История Чечни в 19-20 веках

Я. З. Ахмадов, Э. Х. Хасмагомадов
ИСТОРИЯ ЧЕЧНИ В 19-20 ВЕКАХ
Глава I. Географическое, этнотерриториальное и демографическое положение Чечни в ХIХ веке
К началу ХIХ века историческое ядро Чечни располагалось в северо-восточной части Северного Кавказа, на склонах громадного Кавказского хребта, протянувшегося с запада на восток от Черного моря до Каспия почти на тысячу километров, разграничивая на данном участке земной суши Европу и Азию. Природные условия Чечни в ХIХ в. отмечаются всеми исследователями того времени как исключительно благоприятные. Климат отличался суровостью только в высокогорной части и в степных районах. На большей части Чечни, где проживала основная масса населения, господствовали мягкие зимы, наблюдался высокий уровень осадков летом. Почвы были преимущественно черноземные, дававшие высокие урожаи сельскохозяйственных культур. Чечня была богата лесами, которые состояли из бука, дуба, клена, ясеня, липы, орешника. Среди лесов располагались, по словам современников, «обширные, прекрасно обработанные поляны и тучные луга, делавшие Чечню житницей восточного нагорного Кавказа».
В горной части Чечни имелись рудные ископаемые: выходы меди, серебра, свинца, железа, угля и серы. В равнинной части Чечни в ХIX веке эксплуатировались выходы нефти, минеральных и горячих вод. Но разработка полезных ископаемых велась примитивными способами и в очень незначительных масштабах.
Политические границы Чечни к началу ХIХ в. были наиболее обширными в истории страны. Сложившаяся к тому времени политическая обстановка в регионе – ослабление феодальных соседей, успешное сопротивление горцев натиску Российской империи, военная мощь и экономическая самостоятельность – позволили превратить Чечню в ведущую политическую силу на Северо-Восточном Кавказе. Российские власти считали именно чеченцев «ответственными» за участок границы по Тереку протяженностью свыше 200 верст: от Моздока до Кизляра.
Что касается границ хозяйственного пользования землями Северного Кавказа жителями исторической Чечни, то они складывались в результате многовекового хозяйственного освоения и взаимодействия с соседями. Так, еще в средние века горные чеченцы в силу традиции и различных соглашений пользовались пастбищами в Аварском ханстве Дагестана, в междуречье Терека и Сулака и в Алазанской долине Кахетии (Грузия). На севере, за Тереком, огромные пространства Бурунной степи (входящей в границы современной Чечни) с глубокой древности находились в зоне отгонного скотоводства горцев Чечни и использовались ими в качестве зимних пастбищ. Однако, когда в конце ХVIII в. Российская империя закончила строительство Кавказской военной линии между Каспийским и Азовским морями, сплошная цепь крепостей, редутов, станиц и прочих укреплений отсекла горцам доступ к затеречным землям, чем был нанесен серьезный удар по их традиционному хозяйству. Именно это послужило одной из главных причин борьбы за Терек, развернувшейся в конце ХVIII – начале ХIХ вв. между Россией и Чечней.
Нужно отметить, что на территории Чечни к тому времени жили не только этнические чеченцы. Так, старожилами являлись так называемые гребенские казаки, обитавшие в пяти «старых» станицах по левому берегу Терека: Червленная, Старогладовская, Новогладовская, Щадринская, Курдюковская. Численность гребенских казаков составляла примерно 6-8 тыс. человек обоего пола. В результате давнего смешения с чеченцами к началу ХIХ в. гребенские казаки превратились по существу в отдельную этнографическую группу русского народа. Начиная с 70-х гг. ХVIII в. на левом берегу Терека в пределах станицы Червленной до Моздока были поселены с Волги, Украины и Дона новые группы казаков, получившие название Терских. В ХIХ в. они также восприняли многие черты горской культуры от своих чеченских соседей. Другими крупными этническими группами, обитавшими на левобережье Терека, являлись кара-ногайцы и кумыки. Кроме того, в чеченских аулах ХIХ в. жили отдельные группы аварцев, даргинцев, кабардинцев, черкесов, армян и представителей других народов и народностей. Все они поддерживали добрососедские отношения с чеченцами.
По оценкам историков, общая численность населения Чечни к началу ХIХ в. составляла около 250 тыс. человек. Но начатая царским правительством России кровопролитная Кавказская война, продолжавшаяся до 1859 г., нанесла Чечне огромные потери – не менее 100 тыс. человек. Но это еще не было концом этнической трагедии. В результате колониальных завоеваний царизма на Северном Кавказе чеченский народ был стеснен на небольшой территории, где невозможно было ведение производящего хозяйства. Всей своей политикой царские власти провоцировали горцев на уход из родных мест за границу. Так началось массовое переселение чеченцев в Турцию, куда только в 1865 г. ушло более 23 тыс. человек.
Фактическое изгнание чеченцев с родных земель сопровождалось грубой перекройкой административно-территориальных границ Чечни таким образом, что чеченское население оказалось разделенным между различными регионами Северного Кавказа.
Глава II. Чечня в первой трети ХIХ века. Взаимоотношения с Российской империей
Чечня начала ХIХ в. представляла собой аграрную страну, все население которой было занято в сфере сельскохозяйственного производства – земледелии и животноводстве. Практически весь сельскохозяйственный инвентарь изготовлялся в Чечне местными мастерами.
Довольно быстро чеченцы начали перенимать новые сельскохозяйственные орудия, производимые на русских мануфактурах. Так, уже в конце XVIII в. притеречные чеченцы широко применяли железный плуг, а в начале XIX в. уже сами изготовляли железные плуги не только для собственных нужд, но и для продажи, в том числе и казакам.
Развивались ремесла и кустарные промыслы, среди которых высокой степени совершенства достигло изготовление различных видов холодного оружия. Чеченские мастера знали секрет изготовления булатных клинков (так называемой «дамасской» стали). Производилось в Чечне и огнестрельное оружие – ружья и пистолеты, причем в качестве образцов использовались европейские, турецкие, иранские и другие изделия, которые значительно совершенствовались. Горское ружье отличалось легкостью, длиной ствола, маленьким прикладом и особым устройством прицела. Горские мастера начали делать нарезные ружья раньше, чем подобное оружие появилось в русской армии. Как холодное, так и огнестрельное оружие горцев обычно украшалось узорной резьбой, серебряной и золотой насечкой. Произведенное чеченцами оружие охотно покупали казаки и русские офицеры.
Поскольку установленные российскими властями правила категорически запрещали продажу горцам не только оружия, но и военного снаряжения, чеченцам приходилось самостоятельно производить порох, добывать свинец для пуль. Отмеренные заряды пороха и пули горцы носили в деревянных газырях, располагавшихся на груди.
Продукция земледелия, скотоводства и изделия кустарных промыслов чеченцев шли не только на собственное потребление, но и на продажу, в том числе на внешние рынки. Из Чечни вывозили кукурузу, пшеницу, мед, фрукты, шерсть, глиняную и медную посуду, холодное и огнестрельное оружие. Ввозили же в основном железо, мануфактурные ткани, металлическую домашнюю утварь. Свободная торговля русских с горцами на пограничной линии, в том числе и с чеченцами, была запрещена. Все торговые операции должны были проходить под контролем государственных чиновников, которые следили за тем, чтобы к горцам не попадали товары военного характера. Кроме того, российская администрация стремилась ограничить поступление золотой и серебряной монеты к горцам и предписывала вести с ними торговые расчеты ассигнациями. Но ассигнации принимались горцами неохотно, поэтому процветала меновая торговля.
Экономическое развитие Чечни сопровождалось и определенными изменениями в чеченском обществе. В результате народных движений к началу XIX в. наблюдалось ослабление власти феодалов-князей и рост влияния свободного крестьянства. Однако это не означало, что феодальная знать прекратила свое существование: изгнанные из селений Большой и Малой Чечни князья перебрались в притеречные районы, где основали ряд новых селений под покровительством российских властей. Обширные земельные участки в этой части Чечни официально перешли в собственность князей Алхазовых, Таймазовых, Бековичей-Черкаских, Турловых. Активно переселявшиеся в Притеречье безземельные крестьяне из перенаселенных горных и старых равнинных селений обязаны были нести ряд повинностей в пользу «владельцев» земли.
Вместе с тем в Чечне продолжала сохраняться исторически сложившаяся система частной и общественной собственности на землю. Безусловной частной собственностью считались земли, расчищенные от леса, разработанные на целине, созданные на голом горном склоне. Общинными считались леса, пустующие и неудобные для пользования земли, пастбища и частично сенокосы. Несмотря на известное усиление влияния крупных земельных собственников, экономическое положение лично свободного чеченского крестьянства, именовавшего себя «узденством» (благородным сословием), в первой трети XIX в. оставалось устойчивым. Так называемые «вольные общества» успешно отражали попытки местной знати подчинить их себе экономически и политически. Главная угроза благополучию чеченского узденства исходила в тот период от российской колониальной политики, направленной не только на оттеснение чеченцев с наиболее плодородных земель на равнине, но и на усиление социального неравенства внутри чеченского общества путем наделения преимуществами горской аристократии.
Главным источником власти в Чечне в начале XIX в. оставалсь аульная община (джамаат). Все внутреннее управление в чеченских селениях осуществлялось «выборными стариками» во главе со старшиной. «Выборные» избирались каждой группой родственных семей или тейповых групп селения, что не позволяло старшинам сосредотачивать в своих руках чрезмерные полномочия. Важнейшие вопросы жизни отдельных селений решались сходом жителей. Вопросы, касающиеся жизни целого общества, также решались народным собранием. Однако постепенное усложнение хозяйственной и политической жизни привели к созданию коллегиального органа, призванного решать наиболее важные вопросы, касающиеся интересов всей страны. Таким органом был Мехк-кхел (Совет страны), созываемый по мере необходимости и состоявший из представителей всех чеченских обществ и селений. Место проведения собрания Мехк-кхел объявлялось заранее. В первой трети XIX в. таким местом чаще всего служило селение Герменчук.
Влияние того или иного общества и селения зачастую напрямую зависело от количества вооруженных ополченцев, выставляемых ими в случае необходимости. Российские военные единодушно отмечали высокую боеспособность горского ополчения и постоянно указывали, что война с горцами намного тяжелее военных действий против регулярных турецких или иранских армий. Прекрасная индивидуальная военная подготовка обеспечивалась всем военизированным бытом чеченцев, с детских лет «приученных к оружию». Кроме того, буквально каждая чеченская семья была хорошо обеспечена качественным огнестрельным и холодным оружием. Эти два обстоятельства в сочетании с отработанной десятилетиями тактикой превращали чеченское ополчение в грозную военную силу, способную эффективно противостоять российской армии, по праву считавшейся одной из лучших в мире.
В начале XIX в. российское правительство предпринимает меры к усилению колонизации кавказских земель, чтобы окончательно закрепить их за империей. Однако в крепостной России было непросто найти свободные крестьянские массы для расселения в завоеванных областях на юге. Поэтому главные усилия направлялись на увеличение на Северном Кавказе численности казаков и христианского населения самых разных национальностей. Рост русского населения на Северном Кавказе происходил в основном за счет переселения казачьих станиц с Дона и Волги. Каждая казачья семья получала в пользование земельный надел определенного размера. В некоторых местах душевой надел доходил до 50 десятин.
В конце XVIII — начале XIX вв. Россия временно ослабляет натиск на Кавказ. Военные действия в Европе в это время поглощают все больше русских солдат и материальных ресурсов российского государства. Царь Павел I и его наследник Александр I в своей политике на Кавказе попытались сменить курс от прямого завоевания на создание некоего кавказского федеративного государства, находящегося под российским протекторатом. Александр I издал специальный рескрипт, в котором указывалось на многочисленные злоупотребления российских военных и гражданских чиновников как на одну из важнейших причин напряженности в отношениях с горцами.
На некоторый период крупные наступательные операции прекращаются, но для обеспечения удобного сообщения с вновь приобретенными владениями предпринимается инженерное строительство Военно-Грузинской дороги, а для ее охраны в 1803 г. восстанавливается крепость Владикавказ.
Однако полного умиротворения на Кавказе так и не произошло. Начало XIX в. было отмечено целым рядом восстаний горцев. Это беспокоило царское правительство, которое к тому времени стояло на пороге русско-турецкой войны и стремилось обезопасить свои тылы на Кавказе. С этой целью зимой 1807 г. в Чечню была направлена 10-тысячная военная экспедиция под командованием генерала Булгакова. В Ханкальском ущелье произошло ожесточенное сражение с чеченским ополчением. Понеся большие потери, генерал Булгаков был вынужден уже через месяц вывести свои войска с чеченской территории, так и не сломив сопротивление чеченцев.
Неудача Булгакова, а главное – вовлечение русских войск в военные действия в Европе надолго сковали активность России на Кавказе. Не имея достаточных военных сил, кавказское командование активизировало усилия по привлечению на свою сторону виднейших чеченских старшин и предводителей, пообещав им значительное денежное вознаграждение и офицерские чины за «покорность». Многие из представителей чеченской верхушки согласились на такие условия. Среди них и герой сопротивления экспедиции Булгакова Бейбулат Таймиев. Получая деньги и чины от царского правительства, чеченские предводители, тем не менее, не гарантировали своей верности. Царские власти это хорошо понимали, но, не имея достаточных сил для сдерживания чеченского сопротивления, были вынуждены довольствоваться даже таким шатким «союзничеством». К тому же российское командование на Кавказе предпринимало немало усилий по использованию в своих интересах противоречий и конфликтов, постоянно возникавших между северокавказскими народами. Эти политические ухищрения позволяли России сохранять относительное спокойствие на Северо-Восточном Кавказе вплоть до окончания всех наполеоновских войн в Европе.
Только после европейского урегулирования и завершения работы Венского конгресса российское правительство решило открыть наступательные действия, направленные на окончательное завоевание Кавказа. В апреле 1816 г. новым командующим Кавказским корпусом, а по существу, наместником Кавказа, был назначен генерал А.П.Ермолов. С началом деятельности этого генерала большая часть историков связывает и начало Кавказской войны как масштабных системных действий Российской империи против горских народов. Война на Кавказе продолжалась до 1864 г. и стоила огромных человеческих жертв.
Едва прибыв на Кавказ, А.П.Ермолов поспешил встретиться с Бейбулатом, которого российские власти рассматривали как наиболее влиятельного «атамана» Чечни. Российский командующий «обласкал и одарил» Б.Таймиева и вновь зачислил его на русскую службу в чине поручика в обмен на обещание прекратить набеги на русскую линию. Естественно, и А.П.Ермолов, и Б.Таймиев преследовали собственные цели. Командующий Кавказским корпусом стремился склонить к сотрудничеству чеченскую верхушку, чтобы облегчить завоевание Чечни. Б.Таймиев же добивался российской поддержки собственных планов стать фактически единовластным правителем Чечни.
А.П.Ермолов определил для себя и методы, которыми он собирался покорить Чечню: «Надобно оставить намерение покорить их оружием, но отнять все средства к набегам и хищничествам. Надобно занять Сунжу и по ее течению устроить крепости: тогда чеченцы, стесненные в своих горах, лишатся земли, удобной для возделывания…» По существу А.П.Ермолов предлагал полное экономическое разорение Чечни и подрыв ее хозяйства.
В соответствии с планами А.П.Ермолова к 1819 г. была воздвигнута линия русских укреплений на р. Сунже с главной крепостью Грозная. Последующие несколько лет российские войска прокладывали широкие просеки в чеченских лесах. Тактика, принятая на вооружение А.П.Ермоловым, состояла в том, чтобы, опираясь на воздвигнутые укрепления, постепенно продвигаться вглубь Чечни, разрушая жилища, уничтожая посевы и домашний скот, изгоняя, а нередко и просто уничтожая население.
Глава III. Национально-освободительное движение народов Чечни и Дагестана в 30-40-х годах ХIХ века. Имам Шамиль
Первая половина XIX в. в истории российско-горских отношений в исторической науке получила название Кавказская война. Одни ученые датируют ее 1817-1864 годами – со времени появления А.П.Ермолова на Кавказе до поражения адыгов на Черноморском побережье. Другие считают началом войны конец 20-х гг. XIX в., когда был провозглашен имамом Гази-Магомед, а окончание, относят к 1859 г., когда состоялось пленение Шамиля. Третья группа ученых, учитывая достаточную условность термина «Кавказская война», предлагают говорить о народно (национально)-освободительном движении горцев Чечни и Дагестана в 20-50-х гг. XIX века.
Главная причина длительной Кавказской войны в XIX в. заключалась во все возрастающем колониальном расширении Российской империи в южном направлении, что удовлетворяло не только интересы государства в целом, но и корпоративные интересы дворянско-помещичьих и торгово-буржуазных сословий. Это «расширение» осуществлялось преимущественно силой – за счет захвата территорий малых народов.
Перед российскими генералами ставилась четкая задача: горцев подчинить, а если не подчинятся – «истребить совершенно». В качестве предлога были пущены в ход обвинения горцев в «набегах» и «хищничествах», в природной дикости и отсталости. При этом умалчивалось, что основную часть продовольствия и фуража на свое содержание царские полки на Северном Кавказе добывали грабежом горских аулов. Конечно, как и любая империя, Российская империя несла колонизируемым народам определенный универсальный порядок и экономические перспективы, но за это горцам следовало заплатить высокую цену – всеобщим и безусловным рабством.
Надо отметить, что в самом горском обществе были объективные предпосылки, способствующие экономической, а затем и политической ориентации горцев на более развитую Россию. Российская ориентация в Чечне как предпочтительное направление во внешней политике страны, несомненно, присутствовала. Это обстоятельство усугубило и без того сложную общественно-политическую ситуацию в стране.
По мнению большинства историков, формирование обще-народного движения сопротивления экспансии России на Северном Кавказе стало прямым ответом на жестокую тактику генерала Ермолова. Объединяющей идеологией повстанцев стало религиозное учение мюридизма. Однако, хотя лидеры горцев выступили под религиозными лозунгами и провозгласили свою борьбу «газаватом» – войной за веру, на самом деле их деятельность носила чисто военно-политический характер. Первым использовал учение мюридизма для достижения политических целей чеченский шейх имам Мансур, попытавшийся в конце XVIII в. объединить горцев разных национальностей в рамках единого теократического государства. Примерно через полвека аналогичную попытку предприняли дагестанские суфийские шейхи. Считается, что первым проповедь газавата в Дагестане начал шейх Мухаммед Ярагинский. В основе пропаганды М.Ярагинского лежали требования социальной справедливости, находившие живой отклик у подавляющего большинства горцев.
В 1829 г. руководство национально-освободительным движением перешло в руки ученика и наследника М.Ярагинского Гази-Мухаммеда. Он был провозглашен имамом – верховным предводителем мусульман Дагестана (включая, видимо, и Чечню). Ближайшими его сподвижниками являлись гимринский уздень Шамиль и выходец из хунзахской знати Гамзат-бек. Свою деятельность Гази-Мухамед начал с попыток физического уничтожения своих политических противников из числа горской знати, которые склонялись к мирным отношениям с Россией. Но эти попытки оказались неудачными. Гази-Мухамед едва сам не попал в плен и был вынужден какое-то время скрываться.
В 1830 г. Гази-Мухамед благодаря успешной агитации своих сторонников объявился с большим почетом в Чечне. Его сопровождал небольшой отряд вооруженных дагестанцев. Вскоре общая численность воинов Гази-Мухамеда достигла 12 тысяч. Большинство их были выходцами из чеченских аулов. Гази-Мухамед строил планы захвата всех крупных крепостей в Чечне и Дагестане: Кизляра, Грозной, Внезапной. Попытка захватить Дербент в 1831 г. закончилась неудачей. Но вслед за этим отряды Гази-Мухамеда делают стремительное движение к низовьям Терека и внезапно захватывают Кизляр. Затем Гази-Мухамед предпринимает карательный поход против ряда чеченских селений, которые отказали ему в поддержке: Старый Аксай, Кошкельды, Аллер-аул, Гудермес и др. Это, однако, не помогло ему остановить продвижение русских войск. Под их натиском Гази-Мухамед, «…очень недовольный чеченцами за изъявление ими покорности русским», отступил обратно в Дагестан. Вскоре после этого, в октябре 1832 г. Гази-Мухамед погиб в своем родном селении Гимры, которое взяли штурмом русские войска. Неотлучно находившийся при имаме Шамиль спасся благодаря своей исключительной храбрости и физической выносливости. Будучи раненным, он шашкой прорубил себе путь через строй солдат и бежал из захваченного селения.
Официальным преемником Гази-Мухамеда стал Гамзат-бек Аварский. Шамиль считался ближайшим сподвижником и второго имама, хотя, очевидно, между этими двумя лидерами отношения складывались непросто. Предводительство Гамзат-Бека оказалось недолгим. В результате междоусобных распрей и интриг он был убит осенью 1834 г.
Третьим имамом был провозглашен Шамиль. Шамилю удалось преодолеть разногласия с чеченскими предводителями, среди которых видную роль играл Ташу-Хаджи. Совместно с отрядами Ташу-Хаджи войска Шамиля сумели успешно противостоять наступательным операциям русских военных экспедиций в Дагестане и Чечне. Видя в лице Шамиля сильного противника, царское правительство в 1837 г. попыталось вызвать его на дипломатические переговоры, обещая ему даже личную встречу с царем. Шамилю предлагали признать его власть над Дагестаном в обмен на признание им российского суверенитета над собой. Но Шамиль к тому времени настолько упрочил свое положение, что не видел причин, по которым ему следовало променять уже имевшийся у него статус фактически независимого правителя на высокую должность в российской государственной машине. И он отказался от встречи с царем.
В 1839 г. состоялось кровопролитное сражение царских войск с воинами Шамиля у укрепленного дагестанского селения Ахульго. Укрепление Ахульго после долгой осады пало, но самому Шамилю удалось выскользнуть из кольца окружения и скрыться на территории Чечни. Там его встретили весьма радушно, хотя положение его было весьма непростым. Несмотря на формальный титул имама Чечни и Дагестана, реально Шамиль находился в полной зависимости от принимавших его чеченских лидеров – Ташу-Хаджи и др.
Но, как это бывало и ранее, чеченские крестьяне с недоверием относились к собственным предводителям, опасаясь чрезмерного усиления их власти. Именно поэтому чеченцы традиционно предпочитали приглашать на княжение феодалов от соседних народов: они не имели родственной поддержки в среде чеченцев и могли быть сравнительно легко изгнаны. Это обстоятельство сыграло определенную роль в решении народных собраний чеченских обществ и отдельных селений обратиться в начале 1840 г. именно к Шамилю с просьбой возглавить восстание.
Свое быстрое возвышение в Чечне Шамиль поспешил использовать для того, чтобы окончательно подорвать влияние своего могущественного союзника – Ташу-Хаджи. В отличие от «прямоидущего» Ташу-Хаджи, требовавшего от чеченцев соблюдения шариата во всей полноте, Шамиль сделал жителям Чечни в этом вопросе много «послаблений», чем еще больше привлек их на свою сторону.
В 1840-1841 гг. Шамиль сделал вотчину Ташу-Хаджи – Ичкерию – своей основной базой, где по примеру предшественника учредил ставку в стратегическом месте – районе аула Дарго. Здесь сложилась столица имамата – молодого государства, воплощавшего в себе национальные чаяния народов Чечни и Дагестана.
В 1842 г. по требованию Николая I была организована военная экспедиция, перед которой стояла задача – уничтожить аул Дарго. Но воинским колоннам было не суждено даже приблизиться к аулу. По дороге они постоянно попадали под непрерывные обстрелы чеченских отрядов, несли тяжелые потери, и, в конце концов, были вынуждены повернуть обратно. В течение 1843-1845 гг. царским правительством предпринимались еще несколько серьезных попыток переломить военную ситуацию на Северном Кавказе, но все они были тщетны. Инициатива ведения военных действий принадлежала не царским генералам, а Шамилю.
Глава IV. Чечня и Дагестан в период расцвета и кризиса имамата (конец 40-х – 50-е гг. ХIХ века)
В результате успехов, одержанных горцами в начале 40-х годов ХIХ в., под властью Шамиля оказались обширные территории Дагестана и Чечни, с общей численностью населения до 500-600 тыс. человек.
Особенность нового государства заключалась в том, что оно создавалось в ходе ожесточенной войны, и именно ведение военных действий против внешнего врага стало основной функцией имамата. В основу государственного строительства были положены принципы, известные еще со времен первого Арабского халифата. В соответствии с этим первому лицу государства – имаму – принадлежала высшая государственная и духовная власть.
В 40-х гг. были разработаны и приняты письменные своды законов и положений, регламентирующих не только деятельность государственного аппарата, но и повседневную жизнь жителей имамата в соответствии с нормами шариата. По существу, Шамиль предпринял вторую в истории Чечни и Дагестана, после шейха Мансура, попытку создать исламское военно-теократическое государство. На этом поприще он также встретил сопротивление горцев, не желавших отказываться от привычных им адатов и традиционного образа жизни вполне демократического свойства. Эта борьба, особенно в Чечне, оказалась нелегкой для имама, чем, видимо, объясняется тот факт, что многие положения принятых им законов (низамов) существенно отличаются от норм, изложенных в шариате. Российский историк Р.Фадеев писал: «Из всех восточных горцев, чеченцы больше всех сохранили личную и общественную самостоятельность и заставили Шамиля, властвовавшего в Дагестане деспотически, сделать им тысячу уступок в образе правления, в народных повинностях и обрядовой строгости веры».
Несмотря на теократический фасад и видную роль духовенства, по сути дела, власть в имамате отходила к быстро формировавшейся военной верхушке. Хотя большинство наибов имели духовное звание, они были, прежде всего, военными предводителями, и власть их держалась на военной силе.
Для содержания многочисленного воинства население имамата облагалось весьма тяжелыми налогами и повинностями. Например, все мужчины в возрасте от 15 до 50 лет должны были числиться в ополчении. Каждая крестьянская семья должна отдавать большую часть урожая на нужды ополчения. Нередко это вызывало недовольство крестьян, которое пресекалось жестокими наказаниями.
Неприкрытая эксплуатация крестьянства, захват общественных земель и присвоение большей части военной добычи превратили окружение Шамиля и его самого в новую феодальную верхушку, обладавшую большими богатствами.
Неизбежным итогом политики Шамиля стал внутренний кризис, признаки которого проявились уже в середине 40-х гг. Именно в этот период некоторые жители Чечни бегут из имамата на территорию России. Как писали в своих докладах царские администраторы, «народ, на первых порах предавшийся всей душою новому учению, охладел к нему, когда испытал на деле чудовищный деспотизм управления, обещанного ему вначале как идеал земной жизни».
Тем не менее, военные действия царских войск в горных районах Чечни и Дагестана продолжали терпеть неудачу за неудачей. Это заставило царские власти изменить тактику. Идея, принятая на вооружение царским командованием, состояла в том, чтобы отторгнуть от имамата равнинные земли Чечни, являвшиеся его главной продовольственной и экономической базой. С этой целью на чеченских землях, по берегам р.Сунжи, стали расселять новых военных поселенцев – казаков. Казачьи станицы превращались в крепости. Одновременно производилась массовая вырубка чеченских лесов.
Наряду с военными действиями российские власти прилагали последовательные усилия, чтобы привлечь на свою сторону горское мусульманское духовенство. С целью помешать распространению мюридизма правительство направляло из Казани татарских мулл, исполнявших должность муфтия мусульман Кавказа. В 1849 г. правительство создает 8 духовных школ для мусульман Кавказа. Российские власти полагали, что в стенах этих учебных заведений им удастся подготовить новое поколение горских мусульманских мулл, лояльных империи.
Впрочем, среди мусульманского духовенства Северного Кавказа было немало духовных лиц, категорически выступавших против воинственной политики «дагестанских имамов». Они подвергали жестокой критике военно-тоталитарное государство, созданное Шамилем. Некоторые влиятельные наибы Шамиля, среди них был и Хаджи-Мурат, вступили в тайные переговоры с российским командованием. Хаджи-Мурат, обвиненный Шамилем в измене, бежал через Чечню к русским. Однако семья его оказалась в руках Шамиля, что вынудило Хаджи-Мурата совершить еще один побег, уже от русских обратно к Шамилю. Эта попытка стоила ему жизни.
В конце 1851 г. на сторону русских открыто перешел наиб Бата Шамурзаев. Он активно участвовал в войне против имама, был произведен в капитаны и награжден 500 десятинами земли. Учитывая его заслуги (а, возможно, и в качестве примера для других потенциальных перебежчиков), российские власти сделали его наибом Качкалыковского наибства.
В начале 50-х гг. государство Шамиля переживало глубокий внутренний кризис. В верхушке имамата преобладало всеобщее недоверие и подозрительность, так как в каждом влиятельном предводителе Шамиль видел своего соперника. Преисполненный решимости обеспечить переход власти к своему сыну Гази-Мухаммеду, Шамиль был готов погубить каждого, кого заподозрит в противодействии своим планам. Среди населения царило глубокое уныние, так как война уже истребила цвет горцев, а ее продолжение не сулило никаких светлых перспектив.
Внутренняя слабость имамата не позволила Шамилю воспользоваться в полной мере благоприятной политической обстановкой, сложившейся в период Крымской войны 1853-1856 гг. В планах союзников по антироссийской коалиции Кавказу отводилась роль одного из главных театров военных действий. Турция пообещала Шамилю военную поддержку. Однако внутренние раздоры в имамате помешали Шамилю вести эффективные действия против российских войск. Зато российскому командованию удалось собрать до 12 тысяч горцев Северного Кавказа (в том числе около 1 тыс. чеченцев) в добровольческие воинские соединения, которые приняли активное участие в военных действиях против турецких войск в Закавказье.
Крымская война не только не ослабила давление России на горцев Северного Кавказа, но, напротив, побудила ее усилить свое наступление с целью скорейшего завершения войны. Наряду с систематическим наступлением на чеченские земли было разработано особое положение об управлении чеченцами. Предусматривалось, в частности, назначить особого начальника над всем чеченским народом, создать особый чеченский суд, учредить Чеченский округ во главе с окружным старшиной, которому должны были непосредственно подчиняться сельские старшины.
Все эти обстоятельства все чаще приводили к бегству в российские границы не только простых жителей, но и высокопоставленных лиц имамата.
Наращивая военные усилия для быстрейшего и победоносного завершения Кавказской войны, Россия перебрасывает на театр военных действий все новые и новые войска, доведя их численность к 1859 г. до 308 тыс. солдат и офицеров, из которых 200 тыс. приходились на Чечню и Дагестан. Результаты тактики массированного давления российского командования не замедлили сказаться – чеченцы отпадали от имамата целыми обществами. К 1858 г. от Шамиля окончательно «отошли» Большая и Малая Чечня. Шамиль еще надеялся, что ему удастся организовать длительное сопротивление в горах, однако горная война уже не представляла для русского командования неразрешимых трудностей. Накопленный за долгие годы большой практический опыт действий в горах был систематизирован и достаточно хорошо усвоен большинством командиров.
Весной 1859 г. русские войска занимали столицу имамата – Ведено. Покинутый почти всеми чеченскими наибами, которые остались без войск, Шамиль бежал в Дагестан. Однако и там его ждал полный крах: наиболее приближенные к нему сподвижники один за другим переходили на сторону русских.
В августе 1859 г. 30-тысячная русская армия под командованием князя А.И.Барятинского осадила аул Гуниб, где укрылся Шамиль с 400 наиболее преданными мюридами. Силы были неравны, и Шамиль принял решение сдаться. Царское правительство объявило Шамиля почетным пленником, определив ему и его семье местом пребывания город Калугу и годовое содержание в 20 тыс. рублей.
Кавказская война являлась самым крупным и значимым общественно-политическим и государственным событием в истории России ХIХ в. В течение 1840-1859 гг., в период имамата Шамиля, Россия тратила на Кавказ одну шестую государственных доходов и ежегодно теряла тысячи солдат и офицеров. Всего с 1801 г. по 1864 г. на Кавказе на полях сражений, от ран, эпидемий, невыносимых условий жизни погибли почти 400 тыс. русских солдат.
Глава V. Выдающиеся деятели Чечни первой половины XIX века
Бейбулат Таймиев
О дате и месте его рождения точных сведений нет. В российских источниках Бейбулат впервые упоминается в связи с событиями 1802 г. – руководимая им «партия» абреков в 7 человек в ответ на убийства чеченцев совершила удачный набег на кордонную линию, сразив в этом бою 11 казаков. В это время Бейбулату не больше 20-23 лет.
Всего за 5 лет Бейбулат превращается в одного из самых влиятельных чеченских старшин, которого российское командование считает хочет привлечь на свою сторону. Через посредника Б.Таймиеву предложен офицерский чин капитана с годовым жалованием в 250 рублей серебром, который он принял.
Поступок Бейбулата нельзя объяснить ни тщеславием, ни жадностью. К тому времени он был старшиной одного из крупнейших чеченских селений – Шали. Поэтому офицерский чин и соответствующий ему денежный оклад для Бейбулата – не слишком высокая награда. Он и без того был человек достаточно состоятельный.
В сентябре 1807 г. Бейбулат принимает во Владикавказе присягу на верность России. Затем направляется в Тифлис на переговоры с высшим государственным чиновником на Кавказе генералом И.В.Гудовичем. Переговоры длились около трех месяцев, из чего видно, что речь на них шла не о личной судьбе Таймиева, а о дальнейших перспективах российско-чеченских отношений. Неудача военной экспедиции генерала Булгакова ( 1807 г.) показала, что введение прямого российского правления в Чечне невозможно, а потому управлять ею придется через местных правителей.
Со своей стороны Б.Таймиев также явно был заинтересован в политических переговорах с российской стороной. Он понимал, что, несмотря на неудачу, постигшую генерала Булгакова, военные экспедиции против Чечни не прекратятся, если только не будет найдено какое-то компромиссное решение. О подробностях переговоров в Тифлисе ничего неизвестно, но с достаточной долей уверенности можно утверждать, что Бейбулат в обмен на формальное признание российского протектората добивался для Чечни того же, что и позже: полного внутреннего самоуправления и закрепления привилегированного старшинского сословия.
Очевидно, планы Бейбулата не встретили одобрения у российской стороны. Генерал Гудович рассматривал Шалинского старшину лишь как одного из немалого числа чеченских предводителей, которых собирались привлечь на русскую службу. У кавказской администрации всегда имелось немало кандидатур, которых можно было противопоставить чересчур амбициозному Бейбулату.
Но попытка российского командования «переиграть» Бейбулата Таймиева не удалась. Вернувшись в Чечню, Бейбулат не просто откровенно игнорировал свои служебные обязанности, проистекавшие от присвоенного ему офицерского звания, но и на протяжении трех последующих лет во главе многочисленных отрядов постоянно совершал нападения на Кавказскую линию.
Только в мае 1811 г. вновь активизировались контакты Б.Таймиева с кавказской администрацией. К тому времени наполеоновские войны заставляют Россию временно приостановить военное давление на Кавказ. Вплоть до 1816 г. русские воздерживались от откровенного вмешательства в события, происходившие в Чечне.
Но все переменилось с назначением командующим Кавказским корпусом А.П.Ермолова, которому было поручено форсировать присоединение горских территорий к России. Первые действия А.П.Ермолова на Северном Кавказе были направлены на ограничение самостоятельности местных феодальных властей. Генерал Ермолов исходил из того, что отсутствие централизованной власти на Северном Кавказе и, в частности, в Чечне, делает эти регионы слабыми, а потому военные методы против них окажутся наиболее эффективными. А.П.Ермолов считал, что на Кавказе договариваться не с кем и с пренебрежением относился к Б.Таймиеву. Между тем, Б.Таймиев уже обладал огромным политическим авторитетом и был близок к тому, чтобы стать полновластным правителем значительной части чеченской территории.
Своими кровавыми набегами на Чечню А.П.Ермолов сорвал планы Бейбулата по объединению чеченских обществ под своей властью. Но было ли это победой? Как уже говорилось, российская политика была направлена на то, чтобы не допустить образования горского государства (все равно – чеченского, дагестанского или общегорского) и заставить горцев подчиниться российской администрации. Последующий ход событий показал, что действия А.П.Ермолова по проведению тотального наступления на Чечню и Дагестан произвели обратный эффект: образование горской государственности ускорилось, но только на основе идеологии мюридизма, откровенно враждебной России. Подорвав позиции «светского» Б.Таймиева, стремившегося не только объединить Чечню, но не исключавшего при этом мир с Россией, русские расчистили дорогу к власти идеологизированным дагестанским имамам, для которых Россия была страной язычников, с которыми долженствовало вести непримиримую войну.
Как дальновидный политик Б.Таймиев понимал, какая возникла угроза его власти в Чечне со стороны проповедников радикального мюридизма и газавата. И отвести эту угрозу нельзя с помощью русских. Чем может помочь ему А.П.Ермолов, с которым, казалось бы, уже почти удалось договориться? Он может только прислать войска, но это лишь оттолкнет чеченцев от Бейбулата. Но и отказаться от союза с Россией не просто. Речь идет не только о его общественном положении и личной судьбе. В отличие от «исламистов», буквально ослепленных перспективой близкого обретения власти над горцами, Бейбулат видит дальше. Он уже не один год фактический управляет большей частью Чечни и понимает всю бесперспективность военного столкновения с Россией. Но дилемма, возникшая перед Б.Таймиевым, не допускает выбора: либо новое массовое движение просто сметет его с политической арены, либо он примкнет к нему, чтобы сохранить возможность влиять на происходящие события.
Летом 1824 г. чеченский предводитель появился в Дагестане, где встретился с главным идеологом газавата – М.Ярагинским. В событиях 1824-1826 гг. в Чечне Б.Таймиев, бесспорно, был одним из самых авторитетных военных руководителей чеченцев, его стремительные атаки оборачивались для русских тяжелыми поражениями на Кавказе. Однако политическое лидерство Бейбулата было поставлено под сомнение и оспаривалось новыми претендентами на роль имамов Чечни.
В 1829-1830 гг. Б.Таймиев предпринял очередную попытку сблизиться с российским командованием. Но царские власти не верили ему и не отвечали на его инициативу К этому времени относится начало мощного подъема мюридизма во главе с молодыми имамами, которые окончательно лишили Б.Таймиева и его сторонников сначала идеологического, а затем и политического влияния. Летом 1831 г. Б.Таймиев погиб от руки одного из многих своих кровников.
Шейх Ташу-Хаджи
Два первых дагестанских имама – Гази-Мухаммед и Гамзат-бек, оказали относительно незначительное влияние на развитие событий в Чечне. Это не означает, что у них не было здесь сторонников. Среди чеченских идеологов мюридизма еще до имаматства Гази-Мухаммеда большим влиянием пользовался шейх Ташу-Хаджи.
Место рождения и даже национальная принадлежность Ташу-Хаджи покрыты тайной. Известно лишь, что религиозное образование он получил в одном из медресе Северного Дагестана. Свое звание «хаджи» он приобрел, совершив паломничество в Мекку, что по тем временам было немалым подвигом. Молодой хаджи, наделенный политическими амбициями и военным дарованием, стал претендовать на звание вождя горских народов, в первую очередь – чеченцев и кумыков.
Ташу-Хаджи политически был полностью самостоятельной фигурой, совершенно независимой от Гази-Мухаммеда и от Гамзат-Бека. В отличие от первых дагестанских имамов Ташу-Хаджи являлся суфийским шейхом и имел собственных мюридов. Это был высокий духовный ранг, которого, однако, оказалось недостаточно, чтобы стать имамом. Их общий наставник Мухаммед Ярагинский и дагестанское духовенство отдали предпочтение сначала Гази-Мухаммеду, а затем Гамзат-Беку и, наконец, Шамилю. Очевидно, на это решение повлияли самые разные обстоятельства, начиная с известных трений между горными и равнинными обществами (к которым относился шейх) и заканчивая противоречиями внутри исламского духовенства. Как известно, ислам в средневековой Чечне распространялся, прежде всего, из Дагестана. Традиционно дагестанское духовенство выступало в роли наставников чеченских мулл, а провозглашение «чеченского» имама могло изменить уже сложившуюся духовную иерархию.
Общедагестанские проблемы для Ташу-Хаджи не всегда являлись приоритетными. Всю свою энергию он направил на расширение и удержание власти в Чечне, где ему угрожали не только чеченские предводители и сторонники российской политической ориентации, но и русские войска.
В 1834 г. в Дагестане состоялся съезд духовенства, на котором рассматривались две основные кандидатуры на пост имама – Шамиль и Ташу-Хаджи. Большинство голосов получил Шамиль. Не оспаривая избрание Шамиля, чеченский шейх, однако, настойчиво сохранял свою независимую политическую позицию, и Шамиль был вынужден считаться с мнением шейха по ряду ключевых вопросов. Вплоть до 1840 г., когда после трагической битвы под Ахульго Шамиль перебрался в Чечню и вскоре был провозглашен имамом мусульман, Ташу-Хаджи действовал скорее как равноправный союзник и соратник, чем подвластный Шамилю наиб. Переманив на свою сторону наиболее влиятельных сторонников Ташу-Хаджи, Шамиль фактически лишил его статуса политически независимой фигуры. Состарившийся и больной Ташу-Хаджи утратил былую власть и в 1842 г. скончался.
Чеченские наибы
Длительная Кавказская война выдвинула из среды горцев немало талантливых государственных деятелей и военачальников. Первое и особое место среди них занимает Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Всего же за период с 1840 по 1859 гг. на высоких государственных должностях в имамате побывало до 70 человек из Чечни.
Большой популярностью в 40-е годы XIX в. в Чечне и на всем Кавказе пользовался Шоаип-мулла, который пользовался репутацией одного из лучших полководцев имамата. Под его руководством летом 1842 г. была разгромлена первая «даргинская» экспедиция генерала П.Х.Граббе, что буквально потрясло весь Кавказ и Россию. Шоаип-мулла одним из первых начал активно и успешно применять новый для горцев вид вооружения – артиллерию, захваченную в виде трофея у русских войск. Военная слава сделала Шоаип-муллу на короткое время самым влиятельным в имамате предводителем. Российские лазутчики отмечали, что его одного Шамиль встречал подчеркнуто уважительно, выходя ему навстречу из своего дома.
Русские современники характеризуют Шоаип-муллу как умного и искусного предводителя, указывая на единственный его недостаток – «корыстолюбие в высшей степени». Громадное (по меркам имамата) состояние Шоаип-муллы образовалось не только в результате набегов на русские военные укрепления. Горские аулы, не признававшие власть Шамиля, также становились объектом систематических грабежей.
Судьба Шоаип-муллы может служить наглядным примером того, как верхушка имамата превращалась в новую горскую аристократию, всячески ограничивавшую права и личную свободу горского крестьянства. И с этой точки зрения вовсе не случайность, что второе после имама в Чечне лицо Шоаип-мулла погиб не от русской пули в бою, а от рук людей, которыми он управлял. Он был убит родственником в ходе семейной ссоры.
Другой известный наиб Шамиля – Ахверды-Магома, по своим моральным качествам был полной противоположностью Шоаип-муллы. Он отличался бескорыстием и умением организовать хорошее управление своим наибством, которое распространялось на Малую Чечню. Он решительно пресекал злоупотребления со стороны сельских старшин и государственных чиновников. Отличался Ахверды-Магома гуманным и благородным отношением к противнику. Он запретил отрубать головы у убитых русских солдат и разрешил хоронить их по христианскому обряду. Очень гуманное отношение он проявлял к пленным солдатам.
В главе «Выдающиеся деятели Чечни первой половины XIX в.» даются подробные биографии еще многих других известных исторических личностей. Поэтому тем, кто особенно интересуется этим вопросом, мы рекомендуем обратиться непосредственно к книге «История Чечни в XIX – XX веках». (Авторы: Я.З.Ахмадов, Э.Х.Хасмагомадов, М., 2005).
Глава VI. Чечня и чеченцы в составе Российской империи в 60-х годах XIX века. Движение Кунта-Хаджи
Российское государство за свою тысячелетнюю историю накопило богатый и разнообразный опыт управления завоеванными территориями и народами. В разное время в состав Российской империи входили различные территории, на которых проживало большое число народов, отличных друг от друга по уровню общественного и государственного развития, а также придерживающихся разных верований и обычаев. Это способствовало тому, что в России постепенно сформировалась разнообразная и гибкая система управления присоединенными землями, допускавшая, в отдельных случаях, широкую внутреннюю автономию (например, Финляндия, Польша и Бухарский эмират).
Исключительно длительное и упорное сопротивление, оказанное горцами Северного Кавказа в ходе Кавказской войны, а также весь военизированный уклад жизни горцев привели к тому, что вся полнота власти здесь оказалась сосредоточенной в руках военного командования. На завершающем этапе Кавказской войны стало очевидным, что российские власти и военное командование были не готовы к управлению завоеванными у имамата территориями. В Чечне им пришлось пойти на сохранение системы наибств, часто во главе с перешедшими к русским наибами Шамиля.
Поскольку в Петербурге не видели возможности для быстрого введения на Кавказе гражданского управления, начались преобразования существовавших военных структур с тем, чтобы приспособить их для решения административных задач. В частности, при главном штабе Кавказской армии создается специальное отделение – «по управлению горскими народами, не вошедшими в состав гражданского управления».
Следует сказать, что по своему положению Кавказ, являясь колонией России, имел отличия от колониальных владений Англии, Франции или Испании. Во-первых, регион являлся естественным продолжением метрополии, а во-вторых, кавказские народы своей героической борьбой объективно добились особых условий для себя в рамках империи. Вольно или невольно Россия была вынуждена втягивать горцев, в том числе чеченцев, в экономическую систему империи, постепенно инкорпорировать их в имперскую систему.
В 1860 г. на Северном Кавказе была образована Терская область, в которую вошли первоначально шесть горских округов: Кабардинский, Владикавказский, Чеченский, Ичкеринский, Аргунский и Кумыкский. Центром области стал город Владикавказ во главе с назначаемым из Петербурга генералом. Границы округов, а также их общее количество и названия часто менялись. Начальник Терской области имел широкие военные и административные полномочия, особенно в отношении горцев. Он мог по своей воле направлять против горцев подчиненные ему войска и казаков, предавать горцев военному суду и в административном порядке высылать из области «нежелательные элементы».
Начальники округов пользовались правами уездных правителей и непосредственно контролировали приставов (наибов) отдельных участков, на которые были разделены округа. Каждый пристав в свою очередь руководил сельскими старшинами. На должности приставов (наибов) первоначально назначались офицеры из горцев. Но в 1866 г. наместник Кавказа получил право замещать офицеров-горцев приставами из числа русских офицеров регулярных или казачьих войск. Таким образом, в Терской области сложилась система управления, отдельная для горцев и для казаков. Существование такой системы ставило горцев в неравноправное положение. Правда, предполагалось, что в перспективе будет создан управленческий аппарат, единый для всех категорий населения Северного Кавказа. Однако «военно-народное» управление горцами сохранялось вплоть до Октябрьской революции 1917 г.
На завершающем этапе Кавказской войны отчетливо проявилось разочарование чеченского крестьянства социальной политикой имама Шамиля. Однако и новая российская власть с первых своих шагов стала вызывать не меньшее разочарование. После завершения Кавказской войны российское правительство было озабочено тем, чтобы не допустить возможные новые восстания чеченцев. С этой целью терская администрация широко прибегала к массовому переселению горцев, которое проводилось в двух формах: укрупнение селений за счет переселения в них жителей окрестных хуторов и расселение безземельных из горных обществ по равнинным чеченским селениям. Тем самым, достигалась главная цель администрации: переселенцы оказывались под более надежным полицейским контролем.
Но попытки царской администрации «расселить» беспокойные чеченские общества нередко наталкивались на серьезное сопротивление. Так, в мае 1860 г. жители горного аула Беной наотрез отказались от переезда и встретили направленные туда войска с оружием в руках. Вскоре подобные волнения поднялись в Аргунском и Ичкеринском округах. Учитывая более хорошее вооружение и материальное обеспечение русских войск, чеченские повстанцы избегали прямых военных встреч, а действовали партизанскими методами. Они оказывались весьма эффективными и наносили существенный урон регулярным российским войскам. Лишь к концу 1861 г. русскому командованию ценой больших людских потерь удалось подавить восстание.
Движение шейха Кунта–Хаджи
Усталость от многолетней войны, разочарование, порожденное в чеченском обществе государственной практикой имамата, породили в 60-х гг. XIX в. в Чечне настроения социального отчаяния. Шариат, представлявшийся вершиной социальной справедливости, на деле обернулся тиранией и произволом верхушки горского государства. Последствия кровопролитной и разрушительной войны усугублялись тяжелым материальным положением, в котором оказалось большинство чеченских крестьян. Именно духовный и экономический кризис, порожденный крахом имамата, открыл дорогу широкому распространению в Чечне сравнительно нового для нее в суфийском течении ислама кадырийского тариката. Проповедником нового учения стал шейх Кунта-Хаджи Кишиев.
В течение 1862-1863 гг. учение Кунта-Хаджи быстро распространилось в Чечне. Особо крупные общины последователей Кунта-Хаджи возникли в важнейших селениях равнинной части Чечни – Шали, Гехи, Урус-Мартан, Валерик, Шалажи, Новые Атаги, Автуры. Огромный успех получило учение Кунта-Хаджи и в равнинной Ингушетии, что способствовало дальнейшему духовному сближению и политическому единству двух нахских народов. Но что по-настоящему тревожило царские власти, так это создание последователями Кунта-Хаджи параллельных структур власти в Чечне: ими было создано 8 наибств во главе с наибами, а во многих селениях, помимо старшин, назначенных Терской администрацией, появились старшины, действовавшие от имени Кунта-Хаджи. По существу, возник военно-религиозный орден, напоминающий орден сенуситов в Северной Африке.
Российские власти не сомневались, что в Чечне и Ингушетии началась активная подготовка к новому восстанию. Однако роль самого Кунта-Хаджи в подготовке восстания до сих пор остается неясной. Российские архивные источники, как ни парадоксально, единодушно признают, что сам глава нового религиозного братства был далек от участия в подготовке восстания, а многие распоряжения, отдаваемые от его имени, исходили на самом деле от его окружения.
Тем не менее, распоряжением наместника Кавказа шейх Кунта-Хаджи был арестован в 1864 г. в селении Сержень-Юрт. Одновременно были задержаны еще более полутора десятков ближайших сподвижников Кунта-Хаджи. Все они были высланы в различные внутренние губернии России. В частности, Кунта-Хаджи был навечно выслан под надзор полиции в г.Устюжино Новгородской губернии. Однако, в отличие от Шамиля, государственное содержание он получал крайне скудное. Казенных денег не хватало даже на питание. Прожив в ссылке чуть более двух лет, Кунта-Хаджи умер от голодного истощения.
Как и ожидалось, арест лидера кадырийцев обострил ситуацию в Чечне. Оставшиеся на свободе последователи шейха Кунта-Хаджи в январе 1864 г. начали с оружием в руках собираться в селении Герменчук. В ответ российское командование начало укреплять войска в стратегически наиболее важных местах.
Однако вскоре стало ясно, что хотя значительная часть чеченцев сочувствует последователям Кунта-Хаджи, все же за оружие готовы взяться не многие из них. Не поддержали заговорщиков и авторитетные чеченские лидеры, которые шли на открытое сотрудничество с российскими властями и просто не видели смысла в восстании. Они понимали, что после десятилетий разрушительных военных действий Чечне остро был необходим мирный период для восстановления экономики и жизненных сил народа.
Глава VII. Аграрный и сословный вопрос в Чечне во второй половине XIX в. Депортация чеченцев в Турцию
Кавказская война сопровождалась постоянным захватом земель у горцев, что привело к явлению, известному как «земельный голод». На завершающем этапе войны колониальные власти, крайне заинтересованные в «умиротворении» чеченцев, обещали им от имени российского императора вернуть все земли и леса на равнинной Чечне, за исключением занятых под военные укрепления. Взамен чеченские селения должны были получить от правительства другие земли.
Земельный вопрос в Чечне приобрела особую остроту вследствие того, что после создания Сунженской казачьей линии и других многочисленных военный укреплений, большая часть населения страны оказалась согнанной на пространстве протяженностью примерно 70 верст с запада на восток и 40 верст с юга на север. На одну душу населения приходилось не более 2 десятин сельскохозяйственных земель. В условиях России того времени для простого воспроизводства русской крестьянской семье требовалось не менее 5 десятин (1 десятина = около 1 гектара) пахотной земли на одну душу.
Обещание наделить все чеченские селения землей так и осталось невыполненным в полном объеме. Напротив, колонизация края русским населением еще больше обострила земельный вопрос на Северном Кавказе. Администрация Терской области очень медленно осуществляла работы по земельному размежеванию, объясняя это полным отсутствием сведений о земельных владениях как отдельных обществ, так и отдельных семей. При этом не скрывалось, что власти намерены изменить сложившийся порядок землевладения.
В Чечне исторически существовала частная собственность на землю. Царские власти, однако, категорически отрицали наличие частного землевладения под предлогом отсутствия письменных документов, подтверждающих право горцев на землю.
Основная масса чеченских крестьян владела наследственными землями на основе адатов и шариата, в соответствии с нормами обычного горского права без письменного оформления сделок. Официальные власти не признавали законность такого рода сделок.
В результате длительных и бюрократически запутанных земельных размежеваний к концу XIX в. лишь 60% чеченских семей владели земельными наделами, средние подушевые площади которых были в 2-3 раза меньше, чем в целом по России. Остальные крестьянские семьи в Чечне считались безземельными.
Самым крупным собственником земли в Терской области являлось собственно государство. Вторым по величине землевладельцем на Северном Кавказе выступало казачество: составляя чуть более четверти населения Терской области, оно владело почти 40% всех земель, причем, как правило, лучших по качеству.
Крупными земельными участками наделялись представители чеченской знати и духовенства, проявлявшие лояльность царскому правительству. Они сдавали свою землю в аренду безземельным крестьянам. Так же нередко поступали и высокопоставленные русские офицеры. Получившие от государства землю военные редко оказывались хорошими хозяйственниками. Аренда горцами казачьих земель получила столь широкое распространение, что вызвала беспокойство у официальных властей. Они опасались, что, арендуя одни и те же участки в течение многих лет, горцы смогут, в конце концов, предъявить на них претензии. Кроме того, власти стремились закрепить в области возможно большее число русских переселенцев. Поэтому в конце XIX в. вышло распоряжение, запрещавшее казакам сдавать землю в аренду непосредственно горцам. Результатом данного решения стало появление большого числа посредников, через которых земля все же попадала к горцам, но уже по более высокой цене.
Завершение Кавказской войны, несомненно, стало большим облегчением для чеченского народа. Однако имело место глубокое недоверие к новой власти. Это недоверие часто перерастало в недовольство и вооруженные выступления. Иного просто быть не могло. Тянувшаяся десятилетиями война превратила значительную часть мужского населения Чечни в профессиональных воинов, которые трудно находили себе место в мирной жизни. Положение усугублялось и дезинтеграцией общественной жизни в Чечне и основательной трансформацией ее традиционных общественных институтов. С одной стороны, имам Шамиль в течение 25 лет стремился изменить традиционный образ жизни чеченцев, заставляя их следовать законам теократического государства. С другой стороны, то же самое делала российская администрация, навязывая собственные государственные институты. Таким образом, в течение долгого времени на территории Чечни одновременно сосуществовали сразу три государственно-правовые системы: российская, шариатская (имаматская) и традиционная (адаты). Это сосуществование не было мирным – шла война, сопровождавшаяся физическим уничтожением большой массы населения. Еще не привыкнув жить по одним законам, чеченцы зачастую оказывались вынужденными приспосабливаться к другим.
После завершения Кавказской войны терская администрация прилагала активные усилия по внедрению в Чечне общественных институтов, вовсе не характерных, а то враждебных для нее. В частности, речь идет о русского типа сельской общине с ее общественными наделами и круговой порукой. В результате подобных мер происходило основательное разрушение не только традиционных институтов чеченского общества, но и подрыв общественной морали, нравственности, духовных ценностей.
К концу XIX в. существовали как бы две Чечни: одна быстро адаптировалась к новым условиям, другая – сохраняла многие черты париархальности. Это противоречие в сфере общественно-политической жизни выражалось в наличии прямо противоположных тенденций: пророссийская ориентация одной части социальной верхушки не могла отменить антироссийских настроений у другой; восстания горных обществ почти не находили отклика в равнинных селениях, предпочитающих сохранять мир.
Увеличение численности постоянного русского населения на Тереке являлось важной частью планов по «умиротворению» Чечни и ее колонизации. В середине XIX в. в Санкт-Петербурге вызрел план постепенного переселения горцев в Турцию. Для переезда в Турцию у горцев был только один официальный канал – выехать для паломничества в Мекку и затем просто не вернуться. Российские власти охотно выдавали разрешение на выезд («отпускной билет») и заграничный паспорт любому желающему горцу. Но срок действия этих документов ограничивался лишь шестью месяцами. Это давало повод не успевшего уложиться в этот срок человека не пускать обратно на родину.
Правительство Турции первое время в целом положительно смотрело на ограниченную по размерам эмиграцию кавказских горцев. Однако вскоре жестокие действия российских властей привели к тому, что с Кавказа хлынул почти неуправляемый массовый поток переселенцев, а фактически беженцев, что поставило турецкие власти в чрезвычайно трудные условия. В 1859 г. турецкие власти потребовали приостановить переселение горцев, но российская сторона утверждала, что никакого переселения якобы нет, а горцы просто выезжают на паломничество. При этом Россия официально заявляла, что она не оспаривает у других держав право принимать в свое подданство выходцев из Кавказа.
В 1861 г. российские власти стали применять новую тактику. Они начали выдавать всем горцам, направлявшимся на паломничество, бессрочные отпускные билеты, одновременно распорядившись, чтобы всех возвращающихся в принудительном порядке отправляли, как бездомных, на поселение во внутренние губернии России. Вместе с тем российские власти не отказывались и от плана переселения горцев в Турцию. В 1864 г. российский посланец в Стамбуле начал переговоры с турецким правительством, добиваясь согласия турецкой стороны принять большое количество переселенцев-чеченцев. В итоге Турция согласилась принять до 5 тысяч семей новых переселенцев.
Развернутая российской администрацией агитация среди чеченцев за переселение в Турцию сопровождалась обещаниями от имени турецкого правительства обеспечить переселенцев землей и материальной поддержкой. Переселенцы обеспечивались гужевым транспортом за счет российской казны. Примерно 23 тысячи чеченцев поверили обещаниям и переправились в Турцию.
Однако турецкое государство не имело средств для нормального обустройства переселенцев. Им были предоставлены лишь бесплодные земли в местах с нездоровым климатом и никакой помощи…
Тысячи кавказцев очень скоро стали добиваться возвращения на родину, но в России на самом высоком уровне было заявлено: «Об обратном переселении горцев и речи быть не может».
Глава VIII. Крестьянская война в Чечне и Дагестане в 1877 г. Чеченские всадники на «Турецкой» войне
Весной 1877 г. произошло массовое восстание в Чечне и Дагестане. Главной причиной восстания одни исследователи называли начало новой русско-турецкой войны, которой хотели воспользоваться горцы Северо-Восточного Кавказа, чтобы изгнать ненавистные царские власти. Другие же историки считали, что восстание было вызвано усилением гнета со стороны государства.
Заслуживает внимание, однако, тот факт, что и на этот раз восстание охватило только горную часть Чечни и Дагестана. Это являлось отражением существовавших в то время серьезных противоречий внутри чеченского общества не только по вопросу об отношении к России, но и о путях дальнейшего развития Чечни. Одна часть общества выступала за дальнейшую интеграцию в Российскую империю, полагая, что гарантируемая в этом случае стабильность ускорит национальное развитие. При этом будущее чеченского общества виделось в сочетании национальных и исламских духовных ценностей с европейской цивилизацией.
Этой точке зрения противостояло мнение о том, что пребывание в составе России губительно отражается на чеченском народе. Спасение виделось только на пути дальнейшей «исламизации» чеченского общества (создание общества, живущего на принципах «чистого шариата») и освобождения от власти российского императора.
Открытое восстание началось в горной Чечне в апреле 1877 г., буквально через несколько дней после вступления России в войну против Турции. Возглавил восстание имам Алибек-хаджи. Однако скоро выяснилось, что далеко не все чеченцы сочувствуют восстанию. Так, когда Алибек-хаджи со своими отрядами попытался войти в крупнейшее селение Большой Чечни – Шали, жители отказались пустить его в село и оказали ему вооруженное сопротивление. Подобная ситуация не раз возникала и в других чеченских селениях.
О глубоком внутричеченском противостоянии во время восстания 1877 г. свидетельствуют многочисленные архивные документы. В одном из них, в частности, говорилось, что Алибек-хаджи жестоко расправлялся со всеми, кто оказывал ему неповиновение. Зачастую жители горной Чечни оказывались между двух огней: Алибек-хаджи в отместку за неповиновение сжигал и разорял аулы, русские делали то же самое, подозревая местных жителей в поддержке восстания…
Заключительный этап восстания 1877 г. характеризовался исключительно жестокими действиями русских карательных войск, которые действовали в соответствии с приказом командования: «…без сожаления косите все, бейте и вешайте беспощадно».
Одним из последствий восстания 1877 г. было ужесточение военного характера управления Чечней и сохранение системы военных укреплений в горной Чечне. Еще в 1875 г. укрепления Грозненское, Воздвиженское и Назрановское были упразднены, так как «благодаря мирному положению края» утратили свое военное назначение. При этом земля, на которой располагались укрепления, не была возвращена чеченским крестьянам, а оставалась в распоряжении казны. Что касается системы военных укреплений в горной части Чечни, то она не только сохранялась в неприкосновенности, но еще больше увеличивалась.
Чеченский полк в русско-турецкой войне
В 70-х гг. XIX в. – накануне новой войны России с Османской империей, назревавшей вследствие исторического спора двух империй по Балканам и Кавказу, – царское правительство стало строить планы использования военного потенциала горцев Кавказа. С сожалением вспоминали уже о чеченцах и черкесах, изгнанных в 60-е г. XIX в. в Турцию, где из горцев немедленно стали формировать иррегулярные части, доставившие потом немало потерь русской армии, особенно на балканском театре войны.
Перед самым началом войны с Турцией кавказские власти произвели опыт по созданию военной части из горских добровольцев. Осенью 1876 г. был сформирован Терско-Горский конно-иррегулярный полк в составе 504 человек, в который были набраны поровну ингуши и осетины. Большинство офицеров также было из горцев и казаков. «Всадникам» платили немалое жалованье, однако отправлялись они на войну на собственных лошадях, в собственном обмундировании и с личным оружием. Единственное, что им было выдано армией, это винтовки Бердана и патроны.
Два момента обеспечили дальнейший успех добровольного набора горцев в «полки». Первое – это крепнущее сознание горцами себя поданными Российского государства и мотив престижности военной службы на добровольческой основе. Как известно, чеченцы (как и другие горцы) не призывались на регулярную воинскую службу с палочной муштрой и избиениями – из-за опасения восстания.
Кроме того, надо учитывать, что на рядовую службу в «полк» шли «лишние» люди горского общества – маргиналы и беднота – надеявшиеся поправить свое материальное и социальное положение.
Командный состав в «полках» формировался из князей, беков и зажиточных горцев, а рядовой – из бедноты. Причем многих бедняков снаряжали на службу родственники, богатые покровители, а то и аульные общества.
В феврале 1877 г. был сформирован первый Чеченский полк численностью 800 человек. Как и большинство иррегулярных частей из горцев Северного Кавказа, он действовал на Кавказском фронте. В целом всадники Чеченского полка, как и всадники других горских полков, во время боевых действий проявили себя лучшим образом. Они слаженно действовали и в конном, и в пешем строю, метко стреляли на полном скаку. Тактика боя горцев против неприятеля на пересеченной местности, применение рассыпного строя, умение быстро строить блиндажи, волчьи ямы, завалы, действовать небольшими группами остались непревзойденными ни русскими, ни турецкими войсками. За участие в боевых действиях многие горские всадники получили боевые награды, а то и офицерские чины.
События 70-х гг. XIX в. как на Северо-Восточном Кавказе (Чечня, Дагестан), так и связанные с русско-турецкой войной, показали наличие серьезных изменений в горском обществе. С одной стороны, попытки некоторой части горского крестьянства отстоять свои политические идеалы («новый имамат»), столкнулись с реалиями не только колониальной империи, но и со свершившимся фактом инкорпорации значительных слоев чеченского общества (особенно в равнинной части Чечни) с более развитой в экономическом плане пореформенной Россией.
Крестьянская война в Чечне и Дагестане 1877 г. закономерно потерпела поражение, но вместе с тем, она заставила царские власти при заметном ужесточении «военно-народной» системы управления, идти на некоторые меры в решении земельного вопроса в горах.
С другой стороны, важным показателем своеобразного раскола и расслоения чеченского общества явился факт участия чеченцев в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., хотя в это же время в чеченских горах шло мощное восстание против царизма. Участие чеченцев в боях в Закавказье стало важным, формирующим общественное сознание горского народа, фактором.
Глава IX. Вовлечение Чечни в экономическую систему Российской империи в пореформенный период
Благодаря буржуазным реформам 60-70-х гг. XIX в. в России экономическое и социальное развитие страны шло быстрыми темпами. Был завершен промышленный переворот, бурно развивался железнодорожный транспорт.
Большие сдвиги произошли в сельском хозяйстве, хотя его развитие продолжали тормозить пережитки крепостного права. Причем если в центральной России развитие капитализма в сельском хозяйстве шло по медленному, так называемому «прусскому» пути, то на юге, в том числе на Северном Кавказе, преобладал быстрый «американский» вариант развития аграрного сектора – на основе фермерского типа крестьянского хозяйства.
Развитие экономики России способствовало вовлечению в этот процесс Чечни и Кавказа. Чечня постепенно стала превращаться в один из крупнейших центров товарного производства зерновых культур, овощей и фруктов. Широкое использование лошадей, как в хозяйстве, так и в военной службе, обусловило хорошее развитие в станицах коневодства.
Всероссийский промышленный подъем 90-х гг. XIX в. вызвал растущий спрос на нефтепродукты. Нефтяные месторождения Чечни, известные еще с давних времен, стали чрезвычайно привлекательными для вложения капиталов. В Грозный и его окрестности устремлялись десятки частных компаний, которые вкладывали значительные средства в техническое оснащение промыслов. Нефть добывалась и перерабатывалась с применением новейшей по тем временам техники. Начиная с 1896 г. грозненская нефть большими партиями поступала в крупнейшие промышленные центры России. Примерно с этого же времени активное участие в эксплуатации грозненских месторождений нефти принимал иностранный капитал, в первую очередь, английский и немецкий. Для своего проникновения в Грозненский нефтяной район иностранные бизнесмены активно скупали уже существующие российские компании.
Однако крупнейшим собственником нефтеносных участков оказалось Терское казачье войско. Оно самостоятельно не вело разработку месторождений нефти, а жило исключительно на сдаче в аренду захваченных чеченских земель. Вместе с тем, Терская областная администрация, которая всячески поддерживала феодальные привилегии Терского казачьего войска в отношении сдачи в аренду нефтеносных земель, в то же время прилагала усилия, чтобы лишить несколько чеченских селений, также владевших нефтеносными участками.
Правда, российское законодательство, в сочетании с государственной бюрократией, в целом серьезно препятствовали частной инициативе в экономике вообще, и в нефтяном бизнесе, в частности. Так, для аренды участка, превышающего по площади 10 десятин, требовалось разрешение правительства, а максимальный срок аренды ограничивался 24 годами. Совершение всех формальностей, связанных с получением разрешений и других документов, было сопряжено с долгими и сложными бюрократическими процедурами.
Ажиотажный спрос на нефтяные участки и запутанная процедура получения прав на разработку недр привели к открытой спекуляции частновладельческими и общинными землями. Появились посредники и скупщики земель из числа разбогатевших чеченцев. Российские и иностранные предприниматели охотно вступали в деловой союз с состоятельными чеченцами, поскольку влияние последних на своих земляков позволяло быстрее и на лучших условиях получить согласие сельских общин сдать в аренду участки. Но в ряде случаев чеченские предприниматели выступали в качестве самостоятельных фигур в нефтяном бизнесе. В целом класс чеченских предпринимателей пополнялся за счет выходцев из офицерских семей, крупнейших торговцев, а также видных религиозных деятелей.
Нефтяной бум вызвал быстрый рост города Грозного. Население города увеличивалось в основном за счет русских переселенцев – профессиональных рабочих. Притягивал Грозный к себе и избыточное сельское население Чечни. Пришедшие в город чеченские крестьяне были почти поголовно неграмотны и не имели промышленной специальности. Первое время они являлись почти исключительно чернорабочими. Но со временем чеченцы приобретали различные доступные им рабочие специальности: токарей, слесарей, связистов и т.п. Однако приток чеченцев в грозненскую промышленность сдерживался административными барьерами. Действовало постановление, запрещающее чеченцам поселяться на территории города. Запрет этот не всегда строго соблюдался, но время от времени власти вспоминали о нем, проводя выборочные высылки из города «незаконно» проживающих чеченцев.
В пореформенный период в экономике Чечни, как и в экономике всей Российской империи, происходили прогрессивные сдвиги, свидетельствующие об уверенном процессе модернизации. Появляется товарное сельское хозяйство, зарождается прослойка торговой буржуазии и рабочего класса, товарно-денежные отношения становятся преобладающими. Огромное значение для развития края имели промышленная разработка чеченской нефти и проведение железной дороги.
Горцы имели огромный потенциал для врастания в современное капиталистическое производство, однако колониальная политика царской России, направленная на ограбление земельного фонда Чечни и на ограничение прав и свобод основной массы чеченцев, значительно тормозили прогрессивные процессы.
Глава X. Чечня в первой русской буржуазно-демократической революции 1905-1907 гг.
Земельная теснота, которую испытывали почти все горские народы Терской области, в первую очередь, чеченцы и ингуши, приводила к постоянной социальной и межнациональной напряженности. Это прекрасно понимало кавказское начальство, которое в своих докладах правительству указывало, что именно земельная необустроенность горского крестьянства служила главной причиной аграрных волнений в крае. По большому счету, для решения этой проблемы у российской администрации были действенные варианты: либо увеличить площадь земельных наделов чеченских селений, вернув им отторгнутые ранее в пользу государственной казны, казачества и офицерства земли, либо создать условия для миграции разоряющихся чеченских крестьян в Грозный и другие города. В идеале, следовало бы сделать и то, и другое, однако жесткие рамки государственной политики в отношении «туземцев» не позволяли предпринять что-либо существенное для облегчения их положения.
Действия царской администрации были направлены, прежде всего, на закрепление привилегий Терского казачьего войска и дальнейшее развитие русской колонизации. Инкорпорация Чечни и чеченского населения в Российскую империю, тем не менее, шла, но только в силу действия объективных законов экономического бытия, вопреки воле и желанию военно-дворянского сословия.
И в начале ХХ в., несмотря на то, что прошло почти полвека после завершения Кавказской войны и свыше 20 лет после подавления восстания 1877 г., управление Чечней осуществлялось мерами, характерными для состояния военного положения.
Рост революционного движения в России и начавшаяся русско-японская война воспринимались горцами как признаки ослабления российской власти.
После «кровавого воскресенья» в Санкт-Петербурге 9 (22) января 1905 г. по России прокатилась волна политических демонстраций и забастовок, которая в конце января дошла до Грозного. Стачка полностью охватила грозненские нефтяные промыслы. Грозненские рабочие выдвинули только экономические требования: 8-часовой рабочий день, повышение зарплаты на 25% и т.п. На нефтяные промыслы были введены войска, а всем участникам забастовки владельцы предприятий пригрозили массовыми увольнениями. Через неделю рабочие вернулись на свои места, забастовка окончилась.
Начало революционных событий 1905-1907 гг. совпало с назначением новым наместником на Кавказе графа И.И.Воронцова-Дашкова. Он имел репутацию «самого либерального из консерваторов». Новый наместник вскоре откровенно признавался, что система «военно-народного» управления на Кавказе «совершенно не отвечает ни общим государственным задачам, ни потребностям населения». Одновременно в публичных обращениях И.И.Воронцов-Дашков обещал созвать «совещания» с участием представителей от населения, на которых предстояло обсудить возможности введения земских учреждений, проведения судебной реформы и, главное, ускорить размежевание земель и разработать проект поземельного устройства. В принципе, предложения кавказского наместника отражали весь спектр требований, выдвигаемых представителями общественности, в том числе передовой горской интеллигенцией.
Меры, предпринятые новым наместником, имели своей главной целью сбить нарастающую волну всеобщего недовольства.
В частности, в мае 1905 г. от имени кавказского наместника было объявлено, что отныне население само будет избирать сельских старшин. Были даны и другие обещания: открыть сельскохозяйственную школу для горцев, учительскую семинарию, создать духовное управление мусульман Терской области, которое будет наделено правом назначать сельских мулл. Но самое главное – начать работы по земельному обустройству жителей горных селений. Впрочем, претворение в жизнь всех объявленных преобразований с самого начала затягивалось противодействием со стороны казачьих кругов и самой местной администрации.
Летом 1905 г. произошли новые волнения среди русских рабочих грозненских нефтепромыслов. Одновременно участились случаи неповиновения властям со стороны жителей чеченских селений. Наиболее страдающие от малоземелья селения начали в явочном порядке захватывать казенные участки.
Волнения в Чечне усиливали античеченские настроения среди верхушки казачества, которая опасалась, что придется уступить часть земель малоземельным горцам. На этой почве в Грозном и в ряде других крупных населенных пунктов Чечни произошли взаимные погромы чеченцев и казаков.
После опубликования царского манифеста от 17 октября 1905 г. политическая напряженность в Чечне не снизилась. Напротив, властям пришлось официально объявить военное положение. Регион находился на пороге кровопролитных межнациональных столкновений. В декабре 1905 – феврале 1906 гг. прошла серия совещаний между представителями горских народов и Терского казачьего войска. Совещания известны под именем «червленские совещания» (по названию станицы Червленная). Поводом для одного из таких совещаний послужила телеграмма, направленная от имени собрания чеченцев Грозного на имя кавказского наместника, с предупреждением о готовящемся крупномасштабном чеченском погроме.
Решения «червленских совещаний» наглядно показали, что в чеченском обществе происходило определенное разделение мнений по поводу выхода из кризисной ситуации. Значительная часть социальной верхушки была готова к сотрудничеству с властями и казачеством, чтобы не допустить дальнейшего обострения ситуации, что неминуемо привело бы к тяжелым последствиям для чеченского народа. Именно поэтому чеченские представители на «червленских совещаниях» согласились на роспуск горской милиции (на чем особенно настаивали казаки) и замену ее отрядами стражников из казаков. Для выявления виновных в беспорядках и грабежах были созданы смешанные горско-казачьи суды.
Весной 1906 г. власти организовали выборы в 1-ую Государственную думу, причем в Терской области горцы и казаки голосовали раздельно. Таким образом, интересы горской части населения смог представлять один депутат – чеченский просветитель и общественный деятель Таштемир Эльдарханов. Казачье сословие области представляли два депутата, хотя по своей численности казаки составляли меньшинство.
Трибуна Государственной думы стала местом острых политических дискуссий, во время которых депутат от горцев подвергал острой критике существующие в Терской области порядки. Впрочем, 1-ая Государственная дума просуществовала недолго – уже 9 июля 1906 г. она была распущена Николаем П.
В конце 1906 г. правительственные войска развеяли иллюзии горцев о слабости российской власти. В Веденский округ вошли русские отряды, усиленные артиллерией. В большинстве селений была восстановлена власть местной администрации, а селения, жители которых упорно отказывались подчиняться, были подвергнуты артиллерийскому обстрелу. Власти арестовали несколько сот человек, большая часть которых была осуждена и сослана.
Предпринимались меры по разоружению чеченских селений. Казачьи патрули на дорогах отнимали у проезжих горцев даже холодное оружие, в селах проводились массовые обыски. За несданное оружие налагались высокие штрафы.
Особые меры предпринимались по искоренению абречества. Для борьбы с ним широко практиковались коллективные наказания, специальные военные рейды и т.п.
Кавказское абречество традиционно получало самые противоречивые оценки, как правило, в прямой зависимости от политических пристрастий самих исследователей. В досоветский период абречество рассматривалось исключительно как явление уголовного характера. Само слово «абрек» употребляется как синоним слова «разбойник». Советские историки, особенно раннего советского периода, наоборот, рассматривали абречество как одну из форм классовой борьбы, а потому считали его положительным явлением. Позднее советские историки были вынуждены признавать наличие серьезных криминальных мотивов в действиях абреков.
Конечно, абречество нельзя сводить к элементарному бандитизму, но и формой политической или классовой борьбы назвать его сложно. Скорее всего, его можно рассматривать только как крайнюю форму индивидуального протеста. Нельзя также говорить об исключительно антироссийской направленности действий абреков. Во-первых, абреки известны задолго до Кавказской войны, во-вторых, объектом нападений абреков служили и их соотечественники. Установление российской колониальной администрации не могло не отразиться на характере абречества. Если раньше абреками становились люди, в силу каких-либо причин вступившие в конфликт с обществом и ставшие изгоями, то теперь в рядах абреков преобладают лица, преследуемые российской администрацией.
Арсенал методов, которыми действовали абреки, был почти целиком заимствован из практики уголовного мира: убийства, вооруженные грабежи, захват заложников с целью получения выкупа и т.д. Отличительная особенность практики абречества в Чечне заключалась в том, что одним из объектов нападений служили представители местной администрации. Причем нападения на чиновников в ряде случаев можно рассматривать не как грабеж или месть, а попытку повлиять на характер управления. В районе своего действия абреки пытались превратиться в некую альтернативу существующей власти, что позволяет говорить о присутствии некоей политической направленности в их действиях. Политическая окраска абречества еще больше усиливалась тем обстоятельством, что многие из них состояли в связи с влиятельными общественными деятелями из числа горцев. Примером этого может служить абрек Зелимхан Харачоевский, который пользовался покровительством большой группы шейхов кадырийского тариката, оппозиционно настроенных по отношению к российской власти.
Зелимхан происходил из зажиточной семьи и до 1901 г. не помышлял о судьбе абрека. Он был обвинен в убийстве человека в бытовой ссоре и приговорен к тюремному заключению. Однако он бежал из тюрьмы и решил отомстить людям, которые, по его мнению, оклеветали его. Тем самым Зелимхан окончательно закрыл для себя дорогу к мирной жизни. Переход Зелимхана в абречество совпал с активизацией крестьян-горцев, отказывавшихся подчиняться российским властям. Зелимхан возглавил отряд абреков, которые устроили настоящую охоту против русских офицеров, наиболее громко «прославившихся» во время жестоких карательных операций в чеченских селах.
Тем самым Зелимхан завоевал необычайно широкую популярность не только среди обездоленных крестьян, но и либерально настроенной чеченской интеллигенции. Один из известных впоследствии чеченских революционеров А.Шерипов полностью оправдывал действия абреков «Власть терроризировала мирное население, а абреки терроризировали эту власть…»
Несмотря на объявленное российскими властями огромное вознаграждение за поимку Зелимхана, он оставался неуловимым вплоть до 1913 г.
С гибелью Зелимхана абречество не прекратило существования. Более того, деятельность так называемых «политических бандитов» имела место и в первые десятилетия существования советской власти. В целом же борьба абреков являлась бесперспективной, хотя с точки зрения национального самосознания чеченского народа обоснованной. Их деятельность не могла не только поколебать существующую власть, но где-то даже способствовала ее консолидации и ужесточению. Вместе с тем, следует учитывать, что абреки, подобные Зелимхану, всего лишь отвечали террором на террор властей, бесчинствовавших в Чечне в полное нарушение и без того немилосердных для горцев законов Российской империи.
Революционные события в России в 1905-1907 гг. оказали на Чечню лишь косвенное влияние. Выступления горского крестьянства носили спорадический характер и не имели действенных связей с русским революционным движением в городах и нефтепромыслах. Не было в Чечне ни сложившегося пролетариата, ни политических партий. Влияние российских политических партий в горских аулах было слабым. Революционное движение в чеченском обществе, в конечном счете, вылилось в абречество и духовную оппозицию крупнейших шейхов.
Глава XI. Экономическое развитие Чечни и изменения в социальной структуре чеченского общества в начале XX века (до 1914 г.)
К началу XX в. территория Чечни превратилась в один из крупнейших в России и во всем мире центр добычи и переработки нефти. При этом в борьбе за грозненскую нефть иностранный капитал уверенно теснил российских предпринимателей в объеме инвестиций. В 1914 г. 90% грозненской нефти принадлежало английским, французским и бельгийским фирмам. Постоянный приток капиталов обеспечивал быстрое развитие отрасли, однако почти полное отсутствие антимонопольного законодательства в России позволяло нефтяным монополиям извлекать дополнительную прибыль за счет манипуляций с ценами. Пользуясь растущим спросом на нефть на российском рынке, корпорации только за период с 1910 по 1913 г. увеличили цены втрое.
Формирование крупного промышленного центра в Грозном не могло бесследно пройти для всей Чечни и во многом способствовало экономическому развитию чеченских селений. Начинается постепенный упадок некоторых видов традиционных народных промыслов, которые не выдерживали конкуренции с фабрично-заводскими товарами. Так, большинство равнинных селений, хорошо обеспечиваемых промышленными товарами, перестало нанимать кузнецов, которые сохранились только в горских обществах. На смену гончарному производству пришло кирпично-черепичное. Появились механизированные лесопильные предприятия.
Продолжался процесс развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве Чечни. В частности, расширялось использование наемной рабочей силы крупнейшими хозяйствами. Больше всего сезонных рабочих нанимали казаки, так как они владели наибольшим количеством земли. Чеченские крестьяне, страдавшие от «земельного голода», были вынуждены арендовать недостающую землю, в первую очередь, у казачьих станиц. В отдельных случаях арендовали землю у чеченских владельцев или селений. Цены на аренду земли росли год от года.
Повсеместный рост цен на землю и арендной платы привел к тому, что в начале XX в. резко сократился приток на Северный Кавказ крестьян-переселенцев. Тем не менее, власти Терской области, руководствуясь соображениями «покорения» края и идеями великодержавного шовинизма, продолжали всячески поощрять появление в области новых переселенцев, которых зачастую расселяли непосредственно по соседству с горскими селениями. Для этого новым переселенцам не только передавались свободные казенные земли, но и скупались государством отдельные участки у горских владельцев. Однако, несмотря на усилия Терской администрации, число желающих осесть в области никогда не было большим. Тем не менее, появление новых переселенцев неизбежно сопровождалось обострением отношений между ними и местным кумыкским и чеченским населением, и без того стесненным малоземельем.
Лишенные возможности заниматься сельским хозяйством, разорившиеся крестьяне вынуждены были заниматься отхожими промыслами или вообще переселяться в города. Однако в течение десятилетий в Терской области действовал запрет на свободное поселение чеченцев (кроме находившихся на военной и государственной службе) в городе Грозном и слободах, возникших рядом с военными укреплениями. Кроме того, на городских предприятиях чеченским отходникам (чаще всего даже не знавшим русского языка) приходилось выдерживать конкуренцию с массой русских переселенцев, также искавших работу.
Распространенным видом отхожего промысла для чеченцев стало выполнение охранных функций. Рост волнений среди крестьянского населения центральной части России в первые годы XX в. привел к тому, что терские власти начали организованную вербовку горцев в отряды стражников, направлявшихся в охваченные волнениями губернии. Популярность этой службы среди горцев объяснялась ее доходностью: рядовой стражник получал в год до 460 рублей жалованья, а также верхового коня, оружие и довольствие. Представители горской интеллигенции (в частности, депутат 1-ой Государственной думы Т.Эльдарханов) горячо протестовали против подобной практики использования безработных горцев. К этим протестам вскоре присоединились крестьянские сходы аулов и духовенство, не желавшие, чтобы чеченцы использовались для экзекуций в русских деревнях центральных областей. Все это привело к массовому отзыву «стражников». Правда, горцы (после событий в России 1905-1907 гг.) потянулись в 1910-1912 гг. в Персию, в наемную гвардию шаха, где использовались в борьбе с революцией.
Еще в разгар Кавказской войны царское самодержавие стремилось создать в Чечне пророссийски ориентированное «высшее сословие», которое находилось бы на русской службе. Обычным вознаграждением за долголетнюю службу «царю и отечеству» являлось выделение земли в частную собственность. Таким образом, чеченское офицерство и чиновничество изначально формировалось как составная часть прослойки землевладельцев.
К началу XX в. некоторые чеченские фамилии уже дали для русской армии по два-три поколения офицеров, среди которых было немало генералов. В частности, большим авторитетом в Чечне пользовались офицерские семьи генерал-майора К.Курумова, полковников Ш.Эльмурзаева и Ибрагим-бека Саракаева. Последний был к тому же весьма способным публицистом, опубликовавшим ряд статей, посвященных положению чеченцев в Российской империи. Большую известность в армейских кругах приобрел генерал артиллерии (полный генерал) Эрисхан Алиев, выдающийся артиллерист, отличившийся в русско-японской войне, автор ряда учебников для офицерских школ.
О престижности службы вообще среди чеченцев говорит постоянно отмечаемое командованием служебное рвение рядовых милиционеров Терской стражи и всадников добровольческих иррегулярных соединений. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. в составе Чеченского конно-иррегулярного полка воевало свыше 800 чеченских добровольцев. Все они проявили высокое воинское мастерство, храбрость и мужество. Многие чеченские участники русско-турецкой войны были награждены орденами, медалями и досрочным присвоением очередного воинского звания. В годы Первой мировой войны прославился Чеченский полк «Дикой дивизии».
Глава XII. Культура и быт народов Чечни во второй половине XIX -начале ХХ в.
Со второй половины XIX в. происходят значительные изменения в материальной культуре и быте чеченцев, что нашло отражение в типах поселений и жилищ, в одежде и даже в пищевом рационе.
Наряду с традиционными турлучными и каменными саклями с плоской земляной крышей в Чечне стали появляться большие благоустроенные дома из камня, обработанного под кирпич, с большими окнами и дверями, с хозяйственными постройками. Такие дома строили зажиточные чеченцы. Внутри жилищ также появляются новые предметы: керосиновая лампа, настольные зеркала, фабричная посуда, металлические кровати, «русские» столы и стулья.
Новые веяния не обошли стороной и одежду, которую носили чеченцы. Во-первых, изменился покрой традиционной одежды, как мужской, так и женской. Кроме того, традиционное «горское» сукно все больше вытеснялось фабричными тканями. И, наконец, в обиходе появился европейский костюм. Как писал ученый-этнограф начала XX в. А.Цаликов, «даже самый внешний вид горца меняется – все чаще и чаще национальный костюм заменяется блузой мастерового или пиджаком торговца; вместо кинжала – аршин, вместо ружья – кирка и лом чернорабочего. Меняются и взгляды горца, он, прежде с презрением относившийся к торговле, теперь только и мечтает о лавке…»
Появление по соседству большой массы русского населения, расширение торговых и экономических связей, оживление культурного обмена начинает постепенно проявляться и в питании чеченцев, наряду с традиционными блюдами в чеченских семьях начинают готовить щи и борщи, выпекать «русский» хлеб.
Продолжают развиваться и совершенствоваться традиционные ремесла – деревообработка, кузнечное ремесло, выделка изделий из шерсти и кожи, ювелирное дело.
В сфере семейных отношений во второй половине XIX в. господствующее положение в чеченском обществе занимает малая семья, хотя встречаются еще и так называемые «большие семьи» (семейные общины), включавшие в себя несколько поколений родственников. Главой семьи считался муж. Он представлял семью на сельских сходах, перед администрацией, решал все внутрисемейные проблемы. При этом у чеченцев не было принято, чтобы глава семьи и другие мужчины вмешивались в жизнь женской половины. Женской частью семьи руководила либо мать хозяина, либо жена. Традиционно у чеченцев женщины пользовались большей свободой, чем у соседних народов: не только незамужние девушки, но и замужние женщины не прятались в присутствии мужчины. Хотя женщина обязана была уступать дорогу мужчине, но и тот со своей стороны должен был демонстрировать уважение к ней. Любое мщение, в том числе и на почве кровной мести, не могло иметь место в присутствии женщины. Женщина имела право сама распоряжаться своим личным имуществом. По неписанным чеченским законам-адатам убийство женщины оценивалось в две крови мужчины, в то время как по шариату в половину крови.
Но в целом, согласно нормам адата и шариата, в юридическом отношении женщина в чеченском обществе также оставалась неравноправной по отношению к мужчине.
В середине XIX в. Чечня постепенно начала приобщаться к просветительству. Его идеи первыми начали воспринимать наиболее образованные представители чеченского народа, которые знали и ценили силу просвещения. Первыми просветителями чеченцев оказывались не всегда чеченцы, а их сородичи бацбийцы, ингуши, а то и русские, немцы и т.д. Это естественно, если учесть историческую ситуацию, сложившуюся в Чечне к середине XIX в. – война поглощала всю творческую энергию народа.
С 1846 по 1855 г. в газете «Кавказ» и альманахе «Зурна» печатались историко-этнографические очерки и рассказы Ивана Цискарова, бацбийца по происхождению, знакомящие читателей с историей и традициями народов Кавказа, в том числе и чеченского.
Кавказская администрация специально привлекала к просветительской деятельности в Чечне ряд известных представителей русской интеллигенции. Цель, которую преследовала российская администрация, была очевидна – распространение светского европейского образования для подрыва влияния горского мусульманского духовенства и, следовательно, упрочения своей власти на Кавказе.
Выдающийся ученый-этнограф, генерал-майор русской службы П.К.Услар посвятил большую часть своей жизни созданию новой горской письменности на основе русской графики. Кавказская администрация всячески поощряла работу в этом направлении, рассчитывая постепенно вытеснить арабскую письменность из гражданской жизни кавказских народов и тем самым вывести горцев из-под влияния мусульманского духовенства. П.К.Услар разработал несколько новых алфавитов, в том числе для чеченского, дагестанского и абхазского языков. Он прилагал большие усилия по их практическому внедрению, создавая для этого специальные горские школы. Преподавание в них велось на принципах, принятых в русской школе. Одновременно П.К. Услар готовил учителей из числа горцев.
В Терской области долгое время существовали только три школы для детей горцев: в Грозном, Назрани и Нальчике. Школы давали только начальное образование, и обучение в них было платное. Преподавание велось на русском языке, и поэтому дети горцев первые полгода обучения посвящали изучению именно русского языка. По сравнению с распространенными в Чечне сельскими духовными школами при мечетях, Грозненская горская школа имела неоспоримые преимущества: она давала более разносторонние, глубокие и обширные знания. Кроме того, школа имела пансион, библиотеку и даже небольшую больницу для учащихся.
Но развитие системы светских школ, использующих русскую графику, в Чечне происходило очень медленными темпами. Государство выделяло для этого недостаточно средств. Между тем, буквально при каждой мечети действовали школы, обучавшие арабскому языку и письменности. Поэтому сфера применения арабо-чеченской письменности в начале XX в. оставалась значительно более широкой, чем русско-чеченской.
Глава XIII. Первая мировая война и Февральская революция в России в политических судьбах Чечни
Первая мировая война, начавшаяся в августе 1914 г., была вызвана обострением противоречий между великими державами Европы. С одной стороны, Германия и Австро-Венгрия (с присоединившейся позже Османской империей), а с другой – Англия, Франция, Россия (в 1915 г. к ним присоединилась Италия) развязали военные действия, вовлекшие в схватку, в конечном счете, 38 государств мира, включая США. Это была борьба за гегемонию между империалистическими державами на европейском континенте и во всем мире.
Российская империя стремилась в этой войне установить свое влияние на Балканском полуострове, ослабить Германскую и Австро-Венгерскую империи и аннексировать у Турции черноморские проливы Босфор и Дарданеллы, через которые осуществлялось до 90% сельскохозяйственного экспорта страны. Последняя задача предусматривала развертывание широких военных действий русской армии против Османской империи, прежде всего, на Кавказе.
Так, помимо основного для России Германского фронта, возник и Кавказский фронт. Турецкие планы на Кавказе были весьма амбициозны и предусматривали распространение прямого турецкого влияния не только на весь Кавказ, но и населенные тюркско-мусульманскими народами районы Поволжья и Крыма. Германское военное руководство также планировало полное отторжение Кавказа от России, при этом предполагалось создание нескольких буферных кавказских государств с мусульманским и христианским населением.
Несмотря на наличие довольно заметных антироссийских настроений не только среди мусульманского духовенства, но и части горской интеллигенции, в том числе и в Чечне, сколько-нибудь поколебать прочность русского тыла на Кавказе ни туркам, ни немцам не удалось. Однако Кавказский фронт изначально являлся второстепенным по своему значению, а на главном – Германском фронте – русская армия несла самые тяжелые потери.
Незадолго до Первой мировой войны в России был введен закон о всеобщей воинской повинности. Однако действие этого закона не распространялось на мусульманское население Кавказа. Царские власти опасались силой принуждать горцев к военной службе во избежание возникновения новых народных волнений. Но, как и в предыдущих войнах России XIX – начала XX в., был объявлен набор добровольцев. Без особого труда на Северном Кавказе были сформированы 6 национальных полков, в том числе и Чеченский. Эти полки составили отдельную Кавказскую конную дивизию, которая скоро в обиходе получила колоритное название – «Дикая дивизия». Эта дивизия была направлена на австрийский фронт, где прекрасно зарекомендовала себя в боевой обстановке. Полки «Дикой дивизии» отличились во время знаменитого наступления русской армии, известного как «Брусиловский прорыв». Всадники «Дикой дивизии», находясь на острие прорыва, в конном строю форсировали реку Днестр, за что дивизия была награждена Георгиевским знаменем. Но самую громкую славу горцам принес блистательный разгром Брауншвейгской дивизии германской армии. Всего за годы Первой мировой войны не менее 60 всадников Чеченского полка были награждены Георгиевскими крестами, считавшимися высшей воинской наградой в русской армии.
Различные социальные группы в Чечне, как и среди всех горских народов, по-разному относились к войне. Крестьянство в целом считало эту войну совершенно чуждой своим интересам. Буржуазные и офицерские круги поддерживали официальные лозунги о войне до победного конца. Протурецкие настроения были характерны только для части чеченского духовенства.
Постепенно тяжелая война вызвала обострение отношений между горцами и казачеством, в основе которого лежал вопрос о земле. В ряде горных аулов вновь возникают народные волнения и случаи открытого неповиновения властям.
После отречения царя Николая II в феврале 1917 г. и образования Временного правительства России ситуация на Северном Кавказе, в том числе и в Чечне стала еще более нестабильной. Комиссаром Временного правительства в Терской области был назначен потомственный казак М.А.Караулов. Но преобразования, которые он начал проводить, носили в основном формальный характер. Было сохранено прежнее административное деление, только вновь назначенные начальники округов назывались теперь комиссарами.
Урегулирование национальных проблем М.А.Караулов собирался проводить в рамках программы Временного правительства, которая разрабатывалась под влиянием партии кадетов. 20 марта 1917 г. Временное правительство издало декрет об отмене всех религиозных и национальных ограничений. Сохраняя прежнее административно-территориальное деление страны, Временное правительство предполагало осуществлять в национальных округах через органы местного самоуправления «культурно-национальное самоопределение народов». Предоставление государственной автономии предусматривалось только для Польши и Финляндии, которые пользовались автономией и при царском режиме.
Революционные события февраля 1917 г. в России активизировали национальные движения в разных регионах страны. Не стала исключением и Чечня. В марте в Грозном состоялся чеченский съезд, собравший до 10 тыс. человек. Главным докладчиком на съезде был известный общественный деятель Чечни А.-М.Чермоев. Активное участие в съезде приняли политические и религиозные деятели, в царское время высланные из Терской области по политическим мотивам.
На съезде обнаружились два политических направления, между которыми в последствии развернулась ожесточенная борьба за власть в Чечне. Видные представители духовенства выступили с требованием установления в Чечне теократического правления. Но шейхи не смогли добиться поставленной цели – большинство мест в избранном на съезде Чеченском исполнительном комитете получили представители светской интеллигенции. Председателем Чеченского исполкома стал член партии меньшевиков, юрист по образованию Ахмедхан Мутушев (позднее он перешел на сторону большевиков и стал активным участником гражданской войны на Кавказе). Заместителем председателя стал видный предприниматель М.К.Абдулкадыров, первым комиссаром Грозненского округа – Т.Эльдарханов, комиссаром Введенского округа – потомственный офицер А.В.Адуев.
Между тем, в Чечне продолжали набирать силу серьезные аграрные волнения. Участились случаи самовольного захвата крестьянами не только казенных земель, а также земель, принадлежавших казакам, но и владений крупных чеченских собственников. Все более широкие масштабы приобретал бандитизм, от которого в одинаковой степени страдали и чеченские аулы, и казачьи станицы. Местные власти, раздираемые политическими разногласиями, фактически ничего не могли противопоставить разгулу преступности.
Глава XIV. Октябрьский переворот и ход гражданской войны на территории Чечни (1917-1920 гг.). Мюриды революции
Приход к власти большевиков в Петрограде в октябре 1917 г. был настороженно воспринят правыми политическими партиями (главенствующую роль в которых играли меньшевики и эсеры) и казачеством Терской области, а также руководителями Союза объединенных горцев. Требовавшие предоставления широкой автономии для своих народов горские лидеры были знакомы с решениями Кавказского краевого съезда РСДРП(б), состоявшегося незадолго до событий в Петрограде. Съезд выступил против «…образования федеративных государств кавказскими национальностями», но вместе с тем призвал «к самому тесному единению и сближению всю демократию Кавказа без различия национальностей…» К тому же, резкое неприятие у руководителей Союза объединенных горцев вызывала программа социальных преобразований, выдвигаемая большевиками.
Союз объединенных горцев, по получении сообщения о революции, сразу потребовал разоружения рабочих отрядов и солдат Грозненского гарнизона, «зараженных» большевистскими агитаторами. В Терской области стремительно нарастала общественная анархия, и одним из дестабилизирующих ситуацию факторов (наряду с криминальными бандами) являлись как раз слабо дисциплинированные и почти неподконтрольные властям части 111-го полка, расквартированные в Грозном. Напряженность вокруг этого полка еще больше возросла, как в ноябре 1917 г. произошли крупные вооруженные столкновения между солдатами крепости Воздвиженской и жителями окрестных чеченских селений. Вскоре столкновения охватили и город Грозный. В ходе боев были подожжены нефтяные промыслы, которые затем горели непрерывно в течение полутора лет. Создавалось впечатление, что не только распоясавшиеся от безнаказанности солдаты и казаки, но и рабочие, находившиеся под влиянием большевиков, да и, собственно, все большевики оказались охваченными античеченской истерией.
Беспорядки в Грозном были использованы бывшим комиссаром Временного правительства, наказным атаманом М.А.Карауловым для того, чтобы попытаться под предлогом предотвращения гражданской войны сосредоточить в своих руках всю власть в Терской области. Разногласия между Терским казачьим войском и Союзом объединенных горцев были довольно быстро урегулированы путем переговоров, результатом которых стало подписание Декларации о создании единого Временного Терско-Дагестанского правительства. Декларацию подписали от Союза объединенных горцев князь Р.Капланов, а от Терского казачьего войска – М.А.Караулов. Считалось, что подписание этого документа решит экономические проблемы и предотвратит большую войну между горцами и казаками. Учитывая, что после свержения Временного правительства Россия вообще осталась без легитимного и общепризнанного центрального правительства, горские лидеры полагали, что «организация власти должна начаться на местах, чтобы затем местные правительства могли создать твердую и авторитетную власть, способную осуществлять свои обязанности…»
23 ноября 1917 г. новое правительство передало Грозненскому Совету ультиматум с требованием полного разоружения рабочих и Грозненского гарнизона, более всего повинных в анархии и грабежах. В условиях полной деморализации и отсутствия дисциплины в войсках Грозненскому Совету не оставалось ничего другого, как объявить об эвакуации из Терской области 111-го полка и других воинских подразделений. Вместе с воинскими эшелонами из Грозного бежали до 2 тысяч жителей, прежде всего, членов партии большевиков и активистов рабочих дружин, также участвовавших в чеченских погромах и боявшихся мщения. В Грозный вошло более тысячи чеченских всадников, в адрес которых были выдвинуты обвинения в многочисленных грабежах и убийствах.
Политическая ситуация в конце 1917 г. в Чечне, как и во всей Терской области, была чрезвычайно сложной и запутанной. На первое место по своей остроте выходили социальные конфликты, но немалую роль играл конфликт между чеченцами (и вообще горцами), с одной стороны, и казачьими войсками Юга России. При этом острейшие противоречия существовали внутри этих двух основных лагерей. В Чечне борьба между сторонниками светского пути развития и их противниками из числа религиозных деятелей осложнялась постепенным обособлением «социалистической» группы. Первыми лидерами представителей левого толка были А.Мутушев и Т.Эльдарханов.
Казачья верхушка стремилась одновременно решить несколько задач: сохранить привилегированное положение казачьего сословия, остановить дальнейшее усиление леворадикальных (коммунистических) настроений в основной массе русского населения, подавить растущее национально-освободительное движение горцев и усилить свою «автономию» в будущем государственном устроении России.
Иногороднее русское население Чечни делилось на городское и сельское – жителей хуторов и сел, которые в наибольшей степени страдали от набегов уголовных банд. Политический спектр этой части населения также представлен как правыми, так и левыми партиями. Среди жителей Грозного наибольшим влиянием пользовались социалистические партии, что отразилось на составе выборных органов городской власти. Политические симпатии иногородних крестьян не столь определенны. Антиказачьи настроения начала XX в. у крестьян теперь дополнились ярко выраженными античеченскими и антигорскими настроениями. Антиказачьи настроения среди иногородних крестьян порождались извечным вопросом о земле. Крестьяне добивались земельного передела и уравнения их в правах с казаками.
При этом каждая из действующих в крае политических партий преследовала свои собственные цели. Правые эсеры и меньшевики рассчитывали, используя свое преобладающее влияние в Советах, не допустить распространения власти большевиков на Терскую область. В этом они встретили поддержку со стороны буржуазных партий и казачьих кругов. Большевики, естественно, ставили перед собой прямо противоположные задачи.
Время с осени 1917 г. и до лета 1918 г. было периодом временных и во многом вынужденных соглашений между различными политическими силами Терской области. Однако все эти усилия были неспособны остановить усиление межнационального конфликта. В декабре 1917 г. вооруженные столкновения между казаками и горцами в окрестностях Грозного и в Гудермесе приняли такие масштабы, что можно было говорить о перерастании их в гражданскую войну.
В условиях начавшейся войны руководство Чеченского национального Совета и Союза объединенных горцев в январе 1918 г. в Урус-Мартане провело национальный съезд по формированию в Чечне новых органов власти. В новом составе Чеченского Национального совета заметно усилилось влияние духовенства. Большая группировка шейхов требовала введения в Чечне теократической формы правления, при которой верховная власть должна принадлежать Совету высших духовных лиц – улемов. Влияние духовенства ощущалось даже в том, что новый Чеченский Национальный совет назывался на «исламский» лад – меджлисом. Его постоянным местом пребывания стало селение Старые Атаги.
Что касается позиции большевиков в национальном вопросе в Чечне, то они рассматривали свое участие в войне с чеченцами в начале 1918 г. на стороне казачества, как явление временное и вынужденное. Горское крестьянство в целом воспринималось большевиками как естественный союзник в борьбе с контрреволюцией, в особенности, с казачеством. Поэтому 15 января 1918 г. – в разгар боев против чеченских аулов, в которых принимали участие и пробольшевистские рабочие отряды – во Владикавказе состоялось встреча представителей терских большевиков с представителями осетинской революционно-демократической партии «Кермен», меньшевиками, эсерами и грузинскими федералистами. Основная тема встречи – создание межпартийного союза, направленного против терской «контрреволюции», под которой подразумевалось в первую очередь казачество и офицерство.
25-31 января 1918 г. казачьи круги Терской области организовали проведение в Моздоке 1-го съезда народов Терека, на котором неожиданно был поставлен вопрос о признании Советской власти. Цель политического маневра, предпринятого верхушкой казачества, была очевидной: убедившись, что собственными силами осуществить военный разгром Чечни и Ингушетии невозможно, они стремились получить поддержку советизированной метрополии. Не случайно предложение о признании советской власти на Моздокском съезде было выдвинуто одновременно с предложением от имени «народов Терека» объявить «революционную войну» чеченцам и ингушам.
Большевики, однако, были слишком опытными политическими бойцами, чтобы попасться в такую примитивную политическую ловушку. Продолжение войны с чеченцами не входило в их планы, даже в обмен на признание казачеством советской власти. Реально большевики еще не могли обеспечить своей собственной программы, а тем более они не хотели брать на себя ответственность за действия казачества, которые неминуемо последовали бы, но уже от имени Советов.
Единому социалистическому блоку удалось добиться отклонения участниками съезда главного требования верхушки казачества – объявления войны против чеченцев и ингушей. Обсуждение вопроса о признании советской власти было отложено. По предложению большевиков, Моздокский съезд было решено считать 1-й сессией Терского областного народного съезда, а вторую сессию созвать в Пятигорске.
Главным успехом большевиков на Моздокском съезде можно считать принятие резолюции о социализации земли, на основании которой большевики 18 марта 1918 г. объявили о конфискации крупной земельной собственности.
Короткий промежуток времени между Моздокским и Пятигорским съездами был использован большевиками для дальнейшего укрепления своих позиций. Уже в конце января 1918 г., когда в Грозном были восстановлены отряды Красной гвардии, сформированы из солдат-фронтовиков и рабочих 3 роты нового гарнизона, большевики взяли курс на разрыв своего временного союза с казачеством. В начале февраля 1918 г. большевики уже фактически установили свою власть в Грозном – председателем Грозненского совета рабочих и военных депутатов стал большевик Н.Гикало. Вскоре после этого началась национализация нефтяной промышленности.
Одновременно большевики предприняли попытки повлиять на процесс избрания делегатов от Чечни на Пятигорский съезд. Представители Грозненского военно-революционного Совета не раз выезжали в чеченские селения с целью склонить на свою сторону местные крестьянские массы. Большевики определенно искали поддержки со стороны группы чеченских левых общественных деятелей: Т.Эльдарханова, А.Мутушева, А.Шерипова. Все трое вышеназванных лидера в конечном итоге перешли в стан большевиков, хотя судьба их сложилась по-разному. А.Мутушев открыто конфликтовал с другими чеченскими политиками, а потому работал вместе с большевиками преимущественно за пределами Чечни. Что касается Т.Эльдарханова и А.Шерипова, то они оба много сделали для установления Советской власти в Чечне.
Руководители Чеченского национального Совета, хотя прямо и не отказались от участия в Пятигорском съезде народов Терека, но все же не проявляли желания участвовать в его работе. Это объяснялось четко выраженной антибольшевистской позицией большинства его членов и руководства Союза объединенных горцев, которые с приходом к власти в Петрограде большевиков быстро эволюционировали в своих взглядах на будущее Чечни: вместо широкой автономии они все более решительно требовали полной государственной независимости в рамках общегорского государства. Формально согласившись принять участие в работе съезда, практически все члены чеченской делегации, за исключением А.Шерипова, отказались затем ехать на съезд.
Вторая сессия Терского народного съезда (или П съезд народов Терека) проходила с 1 по 18 марта 1918 г. в Пятигорске. Терские большевики на съезде добились принятия резолюции, признающей Совет Народных Комиссаров во главе с В.И.Лениным в качестве центральной власти. Терская область была провозглашена автономной республикой в составе Российской Федерации.
Однако даже после официального провозглашения советской власти на Тереке большевики не считали этот вопрос исчерпанным. Итоги выборов в Терский Народный Совет и Совет Народных Комиссаров Терской республики разочаровали большевиков. Подавляющее большинство важнейших государственных постов оказались в руках меньшевиков и эсеров.
Свои дальнейшие усилия большевики сконцентрировали на двух направлениях: укрепление своей власти в Грозном и привлечение на свою сторону горцев. Особое внимание уделялось дополнительному вооружению грозненской Красной гвардии.
Весной 1918 г. происходило быстрое сближение терских большевиков с группой чеченских политических деятелей левого толка. При поддержке большевиков в селении Гойты был проведен еще один «съезд чеченского народа», на котором было объявлено о создании Чеченского Народного Трудового Совета, известного как Гойтинский Совет. Его председателем стал Т.Эльдарханов, а секретарем – А.Шерипов. Помощь в политическом становлении Гойтинского Совета и в организации при нем вооруженных отрядов от партии большевиков оказывал «товарищ Шляпников».
В мае 1918 г. горские политические силы правого и центристского характера обнародовали декларацию, провозглашающую независимую Горскую Республику, простирающуюся от Черного моря до Каспийского. Главой правительства Горской Республики стал чеченец А.-М.Чермоев. Правительство республики сразу же обратилось к турецкому правительству, призывая к установлению особых отношений.
Таким образом, в Чечне создалась ситуация двоевластия. В чьих руках реально окажется власть, зависело в конечном итоге от того, на чьей стороне выступит крестьянство. В отличие от руководителей Горской Республики, занимавших осторожную позицию в земельном вопросе, у чеченских левых хватило решимости в категорической форме потребовать удовлетворения главных требований чеченского крестьянства.
Под давлением представителей горских народов и в силу необходимости сохранить советскую власть III съезд народов Терека в Грозном принял кардинальное решение наделить горцев землей за счет переселения ряда казачьих станиц с горских земель, захваченных в ходе Кавказской войны. Именно это решение, принятое в пользу ингушского и чеченского крестьянства, дало возможность лидерам казаков позднее заявлять: «Большевики ведут травлю казаков ингушами и чеченцами…» Понятно, что вооруженное казачество не собиралось безропотно возвращать горцам земли даже за компенсацию, а потому новая вспышка гражданской войны на Тереке становилась после принятия этого решения неизбежной.
Кроме «внутренней контрреволюции», для советской власти на Тереке возникла внешняя угроза со стороны турецких войск. В июне 1918 г. турецкие войска появились в Дагестане, куда они пришли из захваченного Турцией Баку.
Политическая ситуация в Терской республике накалилась до предела. Казачьи круги активно готовили вооруженное выступление. Прологом к нему послужил мятеж в г.Моздоке под руководством казака-осетина Г.Ф.Бичерахова, полковника бывшей царской армии. Г.Бичерахов буквально за неделю разгромил местный большевистский комитет, разоружил подчинявшиеся ему части Красной Армии и перерезал железнодорожное сообщение от Моздока до Кубани. Большевики оказались не готовы к решительным действиям против мятежников. Ситуация на Тереке стала во многом зависеть от позиции горцев, в первую очередь самого крупного этноса – чеченцев. Основная масса чеченцев, несмотря на ярко выраженные антиказачьи настроения, не видела в большевиках серьезных союзников. Поэтому большевики уделили большое внимание организации широкой пропагандистской кампании среди крестьянства Чечни, которое считалось потенциальной опорой социалистической революции. Агитация строилась в основном на обещаниях справедливо решить земельный вопрос, что открывало путь к сближению даже с представителями духовенства.
К осени 1918 г . военному командованию большевиков удалось сконцентрировать достаточно большие вооруженные отряды вокруг основных баз Г.Бичерахова – Моздока, Владикавказа, окрестностей Грозного. В течение примерно 100 дней там происходили тяжелые кровопролитные бои, которые в декабре 1918 г . закончились победой Красной армии.
Что касается проблемы с турецкими войсками, то она решилась сама собой: после подписания Германией капитуляции в ноябре 1918 г. Турция как союзница Германии немедленно эвакуируовала свои войска с Кавказа.
После ухода турок Горское правительство оказалось лишенным поддержки, а его авторитет в глазах горцев был подорван. К 1919 г. партия большевиков добилась почти единоличного представительства в высших органах власти Терской Республики.
Но в самом начале 1919 г . 11-я Красная армия, в оперативном ведении которой находился Юг России, потерпела сокрушительный разгром от Добровольческой армии генерала А.Деникина. Ее остатки поспешно отступали к Астрахани, оголяя весь Северный Кавказ и Терек. Чрезвычайный комиссар Юга России Г.К.Орджоникидзе считал отход армии к Астрахани «политическим дезертирством» и настаивал на организации обороны по линии Владикавказ – Грозный. Пополнив остатки 11-й армии за счет грозненских и владикавказских рабочих, а также опираясь на союз с горцами, он рассчитывал удержать фронт до прибытия подкреплений из России.
Реализации этого плана помешало полное разложение 11-й армии: пораженные эпидемией тифа и отрезанные от основных источников снабжения, ее части окончательно потеряли боеспособность, начался массовый переход солдат на сторону противника. Оставшихся в Терской области красных войск было явно недостаточно для обороны, и Грозным было решено пожертвовать для укрепления обороны Владикавказа. До Владикавказа, однако, грозненская Красная армия не дошла. На Сунженской линии она была атакована белогвардейскими частями и казаками. Большая часть красноармейцев (до 5 тысяч человек) рассеялись по селениям Чечни, где местные жители оказывали им гостеприимство.
Перед тем, как части Красной армии отступили в Чечню, Г.К.Орджоникидзе 4 февраля 1919 г. на ингушском народном съезде провозгласил создание «Горской Советской Республики». Этим демонстративным жестом он, по всей видимости, рассчитывал обеспечить лояльность большинства горцев. Кстати, сам факт отступления Красной армии в горы был, как ни парадоксально, был положительно оценен горцами, которые рассматривали это как доказательство верности большевиков союзу с ними. В горах скрылся и сам Г.К.Орджоникидзе.
Командующий Добровольческой армией генерал А.Деникин отрицательно относился к идее провозглашения на территории бывшей Российской империи национальных республик, претендующих на государственную независимость. Не признав публично права народов на самоопределение, Добровольческая армия изначально создала себе трудности в отношениях с народами Кавказа. Первые же практические шаги новой власти не могли не вызвать у горцев резкое недовольство. Главную силу Добровольческой армии составляли казаки, а потому действия деникинцев в Терской области направлены, прежде всего, на восстановление привилегированного положения казачества. В частности, выселенные большевиками казачьи станицы были не только возвращены на свои места, но, более того, чеченский ингушский народы обязывались выплатить все убытки, понесенные казаками.
В ответ чеченские отряды начали систематически нападать на деникинские разъезды, вновь было остановлено железнодорожное сообщение на линии Беслан – Порт-Петровск. Зимой и весной 1919 г. произошел ряд крупных боевых столкновений между чеченскими отрядами, в которые нередко входили красноармейцы, и деникинскими частями в районе сел Гойты, Алхан-Юрт, Урус-Мартан и др. Обе стороны несли тяжелые людские потери, но в конечном итоге деникинцам на короткое время удалось установить свою власть на Северном Кавказе.
Летом 1919 г. в горах Чечни и Дагестана возникает новое государственное образование – Северо-Кавказский эмират, который возглавил известнейший богослов и горский националист Узун-Хаджи, известный своей непримиримой позиуцией по отношению к деникинцам. Готовность Узун-Хаджи воевать с Добровольческой армией, вплоть до ее изгнания с Северного Кавказа, как нельзя больше устраивала большевиков, которые решили воспользоваться его популярностью, чтобы упрочить свое положение в регионе. В июне 1919 г. Н.Гикало прибыл в Ведено, которое Узун-Хаджи объявил столицей шариатского государства. Во время переговоров с Узун-Хаджи Н.Гикало согласился признать его эмиром (правителем) имамата Чечни и Дагестана. Взамен Н.Гикало добился не только полной легализации красноармейских отрядов на территории имамата, но и объединения их под своим командованием. Ее командующим эмир назначил Н.Гикало. Более того, Узун-Хаджи согласился оставить при себе в качестве советников и министров целый ряд руководителей терских большевиков.
Особенность правового положения Узун-Хаджи заключалась в том, что он был вынужден объявить себя эмиром (светским правителем), так как имамом (предводителем мусульман) был формально провозглашен ранее шейх Н.Гоцинский. Испытывая ненависть к сопернику и не подпуская его ни под каким видом ни к себе, ни к власти, Узун-Хаджи, несмотря на свой почти 80-летний возраст, надеялся пережить соперника. В свое время он с сугубо религиозных позиций вел борьбу с колониальной администрацией Терской и Дагестанской областей, питал фанатичную неприязнь к российской империи и всем, кто ее защищал. Среди чеченцев этот фанатичный аварский богослов пользовался высоким авторитетом и имел сотни учеников-мюридов.
Первым испытанием союза большевиков с Узун-Хаджи стало возобновление боевых действий в августе 1919 г. Отряды русских красноармейцев, вошедшие в состав войск Узун-Хаджи, совершили удачное нападение на деникинский гарнизон слободы Воздвиженской. Полная и безусловная победа в этом бою была омрачена гибелью 20-летнего командира Чеченской Красной армии А.Шерипова, лично возглавившего одну из конных атак. А.Шерипов пользовался любовью и уважением своего народа, и ныне почитается как один из великих сынов Чечни.
Наряду с успешными боевыми действиями в горах активизировалась деятельность коммунистического подполья в Грозном. В декабре 1919 г. большевики предприняли попытку вооруженного восстания в городе, которая, впрочем, потерпела неудачу. Но, несмотря на провал грозненского восстания, положение красноармейских отрядов в Чечне продолжало укрепляться.
Этому способствовал коренной перелом в ситуации на фронтах гражданской войны Центральной России. Советские войска, накопившие мощные военные силы и материальные резервы, перешли в наступление в южном направлении. Крестьянство, испытавшее на себе «белый террор» и потерявшее надежду на то, что «белая власть» сохранит за крестьянами национализированные помещичьи земли, качнулось в сторону Советской власти. Развивая наступление, Красная армия быстро продвигалась к границам Чечни. В тылу у разваливающейся Добровольческой армии на Северном Кавказе активно готовились выступить отряды горцев-партизан и красноармейцев.
В марте 1920 г. красные отряды из Чечни выдвинулись в сторону Грозного. Они практически не встретили сопротивления – деникинские войска спешно покидали город и Терскую область. Грозный был занят Красной армией без боя. Когда делегация Узун-Хаджи прибыла в Грозный с целью добиться признания его духовным и светским главой мусульман Северного Кавказа, а также полной внутренней самостоятельности для его государства, народный комиссар Костерин выдвинул встречное условие – публичное признание Узун-Хаджи советской власти. Только после этого большевики соглашались признать престарелого эмира духовным главой мусульман. Но Узун-Хаджи о требованиях большевиков так и не узнал – он умер за несколько часов до возвращения своей делегации. В могилу с ним ушел и эмират – без каких-либо политических последствий для Чечни и Дагестана.
Глава XV. Огнем и мечом: строительство советской власти в Чечне (20-30-е гг. ХХ в.). Создание Чечено-Ингушской АССР
Чечня вышла из гражданской войны (1918-1920 гг.) в прямом смысле обескровленной. За время войны были до основания разрушены десятки чеченских селений. В ходе военных действий, а также из-за голода и болезней, вызванных разрухой, в Чечне погиб примерно каждый 8-й или даже 7-й житель.
С восстановлением советской власти чеченское крестьянство связывало свои надежды на быстрое разрешение в свою пользу земельного вопроса и установление в крае твердой народной власти. В апреле 1920 г. в Грозном состоялся съезд представителей чеченских селений, который провозгласил передачу всей власти Чеченскому революционному комитету из пяти человек. Председателем первого Чеченского ревкома стал Т.Эльдарханов. Этот орган получил практически всю полноту власти на территории Чечни, кроме Грозного и казачьих границ.
Главной опорой советской власти на Тереке являлись части 11-й и 8-й Красных армий, расквартированных в Грозном, казачьих станицах, бывших царских крепостях Ведено и Шатой. Весной 1920 г. 8-я армия была преобразована в Кавказскую трудовую армию.
Ревкомы, повсеместно создаваемые на Северном Кавказе, представляли собой не только временные, чрезвычайные органы власти, призванные подготовить переход власти к Советам всех уровней, выборы которых еще предстояло провести. По сути, это были органы осуществления диктатуры коммунистической партии, и именно поэтому в той же Чечне крестьянские Советы за короткий период распускались дважды (в августе 1921 и в июле 1922 г.) и вновь восстанавливалась власть ревкома.
Чрезвычайный комиссар Юга России Г.К.Орджоникидзе на протяжении 1919 г. неоднократно сообщал в Москву, что горцы вообще, а чеченцы и ингуши в особенности, открыто поддерживают советскую власть. Эта уверенность целиком основывалась на активном участии горцев в войне против белогвардейской армии А.Деникина. При этом почти не учитывался тот факт, что антиденикинские настроения чеченского крестьянства объяснялись не только привлекательностью лозунгов большевиков, но и собственно действиями Добровольческой армии, направленные на восстановление прежней царистской системы правления.
Явно переоценив популярность советской власти и коммунистической идеологии среди чеченцев, Северо-Кавказский ревком под руководством Г.К.Орджоникидзе поспешил провести в Чечне летом 1920 г. выборы в местные Советы. К глубокому разочарованию коммунистов, подавляющее большинство мест в Советах получили, по их мнению, представители так называемых «кулацко-мульских и националистических элементов», из которых и была преимущественно сформирована чеченская делегация на I съезд Советов Терской области. На деле речь шла о том, что в Советы были избраны не пробольшевистские маргиналы, а самостоятельные люди, способные спорить с существующей властью и отстаивать свои права.
Несмотря на то, что после смерти эмира Узун-Хаджи созданное им государственное образование сразу же распалось, а среди наиболее известных чеченских шейхов того времени не было единства, мусульманское духовенство продолжало оказывать серьезное влияние на общественно-политическую ситуацию в Чечне. Это выразилось, в частности, в создании «народно-шариатских» судов, хотя в Чечне действовали в тот момент революционные трибуналы, Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).
Власть Чеченского ревкома, а затем вновь созданных Советов всех уровней, носила в Чечне преимущественно формальный характер. Создание советских органов власти никак не решило проблему скорейшего экономического восстановления Чечни, половина населения которой жила в условиях голода и нищеты. Кроме того, недовольство вызвали странные в тех условиях попытки властей ввести в Чечне, по примеру центральных областей России, продовольственный налог (продразверстку), наложить ограничения на торговлю. Еще одним раздражающим фактором стал произвол, творимый революционными трибуналами и другими карательными органами советской власти.
Ситуацию в Чечне еще больше осложняла острая борьба между различными группировками внутри партийных и советских органов. Н.Гикало и его сторонники в Грозном, зараженные революционным энтузиазмом, настаивали на необходимости форсировать «проведение классового расслоения в Чечне», выявление «эксплуататорских классов и скрытых врагов советской власти» с их последующим уничтожением. Фактически это означало развязывание новой гражданской войны внутри Чечни, что должно было в короткий срок, по мысли политических авантюристов с партбилетами, сделать ее вполне «советской».
Кроме того, серьезные претензии высказывались в адрес руководителей Чеченского ревкома и других национальных органов власти, которых обвиняли в «национализме». В условиях гражданской войны, когда военная необходимость настоятельно требовала привлечь на свою сторону горцев, терские большевики не обращали особого внимания на несовпадения во взглядах с горскими лидерами. Теперь, после победного завершения гражданской войны, Н.Гикало и его сторонники считали, что пришло время избавиться от «попутчиков», в число которых были зачислены почему-то исключительно чеченцы. Именно эта группировка обвиняла Т.Эльдарханова в «национализме». Попутно выдвигались обвинения в должностных преступлениях и разворовывании государственных средств.
Г.К.Орджоникидзе, стоявший во главе Кавказского бюро Центрального Комитета Российской Коммунистической партии (большевиков), напротив, считал преждевременным отказ от союза со всеми горцами, что могло существенно подорвать все еще слабые позиции советской власти на Кавказе. Г.К.Орджоникидзе признавал, что горцы зачастую поддерживали советскую власть исходя из того соображения, что у них имелся общий враг – белоказачество. Он все же полагал, что политика по отношению к горцам не должна претерпеть серьезных изменений, а в центре партийной работы должен стать вопрос о создании горской автономии. Во внутрипартийную борьбу, разгоревшуюся на Северном Кавказе, оказались вовлеченными и высшие руководители Советского государства, в частности, И.В.Сталин и В.И.Ленин, поддержавшие план создания общегорской автономии.
В сентябре 1920 г. в Дагестане вспыхнуло восстание, проходившее под лозунгами ликвидации советской власти и установления шариатского правления. Причиной восстания явилось возмущение крестьян продразверсткой. Следует напомнить, что крестьянские восстания в 1920-1921 гг. полыхали по всей России. Вслед за вооруженным выступлением против советской власти в Дагестане, начались волнения в казачьих станицах на Сунже. Это вызвало панику среди большевиков в Чечне. Пытаясь предотвратить нежелательное для себя развитие событий, они резко ограничили сбор налогов, закрывали глаза на нарушение чеченцами запрета на торговлю и.п.
Единственным средством, при помощи которого удалось предотвратить назревающее антисоветское восстание в Чечне, стало экстренное решение в пользу чеченцев давно тлеющего земельного конфликта. Сразу после восстановления советской власти на Тереке были вновь выселены в пользу «красной» Ингушетии станицы в Тарской долине, один раз уже переселенные в 1918 г. Помимо этого, у части сунженских станиц, расположенных в пределах Малой Чечни, было изъято более 40 тыс. десятин земель для распределения среди безземельных горцев. Однако требования чеченцев шли дальше: они настаивали на возвращении им наделов всех станиц на берегах Сунжи, общей площадью более 150 тыс. десятин. Еще около 200 тыс. десятин земель, занимаемых казачьими станицами, требовали себе Ингушетия и Северная Осетия. При этом, например, чеченцы открыто угрожали, что изгонят казаков со своих земель силой, если этого не сделает советская власть. Эти угрозы подкреплялись конкретными действиями, в том числе уголовного свойства – нападения на станицы происходят непрерывно.
Волна нападений на станицы была вызвана не только разгулом бандитизма, но и тем, что войну горцев с казаками всячески инспирировали и провоцировали вышестоящие советские органы. Так, Г.К.Орджоникидзе еще в мае 1920 г. публично подтвердил намерение советской власти переселить за Терек все сунженские станицы. Поэтому, как только началось восстание в Дагестане и в районе Сунжи, советские власти объявили о передаче представителям Чечни пяти сунженских казачьих станиц со всеми их землями, домами и личным имуществом казаков. (Кстати, казачье имущество и скот чеченцам не достались, они были захвачены чинами Кавказской Трудармии). Только ценой таких обещаний советской власти удалось предотвратить антисоветское восстание в Чечне.
Выселение казачьих станиц, наиболее активно выступавших против советской власти, производилось не чеченцами, а подразделениями Кавказской Трудовой армии. Казаки выселялись в район Кавказских минеральных вод. Начавшееся в октябре 1920 г. насильственное выселение казаков сопровождалось массовыми грабежами, убийствами и расхищением имущества. Причем участвовали в этих беззакониях не только тысячи рядовых красноармейцев и командование Трудовой армии, но и должностные лица органов советской власти Чечни, а также, хотя и в последнюю очередь, мародеры из соседних чеченских селений. Но в официальных советских документах вся вина за хищное разграбление станиц возлагалась на «чеченских» бандитов.
Казаки, переселенные в Ставрополье (Кавминводы), думали, что, уйдя от соседства «диких» горцев и расселившись в «братских» казачьих станицах среди русского населения, они обретут спокойствие, но оказалось, что они жестоко ошибались. Местные советские власти не хотели ими заниматься. И вообще, как показали дальнейшие события, коммунисты взяли курс на уничтожение казачества как сословия.
Как подчеркивал Г.К.Орджоникидзе, выселение пяти станиц «…произвело на казаков ошеломляющее впечатление». Никогда больше в сунженских и терских станицах не произойдет открытого массового выступления против советской власти. Вместе с тем, советские органы воздержались от выселения всей Сунженской линии, как это было обещано весной 1920г. Очевидно, советские руководители понимали, что, выселив сразу всех казаков, они утратят мощный рычаг и возможность в дальнейшем влиять на политические настроения в Чечне.
В результате частичного выселения казаков, Чечня, уже полвека задыхавшаяся от земельного голода, получила возможность расселения избыточного населения. На первый взгляд, советская власть выполнила свои обещания, но отвечать за политику царской России пришлось рядовому казачеству. Ликвидацию исторической несправедливости большевистская партийная диктатура вела согласно своей природе – методом тотального террора.
Восстания горцев в Дагестане и казаков на Сунже способствовали ускорению решения вопроса о создании автономной республики горцев составе РСФСР. Главным сторонником этой идеи был Г.К.Орджоникидзе, она же пользовалась поддержкой И.В.Сталина, возглавлявшего Наркомат по делам национальностей (Наркомнац). Интересно, что план создания общегорской автономии не пользовался поддержкой у собственно руководителей горских округов – большинство из них отвергали этот план.
Тем не менее, идея создания на Северо-Восточном Кавказе теперь уже двух автономных республик – Горской и Дагестанской в конце 1920 г. была одобрена в Москве и оформлена декретом ВЦИК РСФСР. В соответствии с этим декретом, в состав Горской Республики вошли Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Кабарда, Балкария, Черкессия и Карачай.
Горская АССР просуществовала недолго и в 1924 г., выполнив по мысли партийного руководства свои задачи, была ликвидирована. Горская республика оказалась нежизнеспособной прежде всего потому, что горизонтальные экономические отношения не получила здесь развития, а каждая автономия в силу сложившихся условий развивала прямые связи с РСФСР. Кроме того, включенные в состав республики горские народы имели свои собственные (несовпадающие) интересы, а их новые лидеры ожесточенно конкурировали друг с другом.
Короткий опыт государственного строительства в рамках Горской Республики окончательно убедил руководителей Советского государства, что для упрочения советской власти в Чечне необходимо выделить край в самостоятельную автономную единицу, непосредственно связанную с федеральным центром. Не меньшее, если не большее значение имели экономические интересы, связанные с грозненским нефтепромышленным комплексом.
В ноябре 1922 г. была образована Чеченская Автономная Область. Высшим органом власти был объявлен Чеченский областной ревком во главе с Т.Эльдархановым. Новому ревкому предстояло практически заново устанавливать советскую власть в Чечне, поскольку в большинстве чеченских селений, по докладу грозненских чекистов, «…власть меняется по произволу более сильного и богатого рода-фамилии, царит полная анархия и безвластие».
Именно слабость новых органов власти вынудила советское руководство внести серьезные коррективы в политику по отношению к Чечне, контуры которой были окончательно сформулированы после поездки А.И.Микояна, К.Е.Ворошилова и С.М.Буденного в Чечню (январь 1923 г.). Было принято решение привлечь к сотрудничеству с советской властью некоторых религиозных деятелей Чечни и одновременно позаботиться об усилении противоречий внутри чеченского духовенства, а также перессорить между собой шейхов, возглавлявших многочисленные мюридские общины.
Так, после переговоров с представителями ГПУ, членом Чеченского ревкома стал известный религиозный деятель из селения Автуры Шейх Али Митаев. А.Митаев был известен своей политической гибкостью: в гражданскую войну он одновременно поддерживал контакты и с большевиками, и с бичераховцами, и с деникинцами. Органы ГПУ рассчитывали, отслеживая связи А.Митаева, выявлять возможные «антисоветские заговоры». Весной 1924 г. ГПУ приняло решение «об изъятии» из Чечни А.Митаева. Он был внезапно арестован, вывезен в Ростов-на-Дону и, после недолгого следствия, расстрелян. По сегодняшний день нет никаких доказательств его вины перед властью, если не считать «подозрений» чекистов, проистекавших исключительно из «классового» предубеждения к этой независимой фигуре.
Среди множества сложных проблем, стоявших перед Чеченским ревкомом, стояла проблема определения четких границ Чеченской АО и улаживание территориальных споров с соседними республиками и областями. Эта проблема периодически то обострялась, то отходила на второй план вплоть до начала 30-х гг., но так и не была окончательно решена. Особую позицию в территориальном вопросе Чечни занимало мощное промышленное объединение «Грознефть», которое административно подчинялось не местным чеченским властям, а центральным московским ведомствам. В момент создания Чеченской АО руководство «Грознефти» предъявило претензии на значительную часть чеченской территории, на которых находились нефтепромыслы. «Грознефть» утверждала, что чеченские власти не могут не только оспаривать отчуждаемые в ее пользу земельные участки, но и даже требовать материальную компенсацию за их изъятие. При этом во внимание не принимался тот факт, что это были земли, отобранные у чеченцев силой всего 50-60 лет назад.
Убийство чекистами А.Митаева не привело к прекращению деятельности антисоветских организаций и уголовных банд в Чечне. Это привело к активизации карательных органов, созданных властями, которые широко прибегали к внесудебным репрессиям. Несмотря на проведение нескольких войсковых операций по изъятию у населения Чеченской АО оружия, в области продолжалась открытая торговля оружием.
Следует отметить, что собственно бандитизм в Чечне не превышал в процентном отношении показатели уголовной статистики в Москве или Ленинграде. Но на фоне поголовно вооруженного населения (так, только официальное право на ношение боевого огнестрельного оружия в качестве красных партизан, участников гражданской войны имели не менее 5 тысяч чеченцев), слабых репрессивных органов, уголовные действия получали политическую окраску, дискредитировали новую власть. Новую власть пугала «чрезмерная», с ее точки зрения, степень личной независимости чеченского населения.
В этих условиях в августе-сентябре 1925 г. командованием Северо-Кавказского военного округа была проведена беспрецедентная по масштабам операция по разоружению Чечни. Войскам, участвовавшим в операции, было дано право в случае сопротивления не только открывать по селениям артиллерийский огонь, но и брать заложников. Параллельно с разоружением населения войска выполняли задачу захвата и уничтожения наиболее активных противников советской власти, которых называли «политбандитами».
В ходе операции было разоружено более 200 чеченских селений, примерно половина из которых подверглась ружейно-пулеметному и артиллерийскому обстрелам, а 16 – авиабомбардировкам. Было арестовано свыше 300 человек. Почти все они были расстреляны. Аналогичная карательная экспедиция была проведена в Ингушетии, а в 1926 г. в Дагестане.
Операция по разоружению привела также к существенным перестановкам в государственном аппарате Чеченской АО. Т.Эльдарханов был обвинен в «неумелом» руководстве, снят с должности Чеченского облисполкома и «отозван» из Чечни в распоряжение Северо-Кавказского краевого исполкома. Ранее он был освобожден и с должности первого руководителя чеченской партийной организации.
Т.Эльдарханов смог вернуться в Чечню только в 1929 г., а в 1934 г. он скончался.
На протяжении 1926-27 гг. новое партийное и советское руководство Чеченской АО пыталось провести экономические и социальные преобразования, намеченные центральными и государственными органами власти. В частности, речь шла о развитии кооперации и создании коллективных крестьянских хозяйств. Сопротивление населения этим планам объяснялось исключительно влиянием духовенства и кулачества, которые были объявлены главными врагами советской власти.
Осенью 1929 г. в СССР развернулась кампания по форсированному созданию колхозов, которая в Чечне привела к ряду открытых вооруженных выступлений, в частности, в селениях Шали, Автуры, Беной, Гойты. К ликвидации волнений в Чечне были вновь привлечены войска. Вновь последовали артиллерийские обстрелы чеченских селений и вооруженные стычки на горных дорогах, которые затихли только весной 1930 г.
Под разными предлогами власти усилили преследование религиозных деятелей, многие из которых подверглись арестам. Одновременно массовые репрессии обрушились на зажиточную часть чеченского крестьянства, обвиняемого в срыве темпов коллективизации и организации «политического бандитизма». Борьба между сторонниками и противниками нововведений советской власти приняла форму индивидуального террора, жертвами которого время от времени становились, с одной стороны, видные партийные функционеры, а с другой – руководители «политического бандитизма».
Весной 1932 г. в Ножай-Юртовском районе вспыхнуло крестьянское восстание, которое было подавлено войсками быстро, решительно и крайне жестоко – убито более 300 повстанцев. С этого времени происходит общее ужесточение репрессий в отношении потенциальных противников советской власти – «кулаков» и мусульманского духовенства.
Создание Чечено-Ингушской АССР
Еще в конце 1927 г. бюро Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) заслушало мнение по вопросу объединения двух братских народов секретарей обкомов Чечни (Г.Булат) и Ингушетии (И.Зязиков). Специальное исследование, проведенное в обеих областях представителями центральных и краевых партийных органов, выявило в целом отрицательное отношение чеченских и ингушских советских руководителей к перспективе создания единой автономии. Противники объединения указывали на сравнительную удаленность Ингушетии от Грозного, призванного стать центром единой Чечено-Ингушетии, слабость экономических связей между двумя областями: Чечня в экономическом плане ориентировалась на Грозный, а Ингушетия на Владикавказ. В экономическом отношении объединение было невыгодно Чечне, которой в этом случае пришлось бы передать аграрным ингушским районам часть поступлений от «Грознефти», составлявших основу ее бюджета. Для Ингушетии же объединение с Чечней означало окончательную уступку Северной Осетии Владикавказа.
Объединение Чечни и Ингушетии, несмотря на этническое единство двух братских народов, объективно соответствовало интересам не этих двух автономий, а высшей партийной и советской бюрократии. Сделав Чечню и ее государственный аппарат многонациональным, центр получал возможность играть на противоречиях внутри этой автономии и оказывать решающее влияние на кадровые назначения. За всем этим стоял не столько интерес к Чечне как таковой, сколько заинтересованность в Грозненском нефтепромышленном районе, имевшем для СССР важное экономическое и стратегическое значение.
В январе 1934 г. вышло постановление ВЦИК РСФСР «Об образовании объединенной Чечено-Ингушской автономной области». А в 1936 г. новая область была провозглашена Чечено-Ингушской автономной социалистической республикой.
Ликвидация ингушской государственности осталась в исторической памяти народа как одно из проявлений произвола сталинско-коммунистической диктатуры.
Глава XVI. Чечено-Ингушетия в эпоху советской модернизации: индустриализация, коллективизация и культурная революция
Грозненский нефтепромышленный район играл важную роль в экономической жизни как Российской империи, так и впоследствии и Советского союза. Поэтому сразу после окончания гражданской войны Советское правительство уделило большое внимание восстановлению грозненских нефтепромыслов, направляя туда крупные материальные ресурсы.
К концу 1923 г. добыча нефти в Грозном достигла довоенного уровня. Успешная деятельность «Грознефти» шла на пользу и всему Грозному. «Грознефть» вкладывала значительные средства в развитие инфраструктуры города. Долгое время Грозный оставался вторым после Баку нефтедобывающим и нефтеперерабатывающим центром страны, и его развитию уделялось особое внимание.
Однако, в отличие от города Грозного, остальная Чечено-Ингушетия, основу экономики которой составляло сельское хозяйство, продолжала оставаться одним из наиболее бедных и отсталых регионов СССР.
В 1920 г., то есть сразу после окончания гражданской войны на Северном Кавказе был опубликован приказ Терского ревкома о национализации земли, которая объявлялась отныне собственностью государства. Вместе с тем декларировалась бессрочная и безвозмездная передача государственной земли в пользование крестьянам. Подавляющее большинство крестьян, в том числе и в Чечне, восприняли национализацию с одобрением. Однако произвести юридическое распределение и размежевание земель между крестьянами из-за недостатка необходимых специалистов и средств оказалось непросто. На этой почве повсеместно возникали конфликты не только между отдельными семьями, но и целыми селениями. Нередко эти конфликты перерастали в военные действия.
По большому счету советская власть собиралась решить многочисленные конфликты в деревне (в том числе и в чеченской) одним способом – ликвидацией индивидуальных крестьянских хозяйств путем их коллективизации.
Кампания по коллективизации сельского хозяйства конца 1920-х – начала 1930-х гг. встретила серьезное скрытое и открытое сопротивление со стороны чеченских крестьян. Несмотря на жестокие репрессии в отношении так называемых «кулаков», к 1936 г . лишь 84% крестьянских хозяйств в Чечено-Ингушетии состояли в колхозах. Но и большинство колхозов существовали лишь формально. Внутри «социалистических» чеченских аулов в скрытой форме сохранилась и частная собственность, и частная инициатива.
То, что коллективизация в Чечне не была доведена до своего логического конца, имело важные положительные последствия для местного населения. Благодаря тому, что чеченские крестьяне сумели уберечь собственное хозяйство, «спрятав» его в колхозах, подавляющее большинство чеченцев сумело сохранить минимальный достаток и не вымереть от голода, как миллионы русских и украинских крестьян в 30-е гг. в тех областях, где коллективизация была проведена в полном соответствии с партийными установками. С другой стороны, не случилось и массового бегства разоренных крестьян в города, как это было в центральных районах России.
В сфере образования и духовной культуры политика советского руководства с первых лет существования СССР была направлена на придание духовной сфере исключительно светского, «коммунистического» характера. Но реальная ситуация в Чечне складывалась таким образом, что решение советской власти об отделении церкви от государства и школы не могло быть сразу претворено в жизнь. Примерно до 1925 г. в Чечне мирно сосуществовали светские и религиозные школы. Преподавание чеченского языка и в тех, и в других велось с использованием арабской графики. До 60% чеченских учителей одновременно работали и в государственных светских, и в духовных школах, а дети зачастую посещали сразу две школы – духовную и светскую.
Но, по мере укрепления советской власти в Чечне, курс на искоренение религиозных школ был ужесточен. Ускоренно готовились педагогические кадры для новых школ Чечни. Расширялась сеть начальных и неполных средних школ, которые, однако, не обеспечивались достаточным количеством национальных учителей. Поэтому преподавание все чаще переводилось на русский язык.
Наряду со школами за первые 20 лет советской власти в Чечне складывалась система среднего и высшего образования, центром которой стал г.Грозный.
Широко распространилась практика направления молодых чеченцев и ингушей на учебу в вузы и техникумы многих городов СССР. Это способствовало тому, что уже к середине 30-х гг. ХХ в. за пределами Чечено-Ингушетии обучались свыше 3 тыс. чеченцев и ингушей, а численность национальной интеллигенции достигла 8 тыс. человек.
Чрезвычайно негативно отразились на состоянии чеченской культуры и образования государственные кампании по переводу чеченской письменности с одной графической системы на другую. В 1925 г. состоялся переход с арабской графики на латинскую, что в одночасье превратило в неграмотных значительный слой людей, пользовавшихся чечено-арабским алфавитом. Через 13 лет – в 1938 г. – чеченская письменность переводилась уже на русскую графику (кириллицу), что превратило чеченцев на время в почти поголовно неграмотную нацию.
Тем не менее, несмотря на эти и другие трудности, к 40-м гг. на чеченском языке ежегодно выходили в свет десятки книг и журналов, издавались 17 газет. Развитие книгоиздания служило дополнительным стимулом для развития чеченской литературы. Появлялись первые литературные произведения А.Нажаева, С.Бадуева, Х.Ошаева, С.Арсанова и других классиков чеченской литературы. Кроме того, многие чеченские писатели занимались переводами на родной язык произведений русской и мировой литературы.
Глава XVII. Чечено-Ингушская АССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
Среди нескольких тысяч красноармейцев, принявших 22 июня 1941 г. первый бой на самой западной точке территории Советского Союза – Брестской крепости, были более 420 уроженцев Чечено-Ингушской АССР (в том числе свыше 230 чеченцев и 40 ингушей). Всего к началу Великой Отечественной войны в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии проходили службу до 9 тыс. чеченцев и ингушей. В последующие 2-3 месяца в Чечено-Ингушетии было мобилизовано и спешно направлено на фронт еще не менее 8 тысяч военнообязанных вайнахов. Но немало чеченцев было призвано из числа проживавших в Дагестане, Северной Осетии, Грузии и других районах СССР. На третий год Великой Отечественной войны, по самым приблизительным подсчетам, число ушедших на фронт чеченцев составило не менее 50 тыс. человек. В силу ряда объективных и субъективных причин среди коренного населения Чечено-Ингушетии преобладало осознание того, что вторжение фашистской Германии в пределы СССР несет угрозу не только русскому народу, но и всем народам страны, включая народы Кавказа. Каждый боец понимал, что он защищает не только СССР, но и свою малую родину, семью от чужеземного захватчика. Все это закономерно воодушевляло граждан Чечено-Ингушетии, мобилизованных в действующую армию на самоотверженный ратный подвиг.
В марте 1942 г., по настоянию органов НКВД, призыв чеченцев и ингушей в действующую армию был прекращен. Официально прекращение призыва было мотивировано заботой о сохранении малочисленных народов и даже невозможностью обеспечить питание воинов-горцев мясом (горцы не ели свинину, а баранины и говядины в армии не хватало). Тем не менее, активно продолжался набор в армию добровольцев из числа горцев.
В связи со стремительным наступлением немцев на юге в 1941 г. примерно 13 тыс. мужчин ЧИАССР, непригодных к строевой службе, были мобилизованы в «трудармию» – строительные батальоны, где они находились на положении военнослужащих, но не числились красноармейцами. Эта мобилизация, проведенная насильственными методами местными военкоматами, имела трагический исход. Мобилизованные массы были погружены в эшелоны и доставлены в прифронтовую зону, где в их трудовых усилиях никто не нуждался. Армия спешно отступала. Вследствие преступной безалаберности военного чиновничества свыше 10 тыс. несчастных граждан Чечено-Ингушетии были брошены на произвол судьбы – гибли от голода, холода, бомбардировок. Хуже того, оставшиеся в живых были объявлены «дезертирами трудового фронта». От расстрела их спасла правительственная комиссия из Чечено-Ингушетии, выехавшая по жалобам в Ростов-на-Дону.
Что касается проблемы дезертирства, то согласно рассекреченным недавно советским архивным документам, за годы Великой Отечественной войны дезертирами из Красной Армии считались более 1,5 млн. человек. Еще более 6 млн. советских солдат и офицеров оказались в плену. Всех этих людей советское руководство рассматривало как изменников. При этом для того, чтобы зачислить любого человека в категорию «изменника», не требовалось никакого судебного расследования, никаких конкретных доказательств. Как показывает анализ документов, относящихся к проблеме «дезертирства» и «изменничества», то эти преступления инкриминировались военнослужащим разных национальностей. При этом процентное соотношение между «преступниками» и «не преступниками» в каждой национальной группе было примерно одинаковым. Короче говоря, не было и нет оснований обвинять ту или иную нацию или этническую группу, входившую в состав СССР, в поголовном «изменничестве» в годы Великой Отечественной войны.
Летом 1942 г. немецко-фашистские войска развернули мощное наступление в направлении Волги и Северного Кавказа. На Кавказском направлении их стратегической задачей был захват нефтяных центров СССР – Грозного и Баку. Осенью 1942 г. фронт вплотную приблизился к границам Чечено-Ингушетии. В республике было объявлено военное положение и началось строительство оборонительных сооружений, на которое было мобилизовано все население Грозного и прилегающих сельских районов от 16 до 60 лет, включая домохозяек. Самовольный уход с работы или невыход на работу в течение одного дня, без уважительной причины, приравнивался к дезертирству и карался наказанием от 10 лет лагерей до расстрела.
В начале сентября две танковые и две пехотные дивизии немецко-фашистских войск форсировали Терек в районе Моздока и начали наступление в сторону г.Малгобек ( 100 км от Грозного).
В эти дни ЦК ВКП(б) и Советское правительство обратились через газету «Правда» к народам Кавказа с таким призывом: «Сейчас внимание нашего народа, народов всего мира обращено к Северному Кавказу…
Гитлеровские разбойники ворвались на просторы Северного Кавказа. Они рвутся в горы. Враг не знает, что Кавказ всегда был страной смелых и сильных народов, что здесь в борьбе за независимость народы рождали бесстрашных бойцов, джигитов, что трусость слыла всегда здесь самым позорным преступлением.
Здесь, у подножия гор, воспитывались поколения советских людей с львиным сердцем, орлиными очами. Никогда не станут рабами гордые народы Северного Кавказа».
Таким образом, сталинская партия, оставив идеологические лозунги, взывала к традиционной воинской доблести горских народов.
Положение на фронте было настолько тяжелым для советских войск, что в Чечено-Ингушетии была начата подготовка антифашистского подполья на случай оккупации республики. Для подпольной работы были отобраны около 400 коммунистов и комсомольцев, а также широкая сеть тайных складов оружия, боеприпасов и диверсионного снаряжения. Более одной тысячи специально подготовленных человек (в основном чеченцы и ингуши) были сведены в 28 партизанских отрядов.
Неожиданно для немцев бои за Малгобек приняли затяжной характер и продолжались в течение месяца. В боях от Моздока до Малгобека фашисты потеряли 18 тысяч солдат и офицеров, а также сотни танков. Только 5 октября Малгобек был взят гитлеровцами. После этого немецкому командованию стало очевидным, что дальнейшее продвижение к Грозному по Алхан-Чуртской долине с востока будет сопряжено с большими потерями. Поэтому оно изменило направление главного удара в сторону Орджоникидзе (Владикавказа), рассчитывая обойти с фланга оборонявшиеся на Малгобекском направлении советские войска и выйти к Грозному по параллельной Сунженскому хребту долине реки Сунжа.
Одновременно две танковые немецкие дивизии и горно-стрелковая румынская дивизия нанесли неожиданный удар в сторону столицы Кабардино-Балкарии города Нальчик. 37-я советская армия и приданная ей 11-дивизия НКВД практически без боя сдали Нальчик и начали беспорядочное отступление на юг, в горы Кабардино-Балкарии и дальше в Грузию. Свое поражение и бегство советские генералы попытались объяснить якобы «ударом в спину», нанесенным им немецким десантом и местными повстанцами. В этих целях началась имитация боев и истребление мирного балкарского населения в Черекском ущелье. Эти события стали своеобразным прологом к массовому выселению балкарского народа в марте 1944 г.
Но наступление немцев на Орджоникидзе захлебнулось в районе осетинского селения Гизель, где советские войска начали контрнаступление и заставили противника перейти к обороне.
24 декабря 1942 г. советские войска на Северном Кавказе перешли в мощное наступление, обеспечивая тем самым поддержку войскам, сражавшимся под Сталинградом. В течение января 1943 г. немцы оставили Малгобек, Моздок, Нальчик, Пятигорск, Минеральные воды, Ставрополь, Армавир. Битва за Кавказ завершилась летом 1943 г. За 5 месяцев боев на Северном Кавказе фашистские войска потеряли убитыми 100 тысяч солдат и офицеров. В боях на Северном Кавказе активное участие принимали части, сформированные в свое время в Чечено-Ингушетии, в частности, 242-я и 317-я стрелковые дивизии. На Кавказе отличился также и отдельный Чечено-Ингушский кавалерийский дивизион, совершивший 30 ноября 1942 г. стремительный рейд по тылам противника в районе Моздока.
Воины из Чечено-Ингушетии сражались на всех фронтах Великой Отечественной войны. В массе своей они честно и мужественно выполнили воинский долг, служа порой образцом для воодушевления целых частей и соединений. Командование фронтов и армий присылало в Грозный восхищенные отзывы о высоких боевых качествах красноармейцев из числа чеченцев и ингушей и просило руководство Чечено-Ингушетии о присылке на фронт новых контингентов добровольцев.
Вместе с тем, начиная с 1942 г., немецкое командование стало создавать на оккупированных советских территориях вспомогательные части из советских военнопленных, дезертиров и добровольцев из местного населения. В частности, в составе немецко-фашистских войск на Северном Кавказе были сформированы два кавалерийских полка из числа казаков Дона, Кубани и Терека. Общее количество бывших советских граждан, в основном русских и украинцев, согласившихся служить у немцев, составило, по различным оценкам, от 1,5 до 3 млн. человек. Что касается представителей всех северокавказских народов, то их в различных германских формированиях насчитывалось примерно до 30 тыс. человек. Собственно чеченцев и ингушей на немецкой службе оказалось до нескольких сот человек. Из их числа так и не удалось сформировать отдельной единицы числом более роты. Чеченцы и ингуши, перешедшие на немецкую службу, включались в 1942 г. состав Кавказско-Магометанского легиона, который состоял главным образом из азербайджанцев и дагестанцев.
По некоторым данным, немцы за годы войны сформировали из горских военнопленных 7 северокавказских батальонов численностью от 800 до 1000 человек.
Таким образом, проблема коллаборационизма – сотрудничества с противником – являлась общей для всех народов СССР, особенно в оккупированных областях. Собственно Чечено-Ингушетия в оккупации не была, поэтому данная проблема для нее не была сколько-нибудь актуальной.
Наряду с фронтовыми действиями на Северном Кавказе немецкое военное командование активно практиковало засылку в тыловые горные районы многочисленных диверсионно-разведывательных групп, основной задачей которых было дестабилизация внутренней обстановки. К этому следует добавить оживившуюся в горах деятельность различных бандформирований, действовавших. В такой ситуации советские власти были вынуждены постоянно держать в Северо-Кавказском тылу, в том числе и в Чечено-Ингушетии, значительные силы войск НКВД-НКГБ. Обстановка всеобщей политической нервозности и «шпиономании» нередко порождала совершенно беззаконные и крайне жестокие карательные акции против целых районов и аулов Чечено-Ингушетии, население которых огульно обвинялось в «пособничестве» наступающим германским войскам
Глава XVIII. Депортация чеченцев и ингушей 23 февраля 1944 года. Несломленные народы
Депортация – массовое, насильственное выселение отдельных общностей, отобранных по определенному принципу (этническому, расовому, религиозному, социальному, политическому и т.д.) – признается в мировой практике военным преступлением и преступлением против человечности.
Выселение чеченцев и ингушей по этническому признаку было осуществлено 23 февраля 1944 г. Позже – 7 марта 1944 г. появился Указ Президиума Верховного Совета СССР, который гласил: «В связи с тем, что в период Великой Отечественной войны, особенно во время действий немецко-фашистских войск на Кавказе, многие чеченцы и ингуши изменили Родине, вступали в ряды диверсантов и разведчиков, забрасываемых немцами в тылы Красной Армии, создавали по указке немцев вооруженные банды для борьбы против Советской власти и в течение продолжительного времени, будучи не заняты честным трудом, совершают бандитские налеты на колхозы соседних областей, грабят и убивают советских людей, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
Всех чеченцев и ингушей, проживающих на территории Чечено-Ингушской АССР, а также в прилегающих к ней районах, переселить в другие районы СССР, а Чечено-Ингушскую АССР ликвидировать…»
Абсурдное по своей сути, это обвинение, тем не менее, полностью находилось в русле логики советского руководства сталинской эпохи, ведшего политику государственного террора, когда «антисоветскими» объявлялись целые социальные слои или отдельные народы. Если уничтожение «контрреволюционных» общественных групп через «красный», а затем и «большой» террор велось с первых дней советской власти, то репрессии против «антисоветских» наций начались в конце 1930-х гг., накануне вступления СССР во Вторую мировую войну, и являлись как бы частью подготовки к большой войне. Так, выселение корейцев с Дальнего Востока объяснялось их «ненадежностью» в случае военного столкновения с Японией, массовое выселение поляков из западных областей Украины и Белоруссии, присоединенных в 1939 г., объяснялось их приверженностью к сохранению единой Польши и т.д.
Само по себе выселение или депортация целых народов в эпоху Сталина являлось одним из главных инструментов укрепления тоталитарного режима и устрашения всех граждан СССР. А что служило спусковым крючком для осуществления депортаций, было уже не столь важно.
Нападение Германии на СССР сразу же вызвало поголовное насильственное выселение в восточные регионы страны советских немцев и финнов. Позднее репрессии коснутся калмыков, карачаевцев, чеченцев и ингушей, балкарцев, крымских татар и греков, крымских болгар, турок-месхетинцев и курдов. Причем официально объявленные мотивы выселения целых народов зачастую отчетливо отдавали политической шизофренией. Так, в тексте Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. о выселении немцев автономной республики немцев Поволжья, написанном, по всей видимости, рукой Сталина, говорилось, что в Поволжье якобы «имеются десятки и тысячи диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы…» Отсюда делался вывод, что «немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и советской власти…» Подобные формулировки звучали и в последующих Указах, касающихся депортации других народов СССР.
Практическая реализация решения о массовом выселении чеченцев и ингушей началась тогда, когда угроза захвата Кавказа германскими войсками была полностью ликвидирована, а так называемое «повстанческое движение» в горах Чечено-Ингушетии, которое зачастую провоцировалось самими чекистами, даже по официальным данным, резко шло на убыль. Кроме того, Чечено-Ингушетия не была под немецкой оккупацией, а переход «на сторону немцев» наблюдался только со стороны казаков терских станиц, которые в тот период не входили в состав Чечено-Ингушской АССР. Таким образом, официальные причины выселения – «сотрудничество с немцами» и угроза советскому тылу – не выдерживают никакой критики.
Представляется, что сталинский режим демонстративным уничтожением малых народов «за измену и предательство» хотел преподать урок остальным крупным «социалистическим» нациям, для которых подобные обвинения, в силу объективных причин, звучали куда актуальнее. Ведь страшные поражения вооруженных сил СССР на первом этапе войны и оккупации 7 союзных республик объяснялись изменой, предательством и трусостью неких «изменников», а не собственными просчетами и ошибками режима.
Истинные причины депортации чеченцев и ингушей, равно как и некоторых других народов Северного Кавказа, заключались не только в особенностях официальной идеологии и человеконенавистнической практики сталинского государства, но также в корыстных интересах руководителей отдельных республик Кавказа, в частности, Грузии. Как известно, именно к Грузии отошли большая часть районов Карачая, Балкарии и горной части Чечни, а к Северной Осетии практически вся Ингушетия.
Первым признаком подготовки к массовым этническим репрессиям можно считать приостановку весной 1942 г. мобилизации чеченцев и ингушей в армию. Возможно, что выселение горцев намечалось в том же 1942 г., но неблагоприятная обстановка на фронтах заставила Сталина отложить свою карательную акцию до лучших времен.
Вторым сигналом стало сопровождаемое массовыми убийствами выселение карачаевцев и калмыков в конце 1943 г.
В октябре 1943 г. в Чечено-Ингушетию в рамках подготовки выселения ездил с целью сбора данных об «антисоветских выступлениях» заместитель наркома НКВД Б.Кобулов. По итогам поездки он составил докладную записку, в которой приводились сфальсифицированные цифры о якобы массовом количестве активных бандитов и дезертиров. «Кобулов! Очень хорошая записка», — указал Берия на докладе и дал ход подготовке операции «Чечевица».
Следует отметить, что выселение целых народов, ликвидация их государственности, насильственное изменение границ союзных и автономных государственных образований не только не предусматривалось Конституцией СССР, РСФСР и ЧИАССР, но и никакими законами и подзаконными актами. И по советским законам, а уж тем более по международному праву, то, что творил сталинский режим с целыми народами, являлось тягчайшим преступлением, не имеющим срока давности.
Следует отметить, что для реализации этого преступления его организаторы не жалели никаких средств. Только на проведение акции по депортации чеченцев и ингушей было направлено до 120 тыс. боеспособных солдат и офицеров внутренних войск (больше, чем на иные фронтовые операции), 15 тыс. железнодорожных вагонов и сотни паровозов, 6 тыс. грузовых автомобилей. Одна только перевозка спецпереселенцев обошлась стране в 150 млн. рублей. На эти деньги можно было построить 700 танков Т-34. Кроме того, было разорено подчистую около 100 тыс. крестьянских хозяйств, что по самым минимальным подсчетам давало убыток, превышавший несколько миллиардов рублей.
Подготовка к проведению депортации была тщательно замаскирована. Вводимые в Чечено-Ингушетию войска НКВД были переодеты в общевойсковую форму. Чтобы не вызывать лишних вопросов у местного населения, администрация объясняла появление большого количества войск проведением крупномасштабных маневров в горной местности в преддверии крупного наступления Красной Армии в районе Карпатских гор. Карательные отряды располагались лагерями близ селений и в самих селениях, ничем не выдавая своих истинных целей. Введенные в заблуждение умелой пропагандой местные жители в целом радушно принимали людей, одетых в красноармейскую форму…
Операция «Чечевица» началась в ночь на 23 февраля 1944 г. Чеченские и ингушские селения, расположенные на равнине, были блокированы войсками, а на рассвете все мужчины были приглашены на сельские сходы, где они сразу же и задерживались. В небольших горных селениях сходы не проводились. Особое значение придавалось быстроте проведения операции, что должно было исключить возможность организованного сопротивления. Именно поэтому на сборы семьям депортируемых отводилось не более одного часа; малейшее неповиновение пресекалось применением оружия.
Уже 29 февраля Л.Берия отчитался об успешном завершении депортации чеченцев и ингушей, общее число депортированных – более 400 тыс. человек.
Выселение чеченцев сопровождалось множеством инцидентов и массовыми убийствами мирных жителей. Крупнейшей массовой казнью стало убийство свыше 700 человек в селении Хайбах Галанчожоского района, совершенное 27 февраля 1944 г. Здесь были собраны «нетранспортабельные» жители – больные и престарелые. Каратели заперли их в конюшне местного колхоза, после чего обложили конюшню сеном и подожгли…
Руководил этим массовым убийством полковник НКВД М.Гвишиани, который получил впоследствии от наркома Л.Берии благодарность, представление к награде и повышение в звании.
Помимо Хайбаха массовые казни отмечены и во многих других селениях Чечено-Ингушетии.
Выселяемых людей грузили в железнодорожные вагоны-«теплушки» и вывозили в Казахстан и республики Средней Азии. При этом переселенцев практически не обеспечивали ни нормальным питанием, ни топливом, ни медицинским обслуживанием. По дороге к новым местам жительства тысячи людей, особенно дети и старики, умирали от холода, голода и эпидемических заболеваний.
Территорию упраздненной Чечено-Ингушской АССР разделили на части. В результате раздела была образована Грозненская область (со всей ее нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей инфраструктурой), в которую вошла большая часть равнинных районов Чечено-Ингушетии. Горная часть Чечено-Ингушетии оказалась разделенной между Грузией и Дагестаном, а к Северной Осетии отошла практически вся территория Ингушской автономной области (в границах 1934 г.), за исключением горной части Пригородного района, переданной Грузии. Партийно-хозяйственные органы этих республик должны были организовать заселение переданных им районов.
Выселение не привело к автоматическому прекращению деятельности небольших повстанческих группировок в горах Чечено-Ингушетии. Но все они были практически безоружны и не могли эффективно противодействовать войскам НКВД, ограничиваясь лишь отдельными боевыми вылазками, которые были актами «мщения за переселение своих родственников». Но и стотысячная группировка советских войск в Чечне не могла обнаружить и уничтожить их.
Официально с «чечено-ингушским бандитизмом», а, по сути, героическим сопротивлением насилию над народом, было «покончено» лишь в 1953 г.
Следует заметить, что ситуация с национальным сопротивлением в ряде других регионов Советского Союза в 1944-1945 гг. была куда напряженнее, чем в горах Чечено-Ингушетии. Так, общая численность повстанцев в Чечне не превышала нескольких тысяч человек. В то же время, например, на Украине после ухода германских войск активно действовали от 150 до 500 тыс. противников советского режима. Кстати, для борьбы с украинским националистическим подпольем НКВД предлагало испробованный ранее метод – поголовное выселение «…всех украинцев, проживавших под властью немецких оккупантов». Таким образом, речь шла о депортации многих миллионов человек. Но советское правительство не решилось на акцию такого масштаба.
Как уже говорилось, территория ЧИАССР была разделена между Грозненской областью, Дагестаном, Грузией и Северной Осетией. Соответственно, руководящие органы этих республик должны были обеспечить заселение переданных им земель новыми жителями. Но желающих ехать на новые места было мало. Переселение шло чрезвычайно медленными темпами. Более или менее масштабное переселение смогли организовать только власти Дагестана и Северной Осетии. Однако даже в 1956 г., когда чеченцы начали возвращаться на родину, многие чеченские селения на равнине все еще оставались не полностью заселенными.
Что касается депортированных чеченцев и ингушей, то они были расселены небольшими группами по различным областям Казахстана, Киргизии, Узбекистана. Им предписывалось жить в основном в сельскохозяйственных районах и заниматься сельскохозяйственным трудом. Они не имели права даже на короткое время покидать места поселения без специального разрешения местных «спецкомендатур» НКВД, которые осуществляли за ними политический надзор. Приписанные к различным колхозам и совхозам спецпереселенцы часто селились администрацией в полуразрушенные бараки, хозяйственные сараи, конюшни. Многие были вынуждены рыть землянки и строить шалаши. Все это сопровождалась необеспеченностью продуктами питания, одеждой и другими предметами первой необходимости.
Результатом нечеловеческих условий существования в первые годы выселения стала высокая смертность среди спецпереселенцев, которую можно охарактеризовать как массовую гибель. Так, по данным НКВД, до октября 1948 г. в ссылке умерло около 150 тыс. спецпереселенцев с Северного Кавказа (чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев).
Чеченцы и ингуши быстро доказали, что они могут хорошо трудиться и обустраивать свою жизнь не только на собственной земле, но и там, куда их забросила судьба. Уже в 1945 г. спецкомендатуры повсеместно сообщают, что большинство спецпереселенцев хорошо зарекомендовало себя на работе в колхозах и совхозах. Благодаря собственному труду они постепенно упрочили свое материальное положение. Уже к концу 40-х гг. более половины переселенных чеченцев проживало в собственных домах.
Депортация 1944 г. нанесла тяжелый удар по национальной культуре чеченцев и практически уничтожила национальную систему образования, которая к 40-м гг. еще не успела полностью сформироваться. В Казахстане и Киргизии преподавание родного языка даже в начальной школе было совершенно исключено. Дети спецпереселенцев в школах учили русский, либо казахский или киргизский языки. Кроме того, в 1940-е гг. в отдельных областях Казахстана до 70% детей спецпереселенцев не посещали школу по причине отсутствия теплой одежды и обуви. Получение высшего образования спецпереселенцами было связано со значительными сложностями. Для поступления в вуз выпускнику школы было необходимо получить специальное разрешение от органов внутренних дел.
Со смертью И.Сталина в 1953 г. и устранением его ближайшего подручного Л.Берии в СССР начался период «оттепели», в том числе и в сфере национальной политики. А доклад Н.С.Хрущева на ХХ съезде КПСС в марте 1956 г., в котором был развенчан культ личности И.Сталина и признавались его преступления, произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Летом 1956 г. статус спецпереселенцев, наконец, был снят с чеченцев, ингушей, балкарцев и карачаевцев. Но возвращение чеченцев на историческую родину все еще считалось нежелательным, поскольку территория Чечни была плотно заселена новыми переселенцами. Несмотря на это тысячи чеченцев стали самовольно покидать места ссылки и возвращаться в Чечню. Под давлением этих обстоятельств высшее руководство СССР было вынуждено принять к рассмотрению вопрос о восстановлении Чечено-Ингушской АССР. Однако в течение нескольких месяцев не удавалось придти к какому-либо определенному решению.
Глава XIX. Восстановление Чечено-Ингушской АССР. Развитие республики в 60-80-е годы XX века
19 января 1957 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР». Этот государственный акт знаменовал собой официальное прекращение 13-летней депортации чеченского и ингушского народов. В том же году была восстановлена и национальная автономия балкарцев, карачаевцев и калмыков.
Несмотря на то, что Указ говорил о «восстановлении» Чечено-Ингушской АССР, на самом деле новая Чечено-Ингушетия сильно отличалась от «старой», как по территории, так и по составу населения. Советские власти под предлогом того, что, оставаясь в прежних границах, республика не смогла бы полностью обеспечить свое поголовье скота кормами, приняли решение сохранить в составе новой Чечено-Ингушской АССР Каргалиновский, Шелковской и Наурский районы, входящие в Грозненскую область, а ранее принадлежавшие Ставропольскому краю. На самом же деле это обстоятельство должно было сохранить численное преобладание русского населения над горским. Кроме того, из старых границ Чечено-Ингушской АССР было отрезано 1600 кв.км плодородных земель Пригородного района в пользу Северо-Осетинской АССР.
Интересы верхушки старого партийного и советского руководства Грозненской области заключались, прежде всего, в срыве восстановления автономии чеченцев и ингушей. В случае неудачи местные национал-патриоты рассчитывали предпринять все возможные меры, чтобы сделать чеченцев и ингушей национальным меньшинством в собственной республике. Как известно, еще в 20-30-е гг. благодаря исключительному значению Грозного и его нефтяной промышленности для всей страны, а также численному преобладанию грозненской (почти исключительно русской по составу) городской партийной организации, высшие партийные посты в Чечено-Ингушетии занимали русские коммунисты, направляемые сюда Центральным Комитетом и лишь формально «избираемые» местной парторганизацией. В восстановленной же Чечено-Ингушской АССР чеченцы и ингуши должны были составить не более половины населения, что надолго гарантировало бы преобладающие позиции русской партийно-советской номенклатуры во главе с первым секретарем обкома А.И.Яковлевым. Последний, опираясь на шовинистические настроения местных партийцев, открыто заявлял, что считает большой ошибкой решение по реабилитации репрессированных народов. Но это была позиция не всех грозненских коммунистов. Немало порядочных членов партии высказывалось за восстановление исторической справедливости.
Восстановление Чечено-Ингушской АССР сопровождалось значительным обострением борьбы между различными националистически настроенными группировками внутри местных партийно-советских элит.
Так, в результате закулисных интриг руководства Северной Осетии, к этой республике отошли территория Пригородного района и часть территории Назрановского и Малгобекского районов Чечено-Ингушской АССР.
Под различными предлогами партийные и государственные органы не только Грозненской области, но и союзные ведомства стремились максимально замедлить процесс возвращения чеченцев и ингушей на свою историческую родину. Согласно разработанному в верхах плану, выселенные в 1944 г. в течение 8 дней вайнахи должны были проделать обратный путь небольшими группами и не менее чем за 4 года – с 1957 по 1960 гг. Обратное переселение должно было происходить по специальным разрешениям органов МВД и Организационного комитета по Чечено-Ингушской АССР. Комитет размещался в Грозном, а его главой был назначен М.Г.Гайрбеков, талантливый советский аппаратчик и хозяйственник, занимавший различные (и довольно высокие) должности в партийном аппарате еще с 30-х гг. Одновременно М.Г.Гайрбеков занимал пост председателя Совета министров Чечено-Ингушской АССР и проработал в этой должности до самой смерти в 1971 г. По существу с его именем связано второе рождение Чечено-Ингушской АССР и ее мощное становление.
Исходя из того, как развивались события, можно предположить, что некоторые оппозиционные Н.С.Хрущеву высшие партийные и государственные лица пытались оказать поддержку группировкам, препятствовавшим процессу восстановления Чечено-Ингушской АССР. Партийно-советские органы бывшей Грозненской области явно саботировали распоряжения ЦК КПСС: они почти ничего не делали для размещения возвращающихся на родину чеченских и ингушских семей. Проживавшие в чеченских селениях «новые поселенцы» не были своевременно отселены, что по приезде первой волны горцев вызвало резкое обострение межнациональных отношений.
Республиканские власти оказались не в состоянии не только разумно организовать процесс возвращения чеченцев, но и проконтролировать процесс их расселения внутри республики. Понятно, что бывшие спецпереселенцы стремились вернуться в свои старые дома и вновь занять свои прежние земельные участки. Но местные власти проявляли полное безразличие к решению этой проблемы. Как ни дико, но чаще всего чеченцам приходилось выкупать свои дома и земли у новых владельцев. В отдельных случаях, встретившись с упорным отказом от продажи и отъезда, они добивались своего путем угроз. Естественно, все это создавало серьезные жизненные проблемы для тех, кто, поверив советской власти, «навечно» поселился на Кавказе, а теперь вновь был вынужден искать пристанище.
Постоянные ссоры и скандалы из-за домов и участков нередко выливались в драки и беспорядки. В августе 1958 г. в Грозном вспыхнули массовые беспорядки, продолжавшиеся несколько дней. Поводом к ним стала жестокая драка между группами молодых людей разных национальностей. В центре города произошла многотысячная шовинистическая античеченская демонстрация, которая быстро переросла в чеченский погром. Главное требование «повстанцев» состояло в немедленной повторной депортации чеченцев и ингушей. Лишь ввод в Грозный регулярных войск позволил несколько остудить страсти…
События в Грозном никак не отразились на темпах возвращения чеченцев и ингушей в свою республику, в основном завершившегося к концу 1961 г. Из числа репатриантов лишь примерно пятая часть смогла поселиться в заново приобретенных собственных или вновь построенных домах. Все остальные либо арендовали временное жилье, либо проживали совместно с родственниками и другими близкими им людьми. В результате искусственных сдвигов границ территорий, «поправок» в расселении репрессированных народов, к 1961 г. чеченцы и ингуши составили 41% населения республики, в то время как в 1939 г. их доля достигала 58,4%.
Индустриальное развитие края
К моменту восстановления Чечено-Ингушской АССР ее главная отрасль экономики – добыча нефти – переживала очередной кризис, связанный с истощением эксплуатируемых месторождений. Для восстановления нефтедобычи требовалось освоить более глубокие месторождения. Именно благодаря введению в строй глубоких и сверхглубоких скважин в 60-70-х гг. удалось резко повысить объемы добычи нефти. Максимальная годовая добыча нефти была достигнута в 1971 г. когда было добыто 21,5 млн. тонн. Но после этого среднегодовой уровень добычи начал резко снижаться и к 80-ым гг. составил примерно 4,5 млн.т.
На базе нефтедобычи в Чечено-Ингушетии быстро развивалась электроэнергетика, машиностроение, химическое производство. После того, как в республике началось падение добычи собственной нефти, ее предприятия ориентировались на переработку привозного сырья.
Однако в целом экономика Чечено-Ингушетии развивалась однобоко: из года в год огромные средства затрачивались на поддержание громадного нефтеперерабатывающего комплекса, а затраты на развитие легкой промышленности не превышали 0,6% всех капиталовложений.
Сельское хозяйство Чечено-Ингушетии
Восстановление Чечено-Ингушетии сопровождалось созданием большого количества совхозов и колхозов, в которых должны были работать возвращающиеся из депортации чеченцы и ингуши. При этом власти фактически запрещали горцам возвращаться в родные горные аулы, заставляя их селиться в равнинных районах. Всеми способами власти пытались не допустить восстановления прежней ситуации, когда коллективные хозяйства существовали лишь формально, а земельные угодья были обобществлены только на бумаге. Попытки горцев восстановить принадлежавшие им ранее хутора жестко пресекались властями. Вплоть до 80-х гг. стихийно возникавшие хутора сносились, а их хозяева насильно переселялись на равнину. Пустующими угодьями в горной Чечне долгое время активно пользовались хозяйства и частные лица из соседних районов Дагестана и Грузии, где сохранились горные села. Они ежегодно перегоняли сюда десятки тысяч голов скота, не слишком заботясь о рациональном и бережливом отношении к пастбищам.
Подавляя частную инициативу, руководители советского государства рассчитывали обеспечить подъем сельского хозяйства за счет его механизации, широкой мелиорации земель, применения удобрений. Для этих целей из государственного бюджета ежегодно выделялись огромные средства, что вело, в частности, к быстрому росту парка сельскохозяйственных машин, в том числе и в Чечено-Ингушетии. Но, несмотря на эти благоприятные факторы, их экономическая эффективность в условиях социалистических принципов хозяйствования оказывалась весьма низкой. Большинство колхозов и совхозов республики, как, впрочем, и всего СССР, были убыточными.
Социально-общественные, демографические и культурные процессы
Одним из трагических последствий депортации стали значительные изменения отрицательного характера в социальном, образовательном и профессиональном составе чеченской нации. Так, из-за нарушенной системы народного образования даже в начале 80-х гг. более 15% взрослого сельского населения Чечено-Ингушетии не умели читать и писать.
Кроме того, имевшиеся в республике средние школы почти полностью утратили национальный характер. Если до депортации 1944 г. преподавание в начальных сельских школах велось исключительно на чеченском языке, то теперь почти повсеместно языком преподавания стал русский. Власти объясняли сложившееся положение отсутствием достаточного количества национальных учителей. Вместе с тем власти не спешили исправлять положение, утверждая, что благодаря преподаванию на русском языке с первого года обучения дети хорошо знают русский язык и впоследствии легче усваивают программу старших классов.
Но в чеченских селах, где русское население почти полностью отсутствовало, учителям первых классов приходилось затрачивать огромные усилия, чтобы научить детей русскому языку. В результате школьная программа плохо усваивалась. Все это вело к тому, что в целом образовательный уровень чеченцев к началу 60-х гг. был в 17 раз ниже, чем в среднем по стране.
Такой колоссальный разрыв в образовательном уровне создавал массу проблем в деле адаптации чеченского народа к условиям индустриального общества, которое сложилось в СССР.
Хотя впоследствии разрыв в образовательном уровне между чеченцами и другими народами страны понемногу сокращался, отставание продолжало быть все же ощутимым.
В период 60-80-х гг. ХХ в. произошло близкое знакомство широких слоев чеченского общества с европейской культурой (в ее русско-советском варианте) и усвоение ее основных духовных ценностей на бытовом уровне. Это оказало влияние на весь образ жизни чеченского народа: подавляющее число чеченцев свободно говорило по-русски и носило европейскую одежду, они были знакомы с произведениями русской и мировой литературы и т.д.
Русский язык для многих стал вторым родным языком. Происходила широкая культурная дуализация чеченского общества, когда наряду с национальными духовными ценностями получили признание и духовные ценности советской (русской) культуры. В этом весьма велика была роль русских учителей, многие из которых работали в чеченских школах даже самых глухих аулов. Чеченская молодежь и интеллигенция в первую очередь своим приобщением к мировой культуре были обязаны русскому учителю и русскому языку. Как ни парадоксально, но развитию этого процесса, помимо всего прочего, способствовала и сезонная миграция сотен тысяч чеченских рабочих («шабашников»), которые половину своей жизни проводили вне национальной среды.
Снижение общей численности чеченцев и ингушей в конце 40-х гг. почти в 2 раза в результате сталинского геноцида было быстро преодолено благодаря чрезвычайно высоким темпам рождаемости, характерным на протяжении второй половины ХХ в. Одновременно в равнинных чеченских селениях вновь создалась ситуация аграрного перенаселения, характерная для этих районов уже с последней трети XIX в. Часть избыточного населения направилась из чеченских селений в близлежащие станицы, что в очень короткий срок привело к коренному изменению их национального состава – численность русского населения Чечено-Ингушетии со второй половины 70-х гг. постоянно сокращалась. Однако этот процесс нельзя рассматривать как результат «национального давления». Тут главную роль сыграл чисто экономический фактор – общий упадок Грозненского нефтепромышленного района. Снижение добычи нефти повлекло за собой сокращение числа рабочих мест, уменьшение заработков. Все это вызвало к жизни устойчивую эмиграцию из республики русского и русскоязычного населения.
Неблагоприятную демографическую ситуацию в Чечне создавало «естественное» распределение труда: русские и русскоязычные рабочие и специалисты традиционно занимали всю сферу промышленности и науки. В итоге, за 30 лет, прошедших после возвращения чеченцев и ингушей на Родину доля работников из числа коренных жителей на промышленных предприятиях республики не превышала 15-16%. Между тем, именно в промышленности в 50-70-е гг. были высокие зарплаты и большие льготы. В тех случаях, когда на промышленных предприятиях возникала потребность в рабочей силе и инженерно-технических кадрах, они завозились из российских регионов путем организованного набора. Причем отдельные специалисты в первую очередь обеспечивались благоустроенными квартирами и т.п. И эта практика применялась десятилетиями, хотя за воротами предприятий стояли безработные чеченцы, в том числе и с высшим образованием.
В некоторой степени острота проблемы перенаселения республики в 60-80-е гг. XX в. снималась за счет миграции части избыточного сельского населения за пределы Чечено-Ингушетии. Еще до середины 70-х гг. не менее 20 тыс. чеченцев переехали на постоянное место жительства в Ростовскую область, Калмыкию и на Ставрополье. Чеченцы добровольно возвращались в республики Средней Азии и Казахстан, а затем у чеченских переселенцев появились новые адреса: Астраханская, Волгоградская, Тюменская области и крупнейшие города России, включая Москву. По данным переписи 1989 г., почти четверть чеченцев постоянно проживали вне пределов Чечено-Ингушской АССР. Кроме того, ежегодно более 100 тыс. человек, объединенных в строительные бригады, выезжали за пределы республики на сезонные заработки, что позволяло поддерживать достаточно высокий уровень жизни у большинства сельского населения. Не случайно поэтому, что, когда общий экономический кризис, охвативший советскую экономику в конце 80-х гг., оставил без работы (а, следовательно, и без средств к существованию) тысячи чеченских «шабашников» и их семьи, — социальная напряженность в Чечено-Ингушетии резко усилилась.
Оставшееся население концентрировалось в сельских районах, хотя из-за недостатка земель и не занималось больше сельским хозяйством, что стало причиной социальной и культурной маргинализации чеченского общества.
Глава ХХ. Общественно-политическое развитие чеченского народа в 60-80-е годы ХХ века. Начало «чеченского» кризиса
Модернизация чеченского общества, наблюдавшаяся в 60-80-е гг. ХХ в., отнюдь не решала проблему извечного антагонизма власти и народа в Чечне. Власти автономной республики жестко диктовали чеченцам свои, довольно каверзные правила жизни в условиях тоталитарной империи, не реагируя на объективные потребности народа.
Политика партийно-советской верхушки объективно вела к подрыву авторитета советского государства. Вопреки жесткому идеологическому контролю со стороны партийных органов происходило укрепление авторитета религии и исламского духовенства, традиционно игравшего заметную роль в жизни чеченского общества.
Время от времени власти пресекали деятельность легальных и полулегальных религиозных общин, но они продолжали действовать. Так, в 1969 г. в Ингушетии состоялось собрание наиболее авторитетных руководителей крупнейших религиозных общин, на котором обсуждались проблемы различного толкования норм адата и шариата. Все это страшно возмутило партийные органы, которые с ужасом обнаружили, что в республике есть еще одна власть, кроме партийно-советской.
Так называемые «шариатские» суды, против которых активно боролись советские правоохранительные органы, на самом деле таковыми в полном смысле слова не являлись. Это были третейские суды, разбиравшие конфликты на основе обычного народного права (адатов) и норм исламского права – шариата. В роли судей выступали, как правило, наиболее уважаемые религиозные деятели. По сравнению с официально действовавшими советскими судебными органами, «шариатский» суд (его правильнее было бы называть «народным») имел ряд серьезных преимуществ: его деятельность не была излишне формализованной, судебное расследование происходило быстро, при прямом участии заинтересованных сторон; все действия суда и принимаемые им решения были абсолютно прозрачны и понятны для участников процесса. Именно наличие всех этих качеств обусловило живучесть «шариатских» судов и их востребованность в чеченском обществе.
В середине 80-х гг., когда антирелигиозная деятельность партийно-советских органов начала постепенно сворачиваться, в Чечено-Ингушетии стала быстро возрождаться религиозная жизнь. Строились и восстанавливались сотни мечетей, открывались духовные школы.
В 50-е и последующие годы в Чечено-Ингушетии, как и в других национальных республиках СССР, складывалась своеобразная негласная система распределения высших должностей в партийно-советском аппарате. Ведущие посты (первого секретаря обкома КПСС, министра внутренних дел, прокурора республики, руководителя КГБ и т.п.) закреплялись за русскими руководителями. Остальные должности, в принципе, были открыты для чеченцев и ингушей. При первом руководителе русском, должности его заместителей закреплялись за вайнахами, и наоборот – руководитель-вайнах своим первым заместителем должен был назначать русского. Такое распределение должностей официальной пропагандой преподносилось как наглядное проявление интернационализма. В результате, русской номенклатуре, несмотря на всего 30% русскоязычного населения в общем национальном составе республики, удавалось сохранять за собой преобладающее положение в республиканском партийно-советском аппарате.
Сформировавшаяся таким образом республиканская элита не обладала подлинным «партийным» единством – сохранялись противоречия между ее русской, чеченской и ингушской стратами, связанные с постоянной борьбой за перераспределение высших должностей. Противоречия внутри республиканской элиты провоцировали напряженность в межнациональных отношениях на бытовом уровне.
В начале 70-х гг. ингушская элита, испытывавшая жесткую конкуренцию со стороны русской и чеченской номенклатуры, инспирировала движение за восстановление отдельной ингушской автономии. Непременным условием для этого считалась выведение Пригородного района из состава Северной Осетии, незаконно закрепленного за ней по приказу И.Сталина в 1944 г. В январе 1973 г. на центральной площади Грозного собрался массовый митинг ингушей, требовавших либо передать Пригородный район ЧИАССР, либо отменить ограничения на свободное поселение ингушей в этом районе. Митинг был разогнан милицией и войсками. Целый ряд партийных и советских работников районного звена были смещены со своих должностей и заменены русскими кадрами. Ряд организаторов митинга получили тюремные сроки.
Это событие оказало огромное влияние на общественное сознание вайнахов. Власть грубо расправилась с ними, отказавшись от любой формы диалога. Чеченцам и ингушам дали четко понять, что они пасынки в этом государстве.
Только к середине 80-х гг. большинство низовых и средних должностей в партийно-советском аппарате ЧИАССР стали занимать представители коренных национальностей. Провозглашение новым руководителем страны М.С.Горбачевым курса реформ, получившего название «перестройка», открыло в Чечено-Ингушетии новый период борьбы в республиканской верхушке, который происходил на фоне быстро растущей социальной напряженности. Аграрное перенаселение в Чечено-Ингушетии создало многотысячную армию «лишних» людей, которые в условиях общего экономического развала СССР уже не были в состоянии найти себе применение. Среди населения зрело массовое недовольство своим положением. Но ни чеченская, ни ингушская, ни русская номенклатура не были в состоянии решить накопившиеся за десятилетия проблемы.
Все это привело в движение процесс формирования национальных политических сил, оппонирующих как общесоветской, так и внутриреспубликанской партийно-советской номенклатуре, оторвавшейся, по их мнению, от народа. Новая «разночинная» оппозиция формировалась из отдельных, «обиженных» представителей среднего звена партийно-советского аппарата, бывших руководителей предприятий, а также части интеллигенции. Во многом они старались опереться на маргинальные слои сел и городов.
Заметно активизировались мюридские братства, стремящиеся максимально увеличить свою численность. А на рубеже 80-90-х гг. начилась миссионерская деятельность представителей «чистого исламского учения», которых позже назовут ваххабитами. Определенное влияние на формирование новых политических групп оказали и руководители организованной преступности, обладавшие уже немалой реальной властью и пытавшиеся легализоваться в обществе.
Впрочем, катализатором для раскручивания политической борьбы в Чечено-Ингушетии стало не политическое, а экологическое движение. В 1988 г. внимание республиканской общественности оказалось сконцентрировано на строительстве в Гудермесе огромного завода по производству кормовых белково-витаминных концентратов. Заявления местных экологов о вредности этого производства получили широкий общественный резонанс в виде митингов, участники которых требовали прекратить строительство. Очень быстро экологические требования дополнились политическими.
Именно экологическое движение привело к возникновению в Чечено-Ингушетии неформальных общественно-политических движений. Первым из них стал Союз содействия перестройке Х.-А.Бисултанова. Появилось «Зеленое движение», формально боровшееся за чистоту окружающей среды. Укреплял собственную организацию Народный фронт содействия перестройке и Л.Салигов. В 1989 г. был создан Комитет «Барт» («Единство»), организаторы которого – З.Яндарбиев, М.Удугов, И.Эльсанов и Л.Усманов – изначально ставили задачу образования политической организации, призванной объединить вокруг себя все другие организации неформалов для создания ни много ни мало Чечено-Ингушской Советской Социалистической Республики. Одновременно возникло Чечено-Ингушское отделение общества «Мемориал» во главе с А.Вацуевым. Все упомянутые организации имели ярко выраженный национальный характер.
Но уже тогда стало ясно, что пути чеченского и ингушского национальных движений расходятся: ингушские организации ставили своей целью восстановление отдельной национальной автономии с возвращением исконных территорий, переданных Северной Осетии. Ингушская партийно-советская номенклатура, безуспешно пытающаяся возглавить этот процесс, также как и чеченская, быстро теряла свои позиции, не получив серьезной поддержки от лидеров ингушских общественных организаций и движений.
В борьбе за окончательное оттеснение от власти старой верхушки партийно-советской номенклатуры объединили свои усилия все политически активные чеченские группировки: номенклатура всех уровней, хозяйственные руководители, интеллигенция, неформалы. Претендовавший на пост первого секретаря обкома КПСС Докка Завгаев (он в то время был вторым секретарем) сумел заручиться поддержкой значительной части русской номенклатуры, которой он, по всей видимости, обещал реорганизовать управление республикой с учетом их интересов. Поддержали его и представители ингушской номенклатуры.
В итоге пленум Чечено-Ингушского обкома КПСС, состоявшийся 1 июля 1989 г. впервые за всю историю чечено-ингушской партийной организации отверг предложенную ЦК КПСС кандидатуру (Н.И.Семенова) и избрал первым секретарем Д.Завгаева.
Д.Завгаев, понимая, что не сегодня-завтра высшей партийной номенклатуре будет брошен серьезный вызов, предпринял энергичные попытки удержать политическую инициативу. В частности, он провозгласил необходимость проведения глубоких структурных преобразований республиканской экономики. Но времени на осуществление провозглашенных планов оставалось очень мало. Первые альтернативные выборы в Верховный Совет ЧИАССР, состоявшиеся в 1990 г., привели в высший законодательный орган республики целую группу демократических оппонентов существующей власти.
Одним из факторов, постоянно повышавших уровень политической напряженности в Чечено-Ингушетии, считалась ингушская проблема. В сентябре 1989 г. в Грозном прошел Съезд ингушского народа, избравший Организационный комитет по восстановлению ингушской автономии в рамках 1934 г. В состав будущей Ингушетии, по замыслам организационного комитета, должны были войти не только Пригородный район Северной Осетии, но и некоторые районы Чечено-Ингушской республики, никогда не являвшиеся частью Ингушетии. В обоих случаях ингушские лидеры избрали одинаковую тактику – быстрого «освоения» «спорных» территорий.
На этой почве стали происходить межнациональные конфликты. Так, в апреле 1991 г. в станице Троицкой при полном попустительстве местных правоохранительных органов произошел массовый погром русских жителей.
Осенью 1991 г., когда уже шел открытый конфликт между руководством Чечено-Ингушетии и Общенациональным Конгрессом чеченского народа во главе с Д.Дудаевым, часть ингушских «самостийников» поддержали Дудаева. Временный Высший Совет Ингушетии 15 сентября объявил о создании Ингушской Республики. Со своей стороны, Д.Дудаев поспешил выступить с признанием несуществующей еще республики. Тем самым Д.Дудаев устранил одно из серьезных препятствий на своем пути к власти в Чечне.
В 1990 г. состоялись первые в истории СССР альтернативные выборы в Верховные Советы СССР и РСФСР. В союзный парламент прошли от Чечено-Ингушетии не только представитель власти Д.Завгаев, но и высокоавторитетный в обществе опальный партийный деятель Леча Магомадов, крупный ученый Саламбек Хаджиев, известный деятель искусства Махмуд Эсамбаев, ингушский неформал Хамзат Фаргиев и сварщица Сажи Умалатова. Представительным был и список депутатов от Чечено-Ингушетии в Верховном Совете РСФСР – возглавлял его талантливый ученый-экономист Руслан Хасбулатов, полковник милиции (позже генерал-майор) Асламбек Аслаханов, ученый и политик Иса Алироев, писатель Сайд-Хамзат Нунуев и др.
Вскоре Руслан Хасбулатов был избран заместителем Председателя ВС РСФСР, а после избрания Б.Н.Ельцина (главы ВС) Президентом Российской Федерации, Р.Хасбулатов занял пост Председателя ВС РСФСР.
Для достижения своих политических целей руководство Чечено-Ингушетии в отдельных случаях продолжало использовать инициативы общественных организаций, в том числе и оппозиционных. Так, республиканское руководство поддержало идею проведения «съезда чеченского народа» с целью инициировать принятие собственной декларации о республиканском суверенитете. Такая декларация была принята в ноябре 1990 г.
Пытаясь лучше контролировать действия неформалов, власти республики санкционировали создание ряда общественных организаций. Но, вопреки ожиданиям, эти организации либо не проявляли желания контактировать с властью, ограничиваясь только культурно-просветительской деятельностью, либо демонстрировали откровенную политическую оппозиционность. В частности, Вайнахская Демократическая партия (ВДП) выдвинула антикоммунистические и исламские лозунги. Летом 1990 г. появилось республиканское отделение Партии Исламского возрождения СССР во главе с А.Дениевым. С этого момента можно говорить о выходе на политическую сцену Чечено-Ингушетии движения ваххабитов. Сам А.Дениев, по всей видимости, не смог полностью усвоить установки ваххабитских лидеров, и очень скоро его место занял Ислам Халимов со своими родственниками, включая М.Удугова.
На фоне растущей политической активности чеченского и ингушского национальных движений русская и русскоязычная часть населения Чечено-Ингушетии демонстрировала полную политическую пассивность. Это в равной мере относилось даже к казачеству, которое весьма активно заявляло о себе на Кубани, в Ставрополье и Северной Осетии.
Д.Дудаев и ОКЧН
Весной 1991 г. чеченские политические группировки, оспаривавшие власть в Чечено-Ингушетии, активизировали свои действия, чему способствовало и возвращение в республику отправленного в отставку генерал-майора авиации Д.Дудаева, избранного вскоре председателем Исполнительного комитета съезда Чеченского народа, получившего название Исполнительный комитет Объединенного Чеченского Национального Конгресса (ОКЧН). До его приезда Исполком фактически бездействовал, став ареной бесконечных конфликтов между «умеренными» во главе с депутатом Верховного Совета ЧИР Л.Умахаевым и «радикалами» во главе с лидером ВДП З.Яндарбиевым.
Д.Дудаев (родился 15 апреля 1944 г. в селении Первомайском Первомайского района Грозненской области) к 90-м гг. сделал в рядах Советской Армии прекрасную карьеру. Закончив Тамбовское высшее военное училище летчиков дальней авиации и Военно-воздушную академию им. Ю.Гагарина, он дослужился до звания генерал-майора и командовал дивизией бомбардировщиков стратегической авиации в Эстонии. Имел он и практический боевой опыт – совершал боевые вылеты в Афганистане, где впервые применил ковровое бомбометание в горных условиях, за что был награжден орденами. Трудно сказать, когда именно у генерала военно-воздушных сил появились политические амбиции, но в 1991 г. он вышел по состоянию здоровья в отставку и вернулся в Грозный, из которого уехал «навсегда» еще в 1962 г.
К тому времени политическая борьба в Чечено-Ингушетии резко обострилась. Команда Д.Завгаева начала готовиться к грядущей приватизации. Было очевидно, что в результате приватизации львиная доля государственной собственности отойдет в руки узкой группировки коррупционеров, непосредственно стоявших у власти. Это грозило окончательно подорвать влияние всей остальной номенклатуры. Республиканские власти загодя начали скрытое наступление на хозяйственников, стоявших вне властной группировки Д.Завгаева. Комитет государственной безопасности ЧИР начал против них следствие по фактам различных экономических преступлений. Все эти расследования имели своей целью отвлечь внимание общественности от более крупных нарушений, допущенных самой номенклатурной верхушкой.
Все это способствовало быстрой консолидации всех оппозиционных группировок, которые сконцентрировались вокруг Исполкома ОКЧН во главе с Д.Дудаевым. В начале лета 1991 г. Д.Дудаев объявил Исполком ОКЧН высшим органом власти в Чечено-Ингушетии и потребовал отставки Верховного Совета ЧИР.
В конечном счете, при поддержке различных сил, как в Москве, так и в республике, сформировалась группа интересов, открыто заявившая о своих претензиях на управление республикой. Однако реальная власть продолжала оставаться у Д.Завгаева. Влияния ОКЧН оказалось недостаточно для того, чтобы бросить серьезный вызов республиканской власти. Сам Д.Завгаев готовился подписать новый Союзный договор в резиденции президента СССР, который должен был уравнять Чечено-Ингушетию в правах с союзными республиками. Это означало не только повышение ее государственного статуса, но и фактический выход из состава РСФСР. Все, однако, резко изменилось, когда 19-21 августа 1991 г. в Москве произошла попытка государственного переворота, вошедшая в историю как ГКЧП.
Указанное событие привело к политическому кризису в целом в СССР и в Чечено-Ингушской республике, в частности, что имело своим следствием полную смену социально-общественных правящих групп и распад единой республики на две – Чеченскую и Ингушскую. Открылась новая и, пожалуй, самая кровавая страница в новейшей истории чеченского народа.
Заключение
Авторы настоящего труда сознательно оставляют за скобками освещение сложнейших аспектов развития Чечни и ее народа в последнее десятилетие XX в. и в первые годы XXI в. И не потому, что им нечего было представить читателю: каждым из нас уже написан и опубликован целый ряд исследовательских статей, посвященных анализу реалий «чеченской революции» 1991 г., сущностного содержания режима Д.Дудаева, А.Масхадова, а также раскрытию причин, хода и последствий двух «чеченских» войн.
Весь вопрос заключается в особенностях принципов и методов научно-исследовательской работы в исторической науке. Авторы настоящего труда, так же как и многие наши читатели, являются непосредственными и заинтересованными участниками и свидетелями событий в Чеченской Республике и вокруг нее в 1991 – 2005 гг. Между тем, прежде чем приступить к обобщающим исследованиям тех или иных процессов и явлений в истории ученым необходимо время, чтобы дать фактам и впечатлениям отстояться.