Тесаев. Антифеодальная борьба

Академия наук Чеченской Республики

УДК 398

АНТИФЕОДАЛЬНАЯ БОРЬБА ЧЕЧЕНЦЕВ
В ПЕРИОД РАЗДРОБЛЕННОСТИ АЛАНСКОГО ГОСУДАРСТВА
(2-я пол. XII – XIII в.)

Аннотация. В данной работе проводится анализ ичкерийского цикла чеченского нартского эпоса с выявлением в нем исторических сведений в свете археологических данных и их сопоставления с социально-политической картиной исследуемого периода. Прежде всего рассматривается период антифеодального движения в горах в разгар феодальной раздробленности Алании во 2-й пол. XII в. на примере противостояния горцев Дзурдзукетии и военно-феодальной касты Аланского царства (т.н. аланского сословия Ахсартаг или Наьрт-Орстхо). Анализ сопровождается описанием миграционных потоков, сопутствующих этой борьбе, а также указанием маршрута наступления горцев и отступления предводителя ‘’нартов’’ царя Наураза в ходе гражданского противостояния. Анализируется ситуация в канун монголо-татарского нашествия и позднее, когда оформляются зависимые отношения между местными военизированными элитами и восточными завоевателями. Таким образом, путем сопоставления сведений исторического фольклора, исторической литературы, документов и полевых источников делается попытка восстановить картину социально-политических событий в регионе во 2-й пол. XII – XIII в.
Ключевые слова: Нашха, Турпал Нохчо, Садо, Цонтарой, Билта, аланы, нарты, Нохч-Мохк, Ичкерия, Наураз, Орсо, Ахсартаг.

Academy of Sciences of Chechen Republic

ANTI-FEUDAL CHECHEN STRUGGLE
IN THE PERIOD OF DISTINCTION OF THE ALAN STATE
(2-nd half of the XII – XIII c.)

Abstract. In this work the analysis of the Ichkerian cycle of the Chechen Nart epos is carried out, revealing in it historical information in the light of archaeological data and their comparison with the socio-political picture of the explored period. First of all, the period of anti-feudal movement in the mountains is considered in the midst of the feudal fragmentation of Alania in the 2nd half. XII c. on the example of the confrontation of the Dzurdzuketi high-landers and the military-feudal caste of the Alanian kingdom (the so-called Alansky estate of Akhsartag or Nart-Orstkho). The analysis is accompanied by a description of migration flows accompanying this struggle, as well as indicating the route of the mountaineers’ advance and the retreat of the leader of the «Narts» of King Nauroz in the course of civil confrontation. The situation is analyzed on the eve of the Mongol-Tatar invasion and later, when dependent relations are formalized between local paramilitary elites and Eastern conquerors. Thus, by comparing the data of historical folklore, historical literature, documents and field sources, an attempt is made to reconstruct the picture of socio-political events in the region in the 2nd half. XII — XIII century.
Keywords: Nashkha, Turpal Nokhcho, Sado, Tsontaroy, Bilta, Alans, Narts, Nokhch-Mohq, Ichkeria, Nauroz, Orso, Akhsartag.

I. Предисловие. В первой части нашего исследования [1] нами было указано на устойчивость исторической памяти чеченцев, отразившей в себе события от начала I тыс. до н.э. вплоть до современности. В качестве примера мы перечислили фигурирующие в исторических преданиях процессы и субэтнонимы, в числе которых мидай (мидийцы), большое переселение народов, джелти (греки-ромеи), царица Тамара, монголо-татарское нашествие в общем и в личностях: Чингисхан, Ногай, Мамай и др. Из этого, по-видимому, следует, что столь устойчивая народная память не могла не запечатлеть присутствия носителей т.н. аланской культуры. Поэтому, на основании приведенных наблюдений мы считаем правомерным поиск ‘’аланского пласта’’ в чеченском историческом фольклоре. Дальнейший анализ, проведенный в статье, позволяет с большой долей вероятности отождествить нартов или нарт-орстхоевцев ичкерийского цикла нартского эпоса с аланской феодальной кастой, о чем также писал В. И. Абаев. Ученый указывал на тождественность аланской фамилии Ахсарт-эг и чеченского профессионального термина (а позднее субэтнонима) Орстхо.
Село Билта основано в 587 г. Дата основания указана в паспорте-досье сельской администрации, а также на районном своде годов основания н.п. Ножай-Юртовского района ЧР [2, л. 2]. Расспросы о происхождении даты привели нас к бывшему главе администрации села Г. М. Хажиматову, который пояснил, что дата – 587 г. – фигурировала в документах еще с советских годов. Дальнейшие изыскания указывали на ее исторический характер: дата была отображена на одной из надмогильных стел села, отчего и взята за основу как самая старая среди имеющихся надмогильных памятников. Таким образом, вероятнее всего, под 587 годом подразумевается год по мусульманскому летоисчислению. При этом, вероятность распространенной в практике ошибки, при которой гипотетически можно было не заметить переднюю единицу ([1]587) или конечный ноль (587[0]) в датировке, опускается, поскольку ни XVI в., ни тем более 6-е тысячелетие по летоисчислению от хиджры еще не наступили. Конвертируя 587 г. после хиджры, мы получили искомый 1191-1192 г. Дата двойственна, поскольку отсутствие названия месяца 587-го года по хиджре не позволяет уточнить, к какому из двух годов (1191/1192) относится основание с. Билта. По этой причине, имея также право полагать, что задолго до захоронения умершего здесь уже должны были проживать люди, мы принимаем за основание села 1191 год.
Рассматриваемая датировка важна для нашего исследования. Выводы доктора исторических наук В. А. Кузнецова, совпадающие с аналогичными заключениями других авторитетных ученых, указывают на 2-ю пол. XII века как на время упадка центральной власти и наступления феодальной раздробленности в Аланском государстве [3, c. 28]. Следовательно, дата основания с. Билта – 1191 год – выпадает именно на данный период. В дальнейшем анализе мы подробно разберем все этапы развития событий, предшествовавших и последовавших после основания села. Но прежде отметим, что целостность и хронологическая последовательность изложенных в чеченском нартском эпосе событий, связанных с изгнанием с территории нынешнего Ножай-Юртовского района ЧР феодальной прослойки во главе с нартом Науром или Науразом, его последующее переселение в область современного с. Наур Наурского района ЧР, и его же столкновение с золотоордынским полководцем Ногаем, жившим в XIII в., дают основание относить описанные в эпосе события ко 2-й половине XII – XIII в. Это также указывает на то, что перечисленные свершения совпадают с периодом, классифицированным в науке как период феодальной раздробленности Алании в канун монголо-татарского нашествия.
II. Социально-политическая ситуация в Чечне в XII в. Несколько опережая основное содержание данного исследования, вкратце укажем на проблематику, затронутую в публикуемом материале.
Один из раннесредневековых этапов освоения чеченцами Нохч-Мохка связывается с личностью Турпала Нахчо [4; 5, c. 39-40], выходца из села Тур-Кхаьлла (с. Нашах) Большой Нашхи [6, c. 47; 7, c. 32-33], возглавившего борьбу горцев против военной касты, известной народам Кавказа под общим именем нарты [8, c. 76], с тем уточнением, что чеченцы конкретизируют это название в форме Наьрт-Орстхой [9, c. 57; 10, c. 74]. Один из самых известных советских исследователей нартского эпоса В. Абаев писал, что «главная нартовская фамилия» происходила от нарта по имени (осет.) Æхсæртæг [Эхсэртег], который, как признается сам В. Абаев, был известен у балкарцев под именем Схуртук, а у чеченцев под именем Орстхо (наблюдается внутрикорневая метатеза при переходе Орстхо в Æхсæрт-æг) [8, c. 76]. Однако, если для остальных народов Кавказа «главная нартовская фамилия», прямо отождествляемая ученым с аланами и Орстхой [8, cc. 35, 76, 82], представляла собой полумифических персонажей героического эпоса, то для чеченцев Орстхой являлись воинской кастой (позднее субэтносом с включенными в него тайпами), и поныне известной в составе чеченского народа [11, cc. 42, 113; 12, c. 244; 13, c. 193].
О расположении аланской столицы на территории современной ЧР и прямом отношении чеченцев к данному государству писало множество ученых, об этом мы подробно рассказали в предыдущей части исследования и не будем повторять приведенные сведения в статье. Отметим лишь, что М. Х. Багаев убедительно указал на формирование двух крупных чеченских обществ (горного и равнинного), включенных в состав Дзурдзукетии и Алании, соответственно, которые, по-видимому, и были главными ‘’площадками’’ развития описанных в данном материале событий.
Как было отмечено, 1191 г. относится к периоду феодальной раздробленности в бывшем Аланском государстве, сопровождавшейся кровопролитной междоусобицей и окончившейся покорением ослабленного союза кавказских племен [14, c. 246] монголо-татарами, захватившими столицу Алании в 1239 г. [15, c. 364-367; 16, c. 193-194; 17, c. 16]. Доктор исторических наук В. А. Кузнецов констатировал: «По-видимому, во второй половине XII века в Алании начался период феодальной раздробленности. Мы не можем установить начало этого глубинного общественного процесса, но в 80-х гг. XII века он уже чувствовался (выделено мной. – З. Т.). В поэтическом ‘’Диване’’ Хакани говорится о нападении в 1173 г. дербентских войск на Ширван. В составе дербентских войск были аланы, русы и хазары… здесь следует видеть сепаратное выступление одного из феодальных князей восточной Алании (выделено мной. – З. Т.), решившегося на самостоятельные действия». «В первой половине XIII века, — пишет тот же ученый, — феодальная раздробленность Алании стала уже настолько типичным явлением, что прямо или косвенно фиксировалась современниками. Наиболее ярко этот ‘’удельный период’’ описал побывавший в Алании доминиканский монах Юлиан.
Путешествие его относится к 1236 г. Как свидетельствует Юлиан, в Алании ‘’столько селений, сколько и вождей и ни один из них не имеет подчиненного отношения к другому. Там постоянно идет война вождя против вождя, села против села… человекоубийство у них не считается ни за что’’» (текст выделен мной. – З. Т.) [18, c. 33-34]. Как будет видно далее, подобная ситуация в точности соответствовала положению дел в Ичкерии.
Поскольку действия горцев против феодальной верхушки в Чечне и, в частности, в Ичкерии, возглавляются личностью, известной в чеченских преданиях под именем ‘’Турпал Нахчо’’, мы полагаем, что он мог являться стихийно избранным за выдающиеся качества руководителем Дзурдзукетии – области чеченцев-горцев. Лидером оккупировавшей и укрепившейся в Нохч-Мохке феодальной касты предания называют некоего нарт-орстхоевца Наураза или Наура. Вполне вероятно, что за этими персонами скрывались реальные исторические личности с другими, непопулярными именами. Вместе с тем, в данной статье, за неимением иных сведений, мы будем пользоваться именами Нахчо и Наураз.
Интересно мнение ученых об этнонимах ‘’дзурдзук’’ и ’’сасан’’. Так, Х. А. Хизриев убедительно доказывает, что кроме собирательного термина ‘’аланы’’, под которым подразумевались народы Центрального и Северо-Восточного Кавказа (включая чеченцев), в отношении другой части чеченцев употреблялся также и термин ‘’сасан’’. Более того, ученый справедливо отождествляет ‘’сасанов’’ восточных авторов с ‘’дзурдзуками’’ грузинских хроник [19, c. 364-370]. Это аргументированное мнение подкрепляется утверждением М. Х. Багаева о делении чеченцев на два крупных племенных союза, представленных как раз таки аланами-плоскостниками и дзурдзуками-горцами [20, c. 147-153]. Мы присоединяемся к высказанным позициям ученых, понимая под сасанами чеченцев-дзурдзуков, которые к началу монголо-татарского нашествия уже достигли успехов в антифеодальной борьбе (выдворение Наьрт-Орстхой из Нохч-Мохка и прилегающей равнины) и консолидировались во внушительную военную силу. Об этом свидетельствует сообщение Рашид-ад-Дина в ‘’Истории царевичей Дешт-и-Кипчака’’, т.е. предкавказской степи: «Кадан и Бури двинулись против народа сасанов и после троекратного сражения победили этот народ» (текст выделен мной. – З. Т.) [21, c. 38]. Следовательно, в XII-XIII вв. территория расселения чеченцев, не подчинявшихся номинально существовавшему аланскому государственному центру, известна под названием Дзурдзукия или Дзурдзукетия, а ее население именуется двойственно дзурдзуками и сасанами [17, c. 20; 22, c. 135-136].
III. Нарты и антифеодальная борьба горцев. История с переселением чеченцев в Нохч-Мохк и основанием с. Билта в 587 г.х. тесно связана с преданиями о борьбе чеченцев с притеснителями нарт-орстхоевцами. Как мы уже отметили, 587 г.х. является концом XII в. по христианскому летоисчислению (1191-1192 г.). Отметим, что В. Абаев «…’’завершающим этапом’’ в развитии нартовского эпоса» называет XIII-XIV века [8, cc. 33, 58; 14, c. 244], связывая это с нашествием монголов и последующим завершением феодальной раздробленности в оккупированной Алании и всем Северном Кавказе. Название ‘’нарт’’ В. Абаев выводит от монгольского корня ‘’нар’’ (солнце), указывая на легенду, в которой сообщается: «Когда-то у солнца были дети, богатыри Нарты». Кроме того, имя ‘’нарт’’ автор считает обобщающим и возникшим позднее, в период алано-монгольских контактов [8, c. 74-75].
Тот же корень ‘’нар’’ представлен и в арабских словах «نَارَ» [на:р] (светиться, сиять), «نوّر» [наууара] (зажигать, освещать), «نور» [ну:р] (луч света). Все приведенные слова лексически близки ‘’солнцу’’. Вместе с тем, по утверждению того же ученого, нарты – это не только ‘’потомки Солнца’’, но и ‘’потомки Волка’’. В. Абаев называет имя родоначальника нартов Уарх-аг (осет.), что переводится как Волк [14, c. 242-248; 23, c. 243]. Чеченцы же, по его мнению, в национальной песни-илли о Турпале Нахчо заменили позднее (под влиянием, видимо, Ислама) изначальное выражение «мы родились от волчицы», по-видимому, на «родились в ту ночь, когда щенилась волчица» [8, c. 17; 24, c. 313].
По убеждению В. Абаева, сказания о нартах представляют собой героический эпос о реальных исторических событиях и личностях феодальной Алании. Так, им проводятся параллели между нартом Сосланом (чеч. Сескан Солса) и аланским правителем Давидом Сосланом [8, cc. 35, 78, 84], отбрасывая все мифологизмы и фольклорные гиперболизмы, характерные для устного народного творчества. Таким образом, нарты в понимании ученого приобретают исторический и личностный характер. Упоминается В. Абаевым и нарт Урузмæн, отождествляемый с чеч. Оьрзми. Между тем, примечательно, что последний являлся исторически реальной личностью и основал одноименное поселение Оьрзми-Кхаьлла в Галанчоже [6, c. 51; 8, c. 76].
Продолжая указывать на объективность поиска историзмов в фольклоре, В. Абаев пишет: «В другом месте, на материале древнеиранской религии и мифологии, мы пытались показать, что не существует такой альтернативы: либо миф, либо история. То и другое, и миф и история, сосуществуют как в религиозных системах, так и в народном эпосе. Какими бы фантастическими не казались события и образы героического эпоса, внимательный анализ и сопоставление с историческими реалиями народной жизни позволяют распознать в них наряду с мифологическим вымыслом отражение конкретной исторической действительности…
Сочетание мифологического и исторического в эпосе – это не нечто случайное или эвентуальное. Оно закономерно и неизбежно. Оно является следствием того факта, что создатели эпоса – народные певцы и сказители – располагают, с одной стороны, известным инвентарем традиционных мифологических, фольклорных образов, сюжетных схем, мотивов; с другой стороны, они – дети своего века и своей национальной и социальной среды с ее конкретным историческим опытом, с ее конкретными событиями, конфликтами, бытовыми и психологическими реалиями. Эта действительность властно вторгается в мифы, и именно поэтому всякий народный эпос – это не только собрание мифов и сказок, но и ценный исторический источник» (текст выделен мной. – З. Т.) [8, c. 79, 80].
По нашему мнению, составной субэтноним Наьрт-Орстхо представлен двумя словами-основами: Наьрт и Орстхо. Кроме того, нам представляется, что термин Наьрт-Орстхой является экзонимом-эндонимом (т.е. нарицательным-собственным названием касты). Первая часть связана с общим на Кавказе названием эпических нартов. В свою очередь, вторая часть указывает на наименование чеченской военной касты, происходящее, по-видимому, от топонима Арстах [6, c. 13], в котором обнаруживается корень ‘’Арс’’ при отделении топоформантов -та и -х.
Интересно, что В. Абаев упоминает «…тотемический и близнечный миф в цикле Ахсара и Ахсартага» [8, c. 81]. Как уже было отмечено, нарт осетинского эпоса по имени Æхсæрт-æг [Эхсэртег] отождествляется В. Абаевым с чеченским военным предводителем ‘’Орстхо’’ и прямо называется им родоначальником «главной нартовской фамилии» [8, c. 76], а также напрямую связывается автором с аланами. При этом, в переходе осетинского Эхсерт- в чеченский Орстх- наблюдается внутрикорневая метатеза при сохранении единой основы. Это обстоятельство приводит к возникновению ряда вопросов.
Идентификация Ахсарт-ага (-аг – осет. постфикс) как Орстхо позволяет (по той же логике, путем идентичной метатезы в корне слова) обнаружить в Ахсаре имя Орсхо или Орсо – чеченский княжеский титул и название рода Сада-Орсо, обладавшего прежде значительными земельными владениями в горах и на равнине [6, c. 255].
В этой связи вызывают особый интерес свидетельства полевых материалов об участии субэтнарха элистанжхоевцев Орс-элы и князей из рода Орсо в борьбе сначала против монголо-татар, а затем на стороне оккупантов против чеченцев, продолжавших оказывать сопротивление кочевникам [6, c. 266; 25]. При этом, данные сведения перекликаются с исторической действительностью. Как пишет В. Абаев, сразу после начала экспансии чингизидов нарты и монголы налаживают контакты, кочевники помогают одним нартам в распрях против других по методологии, хорошо известной на примерах междоусобных распрей русских князей по наущению ханов Орды [8, c. 80-82]. Более того, о личности и племени Орс-эла пишет А. С. Сулейманов. В частности, он сообщает: «Предания говорят о том, что на юге Элистанжи жили Садой и Пешхой, которые были вытеснены более сильным племенем, имя которому было Орс-эла» (выделено мной. – З. Т.) [6, c. 265]. Тем самым, Орс-эла и его клан вытеснили с прежних мест обитания пешхоевцев и садоевцев. Обратим внимание на следующую деталь. В китайской хронике ‘’Юань-ши’’ сообщается ряд имен аланских владетелей, покорившихся монголо-татарам и составивших подконтрольную им ‘’администрацию’’ вассальной Алании. Ссылаясь на хронику, Х. Хизриев пишет: «Например, когда Менгу-хан взял город асского владетеля Арслана и последний выразил ему свою покорность, Менгу ‘’выдал Арслану грамоту на управление народом асу’’» (выделено мной. – З. Т.) [26, c. 37]. Другой ученый, В. Ю. Муртазалиев сообщает о владетеле Орс-эле, получившем ‘’ярлык’’ от Менгу-хана недалеко от современного с. Махкеты: «Передача ярлыка от Менгухана на правление Орса эле состоялась на земле садойн мохк, недалеко от современного Махкеты…» Орс-эла именуется В. Муртазалиевым родоначальником элистанжхоевцев [27, c. 185]. Отметим, что свои полевые сведения ученый почерпнул у Баги Исраиловой (1885 г.р.) и Шумисат Магомадовой (1920 г.р.). Наконец, окончательно идентифицировать «асского владетеля Арслана» нам позволяет тот же А. Сулейманов, у которого в черте с. Элистанжи обнаруживаются микротопонимы ‘’Маштакх’’ (большой лес, где проживали нарт-орстхоевцы) и ‘’Менга басса’’. Относительно последнего названия А. Сулейманов справедливо замечает: «Менгу – так звали сына Чингис-Хана» [6, c. 266]. Кроме того, название села Элистанжи обнаруживает основу Элистан, тождественную имени столицы монголов-ойратов – известных российских калмыков. Все это позволяет нам обнаружить во владетеле Арслане чеченского Орс-элу, еще раз убеждая нас в объективности отождествления нарт-орстхойцев с аланами-асами. Подчеркнем, что Менгу-хан участвовал в осаде и дальнейшем взятии Магаса зимой 1238-1239 гг. Весной 1240 г. Гуюк-хан, Менгу-хан, Кадан и Бури направляют войско под командованием Букдая в Дербент и ‘’область Авир’’. Следовательно, сам Менгу-хан оставался в Чечне, ожидая завершения действий Букдая. Лишь осенью 1240 года по приказу хана царевич Менгу возвращается в Орду [21, c. 37]. Это дает нам основание считать неслучайным концентрацию всех перечисленных фактов вокруг современного чеченского с. Элистанжи и полагать, что Арс-лан тождественен Орс-эле.
Очевидно, что имена Орс-тхо и Орсо имеют общий корень Орс. У крымских тавров было известно древнее божество солнца Орс [6, c. 255]. По свидетельству разных исследователей, Арес (греч.) или Арей (микен.) был божеством войны у скифов, сарматов, алан, греков и чеченцев [6, c. 709; 28, c. 140], что демонстрирует культовую преемственность или взаимные контакты перечисленных народов и союзов. Кроме того, слова орс / рос, rex в равной степени означали князь или предводитель [29, cc. 285, 308]. Геродот в своей ‘’Истории’’ утверждал, что скифы сооружали святилища лишь для Ареса, ‘’кумиром’’ которого был железный меч, водружавшийся на искусственном возвышении из хвороста как жертвенный алтарь [30, c. 201-202]. При этом, в чеченском языке слово арц означает лесистая гора (на горе оборонялись от недруга); другое слово орц означает помощь, тревога, подмога; а слово арс, урс переводится как секира, нож, царапина [31; 32, cc. 42, 43, 433].
Как было ранее отмечено, Орстхой являлись военной кастой чеченцев. По этому поводу И. М. Саидов отмечал: «Третьей по величине стала военная каста. В ней объединились все названные выше военные категории. Наиболее многочисленными, организованными и важными для обороны страны были арстхой – арштхой, включавшие в себя также аккинцев и части из других чеченских тайпов. Зa охрану пастухов на зимних пастбищах они получали плату – за сто овец одну. Они успешно занимались земледелием, скотоводством. Каждый из них обязан был иметь хорошего коня, в совершенстве владеть оружием и быть готовым немедленно выступить против внезапного вторжения иноземцев, проходили у них спартанское воспитание. Они освобождались от взносов в пользу Мехк-Кхела и жрецов. Их, в какой-то мере можно сравнить с военной кастой индийцев, с римскими всадниками и с поздними казаками. Последние позаимствовали у них одежду и, частично, вооружение. В военную касту арстхой исторически выделяли из ‘’пахарей’’ и ‘’скотоводов’’ рослых и сильных людей – ‘’гила-нах’’». Таким образом, Орстхой не являлись генетически монолитным образованием. Подобно В. Абаеву, отождествляя нартов и Орстхой, И. Саидов писал, что некоторые нарт-орстхоевцы «были ичкеринского происхождения» [9, c. 57-58].
По утверждению Ф. Х. Гутнова к началу Х в. военная аристократия алан «захватила ведущие позиции в аланском раннеклассовом обществе. Из ее высшего слоя – ‘’багатаров’’ – происходил царский род алан Ахсартаговых» [15, c. 367]. Ахсартаговы, как мы выяснили выше, были и по-прежнему отождествляются с нарт-орстхоевцами, т.е. кастой Орстхой. Эта же фамилия представляла собой «царский род алан». Из преданий о борьбе чеченцев с правобережными (рр. Аксай и Ямансу) нарт-орстхоевцами известно имя царя нартов Наураза, которому мы уделим особое внимание чуть позже. Главное же заключается в том, что генеральное сражение Науразу на высоте Боьхна Берд близ нынешнего Ножай-Юрта дали чеченцы, предводительствуемые Турпалом Нахчо, о чем сообщают полевые материалы [33]. Отметим также, что чеченское название р. Аксай – Яьсси, фонетически близко другому названию алан – ясы.
Данные археологии (статистические выводы по отдельным раскопкам) указывают на то, что в промежутке с X в. ко второй половине XII в. (к 1150 г., т.е. за 41 год до основания с. Билта) средний слой Алании, составлявший 69,8%, снизился до 26,5%, беднота выросла с 20% до 47%, а знать (в т.ч. военная аристократия) увеличилась с 6,8% до 23%, т.е. почти в четыре раза! «Резкое увеличение числа обедневших общинников / более половины населения / и ‘’зависимых’’ со второй половины XI в., — пишет Ф. Х. Гутнов, — свидетельствует о росте частнособственнической эксплуатации. Это является свидетельством распространения вотчин, в которых развились формы зависимости и эксплуатации между отдельными представителями знати и крестьянскими домохозяйствами. С того же времени в истории Алании начинается период децентрализации. Совпадение это не случайно. Распад единого государства и возникновение самостоятельных княжеств связано с возросшей политической и экономической активностью князей».
Столь агрессивный рост землевладельческой элиты мог производиться лишь за счет конфискации земель и имущества т.н. среднего класса. Ф. Гутнов утверждал, что богатство (в т.ч. земельные угодья) военной аристократии, под которой мы понимаем нарт-орстхоевцев (они же Ахсартаговы или Орстхой) «увеличивались за счет наступления на позиции старой родо-племенной знати» [15, cc. 365, 368]. Возможно, речь шла об общинных варовых землях (вары, гары – кровнородственная социальная ячейка, предшествующая тайпу) под управлением родовых предводителей, защищавших интересы своей фамилии. Деятельность военной аристократии подразумевала атмосферу насилия и угнетения в народе. Именно такую атмосферу мы видим в рассказах о нарт-орстхоевцах в чеченском фольклоре. Вот лишь некоторые предложения из различных преданий: 1) «До нашествия нарт-орстхойцев на Ичкерию страна благоденствовала…»; 2) «Жила в Ичкерии сирая вдова, лишившаяся двух сыновей, которых убили нарт-орстхойцы»; 3) «Между людьми и нартами возникали раздоры и войны»; 4) «…нарты издевались над местными людьми…»; 5) «Люди, над которыми нарты раньше издевались и насильничали…»; 6) «Жителей близлежащих сел нарт-орстхойцы угнетали и держали в страхе. Понравившихся девушек и женщин они силой уводили»; 7) «Люди не могли противостоять им, жили в нужде и горе»; 8) «Они притесняли народы гор; ни один человек не мог оказать им сопротивление… Нарт-орстхойцам на день и ночь не хватало двух быков; село страдало от этого: скота становилось все меньше и меньше» и т.д. [24, cc. 283, 290, 295, 296, 301]. Примеров множество.
Ф. Гутнов считает, что «феодалы – это, прежде всего, конные профессиональные воины, дружинники…» [15, c. 364]. Арабский автор X в. Масуди писал о 30,000 всадниках, выставляемых аланами [34, c. 53-54]. По свидетельству армянского писателя Смбата Спаратета в XII в. (при абхазском царе Давиде) аланы выставили лишь 18,000 воинов [35, c. 399]. Сокращение численности войск можно считать следствием усиления феодальной раздробленности государства. Вместе с тем, надо полагать, озвученное число указывало и на силу, которая довлела над населением Алании, и была известна как нарты или нарт-орстхоевцы.
Велика вероятность и того, что помимо усиления феодализма нарастало и религиозное противоречие в обществе. «Из конкретных событий аланской истории, — сообщает В. Абаев, — в эпосе ярко и драматично отразилась борьба между язычеством и христианством… Капитуляция Батраза перед св. Софией (Софиайы зæппадз) – это капитуляция языческой Алании перед византийским христианством» [8, c. 82]. О христианском центре в Нашхе и Керстан Аьккха, а также об исповедании частью чеченцев зороастризма-маздеизма (‘’магос цIеран дин’’) в XV в. свидетельствовал Аздин Вазар. О приверженцах ‘’религии магов’’ на Кавказе писал и Масуди в X в. [34, c. 54; 36, л. 1]
С долей осторожности можно предположить, что усиление христианства и упразднение зороастризма-маздеизма в чеченском обществе, вероятно, и привело к утере первой части ‘’наьрт’’ в названии чеченской воинской касты Орстхой. Следует также отметить, что нынешняя репродукция ‘’Орстхой’’ (в своем большинстве) является не генетической, а профессиональной репродукцией в соответствии с функциональными обязанностями, изначально возлагавшимися на касту. Так, к примеру, по свидетельству некоторых источников, Мержой, территориально близкие к арштхоевскому обществу, имеют единое с билтоевцами происхождение [37]. Косвенно на это также указывают названия мержоевских н. п.: Дак-бух, Далг-бух, Чуркх-бух (при билтоевских гарах Зок-бух, Ита-бух, Йа-бух) [6, c. 13]. При этом, подобная терминология есть и у некоторых других обществ. К примеру, у тайпа Iаларой. Однако, утверждение С.-М. Хасиева о том, что алароевский гар Уьта-бухой «происходит от соседнего тайпа» [28, c. 58], указывает на упомянутый гар Ита-бух, поскольку соседями алароевцев являются билтоевцы.
Не исключено и другое толкование слова ‘’наьрт’’, в соответствии с которым приставка ‘’наьрт’’ могла буквально означать ‘’солнечный’’, ‘’светлый’’, ‘’сиятельство’’, т.е. состоящий в господствующей военной аристократии. Тем более, что главную роль в защите государства играла именно знаменитая аланская конница.
Наконец, подытоживая данный раздел, вспомним, что в приведенной выше цитате С. Саидова [9, c. 57] Орстхой были описаны как военная каста, собиравшаяся из самых сильных и рослых людей, которые, по-видимому, были состоятельными людьми, поскольку иначе не смогли бы иметь лучшее оружие и боевого коня. Название Орстхо, по всей вероятности, означало ‘’сечевой’’, т.е. военный, от слова орс / арс (царапина, сечь, рассекать). Можно предположить, что изначальное орс / арс со значением ‘’меч’’ или ‘’секатор’’, уже затем, будучи вечным спутником войны, стало атрибутом божества войны, названного его именем – Орс, Арс, Арес. Невольно возникает ассоциация с казаками Украины (параллель с казаками провел и С. Саидов), профессиональными воинами, именовавшимися сечевыми, а их вольница – Сечью (запорожской). «Так и Запорожское войско, — пишет И. Ф. Шопен, — в административном отношении, разделялось на полки, представлявшие собой волость под управлением полковников» [29, c. 294]. Тем более, что орстхоевцы подобно казакам (как многие другие воины) вплоть до покорения всей Чечни в 1861 году носили одну из разновидностей чуба – известный атрибут военной касты [39, c. 288] .
IV. Завоевание Нохч-Мохка. В преданиях ясно указывается на земельный голод, подвигший население к борьбе с феодалами. Так, в одном из них сообщается: «Чеченцы жили в горах. Когда им не стало хватать своего края, они попросили земли у предводителя нарт-орстхойцев Наура (он же Наураз. – З. Т.), проживавшего в Ножай-Юрте. Нарт-орстхойцы, считая себя сильными людьми, не откликнулись на эту просьбу. Тогда чеченцы послали им сообщение о том, что если те добровольно не отдадут свои земли, то они придут к ним с войной» [24, c. 285]. На восьмой день, не дождавшись утвердительного ответа, люди «с длинными остроконечными пиками в руках» вышли на войну.
По свидетельству полевых источников до переселения в бильтинскую котловину (в рамках борьбы с нарт-орстхоевцами) предки билтоевцев проживали в районе нынешнего горного с. Курчалой, в местности, известной теперь под тремя названиями: Наьрташ баьхна меттиг, ТIелипан гIала и ПопитIе [6, c. 302]. Последнее название мы считаем позднейшим, поскольку оно связано с разновидностью породы дерева (чеч. поп – чинара; бук), тогда как древняя Ичкерия представляется в фольклоре безлесной областью [40, c. 90]. Второе название связано с именем ТIелипа – одного из сыновей Кушула. Кушул первым вышел из нашхинской котловины. Вероятнее всего, название ‘’ТIелипан гIала’’, предшествовавшее микротопониму ‘’ПопитIе’’, образовалось после взросления сына Кушула и основания им крепости (либо заселения покинутой башни) на вершине, бывшей тогда известной под именем ‘’Наьрташ баьхна меттиг’’. Данное название свидетельствует в пользу версии об отвоевании территории у нартов, возможно, с участием упомянутого Кушула – предка курчалоевцев. По родословной тайпа Курчалой можно определить ориентировочное время его активности. Рассмотрим ее:
1) Кушул, 2) Курчалхан, ТIелип [41], 3) Хьанбилхан, 4) ЧIабалхан, 5) Чайхан,
6) Чергисхан, 7) Бегал, 8) Оку, 9) Товла, 10) Майла (Маиг), 11) Товболат, 12) Темболат, 13) Тимирболат, 14) Берса-шейх (1561 г.), 15) ТIурло, 16) Iаббас, 17) Мохьмад, 18) Iела и др. [6, c. 302].
По данным А. Сулейманова Берс-шейх родился в 1561 году (для отсчета берется дата 1581 г., когда Берса был 20-летним молодым человеком). Отсчитав вверх по хронологическому порядку 13 поколений из расчета 25-30 лет на одно поколение (традиционный счет в генеалогии) мы получаем ориентировочный период активной жизнедеятельности Кушула – 1191-1256 гг. Данный период соответствует времени антифеодальной борьбы чеченцев против ‘’нартов’’, а также включает в себя год основания с. Билта (1191 г.). Подчеркнем, что фамильные предания тайпов Мержой, Курчалой и Билтой указывают на взаимное родство и разделение тайпов в нынешнем Курчалое: ‘’Мержо’’ уходит на запад [42] , ‘’Билто’’ – на восток, а ‘’Курчало’’ остается на освоенной территории.
В другом сообщении приводятся следующие данные: «Ножин-Юьртана гонах бехаш Iаш наьрт-эрстхой болчу заманчохь, лаьттан паргIато лоьхуш, Нашха-Юьртара нохчий баьхкина боху Ножин-Юьртана лаккха, Сесанан районерчу ЦIонтара. Цигахь нохчаша бартбина хилла шайна баха наьрт-эрстхошкара мохк баккха» [5, c. 40]. Упомянутое в тексте с. Нашха-Юрт – это известное под другим именем (уже не существующее) с. ТIур-Кхаьлла близ с. ВIовга Галанчожского района ЧР [6, c. 47]. В XIX в. исследователями были зафиксированы свидетельства стариков о происхождении и исходе Турпала Нахчо из ТIур-Кхаьлла или Нашха (не путать с областью Нашха) [7, c. 32-33]. Что же касается горного Курчалоя, то он расположен в 2,5 км к западу от Цонтароя (т. е. в более отдаленном положении от правобережных [рр. Аксай, Яман-Cу] позиций нарт-орстхоевцев), из чего можно заключить, что ЦIоьнтара было не только временным социально-политическим центром антифеодального движения (сборы Народного Собрания или Мехк-Кхеташо проходили на горе Кхеташон Корт) [6, c. 306], но и пограничной заставой и форпостом чеченцев.
«Нарт-орстхойцы, — сообщает другое предание, — жили по лощинам близ реки Ясса. И сейчас рассказывают люди о дорогах, по которым якобы они ходили, местах, где они будто бы жили» [24, c. 298]. По свидетельству уроженцев с. Ножай-Юрт, еще в советские годы местные жители разбирали остатки крепости нартского царя Наураза и каменной дороги, ведшей к ней вдоль хребта; камень использовался населением как стройматериал или продавался на биржах [43]. Это может служить свидетельством существования здесь сети дорог и развитой инфраструктуры. Сообщается также о башнях нартов вдоль р. Яьсси [24, c. 298]. Самым вероятным ответом на вопрос, почему не сохранились развалины нартских сооружений, может служить пример с крепостью Боьхна берд в Ножай-Юрте. То есть речь идет об абсолютно халатном и небережливом отношении населения к историческим памятникам, в которых до недавних пор местные жители видели лишь потребный стройматериал.
Полевые данные повествуют о боевых действиях, в ходе которых была захвачена нартская столица, располагавшаяся в местности, ныне известной под тройственным названием: Боьхна берд (досл.: разрушенный хребет или архаичн.: разрушенная крепость), ГIалин коьрта (досл.: к зáмковой высоте) и Йоьхна гIала (досл.: разрушенный замок). Крепость возвышалась на хребте «Къун чартийн дукъ» или «Дукъ» буквально в 0,5-1 км к северу от с. Ножай-Юрт. Данное сооружение являлось главным оборонительным укреплением и столицей нартов, предводительствуемых царем Науразом [4; 5, c. 39-40].
Легендарный чеченский герой и народный предводитель Турпал Нахчо, как повествуют полевые данные, получил поддержку ста (по другой версии трех-четырехсот) всадников, которые под руководством Нахчо продолжили боевые действия против нартов по направлению Цонтарой – Ножай-Юрт. Перед решающим сражением воины, передается в фамильном предании, обратились за советом к Собранию в Цонтарое в связи со значительным численным перевесом нарт-орстхоевцев. Им было рекомендовано применить психологическую атаку. Последним местом сражения оказалась непреступная крепость на вершине Боьхначу берде или ГIалин коьрта, взятая хитростью, по совету старейшин: чеченцы во мраке ночи зажгли каждый не менее 10 факелов и, двигаясь со всех сторон, сопровождали движение громогласными криками, доносившимися отовсюду. Наураз, шокированный обманной многочисленностью наступающих сил, поспешно собрал казну и сбежал на равнину со своим войском [33]. Топонимия указывает на первоначальное место бегства Наураза – лощина ‘’Невраз чоь’’ на границе сс. Нойберы и Кошкельды [6, c. 544].
В записи ‘’Башня Наураза’’ (зафикс. в 1959 г.) из фольклорного сборника сообщается: «Близ дороги, ведущей в Ножай-Юрт, проходит хребет, который называется «Разрушенный хребет» («Боьхна-берд»). На его гребне, говорят, стояла башня царя, предводителя нарт-орстхойцев – Наураза. На хребте видны какие-то насыпи – будто бы там стояла большая башня. Земля там местами обгоревшая, имеются большие комья, будто бы там были какие-то строения». Следы обгоревшей земли могут свидетельствовать о сожжении крепости нападавшими. Далее в тексте повествуется о том, как Наураз, покидая свою башню, спешно собрал казну и частично спрятал ее в ближайшей округе, надеясь «при удобном случае вернуться и забрать ее оттуда. Однако, — сообщается в предании, — Наураз и его воины, разгромленные и разогнанные чеченцами, никогда больше не возвратились».
Из слов «до нашествия нарт-орстхойцев на Ичкерию страна благоденствовала; хлеба, молока и масла было в изобилии…» [24, cc. 299, 301] следует, что Нохч-Мохк был и ранее заселен ичкеринцами и земля эта перешла под контроль Наьрт-Орстхой в результате феодальной экспансии. Эти сведения подтверждаются и материалами археологических изысканий [1]. Поскольку приведенные слова вкладываются в уста пожилой старушки, занимавшейся приготовлением для нартов похлебки из ребрышка ‘’сушеной баранины’’, высушенной еще в донартовский период Ичкерии, можно гипотетически допустить, что экспансия в регионе длилась не более полувека (1-2 поколения). Речь старушки хорошо описывает последствия нашествия, приведшего к социальной и гуманитарной катастрофе: «С появлением нарт-орстхойцев все изменилось, видно, Бог наказал нас за грехи наши вашим нашествием. Урожаи прошли, коровы не дают молока, благодать, как река в море, утекла из Ичкерии. Глядя на детей наших, мы выплакали глаза и теперь ускоряем печальные дни нашей жизни. Нарт-орстхойцы убивают мужчин, а дочерей уводят к себе для бесчестья. Да будут прокляты нечестивые нарт-орстхойцы со своим потомством; уж лучше бы Бог послал на нас моровую язву и истребил бы всех!» [24, c. 301-302].
Уместность упоминания Турпала Нахчо в сообщениях, касающихся 2-й пол. XII – нач. XIII в., доказывается также генеалогическими сведениями и фамильными хрониками. Так, в 1974 году 69-летний Ахриев Г.Э. утверждал, что ровно 860 лет назад, т.е. в 1-й половине XII в. жил некий Га, которого он называл отцом Нахчо [24, cc. 315, 500]. Следовательно, Нахчо вновь обнаруживается в XII в. Кроме того на XII в. как столетие формирования части нохчмохкхоевских тайпов указывает и И. Попов в статье ‘’Ичкерия’’. Исследователь сообщает:
«Цонтари – выходцы из аула Нашахэ. Первый из них, имя которого было Сунтар, основал Цонтароевский аул лет 700 тому назад. Цонтари расположен при притоке р. Аксая, на горе, по соседству с которой, на юге, находится гора Кеттеш-Корт. Гора эта, по преданию, ичкеринцев, служила сборным пунктом людей от всех обществ, для установления адата – обычая, вызванного стремлением первых здешних обитателей к социальной жизни» [44, c. 225]. Статья была завершена автором в 1869 году. Следовательно, жизнь Сунтара – основателя тайпа, грубо говоря, может датироваться 1169 годом. То есть речь идет все о той же 2-й половине XII века. Надо полагать, источники И. Попова в XIX веке обладали не только более свежей и традиционно крепкой для чеченцев исторической памятью, но и могли иметь хроники (тептары), по которым легко отслеживались родословные.
Таким образом, генеалогические и полевые данные указывают на вероятность возникновения (первого зафиксированного основания) с. Билта (по нашему мнению, название было более архаичное – Биэлиэ ) в 1191 г. в ходе антифеодальной освободительной борьбы чеченцев во главе с Турпалом Нахчо в XII-XIII вв. При этом, надо полагать, занятие Ичкерии носило характер репатриации после временной оккупации территории феодальной верхушкой и военной элитой Алании.
Учитывая все перечисленные сведения в их совокупности и соизмеряя их с сообщениями о выходе группы людей из с. Нашха (ТIур-Кхаьлла) во главе с Турпалом Нахчо, сборе чеченцев в районе с. ЦIоьнтара, прежнем проживании предков билтоевцев близ с. Курчалой, многочисленной топонимике к западу от Цонтароя, связанной с нартами и пр., можно обнаружить содержательную целостность и логическую цепь множества разрозненных сообщений, указывающих на следующую последовательность описываемых в них событий: 1) В ходе феодальной экспансии в 1-й пол. XII в. Ичкерия была занята воинской кастой Алании ‘’Наьрт-Орстхой’’. Местное население частично подчинилось новым порядкам, частично покинуло область, переместившись в Нашху; 2) Легендарный предводитель чеченцев Турпал Нахчо – по-видимому, правитель Дзурдзукии, возглавил антифеодальное движение чеченцев; 3) Восставшие двигались от Нашха к левобережью р. Яьсси, освобождая территории от феодалов; 4) Село Цонтарой служило пограничной заставой, а позднее – форпостом чеченцев. Нарт-орстхоевский царь (‘’паччахь’’) Наураз сохранял за собой контроль над правобережьем рр. Яьсси и БургIалт, оставаясь в своей резиденции близ нынешнего с. Ножай-Юрт; 5) Народное Собрание в Цонтарое приняло решение продвигаться вглубь Нохч-Мохка. Приблизительно 100-400 всадников участвовало в форсировании р. Яьсси во главе с Нахчо; 6) Чеченцы, воспользовавшись психологической атакой, сумели захватить главную крепость царя нартов Наураза, вынудив его уйти на равнину. Тем самым, были созданы условия для дальнейшего масштабного продвижения всех горцев на восток и на равнину, в том числе на плоскость, примыкающую к Ичкерии.
V. Основание Билта. Изгнание нартов за Терек. Поскольку основание Билта было прямым следствием освобождения Нохч-Мохка и уничтожения резиденции Наураза, мы считаем уместным предположение о тождественности времени освобождения области и восстановления здесь бильтинского мохка и датировке этих событий тем же 587 годом хиджры (т.е. 1191 г.).
Исходя из сведений местных полевых источников, можно утверждать о расположении в ближайшей округе Ножай-Юрта трех главных феодальных вотчин, не считая собственно нарт-орстхоевской резиденции Йоьхна-гIала или, вернее сказать, бывшей Наураз-гIала: это вотчины царя-нарта Наураза (Боьхна берд), а также нартов ГIеры (ГIера-гоьза-дукъ) и ГIелы (ГIела-чурт) [6, cc. 341, 382]. Примечательно, что местоположение перечисленных вотчин представляет собой сердце современного Ножай-Юртовского района. Так, близ резиденции Наураза расположено собственно с. Ножай-Юрт, близ горы ГIеры – бывшее с. Виса-Ирзе, близ земли ГIелы – с. МехкаштIехьа.
Выдворением нартов с территории современного Ножай-Юртовского района ЧР борьба с феодалами не закончилась. В пользу этого свидетельствуют сообщения о преследовании чеченцами нарт-орстхоевцев до самого Терека. Полевые источники и топонимические данные указывают на проживание изгнанных с гор нартов в укрепленной местности Гермачиг близ с. Энгель-Юрт. Следы укрепления и земляного вала вокруг Гермачига сохранились до сих пор. Место это расположено между сс. Энгель-Юрт и Нижний Герзель на расстоянии полутора километров от первого села. Бежавшие из Ножай-Юрта Наьрт-Орстхой ушли на курган Яшарте между Энгель-Юртом и Азамат-Юртом. При возникновении угрозы нападения нарты отошли в крепость Гермачиг в 9 км на юго-восток от Яшарте. Имеются описания оборонительных мероприятий нартов: «Вынимая землю изнутри, они сделали ров и вал, чтобы люди не добрались до них. После этого тайком от людей нарты прорыли под землей канаву и провели издалека воду, чтобы не выходить из крепости. Запасшись зерном и скотом, они заперлись в укреплении». Отметим, однако, что водопровод должен был уже существовать и служить главной причиной, по которой нарты приняли решение укрыться именно в крепости Гермчиг, снабжаемой водой через подземные керамические трубы.
Осаждающие нартов чеченцы вновь прибегли к хитрости, чтобы обнаружить тайный водопровод. Трое суток ополченцы кормили жеребца, удерживая его от питья воды: измученное жаждой и выпущенное в поле животное очень скоро обнаружило место, где нарты проложили гончарные водопроводные трубы. Этим местом оказалось предгорье нынешнего с. Кошкельды [24, cc. 295-296]. Через некоторое время после разрушения водопровода в крепости начался голод, который, очевидно, заставил нарт-орстхоевцев покинуть крепость Гермачиг и бежать далее за Терек. Противник был вынужден оставить много золота и серебра, спасаясь бегством. Кроме того, в Гермачиге обнаружились и детские колыбельки, что указывает на бегство целых семей, а не только воинов [5, c. 41] .
Преследование нарт-орстхоевцев было стремительным и жестоким. Как повествуется в преданиях, «чеченцы были твердо намерены истребить сколько возможно нартов, чтобы не дать умножиться на земле проклятому семени угнетателей («боьха хIу ца дебийта»). Столь велика была в людях ненависть к ним» [45]. В чеченоязычном сообщении также говорится: «…Наураз а, цуьнан эскар а дедда Теркал дехьадаьлла боху, тIамца дуьхьало ян а ца даьхьна» [5, c. 40].
Многочисленные предания о проживании нарта Наура на территории современного Надтеречного района ЧР указывают на то, что Наураз, бежав за Терек, все же сумел сохранить за собой авторитет предводителя и восстановить силы, основав в 90 км к западу от Яшарте с. Невре. То, что терский нарт Наур и ножайюртовский Наураз тождественны, подтверждает содержание ‘’Сказания о девушке-нарте’’, в котором Наур, как и Наураз, изгоняется из Ножай-Юрта и бежит за Терек, где поблизости (с. Толстой-Юрт) проживала его супруга. В с. Невре (Лакха) нарты воздвигли башню и прорыли пещеру. Брат Наура Гожак проживал на территории современного с. Ломаз-Юрт (с. Братское) [24, cc. 285, 292]. Наур состоял в дружбе с кабардинским князем [24, c. 292; 46, c. 43]. Одна жена Наура, сообщают предания, жила в горах (Терский хребет) близ Ломаз-Юрта, ее звали Белашай. Вторая жена Сатиха проживала на земле упомянутого с. Толстой-Юрт [46, c. 43]. Сам Наур обосновался в пещере Лакха-Невре [24, c. 293].
В предыдущей части работы мы упомянули данные, приведенные В. Б. Виноградовым о следах системы фортификационных сооружений в районе сс. Сурхахи и Али-Юрта, сохранявшейся вплоть до XIII века. По предположению ученого, чеченское название села ‘’Сурхот’’ (чеч. к войску) могло быть связано с сообщениями арабских авторов о некоем ‘’царстве Сур’’ на Северном Кавказе. В. Виноградов отмечает: «…Войны с внешними врагами, внутренние феодальные распри ослабляли население Северного Кавказа. Это стало одной из причин победы монголо-татар в XIII веке. Тогда-то и прекратили свою жизнь многие поселения и городища плоскости, в их числе – городища сурхахинского гнезда». Вполне вероятно, что бегство Наураза на запад было связано с расположением здесь главных опорных форпостов нарт-орстхоевцев. Замечательна и обозримая преемственность упомянутой области между нарт-орстхоевцами XII-XIII вв. и нынешней репродукцией касты. Возможно, речь идет о традиционной либо стратегической преемственности. Хотя, последнее более вероятно, поскольку ученый указывал на географическую обусловленность расположения здесь оборонительного ‘’куста’’. Кроме того, В. Виноградов отметил появление кабардинцев после разрушения местных сооружений, что также обнаруживает параллели с фольклорными сведениями о друге-кабардинце Наураза [3, c. 32].
По иронии судьбы, Наураз и его дружина (вероятно, часть воинства, сохранившая верность своему предводителю), сумевшие спастись от возмездия народа, столкнулись с другой напастью – монголо-татарским нашествием. Х. Хизриев сообщает: «Монгольские захватчики во время нашествия и в период своего господства застали на Северном Кавказе феодальную раздробленность, междоусобицу, этническую пестроту, приводившие к разобщенности, и воспользовались этими обстоятельствами в своих интересах» (текст выделен мной. – З. Т.) [26, c. 33]. Ф. Х. Гутнов пишет: «…татаро-монгольское нашествие стало роковым ударом не только для Алании, но и для аланских аристократов» [15, c. 364]. Надо полагать, первые столкновения с кочевниками (до установления взаимных контактов) привели к масштабному сокращению численности нарт-орстхоевцев как военно-аристократической касты Алании. «Нарт-орстхойцы постепенно вымерли, — сообщается в чеченском предании. — Говорят, что их уничтожили низкорослые люди (выделено мной. – З. Т.). Осталась от них только одна девушка» [24, c. 285].
Вместе с тем, если историческое содержание повествований о Науразе объективно, Наур сумел войти в контакт с монголами, сохраняя при этом контроль над частью правобережья Терека. О совместных действиях монголо-татар и нартов пишет В. Виноградов [3, c. 100], а также и В. Абаев, повествуя об интригах и распрях, провоцируемых кочевниками внутри военной аристократии Алании по примеру стравливания русских князей [8, c. 80-82]. Тот же Х. Хизриев ясно описывает нравы феодальной элиты, в том числе, аланской: «Если трудовые массы, как свидетельствуют изложенные факты, вели борьбу с захватчиками, то верхи, как правило, находили общий язык с монголо-татарами, получали ханские ярлыки и, став вассалами Золотой Орды, собирали дань со своих соплеменников, деля ее с завоевателями» (текст выделен мной. – З. Т.) [19, c. 361]. В. А. Кузнецов также сообщает: «Политический распад некогда сильного государственного объединения привел к тому, что центральная власть в стране стала фикцией, ослабли и без того непрочные экономические связи между различными частями Алании. Страна была раздираема феодальными междоусобицами, помноженными на пережитки патриархально-родовых отношений. Все это довольно близко напоминает нам политическое состояние государств Закавказья и Руси накануне татаро-монгольского нашествия. Нет никаких сомнений в том, что указанные обстоятельства, обусловленные далеко зашедшей феодализацией аланского общества, облегчили татаро-монголам завоевание Алании» (текст выделен мной. – З. Т.) [18, c. 34].
Но, несмотря на дипломатичность и изворотливость Наураза, демонстрируемые в многочисленных рассказах, предание приписывает ему смерть не на поле брани или от старости, а от руки золотоордынского беклярбека Ногая, по убеждению которого Наураз нанес ему оскорбление, положив глаз на супругу монгола. Прежде чем столкнуться в одиночном поединке с Науразом, темник Ногай обратился к нему со словами: «Послушай, Наур, правым берегом Терека владеешь ты, левым – я. Кони наши пьют общую воду Терека, следовательно, и мы сродни между собой. Эхо теречных гор повторяет твое имя, ветер ногайских степей далеко несет звук моего имени» [24, c. 294]. Затем Ногайский мурза поверг Наура в поединке.
Имеющиеся сведения позволяют предполагать о тождественности Ногай-Мирзы из преданий и золотоордынского темника Ногая. Так, земли Ногая помещаются в бескрайних степях за Тереком: «Теркал дехьа, цхьана пана махкахь вехаш-Iаш хилла доьналлица а, майраллица а гIараваьлластаг НогIин-Мирза. Цу махкахь цуьнга кхочуш кхин стаг ца хилла нуьцкъана». [46, cc. 44, 46] В песне-илли ‘’Iаьржа НогIин илли’’ описывается совместный поход сына Ногая и 60 чеченских всадников против владетеля ‘’Эла Саьхьара’’ (чеч. Князь Хитрец); сам ‘’Iаьржа НогIи’’ (чеч. Черный Ногай) в песне-илли живет в большом городе (‘’Йоккхачу ва шахьара’’); его табуны пасутся вдоль Терека: «Терка туолгIешкахь ежаш йолу, Хьан цIоькъа рема…» [46, c. 134-137] и т.д. «В отличие от Чингис-Хана, — пишет И. А. Дахкильгов, — монгольский военачальник Ногай и его орда непосредственно сталкивались с народами Северного Кавказа. Праправнук Чингис-Хана Ногай имел большое влияние в Золотой Орде, был жестоким и коварным временщиком. Одно из жесточайших междоусобных сражений монголов произошло в 1261-1262 г. на реке Терек. Когда сложили убитых в этом сражении, то из тел образовалось три больших холма, которые были видны на расстоянии двух дней пути. По историческим сведениям, эти холмы были сложены именно по приказу Ногая.
Естественно, что за давностью столетий Ногай из исторических преданий перешел в разряд сказочных врагов героя волшебной сказки. Представленный в них враг вайнахами называется ‘’Iаьржа НегIе’’…» Приведя несколько примеров, указывающих на личностный (неперсонифицированный) характер имени НогIи, а также другие сведения, удостоверяющие читателя в объективности выводов исследователя, И. Дахкильгов заключает: «…мы особо отмечаем единство исторического сведения о воздвижении Ногаем трех холмов из тел убитых им людей и фольклорного сведения о том же… Этот факт и общая фольклорная трактовка Ногая дают нам основание к попытке сближения исторической личности (Ногая) с одноименным героем фольклора» (текст выделен мной. – З. Т.) [47, cc. 41, 42].
Подробный разбор допустимости упоминания в чеченских преданиях золотоордынского беклярбека Ногая и описания его контактов с Науром были необходимы для дополнительного указания на содержательную целостность и логическую последовательность цепочки сообщений, повествующих как о покорении чеченцами нарт-орстхоевской столицы в Нохч-Мохке, так и об отношениях вышеназванных героев. Рассматривая хронологические рамки всех перечисленных нами событий и жизни личностей, мы получаем отрезок со второй половины XII в. до сер. XIII в. Это еще раз убеждает нас в объективности датировки основания (восстановления) с. Билта 1191 годом.
Вместе с тем, свидетельства о завоевании или ‘’нашествии’’ нарт-орстхоевцев на Ичкерию и утверждения фольклорных персонажей об уходе благодати, некогда царившей в Нохч-Мохке, заставляют нас полагать о вытеснении населения, и ранее проживавшего в верховьях рр. Яьсси (Аксай), БургIалт (Яман-Су), ИвгIий (Ярык-Су) и ГIурий (Акташ). Таким образом, есть все основания считать, что история завоевания чеченцами Нохч-Мохка и, в частности, земель от Цонтароя до столицы нартов ‘’Наураз-гIала’’ вписывается в общую картину периода феодальной раздробленности Алании и последующей антифеодальной борьбы чеченцев, полное завершение которой предотвратило нашествие монголо-татар.
Также в контексте данного анализа можно рассматривать сообщение А. М. Магомадова о существовавшем прежде запрете чеченского Мехк-Кхела (Суда Страны) на избрание Мехк-Да (правителя) из числа Орстхой (понимая под Орстхой военную касту, а не субэтноним). По словам источника, подобное табу было введено «во избежание военного переворота и установления диктатуры в чеченском обществе» [31]. Вполне вероятно, что подобный запрет явился итогом многовекового опыта, а также следствием борьбы народа против феодализма нартов.
VI. Религиозный аспект противостояния. Существует вероятность, что одной из причин социального противостояния в Алании послужил также и конфессиональный аспект. В 1188-1207 гг. Давид Сослан, отождествляемый В. Абаевым с нартом Сосланом [8, cc. 35, 78, 84], известным в чеченском нартском эпосе как Сескан Солса (Солса сын Сеска) из тайпа Маьлхий [24, c. 235-236], состоял в браке с царицей Тамарой. Этот период считался эпохой расцвета христианства в приграничных с Грузией чеченских областях [48, c. 41-42]. Христианство исповедовала и невоенная управляющая элита (у В. Абаева фамилия ‘’Ахсар’’ или чеч. ‘’Орсхо’’ / ‘’Орсо’’), сохранявшая юридический статус правителей Алании (при фактической раздробленности государства) и состоявшая в близких и дружеских отношениях с православными Грузией и Византией. Напротив, военная элита в лице всадников-феодалов (у В. Абаева и Ф. Гутнова фамилия ‘’Ахсарт-аг’’ или чеч. ‘’Орстхо’’), по-видимому, продолжала исповедовать зороастризм-маздеизм.
О религиозных войнах между нартами (огнепоклонниками) и остальными горцами писал и В. Абаев [8, c. 82]. Надо полагать, напряженную ситуацию в чеченском обществе отражает и сообщение А. Вазара о сохранении в горах Чечни в XV в. двух христианских центров – Керстан Аьккха и Нашха при параллельном существовании здесь приверженцев ‘’религии магов’’ [36]. Причем, это христианско-маздеитское противостояние ко времени распространения Ислама в Чечне могло перейти в исламско-маздеитское, поскольку Наьрт-Орстхой упоминаются при описании событий XVI-XVII вв., когда проповедник Термаола возглавил отряд чеченцев и убил в сражении более тысячи ‘’нартов’’, выступавших в роли притеснителей [24, cc. 283, 295]. Самое позднее обнаруженное нами свидетельство о нарт-орстхоевцах относится к периоду после заключения мирных соглашений между калмыками и чеченцами под руководством Тинин Вуьса в сер. XVII в. [9, c. 58]. Таким образом, нарты в чеченском историческом фольклоре представляли собой реально существующую часть чеченского общества.
Разумеется, сами по себе религиозные войны не были редкостью в горах: можно вспомнить историю о гуноевцах, покинувших горы из-за конфликта с миссионером Берс-шейхом, и поселившихся в с. Оьрза-гIала (ст. Червленая) [49, c. 58]. Более свежа в памяти людей борьба Ташу-Хаджи Саясанского, иногда убеждением, а иногда силой оружия распространявшего закон Шариата среди чеченцев Нохч-Мохка [50, cc. 597, 709-711; 51].
Завершая текущую мысль, можно сделать выводы о возможности и даже вероятности присутствия религиозного фактора в гражданском конфликте в Алании и Дзурдзуркии в конце XII-го века.
VII. Заключение и выводы. На основании изложенных фактов и проведенного анализа, принимая во внимание мнение известных ученых-исследователей фольклора и, в частности, нартского эпоса, мы делаем вывод об историческом содержании ичкеринского цикла чеченского нартского эпоса и обнаруживаем в нем описание событий, затронувших период децентрализации, феодальной раздробленности и междоусобных войн в Алании и Дзурдзукии в конце XII – XIII в. в канун и во время монголо-татарского владычества.
Высказываемое нами мнение или видение социально-политических процессов в указанный период в общем сводится к следующему: ослабление центральной власти Алании, приведшее к возвышению военно-аристократической верхушки государства – нарт-орстхоевцев, спровоцировало волну насилия и разделения государства на сферы влияния различных князей, увеличивавших собственное имущество и власть за счет насильной эксплуатации населения. Один из таких князей-феодалов, именуемый в преданиях Науром или Науразом, приблизительно в 1-й половине XII в. установил контроль над территорией среднего и верхнего течения рр. Яьсси, БургIалт, ИвгIий, ГIурий и др., спровоцировав частичный отток населения в горы Нашхинской котловины в поисках убежища. Политическая обстановка по периферии страны, возникший земельный голод, религиозные вдохновение и другие факторы в совокупности приводят к началу консолидированного антифеодального движения, возглавленного вероятным лидером горной Дзурдзукии, известным в преданиях под именем Турпал Нахчо (т.е. Герой-Чеченец).
Постепенное продвижение народного ополчения из Нашхи продолжается до достижения берегов р. Яьсси, где основывается с. Цонтарой. По итогам съезда Народного Собрания 100 или 300-400 всадников выражают желание продолжить действия и форсировать р. Яьсси под руководством Нахчо. В результате военных мероприятий с использованием стратегии психологической атаки чеченцам удается захватить главную резиденцию Наураза и усадьбы двух его братьев ГIеры и ГIелы.
Дальнейшие действия по развитию военного успеха на приичкерийской плоскости приводят к успешной осаде и захвату крепости Гермчиг с последующим изгнанием нарт-орстхоевцев за Терек, после чего они уходят на запад и поселяются на территории современного Надтеречного и Наурского районов ЧР.
У нас имеются некоторые соображения и по поводу низовьев р. Аргун. С определенной долей осторожности сегодня мы можем озвучить гипотезу, в соответствии с которой известное ныне село Чечана (с. Чечен-Аул) было основано в конце XII – начале XIII в. по итогам антифеодального движения дзурдзуков-сасанов. Тем более, что именно здесь, у горы Суьйра-Корт, как сообщают предания, позднее расположился предводитель чеченцев Нахчо [24, c. 313]. Отметим, что прежние размеры города (ныне села) Чеча или Чечана (-на – топоформант) значительно превышали границы современного Чечен-Аула. Так, часть города доходила прежде до территории бывшего грозненского завода ‘’Красный молот’’, а городское (чéченское) кладбище располагалось в границах стадиона ‘’Динамо’’ (ныне стадион им. Билимханова). Вся территория от Суьйра-Корта до побережья Сунжы – т.н. ‘’куст’’ укреплений и ‘’гнездо’’ поселений, в совокупности носили название ‘’Нана Чеча’’ или ‘’Нана Чечана’’ [6, c. 501]. Кроме того, появление сасанов-дзурдзуков именно здесь в Ханкальском ущелье обуславливало и расположение с. Зурзакъа (от которого происходит название дзурдзуки) вблизи нынешнего с. Улус-Керт где-то в 6 км от выхода из Аргунского ущелья на Чеченскую равнину [6, c. 461]. Зурзакъа, по-видимому, являлось одним из главных центров одноименного государства горцев. Имеются и другие доводы.
После освобождения Нохч-Мохка и выхода на равнину сасаны-дзурдзуки участвовали в обороне края, дав монголам троекратное сражение [21, c. 38]. В этот период фиксируется частичная консолидация аланов-плоскостников (по М. Багаеву) и дзурдзуков-сасанов-горцев. Так, по свидетельству передатчика полевого материала, несмотря на былую вражду, нарт-орстхоевцы на стороне горцев-чеченцев участвовали в борьбе против кочевников, при этом информатором был приведен пример ночного нападения на монгольские позиции [31]. Об объединенном сопротивлении всех чеченцев (‘’алан’’ и ‘’сасан’’) свидетельствует монгольская хроника ‘’Сокровенное сказание’’. В числе народов, против которых Чингисхан отправил Субедей-Багатура, были дважды названы поочередно ‘’асут’’ и ‘’сасут’’ или ‘’сесут’’, где конечное -ут – монгольский постфикс (этноформант). Эти имена фигурировали между ‘’мачжарат’’ (кипчаки-маджары) и ‘’серкесут’’ (черкесы), отчего нет никакого сомнения в том, что речь идет об асах-аланах и сасанах-дзурдзуках. В другом месте буквально сообщалось: «Посланные в помощь Субеетаю царевичи Бату, Бури, Гуюк, Мунке и все другие царевичи, покорив Канлин, Кипчаут и Бачжигит, разрушили города Эчжил, Чжаях и Мегет (Магас. – З. Т.)… Они полностью покорили Асутов и Сесутов…» (текст выделен мной. – З. Т.) [16, cc. 189, 192, 194]. Как видно из повествования, мы обнаруживаем две формы ‘’сас-ут’’ и ’’сес-ут’’ в отношении сасанов. При этом, упоминание асов и сасанов идет поочередно и с соединением союзом и. Более того, на примере этнонима ‘’серкесут’’ (черкесы) мы удостоверяемся в том, что монголы заменили первичную ч на с, что подтверждает наше мнение о монгольской огласовке (‘’сес’’) изначального ‘’чеч’’, т.е. чéчи (‘’чеч-ут’’). Это еще больше убеждает нас в вероятности основания с. Чечана в конце XII в. по итогам всеобщей антифеодальной борьбы чеченцев, завершившейся закреплением значительной территории равнины между р. Сунжа и Каспийским морем за ‘’чечено-дзурдзуками’’.

ЛИТЕРАТУРА

1. Тесаев З.А. Нахско-скифо-сармато-аланские контакты в Ичкерии по материалам археологических экспедиций // Рефлексия. Назрань: «Пилигрим», 2017. №5. – С. 43-53.
2. Письмо Главы администрации Ножай-Юртовского муниципального района ЧР А.-К. У. Гарбаева в Администрацию Главы и Правительства ЧР «…о годах образования населенных пунктов на территории Ножай-Юртовского муниципального района», № 51 от 17 января 2014 г. 4 л.
3. Виноградов В.Б. Время, годы, люди. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1980. 168 с.
4. Полевой материал в архиве автора (далее – ПМАА). Рассказ Магометова А.Э. (1954 г.р.) и Чанкаева С.У. (1950 г.р.), с. Ножай-Юрт, 2016-2017 гг.
5. Чеченский фольклор / Сост., предисл. и коммент. Ш. А. Джамбекова. Грозный: «Книга», 1991. 592 с.
6. Сулейманов А.С. Топонимия Чечни. Научно-популярное издание. Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2012. 726 с.
7. Материалы по археологии Кавказа, собранные экспедициями Московского археологического общества. – Вып. I. – М., 1888. – [11], 135 с.: ил., 28 л.
8. Абаев В.И. Нартовский эпос осетин. Цхинвали: «Ирыстон», 1982. 107 с.
9. Саидов И.М. О расселении нахских тайпов и тайповых отношениях // Архивный вестник. Историко-документальный бюллетень. – Нальчик: ООО «Печатный двор», 2013. №1. – С. 56-62.
10. Чеченское устное народное творчество. Учебное пособие. Часть первая / Сост. Джамбеков О.А., Джамбекова Т.Б. – Махачкала: АЛЕФ (ИП Овчинников), 2012. 424 с.
11. Далгат У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. Исследование и тексты. М.: Наука, 1972. 468 с.
12. Головинский П.А. Заметки о Чечне и чеченцах // Сборник сведений о Терской области. – Вып. I. – Владикавказ, 1878. – С. 241-261.
13. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XIX века. М.: «Наука», 1974. 276 с.
14. Гарданов Б. В. Абаев, Нартовский эпос // Советская этнография. – М.: АН СССР, 1947. №2. – С. 242-248.
15. Гутнов Ф.Х. Господский двор и вотчина у алан // Аланы: история и культура. III. – Владикавказ, 1995. – С. 363-371.
16. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongrol-un Niruča Tobčiyan / Пер. С. А. Козина. Юань Чао Би Ши. Монгольский обыденный изборник. – М., Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Т. I. 619 с.
17. История Чечено-Ингушетии (дореволюционный период). Учебное пособие / Сост. Ш. Б. Ахмадов. – Грозный: Книга, 1991. 160 с.
18. Кузнецов В.А. Алания в X-XIII вв. Орджоникидзе: «Ир», 1971. 247 с.
19. Хизриев Х.А. Из истории освободительной борьбы народов Северного Кавказа против монголо-татарских завоевателей // Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). – Вып. 3. – Грозный: ООО «Издательский дом Парнас», 2010. – С. 358-372.
20. Багаев М.Х. Происхождение вайнахского народа // Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). – Вып. 3. – Грозный: ООО «Издательский дом Парнас», 2010. – С. 144-154.
21. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. II. Извлечения и персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1941. 310 с.
22. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М.: «Наука», 1973. 208 с.
23. Абаев В.И. Нартовский эпос // Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. – Вып. 1. – Дзауджикау, 1945. Т. X. – 118 с.
24. Дахкильгов И.А., Мальсагов А.О. Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1986. 528 с.
25. ПМАА. Рассказ Муртазалиева Г.В. (1976 г.р.), г. Грозный, 2013 г.
26. Хизриев Х.А. Кавказцы против Тимура. Грозный: Книга, 1992. 168 с.
27. Муртазалиев В.Ю. К вопросу истории государства и права чеченцев // Актуальные проблемы истории Кавказа: Материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора Р.М. Магомедова (Махачкала, 14-15 апреля 2010 г.) / Отв. ред. проф. М.М. Гасанов; Под ред. В.П. Егоровой. – Махачкала: Издательство ДГУ, 2010. – С. 184-187.
28. Предметно-понятийный словарь греческого языка (крито-микенский период) / Сост. В. П. Казанскене, Н. Н. Казанский. – Л.: «Наука», 1986. 202 с., прил.: 4 л.
29. Шопен И.Ф. Новые заметки на древние истории Кавказа и его обитателей. СПб., 1866. 502 с.
30. Геродот. История (в девяти книгах). Л.: Наука, 1972. 600 с.; карта.
31. ПМАА. Рассказ Магомадова А.М. (1947 г.р.), с. Наур, 2011 г.
32. Мациев А.Г. Нохчийн-оьрсийн словарь. М., 2000. 629 с.
33. ПМАА. Рассказ Магометова А.Э. (1954 г.р.) со слов Гераева Д.Г. (1908 г.р.), с. Ножай-Юрт, 2016 г.
34. Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX и X веков по Р. Хр. о Кавказе, Армении и Адербейджане // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. – Вып. XXXVIII. – Тифлис, 1908. – С. 1-130.
35. Карсанов А.Н. Об одном известии Ипатьевской летописи // Аланы: история и культура. III. – Владикавказ, 1995. – С. 389-402.
36. Документ из архива Толмирзаева Бахала. Рукопись. 2 л.
37. ПМАА. Рассказ Муртазовой З.Ч. (1959 г.р.), г. Грозный, 2017 г.
38. Чеченское устное народное творчество. Учебное пособие. Часть вторая / Сост. Джамбеков О.А., Джамбекова Т.Б. – Махачкала: АЛЕФ (ИП Овчинников), 2012. 478 с.
39. Фаргиев А.И., Ялхороев Х.М. Карабулаки (Орстхой). Нальчик: ООО «Тетраграф», 2015. 702 с.; ил.
40. Чечня и чеченцы в материалах XIX в. / Сост. Я. З. Ахмадов, И. Б. Мунаев. – Элиста, 1990. 109 с.
41. ПМАА. Рассказ Денисултанова У.В. (1958 г.р.), г. Гудермес, 2016 г.
42. Полевой материал. Архив Бызова И.В. [Мутушева] (1971 г.р.). Рассказ Мержоева Межида (1891 г.р.), с. Ачхой-Мартан.
43. ПМАА. Рассказ Чанкаева С.У. (1950 г.р.), с. Ножай-Юрт, 2016 г.
44. Попов И.М. Ичкерия (историко-топографический очерк) // Сборник сведений о кавказских горцах. – Вып. IV. – Тифлис, 1870. – С. 209-231.
45. ПМАА. Рассказ Итаевой Д.В. (1973 г.р.) со слов Итаева В.Б. (1940 г.р.), г. Грозный, 2017 г.
46. Чеченский фольклор. Т. V / Сост. И. Б. Мунаев. – Грозный, 2007. 523 с.
47. Дахкильгов И.А. Исторический фольклор чеченцев и ингушей. Грозный, 1978.136 с.
48. Джанашвили М.Г. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России. – Описание Осетии, Дзурдзукии, Дидоэтии, Тушетии, Алании и Джикетии. – О царях Хазаретии. – Алгузиани // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. – Вып. XXII. – М.: Книга по требованию, 2016. – С. 1-196.
49. Лаудаев У. Чеченское племя // Сборник сведений о кавказских горцах. – Вып. VI. – Тифлис, 1872. – С. 62-123.
50. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис, 1881. Т. VIII. 1033 с.
51. ПМАА. Рассказ Турлаева А.Б. (1954 г.р.), с. Ножай-Юрт, 2017 г.