КАДЫРОВ АХМАД АБДУЛХАМИДОВИЧ.
РОССИЙСКО-ЧЕЧЕНСКИЙ КОНФЛИКТ: ГЕНЕЗИС, СУЩНОСТЬ, ПУТИ РЕШЕНИЯ
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Прошло уже восемь лет с начала контртеррористической операции в одном из самых сложных и взрывоопасных регионов Северного Кавказа – Чечне. Она продолжается до сих пор. Несмотря на происходящий в данный момент вывод российских войск с территории Чеченской республики, о ее результатах, тем более окончательных, говорить сложно.
С одной стороны, реальные изменения ситуации в Чечне очень трудно обнаружить по поступающим оттуда информационным сведениям. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год средства массовой информации муссируют череду сообщений о гибели и ранениях федеральных военнослужащих, проведении и предотвращении террористических актов, обнаружении тайников с оружием.
С другой стороны, и в Москве, и в Грозном полным ходом идет подготовка к «возвращению Чечни в политико-правовое пространство России», к принятию Конституции Чеченской Республики и проведению легитимных выборов.
В настоящее время очевиден тот факт, что развязанное противостояние не принесло независимости и процветания народу Чечни, а для России обернулось колоссальными политическими, экономическими и моральными потерями. На повестке дня стоит не только необходимость прекращения военных действий между противоборствующими сторонами, более острыми, можно сказать, приоритетными, являются проблемы поиска эффективного пути урегулирования столь затянувшегося конфликта. У чеченской проблемы нет решения на основе договоренности только лидеров, как нет решения окончательного, с завтрашнего дня. Его поиск будет сложным, болезненным и длительным процессом, повернуть который в нужное, мирное русло помогут научные исследования.
Каковы причины и в чем заключается суть российско-чеченского конфликта конца XX века? Каковы его специфические особенности в рамках исторической хроники развития российско-чеченских отношений? Какие способы устранения напряженности в Чеченской Республике представляются наиболее приемлемыми?
Ответы на данные вопросы сможет дать научный, историко-социологический анализ этнополитической специфики Чеченского региона, генезиса и особенностей протекания российско-чеченского конфликта, а также его отражения в сознании населения России и Чечни.
Степень разработанности темы. Проблема состояния межнациональных отношений в реформируемой России по праву занимает одно из центральных мест в совокупности проблем, связанных с судьбой страны, ее национальной безопасностью. Данным моментом определяется факт появления большого количества теоретических и прикладных работ отечественных исследований, посвященных проблемам роста этнического сознания народов, населяющих территорию Российской Федерации , национальной идентификации, межэтнической напряженности, этнических конфликтов .
В ряду научных разработок на данные темы особое место занимают те, которые уделяют внимание анализу внешних и внутренних факторов так называемого «чеченского кризиса», интерпретации его событий, оценке итогов и потерь, а также вопросам, связанным с прекращением военных действий и ликвидацией конфликта .
В сети Интернет действует специальный сайт «Чечня ру», на котором регулярно размещаются материалы, освещающие различные политические, экономические, социальные события в Чеченской республике.
В то же время целостных научных работ, раскрывающих не только хронологию, но и предысторию российско-чеченского конфликта конца XX века, а также его сущность, явно недостаточно .
Мало самостоятельных, эмпирических работ социологов, специально посвященных анализу общественного мнения населения о Чеченской войне . Кроме того, практически отсутствуют научные труды по истории развития российско-чеченских отношений, а также по специфике становления чеченского этноса.
В периоды обострения российско-чеченского противостояния число публикаций на данную тему существенно увеличивается, но, к сожалению, в основном это статьи, публикуемые прессой. Описание и оценка событий в них носит, как правило, не аналитический, а публицистический характер, который отличают искажение фактов, политизированность и произвольность интерпретаций .
В виду изложенного выше, проведение комплексного научного исследования практически по всем основным аспектам российско-чеченского конфликта представляется актуальным и значимым.
Объект исследования – российско-чеченский конфликт конца XX – начала XXI в.
Предмет исследования – генезис, сущность и пути решения российско-чеченского конфликта.
Цель диссертационного исследования состояла в том, чтобы на основании историко-социологического анализа этнополитической специфики Чеченского региона провести исследование генезиса и сущности российско-чеченского конфликта конца XX века, а также определить оптимальные пути его урегулирования.
Целевая установка исследования конкретизировалась в следующих задачах:
показать общее и особенное в становлении чеченского этноса;
выделить и проанализировать основные этапы развития российско-чеченских отношений;
охарактеризовать источники генерации межэтнической напряженности в России на рубеже веков;
рассмотреть причины повышения значимости этнического фактора в политике и обобщить результаты социологических и политологических исследований на данную тему;
обосновать внешние и внутренние причины российско-чеченского конфликта и охарактеризовать его хронологию;
исследовать особенности отражения темы чеченской «войны» в опросах россиян;
изучить мнение чеченского народа о возможных перспективах урегулирования ситуации в Чечне, о государственном строительстве и формах правления в ней;
обозначить наиболее перспективные пути урегулирования российско-чеченского конфликта, а также стабилизации социально-политической ситуации в Чеченской республике.
Теоретические и методологические основы исследования. Теоретической базой диссертации послужили фундаментальные труды отечественных и зарубежных историков, этнографов, политологов и социологов , посвященные специфике исторического и этнополитического развития Северного Кавказа , проблемам межнациональных отношений в данном регионе , а также различные публикации на тему российско-чеченского конфликта .
Поскольку российская социологическая наука располагает незначительным числом научных
работ, посвященных исследованиям этнического своеобразия народа, населяющего территорию современной Чечни, особенностям его истории, специфики «расселения» и общественного уклада, формирования традиций, то наряду с научными публикациями в основу источниковедческой базы настоящей диссертации вошли народные предания, свидетельства российских и чеченских историков, материалы этнографов .
В основу методологии исследования положен системный анализ российско-чеченского конфликта, его генезиса, сущности и особенностей. Были применены сравнительно-исторический и генетический методы, а также принципы социального детерминизма и историзма; использовался комплексный подход к изучению политических и социальных конфликтов.
Эмпирической базой исследования послужили:
данные опросов ВЦИОМ, проведенные в период 1994 – 2202 гг.;
– данные различных аналитических центров и агентств , а также данные из публикаций результатов региональных и межрегиональных социологических исследований ;
табличные материалы, полученные в результате изучения мнения коренного населения Чечни о сложившейся кризисной ситуации в республике, о возможных путях и методах ее преодоления, которое было проведено в 2001 году Северо-Осетинским центром социальных исследований Института социально-политических исследований Российской академии наук среди граждан Чеченской Республики.
Научная новизна диссертационного исследования определяется следующими основными моментами. Ее автором впервые в отечественной социологической науке:
– проанализированы генезис и сущность российско-чеченского конфликта конца XX века в исторической ретроспективе;
– на базе анализа исторических документов, конкретных событий и фактов выделены этапы и установлены закономерности развития российско-чеченских отношений;
– обобщены и систематизировано изложены причины «чеченского кризиса» в конце XX – начале XX вв.;
– проведено исследование общественного мнения представителей чеченского народа по проблемам урегулирования ситуации в Чечне, актуальным вопросам государственного строительства в Чеченской Республике.
Все это в совокупности позволило создать новое, целостное представление о генезисе, сущности российско-чеченского конфликта и путях его окончательного урегулирования.
Положения, выносимые на защиту:
1. Российско-чеченский конфликт конца XX века обусловлен всей историей развития российско-чеченских отношений, многообразными объективными (внешними и внутренними), а также субъективными причинами.
Значительная их часть связана с нестабильной социально-политической ситуацией в России, сложившейся после распада СССР, экономическими трудностями и политическими просчетами руководства страны, во многом повлиявшими на обострение межнациональных отношений на всей территории Российской Федерации. Тем не менее, решающим фактором нового витка противостояния между Россией и Чечней явилось отсутствие знаний об общем и особенном в становлении чеченского этноса, о специфике этнополитического развития чеченского региона, об особенностях российско-чеченских отношений.
2. События в Чечне, имевшие место в конце XX века и продолжающиеся поныне, можно классифицировать как внутригосударственный военный конфликт, который носит ярко выраженный политический характер. Чеченская сторона, представленная Д. Дудаевым и его последователями, «стремилась к отделению Чечни от России», а Россия, со своей стороны, «боролась за сохранение своей целостности и нерушимости своих границ». При этом политическая борьба велась не только между отдельным субъектом РФ и Федерацией в целом, шла борьба за власть и внутри самой Чеченской Республики.
В ходе данного конфликта обе стороны нарушили нормы, регламентированные международным правом и Конституцией РФ. Во многом это стало возможно из-за отсутствия правовой основы урегулирования и разрешения внутренних конфликтов, в том числе вооруженных и военных, отсутствия реальной, правовой схемы действий по привлечению к ответственности виновных в нарушении законодательства.
3. Народы России и Чечни отвергают развязанную войну, о чем убедительно свидетельствуют данные социологических исследований. Россияне устали от войны, они не считают оправданными те многочисленные человеческие, материальные и моральные потери, понесенные в результате различных акций со стороны противоборствующих сторон. Коренные жители Чечни, в том числе те, которые вынуждены жить за ее пределами, хотят вернуться домой, восстановить своей жилье, найти работу, участвовать в легитимных выборах органов законодательной и исполнительной власти.
4. Теоретически существует несколько вариантов урегулирования российско-чеченского кризиса, но приемлемым представляется только один – Чеченская Республика как равноправный субъект Российской Федерации.
Во-первых, Чечня не сможет существовать как независимое государство, поскольку неминуемо возникнут территориальные притязания со стороны ее ближних и дальних соседей.
Во-вторых, большинство коренного населения выступает за Чечню как «суверенную республику в составе Российской Федерации», а те представители чеченского народа, кто сегодня проживает за пределами Республики на территории РФ, по сути, уже сделали свой выбор.
5. Самыми насущными проблемами помимо политического решения чеченского вопроса являются: восстановление народного хозяйства Чечни, привлечение инвестиций в ее экономику, создание условий для труда и быта народов, ее населяющих. Необходимы компенсации всем пострадавшим в ходе военных действий, а также публичное наказание основных виновников нарушения правовых норм.
6. Противостояние России и Чечни не возобновится, если будет укреплена российская государственность, а сама Россия станет политически и экономически независимой страной, вернет себе утраченный статус великой державы.
Научно-практическая значимость диссертации.
Научная значимость диссертации заключается в возможности использования ее положений, результатов и выводов структурами исполнительной и законодательной власти для поиска адекватных путей решения российско-чеченского конфликта, стабилизации политической ситуации как в Чечне, так и в России.
Собранный фактологический материал может быть применен в процессе преподавания политической социологии и политологии, подготовки специальных курсов для политиков, военнослужащих и других заинтересованных специалистов.
Диссертационное исследование направлено на решение актуальной для России задачи по мирному урегулированию ситуации в Чечне. Основные выводы работы, на базе которых возможна подготовка научных отчетов и аналитических справок, позволяют дать практические рекомендации, направленные на оптимизацию процесса принятия ключевых политических и экономических решений по чеченскому вопросу.
Апробация исследования.
Основные положения диссертации применялись диссертантом в его практической работе на посту главы администрации Чеченской республики. Они неоднократно являлись предметом обсуждения на совместных совещаниях, встречах и круглых столах представителей чеченской диаспоры с Президентом РФ. Диссертация прошла апробацию в прессе и в научных изданиях .
Структура работы
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения.
ГЛАВА 1. ИСТОРИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКИ ЧЕЧЕНСКОГО РЕГИОНА
1.1. Общее и особенное в становлении чеченского этноса
Кавказ традиционно был одной из самых взрывоопасных и проблемных территорий Российской империи, а затем и СССР. Во многом это предопределено этнической особенностью региона, в котором на довольно ограниченном пространстве проживали десятки национальностей. Любые проблемы
социального, политического, экономического и правового характера «проецировались в нем на сферу межнационального взаимодействия» .
После распада СССР проблемы взаимоотношений России и Кавказа «переместились» в районы Северного Кавказа Российской Федерации, а Чечня стала самой «болевой» точкой России.
Одним из основных факторов, «завязавших» российско-чеченский «узел» явилось слабое знание особенностей исторического развития Чеченского региона, специфики формирования ментальности его коренного населения и, как следствие, пренебрежение ими при проведении внутренней национальной политики.
На протяжении ряда столетий со стороны социологической науки наблюдается значительный интерес к проблемам, связанным с эволюцией термина «национальное сознание». Этот факт не случаен. Он является закономерным и естественным в процессе познания «этнического» или «национального» сознания как социально-культурного феномена.
Необходимо отметить, что этот термин в различные периоды истории трактуется по-разному, в зависимости от социально-политической обстановки, определенного уровня развития культуры, национальных традиций и особенностей, от уровня межнациональных отношений, сформировавшихся и характерных для того или иного общества.
В целом, в работах ученых, занимавшихся проблемами национальных отношений, «этническому самосознанию», как и «национальному сознанию», отводится роль «решающего этноопределителя», отражающего различные социальные связи . В частности, Ю.В. Бромлей рассматривает категорию «этнического самосознания» не только в качестве «этнической самоидентификации». По его мнению, это также представление «членов этноса» о своем народе, его происхождении, историческом прошлом, языке, «культуре» – традициях, нормах поведения и обычаях . Очевидно, что в данном контексте термин национальное сознание связан с историческими и социальными особенностями формирования определенного этноса и может трактоваться как «социо-исторический».
Как формировался и развивался чеченский этнос? В чем заключалось сходство важнейших черт его хозяйственного уклада с таковым у других национальностей Северного Кавказа? Какие особые исторические условия и поведенческие модели обусловили специфику самосознания чеченского народа? Обратимся к детальному анализу.
По археологическим данным, первое известное поселение на территории нынешней Чеченской республики относится к III тысячелетию до нашей эры .
Местность между Осетией и Кумыкской плоскостью издавна была населена многочисленными племенами кавказских горцев, говорящих на одном языке – чеченском. В состав этих племен входили общества Ауховского, Ичкерийского, Аргунского, Назранского и Чеченского округов. Собственно чеченцы – жители одноименного (Чеченского) округа, а «настоящий» чеченский язык – тот, на котором объясняются именно они.
Главенство над обществами чеченского племени всегда имели жители бывшего Чеченского округа, отличавшиеся большой численностью и высокой степенью развития общественной жизни, а также храбростью и отвагою.
В армянских источниках VII в. чеченцы упоминаются под именем нахчамагьян (т.е. говорящие на языке нохчи»). Грузинский источник «Картлис Цховреба» называет чеченцев как «дурд-зуки», «малхи» и «кисты». В «Летописных хрониках» времени Георгия Блистательного (1314-1346) встречается упоминание «народ нохчи», что соответствует нынешнему самоназванию чеченцев. В персидских рукописях XIII в., в частности в труде Рашид-ад-Дина, дано название «сасаны», которое позже «вошло» в другие языки.
В документах XVI – XVII вв. встречаются племенные названия чеченцев: ичкеринцы – нохчмахкхой, ококн – аьккхий, шубуты – шатой, чарбили – чеберлой, чантинцы – чантий, шаропцы – шарой, терлойцы – терлой.
Чеченцы сами себя называют нахчой, а соседние народы называют их по-разному: осетины – сасан (сасайнаг), кабардинцы – шешен, кумыки – мычыгыш, аварцы – буртиел, грузины – кисти, арабы – шашани, а русские – чеченцами. Почему же один и тот же народ называется соседями различными именами? Объяснение данному факту можно найти в записках первого чеченского историка Умалата Луадаева.
Как и все первобытные народы, чеченцы занимались преимущественно скотоводством, что служило им необходимым средством существования. Скот их множился на привольной и девственной земле; они в изобилии получали молоко, сыр и масло. В первобытность же свою, не будучи ознакомленными с хлебопашеством, за неимением хлеба употребляли в пищу большое количество сыра, поэтому хвалясь этим изобилием пред своими соотечественниками, обитавшими в скудных приаргунских горах и многонаселенной Ичкерии, назвали себя «сырными». Сыр по-чеченски называется «нахчи». Слово это во множественном числе звучит как «нахчий», а отсюда происходит народное название «нахчой», то есть «люди, изобилующие сыром».
Кумыки называют чеченцев мичикиш, от слов «мичик» и «гиши». Мичик – река в Большой Чечне, находящаяся «по соседству» с кумыками. Река эта некогда разграничивала места обитания этих двух народов, а «гиши» означает по-кумыкски «человек». Вместе это слово звучит как «мичигиши» или «мичикиш», то есть человек, живущий на Мичике, «мичикинец». Кабардинцы дали чеченцам название от аула Чечен, находящегося на берегу Аргуна, у подошвы Ханкальской горы; аул этот был первым из основанных чеченцами на плоскости. Именем этого аула кабардинцы называли чеченцев, выговаривая это слово на свой национальный лад как «шашан». Русские заимствовали «название» для чеченцев от кабардинцев, переименовав неблагозвучное для русского языка «шашан» в «чечен».
Собственно Нахчой называлось общество бывшего Чеченского округа. Прочие же общества, лишь «собирательно» объединенные этим именем, имели свое особое название. Например, жители бывшего Аргунского общества назывались шотой от слова «шу», означающего «высота», то есть живущие на высоких местах. Шатоевцами были преимущественно обитатели северного склона Лысых гор до самой плоскости, и имя свое они получили от плоскостных чеченцев. Первобытные обитатели этой территории жили на юге гор и подножий снегового уступа и обозначались по-чеченски «ламорой», то есть горными, от слова «лам» – «гора». Ламоройцы занимали южную часть бывшего Аргунского округа, Чаберлой и юг Ичкерии. Назрановцы, состоявшие из множества больших фамилий, назывались прежде фамильными именами: галгай, галой, ингуш (ангушт) и т.д. Когда в конце прошлого столетия они основали аул Несер (Назрань), то стали принимать название «несерхой», то есть назрановцев. Когда же русские основали укрепление Назрановское, то это имя стало для них официальным.
Древние чеченские племена, образовавшиеся под снеговыми горами близ истоков реки Аргун, стали «расходиться» по другим местам. Они заняли горы бывшего Назрановского округа и Чаберлой, впоследствии водворились в Ичкерии и в Аухе. Освоив не только северные склоны Кавказского хребта, но и степи Предкавказья, чеченцы вошли в контакт со скифским, а позднее и с сарматским и аланским кочевым миром. Крепли их связи с древнегрузинскими царствами.
В равнинной зоне Чечни и близлежащих к ней областях Северного Кавказа в VIII – XII вв. зародилось и расцвело полиэтническое Аланское царство, в то время как в горной зоне Чечни и Дагестана ранее сформировалось государственное образование Сарир. Своеобразный аланско-горский симбиоз, достигнутый в эпоху раннего средневековья, был разрушен походами татаро-монгольских войск. Степная «Затеречная» и частично Чеченская равнины вошли в состав Золотой Орды. Лишь к концу XIV в., медленно преодолевая последствия нашествия, население Чечни объединилось в государство «Симсисм», имевшее правителем Га-юр-хана.
Вплоть до XVII столетия чеченцы жили в горах, а затем поселились и на плоскости. В преданиях чеченцев говорится, что на плоскости Чечни тогда разновременно господствовали ногайцы, русские и калмыки.
Заняв равнинные земли, чеченцы постепенно усиливались на них. С данного момента начинается новый период жизни этого народа, он становится «сильным» среди горцев. Строятся большие аулы, в которые селятся несколько фамилий вместе, а не одна, как это было прежде в горах. Древнейшим аулом на плоскости считается Чечен-аул; он выделялся из прочих, был обширен, лучше обустроен, имел лавки (тукен), на порогах коих виднелись армяне, евреи и кумыки.
У чеченцев имелось традиционно два основных типа жилищ: каменные дома с плоской крышей в горах и турлучные дома на равнине. При строительстве поселений учитывались следующие условия: возможности обороны, близость к сенокосам и пастбищам, наличие воды и т. д.
Если горные селения отличались бесплановой скученной застройкой, встречались двухэтажные каменные дома, оборонительные башни в 3-5 этажей, крепости и замки, то поселения на равнине традиционно были крупными, растянутыми вдоль рек или дорог. В горных аулах было 19-25 и более дворов; в равнинных поселениях – 500, 600 и даже 4000 домов (как, например, в селении Урус-Мартан).
Основав на плоскости аулы, чеченцы тотчас воспользовались выгодами, которые могли извлечь от земли своей; подражая русским, они заменили горные сохи плугами, ввели «правильное» хлебопашество и по этой отрасли промышленности превзошли прочие племена. Сообразуясь с условиями своей земли, они обзавелись крепким хозяйством, развели крупный рогатый скот, лошадей, овец и пчел, устроили прекрасные сады. В качестве культур засевали преимущественно пшеницу, просо и ячмень, впоследствии – кукурузу. Достаточно развито было садоводство и огородничество. Чеченцы выращивали яблоки, груши, сливы, а также лук, чеснок, тыкву и прочие овощи. Орудия земледелия были у них разных видов в соответствии с типом работы. Орудия полеводства: пахотные орудия «гота» (плуг); «нох» (полозное пахотное орудие); бороны, которые подразделялись на волокуши, бороны с поперечной доской, рамные бороны .
Такие сельскохозяйственные успехи поставили плоскостных чеченцев «выше» горных собратьев.
Между горными и равнинными районами Чечни существовала определенная специализация, своеобразное разделение труда. Получая хлеб с равнины, горные чеченцы должны были иметь возможность сбывать взамен излишки скота. Пастбища разбивались на участки, два из которых «отдыхали» три года. Крупный рогатый скот, который подразделялся на молочный, нателы и молодняк, первым выпускали на пастбища, затем по ним прогоняли мелкий рогатый скот. Такой порядок выпаса давал возможность сохранять пастбища и в то же время использовать их в полной мере.
Важную роль в хозяйстве Чечни играли кустарные промыслы. Большой популярностью пользовалось чеченское сукно, из которого шились черкески, башлыки и др. Его производили до 2000 кусков в год в Грозненском, Веденском, Хасавюртовском, Аргунском округах в 80-е гг. XIX в.
Из-за постоянной угрозы внешней опасности в Чечне было высоко развито оружейное производство. В качестве наступательных и оборонительных видов оружия использовались луки, арбалеты, копья, пики и дротики, мечи, палаши и сабли, боевые ножи, шлемы, кольчуги, панцири, налокотники и кольчатые перчатки. Центрами оружейного производства были селения Старые Атаги, Ведено, Дарго, Шатой, Джугурты и др.
Повсеместное распространение имела обработка кожи. Традиционной и повседневной была обувь из сыромятной кожи. Выходной обувью служили ноговицы, сапоги, башмачки и чувяки. Кожу использовали и для изготовления кисетов, чехлов, ремней, кобуры и др. Было развито производство
войлочных ковров, ярко украшенных разнообразным растительным и другим орнаментом. Среди домашних промыслов в XIX в. особенно выделялось производство бурок и других войлочных изделий. Значительное развитие у чеченцев получило и деревообрабатывающее ремесло. Почти вся домашняя утварь и обстановка в доме были деревянными. Важное место занимало изготовление сельскохозяйственного инвентаря из дерева и железа. Центрами гончарного производства были Шали, Дуба-Юрт, Старый-Юрт, Новый-Юрт и др.
Значимой чертой чеченского этноса являлось почтительное уважение к родителям. Высок был авторитет матери, бабушки. Имелись специальные правила этикета по отношению к старшим по возрасту: им уступали место, дорогу, слово. В то же время любое пренебрежительное отношение рассматривалось как самый сильный порок.
Существенную роль в общественном быту чеченцев играл обычай гостеприимства. Независимо от национальности и вероисповедания гостем мог быть любой человек. За нарушение обычая гостеприимства хозяин терял авторитет и уважение. Этот обычай гостеприимства «спасал» даже убийцу в доме его врага, и хозяин, принявший его в дом, предоставлял ему приют и гарантировал беглецу безопасность, а в случае необходимости защищал преследуемого с оружием в руках. Гость всегда был носителем новых вестей о жизни и делах в других аулах, а нередко и других народов и стран. Чужестранцу чеченцы оказывали особое гостеприимство, как бы своим приемом выполняя две функции: с одной стороны – традиционный долг гостеприимства, с другой – хозяин в своем лице представлял перед гостем чеченский народ и тем самым осуществлял «дипломатическую» миссию. Правила приема гостей были закреплены древней народной традицией. Также распространение получили куначество и побратимство.
Особое значение в быту чеченцев имел институт взаимопомощи («белхи» – от слова «болх» – работа). Это один из наиболее типичных обычаев чеченцев, своими корнями уходящий в глубокую древность. В этом плане трудовая помощь родственников, соседей, односельчан при земледельческих работах, строительстве, в животноводстве, при обработке шерсти и др. занимала ведущее место.
В народной педагогике Чечни особое значение имело трудовое воспитание, которое включало элементы физического воспитания как составные его части. При этом основное внимание уделялось выработке таких привычек, как терпение, упорство, настойчивость, самообладание, смелость, решительность.
Большой пласт ценностей, накопленных за многовековую историю практической жизни, включала в себя духовная культура чеченского народа. Ее важной сферой являлись календарь, счет, метрическая система, агротехнические, зоотехнические, метеорологические и др. знания. Чеченцам были известны астрономические понятия: горизонт, небо, юг, север и т.д.
Чеченский этнос отличали богатые и разнообразные формы фольклора: предания, легенды, сказки, песни (нарт-ортсхойский эпос, эпос илли и др.). Известным уважением пользовались народные певцы. Древние традиции поддерживало музыкальное и танцевальное искусство. Широкое распространение имели музыкальные инструменты: «дечигпондур» – «кехат пондур» – гармоника, зурна, бубен, барабан и др.
В целом, специфика и условия труда и быта, культурные традиции чеченцев незначительно отличались от «жизненного уклада» других народов Северного Кавказа – аварцев, агулов, адыгейцев, кабардинцев, черкесов .
Процесс же распада первобытнообщинного строя у чеченцев прошел длительную эволюцию и имел существенные особенности. В силу специфических горных условий земледельческого труда у чеченского народа выработались нормы обычного права, по которым человек, приложивший труд к земле, считал эту землю своей собственностью. Вследствие этого некоторые хозяйства тайповых башен, патронимии становились собственниками пахотных земель. По патронимии чеченцев основные средства производства делились по числу дольщиков – сыновей, патронимические поселения были наиболее схожи с соседской общиной. Патронимия у чеченцев называлась «гар», «тайп». Патронимия образовывалась из группы родственных семей, находившихся друг с другом в кровном родстве .
Жизнь чеченского народа всегда была тесно связана с «фамильными» отношениями. Каждая фамилия составляла как бы одно тело, и все ее члены находились в тесной связи. В случае обиды, нанесенной члену одной фамилии, все остальные вступались за него, как будто бы обида была нанесена каждому из них лично. Эта родственная связь членов чеченских фамилий называется по-чеченски «тайпан» или «тайпа», что означает «одна фамилия», «род» или «одно племя».
Чеченский этнос формировался из множества фамилий, исконно враждебных между собой, чуждых единодушия. Имея различные «племенные» корни, фамилии «соревновались» между собой. Так, ни одной фамилии не позволяли «возвышаться» над народом.
В то же время, существовали «разногласия» между отдельными племенами, населявшими Чечню. Назрановцы были непримиримыми врагами чеченцев на плоскости и на Тереке. Они часто грабили и убивали друг друга. Шатоевцы нападали на Надтеречных чеченцев, эти же в свою очередь похищали у них людей и продавали их в ясыр (неволю) на запад Кавказа. Ауховцы более близки с кумыками, а назрановцы – с осетинами и кабардинцами, нежели с единоплеменными чеченцами. Это отсутствие единодушия в чеченских обществах во многом предопределило специфику этнополитического развития региона.
По свидетельствам историков, на Северном Кавказе перед приходом русских существовали не только феодальные общества. Здесь имелся и целый ряд «демократических» обществ, руководствовавшихся архаическими формами родового быта. Так было в части Дагестана (в т.н. вольных обществах), в Чечне, в Ингушетии и в большей части Осетии.
Количество всех этих обществ было огромно. Северный Кавказ дробился не только по племенам, но и каждое племя подразделялось на несколько групп в зависимости от ущелий или речных долин, которые находились в обладании племени. Как правило, каждое ущелье образовывало отдельное общество.
Внешние нашествия и география края стали причиной того, что Северный Кавказ в продолжение нескольких веков характеризовался чрезвычайной раздробленностью населения, которая в государственно-политическом смысле граничила с полным хаосом.
Долговременность такого состояния объясняется тем, что, во-первых, Северный Кавказ в продолжение всего этого времени не пережил такого потрясения, которое диктовало бы ему необходимость внутренней консолидации, а, во-вторых, соотношение сил также не могло способствовать этой консолидации. Ни одно из племен или обществ не превышало соседние настолько, чтобы подчинить их себе силой .
Первоначально чеченцы не имели князей и были все равны между собой, а если случалось, что «инородцы» высших сословий селились между ними, то и они утрачивали свой высокий род и сравнивались с простыми чеченцами. Чеченцы называли себя узденями (озди или уздень), словом, заимствованным ими от соседей. У чеченцев оно означало «человек свободный, вольный, независимый» или, как они сами порой выражаются, «вольный, как волк» (борз-сена). Таким образом, это понятие имеет у них другое значение, нежели у соседей, среди которых узденство «делилось» на степени.
Соседи чеченцев жили на княжеских землях, приобретенных по праву или силой; у чеченцев же земля была общей. Если случалось, что чеченцы селились на княжеских землях с условием платить подать, то, обретая силу, они переставали ее платить и завладевали землей. Им было стыдно платить за землю, которую Бог создал для всех; плативших ясак горные соплеменники осмеивали и упрекали их, называя «лай», холопами. По понятиям об узденстве, чеченец не мог подчинить себя другому лицу, ибо тогда узденство его теряло значение. Отсюда ясно, почему чеченцы не терпели никакой единоличной власти и не выбирали из своей среды предводителей.
В основе устройства чеченского общества и сознания чеченцев преобладали эгалитаризм и приоритет, даже гипертрофия, личной свободы. В результате у чеченцев не сложилась и не могла сложиться та устойчивая политическая иерархия, которая в той или иной степени сформировалась у других, в том числе соседних народов .
Поскольку господствующей формой сосуществования членов общины была соседская форма сосуществования, состоящая из разных фамилий, то общественная жизнь регулировалась народными собраниями, сходами, объединявшими все мужское население. Состав схода (чеченское название «кхел» – совет, суд) строился на основе представительства от дворов, патронимии. Он имел право решать общественные, хозяйственные, судебные и другие дела общинников. Следующим звеном «политической» структуры был сход всей общины («общинный кхел»), который выступал «регулятором» использования общинного леса, пастбища, определял сроки пахоты и время начала сенокошения, выступал посредником при примирении кровников и т.д.
В случае спора двух фамилий старшие в роде советовались, как им «уладить дело», «договаривались» и никто им «не противоречил».
Но впоследствии народ стал иметь больше «поземельных» тяжб, а также тяжб «по воровству», «по увозу женщин» и прочих. Тогда суд старшего в фамилии стал уже недостаточным. Поэтому старики собирались и определяли, какое возмездие должно следовать за различные преступления. Старейшины возвращались домой, объявляли членам фамилии свои постановления и заставляли их клясться и исполнять их. Постановления эти чеченцы называли «эдиль» или «адиль», то есть «власть». Это же выражается словом «адат», заимствованным у татар, из чего можно заключить, что и условия самого адата чеченцы «переняли» от соседей. Прибегали также к маслагату, или примирению; тяжущихся «мирили» просьбами, вознаграждениями или «уступками».
Следует отметить, что, несмотря на языковые различия, северокавказские племена обладают многими общими чертами. Эти черты проявляются не только во внешнем, антропологическом сходстве, но и в подобии психологии, в одинаковом восприятии внешних явлений. Причина этого, несомненно, заключается в многовековом воздействии одних и тех же внешних факторов, а также во взаимном влиянии племен друг на друга. Наиболее сильнодействующим из влияний оказался адат – обычное право, свод неписаных законов, регулирующих каждую мелочь горского быта. Адат, а затем ислам в лице шариата, и были теми факторами, которые формировали горскую психику, придавали ей однообразие, заставляли ее руководствоваться одинаковыми моральными нормами, одинаковыми понятиями добра и зла.
Особенно сильно было в этом отношении влияние адата, ибо адат был более объемлющим. С другой стороны, ислам в западной части края не укрепился еще в достаточной степени, и с ним здесь конкурировал своеобразный северокавказский политеизм (общий в прошлом для всех племен) – смесь мусульманства, христианства, маздеизма и т.д., которая существовал на Кавказе (среди горцев) издавна.
Особенность адата заключалась в том, что он нормировал буквально все стороны жизни. Адат содержал в себе не только нравственные нормы, но указывал, например, как нужно одеваться, как держать себя в гостях, как принимать гостей, держать себя со старшим или младшим, ездить на лошади и т.д., и т.д. Однообразие всех этих норм вело к тому, что горец, попадающий, например, из Адыгеи в Чечню или Дагестан и не знающий их наречий, чувствовал себя там как дома, ибо видел вокруг себя тот же общественный этикет, тот же бытовой уклад, к которым он привык дома. Это сознание не появилось бы у него, например, в Турции, хотя Турция также мусульманская страна.
О духовном родстве северокавказских племен свидетельствует и общий для них народный эпос – сказания о богатырях-нартах – нигде, кроме горцев (даже у их соседей грузин и азербайджанцев), не известный .
Среди норм обычного права чеченцев особое место занимал обычай кровной мести, восходящий к родовому быту. Эта норма соответствовала принципу «око за око», «зуб за зуб». Распространен был обычай объявлять проклятие виновнику, иногда целым селениям или обществам. Наиболее тяжкими преступлениями считалось убийство гостя, «прощенного» кровника, измена Родине, изнасилование и др. Вопрос об объявлении кровной мести решался старейшинами селения или группы сел. По мере изменений в общественно-экономической жизни народа этот обычай хотя и сохранился, но претерпел существенные трансформации. Возможность и условия примирения, как уже упоминалось, решались на народных сходах. Казнь и штрафование преступника в чеченском обществе применялись очень редко.
Необходимо отметить, что в XVII в. в социальном укладе чеченского этноса происходят существенные изменения, которые нашли свое отражение в языке. Получают распространение такие слова, как «эла» – князь, «cry» – «княжна», «оьзда нах» – благородные люди, «ялхо» – слуга и т.д. Эта терминология стала отражать появившееся сословное неравенство, подкрепляемое определенными привилегиями или, наоборот, неполноправием. Представители низшего сословия являлись неполноправными общинниками, им постоянно напоминали об их происхождении.
К этому времени общественные и семейные отношения у чеченцев были сформированы следующим образом. На нижней ступени социальной лестницы стояли пленники и их потомки. Невыкупленный пленник превращался в раба, который работал в семье своего хозяина: ухаживал за скотом, пахал, сеял, собирал урожай и т.д. Он, как правило, жил в пристройке к хозяйскому дому. Однако со временем некоторые хозяева за верную и долголетнюю службу «выделяли» пленнику на участок земли, разрешали ему заводить семью и возвести свой собственный дом или даже башню, но обязательно незавершенную.
Постепенно такие «беспорядки» в Чечне усиливались, а терпение «обижаемых» превзошло границы. Народ искал спасения откуда бы то ни было. Решились, наконец, на последнее средство – принять магометанскую веру в надежде, что шариат восстановит спокойствие в крае, коим «наслаждались» их мусульманские соседи. Так, в XVIII в. чеченцы окончательно принимают ислам.
Следует отметить, что ислам проник в Чечню в XIII в. через Золотую Орду и Дагестан; как и дагестанские народы, чеченцы стали проповедовать учение шафийского толка.
Предание называет его духовным наследием некоего Термаола, из предания же видно, что чеченский народ обращали в новую веру силою оружия, а в стране имели место «гонения на неверных», насилие и другие беспорядки. Люди, не желавшие принять ислам, не могли оставаться на прежних местах обитания, а потому во множестве уходили к русским, о чем свежи предания и поныне. Распространение мусульманства, связанное с фанатизмом и насилием, к концу XVIII принимает более «спокойный» характер, что и предопределило «мирное» завершение процесса полной исламизации Чечни.
С принятием магометанства в жизни чеченцев многое изменилось. До этого они были миролюбивее своих соседей. Все это происходило от незнания науки ислама, а чеченский воинственный народ использовали под флагом ислама в своих больших политических интересах пришлые имамы.
Несмотря на принятие ислама, в массовом сознании чеченского народа сохранились пережитки патриархально-родовой морали, выражающиеся в недозволенности жаловаться в государственные учреждения, прибегать к правовой защите от обидчиков, требовать восстановление справедливости путем вмешательства правоохранительных органов. Сохранившийся своеобразный кодекс поведения до сих пор регламентирует готовность самостоятельно, даже ценой жизни защищать свое достоинство и честь семьи и рода. При этом свобода выступает как высшая ценность, а в обычае кровной мести находит отражение осознание правомерности даже самых жестоких действий в качестве справедливого возмездия за нанесенное оскорбление. Если учесть, что специфический уклад общественной жизни чеченцев сформировал у них уважение к силе, то понятно, почему они расценивают любую уступку власти как слабость.
К концу XVIII – началу XIX в. у чеченского этноса окончательно сложились психологические характеристики и поведенческие модели, во многом объединяющие их с другими народами Северного Кавказа. Их основные параметры:
1) замкнутость (закрытость) этносоциальной системы для внешних влияний, определяющаяся историей межэтнических отношений, религиозным фактором, жесткой системой условностей и запретов, развитостью кланово-родовой системы (например, тейповой структуры в Чечне). Следует отметить, что это затрудняет развитие этнокультурного диалога;
2) персистентность, «застывшесть», консерватизм культуры, определившие высокую приверженность данного этноса к традиционному укладу, обуславливающую устойчивую преемственность поколений;
3) регламентированность, устойчивость перцептивных схем и поведенческих стереотипов, что обусловливает стабильность систем ценностей, а также жесткое следование принятым правилам и избранным целям, высокую значимость иерархии, старшинства.
Как отмечают исследователи, регламентированность как характеристика чеченского этноса определяет высокую степень стремления его представителей избегать неопределенности и порождает агрессивность в случае девиантного поведения .
При сохранении тейповой (по сути, клановой) системы в качестве структурной единицы выступают сообщества людей, объединенные тесными кровнородственными связями. При этом в условиях межэтнической напряженности еще более усиливаются внутриэтнические эмоциональные связи, возрастает чувство этнической принадлежности, а собственная этническая группа в системе ценностей выдвигается на первый план, усиливается поведенческая ориентация на кооперацию, круговую поруку и поддержку внутри этнической группы. Подчеркивается также присущий северокавказским народам традиционализм, свидетельствующий о неразрывной связи данных культур с прошлым, в том числе с историей своего народа .
Указанные факторы в известной степени определяют и своеобразие «современного» чеченского этноса. В то же время в благоприятных экономических, политических и социальных условиях они могут работать «на благо» как самого народа, так и его «окружения». В период же становления межнациональных отношений, особенно при углублении межнациональных и религиозных противоречий, они являются своеобразным детонатором для взрыва «накопившегося» конфликтного потенциала.
1.2. Основные этапы развития российско-чеченских отношений
Известно, что историческая наука изучает прошлое человечества во всей его конкретности и многообразии, однако в первую очередь она «имеет дело» с отдельными, часто уникальными событиями, фактами и больше внимания уделяет их хронологической и реальной достоверности. Социология же занимается обобщением фактов, предоставляемых историей, и выводит соответствующие закономерности на их основе. Социология исходит из определенной совокупности фактов, по отношению к которой будет осуществлено действие, которое оказывает определенное влияние на могущество или цели политических общностей, на природу систем, на типы войны и мира, будь то регулярные последовательности, закономерности или схемы будущего, которые будут вписаны в реальность. Например, обращаясь к проблемам войны и мира, социолог интерпретирует, раскрывает «исторические» события внешней политики, при этом он прогнозирует будущее политической общности, дипломатической системы, цивилизации в качестве единой целостности .
Так, аналогию развития российско-чеченского кризиса конца XX века можно увидеть, анализируя и обобщая с социологической точки зрения исторические факты и события, имевшие место на протяжении всей истории российско-чеченских отношений.
В целом историю развития российско-чеченских отношений можно интерпретировать двояко.
С одной стороны, как непрерывную борьбу чеченского народа против колониального гнета за независимость и самостоятельность. Следует сказать, с большими на то основаниями, что эта борьба в последние два века велась не столько с русским самодержавием, а в последующем и с советским строем, но во многом и против стиля и методов внутренней российской политики. Конечно, и «императорская», и советская власть отличались идеологиями, но методы решения этнических проблем были одинаковыми – силовыми, авторитарными.
С другой стороны, как историческую необходимость присоединения Кавказа к России, обусловленную как стратегическими, так и «цивилизаторскими» соображениями.
В Большой и Малой Чечне, при выходе рек и речек из ущелий черных гор на плоскость, на самих горах и других местах видны и теперь окопы некогда бывших русских укреплений. Так, название реки Урус-Мартан и расположенного на ней одноименного аула означает Орсай Мартан, то есть россиянин Мартын, и подтверждает этот факт.
Сохранились чеченские предания, в которых говорится, что в то время русский сделался хозяином страны (орсай мехки да хилле) и что «телега русских «взошла на горы» (оргайн гудалак ламте яллер). Слова «мехки да хилле», то есть «сделался хозяином страны», означают, что сделался хозяином всей чеченской земли, Ичкерии и приаргунских мест, а слова «ламте яллер», то есть «взошла на гору», означают, что «взошла на Лысые горы». Очевидно, что русские были тогда не временными посетителями Чечни, а жили оседло, ибо телега в горах – принадлежность оседлой жизни.
В XVI-XVII вв. Кавказский перешеек являлся неизменным объектом притязаний Османской империи (с ее вассалом – Крымским ханством), Сефевидского Ирана и Московской Руси. В ходе военной и дипломатической борьбы между этими государствами на чеченских землях появляются первые русские казачьи городки, устанавливаются дипломатические связи чеченских правителей и аульных обществ с Москвой.
Правление царя Бориса Годунова, «закрепившего» крестьян, смутные времена и стрелецкие бунты привели новых переселенцев на Кавказ, в том числе и в Чечню.
Продвижение России на Кавказ происходило исподволь, шаг за шагом, в основном за счет расселения казачества на новых землях. К началу XVIII в. казаки окончательно закрепились на северных берегах реки Терек и успешно препятствовали ответной миграции чеченцев.
Со времен Петра Великого политика России в отношении Чечни приобретает колониальный характер. Первый же документально подтвержденный факт чечено-российских отношений – вооруженный конфликт 1723 г. Он произошел возле аула Чечень (по другим источникам – Эндери), где местные жители оказали вооруженное сопротивление разведывательному отряду, вышедшему из крепости Святой крест. Якобы с тех пор русские и стали называть горных аборигенов чеченцами .
Горцы Чечни были прямо заинтересованы в развитии взаимовыгодных экономических связей с Россией и русским народом, однако они же резко протестовали против попыток царизма ограничить политическую самостоятельность своей территории. Такое же сопротивление оказывалось Турции и Ирану. Регион стал «опасен» для русского населения.
Екатерина Великая продолжила начатое Петром I движение на юг. При этом экспансия проходила сразу в двух направлениях: через Грузинское царство и через земли терских и гребенских казаков на Чечню и Дагестан. В 1763 г., через год после восшествия на трон Екатерины II, была основана крепость Моздок и образовано новое казачье войско – Моздокское, расположившееся на отвоеванных землях. В последние годы правления Екатерины II российские войска заняли левый берег Терека, соорудив здесь участок Кавказской военной линии и основав военные крепости от Моздока к Владикавказу по чечено-кабардинской границе. Примерно в это же время россияне стали «покидать» Чечню.
По свидетельствам историков, русские оставляли Чечню разновременно: сначала ушли они из Малой Чечни, а потом уже стали по частям уходить и из общества Аргунское и Назрановское, которые, «находясь в первобытной грубости», и понятия не имели об общественной жизни. Необузданные племена эти для пропитания своего занимались разбоем и грабежом, поэтому слишком «тревожили» русских в Малой Чечне, тогда как ичкеринцы были менее опасны русским в Большой Чечне. У ичкеринцев сохранялись начала общественной жизни, привитые аварцами, они были менее грубы и опасны. Постепенно удаляясь от черных гор, русские поселились в сердце плоскости, и некоторое время жили в Качкапыке и Надсунженском хребте.
Затем русские окончательно «оставляют» Чечню, присоединившись к своим соотечественникам, уже во множестве водворившимся на Тереке. Однако лицам, известным своей преданностью России, они позволяли пользоваться покинутой землею на «определенных» условиях, главными из которых были:
1) покорность русскому царю;
2) «выставление» людей для совместных походов с русскими и для постов;
3) возвращение пленного или краденного в случае пленения русского или учиненного воровства.
В то же время, завладев плоскостью, ряд чеченских фамилий смелее начинают совершать хищнические действия против русских соседей. Последние же, в свою очередь, ответственность за разбой возлагали на те аулы, через которые шли следы, и часто брали заложников (аманатов) от влиятельных людей.
Рубрики: