Эти процессы способствовали децентрализации, приводили к разгосударствлению общественной жизни, деидеологизации, формированию плюралистических структур, часто преследующих интересы, отличные от общегосударственных и общенациональных. Новая социокультурная реальность, складывающаяся в стране, приобретала свою специфику на периферии, особенно в союзных и автономных республиках. Процессы перестройки, гласности и демократизации, столь необходимые для советского общества на уровне национальных регионов приобретал радикальные формы. Идеология и практика региональных элит открыто или латентно были направлены против центра. Их политическая философия была нацелена на достижение независимости, экономической самостоятельности, сохранение национально-культурной самобытности коренных народов.
В некоторых национальных движениях демократизация общества воспринималась, как возможность построить суверенное национальное государство. В Прибалтийских странах эта идея была реализована беспроблемно. Накануне развала СССР процесс суверенизации затронул Абхазию, Татарстан, Чечено-Ингушетию, Кабардино-Балкарию. На волне демократических процессов националистически настроенные этнические элиты, высвободившиеся из-под идеологического и политического влияния центра, обрели власть в регионах. В своих предвыборных программах они широко использовали антикоммунистические и националистические лозунги, а нанесенные государством травмы народам, социальным слоям, отдельным гражданам, служили им мобилизационным ресурсом, усиливавшим сепаратистские настроения. Эти события наиболее выпукло проявились в Чечено-Ингушской АССР.
Углубление сепаратистских тенденций привели к совершению государственного переворота в этой автономии, что стало возможным при поддержке руководителей России – Б. Ельцина и Р. Хасбулатова. Как следствие этого, автономная республика, в которой в течение 60 лет совместно проживали чеченцы и ингуши – расчленилась на две части. На одной части автономии была объявлена «суверенная» Чеченская Республика, а на другой, несколько позже – Ингушская Республика. Между чеченцами и ингушами, сложившимися на одной нахской этнокультурной основе, были воздвигнуты политические и идеологические барьеры, существование которых продолжается до сих пор.
Это дает основание некоторым отечественным этнологам скептически относятся к культурной и этнической близости чеченцев и ингушей. Так, В.А. Тишков пишет, что его «наблюдения и разговоры с представителями чеченцев и ингушей заставляют подвергнуть сомнению расхожий тезис о двух «братских народах» . В связи с этим высказыванием возникает вопрос, на каком основании В.А. Тишков приходит к такому выводу. Такое основание в цитируемом источнике трудно найти. Отсутствие убедительной аргументации в пользу сформулированного положения позволяет признать не только его некорректность, но и идеологическую заданность.
В годы советской власти Чечено-Ингушетия в межнациональном отношении мало, чем отличалась от других северокавказских автономий. Но накануне и после распада СССР через неформальные общественные организации искусственно нагнеталась политическая, межнациональная и идеологическая напряженность. С нашей точки зрения, спорным является и следующее высказывание В.А. Тишкова: «Приниженный статус ингушей в Чечне был более чем достаточным основанием для античеченских настроений, а отсталость районов проживания ингушей вполне оправдывала политику их «выталкивания» из обретаемой назависимости» .
В годы советской власти вопрос о повышенном или приниженном статусе ингушей в Чечено-Ингушетии не зависел от чеченского этноса, который испытывал большие экономические трудности, связанные с массовой безработицей, а также перекосами в кадровой политике. Кадровая политика, проводимая в республике, никак не была подконтрольна чеченцам, многие вопросы экономического и культурного развития ингушских и чеченских районов зависели от руководства республики и союзного центра. При всем желании чеченцев они объективно не могли «обеспечить комфортный статус ингушскому меньшинству» .
Уязвимость многих высказываний В.А. Тишкова в том, что он недостаточно четко представляет себе социально-экономическое положение чеченцев и ингушей в годы советской власти. Уровень безработицы среди них был значительно выше, чем среди русского населения Чечено-Ингушетии, преимущественно являвшимся городским и более квалифицированным. Процессы урбанизации в этой республике значительно отставали от соседних республик, социально-культурное развитие села шло намного медленнее, чем по стране. Не учитывать этих факторов означает признание ограниченности анализа социокультурных событий перестроечного и постперестроечного периода.
Раскол единой республики привел в октябре-ноябре 1992 года ингушско-осетинскому конфликту, в ходе которого была учинена жестокая расправа над ингушским населением Северной Осетии. Политический экстремизм советского генерала Д. Дудаева и его ближайшего окружения, первоначально поддержанный центральной властью, приобрел собственную логику развития, все больше толкая чеченский народ на путь сецессии. Надо отметить, что государственный переворот, совершенный в Чечено-Ингушетии в 1991 году, не был поддержан чеченским народом и значительной частью национальной интеллигенции. Для них был неприемлем политический экстремизм, избранный Д. Дудаевым.
При поддержке Верховного Совета Российской Федерации вооруженные сторонники Дудаева в сентябре 1991 года разогнали Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики, совершив антиконституционный переворот. Эта силовая акция была осуществлена, мотивируя тем, что Председатель ВС ЧИР Д. Завгаев, якобы поддержал ГКПЧ, происшедший в СССР 19 августа 1991 года. Общеизвестно, что все руководители северокавказских автономий поддержали ГКЧП, однако национальные движения в этих республиках, а также московские демократы, не стали низвергать их со своих должностей. Тем не мнее отечественные и зарубежные СМИ разгон законной республиканской власти выдавали как освободительную борьбу чеченского народа против коммунистического режима.
Председатель Верховного Совета ЧИР Д. Завгаев 16 сентября 1991 года в своем письме президенту РФСР Б. Ельцину писал: «Беспристрастный анализ и всестороннее осмысление событий должны в полных контурах высветить тот политический авантюризм, заложенный в основу циничной борьбы за власть, ведущейся группировками, стоящими за фасадом общественных организаций, так и в них самих происки внешних сил пытавшихся разжечь в регионе костер межнациональных конфликтов и сделать его буфером для себя, где меркантильные интересы отдельных «псевдопатриотов», которые готовы для достижения нужных результатов подвергнуть свой народ любому катаклизму и затем бросить его на опасном историческом повороте».
Д. Дудаев, совершивший переворот в автономной республике, выходит из-под контроля федерального центра и начинает самостоятельную политику. Свергнув законную местную власть, Дудаев и его сторонники, образовавшие так называемый Исполнительный комитет Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН), провели выборы президента и парламента Чеченской Республики. В ходе этих незаконных выборов, президентом части Чечено-Ингушетии избирается Д. Дудаев, издавший указ «о государственном суверенитете Чеченской Республики 1 ноября 1991 года» . Внутренняя политика, сил захвативших власть в Чечне, была нацелена на подавление оппозиции. Разрушались духовные и культурные связи, десятилетиями установившиеся между многонациональным народом данного региона, ухудшались политические и культурные контакты между Чечней и северокавказскими народами.
Углубляющиеся противоречия между лидерами сепаратизма и федеральным центром, способствовали радикализации политической и идеологической реальности в суверенной Чечне. Здесь разрабатывалась антироссийская идеология, а в Москве создавался крайне непривлекательный образ чеченцев, изображаемых в качестве мафиози и грабителей страны. Эти идеологические штампы формировали античеченские настроения в российском обществе. Ни в Грозном, ни в Москве не было трезвой оценки ситуации, складывающейся как в Чечне, так и вокруг нее. Межнациональная, идеологическая и культурная реальность в Чечне приобретала обостренный характер.
Начался бурный процесс исхода русскоязычного населения из Чечни, выпушенные из тюрем уголовники и рецидивисты, совершали грабеж и убийства беззащитных людей. Осенью 1991 года на вопрос корреспондента газеты «Советская Россия», какова судьба русских в Чечне, Д. Дудаев ответил: «Более надежно, чем у нас в республике русские нигде не защищены» . Между тем, когда делалось это заявление, в Чечне шел процесс выдавливания преступными элементами русского населения. Через год корреспондент «Литературной газеты» задает президенту Д. Дудаеву вопросы: «Каково будущее русского населения в Чечне? Как вы относитесь к его эмиграции? Что делаете, чтобы русские не покидали свои дома?» Отвечая на эти вопросы, он говорил, что «задача государства, правительства и моя личная задача – не дать никакого повода для того, чтобы русские не уезжали» . По его мнению, «специально организовывались провокации, чтобы возмутить русское население» , проводились теракты, к их числу он отнес похищение ректора Чеченского государственного университета В.А. Кан-Калика. Однако некоторые эксперты гибель Кан-Калика связывают с тем, что он случайно оказался свидетелем его брака с Аллой Мониной в синагоге в Подмосковье.
Созданные Дудаевым силовые структуры, не могли защитить не только русскоязычное, но и чеченское население. Именно при нем стабильные межнациональные отношения, сформировавшиеся в годы советской власти, приобрели явную дисфункцию, разрушались экономические, политические и культурные связи, существовавшие между чеченцами и русскими. В модели социально-экономического и культурного развития общества в суверенной Ичкерии не было места русским. Не было в нем места и тем многочисленным чеченцам, которые не воспринимали экстремистско-криминальный режим Дудаева.
Национализм, возведенный в ранг государственной идеологии, являлся культурной установкой ичкерийской власти. Противники идеологии и политической практики режима Дудаева воспринимались в штыки, они публично обвинялись в антипатриотизме, измене родине и преследовались. При активном участии советников Д. Дудаева (З. Хамидовой, Л. Яхъяева) в Чечне начался процесс перехода от кириллицы к латинской графике. Была создана специальная комиссия для перевода чеченского языка на латинскую графику, состоящая из отдельных представителей учительства и научной интеллигенции. На страницах местной прессы публиковались различные варианты латинской графики чеченского языка. Небольшая группа сторонников латинизации чеченского языка, возглавляемая З. Хамидовой, добилась через ичкерийский парламент утверждения вариантов латинской графики чеченского языка. И это было сделано вопреки общественному мнению и позиции большинства известных чеченских лингвистов. Против латинизации чеченского языка публично выступали такие лингвисты как В. Тимаев, Я. Вагапов, М. Овхадов, М. Халидов, Я. Эсхаджиев, В. Гиреев. Группа чеченских ученых опубликовали письмо, адресованное Д. Дудаеву, в котором латинизация рассматривалась как недальновидный, поспешный и ошибочный шаг. В Чечне не было массовой поддержки возврата к латинской графике , как это пытается доказать, З. Хамидова.
Дудаев и его сторонники развернули широкое наступление на изучение русского языка в школах Чечни, его функционирование в обществе резко суживалась. На республиканском уровне было принято решение о замене вывесок учреждений, написанных на русском языке, на чеченский язык с применением латинской графики. Установившийся режим и те, кто его поддерживал, уничтожали образование, науку, культуру, сформировавшиеся в годы советской власти. В своих публичных высказываниях Дудаев утверждал, что для девочек в Чечне достаточно три класса образования, а для мальчиков – пять классов. Национальной интеллигенции он предлагал зарабатывать на хлеб путем вязания шерстяных носков, изготовления гвоздей, собирания диких плодов. Эти высказывания формировали в чеченском обществе крайне негативное отношение к новой власти. З. Хамидова в своей апологетике в качестве заслуги Д. Дудаева отмечает образование им Академии наук ЧРИ. На самом деле идея создания академии вынашивалась чеченской научной интеллигенцией еще в конце 80-х годов ХХ столетия, а Дудаев в рекламных целях санкционировал ее создание, превратившись тем самым в ее основателя.
В Ичкерии возник системный кризис власти, наступил экономический коллапс, масштабно расхищались нефть и нефтепродукты, периодически совершались уголовные преступления, происходили разборки между мафиозными группировками. За счет добываемой и перерабатываемой нефти Дудаев, его родственники, окружение сказочно обогащались в то время, когда учителя, врачи, ученые, рабочие и крестьяне, инженеры, не получая годами заработную плату, испытывали серьезные материальные затруднения. Уровень жизни в Чечне значительно понизился, власть ничего не делала, чтобы улучшить благосостояние населения. На этой почве возникли серьезные противоречия между Парламентом Ичкерии и Дудаевым. Парламент, требующий отчет от него отчет о доходах за реализуемую нефть и нефтепродукты, Дудаевым был распущен, несмотря на то, что по Конституции Ичкерии такими полномочиями он не был наделен. Противоречия между исполнительной и представительной властями в Чечне, а также между режимом Дудаева и оппозицией, привели к глубокому внутриполитическому кризису, тяжелым последствиям для чеченского народа.
В чеченском обществе отношение к Дудаеву резко изменилось с того момента, когда он начал использовать оружие против политической оппозиции. Оппозиция требовала от Дудаева отказа от политики конфронтации с Россией, проведения референдума по вопросу о статусе Чеченской Республики. Встретив со стороны Дудаева и его сторонников решительное сопротивление, оппозиция стала готовиться к проведению 5 июня 1993 года общенародного референдума. 4 июня вооруженные силы Дудаева начали военные действия против оппозиции. Из тяжелых орудий были расстреляны здания Городского собрания и городской милиции, при этом погибло более 50 человек. Подавив оппозицию, Дудаев узурпировал власть в Чечне, установил диктаторский режим.
Постепенно от Дудаева стали отходить даже те, кто с воодущевлением восприняли его приход к власти. Осенью 1994 года число сторонников Д. Дудаева в Чечне не превышало 500 человек. За три года бездарного правления он полностью лишился той социальной базы, которая его поддерживала в момент прихода к власти. Последовавшие трагические события осенью 1994 года – во многом следствие взаимного неприятия двух личностей – Б. Ельцина и Д. Дудаева. Это – тот случай, когда народы становятся заложниками личных антипатий политических деятелей, неумения сдерживать свои политические амбиции во имя сохранения благополучия и спокойствия своих народов. Причина российско-чеченского конфликта, скорее всего, имеет субъективный характер, нежели объективный, что предполагает специального социально-психологического анализа.
Тяжелые проблемы социально-экономической реальности на Северном Кавказе, деинтеграция и деидеологизация общества, перераспределение общественной собственности, падение нравственности детерминировали социальную, политическую, межэтническую напряженность. Этому способствовали обострившиеся национально-территориальные споры, старые обиды, связанные с депортациями, репрессиями. Многие представители мусульманских народов Северного Кавказа в условиях образования идеологического вакуума, что имело место в постсоветский период, идентифицировали себя с исламом.
Мусульмане Дагестана и Чечни видели в исламе – важнейший фактор, способный цементировать дезинтегрированное общество. На Северном Кавказе, возрождающийся традиционный ислам, столкнулся с непримиримыми и враждебными тенденциями религиозного радикализма. Исламский радикализм всегда непримерим с инокомыслием, нововведением и реформами. Для достижения своих целей он использует даже вооруженные средства. «Фанатичный ислам на Северном Кавказе обрел окраску протеста против беззакония и отсутствия всяких норм приличия, хотя бы советских, коммунистических, как раньше» , – пишет Р.Г. Абдулатипов. Термин «фанатичный ислам» – нельзя признавать корректным, поскольку нет такого ислама, есть мусульмане следующие религиозным ценностям. Следует признать верной его мысль о том, что западное телевидение совершает духовную агрессию, навязывая мусульманским странам и народам, западный образ жизни, голливудские ценности .
Массовая культура проникла в российское телевидение, на страницы газет, журналов, книг, разрушающе воздействуя на национальное самосознание христианских и мусульманских народов России. Разрушение национального самосознания чревато тем, что у граждан государства формируются антипатриотические настроения, вырабатывается рыночная психология, для которой личный, меркантильный интерес превыше всего. В связи с распадом СССР, социокультурная реальность на Северном Кавказе приобретала свою специфику. В Дагестане, являющимся историческим центром ислама на Северном Кавказе, бурно возрождаются культуры его многочисленных народов, а по реанимации ислама эта республика «стоит на первом месте среди северокавказских субъектов РФ» . Дагестанское руководство, считая, что ислам может сыграть интегрирующую роль в обществе, поддерживал его возрождение. Но, как отмечает М.Т. Степанянц, «расчеты и планы политического руководства Дагестана были нарушены непредвиденным внедрением в жизнь дагестанцев так называемого исламского фундаментализма, чаще всего именуемого ваххабизмом» .
Возрождение ислама, как составной части этнической культуры, происходило на всей территории Северного Кавказа, начиная с Дагестана и кончая Адыгеей. Показателем, определяющим исламское возрождение на Северном Кавказе, является строительство мечетей, почти в каждом населенном пункте, открытие учебных заведений, издание религиозной литературы на арабском, русском, аварском, кумыкском, лакском, чеченском языках. Возрастало число мусульман, совершающих паломничество в Мекку и отправляющихся на обучение в исламские центры.
Социокультурная реальность, сложившаяся в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгеи во многом определялась противоречием между традиционным исламом и религиозным экстремизмом, представленным «северокавказским ваххабизмом». Это противоречие между традиционной культурой и религиозным экстремизмом приобретал обостренный конфликтный характер, свидетельствуя об их политико-идеологической и культурной несовместимости.
Несовместимость между традиционным исламом и «северокавказским ваххабизмом», как одной из форм проявления религиозного экстремизма, имеет глубинные основания. Традиционный ислам на Северном Кавказе основан на местных (кавказских) этнокультурных особенностях, отсюда и его своеобразие. Ислам на Кавказе привился на почве традиционного образа жизни и архетипической культуры кавказских этносов. Между тем ваххабизм – явление внекавказское, возникшее на почве аравийской культуры, разительно отличающееся от культурных традиций народов Кавказа.
