ГАДЖИ-АЛИ. СКАЗАНИЕ ОЧЕВИДЦА О ШАМИЛЕ
ГАДЖИ-АЛИ И ЕГО МЕСТО В ИЗУЧЕНИИ ИСТОРИИ ДВИЖЕНИЯ ГОРЦЕВ ДАГЕСТАНА И ЧЕЧНИ ПОД ВОДИТЕЛЬСТВОМ ШАМИЛЯ
Освещению истории антифеодальной и антиколониальной борьбы горцев Дагестана и Чечни посвящено множество исследовательских работ, публицистических статей и художественных произведений отечественных и зарубежных авторов. Само собой понятно, что не все эти публикации равнозначны и равноценны. Наряду с большим числом серьезных трудов, написанных известными и авторитетными учеными-кавказцами, среди них встречаются работы, вышедшие из-под пера всякого рода «любителей старины», «завсегдатаев Кавказских вод» не вполне компетентных, но весьма амбициозных.
Особо следует подчеркнуть, что работы дворянско-буржуазных историков откровенно тенденциозны. Все они крайне субъективно освещали кавказскую политику самодержавия, горцев же, участников борьбы, они характеризовали не иначе, как «шайками разбойников», «извергами», «изуверами», «бандами необузданных варваров», «полчищами фанатиков» и т.п. Будучи призваны оправдать военно-колониальную систему самодержавия, историки великодержавно-монархического направления не в состоянии оказались раскрыть глубокие социально-политические причины, вызвавшие движение горцев Северо-Восточного Кавказа в первой половине XIX в. В целом многолетнюю борьбу горцев, которая, говоря словами Ф. Энгельса, «принесла жителям гор наибольшую славу , они определяли как борьбу цивилизации с «самым упорным варварством». Наряду с многочисленными исследовательскими работами были изданы интересные документальные материалы. Несравненно в меньшем количестве, к сожалению, издано материалов местного дагестанского происхождения. Дошедшие до нас актовые материалы, «записи на память» и различного рода переписка предводителей движения и администрации имамата являются бесценными источниками предельной научной значимости.
Исключительно важный фактический материал содержат сочинения дагестанских авторов XIX в. на арабском языке. Сочинения Гаджи-Али, Мухаммеда Тахира ал-Карахи, Исхака ал-Урми, Джамалутдина, Абдурахмана и др. На научную значимость и практическую целесообразность издания в переводе на русский язык этих работ давно обратила внимание историческая наука. Выдающиеся ученые-академики В.В. Бартольд, И.Ю. Крачковский, известные кавказоведы Н.И. Покровский, К.В. Сивков, С.К. Бушуев, Г.А. Кокиев, Н.А. Смирнов, А.В. Фадеев и др. высоко ценили арабоязычную историческую литературу Дагестана. Эти произведения, подчеркивал И.Ю. Крачковский, имеют «исключительное значение», так как «появились не со стороны, а возникли в той самой среде, которой были посвящены» . И что особенно необходимо отметить, акад. И.Ю. Крачковский, убежденный в необходимости публикации этих памятников, сам сделал очень многое в подготовке и издании труда Мухаммеда Тахира ал-Карахи. Одним из первых памятников, если не считать газетной публикации «Воспоминаний Абдурахмана», в 1873 г. было издано в «Сборнике сведений о кавказских горцах» (вып. 7) сочинение Гаджи-Али «Сказание очевидца о Шамиле». Высоко оценивая его место среди арабоязычных исторических сочинений XIX в., авторитетный кавказовед проф. Н.И. Покровский не без основания писал: «Три имама» стоят много ниже «Сказания очевидца о Шамиле», так как Гаджи-Али стремится все же определить степень достоверности находящегося в его распоряжении материала» .
Ближайшее знакомство со «Сказанием» показывает, что его автор с 1839 по 1859 гг. находился в рядах борющихся горцев, занимая в имамате высокие должности, был довольно «близким человеком имаму». После подавления движения под водительством Шамиля и образования Дагестанской области некоторое время он служил в управлении Среднего Дагестана. В эти же годы им был написан свой труд «Сказание очевидца о Шамиле». Кажется, этой работой и ограничивается научное наследие нашего автора.
Вчитавшись в публикуемый ниже текст, любознательный читатель убедится в том, что эта работа основана на личных впечатлениях автора, с довольно широким использованием сведений, полученных им из вторых или даже третьих рук.
Исторические взгляды, Гаджи-Али, к сожалению, до сих пор не изучены. В настоящее время определенно можно лишь сказать, что он не был сторонником сына Шамиля Гази-Магомеда, признанного в 1847 г. на андийском съезде наибов, алимов и других представителей администрации имамата наследником Шамиля. Этим, пожалуй, и объясняется то, что наш автор не скупится представить наследника имама в невыгодном для того свете.
Несомненно и то, что автор «Сказания…» по понятным причинам вынужден был умалчивать об одних событиях и уделять больше внимания другим. Целью написания книги, как признавал сам автор, было «заслужить внимание и благосклонность людей просвещенных, и чтобы она (т. е. книга – В. Г.) послужила некоторым примером на будущее время». Уверенно можно также сказать, что по этой же причине наш автор излишне расшаркивается перед царскими властями и в угоду им награждает своих соотечественников нелестными для них оценками. Как справедливо отмечает переводчик «Сказания» Подхолюзин, Гаджи-Али допускает много неточностей в изложении действий царских войск и не всегда соблюдает истину и бесстрастие при освещении фактов. В «Сказании» имеется и ряд других положений, требующих объяснений и комментариев. Но это дело будущего критического издания текста. Целью же настоящей публикации является удовлетворение потребностей широких читательских кругов и ознакомление с одним из интересных сочинений, историческим памятником XIX в., давно ставшим библиографической редкостью.
В.Г. Гаджиев, доктор исторических наук
ВСТУПЛЕНИЕ
Великий Русский Император есть глава семи стран . Он укрывает под сенью своего крыла всех земных владетелей; его меча и силы боятся 62 народа; никто не в состоянии сопротивляться ему и враждовать с ним; могущество его потрясает троны врагов и дворцы противников; он подчинил себе весь свет. Это – великий океан, снисходительный к виновным, щедрый к просящим, прибежище всего мира; море благородства, великого могущества и бесчисленных сокровищ; рудник мужества и храбрости, источник благодеяний и милостей.
ПРИЧИНА СОЧИНЕНИЯ ЭТОЙ КНИГИ
Я – катиб (писатель) Гаджи-Али, сын Абдул-Малека-Эфенди, житель селения Чох, из племени Нахибаши, общества Андалал Дагестанской области. Родился я в 1234 (1817) году 11 числа месяца рамазана гиджры. В продолжении восьми лет учился я Корану. Потом в течение 18-ти лет занимался изучением арабских наук под руководством ученых Дагестана . Науки, которые я изучал, следующие: грамматика арабского языка, законоведение, хадис (история Мухаммеда), тефсир (толкование корана), сияр (история войн, веденных Мухаммедом), тавхид (наука о единстве Божьем), сулюк или тарикат (наука о благочестии и газавате), аруз (стихосложение) и нуджум (астрономия).
