СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ ОПИСАНИЯ МЕСТНОСТЕЙ И ПЛЕМЕН КАВКАЗА
ВЫПУСК ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
ТИФЛИС 1898
МЮРИДИЧЕСКАЯ СЕКТА НА КАВКАЗЕ
I. Общее понятие о мюридизме.
По учению мусульманских мистиков, ислам состо¬ит из шариата и тариката; первый – учение обрядовое, существует для обыкновенных людей; второй – учение чисто духовного свойства, и оно дается жаждущим его не путем изучения и верования, а путем откровения, или путем пе¬редачи по преемственности; высшая степень тариката называется марифатом .
Тарикатских учений много, но главных из них че¬тыре. Основателем каждого из этих четырех учений счи¬тается один из первых халифов, которые, в свою оче¬редь, получили это учение от самого Магомета, а этот по¬следний от Бога. Таким образом, по понятию последова¬телей тариката или мюридизма , все четыре учения имеют начало от Бога и ведут к одной цели: сближение челове¬ка с Божеством посредством постоянной молитвы и отречения от мирских благ. Особа, познавшая Божество этим путем называется вели. По определению персидского поэта – мистика Молла-Джами, вели тот, кто перестал жить для себя и приобрел вечность в созерцании Божества. Если хо¬чешь, говорит далее Молла-Джами, достигнуть степени вели, отрекись от благ обоих миров (этого и будущего) и сделай себя свободным для достойного восприятия любви к Богу (книга Моллы-Джами «Нафахатул-унс» стр. 10 турец. перевод).
На практике учета эти во многом отличаются друг от друга, и последователи их находятся между собою в непримиримой вражде.
Каждое тарикатское учение, в свою очередь, делится на несколько орденов. Глава каждого ордена называется мюршидом; члены–мюридами . Мюршид – лицо совершенное: один он только может наставлять мюрида на путь истины; ни молитвы, ни пост, ни милостыня (главные осно¬вы ислама), ни отречение не спасут мюрида без благослове¬ния мюршида. У каждого мюршида есть несколько халифов – главных учеников, которые следят за духовным усовершенствованием мюридов своего ордена. Когда кто-нибудь достигает совершенства, т. е. достойно познал Бога, очистил сердце от привязанности в миру, душою и телом передался служению Богу, мюршид рукополагает его в шейхи, и он отправляется на свою родину, или, куда по¬желает, чтобы основать новый орден. Один из халифов назначается заместителем мюршида после его смерти.
Каждый орден имеет свой ханикаh – монастырь, где мюриды живут приношениями благочестивых людей. В члены орденских братьев принимаются мужчины холостые, или отрекшиеся от семьи. (Орденов с такою организацией в настоящее время у нас на Кавказе не существует).
Первое появление мюридизма в мусульманском мире нужно отнести к концу II столетия ислама, хотя сами мю¬риды утверждают, что их учение существует со времен Магомета. Пророк говорить: нет монашества в исламе. Однако ж между благочестивыми мусульманами и в первые времена ислама были люди, жившие отшельниками, – в подражание христианским монахам . Были лица, проповедывающие отречение от мирских благ (конечно, тайно). Но прозелиты их не поль¬зовались особым расположением мусульман, в осо¬бенности их правителей. Аскетизм не мог быть в духе тогдашних мусульман: они только что вступали на поприще гражданской и политической жизни, только что познавали прелести мира. Молла-Джами в «Нафахатъ» шипет: «Первым суфием (мюридом) был Абу-Хашим (умер в 161 году гиджры), хотя и раньше его был люди, отрекшиеся от мира, но первым, кого наз. суфи, был он. Вторым мюридом является Зиннуни-Мисри (умер в 245 г. гид.); третьим был Джунейд (ум. в 297 году гид.); четвертым – Шебели, современник Джунейда. Зиннуни первый проповедовал о тарикате, Джунейд писал книги, а Шебели проповедовал с кафедры в мечетях. Джунейд говорил: «мы об этом говорили в подвалах и тайно в домах, а Шебели перенес проповедь на кафедру и оттуда открыто проповедовал народу о тарикате. „(Наф. стр. 78). Из этого перечня главных по¬следователей тариката видно, что это учение открыто стало проповедоваться только в III веке ислама, но долгое вре¬мя и после этого мюриды не пользовались особым расположением мусульман; некоторые из них даже пресле¬довались. Так, в 309 году гиджры один из шейхов мю¬ридизма, Мансури, был четвертован и сожжен в Багда¬де, при халифе Мухтадире, за свое учение. Он учил, что Божество существует в нем, что Бог в его крови. Есть предание у мюридов, что когда обезглавили Мансури, то голова его несколько раз повторила: «Я – Бог», и от ка¬пель крови, которые сочились из головы, в нескольких местах получились изображения слов: «Я – Бог».
Но с V века гиджры тарикатское учение в мусульманском мире приобретает такое влияние, что многие правители, ученые, поэты делаются его последователями. Известные персидские поэты Саади, Хафиз принадлежали к этой секте.
II. Распространение мюридизма на Кавказе.
Мюридизм на Кавказ, надо полагать, проник скоро после появления его в мусульманском мире и здесь креп¬ко утвердился в Ширване . Халифы обращали особенное внимание на Ширван, желая сделать его оплотом против воинственных хазар. Из Аравии прибывали сюда ученые, искатели приключений, переселенцы, которые основывали поселения . Вместе с этими арабами, вероятно, проник в Ширван и мюридизм. Мюриды и их шейхи всегда на¬ходили здесь покровительство у ширван-шахов, наследственных правителей Ширвана, и поддержку в населении. Весь Ширван усеян теперь могилами шейхов, считаю¬щихся святыми у местных мусульман, куда они (к некоторым даже и местные армяне) отправляются на богомолье и для получения исцеления от равных недугов.
О распространении мюридизма с давних пор в Ширване свидетельствуют многие мусульманские писатели. Два раза в истории ислама Ширван делается центром мюридизма: в IX веке гиджры, и в конце прошлого и в на¬чале нынешнего века.
В начале IX века гиджры жил в Шемахе шейх Садраддин, человек неграмотный и ткач по ремеслу. Ханикаh его был одним из известных; там мы встречаем ученых в свое время людей из Персии и Турции (впрочем, некоторые из них были сосланы туда Тамерланом .
Ширван, как центр мюридизма, приобретает особую славу при ученике шейха Садраддина, Сеид-Яхье. Вот как об этом рассказывает Джами:
«Сеид-Яхья родился в Шемахе, столице Ширвана. Отец его Сеид-Багаэддин был одним из состоятельных людей Шемахи. Сеид-Яхья в молодости был очень красивым. Однажды он со сверстниками своими играл в мяч. Пир-Заде, сын Гаджи-Эззеддина , зять шейха Садраддина, проходил мимо с несколькими мюридами. Видя в толпе красивого и приличного Сеид-Яхью, он говорит товарищам: «Давайте, помолимся Богу, чтобы он осчастливил этого юношу светом тариката». И они, подняв руки к небу, помолились Богу. В ту же ночь Сеид-Яхья видит какой-то страшный сон и, встревоженный этим сном, поступает в мюриды в шейху Садраддину.
Но отцу крайне не нравилось, что сын его, такой красивый, день и ночь проводит в обществе каких-то дервишей. Багаэддин был одним из неверующих в шейхство Садраддина. Никакими увещеваниями, никакими угрозами он не мог отвлечь сына от дервишей и, наконец, он решается его погубить.
Раз случилось, что Сеид-Яхья зимою, соблазнившись те¬плотою и негою кюрси , не отправился в мечеть совершать ночной намаз. Когда же он хотел встать с места, то ноги не действовали, спина не выпрямлялась; ничем не могли по¬мочь ему, и болезнь развивалась все больше и больше. На вторую или на третью ночь шейх Садраддин взобрался на крышу, спу¬скается через трубу в комнату Сеид-Яхъи и говорит ему:
«Чего ты лежишь, сын мой? встань и ходи», и берет его за руку, и он исцеляется мгновенно. Рабыня, проведав об этом, дает знать господину своему. Багаэддин приходит к сыну и говорит: «Твой шейх поступает крайне неприли¬чно: ворота отперты, а он идет к тебе по крыше и спу¬скается через трубу». Сын отвечает: «Дорога полна ши¬пами, и он боится наколоться».
– «Что это за шипы?» – спрашивает отец.
– «Эти шипы – твое неверие», отвечает сын. Поражен¬ный словами сына, Багаэддин тут же уверовал в шейхство Садраддина.
По смерти Садраддина между его зятем Пир-Заде и Сеид-Яхьею возникает спор из-за главенства в ордене. Пир-Заде был старше Сеид-Яхьи, но мюриды любили по¬следнего.
Сеид-Яхья скоро переселяется в Баку. Из Баку слава Сеид-Яхьи распространяется повсюду. Говорят, он имел до 10,000 мюридов . Он отправлял во все стороны хали¬фов для распространения тариката. Назначение для каждой страны отдельного халифа ведет свое начало от него. Он говаривал: «У каждого шейха бывают халифы и питомец. Халифы назначаются для обучения народа, а питомец – чтобы заместить шейха после его смерти».
Сеид-Яхья пользовался особенным расположением тогдашнего ширван-шаха Солтан-Халила . Всякий раз когда мюриды молились за его долголетие, он говорил: «молитесь за долголетие Солтан-Халила: я живу его жизнью». Действи¬тельно, не прошло и 9 месяцев по смерти Солтан-Халила, как скончался и Сеид-Яхья. Он умер в 868 или 69 году гиджры и похоронен в Баку.
После смерти Сеид-Яхьи место его занял средний сын, а после него Дада-Омар из провинции Айдин (в Турции), который был любимым учеником Сеид-Яхьи. Дада-Омар вначале жил то в Гандже (Елисаветполе), то в Берде , то в Карагаче . Но впоследствии, по предложении правителя Тавриза, Мирза-Ягуба, он перешел в ханикаh, построенный матерью последнего в Тавризе .
Из дальнейшего повествования Джами видно, что уче¬ники Сеид-Яхьи распространяли мюридизм по всему му¬сульманскому миру, основывая повсюду новые ханикаh.
Но с прекращением династии ширван-шахов (в 1538 году) в Ширване наступает смутное время. Вплоть до завоевания этого края русскими здесь ведется постоянная борьба из-за обладания Ширванам между Персиею и Турциею, между плитами и суннитами.
С переменою правительства, меняется и господству¬ющая секта: при персидском правительстве шииты теснят суннитов, а при турецким, наоборот, сунниты — шиитов. Нередко лезгины, соблазняясь богатством Шемахи, нападают на Ширван и грабят и суннитов, и шиитов .
В такое смутное время, конечно, мюридизм не мог процветать в Ширване, и он здесь ослабевал. До конца прошлого столетия не встречается здесь ни одного замеча¬тельного шейха, и только в конце прошлого столетия явля¬ется Исмаил-эфенди, который основывает секту мюридизма и делает Ширван опять центром тарикатского учения.
III. Исмаил-эфенди и его последователи.
Каждое тарикатское учение имеет несколько орденов; каждый орден имеет своего мюршида; один из мюршидов считается кутбом (центром) учения.
Во второй половине прошлого столетия кутбом накшя-бенддийским считался некто Халид-шах из курдов, слава которого распространена была по всему Востоку. К нему со всех сторон стекались мюриды, между которыми был и Исмаил-эфенди из Кюрдамира, Шемахинского уезда, известный в свое время ученый богослов. Надо полагать, что он был ревностным и способным учеником Халид-шаха, так как последний, рукоположив Исмаила-эфенди в шейхи для проповедования тариката в Ширване, назначает его и своим преемником, кутбом накшибендийским, с титулом сирадж-эддина (свет религии).
Стр 109В Ширване Исмаилу-эфенди не трудно было приобрести себе последователей, так как там была готовая почва к восприятию этого учения. Сунниты Ширвана были издавна ревностными почитателями тариката. После четырехвекового застоя мюридизм в Ширване возгорается с новою си¬лою. К новому шейху стекаются последователи изо всех стран: из Дагестана, Афганистана, Бухары и др.
Ко времени окончательного покорения Ширвана Россией (1820 г.) Исмаил-эфенди делается действительно центром накшибендийцев. Он получает титул «мовлана» (наш господин) – титул, даваемый редким шейхам.
Но русское правительство, найдя это учение не безвредным в политическом отношении, высылает из края внутрь империи двух учеников и сподвижников Исмаила-эфенди: Гаджи-Мамед-Наби-эфенди, жителя Джаглы, Геокчайского уезда, и зардобца Молла-Ахмеда. Сам же Исмаил-эфенди избавляется от ссылки, благодаря особому ходатай¬ству на него перед князем Мадатовым жены ширванского Мустафа-хана, Гюль-Андаш-ханумы. Этому способствовало, вероятно, и то обстоятельство, что Исмаил-эфенди пользовался в Ширване слишком большой популярностью .
Но вскоре после этого шемахинский комендант советует Исмаилу-эфенди, через его шемахинских друзей, по добру по здорову оставить пределы России. И он пересе¬ляется в Турцию.
По выселении Исмаила-эфенди мюридизм в Ширване как бы утихает. На зато он распространяется в соседнем Дагестане Мамед-эфендием Ярагларским, принявшим это учение от ученика Исмаила-эфенди .
Там это новое учение, в силу особых обстоятельств, принимает политический характер и выдвигает на сцену Шамиля.
Однако, в Ширване мюридизм все-таки не утерял навсегда своего значения. Он только ожидал удобного мо¬мента, чтобы снова вспыхнуть. Таким моментом послужи¬ло начало 40-х годов, когда в Дагестане сила и слава Шамиля достигает своего апогея.
Двое учеников Исмаила-эфенди: Гаджи-Махмуд-Баба из Кюрдамира и Гаджи-Ахмед-эфенди из Кюлими, Геок¬чайского уезда, начинают собирать вокруг себя рассеянных последователей своего учителя. Гаджи Ахмед-эфенди еще с переселения своего учителя в Турцию готовился в шейхи: он постился по целым годам, проводил время в молитве. И, благодаря такому образу жизни, он делается гла¬вою накшибенддийцев в Ширване.
Так это продолжается до Крымской войны. Во время Крымской войны правительство, найдя в крае присутствие Гажи-Ахмед-эфенди не безопасным, выселяет его с дву¬мя учениками, Гаджи-Кахраман-беком и Нур-Мамед-беком Каракоюнлинскими в Россию, в Тамбов, где Гад¬жи-Ахмед-эфенди и оканчивает свою жизнь .
По окончании войны возвращаются из ссылки назван¬ные беки и продолжают проповедовать тарикат . Народ начинает смотреть на них, как на святых страдальцев.
Во времена Исмаила-эфенди и Гаджи Ахмед-эфенди в Ширване было много ученых, уважаемых духовных лиц, а потому эти шейхи не могли бы, конечно, если бы и поже¬лали, искажать тарикатское учение, боясь обличения со сто¬роны духовенства.
Вот почему тарикатское учение проповедовалось ими в первоначальной чистоте. Но с 60 годов, когда в Шир¬ване даже хорошие грамотные муллы стали встречаться редко, главари мюридизма, из личных интересов, начинают из¬вращать тарикатское учение.
Каждый главарь обвиняет своего соперника в отступ¬ничестве, считая только себя истинным шейхом. Да и число шейхов слишком тогда размножилось. Главные уче¬ники, близкие друзья, родные (сестра даже) умершего в Тамбове Гаджи-Ахмеда-эфенди…. все объявляют себя шейхами.
Благодаря тому что личность Гаджи-Ахмеда-эфенди при¬няла в главах мюридов облик какого-то страдальца за веру, каждый из них приобретает себе известное число последователей мюридизма. Известными шейхами того вре¬мени были следующее: Гаджи Гусейн-эфенди, из сел. Шекер, Геокчайского уезда, недавно перед тем перешедший из шиитской секты в суннитскую и женившийся на дочери Гаджи-Ахмеда-эфенди, Гаджи-Кахраман-бек и Нур-Мамед-бек Каракоюнлинские, Джават-ага, из сел. Ноджи, Геокчайского уезда (тоже из беков), Гаджи-Халил-устад из сел. Дегне, Арешского уезда, Гаджи-Абдил-эфенди из сел. Карачджаллы, Геок. уезда, ученик Гаджи-Махмуда Кюрдамирского.
Таким образом мюриды Ширвана распадаются на груп¬пы, и среди них Гаджи-Абдил-эфенди производит оконча¬тельный раскол, о котором скажем в свое время. Сча¬стье, однако же, помогает Гаджи-Гусейну-эфенди.
Названные выше беки умирают, не передав шейхства своим потомкам.
Гаджи-халил проповедует в Арешском уезде, Гаджи-Абдин-эфенди довольствуется частью Геокчайского yезда, и таким образом главная масса мюридов Ширвана опять сосредоточивается вокруг одного лица – Гаджи-Гусейна- эфенди.
В начале 80 годов Гаджи-Гусейн-эфенди умирает, назначив своим преемником старшего по себе брата Гаджи-Сулеймана, человека совсем неграмотного.
Мюриды опять распадаются на группы. Кроме Гаджи-Сулеймана, объявляют себя шейхами и другие лица, главным образом ученики Гаджи-Ахмеда-эфенди: Гаджи-Свид-Кули-эфенди из сел. Авахил, Шамах. уезда, Гаджи-Абас-Али, Чап-Ахмед (шемахинцы: первый – купец, второй – мелкий мулла); затем Билал-эфенди, сын Гаджи-Ахмеда-эфенди, который по преемственности считает себя единственным истинным шейхом; далее жена Гаджи-Гусейна-эфенди и др.
В это время мюридизм делается самым, так сказать, модным, учением не только между сельским населением, как это было до сих пор, но и между жителями г. Ше¬махи. Некоторые шейхи избрали тогда себе летние резиден¬ции в ближайших к Шемахе дачах, куда шемахинцы-сунниты толпами отправляются на поклонение шейхам, ко¬нечно с приличными дарами.
Но в последнее время путешествия эти стали не так часты. Шейхи ли сами охладели к шемахинцам, видя, что с горожанами нельзя так бесцеремонно обращаться, как с поселянами (их нужно и лучше принять и лучше уго¬стить), или же горожане нашли для себя убыточным мю¬ридизм, но, как бы то ни было, теперь между шемахинцами оказывается очень мало мюридов.
Конечно, этому очень много способствовал и г. Унси-Заде, бывший председателем суннит, губерн. меджилиса с 1883 – 90 год. Он энергично и открыто восставал против мюридизма и шейхов. В своих проповедях и частных разговорах он обличал шейхов во лжи, за что он и пострадал. Мюриды стали обвинять его в разных злоупотреблениях по службе и делали на него ложные доносы. Но между сельским населением мюридизм и теперь еще в большом ходу. Каждый шейх имеет свою среду, где он пользуется влиянием. Так, напр., жители Кошунского участка, Шемахинского уезда, состоят последователями Гаджи-Сулеймана; часть населения Кюрдамирского участка счи¬тается последователями Бил ада-эфенди; жители сел. Аднали, Шемахинского уезда, последователи Гаджи-Аббаса-Али и т. п.
IV. Практическое применение мюридизма.
Тарикатское учение проповедует отречение от мирских благ и посвящение себя всецело служению Богу. Но шейхи ширванские новейших времен учат: совершать как можно больше намазов, омовений и поститься, кроме рамазана, по понедельникам и четвергам.
По отношению к своему шейху мюрид должен вести себя таким образом: он должен верить ему беспрекословно, стараться не замечать его недостатков, жертвовать собою и своим имуществом ради него. Мюрид не должен есть мяса животного, зареванного непосвященным в мю¬риды, – пищи, приготовленной немюридом, и иметь как можно меньше сношений с ним. Мюриды должны при всяком удобном случае собираться на джазми.
Джазм или джазв у них совершается вот как: прослышав, что в такое-то село едет шейх, или его халиф, мюриды бросают свои занятия и спешат туда. Шейх останавливается в доме одного из мюридов, непременно богатого, где для него приготовлена удобная, чи¬стая комната. Шейх отдыхает с дороги, полулежа на высоких мягких матрацах, облокотившись комфортабельно на перины; вокруг него размещаются богатые мюриды; бедные и молодежь толпятся на дворе, а женщины в сосед¬ней комнате.
Гости пьют, едят и речь льется свободно. Пора джазв начать. Шейх лениво встает с места, обращает¬ся лицом к югу, мюриды становятся за ним в ряд и совершают намаз. По окончании намаза, шейх садится на свое место, а мюриды образуют круг. Тот из мюри¬дов, который грамотен и, притом, обладает приятным голосом, начинает петь оды из Аскеры (турецкий поэт-мистик) или родословную шейхов (как от Магомета по преемственности тарикат дошел до данного шейха). Шейх опускает голову на грудь, с закрытыми глазами, якобы созерцая Божество; по временам он поднимает голову, лениво возводит очи на мюридов, ниспосылая им благо¬дать Божию. При каждом таком взгляд мюриды восклицают: «Аллах, устад (учитель)!» и мерно качают голо¬вами. Возгласы: «Аллах, устад», учащаются, начание го¬ловы переходит в начание всего тела. Певец охвачен экстазом и поет еще громче. В несколько минут толпа приходит в экзальтацию: пляшут, кривляются, поют, кричат: «Аллах, устад», бьют друг друга по спине, ра¬нят друг друга кинжалами, у некоторых во рту явля¬ется пена, – словом мюриды поддаются совершенному наступлению.
Вот такое душевное состояние, вызванное пением, качанием тела у мюридов называется джазвом или джошмаком.
Во все это время шейх сидит с опущенною на грудь головою в созерцании Божества.
Но вот певец охрип; мюриды в изнеможении менее кричат «Аллах устад», не пляшут более, а качаются, стоя на месте. Шейх поднимает голову и озирает мюридов; те мало-помалу приходят в себя и поодиночке подходят к шейху, целуют его руки и ноги, а он ударом кулака слегка по спине благословляет каждого; в заключение все поднимают руки к небу, шейх читает про себя молитву, по окончании которой все кричать: «аминь»! Собрание расходится, избранные же остаются продолжать свой кейф.
Чтобы приобрести себе последователей, шейх разъезжает по селениям и устраивает джазв; после каждого джазва начинается посвящение новообращенных. Обряд посвящения совершается так: новообращенный предваритель¬но через приближенных шейха делает ему приличный подарок и просит посвящения; получив согласие шейха, он подходит к дверям комнаты, где находится шейх, падает ниц у порога и ползет к ногам шейха, целует его ноги, полы платья и просит посвящения в мюриды. Шейх поднимает его, объясняет ему обязанности мюрида, особенно на¬пирая на две из них: беспрекословно верить шейху, не есть пищи немюридов; в заключение он ударяет его по спине, и тот делается мюридом.
Точно также посвящаются в мюриды женщины, только они не падают ниц пред шейхом, а целуют у него руки; удара по спине они не получают.
Обаяние шейха в глазах мюрида очень велико, так что мюриды почти обожают шейха; мюриды клянутся только именем шейха, его головою, глазами. «Клянусь головою», «клянусь главами», «клянусь двором (имярек)» самый заветные клятвы мюридов. В Кельвинсвом училище (Шемах. уезда) мне очень трудно было отучить детей от подобных клятв.
Смешно было слышать, с каким благоговением и даже боязнью мальчик 10-12 клянется: «клянусь главами Гаджи-Сулеймана» (кельвинцы его последователи).
Благодаря такому обаянию, мюриды щедро одаряют своих шейхов, ничего не жалея для них. И не удиви¬тельно, что шейхи с каждым днем богатеют, а мюриды беднеют. Bсе шейхи люди состоятельные; они в ладеют хорошими пашнями, садами, скотом, табунами, барантою. Известный в Бакинской губернии конский завод «Талиб» принадлежит Гаджи-Сулейману. Шейхский скот, баранта пасутся на общественных землях мюридов, поля их обра¬батывается мюридами, конюшни, хлебы, двор чистятся ими…
Шейх разрешает споры, возникающие между мюридами, и вмешивается в их семейный дела. Приглянулась молодцу девочка, родители не хотят выдавать за него дочь; ему стоит поднести шейху голову сахару и фунт чаю, и красавица будет его женою. Жена живет с мужем не в ладу; она хочет развестись; мужу это убыточно; родные ее подносят дары шейху, и муж без всяких отговорок дает ей развод. Пользуясь таким громадным обаянием, шейхи имеют очень вредное влияние на нравственную и умственную сто¬рону своих мюридов. Лицемерие, ханжество, семейные раз¬доры, упадок нравственности, разврат – обыкновенные явле¬ния в селениях, где много мюридов. Веря беспрекословно в святость и непогрешимость шейха, считая его наставления за откровения свыше, отчуждаясь от других, мюриды стали ярыми фанатиками и грубыми невеждами.
Благодаря влиянию мюридов, нельзя было открыть в Зардобе школы, хотя были лица, принимавшие на себя построй¬ку школьного здания. После открытия школы в сел. Кельва (1889 г.) Гаджи-Сулейман перестал ездить туда, говоря что в Кельве пахнет русским духом, и он не может ниспослать на мюридов благодать Божью.
V. Шейхи-абдинисты и эюбисты.
В начале пятидесятых годов в Геокчайском уезде появилась новая мюридическая школа или секта. Основателем этой школы был Гаджи-Абди-эфенди Караджалинский. Как раньше было сказано, Гаджи-Абди-эфенди одно время был учеником Гаджи-Махмуда Кюрдамирского. Но в сказанное время Гаджи-Абди-эфенди оставляет своего учителя и воз¬вращается в родное село шейхствовать самостоятельно.
Благодаря тому что предки его тоже занимались этим делом, к нему собралось немало последователей.
Чтобы привлечь в себе побольше этих последовате¬лей, Гаджи-Абди-эфенди уравнивает на джазвах права женщин и мужчин; устанавливает совершать джазвы при пении баяти и песен, под аккомпанемент зурны, с плясками наряженных молодых женщин. Он облегчает для своих последователей одно из самых тяжких требо¬ваний накшибендийской школы, а именно разрешает своим есть пищу, приготовленную и немюридом .
Учение Гаджи-Абди-эфенди, надо полагать, пришлось по вкусу сельчанам, так как оно очень скоро распростра¬нилось по всему Баргушетскому участку Геокч. уезда, по Арешскому уезду и перешло даже в соседний Карабаг – в сел. Ленборан.
Гаджи-Абди-эфенди в короткое время приобрвтает между последователями небывалый почет: переезды его из села в село, по рассказам очевидцев, похожи были на какое-то торжественное шествие восточного властелина; всю¬ду его сопровождала толпа всадников в несколько десятков человек с соколами и борзыми (он был страстный охотник и впоследствии стал жертвою собственной неосто¬рожности).
Вот как описывает его появление Гасан-бек Меликов в пятидесятых годах: «Вся дорога в Ковруг-баги (отделение Зардоба) была усеяна народом. Кто дви¬гался пешком, кто на арбе, кто скакал на лошади; на всех лицах написано было выражение какого-то радостного ожидания… Минут чрев 10 показалась толпа всад¬ников числом до 50. Впереди их ехал шейх (Гаджи-Абди-эфенди). Увидев его, все как будто обезумели: кто начал плясать, кто пел духовные песни, кто становился на колена, а кто падаль к самым ногам лошадей шейха, ехавшего шагом. В сопровождении поистине обезумевшей толпы, он приблизился к приготовленному для него дому и слез с лошади. Лошадь отдала долг при¬роде, а некоторые из верующих бросились на испражнения …
Во всяком селении, куда бы он ни приезжал, его ожидали несметные толпы сельчан, жаждавших лицезреть великого шейха: сыпались приношения деньгами, коврами, конями…
Но отдохнув денька два в одном селении, покейфовав и насладившись на джазвах зурною, пляскою молоденьких женщин и поохотившись, шейх, с туго набитыми карманами и ценными подарками, отправлялся в другое село. Так продолжал благоденствовать Гаджи-Абди-эфен¬ди до конца шестидесятых годов, когда внезапная смерть положила конец его похождениям.
Но и после его смерти невежество продолжало нести дань шарлатанству. Верные мюриды теперь стали посещать могилу его, которая обратилась для них во вторую Каабу. Мюриды ездят туда отмаливать свои грехи, исцеляться от разных недугов, а мюридки – от бесплодия, или для того чтобы отвязаться от нелюбимых мужей, всякий раз, ко¬нечно, с приличными дарами и приношениями, которые поступают в пользу семьи покойного.
Но вот в восьмидесятых годах во всем Ширване поутихший было мюридизм опять выступает на сцену. Старили сын Гаджи-Абди-эфенди, Гаджи-Али-Баба, нашел для себя удобным объявиться шейхом . Большая часть абидинцев признают его шейхство и делаются его последователями. Новый шейх вводит в свою школу одно но¬вовведение, а именно – он устанавливает побратимство ме¬жду мюридами и мюридками.
Каждый мюрид обязан иметь одну или две, а то и больше сестер по вере, которых выбирает шейх в присутствии мюридов и при известных обрядах. Какие отношения существуют между назваными братом и сестрою, не решаюсь говорить. По этому поводу рассказывают много невероятных рассказов. Вообще же всякий мюрид имеет свободный доступ в семью своих сестер, и женщины в этом доме не должны скрывать своего лица от мюридов.
Однако, у нового шейха скоро являются враги – Гасан-бек Меликов и председатель суннитского губернского ме¬джлиса, г. Унси-заде. Первый беспокоит шейха Гаджи-Али-бабу своими статьями в «Каспии» , а второй своими со¬общениями начальству и муфтию. Результатами этих беспокойств является то, что шейха требуют в Баку, где по¬сле довольно продолжительного пребывания у него отбирают подписку не шейхствовать и отпускают домой.
На его счастье Унси-Заде скоро оставляет свой пост, главным образом, по проискам мюридов, которых он неутомимо преследовал во всей Бакинской губернии, – а статьи Гасан-бека перестают интересовать читателей .
И шейх Гаджи-Али-эфенди, никем в ничем не тревожи¬мый, продолжает благоденствовать по cие время, обдирая невежественных мюридов. Слава его между последова¬телями с каждым днем все более и более возрастает; усердные мюриды разносят повсюду неявные рассказы о его чудесах .
Он открыто вмешивается в частные и общественные дела мюридов, да и сами мюриды охотно обращаются к его посредничеству во всех своих недоразумениях. Богатство его с каждым днем увеличивается; многочисленные его стада пасутся на общественных землях мюридов. Бесстыдство же мюридов во время джазмов доходит до невозможного цинизма.
Последователи учения Гаджи-Абдина-эфенди находятся в Зардоб, Барджаллах, гапутлинских обществах Геок¬чайского уезда и прикуринских селениях Арешского уез¬да, Елисаветпольской губернии.
К этой же школе нужно отнести последователей Гаджи-Зарбали в Шамахинском уезде и мюридов Кубинского уезда, резиденциею шейха которых служит сел. Калад-жиг, Кубинского уезда.
Шейх-Зарбали тоже считается учеником Гаджи-Мах¬муда Кюрдамирского; следовательно, зарбалинцы и абдинисты имеют духовную связь. У первых так же, как у последних, джазвы совершаются мужчинами и женщинами совместно, при зурне, пении и пляске. Только благодаря близости Чаргана, резиденции Гаджи-Зарбали, в Шемахе, мюриды Гаджи-Зарбали не так бесчинствуют.
Кубинские мюриды тоже совершают джазвы совмест¬но – мужчины и женщины; зурну у них заменяет гармо¬ника; видно, к ним проникает цивилизация….
Люди, знакомые с кубинскими мюридами, рассказывают про них (справедливость рассказа оставим на их со¬вести), что они имели обыкновение, посещая дом шейха Молла-Мамеда (в настоящее время он выслан из края за пристанодержательство разбойников), откармливать его любимую собаку и выщипывать у нее пучок волос, чтобы носить его, как талисман; таким образом у бедной со¬баки повыдергали всю шерсть, и она, как только замечала издали какого-нибудь посетителя, с визгом и лаем броса¬лась в соседний лес.
Третьей мюридической школой в Ширване является школа зикристов, возникшая почти одновременно со шко¬лою Исмаила-эфенди. Школа эта не занесена к нам из¬вне, а возникла на местной почве. Основателем этой шко¬лы был некто Шейх-Эюб из состоятельных терекеминцев Кабристана, Шемах. уезда, живший в начале нынешнего столетия. Шейх-Эюб был человек мечтательный, хорошо знакомый с местными преданиями и очень религиоз¬ный. Учение Исмаила-эфенди, надо полагать, сильно подей¬ствовало на его мечтательную душу, а слава его просто не давала ему покоя. Поступить к Исмаилу-эфенди в мюриды он не решался; там, пожалуй, его, как простого па¬стуха, осмеяли бы. Как тут быть? И вот ему в голову пришла счастливая мысль основать свой орден и быть са¬мому шейхом. Но, как известно, шейхство получается по преемственности, путем передачи его от одного шейха к другому и то после долгого пребывания в мюридах. Что¬бы устранить это препятствие, Эюб объявляет своим друзьям, что Газрат-Баба , в образе старца, в белой чалме и зеленой абе часто является ему во сне и наяву и приказывает оставить все и посвятить себя служению Бога. Действительно, Эюб оставляет семью, богатство, удаляет¬ся в кабристанские степи (окрестности станции Аджи-Кабул) и ведет отшельническую жизнь. Местное предание об этом гласит следующее. Летом, когда все терекеминцы Кабристана со своими стадами переселяются на шемахинские и кубинские эйлаги, когда почти при тропической жаре в кабристанских степях не встречается ни одной души, Эюб жил одиноко в этих степях, питаясь чем попало; зимою же он переселялся на Баба-даг, где бродят одни только голодные волки.
После нескольких лет такой отшельнической жизни Шейх-Эюб является к друзьям и объявляет им, что Газрат-Баба рукоположил его в шейхи и привязал проповедовать тарикат между кабристанцами, а в знак особого в нему благоволения он будет ниспосылать ему зикры с разъяснениями встречающихся в жизни мюридов случаев; в подтверждение этого он пропел несколько зикров, в которых упоминается о том, как к нему явился Газрат-Баба и как рукоположил его в шейхи.
Простодушные терекеминцы, не замечавшие за ним раньше дара к сложению песен и зная его отшельническую жизнь, поверили, что Эюб действительно имеет откровение свыше и стали его мюридами. Да, кроме того, вероятно, им очень поправилась мысль иметь своего природного шейха; притом же он никаких требований в ним не предъявлял. Шейх-Эюб учил: чтобы расположить душу к восприятию божественной благодати, нужно на джазмах до 1000 раз пропеть: «Нет Бога, кроме Бога» и столько же раз «акк-эй» – живой Бог.
Исполнение же всего этого ничего трудного не представляет для терекеминцев. Джазвы Шейх-Эюб установил совершать раз в неделю, в пятницу, после совершения джума-намази (пятничный намаз), для чего мюриды должны были собираться в Адже-дере (близ бывшей поч¬товой станции того же имени, по бывшему Шемахинско-Бакинскому почтовому тракту).
Шейх-Эюб был человек бескорыстный и, не желал пользоваться приношениями мюридов, объявил им, что он только халиф Газрат-Бабы, которому принадлежат эти приношения, поступающие в его орден; но так как у Бабы нет на земле наследников, в пользу которых могли бы поступать эти приношения, то они принадлежат всем мюридам и должны делиться между всеми поровну. Для правильного деления приношений он учредил между мюридами джумле (общину). В джумле мюриды де¬лятся на отряды; каждый отряд имеет одного халифа. Все приношения собираются: до пятницы. В пятницу же, по совершении джума-намази и джазва, приношения сначала де¬лятся между отрядами, а потом халиф отряда делит их между членами своего отряда. Приношения эти состоят из баранов, муки, масла, печевых хлебов и т. п.
Джазвы у мюридов-зикристов совершаются следующим образом.
В пятницу все мюриды собираются в Аджи-дере. В полдень, по совершении джума-намази, мюриды образуют около шейха полукруг и начинают петь монотонным голосом: «Нет Бога, кроме Бога» до 1000 разь; потом поют зикры, полученные от шейха за неделю, а если новых нет – старые. Затем, качая головами и корпусом, поют «акк-эй» до тех пор, пока не придут в экзальтирован¬ное состояние; далее начинаются кривлянья, пляска и крик.
Шейх во все это время поет свои зикры; когда же ви¬дит, что мюриды устали, произносит громким голосом какой-нибудь зикры, и мюриды мгновенно утихают.
Халифы подходят к шейху под благословение, что выражается ударом кулака, а затем сами таким же образом благословляют остальных мюридов. По получении благо¬словения начинается раздача приношений.
У зикристов разрешается есть пищу, приготовленную всяким мусульманином, к какой бы секте он ни принад¬лежал, и вести знакомство и дружбу со всеми без различия.
По смерти Шейх-Эюба, шейхство перешло к сыну его, Молла-Мамеду, который никаких нововведений в уче¬нии не сделал и, по примеру отца, по временам объявлял мюридам зикры, якобы полученные от Бабы. С его смертью, когда шейхство перешло к сыну его Ахмед-паше, зикры прекратились, ибо, как говорят зикристы, все необходимое разъяснено, и никакого непонятного и неясного вопроса более не остается.
Ахмед-паша отменяет обязательность совершения джазва в пятницу, устанавливает совершать их везде, где только возможно, дает и женщинам право присутство¬вать на джазвах, у джумле же отнимает право распоря¬жаться приношениями, которые поступают в его собствен¬ность. Благодаря этому, богатства его с каждым годом увеличиваются, угодья, пастбищные земли расширяются, и он делается одним из крупнейших землевладельцев и скотоводов Шемахинского уезда. В доме его по обету ра¬ботали на десяти ткацких станках (ковровых) молодые девушки Кабристана; наконец, он занимался крупной тор¬говлей верблюдами, для чего ежегодно с несколькими ну¬керами, преданными мюридами, отправлялся в калмыцкие и киргизские степи, где покупал несколько сот верблюдов, которых выгодно сбывал в Кабристане или отправлял в Шахсеван.
Но скоро счастье ему изменило. В 1888 году возбуждено было против него уголовное преследование по обвинению его в разбойничьем угоне быка. Окружной суд признал его в этом деле виновным и, по лишении всех прав и состояния, приговорил его к каторжным работам .
Он умер два года тому назад в одной из центральных тюрем России.
В настоящее время у зикристов шейха нет. Племянник Ахмед-паши не пожелал быть шейхом и нашел для себя более благоразумным мирно пользоваться громадным состоянием, добытым дядею. Добровольные же при¬ношения в пользу даире, т. е. гробницы Шейх-Эюба и Молла-Мамеда продолжают поступать и поныне. Секту эту можно считать отжившею свой век, если только лукавый не попутает когда-нибудь племянника Ахмеда-паши объя¬виться шейхом.
С зикристами Кабристана, вероятно, имеют связь и зикристы Дагестана, у которых джазвы совершаются так же, как у первых.
Учитель Бакинской 3-й русско-татарской школы
Махмудбенов.
От Редакции. Зикры Шах-Эюба (всех 41) помещаются в III отделе настоящего выпуска.
Рубрики: