СБОРНИК СВЕДЕНИЙ О КАВКАЗСКИХ ГОРЦАХ
ВЫПУСК 2
ТИФЛИС 1869
НАЧАЛО ХРИСТИАНСТВА В ЗАКАВКАЗЬЕ И НА КАВКАЗЕ.
Около эпохи Рождества Христова, между Сирией и Закавказьем, не смотря на отдаленность, существовала тесная связь моральная и политическая. И в наше время случается закавказским христианам ездить на богомолье в Иерусалим, но такие отношения к Иерусалиму существуют для целого христианского мира. Мы говорим об особых нитях, некогда связывавших Сирию с Закавказьем, нитях, которые теперь уже порваны; но история обязана воскресить о них воспоминание, чтобы сделать ясным многое, что без того кажется сомнительным или невероятным в преданиях о первоначальном распространении христианства в Закавказье и на Кавказе.
Известно, что нынешнему расселению евреев по лицу всея земли предшествовало несколько насильственных выселений из пределов Палестины целого народа, или большей части его, азиатскими завоевателями. Такие выселения, или, говоря языком св. Писания, пленения происходили неоднократно. За 735 лет до P. X., царь ассирийский Тиглат Пилесер, или, как называет его библия Велгаефелассар увел в плен Рувима и Гада и полплемени Манассиина. Лет пятнадцать спустя, царь Салманасар взял Самарию и увлек жителей к стороне Ассирии, т. е. на восток от Палестины. За 600 лет до P. X. воспоследовало Вавилонское пленение царем Навуходоносором. После завоевания Вавилоно-Ассирйского царства, Кир, в 536-м году, дозволил еврейским пленникам, расселенным по пределам необъятной Персидской монархии, возвратиться в страну отцов своих и возобновить разрушенный храм Соломонов. Вследствие дозволения царского, еще при жизни Кира, Зоровавель собрал до 50000 евреев и привел их на родину. Лет 80 спустя (458 г. до P. X.), в царствование преемника Ксерксова, Артаксеркса Долгорукого, Ездра привел с собою в Палестину второй великий караван возвратных переселенцев. Библия не упоминает о дальнейших возвращениях евреев в Палестину, и нет повода полагать, чтобы такие возвращения повторялись, по крайней мере, не повторялись они в больших размерах.
Это позволяет думать, что часть еврейского народа вовсе не возвращалась из пленения, а возвратилась лишь та часть, которая и во время пленения поселена было недалеко от Палестины. В течение двух или трех веков, уведенные в плен евреи успели сродниться с новым отечеством. Конечно, гонения за веру отцов могли бы возбудить в них желание, во что бы то ни стало, возвратиться в Палестину, но династия Ахеменидов (от Кира до Дария Кодомана) одушевлена была полною веротерпимостью; притом, Палестина была тоже персидская провинция.
Дальнейшая судьба еврейского народа в Палестине до возобновившегося рассеяния его по лицу всея земли известна из библии, но библия исключительно занимается избранным народом Божьим, восстановившим храм Иерусалимский, народом, неумолимо отвергавшим всякую чужеземную примесь. Так, с презрением отвергнуты были соплеменные и соседние самаритяне, хотя веровавшие в Иегову, но смутившие чистоту крови Аврамовой браками с иноземками. При таком направлении, весьма понятно равнодушие палестинских евреев к судьбе соотчичей, оставшихся на чужбине, и молчанке, которое хранить о них библии.
В 70-м году после P. X. воспоследовало взятие Иерусалима императором Титом и возобновилось рассеяние народа еврейского. Вместе с тем началось постепенное изменение прежних понятий. Возникло мнение, что с Зоровавелем и Ездрой возвратилась в Палестину небольшая и наименее достойная часть народа еврейского, что десять колен израилевых остались далеко на востоке, в неведомых странах, что Ездра неверно восстановил ветхий завет и что закон Моисеев, в безукоризненной чистоте, сохранился между этими евреями, неведомо, где живущими. Это мнение о существовании где-то десяти колен израильских принято было и христианами. В V-м веке по P. X. писал уже о них св. Иероним. И христиане, и евреи питали к ним теплое сочувствие, хотя и проистекавшее из разнородных побуждений. Христине видели в них представителей ветхозаветного закона, над которыми не тяготеет вечным проклятием кровь Спасителя и которые радостно примут весть о пришедшем Мессии. Начиная от испанского раввина Вениамина Тудельского, отыскавшего по Азии в 1173 году заблудшие колена израильские, и до английского миссионера Вольфа, путешествовавшего с той же целью около 1830 года, много было писано об этом предмете и много представлено выводов самых невероятных. Открыто было, что афганцы приписывают себе еврейское происхождение; десяти коленам приискано потомство на Малабарском берегу, в Кашемире, в Туркестане, в Китае, даже в северной Америке!
Все таковые выводы тем менее заслуживают доверия, что в течение веков пленные евреи могли совершенно утратит язык свой, как позже утратили его единоплеменники их в Европе; они могли даже оставить веру предков и сделаться христианами или мусульманами, так как обе религии не противоречат монотеизму. Исламизм выставляет себя также в виде дополнения и завершения библейской истины. Но, при таковых коренных изменениях, весьма трудным сделалось подметить между туземцами потомков евреев, увлеченных в плен веков за 25 тому назад. Местные предания, относясь к столь отдаленной эпохе, весьма сомнительны. Евреи имеют отличительный тип физиономии, сохраняющийся через длинный ряд поколений, но собственно нельзя даже определить, в чем заключаются характеристические черты этого типа. Впечатление бессознательное не может быть принимаемо за историческое доказательство, при отсутствии других. Между еврейскими общинами, рассеянными по востоку, иные рассказывают что они непричастны смерти Иисуса Христа, так как предки их в то время не находились в Иерусалиме. Быть может, рассказы эти проистекают из желания умилостивить местных христиан и мусульман, вообще, по невежеству своему, глубоко ненавидящих жидов. Во всяком случае, справедливость этих рассказов ничем не может быть доказана. Гораздо замечательнее, что в восточной Азии встречаются две, резко отличные одна от другой, расы евреев: это суть белые и черные евреи. Такое различие заставляет предполагать два разновременных расселения, и, по мнению Буханана, черные принадлежат к древнейшему, случившемуся за много веков до P. X.
