Правовое наследие Кавказа (Архивы Кавказа)

ИСТОРИЯ ДАГЕСТАНСКИХ НОГАЙЦЕВ, ИХ ОБЫЧАИ И ПРАВОВЫЕ НОРМЫ (НЕ ПОЗДНЕЕ 1860 Г.)
В те времена, когда предки дагестанских ногайцев (ногъай) поселились на северной стороне Дагестанских гор, а именно в 844/1440-41 году, на нижней стороне от дороги Хромого Тимура (Акъсакъ Темир) и Шахского Окопа (Шагьсенгер) не было ни единого человека.
А вот имена известных нам, ногайцам, наших предков, живших на нижней стороне от той дороги и от того окопа:
В Капчугае (Къапчигъай) жил уйсюнь Амет-батыр, сын Айсула. В Манасе и Айса-тюбе жил Кулай, сын Айсы. В Тарки жил Таргул-агай. В Тарнаире (Тирен-айры) жил Мюсейке-агай. В Бюке-тала тайком проживали предки племени бюке. В Казанкулак-тала, в Чекбулае, в Бакасе (Бакъас) жили предки племени казанку лак. Имеется такая поговорка.
Наиболее известный из предков племени казанкулак – богач по имени Акман. Жил он в местностях Акман-Как, Абыз-белки, Ушкат, Казанкулак-тамак. Сын Акмана – Ирысбаммат проживал в Геме-тюбе и в Ирысбаммат-тюбе.
В Ярыкай-казма и в Отай-сюргене жил уйсюнь …Отай.
В Байдарбае и в Мукам-белки проживал Байдарбай – сын Коясы.
В Канбулат-авузе проживал Карабаш-Канбулат.
В Туган-арка жил Туган.
На берегу Чувала жил Казий, сын Урака. Есть даже поговорка такая: «Во времена Аллакуват-лирзы быков, пасшихся летом на Араке, а зимой на Тереке, приходилось из-за жирности поднимать».
В Чубар-арке и в Уче жили предки племени кипчак (къипчакъ).
Итак, наши предки и мы — их потомки, дагестанские ногайцы, в течение некоторого времени проживали на упомянутых выше землях.
Затем, то ли из Кумуха (Гъазикъумукъ), то ли из Кайтага пришел некто по имени Шамхал и, применив насилие к нашим предкам, основал село (юрт) в Кафыркумухе (Кафыркъумукъ). Некоторое время Шамхал проживал там. Затем один из его сыновей пришел в Тарки и основал село там.
В те времена нашими ногайскими князья ми-беками были Карасай и Казий, сыновья Урака ум. в 1548 г., брата царя (cap) Мамая. Они властвовали и княжили над ними. Затем князьями нашими были Эл-мурза – сын Казия, – и Джанмурза.
Затем, Б XVII – начале XVIII вв., князьями были Чнн-мурза, сын Элмурзы, и Канбулат, а затем Чобан-мурза, Девей-мурза и Агиш-мурза, сын Темирбулата. Они над нами властвовали.
Последними ногайскими князьями были Кянбулат-мурза; и Девей-мурза; был еще один слабоумный мурза по имени Батыр-мурза. Затем княжеский род вымер, никого из их потомства не осталось, и мы, ногайский народ, стали «черными» ногаями-караногай. Нами теперь управляли старшие (агъай) по возрасту люди. Так мы и жили.
Вскоре, в 1722 г., прибыл сюда император Петр. Он основал крепость на Сулаке и оставил там началътком-хакимом генерала Левашова. Мы проживали тогда под начальством этого генерала.
Мы слышали, что этот генерал давал нам в свое время документ. Тот документ, который был у нас, потерялся, но мы слышали, что копия его имеется в городе Кизляре.
Потом, в 1735 г., когда пришел Надир-шах, Сулакская крепость была перенесена.
Затем нас, ногайцев, стали тревожить кумыкские князья. Они устраивали зимовья на наших землях, осушали угодья (сага), мучили нас.
Костековские ногайцы (костек-иогъай) несогласные с таким гнетом, пошли тут на ту, русскую, сторону Терека и пожаловались майору Тентеку, который правил тогда в Кизлярской крепости. А потом они, притязая на обладание своими землями, переселились на берег реки Тентек-узек. Тогда, в конце XVIII в., за ними пришли, однако, Арслан-бек, сын Айдемира, и Шафи (Сефа), сын Темира, которые обещали быть благосклонными к костековским ногайцам. Они поклялись, что на местах обитания костековских ногайцев не оставят ни одного кута не пожгут их и не будут делать ничего такого, что не нравится ногайцам. Затем ногайцы ушли оттуда.
После них, в 1810 году, у брода Кошгечюв поклялись на Коране Девлетгерей, сын Темира, и Алисултан, сын Казаналипа: по поводу земель, на которых обитают ногайцы. Они дали клятву, что не будут чинить никаких таких дел, которые не нравятся ногайцам – не будет ни взимания ими ясака, ни черика, ни заведения ими на землях ногайцев зимовий для овец. Имевшиеся там свои кутаны они пожгли и оставили, таким образом, свои притязания. Присягу им давал тогда человек по имени Тогул-мулла, сын Хасанали.
Костековские князья не давали после этого покоя теперь уже ка-зиюртовцам. Они порезали овец Девлетгирея, вспахали пастбищное место, предназначенное для его скота. Вот такие притеснения оказали они.
Шафи, сын Темира, поехал тут в крепость Бештамак и попросил находившегося там полковника: «Сделай мне план небольшой местности, предназначенной для пастьбы скота моих сельчан. Удовлетвори меня этим». Затем он привел землемера и, проникнув в места обитания наших ногайцев, дал ему снимать там планы.
Затем, не позднее 1816 г., пришел генерал Делапус, к которому мы, ногайцы, обратились с жалобой по поводу наших земель. Этот генерал приказал тогда выкопать межевые столбы, которые устанавливал Шафи, и затем указал землю для костековских ногайцев в следующих пределах: между рекой Аксай (Яхсай-сув), Ирысбаммат-тюбе, Дорт-гиев-тюбе, Конак-олген-тюбе, Байдарбай-тюбе, Кизлярской дорогой, Кара-тюбе, Эгиз-тюбе, Юзели-колтуком, рекой Сулак (Солак-сув), Шамхал-казганом и морем.
Для аксаевских (яхсай) же ногайцев этот генерал указал тогда земли лежащие в следующих пределах: между Тереком, Казган-кечю-вом и рекой Аксай.
После этого мы, ногайцы, жаловались еще главно ком андующему-сардару генерал-лейтенанту Ермолову. По приказу Ермолова пожгли тут все кутаны кумыкских князей. И все эти. князья между 1817-1827 гг., приложив свои печати, условились оставить земли, на которых обитают ногайцы, и более не вмешиваться в их дела.
Затем, однако, когда в Эндирее был приставом Джанбулат, на наши ногайские земли вновь пришли пахать. Были это пахари князя-эмира Чупана и князя Разихана. Мы по приказанию Джанбулата прогнали этих пахарей.
После этого нам было спокойно, пока не наступило время генерал-барона. Этот барон не обращал на нас, бедных ногайцев, никакого внимания. И это именно он незаконно (йолсыз) разрешил кумыкским князьям взыскать с нас ясак.
Во времена ногайских князей, если кто-либо из нас, дагестанских ногайцев, совершал проступок (йаманлык), то на него налагали наказание (танбих), но никакого ясака не брали. Так почему же кумыкские князьям он должен быть?
И в то время, когда оставались мы в руках кумыкских князей, и раньше – во времена ногайских князей, начальником ставили того из числа князей, кто был старше годами. Тот князь- начальник брал лишь штрафы (къоды) с преступников и пользовался ими.
Вот разъяснение касательно тех штрафов, которые брал князь-начальник:
Если кто-либо из ногайцев убьет другого и родственники убитого, встретив убийцу, поймают его, они вправе были убить последнего.
Если убийца убежит в какое-либо далекое место или пойдет и скроется у какого-либо влиятельного человека, то в случае просьбы людей: простить убийцу, – его, если захотят, прощали, но взыскивали с него дият. Другого наказания тут не было.
Если со стороны кого-либо из ногайцев поступит жалоба о том, что кто-либо имел принудительную внебрачную связь с его дочерью, сестрой, матерью или женой, или же если жалобщик обнаружит в неположенное время в своем доме определенного человека, а тот, на кого он жалуется, откажется от всего и причем тусевы присягнут в его оправдание, то такой человек освобождался от наказания.
Если же его преступление доказывалось фактами, то на него налагали штраф деньгами – в размере одного тумана.
Если поступала жалоба о том, что кем-то совершено прелюбодеяние, но со стороны обвиняемого в этом следует отказ и он присягнет тут вместе с тусевами, то от наказания он освобождается.
Если же преступление будет доказано, то мужчину-прелюбодея и ту женщину (хатун), которая добровольно согласилась на прелюбодеяние, сажали задом наперед на осла и народ проклинал их27. Вот такое следовало тут наказание.
Штраф, налагаемый на конокрада – десять манатов деньгами.
За кражу быка – пять манатов.
За кражу овцы – три маната.
Штраф, налагаемый на того, кто не вышел по тревоге (къугъын), на того, кто уклонился от казенной службы и, наконец, на того, кто без необходимости избил чью-либо жену – три маната деньгами.
Штраф, налагаемый на того, кто нанес кому-либо рану – десять манатов, если раненный вылечен будет лекарем (йара уста.
Если же раненный выздоровеет сам, без помощи лекаря, – три маната деньгами.
А вот вам те насилия, которые совершали кумыкские князья в после-ермоловское время.
Во-первых, в 1840 году костековские князья основали деревню-юрт в Канбулат-авуэе, близ нашего, ногайского, кордона, и тем стеснили наши летовья, Канбулатюртовцы отняли тут наши пахотные земли и стали пахать их для себя. Они также «уничтожили» наши земли, предназначенные для пастьбы скота, и стали заготавливать там сено. От них случается нам много стеснения, и это будет еще продолжаться.
После этого, в 1849 году, они – князья, – продали Тоте, сыну Дибира, самые лучшие земли из числа тех, на которых мы обитали и где мы пахали. На тех местах есть, между прочим, наши оросительные канавы-татавул. Так вот, они захватили их, запрудили воду, которая шла к нам из рек Аксай и Ярыксу, и этим также наносят нам много вреда.
На тех землях, кроме Тоты, обосновались еще и «компаньоны» (ортак).
Так вот, этот Трта и его «компаньоны», посеяв на тех наших землях много марены и предоставив еще и другим людям сеять ее там, не оставляют нам, в результате, места для пахоты, не пропускают к нам воду и тем самым случается нам много притеснения. «Компаньонами» же Тоты являются: его родственник (кардаш) Юсуф – сын Иманали, Асев – сын Джанбулата и сыновья Хаджакава.
Кроме того: сыновья Айдемира продали некоторые наши земли Ханахмаду-хаджи, Хамзе – сыну Алхаса, Мусе – сыну Джанбулата и Асеву – сыну Джанбулата. Эти люди, которые купили названные земли, ежегодно взыскивают с нас теперь: за кошение сена – арбу сена или же один манат деньгами с каждого.
С тех наших людей, которые занимаются хлебопашеством, названные покупатели земли взыскивают за каждый плуг:
если выращивают пшеницу, – по четыре сабу пшеницы;
если выращивают просо, то с плуга берут по четыре сабу проса.
В течение последних шести лет за пастьбу овец в тех местах, что куплены у сыновей Айдемира, названные выше лица берут от нас следующее: с каждых пятидесяти овец – одну овцу, с каждых семидесяти овец – две овцы, с каждых ста овец – три овцы.
Подобно тем людям, и даже больше, чем они, берут Алисултан и Шафи. Эти двое продали, сверх того, наш берег моря (имеется ввиду Уллу денгиз – «Большое море) одному мужику и тот теперь не позволяет нашим беднякам-рыбакам ловить рыбу. Если же кто-либо из нас начинает рыбачить, то мужик этот взыскивает с рыбака за каждый невод по двенадцать манатов деньгами. А если же взыскивают с рыбаков Алисултан и Шафи, то они берут с невода двадцать пять манатов денег; если денег им не дадут, они забирают быков и уводят их.
Сыновья Хаджакава приводят богатых евреев и дают им сеять марену. Мы от них терпим очень много ущерба; это земли в местности Гюргюр-тюбе.
Абдулмуслим, сын Каштана, захватив наши земли на Геме-тюбе, пашет там и косит сено.
Таким вот образом они и притесняют нас. Вот и все; 1860 год.
В этом письме мы написали о насилиях и притеснениях, которые чинили нам кумыкские князья на южной стороне реки Аксай. О тех же притеснениях, которые они чинили нам на ее северной стороне, мы уже говорили, когда вы спросили об этом, в Аксае. Поэтому мы здесь об этом не написали.
В доермоловское время, в 1816 году, пришли кизлярские казаки и сказав, что через наши, мол, земли воры угнали их скот, забрали и увели с собой весь скот аула Ашамайлы, в количестве двести голов.
Его они увели из местности Куфа-геткен.
Сыновья кизлярца Хаджикана арестовали Бийтемира, сына Мусакая, и Давурахмада, сына Кендже, за то, что к ним якобы привел их след вора. Из-за этого Бийтемир и Давурахмат уплатили властям в 1817 году пять кобылиц; те места находятся на нижней стороне Канбулата.
В 1819 году в местности Шава, расположенной на северной стороне реки Аксай, чеченцы (мычыгъыш) схватили и увели с собой одного русского, которого звали Чачан-майор. Русские приказали нам тогда, чтобы мы, ногайцы, уплатили чеченцам за этого майора. Мы сказали тут: «Чеченцы эти прошли как через наши земли, так и через земли, на которых живут кумыки. Да и приходили они сюда со стороны кумыкских земель». Тогда русские потребовали, чтобы платили мы за майора сообща с кумыками. Мы, таким образом, уплатили тогда половину выкупа, поровну с ними.
Когда чеченцы увели с собой одного кизлярского армянина (эр-мали), то, сказав, что прошли они через якобы наши земли, власти схватили: Ахмад-хаджи, Эсевакая – сына Апана, Мустафу-хаджи, Ису – сына Булека, Джанбека – сына Сурубкела, Эсенбулата – сына Коджука и многих других людей аула, а затем потребовали уплатить чеченцам деньги за того армянина- сто туманов; эти места – берег реки Тентекузек.
Костековские ногайцы ловили рыбу в Большом море. Рыбачили они там всегда, вплоть до времени генерал-барона. Главарями же тех людей, которые рыбачили тогда были: Чанглыбай – сын Бай-гази, Абиштай – сын Кушата, Сююндик – сын Козыбака, Гелимай – сын Бузлыбая, Баят – сын Кутлакая, Джанбулат – сын Салавата, и другие люди.
Наши, дагестанские, ногайцы рыбачили раньше еще и на Тереке, на том его рукаве, который находится на нашей стороне. Ныне же костековские князья продали это место одному армянину.
О подписке же, состоявшейся будто бы в 1827 году между кумыкскими князьями и ногайцами, мы ничего не знаем. Мы полагаем, что такой подписки вообще не было.