ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ АССР:
НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП (1956-1958 ГОДЫ).
© А. М. БУГАЕВ
После смерти И. Сталина и расстрела Л. Берии партийные и государственные органы Советского Союза приняли ряд мер, направленных на последовательное восстановление социалистической законности и преодоления тяжелых последствий репрессивной политики сталинского режима.
Как известно, в годы героической борьбы многонационального советского народа против фашистской Германии по инициативе высшего руководства страны были незаконно депортированы целые народы, в т. ч. и чеченский, славные сыны которого героически сражались на фронтах Великой Отечественной войны[1].
Естественно, в новых условиях, которые со всей очевидностью складывались в Советском Союзе после смены высшего руководства, восстановление исторической справедливости стало одной из приоритетных задач всей политической системы страны. Более того, и сами народы, долгие годы, томившиеся на чужбине, настойчиво, порою в категоричной форме, стали поднимать вопросы реабилитации и возвращения на территорию своей этнической Родины.
Поиск оптимальных решений этих исключительно сложных и важных задач начался еще до XX- го съезда КПСС. Однако готовых вариантов найдено не было. Это Сталин и Берия за считанные дни в условиях войны против германского фашизма посадили сотни тысяч людей в приспособленные товарные вагоны и отправили целые народы в ссылку. А возвращать их, тем более, в человеческих условиях, оказалось нелегко. Да и твердого решения вернуть на историческую родину депортированных народов, в т.ч. чеченцев и ингушей, во всяком случае, к середине 1956 года, не было, хотя понимание того, что это неизбежно, как нам представляется, и присутствовало. Поэтому сразу же после партийного форума регулярно проводились заседания Президиума ЦК КПСС, совещания с ответственными сотрудниками центральных органов, руководителями среднеазиатских союзных и северокавказских автономных республик, краев и областей, встречи с известными людьми.
Активность проявляли и представители самих репрессированных народов. Так, в конце мая 1956 года по инициативе известного чеченского ученого-лингвиста профессора Юнуса Дешериева и ингушского писателя Идриса Базоркина в г. Москве с целью подготовки письменного обращения от имени депортированных народов к руководству Советского Союза и организации встречи с представителями высшей союзной власти была начата работа по формированию соответствующей делегации. Как позже вспоминал Ю. Дешериев, первоначальная идея организации делегации представителей всех репрессированных народов не увенчалась успехом. Поэтому решили ограничиться «включением в состав делегации чеченцев и ингушей, охотно согласившихся принять активное участие в этом важном мероприятии» [2].
12 июня 1956 года представители вайнахских народов были приняты в Кремле членом Президиума ЦК КПСС, первым заместителем председателя Совета министров СССР А. И. Микояном. Встреча была продолжительной и, естественно, главным образом обсуждались вопросы о реальном положении депортированных народов, политическом значении исторических решений XX-го съезда КПСС, необходимости полной реабилитации незаконно сосланных народов и восстановлении их национальной автономии. Для передачи Н. С. Хрущеву члены делегации вручили А. И. Микояну письмо и обращение, в котором были изложены следующие просьбы:
«I. Разрешить чеченцам и ингушам вернуться на свою исконную родину – на Кавказ и восстановить их национальную автономию.
II. Восстановление Чечено-Ингушской республики на исконной территории имело бы большое политическое и воспитательное значение» [3].
«Эти дни, писал Ю. Дешериев, навсегда останутся в памяти членов первой Чечено-Ингушской делегации, по существу первой делегации репрессированных народов, в нашей памяти, в памяти народной» [4].
В последующие дни в Москву прибыли представители других репрессированных народов – калмыцкого, балкарского, карачаевского.
21 июня 1956 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором рассматривались письмо группы коммунистов-карачаевцев и обращение от имени калмыцкого народа с просьбой о полном снятии ограничений в их правовом положении[5]. Таким образом, к лету 1956 года перед государством и его органами власти встала задача, для решения которой требовалось принятие целого комплекса неординарных мер политического, юридического, хозяйственного и организационного порядка. Координация всей этой ответственной и многогранной работы была возложена на созданную по инициативе Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева комиссию под председательством А. И. Микояна (комиссия Микояна).
Уже 5-6 июля 1956 года Президиум ЦК КПСС обсудил обзорную записку о письмах чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев и калмыков, подготовленную данной комиссией. Первостепенный вопрос – возвращение их на прежние места жительства и восстановление национальной автономии [6] .
16 июля 1956 года Президиум Верховного Совета СССР, руководствуясь постановлением партийного органа, издал Указ «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны». В преамбуле настоящего Указа отмечалось, что «осуществление ограничений в правовом положении находящихся на спецпоселении чеченцев, ингушей и карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны с Северного Кавказа, в дальнейшем не вызываются необходимостью [7] (курсив мой – А. Б.). Исходя из этого, Президиум Верховного Совета СССР постановил:
1.Снять с учета спецпоселений и освободить из-под административного надзора органов Министерства внутренних дел СССР чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных на спецпоселения в период Великой Отечественной войны.
2.Установить, что снятие ограничений по спецпоселению с лиц, перечисленных в статье первой настоящего Указа, не влечет за собой возвращение им имущества, конфискованного (курсив мой – А. Б) при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда были выселены» [8] .
Однако такие формулировки не являлись даже половинчатым решением, т. к. не отменялся, а, наоборот, подтверждался запрет на возвращение на территорию исторической родины. Указ дал обратный эффект, естественно вызвав недовольство и негодование репрессированных народов, которые отныне стали уже требовать вернуть их на землю своих предков [9]. В связи с этим во многих регионах спецпоселения общественно-политическая ситуация становилась неспокойной, местами напряженной. Об этом подробно и с тревогой было сказано в развернутой записке сотрудников группы отдела писем Совета Министров СССР, направленной 7 сентября 1956 года М. Г. Первухину – члену Президиума ЦК КПСС, первому заместителю председателя Совета Министров СССР [10].
Многие простые чеченцы и ингуши, не имевшие представления о хитросплетениях политической кухни, наивно полагали, что одним решением XX-го съезда КПСС они уже реабилитированы. Поэтому немало семей без всяких на то официальных разрешений выезжали в Грозненскую область, Дагестан, Северную Осетию. Как следствие – осложнение обстановки в этих местах. Попытки же возвратить их обратно еще более накаляли ситуацию и неприязнь между вернувшимися к своим родным очагам и теми, кто к данному моменту там проживал [11]. Реальная обстановка, которая складывалась к тому моменту в результате непродуманных и безответственных действий органов власти практически всех уровней, свидетельствовала о том, что огромное количество людей – миллионы – оказались заложниками командно-административной системы.
Информация об эскалации напряженности была разослана всем кандидатам и членам Президиума ЦК КПСС и секретарям ЦК КПСС. Руководство страны уже не сомневалось в том, что одними регламентирующими мерами остроту проблемы депортированных народов не снять. Становилось очевидным, что необходимо принимать последовательные и исчерпывающие практические решения.
Есть основания полагать, что принципиальное решение о восстановлении национальной автономии было принято, в значительной степени, в результате всесторонней оценки ситуации в местах компактного проживания самого крупного по численности чеченского населения, которое своими демонстративными акциями показало, что процесс реабилитации наказанных народов обрел необратимый характер.
М. Гайрбеков, М. Висаитов, Ю. Дешериев, Х. Ошаев, И. Базоркин, Д. Мальсагов, И. Тутаева, Д. Яндиев и многие другие известные представители чеченцев и ингушей, законные желания и требования которых поддерживались передовой общественностью русского, казахского, киргизского и других народов СССР, терпеливо преодолевая всевозможные барьеры, в т. ч. и бюрократические, настойчиво предпринимали меры, чтобы довести до общественности страны реальную информацию о законных требованиях своих народов [12].
14 ноября 1956 года комиссия А. И. Микояна, в соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС, обобщив имеющиеся материалы, итоги встреч партийных и государственных чиновников с представителями репрессированных народов, руководителями ряда союзных и автономных республик, краев и областей, подготовила записку. Её обсуждение состоялось 22 ноября, в ходе которого руководителями государства были высказаны серьёзные замечания и конкретные предложения. 24 ноября 1956 года Президиум ЦК КПСС принял постановление о восстановлении советской национальной автономии репрессированных народов, в т. ч. чеченского и ингушского [13]. В этом историческом документе со ссылкой на решения XX-го съезда КПСС констатировалось, что «…массовое выселение целых народов не вызывалось необходимостью и не диктовалось военными соображениями, а было одним из проявлений чуждого марксизму-ленинизму культа личности, грубым нарушением основных принципов национальной политики нашей партии» [14]. Центральный Комитет КПСС подчеркнул, что принятые и осуществленные до сих пор меры нельзя признать достаточными. «Во-первых, они, как сказано в постановлении, не решают задачи полной реабилитации необоснованно выселенных народов (курсив мой – А. Б.) и восстановления их равноправия среди других наций Советского Союза. Во-вторых, при большой территориальной разобщенности и отсутствии автономных объединений не создается необходимых условий для всемерного развития этих наций, их экономики и культуры, а, напротив, возникает опасность захирения национальной культуры. В-третьих, нельзя не учитывать и того факта, что в последнее время, особенно после XX-го съезда КПСС и снятия калмыков, карачаевцев, балкарцев, чеченцев и ингушей со спецпоселения, среди них все более усиливаются стремления к возвращению в свои родные места и восстановлению национальной автономии» [15].
Комиссии А. И. Микояна было поручено совместно с руководством Грозненской и Астраханской областей, Ставропольского края, Дагестанской и Северо-Осетинской АССР, Грузинской ССР, а также представителями чечено-ингушского населения в месячный срок подготовить и внести на рассмотрение ЦК партии предложения о территории Чечено-Ингушской АССР[16].
С учетом численности чечено-ингушского населения и масштабности мер, необходимых для их организованного возвращения и размещения по новому (старому) месту жительства, успешного осуществления всей программы восстановления ЧИАССР, были установлены более длительные, чем в других национально-государственных образованиях, сроки – в течение 1957 – 1960 годов [17] .
Президиум ЦК КПСС также утвердил проекты Указов Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении автономий калмыцкого, карачаевского, балкарского и чечено-ингушского народов (так в подлиннике документа – А. Б.) [18].
Для осуществления оперативного руководства и организации всей практической работы, связанной с восстановлением республики, переселением и хозяйственно-бытовым устройством возвращающегося населения, создавался Организационный комитет по Чечено-Ингушской АССР в составе представителей высших органов государственной и исполнительной власти РСФСР, партийных и советских органов ряда областей, краев и республик, а также от чеченского и ингушского народов[19].
В качестве первостепенной задачи Президиум ЦК КПСС поручил Оргкомитету по ЧИАССР в двухмесячный срок разработать и внести на рассмотрение в ЦК партии предложения о территориальных границах образуемой республики, о порядке, сроках, очередности приема и районах расселения «чечено-ингушей» [20], расходах, связанных с их переселением и устройством, а также о необходимых ассигнованиях на хозяйственное, культурное строительство и подготовку национальных кадров[21].
ЦК КПСС установил, что «переселение граждан… должно начаться не ранее весны 1957 года и производиться в организованном порядке небольшими группами, строго по разрешениям соответствующих Оргкомитетов…с тем, чтобы не допустить осложнений с трудоустройством и расселением прибывающих граждан, а также не нанести серьёзного ущерба экономике тех предприятий, колхозов и совхозов, где они в данное время работают» [22].
Для организации партийного строительства первоначально планировалось создание Оргбюро [23]. Но, учитывая, что Чечено-Ингушская АССР образуется на территории Грозненской области, и там имеются соответствующие партийные органы, от данной идеи отказались [24]. Впредь до выборов руководящих партийных органов республики, функции Чечено-Ингушского обкома КПСС были возложены на Грозненский обком партии во главе с первым секретарём А. И. Яковлевым [25].
В эти дни в адрес руководителей высших партийных, советских органов от простых граждан, известных представителей национальной интеллигенции, ветеранов труда, пролетарской революции и Великой Отечественной войны поступили десятки, сотни, тысячи писем и телеграмм [26] с благодарностью за принятые исторические решения
Для последовательного восстановления национальной государственности чеченского и ингушского народов в первую очередь, как это было предусмотрено в ноябрьском постановлении ЦК КПСС, необходимо было определить границу её будущей территории. Предстояло найти приемлемое решение по очень сложному и болезненному вопросу. Первый секретарь Грозненского обкома КПСС А. И. Яковлев изначально был за создание автономии чеченцев и ингушей, но только вне территории бывшей Чечено-Ингушской АССР. Самым оптимальным вариантом он считал создание их национальной государственности в пределах Казахстана [27]. Но когда стало понятно, что возвращение чечено-ингушского населения на территорию своей бывшей автономной республики неизбежно, А. И. Яковлев предложил восстановить Чечено-Ингушскую АССР в границах 1944 года, но, расширив их за счет присоединения 8 районов Кизлярского округа и Наурского района, включенных в состав Грозненской области в процессе её формирования [28].
Как отмечалось в справке, подготовленной заведующим Отделом партийных органов ЦК КПСС по РСФСР В. М. Чураевым – по меркам того времени – достаточно высокопоставленным чиновником, – при «изучении положения бывших спецпоселенцев-чеченцев и ингушей в Казахстане и Киргизии работниками аппарата ЦК КПСС рассматривался вопрос о возможности образования чечено-ингушского национального объединения (курсив мой – А. Б) на территории их нынешнего проживания. Однако чеченцы и ингуши отнеслись к этому крайне отрицательно и заявили, что они здесь не останутся и рано или поздно все вернутся в свои родные места – на Северный Кавказ, где веками жил их народ» [29]..
Аналогичные настроения, по словам В. М. Чураева, были высказаны группой коммунистов чеченцев и ингушей, приглашенных в начале декабря с. г. (1956 г. – А. Б.) в Отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР. Они однозначно не соглашались с какими либо вариантами, предусматривающими восстановление республики не на прежнем месте. Предоставление автономии в любом другом месте, считали чеченцы и ингуши, будет «неполной реабилитацией». Что касается тех, кто живет на территории их бывшей республики, то, по мнению участников группы, их не следовало переселять. Была уверенность в том, что можно «дружно жить и работать вместе с проживающими там (в районах бывшей ЧИАССР – А. Б.) населением [30].
Вспоминая события, связанные с восстановлением Чечено-Ингушской АССР, Василий Федорович Русин, занимавший ответственные посты в республике (до её упразднения и после её восстановления) и в Грозненской области, писал: «Во второй половине 1956 года в Грозный приехал инспектор ЦК КПСС Русаков с секретным заданием – изучить возможности восстановления республики на прежней территории или создать Чечено-Ингушскую автономию на другой территории, где-то в Казахстане.
…Перед отъездом из Грозного…Русаков собрал всех членов бюро обкома партии и некоторых членов исполкома областного Совета депутатов трудящихся.
…На этом совещании московский посланец рассказал о цели своего приезда в Грозный, сообщил также, что в ЦК КПСС обсуждаются два варианта восстановления Чечено-Ингушской автономии: возвратить чеченцев и ингушей в родные места, тем самым восстановив автономную республику в прежних границах, или создать Чечено-Ингушскую автономию где-нибудь в Казахстане» [31].
Как свидетельствует автор интересных воспоминаний, на этом совещании подходы руководства Грозненской области к оценке предложенных представителем ЦК КПСС вариантов принципиально разошлись. Первый секретарь Грозненского обкома КПСС А. Яковлев выступил против возвращения чеченцев и ингушей на свои исконные земли, при этом, как отмечает В. Русин, заявил: «Надо им выделить территорию в другом месте, и пусть селятся там» [32].
Председатель Грозненского облисполкома Г. Е. Коваленко, наоборот, поддержал вариант возвращения вайнахских народов на свои родные земли. Свою речь он закончил следующими словами: «Для того чтобы восстановить справедливость, их надо возвратить в родные места» [33].
На совещании в ЦК КПСС, которое состоялось накануне нового 1957 года, руководители партийных и советских органов северокавказских регионов «высказали мнение, что автономию чечено-ингушскому народу желательно было бы предоставить в каком-либо другом районе страны, не на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР. В то же время они сомневались в реальности такого решения, ибо заставить чеченцев и ингушей поехать туда можно только силой. Поэтому за основу территории восстанавливаемой Чечено-Ингушской АССР они предлагали принять прежние районы этой республики» [34].
После депортации чеченского и ингушского населения территория республики претерпела существенные изменения, связанные с перераспределением её территории между соседними национально-государственными и административно-территориальными образованиями [35] и с переименованиями районов и отдельных населенных пунктов, ранее входивших в состав Чечено-Ингушской АССР.
Установление границ было сопряжено с множеством факторов, как сиюминутных, так и связанных с долговременной перспективой. Трудно сказать, что в то время партийные и государственные чиновники, наделенные полномочиями высшей власти, представляли и, тем более, осознавали эту серьёзность. Наоборот, состоявшиеся решения, вызвавшие уже в те времена недовольство широких общественных слоев, а впоследствии – приведшие к трагическим результатам, свидетельствуют о том, что они принимались союзными органами власти волевым (волюнтаристским) способом и исходя из сиюминутной целесообразности. Партноменклатура, как правило, не учитывала мнение, особенно, если оно не совпадало с официальной позицией. И тем более, если высказанная или сформулированная точка зрения исходила от представителей народов, кого власть, по глубокому убеждению чиновников, только что помиловала. Согласования, обсуждения, аргументация тех или иных предлагаемых версий и положений не воспрещались и имели место. Но это были лишь формальности, имитации, и не более того.
Недальновидное политическое решение о включении Пригородного района в состав Северо-Осетинской АССР было принято Президиумом ЦК КПСС. Об этом свидетельствует резолюция, имеющаяся в письме, направленного руководством Северо-Осетинской АССР в Кремль еще до издания Указа Президиума Верховного Совета СССР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР» от 9 января 1957 года [36] и до назначения М. Г. Гайрбекова на должность председателя Оргкомитета по ЧИАССР. 20 декабря 1956 года в адрес Президиума ЦК КПСС и руководства Северной Осетии представители ингушского народа направили правительственную телеграмму, в которой, в частности, сообщалось, что «ингуши с глубокой болью в сердце узнали о постановке вопроса об отторжении у него исконных лучших земель, осуществление чего вобьёт клин между братскими соседними советскими народами. Мы не допускаем мысли о том, что братский осетинский народ претендует на земли своих вековечных соседей» [37]. Подписавшие телеграмму выражали уверенность, что ЦК КПСС примет справедливое решение и не допустит отторжения от Ингушетии ни одной пяди её земли [38].
Два дня – 5 и 6 января 1957 года – под председательством Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева проходило заседание Президиума ЦК КПСС [39]. Под номером 32 в повестке дня стоял вопрос «О территории Чечено-Ингушской АССР». В принятом решении были следующие пункты:
1. Принять предложение Комиссии Президиума ЦК КПСС о территории Чечено-Ингушской АССР.
Утвердить проекты Указов Президиума Верховного Совета РСФСР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР и упразднении Грозненской области» и Президиума Верховного Совета СССР «О передаче части территории Душетского и Казбегского районов из Грузинской ССР в состав РСФСР» .
2. В связи с образованием Чечено-Ингушской АССР в основном на территории Грозненской области преобразовать Грозненский обком КПСС в Чечено-Ингушский обком, введя в его состав представителей от чечено-ингушского населения. Возложить на Чечено-Ингушский обком КПСС впредь до выборов областного комитета партии руководство партийной организацией республики [40].
9 января 1957 года Президиум Верховного Совета СССР, руководствуясь решениями центральных партийных органов, издал Указ «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР», в котором отмечалось, что «в целях создания необходимых условий для национального развития чеченского и ингушского народов Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Признать необходимым восстановить национальную автономию чеченского и ингушского народов.
2. Рекомендовать Президиуму Верховного Совета РСФСР:
а. рассмотреть вопрос о восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР;
б. установить границы и административно-территориальное устройство ЧИАССР;
в. Утвердить Организационный Комитет ЧИАССР, на который возложить, впредь до выборов Верховного Совета АССР, руководство хозяйственным и культурным строительством на территории республики.
3. Считать утратившим силу Указ Президиума Верховного СССР от 7 марта 1944 г. «О ликвидации ЧИАССР и об административном устройстве ее территории» и статью 2 Указа от 16 июля 1956 года в части запрещения чеченцам и ингушам возвращаться на прежнее местожительство» [41].
В соответствии с этим Указом Президиум Верховного Совета РСФСР в тот же день издал свой Указ «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР с центром в городе Грозном». В тот же день без права публикации был издан Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР и упразднении Грозненской области».
Если первый документ носил политико-правовой и пропагандистский характер, то второй, недоступный для широкого ознакомления скорее в силу его политической уязвимости из-за сложных территориальных проблем, носил государственно-правовой, юридический характер.
В состав Чечено-Ингушской АССР, в соответствии с решениями высших органов КПСС и Советского государства, были включены:
из Грозненской области – город Грозный и районы: Грозненский, Гудермесский, Каргалинский, Красноармейский, Междуреченский, Надтеречный, Новосельский, Наурский, Советский, Сунженский и Шелковский;
из Дагестанской АССР – Андалалский, Веденский, Ритлябский, Шурагатский и западная часть Ботлихского и Цумадинского районов (в границах бывших Чеберлоевского и Шароевского районов);
из Северо-Осетинской АССР – город Малгобек с пригородной зоной, Коста-Хетагуровский район и северо-восточная часть Правобережного района (в границах бывшего Ачалукского района).
Президиуму Верховного Совета Северо-Осетинской АССР и Организационному комитету по Чечено-Ингушской АССР было поручено внести на утверждение Президиума Верховного Совета РСФСР описание границы между Северо-Осетинской АССР и Чечено-Ингушской АССР с учетом упразднения территориальной разобщенности Моздокского района с основной территорией Северо-Осетинской АССР.
Грозненская область формально и фактически была упразднена. Караногайский, Кизлярский, Крайновский, Тарумовский районы и город Кизляр были переданы в состав Дагестанской АССР, а Ачикулакский и Каясулинский районы – в состав Ставропольского края[42].
9 января 1957 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР «Об утверждении Организационного Комитета по Чечено-Ингушской АССР» председателем этого временного рабочего был назначен Гайрбеков Муслим Гайрбекович.
16 января 1957 года состоялся IY пленум Грозненского обкома КПСС, на котором в соответствии с решениями Президиума ЦК КПСС была увеличена численность бюро обкома партии до 11 человек. В его состав дополнительно были введены М. Г. Гайрбеков [43] – председатель Оргкомитета по ЧИАССР, а также Ш. С. Сагаев и Г. Я. Черкевич [44], избранные на этом же пленуме секретарями областного комитета партии.
И М. Гайрбеков, и Ш. Сагаев, и Г. Черкевич, утвержденные членами высшего в то время республиканского (областного) коллегиального рабочего партийного органа, знали друг друга неплохо по совместной работе в органах власти Чечено-Ингушской АССР еще в годы Великой Отечественной войны. Г. Я. Черкевич в то время был уполномоченным КПК при ЦК ВКП(б) по Чечено-Ингушской АССР, а в 1956 году – инструктором отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР[45].
21 января 1957 года Оргкомитет ЧИАССР и бюро Чечено-Ингушского обкома КПСС обратились в Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Президиум Верховного Совета РСФСР с предложениями о новом административно-территориальном делении ЧИАССР, в результате чего было образовано 17 районов. Сокращение их численности (по сравнению с 1944 г.) произошло за счет укрупнения сельских районов. В частности, Советский район был создан в границах бывшего Шатоевского района ЧИАССР с присоединением к нему территории бывших Чеберлоевского, Шароевского и Итум-Калинского районов.
Пригородный район не был возвращен под юрисдикцию Чечено-Ингушской АССР. Настойчивые просьбы, требования ингушского народа в лице его представителей, руководства Оргкомитета по ЧИАССР были проигнорированы. Хотя уже в то время были основания для тревожных прогнозов о том, что эта серьёзная регионально-территориальная проблема может посеять семена раздора между двумя горскими народами-соседями, а впоследствии – стать причиной межнациональной вражды, руководство страны мало что сделало, чтобы изначально найти приемлемый для всех сторон компромисс. Вместе с тем, нам представляется, что принятое решение, хотя и волевое, не было целенаправленным или преднамеренным анти-ингушским или проосетинским. Власть, прежде всего центральная – союзная, а вслед за ней и местная, пожинали плоды изначально циничной, преступной и антинародной политики национально-государственного строительства Сталина на Северном Кавказе. Невозможно поверить, что Н. Хрущев и его ближайшее окружение не осозновали этого. Иначе вряд ли осмелились бы разоблачить, может быть и не до конца, культ личности Иосифа Виссарионовича и его последствия, хотя главная задача всей этой не совсем публичной кампании состояла в том, чтобы удержаться у власти, не упустить её. Была наивная вера, что, как и ранее, как и всегда, власть сможет управлять указующим перстом. Именно эта близорукость, имманентно присущая власти, конструкция которой не имеет прочного фундамента и легитимных средств и методов разрешения возникающих проблем, и способствовала принятию известного вердикта по Пригородному району. А ингуши и осетины оказались разменной монетой в этой близорукой политике.
В целом же территория Чечено-Ингушетии по сравнению с 1944 годом в процессе восстановления автономии за счет включения в ее состав современной территории Шелковского и Наурского районов увеличилась на 5 тысяч кв. километров и составила 19,3 тыс. кв. км. Но приращение территории за счет указанных районов произошло не в качестве компенсации уступки территории Пригородного района, а для установления необходимого для партийных органов баланса национального состава [46], или, говоря иначе, для создания интернациональной республики [47]. Все остальное – социо-культурное, хозяйственно-экономическое – в данном контексте имело соподчиненное значение.
11 февраля 1957 года, выступая с докладом «Об утверждении Указов Президиума Верховного Совета СССР» на шестой сессии Верховного Совета СССР (четвертого созыва) Секретарь Президиума Верховного Совета СССР депутат А. Ф. Горкин, отметив значение решений XX-го съезда КПСС в преодолении фактов грубого нарушения основных принципов ленинской национальной политики, допущенных в прошлом и выразившихся в необоснованном выселении целых народов и установлении для них ряда ограничений в местах нового поселения, заявил, что ЦК КПСС и Правительство СССР осуществили меры по их реабилитации[48]. «Президиум Верховного Совета, – сказал он, – рассматривая вопрос о положении балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого, карачаевского народов, принял во внимание из законные пожелания и просьбы и решил полностью исправить допущенную в отношении этих народов несправедливость, восстановить их национальную автономию и тем самым обеспечить создание должных условий для всестороннего развития экономики и культуры этих национальностей» [49].
Сессия Верховного Совета СССР единогласно приняла Закон об утверждении Указов Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении национальных автономий балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов и внесла соответствующие изменения и дополнения в статью 22 Конституции СССР.
В соответствии с принципами национально-государственно¬го устройства СССР эти вопросы были рассмотрены и на тре¬тьей сессии Верховного Совета РСФСР (четвертого созыва) [50].
Таким образом, уже в первой декаде февраля 1957 года, спустя без малого четыре месяца после выхода постановления ЦК КПСС о восстановлении советской автономии чеченского и ингушского народов, т. е. принятия политического решения, состоялось юридическое – государственно-правовое, а еще точнее, конституционное оформление воссозданной национальной государственности. Однако задача восстановления Чечено-Ингушской АССР была более многогранной и масштабной. Юридическая база давала лишь формальный старт практическому решению поставленной задачи.
30 января 1957 года обком КПСС и Организационный комитет по Чечено-Ингушской АССР представили на рассмотрение бюро ЦК КПСС по РСФСР проект постановления Совета Министров РСФСР «О неотложных мерах помощи Чечено-Ингушской АССР». В этом документе, объёмом 30 страниц, в деталях излагалась программа мер, направленных на последовательное решение задач возвращения и обустройства в местах нового поселения чеченского и ингушского населения[51].
21 февраля 1957 года Совет Министров РСФСР принял постановление «О мерах помощи Чечено-Ингушской АССР» [52]. В качестве первостепенной была поставлена задача (с учетом предложения Оргкомитета по ЧИАССР) переселить в 1957 году из Казахской ССР и Киргизской ССР 17 тысяч семей чеченцев и ингушей (с учетом прибывших до 1 января 1957 года) [53].
Самой сложной задачей, особенно на первоначальном этапе восстановления Чечено-Ингушской АССР, была проблема организованной репатриации – строго в соответствии с инструкцией «О порядке возвращения чечено-ингушского населения из Казахской и Киргизской ССР в Чечено-Ингушскую АССР», утвержденной Оргкомитетом по ЧИАССР 8 марта 1957 года[54].
Обстановка в республике, особенно с началом массового возвращения чечено-ингушского населения, во всех отношениях была непростая. Основная причина такого положения заключалась в том, что власти не учли того, что никакие барьеры не смогут предотвратить массовый выезд, включая и стихийный. Поэтому на местах оказались не готовыми ни только к этому сценарию, но и к «плановому» приезду людей, всех которых независимо от каких-либо факторов, необходимо было обеспечить хотя бы элементарными бытовыми условиями. Это, во-первых! Во-вторых, не было подготовлено население, которое с момента упразднения автономии Чечено-Ингушетии проживало на её территории. Поэтому возникали эксцессы, порою с тяжелыми последствиями.
Центральный Комитет КПСС допустил в то время серьёзный просчёт, возложив ответственность за решение этих сложных задач в основном на Грозненский обком КПСС, своевременно не отстранив от занимаемых должностей всех тех, кто в той или иной форме не поддерживал государственные решения о восстановлении ЧИАССР, и прежде всего, первого секретаря обкома КПСС Яковлева, секретаря обкома КПСС по идеологии Фоменко, первого секретаря Грозненского горкома КПСС Шепелева, начальника управления КГБ СССР по Грозненской области Шмойлова и их единомышленников.
Вспоминая эти непростые для чеченцев и ингушей времена, В. Ф. Русин писал: «С первых же минут, как только их нога ступала на родную землю, у них начинались проблемы. В республике ничего не было сделано для того, чтобы организованно принять возвращающееся население. Отношение к нему было откровенно недружелюбное» [55].
Однако процессы восстановления республики были необратимыми. Поэтому, чтобы ими эффективно управлять, требовались продуманные адекватные меры.
В марте 1957 года для организации совместной с органами власти Казахстана работы по плановому переселению чеченцев и ингушей Чечено-Ингушский обком КПСС направил туда ответственных представителей Оргкомитета по ЧИАССР. По каждой области был составлен календарный план. Среди населения проводилась разъяснительная работа. Был установлен порядок выдачи разрешения на выезд. Однако ситуация усугублялась тем, что эта необходимая работа осуществлялась явно запоздало. Около 40% чечено-ингушского населения уже к марту 1957 года подготовилось и настроилось самостоятельно выехать на Северный Кавказ: продали дома, скот, мебель, уволились с работы и в ожидании, причем, переехав в населенные пункты, расположенные вблизи железнодорожных станций, растрачивали свои и без того скудные сбережения [56].
5-6 марта 1957 года состоялся Y-й пленум Чечено-Ингушского обкома КПСС, на рассмотрении которого были внесены следующие вопросы:
1.О ходе выполнения Директив XX съезда КПСС об увеличении производства сельскохозяйственных продуктов и задачах областной партийной организации по дальнейшему подъему сельского хозяйства республики.
2. О состоянии и мерах усиления идейно-воспитательной работы среди молодежи [57].
Практически весь обширный доклад по первому – основному – вопросу данного партийного форума, с которым выступил секретарь обкома КПСС Макаров, был посвящен развитию аграрного сектора республики. И лишь в его заключительной части небольшой ремаркой было отмечено, что «на областную партийную организацию возлагаются большие и ответственные задачи в связи созданием Чечено-Ингушской Автономной республики, в связи с переселением на её территорию чеченцев и ингушей, которые 13 лет тому назад были незаконно высланы из своих родных мест» [58]. Заметив, что «задача состоит в том, чтобы помочь прибывшим в республику чеченцам и ингушам в строительстве домов, в приобретении скота и другого имущества», докладчик, рассматриваемые проблемы лишь обозначил в контексте основного вопроса повестки дня пленума [59]. Только в выступлениях отдельных районных руководителей и некоторых республиканских чиновников было обращено особое внимание на вопросы восстановления республики. Начальник республиканского Управления сельского хозяйства В. Ф. Русин откровенно заявил о том, что «…и в дальнейшем будут массово приезжать чеченцы и ингуши…», в связи с чем будут трудности, особенно, если вовремя не принять продуманные меры[60].
Март месяц 1957 года – это тот самый период, когда в республику в буквальном смысле слова хлынула масса репатриантов, в т.ч. и выехавших в неорганизованном порядке – самостоятельно, без каких-либо формальных согласований с органами власти. Одновременно на железнодорожных станциях и вокзалах Казахстана, Киргизии накопились десятки тысяч людей, стремившихся безотлагательно выехать в родные края. Казалось бы, что именно эти вопросы должны были бы стоять в повестке дня в качестве первоочередных. Но, как свидетельствуют документальные источники, на самом деле всё было иначе. Областной комитет партии демонстрировал самонадеянное спокойствие, хотя на самом деле тенденции развития ситуации были совсем не простыми. Такое же поведение было свойственно высокопоставленным кремлевским чиновникам, которые, являясь формально ответственными за выполнение партийно-государственных директив, не особо стремились вникнуть в суть происходящих и назревающих событий на местах, а проявляли склонность принимать запретительные санкции.
8 апреля 1957 года министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров направил докладную записку секретарю ЦК КПСС Н. И. Беляеву «О мероприятиях по предотвращению неорганизованного возвращения чеченцев и ингушей в места прежнего проживания», в которой, в частности, указывалось, « что в связи с начавшимся массовым неорганизованным переездом бывших спецпоселенцев чеченской и ингушской национальностей к местам прежнего жительства, в соответствии с Вашим указанием были приняты меры к немедленному (курсив мой – А. Б) прекращению этого переезда, задержанию переезжающих без разрешения Организационного комитета и возвращению их к местам бывшего поселения» [61]. Записка аналогичного содержания была направлена им же и секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу [62]. «Не занятые общественно полезным трудом лица чеченской и ингушской национальностей ведут себя вызывающе, совершают дерзкие уголовные преступления и нарушают общественный порядок, что вызывает справедливое возмущение трудящихся» – писал Н. Дудоров [63].
Секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Ш. С. Сагаев, который имел достаточно аргументированное представление о реальных сложностях ситуации как в самой Чечено-Ингушетии, так и в местах проживания спецпосленцев в советских республиках Средней Азии, информировал первого секретаря ЧИ ОК КПСС А. Яковлева (по телефону) и секретаря ЦК КПСС Н. Беляева (письменно) о наметившихся негативных тенденциях, исходя из чего и предлагал « в целях устранения создавшегося исключительно ненормального положения… разрешить выезд в Чечено-Ингушскую АССР, дополнительно к установленному плану на 1957 год еще 10 тысяч семей». Шамсудин Сагаев считал, «что до наступления зимнего периода имеется вполне достаточное время для их хозяйственного устройства» [64].
Реакция вышестоящих партийных органов на обоснованные предложения Сагаева Ш. была негативной. Не поддержал его и первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС А. И. Яковлев, хотя его подопечный согласовал с ним свои предложения прежде, чем письменно отправил их в Москву [65].
Сагаев Ш. был вызван в отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, «где ему было указано на ошибочность внесенного предложения и дан ответ на другие вопросы, поднятые в письме» [66]. Можно предположить, что так начался закат партийной карьеры одного из компетентных и перспективных руководителей Чечено-Ингушской АССР, позже переведенного на ответственную хозяйственную работу.
Последующее развитие событий показало, что даже Ш. Сагаев бил тревогу запоздало. В первых числах июня 1957 года первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС А. И. Яковлев за своей подписью и, как можно предположить, без ведома М. Г. Гайрбекова – председателя Оргкомитета по ЧИАССР, направил в ЦК КПСС тревожное письмо, в котором, в частности, писал: «Во второй половине 1956 года, задолго до решения ЦК КПСС, большие группы чеченцев и ингушей в самовольном порядке стали прибывать в Грозненскую область. После постановления ЦК КПСС и сессии Верховного Совета СССР, принявший закон о восстановлении республики, предусматривающий организованное переселение чеченцев и ингушей, самовольный их приезд в республику увеличился. На 25 мая в республике насчитывается 11556 семей с количеством людей свыше 50 тыс. человек» [67]. Далее партийный руководитель республики информировал вышестоящую инстанцию о том, что прибывающие чеченцы и ингуши, как правило, «самовольно размещаются по месту своего прежнего жительства, категорически отказываясь ехать в районы, которые указываются Оргкомитетом. Поселившись самовольно в населенных пунктах, некоторые из них явочным порядком вселяются в дома, ранее им принадлежавшие, создавая невыносимые условия для проживающего там населения.
Прибывая в районы и населенные пункты, отдельные чеченцы и ингуши занимают даже и те из принадлежавших им ранее домов, в которых в настоящее время размещены колхозные и государственные учреждения.
Отдельные группы приезжающих, не желая размещаться в населенных пунктах, уходят в горы и там расселяются»[68] .
Перечислив только негативные явления, тенденциозно собранные и изложенные в письме, адресованного ЦК КПСС, А. И. Яковлев, не утруждая себя объективным анализом причин сложившейся реальной ситуации, пришёл к абсурдному, с точки зрения здравого смысла, выводу о том, что « фанатизм чеченцев и ингушей принял широкие размеры»[69]. Для «успешного решения задач, связанных с восстановлением республики и учитывая тяжелое положение, создавшееся с бытовым и трудовым устройством населения» [70], он от имени ЧИ ОК КПСС просил союзные и союзно-республиканские органы решить, в частности, следующие вопросы:
1. Для упорядочения расселения прибывшего населения ограничить временно въезд чеченцев и ингушей в республику до особого распоряжения.
2. Ввести сроком на 4-5 лет, т. е. на период восстановления республики во всех населенных пунктах положение о паспортном режиме, установленном для пограничных и запретных зон СССР.
3. Конфисковать у населения холодное и огнестрельное оружие, не имеющего на его хранение соответствующего разрешения, и впредь запретить изготавливать, хранить, покупать и сбывать оружие без разрешения органов милиции в установленном порядке.
Таким образом, самый главный (по рангу) руководитель республики призывал вышестоящие органы власти прибегнуть к мерам чрезвычайного характера.
3 июня 1957 года, предложения А. И. Яковлева по инициативе отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР были внесены на рассмотрение Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Но, не дожидаясь его решения, Оргкомитету по ЧИАССР, Центральным комитетам Компартий Казахстана и Киргизии было дано указание временно приостановить возвращение чеченцев и ингушей на территорию ЧИАССР. А на рассмотрение правительства РСФСР был внесен проект решения о введении на территории Чечено-Ингушской АССР особого паспортного режима . Вопрос о запрещении хранения и изготовления огнестрельного и холодного оружия поручалось рассмотреть Оргкомитету по Чечено-Ингушской АССР [71].
10 июня 1957 года вопрос «О самовольных переездах семей чечено-ингушей»[72] в район гор. Грозного» был рассмотрен на заседании Президиума ЦК КПСС » [73]. В тот же день Министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров сообщил в ЦК КПСС о том, что министрам внутренних дел Казахской, Киргизской, Узбекской, Туркменской ССР и РСФСР предложено всех чеченцев и ингушей, находящихся в эшелонах и отдельных вагонах и имеющих соответствующие разрешительные документы, в срочном порядке отправить в Чечено-Ингушскую республику .
С 11 июня 1957 года на станциях Туркестано-Сибирской, Ташкентской, Оренбургской, Карагандинской, Южно-Уральской, Омской, Томской и Приволжской железных дорог было запрещено предоставлять чеченцам и ингушам вагоны, продавать им билеты для выезда в Чечено-Ингушскую АССР . Более того, были установлены дополнительные милицейские заслоны, которым предписывалось возвращать всех тех, кто вне графика и без соответствующего разрешения пытается выехать на Кавказ.
По данным МВД СССР на 19 июня 1957 года на железнодорожных станциях в ожидании выезда в ЧИАССР (с оформленными разрешениями и без них) находилось 3427 семей, или 23673 человек , (по другим данным выезда ожидали – 32 тыс. человек) . Многие из них были возвращены в бывшие места спецпоселения .
Министр внутренних дел СССР рекомендовал ужесточить порядок и режим возвращения чеченцев и ингушей, при этом возложив некоторые разрешительные функции на органы МВД. Заключительный девятый пункт гласил: «Все перевозки людей и имущества переселяемых производятся за их счет».
Летом 1957 года Чечено-Ингушский обком КПСС обратился в ЦК КПСС с предложением о прекращении дальнейшего въезда чеченцев и ингушей в республику до весны 1958 года. Отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР поддержал эту просьбу, но при этом указал на серьёзные недостатки в работе республиканских и местных органов, ставших основными причинами трудностей возникших в решении задач организованного возвращения чечено-ингушского населения из Казахстана и Киргизии [74].
В соответствии с планом, утвержденным 21 февраля 1957 года Советом Министров РСФСР, в 1957 году предусматривалось переселить 17 тысяч семей (или 80000 чел.) [75]. Но уже в мае в республику прибыло 11556 семей [76] , по данным на 27 июня – 116 тысяч человек [82], а к концу года численность возвратившихся составила более 48 тысяч семей – около двухсот тысяч человек[77]. Долгие тринадцать лет находившиеся под надзором бериевских спецкомендатур, измученные, но несломленные жестокой тоской по своей этнической Родине, чеченцы и ингуши – стар и млад, женщины и мужчины – все до одного, в буквальном смысле слова, устремились домой.
В целом население, особенно которое проживало на территории восстанавливаемой республики с незапамятных времен, с пониманием восприняло решение государства о реабилитации депортированных народов и возвращение их на свою родную землю. Даже большинство жителей станиц Наурского, Шелковского и Каргалинского райо¬нов, которые ранее не входили в состав Чечено-Ингушской АССР, человеческим вниманием и трогательной заботой пытались облегчить участь возвращающихся из сталинской ссылки[78].
После выселения чеченцев и ингушей, в районы упраздненной республики, вошедшие в Грозненскую область, было переселено из разных областей РСФСР, Украины, Молдавии и Армении 78,5 тыс. человек. На территорию, включенную в состав Дагестанской АССР, переселилось 45,9 тыс. человек из высокогорных районов Дагестана; два района – Шароевский и Чеберлоевский – остались незаселенными. В районы, переданные под юрисдикцию Северной Осетии, переселились 55 тыс. человек, в том числе 26 тысяч осетин из высокогорных населенных пунктов Юго-Осетинской автономной области, входившей тогда в состав Грузинской ССР, 15 тысяч осетин из Северо-Осетинской АССР и 14 тысяч человек из отдельных районов РСФСР. Территория, вошедшая в Грузинскую ССР, осталась не заселенной. Таким образом, сотни тысяч людей поневоле оказались вовлеченными в сталинско-бериевское беззаконие. И масса эта была неоднородной: большинство из них с пониманием относились к мерам, связанным с восстановлением национальной государственности депортированных народов, но были и те, кто не приветствовал эти решения и провоцировал конфликты. Однако, в целом в 1957 году противоправные действия не носили характер организованных или массовых, тем более, политических акций, хотя со второго полугодия и наблюдался рост уголовных преступлений, в т. ч. и тяжких [79].
Серьёзной проблемой являлась проблема кровной мести. Следует, что органы власти ЧИАССР, хотя и с некоторым опозданием, но сумели найти и создать эффективный механизм примирения враждующих сторон. Таковыми явились примирительные комиссии, созданные практически во всех районах республики. В их состав были включены руководящие работники государственных органов, авторитетные представители общественных структур, уважаемые религиозные деятели, что позволило только за период с февраля 1960 года по декабрь 1961 года ликвидировать 200 случаев кровной вражды [80].
Деятельность Чечено-Ингушского обкома КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета министров Чечено-Ингушской АССР по восстановлению автономии и созданию условий, необходимых для ее дальнейшего развития, осуществлялась под руководством ЦК КПСС, Советов Министров СССР и РСФСР[81].
26 октября 1957 г. Совет Министров РСФСР на основе предложений Чечено-Ингyшского обкома КПСС и Оргкомитета по ЧИАССР принял постановление «О мероприятиях по хозяйственному и культурно-бытовому строительству в Чечено-Ингушской АССР в 1958-1960 гг. в связи с переселением чеченцев и ингушей из Казахской ССР и Киргизской ССР», в котором предусматривался комплекс мер, направленных на дальнейшее развитие чеченского и ингушского народов [82]. Правительство Российской Федерации в 1957 году выделило Чечено-Ингушской АССР 170 млн. руб. на строительство индивидуального жилья и приобретение домашнего имущества [82], а в 1958 году на эти же цели – дополнительно еще 190 млн. рублей [84]. 2,5 млн. рублей сверх указанных сумм было отпущено специально на строительство домов для инвалидов войны и труда из числа лиц чеченской и ингушской национальностей.
Меры, принятые правительствами СССР и РСФСР в первые годы восстановления автономии чеченского и ингушско¬го народов, позволили создать фундамент для дальнейшего их развития. В раз¬личные отрасли народного хозяйства были дополнительно привле¬чены 138 тыс. чел., в т.ч. в промышленность – 24 тыс., строи¬тельство – 21,5 тыс., сельское хозяйство – 90 тыс. чел [85].
Страницы: 1 2
Рубрики: