А.И. Трахов
Система уголовных наказаний в рамках традиционного судопроизводства адыгов
(Рецензирована)
Аннотация:
Судебная практика назначения наказания по обычному праву адыгов основывалась на принципе возмещения причиненного ущерба, посредством которого, как правило, улаживались конфликтные ситуации. В традиционном судопроизводстве адыгов существовала шкала композиций возмещения в зависимости от тяжести причиненного вреда. Кроме того, практиковалось назначение иных видов компенсации ущерба. Необходимость исследования системы наказаний в рамках традиционного судопроизводства адыгов обусловлена историческим интересом к особенностям правосознания и юридической практики адыгов в пореформенное время. В статье описываются виды возмещений ущерба, приводятся формы наказаний за совершение различных преступлений с конкретными примерами из числа архивных материалов.
Ключевые слова:
Наказание, компенсация, обычное право, медиаторский суд, выселение.
Осуществление правосудия у адыгов уходит своими корнями в глубь веков и имеет в своей основе выработанные столетиями богатые традиции норм обычного права, а также систему судебных разбирательств на основе шариата.
Издревле нормы общественной жизни и взаимоотношения между отдельными членами рода у адыгов регулировались адатом – законом, основанным на обычном праве. Суд по адату представлял собой словесное разбирательство при посредничестве избранных судей. Суд был гласным и публичным.
Основной формой наказания по обычному праву всех свободных членов общества за любое преступление, включая убийство (если не прибегали к мести) были имущественные платежи (штрафы). Адыги не знали таких форм общественного наказания за преступления как заключение в тюрьму, телесные наказания, смертная казнь до тех пор, пока не стали вводиться нормы шариата и русского законодательства (1).
В адыгской юридической практике существовала дифференцированная шкала выплачиваемых компенсаций за нанесение телесных повреждений или материального ущерба. Например, более легкой формой возмещения ущерба было устройство семьей виновного «примирительного угощения» для семьи потерпевшего, а более жесткой – выселение семьи виновного за пределы селения. Для адыга изгнание из своего селения было большим несчастьем. Многие из тех, кто был подвергнут этому наказанию, очень страдали, живя вдали от дома, и стремились через какое-то время все-таки вернуться обратно (2).
Если во время драки не были причинены телесные повреждения, медиаторы обязывали сторону виновного устроить для семьи потерпевшего «примирительное угощение» или сделать ей подарок. Например, в 1889 г. два односельчанина подрались из-за того, что один из них отказался возвратить долг в размере 2 руб. 50 коп. Дело поступило в медиаторский суд. Рассмотрев его, суд обязал зачинщика драки устроить для потерпевшего угощение, зарезав барана и приготовив бузу. В другом, похожем случае медиаторы велели виновному подарить потерпевшему бычка в возрасте 3,5 лет.
При рассмотрении подобных дел суд редко принимал решение о выселении семьи виновника в другое селение. Для этого нужны были дополнительные причины, например, наличие высокого сословного статуса потерпевшего. В 1879 г. во время ссоры одна сельчанка нецензурно оскорбила другую – жену первостепенного узденя. Дело попало на рассмотрение в медиаторский суд, формировавшийся, как правило, по просьбе участников конфликта или их родственников в количестве не менее двух посредников («медиаторов») от каждой стороны и одного нейтрального посредника. Агрессивно настроенный муж потерпевшей требовал от медиаторов принятия решения о выселении семьи виновной. Суд удовлетворил его просьбу.
Рассмотрение дел, связанных с кражами, входило в компетенцию созданных во второй половине XIX в. российской администрацией сельских судов, судопроизводство в которых осуществлялась на основе изданного в 1860-е годы «Положения о сельских обществах». По желанию потерпевшего дело могло быть передано в медиаторский суд. Обычно медиаторы, установив вину вора, принимали решение о возвращении украденного. Однако бывали и необычные формы наказания. Так, однажды виновного в краже баранов по решению медиаторов водили по всему селению с куском баранины во рту. Если адыг совершил повторную кражу, то по решению медиаторского суда его могли изгнать из селения (3).
Если в ходе конфликта потерпевшему был нанесен незначительный физический ущерб, медиаторы присуждали виновному выплату компенсации. Она включала: оплату лекарств и услуг доктора, стоимость мыла для промывания ран, оплату наемного работника на время лечения потерпевшего, стоимость свечей и продуктов для приема гостей, посещавших больного, а также собственно денег на «удовлетворение». За легкие ранения суд назначал сумму в размере от 15 до 30, реже — до 100 руб. После того как раненый выздоравливал и получал компенсацию за ранение, виновный приходил к нему в дом, просил прощения и приглашал его на «примирительное угощение». Обычно для него готовили 20 традиционных столиков с блюдами, приготовленными из туши одного барана, и бузой. Во время застолья семья виновного дарила семье потерпевшего лошадь четырехлетку. Этот подарок был особенно ценен, если на лошади стояло тавро какой-либо знатной фамилии.
В случае серьезного ранения медиаторы обычно назначали компенсацию в размере от 100 до 200, реже – от 200 до 500 руб. Для более высоких размеров компенсации были нужны дополнительные факты. Так, однажды поссорились общинники, принадлежавшие к одной фамилии, и один из них был серьезно ранен. Медиаторы, рассмотрев дело, обязали виновного уплатить потерпевшему 500 руб. Чаще всего случаи неумышленного нанесения телесных повреждений, которые в основном происходили в среде подростков, не умевших пользоваться оружием, и молодых людей, подвыпивших на свадьбах или танцах, также рассматривались медиаторским судом. В этих случаях медиаторы особенно внимательно следили за тем, чтобы виновный полностью и в срок выплачивал компенсацию. Если участники столкновения жили в одном квартале или являлись родственниками, медиаторский суд, исходя из необходимости прекратить постоянные контакты между семьями участников конфликта, мог принять решение о выселении виновного за пределы селения.
При рассмотрении случаев, связанных с убийством (умышленным или неумышленным), медиаторы, как правило, назначали компенсацию в размере от 300 до 500 руб. Меньшая сумма выплачивалась редко. «Цена крови» в размере 500 руб. назначалась в тех случаях, когда имелись дополнительные обстоятельства, — например, если был убит родственник или адыг из другого селения — гость в данном ауле. В 1860-1870-х годах при убийстве адыга, принадлежавшего к привилегированному сословию, медиаторы могли назначить плату за кровь в размере от 550 до 800 руб.
Установленная медиаторами сумма делилась на две части: денежную и натуральную. Соотношение частей было разным. Так, компенсация в размере 350 руб. могла быть разделена на две части: 250 руб. – стоимость скота, передаваемого пострадавшим, и 100 руб. серебром (выплачивались наличными). Так же, как и при ранениях, последним этапом процесса примирения при убийствах было «примирительное угощение», устраиваемое семьей виновного для семьи потерпевшего. Для обеда адыги готовили 20 традиционных столиков с блюдами, резали одного барана и из двух пудов меда варили бузу. Чем выше был размер назначаемой медиаторами компенсации, тем больше требовалось приготовить традиционных столиков с угощениями. Во время застолья сторона виновного дарила потерпевшей семье лошадь (4).
При рассмотрении дел, связанных с убийством, медиаторы достаточно часто обращались и к иной мере наказания, а именно к выселению виновной семьи в другое место проживания. Если конфликтующие стороны жили по соседству, то медиаторы могли принять решение о выселении виновного и его семьи в другой квартал того же селения. Если же семья потерпевшего испытывала сильную неприязнь к виновному и его семье, то последняя выселялась за пределы селения. Так, в 1859 г. между узденями Кушховым и Тахтамышевым, жившими в одном селении, произошло столкновение, которое было рассмотрено в медиаторском суде. Медиаторы приняли следующее решение: «Главным условием для устранения между двух сторон всякого неприязненного столкновения должно быть удаление кого-либо из них на постоянное жительство в другое селение, вне Кабарды». Выселить решили семью Кушховых. В течении месяца она должна была со всем своим имуществом выехать за пределы не только Большой и Малой Кабарды, но и Карачая (5).
В очень редких случаях выплата компенсации заменялась принудительным выселением или сочеталась с ним. Медиаторы учитывали пожелание потерпевшей стороны: если произошло убийство соседа или родственника, потерпевшая сторона могла отказаться от компенсации и просить медиаторский суд принять решение о выселении семьи виновного за пределы селения. Выселение семьи виновного как форма примирения конфликтующих сторон применялось и в некоторых других случаях. Если потерпевшая семья, получив компенсацию, не чувствовала себя в безопасности из-за агрессивности со стороны виновного, медиаторы могли принять дополнительное решение о выселении семьи последнего. Однако для этого медиаторский суд должен был согласовать свое решение о выселении с мнением сельской общины, без согласия которой эта форма наказания не могла быть применена. Порой семья виновного в убийстве, особенно в неумышленном, сама стремилась покинуть прежнее место проживания, боясь мести со стороны семьи потерпевшего. Бывали случаи, когда, выполнив все предписания медиаторского суда, семья виновного не чувствовала себя в безопасности. Тогда она принимала решение о добровольном переходе в другое селение. Если семья виновного не могла выплатить установленную судом компенсацию, то она также добровольно покидала родное селение.
Чрезвычайно распространенной формой урегулирования конфликта в адыгском обществе было временное, на период судебного процесса, выплаты компенсации и устройства примирительного угощения, выселение семьи виновного в другое селение. Сроки подобного временного выселения могли быть от полугода до двух лет.
Во второй половине XIX в. медиаторский суд начал рассматривать ситуации, связанные с преступлениями на сексуальной почве. В прежние времена «самая тяжелая обида, возмущающая душу горца больше, чем убийство родственника, – писал Л.Я. Люлье, – это оскорбление, наносимое посягательством на честь родственницы, женщины или девушки, или вообще семейства». Подобные происшествия почти никогда не завершались примирением «прежде, чем позор не будет смыт кровью виновного или кого-нибудь из его родственников» (6). Особенно острая ситуация складывалась тогда, когда девушка, принадлежавшая к привилегированному сословию, была изнасилована простым общинником. Во второй половине XIX в. как и ранее в случае изнасилования или соблазнения, семья виновного старалась урегулировать ситуацию, устроив брак соблазнителя и его жертвы. Если же это не удавалось, то дело могло быть рассмотрено в медиаторском суде, который назначал выплату компенсации в размере от 100 до 200, реже – до 500 руб. Отметим, что медиаторский суд рассматривал и дела, связанные с изнасилованием адыгами казачек, проживавших в соседних станицах. Их родственники также соглашались на получение компенсации.
Случаи ранения или причинения смерти животным медиаторский суд рассматривал как нанесение материального ущерба хозяевам. Выплата компенсации владельцам животных устанавливалась в сумме от 45 до 75 руб. Как сообщал Л.Я. Люлье, «редко кому удавалось в подобном случае уйти от уплаты пени» (7).
Адыгский миротворческий процесс предусматривал не только определенные формы возмещения ущерба (нанесения телесных повреждений, материального урона), устройство «примирительного угощения», но и установление правил дальнейшего поведения участников рассматриваемых конфликтов. Если кто-либо нарушал эти правила, медиаторы назначали выплату штрафа в размере от 100 до 300 руб. в пользу общины. Такие случаи описаны в архивных делах. При выплате некоторых видов компенсации в адыгской общине бытовала родственная помощь. В случае совершения преступления членом черкесского семейства или рода, все родственники в совокупности складывались для платы за кровь. Данная присяга обязывала членов фамилий оказывать помощь только при выплате композиции, помогать потерпевшей семье при совершении мести они не были обязаны. Архивные материалы подтверждают существование подобной родственной помощи при выплате композиции. В селении Тыжево в 1890 г. произошла крупная ссора, в результате которой два родных брата убили троих односельчан. Дело рассматривалось в медиаторском суде, который определил размер компенсации в 1300 руб. Родители виновных дали 200 руб., а остальную сумму в размере 1100 руб. родственники разделили между собой. Затем семья виновных братьев своими силами устроила «примирительное угощение» для семей потерпевших. Одной из них была подарена лошадь (8).
Из изложенного следует, что правосознание и юридическая практика адыгов в пореформенное время сохраняли свойственные им особенности. Адыги рассматривали нанесение телесных повреждений и имущественного вреда как причинение «ущерба». У них не было понятий «преступления» и «наказания» за его совершение. Деятельность медиаторского суда сводилась к определению степени нанесенного ущерба и установлению размеров «возмещения». Важно отметить, что у адыгов не существовало жесткой связи между серьезностью нанесенного ущерба и формой его урегулирования. Они не различали причинение умышленных и неумышленных телесных повреждений. Медиаторский суд пореформенного времени рассматривал практически все крупные конфликты, происходившие в адыгской общине. Характер решений, принимаемых медиаторскими судами, зависел от ряда факторов: сословного, должностного, территориального, возрастного, общественного, родственного. При рассмотрении конфликтов, происшедших между родственниками или соседями, медиаторы, как правило, принимали более жесткие решения. То же самое происходило при разборе конфликтов, в которых участвовали представители привилегированных сословий. Принадлежность виновного к старшей возрастной группе, его хорошая репутация в общине способствовали тому, что медиаторы могли принять по отношению к нему более мягкое решение.
Примечания:
1. Государственный архив Республики Адыгея. Ф. 21. Оп. 1. Д. 367. Д. 24.
2. Калмыков Ж.А. Административно-судебные преобразования в Кабарде и горских обществах в годы Русско-Кавказской войны // Кавказская война: уроки истории и современность / Ж.А. Калмыков. – Краснодар, 1995. – С. 5.
3. Мисроков З.Х. Адатские и шариатские суды в автономиях Северного Кавказа. Дис… канд. юр. наук / З.Х. Мисроков. – М., 1979. – С. 17.
4. Центральный Государственный архив Кабардино-Балкарской Республики. Ф..И-22. Оп. 1. Д. 379. Л. 1.
5. Государственный архив Краснодарского края. Ф. 454. Оп. 2. Д. 162. 1376.
6. Люлье Л.Я. Общий взгляд на страны, занимаемые горскими народами, называемыми: черкесами (адыге), абхазцами (азега) и др. смежными с ними // Записки Кавказского отдела Русского географического общества / Л.Я. Люлье. – Тифлис, Кн. IV. 1857. – С. 38.
7. Бабич И.Л. Судебная реформа и обычное право в адыгской общине / И.Л.Бабич // ЭО. 1999. – №2. – С. 4.
Центральный Государственный архив Кабардино-Балкарской Республики. Ф..И-19. Оп. 2. Д. 379. Л. 2.