Если смотреть на этот вопрос со строго критической точки зрения, то, конечно, прежде всего, должно обратить внимание на разбор названий стран, в которые, по свидетельству библии, уведены были царями ассирийскими и вавилонскими пленные израильтяне. Такие географические названия поименованы в библии не раз (Паралипоменон, кн. перв. V, 23, 26, Царств, кн. четв. XVII, 6, Авдия, 20). Мы приведем здесь мнения исследователей библейской и вообще древней географии, как-то: Розеннюллера, Крюке, Реннеля, Евальда и других, занимавшихся вопросом, куда уведены были пленные израильтяне.
Река Гозан есть нынешний Кизиль-Озен, т. е. река Озен, впадающая в южный берег Каспийского моря подле Решта. Развалины города Раги Мидийския, где жил Товинтов должник Гаваил, находятся недалеко от Тегерана. Гала (Алаи в славянском переводе библии), страна Гелов, нынешний Гилан, также на южном берегу Каспийского моря. В названии Габор (Аворъ Иоворъ) усматривается Иберия, хотя это сближение сомнительно. Еврейская форма названия самих евреев есть Ебер, весьма близко подходящая к Ибер, как в древности называемы были грузины, хотя им самим название это неизвестно, разве только в виде Имер. Арран есть древнее название Карабаха, нынешнего Шушинского уезда. Горы Гармон (Аермонски) суть горы Армянская. Под этим или весьма близко подходящим к нему именем, Армения была известна на востоке в самые отдаленные времена, как то доказывается разбором персеполисских гвоздеобразных надписей. Название страны Араратской в библии имело неопределенное и обширное значение страны возвышенной: upland, в противоположность lowland, страны низменной, какова есть Месопотамия. Пределы мидские простирались до самой подошвы Кавказских гор, как то доказывается древнейшим сказанием о Кавказе, сохранившимся для нас в отрывках из Гекатея Милетского. Пророк Авдий пишет, что сыны израилевы расселены были до Сапарада (Сарепта, ошибочно в славянском переводе). Это название Сапарад, или, так-как евреи писали без гласных, спрд, встречается в гвоздеобразных надписях и, согласно толкованию Лассена, Внвьень де Мартеня и других, означаешь Спер, страну, лежащую по течению Чороха. Название это сохранилось до нашего времени в названии турецкого санджака Испир. К сему присовокупить сказание историка Абидена, переданное нам Ёвсевием, что царь Навуходоносор поселил пленников подм правой стороны Понта Евксинского. Если смотреть на Понт Евксинский с юга, то правым берегом будет кавказский.
Мы согласны в том, что некоторые толкования могут подавать повод к сомнениям, но, тем не менее, думаешь, что нельзя не вывести общего заключения, что значительная часть еврейских пленников была поселена в Закавказье, начиная от юго-западною берега Каспийского моря до юго-восточного берега Черного.
Армянские и грузинские историки, как и все вообще, начинают историю свою с сотворения мира или с расселения сыновей Ноевых. Их сказания об отдаленных временах чужды всякой критики и преисполнены грубых анахронизмов; посему, они могут иметь важность только тогда, когда подтверждают или поясняют сказания библейские и классические, или исторические выводы сравнительной филологии. Нельзя не обратить внимания на рассказы армянских и грузинских историков о присутствии многочисленного еврейского народонаселения в Закавказье до времен Р. X. К эпохе Навуходоносора относят они прибытие в Спор (Сапарад) знаменитого еврейского пленника, прямого потомка царя Давида, Шамбада, родоначальника фамилии Багратионов, которой суждено было играть первенствующую роль в истории Закавказья. Рассказывают также, что Тигран II, современник Лукулла, неоднократно выходил из Палестины евреев большими толпами и селил их в Армении. Нельзя разрешить, в какой степени справедливо таковое переселение Тиграном евреев в Армению незадолго до P. X.; ограничимся выводом, что в это время уже весьма значительное число евреев находилось в Закавказье. Фавст Византийский, писатель IV века по P. X., рассказывает, что в армянском городе Зарехаване (Zaruana у Птоломея) считалось 5000 армянских и 8000 еврейских семейств в городе Еруандашате 30000 еврейских домов, в Нахчаване 16000 и т. д. Конечно, эти числа относятся к IV-му веку по P. X., но таковая многочисленность евреев в Армении свидетельствует, что они поселились там издавна. Сомнительно, чтобы они вышли из Иерусалима после разорения его Титом. В первые века по P. X. Закавказье сделалось театром ожесточенных религиозных войн, и менее, чем какой-либо другой край, могло оно представить убежище евреям. Если и в эту эпоху они переселялись туда, то разве только потому, что рассчитывали на покровительство одноплеменников, издавна уже там поселившихся.
Древни приток еврейского народонаселения в Закавказье и в особенности в Армению, между прочим, доказывается множеством библейских преданий, которые привились к этому краю. Так напр., мы знаем, что в Закавказье существовали искони туземные предания о потопе, значительно отличествовавшие от библейских, но, между тем, местные легенды окрестностей горы Масиса (Арарата) строго приноровлены к библейским сказаниям. Это приноровление воспоследовало еще до распространения христианства, что доказывается глубокою древностью местных названий, очевидно составленных согласно библейским преданиям о потопе. Можно бы подумать, что библия дошла до Армении вместе с евангелием, как то было почти для всех стран, обратившихся в христианство, но между тем, как видно, библейские предания в Армении предшествовали евангельскому учению. Заметим, притом, что таковые предания не были общераспространенны между армянами. Так, даже Моисей Хоренский, подробно писавший о потопе, ни слова не говорит о том, что ковчег остановился на горе Масисе, которая, само собою разумеется, была ему весьма хорошо известна. Очевидно, что эти предания занесены были евреями, поселившимися в Армении еще до Р. X., и что первоначально были они в ходу исключительно между ними. Часто случается, что переселенцы прививают к почве нового отечества, вынесенные ими из прежнего предания, особенно же те, которых география мало известна. Так напр., рассказ о многострадальном Иове, хотя и включен в библию, но совершенно чужд библейской истории и библейской географии. У армян есть поверие, будто бы Иов жил в Армении, и это древнее поверие, по-видимому, также распространено было еврейскими поселенцами.
Присутствие еврейского элемента на Кавказском перешейке ознаменовалось, между прочим, явлением, которому не находим подобного в целой истории. Правда, что оно случилось много веков уже после P. X. С северной стороны прилегало к Кавказу сильное царство Хазарское. Хазары, согласно всем исследованиям, были в главной массе своей народ финского происхождения, следовательно, совершенно чуждый евреям, но, не смотря на то, царь хазарский и большая часть ею подданных приняли закон иудейский. Это тем более замечательно, что дух прозелитизма во все времена был чужд евреям. Они считали себя избранным народом Божьим, не только, как верующие в истинного Бога, но и как сыны Авраамовы. Неверием могли они утратить это высокое преимущество, но чужеземцы верою не приобретали его. Обращение хазаров в иудейство свидетельствует о том, как некогда элемент этот, даже пассивно могуч был в странах, где теперь едва заметно его присутствие.
Не в виде доказательства, но в виде второстепенного подтверждены, мы припомним впечатление, которое производите на каждого путешественника физиономии множества кавказских туземцев. Едва ли кто не отметил такового первого впечатления в своих записках. Оно ослабевает или даже совершенно изглаживается вследствие долговременного пребывания на Кавказе, но о характере физиономии должно судить не иначе, как, по первому впечатлению, пока не уступит оно еще места разумному ознакомлению. Должна быть какая-либо причина этой примете, ни от кого не ускользающей. Мы знаем, на основании лингвистических исследований, что армяне и осетины принадлежат к индоевропейскому племени, другие кавказские племена неизвестного происхождения, — но нет на Кавказе народа семитского семейства, представителями которого в Европе, исторически, но не лингвистически, служат евреи.
В настоящее время евреи живут небольшими общинами в разных местах Кавказского перешейка, даже в самой глуби гор; наибольшее число их находится в Имеретии и в Дагестане. Между дагестанскими евреями существует предание, будто предки их покинули Палестину еще до P. X. Во всяком случае, настоящее число кавказских евреев далеко не соответствуете тому, которое, по-видимому, обитало в этих странах в эпоху Рождества Христова. Таковое уменьшение нельзя объяснить ничем иным, как слиянием еврейского народонаселения с туземным. Теперь в Дагестане не только отдельным аулам, но даже целым народам, предание приписывает еврейское происхождение, как напр. андийцам и табасаранцам. Лингвистически исследования опровергают эти предания. Мы готовы верить, что между нынешними андийцами и табасаранцами много есть евреев, утративших веру и язык праотцев своих, но, во всяком случае, андийский и табасаранский языки суть самостоятельные в семействе кавказских языков и, конечно, созданы не евреями. Эти языки вовсе не то, что немецкий жаргон Саксенгаузена (предместья Франкфурта), усвоенный почти всеми евреями Средней и Восточной Европы. Из истории Моисея Хоренского видно, что Шапух (Сапор) II, царь персидский, переселил значительное число евреев из Армении вовнутрь Персии, но, вместе с тем, Хоренский рассказывает, что евреи, жившие в Артамате и Вахаршанате. (т.е. в нынешней Эриванской ry6epнии), приняли еще прежде христианскую веру. Отказавшись от веры отцов своих, евреи утрачивают национальность, о которой лишь свидетельствует тип физиономии в продолжении длинного ряда поколений; язык свой обыкновенно забывают они очень скоро. В настоящее время, не только на Кавказе, но даже и на целом земном шаре, нет более евреев, которых бы обыденный язык был еврейский. Сколько мы можем судить из рассказов армянских и грузинских историков, кавказские евреи не подвергались гонениям за веру. Цари династии Аршакидов старались склонить к поклонению идолам фамилию Багратидов, которая занимала первенствующее место в армянской феодальной аристократии. За упорство, некоторые члены фамилии этой подверглись гонениям и даже истязаниям. Багратиды вступили с царями в сделку: они согласились вкушать, вместе с другими нахорарами (владетельными князьями), свиное мясо жертв при торжественных случаях, но сами не приносили жертв и не преклонялись перед идолами. Отсюда видно, что гонения, которым иногда подвергалась фамилия Багратидов, навлекаемы были на нее высоким общественным положением её, и можно заключить, что остальной массе еврейского народонаселения была предоставлена свобода вероисповедания, которое сохранилось во всей чистоте до самого времени Рождества Христова. Посему, не подлежит сомнению, что кавказские евреи поддерживали тесные сношения с Палестиной, так-так Иерусалим и в особенности храм Соломонов не могли утратить для них своей святости. Непрерывности этих сношений особенно способствовало тогдашнее политическое положение Западной Азии.
Александр Македонский, во время похода своего в Персию, не коснулся ни Армении, ни определенных стран, прилегающих к юго-восточному углу Черного моря. Армения покорилась македонскому завоевателю, как часть покоренной им Персидской монархии; соседние с нею страны остались независимыми. После смерти Александра, полководцы его, прежде всего, обратили оружие в сторону и действовали успешно. Позже возникла великая Сирийская монархия, и в эпоху полного могущества ее, влияние Селовкидов распространилось даже на северную сторону Кавказа. Но, вслед за тем, начался период распадения сирийской централизации, возбудившей во всех частях кипучую политическую деятельность: ряд войн, оборонительных союзов, фамильных договоров. Народы, жившие от берегов Каспийского моря до берегов Средиземного, друг другу чуждые и неизвестные, в наше время вновь раззнакомившиеся, вошли в теснейшее соприкосновение. Римляне поддерживали дух сопротивления сирийскому владычеству, но с ослабеванием последнего сами они явились опаснейшими врагами независимости азиатских народов. Тогда сосредоточие сопротивления отодвинулось далее к востоку, основав свою опору на Кавказском перешейке. Митридат Понтийский, Тигран Армянский, Аршак Пареянский, водили полчища свои в Сирию Анатолию, даже на материк Греции. Это была эпоха весьма тревожная, но известно, что таковые эпохи особенно способствуют сближению народов, не дозволяя им заглохнуть в неподвижных, отдельных, бесплодных для общечеловеческого развития, национальностях. Нельзя сомневаться в том, что тогдашнее политическое брожение Западной Азии не дозволяло и кавказским евреям забыть о своих палестинских соплеменниках, что все происходившее в Иерусалиме находило отголосок и сочувствие в Вахаршапате, Арташате, Нахчаване, Мцхете.
На сцене древней всемирной истории евреи постоянно оставались почти незамеченными. Геродот, писавший о множестве народов, ни слова не говорит об иудеях, не смотря на то, что говорить о Палестине и лично посетил страну эту. После походов Александра Македонского и в продолжение римских войн в Азии, классики узнали о существовании иудеев, но постоянно говорят о них вскользь, как о народе незначительном. Об иудеях упоминают Манетон, Иустинъ, Диодор Сицилийский, Гекатей Абдеритскй и другие. Александр Полигистор написал в последнем веке до P. X. Историю иудеев, которая дошла до нас в отрывках. Думали, что еврее суть синнотское имели изгнанное из Египта, как зараженное проказою; вследствие, этой болезни евреи чуждаются сообщества с другими народами и питают глубокую ненависть ко всему роду человеческому. Гонения, воздвигнутые на них Антиохом Епифаном, казались вполне сообразными с справедливостью. Антиоху VII советовали истребить евреев до последнего человека или, по крайней мере, принудить их изменить обычаи свои. Если поставить себя на точку зрения язычников, то, конечно, таковые чувства ненависти и отвращения к евреям понятны. В целом древнем мире господствовала величайшая веротерпимость; чуждых богов народы включали в сонм собственных; религиозных войн, гонений, мы нигде не встречаем, кроме как разве в Индии, но Индия составляла отдельный мир. Напротив, библия дышит чувством ненависти ко всем не евреям, чувством омерзения ко всем богослужениям, кроме служения Иегове. Припомним себе истребления целых народов. совершенные евреями во время завоевания Палестины, и мы поймем неумолимую ненависть, которую питали к ним соседи, ненависть, которой сочувствовали греки и римляне.
Язычники знали, что законодателем еврейским был некто Моисей, которого считали за беглого жреца египетского. Об ожидании Мессии не было им ничего известно.
Жизнь Спасителя, учение его, чудеса, смерть, воскресение, прошли незамечено для греческо-римского мира. Подложность донесений об Иисусе преторов Лентула и Пилата не подлежит сомнению. В высшей степени сомнительно и предложение Тиверия сенату включить Иисуса в число богов. Не ранее, как в 45 году по P. X., христианское учение достигло Рима; при Нероне христиане подверглись уже жесточайшему гонению. Это было явление беспримерное в древнем мире; но язычники видели в христианстве одну лишь иудейскую секту. Ненависть, которую питали они к евреям, обрушилась на христиан. Как бы ни велика была свобода вероисповедания, но встречаются секты, которые не могут быть терпимы ни в одном благоустроенном обществе, как напр. туги в Ост-Индии, или мормоны в Северной Америке, или напр. известная у нас секта, которая в недавнее время произвела столько шуму. С такой точки зрения и римское правительство смотрело на христиан. В Риме случились пожары, и подозрения в поджогах пали на христиан; христиан обвиняли в похищении детей, которых кровь будто бы пили они и мясо ели на празднике Пасхи; христианские всенощные бдения сопровождались, по мнению язычников, явлениями, от которых краснел даже Рим, современный Мессалине… Христианство на западе, хотя и распространялось с чрезвычайною быстротою, но долгое время принимаемо было за тайное общество, весьма опасное для политического и морального порядка. Христиан преследовали даже императоры, отличавшиеся милосердием и справедливостью; преследование казалось им тяжкою, но необходимою обязанностью.
В Закавказье, где издавна уже поселились в весьма большом числе евреи, первоначальное распространение христианства имело другой характер.
Ожидание Мессии всегда составляло и теперь еще составляет краеугольный догмат веры иудейской. Евреи не могли тотчас же не уразуметь настоящего значения христианства. О том, что произошло в Иерусалиме, не заботились ни Рим, ни Афины, но нет сомнения, что все это возбудило неизобразимое волнение между кавказскими евреями, которые, как мы сказали, в ту эпоху были в тесной связи с Палестиной. В самой Палестине народ тысячами следовал за Спасителем и с жадностью внимал проповеди Его. Восстали на Иисуса одни лишь книжники, Фарисеи и Садукеи. Это были плевела, незадолго до того возросшие на почве палестинской, вследствие соприкосновения закона Моисеева с эллинской философией и противодействуя таковой философии. Но от этих плевелов охранены были евреи, жившие на чужбине; мудрствования софистов не смущали радости их о пришедшем Мессии
Конечно, мы в праве не верить рассказу грузинских летописцев о том, как взволнованы были мцхетские евреи известием о посещении Вифлеема царями-волхвами. Грузинский летописец рассказывает и то, как некогда дошла до Грузии свежая весть о переходе израильтян через Черное море. Но нет повода сомневаться, что еще при жизни Спасителя, весть об учении и чудесах Его достигла Мцхета, что тогда же многие уверовали, другие отправились в Иерусалим, чтобы лично удостовериться в слышанном. Мы знаем. что в 66-м году до P. X., следовательно, незадолго до расселения народа израильского, в Иерусалим на праздник опресноков собралось более 2,500,000 людей обоего пола. Быть может, число это и преувеличено, но по всей! вероятности весьма большое число богомольцев собиралось в Иерусалиме ежегодно и при жизни Спасители. Можно ли думать, чтобы в числе их не было несколько пришельцев с Кавказа? Суду истории, конечно, не подлежат рассказы грузинских летописцев о чудесах и таинственных видениях, ознаменовавших появление христианства в Мцхете; для нас достаточно заключения, что весть о Христовом учении достигла Грузии в самый год распятия Иисуса Христа и принесена была туда очевидцами. Предание о священном хитоне приобретает, таким образом, историческую достоверность.
Весьма вероятно, что тем же путем, т. е. посредством еврейского народонаселения, христианство появилось впервые и в Армении. Едва ли, впрочем, возможно придать историческую достоверность об эдеском царе Авгаре, первом будто бы из венценосцев принявшим христианскую веру.
Посреди множества небольших владений, возникших на развалинах монархии Селевкидов, образовалось и царство Эдесское, управлявшееся династией Авгаров или Абгаров. Существование этой династии несомненным образом доказывается дошедшими до нас монетам, но происхождение ее весьма загадочно. Армяне почитают ее отраслью армянских Аршакидов. В церковной истории говорится о царе Авгаре Черном, современнике Иисуса Христа, бывшим с ним в переписке, получившем от Него нерукотворенное изображение лица Его и которого впоследствии крестил Оадий, один из младших апостолов. Уже одно то обстоятельство, что мы не встречаем никаких следов этого предания ранее IV века по Р. X., заставляет сильно сомневаться в его справедливости. Евсений, у которого впервые находим мы рассказ о переписке Ангара со Спасителем, ни слова не говорит о нерукотворенном образе. Это умолчание почитают умышленным, так-так Евсевий принадлежал к секте нконоборцсв; во всяком случае, оно бросает тень или на добросовестность историка или на достоверность предания. Дальнейшая история династии Авгаров весьма мало известна, но замечательно, что на монетах Авгаръ-Бар-Ману, царствовавшаго между 160 и 170 гг., крест заменяет прежние знаки опалова служения. Быть может, этот Авгар принял христианскую веру.
Согласно церковным преданиям, апостолы Андрей и Симон Хананейский проповедовали слово Божее на кавказском берегу Черного моря; Варфоломей и Фаддей — в Армении. Эти предания не подлежать историческому разбору, потому что, конечно, столь же невозможно доказать, что апостол Андрей посетил Абхазию, как и то, что он посетил Киев. Мы можем остановиться лишь на том убеждении, что уже в первом веке христианской эры много христиан находилось в Грузии и Армении, преимущественно же между тамошними евреями. В 100 году по P. X., папа Климент сослан был императором Траяном в Херсон и оттуда распространял христианское учение между иберами (грузинами), как о том повествует почти современный писатель, св. Иревей. С тех пор уже в церковной истории упоминается о церквах иберских.
Исторически обращение Армении относится к 300-му году, когда крещен был царь Тиридат (Дердат) II рукою св. Григория, сына Енака, убийцы Хозроя, отца Тиридатова. Если не принимать в соображение сомнительной истории Авгаров, то армянских Аршахидов должно считать первою из царственных династий, принявшею христианскую веру. Лет 15 спустя, обратилась и Грузия, при царе Мириаие, первом из династии Сасолиидов Таковое обращение приписывается уроженке иерусалимской, которая у грузин называется Нино, у армян Нуне, а у греческих писателей Нола, что значит по-латыни монахиня. По всей вероятности, это есть настоящее происхождение ее имени. Рассказывают, что в Иерусалиме сохранилось предание о том что хитон Господень сокрыт в Мцхете, и св. Нина возгорела желанием увидеть драгоценную святыню и возвестить слово Божее в Иберии.
Не смотря на обращение царей грузинского и армянского, идолопоклонство нескоро исчезло между их подданными. Христианская ревность новообращенных князей армянских подвигла их к ожесточенному и кровавому преследованию идолопоклонников, о чем подробно рассказывает историк Зенобий. В Грузии слишком 200 лет спустя после обращения царя Мириана, сохранились еще идолы и жертвенники на горе Задень, в виду столицы царевой. Местных средств к распространению христианства, по-видимому, было недостаточно, и около 550 года, с благословения знаменитого подвижника Симеона Столпника, в Грузию прибыла целая миссия святых мужей, известных в грузинской церковной истории под именем 13 сирийских отцов. Они почитаются основателями знаменитейших монастырей и церквей в крае; они довершили дело, начатое мцхетскими евреями и св. Нино.
Бакинская, Елисаветпольекая губернии и зааказанская Кахетия в древнии времена известны были под названием Албании, или, согласно армянскому выговору, Аговании. Албания (от алб, Альпы) значит горная страна, название неправильное, потому что в состав страны входила и низменная долина Куры. Так как вообще название Албании было весьма неопределенное, то нельзя обозначить собственно, где оканчивалась она к северу. Все то, что известно было древним из нынешнего Нагорного Дагестана, причислялось также к Албании. Обитатели Дагестана большею частью носили весьма неопределенные наименования, как-то: маскутов (массагетов, великих смеешь), сарматов, гуинов и т. п., совершенно также, как и теперь народы малоизвестные нами называются татарам, лезгинами, азиатами и т. п. Так как Арран входил также в состав Албании, то можно заключить, что евреи встречались в Албании с самых отдаленных времен; арабы в X веке по Р. X. встречали их в Дагестане почти на каждом шагу; теперь еще евреев весьма много в кубинском уезде. Посему, можно полагать, что и христианство в этой стране появилось весьма рано. По преданию, первым проповедником был св. Елисей (Егише), ученик апостола Фаддея. Елисей отправился из Иepyсалима, заходил к маскутам, т. е. в Нагорный Дагестан, проповедовал в Чога (в Дербенте или Дербентском округе. Теперь еще хайдаки называют Дербент Чоли или Чули; л согласно армянской транскрипции превращается в г). Елисей воспринял венец мученический в долине Зергуни (в участке Кабалинском нынешнего Нухинскаго уезда). Очевидно, что св. Елисей обратил в христианство несколько отдельных семейств в разных местах; выражение Моисея Баганватваци, что Елисей заходил и к маскутам не доказывает, что христианство распространилось между дагестанским горцами. Три века спустя, когда крестился царь Тиридат, св. Григорий Просветитель крестил и агванского царя Уриайра. В епископы стран Агвании и Иверии рукоположен был внук св. Григория Просветителя, отрок Григорис, который утверждал обе страны в хождении в христианской вере, строил церкви по городам и селам и рукополагал евреев. Потом, отправился он в страну маскутов, т. е. в Нагорный Дагестан, и предстал перед царем Санесана, который слушал проповедь его с радостью. Санесан назван у Моисея Каганкатваци единоплеменником Аршакидов. Замечательно, что у неизвестного дагестанского историка, муллы Мухаммед-Рафи, династия аварских нуцалов выводится также от Аршахидов. Быть может, этот Санесан был один из нуцалов. Как бы то ни было, но, по внушению сатаны, Санесан предал отрока Григориса смерти. После смерти Григориса христианство заглохло в Нагорном Дагестане. Но, темь не менее, мы находим у Моисея Кагаикатваци непрерывную роспись агованских католикосам до самого 998 года. Местопребывание их было перенесено в город Барду (в нынешнем Елисаветпольском уезде), вдаль от Нагорного Дагестана. Когда произошел религиозный разрыв между Грузией и Арменией, в конце VI века, то агованское духовенство присоединилось к армянскому.
Соображая отрывочным сведения о распространении христианства в недрах Кавказских гор грузинскими, армянскими и агованскими проповедниками, нельзя не придти к убеждению, что семя Слова Божьего никогда не дозревало там до благословенной жатвы: всходы уничтожаемы были невзгодами. Причины объяснить не трудно. Дагестан отделен от Грузии и от плоской части Аговании весьма трудно проходимыми естественными рубежами; посему, влияние грузинских или армянских или агованских царей никогда не утвердиться в горах. Иногда горцы, частями, следуя различными побуждениями, признавали власть того или другою государя, но таковая покорность была совершенно мнимая. Горцы без труда изъявляли покорность, потому что не считали ее для себя обязательною, или сколько-нибудь стеснительною для своей независимости. Столь же легко принимали они и христианскую веру. Чтобы выставить это обстоятельство в настоящем свете, мы позволим себе небольшое отступление.
В истории обыкновенно означается год, в который христианство принято было целым народом. Очевидно, что при этом подразумевается не более, как эпоха обращения правительства к христианской вере. Обыкновенно, еще ранее, много христиан числится в стране и, равным образом, в продолжении многих веков позже, не сглаживаются следы идолопоклонства. В верованиях целого народа не может произойти крутого и внезапного переворота. Большею частью массы невежественных язычников принимают христианство, оставаясь совершенно чуждыми настоящему его значению. По их понятиям, каждым народом править особые боги: вопрос, чьи боги сильнее, обыкновенно разрешается в пользу народного самолюбия. Принятие язычниками христианства заключается в том, что они начинают поклоняться и богу христиан и исполнять охотно наружные обряды, которые установлены христианской религией. Но, вместе с тем, они вовсе не расположены прерывать вековых отношений своих к прежним богам, так-так опасаются раздражить их пренебрежением и, сверх того, привыкли к религиозным обрядам, тесно связавшимся с целым обиходом домашней жизни. Так возникает религия, составленная из некоторой смеси христианских понятий с языческими, причем долгое время последние преобладают над первыми.
В этом состоянии необходима для народа внешняя помощь вмешательство правительства, которое бы заботилось о распространении христианского образования и искореняло языческие обычаи, само собою разумеется, удерживаясь от всякого религиозного преследования. Все ото требует иного времени и труда, несравненно белее, чем сколько нужно, чтобы окрестить языческий народ. Католические миссионеры подзывали к себе ребенка из туземцев, чтобы умыть его, и, украдкой бормоча молитвы, совершали над ним таинство крещения, но ведь это было не более, как религиозное кощунство. Теперь прошло уже слишком тысячелетие после того, как христианство распространилось по Европе, а народ все еще не забыл домовых, водяных, леших, которым некогда поклонялись древнейшие обитатели Европы. Кто имел случай изучить религиозные понятия разных финских племен, обитающих в России тот в состоянии проследить различные ступени развития христианства между ними, и тот, конечно, оценил по достоинству выражение, что в таком-то году такой-то народ озарился светом христианского учения- Этот свет является не в виде молнии, или, если в виде молнии то глубокий мрак следует за мгновенным блеском. Много ступеней между св. Августином, сделавшимся христианином, потому что исчерпал он не найдя отрады, всю эллинскую философию, и между ицхетским евреем, ожидавшим Мессию и дождавшимся Его, и между диким остяком, охотно крестившимся по непониманию святости крещения, и, не смотря на крещение, шаманствующим, молящимся и приносящим жертвы старым богам…
Древние верования кавказских горцев еще вовсе не исследованы, хотя исследования эти возможны и в наше время, так как значительная часть горцев до сих пор язычники, несмотря на то, что некогда назывались христианами, а теперь считаются мусульманами. Религия их заключается в поклонении природным деятелям, которые осуществляются в. виде различных фантастических существ, обитающих в известных рощах или известных скалах. Их религиозные обязанности ограничиваются тем, что в известные эпохи собираются они на известных священных местах и там приносят в жертву быков и баранов, мясо которых съедается на месте же, после чего происходить скачка, стрельба в цель и т. п. Следы деятельности христианских проповедников обозначались в горах сооружением нескольких небольших церквей или часовен в честь разных святых и водружением в иных местах крестом. Все это представилось горцам лишь в виде дополнения к прежним их верованиям; церкви, часовни, кресты сделались предметами благоговения народного на ряду с рощами и скалами. Св. Георгий, св. Илья, Марам и другие святые христианской церкви примкнули к сонму языческих Сезореса, Афы и пр. и пр. В дни празднования памяти христианских святых, горцы собирались к известным церквам, приносили жертвы, делали скачки и т. п. Вместе с тем, в обычай их вошло соблюдение некоторых постов, тем легче, что, за исключением особых случаев, горцы постоянно крайне умерены в пище. Дальнейший стеснениям они не подчинились; так напр., супружеский устав их остался в совершенном противоречии с церковными положениями. Нечего и говорить, что обычай кровомщения сохранился во всей силе, вопреки евангельскому учению о кротости и прощении обид.
Как мы сказали выше, все это в естественном порядке вещей: в подобном виде христианство появилось первоначально у всех новообратившихся язычников. Не в подобном виде оно в заглохло у горцев; они не дошли до сколько-нибудь ясного понимания евангельского учения. Сколько известно, не только Священное Писание, не только литургия, но ни одна даже молитва била переведена проповедниками ни на одно из горных наречий. Во всяком случае, нет никаких следов таковых переводов. В армянской истории повествуется, что св. Месреп, изобретатель армянской азбуки, нашел ее недостаточною для сурового агованского языка и потому составил для последнего особую азбуку. Который из горских языков был этот агованский, было ли что когда-либо написано на нем? Одно лишь можно сказать утвердительно, что в настоящее время не существуете ни одной древней надписи на одном из городских языков между тем как, кроме арабских и пегльвийских встречаются в самой глуби гор надписи грузинские, армянские и греческие. Нет сомнения, что богослужение в горах никогда не совершалось ни на одном из туземных языков; посему смысл его всегда оставался непонятным для горцев. Конечно, и внутри России богослужение для инородных прихожан совершается на славяно-церковном языке; но эти инородцы светскими отношениями своими так тесно связаны с русскими, что в течение веков они усваивают себе Слово Божее на чуждом языке. На Кавказе не то было. Как мы сказали выше, влияние Грузии и плоской Аговании на горы всегда было весьма-ограниченно; большею частью даже оно уступало место ожесточенной вражде. Между тем, христианство в горах не имело никакой самостоятельности; при разрыве с равниной оно лишалось всякой поддержки. Эти разрывы случались беспрестанно; мы знаем, что грузинские владетели, для наказания горцев за частые грабежи, иногда даже поставляли их в непрерывное блокадное положение, не позволяя им выходить из ущелий. Блокадное положение, в которое поставил Сванетию имеретинский царь Александр, повлекло за собою разорение и совершенное одичание страны. При таких условиях, постоянное рукоположение духовенства в горах делалось невозможным. Вместо прежних грузинских священников, охранителями опустелых церквей явились деканозы т. е. духовенство туземное, нерукоположенное, чуждое самых основных понятий о христианской религии. Теперь, в христианских храмах деканозы приносят жертвы, читают непонятные, как для них самих, так и для слушателей, молитвы, совершают нелепые обряды.
Как мы сказали выше, горцы естественными преградами, со стороны запада и юга, оторваны от христианского народонаселения Закавказья; к стороне востока прилегают они к Каспийскому морю, вдоль берега которого тянется равнина, составляющая единственное удобное сообщение дагестанских горцев с осталь¬ным светом. Но уже в VII веке по P. X. она занята бела арабами, которые положили там начало политическому порядку на весьма прочном религиозном основании. Возникшие мусульманские правительства, по самому географическому положению имели на горцев гораздо более влияния, чем грузинские цари, и распространяли в горах ислам. Впрочем, не далее, как в наше время ислам успел на большом протяжении Кавказских гор слиться с бытом народным. И теперь еще, в диких ущельях Галгая, Ако, народ по-прежнему поклоняется богам своим, не сознавая между исламизмом и христианством другого различия, кроме того, что одна вера запрещает есть свиное мясо, а другая, не только дозволяет, но даже повелевает.
На столь же непрочных основаниях, но гораздо: в более обширных размерах некогда распространено было христианство в западном Кавказе Известно, что уже за много веков до P. X., на восточном берегу Черного моря, находились богатые греческие города, которые поддерживали непрерывные сношения с метрополией и обладали греческим образованием. В них христианство существовало еще до времен Константина Великого. Заслуга распространения евангельского учения на западном Кавказе принадлежит преимущественно Юлиану, воспоминания о котором до сих пор сохранились в адыгских песнях. Греческое духовенство проникло в недра гор до самой Кабардинской плоскости; теперь еще существуют развалины христианских храмов в самых недоступных частях Кавказа, на Теберде и в верховьях Кубани. Этому благословенному началу недоставало одного великого условия национальной самостоятельности. Кинги священного писания никогда не были переведены на туземные языки богослужения проводились на греческом; христианство находилось в строгой зависимости от Византии, с падением которой угас источник евангельского света для Кавказа. Туземцы не успели еще высвободиться из переходного состояния от язычества к христианству; первое имело более глубокие корни, чем последнее. Мнимые кавказские христиане были просто язычники. Приведем здесь показания путешественников о состоянии на западном Кавказе христианства.
Генуазен Интериане, посетивший восточный берег Черного моря между 1550 и 1557 годами, пишет о черкесах: они называют себя христианами и имеют греческих проповедников, где детей крестят не ранее как когда минует им восемь лет. Священники обливают их водою на свой лад, к чему присовокупляют краткую молитву. Знатные люди не входят в церковь до шестидесятилетнего возраста, опасаясь осквернить ее своим присутствием, так как все они живут грабежом. Перейдя век лета, они перестают воровать и грабить, и присутствуют тогда при богослужении, которое в молодости слушали не иначе, как сидя на коне перед дверями церковными.
У народа этого нет азбуки. Их священники для богослужения употребляют греческие книги, которых вовсе не понимают.
Случается, что брат убивает брата и потом тот час же разделяет ложе с вдовою. Многоженство дозволено, и все жены считаются законными.
Лет 40 спустя, около 1637 года, Черкесию посетил доминиканец Иоанъ Лукский. Вот, что пишет он: Черкесы говорят и по-черкесски и по-турецки; некоторые из них магометане, другие греческого вероисповедания. Но магометан более. Священник, который живет в Терки, иногда крестит их, но мало объясняет им закон Божий. С каждым днем, число турок (мусульман) возрастает: от греческого вероисповедания сохранился лишь обычай носить пищу на могилы и несколько постов…
Абасы неграмотны; они считаются христианами, но не исполняют никаких христианских обрядов. В земле их много встречается водруженных крестов. Жители величайшие мошенники…
Они носят усы, не бреют бороду, за исключением папаров. Так называются люди, хоронящие мертвых и молящиеся за упокой души их. Покойников кладут в колоды, которые потом ставятся на четыре кола…
Рейнегс, путешествовавший по Кавказу между 1782 и 1784 годами рассказывает об абхазцах: каждый их них имеет особые заблуждения, которые называет своею верой. Их догматы весьма разнообразны; упомяну лишь о тех, которые наиболее распространены.
«Следуя древнему обычаю, они празднуют весеннее равноденствие, окрашивают яйца в разные цвета, причем пируют. В этот день и в два следующих, у них происходят скачки, борьба и другие увеселения…»
«В начале мая собираются в густом лесу, который почитают священным и в котором никто не смеет срубить дерева, что, по их мнению, прогневало бы Всевышнего, которому достойно и успешно молиться можно лишь в этом лесу».
«Посреди леса, как уверяют, находится большой и тяжелый железный крест, который охраняет благополучие отшельника. Никто не знает, когда и кем он был поставлен. Но отшельники рассказывают о нем много чудесного и сверхъестественного, не имеющего никакого соотношения к христианству: этим привлекают они деяния народные…»
После падения Константинополя и прекращения генуэзской торговли, черкесы вошли в тесные сношения с турецкими и крымскими мусульманами. Правда, что народ считал себя независимым от султана и не платили ему дани, но уже в XVII веке турки устроили несколько приморских укреплений на черкесском и абхазском берегах и содержали в них постоянные гарнизоны. Усилившись исламизм прибег местами и к гонениям. Муллы начали теснить христианских священников, многие из последних были убиты, иные сожжены, пастырские жезлы расхищены и выброшены с презрением.
Не смотря на все это, исламизм делал наиболее успехов на северной и восточной окраинах Кавказа, где был театр наших военных действий и где исламизм приспособился к ненависти, возбудившейся к. нам в туземцах и к стремлению их отстоять свою независимость. Никакая цель цивилизации не может быть достигнута в продолжении самой бойни. Так хирургические операции производятся, для облегчения страданий, но последние только усугубляются в продолжение самой операции. Если бы Турция в XVI веке, в то время, когда находилась она наверху своего могущества, а Россия помышлять еще не могла о Кавказе, — если бы Турция предприняла тогда завоевание Кавказа, то, конечно, это столько не послужило бы в пользу языческо-христианской религии, как и наша столетняя война послужила в пользу языческо-мусульманской.
По берегу Черного моря, куда не долетали покуда отголоски войны, народ держался своей прежней языческой веры, и политеизма, который уживается со всеми вероисповеданиями и даже не преклоняется к каждому из них. В 1818 году, г. Табу де Мариньи (Taitbout de Marigny), бывший французский коммерческий агент в Керчи, совершил, в сопровождении нескольких любознательных дам, на небольшом судне, поездку к черкесам, жившим на устье Пшата, с целью познакомиться с ними. Он оставил нам весьма любопытное описание своей поездки. С тех пор прошло с лишком уже 50 лет и можно говорить о деле беспрестанно. Мариньи был иностранец, но в его поездки не было и тени политического коварства. Поездка предпринята была под влиянием космополитно-филантропических идей, представителем которых в южной России был сначала Дюк де Ришелье, а в последствии времени Воронцов. Черкесы встретили Мариньи с отверстыми объятиями и представились ему в виде нескольких одичавших христиан, которых, при небольших усилиях, можно вывести на добрый путь. Мариньи не совсем ошибался, несмотря на идиллические увлечения свои. Быть может, в 1818 соду, мирная цивилизация края составляла не одну лишь мечту. Но в книге судеб, Кавказу предопределена была тяжкая, едва ли не беспримерная в летописях истории война.
Несмотря на эту войну, двадцать лет спустя, после Мариньи в 1838 г., Белль, который из всех европейцев наилучше успел ознакомиться с внутренним бытом черкесов, писал о них следующее:
„Думаю, что народонаселение берега, на протяжении от Анапы до Гагр, заключает в себе столько же приверженцев старой веры (языческо-христианской), сколько и мусульманской. Которая возьмет вверх? Это зависит от политической развязки судьбы края.
Теперь судьба туземных обитателей западного Кавказа уже доведена до окончательной развязки. Черкесы, которых знали греки еще за 25 веков тому назад, уложены на кладбище народов, рядом с лидийцами фритийцами, гуннами и т. п., но и теперь еще яшмшшвоив иного на Кавказе. Если минувшая война отрыла к ним путь к исламизму, то будем надеяться, что наступивший мир откроет путь другому учению, которое окончательно развеет тьму язычества.