В 1251 году я изучал под руководством египетского инженера Гаджи-Юсуфа математику и архитектуру, знание которых необходимо каждому военному. Таким образом, я достиг того, что мог отличать полезное от вредного и дурное от хорошего. Истинное желание мое было вступить в службу Русскому Императору, в которой я застал отца моего при графе Паскевиче-Эриванском; в 1226 году и в 1231 он служил при бароне Розене, при котором состоял переводчиком. Судьба однако же привела меня служить Шамилю, и я служил ему усердно и честно. Причина этому была следующая. Я находился при Елисуйском Даниэль-Султане, а меньший брат мой был при князе Аргутинском. Когда Шамиль явился в Андалал и остановился в селении Чох, то жители пришли к нему и старались оклеветать нас, говоря: «Сыновья Малека-Эфенди бежали к русским, а сам он уже давно находится на их службе ; поэтому его нужно убить или арестовать». Шамиль арестовал его и отправил в селение Ансалты для заключения в темнице, говоря: «Если ты желаешь жить, то призови к себе детей своих; в противном случае, эта темница будет твоим гробом». Потом, когда Шамиль в 1256 (1839) году был разбит русскими под начальством князя Аргутинского при Кюлюлю и Хозреке и отступил из Кази-Кумухского ханства, я с братом возвратился домой в Чох. Не нашедши старика-отца дома я получил сведение, что он арестован Шамилем и заключен в темницу в селение Ансалты, мы отправились туда. Когда мы пришли в это селение, Шамиль освободил нашего отца из заключения и отпустил его в Чох, а меня с братом оставил при себе. Итак, я должен был поступить на службу к Шамилю и был усерднейшим его слугой. По прошествии семи лет, так сказать, испытания, Шамиль стал ко мне доверчив и поручил заведовать во всех 32-х наибствах постройками укреплений и другими работами. Я был инженером Шамиля, начальником стражи, вел счет его приходу и расходу, числу низама (войска) и иногда исполнял должность казначея и мирзы при нем. Поэтому, я мог вполне следить за его действиями, видеть его распоряжения, знать его переписку, войска, их число, количество орудий и снарядов, его казну, действия наибов и положение народа. Я никогда не разлучался с Шамилем ни в походах, ни дома, и он, наконец, убедившись в моей преданности, поручил мне следить за поступками и поведением его приближенных и ученых. Я нашел в сердцах этих приближенных и советников только зависть, клевету друг на друга и жадность к приобретению богатств какими бы то ни было способами; вопреки правилам, которых держался сам Шамиль. Следя за их поведением, я узнал людей, державших чистосердечно сторону Шамиля и покорявшихся ему по неволе, людей способных и к управлению Дагестаном и домогавшихся имамства. Ознакомившись с положением всех дел, я убедился в непрочности власти Шамиля, в неизбежном сокрушении его владычества и подпадения всего Дагестана под власть Русского Императора, потому что сподвижники Шамиля и его наибы крайне притесняли народ и нисколько не заботились о справедливости и благосостоянии в подведомственных им населениях. Они только думали о здешней жизни, старались обогатиться за счет народа и напрасно проливали кровь мусульман. Их несправедливость, корыстолюбие и притеснение народа достигли наконец крайних пределов.
В книгах сказано: «Государство зависит от благосостояния городов». Еще в другом месте говорится: «Власть с угнетением непродолжительна». Размышляя о последствиях такого управления, я пожелал описать вкратце то, что сам видел с тех пор, как я находился при Шамиле, а также и то, что я слышал от людей достоверных; но не включил сюда народных рассказов и толков, потому что часто они бывают ложны, как я и встречал много книг, наполненных пустыми рассказами, не имеющими никакой основательности.
Цель моя при составлении этой книги была – заслужить внимание и благосклонность на будущее время. Начата она в 1264 г. (1847–1849), кончена в 1276 г. (1859–1860 по Р. X.).
О ДАГЕСТАНЕ ВООБЩЕ
Дагестан населяют несколько различных племен, поселения которых разбросаны по неприступным местам: ущельям, лесам и горам, по скалистым берегам быстрых рек, теснинам и горным долинам. Горцы дики, как сама природа, окружающая их, и хищны, как звери. Они добывают себе пропитание, тщательно обрабатывая каждый удобный клочок земли по склонам и уступам гор.
Прежде они исповедывали разные религии и управлялись князем Сурака , из племени Руссов, столицей которого было аварское селение Танус. Сурака был силен и могуществен. Когда в 200 году гиджры Абу-Муслим из Сирии покорил Дагестан и силою оружия заставил горцев принять мухаммеданскую веру, Дагестан сделался рудником ученых и храбрых. Абу-Муслим, наложив посильную дань на дагестанские племена, поставил в каждом из них хана из своих родственников. В таком положении находился Дагестан долгое время. Поколения и ханы сменялись, а с ними изменялось положение горцев; они начали приходить в упадок; каждый стал предаваться своим страстям и наклонностям, одни сделались разбойниками, другие ворами; стали делать набеги на Гурджистан, Туш и Мосок ; с тем вместе возникли междоусобные брани и родовая вражда племен. По словам стариков, земля Дагестана сделалась смесью крови, драк и раздоров. Эти междоусобия, войны с пограничными странами и, наконец, в последнее время упорная война с русскими при Кази-Мухаммеде, Гамзат-беке и Шамиле не прекращались до сего дня. Теперь же корень войны, беспорядков и смут пресечен могуществом русских.
ДАГЕСТАНСКИЕ ХАНЫ И ИХ ИЗБРАНИЕ
Со времен сирийского Абу-Муслим-хана, Дагестан большей частью управлялся потомками его, под именами ханов и беков. Главнейшими из них были ханы аварские, избрание которых было совершенно сходно с избранием русских царей. На троне аварском не восседал никто кроме ханов из рода Сурака, до его пресечения в мужском и женском колене, как это известно и подтверждается сохранившимися рукописями и преданием. Если бы прекратился род аварских ханов, то на престол должен был быть избран хан из русских, грузин или армян, что не могло случиться в других ханствах Дагестана. Избрание прочих дагестанских ханов, как-то: шамхалов, ханов цахурских, казикумухских, мехтулинских и кайтагских, было совершенно иное; потому что титул хана давался иногда не по праву наследия, но тому, кто успевал присвоить его себе силою оружия, чему примеров очень много. Порядок же избрания аварских ханов по наследству в мужском и женском колене был с самого начала до сего времени одинаков, без всякого изменения.
