ИСЛАМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Зарринкуб А.Х.
Москва, 2004 год
ГЛАВА 1. КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС
Летопись ислама является одним из ярчайших периодов в истории человечества. Это результат не только достижений мусульман в создании новой мировой культуры, но и результат побед, на основе которых они создали новый мир. Мир ислама, который не делится на Восток и Запад, действительно, не принято называть ни Востоком, ни Западом.
Победы мусульман были достигнуты в сражениях, но распространение ислама среди покоренных народов происходило не военной силой. Это особенно верно для стран, жители которых, согласно Корану, считались «людьми Писания» или приравнивались к таковым. Это иудеи, христиане, зороастрийцы и сабии. (Община сабиев занимала промежуточное положение между верующими и язычниками. Согласно Корану, сабии являются иудейско-христианской сектой. Они пользовалась покровительством мусульман). В этом плане положение иудеев и христиан было четко определено, ибо их принадлежность к «людям Писания» сомнений не вызывала. Что касается зороастрийцев, то относительно них существовали определенные сомнения, однако, согласно хадисам, и к ним следует относиться как к «людям Писания».
В последующие периоды даже приравненные к зороастрийцам буддисты Европы, Индии и Тибета в пределах исламских владений, выплачивая джизью (джизя – налог с иноверцев в мусульманских странах), жили абсолютно свободно.
Сабии занимали промежуточное положение между верующими и язычниками и также приравнивались к «людям Писания», так как их верования были связаны с именем Яхья ибн Закария, то есть Иоанна Крестителя, и действительно имели свое религиозное Писание. В начальный период правления Аббасидов объявили себя сабиями и жители Харрана, то есть иракские греки, которые, таким образом, стали подзащитными (земма) мусульман.
«Людей Писания» никто не принуждал принимать ислам. В частности, евреи в исламских владениях жили более свободно и благополучно, чем в христианских странах. Таким же образом восточные христиане – несториане, яковиты (яковиты получили свое название по имени Антиохийского священника VI века Якова, противника несториан, основателя новой христианской секты) и др. – в исламских владениях жили намного более спокойно, чем в Римской империи. А выплачиваемая зороастрийцами джизя в исламских владениях была в несколько раз меньше подушных налогов, ранее выплачиваемых сасанидским правителям.
Благополучие, спокойствие, а также возможность полноценного использования социальных льгот, которые были связаны с принятием ислама, а также явные победы мусульман над зороастрийцами и, особенно, христианами, которые тщетно ждали чудесного спасения, судя по всему, стали важными факторами для обращения «людей Писания» в ислам.
Простота и ясность ислама, родство его учения с верованиями «людей Писания» также явились стимулом для симпатии «людей Писания» к исламу. Правда, часть халифов препятствовала «людям Писания» в реставрации храмов, им запрещали заниматься рядом важных дел и предписывали носить одежду, имеющую отличительные знаки (эти знаки назывались зуннар). Некоторые халифы вынуждали «людей Писания» к принятию ислама, а в ряде случаев провоцировали мусульман к насилию над ними. Однако подобные события случались достаточно редко и были непродолжительными.
В целом на покоренных территориях ислам постепенно получал широкое распространение и все большее количество приверженцев. Распространение и привлекательность ислама обеспечивались не столько путем насилия и давления, сколько соответствующими потребностями, социальными нуждами населения, а также военными успехами арабов.
Эти военные успехи, являющиеся результатом объявленной Пророком (мир ему и благословение Аллаха) священной войны (газават), достигали особенно заметных результатов во время правления праведных халифов. Немаловажную роль в этом играла надежда на воздаяние в загробной жизни, гарантией которой являлось особое «рвение» во имя Бога. Халиф Абу Бакр, убедивший мусульман в невозможности возврата к язычеству, начиная эти завоевания, открыл им новую дорогу. Продолжая свои завоевания, мусульмане покорили Ирак, Шам (страной Шам называлась Сирия и прилегающие к ней территории), отвоевали у римлян (византийцев) Египет.
Династии Омейядов (661–750) и Аббасидов (750– 1257), пришедшие к власти после «праведных халифов», продолжили эти завоевания.
Вслед за газаватом Пророка (мир ему и благословение Аллаха) и непосредственно после его кончины завоевания начались с ликвидации группы, называвшейся «ахлю-радда» («отрекшиеся»). В подавлении этой группы отрекшихся арабов, которые отказались от выплаты «закята» (налога с имущества в пользу бедных мусульман) проявилась беспрецедентная отвага и военный талант арабского полководца Халида ибн Валида, который в ходе последующих походов на Ирак и Сирию, а также сопредельные с Ираном территории добился огромных успехов. После завоевания мусульманами Сирии и Палестины Византийская империя навсегда потеряла эти территории, но печальный рассказ о прощании византийского императора с этими землями сохранен в историографических работах и стал примером европейского восприятия Востока. Огорченный византийский император, покидая Сирию, произнес: «Ты была благодатной землей, жаль, что досталась врагу!»
Судьбе было угодно, чтобы вышеназванный враг из этой благодатной земли восточных римлян около столетия правил всеми обширными исламскими владениями. Умар ибн Хаттаб, пришедший к власти после первого исламского халифа Абу Бакра, отправил другого прославленного полководца Саада ибн Абу Ваккаса в Ирак. Ему же удалось завоевать столицу Сасанидского Ирана – город Тейсафун. Некоторое время спустя арабы смогли захватить иранскую провинцию Фарс, а затем Хорасан и Мавераннахр. Эти успехи в действительности стали реальными лишь потому, что основная масса населения Ирана и византийских земель встретила завоевателей радушно. При враждебном отношении народов завоеванных стран невозможно было бы добиться победы с такой легкостью. Недовольство византийцев центральной властью в Египте ощущалось больше, чем в Сирии, и, следовательно, достаточно было 10 тысяч мусульманских воинов, чтобы отторгнуть Нижний Египет от Византийской империи. Несколько египетских городов, которые решили сопротивляться завоевателям, не смогли сохранить свою зависимость от Византии дольше 1–2 лет.
Таким образом, меньше чем через четверть века после кончины Пророка (мир ему и благословение Аллаха) территория ислама уже простиралась от Сасанидского Тейсафуна до византийской Александрии, и на всей этой обширной территории был слышен Азан (призыв к молитве), утверждающий принцип единобожия (таухид) и Откровение, посланное пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Аллаха).
Правление шейхэйн (два шейха, то есть халифы Абу Бакр и Умар), несмотря на сомнения некоторых сподвижников Пророка (мир ему и благословение Аллаха) в их легитимности (что послужило причиной разногласий), было периодом своего рода теократического правления. В это время, как война, так и мир зависели от божественных предписаний, то есть согласовывались с Кораном и Сунной. Кроме того, несмотря на недовольство ряда сторонников из семьи пророка («Ахли-бейт»), ансары Медины, как и при его жизни, соблюдая принцип единобожия таухид, сохраняли свою сплоченность. Но после убийства халифа Умара (644 г.) решением совета из шести человек халифом был провозглашен Осман ибн Аффан. Вследствие его слабости и безволия бразды правления попали в руки Омейядов (661–750) – бывших врагов пророка. Победа представителей рода Курейш из Мекки разочаровала ансаров Медины и других мусульман и вызвала у них недовольство. Двенадцатилетний период пребывания Османа во главе халифата вызвал острое недовольство среди мусульман, что привело к восстанию и убийству самого Османа.
Непродолжительный период правления халифатом Али ибн Абу Талиба (656–661) был посвящен в основном ликвидации последствий этих восстаний и завершился его убийством представителем хариджитов. Бразды правления халифатом взял в свои руки Муавия – сын Абу Суфяна, который при жизни Пророка (мир ему и благословение Аллаха) выступал против него вплоть до покорения Мекки.
После Муавии правление халифатом стало в основном наследственным, а Дамаск был избран столицей халифата. Омейяды, превратившие халифат в мирское наследственное правление, восприняли завоевания как средство территориального расширения своего государства. При этом мусульмане – исламские воины – все еще, как во времена шейхэйн, считали завоевательные походы средством распространения ислама и божественного Откровения. Предпринятые Омейядами завоевательные походы, сдерживали проявления недовольства со стороны арабов, но их националистическая политика привела к недовольству среди мавали (мусульман – неарабов), что в конечном итоге привело к падению династии Омейядов.
Основной противоборствующей силой выступили восставшие воины из Хорасана, сторонники аббасидской династии. Исламские историки раннего периода, труды которых относятся в основном к эпохе Аббасидов (750–1257), при описании периода правления этих халифов вынуждены быть сдержанными и снисходительными. Однако все написанное ими об Омейядах, вопреки утверждениям некоторых исследователей, судя по всему, опиралось на достоверную информацию, и было лишено предвзятости.
Аббасидский халифат также представлял собой наследственное правление, хотя Аббасиды, особенно в начале своего правления, опирались в основном не на арабов, а на мавали, и столицей халифата при них был Багдад, город, расположенный близ Тейсафуна, древней столицы Сасанидов.
Город Багдад, основанный в 762 году Аббасидскими халифом Мансуром (754–775) достиг своего величия и расцвета во времена Харун ар – Рашида (786–809), который вместе со своей супругой Зубейдой и своим визирем Джафаром Бармаки впоследствии стал героем многих фантастических рассказов из «Тысячи и одной ночи». Двор Харун ар – Рашида привлекал многих поэтов, музыкантов, рассказчиков, певцов, переводчиков, астрономов и целителей.
Сыновья Харуна ар – Рашида Мамун и Мутасим украсили двор Аббасидов созданием своего рода академии Бейт-уль-Хикма (Дом мудрости), где проводились научные собрания и диспуты ученых и переводчиков; присутствие ученых богословов и мутазилитов (сторонники мусульманской школы калама и философии, возникшей в X веке и опирающейся в своем учении на разум и аргументацию, свободу и самостоятельность человека, и принцип «сотворенности» Корана) прибавило блеск величию унаследованного ими двора. Харун ар – Рашид и его сыновья превратили Багдад в просвещенный центр культуры Востока. Харун ар – Рашид, равным которому на Западе был разве что Карл Великий, во много раз превосходил своего французского соперника как по уровню своего двора, так и по уровню образования и культуры. Тем не менее, халиф, посылая Карлу Великому подарки и выражая ему чувства дружбы, провоцировал его выступить против своих противников – Византии и Андалузии (Испании), но в первую очередь, конечно, против омейядских правителей Андалузии.
Действительно, Омейяды в Андалузии задолго до этого задумывались о независимости. Андалузия была завоевана в годы правления Валида Ибн ал – Малика (705–715), омейядского халифа Дамаска, и долгое время управлялась Омейядскими наместниками. Но после прихода к власти Аббасидов Омейяды подверглись массовому уничтожению, и один из них, по имени Абд ар – Рахман, прибыв в Андалузию, отторгнул ее от аббасидского халифата. Его потомки образовали омейядских халифат Андалузии и благодаря своей приверженности к философии и знаниям превратили Кордову в центр западной культуры, создав своего рода альтернативу Багдаду.
По мере усиления влияния турков в центральном аппарате халифата со времени правления халифа Мутаваккиля Багдад стал постепенно утрачивать свое значение. Начался процесс распада халифата и образования самостоятельных государств. В результате, например, Тахириды (861–872) завоевали власть над Хорасаном, а династия Тулун (868–905) над Египтом. В сравнительно короткое время такие правящие династии, как Саффариды (872–903) и Саманиды (903– 1055) превратили Хорасан, Фарс и Ирак в поле для вражды и противоборства. А Египет долгое время поочередно переходил из рук в руки от династии Тулунидов к Ахшидам и наконец, был завоеван Фатимидами (909–1171), которые образовали шиитский халифат исмаилитов.
В этот период в исламском мире одновременно правили три халифа из династий Аббасидов (Багдад), Фатимидов (Египет) и Омейядов (Андалузия). Так как халифат в Андалузии был ослаблен и распался на отдельные самостоятельные княжества, а Багдадский халифат существовал только номинально, его восточные владения были разделены между Бундами, Газневидами и Илханами. Фатимидский Египет находился в состояний бурного подъема. Тем не менее, именно деятельность Фатимидов послужила предлогом для начала западными христианами крестовых походов на Восток. В действительности крестовые походы (1096–1291), начавшиеся в период правления багдадского халифа Мустазхера Биллаха (1094–1118), целью которых провозглашалось «освобождение гроба Господня от рук магометан», фактически представляли собой военную агрессию Запада против Востока и продолжение многовекового противостояния этих двух частей света.
Война между Западом и Востоком имеет весьма древние корни. Геродот начинал свою «Историю» с изложения ее причин. С этим же продолжительным противостоянием связаны и Троянские войны, войны между Ираном и Грецией, а также Ираном и Византией. Эти столкновения между Востоком и Западом, которые были своего рода исторической необходимостью или предопределенностью, имеют продолжение и поныне. После открытия Нового Света Христофором Колумбом Запад стремился к Атлантическому океану, а Восток временами достигал берегов Индийского и Тихого океанов, но классическое столкновение между ними все, же сохранялось.
В любом случае в период так называемых «крестовых походов» освобождение гроба Господня было всего лишь предлогом, а истинной целью являлась агрессия против Востока. Пламя священной страсти крестоносцев, возгоревшееся в результате проповеди Римского папы Урбана II в 1095 году во французском городе Клермон, в течение двух веков непрерывных войн приносило крестьянам и городским ремесленникам Европы бесчисленные потери и страдания. В это противостояние были втянуты все, даже дети. В поход с целью освобождения гроба Господня однажды отправились даже дети европейских христиан, которые по пути в Иерусалим попали в плен и были убиты. У большинства европейских военачальников и принцев эта священная страсть уступила свое место приступам не поддающейся контролю агрессии.
Создание непродолжительно просуществовавшей Латинской империи (наподобие государства Израиль) за счет арабов и мусульман, военные нападения на земли христианской Византии, которую даже общая религия не смогла спасти от посягательств Запада, невиданная жестокость по отношению к беззащитным жителям захваченных территорий – такого рода факты представляют летописи действительных деяний этих христианских предводителей. Они свидетельствуют о том, что крестоносцы Запада с одинаковым рвением готовы были грабить как мусульман, так и владения восточно-христианской Византии. В ходе своих походов на Восток крестоносцы не получали ничего, кроме жертв и убытков в материальном отношении, но в духовном плане, судя по всему, приобщение к исламской культуре возместило им понесенные убытки.
Большинство людей, наблюдая отношения между Востоком и Западом, обычно задумываются над тем, что в действительности история есть не что иное, как повторяющийся процесс. В процессе этих длительных столкновений правители Сирии и Египта (особенно Нуреддин Занги и Салахаддин Айюби) мужественно защищали подвергшиеся агрессии территории, а исмаилитские ассасины (смертники-террористы) наводили на крестоносцев ужас. В период этих продолжительных войн пришло в упадок государство сельджуков (1037– 1157), когда-то охватывавшее огромные просторы от Алеппо до Кашгара. В результате монгольского нашествия были свергнуты Хорезмшахи (1127–1231) и большинство других исламских династий государств Востока. Под ударами монгольских воинов Хулагу – хана (1258 г.) пришел конец даже Багдадскому халифату. Два века спустя, в 1453 году, к туркам перешел Константинополь – древняя столица Византии, а Испания была отнята у мусульман, ибо раздробленные феодальные князья Испании не смогли выдержать натиска сплоченных христианских воинов (Покорение Испании завершилось в 1492 г. падением Кордовы).
Окончательная победа османских турок над Византией в 1453 году, открывшая новый исторический период в Европе, фактически послужила основой для образования новой исламской империи. Однако, несмотря на использование титула халифа османскими султанами, они все же не смогли возродить традиции исламского халифата. Еще более жесткой стала система икта (пожалование земель), которая, начиная с эпохи сельджуков, стала бичом сельскохозяйственного производства, а в период татарско-монгольского завоевания – средством бесцельной эксплуатации мусульман. А вытекающие из этой системы угнетение и социальная несправедливость привели к ограничению возможностей приобщения мусульман к науке и культуре.
Спасти исламский мир от состояния застоя, связанного с ограниченными экономическими возможностями, не смогли ни Великая Османская империя, в годы своего расцвета угрожавшая даже Вене, ни государство Сефевидов (1502–1736), ставшее предвестником нового порядка. Это государство было создано в целях возрождения истинных исламских ценностей.
Ни династии Мамлюков и Туголуков, ни Великих Моголов в Индии (1526–1858) (которые до определенной степени возродили традиции исламской веротерпимости) не создали необходимых условий для развития науки и культуры. В период Ренессанса и новой эпохи, когда Запад развивал и приумножал культурное наследие ислама, исламский мир под влиянием экономической нестабильности и агрессии, подобно богатырю, силы которого истощились в ходе длительного, но неизбежного сражения, пребывал в состоянии глубокого сна и бездействия. Новые веяния в самосознании мусульман начались лишь тогда, когда Наполеон Бонапарт вслед за европейскими и восточно-индийскими компаниями переступил порог исламского мира. Вслед за этим заявил о себе и западный колониализм со своими стремлениями к тайному и явному превосходству и влиянию.
Таким образом, если в течение последних двух столетий и имел место новый незримый «крестовый поход» Запада против исламского мира, то победа Запада в этой продолжительной войне объясняется лишь превосходством его оружия, то есть состояния развития науки и культуры. Если исламский мир желает достичь победы, так же как и в прежних столкновениях, то у него нет иного выхода, кроме как нового подхода к виду своего «оружия». Он должен опираться на свои многовековые культурные традиции. Это должно происходить не путем слепого подражания Западу. Нужно заложить основы новой науки и культуры. Судя по имеющему мировое значение тысячелетнему опыту исламского мира в области науки и культуры, это должно произойти.
За прошедшие столетия, особенно в период основания Багдада, стремление мусульман к изучению, передаче и приумножению научно-познавательных ценностей греков, сирийцев, иранцев, индийцев и формирование соответствующей арабской литературной и научной терминологии было столь велико, что и поныне вызывает восхищение исследователей. Историк, как бы он ни гордился прогрессом своего века, невольно признает, что эти старания были весьма значительными, несмотря на то что в свое время не дали достаточно ощутимых результатов. Эти старания были столь велики, что никакой народ не мог быть их носителем длительное время. Подобные усилия можно было реализовать лишь в непродолжительном процессе страстного возбуждения и прилива оптимизма, свойственного молодости. И нынче все свидетельствует о том, что исламский мир вскоре вновь будет озарен светом этой священной страсти и пробуждения.
ГЛАВА 2. ТОЛЕРАНТНОСТЬ – ОДИН ИЗ ОСНОВНЫХ ГУМАНИСТИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ ИСЛАМСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Исламская цивилизация превратила мусульманские земли в наиболее передовую часть цивилизованного мира и создала высокий образец культуры, который создавался в течение многих веков и, по меньшей мере, со времен мусульманских завоеваний до монгольского нашествия. Этот период как по степени стабильности в обществе и рациональности моральных устоев, так и по высокому уровню жизни, степени толерантности и относительному отсутствию фанатизма, а также по уровню развития науки и литературы, несомненно, является одним из ярчайших периодов в истории мировой цивилизации. Вклад исламской цивилизации во всемирную не меньше, чем эллинской. Разница лишь в том, что исламская цивилизация и поныне оказывает значительное влияние на современный мир, а ее духовные основы продолжают оставаться притягательными.
Разнообразие этнической, расовой и культурной составляющих исламского мира столь велико, что невольно возникает вопрос: сколь крепкими и прочными должны быть религиозные связи, чтобы продолжала сохраняться монолитность этих разнородных составляющих компонентов? Чем объясняется столь высокая эффективность цивилизации, которой Европа в средние века вплоть до XVI века была многим обязана в развитии таких областей науки, как медицина, философия и математика? Объясняется ли она содействием самого ислама, или энтузиазмом мусульманских народов, которые являлись ее создателями?
Нельзя не оценить вклад различных народов, способствовавших развитию этой цивилизации. Но главным фактором, благодаря которому мусульмане смогли достичь подобного уровня научного и материального развития, действительно был ислам, поощряющий мусульман к освоению наук и достижению жизненных благ, заменяя неприязнь и непримиримость старого мира толерантностью и духом взаимопомощи. Вместо церковного аскетизма, проповедующего изолированность от внешнего мира, ислам рекомендовал мусульманам выбор золотой середины и тем самым содействовал развитию науки и материального производства.
Мир, который предстояло завоевать исламу, жил в состоянии упадка духа, упадка толерантности и умеренности. Византия, одно из двух великих государств той эпохи, вследствие усиления фанатизма христиан все больше удалялась от развития науки и философии. Запрет на изучение философии Юстинианом (византийский император 527–565 гг.) означал начало периода оторванности римского мира от науки.
Стремление и интерес Хосрова Ануширвана (531– 579) к процессу познания и развитию научной мысли в Иране также были преходящими явлениями, и после него фанатизм, описанный целителем Барзуйе в предисловии к книге «Калила и Димна», сделал возрождение науки и познания в этой стране невозможным.
Ислам вдохнул новую жизнь в этот мир, находившийся в плену религиозного и этнического фанатизма. Был создан общеисламский «дом», центром которого стал Коран, излечивший болезни расовой и этнической неприязни. Вопреки христианской и зороастрийской религиозной нетерпимости, ислам проповедовал толерантность по отношению к «людям Писания» и интерес к науке и жизни. Это величественное дерево, будучи не восточным и не западным, принесло плоды вследствие расширения исламских завоеваний, а процесс его развития продолжался именно до тех пор, пока под воздействием политических неурядиц не была ликвидирована присущая исламу (в отличие от доисламского Ирана и Византии) толерантность.
Действительно, Ренессанс в Европе начался уменьшением могущества церкви в пользу этнического и регионального фанатизма. Процесс застоя и падения исламской цивилизации, напротив, вступил в силу именно с возникновением фанатизма и неприязни по этническому и региональному признакам, ставшим средством разрушения единства этой цивилизации. Подобная терпимость по отношению к «людям Писания», которые у мусульман назывались еще и людьми зимма, или муахед (союзниками), была основана на особом роде «мирного сосуществования», которое было абсолютно незнакомо средневековой Европе. Несмотря на некоторые ограничения, возлагаемые на «людей Писания» в исламских странах, ислам по возможности обеспечивал их свободу и безопасность, а случаи их беспричинного преследования были чрезвычайно редкими. Пророк (мир ему и благословение Аллаха) завещал мусульманам быть по отношению к ним приветливыми и учтивыми. Согласно одному из хадисов (преданий), пророк Мухаммад (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Кто совершает зло по отношению к муахед или требует у него больше его сил, тот лишается моего покровительства в день Страшного суда».
Благодаря подобной толерантности по отношению к «людям Писания» обычно в исламских странах они жили в мире и покое. Даже преследуемые официальной церковью христиане Византии искали и находили убежище в мусульманских странах. Так, некий несторианский священник в конце правления праведных халифов выражает удовлетворенность доброжелательностью по отношению к христианам арабов, которым Бог велел быть правителями мира. Есть много фактов, свидетельствующих о том, что несториане восприняли приход арабов и мусульман как средство спасения от ига «центральной» церкви. Явным проявлением духа толерантности в исламе является то, что люди зимма (находившееся под защитой мусульман немусульманское население в исламских странах; в основном христиане и иудеи), несмотря на антипатию масс, работали на руководящих и в ряде случаев даже государственных должностях.
Все источники свидетельствуют о том, что в начальный период и в первые века распространения ислама дух толерантности был более сильным и явно выраженным, чем в монгольский и более поздние периоды. Терпимость и желание примирения сделали не только возможными религиозные и философско-схоластические споры, но и дали возможность установить отношения взаимопомощи между «людьми Писания» и мусульманами в исламском мире. Но все слова и дела, воспринимаемые как угроза исламу, пресекались силовыми методами. Кроме редких проявлений накала общественных страстей и исключительных случаев, положение евреев в исламских странах было гораздо лучше, чем в христианских. Также и восточные христиане не могли почувствовать в своих странах ту толерантность, которая проявлялась по отношению к ним в исламских владениях. История свидетельствует, что именно этот дух толерантности является одним из основных условий благополучия, в котором нуждается все человечество.
Даже по отношению к язычникам ислам не проявлял присущей другим религиям непримиримости и жестокости. В отношениях между самими мусульманами, несмотря на теоретические расхождения по насущным вопросам веры, основным критерием принадлежности к исламу считалось словесное свидетельствование единства Бога и статуса Мухаммада (мир ему и благословение Аллаха) как его пророка. Сам Пророк (мир ему и благословение Аллаха) был весьма снисходителен по отношению к двурушникам (Мунафикин). После пророка ислам также не имел инквизиции и сопутствующих ей инструментов подавления и физической пытки.
Разногласия верующих, за исключением случаев, угрожающих основам ислама, мусульмане считали благим делом. Различные толки ислама со своими собственными школами фикха (исламская юриспруденция) сосуществовали мирно, без конфронтации. Исключением являются страницы истории, связанные с шиитами и хариджитами, религиозные доктрины которых содержали политические требования и непосредственно затрагивали личности халифов и имамов. Таким образом, в отличие от христианского мира, формирование вероучения различных направлений калама (учение о рационалистических методах доказательства религиозных установок) произошло без всякого кровопролития. Хадис же о разделении последователей пророка на 72 толка прямо указывает на наличие принципа толерантности в исламе.
Действия омейядского халифа Хишама (724–744), казнившего кадаритов (кадариты признавали свободу воли человека наряду с предопределением) Гилана Димишка и Джаада ибн Дирхема, и меры, принятые Аббасидскими халифом Махди (775–785) по преследованию еретиков (зиндиков), имели в основном политическую и административную подоплеку. События, подобные преследованию мутазилитов, гулатов (кадариты признавали свободу воли человека наряду с предопределением) и суфиев в истории ислама были очень редкими и в целом не разрушали присущий исламу дух терпимости и милосердия.
Высказывания Жозефа де Гобино (французский социолог и писатель XIX века) о высоких достижениях мусульман в этом плане подтверждаются самой историей ислама и летописью мусульманства. Он отмечает: «Если отделить религиозные верования от политической необходимости, то не существует более толерантной и лишенной фанатизма религии, чем ислам». В самом деле, благодаря именно этой толерантности и отсутствию фанатизма между различными народами в исламском мире сформировался необходимый для развития цивилизации дух взаимопомощи и взаимопонимания, что обеспечило мирное сосуществование неоднородных этнических компонентов. Но использование этого «сосуществования» на пользу науки и культуры стало возможным вследствие интереса мусульман к науке, источником которого были исламское учение о значимости и высокой ценности науки.
ГЛАВА 3. ВЫСОКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ НАУКИ В ИСЛАМЕ
Важным средством приобщения мусульман к научным и культурным достижениям человечества были требования ислама о признании значимости науки и поощрении ученых. Коран многократно призывал людей к «размышлению» над состоянием Вселенной и пониманию сокровенных тайн Откровения. Священная Книга ислама говорит о превосходстве ученых и их сословия. В Коране есть даже одно место, где свидетельство «обладателей науки» приравнивается к свидетельству Бога и ангелов. Всего этого, по мнению имама Газзали (крупный мусульманский ученый теолог и философ (1058–1111), уроженец городе Тус в Иране), было достаточно для доказательства значения и важности науки. В ряде хадисов пророка (мир ему и благословение Аллаха) также говорится о почитании науки и ученых. Все это повышало интерес мусульман к наукам, призывая их к изучению природы и размышлению над тайнами строения мира и свойствами всего сущего. Сам пророк (мир ему и благословение Аллаха) лично поощрял мусульман к освоению различных наук. Например, после битвы у Бадра пророк (мир ему и благословение Аллаха) объявил, что пленные, лишенные возможности платить выкуп, могут стать свободными с условием, что каждый из них обучит грамоте 10 мединских детей. По наставлению пророка (мир ему и благословение Аллаха) его сподвижник Зейд ибн Сабит изучил иврит. Подобные наставления и указания стали причиной того, что сподвижники пророка (мир ему и благословение Аллаха) приступили к освоению различных наук. К примеру, один из них, по имени Абдуллах ибн Аббас, ознакомился с Торой и Евангелием, другой сподвижник пророка (мир ему и благословение Аллаха) – Абдуллах ибн Амр ибн Ас – прославился как знаток Торы и сирийского языка. Эти наставления и поощрения пророка не только пробудили интерес мусульман к наукам, но также способствовали поднятию престижа самих ученых в обществе. В первую очередь, конечно, рекомендовалось изучение Корана и ислама. Но постепенно, по мере надобности, при изучении и комментировании Корана, литературы и религиозных установок объектом интереса и изучения мусульман стали другие науки, особенно анатомия, медицина и ее различные направления.
В целом различные направления науки, в зависимости от степени их общественной пользы, стали у мусульман считаться «желательными» или «нежелательными». Так, «нежелательным» оказался раздел астрономии, касающийся астрологических предсказаний. Часть же, касающаяся расчетов движения светил, одобрялась на основании Священного Корана, в котором есть указания на подчинение движения небесных тел определенным расчетам. По словам второго праведного халифа Умара Ибн Хаттаба, в рамках астрономии следует изучать то, что подлежит использованию как на море, так и на суше, а все остальное необходимо отвергать. Эти слова второго халифа свидетельствуют о том, что в начальный период истории ислама «желательными» считались все науки, которые приносили обществу определенную пользу.
К «нежелательным» относились науки, которые могли принести вред: магия, колдовство, а также науки, которые считались бесполезной потерей времени, например астрология. Даже при комментировании высказываний пророка о необходимости изучения наук каждым мусульманином позднее возникли споры о принципе «достаточной необходимости» и «недостаточной необходимости». На этой основе, например, медицина, служащая для продления жизни человека, и математика в силу ее необходимости при расчетах, особенно в наследственных вопросах, считались «достаточно необходимыми», а наука о верованиях и наука о предписаниях считались «недостаточно необходимыми».
Постепенно науки, результаты которых использовались в быту, стали считаться «достаточно необходимыми». В частности, это можно сказать о ремеслах, отсутствие которых могло стать причиной возникновения жизненных неурядиц. Поэзия, история, генеалогия, до тех пор, пока они не переходили за грань пустословия и не выходили из этических рамок, не считались ни обязательными, ни отвергаемыми. Согласно преданию, однажды Пророк (мир ему и благословение Аллаха) проходил мимо группы людей, собравшихся вокруг какого-то рассказчика. Он спросил: «Кто это?» Последовал ответ: «Это ученый». Пророк еще раз поинтересовался: «Что он знает?» Ему ответили: «Поэзию и происхождение родословной». Тогда Пророк (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Это науки, знание которых не приносит никакой пользы, но и вреда от них никакого». Спрос на историю, литературу и генеалогию возрос после того, как они стали нужны для разъяснения и толкования Корана и хадисов. То же самое можно сказать о теоретических тонкостях медицины, математики и сходных с ними наук, которые не применяются непосредственно, но знание их по мере надобности способствует решению практических вопросов. Знания такого рода, будучи необязательными, тем не менее являются признаком учености. Таким же образом наука о теоретических основах принципа веры (акаид), служащая для устранения сомнений относительно утверждений Корана и защиты религии, не будучи «достаточно необходимой», считалась важным признаком мудрости и учености. То же самое можно сказать и о каламе и философии, вошедших в исламскую науку под названием «Хикмат». Несмотря на реакцию, вызванную радикализмом некоторых философов, помимо астрономии и математики среди мусульман стали популярными и другие рационалистические науки, воспринятые как «желательные» области интеллектуальной деятельности.
Таким образом, главной опорой исламской науки и культуры служил сам ислам, создавший благоприятные условия развития. Из вышеперечисленных аргументов следует, что развитие исламской цивилизации невозможно рассматривать вне самого ислама.
ГЛАВА 4. ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ МИРОВАЯ КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ ИСЛАМА
Исламская цивилизация наследовала древнюю культуру Востока и Запада. Но она не была слепым подражанием и продолжением культурных традиций прошлого, а осуществляла синтез и совершенствование культуры. Расцвет исламской цивилизации, завершившийся монгольским нашествием, был временем созидания одной из мировых гуманистических культур. Эта могучая культура состояла из многих составляющих: греческой, иранской, еврейской, индийской, тюркской и даже китайской культур. В этом синтезе индийские и иранские компоненты в количественном отношении не уступают греческим и еврейским. Но главная ценность заключается в специфически исламской структуре и исламском облике этой культуры, имеющем всемирное гуманистическое значение.
Росту всемирного значения этой культуры способствовал энтузиазм и воля тех, кто, будучи представителями различных народов, выступали проводниками ислама и его учения. «Закваской» этого эликсира, именуемого исламской цивилизацией, являлся непосредственно ислам с его творческим и божественным началом, которое не было ни восточным, ни западным. Исламское сообщество, принявшее эту великую культуру, представляет собой монолитное объединение, центром которого является Священный Коран.
Несмотря на противоречия, случающиеся время от времени между правителями мусульманских стран, по всему исламскому миру существовал единый закон – Коран, не признающий ни границ, ни рас, ни Запада, ни Востока. Правителем Египта был хорасанец, а Индии – тюрк. Газзали в Багдаде писал свои труды об опровержении философии, Ибн Рушд (1126– 1198) отвечал ему. Благодаря своей толерантности и единству исламское общество было в состоянии пользоваться плодами сотрудничества всех своих составляющих и имело контакты с неисламским миром. Оно могло силой своего духа привлекать и успешно осваивать все новое и приемлемое. Падение этого общества началось тогда, когда его связи с внешним миром были прерваны, а внутри себя оно столкнулось с сепаратистскими тенденциями и фанатизмом.
Исламская культура является собирательной и всеохватывающей. Ее развитие и распространение совпадает с периодом Аббасидов – багдадских халифов, но его основы были заложены исламскими завоеваниями в Хиджазе и Сирии. Верно, что многим эта культура обязана Ирану и сасанидским традициям, но духом этой культуры все-таки является ислам, и она не монополизирована с отдельно взятым народом или расой. На великих просторах исламского мира совместно проживали различные народы – арабы, иранцы, турки, индийцы, китайцы, монголы, африканцы. Среди них были даже иноверцы (зимми). Каждому из этих народов были присущи как достоинства, так и пороки. Подобное совместное проживание и взаимоотношения способствовали их взаимному совершенствованию, а всеобщая взаимопомощь в духе учения ислама о толерантности и почитании науки привела к взаимовлиянию и слиянию различных культур. Таким образом, ислам, используя принцип терпимости, проявил открытое отношение к позитивным этическим принципам и наследию различных народов и, сблизив эти народы, способствовал качественно новому сообществу людей. Это была новая культура, не признающая никаких границ, которой были чужды алчность, разделяющая капиталистический мир на нации, территориальные границы и расы. Независимо от национальности и расы (араб, турок, афганец, европеец), мусульманин считает своей родиной весь исламский мир. Шейх из Термеза или Балха в Коние или Дамаске заслуживал всеобщего уважения, а странник из Андалузии мог занять в Индии должность кади. В мечети или медресе, в обители дервишей-суфиев, в больницах можно было встретить представителей любого из мусульманских народов. Между ними не было разногласий и проблем на национальной или гражданской почве. Всюду была одна религия – ислам и одна культура – исламская. Эта культура освещала все уголки исламского мира: Медину, Дамаск, Багдад, Нишапур, Каир, Кордову, Гранаду, Конию, Константинополь, Кабул, Лахор и Дели. Она рождалась во всех этих и многих других городах и селах на обширных просторах ислама, а не в отдельно взятом месте. Везде имелись ее признаки, но нигде не преобладал местный колорит. Она была исламской, а не восточной или западной. Вместе с тем ее бурное развитие в течение трех-четырех веков было похоже на великое чудо.
ГЛАВА 5. ИСЛАМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ КАК ИСТОЧНИК ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Связь ислама с наследием древнего мира в настоящее время представляется удивительной. Найти этому явлению аналог в мировой истории практически невозможно, за исключением научно-технического прогресса Японии в последнее столетие. Бурный интерес к науке и культуре, проявленный мусульманами в период расцвета своей империи, и достигнутые ими успехи значительны и не менее впечатляющи, чем достижения греков в период расцвета эллинской культуры. Следует еще раз напомнить, что эта культура по сути своей не была арабской или индийской, тюркской или иранской. Она – исламская, но одновременно представляет собой совокупность всех перечисленных культур. Заслуживает внимания и продолжительность жизни этой культуры, ибо даже период ее расцвета был более длительным, чем вся эпоха жизни древнегреческой цивилизации, а также более продолжительным, чем история нынешней, так называемой американской культуры. Помимо этого, данная культура была наследием древних традиций, а также вдохновителем новых открытий. Оба эти момента свидетельствуют о том, что исламская культура в свое время была величайшей из человеческих культур.
Если до сих пор на Западе кто-либо думает, что ислам не создал новой культуры и лишь стал посредником при передаче западному миру достижений греческой культуры, то подоплека этого ясна. В течение многих веков ислам воспринимался со стороны официальной христианской церкви как явление, наводящее ужас. Столкновения, происходившие между исламом и христианством в Сирии, Палестине, Малой Азии, на Балканах, Сицилии, во Франции, Африке и Андалузии, конечно, оставили определенный след в памяти народных масс на Западе. Страх, вызываемый исламом, с давних пор породил у западных христиан ненависть к Пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Аллаха) и к исламской культуре и цивилизации. Сомнения в ценностных ориентациях и значимости ислама, а также в общемировой значимости его культуры не удивляют, особенно в случае, когда это касается народов, которые в течение длительного времени в силу своей неосведомленности считали Пророка (мир ему и благословение Аллаха) распространяющим идолопоклонство. Критика ислама у них является своего рода выражением верности кресту и служением Иисусу Христу. Если даже Френсис Бекон и Вольтер, ратующие за свободу и свободомыслие, безответственно и с пристрастием злословят в адрес Мухаммеда (мир ему и благословение Аллаха), то чего можно ожидать от священника, проповедующего христианство в Бейруте или Каире? И сегодня многие европейские востоковеды при описании жизненного пути Пророка Мухаммада (мир ему и благословение Аллаха) стремятся опираться на субъективные и искаженные комментарии, содержащие критические высказывания в адрес Пророка (мир ему и благословение Аллаха). Неприятие ислама вынуждает их противоречить всему, что связано с исламом и прибегать к любым ухищрениям, дабы скомпрометировать его. Вместе с тем исследователи, отошедшие от рутинных и низкопробных церковных традиций, выдвигают резонные положения о действительных ценностях исламской культуры и цивилизации. Истина заключается в том, что ислам (при верной пространственно-временной позиции) стал источником великой культуры, которой мировая цивилизация многим обязана. Кроме того, ислам – это значительное явление и в плане религии.
ГЛАВА 6. ЧУДО ИСЛАМСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Исламская цивилизация даже в период своего расцвета не прекращала развиваться и преобразовываться. Само ее возникновение представляется чудом. С этой позиции можно говорить об «исламском чуде» точно так же, как о другом историко-культурном явлении, которое именуется «греческим чудом». Действительно, то, что мы называем «исламским чудом», начиналось с заимствования того, что известно в истории цивилизации как «греческое чудо». Но и само «греческое чудо» не возникло из ничего (ex nihilo). Философия и наука греков были основаны в Милете и других городах Малой Азии, имевших непосредственные связи с Египтом и Вавилоном. Математике Фалеса и философии Пифагора не было чуждо влияние Египта и Востока. Известен факт путешествия Платона в Египет. По-видимому, открыв свою Академию, он устроил ворота с восточной стороны. Платон признает существование духа зла, который вместе с духом добра правит в мире. Это говорит о влиянии на его мировоззрение учения Заратуштры. Демокрит – отец «атомистической философии» – также, по-видимому, путешествовал по Индии и другим восточным странам. Аристотель до общения с Александром Македонским имел связи с Малой Азией и Востоком. То же самое можно сказать об эпикурейцах и стоиках. Можно ли классифицировать греческую философию как порождение сугубо греческого гения? Сами древние греки во многом считали себя обязанными Востоку. Но основная разница между «греческим» и «восточным» способами мышления в те времена заключалась в объектах научной мысли. В Египте и Вавилоне развитие математики и астрономии было подчинено удовлетворению жизненных потребностей: торговле и земледелию. Отношение древних греков к науке и философии не было столь прикладным. Оно было направлено на удовлетворение потребности к познанию. Известно высказывание Платона, приведенное в его работе «Республика», о том, что в то время как финикийский и египетский дух жаждут выгоды, греческий дух тяготеет к познанию. Именно эта пытливость ума стала источником «греческого чуда». Именно это бескорыстное стремление к познанию послужило основой «исламского чуда», а позднее европейского Ренессанса.
Главной движущей силой явления, известного как «исламское чудо», была страстная тяга мусульман к знаниям, порожденная установками и предписаниями Корана и пророка (мир ему и благословение Аллаха). Известно, что в эпоху правления Аббасидов появилось значительное количество ученых, целителей и переводчиков. Закономерно возникает вопрос об их этнической принадлежности. В этом плане достоверным можно считать ответ знаменитого ученого-историка Ибн Халдуна (732–808): «Большинство представителей научного мира происходили из аджам» («неарабы», преимущественно иранцы). На протяжении развития исламской цивилизации появилось немало значительных произведений по медицине, астрономии и философии, написанных на арабском языке, авторы которых не были мусульманами. Это такие авторы, как сабии, иудеи и христиане. Тем не менее, мы не можем считать их работы неисламскими, а самих авторов, которые не являлись этническими арабами, не следует относить к категории «аджам», ибо на территории Хорезма, Ферганы, Фараба, Синда и др., откуда происходили многие известные ученые эпохи Аббасидов, до распространения ислама не наблюдалось никакой заметной научной деятельности. Результаты этого исламского подъема в научных исследованиях невозможно отнести на счет лишь одного отдельно взятого народа или отдельно взятой территории. Во всяком случае, успехи мусульман в этой области определялись целеустремленностью и терпимостью по отношению к разнообразным идеям. Конечно, стимулом к особому поощрению целителей и астрономов у аббасидского халифа аль – Мансура и первых его наследников была потребность в этих двух категориях ученых. Сохранилось предание о том, что аль – Мансур пригласил врача Джирджиса ибн Бухт Йишо из Гонди Шапура (знаменитый научный центр в одноименном городе, основанном сасанидским шахом Шапуром I) для лечения недуга. Харун ар – Рашид для лечения обострившейся головной боли прибегал к помощи сына этого врача-иранца, которого звали так же, как и отца, – Бухт Йишо. Оба халифа приложили немало усилий для поощрения этих врачей и оказывали им почести.
Сходные потребности были присущи и грекам, что в известной степени определяло их отношение к таким наукам, как медицина, математика и астрономия. Как греки, так и мусульмане в своем отношении к наукам не ограничивались удовлетворением своих насущных потребностей. Страсть к познанию вынудила их выйти на более широкие просторы научного познания. Необходимость охраны здоровья и лечения тяжелых заболеваний заставила мусульман обратиться к индийской и греческой медицине. Вера в действенность расположения звезд, определенных благоприятных или неблагоприятных периодов, а также потребность в определении времени вынудили их обратиться к астрономии и составлению календарей.
Кроме этих обыденных нужд, от которых не была полностью свободна и греческая наука, мощным стимулом считалось стремление и влечение к знаниям. Свидетельством этого неуемного влечения является интерес аббасидского халифа Мамуна к переводу книг греческих философов. Для получения греческих книг он направил своих представителей ко двору византийского императора Леона Армани (813–820). По его поручению были произведены подсчеты площади Земли, была составлена карта мира, описание которой привел известный историк X века Масуди в своей книге «Ат-Танбих валь Ашраф» («Порицание и благородные»). По словам Ибн аль – Факиха (мусульманский географ IX–X вв., автор книги «Китаб аль-Булдан» («Книга о городах»), описание удивительных событий, наблюдаемых и описанных арабским путешественником Омаром ибн Хамзой в ходе его пребывания в Византии пробудили интерес халифа Мансура к химии. Халиф аль-Васик (833–842), по рассказу Ибн Хурдадбеха (мусульманский географ ІХ века), побуждаемый любопытством, отправил астронома Мухаммеда ибн Мусу ал – Хорезми с группой лиц в Византию, чтобы провести определенные исследования о местоположении пещеры, где, по преданиям, похоронены «асхабе-кахф» (семь праведных отроков, упомянутых в 18-й суре священного Корана «Пещера», которые, спрятавшись в пещере, просили Бога о благословении и милости. По представлениям европейцев, эти семь благородных отроков, опасаясь гнева преследовавших христиан римского императора Киоса (249–251 н.э.), спрятались в пещере, которая затем была замурована. Они проснулись от чудесного сна через 157 лет и стали свидетелями удивительных изменений). Согласно преданию, христианский император также содействовал этому научному предприятию, и аль – Хорезми после проведения необходимых исследований в пещере доложил халифу результаты своей работы. Этот же халиф отправил группу под предводительством ученого и переводчика Салама за восточные границы халифата, чтобы он обследовал стену, защищающую от легендарных «Яджудж» (в представлении средневековых мусульман так называлась Великая Китайская стена, построенная Александром Македонским для защиты покоренных им народов от диких народов «Яджудж» и «Маджудж» (Гог и Магог). Столетием раньше другой ученый по имени Мосаллама ибн Абдул – Малик пытался найти путь к Пещере Тьмы Александра Македонского (по мусульманским преданиям – пещера, в которой Александр Македонский тщетно искал эликсир вечной молодости). Существует поверье, что он воспринял потухший факел как недоброе предзнаменование и отказался от своей затеи.
Исламская цивилизация
Автор admin, мая 6, 2010
Рубрики: Книги по вопросам ислама