Правовое наследие Кавказа (Архивы Кавказа)

ШЕЙХ АЛИ МИТАЕВ
Журнал «Наш Дагестан», специальный выпуск, 1996 год
Штрихи к политическому портрету
Заново пересматривая свои записи из архивных материалов ЦПА 20-летней давности, которые тогда по известным причинам не могли увидеть свет, я особо заинтересовался делом о шейхе Али Митаеве, бывшем члене Чеченского ревкома (в 1924 году). По свидетельству известного в начале века в Чечне общественного деятеля и писателя Халида Ошаева, Али Митаев был руководителем десятитысячного мюридистского братства из Шалинского, Гудермесского и Веденского округов Чечни. В архиве мне попались сведения о том, что Али Митаеву, как члену Ревкома, давались самые трудные поручения, связанные с охраной участка железной дороги между Грозным и Гудермесом от нападения и грабежей бандитов, примирением кровных враждующих тейпов или трудноразрешимыми земельными спорами и т.д.
В архиве было два материала, связанные с делом Али Митаева: докладные записки: «О политическом положении Чечни», краткая суммировка обвинений в отношении гр. А. Митаева в адрес Крайбюро РКПБ, ОГПУ, письмо председателя ревкома Э. Эльдарзанова А.И. Митаеву, письмо руководителя секты Кунта-Хаджи по поводу незаконного ареста А. Митаева, подписанное от имени Юсуп-Хаджи Мехкетинского, Кагерман-Хаджи Автуринского, много писем по этому же поводу из сельских округов Чечни.
Как же в очерках истории Чечено-Ингушской АССР представлен А. Митаев? В них говорится, что Али Митаев мечтал о создании Шариатского государства в Чечне… Стараясь объединить все контрреволюционные силы Чечни для борьбы с Советской властью, он даже создал свои «Шариатские» силы, чтобы терроризировать неугодных ему лиц». Несколькими страницами далее есть следующие сведения о нем: «В апреле 1924 г. был арестован один из ярых вожаков буржуазно-националистических кругов Чечено-Ингушетии Шейх Али Митаев, который с апреля 1923 года был членом ревкома Чечни».
Общеизвестным фактом является то, что значительная часть мусульманского духовенства, стоящая на позициях интересов трудящихся масс, принимала активное участие в борьбе против контрреволюции. Поэтому с самого начала в органы Советской власти привлекались представители духовенства. Али Митаев не был первым членом Ревкома, до него также привлекались другие шейхи. (В Дагестане, например, Наркомом по делам шариата был шейх Али-Хаджи Акушинский).
Вернемся к архивному документу «О политическом состоянии в Чечне», подписанном Евдокимовым и Мироновым. В нем говорится о борьбе различных групп и сил за власть с момента объявления автономии. Эту борьбу и развитие событий авторы делят на пять этапов. На первом этапе Ревком был составлен из просоветстки настроенной интеллигенции – пишется в нем – представляющей крупные кунацкие тейпы плоскостной Чечни. Далее отмечается, что эта «русифицированная интеллигенция», ставшая у власти, была оторвана от масс, не отражала ни национальных, ни экономических интересов. Ревком был оторван от горской части и «отсталой» части масс плоскости. Все мероприятия Ревкома экономически укрепляли позиции состоятельных отдельных родов, стоявших у власти. На этой почве росло недовольство, трения между ревкомом и просоветстки настроенной частью крестьян. Этим воспользовались Али Митаев и шариатская интеллигенция. Они постепенно подчинили плоскостную часть Чечни. «Первый этап деятельности Советского аппарата в результате привел к тому, что областной Ревком оказался вне чеченских масс, а в массе закреплялась власть националистической интеллигенции (мусульманского духовенства), выражавшая интересы плоскостного кулачества и части середняка». Как пишут авторы, Ревком «самим ходом вещей стал перед необходимостью заключить неофициальное соглашение с Али Митаевым (Шариатистами), единственно имевшейся в тот момент реальной силой в Чечне». Какое удивительное признание авторов записки!
Второй этап. Авторы докладной записки считают, что в начале, казалось, власть Ревкома укрепилась. Но на самом деле она понизилась и возросла роль Али Митаева. «Оказалось, – говорится в записке, – что не Эльдарханов (председатель Чеченского ревкома) использовал Али Митаева в целях советской обработки масс, а наоборот». В докладной говорится также, что, имея крупные силы Шариатистов и массу мюридов, Али Митаев шаг за шагом укрепляет свои позиции: захватил железнодорожное полотно, окружные и сельские ревкомы на плоскости. Потом, укрепив свою власть, Шариатисты переходят в открытое наступление, требуя широких прав Шариатским судам, создания религиозных школ, ведут усиленную религиозную агитацию и, наконец, по директиве из-за рубежа ведут подготовку к восстанию…
Слои населения, сочувствующие власти, были терроризированы и, видя силу Али Митаева, начали склоняться на сторону сильных.
Далее утверждается, что просоветски настроенные группы, бывшие партизаны – Гикаловцы, подвергаются преследованию со стороны Эльдарханова под нажимом того же Али Митаева. «Он (Эльдарханов) вынужден был покрывать деятельность Али Митаева и приумножать в глазах центра степень влияния и деятельность Шариатистов». Вывод: «И бессильный, оторванный от масс Чеченский Ревком из гнилой русифицированной интеллигенции жалко плетется в хвосте шариатистов». Далее обосновывается операция по аресту Али Митаева, ибо Ревком своими силами не мог восстановить положение.
На мой взгляд, здесь содержится интересное признание, что председатель Ревкома Эльдарханов пытался найти опору в лице членов мюридистского братства Кунта-Хаджинцев в Горной Чечне, отражающих интересы бедноты, но, как пишут авторы, опоздал.
Третий этап в изложении авторов заключается в осуществлении операции по аресту Али Митаева и ее последствиях. В записке говорится, что под влиянием развития политической обстановки и роста бандитизма операция проведена вопреки желанию Эльдарханова. Здесь, наверное, следует привести содержание находящегося в архивном деле письма Эльдарханова к Микояну. Председатель Ревкома Эльдарханов обращается с просьбой об освобождении А.Митаева, т.к. это подрывает авторитет Советской власти, Ревкома и его лично. Из письма следует, что Али Митаева Эльдарханов приглашал в гости через брата, и ему было обещано, что он не будет арестован. Видимо, чекисты не сдержали слово. Кстати, есть еще одно письмо руководителя чекистов с обвинением Эльдарханова в том, что он возбуждает массы через духовенство за освобождение Али Митаева, и его действия приобретают контрреволюционный характер. Продолжая содержание основного документа «О политическом положении в Чечне», авторы пишут, что после ареста А. Митаева укрепились позиции Советских слоев, бедноты, подорван авторитет мусульманского духовенства и началась массовая явка бандитов с повинной. Наступило затишье.
Четвертый этап необходимых мер для закрепления третьего этапа не был проведен. «На плоскости сейчас же после операции ожидавшие каких-то реформ беднота и советский элемент, боявшийся репрессий, видя, что время идет и ничего не предпринимается, снова начинают бродить». Частично разгромленная контрреволюция под руководством Али Митаева снова начинает отвоевывать утерянные позиции. Распространяются слухи о предстоящей войне с большевиками, имамом провозглашен Узун-Хаджи, снова гонения на бедноту. В горной полосе действует Н. Гоцинский!
Авторы докладной признаются: «Видя, что третий этап не закрепляется, мы по собственной инициативе делаем ставку на Кунта-Хаджинцев, посылая мануфактуру шейхам Юсупу-Хаджи Мехкитинскому, Тайжуму и др. Приезжаем к ним, приглашаем к себе, т.е. дали почувствовать, что с ними считаемся, что революционность этой секты известна Советской власти и что преследованию они не подвергнуться. Этим мы значительно подкрепили близкий к нам социальный слой. Начинается сильная борьба между сектами, дошедшая в период марта-апреля до апогея».
Авторы записки уверены, что благодаря Кунта-Хаджинцам в борьбе удалось частично ослабить и разложить готовящееся выступление контрреволюции, и создать возможность для «изъятия Али Митаева».
Здесь же приводятся сведения о съезде Кунта-Хаджинцев в селе Ведено, где принимали активное участие шейхи Юсуп-Хаджи Мехкитинский, Кагарам-Хаджи Шалинский, где постановили объявить Гоцинскому и другим, что вооруженное противостояние с их стороны против Советской власти будет в корне подавлено.
«Для ясности нужно сказать, что секта Кунта-Хаджи – самая многочисленная в Чечне и представляет собой своеобразное объединение бедняцких народов. Секта, которая на всем протяжении существования Советской власти все время стояла за нас, давая наибольший контингент революционных партизан (именуемых в Чечне Гикаловцами)».
«Докладная о политическом положении в Чечне» завершается следующими выводами:
а) здоровый слой бедноты почувствовал твердую почву;
б) терроризированные шариатисты утеряли с арестом Али Митаева базу;
в) накапливается активное недовольство и возможность демонстрации со стороны Алимитаевских мюридов;
г) совершенно безынициативен Ревком…»
И заканчивается записка тем, что «положение надо закрепить сменой Ревкома».
Еще один документ, озаглавленный «Краткая общая суммировка обвинений в отношении гр. Али Митаева» за подписью Евдокимова. В нем излагаются причины ареста Али Митаева, который, как пишет автор, «с самого начала советской власти является центральной фигурой контрреволюционной деятельности». Правда, возникает вопрос: почему этого контрреволюционера сделали членом Ревкома? В документе утверждается его связь с Н. Гоцинским, Челокаевым и турецкими агентами. «Будучи членом Ревкома, – говорится в документе, – Митаев сознательно избегал выполнения советских поручений… Он все время ведет двойственную линию: то клянется в верности Советской власти (не делая абсолютно ничего), боясь порвать с Ревкомом (т.к. это давало возможность закреплять и расширять свое влияние), то связан с контрреволюционными организациями, ведущими работу против нас».
В документе имеется такой вывод: «Чечня предопределяет политическую обстановку Северного Кавказа, Али Митаев предопределяет политическую обстановку Чечни, отсюда разрешение вопроса об Али Митаеве – разрешает вопрос о спокойствии на Северном Кавказе и создании благоприятной почвы для нашего внедрения в горные массы. В деле приводятся следующие 5 обвинений, выдвинутых Али Митаеву:
1. Связь с Гоцинским – руководителем антисоветского восстания, находящимся в то время в горах Чечни;
2. Связь с Челокаевым (Грузинский князь);
3. Участие мюридов А. Митаева в налетах на железную дорогу, как результат получения охраны дороги в свои руки;
4. Связь А. Митаева с Сунженским казачеством, участие в организации полковника Федюшина;
5. Связь А. Митаева с бакинским комитетом «Иттихат ислам», по показаниям его председателя Бакамала».
В Ростовском-на-Дону партийном архиве я обнаружил в свое время решение бюро Крайкома партии о том, что в связи с ожидаемым прибытием большого количества ходоков из Чечни с требованием об освобождении Али Митаева, его перевели из тюрьмы в лучшую гостиницу для встречи с ними. Каждый читатель вправе сделать свои выводы из приведенных здесь архивных документов, отражающих одну из страниц истории Чечни.
М.З. Магомедов, доцент ДГУ, кандидат исторических наук