Решающим этапом противостояния России и Чечни стала Первая Кавказская война (1818 – 1864 гг.), анализируя некоторые уроки которой, как уже отмечалось, можно обнаружить корни сегодняшнего российско-чеченского конфликта. Следует привести несколько противоположных точек зрения относительно причин и итогов этой войны.
На «российских» позициях «стоит» Ю.В. Рождественский, который полагает, что фактической причиной Кавказской войны стали постоянные грабительские экспедиции горцев, т.к. движение по Большой дороге, проходившей вдоль Кавказа, служило неожиданно открывшейся золотой жилой для налетов и грабительских экспедиций на военные и мирные эшелоны благодаря интенсификации хозяйственной и военной деятельности в Закавказье. Генерал Ермолов укреплял линию «обороны» с помощью создания крепостей, на базе которых затем возникли города – Петровский, Грозный, Владикавказ, Нальчик и др. Однако чисто военная политика Ермолова, направленная на усмирение горцев, не привела к успеху, их «налеты» продолжались.
Когда Ермолов был сменен, политику России на Северном Кавказе можно было охарактеризовать как сочетание «кнута и пряника». С одной стороны, деятельность царского правительства, нацеленная на насильственный захват равнинных земель, вытеснение их жителей в горы, насаждение на них переселенцев из России, оставляла горцам на выбор «голодную смерть или ожесточенную борьбу». С другой стороны, проводилось разделение горцев на «немирных» и «мирных», последних переселяли на равнину и наделяли собственной землей, а выходцам из видных семей давали возможность получать образование. Происходило укрепление «администрации» и «суда», которые занимались расследованием «дел» абреков, совершивших разбойные акции, при этом их род наказанию не подвергался. Имело место поощрение ислама и мусульманской проповеди .
Своеобразную «антиимперскую» позицию занимают А.А. Гаврилова и С.Я. Лавренов, которые, характеризуя первый «ермоловский» этап Кавказской войны (1817-1829 гг.), отмечают чрезвычайно крутые меры российского самодержавия, направленные на усмирение чеченских племен (уничтожение непокорных аулов, продажу военнопленных в рабство, равнинного населения в горы и т.п.) .
Однако первопричина столь длительного противостояния Северного Кавказа и России находилась «внутри» Дагестана и Чечни. Историки свидетельствуют, что Мухаммед Ярагский, духовный учитель Кази-Муххаммеда (друга Шамиля), развивая учение о незаконности светской власти, бросил в лицо правившему в те времена в Дагестане Аслан-хану: «ты и твой народ во власти неверных, а при этом исполнение вашего шариата ничего не стоит!» . В 1825 г. он же с Кораном в руке благословил его на священную войну за правоверие и нарек его Кази-муллой .
В 1828 г. Мухаммед Ярагский объявил Кази-Мухаммета имамом, призванным поднять знамя Пророка и возглавить священную войну с неверными, то есть со всеми, кто признает нормы обычного права вместо мусульманского шариата и исполняет требования священных книг лишь формально.
Важно отметить, что имам – слово, происходящее от «амма» (руководить, предводительствовать, стоять впереди) и имеющее в истоке «умма» (начало) . В повседневной жизни имам – лишь руководитель, стоящий впереди общей молитвы в мечети. Применительно к Кази-мулле и его преемникам звание имама означало гораздо большее. Во-первых, религиозный авторитет мюршида, знающего, как трактовать законы шариата, давал имаму судебную власть. Во-вторых, газават, ведущийся вместе с учениками-мюридами, оправдывал власть имама-военачальника. Все это означало, что в горах Дагестана появилась новая сила, способная в перспективе противостоять хану .
Уже в 1830 г. наместник России на Кавказе И.Ф. Паскевич отправляет в Петербург депешу: «Возмутитель Кази-Магома, по званию своему принадлежащий в духовному классу, видя, что духовенство магометанское с давнего времени утратило выгоды первенствовать в народных делах и решать несогласия между частными лицами посредством произвольных истолкований Корана, ибо власть судная в землях, состоящих под влиянием России, ныне находится отчасти на попечении местного начальства, а отчасти еще в заведовании самих владетелей и старшин обществ, покровительствуемых правительством нашим, предпринял произвести переворот в пользу духовенства восстановлением вновь шариатов» .
Россия же со времени Венского конгресса 1815 г. придерживалась принципа легитимизма, требующего вооруженной помощи законным правительствам против любых мятежных движений. Этот принцип действовал и в отношении государств Северного Кавказа, признавших верховную власть Императора всероссийского. Но, выступив в поддержку аварских ханов, русские войска оказались втянутыми в начинавшуюся в горах Дагестана гражданскую войну. Для Кази-муллы и его сподвижников немусульманская русская власть, чуждая сама по себе, к тому же еще встала на сторону неверных и отступников. Теперь военные экспедиции Кази-муллы (первого имама) были обращены и против русских (осада Дербента, Внезапной, Бурной, успешный набег на Кизляр). Его правой рукой в этих походах был Шамиль .
После гибели Кази-муллы, а затем и его преемника Гамзат-бека, 19 сентября 1834 г. имамом был избран аварец Шамиль, военные походы которого против русских, которых он считал главными врагами правоверных, проходили на первых порах с переменным успехом.
С зимы 1837-1838 гг. началось новое наступление русских войск в глубь Аварии. Экспедиция по овладению столицы Аварии Ахульго, которая закончилась победой русских войск, как казалось, должна была положить конец влиянию Шамиля в горах, лишить его «гнезда» и вытеснить из Дагестана. Записка генерала П.Х. Граббе Чернышеву объясняет политические причины похода. Шамиль, говорится в ней, с 1836 г. «начал открыто проповедовать всеобщее равенство, истребление ханов и всякой наследственной власти, необходимость поголовного ополчения против неверных для поддержания свободы гор и чистоты магометанской веры» .
После бегства из Ахульго Шамиль скрывался в аулах Северного Дагестана, а затем бежал в Чечню. Если учесть, что еще с 1834 г. в Чечне боролся «за веру» один из самых последовательных соратников Шамиля Ташав-Хаджи (Тащу-хаджи), то станет понятным, насколько взрывоопасной стала там обстановка после появления в чеченском ауле Беной беглеца Шамиля, приглашенного туда кунаком. Оттуда Шамиль перебрался в Ведено, затем в Гуш-Керт. Вскоре авторитет ученого и справедливого человека стал притягивать к Шамилю местных жителей. За защитой, за добрым советом приходили, а то и переселялись поближе к нему, жители соседних и даже дальних селений. Когда же прошел слух о том, что русские скоро потребуют дополнительную дань и даже по паре штанов с каждых десяти женщин Нижней Чечни, чеченцы-шатоевцы призвали Шамиля возглавить движение против новой власти. Вокруг Шамиля образовалось новое войско. Даже старшины из округов Нижней Чечни приходили и разламывали перед Шамилем отличительные знаки, пожалованные им русской властью. 8 марта 1840 г. Шамиль был объявлен имамом Чечни .
С этого же года началась эпоха военных побед и утверждения политической власти Шамиля. В июне 1841 г. военному министру России Чернышеву докладывали: «Можно сказать утвердительно, что мы не имели еще на Кавказе врага лютейшего и опаснейшего, как Шамиль» .
Именно 1843-1845 гг. считал Шамиль временем своих наибольших достижений. Применительно к этому периоду и можно говорить об образовавшемся особом теократическом государстве – имамате. Государство Шамиля рассматривалось как наивысшая точка, «до которой поднималось когда-либо политическое творчество кавказских горцев» .
На тридцать лет Дагестан и Чечня превратились в «гигантский монастырь, полный вооруженных монахов, для которых не существовало иного закона, кроме приказа их настоятеля, имама». Весь горный Дагестан, вся горная Чечня и часть равнинной Чечни – 400 тыс. человек на пространстве в тысячу квадратных километров – признавали его власть. После разрушения Дарго столицей имамата стал аул Ведено. Шамиль называл столицу Дарго-Ведено. Жители некоторых пограничных с имаматом районов платили Шамилю дань за то, чтобы он запретил набеги на них (тушинцы, например, платили по 3 руб. серебром с дома) .
В течение длительного периода горцы применяли тактику постоянных налетов, а царские войска – тактику методического захвата территорий и вытеснения с них коренного населения. Однако шел год за годом, а конца войне видно не было; накапливалась непреодолимая усталость. Все чаще порядок в имамате приходилось поддерживать силой. Шамиль приказывал отрубать преступникам головы и выставлять на всеобщее обозрение. Страх смертной казни, по мнению Шамиля, лежал в основе его могущества и безграничного влияния на горцев .
В конечном счете, народ, уставший от постоянного кровопролития, перестал поддерживать ослабленное в борьбе с Россией войско Шамиля, как, впрочем, и самого его предводителя. Как ни хотел имам создать государство всеобщего благоденствия, заменяя, где возможно, обычное право (адат) шариатом, само бюрократическое устройство управления, казенного жалования и распределения порождало новые формы неравенства. «Горцы оставались под бичом Шамиля порабощенными, стесненными… с терпением перенося все трудности, – писал Гаджи-Али. – Шамиль и его наибы не переставали притеснять народ, напрасно убивать и грабить. Сам же Шамиль не слушался советов благоразумных, не переставал назначать наибами людей, известных своей испорченностью, и слушать клевету доносчиков, притеснителей» .
Поэтому, когда в селении Эрсеной имам обратился к чеченцам с пламенной речью: «Во всем Дагестане храбрее вас нет, чеченцы! Вы светочи религии, опора мусульман, вы были причиною восстановления ислама после его упадка. Вы много пролили русской крови, забрали их имения, пленили знатных их. Сколько раз вы заставляли их сердца трепетать от страха… Я не уйду отсюда в горы, пока не останется ни одного дерева в Чечне». Но чеченцы, «не видя никакой пользы от его речи, оставили его и разбрелись по домам» . Это означало, что власть Шамиля больше не распространяется на Чечню. От обширного имамата остались лишь несколько районов нагорного Дагестана.
25 августа 1859 г. кольцо русских гарнизонов замкнулось вокруг Ведено, горной резиденции Шамиля. Сам он был пленен и отправлен с семьей в Калугу, где получил дом и ему было определено жалованье из российской казны, а затем и возможность поехать в паломничество в Мекку, переселиться в Саудовскую Аравию, где он и умер в 1871 г.
Можно выделить ряд объективных и субъективных причин «поражения» Шамиля.
Во-первых, у столь небольшого «государственного» образования, имевшего в окружности около девяти сот верст, вряд ли были какие-то перспективы на самостоятельное существование и развитие. Даже Дагестанские и Азербайджанские ханства того времени, имея большие исторические традиции и этническую целостность, не стали государствами. Их относительно автономное существование во многом определялось лояльностью той или иной господствующей «внешней силы», а также дипломатическими усилиями их владык. При всей неординарности личности Шамиля превзойти уровень местного владыки ему не удалось .
Во-вторых, военно-административный и идеологический аппарат имама не смог удержать в узде вольных горцев, уставших от полувековой войны. Получив определенную (большую) свободу от русских, они стали покидать Шамиля, ускорив развал его государства. Кавказская война – это не только противостояние России и горцев, это был также период непрекращающегося соперничества и противоборства местных племенных и территориальных элит.
В-третьих, поражение Шамиля было обусловлено тем, что народ открыто восстал против насилия над собой со стороны авторитарной теократии. Старый, привычный уклад жизни горцев не нашел в государственном устройстве имамата за время правления Шамиля реальных перспектив для бесконфликтного взаимодействия и сосуществования его народов. Имамат разрушился, когда имам утратил некогда эффективный контроль и управление в искусственно созданной им государственной системе. Так, один из первых историков Кавказской войны сказал: «Как ни замечательна военно-политическая деятельность Шамиля, его административные способности заслуживают еще большего удивления» . Государственное устройство, выросшее из условий военной организации, требовало от всех постоянного напряжения и даже в относительно спокойные времена держало население в состоянии сжатой пружины.
В-четвертых, Россия проводила правильную, необходимую в тех условиях и обстоятельствах административную политику, которая «подкреплялась» военными успехами А.П. Ермолова, М.С. Воронцова, А.И. Барятинского.
Начальник главного штаба русских войск на Кавказе, наместник царя Александра II А.И. Барятинский подходил к войне основательно и творчески. Противники никогда не были для него диким племенем. Он основательно изучал обычаи местного населения и старался максимально использовать их для блага империи. В первую очередь он заботился о репутации русской власти среди горцев. На фоне сурового имама Шамиля, которого неизменно сопровождал палач, Барятинский путешествовал в обществе казначеев и «звонкой монеты» и выглядел крайне привлекательно. В условиях, когда разворовывать средства на восстановление Чечни было некому, наместник щедро одаривал мирных горцев, наиболее видных из них приближал к себе, а самых воинственных использовал в имперских целях, позволяя их отрядам «промышлять» войной против Шамиля .
Сразу же после капитуляции Шамиля, еще до окончания Кавказской войны, началась реорганизация административного управления края. В 1859 г. Чечня была присоединена к России. На Северном Кавказе были созданы две области – Кубанская и Терская, включавшие в себя соответственно земли бассейна Кубани и Терека. Все горские народы отныне находились в ведении так называемого «военно-народного управления», отличавшегося от казачьего и общегражданского управления Российской империи.
Необходимо отметить, что А.И. Барятинский создал достаточно стройную теорию «военно-народного» управления на Северном Кавказе. Он полагал, что «прямое императорское правление здесь невозможно, нужно править косвенными методами на основе вековых традиций». Мирные чеченцы и дагестанцы в состоянии сами поддерживать порядок на своей земле, мешать их обычаям и вере не стоит, за одним лишь исключением. Барятинский, во что бы то ни стало, стремился искоренить кровную месть. Не считал нужным наместник и попусту размахивать большой русской дубинкой .
Терская область, в свою очередь, была разделена на шесть округов, большинство из которых имело пестрый этнический состав. Например, Военно-осетинский округ был образован из аулов осетин, кабардинцев и ингушей. В Аргунский и особенно Ичкерийский округа наряду с чеченцами входили и некоторые дагестанские «общества». Позднее были приняты меры, чтобы ликвидировать прежние национальные наименования. Так, Осетинский округ стал именоваться Владикавказским, а Кабардинский – Нальчикским.
Русские власти старались привлечь на свою сторону представителей высших сословий, раздавая им чины, ордена, назначая высокие оклады и фактически оставляя их во главе отдельных владений. В этом некоторые «антиколониалисты» усматривают не более чем «хитрость и лукавство» тогдашнего Петербурга, но с таким же успехом можно говорить о том, что власти включали горцев в управление в качестве равноправных граждан многонациональной державы. Более того, представители вошедших в состав России народов, при условии принятия православия, могли занимать самые высокие государственные должности.
В целом, процесс «шел» в направлении совершенствования российско-чеченских отношений, хотя в различных частях Северного Кавказа восстания поднимались неоднократно, а одной из форм сопротивления царизму оставалось абречество .
Одни исследователи называют данный процесс «русификацией», другие – «образовательным и культурным подъемом» присоединенных народов.
Конечно, российскими чиновниками практиковались порой и мздоимство, и казнокрадство; имели место личный произвол, высокомерие, одинаково часто встречающиеся во всех эшелонах государственной власти. Но никто не может отрицать того факта, что первые кадры по-европейски образованной горской интеллигенции вышли из русской школы. В большинстве своем это были воспитанники кадетских корпусов, которые, как правило, осознано присягая российскому государству, по своей воле становились офицерами. Впоследствии их даже назначали в императорский конвой. В их верности не сомневались: ни одного антироссийского инцидента со своей стороны эта инкорпорированная в русскую элиту горская знать не допустила.
Поэтому, если говорить о положительных и отрицательных последствиях присоединения Чечни к России, не следует преувеличивать и тем более приуменьшать значение «цивилизаторской миссии» России. В первую очередь, это касалось промышленного развития региона.
Русские капиталисты Русановский, Максимов, Дараган были пионерами механизированного способа нефтедобычи в Грозном. Уже вслед за ними в нефтяную промышленность Грозного проникли группы английских, французских и немецких предпринимателей. К 1904 г. отечественному нефтяному капиталу принадлежало 53 % инвестиций, английскому – 19,3 %. Наиболее крупными в нефтеперерабатывающей отрасли были заводы «Русский стандарт», предприятия общества «Ахвердов и Ко», общества Владикавказской железной дороги, акционерами которых были многие состоятельные чеченцы.
Российским государством проводилась политика увеличения капиталовложений в «инороднические окраинные земли» за счет даже коренных русских земель для их скорейшего развития и теснейшего соединения с центральными областями России. Так, на Кавказе в 1901 г. расходы на душу населения составили 6 рублей 31 копейку, а в среднем по Империи – 5 рублей 84 копейки. Позднее эта диспропорция даже увеличилась.
После подавления революции 1905 г. и созыва Учредительного собрания, избираемого населением, исчезли многие религиозные ограничения для мусульман, а быстрый экономический рост чеченского региона «перевел» энергию его народа на хозяйственную деятельность.
В первое десятилетие XX в. культурная жизнь Чечни все больше направлялась в общегосударственное русло. Хотя создавалось значительное число национальных школ, издавались газеты и книги на национальном языке, все чаще местная элита и состоятельные граждане отдавали своих детей учиться в русские школы и столичные университеты. Возрастали интерес к русскоязычной прессе и русскоязычным изданиям. Среди мусульман складывалось и весьма терпимое отношение к православию и православным.
В сознании чеченского народа и его элиты русские из завоевателей все больше превращались в соседей, сотрудников, братьев по оружию, то есть наметились тенденции к взаимному примирению. Об этом свидетельствовало и прекращение прямого насилия как на межэтническом, так и на внутриэтническом уровне.
В целом, конец XIX – начало XX в. был относительно благотворным периодом в отношениях двух неуживчивых народов. Вайнахские полки – «орлы Кавказа», отличились на фронтах первой мировой войны, особенно в период Брусиловского прорыва. Николай II тогда писал: «Никогда не забудет этого подвига Россия, честь вам и хвала» .
Первая мировая война и кризис европейских империй оказали огромное воздействие на мусульман, в том числе северокавказских и дагестанских. Перед мусульманскими лидерами встал ряд жизненно важных вопросов. Какой приоритет – религиозный или этнический – избрать в меняющемся мире? Ряд объективных факторов способствовал усилению влияния ислама. Это рост тягот и бедствий значительной части населения; ощущение отставания от развитых центров; падение доверия к российским партиям и правительствам; опасение духовного оскудения за счет «разлагающего» воздействия революционного процесса .
Революции 1917 г. обернулись для народов северного Кавказа небывалыми потрясениями. После Февральской революции 1917 г. стал «вспоминаться» опыт Кавказской войны, когда имамы Чечни и Дагестана, избранные народом и получившие поддержку мусульманских ученых-теологов, пользовались всей полнотой светской и духовной власти, основанной на мюридизме.
Между дагестанскими (Н. Гоцинским, Узун-Хаджи и др.) и чеченскими (С. Гайсумов, Д. Арсанов, А. Митаев и др.) шейхами, относившимися к разным суфийским братствам – накшбанди (воинствующим) и кадири (призывавшим прекратить военные действия во имя сохранения народа) – возникли острые разногласия. Гоцинский и Узун-Хаджи намеревались создать у горцев исламское государство, причем Гоцинский добивался признания его имамом Северного Кавказа.
В связи со слухами о готовящемся появлении из Дагестана нового имама, 13 августа Чеченский исполнительный комитет постановил не придавать этим слухам «никакого значения», но заявил, что «весь чеченский народ, не щадя жизни, восстанет против такой преступной авантюры» .
1 сентября Чеченский исполком решил сформировать вооруженный отряд под командованием его председателя А. Мутушева (он принадлежал к братству кадири Кунта-Хаджи; основатель его местного «отделения» Кунта Кишиев, умерший в 1867 г., являлся противником имама Шамиля). 7 сентября отряд стал действовать. 10 октября в Грозном был организован Чеченский комитет защиты завоеваний революции во главе с Мутушевым, ставшим также кандидатом на выборах во Всероссийское Учредительное собрание от чеченского народа. На первом заседании комитет постановил, что Чеченский исполком управляет всем чеченским народом, вводится шариатский суд и т.п. На 25 октября был назначен созыв Общечеченского съезда, который, однако, не состоялся .
После свержения царизма власть в Терском крае перешла в руки буржуазии, поддержанной партиями социалистов-революционеров и социал-демократов-меньшевиков. Во Владикавказе, Пятигорске, Кисловодске, Моздоке, Георгиевске, Грозном организовались рабочие, военные и крестьянские советы.
Февральская революция в горных районах – в Ингушетии, Чечне, Кабарде, Карачае и среди других племен Кавказа – убрала только царских полицейских, урядников, приставов. За исключением этого все осталось по-старому. Шли дни, проходили недели и месяцы, а надежды горцев на улучшение своего положения от новой власти не оправдывались. Земля оставалась в руках богатых помещиков и казаков, не обрабатывалась ими, а сдавалась в аренду. И надежды у многих обездоленных ингушей, чеченцев, кабардинцев, карачаевцев и других народностей сменились отчаянием, а вместе с этим и начались попытки горцев с оружием в руках добыть для себя лучшее настоящее…
А оружия в горах было много. Об этом хорошо были осведомлены царское правительство, штаб Кавказской армии и Временное правительство. Вопросу о самовооружении горцев Кавказа был посвящен целый доклад с интересными данными о том, что «туземное население губерний: Бакинской и Елизаветпольской, и областей: Дагестанской и Терской, особенно последних, с первых дней войны начало вооружаться всяким огнестрельным оружием, попадавшимся под руку; но со второго года войны вооружение началось с разбором» . Всякий туземец считал своей священной обязанностью приобрести винтовку, по возможности австрийского образца, и как можно большее количество патронов. Для этой цели продавался последний домашний скот. Особенно интенсивно и настойчиво происходило вооружение за последнюю зиму 1916-1917 гг. Чеченское население в Терской области, состоящее из 280 000 душ, оказалось поголовно вооружено не только холодным оружием, револьверами лучших систем и трехлинейными австрийскими винтовками, но и пулеметами. В дальнейшем вооружение горских народов не приостанавливалось, а наоборот, усиливалось .
Пока в Петрограде сохранялась власть Временного правительства, и даже после захвата власти 25 октября 1917 г. большевиками, ни один более или менее известный кавказский политик не мыслил «выделять» свой народ из России. Обсуждались многообразные проекты будущего государственного устройства России на федеративных или автономных началах, но о полной автономии речи не шло.
Тем не менее, это обстоятельство не помешало в мае 1917 г. Первому Общегорскому съезду подчеркнуть обособленность Северного Кавказа и наличие у него своих собственных задач. «Сплоченность горцев Кавказа, – читаем в резолюции съезда, – для защиты и упрочения завоеванных революцией свобод, проведения в жизнь демократических начал и защиты общих для всех горских племен политических, социальных и культурно-национальных интересов» . Этот Первый горский съезд, созванный по инициативе присяжного поверенного Басиата Шахана в явочном порядке в марте 1917 г., высказался за выделение горских областей в отдельную автономную единицу.
