Имам Алибек-Хаджи

ИМАМ АЛИБЕК-ХАДЖИ
Журнал «Наш Дагестан», специальный выпуск, 1996 год
(С арабского на чеченский язык перевел А. Нажаев. Перевод с чеченского на русский Далхана Хожаева)
ОТ РЕДАКЦИИ
С Далханом Хожаевым, членом Кабинета министров правительства Чеченской Республики Ичкерия, я познакомился в Гимры, на праздновании 200-летия имама Гази-Мухаммада. Оказалось, что Далхан читал мою книгу «Последний газават», о событиях 1877 года, где немало говорится о чеченском имаме Алибеке-Хаджи.
– В приведенном тобой тексте об Алибеке-Хаджи много искажений. Я пришлю тебе точный перевод, – пообещал мне чеченский гость.
И вот перед Вами, читатель, доподлинная история имама Алибека-Хаджи. Позволю себе лишь одну небольшую поправку (или, точнее, комментарий): в рукописи Расу Гойтукина говорится о том, что жители Согратля заключали с русскими войсками соглашение о том, чтобы Алибека-Хаджи и его сподвижников схватить и выдать властям.
Это на самом деле так, но данное историческое утверждение звучало бы сегодня как неопровержимое свидетельство в предательстве, обоснованное по отношению лишь к тем согратлинцам, к той их части, которая стояла на царской службе.
…Автор «Баллады о сожжении Согратля» Нур-Мухаммад-Бахричил, не зная дальнейшей судьбы Алибека-Хаджи (а ему удалось сбежать из Согратля), допустил в своем произведении фактическую ошибку:
Вскоре облетела новость Гурджистан:
Прибыл в Цор с отрядом Алибек-Хаджи,
И, достойный смерти, повстречался вдруг
Им Назаров: «Кто вы? И куда ваш путь!»
– Я небезызвестный Алибек-Хаджи
А со мной остатки войска моего.
В Эрзерум идем мы с обгоревших гор…
Далее Нур-Мухаммад описывает события, как они ему представлялись: Алибек-Хаджи добрался с боями до Эрзерума и встретился там с сыном Шамиля Гази-Мухаммадом. Но все сложилось иначе. Алибеку-Хаджи не удалось спастись, он был повешен в Грозном. Ошибка же автора баллады, звучащая как надежда на спасение чеченского брата по оружию, отражает в данном случае отношение дагестанцев к чеченскому имаму и его сподвижникам как к кровным братьям, а не как к кровным врагам.
М. Дугричилов
О ТОМ, КАК АЛБИК-ХАДЖИ, СЫН АЛДАМА
ОБЩЕСТВА ЗАНДАК ИЗ АУЛА СИМСАР, СТАЛ ИМАМОМ
Я – Расу, сын Гойтуки из Беноя. В этой книге я описал все, что совершал Албик-Хаджи с того момента, как он стал имамом, до того времени, когда повесили его и дело прекратилось.
Я, Расу, еще ребенком учился вместе с ним, а когда он стал имамом, был его кадием и вместе с ним участвовал в его газавате (войне за свободу. – Д.Х.), поэтому, рассказывая истинную правду, я опишу все, произошедшее с ним.
В понедельник ночью, в первый день месяца раби-ал-аввал (месяц арабского календаря, соответствует примерно апрелю. – Д.Х.) 1294 года чеченского летоисчисления (года хиджры. – Д.Х.) или 1877 года русского летоисчисления, в месте «Саврагиан мохк» (у аула Саясан. – Д.Х.), собрав тайно людей, Албик-хаджи провел заседание (по русским источникам в лесу у с. Саясан в ночь на 13 апреля 1877 г. Албик-Хаджи собрал около 60 человек из разных селений. – Д.Х.). Албик-Хаджи поднял вопрос о препятствиях, чинимых царем Александром II мусульманской религии и шариату, а также о других запретах. В то время царские власти оповестили о том, что в мечетях запрещается читать громкие зикры, хаджиям носить халаты и чалмы паломников, а также большим скоплениям людей собираться в толпы для вызывания дождя, или в иных местах. Люди, присутствовавшие на данном собрании, и особенно Албик-Хаджи, сочли все эти запрещения несовместимыми с шариатом, подвергли бурному обсуждению и, договорившись, приняли решение избрать Албика-Хаджи имамом (Алибеку-Хаджи было в то время 27 лет – Д.Х.), и, укрепляя его власть, назначить во всех местах его наибов, а ровно через две недели в понедельник днем Албик-Хаджи благословил дело молитвой.
Как и договорились, через две недели 15 дня месяца раби-ал-аввал 1294 года, имея с собой небольшую группу мюридов, Албик-Хаджи расположился на кургане на окраине аула Гендерген.
Когда Албик-Хаджи находился на кургане, к нему, организовывая отряды, стало стекаться множество людей из окрестных селений. Затем Абик-Хаджи с большим отрядом двинулся оттуда в Зандак, чтобы провести там ночь. Там из людей, оказавших ему различное сопротивление, он приказал убить трех человек, во время схватки те также убили одного мюрида Албика-Хаджи, некоторые же нанесли друг другу ранения. На второй день, выехав из этого селения, Албик-Хаджи вошел в Гендерген и, заключив с ними договор, взял с них присягу, затем, выехав оттуда со своими товарищами, пришел в с. Рагионкиаж.
Затем Албик-Хаджи направился в Ножай-Юрт. Живший там пристав «Парцанк», узнав о его намерении, бежал в Хасав-Юрт (Хасу-Юрт – Д.Х.). По прибытии в Ножай-Юрт, мюриды, вытащив из приставской ставки все документы и обложив ими помещение, подожгли ставку.
На второй день Албик-Хаджи прошел со своим войском на запад через селения, лежащие по текущей через Хасав-Юрт реке, и, принимая от людей присягу на верность, достиг аула Центорой.
После того, собрав большое войско, он поехал в с. Гордалой. Узнав об этом, их пристав Чумак бежал оттуда в крепость Ведено. Албик-Хаджи, приказав поджечь его ставку, эту ночь провел в ауле Хьаштмохк, затем – в селении Куъран-Бена.
Вскоре, уехав оттуда, он со своим войском остановился на поляне у нижней окраины аула Жугиурта.
Когда он там расположился лагерем, то разослал людям из всех селений письма, изложив обстановку и задачи, возложенные на него. После того, как письма дошли до них, из всех селений много отрядов пришло туда. Еще до того, как Албик-Хаджи и его войско тронулось в путь, им стало известно, что для военных действий с ними начальник города Соьлжа-гиала (Грозный. – Д.Х.) князь Арсуев (Эристов – Д.Х.) со своим войском остановился на берегу речки Хумик, протекающей через селение Майртуп.
Албик-Хаджи, зная о том, что там находятся вражеские войска, двинулся к ним. Противник начал стрелять по приближавшимся из артиллерийских орудий, но никакого ущерба не нанес (сражение у Майртупа состоялось 22 апреля 1877 года. Царскими отрядами командовали полковники Милов и Нурид. – Д.Х.). После этого кавалерия и пехота Албика-Хаджи начала наступление на войска начальника князя Арстуева, они вступили в яростное сражение друг с другом. Обе стороны в этом сражении имели убитых и раненых. Под натиском непрерывных атак войск Албика-Хаджи вражеские войска отступили и, переправившись через речку Хумик, ушли к своему лагерю, находившемуся в западной стороне, остановились там, чтобы переночевать. Из-за того, что пошел сильный ливень, бои между ними прекратились.
Эту ночь князь Арстуев провел в помещении мельницы. Албик-Хаджи же со своим войском отправился в Жугурта, где провел двое суток, так как в течение этого времени дождь шел, не прекращаясь.
Но дождь кончился, и через двое суток Албик-Хаджи выехал в Хасу-Юрт (Центорой Шалинского р-на. – Д.Х.), где провел ночь, оттуда, выехав в Бачи-юрт, стал принимать от всех людей присягу на верность, оттуда поехал в Илисхан-Юрт, затем в Майртуп, переночевал там, выехал в Курчалой-аул, затем Гелдаген и Цапан-Юрт. Таким образом, объехав селения, привлекая людей на свою сторону, скрепляя их согласие присягами, Албик-Хаджи со своим войском заночевали на поляне у нижней окраины Сержень-Юрта.
Когда поднялось утреннее солнце, установив дисциплину среди наибов и войска, с имеющимися у него силами Албик-Хаджи подошел к большому селению Шали, чтобы склонить их на свою сторону. Но когда Албик-хаджи и его войско подошли к Шали (28 апреля 1877 года – Д.Х.), то они увидели, что шалинцы тайно и открыто собрались, имея рядом казачьи кавалерийские части, чтобы вести против Албика-Хаджи бой и оказать ему сопротивление. Когда Албик-Хаджи и его соратники доехали до Шали, на нижней окраине аула шалинцы и находящиеся рядом с ними казачьи кавалерийские войска начали бой против Албика-Хаджи.
Не рассчитывая на победу, со своими отрядами Албик-Хаджи без боя отступил. Затем автуринцы, заграждая путь, стали отнимать у его воинов оружие, лошадей и вещи. Поняв, что ему не удастся достигнуть намеченного, Албик-Хаджи с небольшой группой отступил и направился в горный аул Гуни. Оставив войско на окраине селения, Албик-Хаджи провел двое суток в ауле. После этого Албику-Хаджи открылась подлость людских сердец по отношению к нему. Он понял также то, что они проявят при удобном случае в отношении него коварство. Поэтому Албик-хаджи, не проводя более там времени, спешно уехал из Гуни, вернувшись в свое селение Симсар, которое, хотя и было маленьким, но его окружал огромный лес, удобный для обороны. В это селение стекались бежавшие с других мест чеченцы, дагестанцы, кумыки и, давая обет верности Албику-Хаджи, поселялись там. Когда Албик-Хаджи находился в Симсаре с многочисленными войсками, генерал, называемый «Капказов» (помощник начальника Терской области генерал Смекалов. – Д.Х.), со словами мира и согласия на устах начал разъезжать по селам, и в ауле Даттах остановился на ночлег. Затем генерал Капказов, выехав из селения Даттах, отправился в земли зандаковцев, оттуда обстрелял селение Албика-Хаджи из многих артиллерийских орудий. В конце концов, больше ничего не предпринимая, они повернули домой. После этого начальник Введенского округа князь Авалов, придя с большим количеством войск, стал лагерем в местечке Агиин-Мохк, находящемся на земле зандаковцев, откуда был виден аул Симсар.
Затем этот князь Авалу начал отлавливать людей из окрестных селений, перекрыв дороги, идущие в Билта, Зандак и Бена. Со всех окрестных мест стали выселять людей, поставив над ними полковника Пазилева и начальника Чиркея (селение в Дагестане – Д.Х.) Шейха-Магомеда.
Эти аулы были взяты в такое плотное кольцо, что невозможно было людям уйти, кроме как взлетев в небо или зарывшись в землю.
В конце концов, войска полковника Пазилева, стоявшие на высокой горе, начали спускаться вниз к аулу Симсар, где находились войска Албика-Хаджи. Когда вражеские войска стали атаковать, то находившиеся внизу войска Албика-Хаджи, противопоставив им все имеющиеся силы, начали сражение.
В этом бою войскам полковника Пазилева было нанесено сильное поражение. После окончательного разгрома их войска разделились на два отряда, один из которых ушел в местечко Агин-Мохк, где они ранее расположили лагерь, а другой отряд поднялся на гору Дури. Так или иначе, в этом сражении вражеские войска понесли сильное поражение, потеряв множество убитых и раненных. Оставив на месте восемь человек убитых, вражеские войска отступили. Через трое суток князь Авалу со своими войсками, арестовав людей из некоторых окрестных селений, увел их под конвоем. После их ухода, Албик-Хаджи, питаясь только тайно приносимой едой и питьем, остался в лесу, расположенном вокруг селения Симсар. Албик-Хаджи не выходил из леса, не доверяя никому. Отсюда в лес стекались люди, спасавшиеся от царских карателей. Когда Албик-Хаджи находился в лесу, русские начальники, вырыв рвы, окружили этот лес и перекрыли дороги, ведущие к нему, пытаясь помешать подвозу пищи и воды, а также проникновению людей извне. Таким образом Албик-Хаджи, его отец и мать, братья и сестры, другие родичи, а также его войско, испытывая величайшие трудности, провели в этом лесу три месяца. Через три месяца, выйдя из леса с небольшим отрядом, Албик-Хаджи остановился на проросшей густым лесом горе Кужулк. В то время, как Албик-Хаджи находился там, пришел князь Авалу с солдатскими частями, чеченской милицией и артиллерией и окружил Албика-Хаджи. Точно также, оцепив другую сторону, с множеством пехотных и кавалерийских войск разместился полковник Батану (Батьянов. – Д.Х.). Зная о том, что его взяли в плотное кольцо, Албик-Хаджи возложил свою судьбу на Всевышнего.
Через некоторое время князь Авалу и полковник Батану отдали приказ своим войскам о наступлении. Открыв огонь из артиллерии и ружей, они начали очень сильный бой. Однако в этом бою войско Албика-Хаджи победило, не имея больше никаких потерь, кроме двух человек убитыми, а вражеские войска спешно отступили с большими потерями. Не понеся более никакого ущерба, Албик-Хаджи и его товарищи остались на своей позиции. Во время отступления полковник Батьянов со своими войсками захватил в Тиуртиэвла наиба Тазарка. Через некоторое время после этого Албик-Хаджи, выйдя из своего стана, отправился в Махкеты. По дороге туда он сжег в Хаынтмохке усадьбу пристава Чумака.
Узнав о прибытии Албика-Хаджи в Махкеты (13 июля 1877 года – Д.Х.), князь Авалу со своими войсками двинулся в Махкеты, но узнав об отъезде оттуда Албика-Хаджи, князь Авалу, очень сильно раздосадованный, повернул обратно, конвоируя со скрученными сзади руками схваченных людей (полковник Авалов сопровождал 135 заложников в крепость Ведено – Д.Х.).
До Албика-Хаджи дошла весть, что Авалу со своими войсками приехал в Махкеты, намереваясь сразиться с ним.
Сориентировавшись в обстановке и спешно снарядив своих коней, Албик-Хаджи повел за собой своих мюридов, пытаясь успеть перехватить Авалу, и перекрыл начало дороги, ведущей в Махкеты. Желавший вступить в бой Албик-Хаджи встретился на дороге с возвращающимся Авалу со своими войсками, конвоировавшими арестованных людей. Албик-Хаджи сразу же вступил в бой с аваловцами. Увидев нападающего Албик-Хаджи, войска Авалу стали расстреливать пленных людей: из арестованных половину людей убили, другую половину ранили, но в итоге вражеские войска потерпели поражение и окончательно были разбиты. Не оставив ни одного из пленных в руках врагов, Албик-Хаджи со своими войсками въехал в Махкеты.
Потерпевший поражение, обессиленный Авалу со своим войском, не делая больше попытки вступить в бой, ушел в крепость Ведено.
Население Махкетов, опасаясь оставаться в селе из-за присяги в верности Албику-Хаджи, перебралось в лес для дальнейшей жизни. Вскоре после этого Албик-Хаджи выехал в районы Шатой и Чеберлой для привлечения тамошних людей на свою сторону и расстановки наибов для подготовки движения. (В чеченском восстании участвовало 47 аулов с населением в 18 тысяч человек. На подавление восстания было брошено 25 тысяч солдат – Д.Х.).
Через некоторое время после этого Албик-Хаджи, выехавший с многочисленным войском из района Шатой, по дороге в Центорой встретил посла Аббаса, посланного к нему из Стамбула Гази-Мухаммадом, сыном Шамиля, который рассказал Албику-Хаджи о некоторых делах. Албик-Хаджи провел в Центорое две ночи, и, оставив одного наиба с войском в местечке «Гиамаран корта», рядом с Ведено, сам ушел в селение Беной. Переночевав в Беное, Албик-Хаджи ушел в селение Саясан. Затем поехал в Гендерген, где остановился на ночлег.
У одного из жителей этого аула, оказавшего Албику-Хаджи сопротивление, сожгли усадьбу, и Албик-Хаджи выехал в Ножай-Юрт на ночлег. Албик-Хаджи сжег усадьбы людей, находящихся в бегах от него. Оттуда уехал в большой Зандак. Когда Албик-Хаджи находился в Зандаке, большое множество русских войск с дагестанскими частями пришли и начали сражение с войсками Албика-Хаджи, оставленными ранее на «Гиамаркорте». Сражение было настолько сильным, что пороховой дым заволок небо, подобно облаку, оба войска пытались закрепить позиции на вершине «Гиамаркорта». Стоявшие насмерть на «Гиамаркорте» наиб Албик-Хаджи и его войско оказали яростное сопротивление, уничтожив много вражеских солдат.
Здесь погибли наиб Гиайтин Ахьмад и некоторые его соратники, некоторые же были ранены. Поняв, что победить не удастся, командир царского войска отступил, потеряв очень много убитых и раненых, и вернулся в лагерь. Узнав об этом сражении, Албик-Хаджи со своим войском на второй день двинулся на Зандак, подошел к своему отряду, стоявшему на «Гиамаркорте». Вскоре после этого русское войско и дагестанское войско во главе с полковником Дунгиун-Махьма установили лагерь на высокой вершине близ селения Эрсеной, провели там двое суток. Албик-Хаджи же со своим войском провел ночь, остановившись на высокой вершине около Тазен-кала (Тазан-кала. – Д.Х.).
Вскоре после этого вражеские войска, заняв пространство с вершины Эрсана до высокой вершины у селения Центорой, начали военные действия.
Однако войску Албика-Хаджи не было нанесено серьезного вреда. Вражеское войско, заняв холм «Кхеттачу корта» у Центороя, расположились на нем в расставленных палатках. Вскоре русские войска с двумя пушками, собираясь дать сражение, стали подходить к войскам Албика-Хаджи, стоявшим на кургане «Кхератие» у селения Белгатой. В этом месте они сразились друг с другом, не причинив, однако, серьезного вреда. В конце концов, поняв, что он не победит, Албик-Хаджи во время заката солнца двинулся в родной Симсар. Население аула Балгатой попыталось воспрепятствовать Албику-Хаджи пройти через их территорию и открыло по нему стрельбу из ружей. Убедившись в том, что его не пропустят, Албик-Хаджи повернул обратно, прошел по речке Гумс, протекающей между селением Эрсана и холмом «Кхетачу корта», и пришел в селение Гезанчу, остановившись там на ночлег. Оттуда он выехал в Аллерой. Постепенно сторонники движения Албика-Хаджи стали от него отставать и, в конце концов, он остался с горсткой приверженцев, с которыми остановился на одном кургане, называемом «Гиала-яьгначу», возле села Энгеной. В конце концов, Албик-Хаджи уехал оттуда с маленьким отрядом и скрылся в гуще симсарского леса.
Когда Албик-Хаджи ушел от погони, преследовавшие его русские войска (о которых писалось ранее) со своего лагеря на холме Кхетачу-корта двинулись в селение Беной, и, разорив его жителей, выселили их оттуда, рассеяв по нижним селениям.
После этого войско оправилось в Зандак, и, сделав то же самое, что в Беное, вскоре вернулось домой. Через некоторое время с множеством войск генерал Капказов вновь пришел на территорию сожженного ранее Беноя и на закате солнца расположился здесь лагерем. Генерал Капказов послал свои войска на беноевские хутора и их земли, чтобы пленить обнаруженных там людей, а пытающихся скрыться уничтожить.
Отправившиеся в беноевские хутора и леса русские войска, исполняя данный генералом Капказовым приказ, ломали кукурузу, рубили стебли. Русские солдаты, пригнав отары овец и стада коров, принадлежащих работающим на полях беноевцам и другим людям, валили и убивали скот без всякой нужды и пользы, а затем устроили пир. Когда войска генерала Капказова стояли на беноевской территории, множество русских войск пришло из крепости Хасав-юрт (Хасугиала. – Д.Х.) и расположилось в лагере на высоком кургане рядом с селением Даттах с намерением пленить Албика-Хаджи. Через некоторое время генерал Капказов, взяв свои войска с территории беноевцев, на закате солнца отправился в симсарский лес, где находился Албик-Хаджи, и окружил их таким плотным кольцом, что Албику-Хаджи не оставалось ничего другого, как взлететь в небо или уползти в землю. Один из отрядов оцепил дом Албика-Хаджи, в котором тот вместе с другими совершал во время захода солнца вечернюю молитву. Завершив намаз, Албик-Хаджи с обнаженной шашкой в руке выскочил наружу, оцепившие дом солдаты, растерявшись, застыли. Албику-Хаджи без всякого труда удалось спастись. Узнав о его спасении, вражеские войска начали прочесывать лес, в котором находился Албик-Хаджи. Вражеские войска двинулись через лес, забирая в плен обнаруженного там человека, а оказывавшего сопротивление – убивая. Эти две стороны вступили в рукопашную схватку, провели в лесу сильный бой. Было убито бессчетное количество русских войск, войскам же Албик-Хаджи не было нанесено много вреда.
В конце концов, Албик-Хаджи, его родители, братья, сестры и жена спаслись. После боя в симсарском лесу русские войска повернули домой, угнав с собой скот. Во время отступления домой русские войска сожгли и разрушили селение Зандак и вторично селение Беной, все до последнего дома, включая и мечети, сравняли с землей.
После своего спасения Албик-Хаджи с маленьким отрядом поехал в селение Сугиур (Согратль, один из центров восстания 1877-78 годов в Дагестане, родина руководителя восстания имама Дагестана Магомеда-Хаджи. – Д.Х.), намереваясь объявить войну совместно с жителями аварских и лакских селений. Также, как и Албик-Хаджи, туда со своим отрядом и своими сыновьями приехал Зумсоевский Ума-Хаджи (Ума Дуев – бывший наиб Шамиля, руководитель восстания в Чечне 1860-61 гг. и 1877-78 гг. В 1877 году ему было 70 лет. – Д.Х.). Посланец Аббас, направленный к ним сыном Шамиля Гази-Мухаммадом, также прибыл в это селение. Знавшие об их присутствии в этом селении русские войска и дагестанская милиция окружили Согратль и перекрыли все дороги извне, чтобы исключить возможность спасения блокируемых. Затем жители Согратля заключили с русскими войсками соглашение о том, чтобы Албика-Хаджи, Уму-Хаджи и бывших с ним чеченцев схватить и выдать. Согласно сговору, жители этого селения схватили Уму-Хаджи, его сыновей и его товарищей и выдали русским войскам. (По ошибочному утверждению советских историков, Ума Дуев с сыновьями добровольно сдались царским войскам – Д.Х.). Албик-Хаджи и его братья сумели тайно спастись и снова ушли в симсарский лес, где, как и раньше, Албик-Хаджи расположился со своей семьей и родителями.
Когда Албик-Хаджи находился в лесу, друзья Албика-Хаджи и люди, которым он доверял, оповестили его, что если он придет к властям с миром, то ему оставят свободу (вновь назначенный начальник Терской области, генерал, князь Лорис-Меликов обманул их, дав честное слово о помиловании всех, явившихся с повинной – Д.Х.).
Поверив их словам, пойдя за этими людьми, которые обманули его, он явился к начальнику Веденской крепости (27 ноября. – Д.Х.). Начальник тотчас же приказал схватить его и, заковав ноги и руки в кандалы, отправил в городскую (грозненскую. – Д.Х.) тюрьму. Вскоре были схвачены двенадцать наибов Албика-Хаджи и те люди, которых русские считали виновными (270 человек. – Д.Х.). Они были конвоированы в грозненскую тюрьму и посажены под арест. Нужно заметить, что стоявший во главе этих наибов Солтамурад, сын Солумгири из Беноя (Солтамурад – бывший маазум Шамиля в Беное. Соратник наиба Шамиля, а затем имама Чечни Байсунгура Беноевского. Солтамурад – один из руководителей и организаторов восстания в Чечне 1860-61 годов и 1877-78 годов. В 1877 году ему было 70 лет. По ложной версии, распространенной в Терской области, вместе с Сулейманом из Центороя ушел в Турцию. – Д.Х.), не примирился с русскими и не пошел к ним. Никто, кроме его родственников, не знал, где он находится. Так и не примирившись, он заболел и умер, и с очень большими почестями был похоронен на беноевском кладбище. Когда схваченные албикхаджинцы были в городской тюрьме, туда прибыл военный суд, чтобы допросить и разобрать их дело.
Суд задавал каждому из них ряд вопросов и, в конце концов, приговорил их всех к повешению. Вот имена казненных: Албик-Хаджи из Симсара, Косум и Нурхаджи из селения Чичилюх, Хусейн-Хаджи из села Айтмохк, Тазарка из селения Туртиотар, Губхан из с. Тезин-кели. Курку из Дышни-Ведана, Лорсан-Хаджи из сел. Махкеты, Мита, Дада из села Чебирла, Ума-Хаджи и его сын Дада из Зумсоя.
После того как суд огласил приговор об осуждении их на смертную казнь, обратились к Ума-Хаджи, сказав: «Суд приговорил тебя к смерти через повешение». Ума-Хаджи ответил суду: «Мне безразлично, умру ли я от того, что вы повесите или умру от болезни, ведь когда-нибудь все равно мне не избежать смерти и Божьего Суда».
Потом суд, приведя чеберлоевского Даду, обратился к нему, сказав: «Суд приговорил тебя к смерти через повешение». Дада ответил: «Мне не кажется странным, что меня казнят повесив, потому что если бы я победил русское войско, то я тоже казнил бы Московского царя». Затем суд обратился к Губхану: «Суд приговорил тебя к смерти через повешение, потому что имеются случаи, когда тобой были разрушены дорогостоящие мосты, проложенные государством, с нанесением ущерба в размере двух тысяч рублей. Если ты пожелаешь возместить эти деньги, ты спасешься, не возместишь, тогда тебя повесят».
Губхан дал такой ответ суду: «В моей собственности и в собственности моих родичей будут две тысячи рублей денег, однако, если бы даже надо было дать два пятака, я не дал бы, хотя тем самым я обрекаю себя на раннюю смерть».
Затем вызвали Албика-Хаджи и суд обратился к нему, сказав: «Почему ты сдался начальнику, сейчас суд приговорил тебя к смерти». Албик-Хаджи ответил: «Со мной, одичав подобно абрекам, было шестьдесят человек, чтобы оторвать их от себя (Албик-Хаджи имел в виду избавление этих людей от ответственности и освобождение их от присяги, данной ему как имаму – Д.Х.), и не желая приносить более беспокойство царю, я пришел, но с нынешнего момента всем людям известно, что Московский царь вероломен и пришедшего к нему с миром человека он убивает».
Через две недели в Соьлжагиала (Грозном) их повесили, похоронили в 1295 году по чеченскому летоисчислению или в 1878 году по русскому летоисчислению (9 марта 1878 года была совершена смертная казнь – Д.Х.).
Нескольких человек суд приговорил (арестованных по делу Албика-Хаджи) к ссылке в Сибирь. Из них часть отправили на каторжные работы, часть на содержание под надзором, одних сослали в Томскую губернию, других – в Тобольскую губернию, третьих – в Саратовскую губернию. Из них некоторые умерли в пути, другие же после убийства царя Александра II и выхода Манифеста в связи с восхождением на престол его сына Александра III и помилования вернулись домой.
Автором, описавшим эту историю, являюсь я – Расу (Раъсу), сын Гойтуки (Гиойтукъа) из селения Бена. С детских лет я учился в медресе вместе с Албиком-Хаджи, нас двоих связывали очень сильные дружеские отношения и родство, мы часто гостили друг у друга. Когда же он стал имамом, то он сделал меня своим кадием (секретарем – Д.Х.). Я проделал путь вместе с ним вплоть до его ареста, записывая его дела.
Когда Албика-Хаджи схватили, я, Расу, тоже был схвачен и вместе с ним находился в тюрьме, а когда вели судебное разбирательство их дела, я также был вместе с ними.
После этого меня присоединили к другим людям, которых отправляли в Сибирь. Когда мы достигли «Арульски губерни» (Уральская губерния? – Д.Х.), я, Расу, очень сильно заболел и остался в местной больнице на два месяца. После этого меня отправили в Москву, а затем в Нижегородскую губернию (Нижни губерни). Оттуда, посадив меня на пароход, через шесть суток привезли в Пермскую губернию. Затем меня и моих товарищей забрали, посадили на телеги, запряженные тройкой лошадей, и через девять суток мы доехали до города «Датмин» Тобольской губернии.
Когда мы туда доехали, нас распределили по некоторым деревням. После разлуки друг с другом меня, Расу, отправили в ссылку в место, называемое «Покровское волостное правление округа Тюмень» (вусалк пакруски валусни паравлени округ Тумин).
Через пять лет у меня появилось очень сильное желание бежать оттуда, так я пришел в город Тюмень, потом оттуда бежал я, достигнув города «Кишлура», потом оттуда бежал я и пришел в Екатеринбург (Йакатеренбуххе), а затем Петербург (Петарбух). Потом я бежал оттуда и пришел в Пермскую губернию, где сел на пароход и приплыл в Казань. И оттуда ушел я, сев на пароход, приплыл в Астрахань. Затем ее я покинул и, сев на пароход, приплыл в место, называемое «Барински пирстна» (Баринская пристань? – Д.Х.). Потом, уйдя оттуда, пришел в большое селение Акай, покинув его, пришел в селение Бачи-юрт. Так шел-шел и дошел до своего селения Беной.
Когда я пришел сюда, то взял с собой старейшин и умных людей и пошел к полковнику Голубеву (Гулабеев), чтобы просить для себя помилования. Когда я так явился к нему, полковник не только меня не помиловал, а в тот же час, арестовав меня, продержал пять месяцев в Вешенской тюрьме, а затем во второй раз отправил в Сибирь.
Когда я во второй раз шел в Сибирь, я отправился в путь, заболев лихорадкой. Когда я достиг Новочеркасска, то, заболев, остался в местной больнице. Хотя в той больнице я не получил никакого выздоровления, меня забрали в город «Казлу» (Козловск? Козельск? – Д.Х.), где я остался на один месяц в больнице.
Там я также не получил облегчения, и меня отправили в московскую больницу, где я провел один месяц. В московской больнице, получив немного облегчения от хвори, был забран оттуда и подготовлен для отправки этапом (йитаб) в Сибирь.
Во время нашей подготовки для нашего осмотра пришел врач. Этот врач, узнав, что я болен, отправил меня в больницу, в которую помещают умирающих людей. Когда я там выздоровел, меня посадили на паровоз и отправили в Нижегородскую губернию. Потом меня забрали оттуда и отправили пешком в дорогу, так как зимой корабли по Волге не ходили. На 25 день я дошел до Казани. Потом, проведя один месяц в местной больнице, я получил облегчение от болезни, меня отправили в город Пермь, затем, забрав меня оттуда, отправили в город Тюмень. Когда я находился в городе Тюмени, вскоре Александр II умер, и вышел указ о восшествии на престол Александра III. Мою отправку остановили. Через месяц было получено разрешение на отправку домой арестованных и высланных людей из Терской и Дагестанской областей. Благодаря разрешению, без всяких приключений я вернулся домой.
Я – Расу, сын Гойтук, в 1345 году по чеченскому летоисчислению, в 1927 году по русскому исчислению, будучи живым и здоровым, имею 80 лет от роду, слава Аллаху во веки веков.