Ваххабизм – религиозное и общественно-политическое движение в исламе, возникшее в Аравии на основе ханбалитского мазхаба в конце 20-х годов ХVIII века. Его зачинателем считается Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб (1703/4 – 1797/8) – представитель ханбалитского мазхаба – одного из четырых религиозно-правовых направлений ислама. Как отмечает А.М. Васильев, учение этого мусульманского теолога «стало выразителем определенной линии в развитии ислама, наложенной на конкретные условия социально-политической и духовной жизни Ближнего и Среднего Востока в целом и Центральной Аравии в частности» . Ваххабизм, считает этот автор, является крайней формой ханбалитского мазхаба, отрицающий нововедения в исламе. Все, что не находило подтверждение в хадисах пророка Мухаммада, представители ханбализма называли «бид’а», то есть заблуждением.
Предшественником Абд аль-Ваххаба в вопросе борьбы против новшеств был сирийский теолог ХIV в. Таки ад-Дин Ахмад ибн Таймия (1263-1328) – выдающийся представитель теологической и философской мысли ислама . Будучи салафитом, то есть сторонником возрождения ислама времен пророка Мухаммада и четырех праведных халифов, он неустанно выступал против «недозволенных новшеств», критиковал попытки «привнесения в ислам элементов философии, ориентированной на эллинско-эллинистические традиции (фалсафа), рационализма калама (в частности, и аширитского рационализма), культа святых и практики паломничества к могиле Пророка» .
В области политики Таймия выступал за единство государства и религии, считая, что защиту религии должно обеспечить могущественное государство, опирающееся на шариат. В вопросе о власти он следовал принципу обоюдной клятвы имама и уммы (мусульманской общины) в преданности и лояльности друг к другу, отрицал обязательность принадлежности главы государства к курайшитам и считал, что требовать от него особых физических, интеллектуальных и моральных качеств – значит ставить перед творением божьим заведомо невыполнимую задачу и грешить против Бога. В его учении осуждалось использование власти в корыстных целях, а также стремление к власти и обогащению как самоцели.
Идеи Таймии были возрождены Мухаммадом ибн Абд аль-Ваххабом, они легли в основу его учения и получили поддержку в Аравии у вождя династии Саудидов. Учение Аль-Ваххаба, названное ваххабизмом, сегодня считается официальной идеологией государства Саудовской Аравии. Стержнем ваххабитского учения является концепция таухида (единобожия) и решительное осуждение культа святых. Согласно этой концепции, Аллах – творец мира, запрещено наделение божественными атрибутами его творения, только Аллаху допускается приносить жертвы. В борьбе против народного ислама, распространенного в Османской империи, ваххабиты подвергали к разрушениям суннитские и шиитские святыни, их духовно-культурные центры. Ими была разрушена мечеть пророка Мухаммада в Медине, а также – надгробие над могилой Шамиля в этом городе.
Как отмечает Курамухаммад-хаджи Рамазанов, крупный мусульманский теолог из Дагестана, погибший от теракта, совершенного против него: «Ваххабиты разрушили и уничтожили могилы (зияраты) многих ученых-богословов, любимцев Аллаха – авлия, асхабов и даже родственников и жен Посланника Аллаха. Дошло до того, что они разрушили дом Хадиджи, самой любимой жены Пророка и метери всех верующих, куда в свое время ниспосылалсиь пророку откровения от Аллаха. На месте разрушенного дома построили туалеты» .
Ваххабиты подвергают резкой критике последователей суфизма, путь познания Всевышнего считают путем шайтана, суфийских наставников относят к идолам, их мюридов зачислеяют в иделопокланников. В свою очередь последователи суфизма ваххабитов обвиняют в том, что они сеют смуту среди людей, стравливают простой народ с представителями власти, нарушая закон и порядок в той или иной стране. Думается, что утверждение К. Рамазанова о том, что, прикрываясь именем ислама и лозунгами джихада, северокавказские ваххабиты изнутри разрушают ислам и продают его за доллары, не лишены основания. Во всяком случаи анализ деятельности ваххабитов на Северном Кавказе позволяют придти к такому выовду.
В России ваххабизм, судя по некоторым источникам, появился в годы перестройки. Так, В.Г. Садур приводит факт создания «в годы перестройки группы «Саф ислам» («Чистый ислам»), объединяющей верующих (в основном молодежь) из Казани, Москвы, Ленинграда» . Неприятие ваххабизма на Северном Кавказе состоит не в том, что мусульмане данного региона являются плохими последователями ислама, а в том, что историко-культурные типы арабов и кавказцев разительно отличаются.
Последователи традиционного для региона ислама не приемлют не только ваххабитскую идеологию и практику религиозных обрядов, но и их образ жизни, брачные отношения, поведенческие и культурные установки, отрицание почтительного отношения к старшим, отказ от кавказских обычаев и традиций. В силу чего конфликт между «северокавказским ваххабизмом» и суфизмом имеет не только догматический, идеологический характер, но и социокультурную направленность, что проявляется во взаимном неприятии образов жизни, поведенческих установок, культурных ценностей.
3.2. РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ «СЕВЕРО-КАВКАЗСКОГО ВАХХАБИЗМА» И КОНФЛИКТ С СУФИЗМОМ
Ваххабиты на Северном Кавказе от миссионерской деятельности по распространению «чистого ислама» переходят к политике конфронтации с традиционным исламом, особенно с суфизмом. Идейные споры заменяются политическими лозунгам и действиям, приобретающим религиозно-экстремистскую окраску. В своей политической практике «северокавказский ваххабизм» преследовал далеко идущие планы – оттеснение с религиозно-политической сцены региона представителей традиционного ислама, осуществление государственного переворота и захват власти, создание «кавказского халифата». В этом проявился религиозно-политический экстремизм ваххабизма в данном регионе. Подобная деятельность приводила к столкновениям с традиционным исламом, обществом и государством.
Первые столкновения, происшедшие между ваххабитами и представителями суфизма, основанные на идейных и идеологических разногласиях, произошли в Дагестане. Против традиционного для Дагестана суфийского ислама открыто начал выступать лидер дагестанского ваххабизма Багаутдин Кебедов, выходец из селения Сантлада Цумадинского района Дагестана. Он пытался изобличить их в не знании Корана, теологической неграмотности и заблуждениях. Ваххабиты свое понимание ислама считали наиболее правильным, себя они называли последователями чистого ислама или салафитами. Споры между традиционалистами и ваххабитами приобретали политический характер и нередко завершались драками и кровопролитием.
Как отмечает К.М. Ханбабаев: «В 1991-1995 гг. произошел ряд вооруженных стычек между представителями ваххабитов и традиционного ислама в Кизилюртовском, Казбековском районах, г. Махачкала» . В 1994 году, после начала войны в Чечне, дагестанская милиция усиливает контроль над деятельностью ваххабитов, в мечетях и собственных домах они подвергаются обыскам. По утверждению К.М. Ханбабаева: «В 1995 году деятельность ИПВ в Дагестане была запрещена» .
В своем интервью муфтий Дагестана С.-М. Абубакаров утверждал, что вскоре мы поняли, что ваххабиты являются пешками в чужой игре. Через 6 лет в Дагестане ситуация меняется кардинально: происходили ночные бои, средь бела дня звучали выстрелы, взрывы, захватывали заложников . Описываемые события в Дагестане происходят в 1995-96 годах. Радикализация ваххабитской деятельности в Дагестане происходит после возвращения молодых дагестанских ваххабитов, принявших участие в военных действиях против федеральных сил на территории Чечни. В мае 1996 года в Карамахи на почве избрания нового кадия мечети происходит столкновение между ваххабитами и сторонниками суфизма. Летом 1997 года в дагестанском селе Карамахи, во время совершения погребального обряда, возникает конфликтная ситуация между родственниками – сторонниками ваххабизма и традиционного ислама. В этот конфликт были вовлечены сотни вооруженных молодых людей, враждующие стороны захватывали заложников. С большим трудом органам власти удалось погасить конфликт.
Итогом, усиливающейся с каждым годом экстремистской деятельности ваххабитов, стало вооруженное нападение 22 декабря 1997 г. на воинскую часть, дислоцированную в г. Буйнакск. После чего Б. Кебедов с многими своими сторонниками скрылся на территории соседней Чеченской Республики, превратившийся в один из главных центров ваххабизма на Северном Кавказе .
Деятельность ваххабитов чеченцы в целом воспринимали враждебно. Критическая масса недовольства в Чечне достигла крайней черты, нужен был повод, чтобы произошел взрыв. И такой повод представился 14 июля 1998 года в Гудермесе, где на бытовой почве произошла ссора между ваххабитами и гвардейцами полевого командира С. Ямадаева, переросшая в настоящее военное сражение. Гудермесских ваххабитов поддержали полевые командиры Арби Бараев, Абдул-Малик Межидов, возглавлявшие военные шариатские структуры, укомплектованные ваххабитами. Гвардейцы же были поддержаны жителями многих сел Чечни, последователями тарикатов накшбандийа и кадирийа. Военную и политическую поддержку С. Ямадаеву оказал ичкерийский «генерал» Р. Гелаев, благодаря которой конфликт между традиционалистами и ваххабитами был решен в пользу первых.
В ходе сражения с традиционалистами ваххабиты понесли большие потери. По официальным данным, было убито 50 человек, в том числе более 30 ваххабитов, 10 мирных жителей и около 20 гвардейцев. В своем интервью Джабраил Ямадаев отмечал, что «в ходе боестолкновения погибли 128 ваххабитов и этого ни Хаттаб, ни Басаев нам никогда не простят» . Среди убитых ваххабитов было много молодых чеченских парней. Сражение, происшедшее в Гудермесе – одно из немногих крупных кровавых конфликтов, когда-либо возникавших между чеченцами на почве религиозных разногласий. Объясняя причины, приведшие к военному конфликту, А. Масхадов констатировал, что ваххабиты создали параллельные военные и политические структуры и отказываются подчиняться органам власти. По признанию А. Масхадова, деятельность ваххабитов финансировалась из-за рубежа. Он же терпел ее, рассчитывая на то, что «ваххабитов можно будет использовать в интересах государства». Критикую своих оппонентов, А. Масхадов утверждал, что ваххабизм делает из чеченской молодежи роботов, отравляя их сознание. По его мнению, идеология ваххабизма распространялась врагами чеченского народа и евреями. Следуя логике Масхадова, получалось, что врагами чеченского народа были его соратники М. Удугов, И. Халимов, В. Арсанов, Ш. Басаев, З. Яндарбиев, И. Умаров, которые либо являлись ваххабитами, либо активно поддерживали их.
А. Масхадов призвал имамов мечетей, местные органы власти Чечни решительно изгонять со своих территорий ваххабитов. По телевидению зачитывался его указ о разжаловании бригадных генералов А. Бараева и A.-M. Межидова до рядовых и лишения всех правительственных наград Ичкерии, об упразднении возглавляемых ими военных структур. Были признаны персоной нон-грата трое иностранцев и лидер дагестанских ваххабитов: арабский наемник Хаттаб, некто Абдурахман, амир джамаатов (ваххабитских групп), Гариб Шашани, работавший в Верховном шариатском суде Ичкерии и Багаутдин Кебедов, лидер ваххабитов Дагестана. Однако требование Масхадова не было выполнено, поскольку в конфликт вмешался вице-президент Чечни Ваха Арсанов, благодаря его «миротворческой» деятельности, ваххабиты избежали полного разгрома в Гудермесе и по всей Чечне.
В защиту Хаттаба по чеченскому телевидению выступил Ш. Басаев, заявивший, что Хаттаб к гудермесским событиям не причастен, поскольку он его побратим, то никому не позволит его изгнать из Чечни. Это заявление было открытым вызовом А. Масхадову. А Хаттаб в своем выступлении по телевидению заявил, что он по заданию руководства Чечни занимается обучением молодых бойцов военному делу. Хаттаб и арабские наемники, проживающие в Чечне, продолжили свою террористическую деятельность.
Очень часто различных публикациях высказывается мнение о том, что Хаттаб имеет чеченские корни. Так, В. Бобровников и А. Ярлыкапов писали, что Хаттаб – «потомок кавказских мухаджиров из Чечни, обосновавшихся в Иордании (по другим сведениям – в Саудовской Аравии)» . В другом источнике В.О. Бобровников утверждает, что Хаттаб – «выходец из чеченской диаспоры Иордании или Саудовской Аравии» . Эти высказывания не объективны, ибо он не являлся выходцем чеченской диаспоры, образовавшейся на Ближнем Востоке.
Генерал Г.Н. Трошев в своей книге отмечает: «Эмир Ибн аль-Хаттаб, в переводе с арабского – Черный араб (он же Однорукий Ахмед), родился в 1966 году в богатой иорданской семье чеченского происхождения» . В цитате Г.Н. Трошева имеются, по крайней мере, две фактические ошибки. Во-первых, ибн аль-Хаттаб никак не переводится с арабского языка как черный араб. Во-вторых, семья, в которой он родился, не была иорданской, уж тем более, чеченского происхождения. Террорист Хаттаб, уничтоженный российскими спецслужбами по своему происхождению – араб и выходец, судя по некоторым источникам, из северной части Йемена. Выходцем из этой территории считается и Усама бен Ладен, с которым Хаттаб имел непосредственные контакты.
Избежавшие полного разгрома, ваххабиты стали сосредотачиваться вблизи села Старые Атаги, где проживал З. Яндарбиев. Они призывали его возглавить их борьбу против власти А. Масхадова. Генеральный прокурор Ичкерии Х. Сербиев предупредил З. Яндарбиева о недопустимости действий, противоречащих Конституции Ичкерии. Кроме того, односельчане З. Яндарбиева строго предупредили его, что он будет выдворен из села в случае поддержки им ваххабитов.
З. Яндарбиев обвинил в кровопролитии, происшедшем в Гудермесе, лично А. Масхадова. З. Яндарбиев в адрес А. Масхадова выдвинул серию обвинений о том, что он боится укрепления шариата, желает создать под свою личность особое тоталитарное государство, способное контролировать все сферы жизни общества, не имеет четко обозначенного политического курса по отношению к России, действенной программы укрепления независимого исламского государства, высокие должностные лица в государстве совершили преступление нападением на телевидение, совершили массовое убийство чеченцев, предварительно разделив их по религиозному признаку, привлечены к этой преступной акции подразделения государственных силовых структур.
Муфтий мусульман Чечни А. Кадыров, реагируя на эти обвинения, отметил, что усиление ваххабизма в Чечне произошло из-за деятельности главного ваххабита Дагестана Багаутдина Магомедова, приглашенного З. Яндарбиевым в Чечню в августе 1996 года, для утверждения шариата вопреки его возражениям. С появлением Багаутдина, заметил муфтий, раскол среди чеченских мусульман заметно усилился, а происшедшее в Гудермесе кровопролитие явилось следствием проваххабитской деятельности Яндарбиева. Муфтий А.-Х. Кадыров, будучи открытым противником ваххабизма, вел идеологическую борьбу против его сторонников. В свою очередь ваххабиты вели антикадыровскую пропаганду и совершали покушения на него.
Встретив сопротивление жителей Старых Атагов, ваххабиты перебазировались в селение Урус-Мартан, в котором существовала джамаатская (ваххабитская) группа, возглавляемая братьями Ахмадовыми. Урус-Мартан, всегда являвшийся центром антидудаевской оппозиции, начиная с лета 1998 года, превратился в крупный центр ваххабизма в Чечне.
По инициативе муфтия А. Кадырова в Грозном созывается конгресс мусульман Северного Кавказа. Экстренный созыв такого конгресса был связан с резким обострением общественно-политической ситуации в Чечне, Дагестане и потенциальной угрозой ее развития в Ингушетии. Выступавшие на конгрессе представители северокавказского духовенства, отмечали, что ваххабиты проводят среди мусульман раскольническую деятельность, допускают экстремизм, бесцеремонно вмешиваются в политическую жизнь, вооружают своих приверженцев, бросают вызов официальным властям. В заявлении принятом на конгрессе деятельность ваххабитов подверглась резкому осуждению, органы власти Северного Кавказа призывались объявить ваххабизм вне закона, «немедленно расформировать вооруженные группировки проваххабитского характера», президенту Чечни предлагалось избавиться от «представителей администрации президента и правительства морально и материально, поддерживающих это экстремистское течение». В тексте резолюции констатировалось, что ваххабиты «проникли в Чечню под маской проповедников ислама, а на самом деле проводят подрывную работу против государства, сталкивают верующих на религиозной почве», отмечалась необходимость борьбы с ваххабитами и выдворения «таких миссионеров из Чечни» .
А тем временем в Москве на Старой площади 22 июля в здании администрации президента России происходит заседание «обновленной комиссии при президенте России по противодействию политическому экстремизму». В нем принимают участие министр юстиции Крашенинников, директор ФСБ Ковалев, министра внутренних дел Степашин, министр национальностей Сапиро. Комиссия приняла пространное решение: «комиссия пришла к выводу, что течение ваххабизм не является экстремистским. Следует отличать религиозное течение от экстремистских направлений, которые существуют в нем» . Ваххабизм, официально запрещенный в Чечне и Ингушетии, признаваемый в Дагестане религиозным экстремистским течением, российские силовые министры охарактеризовали течением неэкстремистским и мирным.
После гудермесского кровопролития на А. Масхадова было совершено покушение, в результате которого погиб один из его охранников. Некоторые эксперты эту акцию связали с ваххабитами, якобы ставшими на путь мести за гудермесский разгром. Другие полагали, что путем ликвидации А. Масхадова готовился государственный переворот в Чечне. 21 августа 1998 года в г. Махачкала было совершено покушение на муфтия Дагестана С. Абубакарова. В момент, когда он прибыл на пятничную обеденную молитву в центральную мечеть, его автомобиль был взорван. Погибли муфтий, его родной брат и шофер.
В убийстве известного на Северном Кавказе муфтия вице-президент Чечни Ваха Арсанов обвинил американские и израильские спецслужбы, якобы преследующие цель организации на Кавказе религиозного конфликта между разными течениями ислама с последующим вводом войск ООН в этот регион. Убийству муфтия Абубакарова в Дагестане предшествовал ряд событий. Жители дагестанских селений Карамахи, Чабанмахи Дургули, будучи сторонниками ваххабизма, объявили на своих территориях «исламскую республику». Было отменено действие российских законов на этих территориях и введен шариат. Дагестанские власти признали эти действия экстремистскими и антиконституционными, «представляющими угрозу безопасности Дагестана его единству и целостности», было принято решение восстановить конституционный порядок на этих территориях. Но конституционный порядок в этой зоне силами властей Дагестана так и не был восстановлен, для этого потребовалась крупная войсковая операция, осуществленная несколько позже.
Деятельность муфтия Абубакарова носила антиваххабитский характер, он поддерживал позицию дагестанских властей по отношению к экстремистам. Конфликт между дагестанскими властями и ваххабитами приобретал острую форму. На антиваххабитские действия дагестанских властей, усилившиеся после убийства муфтия Дагестана, отреагировал Ш. Басаев, избранный председателем Конгресса народов Ичкерии и Дагестана. Он заявил, что в случае применения оружия против братьев мусульман (т.е. ваххабитов), объявивших действие шариата на своей территории, с его стороны будет оказана всяческая помощь.
Заявление Басаева противоречило официальной политике руководства Ичкерии. На это указал и первый вице-премьер Ичкерии Т.-А. Атгериев который заявил, что деятельность ваххабитов, составлявших значительное меньшинство мусульман Дагестана, направлена против его народов, ненавидящих ваххабитов, а чеченское вмешательство – не только ошибка, но и провокация, цель которой не допустить укрепление Чеченского государства. В конфликт между ваххабитами и властью в Дагестане вмешивается министр внутренних дел России С. Степашин, который после встречи с карамахинцами, признал обоснованными их претензии к корумпированной власти и предложил им и средствам информации не допускать в публикациях употребление ярлыка «ваххабиты». В свою очередь карамахинцы обязались подчиняться российским законам.
Острота конфликта между ваххабитами и властью в Дагестане временно снимается при посредничестве российского министра внутренних дел. Кроме того, С. Степашин, пообщавшись с карамахинцами, направляет им в обход власти Дагестана гуманитарную помощь в лекарствах. Новый муфтий Дагестана А.-Х. Абдулаев заметил, что гуманитарную помощь Дагестану следовало бы оказывать через министерство здравоохранения республики. И далее подчеркнул, что «люди у нас говорят: откуда известно, что там были медикаменты или оружие?»
По поводу убийства муфтия Дагестана высказывались различные точки зрения. В газете «Северный Кавказ» отмечалась причастность к этому убийству чеченских политических и религиозных радикалов, в том числе и Хаттаба – «одного из первых распространителей ваххабизма в регионе» . Ваххабизм в Дагестане, а позже в Чечне, появился раньше, чем появился на Северном Кавказе Хаттаб. Автор публикации Г. Мурклинская утверждала, что подготовляемые Хаттабом бойцы являются профессиональными убийцами, шпионами, диверсантами, от рук которых погибло только в одном Дагестане сотни человек.
Подобные суждения не бесспорны, если не сказать бездоказательны. Жертвы, о которых пишет автор в значительной степени результат внутренних «разборок» разных мафиозных кланов в самом Дагестане, борющихся за сферы влияния, контроль над доходными отраслями ее экономики. С. Абубакаров – воспитанник традиционного для Дагестана и Чечни ислама, последовательно и смело выступал против ваххабизма, изобличая его идеологию, практику, заявлял о потенциальном вреде, который может исходить от него для мусульман не только Северного Кавказа, но и для всей России. В интервью «Литературной газете» он подчеркивал, что «ваххабизм-псевдоислам, он лишь носит исламскую маску, это идеологическое и политическое течение с экстремистским уклоном, Хаттаб ислам в Чечню не принес, он его идеологизирует, сам глубоко его не зная». Выражая свою позицию к деятельности Хаттаба, Абубакаров говорил, что раз он «объявил газават ради Аллаха, почему он не пошел в Палестину, ближе к Иордании». Муфтий подвергал критике руководство Дагестана, не применяющего меры в соответствии со статьями Уголовного кодекса России против действий ваххабитов, «разжигающих межнациональную и межконфессиональную рознь», обвинял в связях с ваххабитами и Хаттабом бывшего секретаря Совета Безопасности Дагестана М. Толбоева .
В Ингушетии против распространения ваххабизма выступил Президент Р. Аушев, поддерживаемый официальным духовенством. Он фактически запретил их деятельность в Ингушетии, выдворил из республики приезжих арабов, осуществлявших преподавание ислама в учебных заведениях, им же созданных. Для противодействия ваххабизму на Северном Кавказе в г. Назрань, столице Ингушетии, создается координационный центр мусульман Северного Кавказа, в состав которого вошли муфтии Дагестана, Чечни, Ингушетии, Северной Осетии-Алании, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. Этот центр, по замыслу его организаторов, был призван решать задачи миротворческого характера, сохранения стабильности в регионе и сдерживать распространение ваххабизма. Председателем его сроком на один год был избран муфтий Ингушетии Магомед Албогачиев. Появление этого центра стало возможно после гибели одного из авторитетнейших мусульманских лидеров Северного Кавказа. Создание антиваххабитского центра явилось ответной реакцией традиционного ислама на угрозу со стороны религиозного радикализма.
Когда Гудермес в 1999 году благодаря братьям Ямадаевым г. был сдан без боя федеральным войскам, то начальник отдела ФСБ Гудермеского района С. Носко, отмечая сложную политическую ситуацию в районе заявил: «Надо иметь в виду, что Ямадаевы разошлись с Масхадовым и Басаевым только в отношении религиозного экстремистского течения ваххабизма. Во всем остальном это такие же боевики» . Это утверждение нельзя признать корректным, ибо братья Ямадаевы оказались в отличие от боевиков Масхадова в противоположном лагере. И вели борьбу с теми, кто препятствовал установлению мира и стабильности в Чечне. Кроме того, один из братьев Ямадаевых, Джабраил, погиб, воюя против ваххабитов. Посмертно он был указом президента РФ В. Путина награжден Золотой Звездой Героя России.
Очередной виток военных столкновений между ваххабитами и представителями традиционного ислама связан с тем, что 1500 вооруженных дагестанских ваххабитов, возглавляемых Б. Кебедовым, по приглашению властей Дагестана отправились в Цумадинский район, якобы для решения вопросов о примирении. По мнению Адалло Алиева, аварского поэта, одного из руководителей Конгресса народов Ичкерии и Дагестана, эмигрировавшего за рубеж, затем вернувшегося в Дагестан, «подоплека этого возвращения ваххабитов связана с тем, что к дагестанским моджахедам, проживавшим в Чечне, которые занимались коммерцией, учились религиозным наукам, обучались азам военного искусства, в июне-июле 1999 года одним за другим зачастили высокопоставленные чиновники из Дагестана» . Эти чиновники приглашали их домой с оружием в руках, обещая личную неприкосновенность. Поверив им, некоторые жители Цумадинского района во главе с Багаутдином Кебедовым вернулись в отчий край.
Итогом этого возвращения стало то, что в июне 1999 года в Цумадинском районе религиозные экстремисты во главе с М. Курамагомедовым и Б. Магомедовым (Кебедов) заявили о создании в населенных пунктах Эчеда, Хвайниколо, Сильди, Гакко территории с шариатской формой правления по карамахинскому вариатнту» . По мнению К.М. Ханбабаева это событие явилось началом крупномасштабного конфликта в Дагестане. Ваххабиты Кебедова были окружены войсками и милицией и от них потребовали сложение оружия. После отказа выполнить требование властей началась операция по их подавлению. Дагестанские ваххабиты попросили помощи у «братьев-мусульман» Хаттаба и Басаева. 2 августа 1999 года в горный Дагестан с территории Ичкерии вошли вооруженные группы во главе с Ш. Басаевым и Хаттабом.
Как отмечает Адалло Алиев, в общем числе, вошедших в горный Дагестан моджахедов, чеченцы составили всего 10 %. Боевики захватили часть Ботлихского и Цумадинского районов при этом они не встретили сопротивление со стороны пограничников. Как отмечал Р. Абдулатипов, за два месяца до этих событий пограничный пост, расположенный между Веденским районом Чечни и Ботлихским районом Дагестана, был снят. Более того, за месяц до нападения на горный Дагестан боевиков Хаттаба и Басаева руководство этой республики было предупреждено, о готовящейся провокации, однако никаких упреждающих мер по предотвращению этих событий принято не было. Дагестанские и чеченские боевики, прошедшие подготовку на диверсионных базах Хаттаба и Басаева без препятствий вторглись в соседнюю республику. Ваххабиты Кебедова получили поддержку и на этот момент были спасены от поголовного уничтожения.
Когда федеральные войска вытеснили боевиков из Дагестана, то военные действия были перенесены на территорию Чечни. Но и в самом Дагестане происходили ожесточенные сражения между дагестанским ополчением и ваххабитами, обосновавшимися в Карамахи и Чабанмахи. В этот момент, чтобы облегчить участь, уничтожаемых в Чабанмахи ваххабитов Гелаев и другие полевые командиры совершают нападение на Новолакский район, что привело к временному отвлечению федеральных войск от Чабанмахи. Тем не менее, ваххабитские селения были разрушены, погибли сотни людей, семьи экстремистов были изгнаны из своих домов.
В сентябре 1999 года в Чечне начались крупномасштабные военные действия. Военное командование приняло решение окончательного разрешения «чеченского вопроса». Воинственные генералы во второй военной компании в Чечне, обвиняя политиков в том, что они украли у них победу в первой войне, требовали свободу действий, чтобы довести войну с Масхадовым до победного конца. Одновременно Москва требовала от Масхадова, чтобы он осудил действия Басаева, Хаттаба и присоединился к федералам. Однако Масхадов не принял эти условия, поскольку видел в России врага, а ваххабитов во главе с Басаевым считал только своими политическими противниками.
В связи с усилением в российском обществе национал-патриотических тенденций в общественном сознании стала доминировать установка на силовое разрешение российско-чеченского конфликта. Происшедшие в 1999 году теракты в Буйнакске, Москве, Волгодонске, повлекшие за собой гебель нескольких сотен человек, и обвинения в этом чеченцев, окончательно укрепили эту точку зрения и обусловили развертывание масштабных военных действий в Чечне.
«Северокавказский» ваххабизм имеет свои особенности, отличающие его от классического ваххабизма, являющегося государственной идеологией Саудовской Аравии. Как известно, ваххабизм опирается на ханбалитский мазхаб, признаваемый мусульманскими теологами как одну из догматико-правовых систем в суннитском исламе. С точки зрения З.С. Арухова, «фактор ваххабизма играет важную роль в поддержании и функционировании саудовской политической системы», его поддерживают граждане этой страны, придерживающихся суннитских убеждений . На востоке и западе Саудовской Аравии ваххабизм, судя по его утверждению, особой популярностью не пользуется.
Поскольку среди мусульман Северного Кавказа существуют только два мазхаба – шафиитский и ханифитский, связанные суфизмом, то вопрос принятия ваххабизма мусульманами здесь представляется проблематиичным. У ваххабизма в данном регионе отсутствует не только соответствующая социальная база но и догматико-правовая почва. Именно поэтому ваххабизм на Северном Кавказе не мог широко прививаться, поэтому его распространение шло путем вовлечения маргинальных слоев общества, асоциальных элементов или же через использование финансов.
Рубрики: