А. Авторханов
ИМПЕРИЯ КРЕМЛЯ.
СОВЕТСКИЙ ТИП КОЛОНИАЛИЗМА
Об авторе:
Абдурахман Авторханов (1908-1997) – историк, писатель, общественный деятель второй российской эмиграции. Родился в чеченском селе Лаха Неври. В 1937 окнчил Институт красной профессуры в Москве по специальности русская история. Работал в ЦК ВКП(б), был направлен на работу в г. Грозный. В 1938 г арестован и 5 лет провёл в тюрьмах. В 1942 г. освобождён. Оказавшись в 1943 г. на оккупированной территории в 1943 г. выехал в Германию. Работал в немецкой пропагандисткой организции в Берлине. После войны преподавал в армейской школе армии США. В 1950 г. стал одним из учредителей мюнхенского Института по изучению истории и культуры СССР. Часто выступал по радио “Свобода”. Читал лекции для американских дипломатов и разведчиков о СССР и КПСС. Автор многочисленных работ среди которых: “Технология власти” (1959), “Происхождение партократии” (1973), “От Андропова к Горбачёву” (1986) и др.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Национальный вопрос и национальная политика Кремля до сих пор не входили в круг моих исследо¬вательских интересов, хотя я как национал, внима¬тельно следил за советской национальной полити¬кой. Причины тут были две: во-первых, я поставил своей целью писать лишь о том, что составляет осно¬ву основ всех бедствий не только малых народов, но и самой державной нации империи – о возникно¬вении и функционировании советской политической системы; во-вторых, кого же интересовали судьбы и страдания малых народов, кроме как их самих. Сегодня положение резко изменилось. Изменилось и мое собственное отношение к данной проблеме. Я раньше связывал распад советской империи со сме¬ной политической системы в метрополии, но теперь все яснее вырисовывается другая картина – разло¬жение империи начнется вероятно с ее окраин. Отсю¬да и западный мир проявляет растущий интерес к судьбе нерусских народов. Я это заметил и на своем докладе о «перестройке» в Вашингтоне в ноябре 1987 г. на собрании группы американских экспер¬тов по советским делам. Меня попросили подробнее рассказать о перспективах «перестройки» Горбаче¬ва в области национальной политики. Когда я мимо¬ходом упомянул, что моя первая статья с критикой тезисов Политбюро к XVIсъезду партии называлась «За выполнение директив партии по национальному вопросу» и появилась в газете «Правда» от 22 июня 1930 г., то есть за год до рождения генсека Горбаче¬ва, то в зале люди переглянулись. Только я не по¬нял, чему больше удивились – моей старости или горбачевской молодости. Я ведь только хотел под¬черкнуть, что с того времени я постоянно слежу за национальной политикой Кремля. Не только офи¬циальные источники, но и мои наблюдения лежат в основе предлагаемого исследования.
Теперь о моем общем подходе к разбираемой теме.
После Второй мировой войны уцелела только одна мировая империя – это советская империя. Главные причины тут, на мой взгляд, три: первая причина лежит в абсолютном совершенстве воен¬но-полицейского управления советской империей, когда каждый ее житель от рождения до могилы находится под тотальным полицейским надзором. Вторая причина лежит в научно разработанной систе¬ме превентивного, выборочного, но систематическо¬го террора против любого проявления индивидуаль¬ного или группового политического инакомыслия. Третья причина лежит в политической природе со¬ветской правительственной системы, при которой интересы удержания власти партией ставятся не только выше интересов личности, но и выше интере¬сов социальных групп, классов и даже целых наро¬дов, что доказали коллективизации, индустриализа¬ции и геноцид малых народов во время войны. Ска¬занное дает основание считать советскую империю не обычной империей классического типа прошлых времен и не простым продолжением старой царской империи.
Советская империя прежде всего идеократическая империя. Поэтому всякое ее сравнение со ста¬рыми империями не только ошибочно, оно про¬сто вводит нас в заблуждение: мы переоцениваем возможности и масштаб старых империй и недооце¬ниваем потенциальные возможности и чудовищные последствия, которые таит в себе успешное осуще¬ствление идеократической программы советской империи в глобальном масштабе – не только для внешнего мира, но и для народов самого Советско¬го Союза. Ведь большевики могут осуществить свою цель только принося в жертву собственное населе¬ние и осуществляя геноцид чужих народов, как это показал опыт Афганистана. Советский тип империа¬лизма добивается не просто покорения чужих наро¬дов и присвоения их богатств, а он еще ставит своей конечной целью обращение покоренных народов в новую коммунистическую веру, чтобы навязать им коммунистический образ жизни.
Русская империя была относительно молодой империей. Русь не знала ни древних, ни средневеко¬вых империй. Наоборот, на территориях, которые ныне занимает Советский Союз, распространялось влияние и господство ряда западных империй римской, греческой, византийской, германской, со¬седних королевств – польско-литовского и швед¬ского, ряда азиатских империй – турецкой, пер¬сидской, китайской. Более того, сама этнографи¬ческая Русь находилась более двухсот лет в вассаль¬ной зависимости от татаро-монгольских ханств. Только в конце царствования первой русской дина¬стии Рюриковичей началась эпоха образования мно¬гонационального российского государства, объяв¬ленного Российской Империей в начале XVIIIвека Петром Первым из новой династии Романовых (1613-1917 гг.) . Вот с этих пор обозначилась интен¬сивная и весьма успешная экспансия Российской Империи почти во всех направлениях – на востоке, на юге, на западе и на севере, откуда наседали ра¬нее на Русь чужеземные завоеватели.
Предлоги для расширения империи находились легко, к тому же вполне убедительные для русского уха: по классической схеме знаменитого историка Ключевского Россия искала выхода к ее естествен¬ным границам, которые упирались на Востоке в Тихий океан, а на Западе в Балтийское море. Россия искала также выхода к южным морям, за кото¬рыми открывались соблазнительные просторы ми¬рового океана.
Политико-стратегические мотивы экспансии, из¬ложенные Ключевским, тоже были, хотя и неубеди¬тельны, но четко сформулированы в духе времени: дальнейшая русская экспансия нужна была, чтобы обезопасить достигнутые имперские границы, воен¬ные походы в чужие земли нужны были, чтобы обеспечить безопасность прохождения там русских торговых караванов. Войны России в Туркестане нужны были, чтобы спасти туркестанские народы от господства англичан. Войны на Кавказе нужны были, чтобы спасти христианские народы – грузин и армян – от мусульманского ига Турции и Персии. Войны на Балканах велись во имя спасения «сла¬вянских братьев» от той же Османской империи.
Вся эта схема была объявлена Лениным и его соратником, основоположником русской марксист¬ской историографии академиком Покровским вели¬кодержавной, шовинистической концепцией русско¬го «военно-феодального империализма», а сама Рос¬сия была признана жандармом Европы, начиная с Екатерины Второй. Вы найдете эту марксистскую историческую концепцию в книге академика По¬кровского «Русская история в самом сжатом очер¬ке», которой предпослано письмо Ленина с поздрав¬лением Покровского с его новой марксистской схе¬мой. Более того, Ленин указал в этом письме, что книга Покровского должна стать школьным учеб¬ником и ее надо перевести на иностранные языки. Эта книга вместе с письмом Ленина была изъята из обращения в период Сталина, а книги Ключевского по истории переиздаются солидным тиражом. На¬сильственное присоединение к Российской Империи нерусских народов во всех советских учебниках и исторических трудах считается положительным ак¬том русских царей и прогрессивным событием в жизни нерусских народов. Однако Ленин боролся против царской империи не потому, что она импе¬рия, а потому, что она – царская. Он был за миро¬вую советскую империю. Это прямо записано рукой Ленина в преамбуле «Конституции СССР» 1924 года, где сказано: «Новое советской государство явится… новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Советскую Со¬циалистическую Республику». Кремль никогда не заявлял, что он отказался от этой глобальной цели Ленина. Зато в своей предсмертной статье по нацио¬нальному вопросу Ленин сам усомнился в реально¬сти своей стратегии создания «мировой советской республики». Увидев, в связи с «Грузинским де¬лом», опасность развала собственной империи, он предложил пересмотреть конституцию СССР, оста¬вив за Москвой компетенции только в двух облас¬тях – дипломатической и военной. Такое развитие остановили два события – смерть Ленина и при¬ход к власти Сталина. Советская федерация суверен¬ных республик стала отныне чистейшей фикцией, а абсолютизация тоталитарного режима беспри¬мерной в истории государственных образований. Смерть самого Сталина ни на йоту не изменила ни формы, ни существа сталинской имперской полити¬ки. Хуже того, наследники Сталина пошли даже намного дальше Сталина в культурной и кадровой политике в национальных республиках.
В центре внимания данной работы лежит сравни¬тельный анализ большевистской теории по нацио¬нальному вопросу и большевистской государствен¬но-партийной практики в советских национальных республиках и областях. Для первой цели я подверг рассмотрению все важнейшие произведения Ле¬нина и Сталина по национальному вопросу и все важнейшие документы по этому вопросу высших партийных органов. Что же касается второй цели – большевистского практического решения нацио¬нальной проблемы путем создания союза из «суве¬ренных советских республик» в виде СССР, то, пользуясь теми же официальными документами, я стараюсь показать степень и характер «суверените¬та» союзных республик в действии. Сегодня в Мо¬скве уже открыто признают, что вся история страны и партии на протяжении десятилетий подвергалась фальсификации и извращению. Это в первую оче¬редь относится к истории национального вопроса. В Советском Союзе сложилась большая каста профес¬сиональных экспертов по национальному вопросу, которые продолжают даже сейчас наводнять совет¬ский книжный рынок бездарнейшей пропагандной макулатурой, намеренно фальсифицирующей Лени¬на и назойливо проповедующей раскавыченного Сталина. Парадоксальным образом на меня выпала задача реабилитировать Ленина от клеветы и фаль¬сификации людей, которые называют себя его уче¬никами, а Сталина восстановить в своих авторских правах, которые по-воровски присваивают себе его наследники. Ведущая идея фальсификации нацио¬нального вопроса – выдавать советский тип коло¬ниализма за идеальное решение национального во¬проса, а советскую великодержавную политику ру¬сификации нерусских народов – за политику «ин¬тернационализации».
Я подверг сравнительному рассмотрению неко¬торые официальные документы по национальному вопросу также и из новой эры – эры «гласности». Здесь я старался понять, в чем выразятся «пере¬стройка» и «новое мышление» в области национальных отношений. Несмотря на продолжающие¬ся уличные демонстрации политически активной ча¬сти нерусских народов в защиту своих националь¬ных прав, несмотря на смелые и повторные выступ¬ления виднейших деятелей национальных культур как в печати, так и на разных форумах с открытым требованием признать национальные языки нерус¬ских республик их государственными языками, национальная политика Кремля по-прежнему ос¬тается старой, имперской политикой. Вероятно, нужны более потрясающие события на окраинах, чем те, которые имели место до сих пор, чтобы Кремль понял обреченность своей последней в мире империи и сделал, пока не поздно, спасительный для себя же вывод: распустить принудительную империю и преобразовать СССР в конфедерацию независимых государств из тех национальных республик, которые пожелают войти в такую кон¬федерацию. Вот это я назвал бы «революцион¬ной перестройкой» в области национальных отно¬шений. Все остальное – новый обман националь¬ностей и самообман Кремля.
А. Авторханов
Я, кажется, сильно виноват перед рабочими Рос¬сии, что не вмешался достаточно энергично и доста¬точно резко в пресловутый вопрос об автономизации… Очень естественно, что «свобода выхода из Со¬юза», которою мы оправдываем себя, окажется пус¬той бумажкой, не способной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского че¬ловека, великоросса, шовиниста, в сущности, под¬леца и насильника, каким является типичный рус¬ский бюрократ… Не следует зарекаться заранее ни¬коим образом от того, чтобы… вернуться на следую¬щем съезде Советов назад, т.е. оставить Союз Совет¬ских Социалистических Республик лишь в отноше¬нии военном и дипломатическом (Ленин, «К вопро¬су о национальностях или об «автономизации»»).
ЧАСТЬ I. УЧЕНИЕ ЛЕНИНА ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ
I. ПРАВО НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ
Демократическое право наций на самоопреде¬ление также старо, как стара и сама демократия. Как идея и практический принцип оно находит при¬менение начиная с XVII– XVIIIвеков. Величайший толчок движению национальной независимости дали два исторических события: в 1775-1783 годах «На¬циональная революция» за независимость Америки и в 1789 году Великая французская революция с ее вечно живыми лозунгами: «Свобода, равенство, братство». Вот с этих пор собственно и началась эпо¬ха движения за независимость и самоопределение современных больших и малых национальностей. С тех пор и само «право наций на самоопределение» становится движущим мотивом национально-осво¬бодительного движения зависимых и угнетенных на¬родов на всех материках земли. В мировом социали¬стическом движении право народов на самоопреде¬ление было впервые сформулировано на Лондон¬ском конгрессе Второго Интернационала в 1896 го¬ду в следующих словах: «Конгресс объявляет, что он стоит за полное право самоопределения всех на¬ций и выражает свое сочувствие рабочим всякой страны, страдающей в настоящее время под игом военного, национального и другого абсолютизма». В программу РСДРП требование права на самоопре¬деление нерусских народов Российской Империи было включено на ее Втором съезде в 1903 г., со¬стоявшемся в том же Лондоне.
Знакомясь с богатой, но чисто пропагандной со¬ветской литературой по теории и истории националь¬ного вопроса, читатель никогда не узнает двух эле¬ментарных фактов: во-первых, право народов на са¬моопределение есть общепризнанный принцип демо¬кратии вообще, а не изобретение Ленина, во-вторых, в русское социалистическое движение этот принцип внесли не большевики и не Ленин, а меньшевики и их лидеры Плеханов и Мартов. Плеханов, как осно¬воположник русского марксизма, каким его при¬знавал и сам Ленин, а Мартов, как автор и доклад¬чик по первой Программе партии на ее Втором съез¬де. Заслуги Ленина в данном вопросе лежат в дру¬гой плоскости в антинациональной интерпретации права народов на самоопределение и в мастерском использовании национального вопроса в стратегиче¬ских целях на путях к власти.
Право на самоопределение народов России при¬знавали не только русские социал-демократы, но и партия русских эсеров (социалистов-революционе¬ров) , только в более категорической формулиров¬ке. Их центральный орган печати «Революционная Россия» в №18 за 1903 год писал, что партия эсеров стоит на точке зрения «полного и безусловного при¬знания на самоопределение», а тем народам, кото¬рые захотят остаться после революции в составе Рос¬сии, эсеры предлагали свободную федерацию. Поле¬мизируя с эсерами насчет «полного и безусловного признания самоопределения» и по-своему интерпре¬тируя решение Второго съезда, Ленин писал: «Безус¬ловное признание борьбы за свободу самоопределе¬ния вовсе не обязывает нас поддерживать всякое требование национального самоопределения. Со¬циал-демократы, как партия пролетариата, ставят своей положительной и главной задачей содействие самоопределению не народов и наций, а пролетариата в каждой национальности» (Ленин. О националь¬ном и национально-колониальном вопросе. М., 1956, стр. 13. Курсив мой – А.А.).
Ту же мысль Ленин повторил накануне Первой мировой войны в следующих словах: «Отдельные требования демократии, в том числе самоопределе¬ние, не абсолют, а частичка общедемократического (ныне: общесоциалистического) мирового движе¬ния. Возможно, что в отдельных конкретных слу¬чаях частичка противоречит общему, тогда надо от¬вергнуть ее» (Ленин, 3 изд., т. XIX, стр. 257-258).
Вот когда произошла Октябрьская революция, Ленин нашел, что такая маленькая «частичка» как половина царской империи в лице нерусских наро¬дов, не «абсолют» и на штыках Красной Армии за¬гнал ее в свою новую советскую империю.
Противореча самому себе, Ленин в другом ме¬сте правильно определял суть самоопределения.
Вот его определение: «Если мы хотим понять значение самоопределения наций, не играя в юриди¬ческие дефиниции, не ”сочиняя” абстрактных опреде¬лений, а разбирая историко-экономические условия национальных движений, то мы неизбежно придем к выводу: под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятель¬ного национального государства» (Ленин. О праве наций на самоопределение. М., 1956, стр. 5).
Был ли сам Ленин готов позволить нерусским народам выйти из Российской Империи, если он придет к власти в России? Нет, конечно. Как указы¬валось выше, когда почти все нерусские народы по¬сле Октябрьской революции, пользуясь правом на самоопределение, вышли из империи, он их вер¬нул обратно силой оружия. Фактическое использо¬вание права на самоопределение Ленин признавал за народами любых других империй – Британской, Австро-Венгерской, Оттоманской, но никак не за народами Российской Империи, включая даже Польшу. Ленин даже изобрел в национальной по¬литике такой изощренный тактический прием, до которого не додумался еще ни один макиавел¬лист нового времени. Ленин провел своеобразное разделение труда между своими сторонниками в партии: русские большевики должны были про¬поведовать «право нерусских народов на само¬определение», а большевики нерусской нацио¬нальности, наоборот, должны были писать и на¬стаивать на праве нерусских народов «присоеди¬ниться» к России.
Когда Ленину указывали на эту его двойную иг¬ру в национальном вопросе, то он невозмутимо от¬вечал: «Люди, не вдумавшиеся в вопрос, находят ”противоречивым”, чтобы социал-демократы угне¬тающих наций настаивали на ”свободе отделения”, а социал-демократы угнетенных наций – ”на свобо¬де соединения”. Но небольшие размышления пока¬зывают, что иного пути к интернационализму и слиянию наций, иного пути к этой цели от данного положения нет и быть не может» (Ленин, О нацио¬нальном и национально-колониальном вопросе, стр. 338).
В этом тезисе «слияния наций» и заключается истинная и конечная цель Ленина. Он хочет слить не¬русские народы с русским народом, чтобы искусст¬венно создать один единый народ с единым языком. Ленин так и писал:
«Разграничение наций в пределах одного госу¬дарства вредно, и мы, марксисты, стремимся сбли¬зить и слить их» (там же, стр. ИЗ).
В другом месте: «Марксизм непримирим с на¬ционализмом, будь то самый ”справедливый”…
Марксизм выдвигает на место всякого национализ¬ма – интернационализм, слияние всех наций в выс¬шем единстве» (там же, стр. 128-129).
В третьем месте: «Целью социализма является не только уничтожение раздробленности на мелкие государства…. не только сближение наций, но и слия¬ние их» (там же, стр. 261).
Словом, Ленин полон решимости, осуществив свой план мировой революции, создать единое ин¬тернациональное сообщество людей с одним или, может быть, с двумя языками. Вот его утвержде¬ние на этот счет:
«Всемирным языком, может быть, будет ан¬глийский, а, может быть, плюс, русский» (Ленин. ПСС, т. 24, стр. 387).
Уже отсюда ясно, что для России и ее нерусских народов единым языком станет русский язык. Дру¬гими словами, Ленин стоял за ассимиляцию нерус¬ских народов в русском народе, за такую нацио¬нальную политику русификации, от которой отка¬залась даже царская Россия, по крайней мере, на¬чиная с Екатерины II.
Когда критики напоминали ему этот факт, Ле¬нин отвечал:
«Против ассимиляторства могут кричать только еврейские реакционные мещане, желающие повер¬нуть назад колесо истории» (там же, стр. 126).
Однако все это относилось к далекой стра¬тегической цели после победы марксизма в Рос¬сии и во всемирном масштабе. Пока что надо было разработать гибкую тактику использования на¬циональных чаяний угнетенных народов, желав¬ших создания своих независимых государств, в интересах собственной стратегии, прямо по прин¬ципу: «цель оправдывает средства». Вот здесь Ленин был гениальным мастером.
Больше великодержавник, чем все русские цари вместе взятые, и больше империалист, чем лю¬бой император в истории, Ленин, однако, не был русским шовинистом. Это было его колоссальным личным преимуществом как политического деяте¬ля в многонациональном государстве. Его первое Политбюро на путях к революции состояло из семи человек: два русских (Ленин и Бубнов), четыре ев¬рея (Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сокольников) и один грузин (Сталин). Находясь уже у власти, он всегда воевал в своей партии с русскими шовини¬стами, которые своими открыто великодержавны¬ми действиями вредили его планам создания совет¬ской империи в России, а на ее базе создания и ми¬ровой советской империи.
Мы знаем из документов XXсъезда, что к этим русским шовинистам он причислял и нерусских ли¬деров большевизма Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе. Ленин хочет, где это возможно, из¬бегать насилия в процессе слияния наций или пре¬вращения русского языка в общий и единый язык в новом государстве. В этом отношении, как идеал, Ленину рисуются Соединенные Штаты Америки. Ле¬нин приводит статистику разных народов в Америке и указывает, как происходил мирный процесс об¬разований единой американской нации с единым английским языком и в заключение приходит к выводу:
«Кто не погряз в националистических предрас¬судках, тот не может не видеть в этом процессе ас¬симиляции наций капитализмом величайшего исто¬рического прогресса, разрушения национальной за¬скорузлости различных медвежьих углов – особен¬но в отсталых странах, вроде России» (Ленин. О на¬циональном и национально-колониальном вопросе, стр. 124).
Ленин взял явно неудачный пример и сравнивал исторические процессы совершенно несравнимые. Поэтому вместо добросовестного анализа получи¬лась пропагандная подтасовка фактов и фальсифи¬кация истории. Америка была и остается образ¬цом для России только в других отношениях: как государство величайшей в мире демократии с науч¬ной, технической и творческой интеллигенцией, под¬нявшей Америку на такую материальную, научно-техническую высоту, что ее вот уже более 70 лет не может «догнать и перегнать» самая «передовая в мире страна социализма», исключая область воен¬ной индустрии.
Америка образовалась как государство из раз¬ных народов Европы и, отчасти, Азии, доброволь¬но – кроме негров – переселившихся туда, а Рос¬сия образовалась как империя из присоединен¬ных к ней чужих народов. Причем многие из них культурно, религиозно и исторически были бо¬лее древними народами, чем сама относительно молодая русская нация и русское государство. Образование единого языка – английского – для американской нации было процессом стихийным и добровольным, тогда как в России принять единый язык для всех было бы возможно только искус¬ственно, то есть посредством прямой или косвенной русификацией нерусских. Ленин знал это не хуже нас. Знал также, что насильственная русификация может иметь тяжкие последствия в смысле ускоре¬ния центробежных сил в его будущем социали¬стическом государстве. Поэтому он хотел идти по пути мирной, добровольной русификации. Ленин писал:
«И мы, разумеется, стоим за то, чтобы каждый житель России имел возможность научиться вели¬кому русскому языку. Мы не хотим только одного: элемента принудительности. Мы не хотим загонять в рай дубиной» (там же, стр. 147).
Ученики Ленина сегодня вполне обходятся без принудительности и дубины: если хочешь учиться техническим и точным наукам, то нет возможности учиться им, кроме как по-русски, если хочешь сде¬лать карьеру в своей национальной республике -партийную, государственную, ученую – можешь не знать родного языка, но должен знать русский язык. Это и есть косвенная русификация.
Ни в одной из работ Ленина по вопросам такти¬ки и стратегии русской и мировой революции не присутствует такое виртуозное мастерство вели¬кого макиавеллиста, как в его трактовке демокра¬тического принципа права народов на самоопреде¬ление. В искусстве маскировать свои истинные стра¬тегические цели туманом фразеологии и словесного жонглирования Ленин был мастером самого высо¬кого класса. Даже такой великий мастер лицеме¬рить, как его ученик Сталин, и тот не всегда мог разглядеть в ленинской маскировке истинного ли¬ца Ленина, о чем у нас будет потом случай пого¬ворить.
Если вкратце, но абсолютно точно, сформули¬ровать идею Ленина в национальном вопросе, то она следующая: Ленин признает, и то условно, право на¬ций на самоопределение при капитализме, но Ленин категорически отрицает право наций на самоопре¬деление при социализме. Вот классический пример постановки данного вопроса Лениным до револю¬ции в отношении зависимых народов в Европе. Разбирая историю отделения Норвегии от Швеции в 1905 году, Ленин писал, что такой случай возможен при капитализме только как исключение и что его интересует не самоопределение норвежской нации от шведской нации, а самоопределение там и здесь национального пролетариата. Вот его вывод из этой истории:
«В вопросе о самоопределении наций нас инте¬ресует прежде всего и более всего самоопределе¬ние пролетариата внутри наций» (Ленин. О праве наций на самоопределение. М., 1956, стр. 35).
Другими словами, Ленина интересует не созда¬ние национальных независимых государств, а созда¬ние марксистских национальных государств, зави¬симых от одного революционного марксистского центра. Еще ярче вырисовывается марксистское великодержавие Ленина в его дискуссии с лидером польских марксистов Розой Люксембург. В поль¬ском королевстве, входившем в состав Российской Империи, в начале века образовались две социали¬стические партии. Польская партия социалистов (ППС), лидером которой был Юзеф Пилсудский, и Польская социал-демократическая партия, руково¬димая Розой Люксембург. По национальному вопросу ППС стояла на позиции безусловной поль¬ской независимости и выхода из состава Российской Империи. Польская социал-демократическая партия, как партия ортодоксально марксистская ленинско¬го типа, не признавала принципа полной польской независимости, а требовала для Польши только автономии в пределах России. Ленин категорически отвергал национальную программу ППС с ее требо¬ванием о выходе Польши из царской России, а Розу Люксембург, поддерживая ее позицию по существу, порицал только за ее неэластичность в политике, за то, что она не хочет понять, что лозунг самоопреде¬ления не цель, а тактика марксистов. Вот вывод Ле¬нина из его дискуссии с Розой Люксембург:
«Ни один российский марксист никогда и не думал ставить в вину польским социал-демократам, что они против отделения Польши. Ошибку делают эти лишь тогда, когда пробуют – подобно Розе Люксембург – отрицать необходимость признания права на самоопределение в программе российских марксистов» (там же, стр. 37).
Что может быть нелепее: Ленин писал, что он признает право ППС требовать выхода Польши из Российской Империи, но сам выход он не признает! Тогда почему выставлять в программе российских марксистов требование права наций на самоопреде¬ление, если ты собираешься бороться всеми силами против его практического осуществления? Ответ Ленина на этот раз неотразим в своей искренности:
«Признание права на отделение, – писал Ле¬нин, – уменьшает (подчеркнуто Лениным) опас¬ность распада государства» (там же, стр. 29). Такую фиктивную «независимость» Ленин был готов предоставить даже Украине. Вот что писал Ленин о праве Украины на создание своего независимого от России государства: «Суждено ли Украине составить самостоятельное государство, зависит от тысячи факторов, неизвестных заранее. И, не пытаясь гадать попусту, мы твердо стоим на том, что несомненно: право Украины на такое государство» (там же, стр.21).
Когда участились атаки на Ленина открытых русских великодержавников за то, что он в своей национальной политике поощряет украинских се¬паратистов, Ленин ответил:
«Обвинять сторонников свободы самоопреде¬ления, то есть свободы отделения в поощрении се¬паратизма – такая же глупость и такое же лицеме¬рие, как обвинять сторонников свободы развода в поощрении разрушения семейных связей» (там же, стр. 30).
Будучи изощренным тактиком, Ленин не может прямо заявить великодержавникам: «Господа глупые, поймите, что в сущности я хочу сохранить, как и вы, Российскую Империю, но к этому нет иного пути, кроме формального, и для нас необязательно¬го, признания права на самоопределение». Только специалист в области тактического искусства лени¬низма поймет, что Ленин вкладывает как раз эту мысль в следующую свою аргументацию:
«Пролетариат ограничивается отрицательным, так сказать, требованием признания права на само¬определение, не гарантируя ни одной нации, не обя¬зуясь дать ничего насчет другой нации» (там же, стр. 18).
В другом месте в споре с ППС Ленин уже более откровенно объясняет, какая реальная цена праву на самоопределение в его интерпретации:
«Безусловное признание борьбы за свободу са¬моопределения вовсе не обязывает нас поддержи¬вать всякое требование национального самоопреде¬ления… Неужели признание права на самоопределе¬ние наций требует поддержки всякого требования всякой нации самоопределяться? Ведь признание права всех граждан устраивать свободные союзы вовсе не обязывает нас поддержать образование вся¬кого нового союза… Мы признаем право даже иезуитов вести свободную агитацию, но мы боремся против союза иезуитов и пролетариев» (там же, стр. 13).
Говоря на человеческом языке, Ленин отвер¬гает самоопределение на деле, поскольку оно про¬тиворечит тому тоталитарному строю, который он хочет создать в России от имени марксизма и под названием «социализм». Однако в этом вопросе Ле¬нин бесцеремонно издевается не только над демо¬кратией, но и над своими вероучителями. Ведь это сам Ленин цитирует письмо Энгельса Каутскому по вопросу о том, какое должно быть отношение победившего социализма к требованию самоопределе¬ния угнетенных наций. Энгельс писал:
«Победоносный пролетариат не может никако¬му чужому народу навязывать никакого осчастли-вления, не подрывая этим своей собственной побе¬ды. Разумеется, этим не исключаются оборонитель¬ные войны различного рода» (Ленин. О националь¬ном и национально-колониальном вопросе, М., 1956, стр. 343).
Как актуально звучат эти слова Энгельса как раз сегодня, когда Кремль совершает в Афганистане варварский геноцид, стараясь «осчастливить» афган¬ский народ. Но я думаю, в свете произведенного на¬ми анализа ленинской концепции о праве народов на самоопределение, наследники Ленина рассматри¬вают свою нынешнюю колониальную войну в Афга¬нистане – как «оборонительную войну» против американцев, пакистанцев и иранцев, которые не имеют в Афганистане ни одного солдата.
Конечно, цель Ленина в России была не демо¬кратическая революция, а «пролетарская револю¬ция», установление не демократии, а диктатуры одной партии под названием «диктатура пролетариа¬та». Первым «пролетарием» Ленин, сын потомст¬венного дворянина, считал самого себя (он так и пишет в цитируемых произведениях: «Мы, проле¬тарии») .
Для такого многонационального государства, как Россия, это означало, что будущая большевист¬ская форма правления, каким бы именем она себя ни нарекла, будет диктатурой одного имперского центра, а не федерацией суверенных и равноправных наций. Здесь уместно начать рассказ о карьере первого ученика Ленина по национальному вопросу – Джугашвили – Кобы – Сталина.
Два обстоятельства сыграли решающую роль как в начальной карьере Кобы-Джугашвили, буду¬щего Сталина, в большевистской партии, так и в его сближении с Лениным: это, во-первых, руководя¬щее участие Кобы в закавказских вооруженных гра¬бежах банков и казначейства в 1906 – 1911 го¬дах, деньги от которых шли в партийную кассу Ле¬нина за границей; во-вторых, деятельность Ста¬лина как информатора Ленина по кавказским со¬бытиям и кавказским партиям, что делало Сталина в глазах Ленина экспертом по национальному во¬просу, которому можно доверить более широкое поле деятельности. В обеих областях Сталин сыграл столь выдающуюся роль, что стоит на этом остано¬виться. Сталин начал свою сознательную жизнь уго¬ловником и уголовником завершил ее, возможно, став жертвой другого уголовника – своего сорат¬ника и земляка Берии. Однако Сталин был не обыч¬ным уголовником, а уголовником, действовавшим во имя политических целей на службе радикальной политической партии – большевистской партии, ко¬торую Ленин создал вокруг себя. В те годы, после первой русской революции, карьеру в партии Лени¬на делали люди двух типов: либо яркие публицисты, либо бесстрашные «эксы». Эксами или экспроприа¬торами Ленин называл участников так называемых «боевых дружин» рабочей самообороны, которые создали большевики в революцию 1905-го года. Перед ними Ленин ставил цели:
1. добывать для партии деньги путем «экспро¬приации экспроприаторов», то есть грабя банки и казначейства;
2. убивать, как выражался Ленин, «шпионов, черносотенцев и начальствующих лиц полиции, ар¬мии и флота».
На Четвертом объединительном съезде РСДРП в 1906 году по предложению его меньшевистской части и при поддержке большинства фракции боль¬шевиков, кроме Ленина, практика «боевых дру¬жин» была осуждена и запрещена. Резолюция Лени¬на, в которой говорилось, что «допустимы боевые выступления для захвата денежных средств», была отвергнута почти единодушно. Ленина поддержал на съезде уже известный ему кавказский экс – Коба-Джугашвили. На Пятом, лондонском съезде в 1907 году, на котором большинство делегатов состояло из большевиков, вновь обсуждался вопрос о «парти¬занских выступлениях» и эксах. Пробольшевистский съезд и на этот раз осудил грабительскую дея¬тельность партизан под названием «боевые дружи¬ны» как анархистскую и бандитскую практику.
Ленин категорически протестовал против этого решения. Его опять поддержали только немногие из большевиков, в числе которых был опять-таки Коба.
И это понятно, если вспомнить, как началась карьера Сталина в большевистской партии. Зная, что ему, недоучке из духовной семинарии, невозможно состязаться не только с уже известными социал-де¬мократическими публицистами от марксизма, как Мартов и Ленин, но даже со своими ровесниками, типа Троцкого, или более молодыми, типа Бухари¬на, Сталин избрал поприще, на котором он имел все шансы отличиться – карьеру партийного руководи¬теля «боевых дружин» для грабежей на Кавказе. Ве¬ликолепный знаток кавказской психологии, Сталин взял себе в качестве клички окутанное героиче¬скими легендами имя кавказского абрека из рома¬на грузинского писателя Казбеги – Коба. Очень скоро новоявленный Коба затмил славу своего ли¬тературного прототипа.
Еще в 1906-ом году Коба направил в эмигрант¬скую кассу Ленина несколько десятков тысяч рублей, взятых в ходе ограбления почтового поезда в Чиатури, частных и казенных касс на кораблях в морских портах Баку и Батуми. Вместе с этими на¬грабленными деньгами до Ленина впервые дошла и боевая слава бесстрашного экса, грузина Кобы. Свою славу большевистского героя и талантливого организатора эксов Коба закрепил за собой, когда он и его помощник Камо-Петросян после тайной встречи в Берлине с Лениным организовали беспри¬мерное по своей дерзости ограбление тифлисского казначейства на Эриванской площади в Тифлисе в 1907-ом году, через пять недель после названной встречи Кобы и Камо с Лениным. Остались описания современников, как было организовано ограбление. 26-го июня 1907-го года около 11 часов дня, когда Эриванская площадь была полна людей, на площа¬ди появились два конных экипажа, которые в со¬провождении эскорта казаков везли большую сумму денег. В тот момент, когда человек в офи¬церской форме подал команду, с разных сторон в один миг в экипаж с деньгами и эскорт казаков полетело около десятка бомб. Убитых оказалось трое, раненых более пятидесяти человек. Человек в офицерской форме был помощник Сталина – Камо. Добычу – 340 тысяч рублей – Сталин-Коба сейчас же перевел за границу Ленину через будущего наркома иностранных дел Литвинова. Через не¬сколько недель беспрепятственно выехали к Лени¬ну для доклада и организаторы эксов – сами Коба и Камо.
Ленин высоко оценил заслуги Сталина, на¬значив его сначала агентом ЦК в России (1910-й год), а позже кооптировав его в состав ЦК (1912-й год). Сталина несколько раз ссылали за подполь¬ную работу, но он каждый раз умудрялся бежать без всяких трудностей, ибо за политическими ссыльными у царя не охотились десятки сексо¬тов, как теперь в Советском Союзе они охотятся за людьми, которых только подозревают в инако¬мыслии.
Сталин пробовал свои таланты и в публицисти¬ке. Сначала он писал по-грузински, а потом по-рус¬ски, как по вопросам партийным, так и по нацио¬нальному вопросу. Заслуги Кобы в качестве экспер¬та по национальному вопросу были более скромные и менее славные. Публицистического таланта Сталин был лишен начисто. Троцкий его называл «плоским эмпириком». В этой отрицательной в глазах Троц¬кого оценке содержится тем не менее вся правда превосходства Сталина, как практического полити¬ка, над его квазиинтеллигентными соратниками. Там, где публицистические и теоретические таланты марксизма витали в эмпиреях, опытный наблюда¬тель людских деяний Сталин обеими ногами нахо¬дился на почве реальной жизни. Только такой и пре¬успевает в достижении поставленной цели (что Ста¬лин потом и доказал тому же Троцкому). Все рабо¬ты Сталина тех лет, с точки зрения публицистичес¬ких канонов, ученические упражнения. Но во всех его писаниях и тогда и после присутствует целе¬устремленный утилитаризм, противопоказанный теоретику наукообразных обобщений, зато полез¬ный политику с затаенной целью. Затаенная же цель Сталина была одна: войти в доверие Ленина, не толь¬ко в качестве организатора, но и партийного идеоло¬га, чтобы со временем принять от него его фирму -ЦК большевистской партии. Классический пример на этот счет – работа Сталина «Национальный во¬прос и социал-демократия», написанная им в Вене в конце 1912-го года при помощи Бухарина, которого прикрепил к нему Ленин, чтобы Бухарин переводил для Сталина австро-марксистские источники по национальному вопросу. Ленин писал Горькому по этому поводу: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для ‘Просвещения’ большую статью, собрав все австрийские и прочие материалы». Когда этот легальный большевистский журнал «Просвещение», издававшийся в Петербурге, решил напечатать статью Сталина в дискуссионном порядке, то Ленин запротестовал в письме в редакцию: «Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос бое¬вой и мы не сдадим ни на йоту принципиальной по¬зиции против бундовской сволочи». В другом ме¬сте о той же статье Сталина он добавлял: «Надо вое¬вать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда» (см. Сталин, «Марксизм и национальный вопрос», стр. 61).
За какую же истину Сталин воевал против сепа¬ратистов в этой работе?
Сталин воевал последовательно и бескомпро¬миссно за ленинскую истину в национальном вопро¬се, которая, как мы видели, сводилась к следующе¬му центральному тезису Ленина: грядущая больше¬вистская Россия будет единым и неделимым госу¬дарством, нерусские части империи, такие как Польша, Финляндия, Украина, Кавказ, получат ста¬тус «областных автономий», как и чисто русские губернии. Сталин мастерски свел в целостную си¬стему все, что Ленин писал по национальному во¬просу. Сталин был признан самим Лениным не толь¬ко экспертом, но и теоретиком партии по нацио¬нальному вопросу.
Характерный для Сталина психологический мо¬мент: этот свежеиспеченный национальный теоретик и «чудесный грузин» с сильным грузинским акцен¬том публично никогда не признавал себя грузином, а считал себя русским. Его излюбленное выражение в статьях и выступлениях до и после революции гласит: «Мы, русские марксисты», «мы, русские коммунисты», но он ни разу не говорил «мы рос¬сийские», тем более «мы кавказские» или «грузин¬ские» марксисты. В России по Сталину только одна нация – это державная русская нация, а все осталь¬ные просто инородцы или туземцы, находящиеся в подданстве русской нации.
Однако, каким бы русским Сталин себя не счи¬тал, его всю жизнь преследовал болезненный комп¬лекс чувства национальной неполноценности из-за того, что он родился как «туземец» на далекой ок¬раине великой русской империи и что у него нет ни капли русской крови, а в его грузинской крови лю¬ди находят еще даже осетинскую кровь (вспомните стихи Мандельштама). Он старался компенсировать это ущербное чувство подчеркиванием своей сверх-русскости в имперской политике, точь-в-точь, как корсиканец Наполеон выдавал себя за «великого француза» («гранд насион») или австриец Гитлер за «великогерманца» («гроссдойчланд»). Эта велико¬державность Сталина вполне устраивала Ленина, пока Сталин, став генсеком, не начал ею злоупот¬реблять.
II. ЭВОЛЮЦИЯ ТАКТИКИ ЛЕНИНА ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ
Политическая философия Ленина вполне укла¬дывалась в схему немецкого философа Ницше – есть избранные личности, которые делают историю, и безмозглое быдло, являющееся навозом истории. Только человек с «волей к власти» может оседлать народ-быдло и использовать его на пути к власти. Ленин был выдающимся представителем таких из¬бранных личностей с «волей к власти». Людям та¬кой категории чужды все другие цели, кроме тех, что ведут к власти. Если социальные и националь¬ные чаяния народа совпадут с их целями восхож¬дения к власти, тем лучше для них, но себя они на службу ему, народу, не поставят. Ленин был од¬ним из таких. Действуя так, Ленин покорил вели¬кую Россию, которую даже не очень хорошо знал. Что же касается ее национальных окраин, их он вообще не знал. Он не бывал ни в Средней Азии, ни на Кавказе, ни даже на Украине. Коммунистический космополит, в жилах которого текла кровь из сме¬си как инородцев, так и иностранцев, Ленин был свободен от узкого великорусского шовинизма, а как потомственному дворянину ему никогда не приходилось испытывать на себе социальные нужды народа. Все это я говорю вот к чему: Ленин плохо знал Россию, еще хуже знал жизнь рабочих и кре¬стьян, а о нерусских народах империи имел только книжное представление. Все это привело к тому, что созданный им режим в этой стране вот уже более 70 лет держится не доверием ее народов, а тотальным – физическим и духовным – террором чеки¬стов. Герцен называл Россию «тюрьмой народов». Вслед за ним это повторял и Ленин. Однако при его наследниках Россия стала «Гулагом народов» с той только разницей, что русский народ терпит в этом Гулаге двойной гнет – политический и социальный, а нерусские народы тройной гнет: политический, со¬циальный и национальный.
Стратегический гений Ленина в политике в том ведь и заключается, что свою борьбу за сохранение и расширение этой «тюрьмы народов» Ленин как раз и начал под знаменем, на котором красовались за¬жигательные лозунги: «за политические свободы», «за социальное равенство», «за национальное само¬определение». Под этими лозунгами Ленин созда¬вал свои первые революционно-боевые ячейки в центральной России, но мало успехов имел среди не¬русских народов. Польские марксисты действовали самостоятельно, на Кавказе большинство маркси¬стов принадлежали к меньшевикам, финны все бы¬ли сепаратистами, а среди кавказских мусульман, татар и туркестанцев марксистов вовсе не было, ибо атеистическая философия была абсолютно чуж¬да мусульманскому мировоззрению (когда больше¬вики пришли к власти они вынуждены были выдви¬нуть насквозь лживый лозунг: «коммунизм и ислам не противоречат друг другу», как это делал Кремль в Афганистане). После февральской рево¬люции 1917 года и после возвращения Ленина из эмиграции в его взглядах по национальному во¬просу произошла значительная эволюция. Эволю¬ция касалась не общей стратегии, а тактики в соот¬ветствии с изменившимися условиями. Сама эта эволюция национальной тактики Ленина происхо¬дила не только на основе учета роста центробежных сил на окраинах, но и в тесной связи с общими задачами быстро меняющейся революционной ситуа¬ции в стране. Каждый новый этап в эволюции взгля¬дов Ленина в национальном вопросе как бы харак¬теризует обострение этой ситуации и рассчитан на приближение срока самой большевистской револю¬ции. Тем более щедр Ленин на обещания, целиком подчиненные задачам предстоящей развязки. Обеща¬ния эти так далеко идут, что не только со стороны, но и внутри его собственной партии раздаются го¬лоса, что Ленин хочет расчленения России и льет во¬ду на мельницу сепаратистов. В этой эволюции на¬циональной тактики Ленина можно отметить четыре этапа: первый этап, когда Ленин ограничивается сло¬весным и условным признанием права на самоопре¬деление без его гарантии (со Второго съезда партии 1903 года и до Апрельской конференции 1917 го¬да); второй этап, когда Ленин говорит о самоопре¬делении с гарантией государственного отделения да¬же для Украины (конец апреля до июня); третий этап начался, когда Ленин впервые выдвигает идею федерации на 1-ом съезде Советов в июне 1917 г., за¬явив: «Пусть Россия будет союзом свободных рес¬публик» (ПСС, т. 32, стр. 286). Проиллюстрируем документально эту ленинскую эволюцию в период после февральской революции. В таком програм¬мном документе, как «Апрельские тезисы», Ленин обошел национальный вопрос, потому что ему не ясна была ситуация, которая сложилась на окраи¬нах империи после революции. Во время второго этапа в «Проекте платформы пролетарской партии» Ленин говорит уже о гарантии права на отделение: «В национальном вопросе пролетарская партия должна отстаивать провозглашение и немедленное осуществление полной свободы отделения от Рос¬сии всех наций и народностей, угнетенных цариз¬мом, насильственно присоединенных или насильственно удерживаемых в границах государств (Ленин. «О национально-колониальном вопросе», стр. 441).
Рубрики: