Правовое наследие Кавказа (Архивы Кавказа)

Д.Х. САЙДУМОВ. ОБЫЧНОЕ ПРАВО ЧЕЧЕНЦЕВ:
ПРАВОВЫЕ ИНСТИТУТЫ И НОРМЫ
(статью представил академик АН ЧР Акаев В.Х.)
В статье исследуются историко-правовые вопросы, связанные с обычным правом чеченцев. На основе исследовательских материалов систематизирована и реконструирована древняя система права чеченцев.
Раскрывается организационное устройство правовых институтов Мехкан-кхеташо (Совет страны) и Мехк-кхела (Суд страны). Формулируется определение обычного права чеченцев и ингушей. Ключевые слова: обычное право, адат, Мехкан-кхеташо, Мехк-кхел, общественные отношения, суд, система права, закон, норма.
In article it is investigated the historical and legal questions connected with a common law of Chechens. On the basis of research materials the ancient system of the right of Chechens is systematized and reconstructed. The organizational structure of legal institutes of Mekhkan – кхеташо (Council of the country) and Mekhkan-khela (Country court) reveals. Definition of a common law of Chechens and Ingushs is formulated Keywords: common law, adat, Mekhkan-khetasho, Mekhkan-khel, public relations, court, right system, law, norm.
Интерес отечественной историко-юридической науки к вопросам обычно-правового наследия народов России способствовал появлению научных работ А.П. Волгиной, А.З. Бейтуганова, Л.Б. Гандаровой, М.А. Исмаилова, З.Х. Мисрокова, А.К. Халифаевой, Д.Ю. Шапсугова и ряда других исследователей семьи кавказского права. Некоторые вопросы генезиса права чеченцев нашли отражение в трудах Ш.Б. Ахмадова, Ф.А. Гантемировой, М.А. Мамакаева, И.М. Саидова, С.-М. Хасиева и др. исследователей. Результаты их научной деятельности стали базой для последующей систематизации и реконструкции вопросов обычного права в исследовательских работах правоведов Чеченской Республики, специализирующихся в области исследования права на различных исторических этапах.
Несмотря на продолжающуюся систематизацию материалов по обычному праву чеченцев, нам представляется, что до настоящего момента тема в комплексном научном плане остается недостаточно раскрытой. Большинство современных исследователей обычного права народов Северного Кавказа, работающих в данном направлении с конца ХХ в. – первой половине ХХI в., руководствуются преимущественно материалами дореволюционных и советских исследователей. Возможно, это обстоятельство объясняется желанием работать с «устоявшимися» сведениями и источниками, тем самым не рискуя, предлагая научному сообществу новые концепции генезиса права народов Кавказа. Сложность задачи исследования обычного права чеченцев заключается в том, что оно ввиду отсутствия письменных источников представляет неписаный характер, а фиксированный характер закрепления в сознании людей.
Нам представляется, что работа в данном направлении должна продолжиться посредством создания теоретических конструкций, раскрывающих содержание обычного права чеченцев.
Соглашаясь с известным правоведом (судьей Конституционного Суда РФ) Г.А. Гаджиевым в том, «что настоящего юриста, смело пускающегося в область «высшей» (по выражению Иеринга) юриспруденции, не могут остановить советы Монтескье держаться реальности и не увлекаться «фигурами» [1, с. 120], предпримем попытку дать определение обычному праву чеченцев посредством раскрытия вопросов организации и функционирования Мехк-кхела (Суда страны) и Мехкан-кхеташо (Совета страны).
Изучение адата как основы нормативно-правовой культуры чеченцев, на наш взгляд, предполагает его исследование с момента возникновения в виде обычая и дальнейшего трансформирования в закон, с целью постижения основного предназначения и феноменальной живучести адата в XXI в. Обозначенный феномен адата, на наш взгляд, заключается в том, что на протяжении тысячелетий он сохраняет свое основное предназначение регулятора правовых отношений у чеченцев. Его присутствие в чеченском обществе имело (и продолжает иметь) место параллельно с теологическим правом и позитивным правом.
Среди авторитетных мнений относительно природы обычного права считаем необходимым выделить мнение Г.В. Мальцева, который считал, что «обычное право – это не переходная форма, а фундаментальное явление, проходящее через всю правовую историю» [2, с. 51]. Обычное право чеченцев по своему содержанию и направленности нам видится таким же уникальным явлением мировой сокровищницы права, как и римское право.
Чеченское общество на протяжении столетий вырабатывало свою систему праву, позволяющую выделить обычное право чеченцев в семье кавказского права. Что дает основание для его столь обособленного выделения? На этот вопрос можно ответить встречным вопросом: что же является препятствием для его выделения таковым? Перечислим факторы, характеризующие право чеченцев как целостную систему, обладающую правовыми институтами и устойчивыми нормами, регулирующими общественно-правовые отношения. Первым фактором, определяющим его устойчивость в вайнахском обществе, следует назвать непрекращающуюся преемственность передачи совокупности сведений и знаний о дозволенном и запрещенном от одного поколения к другому. Второй фактор, характеризующий право чеченцев, – опора на национальную идентичность, интегрирующую эмпирическую и нормативную логику с возникающими явлениями в жизни общества по мере их наступления. И наконец, третий фактор – наличие норм права, регламентирующих имущественные, семейно-брачные отношения, уголовно-процессуальные и даже международные отношения, отвечающие потребностям конкретного исторического периода.
Право возникает там, где есть в нем регулятивная необходимость, его прогресс или стагнация зависят от самого общества, и именно общество формирует правовые ценности, которые возводятся в ранг дозволенного и недозволенного. В обычном праве чеченцев существуют определенные закономерности в понимании вопросов права и правосудия, объединяющие их с родственной семьей кавказского права (аналогичный пример мы можем наблюдать на примере скандинавской семьи права, куда входит норвежское право, шведское право и т. д.). Взаимная интеграция права кавказских народов объясняется многовековой исторической связью и этнической близостью кавказцев. В целом объединяющим фактором единой семьи кавказского права, составной частью которого является и обычное право чеченцев, следует обозначить прагматический подход к праву и правовым конструкциям.
В обычном праве народов Северного Кавказа и основанном на нем судопроизводстве было много общего. Это связано с тем, что они имело один источник – родовой строй. Поэтому естественным является тот факт, что и суд, и система композиций имели одинаковые атрибуты и практику [3, с. 94].
Однако, наряду с объединяющими закономерностями, имеются и отличительные особенности, определяющие индивидуальную принадлежность права к конкретному народу.
О развивавшейся с глубокой древности правовой системе чеченцев говорят также и архаизмы языка народа: машар – мир, барт – союз, гулам – собрание, кхеташо – совещание, ч1ир – возмездие или месть, кхел – приговор, теш – свидетель, таллам – следствие, къайле – тайна, что свидетельствует о высоком уровне развития общественных отношений чеченцев. У многих народов для обозначения этих понятий обычно используются русские заимствования [4, с. 209]. В этой связи нам представляется возможным употребление термина «чеченское право» наряду с термином «обычное право чеченцев».
Употребляя термин «чеченское право», мы пытаемся обратить внимание на право как таковое. Мы глубоко солидарны с мнением профессора В.А. Туманова, который отмечает, «…история права свидетельствует о том, что обычаи становились правовыми лишь тогда и постольку, когда и поскольку они санкционировались государственной властью, путем судебной практики или с помощью иных государственных форм» [5, с. 17]. Как раз применительно к Чечне обычаи трансформировались в правовые нормы путем закрепления их в Мехк-кхеле (Суде страны) и Мехкан-кхеташо (Совете страны).
Обычаи, в отличие от права, – это одобренные обществом массовые образцы действий, носящие рекомендательный характер. Переход обычая от одного поколения к другому, превращает обычай в традицию. Но именно право обладает принудительной силой, в том числе силой морально-волевого воздействия, поскольку обеспечивает исполнение норм, направленных на безопасность общества. Право представляется скорее требованием, нежели рекомендацией. Некоторым сходством обычая и права является их консерватизм, выраженный в незыблемости принципов следования. Очень важно отметить, что и право, и обычай у чеченцев также тесно связаны с моралью. Возможно, данная взаимосвязь была системообразующей в функциональном предназначении права чеченцев. Исследователь Б.Б. Нанаева отмечает: «именно благодаря социальному контролю в обществе поддерживался общественный порядок и стабильность общественных отношений, посредством обязывания индивидов к выполнению соответствующих норм общежития» [6, с. 62, 64].
Но возможно ли было обеспечить порядок и общественную безопасность без институтов контроля, закрепления разрешенного и запрещенного, только лишь с позиции социального контроля, опираясь на обычаи и традиции? Возникает необходимость в придании им статуса законов, посредством закрепления их действия в пределах страны. Следовательно, для этого должна была существовать определенная система права.
В широком смысле понимания система права чеченцев состоит не только из правовых институтов, но и из правовой культуры. Правовая культура чеченцев основана в первую очередь на убеждениях и стереотипах поведения, оформившихся в правовые традиции с целью регулирования их деятельности. Проводником правовой культуры чеченцев является правовая идеология, выступающая в качестве системы нравственных и религиозных взглядов, идей, в которых осознаются и оцениваются отношением людей в целом к дахару (жизненной действительности). Правовая культура и лежащая в ее основе правовая идеология в чеченском обществе направлены на недопущение правового нигилизма. В целом системе права чеченцев свойственна обозначенная выше функция самоконтроля, не соблюдение правовой культуры членами общества приводило к всеобщему порицанию и потере статуса Нохчалла. Действие чеченской легислатуры в лице Мехкан-кхеташо (Совета страны) распространяло законодательные функции на всю территорию мохка (страны), взаимодействие Мехкан-кхеташо (Совета страны) и Мехк-кхела (Суда страны) выражалось в законодательном регулировании общественных отношений на территории всей страны.
Данные институты права являлись ядром системы права чеченцев. Они обладали методами правового регулирования, т. е. совокупностью способов и средств воздействия права на общественные отношения. К примеру, дозволение, обязывание, запрещение – возложение на лиц обязанности воздерживаться от совершения действий, запрещенных законом (не поступать так, как запрещено законом). Понимание, еще точнее – строгое следование законам, устанавливаемым Мехкан-кхеташо и Мехк-кхелом, происходило через соглашение членов общества, принимающего на себя обязательство следовать и подчиняться ему. Внутренний порядок человеческих союзов был и остается основополагающей формой права. Как в период появления права, так и в современном обществе генезис права связан не с государством, а с тихой, беспрерывно осуществляемой властью союза людей, которые подчиняют себе индивидов [1, с. 185].
Ярким выражением обычно-правовой нормы является убеждение субъектов в справедливости их содержания, т. е. убеждение субъектов в обязательности следовать этим нормам. Важное значение имеет здесь понимание того, как будет воспринято поведение в случае не следования установленным обществом нормам.
Говоря о норме права (обычного) чеченцев, следует отметить, что она представлена, с одной стороны, в виде конкретных условий и требований, с другой стороны – в ней закреплено последствие выполнения или невыполнения данных условий. В теоретическом аспекте их можно классифицировать на обязывающие и диспозитивные. Обязывающие нормы права чеченцев содержали властный характер, без каких-либо послаблений, требовали четкого и неукоснительного следования требованиям. Диспозитивные же предполагали возможное, незапрещенное действие и больше были ориентированы на психологический самоконтроль в поведенческих отношениях.
Мехк-кхел выступал в качестве юрисдикционного органа мохка (страны). Источники права чеченцев можно разделить на два вида – Мехкан-кхеташонан сацам (постановление Совета страны) и Мехк-кхелан сацам (постановление Суда страны). Их появление в юридической природе основано, с одной стороны, на правовом обычае применительно к функциям Мехкан-кхеташо (Совета страны), а с другой стороны – на судебном прецеденте при рассмотрении конкретных дел в Мехк-кхеле. Основой данных источников выступают нормы адата. Трудно не согласиться с Г.А. Гаджиевым, который считает, что «юридические нормы имеют производный характер и формируются только с того момента, как член общества в определенной степени отделяется от тотальности, в которую он интегрирован» [1, с. 185].
Само существование и функционирование в Чечне Мехк-кхела подтверждает существовавшую в чеченском обществе организованную систему права. Большая заслуга в изучении древнего судебного и законодательного органа чеченцев принадлежит И.М. Саидову, который в своем исследовании «Мехк-кхел (совет страны) у нахов в прошлом» [7, с. 200] дает историко-правовую оценку деятельности данного судебного и законодательного органа. В его исследовательской работе основной акцент делается на то, что Мехк-кхел решал судебные вопросы, при этом автором Мехк-кхел обозначен как совет страны. Как нам представляется, институту «Совет страны» более подходит другой термин -«Мехкан-кхеташо» (в переводе с чеченского – Совет страны), Мехк-кхел же по своей природе высший судебный орган, наделенный правом законодательной деятельности.
Мехк-кхел строго следил за сохранением чеченцами своей национальной идентичности. Сохранение Мехк-кхелом традиционных устоев чеченцев определило своеобразие чеченского менталитета [8, с. 64-65].
Как отмечают чеченские исследователи, Мехк-кхел занимался, «выражаясь современным юридическим языком, обобщением судебной практики и усовершенствованием законодательства (где также принимались новеллы по совершенствованию обычного права)» [9, с. 388]. Отмечается также, что судебная система чеченцев «представляла собой органы разных инстанций и категорий (кассационная, апелляционная) и т. п., которые рассматривали дела в своей компетенции и выносили по ним решения в виде судебного прецедента» [9, с. 388].
Мехк-кхел являлся высшей судебной инстанцией, нижестоящими судами были тукхумный и тайповый кхелы. Вероятно, что в Мехк-кхеле разбирались дела, представлявшие наибольшую сложность, требующие более авторитетного решения в сравнении с тукхумными и тайповыми кхелами, выступавшими в роли низовых инстанций. Председательство в Мехк-кхеле предполагало высокую шкалу нравственности. Главным критерием, способствовавшим избранию председателем древнего высшего судебного органа, было всеобщее уважение в народной среде. Именно поэтому в числе известных председателей «Мехк-кхела» по дошедшим до нас преданиям были Мулк Эрсинойский, Вюса Тинаев, Бейбулат Таймиев, мулла Махамад Хаджи Центоройский [10, с. 283].
Председатель, по всей видимости, обладал правом решающего голоса, его избрание также было основано на выборных принципах из членов Мехк-кхела.
Члены Мехк-кхела избирались из числа авторитетных представителей различных тайпов – это обстоятельство характеризует его как выборный орган, формирующийся на коллегиальной основе, где право господствует над властью, а власть является лишь проводником идеи господства закона на всей территории мохка (страны). Верховный суд страны древних вайнахов Мехк-кхел, представляя в одном лице законодательную и судебную власть, имел также в своем подчинении службу по исполнению решений, принятых на совете. Применение данной службы было необходимо тогда, когда решению Мехк-кхела могли противиться не отдельные лица в отношении, которых был вынесен приговор, а тайп или сородичи, по тем или иным причинам вставшие на его защиту. В подобных случаях применялся, говоря современным языком, административный ресурс. Если бывали случаи, когда некоторые сельские или территориальные общины не выполняли решения Мехк-кхела, то их могли полностью уничтожить. Народные изречения о власти и авторитете органа Мехк-кхел гласят следующее: «Махко динарг дисна, махкана динарг дисна дац» («То, что сделано страной осталось, а то, что сделано против страны, не оставлено» [11, с. 269].
Таким образом, использование данной службы происходило в исключительных случаях лишь тогда, когда наступал кризис общественного «самоконтроля» и нарушался обязательный для всех закон.
Совокупность сведений о Суде страны позволяет нам сделать вывод, что организация и основное предназначение Мехк-кхела были ориентированы на решение трех основных категорий вопросов особого значения: деликтов, возникавших при регулирования земельных споров между тайпами, тукхумами; спорных вопросов, по которым невозможно было принять компетентного решения в судах низшей инстанции (в роли которых выступали тукхумный и тайповый суды); издание судебных постановлений-руководств для кхелов на всей территории мохка.
Если бы данные институты не имели бы выстроенную системную организацию, то вряд ли бы они следовали строгим правилам публичности и открытости, характеризующих устойчивость и преемственность их принципов. Территориальное действие источников права чеченцев распространялось на всю территорию Чечни.
Нохч-Мохк была самой крупной самоуправляющейся «федерацией вольных обществ» посредством старшин и народных собраний. Заседание Мехк-кела проводилось на горе Кхеташ-корт (гора собраний) между с. Дарго и Белгатой. Данная федерация состояла из таких вольных обществ, как: Элистанжи, Чермой, Харачой, Дишни-Ведана, Гуь-на, Эрсана, Эхашбета, Белг1ата, Курчала, Цонтара, Гордала, Ширди-Мохк и др. [12, с. 154-155]
Институт Мехк-кхела был также свойственен и близкому чеченскому народу по языку и культуре ингушскому народу. О том, что чеченский и ингушский Мехк-кхелы были практически идентичны по своему функциональному предназначению, можно судить по выводам, сделанным ингушским исследователем М. Тамбиевым: «Судьи обычного права (кхелахой) являлись не только «юристами», но и тонкими психологами… Перебивать стариков, встревать в их разговоры считалось большим позором… Поэтому и приглашали этих стариков, уважали их и чтили. Поэтому и принимали их суд, выполняли их решения» [13]. Местом проведения заседаний Мехк-кхела у ингушей являлись: «в ущелье реки Ассы – аул Уги-Кал, а в ущелье реки Галми – аул Онгушта» [14, с. 75].
Местом же проведения совместных расширенных заседаний чеченских и ингушских обществ была, по всей видимости, Майста. На общих собраниях вайнахов вырабатывались совместные действия, принимались меры к нормализации межфратриальных и межплеменных отношений, определялись размеры платы за переход по территориям тайпов и тукхумов, устанавливались нормы взаимоотношений между сородичами и даже цены на выкуп пленных во всех тайпах. Проводились совещания чаще всего в Маасте [15, с. 49, 50].
Совершенно уникальной представляется для нас реконструированная Р.И. Хасбулатовым система организации государственного административного и судебного управления в Древней Чечне. До настоящего времени подобная реконструкция никем не производилась. По его мнению, уже в первые столетия новой эры чеченские общества-государства обладали почти всеми атрибутами классических государств с четко выраженными элементами военно-республиканской демократии, во многом напоминающими соответствующие государства Рима и Греции тех времен (в особенности Спарту). Система выборов была трехуровневой: народные собрания (сходы граждан), когда села выбирали своих представителей – выборщиков, в зависимости от численности населения. Из состава Совета страны 3 члена становились Высшим Судом, которые осуществляли разбирательство апелляционных дел и дел по должностным проступкам, а так же разбирательство жалоб высших чиновников и жалоб граждан на высших чиновников [16, с. 51-55].
Состав коллегиального совещательного органа Мехкан-кхеташо (Совет страны) формировался на выборной основе из представителей чеченских тайпов, вероятно, количество членов, имеющих право совещательного голоса, соответствовало числу тайпов, если брать за основу сведения М. Мамакаева в Чечне их насчитывалось «более ста тридцати пяти» [17, с. 26]. Эта относительная цифра кажется нам более применимой к данному собранию. Возможно, каждый тайп избирал своего представителя в Мехкан-кхеташо на общем внутритайповом собрании всех некьи – ответвлений тайпа, где обсуждалась кандидатура делегируемого в Совет страны. Таким образом проявляется ступенчатость процедуры избрания членов Совета страны. Женщины не могли быть избранными в Мехк-кхел и Мехкан-кхеташо, но к авторитетному мнению уважаемых женщин все же могли прислушаться во время обсуждения наиболее важных вопросов. Такое право чеченские женщины заслужили своими высокими морально-волевыми качествами, способностью вставать рядом и вести борьбу вместе с сыновьями, мужьями, отцами в период защиты отечества от внешних и внутренних врагов. Не имели права голоса по чеченскому праву лаи, этот принцип чеченского права имеет параллель с латинским выражением – Servus caput non habet», юридический смысл которого состоит в том, что раб не является правоспособным [1, с. 294]. Здесь проявляется отмеченная в начале исследования характерная черта чеченского права, когда правоспособность определяется национальной идентичностью, точнее ее исконной принадлежностью.
Обычному праву чеченцев свойственна многосубъектность. Статус индивида как субъекта обычного права рассматривается с позиции равноправного членства в пределах социальной общины. Несмотря на равенство чеченцев по древнему адатному праву, правоспособностью обладали исключительно вайнахи, пришлые и лаи не имели права быть полноценными участниками гражданско-правовых отношений (в первую очередь связанных с землей). Послабление в данных ограничениях постепенно происходит после заключения браков между пришлыми и коренным населением, при этом о происхождении всегда помнили и при случае напоминали пришлым.
Объектом обычного права чеченцев выступала земля, домашний скарб, инвентарь, одним словом все, что могло лечь в основу деликта. Известный дореволюционный чеченский этнограф У. Лаудаев сообщает, что чеченские старейшины устанавливали в Мехк-кхеле порядок землевладения и землепользования [11, с. 268].
К категории международных отношений следует отнести «вопросы внутренней и внешней торговли (установление единиц измерения, цен на скот и проч.); создавали сторожевые или пограничные поселения, разбирали вопросы войны и мира» [11, с. 268].
В заключении данного исследования следует сделать некоторые выводы.
Право чеченцев и ингушей – есть правовая система, формировавшаяся на протяжении длительного исторического периода система прав и обязанностей, в основе которой лежат правовые нормы, регламентирующие общественно-правовые, социально-политические отношения, в которых установлены границы дозволенного, определены запреты в виде императивов на совершение действий или бездействий субъектами данного права, установлены виды наказания за совершенные преступления и правонарушения.
Возникновение права чеченцев связано с зарождением обычаев и традиций, трансформировавшихся в юридические законы, с целью регулирования всех известных общественных отношений. Закрепление норм права, придание им статуса законов, доведение до общественности осуществлялось посредством деятельности двух высших институтов правосудия – Мехкан-кхеташо (Советом страны) и Мехк-кхелом (Судом страны). Характерной чертой права чеченцев и ингушей является создание эффективных, устойчивых механизмов правового регулирования общественных отношений, применяемых параллельно с теологической и позитивной правовой системами.
Система государственно-общественного и судебного управления существовала у чеченцев более тысячи лет и была окончательно разрушена в ходе Кавказской войны. Отчасти ее элементы были включены в государственное устройство Имамата Шамиля, отчасти им же и уничтожены, поскольку он стремился изменить судебную систему Чечни, заменив ее исключительно шариатской, при этом подчиненной его власти [16, с. 58].
Несмотря на утрату в первой половине XIX в. демократических институтов в лице Мехк-кхела и Мехкан-кхеташо, формировавшихся на федеративных принципах горской демократии, чеченцы все же закрепили свою государственность в виде военно-теократического государства Имамата. При этом следует обратить внимание на то, что провозглашение Шамиля имамом Чечни и Дагестана прошло путем закрепления его власти на горе Кхеташ-корт на основе совещательного решения Мехкан-кхеташо [11, с. 818].
Созданное военно-теократического государство горцев Чечни и Дагестана под руководством имама Шамиля имело также свои регулятивные институты, в т. ч. принуждения, но данная система формировалась и развивалась на теологических принципах, в противовес чеченскому праву, опиравшемуся на адаты. Одним из наиболее существенных отличий данных систем являлось введение в Имамате телесных видов наказаний, которые не присутствовали в праве чеченцев.
Существовавшая в древности система права чеченцев была представлена в соответствии с правовыми потребностями конкретных исторических периодов, что дает право исключить различного рода домыслы об онтологической неполноте, незрелости права чеченцев по сравнению с иными древними системами права. Уникальность права чеченцев заключалась в опоре на национальный менталитет, который интегрирует эмпирическую и нормативную логику с возникающими явлениями в жизни общества по мере их наступления. Иначе, чем объяснить, что адаты чеченцев, не имея письменных древних сборников (не путать со сборниками, подготовленными исследователями), не приобрели статус «мертвых законов», что свойственно многим современным законам (прошедшим не одну стадию закрепления), продолжают выступать в виде регуляторов общественных отношений параллельно с официальной правовой системой государства. Выступая при этом в отдельных случаях в качестве «союзников» (это прослеживается на примере результатов деятельности созданной 17 сентября 2010 г. комиссии по примирению кровников в Чеченской Республике) [18]. Данная инициатива значительно снизила напряженность в обществе и фактически явилась профилактической мерой предупреждения преступлений [19, с. 143].
ЛИТЕРАТУРА
1. Гаджиев Г.А. Онтология права (критическое исследование юридического концепта действительности): монография. – М.: Норма: ИНФРАМ, 2013.
2. Мальцев Г.В. Очерки теории обычая и обычного права // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. – Ростов н/Д, 1999.
3. Свечникова Л.Г. Обычное право как один из источников (форм) права / В кн.: Актуальные социально-экономические и духовные проблемы общественного развития. – Пятигорск, 1995.
4. См.: Арсалиев Ш.М.-Х. Этнопедагогика чеченцев. – М., 2007.; Мамакаев М.А. Чеченский тайп (род) в период его разложения. – Грозный, 2009.
5. Туманов В.А. Вступительная статья // Ж. Карбонье. Юридическая социология. – Благовещенск, 1998.
6. Нанаева Б.Б. Традиционное общество чеченцев: социо-культурный анализ. – М.-Ростов н/Д: Социально-гуманитарные знания, 2012.
7. Саидов И.М. «Мехк-кхел» («Совет страны») у вайнахов в прошлом // Кавказский этнографический сборник (КЭС). Ч. 2. – Тбилиси, 1968.
8. Ильясов Л.М. Культура чеченского народа. – М., 2009.
9. Адуев В., Нинциева Т.М. Мехк-кхел (Суд страны). Верховный судебный орган у вайнахов // IV Ежегодная республиканская научно-практическая конференция молодых ученых, аспирантов и студентов «Наука и молодежь». 29 мая 2010 г. Грозный, 2010.
10. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР (с древнейших времен до наших дней). Т. 1. – Грозный, 1967.
11. История Чечни с древнейших времен до наших дней. Т. 1. – Грозный, 2006.
12. Махмудова К.З. К вопросу территориального расселения чеченцев в XVIII – первой трети XIX вв. в трудах дореволюционных авторов / История науки и техники, № 7, 2012.
13. Тамбиев М. Мехк-кхел (Совет страны) – древняя верховная организация ингушей / Н.Д. Кодзоев. Вопросы истории Ингушетии. Вып. 3. Магас, 2005. Сердало, № 86 (9607), 5 августа 2005.
14. Албогачиева М.С.-Г. Этнография и история ингушского народа в письменных источниках конца XVIII – первой трети XX в. СПб: Наука, 2011; Галгай. О галгаях // Кавказский горец. – Прага, 1924, С. 49.
15. Иванов М.А. В горах между р. Фортангой и Аргуном // Известия КОИРГО. – Т. 17. – Тифлис, 1904.
16. Хасбулатов Р.И. Чужие (историко-политический очерк о чеченцах и их государственности). Кремль и российско-чеченская война. – М., 2003.
17. Мамакаев М.А. Чеченский тайп (род) в период его разложения. – Грозный, 2009.
18. См.: Указ Главы Чеченской Республики «О создании в Чеченской Республике постоянно действующей комиссии по национальному примирению». URL http:// www.zakonprost.ru/content/regional/1/77/574334 (дата обращения – 10.09.2012).
19. См.: Бастрыкин А. Социально-экономические достижения Чеченской Республики способствуют явной стабилизации криминогенной обстановки. – КРА, № 8. – Грозный, 2012.