Правовое наследие Кавказа (Архивы Кавказа)

АДАТЫ ЧЕЧЕНЦЕВ.

I. ОПИСАНИЕ

гражданского быта чеченцев, с объяснением адатного их права и нового управления, введенного Шамилем[1].

1843.

ГЛАВА I.

а) Происхождение чеченцев.

1. Богатая плоскость, простирающаяся от северного склона дагестанских гор до Сунжи, не так давно еще представляла вид дремучего, непроходимого леса, где рыскали одни дикие звери, не встречая нигде следа человеческого. Тому назад столетия два не более, несколько горских семейств из племени Начихой, стесненные на своих прежних местах жительства, спустились с гор Ичкерии и, следуя по течению вод, поселились в теперешней Чечне, на плодородных полях, выходящих местами по Аргуну, Шавнону и других протоком Сунжи.

2. Земля, которую они заняли, представляла все удобства, потребные для жизни и, полная девственных сил, сторицею вознаграждала легкий труд человека; притом же леса вековые, быстрые реки отделяли ее от прилежавших соседних земель и юное общество выселенцев росло и плодилось неприметно, не тревожимое ни кабардинцами, ни кумыками, ни лезгинами, едва знавшими об его существовании.

3. Первые поселенцы земли необитаемой, плодородной и просторной, с избытком удовлетворявшей требованиям нарастающего народонаселения, чеченцы пользовались и кормились ею, как даром Божьим, не полагая в ее владении особого понятия личной собственности. Земля у них, как вода и воздух, принадлежала всякому и тот владел ею, кто хотел только ее возработать.

б) Права поземельной собственности.

1. Чеченцы, размножившись, сохранили почти неизменно главные черты первобытного общества, основанного на насилии, но возникшего как бы случайно из общего течения взаимных выгод каждого. Право личной поземельной собственности доселе не существует в Чечне, но быстро возросшее народонаселение, показавши ценность пахотных мест, ограничило само собою общее право каждого владеть угодьями.
2. Предки теперешних чеченцев были выходцы, селившиеся не единовременно и не на одних местах; каждый новый пришелец выбирал себе место отдельно от прочих и, поселившись со своею семьею, возработывал прилежавшую землю. Семьи увеличиваясь, занимали больше места, т. е. возработывали большой округ. Дошло, наконец, до того, что плуги двух различных семей, размножившись до нескольких сот домов одного родства, съезжались на пашнях, и вот само собою положены были границы обоюдного владения; в одну сторону земля принадлежала одному родству, в другую соседнему. Земли разделились между этими маленькими племенами или тохумами, как зовут их в Чечне, однако же, не раздробились на участки между членами их, но продолжали по-прежнему быть общею, нераздельною собственностью целого родства. Каждый год, когда настанет время пахать, все одноплеменники собираются на свои поля и делят их настолько равных дач, сколько домов считается в тохуме; потом уже жребий распределяет эти участки между ними. Получивший, таким образом, свой годовой участок, делается полным его хозяином на целый год, возработывает его сам или отдает другому на известных условиях или, наконец, оставляет неразработанным, смотря по желанию.

Лес, которому в Чечне не знают цены, потому что его слишком много и никто не ощущал в нем недостатка, не почитается народным богатством и составляет общую, нераздельную собственность. Каждый пришлец, или туземец, имеет право вырубить себе участок леса и поселиться на расчищенной им земле; но тогда уже место, приготовленное и возделанное его трудом, становится его частною, неотъемлемою собственностью. Таким образом поступили чеченцы надсунженских и теречных деревень, бежавшие за Сунжу в возмущение 1840 г. Не нашедши порожних мест, они вырубили себе поляны в лесах и поселились на них.

в) Разделение народа на классы и отношение их между собою.

6. Все, что принадлежит к чеченскому племени, выселенцы из Ичкерии, с верховьев Аргуна, составляет один общий класс людей вольных, без подразделений на дворян или на князей, с «Мы все уздени», говорят чеченцы, принимая это слово в этимологическом значении, то есть люди, зависящие от самих себя[2]. Но в массе народонаселения находится в Чечне немногочисленный класс личных рабов и происходящий от военнопленных. Он ежедневно увеличивается вновь захваченными в набегах. Хотя состояние тех и других почти одинаково, однако же, существуют между ними различия: первых зовут лаями, вторых иессырями; последние тем разнствуют от первых, что судьба их не совсем еще определена. Иессырь может быть, и выкуплен, и воротиться на родину, тогда как лай, забывший свое происхождение, без связей с отечеством своих предков, составляет неотъемлемую собственность своего господина. Положение лаев в Чечне есть то безусловное рабство, которое существовало в древнем мире. Холоп почитается в полном смысле слова не членом общества, а вещью своего хозяина, немеющего над ним безграничную власть. Лай может быть продан, наказан, лишен жизни по воле своего господина; приобретенною им собственностью владеет он до тех пор, пока господину не вздумается себе ее присвоить, потому что он, и труды его, и вся жизнь принадлежать господину и каковы бы ни были притеснения последнего, он не имеет права его покинуть и переселиться к другому.

Случается иногда, что холоп от страха жестокого наказания бежит от хозяина и просит защиты какого-либо сильного или уважаемого человека. Этот принимает его в свой дом и делается его заступником у господина, уговаривает его смягчить наказание или вперед поступать милостивее и, получивши в том обещание, отпускает лая обратно к нему. Впрочем, защитник лая не может удерживать его при себе против воли хозяина, под опасением преследования за воровство.

7. Несмотря на унижение, в котором находятся лай, рабское происхождение не почитается постыдным; дети отпущенника пользуются всеми правами вольных и равны всем. Правда, они не имеют ни веса, ни значения, потому, что то в другое основано в Чечне, как и в Дагестане, на многочисленности родства; отпущенник же человек одинокий, которого легко обидеть; оттого он большею частью, пользуясь свободою, не покидает своего бывшего хозяина, берет в замужество одну из дочерей или родственниц его и поселяется при нем, как член его семейства.

Чтобы отпустить раба на волю, надо дать ему письменную отпускную, составленную кадием и  скрепленную двумя свидетелями. Когда раб откупается, должен быть сохранен тог же обряд, причем откупные деньги вручаются кадию, который передает их господину.

Отпущенник зовется азатом.

г) Управление.

1. Общего правления у чеченцев до призвания ими Шамиля никакого не было. Единство, дотоле замечавшееся иногда в их действиях, происходило естественно и случайно от одинаковости выгод, места жительства и обычаев, но не было следствием какого-либо устроенного порядка. Каждый тохум, каждая деревня управлялись отдельно, не вмешиваясь в дела соседей. Старший в роде выбирался обыкновенно, чтобы быть посредником или судьею в ссорах родственников; в больших деревнях, где жило несколько тохумов, каждый выбирал своего старика и ссоры разбирались уже всеми стариками вместе. Впрочем, круг их действия был очень ограничен и власть почти ничтожна. Кто желал, приходил к ним судиться; но кто хотел отыскивать лично свое право, преследовал сам врага и делал с ним расправу, минуя стариков; наконец решения их были не обязательны; в большей части случаев исполнено оных зависело от доброй воли тяжущихся. Суд стариков, лишенный всяких принудительных средств, не менее того, однако же, был постоянно уважаем чеченцами и сохранился до самого водворения Шамиля; врожденное чувство некоторой подчиненности, как необходимого условия всякого общества, было оплотом, ограждавшим эту слабую гражданскую власть от разрушительных порывов духа необузданной вольницы народа полудикого; убегая всякого ограничена своей воли, как нестерпимой узды, чеченец невольно покорялся превосходству ума и опытности, часто исполнял добровольно приговор, осудивший его.

9. Важные дела, касавшиеся до целой деревни, решались на мирских сходках, на которые сбегались все жители. Само собою, разумеется, что не существовало никаких правил для этих народных собраний. Приходил всякий, кто хотел, говорил, что звал, толковал; крикам и шуму не было конца. Не раз случалось, что спор кончался жестокой дракой; деревня вся делилась на две враждующая партия и одержавшие верх выгоняли безжалостно побежденных, которые или селиться на новых местах. Сколь же беспорядочно сзывался народ на эти чеченские веча: кто-нибудь из жителей, задумавши потолковать о важном деле, вылезал на кровлю мечети и оттуда сзывал народ, как моеззины сзывают его обыкновенно на молитву. Праздные сбегались на его голос, и скоро следовало все мужеское народонаселение деревни и таким образом на площади перед мечетью составлялась мирская сходка. Когда предложение, делаемое виновником собрания, не было достойно внимания, толпа скоро расходилась без негодования на нарушителя общественного покоя, потому что для чеченца всякая новость, всякий шум занимательны, а сбегать на площадь из пустяков не беда людям, целый день проводящим без дела.

10. Суд по адату и мирские сходки составляли долгое время в Чечне единственную основу всего благоустройства. Впрочем, по преданиям стариков, было одно время, когда стал, было вводиться новый порядок вещей, более сообразный с правилами устроенного общества, и подчиненность высшей власти, столь ненавистная для чеченцев.

11. Как было сказано выше, выходцы из гор, составлявшие теперь чеченское племя, в первые времена своего поселения спокойно обрабатывали свою землю, но тревожимые сильными сосудами – кумыками и кабардинцами, которые, если даже и знали об их существовали, мало обращали внимания на горсть выходцев, рассеянных по лесам, не успевших еще ни обжиться, ни разбогатеть и не представлявших, следовательно, для хищнических набегов наездников богатой приманки. Сами чеченцы, чувствуя свою слабость, жили в то время смирно, не обижая никого и как бы скрываясь в своих лесах. Те же из них, которые выселилась ближе к кабардинцам, как, например, урус-мартанцы, или к кумыкам, как, например, качкалыковцы и мичиковцы, добровольно отдавались даже под покровительство тамошних князей, чтобы обезопасить себя от притеснения; они платили им ежегодную.

e) Изгнание Турловых.

1. Власть княжеская, которой они сами добровольно подчинились несколько десятилетий  тому назад, показалась им тяжелым ярмом, когда они почувствовали себя в силах с успехом противиться своим врагам. Нужда миновалась, исчезла с нею вместе подчиненность и повиновение, оказываемые князьям, и Турловы, не находя более в Чечне ни уважения, ни послушания, к которому привыкли, покинули неблагодарных и переселились в Надсунженские и Теречные чеченские деревни, где долгое время еще пользовались правами, принадлежащими их роду.
2. Правление Турловых, никогда почти не касавшееся внутреннего устройства, мало изменило чеченцев в их гражданском быту; по выходе или скорее по изгнанию их, он представился в том же самом положении, как был первые времена населения края; вся разница состояла в том, что там, где прежде дымился в лесу одинокий хуторок, раскидывался теперь огромный аул, в несколько сот домов, большею частью одного родства. Круг связей общественных по-прежнему не переступал границ  родственных связей, однако же, стал обширнее, потому что тохумы возросли непомерно. Чтобы выразить одним словом тогдашнее положение Чечни, можно сказать, что все формы общественные остались неприкосновенными; один размер общества изменился с возрастанием его материальных сил.

ж) Надсунженские и Теречные деревни.

17.       Изображая общие черты гражданского устройства в Чечне, необходимо здесь сказать несколько слов о чеченских Надсунженских и Теречных деревнях, во многом нет сходств их с описанным нами выше. Левый берег Сунжи и правый Терека, по которым до возмущения 1840 года были расположены богатые чеченские деревни, населились чеченцами, вероятно, уже после большой и малой Чечни.

Земли, заключенные между Тереком и Сунжею, составляли издревле собственность кабардинских князей, имевших там свои покосы. Выходцы чеченские, селившись на земле, имевшей уже своих хозяев, должны были заключать условия с ними и подчиняться известным обязанностям в вознаграждение земли, которою они пользовались. Кабардинские князья в первые времена населения довольствовались наложением легкой подати, по мере пшеницы с каждого дома, потому что сами жили далеко оттуда в своих кабардинских аулах. Но впоследствии, когда Надсунженские и Понадтеречные деревни разбогатели и размножились, многие из них, покинув свои отцовские жилища, перешли туда на постоянное жительство и ввели в то время все формы феодального устройства, существовавшего в Кабарде, в простом и односложном строе чеченского общества.

18.       Власть князей в трех чеченских деревнях, не уехавших за Сунжу в возмущение 1840 года (Старом Юрте, Новом Юрте и Брагунском), в настоящее время постоянно клонится к упадку, частью от влияния русской власти и введения наших законов, частью от того, что народ, разбогатевши и размножившись, начинает тяготиться податью, платимою князьям, которые ни в каком случае не могут отказать ему ни покровительства, ни защиты.

з) Духовенство.

19.       Духовенству магометанскому (по смыслу самого Корана) не только предоставлено высокое значение и почетное место в обществе, но также и власть гражданская, дающая ему большое участие в управлении общественном. В самом деле, по завещанию пророка, суд и расправа между правоверными должны быть всегда деланы по шариату, т. е. согласно правилам суда, изложенным в Коране на всевозможные случаи преступлений; кому же, кроме мулл и ученых алимов, трудившихся всю жизнь над истолкованием часто темных и неопределенных изречений священной книги, должна принадлежать власть судная. Вот главная причина того величия и той важности, которые постоянно имеет духовенство во всех благоустроенных магометанских государствах. По образованию, стоя выше всех классов народа, к тому же держа в руках всесудную власть, оно управляло произвольно умами легкомысленных мусульман, привыкших во всех делах своей жизни покоряться его превосходству. Так было везде, в Турции, в Персии, в наших закавказских ханствах и даже в Дагестане. В Чечне одной, может быть, из всех мусульманских земель духовенство не пользовалось принадлежащим ему уважением до самого водворения Шамиля. Чеченцы всегда были плохими мусульманами; суд по шариату, слишком строгий по их нравам, в редких случаях находил место. Обычай и самоуправство решали почти все дела. Притом же, в Чечне, как было сказано выше, не существовало никакого единства и никакого порядка; в подобном обществе власть духовенства, основанная на уважении к религии и на некотором порядке гражданскому не могла найти способной почвы, чтобы укорениться. Не поддержанное чувством своего достоинства, духовенство пришло в упадок и до водворения Шамиля было бедно и невежественно; во всей Чечне не было ни одного ученого алима; молодые люди, посветившие себя изучению арабского языка и Корана (металимы), ходили воспитываться в Чиркей, в Акушу или Кази-Кумык.

Знание грамоты было единственное преимущество, которое чеченские муллы имели над своими прихожанами; оно доставляло им некоторое уважение в народе, потому что, как грамотные люди, они были необходимы при описи имения, при составлении духовных завещаний и других письменных документов. Вообще духовенство в Чечне не пользовалось никакими особыми правами и находилось в совершенной зависимости у мирян. Посвящения в духовное звание не существовало; каждая деревня выбирала себе какого-нибудь грамотея, знающего по-арабски, и назначала его своим муллою. Церковное служение, не требующее у магометанской религии особого приготовления, потому что оно состоит в древних молитвах, известных каждому, изредка решение по шариату некоторых тяжб и составление письменных актов, вот все обязанности и весь круг деятельности приходского муллы. В остальном образ жизни его ничем не отличался от мирян. При ежегодном дележе земель, он получал участок наравне с прочими жителями и как все прочие занимался хлебопашеством и торговлею. Особых доходов, предоставленных духовенству магометанскому, чеченские муллы не  получали до водворения власти Шамиля. По Корану, каждый мусульманин обязан вносить ежегодно в свою мечеть десятину своей годовой жатвы и сотую скотину со своего стада. Сбор этот, называемый закатом, делится муллою на 3 пая: один берет он себе, а остальные два должен раздать бедняк, вдовам и сиротам. Кроме того, торговцы должны жертвовать ежегодно в мечеть десятый процента с годичного приращения их капитала, состоит ли он в деньгах, или в товаре. Сбор этот, подобно закату, делится муллою на несколько долей: одна из них принадлежит ему, а остальные должны быть розданы бедным. Но до настоящего времени обычай этих ежегодных приношений, подобно многим другим обрядам магометанской религии, был слабо исполняем в Чечне, по общей холодности в вере: немногие из набожных стариков уделяли часть своих доходов для вспомоществования бедным, но и те, которые в этом отношении строго исполняли заповеди Корана, редко вручали закат свой муллам, а большею частью сами раздавали его нуждающимся.

20. В некоторых больших деревнях было несколько мечетей и следственно несколько мулл; в таком случае один из них выбирался обыкновенно в кадии. Достоинство его не составляло какой-либо высшей степени в духовном звании и не давало ему никакой власти над прочими муллами. Кадий был ничто иное, как доверенное духовное лицо, которому предоставлялось пред прочими муллами исключительное право разбирательства по шариату случающихся в его околодке тяжб, составлено письменных актов и вообще все гражданские дела, в которых допущено было вмешательство духовенства. Муллы, живущие в округе, где находился кадий, должны были ограничиваться одним церковным служением; сбор заката с денежных капиталов делался кадием, который, отделивши часть, следующую бедным, мог все остальное взять себе, не удаляя ничего муллам. Впрочем, кадиев в Чечне было немного, потому что избрание их требовало от жителей единства, которое трудно было установить.

ГЛАВА II.

О СУДЕ ПО АДАТУ У ЧЕЧЕНЦЕВ.

а) Происхождение адата.

21. Адат есть суд по некоторым непринятым правилам или законам, установленным обычаем, освященным давностью. Вот как ичкеринские старики толкуют происхождение адатного суда. В прежние времена, говорят они, когда народ чеченский был еще малочисленным и жил в горах Ичкерии и по верховью Аргуна, все ссоры судились стариками; старики в то время были умнее, жили долго, знали многое и всегда решали справедливо по своему уму, не руководствуясь никаким законом. Впоследствии народ чеченский размножился, в горах стало тесно и многие племена выселились на плоскость к Сунже и Тереку. Новые племена сохраняли сперва обычаи предков и по-прежнему слушались стариков; но вскоре сделались буйными, перестали повиноваться и почитать старшин. Наконец, пароду наскучил беспорядок, никто не мог решить дело по уму предков; старики были не разумнее малых, потому что сами, пока держались на коне, проводили время в разбоях и не знали ничего, что было в старину. Всем общим голосом положили послать в Ношхой, колыбель чеченского народа, спросить, как делалось прежде, какой был порядок у дедов, чтобы опять ввести его у себя. Там старики на совете долго думались; их затрудняла просьба чеченцев не от того, чтобы они не знали преданий, но с тех пор, как выселились чеченцы, много переменилось у них самих. До того времени ношхоевцы не имели настоящей религии; они не знали правосудия Божьего и старики всегда судили справедливо по обычаям народа, но теперь они стали мусульманами. Многое, что приказывает религия, несогласно с их обычаем; многое, что допущено обычаем, запрещается Кораном. Старики думали, советовались и, наконец, решились согласовать народные обычаи с догматами Корана в тех случаях, где это оказывалось возможным, не отнимая совершенно от народа его любимую, разгульную вольницу. От этого составились теперешние законы адата для тех случаев, где народ, по своему праву, по своим обычаям, не мог судиться так, как приказано в Коране; в наследственных же делах, духовных завещаниях и опеке определили разбираться по шариату, так как повелено Богом, и с тех пор правила эти сохранились в преданиях и живут постоянно в памяти народной.

1. Таким образом, у чеченцев введено было смешанное законодательство, составленное из двух противоположных элементов-шариата, основанного на общих правилах нравственности и религии, и адата, по обычаям народа ребячьего и полудикого, которого первый закон единственный, краеугольный его гражданского устройства, это право сильного. Отсюда произошло, что адат распространялся и усиливался всякий раз, как шариат приходил в забвение, и на оборот адат падал и был отменяем каждый раз, как шариат находил ревностных проповедников и последователей.

23. В последнее время адат много потерпел от влияния русской власти; с другой стороны, вновь возникшее в Дагестане учение мюридизма, совершенно изменившее прежние условия общественной жизни, перешло и утвердилось в Чечне. В настоящее время прежний адат остался между чеченцами только в одних надтеречных деревнях, Новом и Старом Юрте и Брагунах и чеченских деревнях, живущих на кумыкской плоскости; но здесь он изменен влиянием русских законов.

24.       Гражданственность вообще у горцев стоит еще на низкой ступени образованности. Почему в ней невозможно отыскать той определенности в правах, которая заметна у народов более образованных. Адат назвать можно первым звеном соединения человека в общество, переходом его от дикого состояния к жизни общественной. Человек, соединяясь в общество, ищет оградить себя от насилия, чувствуете необходимость в нужных для того условиях и создает правила, на которых должна покоиться жизнь общественная. Но правила эти, как и все созданное человеком в состоянии его младенчества, не полны, слабы и, по не имеют письмен, существуют в одних лишь преданиях; человек в них боится наложить на себя строгую узду закона; а потому исполнительной власти в адате почти даже не существует; штрафов и наказаний за преступления никаких нет, или положены весьма слабые. Вообще можно сказать, что суд по адату ничто иное, как суд посреднический, лишенный большею частью средств понудительных; решения его исполняются, если такова добрая воля судившихся, – пренебрегавшая, если одна из противных сторон находит их слишком невыгодными для себя.

25.       Тут последняя граница закона и гражданского порядка и первая ступень к личному праву. Там, где закон бессилен, каждый получает обратно природное право мстить за обиду и наказывать своих врагов и вот начало этого странного законодательства канлы, законно признанного у всех горских племен, как дополнительный устав личного права, помещенного в своде их преданий и гражданских постановлений.

б) Право канлы.

26. Все личные обиды и важнейшие преступления, как то: убийство, насилие, у горцев никогда не судятся. По недостатку порядка и правильной организации их общества, совершивших злодеяния имеет всегда возможность уйти, от чего по адату допущено не только кровомщение или канлы на лица, сделавшие злодеяние, но и на его родственников. Канлы состоит в том, что родственник убитого должен убить убийцу или кого-либо из его родных. Те, со своей стороны, опять должны отмстить за кровь кровью и таким образом убийства продолжаются бесконечно.

27. От этого после каждого убийства между родственниками убитого и родственниками совершившего злодеяние возникает право канлы или кровомщения, которое потом переходит даже от одного колена к другому. Бывают впрочем, случаи, в которых канлы прекращаются. Для этого лицо, желающее примириться и против которого имеются канлы, отпускает себе волосы и через знакомых просит противника о прощении. Если последний согласится дать оное, тогда желающего примириться привозят к нему в дом и в знак примирения тот должен обрить его голову. Примирившиеся почитаются после кровными братьями и клянутся на Коране быть верными друг другу. Впрочем, иногда бывает, что, не смотря на примирение, простивший убивает своего кровного брата. За кровь можно также и откупаться, т. е. лицо, на которое имеется канлы, платит противнику известную сумму, за что тот при свидетелях должен дать клятву, что преследовать его не будет. В случае, если бы и после того тот, что согласился простить за деньги, убил бы потом откупившегося, то родственники могут заставить первого возвратить деньги или иметь на него канлы.

в) Разбирательство воровских дел.

28. Воровские дела у горцев подчинены обыкновенно разбирательству адата. Причина этому ясна: ответчик, не опасаясь строгости закона, идет без сопротивления на суд, надеясь оправдаться, ибо, в случае даже обвинения, наказание заключается в одном лишь возвращении истцу украденной от него вещи и небольшого штрафа, а именно: за украденную лошадь по 6 рублей, а за украденную корову со 3 руб. серебром.

Примечание. За покражу, сделанную в доме, т е. в сакле, вор обязан платить истцу двойную цену пропажи.

г) Обряд суда по адату.

1. Обряд суда по адату весьма прост. Противнику, желая кончить дело по адату, выбирают обыкновенно в посредники или судьи себе одного или двух старшин. Старшины для избежания лицеприятия выбираться должны не из того колена или тохума, которому принадлежат тяжущиеся, а непременно из другого. Старики выслушивают отдельно каждого из разбирающихся и, выслушав, произносят приговор. Старикам за суд ничего не платится.
2. Для обвинения необходимо, чтобы истец предоставил со своей стороны одного или двух свидетелей. Свидетели должны быть совершеннолетние, мужеского пола и не могут быть из рабского сословия (лай).
3. В случае, если бы истец не нашел свидетелей, то виновный оправдывается присягою на Коране[3]. Сверх того, должны присягнуть в его оправдание 6-ть посторонних лиц по его выбору.
4. Очные ставки не требуются при суде адатом, и свидетели или доносчики, опасаясь мщения, обвиняют преступника втайне; от этого часто бывает, что обвиняемый по неведению выбирает в число свидетелей, присяга которых должна оправдать его, и то лицо, которое его уличает, и таким образом воровство открывается.
5. Иногда случается, что один доносчик имеет дело и разбирается с обвиняемым и если старики доказательства, им приведенные, найдут основательными и достаточными к обвинению, то обиженный  получает удовлетворение по приговору их, не быв призван к суду.
6. При решении адатом необходимое условие, чтобы судьи единогласно положили приговор. В случае разноглася между стариками тяжущихся сторон выбирают других судей.
7. Если которая нибудь из тяжущихся сторон остается не довольною приговором и не хочет выполнить условий, на нее положенных, то тогда тяжущиеся имеют дело не только с противником, но и со свидетелями и со стариками, находившимися на суде, и те обязаны уже принудить его к исполнению. Впрочем, обвиненному предоставлено также право в этом случае выбирать других судей.
8. Выше было сказано, что в адате исполнительной власти не имеется, а потому может случиться, что обиженный не в состоянии будет принудить противника разбираться с ним, – тогда по адату предоставляется обиженному во всякое время украсть у последнего лошадь или какую бы то ни было вещь и таким образом, принудив противника разбираться с собою, он представляет украденный им вещи старикам, которые, оценив их, возвращают из них ему ту долю, на которую он имеет право, остальное же возвращается хозяину.
9. Такое же право предоставлено по адату слабому при тяжбе с сильным. Часто обидчиком может быть лицо, имеющее силу и вес в обществе, которого и старики не в состоянии принудить к исполнению приговора. В этих случаях обиженный, собрав свое имущество, оставляет обыкновенно деревню, в которой не нашел правосудия, бежит в то место, где по родственным связям он имеет более защитников и с помощью их старается украсть у лица его обидевшего лошадь, оружие или какую-нибудь вещь и принудить оное уже посредством этого к исполнению приговора.

д) Отношение отца к детям и обряд сватовства.

1. В Чечне не существует ни одного закона, определяющего или ограничивающего власть отца над детьми. Пока дети малолетние, пока не могут сопротивляться насилию, они в беспредельной зависимости отца; коль скоро подросли и владеют оружием, право сильного становится их законом, определяя отношения между ними и отцом. Все они почитаются членами одного дома и перед судом адата стоят во всем наравне. Право канлы может иметь место даже между отцом и детьми, и нередко бывали примеры, что если отец убивал одного из сыновей своих, то братья мстили отцу. На домашнее имущество отец и сыновья имеют равное право и последние могут заставить первого, когда им вздумается, делиться с ними и по адату предоставляется им одинаковая доля с отцом. Из этого происходят иногда странные случаи: у одно отца было шесть взрослых сыновей; когда он задумал взять другую жену, сыновья, узнавши его намерение, потребовали от него, чтобы он сперва разделился с ними, потому, говорили они, что было бы несправедливо дать по смерти его равную с ними долю в наследстве детям второй жены, тогда как теперешнее имение нажито их трудами. Отец должен был согласиться, имение было поровну разделено с сыновьями, и он взял новую жену, от которой нажил семь детей. По его смерти сыновья от первой жены вступили в спор с детьми второй и требовали, чтобы наследство отцовское было поровну разделено между всеми. Дело разбиралось по адату и старики оправдали первых. Остальное имущество было разделено на 13 частей и каждый из детей от второй жены получил только тринадцатую долю той части имения, которая досталась отцу после первого раздела.
2. Сколь независимы сыновья, столь напротив дочери подчинены отцу, пока они находятся в его доме. Он содержит их, как знает, и выдаете замуж, за кого хочет. Дочерям не предоставлено по адату никакого права участвовать в дележе отцовского имения, потому что за убийство совершенное ни дочь, ни дети ее, не отвечают[4].
3. Если по смерти отца дочери остаются незамужними, то старший брат или ближайший родственник обязан содержать их у себя и выдать замуж. Вообще адат не признает у женщины никакой собственности, кроме калыма или кебина, получаемого от мужа, и женихового подарка.
4. Женитьбе предшествует обыкновенно сговор или сватовство; когда отец согласится засватать дочь свою, жених делает девушке подарок, состоявший из шелкового головного платка и десяти рублей серебром. В этом заключается весь обряд сговора.
5. После того жених получает право видеться в тайне со своей невестой; но если они встретятся в гостях или вообще при чужих, приличие требует, чтобы они не говорили друг с другом; невеста должна отвернуться от жениха так, чтобы он не мог видеть ее лица.
6. Жених имеет всегда право оставить невесту или, как говорится, отпустить ее (ибермеае), т. е. дозволить ей по ее просьбе выйти за другого, но сама собою сговоренная девушка не может отойти от жениха; она должна смиренно ждать, чтобы он согласился освободить ее, или чтоб сам решился заплатить калым и взять ее к себе в жены.
7. Между сговором и женитьбой проходит часто несколько лет, иногда потому, что жених не имеет еще, чем заплатить калым; иногда, рассердившись за что либо на девушку, он не отпускает ее нарочно долгое время, а сам между тем женится на другой.
8. От отца зависит засватать дочь свою, за кого хочет; но есть обычай, по которому девушку можно получить от брата. Если брат во время пирушки согласится выпить за здоровье сестры с кем-либо из присутствующих и тут же примет от того какой либо мелкий подарок, сестра его засватана и он обязан принудить отца выдать ее за своего приятеля. В противном случае отдаривший брата преследуете его как за кровную обиду. Впрочем, это средство редко употребляется и принадлежит к отчаянным попыткам искателей, которые не надеются обыкновенным путем получить руки девушки.
9. К таковым же должно отнести следующий, довольно странный обычай, существующий у чеченцев. Молодой человек сговаривается с несколькими своими приятелями схватить девушку и силою привести ее к себе в дом. Для этого они выбирают время, нападают на нее все вдруг и, не смотря на сопротивление, на драку, возникающую с родственниками, уносят ее в дом влюбленного. Тут они запирают их вдвоем, а сами караулят у дверей, пока тот не позовет их в комнату. При них девушка объявляет тогда, хочет ли она воротиться в дом родителей, или остаться у любовника; обыкновенно необходимость заставляет ее выбрать последнее и тогда она становится его законною женою.
10. Отец невесты, получивший калым от жениха, обязан передать его сполна дочери в то время, как она вы ходит замуж.

е) Отношение мужа к жене.

1. Калым и жениховый подарок составляют неприкосновенную собственность замужней женщины. Без ее согласия, муж не имеет права ими распоряжаться и если бы он вздумал принудить жену, она может прибегнуть к родственникам своим и просить их защиты.
2. Во всем остальном жена подчинена мужу, как своему законному господину. Она должна работать на него, сносить безропотно наказание и во всем своем поведении оказывать ему раболепное уважение холопа к вольному; жена находится при муже и не ест вместе с ним. Таковое положение женщины естественно в обществе необразованном, полудиком, где преимущество физической силы признается законным правом.
3. Женщина, не смотря на рабство, в котором находится, пользуются, однако же, некоторыми правами и ограждаются несколько обычаем от беспредельного самовластия мужчины. В самом деле, муж ни в каком случае не может лишать жизни жены своей, даже тогда, когда он убеждается в ее неверности: обычаем представляется ему право согнать ее со двора и зубами откусить нос.
4. Жена может всегда, если хочет, развестись с мужем; но в таком случае она должна выйти из дому, оставив мужу свой калым и все находившееся у нее имущество.
5. Если же, напротив, муж первый требует развода, он должен отпустить жену с калымом и со всем ей принадлежащим.
6. Над детьми мать не имеет никакой власти и едва только пользуется тем почитанием, которое сама природа вложила в человека к виновнице его бытия.

ж) Права наследства, духовные завещания и опека.

1. В определении порядка наследства и взаимных прав родственников постановлено руководствоваться одними законами шариата, но и тут древний обычай чеченцев заменяет часто повеления Корана и адат действует совместно с шариатом, отстраняя частью последней. Отсюда происходит смешанное законодательство, носящий двоякий отпечаток и по временам, смотря по воле тяжущихся, опирающееся то на адат, то на шариат.
2. Естественное право сыновей наследовать поровну отцовскому имению признано одинаково по адату и шариату; но состояние дочерей определяется ими различно. Адат устраняет их совершенно от дележа имения; по шариату, напротив, дочь получает третью долю имения, достающегося брату.
3. Впрочем, надо заметить, что незамужняя сестра поступает обыкновенно по смерти отца на попечение старшего брата или дяди, которые обязаны содержать ее до замужества и составить ей приданое.

57.       Если отец умирая не оставил после себя сыновей, делится на две равные части: одна половина отдается дочери, другая ближайшему родственнику; когда несколько дочерей, имение делится на 3 доли, две принадлежать дочерям, третья отходит родственнику.

1. Закон наследования по одной нисходящей лишь не соблюдается у чеченцев по неимению прямых наследников; имение сына переходит к отцу предпочтительно пред братьями и племянниками.
2. Точно также дядя во многих случаях предпочитается двоюродным братьям. Оно естественно должно быть в обществе, где не существует отцовской власти над взрослыми сыновьями и где отец почитается равным с ними.
3. В Чечне, где почти нет понятия о личной недвижимой собственности, домашнее имущество, временно приобретенное трудом каждого из членов семьи, должно поровну делиться между ними, потому что каждый, не исключая самого отца, одинаково участвовал в приобретении.
4. Доселе еще право собственности в понятии чеченцев не имеет иного основания, как личный труд или насильное завладение, и потому неудивительно, что отец, обязанный, во всякое время, по требованию сыновей делить с ними дом свой, получает по смерти одного из них право наследовать его имуществом предпочтительно перед другими членами семейства.
5. Жена не наследует мужу, но должна выйти за ближайшего его родственника, если тот пожелает ее взять; в противном случае она получает 4-ю долю мужниного имущества и приобретает право самовластно собой распоряжаться.
6. По смерти жены, муж, ни в каком случае не становится ее наследником.
7. Принесенный ею в замужество калым, жениховой подарок и другое, могущее быть нажитое ею имущество, делится между детьми, соблюдая те же правила, что в дележи отцовского имения, т. е. чтобы доля сестры составляла третью часть братниной доли.
8. Если жена бездетна, имущество ее возвращается в дом родительский или переходит к ближайшим ее родственникам.
9. По неимению прямых наследников, к которым по чеченскому обычаю должно причислить и отца, имение покойного переходит в боковые линии, к родным братьям предпочтительно пред племянниками, а племянникам предпочтительно пред дядями и к дядям предпочтительно пред двоюродными братьями.
10. Есть, сверх того, обычай, по которому замещаются посторонним лицом все прямые наследники. Хозяин наследует после своего кунака, умершего у него в доме, – все вещи, которые при нем находились, т. е. платье, оружие и тому подобное, остаются в пользу хозяина, хотя бы у гостя были дети, отец или родные братья.
11. Этот обычай основан на понятии, которое все горцы вообще имеют о гостеприимстве. Куначество почитается наравне с родством и потому хозяин, наследовавши после своего кунака, обязан принять его канлы точно так, как и прочие родственники.
12. Долги, оставшееся после покойника, должны быть уплачены из имения прежде раздела его между наследниками, если между ними и заимодавцами не существует особой сделки.
13. В случае если бы заимодавец объявил претензии, когда имение уже разделено, тогда долг разделяется поровну между всеми наследниками мужеского пола.
14. Для того, чтобы претензия заимодавца была действительна, он обязан представить письменный документ на долг, засвидетельствованный двумя свидетелями и скрепленный кадием, и кадий по этому же документу обязан удовлетворить заимодавца из имения.
15. Когда умирающий человек одинокий, без родства, ему предоставляется право завещать имение свое, кому он желает по произволу. Это единственный случай, в котором духовное завещано повойника имеете полную силу.
16. Когда же остаются по нем родственники, он не может ни под каким предлогом отстранить их от законного наследства в пользу постороннего лица.
17. Посмертные пожертвования в мечеть и на благоугодные дела дозволяются, если они не превышают третей доли имения.
18. Составление духовных завещаний, как дело, требующее грамотного и добросовестного человека, принадлежит духовным лицам, кадию или, по неимению его, мулле. Желающий передать свою последнюю волю призывает кадия и двух посторонних свидетелей, при которых кадий пишет с его слов духовное завещание и скрепляет своею печатью вместе со свидетелями. Составленная таких образом духовная хранится у завещателя и по смерти его получает законную силу.
19. Введение во владение наследников производится тоже чрез духовные лица. Кадий обязан тотчас, по объявлению ему о смерти одного из его прихожан, составить подробную опись всего имения умершего и пещись о его целости до тех пор, пока не кончится раздел между наследниками. Тогда кадий дает им оное по составленной описи, а если наследники малолетние, то опекуну их.
20. Исполнение в точности воли умершего, когда она не противна существующим законам, возложено по обычаям на кадия.
21. Назначение душеприказчика особою волею покойника допускается только по неимению кадия, если, например, чеченец умрет на чужой стороне или посреди неверных.
22. В случае, когда наследники малолетние, управление имением принадлежит по праву ближайшему родственнику, дяде или старшему брату, а по неимении их – кадию.

80.       Опекуну не предоставляется никакой доли из доходов имения; за то он не обязан представлять экономий ни давать отчетов о своих расходах, лишь бы только сохранено было в том виде, как оно принято по описи кадия и питомец содержим был прилично своему состоянию.

1. Если родственники заметят недобросовестные действия опекуна, растрату собственности или дурное обращение с питомцем, они имеют право жаловаться кадию, который разбирает дело и, если найдет опекуна виновным, сменяет его и принуждает дополнить из своего имения растраченную долю имения малолетнего.
2. Совершеннолетие полагается в 15 лет. Тогда кончается опека и опекун, в присутствии кадия и родственников, сдает имение своему бывшему питомцу согласно той описи, по которой сам его принимал; что не достанет, обязан он пополнить из своего.
3. Само собою, разумеется, что женщины не допускаются к опеке.
4. Если старший брат совершеннолетний то может требовать выдела себе части имения. Для этого он обращается к кадию, который, с двумя или тремя свидетелями, разделив поровну все имение, кидает жребий, и та часть, которая придет на долю старшего брата, поступает в его собственность.

ГЛАВА III.

О НОВОМ УДРАВДЕНИИ, ВВЕДЕННОМ ШАМИЛЕМ.

а) Правление Шамиля.

85. В начале 1840 года чеченцы отложились от русских и призвали к себе Шамиля. Постигая хорошо народ, с которым он имел дело, зная дух непостоянства и своеволия, отличительный черты народного характера чеченцев, Шамиль не вдруг согласился приехать в Чечню; наконец после продолжительных переговоров он прибыл в Урус-Мартан и согласился принять управление над Чечнею, но не иначе, как на том условии, чтобы чеченцы дали ему, наперед присягу в строгости выполнять все издаваемые им законы и постановление.

б) Обстоятельства, способствовавшие Шамилю к утверждению власти своей в Чечне.

1. С раннею весною 1840 г. почти все надтеречные и сунженские деревни бежали за Сунжу. Возмутившись против русских, те деревни, которые жили на левом берегу Сунжи, не могли не остаться на прежних местах: там за возмущение неминуемо следовало бы наказание. Они искали спасения в лесу, но и леса чеченские не могли совершенно защитить их от русского оружия. Для постоянного противодействия сильному неприятелю, нужно было единство и энергия в действиях, а это дать лишь может воля одного человека. Человеком этим у чеченцев был Шамиль, а потому и неудивительна та безусловная покорность приказаниям Шамиля, которой подчинили себя в начале чеченцы. Последовавшие затем обстоятельства, движение наших войск в Чечню и разграбление аулов способствовали более к утверждению власти Шамиля. Гонимые с одного места на другое, в ежеминутном страхе наказания за непокорность, чеченцы искали спасения в благоразумии и воле того человека, которого избрали себе в начальники. Шамиль пользовался этим, он утешал их сладкою надеждою в будущности, представлял разорение их аулов нашими войсками, как временное, скоропроходящее бедствие. Тут, конечно, он действовала возбуждая и религиозный фанатизм, который более или менее всегда и легко возбудить в невежественном народе, когда он находится в несчастном положении.
2. Наибы иногда не довольствуются сбором в партию с каждого семейства по одному человеку, но приказывают выходить всем, кто только в состоянии носить оружие, и тогда оставляется в каждой деревне пять или шесть человек вооруженных. Такого рода сборы бывают очень редко.

в) Военные постановления.

1. Военные и политические преступления судятся первоначально мазунами и ежели  преступление виновного не столь важно, чтобы оно заслуживало смертную казнь, то произносит приговор и наказывает виновного сам мазун, приводя свое решение в исполнение посредством муртазеков.
2. Важные же преступления, быв рассмотрены прежде мазуном, поступают на решение к наибу.
3. Как наиб, так и мазун, при разбирательстве военных преступлений, обязаны руководствоваться особым сводом законов, изданных на этот предмет Шамилем.
4. По этим законам, за побег к неприятелю и измену определена смертная казнь.
5. Кроме виновника, который заочно присуждается к смертной казни, за него отвечают еще 10 поручившихся, которые обязаны заплатить пени 50 рублей серебром, и для этого в Чечне все мужеское народонаселение совершеннолетних людей разделено на десятки и зачисленные в оные составляют круговую поруку и обязаны наблюдать за поступками один другого.
6. За изменническое отношение, как то: шпионство, полагается также смертная казнь.
7. Всякое сношение с племенами, покорными русскому правительству, хотя бы и торговое, строго воспрещается; провинившегося сажают в яму и наказывают телесно.
8. За ослушание и неповиновение старшему мера наказания зависит от важности обстоятельств, в которых оно оказано было. Так, например, на поле битвы или во время похода нередко случалось, что ослушание наказывалось смертью; в других же менее важных случаях преступник подвергается обыкновенно телесному наказанию.
9. За неявку на службу наказывает всегда ближайший начальник по своему усмотрению. Наказание заключается обыкновенно в заключение виновного в яму на известное число дней или в палочных ударах.

97. Таким образом, власть Шамиля более и более принимала формы правильные и положительные и надо сказать при этом, что, раз приобретя власть, Шамиль уже не терял ее; напротив, каждый случай, всякое ничтожное обстоятельство служили ему предлогом к утверждению его владычества и он искусно налагал на чеченцев оковы, от которых освободиться им после сделалось уже невозможно.

г) Меры, принимаемые Шамилем к упрочению своей власти

Страницы: 1 2