Настала осень. У князя Тотластанова гостят уже третий день два кяхейца и все уговаривают его принять присягу в том, что он исполнит их просьбу. Это были два брата Куйцукоковы. Тотластанов долгое время не соглашался; но Куйцукоковы не отставали с своими просьбами. Жители аула знали о прибытии двух гостей, но не догадывались, с какою целью они приехали; когда же они услышали о том, что гости о чем-то неотступно просят князя, то и они стали, с своей стороны, умолять его исполнить их просьбу. Тогда уже Тотластанов не считал возможным сопротивляться и дал свое согласие. Гости отвели князя в степь — в такое место, где бы никто не мог их подслушать, и, с кораном в руки, заставили его поклясться, что он исполнит все, чего они от него ни потребуют: «завтра пойдешь с нами к Ешаноковым мстить за кровь нашего брата», сказали Куйцукоковы. — «Да, они нас всех троих и убьют: с ними не так легко справиться!» ответил Тотластанов. — «Не они нас убьют, а мы их! — «Едва ли! как же вы думаете устроить все дело?» — «На рассвете мы выйдем в их двор и угоним пасущихся там лошадей: Ешаноковы бросятся второпях, без оружия, вдогонку за нами; тут мы их и прикончим!» — «Пусть будет по-вашему!» скакал Тотластанов недовольным голосом: он быль питомцем Ешаноковыхъ, и ему тяжело было вмешиваться в это дело; но, связанный клятвою, он не мог поступить иначе. На следующий день, на рассвете, они выгнали лошадей, пасшихся во дворе Ешаноковых. Темиркаъ это заметил и бросился надавать уздечку на свою лошадь. — «Ты куда?» спросил Уозырмес. — «Как куда?» сказал Темиркан: «угоняют наших лошадей!» — «Седлай скорее наших скакунов», крикнул Уозырмес: «надевай оружие: они не лошадей наших хотят, а нашей головы!» Нисколько минут спустя, Уозырмес и Темиркан, в полном боевом вооружении, гнались уже на своих скакунах вдогонку за Куйцукоковыми. Как только они очутились на расстоянии выстрела от них, Темиркан пустил стрелу в одного из всадников: стрела попала в правый его бок и вышла в левый, и всадник грузно скатился с лошади. В это время Уозырмес снес с плеч голову шашкой другому брату. Таким образом, Куйцукоковы были убиты. Уозырмес узнал скакавшего без оглядки Тотластанова и закричал ему: «Остановись, изменщик, смешавши молоко с кровью, а то тебе несдобровать!» Однако, Тотластанов не останавливался. Уозырмес, нагнав его, хотел ему уже нанести удар шашкой, как тот рассмеялся и сказал: «Выслушай сперва, а потом бей!» Братья остановились, и Тотластанов рассказал им все, как было. Поверив словам Тотластанова, братья его отпустили, а сами вернулись домой, оставив трупы Куйцукоковых на том месте, где они были убиты. Спустя два года после этого, скончался Уозырмес, а Темиркан сложил свою голову на поле битвы с дикими тургутами (калмыками).
Заметка.
У Ногмова не упоминается вовсе о братьях Ешаноковых. Единственная нить, которая связывает наше сказание с сказаниями Ногмова, — это особа князя Тотластанова, вступившего в борьбу с тургутами и давшего им сражение на месте соединения Малки с Тереком.
Сказание о братьях Ешаноковых характерно во многих отношениях. Братья Ешаноковы являются представителями народного характера адыге, рыцарски воинственного, но, притом, мстительного и беспощадно жестокого. Воинственность племени выработалась под влиянием беспрестанной борьбы с соседями, и могла бы получить другое, более благородное, применение, если бы не изолированность племени в ближайшие к нам столетия: заключенные в тесные пределы между готовящимися к борьбе христианским Севером и магометанским Югом, адыге затворились в самих себе и искали исхода своим воинственным наклонностям в родовой мести и набегах на мирные аулы своих соплеменников. Иногда удаль проявлялась в искании опасностей: адыге ищет опасности, так сказать, из любви к искусству; он не только ищет ее, но старается ее вызвать, и в этом он не разборчив в средствах. Вот тем объясняется дикий поступок Кефишевых с матерью Ешаноковых, или «глухого богатыря» с маленьким их братом. Но Ешаноковы не остались в долгу: чтобы отомстить, пускается в ход измена. Хитрость считается делом позволительным. Так, Куйцукоков прибегает к средству, специфически адыгейскому (сравн. сказ, об Адемиркане, Сбор. т. VI.), чтобы подвинуть Тотластанова посредством клятвы в совершении поступка, непозволительного по народным обычаям.
К сказанию о братьях Ешаноковых относится и похищаемая в кабардинских текстах «Песня о братьях Ешаноковых», воспевающая подвиги Темиркана и оплакивающая его смерть; эта песня отличается искренностью чувства и силою поэтического воодушевления.
ЭЛЬБРУС.
Выше всех гор Кавказа подымается Ошхамахо и упирается в небо своими двумя вершинами. Снежные бури бушуют вокруг горы, льды оковали ее крутые обрывы, и никогда не тающие снега покрывают, как будто саваном, ее скаты и поляны. Кто раз видел эту гору, тот никогда не забудет чудного блеска снегов; ввек не изгладится у него из памяти сияние играющих на ледяном ее покрове лучей солнца. Раньше длинной цепи-курш , раньше других вершин Кавказа отражается на ее ледяной поверхности утренняя заря; раньше на нее падают утренние лучи солнца. При солнечном закате белоснежная Ошхамахо загорается розовым отливом; с замиранием дня, он меркнет фиолетовым оттенком, сливаясь постепенно с темной лазурью вечернего неба. Эти чудные переливы света ласкают взор до тех пор, пока огненный шар, закатившись за хребтом Горениж , не погаснет последними лучами. Тогда перестает гореть и Ошхамахо. Гордо эта гора выступает впереди снежной цепи и стоит на страже Кавказа!
Никто из смертных не был на вершине этой горы-великана! Многие пытались пробраться туда, куда залетают только птицы небесные, касаясь своим крылышком ледяных ее откосов, — заглянуть в ее пропасти, чтобы увидать скрывающиеся в ее безднах чудеса; но кому это удавалось?
Когда-то, — давно это было — один богатырь, с одним глазом во лбу, дерзнул проникнуть тайны и пробрался в расщелину между обеими вершинами, в то самое место, где подымается огромная, видимая для глаза, скала, у подошвы которой пробивается родник чистой, как горный кристалл, воды. Не потерпел бессмертный Тха дерзновенного поступка смертного и приковал его к скале длинною цепью за шею. Много лет прошло с тех пор; богатырь состарился. Длинная борода, белая как ледники Ошхамахо, доходит ему до колен; мощное тело согнулось, а гордое лицо избороздилось морщинами. В наказанье за дерзкую попытку богатыря, Тха послал хищную птицу; коршун прилетает к нему каждый день и безжалостно клюет его сердце; когда же страдалец наклоняется, чтобы испить из родника немного воды, то хищная птица, бросаясь раньше его, выпивает все до последней капли. Эта вода имеет чудесную силу. Кому удастся испить этой воды, тот будет жить до конца света. Наступит время, когда Тха рассердится на грешных детей Адама и, освободивши одноглаза от наказания, выпустит его из недр горы. Горе тогда людям! Он отомстит им за свои вековые страдания.
Нагрянули на Кабарду крымские татары и захотелось грозному хану Шагин-Гирею побывать на вершине Эльбруса. У подошвы Ошхамахо он остановился у кургана и порешил здесь заночевать. Курган этот и поныне называется «султанский ночлег». На следующий день Шагин-Гирей должен был подниматься на самую вершину. Он уже быль близко ее, когда услышал голос: калты, калты, Шагин-Гирей-хан! Слова эти по-карачаевски означают: постой, постой! Послушался вещего голоса хан и возвратился с своим войском домой. Это был голос того же самого старика, который прикован к скале Эльбруса.
Не удавалось сынам гор побывать на вершине Ошхамахо, но чужие люди все-таки успели там побывать. Пришли энглизы , взяли двух проводников кабардинцев и взобрались на самую вершину. Долго они смотрели оттуда во все стороны, все что-то измеряли и, наконец, насыпали из камней небольшой курган в знак своего там пребывания. Спустившись с вершины, они прибыли благополучно в аул Урусбиева. Тут все их засыпали вопросами, не видали ли они прикованного к скале старика. Рассмеялись энглизы! Никого там они не видали; впрочем, скалу с родником они видели, но воды им не удалось испить. Да и пить то ее нельзя. Достать воду можно, но пить из родника Ошхамахо воспретил сам Магомет!
3АМЕТКА.
Предание о прикованном к скале Эльбруса старике служило неоднократно темой для рассказов в разных изданиях, имеющих целью изучение Кавказа. Итак, о нем упоминает: г. Владыкин (Путеводитель и собеседник путешествия по Кавказу, Москва 1885 г.), Сеф. Урусбиев (в каком издании, сказать не могу) и другие.
Греческие мифы знают это предание, относя его к похитителю небесного огня — Промефею. Первым сообщает этот миф Гезиод в своем сочинении. По его следам, и многие другие греческие и римские писатели упоминают о Промефее, прикованном к скале Кавказа, а именно: Ферекид, Аполлоний Родосский, Аполлодор, Цицерон, Страбон, Гигин, Павзаний Периегет, Евстафий в комм. к Дионисию Периегету, Квинт Курций Руф, Арриан, Псевдо-Плутарх, Аппиан, Геродор Гераклейский, Аристоксен Тарентский, Дурис Самосский . Кроме того, знаменитый греческий трагик Эсхил сделал судьбу Промефея сюжетом своих трагедий, сохранившихся только в отрывках.
Таким образом, наше предание, освещаемое фантастическим представлением народа об Эльбрусе, чрезвычайно любопытно: захватывая, с одной стороны, неудачную попытку крымского хана взобраться на вершину, а, с другой, удачное восхождение на Эльбрус, совершенное западными туристами, оно служит доказательством тесной связи, существующей между кавказскими сказаниями и греческими мифами.
МАШУКА.
На том самом месте, где в настоящее время находится станица Горячеводская, стоял аул Кардана Гятежева. У Кардана было небольшое стадо коз, а среди стада выдавалась одна коза своими необыкновенными качествами: ростом была она выше других и имела длинную белую бороду; молока же она давала каждый день больше ведра. По утрам ее доили, а потом пастух гонял ее со стадом на соседнюю с аулом гору, где она паслась целый день; в сумерки пастух пригонял стадо домой. Когда доили коз, Кардан, как хороший хозяин, не отходил ни на шаг и был весьма доволен тем, что его длиннобородая коза дает столько молока. Однажды, Кардан, к своему удивлению, заметил, что она дала так мало молока, что его даже не хватило для ее козленка. На другой день то же самое: коза не дала молока ни капли, а ее бедного козленка пришлось напоить молоком от других коз. На третий день повторилось то же. Что за чертовщина? думает Кардан; он зовет пастуха и спрашивает, что это с козой. «Да, кто его знает!» отвечает пастух: «я и сам замечаю это, но объяснить себе не могу. Странно вот что: лишь только выгонишь ее на пастбище, она сейчас же отделяется от стада и куда-то исчезает; немного погодя, она возвращается, но уже с пустым выменем». — «Теперь смотри в оба», сказал Кардан: «ты мне ответишь за нее!» На следующий день пастух так таки и не отходил от козы, а когда она отделилась от стада, он побежал за ней и спрятался за выступом скалы. И о чудо! из своей засады он видит, что под кустом лежит младенец и сосет козу. Пастух пошевельнулся, и коза, услышавши шум, убежала. Тогда он бросился к младенцу и хотел его взять на руки; но не тут-то было: все тело ребенка, казалось, горит огнем; от него так и пышет жаром! Пастух сделал еще раз попытку взять ребенка, но он только обжег руки; да не только руки, он опалил себе брови, усы и волосинки на папахе! Как тут быть? Недолго думая, он обвязал лицо башлыком, накинул бурку, а чтобы не обжечь рук, он нарвал мокрых лопухов и окутал ими всего ребенка. Тогда только ему удалось его схватить; но лишь только он его взял на руки, то жара как не бывало: огненная сила от ребенка перешла в почву, и из нее потекли горячие источники. Ребенка пастух принес домой, а Кардан отдал его кормилице и стал воспитывать, как родного сына; назвали его Машуко. Воспитанника рос не по годам, а по часам; семи лет, он уже был умный и ловкий парнишка. С двенадцати лет, он уже ходил на охоту.
Бывало, он встанет рано утром, оседлает коня, возьмет лук со стрелами и охотится по целым дням на вершине своей излюбленной горы, или у ее подошвы в камышах, растущих у горячих источников. Всегда он приносил много дичи, а иногда и разные драгоценные вещи; но откуда он их брал, это была тайна для всех. Придя в совершеннолетний возраст, он попросил приемного отца построить ему саклю: «но смотрите», прибавил он: «не мажьте ее глиной: я этого не могу вынести». Прошло несколько дней, и он собрался куда-то в дорогу, сел на лошадь и, прощаясь со своими домашними, повторил свою просьбу. После его отъезда, Кардан построила приемному, сыну саклю; когда же она была уже готова, то сестра Кардана пришла посмотреть, все ли в исправности, и, увидев, что стена у очага в одном месте потрескалась, взяла да и смазала глиной. Вечером вернулся Машуко и, взглянув на очаг, заметил место, вымазанное глиной. «Так как вы меня не послушались» сказал Машуко: «я с вами оставаться не могу». Сказав это, он отворил сундук и вынул чашу неописанной красоты: блестит как серебро, но не серебро; горит как золото, но не золото; сверкает, как алмаз, но не алмаз! Взяв ее в руку, он сказал: «Храните эту чашу в своем роде: пока она у вас, вы никогда не будете бедствовать!» С этими словами Машуко удалился на свою гору и оттуда уже больше не возвращался. Спустя несколько времени, брат Кардана, поднявшись на вершину горы, нашел красный чевяк Машука. Вот этот чевяк, вместе с драгоценной чашей, хранится до сих пор в семействе Гятежевых. По всеобщему убеждению, к этим предметам, кроме членов Гятежевского рода, никто не может прикасаться: от одного прикосновения можно сделаться калькой. Полагают, что этот Машуко был не обыкновенный человек, а джин; гора же, на которой он скрылся, получила от него свое название Машука.
Заметка.
У Шоры Ногмова помещено другое предание, относящееся к горе Машуке. По его словам, во время нашествия Крымского хана на Кабарду, когда уже все согласились платить дань татарам и принять магометанство, один холоп, по имени Машуко, заявил протест против этого и скрылся с своими приверженцами на горе, у горячих источников, делая оттуда набеги на татар. Однажды, спускаясь по тропинке, он был убит скрытыми для этого в засаде людьми. С тех пор гора, на которой он скрывался, называется Машука. От себя прибавлю, что, действительно, и в настоящее время в с. Кармовом живет крестьянская семья, носящая фамилию Машуко.
Сообщаемое мною предание не имеет с вышеприведенным никакого сходства. Если, однако, сопоставить аллегорическое значение дара, предложенного нашим Машуко воспитавшей его семьи, с протестом Ногмовского Машука против принятия магометанства, то, пожалуй, отыщется в обоих преданиях родственный мотив.
Некоторые подробности этого предания имеют более глубокое значение. Жар, издаваемый ребенком, несомненно, указывает на высокую температуру источников, бьющих из горы, а сила, присущая этим источникам, нашла свое выражение в удивительных качествах ребенка. Драгоценности, которые приносил Машуко со своей горы, — это указание на то, что соседний с источниками аул находил в них свои богатства; не сохранил он его завета: Машуко исчез, а вслед за ним ушли и жители, расчистив место для поселенцев другого племени, которым и достались богатства Машуки.
Сохраняется ли в настоящее время какая-нибудь чаша в роде Гятежевых и где теперь живет эта семья, об этом я не мог собрать никаких сведений.
БЕШТАУ.
На склоне пятиглавой Ошхатху , с южной стороны, есть большая поляна. С пилой Кабарды собирались сюда нарты , чтобы принять участие в скачках, джигитовки и в разных состязаниях в силе и ловкости: бегании в запуски, бросании камней, сбивании всадника с седла толчком руки, стрельбой из лука в цель. В этих играх всегда, отличался знаменитый нарт Сосруко.
Нарты завидовали его ловкости и ненавидели его всею душою, но ничего не могли с ним поделать: он их побеждал не только в играх, но и в бою.
Однажды, весь южный склон Бештау пестрел от несметной толпы нартов. Происходила небывалая игра: одни нарты вкатывали вверх волшебное колесо, (жан-шарх), заостренное стальными зубцами, а другие, стоявшие на горе, спускали его вниз. Сосруко стоял внизу; пришла его очередь подталкивать колесо: он подталкивал его так, как и другие — руками.
Тогда бывшие на вершине нарты, желая его гибели, стали его подзадоривать: «ну-ка, Сосруко, подталкивай грудью!» Сосруко делал то, о чем его просили. «Подталкивай коленом», и это он исполнял. «Подталкивай лбом!» Сосруко и это было нипочем: колесо очутилось на вершине Бештау.
Игра прекратилась, так как солнце закатилось за горы Горениж. Сосруко спустился на поляну. Ночью пробралась к оставшимся на Бештау нартам старушка-колдунья и стала подтрунивать над ними: «Как это вы, нарты, хотите погубить Сосруко, а того не знаете, что его тело неуязвимо?» —«Что ты говоришь, старушка? Мы об этом ничего не слыхали!» отвечали нарты. «Вам ненавистен Сосруко, а мне — его мать Сатаней», сказала колдунья: «так, слушайте, что я вам скажу: когда Сосруко вынимали из родившей его каменной утробы, то бедро, за которое дуке схватил щипцами, покрылось костью и сделалось уязвимо для орудия: пригласите его подталкивать жаншарх бедром»!
На следующее утро явился Сосруко; к нему спустили колесо и он стал его опять подталкивать так, как накануне. «Ну-ка, Сосруко, подтолкни бедром», подзадоривают его нарты.
Увлекшись игрой, Сосруко забыл об угрожавшей ему опасности и подставил скатывавшемуся колесу бедро: бедренная кость от сильного удара раздробилась, и Сосруко упал полумертвым.
Он чувствовал, что его смерть близка. Собравшись с силами, он позвал своего верного коня: «Тхожей, я помираю!» Мигом очутился подле него его чудо-конь. Сделав сверхъестественное усилие, Сосруко вскочил на него, ударил его плетью и поскакал чрез горы и долы к Черному морю. На берегу моря он велел своему верному коню разрыть копытами землю. В вырытую могилу лег Сосруко, а затем его верный конь насыпал над его телом курган. Отдавши последний долг своему господину, Тхожей взвился в воздух и пропал бесследно. Еще и поныне по ту сторону Ошхамахо, на берегу моря, возвышается к небу курган Сосруко.
3АМЕТКА.
Еще до появления в Кабарде теперешних людей, жили нарты. Это были люди огромного роста и необыкновенной физической силы, но не отличавшиеся, подобно жившим раньше их великанам, умом и находчивостью.
Среди нартов выделялся Сосруко, о сверхъестественном происхождении которого рассказывают народные сказания. Он был необыкновенно умен и хитер; его тело было неуязвимо для орудия; мать его Сатаней помогала ему своим волшебством: все это давало ему большое преимущество над другими нартами, среди которых были многие и сильнее его и гораздо храбрее. Этими преимуществами он пользовался не только для того, чтобы помогать нартам в их борьбе с остатками великанов-людоедов, но и во вред самих нартов, истребляя этих буйных гигантов целыми десятками и очищая землю для мирного труда человека.
Подвиги Сосруко и других нартов составляют предмет богатырских былин не только у адыге, но и у абазинцев, горских татар и осетин.
В кабардинских текстах я помещаю сказание о рождении Сосруко и о некоторых его подвигах; но этим цикл былин о Сосруко далеко еще не закончен.
ОЗЕРО ШАТХУРЕЙ.
Один хозяин всегда косил сено на речке Жеманкул, а на склонах прибрежных гор пас своих овец; на зиму он загонял их в овчарню, не далеко от озера Шатхурей. Повеял от Ошхамахо холодный ветер; началась стужа и припорошило снежком. Пастухи в первую же ночь загнали овец в овчарню, а сами грелись у костров. Зашел хозяин, чтобы посмотреть, все ли исправно. Он остался всем доволен и, уходя к себе в саклю, сказал пастухам: «В эту ночь будет слышен в овчарни шум; но вы не тревожьтесь! Не выходите из своего шалаша и не заглядывайте туда, что бы там ни делалось!»
Была уже глубокая ночь, когда в овчарни послышался необыкновенный шум. Пастухи прислушиваются; явственно слышно, как кто-то гоняется за овцами. Они недоумевают, что это такое. Долгое время они не вставали, не обращая ни на что внимания, согласно приказанию хозяина. Шум увеличивается; поднялась страшная беготня и невообразимый гвалт: они уже думали, что настал последний час для бедных животных. Наконец, они не выдержали, зажгли восковую свечку и заглянули в овчарню. И что же они видят: овец гоняют из одного конца овчарни в другой два белых, как снег, барана, с черными ушами. Что за диковина? думают пастухи. Они растерялись и, забыв о приказании хозяина, бросились ловить таинственных баранов. Но лишь только они вошли с зажженной свечой в овчарню, белые бараны бросились к выходу, повалили пастухов и выскочили из овчарни. Овцы сначала сомкнулись в одну кучу, а потом стремительно понеслись за белыми баранами, которые направились прямо к озеру Шатхурей и бросились туда; за ними последовало и все стадо.
Утром приехал на арбе хозяин, и пастухи рассказали ему о случившемся. «Я, ведь, вам запрещал выходить», сказал хозяин: «все ваше счастье было только в этом стаде; когда его нет, то и нам нечего жить. И нам туда дорога!» С этими словами он приказал пастухам запрячь арбы, уложить все добро и ехать за ним. Когда уже все было готово, первым въехал на арбе в озеро хозяин, а за ним и другие арбы. Все погрузились в пучине: виднелись только круги, расходящиеся по поверхности озера, и слышался плеск воды у берега, заросшего камышами. Наконец, все стихло на зеркальной поверхности Шатхурея.
С тех пор, каждый год весною, во время стрижки баранов, поверхность озера покрывается шерстью: все это шерсть утонувшего стада овец. При лунном свете, выходят из воды два белых, как снег, барана, пасутся на берегу, а затем опять погружаются в бездонную пропасть Шатхурея.
Заметка.
Озеро Шатхурей находится недалеко от селения Кармова. Если подняться по речке Екяпцъок вверх, то на расстоянии трех верст попадается сперва небольшое, почти высохшее, озеро; затем второе, значительно больше, овальной формы; наконец, третье самое большое, несколько продолговатое. Последнее и есть Шатхурей. Эта три озера имеют горько-соленую воду и отличаются своим чудным цветом аквамарины. Шатхурей считают кабардинцы заколдованным и полагают, что в нем нельзя купаться: многие-де пыта¬лись, во время жаров, освежиться купаньем в этом озере, но никто не выходил оттуда: всех затягивала в себя пучина. Но каково было удивление кармовцев, когда несколько москвичей, приехавших нарочно из Кисловодска посмотреть озеро, выкупались в нем, без вреда для своего здоровья! Они нашли купанье превосходвым. —
В III выпуске Сборника, за 1883 год, напечатан карачаевский вариант этого предания, который относится к горному озеру Хурлакюль, в Карачае. Основа фабулы та же, но некоторые, менее важные, детали видоизменены: в карачаевском сказании производит среди стада ночную тревогу баран с золотыми рогами, издававший какой-то фосфорический свет, а в кабардинском два белых барана, но уже без упомянутых выше атрибутов; в карачаевском предании погибает в озере один только хозяин по имени Аймуш, между тем, как в кабардинском за хозяином последовали его слуги. Все остальное поразительно схоже.
Народные предания придают всякой местности, чем-нибудь замечательной, фантастическую окраску; так и здесь с озером Шатхурей. Глубина этого озера, особенный цвет воды, обрывистые берега, пустынные окрестности, — все это доставляло пищу народному воображению: условия могли быть подходящими и в обстановки карачаевского озера, но не сказывается, ли в этом предании более глубокий смысл? Как кабардинцы, так и карачаевцы занимаются по преимуществу скотоводством; поэтому, добровольная смерть хозяина, а у кабардинцев и его слуг, выражает только ту степень привязанности, которую эти народа питают к любимому своему занятию, — ту цену, которую они придают своим стадам, чуть ли не единственному их богатству.
КРАСАВИЦА-ЕЛЕНА И БОГАТЫРЬ-ЖЕНЩИНА.
I.
Карабатырь-Занэ и его женитьба.
На берегу моря был укрепленный город (kale), в котором был князем карабатырь-Занэ . Это был красивый и статный юноша, выдающийся умом и богатырскою силой. Занэ пришел уже в совершеннолетий возраст, и старики этого кале порешили между собою женить князя. Сообщили они князю, в чем дело. Занэ, конечно, не прочь жениться, но по близости нет подходящей невесты. Тогда князь велел оседлать коня, вооружился в блестящие доспехи и отправился в соседние царства-государства искать себе невесты. Ездил наш джигит из одной страны в другую; заглядывал в царские палаты и под соломенные крыши деревенских хунэ (hyнe — дом); наводил чрез других справки, но нигде не оказалось такой невесты, которая бы была ему по душе. Наконец, он нашел в отдаленной земле, в одном замке, в котором гостил, такую красавицу, какой никогда не бывало на свете; имя ей было Елена (Jeleн). Лишь только увидел красавицу Занэ, его сердце загорелось любовью. Тогда князь спросил Елену, не желает ли она сделаться его женою, на что она изъявила свое согласие. Пришло время, и они сыграли свадьбу. Поженившись, они собрались в город, где княжил Занэ. По приезде в кале с молодой женою, Занэ созвал близких ему людей, и в замке пошло веселье. Пировали они один день, пировали другой. Время бежало быстро, и не заметили князь с княгиней, как прошли две недели. В этой страна был обычай, что, по прошествии двух недель, каждый новобрачный должен был покинуть свою молодую жену на целый год и отправиться в чужие края путешествовать. Приходится и Занэ исполнить народный обычай. Как ни тяжела была разлука, но он вынужден подчиниться вековым нравам народа. Уехал карабатырь путешествовать, с тяжкими думами, съедаемый тоской по покинутой им молодой жене.
Прошел месяц, а то и два, когда в столицу князя прибыль из заморского города Шахар , лежащего недалеко от нынешнего Стамбула, купец-дэжых, юноша необыкновенной красоты. Приставши с своим кораблем к берегу, он стал выгружать привезенные им товары, каких в этой стране никогда не видали: шелка, драгоценные сосуды и разноцветные каменья. Выгрузивши свой товар, он спросил, где бы ему можно было с ним расположиться. Ему указали на княжеский дом. Направился туда заезжий гость. Войдя в дом, он просил доложить хозяйке об его просьбе. Княгине доложили, и она согласилась позволить гостю остановиться в доме, сказавши: «Князь, правда, уехал, но дом его стоит на месте, и ворота гостю открыты: пусть он пожалует!» Остановился в доме красавец-дэжых, разложил свои товары, и народ стал стекаться со всего города, чтобы любоваться тонкими тканями и блестящими каменьями. По всему городу только и толков, что о красоте купца и о редких качествах его товаров. И княгиня не была равнодушна к необыкновенной красоте и приветливости заезжего гостя. Она стала его приглашать в свои чертоги, расспрашивала его про чужие края и находила удовольствие в беседах с ним. Со своей стороны, и дэжых чувствовал неодолимое влечение к одинокой женщине; у нее он проводил все свое свободное, время, и нет ничего удивительного, что он очаровал ее своею красотою и льстивою речью. Сближение делалось все теснее и, наконец, перешло в преступную связь. Уже полгода гостит дэжых в княжеском доме. Время для влюбленных бежит незаметно; срок возвращения мужа подходит все ближе и ближе, и с душевной тревогой они думают о предстоящей разлуке. Дэжых уверяет Елену, что он без нее жить не может, и Елена чувствует то же самое. Вместе они придумывают всевозможные средства, чтобы им никогда более не разлучаться, но ничего не идет в голову. Однако, то, чего не могла придумать влюбленные, придумала хунэут (служанка), поверенная всех тайн княгини. Однажды, стлала она постель гостю. Веселый всегда дэжых стоял в задумчивости и не начинал с ней, пообыкновению, разговора.
— «Что ты, милый гость, стоишь невесел и головушку повесил?» спросила хунэут.
— Ты, ведь, знаешь, сказал дэжых: «как я люблю княгиню: мне без нее нет житья! Пособи как-нибудь моему горю!» Хунэут задумалась, а затем сказала с тревогой:
— «Как же мне помочь тебе? Что же будет со мной, когда вернется наш князь?»
— «Помоги мне, дахе (милая); я тебе отдам все, чем владею: дорогие ткани и разноцветные каменья!»
— «Что пользы в богатстве, когда отнимут жизнь?» ответила, хунэут.
— «В таком случае, я сделаю так, что никто не будет знать о твоем богатстве: я прикажу вырыть во дворе яму, снесу туда все дорогие вещи; из этой ямы велю сделать подземный ход с потайной дверью в твою горницу. Таким образом, ты будешь богата, и никто тебя станет подозревать!
Служанка изъявила свое согласие и обещалась всячески содействовать его затее — овладеть ее госпожой. Она сговорилась с ним относительно подробностей похищения Елены: дэжых должен был на лодочке дожидаться в глубине залива под прикрытием прибрежных кустов; к этому месту она выйдет со своей госпожой выкупаться в море; он должен, как будто невзначай, подъехать на лодочке и пригласить ее прокатиться; все остальное — это уже его дело…
II.
Похищение Елены.
В назначенный день вышла княгиня со своей хунэут из дому, спустилась с возвышенного берега к морю, и сбросив с себя одежду, начала купаться. Не зная ничего о заговоре, она беззаботно резвилась со своей служанкой в плещущихся у берега волнах, как вдруг возле нее, на своей легкой лодочки, очутился возлюбленный ее дэжых. Княгиня обомлела от неожиданной встречи и хотела броситься к берегу, но милый ее сердцу дэжых приковал ее к месту льстивыми своими речами:
— «Поедемте прокатиться, милая Елена; воспользуемся прохладой в тени прибрежной рощи!»
Княгиня согласилась и уселась с милым в лодочку: легкое суденышко полетало стрелой по колыхающейся поверхности моря и направилось не к прибрежной роще, но к стоящему на всёх парусах короблю дэжыха. Тут только она догадалась о намерениях гостя! Несколько мгновений она казалась, колебалась: с одной стороны, ей тяжело было покидать родную сторону и близких ей людей, но, с другой, ее неодолимо влекла любовь к красавцу-купцу и загадочная даль моря. После минутной: борьбы с самой собою, она бросилась в объятья милого. Корабль, приняв дорогую ношу вышел в открытое море.
Служанка видела похищение своей госпожи; но, зная, что все совершается согласно уговору, и получив за это дорогую плату, она не звала о помощи бывших на берегу людей. Да и звать то было бы напрасно: корабль еле-еле виднелся на краю небосклона. Вернувшись в дом, она заперлась в комнатах княгини. На вопросы об отсутствующей госпожи, она отвечала, что княгиня нездорова и, поэтому, не может выходить; все же посылаемые мнимой больной кушанья она сама поедала. Таким образом, она три дня скрывала отсутствие княгини. По прошествии трех дней, она стала ломать в отчаянии руки и ударять себя в грудь, крича неистово, что ее милой госпожи не стало: не бежала ли она с заезжим гостем чрез море? Только теперь все догадались о побеге Елены. Отплытие корабля, правда, многие видели, но на это никто не обратил внимания. Да и кто станет в приморском городе этому удивляться: мало ли кораблей туда приходит чуть ли не каждый день и оттуда уходит по всем направлениям!
Все жители в страшном волнении. В скором времени предстоит возвращение князя, и что они ему скажут, когда он спросит, где его молодая жена? Все себя упрекают в том, что они ему не уберегли красавицы-жены! На первых порах некто не хотел верить тому, что их гордая княгиня сбежала с дэжыхом; всем казалось более вероятным предположение, что она где-нибудь заблудилась в окрестностях города. Вследствие этого, гонцы летят во все стороны и по всем берегам снуют лодки, чтобы разыскать исчезнувшую Елену; но все напрасно! Наконец, после долгих поисков, всем стала ясна действительная причина исчезновения княгини.
Наступил давно ожидаемый день: приехал карабатырь-Занэ. Князя встречают его верные люди, ведут в кунацкую и дают ему кушанья и напитки. По приезде, его сейчас поразило то обстоятельство, что, вместо привета и криков радости, его встречают унылые и грустные лица. Сердце его чуяло беду, но обычай не позволял ему броситься на половину княгини, куда он рвался всеми помыслам своей души. Солнце уже садилось, когда князь велел себя отвести в чертоги своей молодой жены, по которой он истосковался в продолжение годичной разлуки. Несмотря на приказание, люди не трогаются с места, стоя в угрюмом молчании. Придя в нетерпение, Занэ вторично приказывает вести себя к жене. Тогда те из его челяди, кто посмелее, собрались с духом доложить своему повелителю о том, что его молодая жена исчезла, неизвестно куда… Как громом сразило это известие карабатыря-Занэ; его сердце сомкнулось болью, и, не заглянув даже в опустевший дом, он тут же решился отправиться на поиски за женою.
Не было уголка в его владениях, куда бы не заглянул неутешный Занэ. Но все напрасно: нет нигде Елены, его ненаглядной жены! Потратив на бесполезные поиски много времени, князь хотел уже возвращаться домой; но на пути он вспомнил, что где-то невдалеке живет аталык (воспитатель) его отца. Узнав в точности об его местожительстве, он направил туда своего коня. Подъехав к дому, он увидел согбенного летами старца, с длинной седой бородою, сидящего на завалинке своего хунэ. Опершись на суковатую палку, старик смотрел своими умными глазами на приближающегося джигита. Сейчас узнал старик сына своего питомца. Почтительно он приветствовал князя, ввел его под свою кровлю и велел слугам принести, что Бог послал, для угощения дорогого гостя. Стали они беседовать о том о сем, и, сейчас с первых же слов старца, Занэ заметил, что и в эту глухую местность дошел слух об исчезновении княгини. Тогда Занэ решился сразу приступить к делу, и, рассказал ему, о своих бесполезных поисках.
— «Напрасно, пши» сказал старик: «тебя считают таким умным человеком: видно, твой ум не соответствуете храбрости! К чему ты ищешь жены в своих владениях? Разве на твоей земле она могла бы где-нибудь укрыться? Не теряй понапрасну время и отправляйся, недолго думая, за море — в чужие края! Прислушивайся ко всякого рода слухам: чем женщина красивее, тем больше о ней разговору. Поищешь год, поищешь два: авось и найдешь!»
Понял князь справедливость слов старца. Он вернулся домой и стал готовиться к предстоящему пути, решившись добыть Елену даже со дна моря!
III.
Поиски за Еленой.
Карабатырь-Занэ снарядил корабль и вышел в открытое море. Плыл он не один день и не два, а противоположного берега все-таки не было видно. Наконец, после продолжительного плавания, вдали показались горы. Обрадовался Занэ, надеясь в этой заморской стране узнать кое-что о своей исчезнувшей жене; он стал уже искать глазами безопасной бухты, куда бы ему можно было направить свой корабль, как вдруг он заметил другой корабль, идущий к нему на встречу. На палубе этого корабля стоял юноша с лицом женственной красоты; грудь его была покрыта блестящим хафэ (hафе — панцирь); за плечами торчал колчан со стрелами, а в правой руке он держал лук, с боку был привешен гятэ (гате — сабля), а на голове сверкал стальной таж (шлем), И наш князь стоял на палубе в панцире и шишаке на груди знак княжеского достоинства . Коль скоро юноша узнал по этому знаку, что на встречном корабле едет пши, он бросился с корабля в лодку, и в несколько ударов весел очутился у корабля карабатыря-Занэ. После взаимных приветствий, юноша спросил Занэ:
— «Куда держишь путь, пши?»
— «Еду, куда глаза глядят!»
— «Как же это у тебя нет с собою хусэ (товарищ), с которым бы ты мог делить все трудности пути и коротать время в беседах? Хочешь, я буду тебе другом!»
Пши с радостью согласился и, решившись совершать вместе дальнейший путь, причалил к близкому берегу с своим товарищем.
Выйдя на берег, они увидали недалеко от моря белеющиеся стены города. Туда они направили свой путь и, спустя немного, вошли беспрепятственно в городские ворота. Войдя в город, они повернули направо в переулок и, миновав первый дом, остановились в следующем за ним доме. Отдохнувши несколько от пути, пши рассказал своему хусэ о цели своего путешествия.
— «Я ищу жены, которую у меня похитил дэжых» сказал князь: «не найду ее здесь, отправлюсь в другие города, а то и на край света!»
— «Каким же путем ты надеешься узнать про свою жену?»
— «Буду спрашивать всякого встречного-поперечного: авось от кого-нибудь и узнаю!»
— «Так ты ничего не узнаешь! Лучше устроить вот как: ты переоденешься нищим, а в лохмотьях будет тебе везде доступ: прося милостыню, ты будешь заглядывать и туда, куда никого не пускают; пред нищим никто не стесняется; нищий, и не спрашивая, может разведать самые сокровенные тайны».
Мысль хусэ пришлась по душе Занэ. Он порешил переодеться, как можно скорее. С этою целью, юноша отправился в город, который, как видно, был ему знаком по прежним его посещениям, добыл две сумки, лохмотья, палку для защиты от собак, и вскоре, вместо блестящего джигита, предстал сгорбленный нищий, протягивающий руку за подаянием.
Покинув постоялый двор, пши начал свой обход сейчас же с следующей улицы. Неутомима шныряет наш нищий по всем закоулкам, заглядывает во все углы как богатых дворцов, так и бедных хижин, разузнавая, что ему нужно, а чтобы не возбудить подозрения, он бросает все, что ему подавали, то в одну — то в другую сумку.
Не пропустил наш нищий, как казалось, ни одного дома; ничего не ускользнуло от его зоркого взгляда. Тем не менее, его поиски не увенчались успехом. Наш нищий пал духом и, с отчаянием в душе, возвратился к ожидавшему его спутнику.
— «Ну, что? нашел?» спрашивает его юноша.
— «Нет ее нигде: я не пропустил ни одного дома!»
— «А был ли ты в том богатом дворце, что рядом с нами, на нашей же улице?
Оказалось, что там он не был. Недолго думая, наш нищий, сгорбившись в три дуги, заковылял по улице, постукивая своею палкой. Подойдя к воротам, он просится во дворец. Стража беспрепятственно его впускает. С протянутой рукою он пробирается из комнаты в комнату. Везде его щедро наделяют; смело он поднимается во второй ярус дворца и в уединенной комнате, роскошно отделанной и богато убранной, он увидел хозяйку дома, развалившуюся на тахте и дающую приказания своим слугам. Но каково было его удивление, когда он в прекрасной хозяйке узнал Елену! И она тотчас же его узнала. Но не с радостью встретила она своего мужа: гневно сверкнули ее глаза; зычным голосом приказала она слугам прогнать назойливого нищего и даже сама бросила в него метлою!
Нищего вытолкали со срамом из роскошных палат и прогнали со двора. Понуро свесив голову, он поплелся к своему хусэ, чтобы рассказать ему как о своей находке, так и о нерадостной встрече Елены.
— «Что мне теперь делать, хусэ! Раскинь-ка ты своим умом: ты наверное что-нибудь придумаешь!» взмолился убитый горем Занэ.
— «Сбрось сейчас эту личину; теперь, нужно добывать Елену с оружием в руках!»
IV.
Борьба из-за Елены.
Храброе сердце карабатыря-Занэ откликнулось на смелый призыв его хусэ. Грязь с лица нищего была смыта, лохмотья полетели к ногам, вся его фигура мгновенно выпрямилась, и не прошло нескольких минут, как из сгорбленного старикашки вышел статный юноша в кольчуге, шишаке и с гятэ в руках.
— «Ну, теперь нечего терять время!» воскликнул хусэ: «выручай Елену вооруженною рукою, а я буду сдерживать напор стражи и прикрывать твое отступление! Нужно идти напролом: или мы ее сегодня добудем, или ляжем здесь головами!»
Согласно с этим, оба витязя-шегяше врываются в ворота дома. Озадаченная стража не посмела оказать сопротивления. Карабатырь стремительно бросается вверх по лестнице, между тем, как его хусэ остался на нижней площадке. Мощною рукою карабатырь опрокидывает сдерживающих его воинов, сталкивает одним ударом трех оробевших врагов вниз по ступенькам лестницы и, ворвавшись в знакомый ему терем, схватывает лишившуюся чувств Елену; с дорогой ношей он устремляется к воротам дома. Придя в себя от неожиданного нападения, народ бросается отовсюду на смелых рыцарей; но оба шегяшэ ни падают духом: карабатырь, держа левою рукою Елену, правою отбивается от наседающих на него воинов, а хусэ, рубя направо и налево, прикрывает отступление своего товарища. Таким образом, наши богатыри, несмотря на тучи несущихся на них стрел и на целые сотни напирающих со всех сторон врагов, отступают медленно к морскому берегу, где их дожидался корабль. Благополучно они добрались до корабля и велели быстро отчалить от берега. Ветер был попутный, и корабль плавно понесся по морю. С палубы богатыри продолжали еще отстреливаться, пуская одну за другою свои стрелы, несущие верную смерть в густую толпу врагов.
V.
Гибель Елены.
Плывет по морю Занэ с добытой им в кровавой борьбе Еленой, сопутствуемый своим хусэ. По прошествии нескольких дней, они стали медленно подходить к родному берегу. Они уже были в виду кале, когда Занэ обратился к своему хусэ со следующими словами:
— «Вот, мы уже близко берега. Надеюсь, ты не откажешься погостить у меня: я хотел бы тебя достойным образом отблагодарить за твою дружескую услугу».
— «К тебе я не поеду: неотложные дела меня призывают домой. Отблагодарить же ты меня можешь только поделившись со мною нашей добычей».
— «К чему делиться? Бери себе ее совсем: все равно мне с ней нет житья!
— «Нет, мы должны делить ее пополам!» — Сказав эти слова, хусэ нанес Елене удар своим гятэ и разрубил ее пополам: в одну сторону повалилась голова с прорубленной грудью, а в другую остальная часть туловища.
В первое мгновение Занэ был поражен ужасом; он никак не ожидал подобного исхода. Тем не менее, при виде страшной гибели любимой им прежде женщины, ему не было жаль ее: до такой степени ее измена заставляла страдать его гордость! Твердым голосом сказал Занэ:
— «Я возьму голову Елены. Вернувшись в свой кале, я покажу ее народу! Путь все знают, что их князь не вернулся с пустыми руками, и что неверную жену постигла заслуженная кара!»
Услышав эти слова, хусэ поднял туловище Елены и бросил его в море. Садясь в свое судно, он сказала карабатырю:
— «Прощай, Занэ! Ты, правда, лишился Елены, но она тебе изменила и никогда бы тебе не была верною женою. В утешение тебе скажу, что у семи братьев Барахуновых есть сестра: она тебе будет подругой жизни!»
VI.
Сестра Барахуновых.
По возвращении домой, Занэ объявил всем о гибели Елены и велел показать народу ее голову. Примирившись с своей потерею, он решился собраться в путь, чтобы разыскать семь братьев Барахуновых. Не было страны по всему материку, где бы их не искал Занэ. Убедившись, что ему их не найти на материке, карабатырь сел на корабль и пустился разыскивать их по всем морям. Проехал Занэ вдоль и поперек Кара-тэнгиз (Черное море), а затем решился исследовать все Средиземное море. На этом море был большой остров, к которому и пристал Занэ. Высадившись на берег, князь стал расспрашивать, не живут ли там братья Барахуновы: оказалось, что, действительно, они живут на острове. Тогда Занэ сел на лошадь и направился в близлежащий город. Войдя в городские ворота, он спросил первого встречного, где ему искать семь братьев Барахуновых: ему указали на дворец. Постучался у калитки князь; его впустили, и он вошел в княжеский терем. Братья встретили его весьма радушно, хотя они не знали, что он за человек и откуда он, но, судя по имеющемуся у него на груди знаку, они догадывались, что это пши.
После ужина Занэ уложили в мягкую постель. На следующее утро, братья, в полном сборе, встретили своего гостя, и, по обычаям страны, тогда только решались ему предложить вопрос, что он за человек и откуда он прибыл. Тогда пши сообщил им, что он карабатырь-3анэ, и что он приехал добиваться руки их сестры. Услышав это, шесть старших братьев ничего не ответили и грустно опустили свои головы. Младший же брат весело посмотрел на Занэ и, выждав некоторое время, обратился с упреком к старшим братьям:
— «Чего молчите, братья? Гость ждет вашего ответа?» Тогда старший из братьев решился сказать недовольным голосом:
— «Наша сестра обладает богатырскою силою; она не только горда, но и жестока. Никто из нас не решится сообщить ей о твоем сватовстве; да и никто из нас не дерзнет переступить порог ее терема!» Услышав это, младший брат сказал;
— «Пусть я и погибну, но я готов пожертвовать собою ради нашего дорогого гостя! Сейчас я пойду доложить ей о твоем предложении!» Сказав это, младший из Барахуновых отправился в сестрин терем; но вдогонку ему крикнул Занэ:
— «Скажи только сестре, что я хочу ее видеть, чтобы ей лично передать мою просьбу!» Младший Барахун, войдя к сестре, сказал ей смело:
— «У нас, сестра, со вчерашнего дня гостит карабатырь-Занэ и хочет видеться с тобою. Каков будет твой ответ?»
— «Пусть князь войдет!» ответила Барахунова. Младший Барахун невыразимо обрадовался и стрелой полетел к карабатырю-Занэ. Сияя от счастья, он ему сообщил о решении сестры. И старшие братья были необыкновенно рады, что их гордая сестра, которой никто не решался делать предложение, боясь ее богатырской силы и крутого нрава, видимо смягчилась.
Вмиг собрался карабатырь-Занэ и отправился в терем гордой княжны. При входе Занэ, княжна Барахунова, которая ни пред кем не вставала и к которой даже никто не осмеливался подойти, поднялась с свой тахты, и когда Занэ подошел ближе, то она даже протянула ему руку. Тогда Занэ, сделавшись смелее, сказал:
— «Прослышав, княжна о твоей ненаглядной красоте, я приехал предложить тебе руку и сердце. Желаешь быть моей женою?»
Не ответив ни слова, княжна отвернулась. Тогда Занэ решился вторично предложить ей тот же самый вопрос. И тут она ничего не ответила, отвернувшись еще больше прежнего. Наконец, после третьего вопроса карабатыря, гордая красавица сказала скороговоркой:
— «Я на все согласна!»
Услышав желанный ответ, Занэ, вне себя от радости, бросился из терема княжны. Братья его поджидали во дворе, и когда услышали о решении сестры, то вышли немедленно объявить народу радостную весть: их, мол, недоступная сестра, к которой женихи не осмеливались даже подступиться, смягчилась своим нравом и выбрала себе в мужья карабатыря-Занэ!
VII.
Свадебные празднества.
Назначен был день свадьбы. К этому дню каждый из братьев велел заколоть по быку, корове и овце. Народу собралось видимо-невидимо, и пир был на весь мир. Во время всеобщего веселья, явился певец-уэрэдхоу и расположился среди пирующих гостей. Взяв в руки апэпшинэ , певец стал воспевать родную быль народа; все слушали с сосредоточенным вниманием. Затем уэрэдхоу провел рукою по звонкой апэпшинэ и стал напевать песню о том, как заморский дэжых увез из терема могущественного пши его красавицу-жену.
Занэ сейчас догадался, о ком идет речь в этой песне, но братья и сам уэрэдхоу не знали, что она относится к нему. Грустно повесил Занэ свою голову, и слезы покатились по его лицу. Заметив, что эта песня производит тяжелое впечатление на гостя, братья велели певцу спеть другую песню.
Снова ударил певец по струнам, и стал напевать о том, сколько крови пролилось из-за Елены, когда обманутый муж стал ее добывать с оружием в руках.
Еще глубже поник Занэ своею головою: ему еще тяжелее сделалось от того, что его судьба стада достоянием народных певцов.
Увидевши, что и новая песня уэрэдхоу навеяла мрачные думы на карабатыря-Занэ, любезные хозяева предложили гостям развлечься, по обычаям страны, состязанием и играми. Гурьбою повалили подгулявшие гости из залы в обширный двор. По данному знаку, молодежь затеяла игры и стала в борьбе пробовать свою молодецкую силу: кто боролся в кулачном бою, кто поднимал тяжести, кто выказывал свою ловкость в беге взапуски. Затем началась стрельба в цель из лука. В заключение, стали состязаться в том, кто дальше бросит камнем. Ко всему Занэ молча присматривался, не принимая в состязании участия. Видя это, гости обратилась к нему со следующими словами:
— «Дорогой гость! В наших играх ты не захотел принять участия. Вот мы теперь бросаем камнями; покажи, пожалуйста, свою ловкость!»
Очнувшись от своей задумчивости, Занэ поспешил ответить:
— «Могу ли я отказать общему желанию всех гостей! Я готов попробовать свою силу в умении бросать камнем!»
С этими словами карабатырь-Занэ поднял с земли тяжелый камень и бросил его с размаху втрое дальше, чем удавалось бросать самым ловким из гостей.
Все онемели от удивления, стоя неподвижно на одном месте. Когда же гости пришли несколько в себя, то они стали наперерыв один пред другим восхвалять богатырскую силу Занэ.
— «Да, если бы мы и сто лет упражняли наши силы, то нам никогда бы не сравняться с тобою!»
Этим закончились свадебные увеселения. Когда гости разошлись по домам, то в городе только и было речи, что о необыкновенной силе карабатыря-Занэ. На небе высыпали звезды, и совсем уже стемнело, когда Занэ отвели в терем к его молодой жене, где их и уложили спать.
VIII.
Ночные похождения Барахуновой.
Была уже глубокая ночь. Занэ не мог заснуть, так как заметил в своей молодой жене какую-то нервную возбужденность. Желая узнать причину этого, он притворился спящим и стал сильно храпеть. Тем не менее, он следил внимательно за всеми движениями своей жены. К его удивлению, она поднимается с постели и, с светильником в руках, отправляется в смежный со спальней зал. Занэ провожает жену своими глазами. В зале она открывает сундук и вынимает оттуда панцирь, шишак, гятэ и лук с колчаном наполненным стрелами. Привычною рукою она надевает на себя доспехи и прячет под шишаком свою золотистую косу. Пред удивленными взорами Занэ предстал настоящий рыцарь, с воинственной осанкой. В полном вооружении она спускается во двор, отправляется в конюшню, выводит оттуда своего коня и, оседлав его, проворно вскакивает на него. Очутившись на своем скакуне, таинственный рыцарь гарцует по каменистому двору, а затем, ударив его плетью, помчался стрелой чрез открытые ворота в темень глухой ночи.
Рубрики: