ОЧЕРКИ МАРДЖАНИ О ВОСТОЧНЫХ НАРОДАХ
КАЗАНЬ
ТАТАРСКОЕ КНИЖНОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
2003
УДК 947.0+391/395
ББК 63.3+63.5
О95
Вступительная статья, комментарии, перевод с арабского,
старотатарского языков и примечания
доктора философских наук
А.Н. Юзеева
О95
Очерки Марджани о восточных народах.— Казань: Татар.кн.изд-во, 2003.— 175 с.
Книга представляет собой перевод отдельных сочинений, отрывков из произведений известного татарского мыслителя Шихабаддина Марджани (1818—1889), связанных с историей татарского народа, его места в тюркской, арабо-мусульманской и мировой цивилизациях.
Книга адресована широкому кругу читателей, всем тем, кто интересуется вопросами истории и культуры татарского и мусульманских народов.
ISBN 5-298-01303-1 ©Татарское книжное издательство, 2003
©Юзеев А.Н., 2003
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие …………………………..
Жизнедеятельность Ш. Марджани
1. Религиозно-реформаторские аспекты мировоззрения .¬.. ..
2. Просветительские аспекты мировоззрения ………….
3. Религиозно-философские взгляды ………………
Переводы
Мустафад ал-ахбар фи ахвал Казан ва Булгар (Кладезь сведений о делах Казани и Булгара) …………………….
Рихлат ал-Марджани (Путешествие Марджани) …………
Вафият ал-аслаф ва тахият ал-ахлаф (Подробное о предшествен¬ни¬ках и приветствие потомкам) ………………….
Комментарии к отрывкам из «Вафият ал-аслаф» ………..
Mardjani,s world outlook and his «Vafiiat al-aslaf» …………
Заключение …………………………..
ПРЕДИСЛОВИЕ
В ряду татарских религиозных деятелей и ученых прошлого имя Марджани занимает достойное место. Ему по праву принадлежит ведущая роль в татарской религиозно-философской мысли XIX века. Известные татарские поэты, ученые, мыслители рубежа XIX—XX веков восприняли деятельность ученого как интеллектуально-умственную и практическо-общественную борьбу против всего отживающего в жизни, идеологии и философии. Для них Марджани стал знаменосцем борьбы за просвещение и свободомыслие, идеологом формирования национального самосознания народа, а его учение — программой обновления татарского общества конца XIX — начала XX веков.
В современных исследованиях, посвященных Марджани, татарский мыслитель предстает многогранной фигурой: религиозным реформатором, просветителем, историком, философом. Ему посвящены отдельные монографии и сборники, многочисленные статьи в газетах и журналах.
Известен Марджани и современным зарубежным исследователям. В авторитетной энциклопедии Востока, изданной на арабском языке в Ливане, имя Марджани занимает достойное место. Арабский ученый Хайраддин аз-Зирекли в своем биобиблиографическом словаре дает наиболее общее описание его жизнедеятельности и приводит биографию Марджани, ссылаясь на «Талфик ал-ахбар» М.Рамзи: «Он был имамом-хатибом, мударрисом I Казанской мечети. Воспитал много ученых, открыто выступал за иджтихад1, критиковал некоторых мыслителей старшего поколения, был упорным в спорах, вследствие чего с ним враждовали современники, его смещали с должности, потом, правда, восстанавливали».
К религиозно-философским сочинениям Марджани обращаются¬ также ученые Америки, Франции, Германии, Турции (А.А.Рор¬лих,¬ Ю.Шамильоглу, А.Беннигсен, Ш.Келькеже, М.Кемпер, Н.Давлет).
Однако богатое разностороннее религиозно-философское, историческое наследие ученого хоть и достаточно изучено в общем виде, в отдельных аспектах и проблемах до сих пор полностью не освещено. Этому мешает и то, что почти все свои сочинения Марджани писал на арабском языке. Перевод таких произведений поможет в будущем полнее осветить многогранную деятельность Марджани.
Предполагаемый читателю сборник переводов начинается с автобиографии Шихабаддина Марджани, вошедший во второй том «Мустафад ал-ахбар фи ахвал Казан ва Булгар» («Кладезь сведений о делах Казани и Булгара»), который был издан в 1900 году после смерти автора. Марджани написал это сочинение на татарском языке (арабским шрифтом). Уже из названия видно, что Шихабаддин при написании книги использовал множество источников, в том числе и некоторые европейские. Естественно, основная масса привлеченного материала была на арабском, персидском, тюрко-татарском языках, что оказало определенное влияние на стиль языка, который оказался насыщенным арабизмами и фарсизмами. Для татарских религиозных деятелей и большинства населения XIX — начала XX веков такой язык был доступным для понимания, хотя предполагал определенные знания и приложение усилий для постижения сути материала.
В «Мустафад ал-ахбар», несмотря на то, что большая его часть носит научно-повествовательный характер, встречаются разделы, которые обогащаются стихотворными отрывками и цитатами религиозно-философского содержания на арабском языке. К таким труднодоступным для понимания современного читателя местам в сочинении принадлежит автобиография Марджани. К сожалению, многие части этого отрывка оказались недостаточно адекватно и полно переложены на современный татарский язык2, хотя именно в них раскрывается эрудиция, интеллектуальный уровень религиозного философа Марджани.
Вышеназванное обстоятельство послужило основным толчком для предпринятого перевода, который лишь в некоторой степени восполнит лакуну в творчестве Марджани. Другим обстоятельством обращения автора к биографии Шихаб-хазрата послужила описанная им идейная борьба, происходившая внутри татарского общества второй половины XIX века. Примечательно, что представители двух оппозиционных лагерей татарского духовенства, а именно: реформаторско-просветительского и традиционалистско-консервативного в спорах между собой показали кто в большей, кто в меньшей степени, достаточно основательные познания не только теологии, но и философии.
Перевод следующего сочинения, предлагаемого читателю «Рихлат ал-Марджани» («Путевые заметки»), представляет собой дневник паломника, повествующий о наиболее запомнившихся Марджани событиях и фактах хаджжа 1880 года в Мекку. При жизни у Шихабаддина так и не дошли руки издать свои записи. Только после смерти Марджани на его дневниковые записи обратил внимание татарский мыслитель Ризааддин Фахраддин (1858—1936), который считал его своим духовным наставником и потому взял на себя заботы по их изданию. Для того чтобы лично познакомиться с Марджани, Фахраддин приезжал в Казань. Это событие произошло летом 1886 года. К этому времени Ризааддин уже был знаком с книгой Марджани «Назурат ал-хакк» («Обозрение истины»), которая на него произвела большое впечатление. Никому не сказав о причине поездки, Ризааддин в первый раз в жизни на пароходе отправился в Казань. Сойдя с него в Казани, он направился прямиком в мечеть к Марджани. Ризааддин встретил хазрата у мечети, который, поздоровавшись с ним, спросил: «Откуда к нам прибыли?». Ризааддин ответил: «Я деревенский шакирд». Неожиданно их разговор прервали двое мужчин. Поприветствовав Марджани, один из них вручил хазрату лист бумаги. Прочитав его, Марджани спросил по-арабски: «Надолго ли к нам прибыли и где остановились?». После чего они направились в сторону дома Марджани. На занятия в медресе в тот день хазрат так и не пришел. Ризааддин фактически смог только увидеть хазрата, пообщаться не получилось.
Впоследствии Марджани, ознакомившись с книгой Р.Фахраддина «Итибар» («Внимание») (Казань, 1888), отмечал, что этот молодой человек подает большие надежды и если продолжит в таком же духе, то его ждет большое будущее3.
«Рихлат ал-Марджани» («Путешествие Марджани») написан на татарском языке арабским шрифтом, опубликован еще в 1898 году на деньги учеников Марджани — братьев Мухаммаджана и Шарифджана Каримовых. Дневниковые записки долгое время оставались недоступными широкому кругу читателей, хотя в 1993 году А.Хайруллиным был издан их перевод на современный татарский язык4. Тем не менее автор предлагаемого перевода не шел по стопам своего предшественника, уточняя терминологию, внося свои пояснения в перевод.
Р.Фахраддин не вносил изменений в текст дневника Марджани, хотя внизу некоторых страниц давал пояснения (этот комментарий помещен в конце записок), связанные, в основном, с уточнением дат, названий сочинений, имен и фамилий персоналий. В свою очередь автор предлагаемого перевода считал необходимым дать свои пояснения, которые давал прямо в тексте записок в квадратных скобках.
Последний предлагаемый читателю перевод с арабского языка на русский отрывков биографии шеститомного сочинения Марджани «Вафият ал-аслаф ва тахият ал-ахлаф» («Подробное о предшественниках и приветствие потомкам»), публиковался в течение более десяти лет в различных сборниках и монографиях5. Для более полного представления структуры и композиции сочинения Марджани и удобства пользования биобиблиографическими данными материал скомпонован в одну книгу. Подробнее о «Вафият ал-аслаф» в разделе о жизнедеятельности Марджани, которым автор счел необходимым предварить переводы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Иджтихад — право мусульманского правоведа выносить решение по важным вопросам религиозной и общественной жизни на основе Корана и сунны.
2 Мґрўани Ш. Мїстґфадел-ґхбар фи ґхвали Казан вґ Болгар. — Казан, 1989.— Б.353—356.
3 Мґрўани.— Казан, 1915.— Б.181.
4 Фґхреддинев Р. Болгар вґ Казан тїреклґре.— Казан, 1993.— Б.117—137.¬
5 Юзеев А.Н. Ш.Марджани о преемственности духовной культуры мусульманского Востока (по «Вафият ал-аслаф ва тахият ал-ахлаф»)// Проблема преемственности в татарской общественной мысли. — Казань, 1985.— С.46—60; Ш.Марджани о поэтах средневековья // Ґдґби мирас: эзлґнєлґр, табышлар.— Казан, 1991.— С.23—34; Ш.Марджани о А.Курсави и А.Утыз-Имяни // Ґдґбият чыганакларын барлаганда.— Казан, 1994.— С.77—87; Мировоззрение Ш.Марджани и арабо-мусульманская философия.— Казань, 1992.— С.120—146; Татарская философская мысль конца XVIII—XIХ веков.— Казань, 1998.— С.98—102 и др.
Жизнедеятельность Марджани можно условно разделить на два этапа: религиозно-реформаторский — до 70—80-х годов и просветительский этап — 70—80-е годы XIX века.
1. РЕЛИГИОЗНО-РЕФОРМАТОРСКИЕ АСПЕКТЫ
МИРОВОЗЗРЕНИЯ
Харун б.Бахааддин б.Субхан б.Абдалкарим Шихабаддин ал-Марджани родился 27 января 1818 года (по новому стилю) в с.Ябынчи — нынешнего Атнинского района Татарстана. Предки Марджани со стороны отца и матери принадлежали к фамилиям известных имамов-мударрисов. У них он получил первые сведения по истории, философии, Корану, сунне пророка, арабскому и персидскому языкам.
Марджани лишился матери, когда ему было всего пять лет и воспитывался мачехой в довольно суровой обстановке. Начальное образование получил в медресе, в котором преподавал его отец, в д.Ташкичу. Это медресе было известным учебным заведением в Казанском крае. Об атмосфере, окружавшей Шихабаддина с раннего детства и об образованности своих предков свидетельствует сам Марджани: «Что касается научных вопросов, то я помню, что однажды спросил его [Субхана б.Абдалкарима ал-Марджани — дед Шихабаддина]: «Может ли человек в состоянии ритуальной нечистоты читать Коран?». Он ответил: «Да, может, но ему нельзя прикасаться к Корану». Я спросил: «А что свидетельствует об этом?». Он ответил: «Аллах Всевышний говорит: «Прикасаются к нему только очищенные»6. Но нет свидетельства, которое делало запретным чтение Корана для неочищенных. Отличие состоит в том, что не дозволяется отсутствие чистоты рта и языка, в отличие от руки». Я не совсем удовлетворился ответом и задал тот же вопрос отцу. Отец разгневанно спросил у меня: «Разве ответ деда тебя не удовлетворяет? Его знание не хуже, чем у других»7.
Дед Марджани со стороны матери Абданнасир обучал его Корану, сунне, фикху, мазхабам. «Его дом всегда был полон людьми учеными, …когда вопрос касался фикха, он приводил многочисленные доказательства из древних источников»8, — писал Марджани. Его отца — Бахааддина в один ряд с Курсави ставил Хасанаддин ал-Булгари Арслан б.Башир ат-Тунтари (ум. 1841/2), который говорил: «Среди тех, кто приходил в Бухару из жителей Булгарии, лишь четверо достигли совершенства. Первый из них Абу-н-Наср ал-Курсави, затем Мухсин б.Биккул аш-Шаши, Абдаллах б.Яхья ал-Ишманди и Бахааддин б.Субхан ал-Марджани. Что касается остальных, то они возвратились пустыми, не оправдавшими надежд»9.
У отца он занимался арабским языком, логикой и каламом. Уже с семнадцати лет юный Шихабаддин начинает преподавать в медресе своего отца и, будучи неудовлетворенным учебником морфологии персидского языка, составляет свой10. Еще до отъезда в Бухару на родине начинают формироваться взгляды Марджани как будущего ученого, пытливого исследователя.
Его деды, отец, будучи людьми образованными, обладая обширными познаниями мусульманской истории, философии, религии привили Шихабаддину стремление к учению, знанию. Благодаря им он получает первые сведения об арабо-мусульманской философии, истории, фикхе, мазхабам.
Полученное образование не удовлетворяет Марджани, постоянно стремившегося к получению новых знаний. По существовавшей в татарском обществе традиции, в 1838 году он отправляется в Бухару для продолжения образования. К тому времени величие Бухары шло на убыль. Он застал в медресе бездумное заучивание Корана, религиозных текстов, светские науки не изучались. В Бухаре Марджани поднимает перед своими мударрисами вопрос о необходимости внесения реформы в медресе, однако не получает поддержки11. Неудовлетворенный системой обучения в медресе, он, в основном самостоятельно, занимается в богатых ценными рукописями мест¬¬ных библиотеках. Деньги на жизнь зарабатывает обу¬чением детей состоятельных лиц. В Бухаре Марджани знакомится с известным религиозным ученым Фадил ал-Гиждувани (ум. 1854/55), воззрения которого осуждались офици¬альным духовенством города. Марджани называет своими учителями в Бухаре следующих мударрисов: Салих б.Надир б.Абдаллаха ал-Худжанди, Мухаммада б.Сафар ал-Худжанди, Фадила ал-Гиждувани, Абд ал-Мумина ал-Афшанди, Ходай Берди ал-Байсуни, Баба Рафиа ал-Худжанди, Шарифа б.Ата б.Хади ал — Бухари12.
Хотя схоластическое обу¬¬чение в Бухаре уже не соответствовало современным потребностям общества и не удовлетворяло Марджани, пребывание там для него бесполезным не было: он встречался с известными, прогрессивными религиозными деятелями и учеными своего времени (хотя их было там немного) и укреплял свои убеждения в необходимости изменить старую систему мусульманского образования.
В 1843 году Марджани в поисках знаний отправляется в Самарканд — один из древних очагов культуры Средней Азии. Там он обучается в медресе «Ширдар»13, знакомится с известным историком, кади Абу Саидом ас-Самарканди (ум. 1848/49), который, как пишет Марджани, был первопричиной того, что он «начал интересоваться исторической наукой и приступил к исследованию исторических книг»14.
Марджани ведет с ним беседы, работает в его богатой рукописями библиотеке, в которую доступ имели немногие. Абу Саид ас-Самарканди повлиял на становление не только исторических воззрений Марджани, но и сыграл определенную роль в формировании его реформаторских идей, ас-Самарканди выступал против консервативных методов обучения в медресе, за что его имущество было конфисковано15.
Именно в Самарканде, уже обладая определенными знаниями, Марджани испытывает потребность глубже познать взгляды своего предшественника и соотечественника Абу Насра ал-Курсави (1776—1812), знакомится с его произведением. Он впервые прочитал рукопись Курсави приблизительно в двадцатилетнем возрасте, она оказала значительное влияние на формирование реформаторских и религиозно-философских взглядов Марджани (в частности, на концепцию «открытия дверей иджтихада» и критику идей мутакаллимов).
Если в Бухаре формируются взгляды Марджани как религиозного деятеля, не согласного с ортодоксами лишь в системе обучения, преподавания наук в медресе (Абу Саид ас-Самарканди, исповедовавший суфизм, не смог его привлечь в число своих сторонников), то в Самарканде, под влиянием кади Абу Саида, Марджани всерьез приступает к занятиям историческими науками и тем самым закладывает основы для своих будущих реформаторских и просветительских идей.
В 1845 году Марджани возвращается в Бухару. Он останавливается в медресе «Мир-Араб», которое было знаменито своей богатой библиотекой. Там Марджани близко знакомится с произведениями ал-Ханафи, ан-Насафи, ад-Давани, ал-Фараби, Ибн Сины и сочинениями других мыслителей арабо-мусульманского Востока. Его окружают прогрессивные религиозные деятели и ученые того времени, которых было, правда, немного среди основной массы схоластов-теологов. Именно там Марджани приступает к серьезному изучению культуры, истории, философии и религии Востока. Первые свои произведения он посвятил истории тюркских народов Средней Азии16. В этот период Марджани выступает как религиозный деятель, но уже не ортодоксальный, выражающий недовольство системой преподавания в медресе и стремящийся внести в это дело новшества.
В 1849 году, после одиннадцатилетнего отсутствия, с новым багажом знаний Марджани возвращается на родину. Примерно через три месяца после его приезда в Казань, после сдачи им одного экзамена в Казани, а другого у муфтия в Уфе, 20 апреля 1850 года Духовное собрание мусульман издает указ о назначении Марджани имамом-мударрисом I Казанской мечети. Слава о нем как о большом знатоке наук опередила его приход в медресе. Многие стремились попасть к нему на обучение.
Это не понравилось группе завистливых мулл-ишанов во главе с казанским богачом Ибрахимом Юнусовым. Как отмечает Марджани, самым ярым его противником стал мулла Мухаммад Карим17. Подобные муллы довольствовались схоластическими методами в обучении. Для них Марджани был не столько религиозный деятель, прекрасно знающий вероучение, исследователь истории мусульманской культуры Востока, сколько личность, выступающая против их привычного образа жизни.
Марджани поставил перед собой цель: преобразовать, реформировать сознание мусульман в духе Нового времени. Он призывал возвратиться к первоисточникам мусульманской религии — к Корану, сунне, словам авторитетных муджтахидов и предлагал на основании знания этих источников самому выносить иджтихад (самостоятельное суждение по вопросам религиозной и общественной жизни мусульман). Между тем большинство мулл и ишанов не только не знало древних источников, но и было не способно к самостоятельному мышлению. На их фоне Марджани служил ненужным примером для подражания. Они стали писать на него доносы в Духовное собрание мусульман, стремясь опорочить его имя. В результате этих доносов Мард¬жани освобождался, правда, не на долгий срок, в 1854 году — на девять месяцев, в 1874 году — на полгода от должности.
В 1873 году казанские муллы написали жалобу в Уфу, в Духовное собрание мусульман, обвиняя Марджани в различных грехах. Духовное собрание мусульман для вынесения по этому вопросу решения составляет комиссию во главе с противником Марджани — мударрисом Кышкарского медресе Исмаилом Утямышевым. На основании рекомендации этой комиссии Марджани освобождается от должности имама-мударриса, но под воздействием общественности через шесть месяцев восстанавливается в прежней должности18. Абдаллах б.Музаффар ан-Насави написал книгу, в которой хотел опровергнуть «Назурат ал-хакк» Марджани, под названием «Музахарат ал-калима ал-джаруда аллати хийа фи-н-Назурат» («Представление злополучного слова из «Обозрения»»), в сущности оставшейся лишь «бурей в стакане воды».
Следует сказать о неоднозначных взаимоотношениях татарского купца Ибрахима Юнусова и Марджани. Ибрахим Юнусов, будучи городским главой Татарской ратуши, был меценатом, от которого во многом зависело благосостояние одноименной мечети и медресе при ней (ныне мечеть Марджани). Не привыкший к малейшим пререканиям, он сразу же невзлюбил независимый характер Марджани, хотя именно с его одобрения Марджани был назначен имамом-мударрисом Юнусовской мечети. После вышеупомянутых двух отставок Марджани, так и не сумев сломить его характер, Юнусов перестал выделять деньги на медресе, здание которого требовало ремонта. В свою очередь Марджани, не желая идти на поклон к меценату, собрал с прихожан деньги на строительство нового здания, открытого в 1881 году, в котором преподавал до конца своих дней.
О сложных взаимоотношениях Марджани и Юнусовых написал в газете под псевдонимом «Мусульманин» Ш.Ахмеров: «Покойный ахун г.Казани Ш.Багаутдинов, человек обеспеченный, не поладив с местными, в то время самыми крупными капиталистами братьями Юнусовыми, долгое время состоял у них в немилости, не получал от них никаких подаяний, но несмотря на это, упорно отстаивал свою самостоятельность, и в конце концов Юнусовы должны были смириться с этим»19.
В 1867—1868 годах Духовное собрание мусульман в Уфе назначило Марджани на должность ахунда и мухтасиба Казани (одни из самых почетных религиозных должностей региона), что явилось несомненным признанием его деятельности и со стороны руководства мусульман. С официальными светски¬ми властями у Марджани также устанавливаются позитивные контакты. Он выполняет отдельные поручения казанской светской власти: следит за изданием текста Корана в казанской типографии (впоследствии выпускает книгу, посвященную истории и принципам издания Корана в России)20, организует сбор денег для кавказских народов, пострадавших от землетря¬сения, составляет отчеты о рождении, бракосочетании, смерти мусульман для государственных учреждений, участвует в учебных заседаниях при произнесении клятв мусульманами.¬
Со временем имя Марджани становится известным далеко за пределами Казани: в 1870 году выходит в свет его книга «Назурат ал-хакк». Новые — для своего времени и среды — религиозно-реформаторские идеи принесли автору широкую известность не только на родине, но и на мусульманском Востоке. Этот труд Марджани высоко оценивали известные мусульманские ученые Индии того времени Садик б.Хасан ал-Кинауджи и Абд ал-Хай ал-Лакнави, сирийский ученый Джамаладдин ад-Димашки, тунисский — Шайх Мухаммад Байрам21. Марджани становится видным идеологом религиозного реформаторства, продолжившим и углубившим в новых исторических условиях традиции своих предшественников А.Утыз-Имяни и А.Курсави.
Каковы были религиозно-реформаторские взгляды Марджани?
Религиозно-реформаторские взгляды Марджани, отражая своеобразное приспособление религии к изменяющейся действительности, включали, как теоретическую основу, концепцию «открытия дверей иджтихада», а также обращение ко временам Мухаммада (Корану, сунне, словам авторитетных муджтахидов) для «очищения» ислама от позднейших наслоений и реформу преподавания медресе.
Как известно, в IX—X веках в суннитском исламе в результате спора о применении «усул ал-фикх» — «корней» вероучения (Корана, сунны, кияс — суждение по аналогии, иджмы — согласное мнение авторитетов ислама) сложились четыре мазхаба — религиозно-правовые школы (ханафитский, шафиитский, маликитский и ханбалитский). Вышеперечисленные источники вероучения признали четыре правовые школы. Муджтахиды — факихи выносили собственные суждения по вопросам религиозной и общественной жизни мусульман на основе Корана, хадисов, руководствуясь методами фикха (киясом и иджмой). После XII века в суннитском исламе постфактум «врата иджтихада (вынесение самостоятельного суждения) были закрыты», последними муджтахидами объявили основателей четырех мазхабов. Следует иметь в виду, что подобная канонизация («закрытие дверей иджтихада»), если и могла иметь место в мусульманском мире (суннитской его части), после XII века (Марджани данное положение отрицал — см. дальше), когда багдадский халиф превратился в простой символ веры, а власть на «местах» принадлежала местным правителям, — касалась суннитского права, области религии.
Как известно, фалясифа и мутакаллимы утверждали, что в религиозной практике (теории) «двери иджтихада» не могут быть кем-либо закрыты, и данное утверждение не затрагивает области спекулятивной теологии (предельных оснований бытия). Был «закрыт ал-иджтихад ал-мутлак» — абсолютный иджтихад, который принимал решения по поводу основных вопросов веры, допускался лишь «иджтихад фи-л-мазхаб» — в рамках своей правовой школы.
Мусульмане следовали религиозным предписаниям, принятым муджтахидами в первые три-четыре столетия существования ислама, что получило название таклид (араб. — традиция, подражание). Марджани же наряду с мусульманскими деятелями, выступавшими за иджтихад против таклида, наоборот, оказался в роли реформатора религии. Почему?
Марджани ратовал за возрождение принципов раннего ислама, за возврат к основам культуры времен Мухаммада, преследуя цель «очистить» ислам от новшеств (араб. — бида). «Поистине лучшее, — писал Марджани, — это Книга Аллаха, а лучший праведный путь — это путь Мухаммада. Наихудшее из деяний — это обновление их. Всякое новшество есть нововведение, а всякое нововведение есть заблуждение»22. Термин «бида» (новшество) в данном контексте как раз означает позднейшие наслоения на первоначальный ислам, которые явились следствием деятельности мусульманских ученых.
Ученый, призывая к очищению ислама от новшеств, возврату к Корану, сунне, предлагал руководствоваться, если нет ответа в первоисточниках, иджтихадом. Он писал: «А что касается религиозных действий и подобного им, то каждому необходимо руководствоваться в них шариатом, брать сведения из Корана, сунны, иджма (согласное мнение авторитетов ислама). Если же нет суждения на поверхности Корана, сунны и нет о нем согласного мнения авторитетов ислама, то необходимо принимать во внимание пригодность суждения и выносить иджтихад вместо него»23. Призыв Марджани к возврату ко временам Мухаммада, критика им новшеств, в отличие от мусульманских ортодоксов, стремившихся сохранить средневековые порядки, был мнимым. Ортодоксальным традиционалистом Марджани не был. Возврат ко временам Мухаммада он мыслил все-таки как «обновление веры», причем использовал именно этот термин (араб. — тадждид).
В «Мукаддиме» («Введение») Марджани писал, что обновление (тадждид) духовной жизни мусульман начинается с правления Омара б.Абд ал-Азиза (VII в.), оно длилось на протяжении веков и проходило в фикхе, хадисах, тафсире, философии, языке, основах религии. А в качестве доказательства своего тезиса об обновлении религии Марджани приводит хадис: «Из слов пророка — да благословит его Аллах и да приветствует — следует, что Аллах посылает своей общине мусульман в начале каждого века того, кто обновляет ей веру»24. Марджани называет имена наиболее видных, по его мнению, личностей, внесших наизначительный вклад в поступательное развитие общества. Например, в X—XI веках Марджани выделяет из ханафитов — Абу Бакр Мухаммад б.Муса ал-Хорезми, из шафиитов — Ахмад б.Мухаммад ал-Исфараини, из маликитов — Абдалваххаб б.Али ат — Тамими ал-Багдади, из ханбалитов — Хусайн б.Али б.Хамиди, из имамитов — Абу-л-Хасан Мухаммад б.Хусайн ал-Алави, из чтецов Корана — Мухаммад б.Хусайн ал-Куфи, из хадисоведов — Мухаммад б.Абдаллах ан-Нишапури, из суфиев — Али б.Ахмад б.Джафар ал-Бистами, известного как Хиркани, из факихов — Мухаммад б.ат-Тайиб ал-Багдади, известного как Ибн ал-Бакиллани, из философов — Ибн Сину25.
Выделяя наиболее видных ученых-мужей каждого столетия, специалистов в различных областях духовной культуры, Марджани утверждал преемственность «открытия дверей иджтихада» (начиная с VII по XIX века). В суннитском исламе после XII века, делал вывод Марджани, «двери иджтихада не закрывались».
Внешний салафизм (возврат к прошлому) Марджани заключался в том, чтобы, «очистив» ислам от позднейших наслоений, приспособить к новой социокультурной ситуации, возникшей в Казанском крае во второй половине века. И поэтому возвратом к прошлому в полном смысле такое «очищение» не было.
«Назурат ал-хакк фи фардият ал-аша ва ан лам ягиб-ш-шафак» («Обозрение истины относительно обязательности вечерней молитвы, когда не наступают сумерки») — один из своих наиболее известных трудов, в котором раскрываются его религиозно-реформаторские взгляды, Марджани написал не столько потому, чтобы объяснить неверность положения о необязательности вечерней молитвы в Казанском крае, сколько для того, чтобы изложить фактически свое понимание основных положений вероучения (основ фикха, правоведческих школ, хадисов, калама, иджтихада). Не случайно с выходом в свет этой книги в среде религиозных ученых и интеллигенции возникли бурные споры и начались нападки на ученого со стороны фанатичных и суеверных мулл.
В «Назурат ал-хакк» Марджани приводит свои примеры в обоснование самостоятельности суждений по религиозным вопросам. При изложении того или иного раздела книги ученый приводит изречения из Корана, ссылаясь на сунну пророка и цитируя, часто не высказывает своего мнения. По замыслу автора, читатель сам должен прийти к заключению, прочитав изложение материала. Таким «иносказательным» путем Марджани давал свое понимание основ вероучения, во многом отличного от общепринятого ортодоксального. Подобное написание книги объясняется не только мусульманской традицией, но и тем, что в то время ислам занимал главенствующее положение в татарском обществе. И все, что было связано с отклонением от устоявшихся религиозных канонов, толковалось как безбожие.
Из всех муджтахидов Марджани выделяет Абу Ханифу (ум. 767) — основателя одноименного ханафитского мазхаба — и его сподвижников. Если он находит какие-то соответствия с их изречениями, то имеет дело только с ними, если не находит¬ аналогий у них, то предлагает выносить собственное суждение. «Передают об Абу Ханифе, — сообщает Марджани, — [однажды] сказали ему: «Если ты произнес слово, а оно противоречит Корану?». Он ответил: «Я отказываюсь от своего суждения в пользу Корана». Ему говорят: «Как ты будешь действовать, если суждение пророка противоречит твоему слову?». Он ответил: «Я отказываюсь от своего слова в пользу суждения пророка». Ему сказали: «А если суждение сахиба [последователя пророка] противоречит твоему слову?». Он ответил: «Я отказываюсь от своего слова в пользу высказывания сахиба». Ему сказали: «А если суждение табиа [последователя сахиба] противоречит твоему слову?». Он сказал: «Если табиа человек, то и я человек!»26.
Важно в приведенном отрывке то, что Марджани проиллюстрировал, как сам Абу Ханифа обосновывал вынесение собственного суждения, который приравнивал собственное суждение суждению табиа. Последнее обстоятельство могло служить и для других примером вынесения собственного суждения. Иными словами салафизм Марджани (в данном случае обращение к Абу Ханифе) был «внешним», служащим для обоснования концепции «открытия дверей иджтихада».
Для Марджани главные авторитеты, разумеется, Коран, сунна, кияс, иджма, слова и дела первых муджтахидов. К этим источникам он обращался в первую очередь. Но если в них не находилось¬ аналогий, то он предлагал выносить иджтихад самому, соглас¬но уровню своих знаний. «Местоположение иджтихада — это то, что не доказано ни в Коране, ни в достоверной, известной, знаменитой сунне и то, о чем нет достоверного, знаменитого, известного иджма… А суть дела в иджтихаде, несмотря на множество его определений, состоит в том, что он — дар могущественный, сила благородная, вытекающая из выполнения суждений Корана и записанного в сунне; посредством которого она [сила] получает возможность большего знания суждений шариата и тайн веры»27. «А таклид — следование иное: слову или действию без доказательства и указанию, предпочитающему оставить его»28.
Марджани допускает, что человек не всегда может иметь свое суждение по какому-либо вопросу, и когда он его не имеет, то вынужден обратиться к таклиду: «Из того, что некто является мукаллидом (традиционалистом) в каких-то вопросах, не вытекает, что он традиционалист в других вследствие того, что это необходимость, к которой человек прибегает вынужденно»29. Это высказывание Марджани говорит о том, что, выступая за самостоятельность суждений, он допускает и следование традиции в некоторых вопросах, в которых человек не может иметь собственного суждения.
На этом основании мы делаем вывод о том, что Марджани не был традиционалистом, как его пытаются представить некоторые ученые. Известно, что стержнем традиционализма является таклид — буквальное следование Корану, сунне, религиозным авторитетам. Марджани же в противовес таклиду выступал за иджтихад, высоко отзывался о философии, которую приверженцы таклида, такие, как Ибн Ханбал (ум. 855), аш-Шафии (ум.820), Ибн Таймия (ум. 1328), отвергали.
Как религиозный реформатор выступает Марджани также в сфере мусульманского права. Он считал, что некоторые положения этого права, уже не соответствующие действительности, следует толковать по-новому и что необходимо приобщить гражданско-административную и правовую область жизни мусульман к новой социокультурной ситуации, возникшей в Поволжье во второй половине XIX века. В то время как религиозные ученые-ортодоксы (факихи, хадисоведы, имамы) не считали нужным разрабатывать социально-политические теории, поскольку полагали, что решение всех общественно-политических проблем уже зафиксировано в шариате и в новых подходах не нуждается.
Свои социально-политические и правовые взгляды Марджани облекает в традиционную мусульманскую форму. Будучи знатоком суннитского права, он исходил из постулатов идеального исламского государства периода пророка и четырех праведных халифов. Но тем не менее он старался привести отдельные положения суннитского права в соответствие с конкретной действительностью Казанского края второй половины XIX века.
Марджани обращается к истории зарождения государственной власти мусульман, объясняя ее авторитет в лице правителя, ссылками на времена Мухаммада и его сподвижников. «Разрешается подчиняться султану, потому что асхабы (сподвижники Мухаммада) и табии (последователи асхабов) подчинялись пророку»30. Такое положение возможно и необходимо, по Марджани, там, где существует теократическая власть, как было во времена существования халифата. Приводя ссылки на времена Мухаммада, ученый подводит «базу» для обоснования современного состояния власти у мусульман, оказавшихся под пятой иноверцев. «Дела мусульман были обусловлены ими».
Чем же характеризуется политико-правовая программа Марджани, исходящая из существующей конкретной обстановки?
Он призывает к сохранению самобытности мусульманского уклада жизни, национальной культуры. Для достижения данной цели «необходимо, — подчеркивает Марджани, — из своей среды выбирать управителя, который был бы им и судьей и тем, кто их рассудит. То есть они должны выбрать имама, который их объединит». А чтобы и мусульмане участвовали в общественной жизни государства, необходимо, по Марджани, добиваться наиболее способному из них ответственного поста в государственном аппарате для проведения в жизнь интересов мусульман31.
Ученый прямо не пишет и не может сказать открыто из-за жесткой печатной цензуры то, что в данном контексте под мусульманами имеется в виду татарское население. Марджани распространяет данное положение на всех мусульман, подразумевая прежде всего татарский народ. Иносказательным путем он выражал свои социально-политические взгляды, пытаясь приспособить жизнь татарского общества к современной действительности. Из этого суждения следует вывод о том, что Марджани уже во второй половине XIX века имеет в виду элементы национальной автономии в социальном обустройстве татар в составе России.
Теоретические воззрения Марджани по вопросу религии, его своеобразное толкование некоторых положений ислама были направлены не только против улемов (религиозных ученых), придерживавшихся ортодоксальных взглядов, но и против ишанов. В это время в среде татарского населения усиливается влияние одного из направлений религиозного фанатизма — ишанизм. Ишаны, выдавая себя за истинных суфиев, проповедовали бренность земного существования, аскетизм и неуклонное выполнение мусульманских обрядов. (Однако не следует отожествлять «консервативный» ишанизм и последователей суфийского ордена накшбандийа, одним из известных представителей которого среди татар был ишан Зайналлах из Троицка.)
Реформаторские взгляды Марджани были альтернативой «консервативному» ишанизму, они ориентировали верующих, как жить и мыслить в новых социокультурных условиях. В данном вопросе взгляды Марджани во многом сходны со взглядом арабских реформаторов Джамаладдина Афгани, Мухаммада Абдо и ал-Кавакиби, выступавших против современных им суфиев XIX века, считавших их последним оплотом косности и традиционализма в исламе. В то же время религиозные реформаторы находили позитивные черты в суфизме. Например, М.Икбал заимствует суфийскую идею совершенного человека (ал-инсан ал-камил), наполняя ее новым содержанием, М.Абдо подчеркивает раскрепощающий активный дух суфизма32.
В связи с изложением религиозно-реформаторских взглядов Марджани возникает вопрос, как они соотносятся со взглядами других мыслителей мусульманского Востока. Ведь аналогичные тезисам Марджани идеи (призыв вернуться к первоначальному исламу, «очистив» от позднейших наслоений, отрицание таклида, подчеркивание неограниченных возможностей человеческого разума, ориентация на усвоение западной цивилизации при сохранении основных мусульманских ценностей) выдвигал известный религиозный египетский реформатор Мухаммад Абдо (1849—1905). По нашему мнению, Марджани и Абдо пришли к сходным реформаторским положениям независимо друг от друга. Не исключено даже, что Абдо был под влиянием Марджани (применительно к концепции «открытия дверей иджтихада»). В пользу этого суждения свидетельствуют, например, факты биографии Марджани: его религиозно-реформаторские воззрения становятся известными читателям за десять лет до того, как он побывал в Стамбуле и Каире («Назурат ал-хакк» — издана в 1870 году). Другое дело, что Абдо выразил свои реформаторские идеи в более четкой и открытой форме. Возможностей для изложения реформаторских идей у Абдо было больше. Будучи с 1899 года муфтием Египта, он мог излагать свои идеи в книгах, издавать фетвы, регламентирующие жизнь мусульман в соответствии с потребностями времени.
Абдо не только высказывался в пользу умеренной прибыли, но и разрешил мусульманам получать проценты по банковским вкладам, что в принципе шло вразрез с постулатом ислама о запрещении ростовщичества. Таким путем предпринимательская и финансовая деятельность получала религиозно-юридическое обоснование33. По существу, Абдо выступал за признание светского права наряду с шариатом. В отличие от него Марджани, испытывая постоянное давление окружавшего его в основном консервативного духовенства и строгой книжной цензуры, вынужден был большинство «новшеств», необходимых для прогресса татарского общества, облекать в иносказательную форму.
Что касается наставника Абдо, провозвестника «научного ислама» Джамаладдина ал-Афгани (1839—1897), то его деятельность, в основном, касалась сферы практической политики. Он призывал мусульман и сам активно боролся против европейского колониализма на Востоке. В этой борьбе консолидирующую роль он отводил исламу, который должен был бы объединить мусульманские государства в единый халифат, способный дать отпор европейскому колониализму и возвратить славу исламу. Афгани использовал иджтихад в борьбе с колониализмом, критикуя последователей таклида, обосновывал прогресс мусульманского общества необходимостью внедрения в образование наук Нового времени, идеализировал ислам времен пророка и ближайших его последователей. Афгани один из первых религиозных реформаторов выдвинул идею совместимости науки и ислама, в ответ на противоположные тезисы лекции «Ислам и наука» Эрнста Ренана, прочитанной им в Сорбонне в 1883 году. В конце ¬80-х годов XIX столетия Афгани побывал в России, где добился царского указа о печатании Корана и религиозных книг34.
Сосредоточившись на политической деятельности, Афгани лишь наметил религиозно-реформаторские идеи, которые подробно разрабатывал в своих работах его ученик Абдо, реформаторские взгляды последнего, как было показано выше, наиболее сходны со взглядами Марджани.
Автору представляется небезосновательной мысль, высказанная французскими востоковедами Беннигсеном и Келькеже о том, что, будучи тесно связанным с культурными традициями и религией мусульманского Востока, татарское общество на протяжении ряда веков существовало не просто рядом, а как бы окруженное русским, христианским обществом. Беннигсен и Келькеже, исходя из того, что русское общество XIX века находилось на более высоком уровне развития, считают нужным подчеркнуть глубокое, хотя и косвенное влияние русской мысли на татарскую мысль. Хотя татарские реформаторы открыто не принимали последнюю, они стремились достигнуть ее уровня35.
Некоторые тюркологи (например, Г.Баттал-Таймас (1882—1969)) на основе трудов Марджани, посвященных мусульманской религии, считают его лишь религиозным деятелем36. Примерно такого же мнения (Марджани «богослов-реформатор») придерживается другой общественный деятель Г.Исхаки37. Можно согласиться с Батталлом, когда он говорит, что даже чисто теологические и написанные на арабском языке произведения Марджани внесли вклад в процесс интеллектуально-духовного возрождения татарского народа. Но мы против того, чтобы творчество Марджани рассматривалось лишь в теологических рамках. И в самом деле, даже в первый период деятельности интересы Марджани не ограничивались религиозными вопросами. Он не был только теологом. Жизненные обстоятельства и среда, в которой рос и воспитывался Марджани, формируют его как мыслителя, интересы которого были тесно связаны со светской сферой культуры и мировосприятия. В мировоззрении ученого уже в первый период вырисовываются не только религиозно-реформаторские аспекты, но и просветительские. Поэтому мы можем назвать этот период жизни Марджани религиозно-реформаторским, что не должно отрицать в его тогдашнем мировоззрении существование просветительских тенденций.
2.ПРОСВЕТИТЕЛЬСКИЕ АСПЕКТЫ МИРОВОЗЗРЕНИЯ
На втором этапе (70—80-е годы XIX века) просветительские тенденции в мировоззрении Марджани начинают преобладать над религиозно-реформаторскими. Правда, он не бросает занятия по религии, исследования по мусульманской теологии. В отдельных трудах ученый продолжает утверждать мысли о вынесении иджтихада и о религиозной догматике38. Но в его творчестве уже происходит смещение акцента в сторону просветительской идеологии. В 70—80-е годы творчество и деятельность Марджани сливается с татарским просветительским движением.
Из каких же элементов складывались просветительские пласты мировоззрения Марджани?
70—80-е годы XIX века — это время близкого знакомства Марджани с русской культурой, учеными-востоковедами Казанского университета. Марджани хорошо знал профессора И.Ф.Готвальда, академика В.В.Радлова, профессора А.Казембека, первого востоковеда среди женщин О.С.Лебедеву и многих других ученых39. Через своего ученика Х.Фаизханова он устанавливает сотрудничество с В.В.Вельяминовым-Зерновым и шейхом ат-Тантави — известными петербургскими востоковедами40. Однако не со всеми учеными отношения Марджани были одинаковы. Например, И.Ф.Готвальд, будучи внешне в приятельских с ним отношениях, препятствовал тем не менее как цензор изданию его книг41. Многим импонировало то, что Марджани прекрасно владел восточными языками, обладал обширными познаниями в области восточной культуры. Поэтому иностранных ученых, посещавших Казань, профессор Готвальд знакомил с Марджани как с представителем татарских ученых.
В 1873 году Казань посетил посол из Кашгарии, который побывал в библиотеке и типографии Казанского университета. Посол останавливается в татарской слободе у Марджани42. Марджани в марте 1876 года принял у себя дома Ф.Финша и всемирно известного ученого, автора труда «Жизнь животных» А.Брема, вместе с сопровождавшим их в городе В.В.Радловым. Брем говорил с Марджани по-арабски, удивив своего собеседника и еще более шакирдов медресе43.
Марджани первым из мусульманских ученых активно участвовал в деятельности Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Его фигура в белой чалме и зеленом чапане часто привлекала внимание русских ученых на заседаниях Общества археологии. В 1877 году в Казани проходит IV Всероссийский съезд этого общества, на который съезжаются около 300 ученых из многих городов России и из-за ее пределов. 13 августа на съезде академик В.В.Радлов прочитал на русском языке доклад Марджани по истории Булгара и Казани44. В 1884 году этот доклад на татарском и русском языках был опубликован в материалах съезда45.
Личные и идейные контакты Марджани с деятелями российской культуры стали одной из важнейших форм ознакомления с западноевропейской культурой. Педагогическая работа Марджани — еще одна страница его просветительской деятельности в широком смысле слова.
2 февраля 1870 года издается распоряжение об изучении татарами русского языка в медресе, открываемых после 1870 года46. Многие жители Казани были недовольны этим указом. Шли споры и между учеными. Большая часть татарских мулл считала, что изучение русского языка противоречит устоям шариата, являясь греховным занятием. Противоположную точку зрения выражали ученые, религиозные деятели, во главе которых стоял Марджани. Татарский мыслитель ратовал за изучение русского языка, светских наук, правда, при этом он прибегал к традиционному авторитету веры. Необходимость изучения татарами русского языка Марджани обосновывал ссылкой на шариат: «Ислам, — доказывал он, — не противоречит изучению различных языков, которые дают возможность получать знания»47. «Необходимо народу, находящемуся под владычеством [другого народа] знать три вещи: его язык, письменность и законы, касающиеся распоряжения собственностью»48.
13 сентября 1876 года в Казани открылась Казанская татарская учительская школа с восьмилетним обучением. Школа готовила учителей начальных классов из татар. Преподавание велось на русском языке, исключая урок шариата. Марджани первым из татарского мусульманского духовенства согласился на предложение инспектора школы В.Радлова преподавать в ней вероучение. На открытии школы он выступил с приветственной речью, в которой призывал татар к обучению в этой школе49. В течение девяти лет Марджани преподавал в татарской учительской школе, входил в педагогический совет. Однако в результате разногласий с инспектором и некоторыми учителями вынужден был оставить преподавание.
В чем же были расхождения во взглядах Марджани с В.В.Радловым и его сторонниками? Татарский ученый считал, что прежде чем поступить в Казанскую Татарскую учительскую школу, необходимо пройти обучение в мектебе или медресе50. Сначала эти его пожелания выполнялись. Впоследствии в школу стали принимать учеников из русско-татарских училищ, фактически не связанных с татарской культурой. Не согласный с таким положением дел, Марджани вынужден был уйти из школы. За эту деятельность консервативные круги мусульманского духовенства назвали Марждани еретиком, вероотступником.
В своем медресе Марджани многие занятия вел по собственной программе51. Одним из принципов его педагогической концепции стало стремление научить своих питомцев мыслить самостоятельно, что коренным образом отличало его метод преподавания от господствовавшего в традиционной мусульманской школе догматизма и авторитаризма.
В 80-х годах радикально расширяется собственно научная деятельность Марджани. На передний план выходят занятия философскими и историческими дисциплинами, а религиозно-реформаторская отодвигается на задний план. Труды, написанные Марджани в это время, свидетельствуют о своеобразном синтезе в его творчестве восточных традиций и европейского знания Нового времени. В процессе формирования национального самосознания татарского народа проблема синтеза восточных и западных традиций эпохи Нового времени приобрела особое значение. Поэтому Марджани проявляет склонность к истории науки, интересуется сущностью научного знания, его развитием, особенностью эмпирического и теоретического уровней знания.
В этот период он работает над рукописным биобиблиографическим словарем «Вафият ал-аслаф ва тахият ал-ахлаф» («Подробнее о предшественниках и приветствие потомкам»), который включает 6057 биографий ученых, писателей, философов, религиозных и общественно-политических деятелей мусульманского Востока. Данный труд биографическо-энциклопедического характера по своему содержанию, характеру изложения имеет отношение к истории философии. Он вобрал в себя богатый материал по истории философии Востока, дает немало сведений о жизнедеятельности философов.
К «Вафият ал-аслаф» Марджани написал введение — «Мукаддима», которое было издано в Казани в 1883 году. Ученый описывает историю зарождения наук на Востоке, дает их классификацию, подкрепляя ее ссылками на видных деятелей му¬сульманской культуры, рассматривает основные религиозные школы, направления в исламе. По сути, это не только исторический, но и мировоззренческий труд, посвященный различным аспектам и проблемам духовной культуры Востока.
В «Мукаддиме» и «Вафият ал-аслаф» Марджани прослеживает преемственную связь от знания античного мира и средневековья к знанию Нового времени. В духовной жизни различных народов, в движении человеческого разума ученому видится историко-культурная целостность, причем изменяющаяся и развивающаяся. Каждое поколение заимствует у предыдущего все лучшее, преломляя заимствованное в знании сво¬его времени, руководствуясь принципом целесообразности и необходимости. Основополагающий принцип просвещения, понимание Марджани историко-культурного процесса как развития разума личности, стал определяющим в написании «Мукаддима» и энциклопедии, в которых историко-культурные традиции Запада «наложились» на традиции Востока, образуя таким образом единство и своеобразную целостность.
В этот период издаются наиболее значительные произведения Марджани, среди которых: «Хакк ал-марифа ва хусн ал-идрак» («Истина познания и красота ее постижения») — 1880 г. — сочинение о мусульманском праве, в котором ученый,¬ в частности, излагает свои социально-политические взгляды;¬ «Мустафад ал-ахбар фи ахвал Казан ва Булгар» («Кладезь све¬дений о делах Казани и Булгара») — 1885 г. — 1 том¬ — исторический труд о Волжской Булгарии и Казанском ханстве; «Китаб ал-хикма ал-балига ал-джанния фи шарх ал-акаид ал-ханафия» («Книга о зрелой философии, помогающей объяснить догматы ханафитов») — 1888 г. — сочинение, в ко¬тором Марджани излагает свои религиозно-философские взгляды; «Би-т-тарикат ал-мусла ва-л-акидат ал-хусна» («Дос¬той¬ным подражания путем и наилучшим убеждением») — 1890 г.¬¬ труд, изданный после смерти Марджани, о некоторых проблемах логики и познания, а также другие труды ученого.
Умственный, просветительский горизонт Марджани многократно расширили его путешествия 80-х годов по России и странам Ближнего и Среднего Востока. В поисках материала для исторических исследований Марджани посещал древние развалины Булгара, татарские, русские, чувашские, мордовские села. 23 августа 1880 года он отправляется из Казани в паломничество52. Путь ученого пролегает через Нижний Новгород, Москву, Курск, Киев, Одессу. Из Одессы Марджани на пароходе отплывает в страны Ближнего и Среднего Востока. Он посещает Стамбул, Измир, Александрию, Каир, Суэц и другие центры мусульманской культуры. Во время путешествия Марджани встречается с известными учеными и государственными деятелями того времени, работает в библиотеках. Он ведет дневник, куда скрупулезно записывает каждое мгновение своего путешествия. В Стамбуле знакомится с автором сборника «Чагатайские и османские языки» Кудратуллой ал-Кандузи и с известным ученым Ахмадом Джаудат-пашой, снимает копии с надписей купола мечети Султана Селима. В Каире навещает ученого Махмуд-бека ал-Фаллаки, снимает копии с надписей стен мечети Мухаммада Али-паши. В то время многие ученые Востока уже были знакомы с работами Марджани. Об этом говорил мекканский ученый Ахмад ал-Куньяви, у которого побывал татарский ученый53.
Имя Марджани становится известным не только на Востоке, но и в Европе, Америке. «Марджани… два раза снимался в фотографии (один раз для американского консула, а другой для издателя энциклопедического словаря в Лондоне)»54.
Путешествие Марджани по странам Ближнего и Среднего Востока стало своеобразным путешествием по духовной культуре мусульманского Востока. Путешествие долгое, продолжительное. Оно охватывает историю, которая начинается с древности и продолжается до второй половины XIX века. Это путешествие — не только для удовлетворения любознательности своих читателей, оно служило поиску истины, извлечению смысла из различных религиозных и филосовских систем, их «перелицовыванию», исходя из своих знаний и потреб¬ностей времени.
Известно, что одним из основополагающих принципов классического просвещения является непререкаемый суд разума, авторитету которого подлежит весь окружающий мир. Ф.Энгельс о деятельности просветителей писал: «Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общества, государственный строй — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего»55. Данная оценка просветителей Энгельсом во многом относится и к деятельности Марджани. Нельзя, правда, сказать, чтобы Марджани стал столь же последовательным рационалистом как представители классического западноевропейского просвещения. Рационализм Марджани еще во многом не вышел за рамки теологического рационализма. Но в определенной мере рационализм стал чертой его мировоззрения и признаком его просветительства.
Рационалистические идеи пронизывали и его общественно-политическое мировоззрение. Религиозное свободомыслие Марджани не доходило до прямого отвержения мусульманской догматики. Но тем не менее консервативно настроенные муллы в достаточной степени осознали угрозу его метода устоям религии. И совершенно неслучайно в рапорте в декабре 1887 года муфтию М.Султанову 32 татарских муллы утверждали, что Марджани является мутазилитом, т.е. рационалистом в религии. По преимуществу рационалистом Марджани выступал также в сфере науки и философии. Высоко оценивая научное знание, считал его не противоречащим религиозному, а существующему наряду с ним. Он пытался решить проблему соотношения веры и знания не за счет дискредитации знания, как делало большинство улемов и мударрисов того времени, а пытаясь установить между верой и знанием своего рода мирное сосуществование.
Марджани доказывает необходимость пропаганды научно¬го знания и овладения им татарским населением. Он полагал, что популяризация нау¬ки, изучение светских наук определяет движение об¬щес¬тва вперед, в то время как религия ведет к нравственному совершенствованию членов общества. «Нау¬ка — по его определению,— есть абсолютное совер¬шенст¬¬во, принадлежащее достоинст¬вам обладателя истины»56.
Просветительские идеи Марджани в 70—80-е годы XIX века охватывали самые различные стороны обновления общественной жизни татарского народа. Они включали мысли о необходимости получения татарским населением светского образования, усвоения прогрессивного наследия прошлого (античной, арабской мысли) и настоящего (русской и западноевропейской культуры). Его заботят и вопросы воспитания национального самосознания татарского народа, беспокоит его благосостояние, социально-экономическое и политическое положение. Сильна неприязнь Марджани к средневековым формам жизни татарского общества. Выдвигая на первый план разум как критерий истины и считая просвещение самым мощным орудием прогресса, ученый пытался вызволить свой народ из «спячки». Критика схоластики, средневековых форм обучения, воспитания, жизнедеятельности пронизывает все его творчество.
Как и многие западноевропейские и русские просветители, Марджани отдал большую дань концепции «просвещенного монарха». Он полагал, что во избежание взаимных ссор между людьми, кровопролития, всеобщего хаоса, анархии и произвола, во имя защиты от посягательства на чужое добро, нужен сильный человек, правитель, облеченный большими правами, но мудрый и просвещенный. К числу таких правителей Марджани относил, например, хана Золотой Орды Узбека, которого считал «добродетельным человеком, много сделавшим такого, что привело страну к миру, ее прочности и благополучию»57. Из русских царей и князей Марджани выделял основателя Москвы Юрия Долгорукого, Ивана III, много сделавшего для создания московского централизованного государства, и особенно Петра I, который, по его мнению, «вывел страну из состояния варварства и приобщил ее к европейской культуре»58. Уже тот факт, что татарский ученый позитивно отнесся к реформаторской деятельности Петра I, говорит о том, что он оценивал русского царя с просветительских позиций.
Учение о человеке — центральный пункт всякого зрелого просветительства. Если под этим углом рассмотреть мировоззрение Марджани последнего периода его жизни и деятельности, то мы увидим, что татарский мыслитель прошел весьма значительный отрезок на пути к зрелому просветительскому антропоцентризму. Жесткому теоцентризму и провиденциализму традиционного ислама Марджани противопоставляет просветительскую концепцию природы человека. Так, он считает, что все народы наделены одинаковыми способностями для изучения наук, искусств и эти способности заложены в них от природы; «тяга к наукам и искусствам, — по его мысли, — присуща человеческой природе еще со времен возникновения цивилизации»59. Когда Марджани определял задачи истории как науки, он считал, что она должна изучать не только прошлое народов и исторические личности, но и давать оценки их поведению, деяниям с тем, чтобы их примеру можно было следовать, если они того заслуживали60.
Сильная просветительская антропоцентрическая тенденция в мировоззрении Марджани предопределила его гуманизм. Он с сочувствием описывал в своих трудах положение народа, осуждал злоупотребления при взимании налогов, при наборе в рекруты, несправедливости судебных властей. Особенно его возмущали такие, например, вопиющие факты, как содержание будущего рекрута под стражей, заковывание в кандалы, пытки в судах61.
Изучение истории своего народа было одним из проявлений гуманистическо-просветительских устремлений Марджани. Он был первым татарским историком (исторический труд Х.Фаизханова остался в рукописи), который обратился к проблеме этногенеза татарского народа. Обладая обширными познаниями различных культур, народов мусульманского Востока, всесторонне исследовал эту проблему и написал труд «Мустафад ал-ахбар», посвященный истории Волжской Булгарии и Казанского ханства. В нем демонстрируется преемственность культур Волжской Булгарии и Казанского ханства и научно обосновывается происхождение татар от волжских булгар данными письменных источников, археологии и этнографии. Это сочинение Марджани было первым историческим трудом в татарской общественной мысли, в котором ученый показывает, что этноним «татары» принадлежал части монголов, а после XVI века им стали называться жители Казанского края (булгары), что не соответствовало, по Марджани, исторической правде. Поэтому ученый употребляет нисбу «ат-татари» только применительно к крымским татарам. Однако он не призывает отказываться от этнонима «татары», а наоборот, подчеркивает, что татары являются прежде всего татарами. «Некоторые [из наших соплеменников] считают пороком называться татарином, избегая этого имени, и заявляют, что мы не татары, а мусульмане… Бедняги! Если ты не татарин и не араб, таджик, ногаец, китаец, русский, француз, прусак и не немец. Так кто же ты?»62.
Марджани при содействии Х.Фаизханова был в курсе русской, западноевропейской методики научного исследования. Он в своей «Мукаддиме» относил жанр тарих к традиционным наукам, в отличие от Ибн Халдуна (относивший жанр тарих к философским наукам) во многом пошел дальше своего предшественника.
Истории как науке он отводит роль не только фиксатора прошлых событий, а утверждает, что история должна изучать мотивы, причины, приведшие к тем или иным событиям63, то есть Марджани выделяет социальный аспект исторических явлений. Во многом данное обстоятельство позволило ему создать оригинальную концепцию происхождения татарского народа, которая имеет своих сторонников и в наше время. Доказывая преемственность культур Волжской Булгарии и Казанского ханства, Марджани призывает татарский народ к усвоению своего культурного наследия, тем самым выступая за пробуждение национального самосознания, за осознание им своего национального единства. При этом Марджани, как и все просветители, не ограничивал себя узкими рамками национального самосознания, стремясь приобщить татарский народ к достижениям и ценностям мировой культуры.¬
Один из учеников Марджани Абдаллах б.Убайдаллах вспоминает, что учитель говорил своим ученикам: «Для будущего нашего народа, для самостоятельного решения своих дел, для того, чтобы наш народ не затерялся среди других, нам насущно необходимо овладеть европейской наукой, знанием и ремеслом! Для нас весьма полезно обучаться в школах по европейскому образцу. Каждому необходимо получать знания там, где процветают на данный момент ремесла и просвещение. Для науки и знания нет особого языка!»64.
В просвещении народов, развитии науки, знания, воспитании образованной и высоконравственной личности, в усвоении духовного наследия прошлого и настоящего Марджани усматривал путь к подъему культурного уровня татарского народа, имея цель поставить его на одну ступень с современными цивилизованными народами мира.
3. РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
Религиозно-философские взгляды Марджани проявляются в критике вопросов калама — спекулятивной теологии. Калам занимал значительное место в татарском обществе XVIII—XIX веков. Он культивировался в медресе, знание калама считалось обязательным для его учеников: он был включен в программу обучения и считался одним из основных предметов. Новое время требовало реформы медресе, преобразования преподавания. Поэтому обращение к каламу ¬Марджани было объективно обусловлено временем. Противоречивость его мировоззрения заключается в том, что, критикуя калам, он по многим вопросам остается на его точке зрения.
Наиболее подробно проблемы калама Марджани изложил в «Китаб ал-хикма ал-балига ал-джанния фи шарх ал-акаид ал-ханафия» («Книга о зрелой философии, помогающей объяснить догматы ханафитов»)65. Это религиозно-философское сочинение, в котором Марджани комментирует основные положения догматики ханафитов, неправильно интерпретированные, по его мнению, мутакаллимами. Критика калама, сама постановка этого вопроса в «Китаб ал-хикма ал-балига» была относительно новым явлением в татарской религиозно-философской мысли второй половины XIX века. До Марджани подобного взгляда придерживался Курсави. Однако труд последнего опубликовали лишь в начале XX века66. Поэтому произведение Марджани следует считать первым печатным трудом в этой области.
Марджани критикует мутакаллимов за то, что они внесли философские рассуждения в религию. Он утверждал, что возникновение мира — это философская проблема и поэтому ее не следует связывать с религией, как это делало большинство религиозных деятелей его времени. Марджани не принимает калам за то, что мутакаллимы внесли в догматику религии «то, что к ней не относится», — философские рассуждения. Их он считает новшеством, и это является для него одним из главных критериев оценки калама.
Калам, исторически развивающийся вместе с мусульманской религией, рождается, как и философия начального этапа, «в религиозной форме сознания», одеваясь в теологическую одежду, перенимает ее терминологию, обсуждает основные религиозные проблемы.
Учение о сущности Бога и Его атрибутах составляет одно из основных тем трудов мутакаллимов.
Марджани рассматривает выражение «атрибуты не отличны от божественной сущности и не тождественны ей» (ля хийа хува ва ля хийа гайруху) в историко-философском плане и пишет, что данное утверждение принадлежит «людям сунны и общины» и ашаритам. У этого суждения, по Марджани, два толкования — «веровательно-очищающие (танзихи имани) и познавательное, связанное с твердым убеждением (ийкани ирфани)»67.
Марджани излагает сущность каждого толкования, давая их последователям свою оценку. «А что касается первого объяснения, — пишет татарский мыслитель, — то Аллах Всевышний Сам Себя описал в Своем Писании и сунне пророков совершенными атрибутами и прекрасными эпитетами и также сообщил, что «Нет ничего подобного Ему»68. Так что Он — не тело, очищенное от всего, что относится к бытийно-возможному и Он не подпадает ни под какие категории»69.
«Относительно Него, — пишет Марджани, — решено, что воплощенность возникает от качественности, а инаковость от количественности. Качество и количество две ветви акциденции, тогда как Он в Своей могучей вознесенности превыше акциденции. Поскольку было установлено, что Он — не есть акциденция и Он не имеет вместилища постольку Он выше качественности и количественности».
Марджани поясняет смысл данного направления следующим образом: «Область Его величия — да будет великим Его дело — выше понимания разума. Ибо особенность разума состоит только в признании того, чем Он Сам Себя описал или того, от чего Он Себя очистил в Своем Писании или же (в признании того, чем Он описал Себя) через речь Своего поверенного. Например, через речь Своих пророков, или же через Господина лучших из избранников. При этом, отрицая сходство с бытийно-возможным, очищая Его от всего, что таково (бытийно-возможно) и от всякого соучастия с таковым в какой-либо из категорий и ставя Его выше всяких ущербностей и мерзостей. Этот путь не ставит вопроса о том, правильно ли предицировать эти имена и атрибуты Его чистой сущности или нет, а хранит молчание об этом, передавая его на решение Всевышнего. Поэтому мы его назвали веровательным. Этот путь для масс лучше и пригоднее, нежели уподобление или отрицание атрибутов»70.
Татарский ученый симпатизирует последователям другого толка, хотя и не во всем с ними соглашается, имея по этой проблеме свою позицию. «Второе толкование, — пишет Марджани, — состоит в том, что атрибуты есть Он по понятию и смыслу и не есть нечто отличное от Него по бытию. Они [атрибуты] есть сама Его сущность вне нас, но в нашем мышлении они — не Он»71. К сторонникам этого толкования Марджани относит познавших истину «мудрецов» (хукама) и «гностиков» (урафа), приводя из их произведений некоторые цитаты. Ал-Джами говорит в «Дуррат ал-фахира» («Великолепной жемчужине»): «Суфии считали, что атрибуты тождественны сущности в бытии и отличны от нее для разума». Ал-Газали пишет в одной из своих работ: «Эти божественные атрибуты многочисленны в понятиях и словах и едины по сущности и бытию». Мухийаддин Ибн ал-Араби говорит в «Ал-футухат ал-маккийа» («Мекканских откровениях»): «Знай, что все божественные атрибуты суть соотнесенности и сопряженности, восходящие к единой сущности»72.
Марджани для подтверждения своих положений об атрибутах обращается к авторитетным мусульманским источникам веры. «Знай, что божественные атрибуты, хотя и близки по смыслу, но между одним и другим тонкое характерное отличие. Его знают только избранные из людей божьих. Предки утверждали атрибуты Всевышнего Аллаха и Высочайшие имена, следуя за Писанием Аллаха и сунной пророка (да благословит его Аллах и да приветствует). Они следовали этому. То, что утверждено в Писании и сунне из имен и атрибутов, присуще Всевышнему без разъяснения, без того, чтобы один атрибут возводить к другому вместе с отрицанием многочисленности, превышения (сущности), инаковости, самости по истине, а не в том смысле, что изобрели юноши-ашариты. Поэтому «старейшины» в своих выражениях не наделяют именем «Необходимый» Всевышнего. Действительно, применяют его те, кто использует его как термин философии [в том числе и сам Марджани]. А тот, кто притязает на то, что есть иджма (согласное мнение авторитетов ислама) по этому поводу, тот противоречит иджма. Таков смысл высказывания — все, что не имеет доказательства, должно быть отвергнуто. Нельзя говорить это иначе как в этом смысле»73.
Марджани утверждению «атрибуты не Он и они не отличны от Него» дает свое толкование. «Они — атрибуты Аллаха Всевышнего и Его высочайшие имена; не тождественны Ему», то есть не являются Его сущностью; «не отличны от Него», подобно тому, как каждый атрибут по отношению к другому не является Им и не отличный от Него»74. В принципе вышеприведенная трактовка Марджани сходна с ашаритским толкованием.
Марджани, отождествляя атрибуты с именами, делает существенную оговорку: «Только два Его имени нельзя приписывать ничему иному, кроме Него, а именно «Аллах» и «ар-Рахман» (Милостивый), как о том известно. В Откровении есть Его (да славится имя Его!) высказывание: «ка-л-арджун ал-кадим» (точно старая пальмовая ветвь)»75, то есть только Всевышнему можно приписывать два вышеназванных имени — остальные имена как у Всевышнего, так и у людей общие. Добавляя к сказанному: «Знай, что атрибуты Всевышнего — когда они «Не являются Им и не отличны от Него» — подразумеваются не в значении того, что они сверх Его сущности и их нельзя отделить от Него. Напротив, имеется в виду, что Его сущность подтверждает возможность предицирования Ему так, что все, что относится к Его атрибутам, превышающим Его сущность, относится к Его чистой сущности и к Его чистому бытию»76.
Марджани, следуя убеждениям «почтенных мужей общины», в борьбе с мутакаллимами часто становится спекулятивным теологом, защищая религиозную догматику от их нападок, тем самым во многом превращая ее в калам. Казалось бы, Марджани критикует мутакаллимов, доказывая, что в вопросе о существе и атрибутах Бога нужно опираться только на Коран и сунну и не вмешивать философию в теологию. Согласно Марджани, Бог со всеми своими свойствами необходим, вечен, бесконечен, никем не создан, ни в ком не нуждается. Его атрибуты неотделимы от Его сущности. Но парадокс Марджани в таком подходе к теологии состоит в том, что, не допуская философию в теологию, он открывает философии дорогу в другую сферу, в сферу сущего, которая подлежит философскому знанию. В противовес мутакаллимам, утверждавшим конечность во времени всего возможного, кроме божественных атрибутов, Марджани доказывал, что конечность во времени не охватывает всех вещей, поскольку в нее не входит само время77.
Такой ход мысли приводил к очень серьезным следствиям: из рассуждений Марджани следовало допущение бесконеч¬ности мира, что вызывало в его адрес обвинения в мутазилизме и даже в ереси.¬
Проблема возникновения мира является одной из центральных в арабо-мусульманской философии. Поэтому Марджани в своих религиозно-философских построениях уделяет ей определенное место. На мировоззрение Марджани сильное воздействие оказала философия восточных перипатетиков. Он, разделяя сферы знания философии и религии, отказывался от одних идей восточного перипатетизма, принимая другие. В результате Марджани создал религиозно-философскую концепцию, интегрировавшую идею соб¬ственно мусульманской теологии, восточного перипатетизма и калама.
Основные идеи о происхождении мира Марджани изложил¬ в «Хакк ал-баян ва-т-тасвир ли-масалат худус алам ал-ам𬬠ва-т-такдир» («Истина, объясняющая и описывающая вопрос возникновения мира, (божественного) приказания и пре¬до¬пределения») и в «Китаб ал-хикма ал-балига…» («Книга о зрелой философии…»). Марджани в вопросе происхождения мира придерживается эманационной теории (теории истечения,¬ перехода от высшей и совершенной ступени Универсума к низ¬шим ступеням). «Мир как то, что кроме Всевышнего Бога, — пишет татарский ученый, — или все сущее и бытийствующее, является возникшим. Он создан знанием и могуществом Всевышнего творца, согласно Его Воле»78. Первым творением Всевышнего, как считает Марджани, был разум. В связи с заимствованием эманационной теории он обосновал ряд религиозно-философских положений о связи предшествующе¬го с последующим. «Поскольку тому, что нуждается в ином, — пишет татарский мыслитель, — чтобы существовать или воздействовать, ничто не предшествует, ввиду того, что невозможна изначальность множественности, постольку доказано бытие Разума. А поскольку отсутствует причинная [связь] между вмещающим и вмещаемым, постольку доказана множественность его [Разума], соответствующая множественности небесных сфер. Первое, что создал Аллах — Разум. Посредством его эманировал другой [Разум], душа и тело в своих телесных оболочках. Для каждого из них — известное место. Они понимают [небесные Разумы], как им весело. А затем [появляется] мир со всеми своими частями, в целом и в частностях, с небесными и земными [сущностями]. Он возник и ему предшествует чистое не-бытие. Таким образом, возможность означает необходимость изменения состояния, а иначе возможность абсолютно исчезает»79.
Говоря о возникновении мира, Марджани ссылается на авторитет веры: «Как известно, согласно [шариату] и как то необходимо установлено в религии, так что это должна исповедовать вся община, смысл возникновения состоит в том, что [нечто] сотворено Всеславным Аллахом и существует благодаря тому, что Он это произвел. [Это] проистекает [в бытие] благодаря тому, что Он этому дал возникнуть, в каком бы то ни было отношении, в некоторый момент, [в некоторое] время и [в некотором] месте …поскольку в незыблемом Тексте сказано именно это и не более того»80.
Для Марджани непререкаемым авторитетом является Аллах, ниспославший устами Мухаммада в Коране то, чему должны следовать мусульмане в вопросе возникновения мира. «В вопросе возникновения мира — пишет он, — [мусульмане] должны держаться того, что вменил в обязанность Аллах и выполнять только то, что возложил на нас Аллах. Поскольку только Всевышний устанавливает нормы и распоряжается законами. [А именно], что Всевышний сотворил — все действует согласно Его Воле и [Он] распоряжается всем. Он Всезнающий и Всемогущий»81.
Для Марджани Аллах, как сотворивший все сущее на земле, есть то, что не поддается описанию, умопостижению, остается недоступным человеческому разуму. «Знай, что доказано мудрецами и арифами [суфиями, «постигшими истину»], что первый — Всевышний и Священный. Он — достоверная Истина во всех смыслах, совершенное Сущее. [Он] всецело выше совершенства, воплощенности бытия и актуальности и выше того, чтобы Ему сопутствовала потенция и возможность. Он — совершенный атрибутами, совершенный действиями. Не примешивается к Его описанию потенция. Его акт является сущим и актуальным»82.
Марджани полемизирует с фалясифа и мутакаллимами, наделявшими Аллаха акциденциями или приписывавших Ему те или иные атрибуты. По его мнению, Бог — не акциденция. «Потому что она не действует сама по себе, но нуждается во вместилище и в субъекте83, где бы эта концепция осуществлялась. Аллах выше того, чтобы нуждаться в чем-то ином. (Он — не тело). Потому что оно [тело] состоит из делимых частей или из первоматерии и формы или из индивидуальных субстанций. Неизбежно [в теле] имеются части, имеющие размер, и в нем можно представить одно, отличное от другого. (Он — не субстанция). Поскольку она не делимая часть или возможно-сущее, не нуждающееся во вместилище или в субъекте. А Он превыше всего такого. (Он — не облечен формой). Потому что форма — одна из характеристик тел, возникающая с помощью количества и качества объятия границ и направлений. (Он — не ограничен). То есть Он превыше того, чтобы служить вместилищем непрерывному количеству, такому, как размеры. (Он — не поддается счету). То есть Он очищен от того, чтобы попадать под счет. Так что он не характеризуется численным единством»84.
Таким образом, Аллах в разумении Марджани предстает как нечто непостижимое для человеческого разума, в существование которого люди должны только верить. Перед ним возникает дилемма: философия или религия? Как совместить «несовместимое»?
Марджани предложил свой путь решения возникшей проблемы. Он не противопоставляет религиозное знание философскому, а только разделяет их сферы функционирования. «Один невежда из друзей ислама, возможно, думает, что вера необходимо побеждает, когда отрицает науки, и он их полностью отрицает. Этим он утверждает собственное невежество в отношении светских наук. Он даже отрицает причины затмения Луны и Солнца и утверждает, что эти причины противоречат шариату. На самом деле они принадлежат области аподейктики и после того, как они постигнуты, их нельзя отрицать. Геометрические доказательства подтверждают причины и не оставляют сомнений. В религии нет ничего, что препятствовало бы и противоречило бы этому»85.
Марджани пишет, что суть религии не доказывается рациональными доводами: «А что касается рациональных суждений, то … правильность религии и истинность веры не основывается на рассмотрении и постижении их сущности… Напротив, обсуждение их — область доказательства и действует наряду с ним [доказательством]»86. В результате по Марджани оказывается, что философия (научное знание) имеет дело с умопостигаемыми понятиями, описывающими существующий мир, а религия — только с верой в нее.
Подобная оценка истины близка взглядам Ибн Рушда, философа, весьма чтимого Шихабаддином. Кордовский мыслитель, как известно, утверждал, что религия не может противоречить философии, имея в виду возможность аллегорического толкования ее догматов и постулатов в соответствии с научными истинами. Аналогично представлял дело Марджани: «А тот, кто полагает, что спор здесь идет из-за религии, тот уже согрешил против нее и тем самым ослабил свои доводы: ибо эти доводы, на которых основываются научные доказательства, не оставляют сами по себе сомнения. А тот, кто ознакомится с ними [доводами] и приводит доказательства в их пользу, если ему говорят, что это [приведение доводов] противоречит шариату, то он не сомневается в этом, а сомневается в шариате… А в шариате нет того, что противоречит им [доводам]. И если даже есть место для аллегорического толкования, то оно более приемлемо, чем оспаривание безусловных положений»87.
Примерно об этом же писал Марджани и в «Назурат ал-хакк»: «Религия не противоречит философии, а философия не противоречит религии, потому что они как два близнеца проистекают из единого источника истины и в действительности идут рука об руку»88. В данном отрывке ученый даже применил выражение Ибн Рушда — туман (араб. тауман — два близнеца). Марджани предлагал подвергнуть аллегорическому толкованию не догматы религии, такие, как возникновение мира Волею Аллаха и т.п., а только те положения, которые не выдержали испытания временем. А поскольку Марджани считал, что происхождение мира невозможно объяснить рациональными доводами, постольку этот акт он относил к сфере функционирования религии и толковал его, апеллируя не к разуму, а к вере.
Марджани одним из первых в татарской религиозно-философской мысли XIX века (вслед за А.Курсави и А.Утыз-Имяни) выступил не только как историк арабо-мусульманской философии, но и как религиозный философ.
МУСТАФАД АЛ-АХБАР ФИ АХВАЛ КАЗАН ВА БУЛГАР89
(Кладезь сведений о делах Казани и Булгара)
Мулла Шихабаддин б.Бахааддин б.Субхан б.Абдалкарим ал-Марджани. Его мать — Бибихабиба дочь Абданнасира б.Сайфалмулка б.Музаффара б.Муртада б.Али б.Йусуфа.
Родился ночью в четверг, 7 рабиа I 1233 / 15 января 1818* года, по другим сведениям, пятого, после захода солнца — в с.Ябынчи. В пятницу, 15 рабиа I [12]37 / 10 декабря 1821 года [мой] благородный отец переехал в д.Ташкичу на должность имама. 8 зу-л-хиджжа [I]238 / 16 августа 1823 года, мать отправилась за милостью Истинного [умерла], чем [я] был очень опечален.
После этого обучался в медресе моего ныне покойного от¬ца, у муллы Ахмада б.Абдалджалиля ат-Тимерджани, муллы Ахмада б.Зилхиджжа, муллы Таджаддина б.Абдалджалиля б.Хусайна б.Сафакула б.Каттый ас-Сардави, муллы Курбана б.Мухаммада б.Мансура б.Сайида б.Субхана и у других. У благородного отца получил уроки по толкованию «Шарх Джами» («Комментарий к Сборнику»), «Шарх Шамсийа» [«Коммен¬тарий к Солнечному»], «Шарх Акаид» [«Комментарий к Догматам»] и «Таудих» [«Пояснение»].
В субботу, четвертого рабиа I 1254 / 28 мая 1838 года отправился в Мавераннахр и 6 шавваля [1254] / 23 декабря [1838] года прибыл в Бухару. Там обучался и получил пользу у муллы Мирза Салиха б.Надира б.Абдаллаха ал-Худжанди, муллы Мухаммада б.Сафара ал-Худжанди, муллы Фадил б.¬ Ашу¬ра ал-Гидждувани, муллы Абдалмумина Хаваджжа б.Узба¬ка Хаваджжа ал-Афшанджи, хаджжи муллы Худайберди ал-Байсуни, муллы Бабарафиа ал-Худжанди, кади Шарифа б.Ата¬ б.Хади ал-Бухари. А в Самарканде, в который прибыл ⬬ — [12]60/1844 году, — у кади хазрата Абу Саида б.Абдалхай б.Абилхайра б.Абилфайида б.Ариф ас-Самарканди и у других.¬
10 раджаба 1265 / 1 июня 1849 года выехал на родину и во вторник 27 раджаба / 18 июня [1850 года], переправившись через реку Сырдарью, во вторник 19 шабана / 10 июля достиг селения Иман, где остановился на неделю. Затем снова отправился в путь и в последнюю субботу месяца шабан [пятницу 29 1265] / 20 июля [1849] прибыл в Оренбург, в котором про¬был¬ неделю. В среду 12 рамадана [1265] / 1 августа [1849] прибыл в Казань. В четверг 13 [рамадана] / 2 августа после утренней молитвы вернулся на люби¬мую родину, родную землю¬ в деревню Ташкичу. Там я удос¬тоился чести посетить живых¬ и [могилы] усопших предков.
В пятницу, 14 зу-л-када [1265] / 1 октября [1849] года прибыл в Казань. Чтец Корана Абулкасим б.Йусуф б.Шахберди ал-Бухари также прибыл вместе с кара¬ва¬ном. Ибрахим б.Убай¬дал¬лах¬ б.Йунус на основании то¬го, что Мухтар б.Мухаррам ал-Менгари дал мне хрошую характеристику, собрал ученых и почитае¬мых¬ людей города для проверки моих знаний. На этом меджлисе присутствовали: мулла Али Ишан ат-Тунтари, мулла Хаби¬баллах б.Рахманкули, мулла Ахмад б.Саид, мулла Абдалгафур б.Махмуд, мулла Хуснаддин б.Умар, мулла Мухаммадкарим б.Мухаммадкарим, мулла Шахахмад б.Абийазид, мулла Шамсаддин б.Зубайр ал-Хафиз, мулла Асфандийар б.Ибрахим, мулла Абдалкаххар б.Абдассаттар, мулла-мухтасиб Нурмухаммад, мулла Шихабаддин б.Фахраддин, мулла Абдалвали б.Абдалгаффар, мулла Хусайн б.Амирхан и другие. Кроме них, участвовали некоторые известные люди этой махалли.
По научению муллы Мухаммадкарима ко мне со словами: «Я хотел бы вас спросить» — обратился мулла Абдалвали. [Я] факир сказал: «У меня не спрашивай, вот сидят почитаемые¬ ученые, обращайся к ним». Он снова обратился ко мне: «Мы хотим послушать ваше объяснение». Я ответил: «Хорошо».
Он спросил: «Как вы можете объяснить противоречащие друг другу доказательства?». Я сказал, поясняя такое доказательство, [методом от противного] как об этом известно: «Предположим, что два божества потенциально совершенны. Такое положение осуществится в том случае, когда одно из них будет желать усиления движения, а другое потенциально желать покоя. В этом случае когда они оба преследуют каждый свою цель при отсутствии единства противоположностей, про¬ис¬¬ходит разобщение противоположностей и бессилие божеств. Если только у одного из них есть цель, то другой в бессилии и [в то же время он] способен к совершенству, что несомнен¬но,¬¬ приводит [наше] предположение к противоречию. Если же это не происходит, то [наблюдается] отсутствие [единства] противоположностей и бессилие божеств. Таким образом, если одно из них выражает предмет желания, то другое — немощно и потенциально не способно к совершенству, противо¬ре¬ча необходимому предположению [о существовании двух божеств]».
Как-то мулла Мухтар б.Мухаррам сказал: «У этого муллы Шихабаддина такие знания, что он может обучать десять лет муллу Мухаммадкарима». Эти слова через муллу Сададдина б.Файидаллаха дошли до муллы Мухаммадкарима, который на это был очень разгневан. Поэтому он специально подготовился к этому меджлису, с начала до конца перечитав «Хаваши Акаид» [«Субкомментарий на Догматы»].
Он сказал: «Это не верно. Если движение и покой [двух божеств] возможны и предположим [существование] связи желания одного из них, с чем-то, что присуще другому и поскольку невозможна связь с тем, что противоречит желанию другого, отсюда необязательно бессилие [божеств]».
Я ответил: «Движение и покой по своей сути возможные [состояния божеств]. Если [желание] одного противоречит желанию другого [божества], то в этом случае, очевидно, не возникает немощности по сути. При этом если зависимость стремления [одного божества от] другого [божества] возможна, то зависимость стремления допускается лишь условно».
После этого мулла Хуснаддин, мулла Хусайн, мулла Абдалвали, мулла Шихабаддин б.Фахраддин своими бессмыслен¬ными и пустыми словами пытались продолжить спор, на глазах¬ невежественных присутствующих, которым казалось, что обе стороны равны. Мулла Али Ишан, мулла Ахмад, мулла Хабибаллах, мулла Абдалгафур одобрили мои слова и поддержали мои высказывания, доведя их до людей на этом меджлисе.
Затем мулла Шихабаддин б.Фахраддин сказал: «Я прошу слова. Философы говорят: «Бытийно-необходимое предшест¬вует бытийно-возможному. Это бытийно-необходимое бывает предшествующим по времени и по самосущности сущности»». Хотя он цитировал из «Таудиха», однако свое утверждение до конца обосновать не смог. Этот факир [продолжал]: «Фило¬софы говорят: «Бытийно-возможное объемлет два вида бытий¬но-необходимого, а именно: бытийно-необходимое, предшест¬вующее осуществлению полной причины и бытийно-необ¬хо¬димое, присущее полной причине. Ты говоришь, если бытий¬но-¬¬необходимое предшествует [возможному], то является пред¬шест¬вующим по времени и это то-то; а если по сущности, то то-то»».
Полагая, что мое пояснение является ответом на слова упомянутого муллы Ибн Фахраддина, тот начал высказываться против. Я сказал: «Я всего лишь повторил твои слова, но мой ответ был другой». И другие сказали: «Да, это действительно так». И они вынудили его замолчать. Затем я продолжил: «На это возражение философы ответили бы так. Неверно делить только на два этих вида предшествования. Бытийно-необходимое предшествующее есть по времени и по сущности и по эссенции [махийа]».
Мулла Мухаммедкарим сказал: «Предшествования по эссенции нет». Я ответил: «Конечно, такой вид предшествования есть. Его Шайх Раис Абу Али [Сина] объясняет как предшествование по самосущности эссенции, а Мир Бакир [Дамад] как предшествование по эссенции. В своей книге «Накд ат-танзил» [«Критике ниспосланного»] Мухаккик ат-Туси объясняет, что предшествование бывает пяти известных видов, а [вышеназванное] предшествование отлично от них».
Мухаммадкарим сказал: «Это предшествование, входит в предшествование того, в чем нуждаются [Бога] нуждающемуся [миру]». Я ответил: «Великие ученые объяснили, что этот вид предшествования, отличается от предшествования нуждающегося что предшествование нужное [Бог] отличается от того, в чем нуждаются [Бога] нуждающемуся [миру] и входить в нуждающееся предшествование не может».
Он ответил: «Оно входит в него. Я кроме этого предшествования иного не знаю». [Я] факир, чтобы не было упреков, простыми словами обстоятельно пояснил все виды предшествования, приводя примеры: «Предшествование, нуждающееся в нуждающем и предшествование по самосущности два вида [предшествований]. Первый [вид] — предшествание по природе это прешествование неполной причины ее следствию. Второй [вид] — предшествование по причинности. Это предшествование полной причины ее следствию. Предшествование по эссенции отлично от этих двух предшествований — предшествование по природе связано с бытийно-возможным, предшествование по причинности связано с необходимым. А что касается предшествования по эссенции, то оно не связано ни с бытийно-возможным, ни с бытийно-необходимым, а только с эссенцией. Это предшествование не связано с бытийно-необходимым, а [связано] с его акциденциями».
Мулла Мухаммадкарим, выйдя из себя, сказал: «Нет, я пока не совершал хаджж и по-арабски не знаю. Объясни мне тюркскими словами». [Я] факир, улыбаясь и удивляясь [ответил]: «Тюркский язык из языков, научная лексика которых ограничена. Допустим, как ты объяснишь такие понятия, как «илла» [причина] и «малул» [следствие] по-тюркски?».
Он ни слова не смог возразить в ответ, опустил голову и замолчал, перед всеми показав свою ограниченность и беспомощность. Мулла Хусайн сказал: «Впечатляюще. Мы дадим разъяснение». Но после того, как [я] факир и мулла Хабибаллах вместе сказали, что толкование по-арабски слишком специфично, беседа закончилась.
На этом меджлисе присутствовал и слушал [наш спор] Мухтар б.Мухаррам ал-Менгари. В конце беседы он подошел и сказал: «Не происходит ли «илла» [причина] от слова «маглул» [страшная болезнь]?». И сказал: «Как мог Мухаммадкарим не знать этого?».
Я ответил: «Нет, в словах «илла» и «малул» буква «айн» пишется без точки и они переводятся как причина и следствие. Если бы в слове «илла» и его производном «малул» буква «айн» писалась бы с точкой, то оно означало бы «страшная болезнь». Но это не так».
После этого меджлиса в Казани и ее окрестностях было высказано обо мне много хвалебных слов. По этой причине мулла Мухаммадкарим стал этого факира [Марджани] заклятым врагом на всю жизнь. Затем в дом к Убайдаллах б.Махмуд ал-Казаклари [где проживал Марджани] пришел вышеупомянутый Мухтар б.Мухаррам, который от имени Ибрахим-бая и людей махалли сообщил, что они хотят видеть этого факира [Марджани] имамом, хатибом, мударрисом I соборной мечети. [Я] факир дал согласие с условием получения разрешения отца.
После этого получил [письменное] решение людей махалли и мне было вручено настоятельное приглашение Ибрахим-бая прибыть на обед в честь жертвоприношения. Я с отцом приехал в Казань. В нашу честь устроили большой меджлис, где велись споры и беседы. Посетив и другие меджлисы, мы снова вернулись в деревню.
В среду, за 11 дней до окончания месяца мухаррам 1266 / 6 декабря 1849 года муэдзин Халид б.Исхак б.Исмаил б.Ибрахим ас-Саати и Ибрахим б.Фатхаллах б.Мусаид б.Захид приехали в Ташкичу со всем необходимым, чтобы забрать меня на трех санях, запряженных восемью лошадьми. Утром, в пятницу, за девять дней до окончания месяца мухаррам / 8 декабря мы вместе с муллой Насих б.Абалгаффаром б.Абдалхамидом ат-Тунтари, Насибаллах б.Фатхаллах б.Йахйа б.Абдалбаки ат-Ташкичуви прибыли в Казань. Остановились в доме по улице Щукина, где раньше жил мясник Абдалмаджид б.Убайдаллах б.Биккин б.Субхан. Я прочитал в первый раз утреннюю пятничную молитву [в мечети] в качестве имама. В среду провел первый свой урок в начальных классах медресе. В поне¬дель¬ник 2 рабиа II[1266] / 15 февраля [1850] отправился в Уфу. Шестого, упомянутого месяца [рабиа II] / 19 февраля до полудня в присутствии муфтия Абдалвахида б.Сулаймана, кадиев: муллы Абдалджаббара б.Рахманкули, Тухфаталлаха б.Халиля аш-Шамаки и Таджаддина б.Муштари ал-Утямиши я был экзаменован, прочитав суру «Фатиху» [«Открываю¬щая»], и мне дали благословение [на вступление в должность].
Во вторник я возвратился в Казань. В среду 27 джумада I [1265] / 20 апреля [1850 года], согласно указу № 2011 был утвержден имамом, хатибом, мударрисом I соборной мечети. Во второе воскресенье джумада II [1265] / 8 мая [1849] в Казани женился, совершив никах90, на Бибифатиме дочери покойного ахунда, муллы Абданнасира б.Рахманкули. В субботу, 12 раджаба / 3 июня отправился в селение Альмат, где вечером во вторник провели свадьбу. В четверг, 23 шабана / 14 июля я привез ее в Казань. Она умерла утром, в субботу 25 шавваля 1267 / 23 августа 1851 года на следующий день после рождения ребенка. Я сам прочитал заупокойную молитву и ее похоронили на новом кладбище в Казани. Я установил на ее могилу надгробный камень с надписью.
В четверг, 4 зу-л-када [1]268 / 20 августа 1852 года я женил¬ся на благородной Бибинаиме дочери ал-Хусай¬на б.Йусуфа б.Исмаила б.Апаная. Вечером того же дня устроили свадьбу в доме Ибрахима б.Убайдаллаха. В понедельник 8 [зу-л-када] [1268] / 24 августа [1852] я привез ее в свой дом. Потом мы арендовали дом муллы Шарифа б.Сулаймана. В день91 [12]69 / 1853 года, пребывая в таком положении, я купил за 1200 рублей свободный дом покойного Масуд б.Абдаррашид б.Абдаррахим ал-Кайбычи, наследованный потом его сыном, потом Мухаммадом б.Йусуф б.Исхак б.Али ал-Казани. Я его заново отстроил, поскольку дом состоял только из половины каменной нижней части и земли.
В день92 8 зу-л-хиджжа [12]70 / 1 сентября 1854 года я был временно отстранен от должности имама. Причиной послужило то, что я сочетал Махруву дочь Джиханшаха б.Мухаммада б.Абдассаляма б.Усмана ал-Карили, якобы не достигшую совершеннолетия, с Мустафой б.Мухаммад б.Назир б.Абдалкарим б.Митри б.Ишбулди аш-Ширдани и то, что я прочитал никах Абдалвали б.Халилю и Зарифе дочери Атийаталлаха, которая не развелась с прежним мужем солдатом Муртадой б.Искандером б.Ниязом ал-Килдибеки.
В действительности совершеннолетие вышеназванной девушки не вызывает сомнения, ее возраст подтвержден документом. А что касается [ее] рождения, то из-за отсутствия отца, ее два деда Мухаммад б.Абдассалам и Музаффар б.Йахйа, не сообщив имаму, дали ей имя, не зарегистрировав в [метрической] тетради. По истечении двух лет, испугавшись, что последует за это наказание, они скрытно обратились к имаму ее родной деревни Карили и ее записали в [метрическую] тетрадь, уменьшив ее возраст.
[Я] факир, побывал в городе и не знал подлинного положения вещей. Из-за того, [что ее имени не было] в [метрических] тетрадях, ее возраст определил из документов статистического собрания. А действительное состояние дел [в то время] известно не было. [Что касается второго случая], то солдат в то время уже умер, о чем клятвенно засвидетельствовали четыре человека в Мамадышском суде.
После этого я обратился в Министерство внутренних дел и по их указу мне была возвращена прежняя должность. Со среды, 12 шавваля [12]71 / 28 июня 1855 года я приступил к исполнению своих законных обязанностей. Во время большого пожара в Казани в 1275 / 1858 года наш дом и большая часть имущества полностью сгорели. В тот же год за 1500 рублей я построил дом лучше и добротнее прежнего.
В [1]276 / 1859 году я получил указание из [Духовного] собрания [мусульман] сличить и исправить списки изданий Корана, напечатанных в [типографиях] Казани, собрать деньги пострадавшим от землетрясения народам Кавказа, выяснить по метрическим тетрадям количество родившихся, зарегистрировавших брак, умерших и передать [данные] в суд.
В субботу, в середине месяца зу-л-када 1277 / 11 мая —¬ 10 ию¬ня 1860 года с детьми во второй раз отправились на Горную¬ сто¬рону [Волги]. Посетили могилы: в деревне Джакалы — наше¬го деда муллы Сайфалмулка б.Музаффара и бабушки Бибирабиа дочери Муслима, в деревне Бизна — нашего деда муллы Му¬заф¬¬фа¬ра и его отца муллы Муртада б.Али и других родствен¬ни¬ков.¬¬
В [12]77 / 1860 году, в связи с выступлением против меня членов [Духовного] собрания [мусульман], я прекратил работу над сличением Корана и получил указание исполнять религиозные обряды для заключенных в тюрьмах, вторично подготовить списки по метрическим тетрадям.
В [12]78 / 1861 году получил указание участвовать в судах при приведении клятвы [подсудимыми], собирать деньги. В четверг, 16 хазирана [12]79 / 9 декабря 1862 года с согласия жителей Казани я прочитал молитву на празднике жертвоприношения собравшимся между двумя слободами.
В [12]80 / 1863—64 году построил верхний этаж своего дома и покрыл крышу железом. Хаджжи Хусайн б.Йусуф б.Мухаммад б.Сулайман ал-Казани при содействии покойного Щукина дал 1150 рублей и по его указанию было собрано в других махалля еще 1000 рублей и за 3500 рублей [строительство] завершилось.
В тот же год упомянутый Хусайн отправился в хаджж и при возвращении в день … 10 мухаррама [12]81 / 15 июня 1864 года скончался в селении Янбо у моря. У него осталось два сына: Ибрахим и Мухаммаджан и три дочери — пусть одарит Всевышний их милостью.
В [12]83 / 1866 году за 400 рублей мне построили каменную ограду. В [12]84 / 1867 году получил указ о назначении членом казанского собрания по выборам в Духовное собрание [мусульман]. В среду, 2 сафара [1284] / 5 июня [1867] вторично получил указание по сличению списков Корана. Во вторник, 12 джумада I [1284] / 11 сентября [1867] получил указ о своем назначении ахундом и мухтасибом без моей просьбы, а благодаря благому пожеланию видеть меня на своем месте покойного Мирзашаха Ахмада б.Мухаммада.
В четверг 14 рамадана [12]85 / 29 декабря 1868 года при открытии мечети Джиханшаха при стечении множества уче¬ных¬ и богатых людей города я в качестве имама прочитал полуденную молитву, проповедь и наставления, а также молитву в честь Шаха. Об этом свидетельствовала фотография, напечатанная в газете «Ал-хавадис» [«События»]. В [12]86 / 1869 году по просьбе губернатора я написал обращение к мусульманам о милосердии к животным «Насихат-намэ», которое было напечатано за счет государственной казны и распростра¬нено среди городских и деревенских имамов и мударрисов. За это от государственных органов за подписью губернатора я получил благодарственное письмо. А перевод «Насихат-намэ» на русский язык был напечатан в газете «Ал-хавадис».
Во вторник, 6 рабиа I [12]87 / 6 июня 1870 года вторично с детьми посетил город Булгар, прочитал молитву и написал следующие бейты93 на минарете:
Словно больше не поднимется на этот минарет муэдзин,
Провозглашая истину.
И не восхвалит Аллаха, поминающий.
Как будто не проживал в Булгаре
верующий в единого Бога,
Благополучный человек.
И не проводил вечера в беседах на земле его
собеседник.
Да, конечно. Они ушли вместе со своим временем.
И оно уничтожило их.
Миновали вечера и [у них оказались] злосчастные судьбы.
Да будет мир над Булгаром.
Его прекрасный воздух
поднимает печаль в сердце.
В понедельник, после заката солнца, 2 зу-л-када 1287 / 24 января 1871 года у меня родилась дочь. А утром, в среду на рассвете в возрасте 39 лет умерла ее мать, моя почитаемая жена Бибинаима дочь ал-Хусайна. Ее похоронили с большими¬ почестями на [кладбище в татарской] слободе. Мое состояние было таким:
Накануне у нас была жена,
Подобно благам в раю.
А утром мы оказались без жены,
Не воспетой еще вчера.
Я повторил [это стихотворение]. Ее могила находится на казанском кладбище [в татарской слободе], в западной стороне от Больших ворот, при входе рядом94, в … шагах от первой калитки. На ее могиле был установлен надгробный камень. Могила покойной находится в 68 аршинах юго-восточнее могилы Бибифатимы дочери Абданнасира. На надгробных камнях обеих написаны их имена, нисба95, даты [рождения и] смерти.
[Покойная] родилась в Казани в месяце шабан 1247 / 5 ян¬ва¬ря — 3 февраля 1831 года. Ее мать Бибихусна Бану — из богатой семьи — дочь Абдаллаха б.Абдассалама ал-Маджкари. Этот факир [Марджани] прожил с ней 18 лет 11 месяцев и 28 дней, нажил десятерых детей. Первая — Хайранниса Уммалхайр Алия родилась в месяце зу-л-хиджжа [12]69 / 5 сентября — 4 октября 1853 года. Второй — Бурханаддин Абулаббас Мухаммад родился в пятницу 19 рамадана [12]72 / 24 мая 1856 года после молитвы, когда расходились люди, взывая к милости Аллаха. Третья — Фахранниса Умм Салима Марьям-старшая. Четвертая — Хайралбанат Уммалхайра Марьям-младшая. Пятая — Фахранниса Умм Кулсум Аббаса родилась вечером, во вторник 4 мухаррама [12]79 / 2 июля 1862 года. Шестой — Бахааддин Абулкасим Ахмад. Седьмой благополучный Бахааддин Абулфадл Махмуд родился ранним утром в воскресенье 27 джумада — I [12]83 / 7 октября 1866 года. Восьмая — Ситтанниса Уммалфадл Айша. Девятый — Радиаддин Абу Хашим Салих родился ранним утром, во вторник 20 сафара [12]86 / 1 июня 1869 года. Последняя — Ситталбанат Уммайман Хава, названная в честь любви к покойной матери.
Старшая и младшая Марьям, Ахмад и Айша умерли в детском возрасте, до смерти родителей. Их могилы находятся рядом с покойной Бибифатимы дочери Абданнасира. Салих умер после своей матери в четверг, 16 шавваля [12]88 / 29 декабря 1871 года. Его могила у изголовья своей матери.
Впоследствии я женился на Бибифатиме дочери одного из богатых купцов Казани Хусайна б.Мусы б.Йакуба б.Ишмамата ал-Казани. В воскресенье, вечером 29 зу-л-када [1287] / 20 февраля [1871 года] получив согласие, на следующий день провели большую свадьбу. Совершив очередной никах, в тот же вечер я стал ее законным мужем. Вечером, в понедельник 8 зу-л-хиджжа [12]87 / 1 марта 1871 года я привел ее в свой дом. В четверг, 25 зу-л-хиджжа [1287] / 18 марта [1871 года] принес ее приданое. Ее мать Бибимахбуба была дочерью именитого казанского богача Башира б.Айида б.Захида ал-Казани ал-Асима.
В 1291 / 1874 году из-за того, что мои враги и завистники оклеветали и оболгали меня, что я якобы начал поститься в месяце рамадан на один день раньше положенного, меня на полгода временно отстранили от должности имама, хатиба. Почти через год в четверг, 10 зу-л-када [12]92 / 8 декабря 1875 года я вернулся к исполнению своих обязанностей. В действительности, как обычно, в окрестностях Казани, деревнях Кече, Пышалым, как и в Стамбуле, благородной Сирии, Мекке, Медине, Ираке, Бухаре, Самарканде, Ташкенте, Хорез¬ме¬ начали поститься, как и мы, в среду. А в Египте даже на¬чали поститься на один день раньше нас — во вторник, 9 октября [1291] / 20 октября [1874]. Стихотворение:
Я не совершал мирской грех.
А ныне время такое, что завистникам
Предоставлено право вершить дела.
В [I]293 / 1876 году в Казани открылась Учительская школа. Я был назначен туда преподавать религиозные науки и меня избрали в учительский совет школы. В субботу 4 рамадана / 23 сентября я провел начальный урок по «Мухтасар ал-Кудури» («Сокращенное изложение ал-Кудури»). В понедельник 6 рамадана [1293] / 25 сентября [1876 года] состоялось большое собрание людей и официальное открытие школы, на котором ознакомили с ее организацией.
В день …96 [1]293 / 1870 году при Казанском университете открылось научное общество, членом которого меня избрали. В понедельник, в 7 часов вечера 5 шавваля [1293] / 25 октября [1876 года] я впервые принял участие в заседании упомянутого общества. Здесь считаю необходимым привести все свои труды, которые Истинный Всемилостивый и Всевышний дал этому нижайшему рабу и немощность его одарил Своей величайшей милостью и Великим благодеянием:
1. «Китаб ал-хикма ал-балига ал-джанния фи шарх ал-акаид ал-ханафийа» [«Книга о зрелой философии, помогающей объяснить догматы ханафитов»];
2. «Китаб ал-азб ал-фурат ва-л-ма аз-зулал ан-накиа ли-гилла равам ал-абраз ли-асрар шарх ал-джалал» [«Книга о пресной,¬ освежающей, ключевой воде, объясняющей тайны комментария к ал-Джалал»]. Издана в Стамбуле в [I]292 / 1875 году;
3. «Китаб ат-тарика ал-мусла ва-л-акида ал-хусна» [«Достойным подражания путем и наилучшим убеждением»];
4. «Китаб ал-мусал ал-аля» [«Книга о высочайших идеалах»];
5. «Китаб тазкира ал-муниб би-адам тазкийа ахл ас-салиб» [«Книга о напоминании недозволенности употребления мяса животных, забитых христианами»];
6. «Китаб назурат ал-хакк фи фардийа ал-аша ва ан лам йагиб аш-шафак» [«Обозрение истины относительно обязательности вечерней молитвы, когда не наступают сумерки»]. Издана в Казани в [12]87 / 1870 году;
7. «Китаб гирфат ал-хавакин ли-ирфат ал-хавакин» [«Гор¬сточка знаний о познании хаканов]. Издана в Казани в [12]70 /1853—54 гг.;
8. «Китаб гилалат аз-заман фи тарих Булгар ва Казан» [«Завеса времени по истории Булгара и Казани»];
9. «Китаб мунтахаб ал-вафийа» [«Избранное из «Подробного»»]. Издана в Казани в 1297 / 1879 году;
10. «Китаб вафийат ал-аслаф ва тахийат ал-ахлаф» [«Подробное о предшественниках и привествие потомкам»];
11. «Китаб танбих абнал-аср ала танзих абна Аби-н-Наср» [«Извещение сынов эпохи беспристрастными известиями Абу Насра»];
12. «Китаб хакк ал-марифа ва хусн ал-идрак би-ма йалзам фи вуджуб-л-фитр ва-л-имсак» [«Истина познания и красота ее постижения, о необходимости разговения и начала поста»]. Издана в Казани в [12]97 / 1879 году;
13. «Китаб ал-барк ал-вамид фи-р-радд ала-л-бахид ал-мусамма би-н-накид» [«Сверкающая молния, отражающая ненавистные нападки»]. Издана в Казани в 1305 / 1887 году.
14. «Шарх мукаддима ар-рисала аш-шамсийа» [«Комментарий к введению трактата «Солнечный»»];
15. «Китаб тахарир муфрада» [«Отдельные редактирования»];¬
16. «Китаб джавами ал-хикам ва зараи ан-ниам мин макулат Али б.Аби Талиб» [«Книга о сборниках суждений и неизбежных благодеяниях [порождаемых] речами Али б.Аби Талиба»];
17. «Китаб ан-насаих» [«Книга искренних советов»]. Издана в Казани в [I]286 / 1869 году;
18. «Китаб мухтасар ан-нуджум аз-захира фи ахвал Миср ва-л-Кахира» [«Сокращенное изложение «Ярких звезд» о делах Египта и Каира»];
19. «Китаб хакк ал-байан ва-т-тасвир фи масала худус ал-алам ал-амр ва-т-такдир» [«Истина, объясняющая и описывающая вопрос возникновения мира [Божественного] приказания и предопределения»];
20. «Китаб ал-хакк ал-мубин фи махасин ауда ад-дин» [«Очевидная истина о достоинствах веры»];
21. «Китаб илам абна-д-дахр би-ахвал ахл ма вара-н-нахр» [Уведомление сынов эпохи о положении жителей Мавераннахра»];
22. «Китаб кашф ал-гата ани-л-абсар би-аглат таварих Булгар ва аказибиха ас-сариха ли-зави-л-итибар» [«Снятие пелены с глаз относительно ошибок по истории Булгара и ее явных искажениях»];
23. «Китаб фи масаил ан-нахв» [«Книга по вопросам грамматики»];
24. «Китаб туркийа фи манасик ал-хаджж» [«Книга на тюркском языке об обрядах хаджжа»];
25. «Рисала ухра туркийа» [«Еще один трактат на тюркском языке»];
26. «Китаб ал-фаваид ал-мухимма» [«Книга о полезном и важном»]. Издана в Казани [12]97 / 1879 году;
27. «Китаб ал-кисм ал-аввал мин мустафад ал-ахбар» [«Пе𬬬вая¬ часть книги «Кладезь сведений»»]. Издана в Казани в¬ 1303 / 1885 году, книга…97 и кроме того проповеди, воззвания, послания, письма, написанные мной на арабском, персидском, тюркском языках.
РИХЛАТ АЛ-МАРДЖАНИ
(Путешествие Марджани)
17 рамадана 1297 г. (11 августа 1880 г.) [23 августа] после утреннего намаза мы покинули Казань, направляясь в Великую Мекку. На пароходе приехали в Нижний [Новгород]. Оттуда по железной дороге, проехав Москву, Курск, Киев, добрались до Одессы. За это время не произошло событий, достойных внимания. Расстояние между Казанью и Одессой приблизительно 2385 км.
25 — покинули Одессу, [направляясь] в Стамбул.
27 — в четверг прибыли в Стамбул.
Помимо священных свитков я взял экземпляры «Назурат ал-хакк» [«Обозрение истины»], «Хакк ал-марифа» [«Истина познания»], «Фаваид» [«Полезное»], «Мунтахаб ал-вафия» [«Избранное из подробного»], «Мухтасар ал-викая» [«Сокращенное изложение Ал-викая»], «Бабурийа»98 [Бабур-наме], «Сабат ал-аджизин» [«Стойкость слабых»]99, «Маджма ал-адаб» [«Сборник по адабу»]100, «Фадаил аш-шухур» [«Блага, даруемые месяцами»]101 [учебник религиозно-этического содержания, распространенный в татарских медресе — автор Джамаладдин Бикташи — ум. 1873], «Тарих Абу-л-Гази» [«История Абу-л-Гази»]102.
Стамбул103
28 — прочитали пятничную молитву в соборной мечети «Султана Сулаймана». На следующий день прочитали полуденную молитву в соборной мечети «Айа-София».
30 — посетили соборную мечеть хазрата Абу Аййуб ал-Ансари. На верхнем этаже мечети мы увидели священное одеяние. Согласно преданию, это одеяние было подарено благородным посланником — да благословит его Аллах и да приветствует — Увайс ал-Карни104. Но в «Айа-София» есть еще одно одеяние, священное знамя, знатная обувь, священный свиток Османа. Мы посетили могилу султана Мухаммад ал-Фатих б.Мурада — да будет милостив к нему Аллах — и осмотрели [одноименную] соборную мечеть. Позже пришли к Мухаммад Рахим-эфенди и разговелись.
1 шаввала — в понедельник после утреннего намаза мы на лодке добрались до соборной мечети «Долмабахче» и прочитали праздничную молитву. В эти дни нас пригласили в гости Дийааддин б.Абд ар-Рафи ал-Менгари и Исхак. Посетили также соборную мечеть «Нур Османи».
3 — прочитали послеполуденную молитву в соборной мечети «Вафа», а вечером были в гостях у Сулайман-эфенди105 и у него переночевали.
5 — прочитали пятничную молитву в соборной мечети «Султана Селима [I]». Направились в соборную мечеть «Султана Селима I», где посетили могилы Султана Селима и хазрата Абдалмаджида. Я скопировал девять строк бейтов, написанных на куполе мечети «Султана Селима» сейидом Мустафой б.Наджибом. В мечети я прочитал часть из суры «Ниса». После пятничной молитвы вместе с хатибом Хафиз Исмаилом мы совершили лодочную прогулку к бронированному военному пароходу «Масудийа». «Тысячник» Арифбек-эфенди показал нам судно и подробно познакомил с ним. Он угостил нас кофе. По его словам, броненосец «Масудийа» собран в Англии и обошелся в 500 тысяч лир. В эту сумму не входит цена орудий и приборов. Не специалисту сложно это понять. Арифбек нас встретил радушно. Спросил наши имена. Он отправил обратно доставившие нас лодки, а нам для обратного пути предоставил свои великолепные лодки. Солдаты с почетом нас проводили. В тот же день мы были у шейха Мухаммад-эфенди ал-Эдирнави. Он оказался приятным человеком и сказал: «Своим присутствием Вы оказали мне честь, хотя я сам собирался навестить Вас». Оказалось, что он ученик шейх ал-ислама Хасан б.Усман Фахми106.
6 — мы были у шейх ал-ислама Ахмада Асад-эфенди. Приятно побеседовали. Позже я встретился с министром юстиции хазрат Джаудат-пашой107. Он с почтением принял меня. Также я был принят главой шерифов [потомков Мухаммада] сейид Салман ал-Багдади108, проживающем в районе [Стамбула] Бешикташ. Он оказался молодым человеком приятной наружности, с прямой осанкой, очень элегантным и образованным. Выяснилось, что он прекрасно владеет арабским, турецким и персидским языками. У него мы познакомились с Дарвиш б.Ибрахим ал-Курди ал-Багдади. Позже мы посетили дом сейида шафиита Фазла б.Алави б.Мухаммад б.Сахл ал-Хадрами. Так как он был у султана, нас принял его сын. На этой встрече также присутствовал сын сейида Абдалкадира ал-Джазаири. Через некоторое время вернулся и сейид-хазрат Фадл. Мы приятно побеседовали и пообщались. Когда зашла речь о Шаукани109 и Бхупали110 сейид-хазрат Фадл сказал, что они ваххабиты. Но его сын утверждал, что знания Шаукани совершенны. Мы подарили этим уважаемым людям, которых посетили, некоторые свои сочинения. В те же дни мы побывали в гостях у мирзы Салиха-эфенди.
9 — я встретился с Министром иностранных дел Асим-пашой и с одним из мекканских шарифов ас-сайид Аун б.Мухаммад б.Ауном, который является братом шарифа Хусаина. Знатный потомок, хотя и знал по-турецки, говорил со мной на арабском языке. Мы приятно и полезно побеседовали. Он оказался ученым и благородным человеком. Я удивился, что он сведущ в истории, географии и астрономии. Он сказал, что слышал о моем сочинении «Назурат ал-хакк» и очень хотел бы с ним ознакомиться. Расспрашивал меня о [долготе] дня и ночи, о восходе и закате солнца в нашем крае, спрашивал о шакирдах, ученых и вообще о мусульманах нашего государства, интересовался распространением европейской системы образования среди нашего народа. Я сообщил ему об уровне знаний и системе обучения и с горечью рассказал ему о недостаточной распространенности практических наук [и добавил, что] те, которые есть, [преподаются] без системы и практики. Я рассказал ему, что у меня есть статья по современной астрономии. Он просил меня по возвращении в Казань прислать упомянутую статью и «Назурат ал-хакк».
Он сказал: «Вы тюрок, ваш народ — тюрки, и поэтому книги вам следует писать на тюркском языке. Зачем же вы пишете на арабском?» Я ответил: «Наши ученые и шакирды знают арабский язык. Поэтому если книги попадают в другие страны, то там при желании с ними смогут ознакомиться». Он был удовлетворен моим ответом и сказал, что арабский язык действительно является общим языком для всех мусульман. Когда я с ним прощался, он сказал, что необходимо встретиться еще раз, поскольку осталось много тем, которые еще не обсуждены. «Хотя благословенные времена давно миновали,¬ но — слава Аллаху — нам довелось встретиться и пообщаться¬ с ее знатным потомком», — сказал я. Этими моими словами он остался очень доволен. Когда я уходил, он немного проводил¬ меня. Я поцеловал ему руку и при прощании разволновался. ¬В это время был смещен с должности министр образования Муниф-паша. 7 шавваля был уволен Главный министр Кадри-паша. На его место был назначен Саид-паша.
10 — из Стамбула на пароходе мы отправились в Александрию. Проплыли крепость Гелиболу, Чанаккале и, когда уже завершалась утренняя молитва, остановились в Измире. Ко мне подошел один иранец и спросил направление Каабы. При чтении молитвы он совершил два ракаата. Держа руки снизу живота, во втором раакате после суры «Фатиха» прочитал суру «Скажи: он Аллах-един» [«Ихлас»] и до того, как наклониться до пояса, прочитал кунут [молитвенное воззвание]. Сидя, он прочитал свидетельствование веры по примеру Ибн Масуда — да будет доволен им Аллах — но после первого свидетельствования добавил слово «Он только один».
Измир
12 — мы вышли на прогулку по Измиру. Пристань красивая, выложенная ровными камнями. В городе находятся хорошие гостиницы. По рельсам ходит конный трамвай. Помимо этого есть железная дорога, красивые лавки; ослы, мулы, верблюды используются для перевозки различных вещей, наряду с запряженными повозками и носильщиками. Нам сказали, что есть также фаэтоны и кареты. В городе много разнообразных торговых павильонов, имеются машинные заводы и фабрики. Продается много превосходных фруктов: изюм, инжир, апельсины и другие. Много свежего мяса. Большое количество красивых мечетей и церквей. Встречаются широкие улицы. Большинство улиц узкие, однако, все они выложены¬ камнем. Совершить прогулку на лодке стоит очень дешево. По пути нам встретился человек по имени Сайфаллах б.Али, который стал нашим экскурсоводом. Он познакомил нас с человеком приятной наружности и сказал, что он наш земляк. Этот старик в это время отдыхал. После приветствия мы выяснили, что этого человека зовут хаджжи Шамсаддин и он является дядей имама деревни Кушман Заинского района Шарафааддин б.Фахраддина. В 1248 [1832/33] году он уехал в Бухару и прожил там пять лет. После чего прибыл сюда. У него есть дети и внуки. Он сообщил нам, что не испытывает нужды: у него есть все необходимое для жизни. К нам подошел и поздоровался Хасанийар б.Шахимардан из села Тугай близ Бурая. Сайфаллах-эфенди — наш экскурсовод — рассказал нам, что он сам приехал из Констанци, раньше был богат, а сейчас беден.
Мы вошли в мечеть прочитать пятничную молитву. Совершив приветственную молитву, я прочитал одну часть Корана. Коран, который я читал, был написан красивым почерком. Аяты заканчивались в конце страницы. Ввиду того, что некоторые части букв не сохранились, графика была несовершенной, и сложно было правильно определить места соблюдения пауз. В суре «Худ» в словах «Не делайте ей вреда» [11:67], была пропущена частица «ля», а в словах «Не опирайтесь на тех, которые живут беззаконно» [11:115] вместо «аллязина» было написано досточтимое слово «Аллах». Я исправил эти две ошибки. В это время некто громко читал суру «Кахаф». Хотя он не соблюдал паузы и слишком тянул долгие гласные, но в общем читал хорошо. Во время провозглашения азана с минарета время было без девяти шесть. А во время азана, провозглашенного с минбара, время было ровно шесть. У минбара было 14 ступенек. Хатиб держался за поручни, стоя посреди минбара, и читал проповедь. Во время обязательной молитвы он читал из суры [108:1] «Мы дали тебе» и [112 :1] «Скажи: «Он — Аллах — един».
Дополнительную полуденную молитву он не прочитал. Хотя и не повторил восхваления Аллаха [тахмид], но, сказав «мы свидетельствуем» [«нашхаду»] вместо «ашхаду», он вошел в противоречие с традицией. Кибла мечетей Измира по нашему вычислению находится на 450 левее нашей киблы. Над михрабами написан аят: «И мы обратим тебя к кибле, которой ты будешь доволен. Поверни же свое лицо в сторону запретной мечети» [2:139. — Пер. И.Ю. Крачковского], а на стенах написан следующий аят111: «Молитва обязательна для верующих в предписанное для нее время» [4:104 — Пер. Г.С.Саблукова]. До азана муэдзины говорят «салават». В Стамбуле до обязательной молитвы три раза читают суру «Ихлас» [112]. После пятничной молитвы Коран не читается.
12 — с закатом солнца мы вышли из Измира и направились в Сагыз. Далее — в город Шира, который был одним из греческих городов на побережье. Я познакомился с молодым человеком из Стамбула и всю дорогу говорил с ним по-арабски. Он был приятным и хорошим собеседником и сказал, что он госслужащий из Египта.
Александрия112
17 — мы сошли с парохода и остановились у Кулдаш-бай б.Камаладдина ал-Бухари. В городе было много соборных мечетей, а одна из известных — мечеть «Имама Бусири». Она очень красивая и величественная. Ее купол поддерживается шестью чугунными колоннами. Внутри постелены хорошие ковры. Многие улицы [города] прямые, ровные и вы¬мощены камнем. Встречаются хорошие фаэтоны и повозки. Население многочисленно и все они говорят на арабском языке.
В мечети, в которую мы вошли почитать вечернюю молитву, шафииты до обязательной молитвы совершили два ракаата добровольной молитвы. После обязательной молитвы каждый прочитал дополнительную молитву (суннат), и они ушли. Никто из них не читал молитву (дуа) вместе с имамом. Простой народ считает, что здесь находятся могилы Данияла, Лукмана-хакима, Искандара и Сада б.Аби Вакаса и их посещают.
19 — мы прочитали пятничную молитву в соборной мечети «Абу-л-Аббаса». Хатиб [одной] рукой держался за кинжал, произнеся восхваление Аллаха только один раз. Он сказал: «Я свидетельствую» — в форме единственного числа. Его проповедь была красноречивой. Завершив обязательную молитву, произнеся «таслим», он встал и ушел.
20 — по железной дороге отправились в Каир. Наши места были во втором классе [особенности египетской железной дороги конца XIX века: как и во всех английских колониях в I класс — арабы, копты, «туземцы» не имели права входа]. Мы пересекли Нил по железнодорожному мосту. Когда подъезжали к каждой станции, громко выкрикивали ее название. Раньше когда я ехал из Москвы в Одессу, то успевал прочитывать номера километров на телеграфных столбах, но в этот раз мне это не удалось. Мы были поражены быстрой ездой.
Каир
20 — мы прибыли в Каир и остановились в комнате хаджжи Камаладдина. Комната находилась высоко: [поднимаясь] я насчитал сорок восемь ступенек. В Каире очень много больших зданий, одно из которых мечеть «Мухаммад Али-паши» [мечеть построена в 1857 г. по плану Стамбульской мечети Османа]. Хотя эта мечеть не такая большая как стамбульские, но все же она очень красивая и украшенная. Снаружи и внутри облицована мрамором, подобно халцедону. Она ярко-красная, с позолоченным куполом.
На стенах много надписей и стихов на арабском и персидском языках. Некоторые из них мы скопировали113. Зашли в [ближайший] павильон. Там есть баня, уборная и сад. Очень много комнат. Каждая выстлана красивыми коврами. Невозможно описать словами красоту столов, диванов, кроватей и зеркал. Мы зашли в тюрба [мавзолей] Мухаммад Али-паши и прочитали молитву. Если смотреть со стороны мечети, то Каир хорошо виден и Нил как «на ладони». Потом пошли в соборную мечеть «Ас-сария», посетили могилы священных людей. Там же прочитали молитву над могилой хазрата шейха Шатиби. Помимо этого мы посетили могилы известных ученых, достойных мужей, а также шарифов и их сыновей. Побывали в различных соборных мечетях.
22 — понедельник — из Каира торжественно под музыку, залпы и барабанную дробь провожали паланкин [махмал]114, в караване из 17 верблюдов. За один французский золотой мы наняли фаэтон и направились к пирамидам115. Хотя пирамид и много, три самые большие находятся в одном месте. Мы вошли внутрь самой большой из них. Пирамида сужается кверху и издалека напоминает сноп ржи, но на самом деле она очень высокая. С трех сторон пирамиды сделаны лестницы, — длина каждой 15 аршин — ведущие к входу в пирамиду. Войдя, идешь вниз и прямо, пока не попадешь в помещение. Из него есть два выхода. Побывав внутри пирамиды, я купил хурьму и хлеб из пшена. Поел и попил воды, сидя на берегу Нила. Расстояние между городом и пирамидами составляет 1,5 часа езды [на фаэтоне], примерно 13 км. Мы заплатили два рубля сопровождающим.
Дорога возвышается подобно дамбе. Через каждые три аршина посажено дерево. По сторонам дороги находятся военные гарнизоны с красивыми садами, которые огорожены каменными заборами с железными решетками и воротами. На одном из этажей трехэтажного здания я насчитал 300 окон. В этот раз побывали в гостях у Махмуд-бек ал-Фаллаки. Он оказался ученым, человеком простым. Наше общение было приятным. По пути мы увидели памятник Ибрахим-паше [Ибрахим — (ум. 1848) правитель Египта под протекторатом Турции, сын Мухаммад-Али], который сделан из чугуна, и стоит на большом постаменте. Памятник представляет собой бородатого всадника в феске, показывающего рукой вдаль.
23 — отправились в Суэц по железной дороге. В Заказике поменяли вагон. Номер нашего вагона был 1047, а стал 177. В российских вагонах 88 посадочных мест, но в здешних, из-за отсутствия печи, 96 мест. По пути Александрия — Каир — Суэц много заводов. Мы прибыли в Суэц в тот же день.
Суэц
В Суэце мы остановились у хаджжи Али ал-Ханаваканди на три дня. 18 сентября после вечерней молитвы мы спустились к морю и искупались. В городе имеются три коптских христианских храма и пять соборных мечетей, в одной из которых мы прочитали намаз. Мы поднялись по двум лестничным пролетам, в каждом из которых 13 ступеней. В этой мечети на время вечерней молитвы свечи не зажигаются.
26 — сели на пароход. На следующий день после утреннего намаза я вышел на палубу легко одетым и прочитал суру «Йусуф» [12 сура].
Янбо
29 — утром приплыли в Янбо и остановились у Ахмад б.Али. Купили барана за две маджидии [турецкие монеты]. Арабы называют хурьму — бальх, хлеб — хубз, лепешку — фатыр, красную, синюю, желтую и другую рыбу — самак. Все это они продают. Арабские женщины, оставляя открытыми глаза и нос, прикрывают лицо турецкой черной материей, на которую подвешивают четыре золотые или позолоченные, серебряные украшения. [У них] также свисают со лба до носа украшения, самое большое из которых 12 мискалей [примерно 40 граммов], остальные меньше. На шее три или четыре ряда коралловых или перламутровых бус. Головы покрыты покрывалом черного цвета, которое доходит до ног. А у служанок лицо и часть груди не покрыта, они босые. Некоторые из них вечерами декламируют стихи. В Янбо женщины и даже девочки не выходят на улицу, не показываются на люди и их голосов не слышно.
Граница пристани выложена камнями. На побережье в нескольких местах лежат горы пшеницы, на которых сидят арабы, отпугивая коз116. В Янбо очень много мух, но они кусаются не больно. Некто вошел в комнату, где мы сидели, выпил чаю и ушел. Увидев это, приехавшие из Каира шакирды-черкесы удивленно воскликнули: «Боже мой, это же Ибрахим-паша!». В Янбо мы провели последнюю ночь шаввала. Первый день месяца зу-л-каада была среда.
2 зу-л-каада — с Файзаллах и Зайналлахом мы пошли на кладбище, где искали могилу хаджжи Хусаин б.Йусуфа117. Поскольку мы не смогли найти его надгробный камень, прочитали суры из Корана над одной из могил. Да будет милостив к нему Аллах и да облегчит Аллах его душу.
3 — совершили пятничную молитву. Хатиб провозгласил «восхваление Аллаху» только один раз. И сказал: «Я свидетельствую» — в единственном числе. Халифов — да будет доволен ими Аллах — он упомянул во второй хутбе. Он говорил ясным и красивым голосом.
4 — наняли людей по имени Рашид и Айид118 с верблюдами и отправились в Медину. Известно, что верблюд делает в час 1360 шагов. Но когда мы ехали в сирийском караване, я насчитал, что сирийские верблюды делают 1300 шагов. Увидев в пустыне большой кустарник с комочками, я спросил одного из арабов его название. Он ответил: «Это шир» и добавил [синоним] тальх — «акации». Когда мы достигли стоянки «Бир са ид», я приболел.
7 — мы посетили «Джадиду». Там мы видели воду, льющуюся, подобно ручью, с вершины высокой горы. Вода горячая и бурлящая. Некоторые говорят, что эта вода называлась по имени Зубайда119.
После намаза я немного поспал и вспотел. Тут ко мне подошел казах хаджжи Ишмухаммад и долго и медленно растирал мне руку. После этого я почувствовал облегчение. Потом мединец хаджжи Шабан б.Убайд взял лимон и белую нить. Он обернул ею лимон, сделал узлы в семи местах и, привязав к правой руке, прочитал заклинание. Мои спутники сказали, что этот человек заходил к нам вместе с Ибрахимом-пашой в Янбо. Однако я этого не помню. Этот человек принес нам много пользы. Он сказал проводникам, наставляя: «Это хорошие люди, служите им и не подведите их». В этот день воздух был свежим и я как будто почувствовал облегчение.
9 — на стоянке «Бир Аббас» мы повстречали караван, вышедший из Мекки. Дорога между Янбо и Мединой ровная: даже можно построить железную дорогу либо трамвайные пути. Нам были хорошо слышны утренние азаны с деревень, мимо которых мы проезжали.
11 — мы достигли Лучезарной Медины и остановились в таккия [обитель суфия] хаджжи Курбан Али120. Меня внесли на руках четыре человека, посадив на носилки.
Лучезарная Медина
13 — в понедельник, до полуденной молитвы я пошел в мечеть пророка. В усыпальнице пророка я совершил намаз двух ракаатов. Посетил священную могилу [пророка] и другие места. Потом, присев на лавку, немного отдохнул. Через полчаса прозвучал азан. Я прочитал намаз вблизи михраба.
17 — я пошел на утренний намаз. Шафииты, маликиты, ханафиты вместе совершили намаз по порядку, который был описан выше. В обоих пятничных хутбах говорилось: «А потом». Халифов упомянули и во второй хутбе.
20 — по приглашению Иззаталлах б.Абдалмаджид аш-Ширдани пошли к нему в гости. Он нас угостил вкусным пловом, мясом, чаем, айраном. Мы не кушали подобных вкусных яств со дня выезда из Стамбула. До вечерней молитвы я — многогрешных упущений факир, одев белую одежду, подпоясавшись платком, вошел в священную комнату, зажег несколько светильников, поприветствовал благородного посланника — да благословит его Аллах и да приветствует — и досточтимую Фатиму и прочитал молитву. На следующий день прочитал утреннюю молитву с шафиитами. В священную мечеть пришли и женщины.
22 — выйдя из мединских ворот «Баб аш-шам» мы направились к колодцу хазрата Османа. Там же находился правитель Медины Сафи-паша, встречающий сирийский караван. Были постелены хорошие ковры. Среди встречающих находился человек, посланный из Мекки шарифом Абдалмуталлибом для встречи каравана. Этот человек сам был одним из шарифов и зятем мекканского шарифа Абдалмуталлиба. Мы поздоровались с Сафи-пашой и он, усадив нас рядом с собой на ковры, угостил кофе. Я был переполнен чувств от общения и даже заплакал.
Священная Медина расположена на ровной местности, без гор и камней. Почва красноватая, но не твердая. Воздух свежий и приятный. Выращивают культуры подобно ячменю и чечевице. В Медине очень вкусные гранаты и финики. Лепешки дешевые, мясо недорогое, катык вкусный, молока много. Если считать в лирах, то стамбульский кирш здесь равен 1,5 кирша. Кони сирийского каравана хороши, а верблюды крупные. Паланкины и другие вещи очень красивы. Мы посетили достопримечательности Медины, благословенные могилы павших за веру, там же прочитали молитвы. Побывали в гостях у друзей и знакомых [татар]. Встречались и общались с почтенными людьми Медины, с которыми обменялись мнениями и получили [взаимную] пользу. Один из них — Хасан Фахми б.Усман Абу Хайдар121, также шейх Мухаммад Мазхар б.Ахмад Саид ал-Хинди ал-ханафи122, шейх Ахунджан б.Абдалхади ал-Бухари123, Ибрахим-эфенди шейх Абдалджалил ал-Мадани, сейид Абдалкадир б.Ахмад ал-ханафи ат-Тараблуси, муфтий Мухаммад ар-Рубали, Муса-эфенди — глава медресе «Киляр», шейх Халил б.Ибрахим-эфенди, Мухаммад Имададдин ан-Нуркайи и другие. После пятничной молитвы шейх Ма¬зхар, стоя около священной могилы, прочитал за меня молитву.¬
25 — вместе с сирийским караваном мы покинули Медину. В месте «Зу-л-халифа»124 облачились в ихрам [специальное¬ одеяние паломников]. Главным в караване был Сайид-паша. Для остановки, начала движения и на молитву дают сигнал оружейным залпом. Ночью караван охраняют военные.
28 — (21 октября) миновали Джадиду [Джидду?]. Там много финиковых садов, есть минареты. Этот день был очень жарким. Твердая свеча в коробке растаяла. Покрывала нагрелись так, что к ним невозможно было притронуться.
29 — мы прошли Сафра и Бадр. В Сафре много финиковых садов, есть мечети. Нам принесли и продали много вещей. В Бадре продавали рыбу, поэтому я подумал, что море уже близко. Когда мы миновали Бадр, горы с правой стороны закончились, а те, которые были слева, отдалились. Почва под ногами сменилась песком. Ветер приносил морской воздух. ¬¬
3 зу-л-хиджаа (25 октября) мы достигли Рабига. Женщины и все жители вышли навстречу каравану. Военные в караване вошли в селение [Рабига], играя музыку. На базаре было много вещей, необходимых для путников. Оказалось, что селение Рабиг близко от Джухфа125, являющегося для сирийцев местом начала хаджжа. Поэтому большинство мединцев одевают здесь ихрам. Известно, что об этом есть одно из сообщений от Абу Ханифы. Когда мы были на стоянке в «Вади Фатима», было очень облачно и ветрено. Гремел гром, сверкали молнии, выпало немного осадков.
7 — в среду (29 октября), мы вошли в священную Мекку. Благополучно выполнили все необходимые обряды.
Священная Мекка
10 — мы сняли ихрам. Но арабы остались после нас еще один день на горе Арафат и сняли ихрам только 11-го. Шариф Абдалмуталлиб-хазрат улаживал свои политические дела. В местах, которые он посещал, его встречали оружейными залпами и музыкой. Когда входишь в мечеть «Харам» через ворота «Атик», нужно спуститься на 12 ступеней вниз. Йеменский угол Каабы указывает на юг. В обеих мечетях «Харамейн» во время хаджжа перед вечерней молитвой зажигают светильники. Всю ночь они горят и гасятся только после утренней молитвы. Шафииты, маликиты, ханбалиты, ханафиты читают утренний намаз таким образом. Но ханбалитов бывает очень мало, поскольку в Мекке утренний намаз они читают отдельно. Также и маликиты некоторые молитвы читают отдельно, а в остальных присоединяются к ханафитам.
В Медине нет общего намаза отдельно для ханбалитов. Ханафитские и маликитские муэдзины говорят: «Господь наш. Хвала тебе». А шафиитские: «Да услышит Аллах того, кто его восхваляет». Маликиты и шафииты провозглашают слова второго призыва на молитву [икамата] только по одному разу. Маликиты во время намаза держат руки опущенными. Шафииты соединяют руки на груди и поднимают их, когда наклоняются и выпрямляются в молитве. Они во втором ракаате утреннего намаза после поясного поклона громко провозглашают молитву: «О боже, путеводи меня…», которую они читают вместе с имамом. А иранцы громко произносят: «Аллах велик». И касаются пальцами мочек ушей. После такбира в намазах, которые читают про себя, соединив руки, громко говорят «Бисмилла» перед «Фатихой» и перед [любой] другой сурой. В обоих ракаатах читают суру «Ихлас» [112 сура]. Во время поясного поклона три раза говорят: «Да будет славен Аллах». А во время земного поклона говорят: «Да будет славен Всевышний господь и хвала Аллаху — да благословит Аллах Мухаммада и его род». А когда встают, немного подымают руки. Они читают Коран также слабо, как сарты [узбеки]. После каждого аята делают паузу. Мне так и не удалось увидеть и услышать, как они провозглашают азан и читают дополнительную молитву и молитву [витр]126.
19 — в понедельник вечером после ночной молитвы я — факир, Файзаллах и Зайналлах были осчастливлены и облагодетельствованы Богом посещением Божьей Каабы. В Мекке я виделся с Мухаммад б.Али б.Ибрахим ан-Назили, Рахматаллах б.Халил ар-Рахман ал-Хинди, Мухаммад б.Ахмад ал-Коньяви.
Мухаммад б.Ахмад ал-Коньяви сам нашел меня, желая познакомиться. Расспрашивал об ученых Казани, о Бухаре и о многом другом. Он разговаривал со мной по-арабски. А в медресе шейха Рахматаллаха я сам пошел навестить его вмес¬те с моим братом Садраддином и Камаладдином из Горной стороны [правый берег Волги], Наджмаддином, Салахаддином, Дийаддин Ахмад Тарханли127. Рахматаллах эфенди был очень рад нашему приходу, угостил чаем. Обращался к каждому из нас: «Мой господин». Мы приятно и полезно пообщались. Он говорил на арабском и персидском языках. Подарил мне один экземпляр «Изалат ал-авхам» [«Устранение иллюзий»] и пять экземпляров «Изхар ал-хакк» [«Выявление истины»]128. Он сказал, чтобы я подарил четыре книги «Изхар ал-хакк» достойным людям, а другие книги оставил себе на память.
Возвращение
20 — после вечерней молитвы мы попрощались с Меккой. Примерно час шли пешком. На второй день мы достигли Джидды и сели на пароход «Кайсария», принадлежащий Порте, который отплыл через три дня.
27 — мы достигли Синайского [порта] ат-Тур. Там паломники сошли на берег для прохождения карантина. Порт ат-Тур находится на берегу Красного моря, — принадлежит Египту, — по правую сторону пути из Джидды. В нем только два, три каменных здания. Для его охраны содержат гарнизон арабов и один пароход. Карантин закончился через два дня и мы отправились дальше. К нам в каюту вошел один азербайджанец, достал свой Коран и попросил растолковать нижеследующий аят: «Он сотворил все четами, устроил для вас корабли и скот тем, на чем вы ездите» [43:11. — Пер. Саблукова].
После моего объяснения он вышел удовлетворенный. Я думаю, что он хороший ученый, поскольку правильно исполнял намазы согласно своего мазхаба и в следуемых местах читал аяты Корана. Я так и не понял, действительно ли он нуждался в моей помощи. Мы проплыли порты Суэц, Исмаилию и порт Саид.
12 мухаррам 1298 [15 декабря 1880] — прибыли в Измир. Когда паломники, сходящие в Измире, уже собрали все свои вещи и говорили, что наконец они приехали и сойдут на берег, объявили карантин. Услышав эту весть, народ очень огорчился и расстроился. Особенно опечалился наш спутник хаджжи Зайналлах, боясь, что он лишится своего статуса и его лавку заберет другой человек. А причиной нашего карантина был карантин на английском пароходе, прибывшим до нас. И отпустить нас, в то время как английский пароход находится на карантине, не имело смысла. На нашем пароходе пассажиры в основном были здоровы, тогда как на английском многие были больны. А причиной их болезни была несвежая вода и дождь, от которого они не убереглись и вследствие чего простудились. Пассажиров вывели на берег на 48 часов, а некоторые, в том числе и я, остались на борту парохода. После этого мы продолжили свое путешествие.
14 — вечером в пятницу было лунное затмение. Мы прочитали намаз. Поскольку пароход плыл близко к берегу, я смотрел в бинокль на прибрежные деревни и сады.
16 — мы оставили Гелиболу слева по пути следования так, что были видны его соборные мечети. В соседней каюте проживал Мухаммад из Занджана [северо-западная область Азербайджана, Иран]. Хотя он был одет как араб, но разговаривал на тюркском языке. Сказал, что он шафиит. Тем не менее он не становился на точку зрения ни суннитов, ни шиитов. Тебризские азербайджанцы сказали, что он является имамом в Занджане. Как-то я увидел, что он читает некую книгу, сидя за столом, и между нами состоялась следующая беседа:
Я: «Что это за книга?».
Занджанец: «Ибар».
Я: «Сочинение Шихабаддина ал-Аскалани?»129.
Занджанец: «Нет».
Я: «По какой области знания?»
Занджанец: По истории».
Я: «Тогда это должно быть сочинение Ибн Халдуна130 под названием «Китаб ал-ибар ва диван мубтада ва-л-хабр фи ахбар [айам] ал-араб ва-л-аджам ва -л-барбар…» («Книга назиданий и диван начал и сообщений о днях арабов, персов и берберов…»)».
Занджанец: «Да. А у вас есть эта книга?».
Я: «Есть, даже много экземпляров».
На это он сказал, что в первом томе не понял некоторую часть, касающуюся разных мнений асхабов [сподвижников пророка Мухаммада]. Он долго искал в книге это место, желая мне показать его, но так и не смог найти. Хаджжи Зайналлах рассказывал, что он держит себя очень гордо и жаловался, что народ не знает ни его, ни его имени и что, когда он доберется до Стамбула, даст знать о себе даже слепому Селиму131.
Этот человек, встретив чтеца Корана Абдалхамид ал-Бухари ал-Кызылджари, спросил, откуда он родом. Когда чтец ответил, что он родом из Ташкента, то спросивший вступил с ним в спор, сказав: «Насколько народ Бухары и Ташкента считает себя правым, будучи мусульманами, предавать шиитов?». Чтец [ответил]: «Так происходит потому, что шииты становятся неверными, поскольку поносят асхабов»132. Спрашивающий [занджанец] сказал: «В таком случае они [шииты] вероотступники. А предавать их неправильно». Таким путем он одержал над чтецом верх. Занджанец отрицал, что единодушное мнение авторитетов ислама [иджма] является доказательством [для вынесения решения] и сказал попытавшемуся возразить мулле Мустафе: «У вас недостаточно знаний, поскольку вы только следуете авторитетам»133.
17 — мы прибыли в Стамбул.
Второй раз в Стамбуле
В одной из лавок я встретил Мирзу Абдаррахима из Коканда и спросил его о состоянии дел Худайар-хана. Он ответил, что тот сейчас в Багдаде.
19 — я посетил Муниф-пашу. Мы много общались. Он оказался очень благородным и образованным человеком. Сказал, что свободно владеет пятью языками. Мы смогли оценить его хорошее знание арабского и персидского языков. Даже его дети (четырех и восьми лет) знают персидский язык. Когда он по-персидски сказал своему старшему сыну: «Поцелуй руку этому господину», мальчик сделал это. А с младшим сыном состоялся следующий разговор:
Паша: «Что ты хочешь?».
Ребенок: «Хочу медную [мелкую] монету».
Я: «Медную монету или золотую [пара] монету?».
Ребенок: «Медную монету».
Паша: «А золотую тоже возьмешь?».
Ребенок: «Да, возьму».
У него в доме я видел чучело большого медведя. Оказалось, что медведя застрелил русский император. Он подарил его Халилу-паше послу Порты в Петербурге, который в свою очередь отдал его Муниф-паше. Мы поели на первом этаже его дома, а на верхнем попили кофе и чай. Домашнее убранство его дома очень красивое и дорогое. Мы были поражены, увидев позолоченный стол, стулья134 и мраморную статую женщины. Желая узнать, насколько мы сведущи в этих делах, он спросил: «Как вы думаете, сколько это стоит?». И сам ответил, что ее цена — 7 тыс. рублей. Он говорил то по-арабски, то по-персидски, то на турецком языках и подарил мне книги «Путешествие в Бразилию» и «Тайна ночей и смена дней». Когда мы находились в его доме, его постоянно навещали люди, среди которых были уважаемые и достойные. При расставании он лично проводил нас до дверей. «Какая бы книга вам ни понадобилась, напишите мне и я незамедлительно ее вам вышлю», — сказал он.
20 — я посетил шарифа хазрата Сайид Аун б.Мухаммад б.Ауна. У него в это время находился полномочный представитель Садик-паши135. Также там был белобородый человек, который подошел и поцеловал руки и подол [чапан] шарифа. Шариф хазрат обращался к нему — «Ваше превосходительство». Потом я узнал, что его зовут Иззат-эфенди. Нас угостили горьким кофе. Когда мы уходили, шариф хазрат придерживал дверь.
24 — мы покинули Стамбул на пароходе. На третий день прибыли в Одессу и в тот же день выехали оттуда.
27 — добравшись до Нижнего [Новгорода], мы на почтовых санях отправились в Казань.
30 — (20 канун ал-аввал) — в субботу до послеполуденной молитвы мы вернулись в Казань. В I мечети я встретился с друзьями и мусульманами прихода. Прочитав послеполуденную молитву в мечети, я пошел домой, где, наконец, увидел своих родственников и домочадцев и воздал хвалу Аллаху.¬
Краткая биография уважаемого Марджани
Шихабаддин Харун б.Бахааддин б.Субхан б.Абдалкарим ал-Марджани ал-Казани ал-Булгари — да будет милостив к нему Аллах — родился 7 рабия I 1233 (15 [27] января 1818). Общался с почтенными шейхами и получил много полезных знаний у уважаемых ученых своего времени. В 1265 [1848/49] году приехал в Казань, где занял должность имама, хатиба, мударриса I мечети и был мухтасибом и ахундом города. Он умер 28 шабана 1306 [29 апреля 1889] года в возрасте 74 лет. Похоронен на казанском [татарском] кладбище.
«Когда придет последний час,
Не задержится [человек] в этом мире
Ни на одну ночь».
Шихабаддин-хазрат был человеком открытым, крепкого телосложения, приятным в общении, представительным. Он также был знатоком мусульманских наук, истории людей и письменного наследия. Знал наизусть много арабских стихов и некоторые отрывки из известных сочинений, таких, как «Кашшаф», «Байдави», «Мадарик» и «Ихйа» [ал-Газали]. Его учение, состоящее в служении своему народу, предполагало критику некоторых мусульманских сочинений. Известно, каким лишениям и преследованиям подвергаются люди, идущие подобным путем, и эта личность, испытывая удары судьбы своего времени, стойко их переносила. Глубокие мысли и твердое перо составляли славу его личности и позволили быть ему героем до конца [жизни]. Он всегда будет примером для подражания нашим уважаемым друзьям и соотечественникам, которые хотят служить своему народу и вере.
Ризааддин Фахраддин
ПРИМЕЧАНИЯ
89 Мґрўани Ш. Мїстґфад ґл-аібар…— 2.ў.— Казан, 1900.— Б.42—53. Ниже приводится автобиография Ш.Марджани.
90 Никах — обряд бракосочетания мусульман.
91 В книге оставлено место.
92 Оставлено место.
93 Бейт — двустишие.
94 Оставлено место.
95 Нисба — часть мусульманской родословной по отношению к месту рождения или проживания.
96 Оставлено место.
97 Оставлена строка.
98 Автор «Бабурийа» Захираддин б.[в действительности Захираддин Мухаммад]. Мухаммад. б.Мирза-шейх родился в 888 [1483] году, а в 899 [1493/94] г. стал правителем Ферганы. В 932 [1525/26] году в войне с Индией завоевал Дели. Умер в 937 [1530] г. после 38-летнего правления в возрасте 49 лет. Он был ученым, благородным человеком; написал о себе упомянутую «Бабур-наме».
99 Эта книга на тюркском языке автора Абу Мухаммада Аллахйар. б.Аллахкули. Книга очень известна среди нашего народа; многократно издавалась в Казани. Он умер в 1130 [1717/18] году.
100 Автор «Маджма ал-адаб» [«Сборник по б.адабу»] — имам из селения Саид-Хибаталлах.Сайид Баттал умер в 1282 [1865/66] году. Похоронен на кладбище селения Саид.
101 Хотя некоторые приписывают авторство этой книги Абдалджаббар б.Абдалкарим ал-Алмати, но, возможно, это одно из сочинений булгарских ученых. Только одному Аллаху это известно.
102 Его зовут Мухаммад б.Араб-хан. Он из знаменитого рода Чингизидов. Умер в возрасте 60 лет в 1074 [1663/64] году. Эта его «История», повествующая о татарах, была издана в 1287 [1870/71] году в Петербурге стараниями барона Демизона. Она также переведена на европейские языки.
103 Узнав о прибытии благородного Марджани в Стамбул, местные газеты писали следующее: «Один из известных казанских ученых муфтий-ахунд Шихабаддин-эфенди в этот раз прибыл в Стамбул по пути в Хиджаз, прощающий грехи. При содействии главы ханаки бухарских дервишей [в Стамбуле] наставляющего на истинный путь Сулаймана-эфенди уважаемому хазрату [Марджани] было оказано внимание и организована встреча с почтенными людьми. Упомянутый эфенди — личность, достойная уважения, достигшая высоких степеней знания, является автором около 30 сочинений и комментариев, написанных на арабском языке: по морфологии, грамматике, логике, каламу, риторике, фикху, воспитанию, истории предков. Он подарил им некоторые, считающиеся самыми ценными, экземпляры своих книг».
104 По-видимому, это Ибн Амир, погибший за веру в 37 [657/58] году.
105 Шейх Сулайманб.Кудраталлах ал-Кундуз родом из местности Кун¬дуз.¬ Родился в Карагёле. Со стороны матери он приходится родственни¬ком¬ Убайдаллах Ишан Карагёли и Ихйа Ишану ат-Туркмани. Его тахаллус — «накши». Сейчас он живет в Стамбуле. Ему принадлежит изданное¬ в 1898 году в типографии «Мехран» в Стамбуле полезное сочинение «Лу¬гат чагатай ва турки османи» [«Чагатайский и турко-османский языки»].¬
106 Абу Хайдар Хасан б.Усман. б.Хасан — да будет милостив к нему Аллах. Он один из великих ученых Турции и дважды был «старейшиной ислама» (шейх ал-ислам). Мухаммад б.Алааддин б.Абидин — да будет милостив к нему Аллах — упоминает его в своей книге «Курра уйун ал-ахйар» [«Радость наилучших людей»]. Говорят, что он был хорошего мнения о благородном Марджани. Он умер в 1287 [1870/71] году в возрасте 80 лет в Медине.
107 Ахмад Джаудат-паша б.Исмаил б.Али б.Ахмад б.Исмаил б.Ахмад умер в месяц зу-л-хиджжа 1312 [8 июня — 6 июля 1895] года. Он был одним из выдающихся сочинителей и ученых.
108 Этот человек — наставник [шейх] Мухаммада Байрам. б.Мустафа. б.Мухаммада. В пятой части десятой главы сочинения «Сафват ал-итибар» [«Лучшее из назиданий»] упоминается его имя. Также приведено его письмо от 19 джумадаI 1299 [8 апреля 1882] года.
109 Мухаммад б.Али б.Мухамад аш-Шаукани — да будет милостив к нему Аллах — был ученым и благородным человеком. Он выделялся ученостью среди современников. Был верховным судьей Йемена. Автор многочисленных сочинений. У него есть четырехтомный тафсир «Фатх ал-кадир» [«Откровение Всемогущего»]. Его последователи объявили его одним из «абсолютных муджтахидов». Он умер в 1255 [1839/40] году.
110 Абу-т-Тайиб Сиддик б.Хасан ал-Хусайни был наместником в Бхупале. Он автор многих произведений, среди которых четырехтомный тафсир¬ «Фатх ал-баян» [«Открытие разъяснения»]. Умер в 1309 [1891/92] году.
111 На самом деле в аяте написано: «Ала-л-муминин». Здесь, видимо, описка Марджани.
112 Этот город построил Александр Румийский. Его также называют Александром Греческим. Он известный правитель 935 года до хиджры / 313 г. до н.э.
113 Скопированные стихи следующие: [Фахраддин приводит стихи на арабском языке].
114 Из книг о Каире становится ясно, что этот паланкин нагружен покрывалом для Каабы. Для жителей Каира день проводов паланкина является праздником.
115 Большие здания, в которых находятся мумии фараонов. Рассказывают, что в Египте насчитывается 49 пирамид.
116 Там тоже, оказывается, опасаются коз.
117 Этот человек не входит в число людей с устаревшими взглядами, не был кадимистом. Он жил легко и сам заработал много денег, которые достались его наследникам. Он потратил много денег на добрые деяния, умер в 1281 [1864/65] году, возвращаясь из хаджжа. Богатых людей, не забывающих свой народ, народ тоже не забудет. Поэтому уважаемый Марджани и искал его могилу, чтобы те, кто придет после нас, помнили [его]. Мы здесь об этом упомянули.
118 Удивительно, попались люди с такими благословенными именами.¬
119 Зубайда — жена халифа Харуна ар-Рашида. Она была несравненной красоты, красноречивой, богобоязненной, благочестивой и щедрой выше всяких границ. С ее участием было проложено русло реки Айн-Зубайда и построен город Тебриз. Она умерла в 116 [734/35] г.
120 Один из известных казанских купцов Курбан Али б.Муртада б.Исмаил б.Иусуф б.Бурнай, совместивший в себе и ученость и богатство. Хотя он и не построил летний дом, но дал деньги на строительство большой такния в Медине. В 1266 [1849/50] совершил хаджж, а в 1270 [1853/54] году умер. Похоронен в Казани.
121 Этот человек — уже упомянутый шейх ал-ислам. Его биографию мы уже приводили.
122 Один из известных накшбандийских шейхов. Умер в 1301 [1883/84] году.
123 Этот человек ученый, благородный. Сейчас странствует по мусульманскому миру. Мы знаем, что он жив и здоров.
124 Это место также называют колодцем Али.
125 После «джима» буква «ха». Древнее имя «Махийа».
126 В шиитских книгах, которые мы видели, говорится, что азан и икама не обязательные, но поощряемые действия. В них есть некоторые отличия [от наших]. Поэтому для уточнения отличий следует обратиться к их книгам.
127 Ахмад Дийааддин Шамсаддин ат-Тархани один из учеников Абданнасир б.Мухаммад ал-Буави. Он скончался в возрасте 39 лет в месяце зу-л-хиджжа в 1307 [2 июля — 29 августа 1890] году в Мекке. Он был поэтом, человеком образованным, благородным.
128 Книга «Изхар ал-хакк» («Выявление истины») переведена на турецкий, французский и другие языки.
129 Этот человек — Абу-л-Фада Шихабаддин Ахмад. б.Али ал-Аскалани аш-шафии. Он умер в 852 [1448/49] году в Каире. Хотя у него много сочинений, но я не видел его книгу под названием «Ибар». Поэтому нам неизвестна причина этого вопроса уважаемого Марджани.
130 Абу Зайид Абдаррахман б.Мухаммад. Умер в 806 [1403/04] году. Биография Ибн Халдуна уже сама по себе образец получения знания.
131 Смысл этих слов понятен тем, кто знаком с историей слепого Селима.
132 Об этом не стоит говорить подробно. Поскольку не все шииты это делают, многие по этому поводу сохраняют молчание. Для подлинного освещения этого вопроса необходимо знать их источники.
133 Очень правильно сказал.
134 Мы слышали, что сейчас и в Казани распространены подобные вещи.
135 Мухаммад Садик-паша б.ал-Хусайн — тунисский правитель. Родился в 1222 [1807/08] году. Умер в Тунисе в возрасте 75 лет в 1297 [1879/80] году. После него власть наследовал его родственник Али, который правил под протекторатом французов.
ВАФИЯТ АЛ-АСЛАФ ВА ТАХИЯТ АЛ-АХЛАФ
(Подробное о предшественниках и приветствие потомкам)*¬
Т.1. Л.285а, б.
Наступил 130** год. В этот год в Ат-такрибе умер: …1 Джахм б.Сафван б. … б. … ат-Термези2. Его убил Салим б.Ахвар ал-Мазани в последние дни существования государства Омейядов в Исфахане. Сообщают также, что он был убит в Мерве.
Он — глава джахмитов и джабаритов. Когда появились новшества в Термезе, люди преувеличивали [его ересь], возражали ему, относили его взгляды к порочным, подстрекающим. Так, имам Абу Ханифа — да помилует его Аллах — говорил: «Отойди от меня неверующий, приверженец мутазилизма в отрицании атрибутов [Аллаха] и рассказа пророка и в доказательстве сотворения Речи [Корана], а кроме того, отрицающий вечность блаженства рая и адские муки, отрицающий за человеком могущество, мощь, свободу выбора и утверждающий, что Всевышний обладает сотворенным знанием и другие новшества».
Т.2. Л.260 а, б.
Наступил 255 год. В этот год в мухаррам*** в возрасте свыше 90 лет умер: Абу Усман Амр б.Бахр б.Махбуб б. … ал-Кинани ал-Лайси ал-Басри, известный как ал-Джахиз3 [Пучеглазый]. Свое прозвище он получил из-за того, что глаза его были сильно выпучены.
Он родом из Басры, один из крупнейших мутазилитов, основоположник школы джахизийа и шейх этой общины. Он знаток калама, диалектики и автор различных сочинений. Прибыв в Багдад, он прожил там некоторое время. Он один из тех, кто был чудом эпохи и диковинкой своего времени, человек проницательный, красноречивый. Ему приписывали несколько учений, в которые он верил и которые исповедовал. У него были сподвижники, которые следовали ему в этих учениях и исповедовали их. Он распространял эти учения своими красноречивыми объяснениями и небольшими литературными сочинениями.
В конце жизни его разбил паралич. Он натирал правую половину тела сандалом и камфорой из-за сильного жара в ней. А левую половину если бы даже резали ножницами, он бы не почувствовал этого из-за онемения и сильного холода в ней. Ал-Джахиз говорил: «Моя правая сторона окоченела, хотя если по ней пройдет муха, мне будет больно. Моя левая сторона разбита параличом и даже если ее резать ножницами, я не почувствую этого. У меня камни [в почках], которые мешают свободно течь моче. Но хуже всего, что мне 96 лет». Ал-Джахиз также говорил: «Противоположности заключили союз против меня. Когда я ем холодное, оно действует мне на ноги, а когда я ем горячее, оно действует мне на голову».
Среди его сочинений: «Китаб ал-байан ва-т-табиин» [«Книга разъяснения и доказательства»], «Ахлак ал-мулук» [«Нравы правителей»] и одно из лучших — «Китаб ал-хайван» [«Книга о животных»].
Он изучал калам у Абу Йусуфа Ибрахима б.Саййара ан-Наззама4, слушал хадисы у Хаджжаджа б.Мухаммада и у других.
Со слов ад-Джахиза передавали Абу Бакр б.Дауд ас-Сиджистани5 и…
Т.2. Л.344 б, 345 а.
Наступил 303* год. В этот год умер: Абу Али Мухаммад б.Абд ал-Ваххаб б.Салам б.Халид ал-Усмани ал-Басри, известный как ал-Джуббаи6. Да простит его Аллах.
Он один из столпов мутазилитов, большой знаток калама, автор «Макалат» [«Учений»] и других сочинений в этой области. В фикхе он был ханафитом, в догматике придерживался учения басрийских мутазилитов. Абу-л-Хасан ал-Ашари7 был его учеником и воспитанником. Он изучал у него калам и стал искусным в нем. Потом между ними произошел спор. Ал-Ашари спросил его о трех братьях, один из которых умер неверующим, второй — верующим, а третий — младенцем. Ал-Джуббаи ответил, что неверующий попадет в ад, верующий попадет в рай, но без брата [младенца]. Тогда ал-Ашари спросил: «А если бы младший брат сказал: «О, Аллах! Почему ты убил меня маленьким, а не дал мне вырасти, попасть в рай и получить вознаграждение?». Ал-Джуббаи сказал: «Аллах Всевышний ответил бы: «Я знал, если бы ты вырос, то ты меня бы не послушался и попал в ад, так что тебе лучше было умереть младенцем». Ал-Ашари спросил: «А если бы неверующий брат сказал: «О Господь миров! Подобно тому, как ты знал его судьбу, точно также ты знал и мою. Почему же ты позаботился о его пользе, а о моей нет?». Ал-Джуббаи сказал: «Ты сумасшедший!». Ал-Ашари ответил: «Нет, но и осел шейха останавливается перед препятствием».
Рассказывал аз-Захаби8: «Я обнаружил на обложке книги «Акик» [«Слова»]: Я слышал, как Абу Амр говорил, что слышал от десятерых последователей ал-Джуббаи, которые рассказывали о нем, что он передавал хадисы Ахмада б.Ханбаля9; в фикхе был ханафитом, в каламе — мутазилитом, а в отношении ложных свидетельств он рафидит». Аз-Захид говорил, что он сказал: «Учение джабаритов — неверное, а тот, кто сомневается в неверии, — сам неверующий».
Ал-Джуббаи изучал калам у Йакуба б.Абдаллаха ал-Басри аш-Шаххама и…
С его слов передавали — его сын Абу Хашим, Абу-л-Хасан ал-Ашари и…
Т.2. Л.352 а.
Наступил 310* год. В этот год умер: Абу Бакр Мухаммад б.Закарийа б. … б. … ар-Рази ат-Табиб10. Да помилует его Аллах. По некоторым сведениям он умер позже в Багдаде.
Он был ученым, постигшим древние науки и мудрецов. Со временем стал авторитетом в различных сферах науки. Он был достойнейшим, ученейшим человеком. В начале своей жизни он был певцом, играл на уде11, а потом оставил это увлечение. Когда его спросили о причине, он сказал: «Всякое пение, исходящее от пьющих, не одобрительно». И он занялся рациональными науками, стал искусным в медицине, снискал в этой области славу и авторитет, став знатоком во врачевании.
Он написал «Китаб ал-Мансури» [«Книга Мансура»] для эмира Абу Салиха Мансура б.Йсхака б.Ахмада б.Нуха12 правителя Кермана. Это не эмир Абу Салих Мансур б.Нух ас-Самани13 — правитель Хорасана, живший намного позднее его. Случилось так, что многие хронологи ошибались, утверждая, что Абу Бакр имел ввиду Абу Салиха Мансура б.Нуха ас-Самани, который был восхищен этой книгой и вознаградил его тысячами динаров, тем допустил ошибку.
Он [ар-Рази] говорил: «Когда можешь лечить пищей, не лечи лекарствами. А когда есть возможность лечить простым лекарством, не лечи составным. Лечи в начале болезни тем, что не подрывает силы».
Среди его произведений: «Китаб ан-нафи» [«Книга о пользе»], «[Китаб] ал-актаб» [«Книга о полюсах»], «[Китаб] ал-хави» [«Объемлющая книга»] и другие.
Он обучался у Абу-л-Хасана Али б.Зайна ат-Табари — автора «Фирдаус ал-хикма» [«Райский сад мудрости»].
Т.2. Л.363 а.
Наступил 319 год. В этот год в начале месяца шабан* в Балхе умер:
Абу-л-Касим Абдаллах б.Ахмад б.Махмуд б. … ал-Балхи ал-Мутакаллим, известный как ал-Каби14. Да простит его Аллах.
В фикхе он был ханафитом, а по убеждению — мутазилитом. Он автор книги «Ал-макала» [«Учения»], приписываемой ему и многих сочинений по каламу. Его относят к мутазилитам Багдада, [считают, что] его школа среди других мутазилитских школ наиболее благочестивая и наиблагополучная делами и средствами. Поэтому некоторые из мутазилитов толковали в соответствии с его речью. В этом заключался их отход от веры.
Его упоминал ал-Хатиб в «Тарих ал-Багдад» [«Истории Багдада»] и писал: «Он из мутакаллимов-мутазилитов. Долгое время жил в Багдаде. Там и получил известность. Затем он возвратился в Балх и прожил там до самой смерти».
Он изучал калам у Абу-л-Хасана б.Абу Амра, ал-Хаййата и…
Т.2. Л.395 б, 396 а.
Наступил 332** год. В этот год в Самарканде умер: Абу-л-Мансур Мухаммад б.Мухаммад б.Махмуд б…. ас-Самарканди ал-Матуриди ал-ханафи ал-Факих15 [Факих]. Да помилует его Аллах. Похоронен на кладбище Шакир-Дизах.
Он один из величайших ханафитов и имамов Мавераннахра, передовой человек своего времени, автор многочисленных сочинений в различных науках. Он придерживался мазхаба Абу Ханифы, в догматике — Абу Джафара ат-Тахави. Ханафиты Мавераннахра следовали ему в вопросах основ вероучения. Он не внес ничего нового [сочинением] «Макала» [«Учение»] и нет положения, которое бы он выдвинул самостоятельно. Он не из первых мутакаллимов, которые придерживались сунны и мнения общины.
Действительно, он следовал традициям благочестивых предков из асхабов и табиев [последователей асхабов]. Он выносил решения согласно убеждениям имама Абу Ханифы и предшествующих асхабов, пространно излагая и разъясняя. Он был большим знатоком в тафсире, хадисах, фикхе, основах вероучения, в традиционных и рациональных науках.
Т.2. Л.553 а.
Наступил 450* год. В этот год умер: Абу Райхан Ахмад б.Мухаммад б. … б. … ал-Хорезми ал-Харави, известный как ал-Бируни ал-Мунаджжим16 [Астролог]. Да помилует его Аллах.
Он один из известнейших, великих астрологов, исследователей наук о звездах. Необыкновенный специалист по определению [местоположения] звезд и древним астрономическим календарям, автор произведений. У него были встречи и беседы с султаном Махмудом ал-Газнави17 и с другими [правителями].
Среди его сочинений: «Ал-иршад фи ахкам ан-нуджум» [Руководство по определению [местоположения] звезд»], «Ал-асар ал-бакиййа мин ал-курун ал-халиййа» [«Памятники минувших поколений»] — о звездах и об истории.
Т.2. Л. 559 б.
Наступил 457** год. В этот год умер: Абу… Бахманйар б.Марзубан б. … б. … ал-Хаким18. Да помилует его Аллах.
Он был одним из самых стойких приверженцев Шейха ар-Раиса [Ибн Сины] в философских науках, выделявшийся среди других изощренностью ума, проницательностью мысли, писательским мастерством, основательностью и тщательностью исследований. Он был знатоком математических и музических наук.
Среди его произведений: «Ат-тахсил» [«Познание»] и трактаты по логике и музыке…
Он обучался у Шейха [Ибн Сины] рациональным наукам…
У него обучался Абу-л-Аббас [ал-Лавкари]…
Т.3. Л.71 а.
Наступил 520* год. В этот год в Марракеше в Ифрикийе умер: Абу-л-Валид Мухаммад б.Ахмад б.Рушд б. … ал-Андалуси ал-Кордови ал-Малики19. Да помилует его Аллах.
Он родился в Кордове — столице Андалусии. Был имамом, факихом, знатоком фикха маликитского мазхаба, верховным кади в правление династии ал-Моравидов20. Он посетил Ифрикийю, где беседовал с эмиром Абу Тамимом б.Ташуфином21 об Андалусии, сетовал на то, что дела в ней пришли в упадок. Он выдвинулся при эмире верующих Абу-л-Хасане Али б.Йусуфе22.
Он был уникальным, выдающимся человеком своей эпохи в знании философских наук и всех рациональных, в знании догматики и всех религиозных наук. Он написал приблизительно семьдесят сочинений, в приобретении которых соперничали друг с другом достойнейшие, выдающиеся люди. Даже Папа римский боялся того, что распространение его книг изменит религиозные убеждения людей. Поэтому были собраны все его книги, имевшиеся в этой стране, и прилюдно сожжены. Папа римский запретил своему народу пользоваться ими под угрозой смерти, если люди по-прежнему будут стараться заполучить их и усердно читать.
Он написал «Китаб ат-тахафут (ат-тахафут)» [«Книга Опровержение опровержения»], в которой он защищает философов и показывает несостоятельность возражений ал-Газали против них. Ибн Рушд написал в ней: «Этот человек заблуждался в вопросах философии так же, как и в шариате. И если бы не необходимость поиска истины, заслуживающей того, я не говорил бы об этом».
Среди его произведений: «Китаб ал-куллият фи-т-тибб» [«Книга об общих вопросах в медицине»] в восьми томах. Она была переведена на многие языки, всеми признана и почитаема, использовалась европейскими медиками более позднего поколения; «Китаб фасл ал-макал фи ма байна-ш-шариа ва-т-табиа мин иттисал» [«Небольшое сочинение о связи между религией и философией»], «Талхис китаб ал-каун ва-л-фисад ли-Аристу» [«Краткое изложение книги Аристотеля «Возникновение и уничто¬жение»»], стихотворение размером раджаз о медицине и другие.¬
Т.4. Л.5а.
Наступил 756* год. В этот год умер: Абу Абдаллах Абд ар-Рахман б.Ахмад б.Абд ал-Гаффар б. … ал-Иджи23 аш-шафии ал-Кади Адудаддин24. Да помилует его Аллах.
Он снискал расположение везиря Гийасаддина Мухаммада б.Рашидаддина25 и был Верховным кади в государстве султана Абу Саида26. На него полагались в этой стране, к нему обращались за советом в вопросах науки, образования, вынесения фетвы, управления и юриспруденции. Он обладал таким большим богатством и многочисленным имуществом, что сумма хараджа27, взимаемого с него чиновниками, достигала тридцати тысяч иракских динаров в год.
Он учился чтению Корана у Фахраддина Ахмада б.ал-Хасана ал-Джарбарди28, и как-то написал ему, прося разъяснить трудное место из «Ал-кашшаф»29, в связи со словами Всевышнего: «Принесите суру, подобную этому»30. Ал-Джарбарди ответил ему. Но его ответ не удовлетворил кади, так что он вернул его послание обратно. Продолжался между ними долгий спор и происходили обсуждения и дискуссии, во время которых дело доходило до грубых слов и поношений.
У него есть произведения в различных областях науки, среди которых: «Ал-мавакиф» [«Стоянки»] — по каламу, трактат, известный под названием «Ал-акаид ал-Адудийа» [«Догматы Адудаддина»] «Рисала фи-л-вади» [«Трактат о грамматических формах»], «Шарх Мухтасар Ибн ал-Хаджиб»31 [«Комментарий к Сокращенному изложению Ибн ал-Хаджиба»], «Китаб фи-т-тарих» [«Книга по истории»]…
Т.4. Л.5 б, 6 а.
В тот же год умер: Абу-л-Хасан Али б.Абд ал-Кафи б.Таммам б.Хамид ал-Мисри аш-шафии Такиаддин ас-Субки32 Да помилует его Аллах.
Он родился в месяце сафар 683* года в Субке, провинции ал-Минуфийя. Он был знатным шафиитом, одним из известнейших ученых Египта. У него много произведений. Он был выдающимся ученым, факихом, мухаддисом, хафизом, коммен¬татором, грамматистом, лексикологом, адибом, полемистом.¬
Говорит ал-Иснави33: «Он был лучшим из тех, кого мы видели среди ученых, самым многогранным из них и наиболее грамотным в каламе».
Говорит ас-Салах ас-Сафади34: «Люди говорят, что не было после ал-Газали35 равного ему. По моему, они несправедливы в этом, — для меня он лишь подобен Суфйан ас-Саури»36.
Т.4. Л.7 б.
Наступил 758 год. В этот год в пятницу, за девять дней до окончания месяца джумада I**, в Ширазе умер: Абу Исхак … б.Махмуд б.Исхак б.Махмуд … ал-Ансари аш-Ширази ал-Амир Джамаладдин, известный как Вакил37. Да помилует его Аллах.
Он был убит по приказу Мубаризаддин Мухаммад б.Музаффара38. Он стал [суверенным] правителем после того, как возглавил государство татар и завладел Исфаханом и Ширазом. С его именем чеканили монету и произносили хутбу. Его упоминает кади Адудаддин39 в «Ал-мавакиф» [«Стоянки»]. Между ним и Музаффаридами40 происходили столкновения и войны, закончившиеся пленением шейха Абу Исхака в Исфахане. Он правил независимо четырнадцать лет. Он был первым хаджибом у султана Абу Саида41. О нем есть мадхи и стихи шейха Шамсаддин аш-Ширази ал-Хафиза42 и др.
Т.4. Л.9 б.
В тот же год*** в Сарае умер: Абу-л-Музаффар Махмуд б.Мухаммад б.Тигрил б.Менгутимур-хан ат-Тюрки ас-Сараи Джалаладдин Джанибек-хан43. Да помилует его Аллах. Правитель Сарая и Улуса Джучи.
Он был храбрым, победоносным в войнах правителем. Одержал победу над маликом Ашрафом, убил его и завладел страной Азербайджан. Он был благочестивым, праведным, набожным человеком, любил общество ученых, благонравных мужей, внимал к истине и поступал в соответствии с ней.
Он упоминается во вступлении к «Шарх Ат-талхис ли-с-Сад ат-Тафтазани» [«Комментарий «Краткого изложения» ат-Тафтазани»].
Т.4. Л.11 а.
Наступил 761 год. В этот год в месяце зу-л-када* умер: Абу Мухаммад Абдаллах б.Йусуф б.Абдаллах б. … ал-Мисри ал-Лугави ан-Нахви ал-ханбали, известный как Ибн Хишам Джамаладдин44. Да помилует его Аллах.
Он родился в месяце зу-л-када 708 года**. Был имамом, человеком, известным в мире, искусным в науках по арабскому языку.
Говорит Ибн Халдун45: «В Магрибе мы постоянно слышали о том, что в Египте появился ученый, сведущий в арабском языке, которого зовут Ибн Хишам и он лучше, как грамматик, чем Сибавейх46».
Он прекрасно разбирался в арабском языке и превзошел в этом не только своих сверстников, но и наставников. Он выделялся среди них исследованиями в области арабского языка, глубокими изысканиями и разработками.
Среди его произведений: «Мухтасар Ал-кашшаф» [«Сокращенное изложение Раскрывателя»], «Ал-мугни» [«Избавление»] по грамматике, «Ал-аджиба» [«Чудо»], «Ат-тахкик ал-балиг» [«Совершенное исследование»], «Ал-иттила ал-муфрит» [«Чрезмерное знание»], «Ал-иктидар ала-т-тасарруф» [«Способность к изменению флексий»].
Он обучал многих людей. Был неразлучен с аш-Шихаб Абд ал-Латиф б.ал-Мурджилем и следовал [в учении] за Ибн Сираджем …
Т.4. Л.11 а.
В тот же год*** умер: Абу Саид Халил б.Киклади б. … б. … ат-Тюрки аш-шафии ал-Алаи ал-Хафиз47 — да помилует его Аллах — из знаменитых хафизов, знатных, великих людей своего времени.
Автор произведений в различных областях науки, среди которых: «Китаб джами ат-тахсил фи ахкам ал-марасил» [«Всеобъемлющая книга о познании суждений посланий»] и…
Т.4. Л.24 а.
Наступил 771* год. В этот год умер: Абу … Махмуд-хан б.Суйургатмыш б.Данишманд б.Хайдар ал-Могули48. Да помилует его Аллах. Правитель татар, наместник Тамерлана49.
После того, как Тимур [Тамерлан] убил его отца, он назначил на его место его сына — того, чья биография описывается. С его именем стали произносить хутбу и чеканить монету. Он был ханом этого государства только по имени, но без титула, так как титул не имел значения. Затем он [Тамерлан] напал на него и убил.
Т.4. Л.24 а, б.
В тот же год, во вторник вечером, 7 зу-л-хиджжа** умер: Абу Наср Абд ал-Ваххаб б.Али б.Абд ал-Кафи б.Таммам б.Хамид ал-Мисри аш-шафии Таджаддин, известный как Ибн ас-Субки50 — да помилует его Аллах — из виднейших, выдающихся шафиитов.
Кади Сирии шафиитского мазхаба, автор трех известных «Табакат» [«Разрядов»]51: «Ал-кубра» [«Большой»], «Ас-сугра» [«Малый»], «Ал-Вуста» [«Средний»]. Его книга самая полная в этой области. Она включает в себя всевозможные редкости, диковинки, рассказы и стихи, содержит сведения обо всех шафиитских факихах.
Ему принадлежит высказывание: «Я надеюсь, что факих, посмотрев имена в книгах, имеющихся сейчас, обнаружит, что они упомянуты в этих табакат». Он пишет в «Ат-табакат ал-вуста» [«Среднем разряде»]: «Мы составили об этом полную и пространную книгу, которая содержит в себе то, что требуется. Она такова, потому что мы полностью приводим биографию человека, как подобает. Если кто-либо занимался в основном фикхом, но известно мало хадисов, переданных с его слов, мы прилагали все усилия, чтобы собрать и привести хадисы, которые он передавал. Иной раз мы упоминали в некоторых биографиях о каком-либо важном событии и поясняли его. В то же время книга не лишена рассказов и стихов, острот и диковинок. Основной нашей целью было привести жизнеописание каждого человека со всем, что дошло до нас — странные теории, которых он придерживался, сомнительные высказывания, которые ему приписывали или какой-нибудь диковинный вопрос, который он упоминал в своей книге или который упоминался в связи с его именем. Как известно, эта цель может быть полностью достигнута лишь в течение длительного времени и в ходе упорного поиска. А может быть, между многими людьми шел диспут и тогда мы объясняли его суть и причину, вызвавшую его. То есть я хотел, чтобы эта была книга и хадисов, и фикха, и адаба. Я стремился создать эту книгу, потому что не смог найти автора, который исцелил бы страждущего в том, что касается этого замысла, хотя и разыскивал усердно все, что написано об этом».
Среди его произведений: «Джами ал-джавами» [«Всеобъемлющий сборник»] по основам фикха и комментарий к нему, который он назвал «Мани ал-мавани» [«Устранение преград»], «Шарх Ал-минхадж ли-л-Байдави» [«Комментарий к «Пути»»] ал-Байдави52, «Шарх Мухтасар Ибн ал-Хаджиб» [«Комментарий к «Сокращенному изложению»»] Ибн ал-Хаджиба и [комментарий к] «Ал-ашбах ва-н-назаир»53 [«Комментарий к «Образцам и аналогиям»»] по ветвям фикха, «Ат-тауших» [«Строфическое сти¬хот¬ворение»] по языку, «Ат-тарших» — по разрядам, «Китаб муид ан-ниам» [«Книга о пользе милости»], «Ташхиз ал-азхан фи радд кадр ал-имкан» [«Заострение умов в опровержении предела возможности»], «Китаб ал-алгаз» [«Книга загадок»], он собрал фетвы своего отца и прокомментировал «Средний разряд».¬
Т.4. Л.29 а.
Наступил 775 год. В этот год в месяце раджаб*, в возрасте восьмидесяти с лишним лет, в Египте умер: Абу… Махмуд б.Катлу-Шах б. … ас-Сараи ал-ханафи ал-Аллама Аршададдин. Да помилует его Аллах.
Сказал Валиаддин ал-Ираки54: «Он был одним из знатоков арабского языка, «основ» фикха, философии и медицины; терпеливого и спокойного нрава, осмотрительным к поставленным вопросам и ответам на них, склонный к уединению и одиночеству. Люди пользовались [его знаниями]».
Сказал Ибн Хаджар55: «Он прибыл из своей страны, будучи уже в зрелом возрасте. На некоторое время поселился в Сирии, где преподавал и обучал. У него прошла обучение группа людей. Затем он был замечен Саргатмышем и преподавал в медресе после ал-Кивам ал-Иткани. Он был знатоком в науках древних, авторитетом в основах фикха, рациональном знании, логике; спокойного нрава, сторонился людей, пользовался уважением у жителей страны».
Сказал имам Ибн Хабиб56: «Поплыли облака его мастерства и полетели голуби его мыслей. Завертелись небосводы его знаний и зажглись светильники его звезд. Он был авторитетом в передаче сочинений и изречений, искусным в фикхе, арабском языке, медицине, основах вероучения; обладал славой и величием, был склонным к уединению и одиночеству. Он поселился в Каире. Там люди обращались к нему за советом, его принимали сановники, получая пользу от общения с ним. Он приносил пользу и благо, отвергал корыстолюбие. Он преподавал в медресе, которое известно как медресе эмира Шайхуна, так что через некоторое время встал вровень со своими предшественниками. Корабль его произведений наполнен благими мыслями».
Его упоминает ас-Суйути57 в «Хусн ал-мухадара» [«Прекрасная беседа»] и говорит: «Он достиг высот в рациональных науках, основах фикха, медицине и в других [областях знания]».
Т.4. Л.33 б.
Наступил 779 год*. В этот год умер: Абу … Урус-хан б. … б. … б. … ат-Тюрки … аддин58. Да помилует его Аллах.
Правитель татар, Сарая, Булгара и земли Берке. Один из первых известных великих правителей этих земель.
Т.4. Л.36 а.
Наступил 783 год. В этот год в месяце сафар** в возрасте двенадцати лет в Египте умер: Абу … б.Шабан б.Хусайн б.Мухаммад ат-Тюрки ал-Мисри Алааддин ал-Малик ал-Мансур59. Да помилует его Аллах.
Он стал правителем Египта после того, что случилось с его отцом в 778*** году. Он тогда был ребенком. В дни его [правления] ведение дел государства и бремя управления страной лежало на Бади, потом на Картае, затем на Баркук б.Анс ал-Черкеси60. Когда он умер, его место занял его брат ал-Малик ас-Салих Салахаддин Абу Хаджжи б.Ашраф61. Ему было в то время девять лет. Потом он был свергнут в месяце рамадан наступающего года****. Он был последним, кто правил Египтом из тех тюрок. Затем Египет попал в руки черкесов.
Т.4. Л.36 б, 37 а.
В тот же* год умер: Абу … Ахмад б.Мухаммад б.Абд ал-Мумин б. … ал-Крыми ал-ханафи Рукнаддин. Да помилует его Аллах. Он известен именем «Муртаиш» [«Трясущийся»] из-за дрожания, которое у него было хроническим и сопровождалось подергиванием головы.
Сказал Ибн Хаджар ал-Аскалани62: «Он прибыл в Каир после того, как уже до этого был судьей в Крыму. Стал заместителем судьи, выносил фетвы в «Дар ал-адл»63, преподавал в соборной мечети «Ал-Азхар» и в других. Он составил комментарий к «Ал-Бухари»64.
Ему предъявляли мелочные обвинения. Во время преподавания он говорил: «Я вам сообщу то, что вы не слышали». И преподавал обстоятельный урок. Случилось, что он что-то случайно сказал [безбожное]. Люди поспешили обругать его и обвинили в неверии. Тогда он обратился к Сираджаддин ал-Хинди, а тому уже передали на суд обвинения против ал-Крыми. Ал-Хинди вынес решение, что он [ни в чем не отступил] от ислама. После этого ал-Крыми присутствовал на занятии у ал-Хинди. И когда тот оговорился в чем-то, ал-Крыми тотчас сказал: «Это безбожие». И засмеялся ал-Хинди, даже опрокинулся на спину и сказал: «О шейх, ты объявляешь безбожником того, кто своим решением подтвердил твой ислам». Так он пристыдил его».
Говорит ал-Вали ал-Ираки65: «Его упоминают за достоинство, знание, эрудицию в науках. Однако я слышал, как верховный кади Бурханаддин б.Джама рассказывал: «Нас позвал эмир Ургун-шах побывать у него на занятиях в соборной мечети «Ал-марадийа». Он [ал-Крыми] произнес остроумную хутбу. Затем продолжал: Султан торопил нас выйти наружу и это помешало нам выучить урок на память. Затем он [ал-Крыми] вытащил из рукава тетрадь, чтобы прочитать из нее урок. Мы сказали: «Цель уже достигнута тем, что ты сделал». И мы ушли. Как будто у него совсем нет памяти». Я слышал, как мой отец говорил, что он присутствовал при прослушивании «Ас-сахих» ал-Бухари на собрании у султана ал-Ашрафа66. Дошли до хадиса «Шакк ас-садр» [«О рассечении груди»]. Ал-Крыми сказал, что имеется в виду «Шарх ас-садр» [«Расширение груди»]. Присутствующие возразили ему. Среди них был наш шейх Дийааддин ал-Крыми, который сказал: «В «Ас-сахих» указано, что Анас сказал: «Я видел след этого, охватывающий грудь [пророка] — да благословит его Аллах и да приветствует». И ал-Крыми замолчал»67.
У него обучались: Иззаддин б.Джама и…
Т.4. Л.39 б.
Наступил 786 год. В этот год в …68, 6 зу-л-хиджжа* в селении Хатлан Куляба умер: Абу-л-Хасан Али б.Мухаммад б.Йусуф б.Шараф ал-Алави ал-Хамадани ас-Суфи ас-Сайид Шихабаддин — да помилует его Аллах — один из выдающихся деятелей религиозной секты, достойных людей мусульманской общины, из известных и величайших знатоков ислама.
Он был познавшим, постигшим [истину] аскетом, рабом Божьим.
У него есть прекрасные произведения по суфизму, блестящие сочинения по другим наукам, среди которых: «Шарх Фусус ал-хикам Ибн ал-Араби»69 [«Комментарий к «Геммам мудрости» Ибн ал-Араби»], «Шарх Касида Ибн Фарид»70 [«Комментарий к «Касыде» Ибн Фарида»], «Захират ал-мулук» [«Сокровище царей»], «Асрар ан-нукат» [«Тайны точек»].
Он обучался суфизму у шейха Шараф ад-дин Махмуда б.Абдаллах ал-Мазуки [или Музавваки]…
Т.4. Л.41 б.
Наступил 790 год. В этот год в месяце джумада I** в возрасте более семидесяти лет умер: Абу… Али б.Ахмад б.Мухаммад б.Ахмад ас-Сараи ал-ханафи ал-Аллама Алааддин. Да помилует его Аллах.
Говорит ас-Суйути71: «Он был одним из выдающихся ученых в рациональных науках. Люди считались с его мнением в том, что касалось риторики и стилистики. Его призвал к себе Баркук72 и назначил шейхом в медресе…
У него обучались: шейх Таджаддин ат-Табризи, Шамсад-дин ал-Хатиб и…
Т.4. Л.42 а, б.
Наступил 791 год. В этот год в месяце мухаррам* умер: Абу-л-Аббас Ахмад б.Абу Йазид б.Мухаммад б. … ас-Сараи ал-ханафи ал-Аллама Шихабаддин, известный как Маулана-заде. Да помилует его Аллах.
Он родился в день ашура 754 года** в Сарае. Его отец Закиаддин Абу Йазид был смотрителем вакуфного имущества в городе Сарай, известным своей аскетичностью и благочестием. Он молил Аллаха Всевышнего даровать ему праведного сына, и у него родился Ахмад. Когда Ахмаду было девять лет, отец его скончался.
Он постоянно трудился, пока не стал искусным в различных науках, так что его стали приводить в пример другим как знающего человека. В двадцать лет Ахмад покинул родной город и стал путешествовать по странам. Некоторое время прожил в Сирии, обучался фикху, основам вероучения и другим наукам.
Он глубоко вникал в тонкости наук и говорил: «Самое удивительное для меня — это убедительное доказательство, которое не оставляет места возражению, и проблема, над которой мне пришлось бы думать целый час».
Он стал последователем суфизма, присоединился к группе шейхов и некоторое время был неразлучен с ними. Затем отправился в Каир. Там ему было поручено преподавать в [медресе] «Аз-захирийа»73, как только оно открылось. Потом он преподавал хадисы в «Саргатмашийа»74 и там же читал «Науки хадисов» Ибн ас-Салаха со всей силой своего интеллекта, так что люди удивлялись ему. Затем один из завистников незаметно подсыпал ему яд, от которого он заболел. Он долго болел и наконец умер. Люди его восхваляли и прославляли. После себя он оставил маленького сына, который после его смерти отличился и стал имамом султана своего времени. Его звали Мухиббаддин.
Его упомянул ас-Суйути75 в «Хусн ал-мухадара», восхвалил его и сказал: «Он был сведущим в различных науках, в особенности в риторике и в арабском языке. Преподавал хадисы в «Саргатмашийа», «Баркукийа»76. Многие люди получили от него пользу.
Т.4. Л.43 а.
В тот же год ночью 3 рабиа I* в Накшбанде, селении, находящемся на расстоянии фарсанга от Бухары, прославившемся благодаря его имени, умер Абу-л-Авариф Мухаммад б.Мухаммад б.Фадл б. … ал-Бухари ал-ханафи аш-Шайх Бахааддин77. Да помилует его Аллах. Могила его там известна, ее посещают.
Он был одним из выдающихся суфийских шейхов, величайших гностиков своего времени, глава общины Накшбандийа. О нем и его деяниях сохранились известные рассказы в рукописных книгах и сведения, переданные из уст людей, преувеличенные, которые переходят границу разумного и допустимого. О его заслугах были написаны отдельные произведения. Его тарикат и убеждения были праведными и соответствовали шариату, исключали ересь.
Он обучался тарикату у ас-Сайид ал-Амира Али б.Хамзы ас-Сакафахари, известного как Амир Кулал78, и у других.
У него обучался Алааддин. У нас есть связь с его тарикатом — и получили разрешение обучать: шейх Абд ал-Кадир б.Йаназ Ахмад б.Сагар Ахмад б.Фадл Иллах б.Абд ал-Кадир ал-Хинди, от которого — шейх Фадл Ахмад ал-Масуми, который получил разрешение у Шах Мухаммад Раса и шейха Абдаллаха, у последнего [получил разрешение] шейх Убайдаллах, который — у Мухаммада Накшбанди, от которого — Мухаммад ал-Масуми, от него шейх Ахмад ас-Сирхинди79 от которого Баки Биллах … от которого ал-Имканави, а тот [получил разрешение] у Мухаммада Дарвиша … который у Мухаммада аз-Захид аш-Шаши, который у Убайдаллаха б.Махмуд аш-Шаши ал-Ахрара80, последний у Йакуб б.Усман ал-Джархи81, а тот у Алааддин Мухаммада б.Мухаммад ал-Аттара82, от которого — да помилует его Аллах — получили разрешение все остальные.
Т.4. Л.44 а, б.
В тот же год* умер: Абу … Мухаммад б. … б. … б. … аш-Ширази ас-Суфи Шамсаддин ал-Хафиз83. Да помилует его Аллах. Похоронен в мусалла84 Шираза рядом с85 Мухаммад ал-Маммаи.
Он был — да помилует его Аллах — из числа самых великих, благородных гностиков, известных аскетов. Его знали под прозвищем «Язык Сокровенного.» А дело в том, что если кто-либо раскроет его «Диван», гадая о чем-либо, то обязательно наткнется на бейт, созвучный его состоянию и раскрывающий то, что у него на душе.
Правители Музаффариды86 и Джаллаириды87 почитали его, возвеличивали, хорошо к нему относились. Говорили, что султан Йакуб б.Хасан ал-Байандай был о нем хорошего мнения, прекрасно отзывался, а визир Наджмаддин был о нем дурного мнения, оскорблял. Сам же визир с раннего детства был бедняком, нищенствовал, побирался среди людей. Однажды случилось так, что его господин помянул добрым словом шейха Шамсаддина и похвалил его, но почувствовал, что визир с этим не согласен. Тогда он [султан] взял «Диван» и приказал ему открыть. А в нем следующее стихотворение:
Терпя несправедливость, я дивлюсь
Надменности соперника.
Не дай Бог, чтобы нищий
Стал уважаемым человеком!
Султан ударил по лицу визира этим «Диваном» и сказал: «Как ты можешь порицать превосходство Хафиза после того, что увидел воочию?».
Среди прочего, за что визир порицал его было то, что Хафиз в начале своего «Дивана» поместил стихи, которые принадлежат Йазид б.Муавию, сказавшему88:
О виночерпий!
Поверни чашу и дай ее!
Однако это стихотворение известно по предыдущим и последующим [строкам], потому что порядок стихотворения Йазида следующий:
Я отравлен.
У меня нет ни противоядия,
Ни заклинателя.
Поверни чашу и дай ее,
О виночерпий!
Его «Диван» известен и переписывался жителями Хорасана, Мавераннахра и другими. Кроме того, у него есть красивые стихи и прекрасные бейты, в которых содержатся замечательные остроты и превосходные образы. Его «Диван» не приведен в порядок из-за того, что он был слишком занят написанием комментария к «Ал-кашшаф» [«Раскрыватель»] и к «Ал-матали» [«Восхождения»] и изучением их. После его [кончины] Кивамаддин Абдаллах привел его «Диван» в порядок, а Мухаммад б.Мухаммад ал-Харави составил трактат, в котором поместил сообщения, связанные с добрыми предзнаменованиями и с тем, как они встречаются, когда этого требуют обстоятельства, и чрезмерно расточал ему хвалы. Другой [трактат] подобный этому написал Мухсин ал-Кафави.
Т.4, Л.44 б, 45 а, б
Наступил 792 год. В этот год в понедельник, за восемь дней до окончания месяца мухаррам*, внезапно в Самарканде умер: Абу Мухаммад Масуд б.Умар б.Абдаллах б. … ан-Нисаи ат-Тафтазани аш-шафии ал-Аллама Сададдин89. Да простит его Аллах. Тело его было перенесено в Серахс и погребено в среду, 9 джумада I** рядом с шейхом Абу-л-Фадлом Хасаном … ас-Серахси — да помилует его Аллах — его сыном Мухаммадом около медресе, которое он построил.
Он родился в 722* году в Тафтазане, области Нисы — в Хорасане. Строительство его гробницы было закончено в понедельник, за восемь дней до окончания месяца зу-л-хиджжа 793** года стараниями его сына Мухаммада.
Он известен среди философов позднего поколения под именем «Ал-аллама» — выдающийся ученый, которое почти заменило ему имя собственное. Он написал произведения по различным наукам: по арабскому языку, фикху, основам вероучения, различным областям философии и рациональным наукам. Как сказал о нем Шуджааддин ар-Руми, он был бы морем, подобным аруду (только мутным)***, если бы первый член силлогизма был свободен от изъяна и недостатков.
Он фанатично боролся против истины, всеми силами старался поддержать высказывания шафиитов и взгляды, приписываемые ашаритам, был крайне нетерпимым к ханафитам и к философам по вопросам основ и «ветвей» фикха, пренебрежительно относился к ним в вопросах рациональных и традиционных знаний. Несмотря на такие его крайности, ничего подобного он не приводит в форме спора, как спорящий соперник. А напротив, он основательно облекает спор в беспристрастную форму, под видом человека колеблющегося и ищущего справедливого суда. При этом он подсовывает то, что обращает в бегство невежд и недалеких людей, приписывая все то, что ему не нравится, не вышеупомянутым, а изобретателям всяких новшеств.
Он написал «Шарх ал-акаид ан-Насафийа» [«Комментарий к «Догматам» ан-Насафи»]90 и к «Ат-таудих» [«Пояснение»], но большая часть его негодная и в качестве комментария неполная. Как будто он волен отказаться от замыслов автора и может пренебречь разъяснением его цели и толкованием его замысла. Комментарий его — поношение, а примечания — порицание и осуждение. Но Аллах — хвала Ему — послал вслед за ним того, кто разоблачил ложный блеск мыслей ат-Тафтазани, прибегнув к небывалым приемам красноречия, подобных которым до него не использовал никто из рода человеческого и никто из джиннов. Это был благородный Сайид ал-Джурджани91, который еще при жизни ат-Тафтазани осветил тайну его яростных нападок на истину устно, и этим зажег в его сердце огонь и письменно, в своих сочинениях указал на его недостатки. Этим он оказал ему услугу, ведь у каждого Фараона есть свой Моисей92.
Он закончил «Шарх ат-тасриф аз-Занджани» [«Комментарий к «Морфологии» аз-Занджани»]93 в месяце шабан [738]*94 года в Гарнукде, «Шарх ат-талхис» [«Комментарий к «Сокращенному изложению»»] в месяце сафар 748** года в Герате и его сокращение в 756*** году в Гиждуване, «Шарх аш-Шамсийа» [«Комментарий к «Солнечному»»] в месяце джумада II 752**** год в Мазарджаме, «Ат-талвих» [«Замечание»] в месяце зу-л-када 757***** год в Гулистане, «Шарх ал-акаид» [«Комментарий к «Догматам»»] в месяце шабан 775****** год, «Ар-рисала фи-л-кубр» [«Трактат о величии»] и «Ал-иршад» [«Руководство»] по грамматике в 778******* году в Хорезме, «Макасид ал-калам» [«Цели калама»] и комментарий к нему в месяце зу-л-када в 784* году, «Тахзиб ал-калам» [«Критическое изложение калама»]95 в месяце раджаб в [789]** году, комментарий ко второй части «Ал-мифтах» [«Ключ»], «Хашшийа ал-кашшаф» [«Примечания к Раскрывателю»] за 12 дней до окончания месяца рабиа II 789 г.***.
Все эти произведения он написал в Самарканде, где также написал «Фатава ал-ханафийа» [«Фетвы ханафитского мазхаба»] в воскресенье, 9 зу-л-када 789**** году, «Шарх ат-талхис ал-джами» [«Комментарий к Сокращенному изложению Сборника»] по фикху ханафитского мазхаба, «Мифтах ал-фикх» [«Ключ к фикху»] по шафиитскому мазхабу в Серахсе.
Он обучался у ад-Дийа ал-Казвини и …
У него обучались: Ибн…
Т.4, Л.48 а, б
Наступил 796 год. В этот год 3 джумада I***** умер: Абу … Ахмад б.Мухаммад б. … б. … ас-Сараи ал-ханафи Алааддин. Да помилует его Аллах. Говорят [также, что он умер] в 795****** году.
Он трудился в родном городе, изучал мусульманское право у группы наставников, пока не стал знатоком фикха, его основ, риторики и стилистики.
Он преподавал в разных странах. Прибыл в Мардин96 и пробыл там некоторое время. Затем посетил Халеб, где и поселился. После того как аз-Захир Баркук97 построил медресе «Байн ал-Касрайн», он пригласил его. Он [Алааддин] прибыл [туда] в 788******* 98 году и стал там суфийским шейхом и преподавателем ханафитского мазхаба. Он толковал слова Всевышнего: «Скажи: О Боже, царь царства!»99. Он обучал учеников книге «Ал-хидайа» [«Руководство»]100 и кроме этого книгам по фикху и основам вероучения.
Говорит Ибн Хаджар: «Наш шейх Иззаддин б.Джама хвалил его, хорошо отзывался, описывая его проницательность и исследования, и говорил, что узнал у него многое, что мы не находим в книгах, несмотря на их ценность. Его всегда описывали как человека набожного, добродетельного, скромного, любящим уединение, жалеющим самого себя и признающим свою неспособность воздать должное Богу, пока его не поразила астма и он не заболел ею».
Т.4. Л.58 б
Наступил 801* год. В этот год умер: Абу-с-Сана Махмуд б.Абдаллах б. … б. … ас-Сараи ал-Гулистани ал-ханафи Бадраддин, известный как ал-Гулистани101. Да помилует его Аллах.
Он известен как ал-Гулистани за долговременную работу с книгой «Гулистан» шейха Муслихаддина Абдаллаха б. … аш-Ширази, известного как ас-Саади102.
Он трудился в родном городе, затем в Багдаде — доме мира103. Потом прибыл в Дамаск и прожил там некоторое время. Затем отправился в Египет, где был замечен одним эмиром. А когда этот эмир был назначен наместником в Шам104, он вместе с ним возвратился туда. Он преподавал в «Аз-захарийе» и в «Ал-асадийе», был главным в чтении Корана в соборной мечети Омейядов. Затем отправился в Египет, преподавал в «Аш-шайхунийе», «Ас-саргатмашийе» и в других медресе.
Он стал «тайным писарем»105, отличаясь в этой должности благопристойностью и набожностью. Он говорил: «Однажды случилось со мной утром, что у меня не было ни дирхема, а только вечером у меня уже было столько лошадей, мулов, верблюдов, рабов, одежды и многое другое, что не поддается описанию».
Сказал ал-Айни106: «Он был человеком проницательным, прекрасно знал литературный арабский, персидский и тюркский языки. Но он же сверх меры поносил его и говорил, что у него в голове безрассудство, легковесность, поспешность, высокомерие и ветреность. Он был чрезмерно скупым, накопил много денег, но они не принесли ему никакой пользы. В начале своей жизни он очень бедствовал, а когда разбогател, он выделял средства для каждого, кто делал ему добро».
Ибн Хаджар107 говорил не так, как он. А Ибн Хабиб108 охарактеризовал его как знатока различных наук.
Ас-Сахави109 говорил: «Нет в словах ал-Айни того, что противоречит словам нашего шейха, напротив, они сходятся в смысле».
Сказал ат-Тамими: «Слова каждого из них о другом — слова, соответствующие веку, характеризующие такие отношения, которые бывают между сверстниками. Он трудился в родном городе, затем прибыл в Каир и занял должность шейха в «Ас-саргатмашийе». Он был благороднейшим, совершенных достоинств ученым, знатоком наук».
Среди его произведений: «Назм Ал-фараид ас-сираджийа» [«Упорядочение наследственного права Сираджаддина»]110…
Т.4. Л.75 б, 76 а.
Наступил 808 год. В этот год в среду за 4 дня до окончания месяца рамадан* умер: Абу Бакр Абд ар-Рахман б.Мухаммад б.Мухаммад б.Хасан ал-Маг¬риби ал-Ишбили ал-малики ал-Кади Валиаддин Ибн Халдун111. Да помилует его Аллах. Похоронен вблизи городских ворот ан-Наср112, среди могил суфиев.
Он родился в Тунисе в 732** году. Он был ученым, выдающимся знатоком многих наук, обладал редкими достоинствами, прекрасно знал историю и предания о битвах племен и столкновениях государств, справедливым, лишенным фанатизма и безрассудства в своем мазхабе и занятиях.
Он отправился в Андалусию113, где сблизился с ее правителями, снискав от них почет и глубокое уважение. Затем возвратился в Тунис и стал близок к правителю страны султану Абу-л-Аббасу ал-Хафси114 и его сыну Абу Фарису115. По их просьбе он написал свою «Мукаддиму» [«Введение»] и каждому из них подарил по списку. Потом отправился на Восток в паломничество. Прибыл в Египет в начале правления Баркука116, преподавал в соборной мечети «Ал-азхар» и в других. Затем в течение двух лет заведовал маликитским правом, после чего оставил эту должность. В 789* году отправился в паломничество. Он снискал расположение правителя ан-Насира Фараджа б.Баркука117 и был назначен шейхом «Ал-байбарсийа», преподавал фикх в медресе «Салахийа», хадисы — в «Саргатмашийа» и умер, будучи приверженцем маликитского мазхаба.
Он побывал в Дамаске во время завоевания Тимура118. Сказал Ибн Арабшах119: «Когда султан отплыл с судами, нагруженными его войсками, в гуще войск Тимура появился верховный кади Валиаддин Ибн Халдун. Он был одним из выдающихся людей, переселившихся в то время в Египет, сторонником маликитского мазхаба, и был подобен ал-Асмаи120 в преданиях и адабе. Он отправился в простой чалме к Тимуру после бегства правителя ан-Насира121. Его вид был необычен. Он предстал перед сановниками [Тимура], которые подвергли его испытанию и остались довольны его речами и намерениями. Когда Тимур увидел, что его вид отличается от других, он сказал: «Этот человек нездешний». Началась беседа. Им подали еду. Тимур соблаговолил выслушать обращавшегося к нему. И в этом несомненно был прав, в отличие от всех прочих. Он спрашивал его о правителях Магриба, об истории их государств и деяниях. Ибн Халдун рассказал ему об этом то, что увлекло его ум и обольстило и захватило его разум. Потом он вырвался из когтей Тимура и … дурных замыслов этого злодея с помощью утонченной хитрости и возвратился в Египет невредимым и незапятнанным. Говорят, что Тимур не был никем так обманут, как им и эмиром Едигеем, как об этом было рассказано нами выше».
Одно из основных его сочинений — «Мукаддима китаб ал-ибар ва диван мубтада ва-л-хабр фи айам ал-араб ва-л-аджам ва-л-барбар» [«Введение к книге «Назиданий и сборнику начал и сообщений о днях арабов, персов и берберов»]. У него есть комментарий к «Бурда»122 и различные стихи и произведения кроме этих.
Он изучил семь вариантов чтения Корана у Абу Абдаллаха Мухаммада б.Базала ал-Ансари. Арабский язык изучал у него же и у своего отца, а также у Абу Абдаллаха Мухаммада ал-Хасаиди, Абу Абдаллаха ал-Мазази, Абу-л-Аббаса ал-Кассара, Абу Абдаллаха Мухаммада б.Бахра.
Он слушал хадисы у Шамсаддина Абу Абдаллаха Мухаммада б.Джабира, Абу Абдаллаха Мухаммада б.Абдаллаха ал-Джуббаи, Абу-л-Касима ал-Кусайри, Абу Абдаллаха Мухаммада б.Сулаймана ас-Сами, Абу Мухаммада Абд ал-Мухаймана ал-Хадрами, Абу-л-Аббаса Ахмада аз-Завави, Абу Абдаллаха Мухаммада б.Ибрахима ал-Абили, кади общины Абу Абдаллаха Мухаммада б.Абд ас-Саллама и у других. У них же получил разрешение самому обучать.
Т.4. Л.90 б, 91 а.
Наступил 814* год. В этот год умер: Абу… Джамшид б.Масуд б.Махмуд ал-Каши ал-Аллама Гийасаддин123. Да помилует его Аллах. Один из знаменитых ученых математических наук и в искусстве врачевания. Он автор сочинений в этих и других науках. Он родом из…
По воле обстоятельств он скитался, пока не нашел покровительства у правителя Улугбека в Самарканде. Джамшид помог ему в строительстве обсерватории. Улугбек полагался на него и обращался к нему в решении различных вопросов. Случилось так, что он умер в самом начале [строительства обсерватории].
Т.4. Л.95 а, б.
Наступил 815** год. В этот год в Самарканде умер: Абу … Муса б.Мухаммад б.Махмуд б.Мухаммад ал-Брусави ал-ханафи ал-Аллама Салахаддин, известный как Кади-заде ар-Руми124. Да помилует его Аллах.
Он родом из страны Рум. Его дед Махмуд был кади в городе Бруса у султана Мурада ал-Османи125. Его отец Мухаммад умер молодым. Тот, чья биография описывается, сначала трудился в своей стране, затем пожелал отправиться в Ирак и Хорасан, где «рынки наук были бойкими». Об этом узнала его сестра и положила между его книг много своих украшений, чтобы он использовал их для своих нужд на чужбине. Он обошел эти области, встречался с великими учеными, учился у них. Затем дошел до Самарканда в стране Мавераннахр, где и закончилось его путешествие. Он встретился с правителем страны того времени Улугбеком, который оказал ему почет и уважение, возвысил, хорошо принял и поселил у себя. Он [Улугбек] обучался у него наукам, изучал математические науки у этого выдающегося ученого Рума. О нем он сказал:
У них нет недостатков,
Однако их гостей упрекают за то,
что они забывают друзей и родину.
По этой причине Кади-заде упоминает его в своих книгах с благодарностью и хвалой.
Он был большим знатоком математических наук, кроме них прекрасно знал и философские науки. Он руководил строительством обсерватории после смерти Гийасаддина126, и сам Салахаддин также умер до завершения строительства.
Говорят, что он учился у Сайида аш-Шарифа127, затем ушел от него, прекратил с ним общение, будто бы он не удовлетворился его обучением. Ас-Сайид сказал о нем: «Он был увлечен математическими науками».
Он изучил комментарий к «Ал-мавакиф» [«Стоянки»] и в ряде мест указывал приводимые в своем комментарии возражения на это сочинение кружками, которые он обозначил пером. Ученые-персы ценили этот комментарий, экзаменовали учащихся, [требуя] раскрытия его сути, придавая большое значение его изучению.
Среди его произведений: «Шарх Ат-талхис ли-л-Джагмини» [«Комментарий к Сокращенному изложению ¬¬ал-Джагмини»]128, «Шарх Ашкал ал-джайб» [«Комментарий к Формам синуса»].
Среди тех, кто обучался у него: эмир Улугбек, Фатхаллах аш-Ширвани, Абу Йусуф ас-Самарканди, Фатхаллах ат-Табризи и…
Т.4. Л.95 б.
Наступил 816* год. В этот год умер: Абу-л-Музаффар Фулад б.Токтамыш б. … б. … ат-Тюрки ас-Сараи Джалаладдин-хан129. Да помилует его Аллах. Один из правителей Булгара, земли Берке и городов, находящихся на этих землях.
Он из потомков Токтамыша130 и первый из них, кто овладел этими землями. Он воевал с Едигеем, победил и подчинил его.
Т.4. Л.110 а, б, 111 а.
Наступил 827 год. В этот год в середине месяца рамадан** в возрасте восьмидесяти с лишним лет умер: Абу … Мухаммад¬ б.Мухаммад б.Шихабаддин б.Йусуф ал-Хорезми ал-Кардари ал-ханафи Хафизаддин Ибн ал-Баззаз131. Да помил¬ует его Аллах. Говорят также, что он умер в месяце раби II***.¬
Сначала он занимался в своей стране, постигая основы наук. Потом посетил Булгар, Крым, государство Рум. Там он встречался и общался с достойнейшими учеными этих стран, получал знания у самых великих людей науки, вел диспуты с величайшими ее корифеями, среди которых был Шамсаддин Мухаммад б.Хамза ал-Фанари132. Говорят, что он превзошел его в вопросах основ вероучения, хотя в других положениях рациональных и традиционных наук ал-Фанари был выше его. А до этого он написал книгу по фетвам […]133. Многие приходили к нему, чтобы получить знания, и у него занималось большое количество людей, получая пользу.
Ему был оказан радушный прием, когда он приехал в Булгар и другие мусульманские города земли Берке. Их правители и ханы хорошо приняли его, оказав почет и уважение.
Между ним и Исамаддин б.Абд ал-Малик ал-Маргинани134, одним из внуков автора «Хидайа» [«Руководство»], существовало соперничество и конкуренция в науке. Он прошел через эти земли, возвращаясь из Хиджаза, и перенес на этом пути различные страдания, вызванные сильной сумятицей между правителями и их приближенными, приведшие к беспо¬рядку. Это было время, близкое ко времени нашествия Тимура, безбожника и кровопийцы. Об этом он произнес стихи:
Я слышал, что много добра в степи, названной
по имени ее султана Берке.
Но моя верблюдица опустилась на землю, и я
не увидел там никакой благодати.
И еще одно стихотворение:
Когда будут хранимы люди в стране, блага которой
находятся в руках хранителя?
Хранитель ее стал султаном, а султан в действительности
хранителем не является.
Он написал Ахмаду б.Фадлу ал-Хаджитархани разрешение на передачу сочинений. А сущность этого разрешения в том, что тот, кому поклоняются, — да укрепится власть и возвысится Его дело, — никогда не оставлял Своей милостью ни одной страны, эпохи или города. Он [ал-Хаджитархани] достойный доверия, придерживающийся истины человек, из тех, кто выдвинулся и возвысился в это время, завоевав пальму первенства в знании в день диспута. Он превзошел убедительными доказательствами своих сверстников, ученый, ставший на недосягаемую высоту, не делавший науку средством для приобретения должности от правителей, зная, что они внимают лжи и берут взятки. А он — ученый-факих, человек просвещенный, наш господин, светоч общины и веры Ахмад, сын благородного и совершенного шейха Фадла ал-Хаджитархани, — да продлит Аллах жизнь его сыновьям и потомкам за его набожность, — оказал мне честь своим присутствием на меджлисе в течение нескольких лет, когда я был шейхом в благородной стране Крым, — да защитит ее Аллах всемилостивый, хотя сам он и был одним из настоящих знатоков. Он участвовал в занятиях и сравнялся в знании с другими, изучал и повторял, так что искомое стало для него привычным делом. Он учился, приносил пользу. Наука стала для него служением, пищей и привычкой, так что он по милости Аллаха не нуждался в повторении. Он изучал и слушал у меня [следующие книги]: «Машарик ал-анвар ва-л-масабих» [«Восходы света [солнца] и светильники [знания]»] по хадисам, «Ал-кафи» [«Достаточный»], «Ал-мусхи» [«Слушающий»], «Ал-хидайа» [«Руководство»], «Ал-манзума» [«Стихосложение»], «Мухтасар ал-Кудури» [«Сокращенное изложение ал-Кудури»] по фикху, «Ал-мугни» [«Избавляющий»], «Ал-мунтахаб» [«Избранное»], «Китаб ал-хади» [«Книга руководства»] по основам фикха, «Ал-муфассал» [«Подробное»] по грамматике.
Среди его произведений: «Китаб ал-манакиб ал-имам Аби Ханифа» [«Книга о достоинствах имама Абу Ханифа»], книга, известная как «Ал-фатава ал-Баззазия» [«Фетвы Ибн ал-Баззаза»].
Он обучался фикху у своего отца Насираддин Мухаммад б.Шихаб ал-Баззаза и…
У него учились: Мухиаддин Мухаммад б.Сулайман ал-Кафиджи, Ахмад б.Мухаммад Ибн Арабшах, Ахмад б.Фадл ал-Хаджитархани, Шарафаддин б.Камаладдин ал-Крыми и …
Т.4. Л.119 а.
Наступил 834 год*. В этот год умер: Абу-л-Галиб Мухаммад б.Джалаладдин б.Токтамыш б. … ал-Казани ал-Кабир135. Да помилует его Аллах. Первый правитель Казани …
Т.4. Л.131 б.
Наступил 845** год. В этот год умер: Абу … Ахмад б.Али б.Абд ал-Кадир б.Мухаммад ал-Мисри … ал-Муаррих Такиаддин ал-Макризи136. Да помилует его Аллах.
Он родился в 769*** году. Из благородных людей позднего поколения, из самых достойных исследователей, сведущих в истории и хронике. Знаток этого искусства в свое время в Египте. Он занимал должность мухтасиба137 в Каире.
Ас-Суйути138 упомянул его в «Хусн ал-мухадара фи ахвал139 миср ва-л-кахира» [«Красота сообщения о делах Египта и Каира»] и отнес его к историкам этого государства.
Говорит Ибн Хаджар140: «Сначала он был ханафитом, потом стал шафиитом».
Говорит Касим ал-Джамали, характеризуя его: «Он наш шейх, ученейший из ученых позднего поколения, один из немногих, обладавших обширной памятью, как Шихабаддин141. Да продлит Аллах его жизнь и возвратит нам свое благословение. Я видел в его книгах написанные им биографии ханафитских имамов. И мне захотелось добавить к каждому имени имеющиеся у меня сведения о биографиях тех, кто носил это имя, ограничиваясь, подобно ему, только теми, у кого известно хотя бы одно сочинение, и желая тем самым последовать его примеру, — мои ограниченные возможности дополнить его умением».
Говорит Йусуф Ибн Тагриберди142: «Наш шейх ал-Макризи был самым искусным в написании истории времен, а самое значительное сочинение, которое он составил, — книга «Ас-сулук» [«Путь»]».
У него есть много других произведений, среди которых: «Алфаз ал-хунафа би-ахбар ал-фатимийин ал-хулафа» [«Высказывания ханафитов по известиям Фатимидов»], «Ас-сулук би-марифа дувал ал-мулук» [«Путь познания династий правителей»], «Ат-тарих ал-кабир» [«Большая история»] и…
У него обучались: Абу-л-Махаоин Йусуф б.Тагриберди и…
Т.4. Л.134 б, 135 а.
Наступил 850* год. В этот год в Константинополе умер: Абу … Ахмад б.Абдаллах б.Ата б. … ал-Крыми ал-ханафи ас-Сайид. Да помилует его Аллах. Его могила там известна, ее посещают.
Он был одним из достойнейших людей своего времени и выдающимся ученым той эпохи. Сначала он трудился в своей стране, учился, обучал, сочинял. Преуспел в сочинительстве и стал знатоком различных наук. Затем он отправился в Рум и стал преподавателем в медресе Мерзифон143. Потом переехал в Константинополь и жил в нем до самой своей смерти.
Султан Мухаммад б.Мурад ал-Фатих144 превозносил его, был благосклонным к нему, покровительствовал и прислушивался к его словам. Он назначил ему ежедневное жалованье в 50 дирхемов. Однажды он спросил его о положении дел в Крыму. Шейх ответил: «Долгий срок в Крыму было много ученых, благочестивых и достойных людей, так что говорили даже, что там было 600 муфтиев и 300 ученых-сочинителей. Мы же застали лишь конец такого положения». Султан спросил: «А что было причиной его упадка?» Он ответил: «Появился там визир, который стал унижать и оскорблять ученых, а они были словно сердце страны. Он расстроил их положение, так что они разбежались. А когда болезнь поражает сердце, она расходится по всему телу». Султан приказал привести визиря Махмуд-пашу. Когда он пришел, султан рассказал ему, что произошло между ними, и сказал: «Упадок государства исходит от визирей». Визир ответил: «Нет, от правителей». Султан спросил: «Это почему?» Он ответил: «Почему был назначен визирем такой человек?». Султан сказал: «Ты прав!».
У него в Константинополе устраивались меджлисы, где он проповедовал, на которых присутствовали и придворные и простолюдины.
Среди его произведений: «Хаваши ала Шарх Ал-лубб ли-Сайид Абдаллах» [«Примечания на Комментарий к Сердцевине Сайида Абдаллаха»], «Хаваши ала Ат-талвих» [«Примечания на «Замечание» (ат-Тафтазани)»], на «Ал-мутаввал» [«Подробный» (ал-Джурджани»)] и на «Шарх Ал-акаид ли-т-Тафтазани» [«Комментарий к «Догматам ат-Тафтазани»»] и другие.
Он обучался у Шарафаддин б.Камаладдин ал-Крыми…
Т.4. Л.138 а, б.
Наступил 852 год. В этот год в месяце зу-л-хиджжа* в Каире умер: Абу-л-Фадл Ахмад б.Али б.Али б.Мухаммад б.Мухаммад ал-Кинани ал-Аскалани аш-шафии ал-Хафиз Шихабаддин Ибн Хаджар145. Да помилует его Аллах.
Он родился в 773** году. Из известных хафизов, знатных мухаддисов [передатчик хадисов], один из выдающихся людей позднего поколения. В начале своей деятельности он занимался литературой, сочинял стихи, достиг в этом совершенства. Потом пожелал изучать хадисы, много этим занимался и стал путешествовать в их поисках. Он преуспел в этом, выдвинулся во многих науках, превзойдя своих сверстников, и не было в его время никого, кто бы знал на память столько, сколько он. Перешла к нему пальма первенства в хадисоведении во всем мире. Не было человека, равного ему в этом, ни на Востоке, ни на Западе. Он достиг совершенства в этой науке, продиктовал больше тысячи лекций и написал много книг. Он известен под именем Ибн Хаджар [Сын камня]. Его так прозвали или же за богатство и обилие денег, или же за превосходство его ума и твердости [в отстаивании своего] мнения, или же за авторитет и совершенную серьезность. Говорят, и за многое другое.
Его упомянул ас-Суйути в «Хусн ал-мухадара» [«Красота сообщения»] и в других произведениях и сказал: «Рассказал мне аш-Шихаб ал-Мансури146 — современный поэт, что он присутствовал на его похоронах. Пошел дождь над погребальными носилками, когда они приблизились к месту молитвы, хотя это и был не сезон дождей, и он прочитал:
Обрушились тучи дождем над Верховным кади.
Разрушилась основа, которая была построена из камня.
Сказал Ибн ал-Хумам147, что говорил наш шейх верховный кади Шихабаддин ал-Аскалани: «Не счесть имамов, которые пили из колодца Земзем148, чтобы достичь желаемого». Ал-Аскалани сказал: «И я пил эту воду в начале своего изучения хадисов, чтобы Аллах Всевышний дал мне достичь уровня аз-Захаби в знании хадисов. Затем я совершил хаджж во второй раз приблизительно через двадцать лет, желая в душе уже большего, и попросил [у Аллаха] уровня, выше этого. Я надеюсь, что Всевышний Аллах позволит мне достичь этого».
Восхвалил его также Ахмад б.Мубарак-шах149 — литератор в касыде, которая начинается со стихотворения […]150.
Среди его произведений: «Фатх ал-бари» [«Открытие создателя»], которое является комментарием к ал-Бухари, «Талик ат-талик» [«Объяснение объяснения»], «Тахзиб ат-тахзиб» [«Исправление исправления»], «Такриб ат-такриб» [«Приближение приближения»], «Лисан ал-мизан» [«Язык весов»], «Ал-исаба» [«Истинное слово»] о сподвижниках Мухаммада, «Нукат Ибн ас-Салах» [«Остроты Ибн ас-Салаха»], «Риджал ал-арба» [«Передатчики в четырех сборниках хадисов], «Ал-алкаб» [«Прозвища»], «Табсир ал-мутанаббих би-тахрир ал-муташаббих» [«Разъяснение осмотрительному относительно сомнительного»], «Такриб ал-минхадж би-тартиб ал-мадрадж» [«Приближение пути путем упорядочения метода»], Рафа-л-иср ан кудат Миср» [«Снятие тяжести с законоведов Египта»], «Ад-дурар ал-камина фи айан ал-миа ас-самина» [«Скрытый жемчуг о знатных людях 800* года»], «Анба-л-гимр би-абна-л-амр» [«Уведомление неискушенного о сыновьях века»], «Асма аш-шуйух» [«Имена шейхов»], «Мухаббат ал-фикр» [«Скрытая идея»] о терминах людей древности и комментарий к нему.
Т.4. Л.139 а, б, 140 а.
Наступил 853 год. В этот год в день… восьмого рамадана* в Самарканде умер: Абу-л-Фадл Тарагай б.Шахрух б.Тимур б.Тарагай ат-Тюрки ас-Самарканди ал-ханафи ал-Малик Улугбек ас-Султан151. Да помилует его Аллах. Его убил его сын Абд ал-Латиф рукою Аббаса б….
Он родился в воскресенье, за 11 дней до окончания месяца джумада I** 152 в Султании. Он был старшим сыном у отца и воспитывался еще при жизни своего деда-тирана. Когда он женился, устроил грандиозную свадьбу, подобно которой до него не было ни у одного из великих правителей прошлого, и не слышно было, чтобы после него такая была у кого-нибудь из правителей позднего поколения. Когда его отец Шахрух стал править Самаркандом и другими городами Мавераннахра, он назначил его там своим преемником.
Но когда умер его отец, Гератом и прилегающими областями Хорасана завладел его племянник Ала ад-Даула б.Байсанфар б.Шахрух. Он утвердился на троне благодаря помощи своей бабушки, которая вместе с ним выступила против своего сына Улугбека. Когда дошла до него весть об этом, он собрал большое войско и выступил с ним в Герат. Он вошел туда, разбив войско Ала ад-Даула и его приспешников, завладел богатством своего отца и возвратился в Самарканд. После этого все земли Хорасана и Мавераннахра оказались в его владении. Затем он составил завещание в пользу своего сына Абд ал-Азиза, отдав ему предпочтение перед его старшим братом Абд ал-Латифом, который правил Балхом от имени отца. Поэтому Абд ал-Латиф затаил на него злобу, вышел из повиновения Улугбека и выступил с войском против него. Между ним и его отцом произошло несколько битв, в которых потерпел поражение Абд ал-Латиф, и его отец возвратился в Самарканд, не придавая ему [Абд ал-Латифу] значения, потому что он был его сын. Но затем Абд ал-Латиф возобновил войну, и между ними произошло сражение, в котором Улугбек был разбит и потерпел поражение.
Он и его сын Абд ал-Азиз попали в руки Абд ал-Латифа, связанные веревками, как пленные, и Абд ал-Латиф казнил его. Об этом есть длинный рассказ.
Говорят, что он [Улугбек] сказал, когда приказали его убить: «Клянусь Аллахом, я уже знал со дня его рождения, что гибель моя будет от его руки. Однако судьба заставила меня забыть об этом до сего времени. Клянусь Аллахом, он не проживет после меня и шести месяцев, как будет убит наихудшим образом».
Он был человеком проницательным, знал многое наизусть, великолепным, достойным ученым. Он соорудил в Самарканде огромную обсерваторию и собрал для работы в ней ученых из различных областей, назначив им большое жалованье. Среди тех, кто прибыл к нему из видных ученых и знатоков наук, были: Гийасаддин Джамшид б.Масуд б.Махмуд ал-Каши, Салахаддин Муса б.Мухаммад б.Махмуд ар-Руми, Муинаддин … ал-Кашани153 и другие ученые — знатоки геометрии, астрономии и других точных наук. Он закончил строительство [обсерватории] в 844* году. Он вообще интересовался учеными различных городов и если слышал о каком-нибудь достойном и ученом человеке, прибегал ко всяческим уловкам,чтобы привлечь его к себе,оказывая ему почет и уважение.
Говорит [Ибн Тагриберди] в «Ал-манхал ас-сафи» [«Чистый источник»]: «Он обладал обширными знаниями,многочисленными достоинствами, эрудицией, большими способностями в науках. Вместе с тем прекрасно разбирался в основах вероучения, фикхе, риторике, стилистике, лексикологии, в истории и преданиях. А что касается астрономии, геометрии, астрономического календаря, то здесь его приводили в пример, и в этих науках он достиг совершенства. Говорят, что Улугбек спросил одного из своей свиты: «Что люди говорят обо мне?».
Он настойчиво требовал ответа, и тот сказал: «Говорят, что ты не знаешь наизусть Коран». Тогда он уединился и не переставал повторять его, пока не запомнил наизусть менее чем за шесть месяцев.
Говорит аш-Шариф Сираджаддин Абд ал-Латиф ал-Фа¬си154 — кади ханбалитов в Мекке: «Я предстал перед Шахрухом во время одного из своих путешествий, и он направил меня к Улугбеку. Когда я пришел к нему, он приветствовал меня и оказал наилучший прием и уважение. Он начал беседовать со мной и спрашивать о Мекке, Каабе, хиджре155 и о других вещах. Я ему все подробнейшим образом рассказал, а он ни о чем меня не переспросил, как будто сам все видел, так что пришел в замешательство мой разум от его чрезмерной проницательности. Я очень удивился тому, что он наизусть знал много стихов, историю, предания о битвах арабов и события в мире. Вместе с тем он извинился за недостаточное знание арабского языка. Во время разговора, когда речь зашла о знати Мекки из племени Бену-Хасан и кто-то из присутствующих сказал: «Но разве они не потомки невольниц?», он тотчас же продекламировал:
Не презирайте мужчину за то, что мать у него из тюрков
или темнокожая неарабка.
Воистину матери людей — всего лишь сосуды, хранилища,
а у сыновей есть отцы.
Одним словом, он из выдающихся ученых-правителей и тем известен среди благородных арабов, персов и тюрок. Ему принадлежит известная новая обсерватория, точные астрономические таблицы, большое медресе, которое он построил в Самарканде, и другое в Бухаре, которые существуют до сих пор.
Т.4. Л.163 а.
Наступил 868* год. В этот год умер: Абу… Махмуд б.Мухаммад б.Джалаладдин б.Токтамыш ат-Тюрки ат-Татари ал-Казани ал-Хан156. Да простит его Аллах. Он завладел Казанью и теми областями, которые прилегают к ней, предательски убив своего отца Улуг-Мухаммад-хана. Говорят, что он убил вместе с ним своего брата Йусуфа б.Мухаммад-хана примерно в 854** году.
Он был храбрым, отважным, жестоким и сильным. Он проявил храбрость и отвагу в сражениях и войнах с русскими. Во время правления своего отца он взял в плен государя Москвы Василия, сына… в 849*** году, разбив его войско в окрестностях Суздаля. Он привез Василия в Курмыш, но потом в силу обстоятельств освободил его…
Т.4. Л.165 б.
Наступил 871**** год. В этот год умер: Абу… Халил б.Махмуд б.Мухаммад б.Джалал ад-дин ат-Тюрки ат-Татари ал-Казани ал-Хан157. Да помилует его Аллах.
Он стал правителем Казани и близлежащих земель в 868* году после своего отца Махмуд-хана. Затем против него выступил его брат Ибрахим-хан, который победил его с помощью своего дяди. Его мать вышла замуж за Касим б.Мухаммада. Срок его правления — около пяти лет.
Т.4. Л.169 б,170 а, б.
Наступил 874 год. В этот год ночью в среду 6 зу-л-хиджжа** умер: Абу-л-Махасин Йусуф б.Тагриберди б.Йашифа ат-Тюрки аз-Захири ал-Кахири ал-ханафи ал-Амири Джамаладдин158. Да помилует его Аллах. Его отца купил ал-Малик аз-Захир Абу Саид Баркук. Он дал ему приют, чтил и уважал его, назначив наместником Халеба и Дамаска, где он и умер в этой должности. А что касается того, чья биография описывается, то он был знатным эмиром… благородным, одинаково хорошо владел и мечом и пером, заботился об областях Халеба и Дамаска. Он был выдающимся ученым своего времени, не имевшим равного в тот век, авторитетнейшим историком, самым известным исследователем позднейшего поколения. Это был достойный, благородный человек, много занимающийся, постоянно стремящийся к получению знаний, высокообразованный, широко осведомленный, автор многих сочинений. Он был увлечен историей, встречался со многими знатоками и учился у них, слушал хадисы и передавал, обучал, приносил пользу и написал много прекрасных сочинений.¬
Среди его произведений: «Маврид ал-латафа фи ман валийа ас-султана ва-л-хилафа» [«Источник привлекательности о тех, кто управлял султанатом и халифатом»]. Он начинает повествование этого произведения с упоминания рождения посланника Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует — и его кончины. Далее упоминает праведных халифов159, после — Омейядских и Аббасидских халифов, вплоть до имама его эпохи, халифа его времени, правящего по воле Аллаха, Хамзы б.ал-Мутаваккиля160. Затем упоминает мамлюков и других правителей Египта, вплоть до султана своего времени ал-Малик ал-Ашраф Сайфаддин Абу-н-Назр Инал ал-Алаи161.
У него есть книга «Ан-нуджум аз-захира фи мулук Миср ва-л-Кахира» [«Яркие звезды о правителях Египта и Каира»], которая начинается с завоевания Египта во время правления халифа Омара в 20* году и доходит до … Ему принадлежит книга «Ал-кавакиб ал-бахира» [«Блестящие звезды»], которая является кратким изложением «Ан-нуджум аз-захира». Он пишет в начале книги: «Мне пришло в голову сократить свою книгу, чтобы не было ни длинных, ни коротких мест, из опасения, что кто-нибудь другой сделает это и с легкостью завладеет [вниманием] уставшего от нее [читателя]. Сокращение содержит те же изящные выражения, которые я включил в книгу, и имеет тот же порядок и те же главы. В этом я следовал примеру известных ученых и историков ислама, и в особенности Шамсаддин Абу Абдаллах аз-Захаби ал-Хафиза162. Он сократил свое сочинение «Тарих ал-ислам» [«История ислама»], назвав книгу «Сийар ан-нубала» [«Жизнеописания знатных людей»]. Затем сократил ее до книги «Ал-ибар фи хабар мин габир» [«Поучительные примеры в сообщениях прошлого»]. Потом сократил ее до книги «Ал-ишара ила вафайат ал-айан» [«Указание дат смерти знатных людей»]. А я шел по стопам аз-Захаби и следовал его пути, хотя я не равен ему по глубине эрудиции и великой его учености. Куда остаткам воды в бурдюке до безбрежного моря и куда соку незрелого винограда до вина! Он говорит, а я болтаю, он черноокий, а я подкрашиваю глаза сурьмой».
У него есть книга «Хавадис ад-духур фи мудда ал-айам ва-ш-¬шухур» [«События эпох по дням и месяцам»], которую он написал в качестве приложения к «Ас-сулук» [«Путь»] ал-Макризи, также «Ал-манхал ас-сафи ва-л-мустауфи бада-л-вафи» [«Чистый источник, наполнившийся после полного»]. Затем он сокра¬тил ее до одного тома, назвав «Аз-зайл аш-шафи ала-л-манхал ас-сафи» [«Целительное приложение к Чистому источнику»] и…
Он изучал и слушал «Муснад» [«Сборник хадисов»] Ахмад б.Ханбаля, «Сунан» [«Сунны»] Абу Дауда [ас-Сиджистани], «Джами» [«Сборник»] ат-Термези у Зайнаддин Абд ар-Рахман б.Йусуф б.ат-Тахан ад-Димашки, Алааддина Али б.Исмаила б.Бурса ал-Балабакки, Шихабаддина и Ахмада б.Абд ар-Рахмана аз-Захаби, «Муснад» ад-Дарими [слушал] у Зайнаддин Раджаб б.Йусуф ал-Джизи и Мухаммада б.Аби-с-Саиба ал-Ансари, «Сахих» [«Достоверный»] ал-Бухари у Джамаладдин Абд ар-Рахман ал-Балакини, «Сахих» Муслима изучал у Абу Зарра ал-Ханбали, «Сунан» Ибн Маджа163 у Ридван б.Мухаммад ал-Укби, «Мират аз-заман» [«Зеркало времени»] читал у Ахмад Ибн Хаджар ал-Аскалани, Абу-л-Хасана Али б.Садаки аш-шафии, Хайдара б.Ахмад аш-Ширази ал-ханафи и…
Т.4. Л.175 б, 176 а.
Наступил 879* год. В этот год в Константинополе умер: Абу-л-Хасан Али б.Мухаммад б. … б. … ас-Самарканди ал-ханафи ал-Аллама Алааддин ал-Кушчи164. Да помилует его Аллах. Он похоронен рядом с Абу Аййуб ал-Ансари. Да будет доволен им Аллах.
Его отец был одним из слуг эмира Улугбека б.Шахруха. Он содержал для него охотничьих птиц, таких, как сокол, этим и известен.
Тот, чья биография описывается, занимался изучением наук, обучался у ученых Самарканда и других городов. Затем он уехал в Керман, скрыл свое положение и учился у местных ученых. Он отличился и превзошел своих сверстников в знании рациональных наук, и в особенности математических. Его господин [Улугбек] многие годы не имел о нем вестей и даже не знал, жив он или мертв. Затем он вернулся к нему и извинился за свое отсутствие. Улугбек принял его извинения, узнав, что он обучался наукам, и сказал: «С каким намерением ты прибыл ко мне?». Он ответил: «Я пришел с трактатом, в котором анализируются формы луны». Он ответил: «Дай мне его сюда, я разъясню тебе твои ошибки». А он [Улугбек] был сильно увлечен математическими науками. Али Кушчи подал ему этот трактат. Эмир прочитал его, и был от него в восторге. И Али Кушчи был повышен по службе у эмира.
После смерти Салахаддина он стал руководить строительством обсерватории и закончил его. Когда произошло то, что случилось с Улугбеком из-за его сына Абд ал-Латифа, шейх Алааддин покинул Самарканд и направился в Тебриз. Он приблизился там к эмиру Хасан б.Али ал-Байандари165 и заслужил его уважение и большой почет. Затем эмир отправил его послом к султану Мухаммад ал-Османи166, и тот оказал ему большое уважение и почет. Он [султан] просил его остаться у него на службе, и Али Кушчи обещал ему вернуться после вручения послания. Он вернулся к нему, и султан послал людей встречать его, и велел оказывать ему всяческое уважение и расходовать на него на каждом переходе пути большие деньги.
Али Кушчи сопровождал султана в походе на Азербайджан. Потом, когда кончилась война и султан вернулся в свою страну, он определил его преподавать в медресе «Айа Суфий໬ и назначил ему 200 дирхемов ежедневно. Он пожаловал всем его ученикам и детям жалованье, достаточное для привольной жизни, и должность, из которой можно извлечь выгоду. Говорят, что в то время у него было около 200 учеников.¬
Когда он приблизился к Константинополю, вышли его встречать ученые, среди которых был Муслихаддин Мустафа б.Йусуф ал-Брусави167. Он имел с ним беседу и говорил об отливе и приливе моря. Говорят, что он встречался с Алааддин ат-Туси, когда он направлялся в Рум. Ала ад-дин ему посоветовал: […]168. Он последовал его совету. Он породнился [с ат-Туси], выдав замуж свою дочь за сына его дочери.
Среди его произведений: «Аш-шарх ал-джадид ли-т-таджрид» [«Новый комментарий к Ал-таджрид»], «Ар-рисала ал-фатихийа» [«Трактат, посвященный Фатиху»] по астрономии, «Ар-рисала ал-мухаммадийа» [«Трактат, посвященный Мухаммаду»] по арифметике — он посвятил эти два трактата султану Мухаммаду, «Хашийа ала шарх Ал-кашшаф ли-т-Тафтазани» [«Примечания на комментарий к «Раскрывателю ат-Тафтазани»»], «Рисала фи мабахис ал-хамд» [«Трактат по исследованиям прославления Аллаха»]. Он собрал в один том двадцать основных текстов по различным наукам и дал ему название «Махбуб ал-хамаил» [«Любимое бремя»], с которым он никогда не расставался и даже, говорят, знал его наизусть.
Он обучался в Самарканде у Салахаддин Муса б.Мухаммад ар-Руми Кади-Заде, эмира Улугбека и…
У него обучались: Мухиаддин Мухаммад б.Мустафа ал-Имади, Йусуф б.Хусам ал-Хазашани, Каввамаддин Касим б.Ахмад б.Мухаммад ал-Джамали, Мухиаддин Мухаммад ал-Аскалиби, Латфаллах б.Хасан ал-Туктати и…
Т.4. Л.187 б.
Наступил 888 год. В этот год за 11 дней до окончания месяца зу-л-хиджжа*, в среду ночью, внезапно в Каире умер: Абу … Ибрахим б.Мухаммад б.Исмаил б.Ибрахим ал-Крыми ал-ханафи Бурханаддин. Да помилует его Аллах.
Он учился, приобретал знания, зарабатывал себе на жизнь, выступая свидетелем на суде, совершал не раз хаджж. Он добивался должности войскового судьи, и ему дали на это согласие. Однако его надежда не сбылась, так как он не дождался назначения и [скончался], ответив на зов Аллаха. Он был родом из Крыма, а жил в Каире, там же и вырос.
Говорит ас-Сахави169 в «Ад-дау ал-лами» [«Сияющий свет»]: «О нем отзывались как о человеке проницательном, набожном, усердном, дружелюбном и всегда готовым прийти на помощь».
Он обучался у своего дяди кади Наджмаддин Исхак б.Исмаил ал-Имами, Аминаддин ал-Аксараи…
Т.4. Л.196 а.
Наступил 894* год. В этот год умер: Абу … Али б.Ибрахим б.Махмуд б.Мухаммад ат-Тюрки ат-Токтамыши ал-ханафи Ильхам-хан170. Да помилует его Аллах. Правитель Казани и тех областей, которые находятся в той стороне, один из внуков великого Мухаммад-хана и потомков Токтамыша.
Правил после своего отца Ибрахим-хана.
Т.4. Л.197 а, б.
Наступил 895 год. В этот год во вторник в середине месяца шабан** умер: Абу Абдаллах Убайдаллах б.Махмуд б.Шихаб б. … аш-Шаши … ас-Суфи … аддин аз-Захид, известный как ал-Ахрар171. Да помилует его Аллах. Говорят также, что он умер в следующий [896]*** год. Похоронен за пределами Самарканда. Его могила там известна, ее посещают, рядом построили медресе.
Он родился в городе Шаш … году. Говорят, что он из потомков эмира правоверных Омара б.ал-Хаттаба172 — да будет доволен им Аллах — и один из потомков Абу Бакра ал-Каффала аш-Шафии173. Он был одним из величайших ученых и выдающихся гностиков. Его тарикат основывался на сунне и на единодушном мнении общины, следовании обычаю и нормам шариата, избегании пристрастности и новшеств, на постоянной набожности и стремлении к истине, не обращая внимания на все, что помимо нее. Он был очень хитрым, обладал глубокими познаниями в традиционных и рациональных науках, а также в явных и скрытых науках174. О нем есть сообщения и рассказы, которые пересказывались, случаи и чудеса, которые передавались.
Он говорил: «Единобожие [таухид] есть очищение души от каких-либо чувств, исключая чувство единобожия. Единство [вахдат] есть очищение души от знания о существовании чего бы то ни было, кроме Аллаха. Тождество божественной и человеческой сущности [иттихад] — это погружение в существование Истинного [Бога] Всеславного. А счастье есть очищение души «путника» в созерцании. Нужда — это обращение к душе и оторванность от истины. Соединение с Аллахом [васл] — это забывание рабом самого себя при появлении света истины. Разъединение [фасл] с Аллахом есть исчезновение тайны всего, исключая тайны Аллаха Всевышнего. Духовное опьянение любовью к Богу [сукр] есть овладение таким «озарением» [хал], при котором душа не может скрыть того, что ей должно скрывать».
Он говорил: «Я только один раз был беспечным в почитании Аллаха Всевышнего. Когда мне было десять лет и я шел к учителю в Шаш, моя сандалия упала в грязь. Я занялся ее извлечением и тут забыл об Аллахе.
Когда мне исполнилось 20 лет, мной завладела мысль получить знания. Я направился к шейху Низамаддин Хамушу, который преподавал в медресе Улугбека в Самарканде. Я сел в одной из его келий медресе молча. Когда он закончил урок, посмотрел на меня и сказал: «Почему ты выбрал молчание?» Потом сказал: «Молчание бывает двух видов: молчание возвышающихся над человеческим миром, оно является благословением для его обладателя [того, кто молчит], и молчание обитающих в нем [человеческом мире], а оно является хитростью этих людей». Я понял всю степень величия этих слов.
В то время султан подозревал его в чем-то и приказал выдворить из страны. Я отвез его в Шаш и поселил в своем доме. Я прислуживал ему, помогал при совершении омовения, молился с ним на заре. Затем пахал, потом снова молился с ним после полудня. Так прошло некоторое время. Однажды я вошел к нему и нашел его изменившимся ко мне и расстроенным. Я понял, что меня оклеветали в его глазах, после того как он посмотрел на меня, стал наблюдать за мной. А он если смотрел на кого-нибудь, то тот не мог скрыться от него. Встревожилась моя душа, и я направился к могиле своего предка, досточтимого шейха Харунтугузу. Едва я открыл дверь его гробницы, как меня стошнило в небольшое окно. Ему стала понятна моя невиновность в том, в чем меня обвиняли и подозревали, и я впал там в забытье. С меня была снята тяжесть и возложена на шейха.
После того как я очнулся, почувствовал облегчение в душе и пошел к шейху. Когда он увидел меня, то сказал: «О Убайдаллах, поистине это … [судьба]» и потом умер. Я снарядил его в последний путь и похоронил.
Рассказывают, что когда подошел с войском эмир Махмуд б.Аби Саид175 к Самарканду во время войны со своим братом султаном Ахмадом, написал шейх Убайдаллах по этому поводу письмо, советуя ему отказаться от своего намерения. Однако он не последовал его совету и продолжал стоять на своем. Тогда шейх вошел в его покои и пытался отвратить его от этого замысла. А в это время войско Самарканда вышло из города, и неожиданно поднялся сильный ветер, от чего эмир Махмуд и его войско обратилось в бегство.
Как-то был взят в плен некто из предводителей туркмен. Его привели к султану Ахмаду, когда он находился у шейха. Когда он предстал перед султаном, сказал: «Я из туркмен, ничего не знаю. Однако не смог бы меня повергнуть наземь и Рустам176, но захватил меня этот шейх».
Спросили Абд ал-Мути ал-Мекки —¬ шейха священного го¬р¬¬¬¬¬¬¬да:¬ «Встречал ли ты шейха Абдаллаха аш-Шаши?». Он отве¬тил:¬¬¬¬¬¬¬ «Да. С тех пор как было предписано Аллахом совершать палом¬ничество, встречал его каждый год во время его совер¬ше¬ния».¬
Между ним и гностиком [постигшим истину] ал-Джами велась переписка, существовали дружеские отношения. Джами писал о нем в многочисленных своих произведениях, всячески¬ восхвалял его, выказывая таким образом свою любовь к нему.
Он обучался суфийскому учению у шейха … аддина Йакуба б.Усмана б.Мухаммада ал-Газнави ад-Джархи, Хусамаддина аш-Шаши, Зайнаддина ал-Харави ал-Хафави, Касима ал-Анвара ат-Табризи, Бахааддина Амра.
У него обучались: Мухаммад б.Бурхан аш-Шаши ал-Кади аз-Захид, ас-Сайид Абд ал-Аввал ан-Нишапури177, Нураддин аш-Шаши, Абу Саид ал-Убехи178, Исмаил аш-Ширвани…
Т.4. Л.199 б, 200 а, б.
Наступил 898 год. В этот год в пятницу, за 12 дней до окончания месяца мухаррам*, в Герате умер: Абу-л-Баракат Абд ар-Рахман б.Ахмад б.Мухаммад б. … ал-Исфахани ад-Дашти ал-ханафи ал-Ариф Нураддин ал-Джами179. Да помилует его Аллах. Похоронен в молельне, рядом с шейхом Сададдин ал-Кашгари.
Он родился … за семь дней до окончания месяца шабан 817** года в Джаджарме. Его отец, родом из Исфахана, был одним из потомков шейх ал-ислама Ахмада ал-Джами. Он уехал в Хорасан, где и родился тот, чья биография описывается. Его нисба по линии матери восходит к имаму Мухаммад б.ал-Хасан аш-Шайбани ал-Факиху.
Он был одним из великих, благородных, славных, достойнейших ученых, зеницей ока исследователей, был подобен звездочке на лбу скакуна. Он занимался у ученых своего времени, многому научился у них и превзошел их в знании, так что перешла к нему пальма первенства. Распространилась слава о нем по всем областям, его имя стало известным от Хорасана до Ирака.
Даже султан Рума Абу Йазид б.Мухаммад ал-Османи послал за ним, когда и до него докатилась весть о нем как о знатоке всех наук. Он пригласил его к себе, чтобы он был в сени и под защитой его государства, послал всевозможные подарки, подношения, дорогие вещи, диковинки, людей, которые служили бы ему в пути, а также все, что необходимо в дороге и поездке. Джами отправился к нему и дошел до Хамадана, где услышал об охватившей этот край всеобщей чуме. Тогда он отказался от путешествия и написал султану, принося свои извинения.
Говорил Мухиаддин б.Али ал-Фанари180, передавая слова своего отца, что султан Мухаммад ал-Фатих181 сказал ему как-то: «Люди истинных наук — это или мутакаллимы, или философы, или суфии. Я хочу иметь такую книгу, которая рассудила бы между этими тремя группами». Я сказал ему: «Не может это сделать никто, кроме Абд ар-Рахмана ал-Джами». Тогда он послал ему великолепные дары, прося от него написания [этой книги]. А Джами составил ему трактат, в который включил шесть вопросов, среди которых и вопрос о бытии. Он послал его султану, сообщая: «Если этот трактат будет принят, я добавлю к нему все остальное, что требуют от меня, иначе же нет смысла тратить время». Но этот трактат дошел до Рума только после смерти султана и хранился у детей ал-Фанари.
Джами, переехав в Мавераннахр, сблизился с шейхом Абдаллахом ал-Ахраром182. Он поселился в Самарканде и прожил там некоторое время. Кади ар-Руми говорил: «Со времени проникновения ислама в эту страну не переходил Аму-Дарью человек, подобный юному Джами».
По пути совершения паломничества он посетил Багдад, где прожил некоторое время и написал несколько произведений. Среди них наиболее известное «Ал-фаваид ад-дийаийа» [«Наставления Дийааддину»], которое является комментарием к «Ал-кафии» [«Достаточному»].
В нем он наилучшим и совершенным образом кратко изложил полезные сведения, которые можно извлечь из толкований к ней [«Ал-кафий»], дополнив от себя интересными и остороумными добавлениями, до которых дошел своим умом и размышлениями. Люди передавали друг другу это сочинение, соперничали, стараясь его достать, и высоко его ценили.
Умар б.Абд ал-Ваххаб183 написал о нем стихи:
Он жемчуг среди людей!
И сколь долго сияют лучи достоинств его великого знания!
Слова его целиком опьянили наш слух, словно это вино,
текущее из прозрачной чаши [джам].
Подобно ему сказал Ибн ал-Ханбали184:
Толкование, раскрывающее значение возвышенных качеств,
относящихся к Джами.
Эти образы прекрасны, когда они следуют один за другим,
словно это вино, вытекающее из прозрачной чаши.
А Абдаллах ад-Данушари ал-Мисри185 сказал: «У него есть комментарий, с помощью которого для нас было раскрыто сокровенное:
Он подобно жемчугу или цветам в их чашечках.
Он опьянил наш слух [вечной, абсолютной истиной]!
Чудеса его следуют одно за другим.
И неудивительно — такое опьянение,
Как известно, исходит из чаши».
Кроме этих, ему посвящены мадхи, написанные поэтами из различных стран. Ему принадлежат стихи, совершенные по смыслу, прекрасные касыды, которые излагают тайны точных знаний и содержат мудрые изречения и остроумные слова. Однако большая их часть написана на фарси.
Среди его произведений: «Шарх Ал-фусус ли-Ибн ал-Араби»186 [«Комментарий к «Геммам» Ибн ал-Араби»], «Тафсир ал-куран ал-азим» [«Толкование Великого Корана»], «Манасик ал-хаджж»187 [«Обряды хаджжа»], «Шарх Ан-нукайа» [«Комментарий к «Очищению»»], являющийся сокращением «Ал-викайа», «Китаб нафахат ал-унс»188 [«Книга о дуновениях дружбы»], «Китаб ал-лаваих» [«Книга скрижалей»], «Китаб шавахид ан-нубувва» [«Книга свидетельств пророческой миссии Мухаммада»]189, «Китаб силсилат аз-захаб» [«Книга золотой цепи»], в которой он порицает рафидитов и сторонников этого направления, «Рисала фи-л-аруд ва-л-кавафи» [«Трактат о поэтике и рифмах»] и другие.
Он обучался у сподвижников ас-Саида аш-Шарифа, встречался с шейхами-суфиями, получил знание о единобожии у шейха Сададдин ал-Кашгари.
Он передавал хадисы со слов ас-Сайид Асиладдин аш-Ширази, изучал арабский язык у Джунайда ал-Усули, Али ас-Самарканди, Шихабаддин Мухаммад ал-Джаджарми.
Среди тех, кто учился у него, были: Мухаммад б.Мухаммад ал-Хафизи, его сын Абу Наср, Бахааддин Умар … Шамсаддин Мухаммад ал-Кавсави, Джалаладдин Абу Йазид ал-Фурани и Шамсаддин Мухаммад ал-Асади.
Самыми преуспевшими из тех, кто учился у него, самыми примерными и стойкими из тех, кто следовал его учению, из обучающихся у него, самыми достойными были: Ридааддин Абд ал-Гафур ал-Ансари ас-Сади ал-Лари, эмир Алишер б.Кичкина ат-Туркмани ан-Навои ал-Вазир, Аш-шахид ал-Амми, Абдаллах ал-Алхи, Махмуд б.Абдаллах б.Убайдаллах аш-Шаши.
Т.4. Л.204 а, б.
Наступил 901* год. В этот год в Константинополе умер: Абу… Мустафа … б. … б. … ал-Аскалани ал-ханафи Муслихаддин190. Да помилует его Аллах. Похоронен рядом с Абу Аййубом. Да будет доволен им Аллах.
Он был худым, высокого роста, синеглазым, белобородым. Преподавал в известнейших медресе, управлял большими провинциями, заведовал юриспруденцией в Брусе и Эдирне близ Константинополя. Затем был военным кади в последние годы жизни султана Мухаммада. Он был последним самостоятельным войсковым кади в османском государстве. Потом сместил его султан Абу Йазид, поставив вместо него эмира Ибрахим б.Халила и установив ему [Муслихаддину] пенсию — сто дирхемов в день. Он был знатоком философских и религиозных наук, жизнеописания народов, знал наизусть арабские стихи и касыды, был искусным в медицине, человеком великодушным, правдивым, нельстящим. Однако когда он ошибался, то не отступал от своего мнения, а начинал приводить доводы и говорил о правильности своего мнения, не щадя сил в его отстаивании.
Среди его произведений: примечания к четырем предисловиям к «Ат-таудих» [«Пояснение»], толкование комментария к «Ал-мавакиф» [«Стоянки»], примечание на комментарий к Ал-акаид [«Догматы»] ат-Тафтазани, известное как примечание Кустки.
Он обучался у Хадар б.Джалаладдин и…
У него обучались…
Т.4. Л.207 а.
Наступил 902* год. В этот год в Москве умер: Абу … Али б.Ибрахим б.Махмуд б.Мухаммад ат-Токтамыши ал-Казани ал-ханафи ал-Амир Ильхам-хан191. Да помилует его Аллах.
Он правитель Казани и близлежащих областей, а стал им после своего отца Ибрахима в … году.
Т.4. Л.211 б.
Наступил 906** год. В этот год в окрестностях … умер: Абу Закарийа Йахйа б.Убайдаллах б.Махмуд б.Шихаб аш-Шаши аз-Захид192. Да помилует его Аллах.
Он был убит Канбаром и Кубаком, приближенными Мухаммад б.Шах Бадаг аш-Шайбани-хана, в результате их проис¬ков. Вместе с ним были [убиты] его сыновья: Закарийа и Абд ал-Баки. Шайбани-хан подозревал его в том, что он на стороне Тимуридов. Когда Шайбани-хан стал суверенным прави¬т嬬лем Мавераннахра, он выслал его в Хорасан и послал за ним своих людей. Там и произошло то, о чем уже упоминалось.
Он был образованным, человеком благородным, религиозным, богобоязненным. Когда он был шейхом, к нему за советом обращались люди Мавераннахра.
Он обучался у своего отца Убайдаллах ал-Ахрара и у других. У него обучались: Хусамаддин ал-Хаййуки…
Т.4. Л.212 б.
В тот же год в первых числах месяца шабан* в Герате умер: Абу… Алишер б.Кичкина б.Абдаллах ат-Туркмани ал-Амир Низамаддин ал-Вазир, известный как ан-Навои193. Да помилует его Аллах. Похоронен рядом с соборной мечетью, которую там построил.
Он родился в 844** году и был — да помилует его Аллах — одним из выдающихся, благородных людей Хорасана и самым достойным из них. Он был приближенным султана Хусайна ат-Тимури194 в Герате. В этом государстве он был наилучшим защитником, прибежищем для ученых, знатных и достойнейших людей. Некоторое время он был правителем Астрабада, затем занимал видные должности в других провинциях этой страны. Он был человеком высокообразованным, доброго нрава, благородной души и во всем стремился к совершенству, в том числе и в своей одежде, нарядах и верховых животных. В этом он был образцом для жителей Хорасана, и когда они описывали достоинство и красоту какой-нибудь вещи и хотели указать на высшую степень ее совершенства, то говорили: «Как у Алишера!». Так что один из людей заказал шорнику сделать его ослу хорошее седло и сказал: «Сделай как у Алишера!». Красивый почерк, видимо, по этой причине называли его именем, хотя неизвестно, обладал ли он хорошим почерком, а писцом у него был каллиграф Али ал-Мешхеди.
Он был щедрым, энергичным, приятным в общении, его собрания заполнялись достойнейшими людьми, поэтами, адибами. Он был способным, умным и проницательным правителем, изучал многочисленные науки и многое в них постиг. Он совершил известные деяния, благие поступки и дела — строительство мечетей, медресе, выделение средств для ученых, бедняков и на проведение меджлисов. Он прекрасно владел персидским и тюркским языками. Ему принадлежат касыды и прекрасные стихи.
Он был увлечен собиранием редких книг и установлением их подлинного текста. Ас-Сайид Джамаладдин аш-Ширази сверил для него книгу «Ал-джами ас-сахих» [«Достоверный сборник»] ал-Бухари и написал в конце ее своей рукой: «Я закончил сверку «Джами ас-сахих» насколько хватило сил и возможностей. Быстрота пера и тщательность исследования поощрялись указанием того, покорность кому приносит награду, а повиновение ему — обязательно. Я имею в виду господина, кого особо выделил Аллах Всевышний своей небесной поддержкой и направил к вечному счастью. Это господин величайший, великолепный, кому подчиняются и за кем следуют, его первенство признают бесспорно, ему служат великие эмиры, а он заботится об интересах простого народа. Это эмир красивый, пользующийся доброй славой, деятельный, величественный, великодушный, могущественный, всезнающий и милосердный. Его достоинства не поддаются описанию, а благородные качества слишком явны, чтобы о них рассказывать, потому что очевидны на фоне времени и ясно видны на страницах истории во все времена. Это эмир великий, просвещенный, опора государства, мира и веры, эмир Алишер».
Он море, с какой бы стороны ты к нему ни подошел.
Воды его — благодеяния, а великодушие — его берег.
Когда бы ты ни пришел к нему, ты видишь его сияющим,
Как будто это ты преподносишь ему дар,
На который надеешься.
Ладони его привычно открыты, и даже если бы
Он захотел сжать их, чтобы удержать [дар],
Пальцы не послушались бы его.
Если бы на его ладони была только душа,
То он отдал бы и ее.
Пусть же побоится Аллаха тот,
Кто обращается к нему с просьбой.
Да пребудешь ты вечно, ведь твое существование —
Украшение времени и благость!
Да не будет у зла пути к тебе, и да будут
Превратности времени бессильны против тебя!
Поэты написали много стихов, оплакивая его, и среди них Фасихаддин ан-Низами. Алишеру принадлежит известный диван стихов.
Среди его произведений: «Китаб бадаи-л-васат» [«Книга о зрелом возрасте»], «Лисан ат-тайр» [«Язык птиц»], «Мухакама ал-лугатайн» [«Спор двух языков»], в котором он предпочел тюркский язык персидскому, «Навадир аш-шабаб ва гараиб ас-сигар ва фаваид ал-кибар» [«Диковинки юности, чудеса детства и преимущества старости»], «Мизан ал-авзан» [«Весы стихотворных размеров»].
В суфизме он был последователем ал-Джами и …
Т.4. Л.215 б, 216 а.
Наступил 910 год. В этот год в конце месяца рабиI* в Герате умер: Абу Али Хусайн б.Али б.Хусайн б.ан-Нишапури ал-Байхаки ал-ханафи Камаладдин ал-Кашифи ал-Ваиз195. Да помилует его Аллах. Там же находится и его могила.
Он из известных, великих ученых Хорасана, благородных людей своего времени. Был человеком благочестивым, набожным, прекрасно знал фикх и различные мазхабы, разновидности толкований Корана, был богатым и из тех людей, кто отличается благонравием.
[Написано сбоку страницы] Он читал проповедь в честь дома султана утром в пятницу в соборной мечети визиря Алишера, другую — в медресе султана в среду. Он произносил проповеди также в других местах. Потом сменил его на этом месте его сын Фахраддин Али б.Хусайн [текст сбоку страницы закончился].
У него есть прекрасные произведения, среди которых: «Тафсир джавахир ат-тафсир» [«Толкование сущностей толкований»] на персидском языке, написанный в подарок эмиру Алишеру, книга «Раудат аш-шухада» [«Сад мучеников»], «Анвар ас-Сухайл» [«Светила Канопа»], «Ал-ахлак ал-мухсинийа» [«Этика Мухсина»], книга избранного, которую он назвал «Лаваих ал-камр» [«Сияния луны»], «Махзан ал-инша» [«Сокровищница стилистики»], другой тафсир, который он назвал «Ал-мавахиб ал-алийа…» [«Наилучшие дары…»], где он удостоверил правильность чтения Абу Бакра б.Айша в сравнении с Асимом, так как только вариант чтения последнего был распространен в этой стране. Возможно, он указывал на преимущества чтения Хафса б.Сулаймана в сравнении с Асимом. Он сказал об этом:
Я прошу у Аллаха получения даров,
………………………
Господь мой, когда пожелает что-то
раб божий,
Выступает дарителем.
Он обучался…
Т.4. Л.225 б.
Наступил 919** год. В этот год в месяце зу-л-хиджжа в Бахчисарае умер: Абу… Менгли Гирей-хан б.Хаджжи Гирей ат-Татари ал-Крыми ал-Хан196. Да помилует его Аллах. Он похоронен в усыпальнице, сооруженной там для него.
Он был умным, образованным, справедливым, храбрым правителем. Он сочинял стихи, совершал благодеяния, построил соборные и обычные мечети и медресе. Он жил долго, и все время его власть оспаривали его двоюродные братья Нур Даулат-хан и Йани Килди-хан. Между ними происходили военные столкновения. Потом Менгли Гирей-хан потерпел поражение и укрылся у неверных генуэзцев вместе с потерпевшими поражение. Затем он собрал силы, пошел на Крым и победил Йани Килди-хана. Он стал суверенным правителем в месяце джумадаI 871 года* .
Потом он прибег к помощи турок-османов, стал их вассалом и заключил с ними договор из-за боязни семьи хана ас-Сайида Ахмад ад-Дашти — правителя Сарая. Он был первым крымским ханом, кто заключил договор с турками-османами. После него поступали так же до тех пор, пока Крымом не завладели русские.
Т.4. Л.234 а.
Наступил 925** год. В этот год умер: Абу-л-Музаффар Касим-хан б.Саид-хан б.Абу Саид Джанибек-хан б.Барак-хан б.Кадирчак-хан б.Рус-хан ат-Тюрки ал-Узбеки197. Да помилует его Аллах. Говорят также, что он умер в 930*** году в Сарайджуке, там же и похоронен.
Он был одним из самых великих правителей Казани и земли Берке, которая известна как Дашт-Кипчак. Он был могущественным правителем, привел в порядок государственные дела, подавив мятежников. Его войско достигало 300000 человек или даже больше. В конце 915**** года потерпел от него поражение Шайбани-хан. Он правил городом Астрахань и другими городами этого государства, став правителем после своего брата Адика в 915***** году под именем Бурундук-хан б.Гирей-хан. Он стал суверенным правителем, сместив¬ Бурундук-хана, так что тот умер в Самарканде изгнанником.
После его смерти некоторое время правили его сыновья: Хакк Назар-хан б.Касим-хан, Мухас-хан и сыновья его брата Адика: султан Тахир-хан Бувидаш-хан и …
Т.4. Л.240 б.
Наступил 929 год. В этот год в месяце зу-л-хиджжа* в 58 лет умер: Абу… Мухаммад Гирей-хан б.Менгли Гирей-хан б.Хаджжи Гирей-хан б.Гийасаддин ал-Крыми198. Да помилует¬ его Аллах. Похоронен в городе Хаджжи-Тархан [Астрахань].
Он правил после своего отца. Срок его правления — десять лет. Он был стойким, храбрым, пылким и яростным, не раз побеждал русских. Он стал правителем Астрахани и был первым из благороднейших крымских ханов, кто был почтен именем Калгай. Этим именем его назвал отец, когда оставил его правителем Крыма вместо себя на время одного из своих набегов. Потом, когда он вернулся невредимым и с добычей, а его сын уже насладился властью, он не захотел полностью лишать его этого и назначил Мухаммад Гирей-хана правителем Ак-Масджид [Симферополь] и близлежащих областей, оставив ему это имя. В подтверждение этого был издан указ дома султана. Позже это имя давалось наследникам крымских ханов.
Он правил после своего отца и как-то задумал напасть на страну неверных. Где-то в пути отстали от него его сыновья Гази Гирей и Баба Гирей с собственными силами и оставили его одного. Об этом узнали Мамай и Шайгам, ногайские эмиры, сговорились напасть на него и убили его.
Т.4. Л.247 б, 248 а.
Наступил 936 год. В этот год в день… 14 зу-л-када** в Казани умер: Абу Мухаммад Али б.Мухаммад б.Абдаллах б. … ал-Казани ал-ханафи ал-Амир. Да помилует его Аллах. Он был убит в бою в одном из сражений между жителями Казани и русскими приблизительно за 30 лет до захвата послед¬ними Казани. Он был похоронен за крепостью, недалеко от нее.
В 1210*** году обнаружили камень, установленный на его могиле. Он был перенесен в старую соборную мечеть и помещен туда, где находится до сих пор. А установил эту плиту на его могилу его сын Тенгри-Кул-бек.
Он, его отец и дед были из числа знатных, великих правителей этого государства. Мне рассказал Ахмад б.Исмаил ал-Казани, что когда задумали строить лавки в ряду торговцев благовониями, начали копать землю, чтобы заложить фундамент, и обнаружилась эта плита. А мы торговали там сафьяно¬выми сапогами, которые носят женщины. Ибрахим … Хабш — ученый города и факих попросил эту плиту у правителя и перенес ее в соборную мечеть.
Т.4. Л.255 а, б.
Наступил 941* год. В этот год в Москве умер: … Джан Али-хан б.Аллахйар б.Йакуб б.Мухаммад ат-Тюрки ал-Казани ал-ханафи199. Да помилует его Аллах. Он был казнен.
Он брат Шах Али-хана, из жителей Кирмана [Касимов]. Он прибыл в Казань в дни восстания, случившегося там при подстрекательстве русских царей.
Т.4. Л.280 б.
Наступил 956** год. В этот год в день … умер: Абу-л-Музаффар Сафа Гирей-хан б.Махмуд Гирей б.Менгли Гирей б.Хаджжи Гирей ал-Казани ал-ханафи200. Да помилует его Аллах.
Он был последним казанским ханом в полном смысле этого слова. После того как Аллах — хвала Ему — забрал его к Себе, русские большими силами вознамерились захватить Казань. После него жители Казани сделали правителем его сына Утямыш Гирей-хана, а он был ребенком. Они сражались от его имени и дали отпор русским. А подлинная власть была у Умм Суйун-Бике, дочери Йусуфа б.Муса… Жители Казани написали в Крым Сахиб Гирей-хану, чтобы он прислал сына правителя — Булак Гирей-хана б.Сафа Гирей-хана. А он находился при Сахиб Гирей-хане и был юношей. Поэтому Сахиб Гирей-хан попросил султана Сулаймана ал-Османи назначить правителем Казани своего племянника Даулат Гирей б.Мубарак Гирей б.Менгли Гирея. Но султану донесли, что он таким путем хочет удалить племянника из столицы, опасаясь, что он завладеет Крымом. И по воле Аллаха султан назначил Даулат Гирея правителем Крыма вместо Сахиб Гирея против его желания, и в этом была гибель последнего. Положение Казани осложнилось, и ее жители позвали из Астрахани Йадкар-хана б.Касим-хана, а он был легковесным юношей. Русские вырвали Казань из его рук и завладели ею. Это было концом Казани.¬
Тот, чья биография описывается, правил Казанью после своего дяди Сахиб Гирей-хана приблизительно в 930*** году.
Т.4. Л.282 б, 283 а.
Наступил 958* год. В этот год в возрасте 50 лет умер: Абу-л-Мафахир Сахиб Гирей-хан б.Менгли Гирей б.Хаджжи Гирей б.Гийас ат-Татари ал-Крыми ал-ханафи201. Да помилует его Аллах.
Его убил Булак Гирей б.Сафа Гирей-хан по приказу султана Сулаймана ал-Османи во время перехода Таманского перешейка, когда они возвращались из области черкесов. Вместе с ним он убил и его сына Гази Гирея и других детей и внуков, которые жили в Крыму. Среди них: Амин Гирей, Саламат Гирей, Адил Гирей, Гаданфар Гирей, его внук Джафар Гирей б.Амин Гирей. Убили Гиреев, и взрослых и детей. Сахиб Гирея похоронили около его деда Хаджжи Гирей-хана. Он правил в Крыму двадцать лет.
Внук его брата Булак Гирей б.Сафа Гирей по какой-то причине был заключен в тюрьму. Когда скончался в Казани Сафа Гирей-хан, жители попросили, чтобы Булак Гирей приехал туда, потому что хотели поставить его вместо отца [Сафа Гирея]. Но хан написал султану Сулайману, советуя ему назначить в Казань его племянника Даулат Гирея б.Мубарак Гирея и послать его туда. Однако султану сообщили, что он хочет этим не только удалить племянника из столицы, но и погубить его. Это подтверждалось тем, что верховный эмир собственноручно написал, выдвигая против Сахиб Гирея обвинения, способные вызвать гнев султана и сановников из-за напряженных отношений между ними обоими. И султан послал Даулат Гирея в Крым, якобы в помощь и в ответ на просьбу [Сахиб Гирея], но сам велел убить его, а истину от него скрыли.
В прошлом Сахиб Гирей находился в заключении у своего брата Мухаммад Гирея, а когда умер правитель Казани Иджим202, оставив наследника, он стал правителем Казани по просьбе ее жителей. Он оставался там около пяти лет, затем отправился в Рум, оставив вместо себя своего племянника Сафа Гирей-хана б.Махмуд Гирея, но сделал вид, что хочет совершить хаджж в Каабу. Он был назначен правителем Крыма от имени османского государства и отправился туда из Константинополя [Стамбула] в месяц рабиI 939** года.
Он был умным и умелым правителем, вместе с тем вспыльчивым и жестоким. При нем было возведено много зданий: соборная мечеть недалеко от ханского дворца в Бахчисарае и другое — всего более ста шестидесяти соборных и обычных мечетей, медресе, прекрасных бань. Он был первым, кто переселил в Крым различные племена кочевников-татар, живших на берегах шести рек: Джам, Яик [Урал], Итиль [Волга], Кубан [Кубань], Тун [Дон], Узи [Днепр] и выделил им земли и пашни.
Т.4. Л.284 б.
Наступил 960* год. В этот год умер: Абу… Булак Гирей б.Сафа Гирей б.Махмуд Гирей б.Менгли Гирей ат-Татари ал-Крыми. Да простит его Аллах.
Он сын Сафа Гирей-хана, правителя Казани, и находился в Крыму у дяди своего отца Сахиб Гирей-хана, который посадил его в тюрьму просто так или по какому-то делу. А когда обстоятельства обратились против Сахиб Гирей-хана, именно Булак Гирей убил его и его сыновей. Даулат Гирей-хан назначил его своим наследником и наделил титулом «калгай», что у крымских ханов означало «заместитель правителя». После этого прошло немного времени и как-то, когда они вели дружественную беседу, Булак Гирей вдруг начал вспоминать историю Сахиб Гирея и стал объяснять, как он был убит. Даулат Гирей-хан разгневался, впал в ярость, ударил его кинжалом в грудь и убил его. Он сказал: «Это возмездие за то, что ты сделал, ведь убийце предречено убиение».
Т.4. Л.307 а, б, 308 а.
Наступил 974 год. В этот год в понедельник, 9 шавааля** в Кирмане [Касимов] в возрасте 61 лет умер: Абу… Шах Али-хан б.Аллахийар б.Йакуб б.Мухаммад … ал-Булгари ал-Кирмани ал-ханафи203. Да помилует его Аллах.
Ал-Джаннаби204 пишет в своей работе «Тарих» [«История»]: «Неверные — русские захватили Казань во время его правления. Он был несправедливым, жестоким, тираном, брал в плен вместе с русскими и мусульман, грабил их и разрушал мечети.¬ Он происходил не из казанских ханов, а из ханов Кирмана — союзников русских, ставших их вассалами. У их правителей осталось только имя, а у государства только вид. Русские прବвители крутили ими как хотели. После того как умер правитель Казани Мухаммад Амин-хан б.Ибрахим, известный как Иджим-хан, не оставив после себя наследника, жители Казани обратились к жителям Крыма, прося от них человека, который стал бы править и годился для управления их государством. Крымский хан Мухаммад Гирей послал в Казань своего¬ брата Сахиб Гирей б.¬Менг¬ли Гирея, который был братом по матери Мухаммад-хана, правившего в Казани до него. Он прибыл в Казань приблизительно в 927* году.
Шах Али вступил туда до него как союзник русских, а после прихода Сахиб Гирей-хана ушел из Казани. Жители Казани невзлюбили Шах Али из-за того, что он был на сто¬роне¬ русских, и были недоволь¬ны¬ его правлением. Рус¬ские постоянно устраивали волнения в Казани, и Шах Али трижды силой вторгался в Казань как союзник русских. Первый раз — после Мухаммад Амин-хана, потом ¬во время правления Сафа Гирей-хана и после Утямыш Гирей-хବ¬на. Шах Али был с русскими и тогда, когда они оконча¬тель¬¬но завоевали государство. Среди жителей была распространена поговорка: «Происшедшее связано с именем Шах Али», и применяли ее ко всему, что постигло разрушение и гибель.
Всякий раз как Али входил в Казань, жители терпели от него несчастье и несколько раз восставали, требуя правителя из другого края. В первый раз они просили правителя из Крыма, и прибыл Сафа Гирей. Во второй раз просили оттуда же, но никто не прибыл. В третий раз — из Астрахани, и прибыл Йадкар-хан б.Касим-хан. А во время восстания Ильхам-хана прибыл Мамук-хан б.Хамза из Ногайской орды. Когда русские захватили Казань, они не поставили ее правителем Шах Али, и он вернулся в Кирман, и считается одним из его ханов. Он возвел там известную соборную мечеть, которая была построена в 961* году.
Т.4. Л.336 а.
Наступил 985 год. В этот год в месяце сафар** в шестьдесят семь лет умер: Абу-л-Магази Даулат Гирей-хан б.Мубарак Гирей б.Менгли Гирей б.Хаджжи Гирей ал-Крыми ал-ханафи ал-Хан ал-Азим аш-Шан205. Да помилует его Аллах. Похоронен в кибле соборной мечети, в Бахчисарае.
Срок его правления — двадцать семь лет. Он стал правителем Крыма после убийства своего дяди Сахиб Гирей-хана. Он был отличным наездником, человеком храбрым, отважным. После того как русские захватили Астрахань, разразилась упорная война, в которой были убиты его сыновья Ахмад Гирей, Хаджжи Гирей, много его родственников и татарских эмиров. Затем он победил неверных, освободил мусульман, и они вернулись целыми и невредимыми.
После этого Даулат Гирей-хан пошел на Москву и осаждал ее около сорока дней, ворвавшись в нее с огнем и мечом. Он захватил все деньги казны и обложил русских данью, которую они должны были выплачивать в ханскую казну каждый год. После этого он стал известен среди татарского народа под именем Тахт.
Т.4. Л.341 а.
Наступил 987*** год. В этот год умер: Абу-л-Магази Адил Гирей б. … б. … ал-Крыми, известный как Татар-хан. Да помилует его Аллах. Был убит персами в плену в Казвине…
Т.4. Л.342 а.
Наступил 989**** год. В этот год в Кирмане [Касимов] умер: Абу Мухаммад Касим б. … б. … б. … ал-Казани ал-ханафи ас-Суфи. Да помилует его Аллах. Его могила там известна, ее посещают до сих пор.
В Казани у него остались потомки и дом, принадлежавший ему, куда жители города и близлежащих областей приносят то, что жертвуют по обету, и милостыню. Говорят, что он похоронен у дома. Говорят также, что он не был жителем Казани, а в этом доме жил кто-то из его друзей, и его сыновья и внуки унаследовали от него этот дом. Дом известен под его именем до настоящего времени, и его же именем называют одни из ворот Казани.
Он был одним из известных суфийских шейхов и виднейших людей, «стоявших на пути» [к Богу], и к нему обращались за советом в вопросах благочестия, набожности и праведности. Он пользовался доброй славой, большой известностью, был почитаемым и уважаемым человеком, и к нему шли люди из Булгара, Мавераннахра и Хорезма.
Он стал последователем тариката под руководством великого шейха Абд ал-Вали ал-Кухзари.
У него обучались: Ибрахим ат-Туркистани, Мушир Мухаммад¬ ал-Хорезми, Кутбаддин Байрам б.Кунбур ас-Самарканди и …
Т.6. Л.145 б, 146 а, б, 147 а, б.
Наступил 1227 год. В этот год в последней декаде месяца рамадан* в Искидаре умер выдающийся ученый: Абу-н-Наср Абд ан-Насир б.Ибрахим б.Йармухаммад б.Иштирак ал-Казани ал-ханафи, известный как ал-Курсави206. Да помилует его Аллах. Его могила там известна. Он приехал туда, совершая хаджж, заболел чумой и умер в возрасте 37 лет.
Ему не было равных в этих краях. Его отец был купцом из жителей Курсы, селения, находившегося в двух мархалях207 от Казани. Он привил своим детям любовь к знаниям, добродетели и религии. Самым достойным среди них был тот, чья биография описывается. Я составил о нем особое сочинение, которое назвал «Танбих абна ал-аср би-танзих анба Абу-н-Наср» [«Извещение сынов эпохи беспристрастными известиями Абу Насра»]208. В нем я рассказываю о его жизни и о диспутах, которые он вел с жителями Бухары.
Произошло это событие в 1223 году** . Для многих, кто претендовал в то время на занятие наукой, он был тем лицом, которому завидовали и ненавидели, которого поносили устно и письменно, а иногда на меджлисах поносили просто ради забавы, в меру своих знаний.
Большинство его произведений достигло успеха, в диспутах и спорах он был удачлив, язык его был острым, побеждающим доводами и аргументами, речь хлесткой, и по этой причине было много тех, кто порицал его, и мало тех, кто благодарил. Люди сошлись в ненависти и вражде к нему, стремились отпугнуть от него простой люд и желали ему зла. Мой отец говорил, что эмир Хайдар б.Масум ал-Мангыти209, правитель Бухары и прилегающих к ней областей, жалел только о том, что не сделал трех вещей, и одно из них то, что он не убил Абу-н-Насра, когда поднялись против него противники и обвинили его в ереси, и что тот спасся бегством на родину. Он постоянно сожалел об этом. Он сам об этом говорил. Так всякий добродетельный по заповедям хадисов ¬человек вызывает зависть, а люди достойные и совершенные — чужды для невежд, отвергающих их. А он всего лишь следовал путем праведных предшественников и держался учения совершенных имамов.
Большинство людей того времени приписывали ему порочные взгляды. Утверждали, что он отрицает атрибуты Всевышнего, придерживается взглядов мутазилитов210 и высказывается о множественности бытийно-необходимых. Во всем этом он неповинен. В его сочинениях нет и следа этого или подобного этому, и все это — мерзкая клевета. Большой ложью и явным грехом является то, что приписывает ему внук его сестры Исмаил б.Муса ал-Кышкари. Он говорил, что вера Абу-н-Насра очень порочная, что он говорил о тождественности девяти вещей Сущности и о тождественности восьми атрибутов Единому211, что его произведения полны этими вещами, в частности его сочинение «Шарх ал-акаид» [«Комментарий к догмам»]. Он говорил, что сам по себе он — человек ученый и, может быть, для подобных его утверждений были основания, но горе его последователям на Востоке, таким, как башкиры и другие, которые подражают ему только из расположения к нему. Таковы его слова.
В начале своих занятий я был одним из ненавистников Абу-н-Насра и тех, кто нападал на него и пренебрегал им, не зная его взглядов и не исследовав его учения. Но Аллах избавил меня от таких взглядов после того, как я получил достаточные знания, прочитал работы более ранних ученых и искусных факихов и смог достать множество трудов различных исследователей. Приоткрылась завеса, и я смог добиться хорошего знания предмета философии и фикха.
Обо всем этом я слышал от Исмаила не раз. Находясь в Самарканде в 1260* году, я размышлял о степени распространения безбожия, об отходе нынешнего поколения людей от настоящей веры суннитов212, об отступлении их от подлинной справедливости и неподдельной истины и приверженности их к этим нововведениям и внешне привлекательным, но необоснованным взглядам. И вдруг меня осенила мысль, внушенная Аллахом, что, хотя люди и не признали взгляды Абу-н-Насра и не пошли его путем, быть может, он придерживался взглядов предков, к которым Аллах Всевышний вел и меня.
У меня сразу появилось желание прочитать его книги, изучить взгляды и убеждения. Однако ни у меня, ни у моих соотечественников не было его книг. Я подумал, что его произведения могут быть у внука его дочери, и отправился в Бухару. Я прибыл туда, предвкушая встречу с ним и получение от него на время этих книг. Прибыв в Бухару, я сразу же пошел к этому человеку и взял у него на время кое-что из этих книг. Сначала он отрицал наличие этих книг у него, но когда я стал настаивать на своем, он спросил: «Что будешь делать с ними?» Я сказал: «Хочу их прочитать, изучить взгляды их автора». Тогда он повторил свои слова, что Абу-н-Наср говорил о тождественности девяти вещей Сущности, затем сказал: «Сочинения Абу-н-Насра у нас имеются, однако их чтение запрещено эмиром». Дело было опасное, но я не отставал от него, пока он не согласился дать мне его книгу «Шарх ал-джадид» [«Новый комментарий»] с условием, что я возвращу ее после пятницы. Я принес эту книгу в свою комнату, прочитал за день или больше и возвратил раньше условленного срока.
Я напомнил ему: «Ты сказал, что Абу-н-Наср верил в то-то и то-то, но я не нашел ничего подобного в этой книге». Он сказал: «Все, что я говорил тебе, есть в ней». Тогда я сказал: «Я прочитал всю книгу, но тех взглядов, какие ты приписываешь ему, или подобных в этой книге не нашел». Он ответил: «Нет, это так». Он взял книгу, какое-то время перелистывал ее, а потом сказал, что эти взгляды изложены в его старом «Шарх ан-насафийа» [«Комментарии к ан-Насафи»]. На этом я распрощался с ним, думая в душе, что вначале он говорил именно об этой книге, но потом, с позволения Аллаха, отказался от этих слов, когда открылась ему истина.
После этого я встретился с Низамаддином б.Абу Йусуфом ас-Сулайми и Арифом б.Абд ас-Саламом ал-Урали. Они были единомышленниками Абу-н-Насра, обладали здравым умом и твердым мышлением. Я рассказал им все, что произошло между мною и Исмаилом. Низамаддин сказал: «В старом комментарии нет того, что человек приписывает Абу-н-Насру. Я знаю наизусть эти места из этого комментария». Он сразу же воспроизвел то, что полностью противоречило словам этого лжеца. Ибн Абд ас-Салам сказал: «Это сочинение, переписанное рукой моего отца, есть у меня, но оно заложено у такого-то,¬ который сказал, что хочет прочитать его. Я заберу его у него, а вместо него оставлю другую книгу». «Да,— сказал я,— я очень хочу этого».
Потом я взял у него эту книгу, прочитал ее и нашел, что Абу-н-Наср неповинен в том, в чем его обвиняет этот человек. Потом я встретил Исмаила ал-Кышкари и сказал ему: «Того, что ты приписываешь Абу-н-Насру, нет и в старом комментарии, я полностью прочитал его». Он ответил: «Все это содержится в его трактате, составленном на эту тему». Я сразу понял, что этот человек несет вздор и клевещет на Абу-н-Насра не столько по причине неведения и глупости, сколько из-за крайней зависти.
Прошло пятнадцать лет после этого разговора. На свадебном пиру в селении Ишманд я встретил этого человека, и речь зашла об Абу-н-Насре. Он вновь ему приписал то же, что и в прошлый раз. Я сказал: «Ни в одной его книге или трактате нет этого, но есть прямо противоположное».
Он ответил: «Это содержится в его письме, которое он написал Мир Ходжа ал-Бухари, я видел это место в том письме». Такой бред и черная зависть по отношению к родственнику и виднейшему из близких! Что же говорить о других его современниках, чужих для него? Да упасет нас Аллах от восставшего бунтовщика и злобствующего завистника!
Исмаил б.Муса ал-Кышкари опять поднял этот вопрос в 1302* году в Казани, приписывал Абу-н-Насру ал-Курсави отвратительные и мерзкие слова. Однако он уже не приписывал ему, как раньше, высказывания о тождественности девяти вещей, но заявил, что он отрицал тождественность [атрибутов] бытийно-необходимоиу.
У Абу-н-Насра есть следующие произведения: «Китаб ал-лаваих» [«Книга скрижалей»], «Китаб ан-насаих» [«Книга искренних советов»], «Китаб ал-иршад» [«Книга о наставлении»]213, комментарий к книге «Мухтасар ал-манар» [«Сокращенное изложение «Ал-манар»], два комментария к книге «Ал-акаид ан-Насафийа» [«Догматы ан-Насафи»], комментарий семи глав славного Корана [«Хафтияк»], толкование к …214, комментарий к «Ал-лаваих» [«Скрижали»] и другие трактаты и письма.
Он общался с шейхом Абу Салихом ал-Халаджи, учился у него суфизму, изучал фикх у Абу-л-Музаффара Абд ар-Рахима б.Йусуфа ал-Ашити и…
У него учились Абу Йусуф Мухаммад Амин б.Сайфаллах ан-Наласави, Джамаладдин ас-Сабави, Абд ал-Мумин б.Файд ал-Мишабаши и Нуман б.Амир б.Усман ас-Самати.
Т.6. Л.182 а, б,183 а, б, 184 а.
Наступил 1250* год. В этот год в окрестностях Бугульмы в деревне Тимаш умер: Абу Ахмад Абд ар-Рахман б.Усман б.Сармаки б.Крим ал-Утыз Имяни ал-ханафи215. Да помилует его Аллах.
Он был одним из известнейших людей своего времени, благодаря своей учености, достоинству, преподавательской деятельности и сочинениям. Он усердно учился и писал книги, изучал науки у известных ученых своей страны, побывал в разных городах и странах, встречался там с известными учеными и учился у них, получая знания. Он был в Бухаре в дни правления эмира Масума216, посетил Афганистан и был в Кабуле. Вел диспуты и споры с учеными своей эпохи и достойными людьми своего времени. Некоторое время после хаджжа Валиаддина ал-Багдади он был имамом в Бухаре в мечети торговцев благовониями, где преподавал и обучал. Он усердно читал, много путешествовал по разным странам.
Он был чрезмерно нетерпим к тем, у кого был любой предмет в форме креста, даже если это были оконные переплеты или что-либо подобное этому. Кто-то однажды подшутил над ним. Он пригласил Утыз-Имяни к себе в дом, а на пороге задержал его, так что одна нога его оказалась внутри помещения, а другая снаружи. Тут этот человек сказал ему: «Сейчас ты изображаешь крест и, значит, принадлежишь к числу изготовителей крестов. Что ты теперь сделаешь?» Утыз-Имяни был совершенно поражен этим…
Он запрещал читать книги по логике и философии и ненавидел тех, кто ими занимался. По этому поводу с ним спорил Абд ан-Насир б.Рахманкули ал-Казани и заставил его замолчать своими доводами.
Утыз-Имяни запрещал пить коровье молоко после отела до тех пор, пока корове не совершат обряд омовения. В общем у него было много подобных скверных нововведений.
Удивительно, что его мнение об отказе от пятничных и общих молитв и о других дурных делах совпало с мнением рафидитов217, хотя он и не подражал им, а сам пришел к нему. По этой причине на него ополчились соседи и добивались смещения его с должности, пока он не был снят, а указ о его назначении был изъят. Инициатором этих мер против него был Муин б.Абд ар-Рашид аш-Шукри.
Рассказывают, что в Бухаре он какое-то время не посещал общие молитвы. Об этом донесли эмиру Масуму, и он спросил его о причине этого. Утыз-Имяни ответил: «Я не слышал призыва к молитве с тех пор, как пришел в ваш город». Эмир сказал: «Но ведь муэдзины призывают к молитве пять раз в день». Тот ответил: «Я думал, что это крики ослов».
Рассказывают другую интересную историю о том, что он услышал в Бухаре, как некий муэдзин призывает: «Ас-салат хайрун мина-н-наум» [«Молитва лучше, чем сон»], опуская букву «мим» в конце слова «наум», и сказал ему: «Говори с «мимом». И муэдзин стал призывать: «Молитва лучше, чем сон с мимом».
Утыз-Имяни побывал в Самарканде, где привел в порядок список Корана, который там находился, исправил в нем подделки, восстановил утраченные листы, причем написал их почерком, подобным почерку оригинала. Этот список находился в одной из комнат медресе ал-Ахрара. Он переходил из рук в руки, люди вырывали из него листы и уносили домой, желая снискать этим благословение. Жители Мавераннахра утверждают, что это — Коран, который был у Османа б.Аффана218, да будет доволен им Аллах. Осман читал его и был убит, когда дошел до слов Аллаха Всевышнего: «И Аллах избавит тебя от них»219, и кровь его пролилась.
На некоторых листах этого списка есть пятна цвета вечерней зари, и говорят, что это кровь. Говорят также, что Абу Бакр ал-Каффал аш-Шаши220 выпросил его у халифа в Багдаде и привез его в Шаш. Он передавался по наследству среди его потомков, пока не дошел до шейха Убайдаллаха221, и тот привез его в Самарканд и отдал в медресе. Люди прибавляют к этому ложные рассказы и выдуманные истории, нелепость которых ученые узнают, едва услышав их. Это вовсе не Коран.
Хариз Абу Убайд Касим б.Салам ал-Багдади рассказывал: «Мне показали одно хранилище [рукописей], и в нем я видел Коран [Османа]. В суре «Сад»222 в словах «фа-надау ва-лата хина манасин» [«И они воззвали, но не было это временем бегства»]223, переписчик присоединил букву «та» к слову «хина», слово «ла» находилось в конце одной строки, а «тахин» — в начале следующей строки, в отличие от остальных османовских списков, где «та» соединена с предшествующим «ла» и отделена от слова «хина». На этом основании он счел необходимым делать остановку при чтении слова «ла хина», что нужно сделать, если следовать принятым правилам об остановках.
Я нашел, что этот список, находящийся в Самарканде, не таков, каким описал его Абу Убайд …224, слова «лата» и «хина» не расположены на двух строчках, и буква «та» в нем не присоединена к слову «хина». Далее, этот список находился в Каире в начале девятого столетия, то есть намного позже времени Абу Бакра аш-Шаши Каффала и даже позже времени жизни шейха Убайдаллаха, как показали Ибн Джазари и другие.
Ибн ан-Наххас опровергает Абу Убайду, ссылаясь на то, что Малик сказал: «Мы не нашли у известнейших передатчиков известия о списке — имаме». Ему возражает Абу Амр ад-Дани аш-Шатиби, говоря, что Малик не приводит со слов своих передатчиков известия об утрате ими этого списка, но говорит лишь: «Мы не нашли его», а это вовсе не свидетельствует, что не могло быть других передатчиков. А Абу Убайда — надежный и известный имам и хафиз. У жителей Бухары и Мавераннахра вообще много подобных историй и преувеличений, далеких от действительности.
Этот список Корана в Самарканде не является Кораном [Османа], хотя он и очень древний и изготовлен по старинным правилам. Листы его — из кожи животных, он огромного размера. В нем нет подстрочных и надстрочных знаков и долгот, букв «хамза», точек, названий сур и знаков, разделяющих стихи. Он написан древним куфическим почерком.
У того, чья биография приводится, много произведений на арабском, персидском и тюркском языках. Все они — слабые и незначительные, содержат ошибки и искажения. Например, он заменил слово «куди» словом «каду» в стихе Аллахйара ас-Суфи225:
Йїгерсґј кїн да бер куди їчен чґнд
Бохара їлкґсидин та Сґмґрканд…
И сказал, что [это слово] означает «тыквы», из которых делают посуду, и стоят они полтора дирхема или еще меньше. Но смысл не таков, как он сказал. Там слово «куди», которое означает определенного вида бусы, известные у жителей наших мест под названием «голова червяка». Из них часто делают амулеты для детей и верховых животных. Во времена автора этих стихов эти бусы использовались в Мавераннахре вместо мелкой монеты.
Еще он исказил слово «ал-кил» с буквой «каф» на «фил» с буквой «фа» в словах того же поэта:
Ґгар калдик ирер мґніи
Вґ гґр кыл.
Он сказал, объясняя значение этого слова: «ал-фил» ¬[слон] — это известное животное, а «кил» на тюркском языке означает «волосы». То есть все равно, большое или малое то, что запрещено, и люди благочестивые говорят про него: «Опасайся его и избегай оказаться причастным к нему». На самом деле это не так. В обоих случаях стоит слово «кил» с «кафом». В первом случае это тюркское слово, означающее «волосы», а во втором — это арабское слово, форма страдательного залога от слова «кала» [он сказал]. То есть даже если запретное является само по себе незначительным и ничтожным, как волос, и если его запретность основана на пересудах, то есть сомнительных разговорах и неверном мнении, все равно, с точки зрения людей благочестивых и богобоязненных, его следует остерегаться.
А при толковании слов поэта:
Караган пґллґсендґ шґйхе Бистам,
Узедин сґгате китде, бер ахшам.
Он сказал, что слово «пала» означает «чаша весов», и поэт сравнил два крайних предела жизни с двумя чашами весов и потому столкнулся с трудностями, объясняя то, что хотел сказать поэт. Но дело обстоит иначе. Персидское слово «пала» с фатхой над буквой «ба» означает и в самом деле «чашу весов». Но в стихах над этой буквой стоит дамма и слово означает «время», а речь идет о том, что шейх Абу Йазид ал-Бистами226 однажды в старости на мгновение потерял сознание.¬
Среди его произведений: «Шарх сабат ал-аджизин» [«Комментарий к «Стойкости слабых»»] на арабском языке, послание о языке «Джами ар-румуз [«Сборник о знаках»], комментарий к стихам «Мурад ал-арифин» [«Цели гностиков»], «Рисала фи халл лугат ал-мактуба» [«Послание о языке писем), книга по истории, «Рисалат-ш-шафак» [«Трактат о вечерней заре»], «Рисала фи радд ма катабаху талмизуху ал-мухаккик Мухаммадйар б.Абдаллах» [«Трактат с возражениями на то, что написал его ученик, ученый Мухаммадйар б.Абдаллах»].
Он учился у внука ас-Суфи Абд ал-Кайум Абд ал-Карим ал-Хусайни и Атанийаза б.Мискин ал-Хорезми.
Т.6. Л.246 а — 250 а.
Наступил 1283 год. В этот год в последний понедельник месяца рабиII* в возрас¬те сорока пяти лет умер: Абу Мухаммад Хусаин б.Фаизхан б.Файзаллах б.Биккина б.Исмаил б.Тенгри Берди ал-Джабали ас-Сабаи ал-ханафи227. Да помилует его Аллах. Похоронен в Сабаджа, одной из деревень Горной стороны. В честь него заупокойную молитву прочитал Абу-л-Аббас Ашраф б. … У него осталось три дочери: Айша, Зайнаб и Амина, а сыновей не было.
Хусаин б.Фаизхан был человеком благонравным, чистосердечным, ясновидящим, благих намерений, проницательным, праведным, тонким и глубоким исследователем и мыслителем, сочинителем прекрасных произведений и множества лекций. Он постоянно занимался, изучая работы других ученых, и многое почерпнул у них, хорошо знал хронику событий, мировую историю, обстоятельства жизни правителей и был знатоком фикха и основ веры.
Он глубоко скорбил из-за постигшей ислам слабости и снижения его влияния, упадка знаний у мусульман, забвения ими былого высокого положения и былых достижений в науках, в создании новых инструментов, ухищренных изделий и пренебрежения мусульман к изучению прошлого.
Его огорчало то, что становится мало учеников и снижается их рвение к учебе, что они тратят время на изучение ненужных предметов, и огорчало отсутствие порядка в жизнедеятельности как учеников, так и учителей. Он всеми силами старался возродить былое стремление мусульман к изучению рациональных и традиционных наук и искал способы достижения этой цели.
Хусаин б.Фаизхан считал, что мусульманам добиться подъема наук можно только построив новое, великолепное медресе, в котором преподаванием каждой из мусульманских наук занимался бы отдельный преподаватель. Например, один преподаватель вел бы занятия только по фикху и не обращался бы к другим предметам. Другой занимался бы только арабским языком, и ничем иным. Кто-то преподавал бы только философию. Таким образом, у каждого из них были бы определенные обязанности, и за их исполнение он получал бы жалованье. В медресе также должен быть смотритель, обладающий достаточной властью над проживающими, который поддерживал бы среди них дисциплину, согласно распорядку, основанному на шариате и здравом смысле.
Ученик, закончив изучение какой-либо книги или предмета, может перейти к другому только сдав экзамен и получив успешное свидетельство от ответственных за это лиц.
Медресе необходимо выделить определенную сумму, достаточную для обеспечения потребности живущих в нем в дровах, горячей воде и свечах. Если же не удастся найти денег на все это, то в медресе должны быть люди, которые бы занимались уборкой, подогревом воды, покупкой дров и другими подобными необходимыми вещами.
Такое медресе должно находиться в Казани, так как именно здесь сосредоточены ученые люди нашей общины и через этот город проезжают все достойные мусульмане нашей страны. Здесь также больше богатых людей, чем в других местах, и они, быть может, окажут помощь в руководстве медресе и увеличении выплаты работающим там. Если бы каждому из преподавателей медресе было назначено жалованье в размере двухсот рублей русскими деньгами в год, то они надлежащим образом смогли бы выполнять все возложенные на них задачи по воспитанию и обучению.
Если же медресе будет открыто в одном из других городов, подчиненных Москве [православным], там не будет столько мусульманских ученых и достойных людей, как в Казани, следовательно, возникнет потребность содержать всех ученых-преподавателей, приглашая со стороны. А это дело хлопотное. К тому же осуществление подобного возможно лишь при согласии и содействии Российского государства. Для того, чтобы получить такое согласие и добиться положительного отношения русских к изучению необходимых нашему народу предметов, необходимо ввести хотя бы для определенной части учащихся медресе изучение русского языка и письменности. Ведь наша страна связана с русским государством, постоянно возникает потребность в русском языке, и для того, чтобы избежать неприятностей от действующих законов, которые все составлены на этом языке, его нужно знать. Ведь даже пословица гласит: «Тот, кто изучил язык другого народа, обезопасил себя от его коварства».
Чтобы собрать деньги, необходимые на все эти нужды, следует создать при медресе типографию, в которой издавались бы мусульманские книги. Нужно позаботиться, чтобы издания осуществлялись на хорошей бумаге, четкими буквами, без опечаток, качественной краской. Это даст изрядную сумму на удовлетворение потребностей медресе. К тому же в настоящее время в распоряжении Оренбургского духовного собрания есть значительная сумма, собранная за счет средств, взимаемых по решению собрания при бракосочетаниях. Эта сумма из года в год возрастает. Имеется также солидная сумма, оставшаяся от постройки суда. Это все можно потребовать у государства. Если этих сумм не хватит, можно увеличить налог с бракосочетания на величину, незначительную по сравнению с калымом.
Разумеется, все это может осуществиться только с помощью государства, и поэтому потребуется вести переписку и посылать ходатаев. Если разрешение на создание такого медресе будет получено, то только таким путем. Но Аллах — хвала Ему! — лучше все знает.
Известно, что государство намерено открыть школы подобного образца. Если это произойдет, мы ничего не сможем сделать. Их управление будет вестись таким образом, что не принесет никакой пользы мусульманам, не будет способствовать возрождению их наук, сохранению их чести и возвращению былого расцвета. Ведь если русское государство откроет эти школы и будет содержать их на деньги казны или налоги с подданных, то, вероятно, преподавателями философских наук будут русские, преподавание будет вестись на их языке, и учащиеся будут подражать им в разговорах и одежде. Далее, хотя эти науки и мусульманские, излагаться они будут на чужом языке, так же как и все руководство и обучение. У учащихся не возникнет желание читать мусульманские книги, и у них может сложиться представление, что ислам чужд этим наукам и знаниям, в особенности если они будут слышать намеки на это от своих преподавателей во время уроков и бесед.
Хусаин б.Фаизхан совещался по этому вопросу со многими важными лицами, обращался ко многим известным людям и ко всем, кого считал человеком ученым, знающим и способным понять. Он не стеснялся просить помощи и не пренебрегал советами. Еще посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — велел советоваться с людьми. Аллах Всевышний сказал: «И советуйся с ними о деле»228.
Однако все это столкнулось с клеветой и измышлениями завистников и врагов. Они оспаривали все, что он задумал, стремились привить народу отвращение к нему, пугали последствиями его планов, приписывая ему всяческие грехи и злой умысел в отношении ислама, возводили на него напраслину и злословили.
Среди подобных клеветников особо усердствовал в распространении различных небылиц имам села Кышкар Исмаил б.Муса. Да ускорит Аллах его гибель и да пошлет его в ад! Мои друзья и прочие люди не раз рассказывали мне о том, что произошло между ними. Когда Хусаин б.Фаизхан приехал в Казань, он пришел к Исмаил б.Муса в дом его зятя Абд ар-Рашида б.Йусуфа и рассказал о своих планах относительно руководства медресе и организации обучения в нем. Исмаил б.Муса категорически отверг все это, потому что предусматривалась необходимость изучения русского языка, и дошел до того, что заявил, что изучение русского языка — запретное дело.
Хусаин б.Фаизхан объяснил ему, что это всего лишь средство получить разрешение от правительства, цель же — возрождение утраченных и позабытых наук. К тому же существует большая потребность и даже необходимость в изучении русского языка, поскольку вся наша деятельность связана с русским государством.
Рассказывают, что Зайд б.Сабит ал-Ансари229 — да помилует его Аллах — сказал: «Посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует — велел мне выучить язык иудеев, и я выучил его самостоятельно, а потом переводил их разговоры с посланником Аллаха». Передают, что пророк — мир над ним — сказал: «Вы можете рассказывать со слов израильтян, в этом нет греха, но тот, кто умышленно солжет обо мне, займет место в аду». Во время битвы при Йармуке Абдаллах б.Амр б.ал-Ас230 захватил два верблюжьих вьюка с иудейскими и христианскими книгами и потом читал¬ их и рассказывал о них людям. Рассказывают, что пророк — мир Ему — сказал: «Ищите знаний, хотя бы и в Китае». А Китай — это страна, в которой не поднималось знамя ислама, не доходили туда ни в прошлом, ни теперь рассказы о пророке и не читали никогда китайцам стихи Корана. Поэтому знания, которые там можно искать, — рациональные, и их может перенять у китайцев только тот, кто знает их язык, говорит на нем и читает их книги. Хадис указывает на допустимость изучения их языка при необходимости. Сказал же пророк — мир Ему: «Мудрость для правоверного — заблудившаяся верблюдица, которую он ищет повсюду».
Ученые прошлого ненавидели калам и порицали его. Об этом открыто говорили все великие имамы, и сомнений в этом нет. Абу Йусуф — да помилует его Аллах — говорил: «Чем лучше человек знает калам, тем хуже он знает Аллаха, велик Он и славен». Аш-Шафии сказал: «Я предпочел бы встретиться¬ с Аллахом, совершив все грехи, кроме многобожия, чем встретиться с ним, понимая хоть что-нибудь в каламе». Малик — да помилует его Аллах — говорил: «Берегитесь вводящих новшества!». Его спросили: «А кто это?». Он ответил: «Приверженцы калама». И тому подобное. Но ряд более поздних авторитетов пришли к выводу о допустимости изучения калама и чтения книг о нем из-за необходимости охранять мусульманские догматы от смешения с нововведениями. Сейчас же сторонники калама безвредны, а искажением мусульманских догм занимаются различные группы христиан, и нужно уберечь себя от их козней. Различные проповедники — епископы и монахи всеми силами стремятся заронить сомнения в души нестойкого простонародья и сбить его с верного пути. Для этой цели назначены определенные люди, и государство оказывает им помощь. Но опасность, исходящая от них, во много раз больше той, которой ждали от сторонников нововведений. Поскольку последние принадлежали к мусульманским сектам, верили в посланническую миссию пророка, признавали ислам, возвеличивали Коран, обращались к кибле во время молитвы, исполняли все основы веры и расходились только во внутренних вопросах. Защита мусульманской веры от нападок неверных и предупреждение мусульман об опасности позволительны и обязательны. Но это можно сделать только зная язык неверных и читая их книги. Это является коллективной обязанностью, как сказал кто-то, говоря о необходимости изучать калам.
Имам из Кышкара не смог ничего ответить на это, кроме того, что в этом нет необходимости, а изучать язык иудеев необходимость была. Тогда Хусаин б.Фаизхан спросил: «Чем ты оправдываешь свой запрет людям изучать этот язык и слова¬ о запретности этого?». Тот ответил: «Дошедшим рассказом». Хусаин спросил: «Дошедшим от кого?». Исмаил б.Муса ответил: «От Абу-с-Сууда ал-Имади». Хусаин опять спросил: «Этот рассказ из написанной им книги фетв или из отдельных фетв?». Тот сказал: «Из его книги». Тут Хусаин возразил: «Из слов автора «Кашф аз-зунун» видно, что у Абу-с-Сууда не было книги фетв, потому что его спросили: «Почему ты не составишь книгу об этом?». И он ответил: «Я стыжусь писать такую книгу, потому что автор «Ал-фатава ал-баззазийа» [«Фетвы ал-Баззаза»]231 уже написал свою». Исмаил сказал: «Ибн ал-Абидин передал этот его рассказ». Хусаин ответил вопросом: «А каким путем дошел до него этот рассказ и через какую цепь передатчиков?». Исмаил сказал: «Ибн ал-Абидин — человек ученый и не говорит того, чего не знает». Хусаин возразил: «Но он человек этого века, а в Османском государстве были тысячи таких, как он, или еще более ученых, но они придерживались другого мнения и издавали фетвы не только о допустимости, но и об обязательности обучения».
Потом Хусаин спросил: «Этот рассказ, который ты упомянул, касается языков неверных вообще или именно русского языка?». Исмаил подумал и ответил: «Языков неверных». Тогда Хусаин сказал: «А что называть языком неверных?». Если это язык, на котором говорят одни только неверные, то русский язык не таков, потому что на нем говорят жители Бисты [Татарская слобода Казани], а они мусульмане с давних пор. Если же это язык, на котором говорят неверные наряду с другими людьми, то к таким языкам относится персидский — ведь, несмотря на то, что на нем говорят некоторые мусульмане, на нем говорят также остатки огнепоклонников в Персии и некоторые иудеи. А некоторые татары-идолопоклонники на Востоке говорят на таком же языке, как наш, ничем не отличающемся от него. Следовательно, согласно твоей точке зрения, нельзя говорить на тюркском языке. Ведь на большей части языков говорят и мусульмане, и неверные, даже на арабском языке — господине всех языков!».
Исмаил б.Муса был поражен этим… Потом, когда Хусаин б.Фаизхан поднялся, чтобы уйти, Исмаил лицемерно проводил его за ворота дома и сказал: «Нужно посмотреть книги. Если ты еще заедешь к нам, мы еще поговорим об этом». Но это было их последней встречей и началом разрыва между ними. Вернувшись в дом, Исмаил сказал присутствующим: «Этот человек переговорит даже шайтана. До сих пор мне не приходилось общаться с ним».
Покойный всегда верно передавал другим изученное им, был правдивым, надежным, справедливым человеком, всегда держал свое слово и был верен обещаниям.
Он учился у ряда ученых, таких как Абд ар-Рахим ал-Бараскави, Абд ал-Карим б.Абд ар-Рахим ал-Мухаджира. Дольше всех он учился у Мурада б.Мухаррам ал-Менгари. Затем он перешел ко мне, учился и много полезного получил от меня. После этого он отправился в Петербург и долгое время жил там. Я был не только против его поездки в Петербург, но и уговаривал его отправиться куда-либо в другое место. Однако воля божья — это судьба предрешенная. Аллах Всевышний через него многое сделал для меня и дал мне его в помощь в моих важных предприятиях. Да вознаградит его Аллах за меня и да поселит в раю!
У него было несколько учеников и среди них: Калималлах б.Амин ас-Сабаи, Алим б.Амин ал-Малаки, Бенйамин б.Амин ал-Айсаки, Хабибаллах б.Мухаммад б.Салих и другие.
КОММЕНТАРИИ К ОТРЫВКАМ ИЗ «ВАФИЯТ АЛ-АСЛАФ»
Джахм б.Сафван
1 В рукописи встречаются пустоты. Это сведения, оставшиеся недоступными Марджани на момент написания рукописи. В нашем тексте они обозначаются многоточием.
2 Джахм б.Сафван (ум. 745) — как считает Т. Ибрагим, основатель первой крупной школы калама-джахмизма, ученик родоначальника калама ал-Джада б.Дирхама (ум. 742/43).
Саллюм (Т.Ибрагим). Руйа джадида ила илм ал-калам ал-ислами // Адаб ва накд.— Каир,— 1984.— № 6.— С. 7—19.
Ал-Джахиз
3 Ал-Джахиз (ум. 868/69) — средневековый прозаик, мутазилит «эпохи расцвета калама» (аш-Шахрастани).
4 Абу Исхак ан-Наззам (ум. 835) — известный мутазилит. В рукописи допущена ошибка: вместо написанного «Йусуф» должно быть «Исхак».¬
5 Абу Бакр ас-Сиджистани (ум. 888) — последователь ал-Джахиза.
Ал-Джуббаи
6 Ал-Джуббаи (ум. 915/16) — выдающийся мутазилит периода «конца» (аш-Шахрастани) мутазилизма.
7 Али б.Исмаил ал-Ашари (873—935) — знаменитый мутакаллим, основатель крупнейшей школы калама — ашаризма.
8 Аз-Захаби (1274—1348 или 1353) — арабский историк.
9 Ахмад б.Ханбал (780—855) — мусульманский традиционалист, факих, основатель ханбалитского мазхаба.
Абу Бакр ар-Рази
10 Абу Бакр ар-Рази (865—922/23) — ученый-энциклопедист, один из первых фалясифа на востоке мусульманского мира.
11 Уд — струнный музыкальный инструмент.
12 Салих б.Мансур б.Исхак (ум. 915) — правитель Кермана.
13 Ал-амир ас-Садид МансурI (прав. 961—976) — правитель династии Саманидов в Хорасане и Мавераннахре.
Ал-Каби
14 Абдаллах б.Ахмад ал-Каби (ум. 931) — один из известных среднеазиатских мутазилитов.
Ал-Матуриди
15 Абу Мансур Мухаммад б.Мухаммад (ум. 944) — основатель школы в каламе, последователи которой назывались матурудитами. Учение ал-Матуриди получило распространение преимущественно среди ханафитов Средней Азии.
Ал-Бируни
16 Абу Рейхан ал-Бируни (973—1048) — выдающийся ученый-энциклопедист, оригинальный мыслитель.
17 Махмуд Газнави (прав. 998—1030) — правитель Хорасана, Афганистана и Северной Индии.
Бахманйар
18 Абу-л-Хасан Бахманйар б.Марзубан (ум. 1064/65) — ученик Ибн Сины, продолжатель линии восточного перипатетизма на востоке мусульманского мира.
Ибн Рушд
19 Ибн Рушд (Аверроэс) (1126—1198) — крупнейший представитель восточного перипатетизма на западе мусульманского мира.
20 Альморавиды — династия, правившая в Северной Африке и Испании в 1056—1148 гг.
21 Йусуф б.Ташуфин (прав. 1061—1106) — правитель династии Альморавидов.
22 Али б.Йусуф (прав. 1106—1142) — правитель династии Альморавидов.¬¬
Ал-Иджи
23 Ошибка переписчика, у которого «ал-Лахиджи».
24 Ал-Иджи Адудаддин Абд ар-Рахман б.Рукнаддин б.Абд ал-Гаффар ал-Бакри аш-Шабанкари (ок. 1281—1355) — ашаритский теолог. Султан Абу Саид пригласил его в Султанию и назначил кадием, возможно, по предложению своего визиря Гийасаддина Мухаммад б.Рашидаддина. После смерти Абу Саида в 736/1336 году ал-Иджи становится верховным кади в Ширазе при дворе Инджу Абу Исхака. Именно здесь его встретил знаменитый Хафиз, который писал о нем в своих стихотворениях. Когда Музаффарид Мубаризаддин вознамерился захватить Шираз, ал-Иджи пытался отговорить его от этого, но безрезультатно. В 756/1355 году, очевидно, в связи с мятежом против Музаффаридов, ал-Иджи был заключен в крепость в Идже, где в том же году и скончался.
Труды ал-Иджи используются для преподавания в медресе. Они популярны благодаря большому количеству комментариев к ним. Славу ал-Иджи принесла его книга «Ал-мавакиф» по каламу, по которому и сегодня преподают в «Ал-азхаре».
Van Ess J. Al-idji // Encyclopaedia of Islam. — Leiden — London, 1960.— Vol.2. — P.1022.
25 Гийасаддин б.Рашидаддин — визирь Абу Саида, отвечавший за финансы.
26 Абу Саид — девятый монгольский правитель Персии (1305—1335), преемник своего отца Улджэйту. Правил в 1317—1335 гг. Он был назначен при опеке наместником Хорасана. Был последним выдающимся представителем династии Ильханов.
27 Харадж — один из видов налога в средневековых мусульманских государствах, поземельная подать, взимавшаяся в виде доли урожая или в твердых ставках (натурой или деньгами) с определенных площадей.
28 Ахмад б.ал-Хасан ал-Джарбарди (ум. 1349) — известный теолог, автор ряда произведений, среди которых «Шарх Минхадж ал-Байдави» («Комментарий к «Пути ал-Байдави»») по основам фикха.
Аз-Зирекли. Ал-алам. В 10 т.— Т.I.— 2-е изд.— Каир, 1999.— С.107.
29 Полное название — «Ал-кашшаф ан хакаик ат-танзил» («Раскрыватель истин божественного откровения»), тафсир Корана аз-Замахшари (1074—1143).
30 Коран/Пер. и ком. И.Ю.Крачковского.— 2:23.
31 Джалаладдин Абу Амр б.Умар б.ал-Хаджиб (1175—1249) — знаменитый арабский грамматик. Его учебник синтаксиса «Ал-кафийа» и учебник морфологии «Аш-шафийа» в течение многих веков были основными пособиями мусульманских школ.
Ас-Субки
32 Такиаддин ас-Субки (1284—1355) — мутакаллим, один из хафизов,— ком¬ментаторов Корана. Отец Таджаддина ас-Субки, автора известной книги «Ат-табакат» («Разряды»). Он родился в Субке, переехал в Каир, затем в Сирию. Там заведовал юриспруденцией. Заболел, возвратился в Каир, где и умер.
Среди его произведений «Дурр ан-назим» («Нанизанная жемчужина»), тафсир Корана, который он не завершил, «Мухтасар табакат ал-фукаха» («Сокращенное изложение разрядов факихов»), «Маджму ал-фатава» («Сборник фетв») и др. Его дело на научном поприще продолжил его сын Таджаддин ас-Субки.
Аз-Зирекли. Ал-алам. В З т. — Т.2. — 1-е изд. — Каир, 1927/28.— С.677—678.
33 Ал-Иснави (1305—1370) — известный законовед, теолог. Родился в г.Исна. Автор многих произведений.
Аз-Зирекли. Ал-алам. В 10 т. — Т.4. — С.119.
34 Салахаддин ас-Сафади (1296—1363) — историк и писатель. Был известен и как государственный деятель Египта и Сирии. Уроженец Палестины, г.Сафада. Автор многочисленных произведений, в том числе и поэтических. Написал три биографических словаря. Умер в Дамаске.
Аз-Зирекли. Ал-алам. В 10 т. — Т.2. — С.365.
35 Ал-Газали Абу Хамид (1058—1111) — знаменитый мутакаллим, суфий. Внес значительный вклад в развитие калама ашаритского толка, оказал огромное воздействие на мусульманскую мысль, а также на средневековую европейскую философию.
36 Суфйан ас-Саури (716—778) — известный религиозный деятель. (Последующие пять стрoчек не удалось разобрать.)
Ibn Khalikans biographical dictionary/Transl. De Slane.— Lebanon, 1970.— Р.576—578.
Абу Исхак Вакил
37 Абу Исхак (ум.1357) — правитель династии Инджуидов. После 743/1343 года стал правителем Шираза и всего Фарса. Стремясь распространить свою власть на Йезд и Керман, он вошел в конфликт с Музаффаридами.В конечном итоге Абу Исхак не только не захватил Йезд и Керман, но и в 754/1353 году был осажден в Ширазе. Он был заключен в тюрьму, где был убит в 758/1358 году.
Boyle J.A. Indju // Encyclopaedia of Islam. — V.3. — P.1208.
38 Мубаризаддин Мухаммад б.ал-Музаффар (прав. 1314—1358) — правитель династии Музаффаридов в Южном Иране.
39 Имеется в виду кади Адудаддин ал-Иджи. См. комментарий № 23.
40 Музаффариды — династия, правившая в Южном Иране с 713 по 795 / 1314—1393 гг.
41 См. комментарий № 25.
42 Шамсаддин Хафиз (ум.1389) — знаменитый персидский поэт. О нем см.: Т.4. Л.44 а, б.
Джанибек-хан
43 Джанибек (1341—1357) — золотоордынский хан Улуса Джучи. Ему так и не удалось присоединить Азербайджан к Золотой Орде. Взяв Тебриз и казнив правившего там правителя Ашрафа, Джанибек-хан поставил там наместником своего сына Бердибека. Умер по пути в Сарай. Стечение обстоятельств не позволило Бердибеку воспользоваться результатами успешного похода и окончательно присоединить Азербайджан к Золотой Орде.
Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды.— Т.2.— СПб., 1884.— С.373, 389.
Ибн Хишам
44 Ибн Хишам Джамаладдин (ум.1360) — грамматист, факих. Родился в Каире, где и учился наукам у Абд ал-Латиф б.ал-Мураххаля, Таджаддин ал-Факихани и Таджаддин ат-Табризи. Известны два его путешествия — в 749/1348 и 756/1355 годах в Мекку. Будучи шафиитом, не получив должность преподавателя в медресе своего мазхаба, он ушел к ханбалитам, которые предоставили ему то, чего он добивался в одном из медресе Каира. Это случилось за пять лет до его смерти. Ибн Халдун признавал Ибн Хишама одним из редких знатоков любого предмета, связанного с историей арабской грамматики. Ибн Хишам умер в Каире 5 зу-л-када 761/18 сентября 1360 года.
Fleisch. Ibn Hisham // Encyclopaedia of Islam.— V.3.— P.801—802.
45 Ибн Халдун (1332—1406) — арабский мыслитель, автор известной «Мукаддимы» («Введения»).
46 Сибавейх (ум. 770) — крупнейший арабский лингвист, автор первой арабской грамматики.
Халил б.Киклади
47 Халил б.Киклади Салахаддин ал-Алаи (1295—1359) — мухаддис, факих и историк. Родился и обучался в Дамаске. Долго путешествовал. Был преподавателем в «Ас-салахийе» в Иерусалиме. Сначала он был военным, потом стал факихом. О нем шла слава как о крупном знатоке фикха, грамматики и основ вероучения. Его называли «хранителем Востока и Запада». Автор книги «Ахкам ал-марасил» [«Суждения посланий»].
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.2.— С.369—370.
Махмуд б.Суйургатмыш
48 Биография Махмуда б.Суйургатмыша встречается у Марджани и на Л.67 б, 68 а, по ней Махмуд был убит Тимуром в 1403/04 гг. Махмуд б.Суйургатмыш — потомок Чингизидов по линии Угедея. Тимур вместо правивших в Мавераннахре Чагатаидов посадил на престол подставных ханов Суйургатмыша и его сына Махмуда. Обоих казнил.
49 Тимур (прав. 1370—1405) — правитель Мавераннахра и Ирана, основатель династии Тимуридов.
Таджаддин ас-Субки
50 Таджаддин ас-Субки (1327—1370) — историк и верховный кади Дамаска. Родился в Каире, его нисба восходит к Субку — провинции Египта. Он отправился в Дамаск вместе со своим отцом и прожил там вплоть до своей смерти. Шейхи Дамаска выступили против него, обвинив его в безбожии и в том, что он считает разрешенным пить вино. Его арестовали и отправили в Египет. Однако вскоре выпустили на свободу. Он вернулся в Дамаск, где и умер от чумы.
Автор работ: «Табакат аш-шафиийа ал-кубра» в шести частях, «Муид ан-ниам ва мубид ан-никам», «Тауших ат-тасхих» — по фикху, «Тарших ат-тауших ва тарджих ат-тасхих», «Ал-ашбах ва-н-назаир».
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.2.— 1-е изд.— С.610.
51 Табакат — жанр произведений, включающих биографии людей.
52 Полное название — «Минхадж ал-вусул» («Путь постижения») Абдаллаха б.Умара ал-Байдави (ум. 1286), арабо-мусульманского мутакаллима. Его тафсир — один из самых распространенных среди суннитов.
53 «Ал-ашбах ва-н-назаир» — произведение Ибн Нуджайма ал-Мисри.¬
Аршададдин ас-Сараи (ум. 1373/74)
54 Абд ар-Рахман б.ал-Хусайн б.Абд ар-Рахман Абу-л-Фадл, известный как ал-Хафиз ал-Ираки (1325—1404), автор биографического словаря о знаменитых людях VIII века хиджры.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.4.— С.119.
55 Имеется в виду Ибн Хаджар ал-Аскалани (1372—1449) египетский историк, законовед.
56 Ибн Хабиб (ум. 1405/06) — арабский историк. Его отец, также историк, известен под этим именем (1310—1377).
57 Джалаладдин Абд ар-Рахман ас-Суйути (1445—1505) — египетский ученый, писатель-полигистор. Полное название его сочинения — «Хусн ад-мухадара фи ахбар Миср ва-л-Кахира» («Прекрасная беседа о сообщениях про Египет и Каир»).
Урус-хан
58 Урус (прав. 1361—1375) — золотоордынский хан, воевал с Токтамышем, которого в то время поддерживал Тимур. В начале 1377 года Тимур вместе с Токтамышем участвовал в походе против Урус-хана, который был разбит. Вскоре после этого Урус-хан умер.
Ал-Мансур Алааддин
59 Ал-Мансур Алааддин (1369—1381) — мамлюкский правитель Египта династии Бахритов. Правил с 1376 по 1381 гг.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.5.— С.105.
60 Аз-Захир Сайфаддин Баркук (1338—1399) — мамлюкский правитель Египта династии Бурджиитов. Правил с 1382 по 1389 гг. и вторично с 1390 по 1399 гг.
61 Ас-Салих Салахаддин Хаджжи II (прав. 1382, вторично 1389) — мамлюкский правитель Египта династии Бахритов.
Рукнаддин ал-Крыми
62 Ибн Хаджар ал-Аскалани (1372—1449) — египетский историк и законовед.
63 Дар ал-адл — апелляционный суд при мамлюках.
64 Имеется в виду «Ал-джами ас-сахих» («Достоверный сборник») Абдаллаха ал-Бухари (810—870) — самый распространенный суннитский сборник хадисов.
65 Абд ар-Рахман б.ал-Хусайн, известный как ал-Хафиз ал-Вали ал-Ираки (1325—1404), — арабский историк, автор биографического словаря.¬
66 Ал-Ашраф Насираддин Шабан II (прав. 1363—1376) — мамлюкский правитель Египта.
67 Речь идет об известном рассказе пророка, отраженном в Коране, хадисах и «Сире», о том, как в юности к нему явились ангелы, рассекли ему грудь, вытащили сердце, омыли его, вытащили и выбросили сгусток крови. Спор вызван тем, как понимать рассечение груди, — в прямом, физическом смысле или в переносном.
Шихабаддин ал-Хамадани
68 Имеется в виду день недели или время суток.
69 Мухиаддин Ибн ал-Араби (1165—1240) — выдающийся представитель философской мысли суфизма, автор многочисленных произведений, среди которых «Фусус ал-хикам» («Геммы мудрости») — квинтэссенция его философских взглядов.
70 Ибн ал-Фарид (1180—1234) — крупнейший арабский поэт-суфий. Особенно знаменита его «Винная касыда».
Алааддин ас-Сараи (ум. 1388)
71 Джалаладдин ас-Суйути (1445—1505) — египетский историк.
72 Аз-Захир Сайфаддин Баркук (1338—1399) — мамлюкский правитель Египта династии Бурджитов.
Маулана-заде ас-Сараи (ум. 1388/89)
73 «Аз-захирийа» — медресе в Каире.
74 «Саргатмашийа» — медресе в Каире.
75 Джалаладдин ас-Суйути (1445—1505) — египетский ученый.
76 «Баркукийа» — медресе в Каире.
Бахааддин ан-Накшбанди
77 Бахааддин Мухаммад ан-Накшбанди (1310—1389) — основатель суфийского ордена Накшбандийа, сложившегося среди ханафитов Средней Азии, распространившегося от китайской провинции Ганьсу до Казани и Стамбула.
78 Амир Сайид Кулал ал-Бухари (ум. 1371) — наставник Бахааддина.
79 Ахмад Фаруки Сирхинди (1563—1624) — глава накшбандийского ордена в Индии.
80 Ходжа Ахрар (1403—1490) — главный шейх ордена Накшбандийа в Средней Азии, автор ряда сочинений.
81 Йакуб б.Усман б.Махмуд б.Мухаммад Газнави Джархи (ум. 1434/35) — наставник Убайдаллаха Ахрара, ученик Бахааддина.
82 Алааддин ал-Аттар (ум. 1401) — глава суфийского ордена Накшбандийа в Средней Азии, преемник Бахааддина.
Шамсаддин ал-Хафиз
83 Шамсаддин Мухаммад Хафиз (1324—1389) — великий персидский поэт. Родился, жил, творил в XIV веке в Ширазе — центральном городе Фарса, который исторически был сердцем древнего иранского государства, местом сложения и формирования персидской культуры. Достоверных, подтвержденных историческими свидетельствами материалов о биографии Хафиза почти нет. Этим и вызваны многочисленные оговорки при изложении сведений его биографии. Нет ни автографов его стихов и прижизненной рукописи, ни жизнеописания Хафиза, составленного в то время. Ввиду этого дополнительные сведения, не указанные Марджани, относительно жизни Хафиза здесь не приводятся.
84 Мусалла — в данном контексте имеется в виду название загородного сада Шираза.
85 В рукописи отсутствует слово. Из контекста ясно, что пропущенное слово — «рядом с».
86 Музаффариды — династия, правившая в Южном Иране в 1314—1393 гг.
87 Джалаириды — династия, правившая в Иране, Курдистане и Азербайджане в 1336—1432 гг.
88 Включение арабских стихов или слов в персидский текст было довольно частым приемом в то время, что свидетельствовало о распространении среди образованных людей арабского языка и о познаниях в арабской поэзии. Хафиз цитирует Йазида б.Муавию — известного арабского поэта в газели, которая по традиции начинает каждый сборник стихов Хафиза, отчего она и получила название «Открывающая». В данном случае Марджани приводит одну из цитат Йазида б.Муавии, которые использовал Хафиз.
Сададдин ат-Тафтазани
89 Сададдин Масуд б.Умар ат-Тафтазани (1322—1390) — известный мутакаллим-философ, грамматик, математик. Труды писал на арабском языке. Он жил и работал в Герате, Гиждуване, Сарае, при дворе хана Золотой Орды Джанибека (1357—1384), в Самарканде — при дворе Тимура. Умер в Самарканде, окруженный почетом и славой.
90 Наджмаддин ан-Насафи — ханафитский теолог XII в. Автор почитаемого среди ханафитов «Акаида» («Догматы»).
91 Али б.Мухаммад ас-Сайид аш-Шариф ал-Джурджани (1340—1413) — известный философ, мутакаллим, астроном и грамматик. Уроженец Джурджана в Северном Иране. Работал в Ширазе, а после завоевания Тимуром Шираза (1387) — в Самарканде. Автор многочисленных произведений.
92 Поговорка, возникшая под влиянием Корана, в котором излагается легенда о фараоне и Моисее.
93 Абд ал-Ваххаб б.Ибрахим аз-Занджани (ум. 1257). Автор многих произведений, среди которых и «Тасриф».
94 В тексте дата приведена сокращенно. Из контекста ясно, что имеется в виду 738 год по мусульманскому календарю. Тот же сокращенный вариант дат следует ниже.
95 Полное название — «Тахзиб ал-мантик ва-л-калам» («Критическое изложение логики и калама»).
Алааддин ас-Сараи (ум. 1394)
96 Мардин — город в Северной Месопотамии, ныне на территории Турции.
97 Аз-Захир Сайфаддин Баркук (1338—1399) — мамлюкский правитель Египта.
98 В тексте дата приведена сокращенно. Из контекста следует, что имеется в виду 788 г.
99 Коран/Пер. И.Ю. Крачковского.— 3:25.
100 «Ал-хидайа» — двухтомное сочинение по фикху ханафитского факиха Бурханаддин Али ал-Маргинани (1135—1197).
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.5.— С.73.
Махмуд ас-Сараи
101 Махмуд ас-Сараи (ум. 1398/99) — один из наиболее известных тюркских поэтов золотоордынского периода. В современной науке различают двух поэтов-ученых: Махмуда Сараи и Сайф Сараи, занимавшихся переводом «Гулистана» Саади и живших примерно в одно и то же время и в одном и том же месте. Марджани в IV томе «Вафият ал-аслаф» упоминает Махмуда Сараи, считая, по-видимому, лишь его автором «Гулистана би-т-тюрки». На наш взгляд, данные Марджани подтверждают гипотезу Ф.Узлука*, согласно которой Махмуд Сараи и Сайф Сараи — одно и то же лицо.
* Ьzlukun F. Seifi Serayi. Gьlistan tercumesi/On s zu ile berlikte. — Ankara, 1954.
102 Саади — великий персидский поэт XIII века.
103 Город мира — принятое в средние века торжественное название Багдада.
104 Шам — средневековое название Сирии.
105 Основываясь на соображении ал-Калкашанди (1353—1419), полагают, что титул «тайный писарь» (катиб ас-сирр) был учрежден при султане Калауне и просуществовал до конца эпохи мамлюков.
106 Бадраддин ал-Айни (1360—1451) — египетский историк, законовед.
107 Ибн Хаджар ал-Аскалани (1372—1449) — египетский историк, законовед.
108 Ибн Хабиб — известный арабский историк (ум. 1405/06).
109 Шамсаддин Мухаммад б.Абд ар-Рахман б.Мухаммад ас-Сахави (1427—1497) — выдающийся историк, знаток хадисов, тафсира Корана, адаба. Автор около 200 сочинений. Ученик историка ал-Аскалани.
110 Сираджаддин ас-Саджаванди (XII—XIII вв.) родом из Саджаванда (Хорасан), жил в Средней Азии. Знаток мусульманского права, раздела наследств. Среди его произведений и «Китаб ал-фараид ас-сираджийа» («Книга о наследственном праве Сираджаддина»).
Ибн Халдун
111 Ибн Халдун Абд ар-Рахман Абу Зайд (1332—1406) — выдающийся арабский философ и историк, государственный и общественный деятель.¬
112 Ан-Наср — название одного из ворот Каира.
113 Андалусия — средневековое название мусульманской части Пиренейского полуострова.
114 Абу-л-Аббас Ахмад II ал-Мустансир (прав. 1370—1394) — правитель династии Хафсидов в Тунисе и в Восточном Алжире.
115 Абу Фарис Абд ал-Азиз ал-Мутаваккил (прав. 1394—1434) — правитель династии Хафсидов в Тунисе и в Восточном Алжире.
116 Аз-Захир Сайфаддин Баркук (1338—1399) — мамлюкский правитель Египта династии Бурджитов. Он правил с 1382 по 1389 гг. и с 1390 по 1399 гг.
117 Ан-Насир Насираддин Фарадж (прав. 1399—1405) — мамлюкский правитель Египта династии Бурджитов.
118 Тимур (Тамерлан, Аксак Тимер, Тимурленк) (прав. 1370—1405) — верховный правитель Мавераннахра и Ирана.
119 Ибн Арабшах — арабский историк (ум. 1450).
120 Ал-Асмаи (740—828) — крупнейший средневековый арабский филолог, собиратель древних стихов и преданий.
121 Здесь имеется в виду султан ан-Насир Насираддин — мамлюкский правитель Египта.
122 «Бурдат» («Плащ») — название касыды, написанной в связи с плащом пророка Мухаммада.
Джамшид ал-Каши
123 Джамшид ал-Каши (ум. ок. 1430) — известный среднеазиатский математик, астроном. В дате смерти и некоторых данных об ученом Марджани ошибся. Известно, что в 1417 году Улугбек пригласил Джамшида в Самарканд, где он становится ведущим ученым астрономической школы и руководит строительством Самаркандской обсерватории. Джамшид ал-Каши участвовал в составлении «Зиджжа» Улугбека и писал свои многочисленные произведения.
Кади-заде ар-Руми
124 Кади-заде (1360—1437) — великий среднеазиатский ученый, математик, астроном. Работал в Самарканде, был учителем Улугбека по астрономии, руководил строительством обсерватории после Гийасаддин Джамшида, которое достроил Али Кушчи. Все свои произведения написал на арабском языке. Похоронен Улугбеком в одном из мавзолеев Шахи-Зинда в Самарканде.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.8.— С.282.
125 Мурад I — османский султан. Дата правления — 1360—1389 гг.
126 Гийасаддин Джамшид ал-Каши (ум. ок. 1430) — среднеазиатский астроном, математик.
127 Имеется в виду ас-Сайид аш-Шариф ал-Джурджани (ум. 1413) — известный философ, астроном, теолог-мутакаллим.
128 Махмуд ал-Джагмини (ум. ок. 1220) — математик, астроном и врач. Автор ряда сочинений.
Фулад б.Токтамыш
129 Джалаладдин (прав. 1412) — хан Золотой Орды.
130 Токтамыш-хан (ум. 1405) — один из последних могущественных правителей Золотой Орды.
Ибн ал-Баззаз ал-Кардари
131 Ибн ал-Баззаз (ум. 1424) — ханафитский факих, родом из Кардара. Он в своей фетве обвинил в безбожии Тимура. Автор ряда произведений, среди которых «Манакиб ал-кардарийа» («Достоинства кардарцев») — о жизнеописании имама Абу Ханифы, «Ал-джами ал-ваджиз» («Сокращенный сборник»).
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.7.— С.274.
132 Ал-Фанари (1350—1431) — известный философ. Был кади Бруса, два раза посещал Египет, где встречался с учеными. Автор многочисленных произведений, среди которых «Шарх Исагуджи» («Комментарий к «Эйсагоге» [Порфирия]»)по философии, трактат по рациональным наукам и много других.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.6.— С.342.
133. Смысл следующей строки арабского текста непонятен.
134. Ал-Маргинани (1135—1197) — ханафитский факих, родом из Маргинана, селения в Фергане, автор известной книги «Ал-хидайа» («Путь») по фикху.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.5.— С.73.
Улуг-Мухаммад-хан
135 Улуг-Мухаммад-хан — золотоордынский хан. По-видимому, Марджани в дате смерти Улуг-Мухаммад-хана ошибся, так как в своей книге «Мустафад ал-ахбар» (т.1, с.119) пишет, что приблизительно в 840 / 1436—37 гг. Мухаммад-хан вышел из Сарая и через некоторое время подошел к Казани, которую завоевал его сын Махмуд-хан, подчинив правившего там Али-бека.
Действительно, в 1437 году Улуг-Мухаммад-хан был изгнан из Сарая Кучук-Мухаммад-ханом. Его войско и приближенные насчитывали около трех тысяч человек. По одним сведениям, Улуг-Мухаммад-хан в 1439 году или в промежутке между 1437 и 1439 гг. захватил Казань, подчинив правителя Казани Али-хана, по другим это сделал его сын Махмуд-хан (Махмутек).
Такиаддин ал-Макризи
136 Такиаддин ал-Макризи (1364—1442) — египетский историк. Родился в Каире, одним из его учителей был Ибн Халдун. С ранних лет он преподавал хадисы в Каире и выполнял обязанности судьи, одно время был мухтасибом. В 1408 году был переведен в Дамаск, где тоже преподавал и ведал вакфами. Приблизительно через десять лет вернулся в Каир, где и началась его историческая деятельность. Ал-Макризи — автор многочисленных исторических работ. Его основной труд «Хитат» имеет отношение не только к истории, но и к исторической географии. Труд ал-Макризи важен в отношении использованных источников, так как он имел доступ ко всем предшествующим источникам, три четверти которых погибли.
137 Мухтасиб — представитель средневековой «полиции нравов», контролер мер и весов на базарах.
138 Джалаладдин ас-Суйути (1445—1505) — египетский историк, зако¬новед.
139 Так в рукописи. Правильно — «ахбар».
140 Ибн Хаджар ал-Аскалани (1372—1449) — египетский историк, законовед.
141 Имеется в виду Шихабаддин Ибн Хаджар ал-Аскалани.
142 Ибн Тагриберди (1411—1465 или 1469) — египетский историк.
Ахмад б.Абдаллах ал-Крыми
143 Мерзифон — город в Турции.
144 Мухаммад II (прав. 1444—1446, 1451—1481), прозванный за свои многочисленные успешные походы «Завоевателем». В 1453 году Мухаммад II завоевал Константинополь — столицу Византийской империи, переименовав ее в Стамбул.
Ибн Хаджар ал-Аскалани
145 Ибн Хаджар ал-Аскалани (1372—1449) — египетский историк, законовед. Родился в Каире 22 шабана 773/28 февраля 1372 года. Рано лишившись отца, воспитывался отчимом. Уже в девять лет знал наизусть Коран. Ибн Хаджар много путешествовал: побывал в Хиджазе, несколько раз в Йемене, обучался в Палестине, Сирии, несколько раз совершал хаджж. Преподавал в Сирии, читал лекции по хадисам в «Шайхунийе», «Джамалийе». С 1408/09 гг. и до конца своей жизни он был главой в «Дар ал-адл», имамом «Ал-азхара» и в мечети Омара.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.1.— С.173—174; Rosenthal F. Ibn Hadjar // Encyclopaedia of Islam.— V.3.— P.776—778.
146 Ал-Мансури Шихаб ал-Хиджази (1388—1471) — известный поэт. Автор многочисленных произведений.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.1.— С.219—220.
147 Ибн ал-Хумам (1388—1451) — имам ханафитского мазхаба. Главный шейх ханаки «Аш-шайхунийа» в Египте. Автор ряда произведений.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.7.— С.135.
148 Земзем — название колодца в Мекке, воду которого верующие считают святой.
149 Ибн Мубарак-шах (1413—1458) — известный поэт, историк. Автор ряда произведений.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.1.— С.219.
150 Шесть строк стихотворения написаны неясно.
Улугбек
151 Улугбек Мухаммад Тарагай (1394—1449) — узбекский правитель династии Тимуридов, астроном и математик. В 1417 году открыл в Самарканде медресе, куда пригласил преподавать Кади-заде ар-Руми и около 1425 года основал Самаркандскую обсерваторию, которую возглавил Гийасаддин ал-Кушчи. Убит по наущению реакционного духовенства. Автор известного «Зиджж Улугбека», «Трактата Улугбека» и других.
152 Ошибка переписчика в дате рождения Улугбека — вместо 792-го следует писать 796 год.
153 Джамшид ал-Каши, Кади-заде ар-Руми, Муинаддин ал-Кашани — астрономы, математики, сотрудники Самаркандской обсерватории.
154 Ат-Таки ал-Фаси (1373—1429) — маликитский кади Мекки, историк, автор ряда сочинений. Его упоминает ал-Макризи.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.6.— С.227—228.
155 Хиджр — определенное место в мекканской мечети северо-западнее Каабы.
Махмуд-хан
156 Махмуд-хан (ум. 1464/65) — правитель Казани. Во время его почти двадцатилетнего правления отношения между Казанью и Москвой ни разу не нарушались, и Казанское ханство настолько окрепло, что русским князьям пришлось с ним считаться больше, чем с пришедшей в упадок Ордой.
Халил-хан
157 Халил-хан (ум. 1467) — правитель Казанского ханства, старший сын Махмуд-хана. Халил-хан был женат на ногайской княжне Нур-Султан, дочери Тимура. Правил всего два года. Умер внезапно или же был убит по наущению матери, союзницы своего брата Ибрахим-хана.
Ибн Тагриберди
158 Джамаладдин Ибн Тагриберди (1409/10—1470) — египетский историк. Его отец был мамлюком из Рума, умер в 815/1412 году. Был заместителем правителя Дамаска. Ибн Тагриберди обучался у известных ученых, получил доступ ко двору мамлюков. Был в дружеских отношениях с султанами своего времени — правителями Египта. Смерть известных историков ал-Макризи и ал-Айни сделала его главным историком Египта. Он — автор большого количества произведений в различных областях науки (антологии по поэзии, истории и литературе).
Popper W.— Abu-l-Mahasin // Encyclopaedia of Islam.— V.1.— P.138.
159 Праведные халифы (араб. «ал-хулафа ар-рашидун») — Абу Бакр (632—634), Омар (634—644), Осман (644—656), Али (656—661).
160 Ал-Мутаваккил I — аббасидский халиф Египта. Правил с перерывами в 763—808/1362—1406 гг.
161 Ал-Ашраф Сайфаддин Инал (прав. 857—865/1453—1461) — мамлюкский правитель Египта династии Бурджитов.
162 Аз-Захаби (1274—1348) — историк, по происхождению туркмен. Жил и родился в Сирии. Автор многих сочинений, среди которых «Сийар ан-нубала» («Жизнеописание знатных людей»).
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.6.— С.222—223.
163 «Сунан» («Сунны») Ибн Маджа (ум. 886).
Али Кушчи
164 Алааддин Али б.Мухаммад ал-Кушчи (1403—1474) — астроном, математик и философ, один из известных учеников эмира Улугбека. Автор более двадцати пяти трактатов. Его называли Птолемеем своего времени. Принимал участие в составлении «Зиджж Улугбека». После убийства Улугбека преподавал в медресе «Айа Суфийа» и оказал большое влияние на развитие наук Турции. Его основными работами являются «Рисала фи-л-хайа» («Трактат по астрономии»), «Рисала фи-л-хисаб» («Трактат по арифметике») и комментарий к «Зиджж Улугбека».
Dnan Adivar A.A.— Al-Kushdji // Encyclopaedia of Islam.— V.1.— P.393.
165 Узун-Хасан — правитель династии Ак-Коюнлу (прав. 857—882/1453—1478).
166 Мухаммад II Фатих (Завоеватель) — османский правитель в Анатолии, Балканах и арабских странах в XV веке.
167 Ходжа-заде ал-Брусави (ум. 893) — кади османского государства. Автор нескольких сочинений по философии.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.8.— С.148.
168 Несколько слов написано неясно.
Бурханаддин ал-Крыми (ум. 1484)
169 Шамсаддин ас-Сахави (1427—1497) — арабский историк, знаток хадисов, Корана и литературы.
Ильхам-хан
170 Ильхам-хан (ум. 1488/89) — правитель Казани. Проводил политику на сближение с Ногайской Ордой, что не понравилось правителю Москвы Ивану III (1462—1505). Он осадил в 1482 году Казань, подписав выгодный мирный договор. Поскольку Ильхам-хан не обладал качествами сильного государственного деятеля, каким был его отец, в Казани начались междоусобицы. Наконец, в 1487 году после двухмесячной осады русское войско вошло в Казань. Ильхам-хан попал в плен. Это произошло впервые с правителем Казани. Его сослали в Вологду, где он вскоре и умер.
Ходжа Ахрар
171 Ходжа Ахрар (1403—1490) — главный шейх дервишского ордена Накшбандийа.
172 Омар б.Хаттаб (634—644) — второй из «праведных халифов», принявший титул «повелителя правоверных».
173 Ал-Каффал (904—976) — крупнейший теолог своего времени, автор многочисленных произведений, среди которых «Усул ал-фикх» («Основы фикха»).
174 «Захир ал-улум» — явные науки, т.е. науки, официально преподававшиеся в медресе. Им противопоставлялись «батин ал-улум» — науки тайные, т.е. науки, которые постигались под руководством духовного наставника.¬
175 Тимуриды: сыновья султана Абу Саида (ум. 1469) — султан Махмуд (1459—1494) и султан Ахмад (1468—1493).
176 Рустам — легендарный богатырь.
177 Мир Абд ал-Аввал Нишапури (ум. 1500) — один из сподвижников и зять Ходжа Ахрара.
178 Абу Саид — ученый, последователь Ходжа Ахрара, в течение 35 лет находился при нем.
Абд ар-Рахман Джами
179 Абд ар-Рахман ал-Джами (1414—1492) — персидский философ и поэт. Считается завершителем классического периода поэзии на языке фарси. Получив образование в Герате и Самарканде, отказался от придворной карьеры и примкнул к суфийскому ордену Накшбандийа. В 1456 году после смерти тестя занял должность гератского главы ордена. К раннему периоду творчества Джами относятся прозаические суфийские трактаты, первая часть поэмы «Золотая цепь» (своего рода энциклопедия накшбандизма), а также трактаты о рифме и метрике. Приход к власти в 1468 году султана Хусайн Байкары, визирем которого был ученик и покровитель Джами Алишер Навои, значительно укрепил его положение. Среди произведений Джами «Море тайн», «Сияние духа», цикл поэм «Семь корон», «Бахаристан», «Трактат о музыке».
180 Ал-Фанари (1350—1431) — философ и законовед. Был кади Бруса. Два раза посещал Египет, где встречался с учеными. Автор многочисленных произведений.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.6.— С.342.
181 Мухаммад II Фатих (Завоеватель) — османский правитель в Анатолии, Балканах и арабских странах (прав. 1444—1446, 1451—1481).
182 О нем см.: Т.4. Л.197 а, б.
183 Умар б.Абд ал-Ваххаб б.Ибрахим ал-Урди (1543—1615) — муфтий Халеба, теолог и поэт.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.5.— С.213—214.
184 Радиаддин б.ал-Ханбали (1502—1563) — историк и поэт. Родился, жил и умер в Халебе. У него есть диван стихов, посвященный Джами.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.6.— С.193.
185 Абдаллах б.Абд ар-Рахман б.Али ад-Данушари (ум. 1616) — египетский факих, знаток языка и грамматики, писал стихи.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.6.— С.232.
186 Полное название — «Фусус ал-хикам» («Геммы мудрости») — сочинение известного суфийского шейха Ибн ал-Араби (ум. 1240).
187 Полное название — «Рисала манасик ал-хаджж» («Трактат об обрядах хаджжа»).
188 Полное название — «Китаб нафахат ал-унс мин хадарат ал-кудс» («Книга о дуновениях дружбы с вершин святости»). Сочинение написано по просьбе Навои, содержит около 600 биографий выдающихся суфийских шейхов VIII—XV вв.
189 Полное название — «Китаб шавахид ан-нубувва ли-таквийа ал-йакин ахл ал-футувва» («Книга свидетельств пророческой миссии Мухаммада для укрепления веры благородных людей»).
Муслихаддин Мустафа
190 Мустафа б.Йусуф б.Салих Ходжа-заде (ум.1487/88) — кади османского государства. Родился в Брусе, автор сочинений по философии. Возможно, Марджани имеет в виду его.
Аз-Зирекли. Ал-алам.— Т.8.— С.148.
Ильхам-хан
191 По-видимому, Марджани или переписчик ошибся, так как его биография приводится чуть ранее: Т.4. Л.196 а.
Йахйа б.Убайдаллах
192 Йахйа б.Убайдаллах аш-Шаши аз-Захид (ум. 1500/01) — сын известного суфийского шейха Ходжа Ахрара. Он был убит по приказу Шайбани-хана, который опасался его влияния в Мавераннахре.
Алишер Навои
193 Низамаддин Мир Алишер (1441—1501) — узбекский поэт, мыслитель и государственный деятель. Уже к пятнадцати годам Навои стал известен как поэт, слагающий стихи на двух языках, — тюрки и фарси. Учился в Герате, Мешхеде, Самарканде. В 1469 году стал хранителем печати при дворе султана Хусайна Байкара, который был школьным другом поэта. В 1472 году за заслуги перед государством был назначен визирем и получил титул эмира (отсюда Мир Алишер). Навои оказывал помощь ученым, поэтам, при нем возводились медресе, больницы.
Рукописные книги Герата, переписанные по его указанию каллиграфом¬ Али Мешхеди, славились на Ближнем и Среднем Востоке. Передовые взгляды Навои по многим вопросам жизнедеятельности общества вызвали недовольство при дворе султана. В 1487 году, в результате происков вельмож, он был сослан в качестве наместника в отдаленную провинцию Астрабад. Конец жизни провел в Герате в усиленной творческой работе. Литературное наследие Навои велико и многогранно: около тридцати сборников стихов, поэм, прозаических сочинений и научных трактатов. Навои писал не только на персидском языке, бывшем в то время языком поэзии, но был первым, кто дал узбекскому народу литературный язык.
194 Султан Хусайн Байкара — правитель Хорасана, правил с небольшими перерывами с 1469 г. до своей смерти в 1506 г.
Ваиз Кашифи
195 Кашифи Камаладдин Хусайн б.Али, прозванный ал-Ваизом (Про¬пведником) (ум. 1504) — персидский теолог, знаток фикха и Корана, шурин поэта Джами и друг Навои. Работал в Нишапуре, Мешхеде и в те¬чение почти двадцати лет в Герате. Известен и как красноречивый проповедник. Самые известные его произведения — «Анвар-и-Сухайл» и «Раудат аш-шухада». Первое произведение является новой версией «Калилы и Димны», прославившее его имя на Востоке и Западе, второе — о семье Али, в особенности об имаме Хусайне. Он написал много других сочинений по теологии, астрономии и астрологии.
Yousofi G.H. Kashifi // Encyclopaedia of Islam.— V.4.— P.704—705.¬¬
Менгли Гирей-хан
196 Менгли Гирей-хан (ум. 1514) — правитель Крыма из династии Гиреев. Долгое время вел борьбу в Крыму против родного брата Нур Даулата, который бежал сначала в Литву, оттуда к русскому великому князю Ивану III.
Менгли Гирей-хан захватил генуэзские колонии, Каффу — торговый центр в Крыму и прочно взял власть в свои руки. В 1475 году он был взят в плен, по-видимому, Ахмад-ханом Большой Орды. На политической арене снова появился в 1478 году как союзник и вассал Турции.
Гирей — фамилия членов династии, которая правила в Крыму с начала XV века до 1783 года. Предки этой фамилии восходят к Тока-Тимуру — внуку Чингиз-хана, младшему сыну Джучи. Начиная с 1359 года, с междоусобных войн, которые потрясли Золотую Орду, потомки Тока-Тимура вступили в борьбу за независимость, чтобы образовать в Крыму свое ханство, и преуспели в этом. Сын одного из правителей Крыма Таш-Тимура — Гийасаддин был воспитанником атабека (аталика), который принадлежал к племени кирей. Позже из уважения к своему воспитателю Гийасаддин дал имя своему первенцу Хаджжи Гирей. Впоследствии члены этой династии добавляли к своему имени прозвище Гирей (Кирей).
Giray // Encyclopaedia of islam.— V.2.— P.1112.
Касим-хан
197 Касим-хан (ум. 1519) — брат Махмуд-хана, сын Улуг-Мухаммада. После сражения под Суздалем 1445 года и пленения великого князя Василия II Москва должна была заплатить выкуп, который включал и переход Мещерского городка на Оке в 1452 году ко второму сыну Улуг-Мухаммада Касим-хану, впоследствии переименованный в его честь в Касимов. Касим-хан был реальным претендентом на казанский престол в случае смерти своего брата Махмуд-хана. В 1467 году, когда умер Махмуд-хан, Касим-хан при поддержке московского войска решил взять Казань внезапным¬ нападением. Но эта попытка ему не удалась. Престол заняли сыновья умершего Махмуд-хана — Халил (1466—1467), после него Ибрахим (1467—1479).
Биография написана другим почерком, возможно, рукой Марджани.
Мухаммад Гирей-хан
198 Мухаммад Гирей-хан (ум. 1523) — крымский хан, правил Крымом после смерти своего отца Менгли Гирея в 1514 году. Московский князь Василий III обещал Мухаммад Гирею после смерти Мухаммад Амина (ум. 1518) посадить в Казани на ханский трон его брата Сахиб Гирея, но не сдержал своего слова, посадив Шах Али — старшего сына Касим-хана. Отсюда и начались разногласия между Мухаммад Гиреем и московским князем, хотя последний и посылал много подарков, чтобы сгладить свою вину. Мухаммад Гирей стал совершать частые набеги на приграничные русские земли. Жители Казани невзлюбили Шах Али, который вырос в Москве и получил русское воспитание. Старейшины города поддерживали отношения с Мухаммад Гиреем, который по их просьбе послал в Казань войско во главе с Сахиб Гиреем. Сахиб Гирей не встретил сопротивление со стороны жителей Казани и захватил в плен Шах Али и его союзников. Впоследствии их отпустил. В 1521 году Мухаммад Гирей с большим войском выступил против русских. Великий князь Василий III послал ему навстречу русское войско. В том же году Сахиб Гирей вышел с войском из Казани навстречу Мухаммад Гирею. Два союзных войска встретились у Коломны. Русское войско было полностью разбито, были сожжены несколько городов. После этого они двинулись на Москву. Василий III бежал из Москвы в Волоколамск, оставив вместо себя правителем своего шурина Петра Ибрагимовича. Русское правительство запросило мира. Навстречу казанским и крымским войскам послали послов со множеством подарков. Василий III согласился платить прежнюю дань и в 1521 году Мухаммад Гирей с войском возвратился в Крым, а казанские татары получили полную независимость от Москвы. Вскоре Мухаммад Гирей-хан завоевал Астрахань, где и умер в возрасте 85 лет.
Джан Али-хан
199 Джан Али-хан (ум. 1535) — правитель Казани, по русским летописям Еналей, брат Шах Али. В 1530 году в результате вмешательства московского правительства казанский правитель Сафа Гирей-хан был низложен и в 1531 году в Казани провозгласили ханом касимовского царевича Джан Али, которому было только 13 или 15 лет. Регентшей стала сестра Мухаммад Амин-хана царевна Гаухаршад, единственная уцелевшая из династии Улуг-Мухаммада, поведшая борьбу против московского протектората. Суюмбике — дочь видного ногайского мурзы Юсуфа была выдана замуж за Джан Али-хана. В 1535 году, в результате переворота, номинальный правитель Казани Джан Али-хан был убит.
Сафа Гирей-хан
200 Сафа Гирей-хан (ум. 1549) — правитель Казани, племянник Сахиб Гирей-хана, был посажен на казанский трон в тринадцатилетнем возрасте. Его правление продолжалось с перерывами пятнадцать лет (1524—1530, 1535—1546, 1546—1549) и характеризовалось борьбой с оппозицией внутри Казани, поддерживаемой Москвой, и войнами с русским государством. В 1530 году московский государь вновь вмешивается в дела Казанского ханства, результатом чего явилось временное отстранение Сафа Гирея и провозглашение ханом Джан Али. Но в 1535 году Джан Али был убит, и престол вновь перешел к Сафа Гирею, который женился на Суюмбике. В Казани Сафа Гирею противостояла оппозиция во главе с Булат Ширином, которая то находила с ним общий язык по многим вопросам, то серьезно расходилась. В 1545 году Сафа Гирей, обвинив Булат Ширина и Гаухаршад виновниками нового похода русских на Казань, их казнил. Через год возникла новая оппозиция во главе с князьями Буйурганом и Чурой Нарыковым. Сафа Гирей снова был низложен, и на его место второй раз приглашен Шах Али, который недолго держался на этом посту. Через месяц Сафа Гирей со значительным войском из Ногайской Орды беспрепятственно вошел в Казань и жестоко расправился с оппозицией, хотя Шах Али и в этот раз смог сбежать. В марте 1549 года в возрасте тридцати девяти лет Сафа Гирей скоропостижно скончался, не успев объявить своего преемника.
Сахиб Гирей-хан
201 Сахиб Гирей-хан (ум. 1551) — правитель Казани и Крыма, высокообразованный и талантливый государственный деятель, сын Менгли Гирея от брака с казанской царевной Нур Султан. Он уже в 1518 году должен был взойти на казанский престол. Однако очередное вмешательство русского правительства на четыре года отодвинуло эти планы. С 1518 по 1521 годы в Казани правил ставленник Василия III касимовский Чингизид Шах Али. Только в 1521 году престол перешел к династии Гиреев в лице Сахиб Гирея, который овладел Казанью с помощью всего 300 воинов из Крыма. Шах Али удалось бежать. После этого при поддержке Литвы в 1521 году было предпринято нападение на Москву соединенных крымско-казанских войск. Василий III был вынужден подписать с Казанью мир и обязался вновь платить дань. Поход содействовал упрочению династии Гиреев в Казани. В 1524 году Сахиб Гирей-хан, намереваясь занять крымский трон, уехал в Турцию, оставив вместо себя своего тринадцатилетнего племянника Сафа Гирея. Через несколько лет он добился устранения Садат Гирея и стал крымским ханом. Он правил в Крыму с 1532 по 1551 годы, бывшие эпохой расцвета Крыма.
202 Мухаммад Амин-хан, по прозванию Иджим-хан.
Шах Али-хан
203 Шах Али-хан (ум. 1567) — касимовский Чингизид, правитель Казани, ставленник московского государства. С 1518 по 1521 годы Шах Али сидел на казанском престоле как ставленник Василия III, будучи более предан московскому государю, чем своим подданным. Это не могло не вызвать среди казанской знати недовольства новым ханом. В результате того что в 1521 году Шах Али в первый раз бежал из Казани, престол перешел к династии Гиреев. После восстания 1546 года Сафа Гирей-хан, правивший в то время, был изгнан и на его место возведен Шах Али. Но уже через месяц он вновь бежал из города. В марте 1549 года умер Сафа Гирей — один из самых энергичных казанских ханов, оставив после себя лишь ребенка Утямыш Гирея. Русское государство воспользовалось случаем и в конце 1548 года двинуло свои войска во главе с Шах Али на Казань. Зимний поход 1549—1550 гг., так же, как и поход, совершенный годом раньше, ничего не дал. Однако в результате внутренних распрей в Казани группировка Суюмбике пала, и в третий раз на престол был возведен Шах Али. Но уже через некоторое время он сумел вызвать недовольство буквально у всех жителей Казани и вновь был вынужден бежать из города. После падения Казани в 1552 году за Шах Али была выдана замуж Суюмбике. Он умер в Касимове в 1567 году.
204 Мустафа б.Хасан ал-Джаннаби (ум. 1590) — турецкий историк. Написал на арабском языке, потом сам перевел на турецкий историю всех мусульманских династий, которую обычно называют «Тарих ал-Джаннаби».
Даулат Гирей-хан
205 Даулат Гирей-хан (1512—1577), прозванный Тахт Алган (Завоеватель столицы) — крымский хан, правил в Крыму с 1551 по 1577 годы. Он сын Мубарак Гирея. В 1532 году был назначен Садат Гиреем наследником¬ трона. Во время его правления усилилось влияние Османской империи.¬ Он продолжал антирусскую политику своего предшественника. Даулат Гирей-хан совершил ряд походов против русских, но не спас Казанское и Астраханское ханства от завоевания. Когда османский султан перестал контролировать Нижнюю Волгу после неудачного похода 1569 года, он воодушевил Даулат Гирея предпринять поход против русского государства. В 1571 году, сломив сопротивление русских на Оке, он подошел к Москве и сжег ее, отсюда и его прозвище. На следующий год, когда русский царь отказался удовлетворить его требование о возвращении Казани и Астрахани, Даулат Гирей совершил новый поход, но был сокрушен у Москвы. Шесть его сыновей из восемнадцати впоследствии стали ханами.
Inalcik H. Dawlat Giray // Encyclopaedia of Islam.— V.2.— P.178—179.
Абу-н-Наср Курсави
206 Абу-н-Наср ал-Курсави (1776—1812) — татарский ученый-мыслитель, религиозный реформатор. Один из первых идеологов рационалистического течения в исламе, представители которого считали, что поступки человека должны определяться знанием и разумом (концепция «открытия дверей абсолютного иджтихада»). Он написал несколько произведений, из которых было издано два, наиболее известное после смерти автора — книга под названием «Китаб ал-иршад ли-л-ибад» («Книга о наставлении людям») (Казань, 1903) и «Хафтияк тафсиры» («Толкование хафтияка») (Казань, 1861). Курсави оказал большое влияние на развитие татарской философской мысли второй половины XIX века, он предвестник просветительства.
207 Рукопись находится в ОРРК НБ КГУ. Инв. № 1468.
208 Мархаль — единица измерения расстояния.
209 Эмир Хайдар б.Масум ал-Мангыти (прав. 1800—1826) — правитель Бухары из династии Мангытов.
210 Мутазилиты — представители школы спекулятивной теологии (калама).¬
211 Перевод данного предложения условный.
212 Сунниты — приверженцы сунны (примера жизни Мухаммада как образца и руководства для всей мусульманской общины), искажаемой, по взглядам суннитов, шиитами.
213 См. настоящий комментарий № 209.
Утыз-Имяни
214 Абд ар-Рахман Утыз-Имяни ал-Булгари (1754—1834) — татарский поэт, ученый-мыслитель, религиозный реформатор. Осознав, что нормы шариата не дают желаемого, ученый приходит к мысли о необходимости реформ законов религии. Эта концепция в народе получила название «маслак Утыз-Имяни» (учение Утыз-Имяни). Главным в его концепции было то, что Утыз-Имяни ратовал за свободу высказывания мысли, вынесение иджтихада, за критическое отношение к прочитанному. В центре этой концепции, ее несущей конструкцией было рационалистическое, реформаторское начало. Науке известно девяносто одно сочинение ученого-поэта, многие из которых пока не исследованы.
215 Оставлено место.
216 Эмир Масум Шах-Мурад (прав. 1785—1800) — правитель Бухары из династии Мангытов.
217 Рафидиты — одно из распространенных прозвищ шиитов, особенно имамитов.
218 Осман б.Аффан (ок. 575—656) — третий праведный халиф. Был убит группой мусульман. По преданию, кровь убитого халифа оросила лежавший рядом Коран. Такие османовские Кораны как величайшая реликвия хранились во многих мечетях. Один из таких Коранов после присоединения Средней Азии к России из Самарканда попал в императорскую библиотеку Санкт-Петербурга. Марджани еще в 1856 году, опередив на тридцать шесть лет русского ученого А.Ф.Шебунина, первым в России доказал, что этот памятник в руках Османа никогда не был и что пятна крови на нем — подделка.
219 Ал-Каффал (904—976) — крупнейший теолог своего времени, автор многочисленных произведений, среди которых «Усул ал-фикх» («Основы фикха»).
220 Коран/Пер. И.Ю.Крачковского. 2:13.
221 Ходжа Ахрар (1403—1490) — главный шейх тариката Накшбандийа в Средней Азии.
222 Аллахийар Суфи (ум. 1713) — тюркский поэт Средней Азии.
223 Арабская буква алфавита, по которой называют и суру Корана.
224 Коран/Пер. И.Ю.Крачковского. 38:2.
225 Пропущено слово, имеется в виду хафиз Абу Убайд Касим Саллам ал-Багдади.
226 Абу Йазид ал-Бистами (ум. 875 или 878) — известный арабо-мусульманский суфий.
Хусаин Фаизхан
227 Хусаин Фаизхан (1828—1866) — татарский ученый, просветитель, ученик Марджани. Сначала обучался в родной деревне Сабачай (Собачий остров) Курмышского уезда Симбирской губернии. Потом отправился в Казань, где обучался во II Казанском медресе, затем в VI медресе. В 1850 году перешел на обучение к Марджани, хотя оно было недолгим (всего четыре года). С помощью Марджани Фаизханов установил творческие контакты с А.Казембеком и И.Н.Березиным — преподавателями Казанского университета. В 1853—1854 годах отправился в Санкт-Петербург, где преподавал восточные языки в Петербургском университете. Деятельность Фаизханова не ограничивается только педагогикой. Вклад его в востоковедение еще до конца не исследован. Увидела свет лишь одна монография Фаизханова — «Краткая грамматика татарского языка», изданная в 1862 году. Знание языков ученого использовали петербургские востоковеды, такие как В.В.Вельяминов-Зернов, Д.А.Хвольсон и Будагов. Остался неопубликованным исторический рукописный труд и «Школьная реформа». Умер на 38-м году жизни в Симбирской губернии.¬
228 Зайд б.Сабит — один из сподвижников пророка Мухаммада, его секретарь, составитель первого канонического текста Корана.
229 Коран/Пер. И.Ю.Крачковского. — 3:153.
230 Абдаллах б.Амр б.ал-Ас (ум. 684) — сподвижник пророка. Известен своей благочестивостью. Ему приписывается хорошее знание христианской и иудейской литературы.
231 Ибн ал-Баззаз (ум. 1424) — ханафитский факих, автор «Ал-фатава ал-баззазийа» («Фетвы ал-Баззаза»).
MARDJANI’S WORLD OUTLOOK AND HIS «VAFIIAT AL-ASLAF».
Mardjani (1818—1889) is a tatar philosopher, historian, religious reformer, and enlightener. But that does not include all aspects of his versatile activities. Mardjani was also an ethnographer, an archaeographer, orientalist, teacher, imam, khatib and mudarris of the First Mosque in Kazan. His encyclopaedic knowledge can be compared to the French Enlightment thinkers of the XVIII century, like D.Didro and J.Russo. He deserves the leading role in the Tatar social, religious and philosophical thought of the XIX century. His work is still the subject of a lot of research: Monographies, collections, many articles in newspapers and journals.
In the authoritative Encyclopedia of the East, written by Chairaddin az-Zirekly the name Mardjani occupies a worthy place. The Arab scholar in his eleven-volume bio-bibliographical dictionary, cites the Mardjani’s fields of interests: «He was imam, khatib, mudarris of the First Mosque in Kazan. He was the teacher of many scholars, spoke openly for idjtihad, criticized the thinkers of old generation, was persistent in disputes with his contem¬poraries, that’s why he was removed from his post then reha¬bilitated. He had many works, among them there were: «Mustafad al-ahbar», «Sharh akaid an-nasafiia [the correct name — Kitab al-balikha al-janniia fi sharkh al-akaid al-khanafiia]»136.
Harun b. Bahaaddin b.Subhan b.Abdalkarim al-Mardjani was born on the 27-th of January 1818 (according to the new style of calender) in a Yabanchi village. Nowdays it is situated in the Atna region of the republic of Tatarstan, in Russia. The ancestors of Mardjani on both paternal and maternal sides belonged to a well-known imam and mudarris families. His grandfather Subhan b.Abdalkarim, who knew Arabic, Persian and Turkish, guided Mardjani’s first steps in history. Later Mardjani wrote about him: «Grandfather was an interesting companion, had a good memory, told much about the past»137.
Mardjani’s grandfather on his mother’s side, Abdannasir, taught him Quran, sunna, fikh, mazhabs. «His home was always full of scholars, when discussions concerned fikh he always had numerous arguments from the ancient sources»138 — wrote Mardjani. Mardjani’s father Bahaаddin got his education in Buкhara and there he was one of the most respectful people in his circles. Bukhara’s emir Haidar b.Masum strongly reguested him to attend his mejlises. His father taught him the Arabic language, logic and kalam139.
Mardjani’s mother died when he was five years old. He was brought up by his step-mother, rather rigorously. He got a primary education in medrese in Tachkiju village where his father was a mudarris. This medrese was actually a famous institution of religious education in Kazan region. But Mardjani did not confine himself to the subjects studied there, and he followed his own initiatives. When he was seventeen he began to teach in this medrese, and improved his knowledge by working at the home library. Being dissatisfied with the text-book in the Persian language and morphology he composed his own text-book on the subject140. On his native land began to form Mardjani’s views as a future scholar and curious researcher. Both Mardjani’s grandfather and father were educated people. They thoroughly studied history, philosophy, religion and developed an aspiration for a life of a scholar.
The available education never satisfied curious Mardjani. And according to the Tatar traditions in 1838, he left for Bukhara to continue his studies. But the times of the great Bukhara had already passed. In medrese, Mardjani found the same thoughtless memorizing of the religions texts he detested in Kazan. In Bukhara sciences of the New Age and modern secular educational dis¬ciplines were still unheard of. Mardjani appealed to the mudarrises for the necessity of reform. The scholastic education in Bukhara did not meet modern requirements of the society; it was one of Mardjani’s arguments. He could not find any support141.
All the same, his stay in Bukhara was quite educational. He met scholars that shared his opinions, especially about the old system of education. He was acquainted with the famous scholar Husain b.Muhammad al-Kirmaki al-Kargali. He worked in his library and there made his first notes for his future books142. Also he met, another Central asiatic scholar, Fadil al-Gijduvani (d. 1854/55), who had views that were usually criticized by the official clergy of the city143. Also it was a great opportunity to work in the famous libraries of Bukhara, where he spent most of his time, studying the work of the ancient scholars. On the other hand, he earned his living by teaching children of the wealthy families.
In 1843 Mardjani moved to Samarkand — one of the oldest cultural centers of Central Asia. He resumed his studies in «Shirdar» medrese there and got acquainted with a famous historian kadi Abu Said, known as — Samarkandi (d. 1848/49), who, according to Mardjani, «involved him into the study of history and the investigation of the old books»144.
If Bukhara formed Mardjani’s religious views, which were unorthodox in relation to the educational system and teaching sciences in medrese (Abu Said as-Samarkandi who was a sufi could not interest him in Sufism), in Samarkand under the influence of that man, Mardjani began to study historical sciences, setting the bases of his future intellectual development.
In 1845 Mardjani returned to Bukhara. He joined «Mir-Arab’s» medrese, famous for its rich library. Mardjani was acquainted with the best samples of the culture of the ancient time, works of al-Farabi, Ibn Sina, Ibn Rushd, Saadi, Navoi and many others.
In 1849 after eleven years of absence, Mardjani came back home. Three months after his arrival to Kazan, Mardjani passed an exam in Kazan, and another in Ufa, held by a mufti. On the 30 — th of March 1850 Spiritual Religious Assembly of the Volga and Ural region appointed him imam and mudarris of the First Mosque of Kazan. And there, his reputation as a scientist overtook the traditional image of his position as a teacher of religion. And a lot of students were eager to enter medrese to be his students.
Mardjani set himself an aim: to change muslims’ approach to religion in the spirit of New Age. He appealed to return to the original sources of Islam — Quran, sunna, words and works of mujtahids. And on the basis of the knowledge of these sources, he suggested that everybody should make idjtihad, not only the ancient theologies. It was, in times when most tatars, and even the mullahs and ishans did not know ancient sources and were not generally able to think independently. And they began to write denunciations to the Spiritual Religious Assembly, trying to discredit his name. As a result of their efforts, Mardjani was dismissed from the post for two short periods: for ten months in 1854, and for a half year in 1874.
For the years 1867/68, the Spiritual Religious Assembly of the Volga and the Ural region appointed Mardjani an ahund and muhtasib of the city of Kazan (one of the honorable religious posts in the region). It could be considered as national acknowledgement of his activities on the part of muslim leaders too. Mardjani also established positive contacts with the official secular powers and carried out some requests of the Kazan gubernatorial persons: controlled the edition of Quran in the Kazan printing-house (Later he published a book about the history and principles of Quran edition)145, organized donations to support the Caucauses, where people suffered from an earth-quake. Also he had to report to state institutions about his community: The birthrates, matrimony, death…etc. And he took part sometimes in legal court sessions under the muslims making vows.
In 1869 Mardjani wrote, by a request of the governor of Kazan, an appeal to all muslims to show mercy to animals146. The appeal was printed and distributed among all the villages of the region. Since the time the name of Mardjani had become famous in all the area: in 1870 his book «Nazurat al-hakk…» was published. It was progressive for the time and environment with its religious reform ideas and it made the author widely famous not only in the homeland, but in the whole muslim East. This Mardjani’s work was highly appreciated by famous Indian scholars of that time Sadiq b.Hasan al-Kinauji and Abdalhai al-Kunyavi, by a Syrian scholar Jamaladdin ad-Damaski, by Tunisian — Schaih Muhammad Bairam147. He became a prominent ideologist of the religious reformation who under new historical conditions continued and extended the traditions of his precursor tatar thinkers A.Utize-Imani (1754—1834) and A.Kursavi (1776—1812).
The seventies and eighties of the XIX century for Mardjani were a time of acquaintance with the Russian culture, orientalists and scholars of Kazan university. Mardjani knew well professor I.F.Gotwald (1813—1897), an academician W.W.Radlow (1837—1918), professor A.Kazembec (1802—1870), the first orientalists among women O.S.Lebedeva (1854 — the beginning of the XX centure) and many other Russian scholars. In March 1876 the Tatar scholar received in his home in Tatar locality (slobada) a world famous scientist, the author of the work «Life of the animals» A.Brem.
Mardjani was the first among muslim scholars to be invited to take part in the meetings of Society for Archeology, History and Ethnography of the Kazan University, actively participated in its work. In 1877 the IV all-Russia congress of the Society for Archeology, History and Ethnography was held in Kazan. In August 25, at the congress, academician Radlow read the Mardjani’s report about the Bulgar and Kazan history in Russian. In 1884 this report was published in the proceedings of the congress in the Tatar and Russian languages148.
Mardjani’s teaching activity is one of the chapters of his Enlightenment activity. In September 1876 in Kazan a Tatar teaching school with eight-years of study was opened. The school trained tatar teachers for primary classes. Teaching was in the Russian language except shariat lesson. Mardjani was the first among the tatar religious clergy who accepted teaching of the religion lesson in secular school. For nine years Mardjani tought in the Kazan Tatar teaching school. But later, in the result of dissensions with its inspector and some teachers he was compelled to leave teaching.
Mardjani’s intelligence and Enlightenment horizons substantially broaded his trips in eighties over Russia and the countries of the Middle East. In August 23 1880 he left Kazan for Pilgrimage. His way ran through Nijni Novgorod, Kursk, Kiev, Odessa. From Odessa Mardjani sailed on a steamship to the Middle East. He visited Istanbul, Izmir, Alexandria, Cairo and other centres of the Muslim world. During his voyage Mardjani met famous scholars and statesmen of the time. He kept a diary in which he wrote down his impressions. One fragment is a good example of it — A day of his voyage: «On Shawwal the 9-th, I met the Minister of the Foreign Affairs [of Turkey] Asim — pasha and Said b. Aun b. Muhammad b. Aun (the son of Sharif Husain). Though, he certainly knew the Turkish language, spoke with me in Arabic… I told him that I had written an article about astronomy. He asked me to send it to him, together with «Nazurat al-hakk…»149.
During his trip Mardjani visited many libraries. In Istanbul he got acquainted with the author of the collection «Chagatai and Osmani languages» Kudrat al-Kanduzi and also with a famous scholar Ahmad Jaudat-pasha. He made copies from cupola of the mosque of Sultan Salim. In Cairo he visited a scholar Mahmud — bek al-Fallaki, made copies of inscriptions from the walls of the Muhammad Ali-pasha’s mosque.
At that time many scholars in the Middle East knew some of Margani’s books. Ahmad al-Kunyavi, a scholar in Mecca, mentioned his name. The name Mardjani became famous not only in the Middle East, but also in Europe and America. He was photographed twice — once for an American consul, another was made by the request of a professor from London Yjin Adams who wanted the photo for an encyclopaedia.
Mardjani’s scientific work was under a great influence of the culture and traditions of the Middle East. Mardjani wrote in detail about the spiritual culture of the Muslim East in «Mukaddima kitab Vafiiat al-aslaf va tahiiat al-ahlaf» and bio-bibliographical dictionary «Vafiiat al-aslaf va tahiiat al-ahlaf». Only the first of them was printed150.
«Mukaddima» is an introduction to the multi-volume work «Vafiiat al-aslaf». It mainly reminds the «Mukaddima» of the famous Arab thinker Ibn Khaldun (1332—1406). Mardjani based his work on one of the six parts of Ibn Khalduns «Mukaddima»book. The part dealt with classification of science in the Middle East, supported by references to well-known figures of the Muslim culture, and the basic religious schools and trends in islam.
«Vafiiat al-aslaf» was a solid scientific work. Mardjani had worked on it since he left for the Middle East (1838) and through all his life. The book consisted of six volumes with a structure reminding «Kitab al-ibar va divan mubtada va-l-khabr fi aiiam al-arab va-l-ajam va-l-barbar…» mentioned Ibn Khaldun. But there is no resemblance in the content. These works are different not only in composition of material (Ibn Khaldun arranged the volumes according to dynasties), but in the material itself.
Mardjani was the first scholar of Russia who applied to composing the encyclopaedic dictionary about well-known people of the East. He regarded it as one of the main works of his life and main scientific goals of his activity. Mardjani used many original sources: old coins, labels (Yarlik), oral and written traditions, legends, inscriptions on tombstones, gathering materials for his encyclopaedia from Arabic, Persian or Turkish sources. Some of them are cited by him in his works. There are works of famous historians and docsographs: «Kitab al-miilal va-n-nihal» as-Shahrastani, «Mujam al-buldan» al-Hamavi, «Vafaiiat al-aiian» Ibn Khallican, «Kitab al-ibar va divan mubtada va-l-khabr fi aiiam al-arab va-l-ajam va-l-barbar…» Ibn Khaldun, «As-suluk» al-Makrizi, «Ad-durar al-kamina fi aian al-mia as-samina» Ibn Chajar al-Askalani and many others.
In 1915 a historian G.Gubaidullin noticed that there were some copies of «Vafiiat al-aslaf», which were rewritten and passed from hand to hand151. Only one written copy was familiar to them, volumes that were brought to the library of Kazan university among the books of G.Barudi (1857—1921) a famous religious man. It should be noted that parts of «Vafiiat al-aslaf» reached also the Arab world. Jabr Daumat, a philologist from Bairut wrote about this. He compared «Vafiiat al-aslaf» with similar works of the Egyptian, Syrian scholars. In our view, Jabr Daumat meant «Muntahab al-vafiiat» — Small selections from «Vafiiat al-aslaf», 22 pages, published in the printing — house of Kazan university.
Today, seven hand-written volumes (the seventh volume is a duplicate of the sixth) are kept in the archives of the scientific library named by N.I.Lobachevskii of the State University of Kazan under the code № 609—615, t. 1460. The main parts were written in a dictionary way, named «vafaiat», in which biographers of famous people are composed according to the years of their death in alphabetical order. This style of composing encyclopaedical dictionaries existed in the Muslim East for long centuries. An example of it, the work of a famous Arab historian and biographer of the XIII century Salahaddin as-Safadi (1296—1363) «Al-vafi bi-l-vafaiiat».
A manuscript «Vafiiat al-aslaf» has no title page to carry the name of the author or the copyist, the date of the compositon or coping. The text of «Vafiiat al-aslaf» begins with page 19a of the first volume (on pages 4a—14b — fragments of another text, 15-th-18-th pages are empty) describing the biography of the first righteous khaliph Abu Bakr. The pages of the volumes are not numbered, with empty space. The papers trade marks № 5, № 6, № 6 1/2 are still visible. For example «№ 5» (Demidov’s factory № 6), «№ 6 1/2» (Platunov’s factory № 6 1/2).
The size of the page is standard in all the volumes — 16,5×20,5 cm. The size of the text in the volumes varies: in I—V volumes — 16,5x 10,5 cm. In the VI-th volume — the aforesaid size with little deviations from it, in the VII-th volume — 17,5×10,5 and 17×11 cm. There are 21 lines on each page in the I—V volumes, in the VI—VII volumes only 19 lines. The volume’s size is different: the 1-st vo¬lume consists of 19a — 353 bpages, the 2-nd volume 3a — 574b pages, the 3-d volume — 3a — 514 pages, the 4-th — 3a — 372b pages, the 5-th — 3a — 242a pages , the 6-th — 2a — 288 b pages, the 7-th — 1 b — 285 b pages.
The first five volumes and the largest part of the sixth were written by the same person in «calligraphic ta’lik» style. The sixth and the seventh volumes were written with legible hand writing «hash», by three or four people, the seventh volume by two calligraphers. In the seventh volume the copyists did not pick out, as in the preceding sixth , the beginning of the whole following year of Hijra and the beginning of a new biography. In the seventh volume the numbered pages are more than in the sixth. In the whole text the ink is black. All biographies names are written in red ink with larger letters than those in the main text. At the beginning of the III, IV, VII-th volumes there is «basmallah» written in black. All the following years of Hijra are written with red ink. Above all the biography there is «madda» (small undulating line). The beginning of the dead caliphs’ bio¬graphy, reports about making a vow to new caliphs and also all the following years of the caliphs and the Osman sultans rule are writ¬ten in red ink. The names of the most prominent muslim scientists were briefly mentioned in the margins of the manuscript in red.
The book has a stiff European binding, covered with faded deep red material, and restricted in the corners. The cover is made of brown leather. All pages are void of any damage. In the second volume the book-cover binding from one side was pulled off the back. The sixth volume is tattered. There are no commentators through the text. Only fragments appear on the margins of the manuscript sometimes.
To the end of the sixth volume in the place of colophon the da¬te is written in Persian — 1304… and the name — «This is Abu Usman b. Abd a-Rafia ash-Shibkavi», that were considered as a date of completing the copy and the name of the copyist. Full name of the copyist — Burhanaddin ash — Shibkavi — a fa¬mous Maecenas, on whose money «Mukaddima»’ s «Vafiiat al-aslaf» was printed …the period from VII — th up to XIX-th centuri¬es — from 11—1304/633 — 1877 years (the years of the prophet Muhammads death up to the last years of the Mardjani’s life). The volumes include 6057 biographies of the scientists, writers, philosophers, social, political and religious figures of the Muslim East.
Here is an example the fragments of the famous mutazilit’s biography al-Jubbai (died. 915/916). 2-nd volume.— P. 344b, 345a.
«303 year has come. This year died: Abu Ali Muhammad b.Abd al-Vahhab b.Salam b.Hamid al-Usmani al-Basri, known as al-Jubbai. Allah forgive him.
He is one of the famous mutazilits, the great specialist in kalam [Speculative theology], the author of «Makalat» and other works in this field of the science. In fikh he was a hanafit, in dogmatics — one of the followers of the Basra mutazilits. Abu-l-Hasan al-Ashari was his follower and disciple… [We do not translate half of the page of the text].
Al-Jubbai learned kalam from Jakub b.Abdallah al-Basri ash-Shahham and…
They heard his words and reproduced: his son Abu Hashim, Abu-l-Hasan al-Ashari and…
The division of the volumes is formal: one part of the biographies concerning the year of Hijra is in one volume, the other part — in another volume.
The structure of biographies has some obligatory items of information, which do not always contain: the full name, belonging to the religious — legal school (mazhab), the date of death, the date and place of birth, for what became famous; biographical information (who was his teacher and so on); books, if he is an author of any; teachers; followers.
Only in the biographies of chalifs and osman sultans after the name, date of death and place of burying events of each year of their rulling are fixed. Importance and significance of «Vafiiat al-aslaf» is that Mardjani added to the islamic materials local information derived from different fields of the knowledge. The Tatar scholar does not confine himself to accumulating and interpretating the facts gathered by historians of the Middle Ages. He made creative use of the rich material which belongs to the history of spiritual culture of the East people, gave his own estimate of many historical facts and events. In spite of that, it is a compilative work. Its originality consists in materials, that had not been observed before. They were materials related to the Volga — Ural region, the Middle Asia, Crimea-Turkish world of the XVII—XIX — th centuries.
In the VI-th volume the materials of the V-th volume (for the previous 28 years) duplicated. VI-th volume contains more material about Russian muslims, though, as before there are some Muslims biographies of the Middle East. Mardjani did not finish this work. Empty pages of the V, VI-th volumes and absent inference promised by author in «Mukaddima» indicate to it.
«Mustafad ak-ahbar fi ahval Kazan va Bulgar» is Mardjani’s work devoted to the history of the Volga Bulgarian state and Kazan state, written in the old Tatar language. It demonstrates indiscreteness in culture of the Volga Bulgarian and the Kazan state and scientific proof of Tatar’s origin from the Volga Bulgarians based on written sources, archeological facts and ethnography. The Tatar’s biographies included in the VI-th volume of «Vafiiat al-aslaf» and «Mustafad al-ahbar» are the same by quantity and amount-differences insignificant. Chronological period which contains «Mustafad al-ahbar» 1099—1299 years of the Hijra (1688—1882) approximately corresponds to the period of the VI-th volume of «Vafiiat al-aslaf» — 1099—1304 years of the Hijra, 1687—1887.
Research into all of the volumes of «Vafiiat al-aslaf» shows that for the I-st, II-nd, III-d volumes (11-755/633/1355) one of the main sources was Ibn Khalicans (1211—1282) work «Vafaiiat al-aian va anba abna az-zaman». For the III-d volume (474—755 / 1081—1355) the main sources except Ibn Khalican’s work seem to be: «Al-vafi bi-l-vafaiiat» — Salahaddin as-Safadi (1296—7/1363), «Mujam al-buldan» Jakut al-Hamavi (1179—1229), «Kitab tahzib al-asma» an-Navavi (d. 1278), «Javahir» Abd al-Kadir al-Kurashi (1297—1379), «Tabakat an-nuhad» as-Suiuti (1445—1505); for the IV-th volume (756—1004 / 1355—1595), except the mentioned above works of as-Safadi, al-Kurashi and as-Suiuti — «Kitab al-Isaba fi tamiz as-sahava» and «Ad — durar al-kamina fi aiian al-mia as-samina» — Ibn Hajar al-Askalani (d. 1448—49); for the V-th volume (1004—1100/1596—1689) — «Tarjama al-aiian min abna az-zaman» al-Biruni (1555—1615); «Silafa al-asr fi mahasin ash-shuara bi kulli misr» Ibn Masum (d. 1708—09), «Tarih hulasa al-aslaf fi aiian al-kari hadi ashar» — al-Muhibbi (1651—1759); for the VI-th volume (1072—1304/1661/1887) except the work al-Muhibbi archeological materials of the Volga and Ural Tatars were used. Mardjani used sources and mainly did not quote them, revised thoroughly, collected from some sources.
From the subsequent biographic dictionaries the most famous is «Asar» of Rizaaddin Fahraddin (1858—1936) — a well-known Tatar religious and scholarly figure. «Asar» contains material only about muslims of the Volga and Ural region. Unlike Mardjani’s «Mustafad al-ahbar» it covers the period from the author’s day. In «Asar» materials concur with materials of the «Mustafad al-ahbar» and «Vafiiat al-aslaf». On the whole these works are complementary to each other.
Mardjani is a precursor of jadids’ movement in Russia. It is he who laid down the reform foundations of teaching in medrese, redirecting of consciousness of Tatar forwards the adaptation of islam to the modern sciences.
Mardjani wrote more than 30 works, most of them were published. Mardjani’s activity as a teacher, a man of religion, historian, Enlightener and philosopher is considered to be a great contribution to history not only of the Tatar people but also of all Muslim thought.
NOTES
136 Az-Zireckly. Al-Alam: 11 volumes.— 3-d edition.— Bayrut.— V. 3.— P. 258.
137 Mardjani Sh. Vafiiat al-aslaf va tahiiat al-ahlaf: 6 volumes. The Kazan Universities library.— № 609—615.— T. 1460.— V. 6.— P. 181a—182b. Arabic language.
138 Mardjani Sh. Vafiiat al-aslaf.— V. 6.— P. 179.
139 Mardjani Sh. Mustafad al-ahbar fi ahvali Kazan va Bulgar. — Kazan, 1900.— V. 2.— P. 43. Arabic script. Tatar language.
140 Mardjani / Editors G. Gubaidullin, Sh. Sharaf and the others.— Kazan, 1915.— P. 23. Arabic script. Tatar language.
141 Mardjani.— Kazan, 1915.— P. 39.
142 Mardjani.— Kazan, 1915.— P. 14.
143 Aini S. Buchoro inkilobi tarichi uchun materiallar.— Moscow, 1926.— P. 15—16. Uzbek language.
144 Mardjani Sh. Vafiiat al-aslaf.— V. 6.— P. 212—213 a.
145 Mardjani Sh. Al-favaid al-muhimma.— Kazan, 1878. Arab language.
146 Mardjani Sh. Kitab an-nasaih. Kazan, 1869. Arabic script. Tatar language.
147 Mardjani.— Kazan, 1915.— P. 618—619.
148 Works of the IV-th Russian Archeological congress.— Kazan, 1884.— V. 1.— Section 2.— P. 40—58. Russian and Tatar languages.
149 Works of the IV-th Russian Archeological congress.— Kazan, 1884.— V. 1.— Section 2.— P. 40—58. Russian and Tatar languages.
150 Mardjani Sh. Mukaddima Kitab vafiiat al-aslaf va tahiiat al-ahlaf.— Kazan, 1883. Arab language.
151 Mardjani.— Kazan, 1915.— P. 334.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сочинения Марджани по актуальности поднятых в них проблем уже при жизни ученого снискали ему популярность среди различных слоев общественности. Прогрессивные, передовые силы татарского общества конца XIX — начала XX ве¬ков — ученые, писатели, деятели просвещения, например Тукай, Амирхан, Акмулла, Ибрагимов, Фахраддин и другие — восприняли деятельность ученого как интеллектуально-умственную борьбу против всего отживающего в идеологии и философии. Для них Марджани стал знаменосцем борьбы за просвещение и свободомыслие, а его учение — программой обновления татарского общества 70—80-х годов XIX века.
Богатырем мысли восприняли Марджани многие народы, населявшие Россию и исповедовавшие ислам. Например, выдающийся просветитель и поэт татарского, башкирского, казахского народов Акмулла (1831—1895) посвятил памяти Марджани специальную хвалебную поэму, в которой он называет ученого «полярной звездой, указывающей путь к духовной свободе». Казахский классик Абай Кунанбаев, так же как и таджикский Садраддин Айни, были знакомы с трудами Марджани.
Значение наследия Марджани для татарской культуры велико и неоценимо. Его произведения, творческая деятельность свидетельствуют о бескорыстном служении своему народу, который он пытался приобщить к современным достижениям цивилизации и культурным ценностям прошлого, к западноевропейской, русской и восточной культуре.
Марджани оставил после себя не только богатое наследие, но и своих учеников и последователей, продолживших его дело на ниве просветительства. Одним из них был Х.Фаизхан (1828—1866) — преподаватель Петербургского университета, ученый-просветитель, ставший известным во многом благодаря учебе у Марджани. Были и такие, как Камаладдин б.Сайфаддин и Абу Бакр б.Йахуд, в разные годы преподававшие восточную философию в Каире152.
Традиции Марджани по изучению истории арабо-мусульманской философии были продолжены такими учеными и религиозными деятелями, как Муса Биги (1873—1949), Галимджан Баруди (1857—1921), Ризааддин Фахраддин (1858—1936), Кашшаф Тарджимани (1887—1943) и другими.
Особенно следует отметить ученого-просветителя, религиозного реформатора Ризааддин Фахраддина, на творчество которого Марджани оказал большое влияние.
Фахраддин продолжил научную работу Марджани в жанре энциклопедии. Им был написан многотомный энциклопедический словарь «Асар» («Деяния»), оказавший значительное влияние на формирование самосознания татарского народа. Фахраддин поднял просветительские идеи Марджани на новый уровень: издавал журнал «Шура», написал многочисленные книги, посвященные обучению, воспитанию, морали, истории и философии. Издательская деятельность братьев Каримовых — Мухаметджана и Шарифджана — началась под несомненным влиянием их учителя Марджани, который считал книгопечатание важнейшим орудием просветительства.
Марджани приветствовал открытие первой газеты на языке тюрки для мусульман России крымско-татарским идеологом джадидизма И.Гаспринским (Гаспралы) (1851—1914)153. Татарский ученый был одним из немногих, кто одобрил и поощрил план издания газеты, которая впоследствии получила название «Тарджиман» («Переводчик») и сыграла важную роль в просвещении тюрок-мусульман.
Марджани — предвестник джадидского движения в России, и именно он заложил его основы — реформу преподавания в медресе, усвоение татарским народом передовых достижений мировой культуры и науки.
Марджани написал более 30 произведений, большая часть которых была издана. Правда, в основном на арабском языке, только некоторые сочинения были напечатаны на татарском языке арабским шрифтом. Не все произведения, написанные ученым, обнаружены, например, не найдены «Рисала фи масаил ан-нахв» («Трактат о вопросах грамматики»), «Тахарир ал-муфрад» («Отдельные редактирования»).
Религиозно-философские взгляды Марджани, его деятельность в качестве педагога, религиозного реформатора, историка, просветителя, философа навсегда останутся крупным вкладом в историю не только татарской, но и всей отечественной мысли.
ПРИМЕЧАНИЯ
152 Мґрўани.— Казан, 1915.— Б.115, 117.
153 Валиди Дж. Очерк истории образованности и литературы среди татар (до революции 1917.). М.— Пг., 1923.— С.52.
Научное издание
ОЧЕРКИ МАРДЖАНИ О ВОСТОЧНЫХ НАРОДАХ
Редактор М.С.Гатин
Художники В.В.Булатов, Р.Г.Шамсутдинов
Художественный редактор Р.Г.Шамсутдинов
Техническое редактирование и компьютерная верстка С.Н.Нуриевой
Корректоры Н.И.Максимова, А.Г.Хамитова
Лицензия на издательскую деятельность № 04184 от 6 марта 2001 года
С оригинал-макета подписано в печать 3.06.2003. Формат 84108 1/32.
Бумага офсетная. Гарнитура «Букварная». Печать офсетная. Усл. печ. л. 9,24 + форз. 0,21.
Усл. кр.-отт. 10,19. Уч.-изд. л. 10,54 + форз. 0,36. Тираж 2000. Заказ Я-258.
Татарское книжное издательство. 420111. Казань, ул.Баумана, 19.
http://www.tatarstan.ru/books/
E-mail: tki@books.kazan.ru
Государственное унитарное предприятие
издательско-полиграфический комплекс «Идел-Пресс».
420066. Казань, ул. Декабристов, 2.