Последующие съезды также по существу не высказывались за безоговорочное отделение от России. Ярко чувствовалось отсутствие крепко спаянной сепаратистской группы, которая бы ясно начертала конечную цель своих стремлений. Съездом (вторым, в мае 1917 г.) был выделен Исполнительный Комитет, который в конечном итоге потерял контакт с массами. Каждое из племен образовало свои национальные советы, которые действовали без общего плана, каждый учитывал только свои локальные интересы. Постепенно анархия заливала Северный Кавказ.
Октябрьский переворот 1917 г. остался в Чечне незамеченным народными массами, но муфтий Гоцинский делал попытки использовать в своих целях новую общеполитическую ситуацию .
В период Гражданской войны все чаще и чаще озвучивались идеи отделения от России, чему способствовала крайне нестабильная социально-политическая ситуация во всем регионе.
Большевизированные русские части, возвращавшиеся с Турецкого фронта, громили вместе с казаками горские аулы. Горцы были тогда антибольшевиками и в свою очередь нападали на казачьи станицы, не пропускали движущиеся эшелоны. Была спровоцирована осетино-ингушская вражда, закончившаяся вооруженными столкновениями. В Кабарде возобновились сословные трения между высшим сословием и низшим, отчасти это отразилось и в Осетии. Большевики на этой почве начали агитацию. Высшие военные чины из горцев являлись в большинстве проводниками старых монархических традиций. Одним словом, хаос царил невообразимый, и единственным результатом событий конца 1917 г. стало образование Автономной Горской Республики, история которой, несмотря на издание сборника документов и переиздания некоторых работ Цаликова, Джабагиева, Бамматова, Коцева, остается малоизученной .
На фоне этого хаоса во Владикавказе пребывал Центральный Исполнительный Комитет Союза Горцев, из лона которого постепенно выкристаллизовывался горский сепаратизм, программно обоснованный. Вначале деятели Комитета пытались войти в состав Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей, идея которого зародилась среди кубанских деятелей. Но надвигающийся с севера большевизм, распространившийся уже на Кубани и Дону и захватывающий уже и часть Терской области, помешал этому объединению. Затем возникла концепция Терско-Дагестанского правительства, в которое входили представители горцев и терских казаков. Правительство такое образовалось под председательством Рашид-хана Капланова.
В советской историографии утверждается, что именно победа Октября в России создала реальные условия для решения национального вопроса на Северном Кавказе. По мнению чеченских исследователей «советского периода», для чеченцев Октябрьская революция стала продолжением национально-освободительной борьбы против российского колониализма. В.И. Ленин и большевики, обещавшие горцам землю и национальную государственность, получили в Чечне поддержку и т. д.
Однако ситуация в 1918 г. была совсем иной. Ближе к истине свидетельство того горского эмигранта, который считал, что «большевики кормили чеченцев «обещаниями», ничего не давая реального, ощутительного» . Большевиков поддержала одна из групп местных лидеров, решивших использовать их для борьбы за власть против своих местных соперников.
Согласно другой точке зрения, начало процессов национально-государственного строительства у народов Северного Кавказа связано не с Октябрьским переворотом и установлением здесь советской власти, а с Февральской революцией, в результате которой горцы увидели путь свободного национального самоопределения .
К весне 1918 г. большевики взяли верх во всех городах Терской области. Терско-Дагестанское правительство было ликвидировано, и члены его, горцы, попали в большинстве в Нальчик, а впоследствии перебрались в Дагестан.
В 1920 г. Красная армия сначала заняла равнинные районы Чечни, а затем стала медленно продвигаться в горы. В этом же году большевики начали свою хаотичную национальную политику. Сначала чеченцев «задабривали», уничтожая казацкие станицы, большинство мужского населения которых воевало на стороне белых. Всего было изгнано более 20 тысяч, в основном русских и украинцев, являвшихся опорой России на присоединенных в XIX в. землях. Их с легкостью отдали нагорным чеченцам, поддержавших тогда красных .
В 1922 г. была образована Чеченская автономная область в составе РСФСР. Еще ранее Чечне «возвратили» часть земель, отобранных у нее в ходе Кавказской войны. Было введено делопроизводство и преподавание на чеченском языке, проведены определенные культурные и социально-экономические преобразования.
В то же время велось ожесточенное сопротивление новой власти: не прекращались убийства советских работников, коммунистов и милиционеров. Уже в апреле 1923 г. положение в Чечне в донесениях в Кремль характеризовалось как «анархия, неудержимый рост шариата, доходящего до состояния экстаза» .
На местах бразды правления принадлежали не советам, а духовным лидерам и старейшинам. Поэтому стоило только вспыхнуть в начале мая 1924 г. в селении Дылим Хасавюртовского округа небольшому волнению, как к нему «присоединились» несколько окрестных селений.
Формальным поводом послужило нежелание чеченцев и ингушей участвовать в выборах, на которых центральная власть навязывала своих представителей в местные Советы. Оно привело к погромам на некоторых избирательных участках, сопровождаемым применением оружия. Впоследствии восстание охватило значительные районы Чечни и Ингушетии. На его подавление была направлена дивизия НКВД, усиленная отрядами местных активистов. Советское командование под страхом ареста и физического уничтожения потребовало сдачи боевого оружия. В результате было изъято 2900 винтовок, 384 револьвера и значительное количество боеприпасов. По обвинению в невыполнении требований по разоружению и в сопротивлении арестовали 68 человек.
Следует отметить, что данная акция слабо способствовала нормализации обстановки, более того, она привела к росту антисоветских настроений в Чечне и, соответственно, к увеличению численности повстанческих «бригад» и бандформирований, активизации их деятельности. Кроме того, во всей «мятежной» области продолжал остро стоять земельный вопрос с вытекающими из него кровавыми неурядицами. Разоренная в результате войн, революции и восстаний экономика края поставила население Чечни в особо трудные условия. Большой урон ему нанесла начавшаяся коллективизация, которая сопровождалась репрессиями.
Действительно, одна из основных причин всплеска антисоветских, антигосударственных настроений, бандитизма в Чечне заключалась в бездарной аграрной политике. Никакие внешние силы не в состоянии были объединить аулы, запрятанные и разбросанные по ущельям. В личном пользовании «колхозников-горцев» находилось 67 % пахотной земли и почти 100 % лошадей и крупного рогатого скота. Большинство из 428 искусственно созданных колхозов влачило жалкое, полунищенское существование. Крестьяне считали работу в колхозах обузой и бесплатной трудовой повинностью. Выращенный урожай грабили, а затем реализовывали на базарах.
В середине 20-х гг. XX в. в Чечне происходила ожесточенная борьба за власть и за «национальное освобождение, автономию и спасение религии». Эта борьба привела к полной анархии, усилению уголовных элементов. Можно с полной ответственностью утверждать, что советской власти в республике, особенно в горных районах, в этот период не существовало.
Естественно, что такая ситуация не устраивала партийное и советское руководство Северо-Кавказского края, которое пыталось военной силой подавить мятежных горцев. Летом 1925 г. секретарь Северо-Кавказского крайкома А. Микоян информировал ЦК об обострении и без того тяжелого политического положения. Крайком в полном согласии с военным командованием и посредством ОПТУ решил провести операцию по разоружению Чечни и изъятию «бандитского элемента». В середине августа 1925 г. началось сосредоточение войск. Несмотря на распускавшиеся командованием СКВО и партийными работниками слухи о маневрах, население догадывалось о действительных целях.
Операция на равнине с окружением аула Ачхой. В селении был созван сход, на котором жителям было предложено сдать в двухчасовой срок все имеющееся оружие. Поскольку в указанный срок сдача не началась, по аулу было выпущено 15 шрапнелей, из них 10 «на поражение». После того как были ранены две чеченки, жители стали сдавать оружие. Одновременно оперативная группа ОПТУ начала обыски. В результате было изъято 228 винтовок и 32 револьвера, после чего полк стал на бивак в 2 верстах севернее аула. Ночью полк был обстрелян.
Аналогичным образом разоружение проводилось в последующие дни и в других местах. Дальнейшие репрессии выразились в воздушной бомбардировке 16 аулов, ружейно-пулеметном и артиллерийском обстреле 101 населенного пункта (из общего количества в 242 аула). Среди населения во время обстрела погибло 6 человек, было ранено 30, ликвидировано 12 бандитов, взорвано 119 домов. Арестовано более 300 человек из «бандэлемента». За все время операции изъято 25 299 винтовок, 4319 револьверов, 1 пулемет и около 80 тысяч патронов.
12 сентября «операция» в Чечне была закончена. Впоследствии советскому руководству, как в свое время царскому правительству, приходилось держать на территории Северного Кавказа достаточно мощную армейскую группировку. Ее необходимость определялась нестабильностью в ряде областей и республик Кавказа и Закавказья. Так, в период «перегибов» в коллективизации вновь начались повстанческие действия среди горцев: в 1932 г. в Ножай-Юртовском районе, в 1933 г. в Шалинском районе, в феврале 1940 г. произошло восстание Х. Исраилова, а затем начался распад колхозов в Чечне. В целом, с момента установления Советской власти на Северном Кавказе и по 1941 год включительно только на территории Чечено-Ингушетии произошло 12 достаточно массовых вооруженных восстаний.
В 1934 г. Чеченская автономная область была объединена с Ингушской автономной областью в Чечено-Ингушскую автономную область, которая в 1936 г. была преобразована в Чечено-Ингушскую АССР.
Попытки советской власти силой разрешить сложившиеся на Северном Кавказе противоречия на некоторое время «приглушали» их проявления. Однако подавленные восстания и недовольства просто переходили из «горячей», «вооруженной» фазы в глухую ненависть, свидетельством чего являлись убийства отдельных наиболее враждебных жителям активистов и функционеров советского аппарата. Говорить о безусловной победе советской власти и симпатиях к ней основной массы населения, особенно сельского и горного, можно было весьма условно.
Осенью 1941 г., когда войска германской армии оказались на ближних подступах к Северному Кавказу, вновь началось повстанческое движение.
В октябре 1943 г. в республику выехала группа высших чинов НКВД под руководством замнаркома Б. Кобулова. Власть очень беспокоило, что ко времени ожидаемого второго наступления немцев на Кавказ по горам бродили три с половиной десятка банд, к которым в любой момент могли присоединиться еще свыше четырех тысяч «клинков». После секретного совещания у шефа НКВД Л. Берия операцию под странным названием «Чечевица» назначили на 23 февраля 1944 г.
Позднее стало известно, что в июне 1942 г. секретарь Чечено-Ингушского обкома партии Иванов в докладной записке Андрееву, Маленкову и Берия предлагал ликвидировать бандитизм в кратчайшие сроки, выслав за пределы республики в отдаленные места 60-80 семей активных бандитов с конфискацией имущества. Известный чеченский поэт, член Союза писателей Н. Мурзаев также неоднократно обращался в партийные органы с просьбой организовать немедленную ликвидацию бандитских группировок, он пытался объяснить, что зачастую борьба с бандитами была липовой. Группы милиционеров и работников НКВД ездили на мнимые стычки с бандитами в леса и горы, стреляли в воздух, а затем отчитывались. Он уверял, что проблемы в Чечне моментально закончились бы, если бы на равнину переселили 3-4 горных района. Тем не менее, решено было выслать всех. Бандитизм и терроризм в Чечне исчезли вместе с ней самой .
В феврале 1944 г. части Красной Армии и войск НКВД (обшей численностью до 200 тыс. чел.) с территории Чечено-Ингушской АССР, население которой на 17 января 1939 г. составляло 697 009 человек, в течение нескольких суток (с 23 по 29 февраля 1944 г.) отправили в ссылку в Казахстан около 500 тыс. человек. Сама Чечено-Ингушская АССР была «упразднена».
Переселение чеченцев обошлось стране, находящейся в состоянии войны, в 150 млн. рублей, на которые можно было построить около 1000 танков Т-34. Но ни о моральной, ни о финансовой сторонах вопроса в тот момент никто не думал. Слишком убедительной казалась властям аргументация собственной правоты .
Выселение чеченцев и ингушей производилось в Казахстан и Узбекистан, а их территории были перераспределены между Грузией, Дагестаном, Северной Осетией и Ставропольским краем. 27 февраля 1944 г. произошла трагедия чеченского аула Хайбах: карательный отряд НКВД, проводивший депортацию, согнал всех жителей в сарай и сжег их заживо, так как вывозить людей из высокогорного аула было «хлопотно» . Повстанческая борьба отдельных оставшихся горцев продолжалась до середины 1950-х гг.
Для чеченского народа эта депортация обернулась национальной трагедией: значительное число людей погибло в первый же год ссылки от голода, холода и болезней. Даже в тяжелейших условиях ссылки и разрыва привычных связей семейные, родственные отношения, основанные на консервативных, народных, горских обычаях во многом помогли чеченскому народу сохраниться и выжить. В то же время, они «тормозили» процесс его ассимиляции в местах нового проживания.
Прошло более десяти лет, сменилось руководство советской страны, «потеплела» внутриполитическая обстановка. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1956 года чеченцы, ингуши и карачаевцы вместе с семьями были сняты с учета специальных поселений и освобождены из-под административного надзора органов МВД СССР.
9 января 1957 года указом Верховного Совета СССР была восстановлена автономия Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР, а в следующем указе от того же 9 января установлены границы воссозданной республики, в которую вошли три исконно казачьих района – Наурский, Каргалинский и Шелковской, ранее не входившие в состав ЧИ АССР. Зато часть Пригородного района осталась в составе Северо-Осетинской АССР. Хотя запрещение чеченцам и ингушам проживать на Кавказе было объявлено утратившим силу, несколько горных районов Чечни оказались закрытыми для проживания. Бывших жителей этих районов стали селить в плоскостных аулах и казачьих станицах. Чеченцы-ауховцы, вернувшись в Дагестан, не обрели вновь своих родных аулов и национального района.
Кроме того, поскольку подавляющее большинство чеченцев и ингушей было расселено в Казахстане, то органам власти этой республики было рекомендовано не допустить массового выезда выселенных народов на Кавказ. Министр внутренних дел Н.П. Дудоров даже предлагал создать чечено-ингушскую автономию на территории Казахстана.
Казалось бы, налицо попытка восстановить историческую справедливость в регионе. Но правительство Н.С. Хрущева не приняло мер, которые могли бы действительно урегулировать напряженность в чеченском регионе. Территориальные преобразования привели к созданию новых очагов столкновения национальных и чисто бытовых интересов, к массовым беспорядкам на национальной почве в Грозном (август 1958 г.). Многие из чеченцев, прибывших из мест депортации, справедливо добивались размещения в тех же селениях и домах, в которых они проживали до выселения. На этой почве между ними и новыми местными жителями, занявшими их дома и участки, – аварцами и даргинцами – нередко возникали конфликты. Последние даже требовали, чтобы не допустить обострения междоусобицы, переселить их обратно, на те земли, с которых они тоже были переселены.
И все же хрущевская «оттепель», возвращение на Кавказ депортированных народов стали началом адаптации чеченского населения к советской системе. В ней оказалось возможным выжить, если принимать определенную идеологию и уметь извлекать выгоду из централизованного и безответственного экономического порядка. Северный Кавказ в 1960-1980-е гг. приспосабливается к советскому строю, и его народы, за исключением небольших групп мятежников, начинают воспринимать советскую действительность как норму. Одной из сторон этой реальности была жизнь в громадном многонациональном государстве, где все в недалеком прошлом оказывались в какой-то степени «товарищами по несчастью».
Действительно, советская власть «пришла» на Кавказ с идеей национально-территориальной автономии и государственной независимости народов. Но автономии и независимость «союзных республик» были лишь декларативными. Любое действие местных властей, начиная от определения репертуара местных ансамблей песни и пляски до установления предпочтительных форм и методов сельскохозяйственной деятельности, жестко контролировалось партийными органами. Тем не менее, в заданных советской властью рамках национальное культурное строительство было возможно и даже поощрялось. Грамотность на уровне средней школы, знание русского языка, распространение письменности на национальном языке стали нормами для кавказских народов. Большое значение для культурного сближения народов имела служба в Вооруженных Силах, когда на военную службу призывались мужчины всех национальностей, а принцип «прохождения службы подальше от дома» неукоснительно соблюдался. Естественная среди молодых людей дружба легко преодолевала в казарме национальные границы и снимала многие этнические предубеждения.
В то же время, огромное значение имело национально-территориальное оформление Кавказа в годы СССР. Царское правительство никогда не давало ход просьбам о создании национальных губерний на Кавказе, сознавая, что ни одна из них не будет моноэтничной ни в каких границах. В моноэтничном по названию, но фактически многонациональном образовании рано или поздно встает вопрос о власти и титульной нации, что неизбежно накалит обстановку и приведет к насилию. Поэтому государственное строительство велось не по национальным, а по чисто территориальным образованиям с относительно автономной местной высшей властью, вовсе не обязательно сформированной из числа представителей коренных национальностей.
Советский режим создал неадекватную историческим традициям России систему национально-территориального разделения, при этом не особенно заботясь о соответствии территориальных «границ» реальным этническим рубежам. Поэтому в ряде кавказских автономий титульный этнос находился даже в абсолютном меньшинстве (Абхазия, Адыгея), что, впрочем, не мешало его административному доминированию в «своей» республике или автономии.
В ситуации относительной социально-экономической и политической стабильности, устойчивости «советской власти», в массовом сознании жителей Северо-Кавказского региона их земли не воспринимались более как покоренные или колониально эксплуатируемые внешней русской властью. Доминировало представление о том, что народы Кавказа – граждане одной великой страны, раскинувшейся с южных гор до северных морей. О сепаратистских и центробежных настроениях речи вообще не было. Кавказ был интегрирован в общероссийскую государственную систему значительно глубже, чем когда-либо в Российской империи.
В конце XX в., в период ухудшения экономической ситуации в России, а также отношений между национальными регионами и «центром», на фоне стремления высшей государственной власти найти универсальный способ удовлетворения национальных интересов и потребностей, насадить единый стандарт в области экономики, политики и культуры происходит стихийная консолидация людей по национальному признаку. Именно в национальной группе они увидели средство, способное оказать влияние на государственную систему для обеспечения более справедливого распределения общественного богатства и создания возможности самим влиять на свою судьбу .
На рубеже веков именно декларативное наличие национально-территориальных образований на территории СССР и права наций на самоопределение вплоть до полного отделения, теоретически признаваемого большевиками, а в последствии – КПСС, привели к серьезному обострению межэтнической напряженности во всех республиках бывшего Советского Союза, в том числе и в России.
ГЛАВА 2. МЕЖЭТНИЧЕСКАЯ НАПРЯЖЕННОСТЬ В РОССИИ НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ
2.1. Этничность и политика в современных социологических исследованиях
Образование большой группы новых государств в результате развала Советского Союза, возрастание частоты межэтнических конфликтов на их территориях во многом обусловили существенное повышение значимости этнического фактора в политике, ставшего характерным атрибутом современного мирового развития, процессов его глобализации и регионализации. Произошла «политизация этничности» или «этнизация политики» , что связывают с различными причинами. Основными среди них считаются:
1) стремление наций и народов к сохранению своей этнической идентичности, что можно расценивать как своеобразную реакцию на форсированные процессы глобализации;
2) своеобразное преломление в массовом сознании тезиса о «бедных» и «богатых» нациях. Несмотря на увеличивающуюся экономическую и культурную взаимозависимость, мировую глобальную систему разрывает неравенство; она подобна лоскутному одеялу, состоящему из государств, которые имеют не только общие, но и противоположные интересы. Одной из самых тревожных черт сегодняшнего мира является тот факт, что усиление глобализации не сопровождается политической интеграцией или уменьшением мирового дисбаланса в отношении богатства и власти. Становление мировых межэтнических отношений тесно связано с крупномасштабным неравенством между высокоразвитыми странами и странами бывшего «третьего мира», поскольку громадные расхождения в богатстве и жизненном уровне разделяют их;
3) развитие транспортных коммуникаций и средств связи, стимулирующих консолидацию различных этнических диаспор .
Большинство общественных систем в обозримом будущем будут обречены на то, чтобы «жить с этничностью» . Однако на фоне процессов глобализации и роста влияния транснациональных субъектов мировой политики развиваются различные варианты проявления этнонационализма, которые не могут не быть предметом научного анализа.
На рубеже веков как в зарубежной, так и в отечественной науке рассмотрение проблем политизации этнической сферы современных общественных систем во многом опиралось на результаты, апробированные в научных публикациях и прикладных проектах двух предыдущих десятилетий. Современные представления о роли этнического фактора в политических процессах складывались под влиянием конкурирующих трактовок природы национального единства, типологии этнонациональных общностей, процессов межэтнического взаимодействия, характеристик различных проявлений национализма. Особую значимость с точки зрения решения прикладных задач играли теоретические вопросы формирования политической субъектности этносов, которые развивались в
трудах ряда отечественных и зарубежных исследователей .
В настоящее время развитие политической социологии, плюралистической в концептуальном и мировоззренческом отношениях, обуславливает как основные концепции «межэтнических отношений», так и разнообразие методов изучения этнополитических ситуаций и процессов.
Следует выделить два ключевых направления, в русле которых ведется изучение комплекса общественных отношений, складывающихся в связи с политизацией этничности. Одно из них сконцентрировано на изучении процессов этнической мобилизации, а другое «занимается» проблемами возникновения и урегулирования этнических конфликтов.
Представления о процессах этнической мобилизации тесно связываются в современном понимании с социальным соревнованием и межэтнической конкуренцией. Как свидетельствует историческая практика, обычно этнические группы борются за ценности, которые формируют материальные и статусные позиции политических субъектов. Это контроль над территорией, доступ к участию в процессе принятия решений в рамках государственной системы или, напротив, решений за политическую автономию. Они также включают в себя требования доступа к образованию, работе, обеспечению статуса этнической культуры, использованию языка меньшинства в образовании и в официальной жизни, признанию самобытности этнической общности и ее традиционных институтов .
Процессы этнической мобилизации в рамках той или иной общественной системы могут начаться в двух случаях: когда доминирующая группа хочет утвердить свое господство над другими, вступившими в соревнование с ней группами, или когда прежде угнетаемые этносы начинают требовать доступа к существующей структуре власти. Ряд теорий предполагает также, что изменения в традиционно существовавшей системе неравенства («системе уровней возможностей») интенсифицируют все типы протеста и конфликта, а этнический протест против дискриминации может провоцировать ответную реакцию со стороны доминирующей группы .
Роль государства и его институтов в ситуации роста этнической мобилизации особенно подробно излагается в рамках описания ситуаций «внутреннего колониализма». При этом используется выдвинутая С. Айзенштадтом дихотомия «центр – периферия», а процесс формирования этнической идентичности конструируется исходя из описания характерных особенностей жестко централизованной государственной политики в многонациональных обществах, дифференцированных не только по национальному, но и по региональному признаку .
Российско-чеченский конфликт (Кадыров)
Автор admin, Май 6th, 2010
Рубрики: Книги по истории Чечни