КАЗИ-МУХАММЕД, ЕГО ДЕЙСТВИЯ И СМЕРТЬ
В 1244 (1827) году явился в селение Гимры Кази-Мухаммед, сын Исмаила, человек ученый и храбрый. Он действовал на народ своим умом и знанием, не проливал крови мусульман, не грабил их имущества, не прельщался земными благами и не дорожил жизнью; однако же он имел немного последователей, и власть, его простиралась только на некоторые общества. Он почти безуспешно делал набеги на Дербент, Чечню и Назран в продолжении нескольких лет. Народ рассказывает про него многое, но верить этим рассказам трудно, тем более, что я решился писать только то, что сам видел и слышал от людей достоверных. В 1249 (1832) году, барон Розен предпринял экспедицию в Гимры и послал к Кази-Мухаммеду через Казикумухскаго Аслан-хана послов: тифлиского Сосия-бека, нухинского Али-Джан-бека и отца моего – чохского Абдул-Малека, со словесными предложениями и письмами о мире. Кази-Мухаммед, прочитав письма барона Розена, после двухдневных совещаний с находившимся в то время в Гимрах Гамзат-беком, написал в ответ следующее: «что касается до того, чтобы прекратить неприязненные действия и заключить мир, то это дело далекое. Мы только просим у вас пропустить одну тысячу конницы в Мекку. Это будет мир». Барон Розен, прочитавши ответ Кази-Мухаммеда и увидевши его уклончивость, двинулся против него с отрядом из Чечни и осадил его в Гимрах. После упорного сражения, Кази-Мухаммед был убит, а Шамиль, бывший в то время его мюридом , раненный штыком в левую сторону груди, бежал. Русские, взяв большое число пленных и добычу, возвратились в Шуру, в 1249 (1832) году 3-го раджаба. Тело Кази-Мухаммеда отдано было русскими шамхалу Тарковскому, который предал его земле в сел. Тарках, что близ г. Петровска. Кази-Мухаммед кончил жизнь свою на 75 году. Он не имел детей, кроме одной дочери, которая умерла 10-ти лет.
ГАМЗАТ-БЕК И ЕГО ДЕЙСТВИЯ
По смерти Кази-Мухаммеда собрались сподвижники его, мюриды, приближенные, ученые и другие лица, и избрали Гамзат-бека, сына Али-Эскендер-бека Гоцатлинского, имамом. Это было в Гоцатле, 1251 (1834) года, месяца рамазана. Власть его сначала признали только Гоцатль, Ашильта, Гимры, Телетль и Могог. Он был учен и умен; в Дагестане никто не мог соперничать с ним в храбрости, он употреблял все усилия подчинить горцев своей власти и установить правильное управление. Однако прочие дагестанцы не признали его власти и объявили ему войну. С 300 человек Гамзат бросился на Андалал, и после стычки, в которой пало андалалцев 140 человек, подчинил это общество своей власти; оттуда он направился на Цудахар и Акушу, которые после битвы, в которой пало 120 человек с их стороны, подчинились ему. Вслед за ним признали власть его Гидатль, Каранай, Тленсир, Тиндал, Бакалал, Титлан, Хиндалал и Андалал. Собрав войска от всех подчиненных обществ, куда ни появлялся он с войском, изъявляли ему свою покорность. Дойдя до Хунзаха, в котором заключилась аварская ханша Паху-бике со своими сыновьями Нуцал-ханом, Умма-ханом и Булачем, Гамзат осадил его. После сражения аварские ученые с согласия ханши, сделали предложение Гамзат-беку заключить мир. Гамзат потребовал выдачи в заложники младшего сына ханши Булач-хана. Не имея никакой надежды на помощь, просимую у казикумухского Аслан-хана, и лишившись войска, ханша принуждена была согласиться на требование Гамзат-бека и вручить ему Булач-хана. По заключению мира, Тамзат-бек приказал представить к нему Нуцал-хана и Умма-хана со всеми учеными и почетными лицами Аварии.
Зная хитрость и коварство Гамзат-бека и товарища его Шамиля, Паху-бике решилась послать двух сыновей с горстью оставшихся при ней храбрецов, сказав им: «О, герои! не страшитесь, будьте как львы и уповайте на Бога!». Гамзат-бек принял сыновей Паху-бике в своей палатке. После вечерней молитвы и проповеди к народу Гамзат-бек и Шамиль скрылись из лагеря. Тотчас же завязалась перестрелка между хунзахцами, прибывшими с ханами и мюридами. Нуцал-хан и Нур-Мухаммед Аварский были убиты перед палаткой, а Умма-хан в палатке. Хунзахцы, полагая, что Гамзат-бек находился в то время в палатке, испещрили ее меткими выстрелами, как решето. Таким образом погибли в этот день два аварских хана и много почетных лиц и героев Хунзаха, трупы которых были обнажены и оставлены среди лагеря. На другой день Гамзат-бек приказал умертвить старуху Паху-бике, убийство которой воспрещается законами. Гимринец Салихилау ворвался во двор ханши, которая в то время читала коран и, схватив ее за руку, ввел в конюшню, где и отрубил ей голову шашкой. Шамиль, по приказанию Гамзат-бека, ограбил ханский дворец, отправился с Булач-ханом в Гоцатль, где, оставив его, возвратился сам в Гимры. Гамзат-бек поселился в ханском дворце в Хунзахе, а войска распустил по домам.
Народ, видя несправедливые поступки Гамзат-бека, перестал за него молиться и стал говорить: «Гамзат поплатится жизнью за убийство преклонной ханши». И действительно, спустя несколько времени, Гамзат был изрублен на куски в мечети Османом, братом Хаджи-Мурата и другими за отмщение за убийство ханов. Тогда Авария осталась без хана и начальника, как стадо без пастуха. Что касается до Аслан-хана, у которого ханша Паху-бике просила помощи, то он в то время стоял со всем войском своим на Турчи-Даге, откуда тайно посылал письма Гамзат-беку и ханше, советуя первому истребить всех членов аварского ханского дома, а второй отнюдь не покоряться Гамзат-беку и не принимать от него никаких предложений , потому что он был чанка , а она дочь Умма-хана, владетеля Дагестана; и вместе с тем обнадеживал ее, что он скоро прибудет к ней на помощь со всем своим войском.
Таким образом Аслан-хан склонял Гамзата к такому низкому поступку – погубить аварских ханов в отмщение за ту вражду, которая была между ним и Паху-бике.
ШАМИЛЬ И ЕГО ИМАМСТВО
По умерщвлении Гамзата, власть имама перешла к Шамилю, сыну Мухаммеда Гимрийского, дагестанскому узденю, родственнику казикумухских ханов по матери. Народ и ученые из некоторых деревень Хиндалала (Койсубу), собравшись в Ашильту, избрали его имамом. Избрание происходило таким образом: кадии и народ, собравшись в главную ашильтинскую мечеть, послали за Шамилем. Он пришел в мечеть пешком, с 5-ю мюридами и сел в михрабе (место в мечети, где кадий совершает общественную молитву). Тогда главный кадий обратился к нему с вопросом: «Согласен ли ты быть нашим имамом, Шамиль?» Шамиль отвечал: «Согласен», После этого ответа кадий стал молиться за упрочение имамства Шамиля, продление его жизни и дарование счастья и благополучия народу, признавшему над собою его власть. Затем кадий, подняв руки к небу, произнес «фатиха», что значит: кончено, быть посему и по обычаю погладил обеими руками бороду; народ тоже,, подняв руки к небу, отвечал: аминь, аминь, аминь! И гладил бороды. Окончив этот обряд, кадий, а за ним весь народ и ученые, подходили к Шамилю, целовали у него руку и поздравляли его, говоря: «Да будет благословенно твое имамство». По избрании Шамиль отправился домой в Гимры, где по обычаю угощал всех почетных людей и ученых.
Шамиль был человек ученый, набожный, проницательный, храбрый, мужественный, решительный и в то же время хороший наездник, стрелок, пловец, борец, бегун, одним словом – никто ни в чем не мог состязаться с ним. Он хорошо изучил народ и землю Дагестана в то время, как находился при Гамзат-беке. Он был способен на все, чтобы не задумал предпринять.
В начале имамства Шамиля, власть его признавалась только койсубулинцами. Через 15 дней после избрания, Шамиль с 100 человеками отправился из Ашильты к горе Атлада (в Койсубу), около селения Буцра, откуда послал в Гоцатль 50 человек с приказанием привезти оттуда казну и сокровища аварской ханши Паху-бике, а также сына ее Булач-хана, который оставался там, все вещи байтул-мала и оружие, отобранное Гамзатом у народа в виде залога мира. Мюриды, взяв в Гоцатле 11-летнего Булач-хана, обучавшегося в то время корану, все вещи байтул-мала и оружие, на сорока лошадях, а также скот, собранный прежде Гамзат-беком (кроме наследства, доставшегося ему от отца), привезли к Шамилю. Он отправил всю казну в Ашильту, а Булач-хана оставил в селении Харачи, что около Унцукуля, приказав жителям кормить и хранить его. В тот же день Шамиль, услышавши, что русские приближаются к Гимрам, отправился туда с 40 человеками. После небольшой перестрелки, русские возвратились к Эрпелям, а Шамиль в Ашильту, куда он приказал привезти Булач-хана и бросить его в реку с моста между Унцукулем и Гимрами. Салихилау, убийца матери Булач-хана, исполнил это гнусное приказание. После этого Шамиль, окружив себя мюридами, разъезжал по селениям Койсубу и вводил везде в действие коран и шариат. Постоянное пребывание он имел преимущественно в Ашильте и Чиркате.
ПРИБЫТИЕ ГЕНЕРАЛОВ КЛЮКИ-ФОН-КЛЮГЕНАУ
И ЛАНСКОГО С ОТРЯДОМ В ГОЦАТЛЬ
Спустя месяц после убийства Гамзат-бека и утверждения Шамиля имамом, в начале осени 1251 (1834) года 12 джемалу-ахира, генералы Клюки-фон-Клюгенау и Ланской, прибыв с отрядом в Гоцатль, расположились в садах этого селения и успели захватить в добычу все имущество и стада жителей оного. В этом отряде участвовали шамхал с братом, казикумухский Аслан-хан с двумя сыновьями, Нуцал-ханом и Мухаммед-Мирзою и другими казикумухскими беками, мехтулинский Ахмед-хан с братом Али-Султаном, а также конница Андалала и Аварии и все почетные лица Дагестана. Здесь произошло совещание между главными русскими начальниками, ханами, учеными и почетными лицами, относительно назначения временного хана в Аварию, и приведения народа к присяге на верность Русскому Императору, с обязательством считать врагами всех врагов России, как-то Шамиля и ему подобных. Все ханы желали получить управление Аварским ханством. На площади Умман-Каута произошел долгий спор. Наконец встал ученый Аслан-хан казикумухский и сказал: «Знайте, что престол Аварии есть престол русского князя Сурака, – так не простирайте ваших видов на него, потому что вы не из его поколения. В случае же прекращения этого рода, как в мужском, так и в женском колене, я самый ближайший наследник аварского престола (мать Аслан-хана была родная сестра Умма-хана аварского). Так где же вам получить трон аварский?» Высшее русское начальство осталось довольно его речью и согласилось назначить сына Аслан-хана, Мухаммед-Мирзу, правителем Аварии на место убитого Нуцал-хана, сына Паху-бике, впредь до совершеннолетия потомка Умма-хана . Потом генерал Клюки-фон-Клюгенау принял присягу от 10–20 человек почетных каждого общества в верности. Из Андалала присягнуло 20 человек; первым присягнул из селения Цугура, что в Согратле, Мухамед-кади. Они поклялись и подтвердили, что будут в точности исполнять приказания русского правительства и отнюдь не будут следовать внушениям Шамиля. Потом Клюки-фон-Клюгенау, обратившись к присягнувшим, сказал: «Кто преступит эти обещания и клятвы и подвергнется учению Шамиля, тот будет лишен своего звания и места и подвергнется всей строгости наказания клятвопреступников, хотя бы то был хан, бек, кадий или другое какое-либо лицо». При этом он подарил каждому присягнувшему по три голландских червонца. Присягу давал Нурич из селения Тухита; переводчиком в то время был штабс-капитан Абдул-Малек. Приказав сжечь селение Гоцатль, Клюгенау с отрядом возвратился в Темир-Хан-Шуру. Когда пришел Шамиль, то присягнувшие первые изъявили ему покорность, а некоторые сделались его наибами. Об этом я буду говорить подробно ниже.
Зиму того года Шамиль с семейством и родственниками проводил в Гимрах, Игали, Чиркате и Ашильте, откуда, научая мюридов, делал набеги на Аварию, отбивал у жителей скот, грабил и жег деревни.
ПРИБЫТИЕ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА ФЕЗИ В АВАРИЮ
Когда Шамиль, по возвращении Клюки-фон-Клюгенау из Гоцатля, начал усиливаться и наносить вред аварцам, разоряя их селения, тогда почетнейшие и ученые люди отправлялись с разрешения Клюки-фон-Клюгенау в Тифлис к главнокомандующему просить помощи, говоря, что Шамиль их враг и хочет истребить всех их, подобно тому, как истребил их ханов. Барон Розен приказал отправиться генерал-майору Фези с отрядом в Аварию в 1252 (1835) году. Фези, прибыл к Карадахскому мосту, остановился там с отрядом и приказал исправить дороги; потом, поднявшись в Аварию, он расположился в Хунзахе и занялся постройкою крепости, башен, укреплением опасных мест и назначением стражи на границе с враждебными обществами. По смерти казикумухского Аслан-хана и его сына Нуцал-хана, Мухаммед-Мирза-хан оставил Аварию и принял Казикумухское ханство. На место его генерал Фези назначил управляющим Аварией Ягья-хана казикумухского, племянника Аслан-хана. Ягья-Гаджи-хан, видя беспокойное состояние Дагестана, просил уволить его и на место его был назначен Ахмед-хан мехтулинский, на тех же правах, как и Мухаммед-Мирза-хан. Услышав о беспорядках в Телетле, генерал Фези приказал Мухаммед-Мирзе-хану отправиться вперед в Телетль, а сам с главными силами последовал за ним через Голотлинский мост, взяв с собою Ахмед-хана и конницу Аварии.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ШАМИЛЯ И ГАДЖИ-ТАШАУ В ТЕЛЕТЛЬ
НА ПОМОЩЬ КИБИТ-МУХАММЕДУ
Телетлинский Кибит-Мухаммед, сын хана Хачулав-Мухаммеда, был человек бедный, но ученый. Он сопутствовал Гамзату и Шамилю во всех их походах, с завистью смотрел на их власть и могущество и имел сильное желание достигнуть значения в народе и быть после Шамиля имамом. С этой целью он с помощью хитрости возмутил народ и истребил телетлинских беков (33 человека) в один день, сжигая их вместе с женами и детьми. Кибит-Мухаммед продолжал действовать таким образом и говорил, что он поступает по шариату. Генерал Фези, узнавши о таковых действиях Кибит-Мухаммеда, выступил в 1252 (1835) году против него с отрядом из всего Дагестана, чтобы наказать его и захватить там Шамиля и Ташау-Гаджи, чеченского ученого и друга Шамиля. Прибыв к Телетлю, он остановился на телетлиноких посевах и окружил аул. После сражения русские завладели половиной селения. Шамиль и Кибит-Мухаммед заперлись в мечети и 20-ти саклях. Они ослабели от большой потери, и голода, а потому, не имея сил более защищаться, послали секретно письма к Мухаммед-Мирзе-хану, прося его устроить мир между ними и русскими. Мухаммед-Мирза-хан настаивал заключить мир и успел обольстить генерала Фези. Мир был заключен. Фези с отрядом возвратился в Аварию. Заложниками мира были: племянник Шамиля по сестре Гамзат и племянник Кибит-Мухаммеда. Что касается до Ахмед-хана, то он желал погасить возмущение в Дагестане прекращением рода Кибит-Мухаммеда, взятием Шамиля и его товарищей и разорением Телетля так, чтобы не осталось в нем камня на камне. Поэтому между Ахмед-ханом и Мухаммед-Мирзой-ханом возникла неприязнь за то, что сей последний обманул генерала Фези и склонил его заключить мир и тем помог Шамилю и Кибит-Мухамеду избавиться от неизбежной гибели. Из Телетля Шамиль и Ташау-Гаджи со спутниками своими направились через Гидатль в Чирката.
Здесь нужно заметить, что Шамиль выступил на помощь Кибит-Мухаммеду в Телетль с 300 всадниками. Когда он прибыл в Карату, то жители Ахваха, узнав об его намерении, преградили ему путь между Ахвахом и Асабом; но после угроз пропустили. Достигнув до селения Асаба, что в Гидатле, он встречен был жителями Гидатля, как враг, и после перестрелки принужден был бежать обратно с такой поспешностью, что женщины ахвахские, встретив сподвижников его, завладели значками их и отняли весь съестной запас. Шамиль с трудом добрался до Зунуба (покосные места Караты) и укрывался в одной пещере 12 дней с небольшим числом спутников, потом тайно ночью пробрался через ахвахские деревни до моста Гида. Гидатлинцы не позволили ему перейти через мост. Он обратился к селению Ратлу, перешел в селение Кэх через мост и достигнул Телетля через возвышенности Каралал. Такого труда стоило Шамилю придти на помощь к Кибит-Мухаммеду. На возвратном же пути он не встречал подобных препятствий. Перед прибытием в Телетль Шамиль послал с возвышенности Каралал в Андалал письмо следующего содержания: «Я и вы – братья по религии. Две собаки дерутся, но когда увидят волка, то, забыв свою вражду, вместе бросаются на него. Хотя мы враги между собою, но русские – волк наш, а потому прошу вас соединиться со мною и сражаться против общего врага; если вы не поможете мне, то Бог – моя помощь». Андалалцы не приняли его просьбы и с генералом Фези пошли против него в Телетль.
В следующие три года Шамиль делал беспрестанные, не неуспешные набеги на окрестные сел. Койсубу: Игали, Харачи, Харадирих, Мушули; в Гумбет и Андию. Но аварцы под начальством хунзахского Хаджи-Мурата, Кара-Киши, Химмад-бека, Шах-Шабека Дженгутаевского и других, везде препятствовали его успехам. Все эти схватки были между одними мусульманами, без участия русских.
ВСТУПЛЕНИЕ ШАМИЛЯ В АХУЛЬГО И ЕГО УКРЫТИЕ
Шамиль не извлек никакой пользы из своих набегов. Лишившись всякой надежды на содействие и помощь дагестанцев, видя себя окруженным со всех сторон врагами, как русскими, так и вольными племенами Дагестана, не хотевшими подчиниться его власти, и слыша о приближении русских, он избрал Ахульго и, войдя в него с небольшим числом мюридов, приказал провести с одной доступной стороны ров (Ахульго окружен с трех сторон обрывом), укрепить его и построить для себя дом, в котором стал ожидать прихода русских.
В начале лета 1256 (1839) года месяца рабиуль-аввала, генерал Граббе с отрядом, в котором участвовали Мехтулинский Ахмед-хаи и вся конница Дагестана, прибыл в Ахульго и осадил его. Три месяца продолжалась осада: русские предложили Шамилю выдать в заложники одного из его сыновей. Он согласился и вручил им малолетнего своего сына, Джемалэддина. Потом потребовали, чтобы он сам приехал в лагерь. Шамиль, опасаясь измены, отказался и решился защищаться. После 12-ти часового штурма русские завладели укреплением. Шамиль с семейством и семью приверженцами: Мухаммедом-Ах-Берды-Хунзахским, гоцатлинцами: Мухаммедом Худанат-оглы, Бамматом-Мухаммедом-бек-оглы, Пилятом Мухаммед-оглы, чиркеевцем Юнусом Мухаммед-оглы, Hyp-Али Харадирихским и Зираром Али-оглы Шагадийским, спустился по обрыву на берег Койсу и скрывался там под скалою три дня, откуда на четвертые сутки бежал ночью в Шубут. Русские, получив в добычу всю казну Шамиля и его имение, взяв в плен много семейств, возвратились через Чиркей в Шуру.
ВСТУПЛЕНИЕ ШАМИЛЯ В ГЕХИ И ЧЕЧНЮ
По мере того, как усиливались притеснения генерала Пулло над чеченцами, увеличивались и просьбы последних к Шамилю, чтобы он пришел освободить их. Шамиль с радостью спешил исполнить их желание. В 1256 (1839) году, спустя 5 месяцев после бегства из Ахульго, зимой, Шамиль явился с горстью своих мюридов в селение Атах, что в Гехи, жители которого тотчас же признали его имамом. Таким же образом покорились все селения Гехи и Чечни. Потом по приглашению Шамиль отправился в Аух и Салатау, которые также признали его имамом. Шамиль, увлеченный успехом, прибыл через Чиркей со скопищем чеченцев, салатавцев и чиркеевцев в селение Ишкарты, в надежде что шамхальцы так же примут его. Посланный против него небольшой отряд русских с шамхалом и Ахмед-ханом был им окружен; но на другой день вовремя подоспели главные силы русских, выручили шамхала и Ахмед-хана и Шамиль принужден был отступить обратно через Чиркей, Буртунай и Баяв в Дарго-Ведено, которые он избрал своей резиденцией. Число мугаджиров (дезертиров) постоянно возрастало; в скором времени Дарго стало многолюдным селением. Шамиль постоянно получал со всех сторон приглашения придти с войском и никогда не отказывался. Он умел снискать своими ласками и обещаниями расположение дагестанцев, заслужить их доверие и привлечь на свою сторону умных, ученых, и влиятельных людей, которых назначал своими наибами. Таким образом, ему подчинились: Чечня, Гумбет, Салатавия, Анди, Шубут, Киялал, Ункратль, Чамалал,. Нуцатли, Калалал, Боголал, Гидатль, Баклаж, Тетлал и Каралал. И несмотря на то, что горцы народ дикий, склонный к грабежам и разбоям, с боязнью смотрящий на всякое нововведение, они признали его своим имамом, и до такой степени предались ему, что по приказанию его жертвовали жизнью и сражались против своих отцов, братьев и детей. Шамиль со своей стороны заботился о подчиненных, как о родных детях. Упрочивши свою власть назначением преданных ему людей наибами, Шамиль занялся приведением в исполнение шариата, искоренением обычаев, противных его постановлениям, как-то: курения табака, употребления горячих напитков и проч. В некоторых местах, как например, в Гидатле, Боголале, Цунте, Чамалале и других, женщины до Шамиля не носили штанов. Прекратив междоусобные брани и родовые неприязни, Шамиль слил общества в один народ, готовый исполнять все его приказания. Горцы беспрекословно, наружно и внутренне, принимали и исполняли все его распоряжения. Шамиль был признателен к ним и по заслугам награждал каждого; он старался направить их на истинный путь и доставить им пользу и удобства жизни, никогда не отступал от шариата (исключая два случая); он вел газават, как предписывают коран и хадис. Слава и влияние его на Дагестан после того со дня на день увеличивались в продолжении пяти лет, до 1262 (1845) года.
НАПАДЕНИЕ ШАМИЛЯ НА КАЗИКУМУХСКОЕ ХАНСТВО И ПОКОРЕНИЕ ЕГО
В конце 1257 (1840) года, Шамиль по просьбе казикумухцев, направился с войском через Андию, Карату, Телетль в Казикумухское ханство и остановился в Ругудже. В тот же день генерал Фези прибыл в Чох. Поутру чохские старшины и ученые пришли к Фези и просили его возвратиться. Фези согласился, но со своей стороны приказал чохцам попросить Шамиля, чтобы он не приходил к ним; в противном случае, если они позволят вступить ему, то все чохские купцы, находящиеся в Тифлисе и других местах, будут арестованы и сосланы в Сибирь, а товары их, в которых и они участники, будут конфискованы. По возвращении Фези, чохцы послали к Шамилю в Ругуджу двух ученых Мухаммеда-Пирау и Ахмада Ханзад-оглы, просить его возвратиться назад и передать ему слова генерала Фези. Шамиль как будто принял их просьбу, сказал послам, что вечером возвратится в Телетль и просил их быть покойными. Чохские послы возвратились. Шамиль же, пользуясь туманным днем, двинулся вслед за ними. Чохцы, узнавши от послов, что Шамиль возвратился к вечеру в Телетль, были совершенно спокойны. Но вдруг внизу послышался гимн мюридов «ла-илага-илля-ллаг» и показались значки их. Шамиль употребил такую хитрость, потому что боялся сопротивления чохцев. Он застал их врасплох. Чохцы не оказали никакого сопротивления и убедительно просили Шамиля возвратиться. Шамиль согласился и сказал: «Я возвращаюсь в Ругуджу только для освобождения ваших купцов». Чохцы были очень благодарны. Ночью Шамиль из Ругуджи, освещая путь факелами направился через мост Анада к Казикумухскому ханству. К утру он достиг селения Бухды и в тот же день после перестрелки вошел с войском в сел. Кумух, убил там дженгутаевского Ягья-бека Будай-оглы с тринадцатью человеками, пленил князя Грузинского, Мухаммед-Кадия-Цугура и некоторых других жителей Кумуха. Взяв в заложники Махмуд-хана и Тагир-бек-оглы, племянника Аслан-хана, сына Гарун-бека Мирзу-Зану и многих других почетных лиц и назначив наибом казукумухским Гаджи-Ягья-хана, сына Тагир-бека, Шамиль возвратился с большой добычей в Дарго.
По прибытии в Дарго, Шамиль занялся литьем орудий и заготовлением военных припасов для войны с русскими и мусульманами, не признававшими его власти, отдав приказание убивать всех мятежников и людей подозрительных, а имения их конфисковать. Отлитием орудий занимались Гаджи-Джебраил Унцукульский и Муса Казикумухский; первый познакомился с этим искусством в Египте во время путешествия своего в Мекку, а второй был хороший оружейный мастер и помогал ему.
ПРИБЫТИЕ ПОСЛА ЕГИПЕТСКОГО ПАШИ ИБРАГИМА, ИНЖЕНЕРА ЮСУФА-ГАДЖИ
В 1257 (1840) году приехал через Чечню из Египта по просьбе Шамиля, инженер Юсуф-Гаджи Юсуф-Зада-оглы. Он обладал знаниями, неизвестными до того времени никому в Дагестане. Он хорошо знал все науки и в особенности математику и архитектуру. Когда Шамиль увидел его громадные знания, то приказал мне учиться у него математике и архитектуре и Гаджи-Юсуф передал мне все свои знания. Потом, по совету Гаджи-Юсуфа Шамиль устроил низам (регулярное войско), разделив его на сотни и десятки и поставил в каждом обществе наиба. Юсуф-Гаджи занимался постройкой укреплений и всячески старался содействовать предприятиям Шамиля по управлению и в военных действиях. Таким образом власть Шамиля в Дагестане еще более увеличилась и приказания его возымели большую силу, чем прежде. Шамиль видел в этом явную пользу и уважал Юсуфа, как виновника всех улучшений. Однако же приближенные и наибы, видя сильное влияние Юсуфа, старались оклеветать его перед Шамилем. Шамиль вел переписку с хункером (турецким султаном) и просил у него помощи. Хункер постоянно обещал прислать войско и со своей стороны просил Шамиля не унывать и действовать. Так как письма хункера были писаны по-турецки, то никто, кроме Юсуфа не мог читать их. Наибы воспользовались этим и сказали, что Юсуф передает все сведения эти русским. Шамиль поверил словам их и прогневался на Юсуфа, и несмотря на все его заслуги, конфисковал его имение и сослал в селение Ахна, что в Тинди, которое горцы называли Сибирью. Три года Юсуф провел в изгнании, несмотря на все ходатайства за него. Потом через Чарби и Чахнер он бежал в Грозную, где был благосклонно принят. Он скончался в Грозной 1272 (1855) года, спустя восемь месяцев после бегства.
ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ШАМИЛЯ В ДАГЕСТАНЕ И ВЗЯТИЕ РУССКИХ УКРЕПЛЕНИИ
Когда увеличились притеснения русских и мусульманских начальников над подвластными русскому правительству дагестанскими племенами, то начали беспрерывно приходить из Унцукуля и других селений Дагестана, в особенности из Аварии, послы и письма, призывая Шамиля освободить их от ига русских, обещая повиноваться ему и в точности исполнять все его приказания. В 1260 (1843) г., 1-го шаабана, Шамиль выступил из Дарго с 10-ю тысячами конницы и 3-мя орудиями своего приготовления. По прибытии в Мухиту, что между Унцукулем и Ашильтою, он приказал наибам с частью авангарда подняться на гору перед Унцукулем и опять поспешно спуститься назад, а когда унцукульцы выедут на тревогу, думая, что это набег одного какого-нибудь наиба, что и прежде часто случалось, то чтобы броситься на них и наказать их за дерзость. Наибы поступили как приказал Шамиль. При появлении авангарда на горе унцукульские юноши выехали на тревогу и, полагая, что это партия какого-нибудь наиба, бросились на них. Когда они подскакали на близкое расстояние, то вся конница Шамиля бросилась на них; унцукульцы обратились в бегство; их преследовали до самой деревни, и они оставили на дороге около ста тел. Потом Шамиль окружил селение Унцукуль. После несколькодневной осады русские под начальством Клюки-фон-Клюгенау пришли на помощь и остановились в сел. Харачи. Клюки-фон-Клюгенау приказал части отряда занять унцукульские сады и завладеть дорогой. Сады были заняты, но завладеть дорогой в Унцукуль русские не могли. После сражения, в котором русские потеряли 300 человек убитыми и два орудия, Клюки-фон-Клюгенау возвратился с отрядом в Аварию. Унцукульцы и русский гарнизон, истощив силы и не имея надежды на помощь, послали пристава Кибиг-Гаджи и поручика Аносова с солдатами (около 150) просить помощи. Шамиль сказал Аносову: «Зачем ты сражался со мною?» Аносов отвечал: «Потому что ты враг нашего царя, а мы его слуги и должны сражаться с врагами сколько достанет силы; я не мог выиграть победы, но если бы остались снаряды, то я не перестал бы сражаться с тобой». Крепость и селение по приказанию Шамиля были сожжены и разрушены, так что не осталось камня на камне. Две пушки, скот и прочее имущество унцукульцев и солдат были разграблены так, что не оставили даже иглы. На другой день Шамиль двинулся к Балаканам. После небольшой перестрелки, поручик Думинский с гарнизоном и одной пушкой, сдался военнопленным. Оттуда Шамиль направился в Цатаных, где стоял с ротой храбрый капитан Дементьев. Неумолкаемая перестрелка происходила с вечера до утра; за каждой амбразурой лежало по 1000 и больше гильз от патронов солдатских; пушки их разогрелись от частых выстрелов, так что нельзя было прикоснуться к ним рукою. Войско Шамиля потеряло много убитыми и ранеными. Из солдат никто не положил оружия. Наконец силы Шамиля завладели укреплением и двумя пушками со всеми снарядами. Потом Шамиль прибыл с войском в Танус и, остановившись в доме Мухаммеда, отправил несколько партий по селениям Аварии, откуда, по прибытии их все приверженцы русских бежали в Хунзах, где находился в то время Клюки-фон-Клюгенау с отрядом. В селении Акачи был с ротою прапорщик Золотов – большой трус. Он без всякого сопротивления сложил оружие и явился с ротою, одною пушкой и всеми снарядами к Шамилю в Танус. В селении Гоцатль стоял с двумя ротами капитан Кузьменко, цвет лица которого был железный. Это был настоящий храбрец. Шамиль послал против него Кибит-Мухаммеда и Абдурахмана Карахокого с четырьмя тысячами. После продолжительной перестрелки ему предложили сдаться военнопленным, говоря, что прапорщик Золотов сдался и теперь находится у Шамиля и что нет никакой пользы сопротивляться таким силам с этой горстью войска. Кузьменко не поверил и просил, чтобы к нему привели Золотова. Золотов был приведен и сказал ему: «Выходи, потому что ты не в силах сопротивляться, а если сдашься, то будет тебе большая польза». Кузьменко закричал на него из башни: «Да будешь ты проклят Богом! Ты ел хлеб царя Русского, носил его одежду, а теперь служишь его врагу. Я же умру здесь!». Потом закричал роте: «К ружью!» – и завязалась перестрелка. Лафет у орудия русских был разбит, солдаты ослабели; укрепление было взято со всеми запасами и орудиями. Капитан Кузьменко, с оставшимися в живых 20-ю солдатами, был представлен Шамилю в Танус. Сам генерал Клююи-фон-Клюгенау был осажден в Хунзахе. Таким образом дела продолжались до конца месяца.
ПРИБЫТИЕ КНЯЗЯ АРГУТИНСКОГО И ОСАЖДЕНИЕ ШАМИЛЯ В ТАНУСЕ
Князь Аргутинский, услышав, что Шамиль проник во внутренность Аварии и осадил в Хунзахе Клкюки-фон-Клюгенау, двинулся из Казикумуха с русскими, андалалцами, казикумухцами и цудахарцами и остановился в укреплении Гергебиль. Наибы, узнав о прибытии Аргутинского в Гергебиль, немного испугались и хотели возвратиться с добычею, которая была уже в их руках. Шамиль, видя, что наибы струсили, пожелал секретно испытать их. Он созвал их и сказал: «Дошло известие, что Аргут с большими силами остановился в Гергебиле; так что вы считаете за лучшее: возвратиться или остановиться здесь, чтобы сражаться? А этот проклятый Аргут – бурдюк обманов, коварный, хитрый, настоящая лисица». Наибы пришли в испуг и хотели возвратиться, но никто не решался этого предложить. Кибит-Мухаммед сказал: «Я лично предпочитаю возвратиться». Шамиль разгневался и оказал: «Возвращайся ты, Кибит-Мухаммед! Мы знаем твою трусость, и ты в подобных случаях говоришь, как женщина. Что же касается до меня, то я не хочу возвращаться, чтобы вслед мне смеялся этот армянин и его товарищи – богоотступники! Я согласен скорее умереть, чем оставаться в живых и переносить такое посрамление! Вы можете возвратиться куда хотите, а мне достаточно этих товарищей!» И указал на мюридов. После такой речи, наибы немного ободрились. Шамиль послал навстречу Аргутинскому наиба Hyp-Али с чарбинцами в Бухната (место около Гоцатля). После упорного сражения наиб и чарбинцы бежали. За ним Шамиль послал Хаджи-Мурата; он не в силах был сразиться и возвратился с войском в Танус. Аргутинский подошел к Танусу. Клюки-фон-Клюгенау тоже вышел из Хунзаха и соединился с ним. После семидневной осады Аргутинский, не находя возможности вытеснить Шамиля из Тануса, возвратился и остановился с войском под селением Генечутль в 2-х верстах от Тануса. Шамиль тоже, видя бесполезность пребывания в Танусе и большую потерю войска, приказал Хаджи-Мурату сжечь аварские селения и посевы, а жителей переселить в Хиндалал. Хаджи-Мурат исполнил приказание имама, сжег аварские селения и посевы, а жителей переселил в Хиндалал. Шамиль возвратился в конце лета в Дарго, а войска распустил по домам, приказав им быть готовыми к походу после байрама, осенью. В этом походе горцы потеряли убитыми и ранеными около 1000 человек. Потеря у русских убитыми не известна, а в плен взято 700 солдат, которые были розданы наибам.
Офицеров взял Шамиль с собою в Дарго. В этом походе отнято у русских десять орудий со всеми снарядами.
ПОХОД ШАМИЛЯ НА ГЕРГЕБИЛЬ
Спустя пять дней после праздника, в начале месяца шаввала 1260 (1843) года, Шамиль с 11000-ым войском выступил к Гергебилю. Приблизившись к селениям Кикуни и Гергебиль, он приказал войску занять сады гергебильские. Под стенами укрепления произошло сражение. В этом укреплении с гарнизоном стоял майор Шаганов, которого храбрость завлекла противиться и сражаться с такими силами Шамиля. Ему три раза предлагали сдаться, но он не принял предложения; на выручку его не приходил никто ни из Шуры, ни из Акуши; хотя какой-то генерал поднялся ив Шуры на Аймякинские высоты, но не опускался к укреплению Гергебилю и скоро возвратился. Войска Шамиля воодушевились этим, а русские пали духом. Если бы не показывался генерал на возвышенности, то взять Гергебиль стоило бы большого труда. К Шамилю присоединился цудахарский кадий Аслан с небольшой партией. Шаганоз и солдаты сражались днем и ночью беспрерывно, потеряли всякую надежду. Наибы окружили укрепление и начали осаждать, делая подвижной завал из дров. Укрепление было обессилено, вода отведена. Гергебиль был взят штурмом. Потом войска двинулись на плоскость и остановились в Дженгутае. Хаджи-Мурад сжег ханский дворец Ахмед-хана. Оттуда Шамиль перешел в Казанище, где остановился в доме Шамхала, распределив войска свои по селениям Шамхальства (в Кафыр-Кумухе, Муслим-ауле, в больших и малых Казанищах в Буглене). Шамхал с семейством и нукерами бежал в Шуру – Шамилю покорилось Шамхальство и Даргинский округ и присоединился к нему акушинский кадий Мухаммад. Чтобы увеличить свои силы, Шамиль послал в Чечню послов, призывая всех всадников под начальством храброго Шуаса (чеченского ученого). Чеченцы не замедлили придти. Шамиль советовался с наибами о средстве взять укрепление Темир-Хан-Шура. Созвав все шамхальство и сделал им наставление, Шамиль поставил на место шамхала брата его глухого Мухаммад-Бека. Потом приказал с каждого двора привезти по одной арбе дров и сложить около Муслим-аула. Народ старательно исполнил приказание его. В продолжении 1,5 месяца наибы делали набеги на укрепление Бурное, разграбили его; глухой Мухаммад-Бек с конницею шамхальского и несколькими орудиями разъезжал вокруг Шуры, заводя перестрелку. Через 15 дней после того, как Шамиль приказал свозить дрова около Муслим-аула, из Чечни пришли русские на освобождение Шуры, и на другой день поутру двинулись на нас (в конце осени). Завязалась битва между Муслим-аулом и Казанищами, Шамиль был разбит и бросивши одно орудие, бежал в Эрпели. Потеря горцев подсчитывадась убитыми 150 чел. и около 300 ранеными. Шамиль через Гимры отправился в Дарго, конница через Аймаки разъехалась по домам, а пехота и орудия через Чиркей, Буртунай и Баяи прибыли в Дарго.
ПОХОД ГЕНЕРАЛА ЛИДЕРСА К КАРАДАХСКОМУ МОСТУ
В 1261 (1844) году Шамиль выступил в Салатавию и Аух против русских войск. Здесь не происходило никакого сражения. Шамиль оставался там 15 дней. Потом из Даргинского округа Акуши пришли лазутчики, чтобы Шамиль явился туда. Он двинулся с 4-мя тысячами конницы и десятью наибами из Гимров, через Харкас и Кутиши в Акушу и остановился в доме Акушинского Мухаммад-Кадия. Вслед за ним прибыли Койсубуюнские наибы: Гимринский Ибрагим, Балаканский Муса и Инхулайский Саид с тремя орудиями и глухой Хаджи Мухаммад Чохский и Согратлинский кадий Мухаммад. Здесь собрались все наибы Дагестана, исключая Кияла, Ункратля, Чамалала, Тиндалала, Богулала и их войск. Через несколько дней русские войска под начальством генерала Лидерса и князя Аргутинокого выступили из укрепления Темир-Хан-Шура. Шамиль услышал об этом, созвав всех наибов и Акушинского кадия Мухаммеда посоветоваться о предстоящих действиях. После многих прений признали за лучшее сделать отступление. Шамиль и наибы возвратились в Бархалис и Хулис. Нас преследовал Аргутинский, разбил – и мы должны были бежать, потеряв много убитыми. Шамиль достигнул Цудахара и остановился в доме кадия Аслана, но оттуда принужден был тотчас же бежать, оставив солдат, три пушки и убитыми более ста человек под ногами русской конницы. Потом бежал с остатками войска к Карадахскому мосту.
Рубрики: