Правовое наследие Кавказа (Архивы Кавказа)

ХАЙДАРБЕК ГЕНИЧУТЛИНСКИЙ
Историко-биографические и исторические очерки хаджи Хайдарбека Геничутлинского являются замечательным образцом дагестанской арабоязычной литературы и одним из ценнейших источников по истории Дагестана. Составлены они во второй половине XIX века на основе устных и письменных источников местного происхождения.
Здесь следует, однако, отметить, что хаджи Хайдарбек-эфенди является лишь редактором текста первых трёх глав, посвященных трём имамам, которые по его просьбе набросал вчерне достойный дибир, известный участник тех событий Абакар Аргванийский. Хайдарбек резюмировал то, что слишком растянуто, изложил дибир. Названный дибир сам попросил Хайдарбека об этом по причине изящества оборотов, которые тот употреблял и лаконичности стиля. Эти четыре очерка дошли до нас благодаря переписчику Абдурахману Казиеву (1898-1942гг.) из селения Нижний Дженгутай. Это был знаток арабского языка, который с 1936 года и вплоть до самой смерти, собирал и копировал по заданию администрации Дагестанского НИИ истории, языка и литературы, исторический и фольклорный материал.
КРАСА ИСЛАМСКОЙ РЕЛИГИИ
1. Имам Гази-Мухаммад.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Хвала – Аллаху, господу миров! Да будут благословение и привет господину нашему Мухаммаду, его роду и его сподвижникам, всем вместе!
А далее.
Это – краткое изложение событий, произошедших на глазах у народа Дагестана со времени выступления на арену истории имама-возобновителя Гази-Мухаммада. Да помилует его всевышний Аллах!
Создал этот труд благородный, богобоязненный ученый, уникум эпохи – хаджи Хайдар-бек Геничутлинский. Да помилует его всевышний Аллах и да сделает Он его могилу цветущим садом!
Знайте, что дагестанцы были людьми сильными, стойкими и храбрыми. Самые свирепые враги не могли ничего поделать с нами. Мощь противника, нападавшего даже внезапно, была не в состоянии ослабить дагестанцев.
Среди дагестанцев имелись тогда большие ученые и на редкость достойные люди, которые, теперь, однако, стали, словно отверженные и пребывают, в удрученном состоянии духа. Дело в том, что к их проповедям и предостережениям не прислушивались, а исходившие от них решения и фетвы не выполняли. Именно поэтому названные ученые и достойные личности были вынуждены удалиться от своего народа.
Пребывая в неизвестности и забвении, они искали путь к божественной истине, держась за Сунну Пророка и Коран, и занимались сохранением для Шариата и будущих речей, как собственных душ, так и душ своих преданных последователей.
Что касается победоносных повелителей (эмиров и султанов), то они в своей среде, давали ход обычному праву и собственному суду (диван). Шариат же и прочие столпы Ислама эта знать вводить не разрешала. В результате блистательные божественные установления оказались в забвении. Привычными стали интриги, исходящие от людей, заблуждающихся и капризных. Одним словом, истинно мусульманская община стала в Дагестане большой редкостью, а полное неверие в Аллаха – близким!
Вследствие всего этого Дагестаном и овладели неверные. Вчерашние мусульмане, опустив головы, склонились на их сторону. Ради горстки медяков дагестанцы стали теперь угождать неверным-развратникам.
[1825 г.]
Несколько поколений целый век прожило так со времени пресечения государственности, созданной потомками Хамзата и Аббаса. Затем, однако, всевышний Аллах пожелал возвысить в Дагестане божественное Слово: через распространение своей религии, оказавшейся было в забвении, и придание должной силы своему народу, пребывавшему в заблуждениях. Примерно в 1240 (1825) году Он послал на землю Дагестана ученого-возобновителя, большого труженика, святого угодника эпохи ослабления веры, выдающегося храбреца, играющего роль сабли, обнаженной против людей заблудших и тиранов, героя-очистителя мусульманской религии от всякой накипи, нового главу правоверных – имама Гази-Мухаммада Гимрави. Да помилует его всевышний Аллах!
Гази-Мухаммад приступил к оживлению, почти исчезнувших было следов шариата и к одновременному ниспровержению – вопреки воле врагов Ислама – различных обрядов, связанных с мерзким обычным правом. Этот деятельный и мудрый человек, обладавший весьма большими достоинствами, взглянул как-то на дурные поступки, совершаемые людьми, на отсутствие в Дагестане истинного Ислама и полились тут слезы из его очей. Произнеся слова из Корана, соответствующие тому, что предназначил ему Аллах: «Мы все принадлежим Аллаху и к Нему, затем возвратимся» – Гази-Мухаммад пропел:
«О, отчужденный от исламского мира! Ты двинулся в путь, наконец. Так поприветствуй же похороненного в земле благородного хашимита, у которого ищут заступничества мусульмане, посланника Аллаха – великого Мухаммада. Прежде дагестанцы пребывали под сенью покоя, не ведая бед и не имея врагов. Хотя положение их дел, их деяния и находились тогда в противоречии с предписаниями и запретами Аллаха, с единственно верным, путем, который наметил Он. Из-за своих разногласий и грехов, однако, дагестанцы, в конце концов, раздробились, и тогда ими стали править неверные и враги. Я выражаю сочувствие жителям нагорий и ущелий в связи со страшной бедой, поразившей их головы, и говорю: «Если вы и ныне предпочтете непокорность Господу, то да будьте рабами своих мучителей и в дальнейшем!»
Обдумав затем позицию большей части народа и то, как искушает людей сатана, чтобы они отошли от истинного пути, Гази-Мухаммад пропел:
«Таблицы с нормами обычного права – собрание трудов поклонников сатаны. Господь, однако, еще рассудит между пророком Мухаммедом и создателем этого мерзкого права, которое противоречит божественным установлениям. Если последователи пророка получают в виде шариата прочную путеводную нить, то у сторонников обычного права не будет даже и самого слабого помощника. Последние еще узнают: кто действительно выполняет свои обещания – Аллах или Сатана, Когда однажды увидят последнего хмурым. Милостивый Аллах отдалил людей любивших обычное право от райского водоема в день тайных помыслов! Если человек, придерживающийся обычного права, будет и ныне считаться равным придерживающемуся шариата, то значит, в нашей среде нет разницы между праведником и нечестивцем. А ведь уже сколько раз на Землю были отправлены пророки, сколько раз устанавливались божественные законы и, наконец, – ведь ниспослан Коран с его предостережениями!
Гази-Мухаммад увидел, что дурные поступки и прочие непристойности продолжают распространяться, что исчезают даже жалкие остатки добрых дел и благодеяний. В то же время среди мусульманского народа получали силу решения, исходящие со стороны неверных. Тогда-то он и пропел:
«Как же можно жить в стране: где не имеет покоя сердце и где власть Аллаха неприемлема, Где святой Ислам отрицают, а приговоры беспомощному человеку выносит дьявол, Где презреннейший человек считается славным, а развратник – справедливым, Где разложенное по своим местам переворачивает дьявол, Где человек, отдающий приказы о совершении благодеяний, подозревается в том, что он портит дело, а запрет совершать порицаемое Исламом не имеет сил. Если бы наш Пророк был сейчас жив, то, клянусь, его индийский меч, был бы обнажен! Если кто-либо станет этому возражать, я скажу ему: «Выступать с отрицаниями, не будучи достаточно подготовленным – просто неразумно».
Затем Гази-Мухаммад отдалился от людей и занялся самовоспитанием: мало кушал, много постился, почти не спал и не разговаривал. Делал он все это под руководством познавшего Аллаха святого тарикатского шейха, источника божественных истин (хакика), руководителя (мюршида) лиц, идущих к великим тайнам, спасителя гибнущих, великого чудотворца – светоча исламской религии Абу Исхака Мухаммада ал-Яраги. Да сделает Аллах душу этого ярагского шейха святой и да осветит его могилу!
[1826/27 – 1829 гг.]
Гази-Мухаммад стал теперь призывать дагестанцев, прежде всего к поклонению Аллаху. Он принялся также воскрешать в их среде исчезнувшее было влияние шариата и порицать за ложь, алчные устремления и страсти, которыми были охвачены люди. Гази-Мухаммад приложил тогда много стараний для распространения шариата во всех городах Дагестана, а также – повсеместного назначения грамотных имамов, которые бы давали наставления и читали проповеди, соответствующие тому, что гласят сунна и Коран, но при этом увлекающие сердца и умы слушателей.
Часть дагестанцев подчинилась Гази-Мухаммаду и встала на верный путь. Другая – продолжала самопревозносится. Мало того, она проявила враждебность.
В деле наставления народа слова, таким образом, не оказали желаемого воздействия. Приводя различные ложные аргументы, отдельные люди начали даже спорить с Гази-Мухаммадом, в надежде опровергнуть великую Истину. Дело в том, что золотые монеты уже склонили их на сторону неверных и поэтому они стали относить Гази-Мухаммада к числу глупцов. Видя всё это, он пропел:
«Мы прочли этим людям суры Корана, а они в ответ заявили: «Глупости!» Но ведь это самый что ни на есть порочный поступок! Или вот – напомнили мы им один аят, а они отвернулись и сказали: «Этого бродягу не удержишь». Если же ты будешь с ними спорить регулярно, то они обязательно сговорятся, и начнут строить тайные, самые что ни на есть коварные интриги. О, Господи! Эти люди находятся в заблуждении, охвачены соблазнами, они несправедливы, притесняют других и. не подчиняются предводителям!»
В ответ названные люди, обнажив оружие, кинулись на Гази-Мухаммада и его сподвижников. Целью их было погубить Гази-Мухаммада или, по крайней мере, причинить ему вред. Тут все вокруг словно бы перевернулось вверх ногами: родственники отдалились друг от друга, вчерашние товарищи стали врагами.
С Гази-Мухаммадом остались тогда лица лишь особо верные ему – те, что отличались набожностью, богобоязненностью и в прошлых испытаниях и бедах уже показали свою способность к терпению. В числе их были: знатный и родовитый храбрец, но при всем этом человек на редкость рассудительный и проницательный – блистательный Хамзат Гоцатлинский, сын Алискандар-бека; победоносный воитель, избавитель истинно религиозных мусульман от мук и печалей, меч Аллаха Шамиль; набожный ученый, аскет, знающий Коран наизусть – хаджи Али Харахинский; благородный ученый, остроумный мудрец Абдулла Ашильтинский, сын превосходного Курбанали. В числе лиц, оставшихся тогда с Гази-Мухаммадом, были, впрочем, и другие благородные вожди, и аристократы (наджиб).
Гази-Мухаммад уже было, отчаялся в том, что дагестанские нечестивцы примут божественные шариатские установления. Дело в том, что к его проповедям, призывающим к священной войне с неверными, они никак не прислушивались, а власть славнейшего халифа, на них не распространялась. Исламская религия в Дагестане, казалось, вступила в период заката. Даже благороднейшие из людей сидели тогда по различным косным уголкам.
Гази-Мухаммад, однако, выступил еще раз. Он призвал каждого, у кого в сердце есть хоть немного любви к Исламу, дать присягу об участии в священной войне (джихад) и о принятии шариата. Все те мусульмане, в чьих душах сохранялись еще следы религиозного рвения и стремление проявить себя в реальной жизни, присягнули тут Гази-Мухаммаду. Он, таким образом, стал имамом – истинным, справедливым, готовым сражаться за дело Аллаха и мечом и словом.
Гази-Мухаммад постоянно выходил теперь на сражения за дело Аллаха. С маленьким отрядом он боролся против многочисленных войск врага. Впрочем, когда распространялся слух об очередном выступлении Гази-Мухаммада на джихад, к нему ради возвышения славы Корана целыми группами присоединялись в качестве помощников борцы за веру (гази), прибывавшие из самых различных мест. Вместе с ними Гази-Мухаммад устраивал в темных ущельях и лесах базы, а затем совершал оттуда походы на врагов. С последними Гази-Мухаммад поступал при этом так, как кошка поступает с мышью, а затем вместе со своими сподвижниками, радостный и веселый возвращался победителем назад к своим людям.
Имам тогда лично участвовал в битвах, не обращая внимания на то, что людей с ним бывало мало. Так действовал он в течение примерно трех лет. За это время Гази-Мухаммаду подчинилось большое количество мусульман.
[1830 г.]
Когда десница Гази-Мухаммада приобрела, наконец, настоящую силу, а его помыслы и устремления достигли надлежащей высоты, он решил выступить со своими полками против хунзахцев.
Гази-Мухаммад прибыл и встал лагерем поблизости от города Хунзаха, который был населен людьми сильными, могучими, но очень надменными, словно язычники. Хунзахцы вступили с Гази-Мухаммадом в сражение.
После того как авангард войска имама уже ворвался в дома, расположенные на краю города Хунзаха, его последователи, чья вера, как, оказалось, была слабой, вдруг остановились, а затем обратились в бегство. В результате там получилась настоящая бойня для гумбстовцев и других бойцов имама, вследствие чего они повернули от Хунзаха назад. Произошли эти события в первую ночь месяца рамадан 1245 (24.2.1830) года.
[1831–1832 гг.]
Гази-Мухаммад был сильно огорчен тем, что люди его, в сердцах которых все еще крепко держалось обычное право, не вынесли тягот связанных с делом исламской религии, а также наказаний, налагаемых согласно шариату. Поэтому он, оставив их, уединился с небольшой группой своих сподвижников и искренних друзей.
Гази-Мухаммад засел тогда в крепости Агач. Оттуда он стал водить свои отряды против русских крепостей. Туда возвращался с пленными и прочими трофеями.
Рука Гази-Мухаммада достала даже до Кизляра – крупнейшей из русских крепостей. Поход на неё он совершил во главе довольно маленького отряда. Не смотря, однако, на это, мусульмане своего добились. Люди имама захватили там столь огромную добычу, что обращать внимание в итоге стали лишь на серебро.
Гази-Мухаммад захватывал добычу и из других крепостей. Мало того, он завладел крепостью Тубаши. В результате, к Гази-Мухаммаду с разных сторон, из разных областей опять стали собираться мухаджиры. Появились и помощники из числа местных жителей той или иной территории. В это-то время и произошло Таркинское сражение, а также затянувшаяся почти на месяц осада Эндирея, после чего имам двинул свои войска в сторону Мичигича.
Находясь в Чечне, Гази-Мухаммад совершал нападения на неверных. Тогда же он призвал тамошних мусульман держаться религиозных установлений.
Так как Гази-Мухаммад не давал многобожникам покоя, так как он уменьшил подвластную им территорию, они выступили против него со многими своими полками. Окружив [в Агач-кала] небольшой отряд имама, эти неверные попытались, было разгромить борцов за веру, но те при каждом нападении саблями поворачивали их вспять. В течение только одного дня неверных три раза гнали своих солдат в наступление под грохот барабана, но все три раза они были отражены, причем многие из них были тогда уничтожены.
Во время третьей атаки, предпринятой неверными, герой Чурилав Гидатлинский с обнаженной саблей в руках выпрыгнул из-за стены укрепления и бросился на барабанщика, как сокол на воробья. Чурилав нанес этому барабанщику удар саблей, выхватил у него из рук барабан и повернул назад. Ускользнуть в укрепление ему удалось, и при этом Чурилав не претерпел какого-либо ущерба.
Как только звук барабана исчез, неверные обратились в бегство, а имам Гази-Мухаммад и те, кто были вместе с ним, сами перешли в атаку. В течение того дня ими было перебито множество многобожников. Ночью же имам и его люди сами оставили своё деревянное укрепление.
После этого, восхваляя Аллаха, Гази-Мухаммад вернулся к себе на родину – в Гимры.
[1832 г.]
Враги увидели, что исламское государство стало увеличиваться изо дня в день и усиливаться благодаря переселяющимся (мухаджир) борцам за веру (гази), прибывавшим целыми группами. Тогда-то верховный главарь русских (Николай I) и приказал своему визирю, – проклятому сардару выступить со всеми находящимися в его распоряжении полками, сформированными в Гурджистане, а также – с дагестанскими мунафиками (ренегатами – изменниками веры и отечества, служащими русским).
Они, придя в движение, устремились на Гимры – селение имама. Имам же, перекрыв проходы, ведущие туда, возвел в глубине гимринского ущелья стену, которая запирала дорогу, проходящую по верхней террасе горного склона. Позади этой оборонительной стены он построил несколько хорошо укрепленных домов.
Проклятые неверные напали на мусульман со стороны горы. Прося помощи лишь у Аллаха, Гази-Мухаммад встал против них тогда примерно с четырьмя сотнями своих храбрых сподвижников, принесших ему клятву верности. Подготовившиеся к битве воины имама, обновив своё раскаяние за совершенные ранее грехи, вступили в священную войну.
Вражеские полки начали осаду мусульманского укрепления. Бой шел с утра и до вечера, когда воины Гази-Мухаммада начали постепенно рассеиваться. В конце концов, около имама осталось примерно десять человек – особо верных его сподвижников. Проявляя терпение и хладнокровие, они не покинули своей позиции, но позднее были все же вынуждены укрыться (хиджра) в комнатушке, которую тут же окружили враги.
Последние принялись пробивать отверстия в плоской крыше этой комнатушки, причем часть их встала тогда же рядами по обе стороны от двери, выставив вперед свои штыки. Затем они, освободив проход перед дверью, потребовали у засевших внутри борцов за веру, чтобы они сдавались, обещая пощаду. Последние, однако, отказались, будучи согласны лишь на священную войну и мученическую смерть за дело Аллаха. Уповая на Него и крича: ля хавля валя куввата илля биллахи ал-алийи ал-азим, – они с обнаженными саблями в руках стали из той комнатушки выпрыгивать на бой с неверными и разрывать вражеские ряды. Вот тогда-то и вкусил мученическую смерть имам Гази-Мухаммад. Какое же счастье это, однако!
Вместе с Гази-Мухаммадом мучениками за веру стали его лучшие товарищи, а также благородные вожди: превосходный ученый, святой хаджи Али Харахинский; блистательный, чрезвычайно одаренный ученый-богомолец Нур-Мухаммад-эфенди из Инхо; мудрый ученый, большой труженик, борец за веру (гази) Саид Хариколинский; достойный ученый, имамский муфтий Мухаммад Кудутлинский и другие благонравные и благочестивые люди.
Произошло это в понедельник месяца джумада ул-ахир 1248 (ноябрь 1832) года, на закате.
Также рассказывают:
После той битвы мученики за веру в течение восьми суток оставались на земле, в Гимринском ущелье; вооружение и прочее было с них сорвано. В ущелье же стояла тогда жара. Несмотря на это у бездыханных мучеников за веру не изменилась даже кожа. С них не упал ни один волос.
Затем, когда враги ушли из Гимры, мусульмане убрали тела шахидов.
Когда домой принесли носилки с телом мученика за веру Саида Хариколинского, его бабушка и его наследницы, взяв, Саида за ногу, заплакали. Тут из тела Саида выступила влага. Он словно бы вспотел от приступа лихорадки. Люди же смотрели на Саида.
Теперь о другом мученике за веру (шахид) – Али Харахинском. Он, получив в бою страшные раны, перебрался со своего места в сторону и принялся читать следующий стих Корана: «О, мусульмане! Не показывайте спины наступающим на вас неверным. Если же в такой момент кто-либо из вас повернется к неверным спиной с целью иной, чем сражение или вступление в плотный ряд воинов, то его поразит гнев Божий, и он окажется в аду». Когда же раны ослабили этого Али слишком сильно, он упал наземь. Тут, лежа, он стал хватать рукой куски земли и камни, и швырять их в лицо врагам, приговаривая: «Ах, вы свиньи! Ах, собаки! Ах, враги Аллаха!»
Или вот еще. Пользующегося поддержкой Аллаха, победоносного Шамиля та битва утомила и ослабила. Он ведь получил колотую рану в грудь, выше сосца, откуда при дыхании выходил воздух. Поэтому Шамиль. Передвинулся с места боя немного в сторону, чтобы не снес его людской поток. Там Шамиль пролежал до позднего вечера и удивительно при этом, что враги не заметили его, хотя он и находился в поле их зрения! Затем Шамиль встал и потихоньку пошел в сторону Унцукуля, причем в попутчиках у него оказался один человек так же, как и он, сам, раненый. Это был муэдзин борцов за веру, который находился вместе с ними в вышеназванном укреплении и спасся оттуда с позволения всевышнего Аллаха.
Неверные вступили затем в Гимры, родное селение имама, и установили свою власть над тамошними мусульманами. Мунафики и развратники подняли тут головы, а у истинно правоверных и благонравных мусульман согнулись от отчаяния спины.
Такая ситуация сохранялась затем в течение еще небольшого промежутка времени.
2. Эпоха имама Хамзата.
[1832 г.]
С согласия авторитетных и влиятельных койсубулинцев – знатоков шариата, а также людей, согласных с ними по вопросу путей оказания помощи мусульманской религии, имамом стал аристократ и храбрец Хамзат Гоцатлинский, сын Алискандар-бека, которому дана, была присяга после мученической смерти имама Гази-Мухаммада. Правил Хамзат в течение примерно двух лет.
[1833 г.]
Хамзат начал призывать народ твердо держаться мусульманской религии, а также распространять шариат. Держась за вервь Аллаха, он затем выступил во главе войска, чтобы возвысить Священный Куран.
Хамзат двинулся к селениям Корода, Хоточ, Хиндах и Чох с увещеваниями, обращенными к их жителям. Он побуждал их принять шариат и прочие установления Ислама, и в этом они подчинились ему. Кородинцы, хоточцы, хиндахцы и чохцы стали, таким образом, подданными имама.
Затем Хамзат пошел к селению Ругуджа. Ругуджинцы, однако, стали тут упорствовать, повели себя слишком гордо. Дело в том, что жители этого селения были людьми грубыми, склонными к беззаконию, но при всем этом весьма сильными. Имам поэтому начал сражаться с ними и ругуджинцы вкусили тогда и пули и удары меча. Их укрепленная обитель была взята, причем было убито около пятидесяти человек из числа ругуджинских насильников – вельмож и лиц, судивших по адатам (русама).
Главарём ругуджинцев был грубиян по имени Султанав, который успел, было укрепиться в своем замке. Однако, люди Хамзата хитростью заставили этого Султанава выйти наружу, а затем, наложив на него оковы, отправили в гимринскую тюрьму. Богатства же Султанава они реквизировали. Впоследствии, уже в дни правления Шамиля этот человек был убит.
Хамзат, возвратившись назад, направился затем в такие города, как Телетль, Батлух, Карата, а также к тем, кто поддерживал их. Жители этих городов и люди, поддерживавшие их, подчинившись имаму, вошли в число его подданных».
[1834 г.]
Хамзат со своими полками двинулся затем к городу хунзахцев (авар). Последние же, укрепившись при своих замках, заблокировали дороги, ведущие внутрь Хунзаха, куда, кстати, стеклись те жители окрестных селений, чей дух был не здоров. Хунзахцы при этом взяли тогда под арест тех своих земляков, которые были известны склонностью к шариату – выдающегося храбреца Алибека и людей, подобных ему.
Воины Хамзата, окружив хунзахцев, продолжали осаду до тех пор, пока та не утомила последних. Они при этом потравили еще зеленые хунзахские поля на глазах у их хозяев. Наконец, хунзахцы сдались на милость имама.
Хамзат, однако, взял Хунзах на основании мирного договора (сулх). Эмиры хунзахцев дали ему присягу, причем последние передали имаму своего младшего брата Булача – в качестве гаранта своей верности. Хамзат же и словом и делом проявил тогда любезность по отношению к хунзахцам, а когда затем положение вроде бы стабилизировалось, даже пригласил их на совместное заседание.
Имам, когда к нему прибыли хунзахские эмиры, советники (визир) п. ученые, стоял в местности Тобтида. В знак уважения он завел эмиров – Нуцал-хана и Умма-хана, сыновей Султан-Ахмад-хана, в свою палатку. После обмена воспоминаниями и беседы, Хамзат, взяв в руки кумган, вышел, однако, наружу, словно бы по нужде, оставив обоих эмиров внутри палатки. Вот тут-то палатку и окружили его воины, которые, подрезав державшие ее веревки, дали залп из ружей по эмирам и убили их обоих прямо там, в палатке.
Говорят, впрочем, что хунзахские вельможи не соглашались с приказаниями и запретами Хамзата, и даже, вознамерились нарушить заключенный уже договор, гарантировавший им безопасность. Дело с их стороны дошло до обнажения оружия, и первым сделал это смутьян Мирзал Хаджияв. В результате, и произошла та беда. Аллах лучше знает!
В тот день были убиты: кадий хунзахцев – известный ученый исследователь Нур-Мухаммад, ученый Хассанил Мухаммад Хариколинский, советник эмиров Мирзал Хаджияв и другие лица. Из числа же товарищей Хамзата: брат его Мурадбек, Чупан – двоюродный брат Хамзата по линии отца, и еще кое-кто. Через несколько дней была убита и Баху-бике, мать названных эмиров. Что же касается Булача – их младшего брата, то он был отвезен тогда в Гоцатль. После убийства Хамзата, однако, его, еще мальчика, бросили в Большую реку (Кудияб ор).
Хамзат, сломав хребет могучим тиранам и накрутив носы спесивым гордецам, вознося хвалу Аллаху, вступил затем в обитель власти – княжеский дворец (дар).
Имам, таким образом, овладел могущественнейшим городом и одержал, наконец, верх над людьми, сопротивлявшимися особенно сильно. После этого религиозная страсть толкнула его на расширение территории, где бы действовали законы Ислама, а также на удаление людей, поклоняющихся кресту.
Собрав войска, имам Хамзат двинулся к Салта. Глубокой ночью его воины бросились на это селение ворвались внутрь, да так, что никто не успел и почувствовать. В Салта, где стояла тогда охрана из цудахарцев, воины имама вступили, громко распевая: Ля иляха илл Аллах, ля иляха илл Аллах. Охрана обратилась тут в бегство. Кое-кто из цудахарцев был при этом убит. Других взяли в плен. Что же касается жителей селения Салта, то они выказали имаму повиновение.
После того, как салтинцы подчинились, к имаму Хамзату прибыли жители Кудали. Они выказали ему свое почтение и стали его подданными. Хамзат же установил тогда для кудалинцев, в соответствии с Кораном, наказание (хадд) за пьянство, а те, со своей стороны, дали ему присягу – пребывать в спокойствии и оказывать необходимую помощь. Затем к Хамзату прибыла еще и делегация из Кегера, чтобы заключить мир, дать присягу и принять на себя определенные обязательства.
Цудахарцы упорно продолжали не признавать Хамзата. Мало того, они привели на помощь акушинцев и казикумухцев, а затем со всеми своими полками, массой выступили [из Цудахара]. Навстречу им выступил и имам. В местности, где расположены цудахарские, хутора, эти две группы столкнулись, и там произошло великое побоище.
С обеих сторон было множество убитых. В числе мучеников за веру (шахид) в тот день, был и считавшийся опорой имама великий храбрец Амирхамза Шототинский – верный помощник делу Ислама, могучий лев, чья фамилия является ответвлением рода благородных эмиров.
Люди, давшие присягу, изменили тут Хамзату из-за того, что желание жить по шариату было у них еще слабым. Мало того, они начали даже подыскивать момент, чтобы напасть на имама и его последователей.
Из того исламского похода Хамзат вернулся разгневанным на нарушителей договора о пощаде и ожидал теперь помощи от Аллаха для искоренения людей окончательно заблудших, а также – злостных притеснителей. В качестве имама он сел в городе Хунзахе, в княжеском дворце, и принялся переводить хунзахцев на путь благородного шариата. Продолжалось все это до осени 1250 (1834) года.
Хунзахцы (ахл авар) были людьми пылкими, мужественными и гордыми. Они, однако, сумели тогда скрыть свою враждебность и ненависть по отношению к имаму Хамзату и его партии. Наконец, у них сложилась группа, которая дала клятву: либо умереть, либо отомстить за хунзахских князей.
В одну из пятниц 1250 (1834) года члены этой группы, заявившись якобы на пятничную молитву, стали поджидать Хамзата, чтобы напасть на него. Когда же Хамзат вошел в хунзахскую мечеть, один из них – Осман, брат Хаджимурада, встал со словами: «Что с вами случилось, хунзахцы? Вы не встаете, когда входит ваш глава!» Затем этот Осман выхватил пистолет и выстрелил в Хамзата, но и Хаджиясул Мухаммад успел выстрелить в Османа. И Хамзат и Осман, оба упали тут наземь и сразу же умерли.
Хаджиясул Мухаммад выскользнул тогда из мечети и укрылся, было в замке, но хунзахцы, осадив его там, в конце концов, заставили выйти наружу. Говорят, что они стали выкуривать Хаджиясул Мухаммада дымом. Наконец, он вынужден был выпрыгнуть через амбразуру наружу, и вот тут-то хунзахцы его и убили.
Хунзахцы, устроив, таким образом, смуту, пропустили пятничное моление. Мало того, они нарушили действие божественного закона и воссоздали свои мерзкие обычаи.
Правление имама Хамзата закончилось. Во всей своей прежней мощи вновь засверкало мерзкое обычное право. На всё, однако, Божья воля!
Имамом Хамзат был в течение года и нескольких месяцев.