М.А. МАМАКАЕВ
ЧЕЧЕНСКИЙ ТАЙП (РОД) В ПЕРИОД ЕГО РАЗЛОЖЕНИЯ
Грозный, 1973 год
ВВЕДЕНИЕ
Специальных работ о чеченских тайпах, к сожалению, все еще нет. Отдельные статьи дореволюционных и советских историков, затрагивающие вопросы тайпов Чечни, на наш взгляд, страдают серьезными недостатками, главным из которых является почти полное отсутствие в них конкретных материалов, характеризующих общественный строй чеченцев того периода. В работах этих историков описаны явления надстроечного характера, а социальные мотивы, вернее подлинные причины этих явлений, остались нераскрытыми.
Таким образом, вопросы классовой борьбы внутри чеченских тайповых общин до сих пор не получили в специальной литературе должного освещения. А между тем изучение этих весьма важных вопросов поможет нам правильно понять многие стороны исторического развития чеченского народа.
Чтобы смело заглянуть в будущее, нам нужно оглянуться в прошлое. Помня, что любое новое вырастает из недр старого, мы должны нести в будущее и славные традиции прошлого, и замечательные свершения настоящего. Народ должен хранить заветы мужества и самоотречения, благородства и высокого патриотизма — заветы своих далеких предков, символически воплощенные в образах эпических поэм и сказов, в памятниках материальной культуры (поселениях, городищах, культовых объектах, могильниках). Ведь к древним могилам своих предков люди приходят, прежде всего, для того, чтобы глубже познавать историю своего народа, чтобы почтить память борцов за его лучшую долю. Без этого духовного арсенала не мыслима жизнь народа, ибо когда бы ни потребовалось объединить свои усилия против врагов и притеснителей, — народ всегда должен стать под стяги знамен и заветов, отражающих самые лучшие человеческие надежды, самые светлые идеалы.
Памятники материальной и духовной культуры вайнахов свидетельствуют о том, что происхождение чеченской тайповой организации теряется во мраке отдаленных веков. Исследуя чеченское общество XVIII и даже XVII веков, мы оперируем отнюдь не самыми ранними формами его родовых организаций, ибо к этому времени в результате взаимовлияния племен и народностей здесь произошли весьма обширные и глубокие трансформации общества.
Межплеменные войны и внутренние распри произвели такие сильные изменения в соотношении чеченских тайпов, что не представляется возможным установить их первоначальный быт и характер. Поэтому многое об образе жизни вайнахов остается еще невыясненным. И все же было бы в корне неправильным лишь на этом основании пытаться доказывать, что существование тайпа было ограничено коротким промежутком исторического времени. Ведь, в конечном счете, тайпы и тайповая организация – это порождение общественного строя, происхождение и расцвет которого значительно древнее того периода вайнахской истории, который поддается относительно полной реконструкции с точки зрения его социальных институтов.
На протяжении многих веков вайнахами почти не интересовались, и до недавних пор никто из историков не брался за глубокое изучение их экономического строя, общественно-политической и культурной жизни, за воссоздание документально-правдивой истории этого народа, с древнейших времен населяющего восточную часть Северного Кавказа. Несмотря на известные плодотворные шаги в этом направлении приходится признать, что даже вышедшие в 1967 году «Очерки истории Чечено-Ингушетии» (том I) вовсе не могут претендовать на роль сколько-нибудь исчерпывающего труда. Желание внести посильный вклад в раскрытие важных сторон истории своего народа побудило автора вновь возвратиться к давно волнующей его проблеме — проблеме генезиса чеченского тайпа.
Итак, в XVII и даже в XVIII веке у чеченцев все еще сохранились довольно ярко выраженные черты тайпового строя, но рядом с ними и вопреки им вырастали и неуклонно развивались элементы новых феодальных, а затем и капиталистических отношений. Перед лицом этого жестокого процесса старые тайповые корпорации отступали на второй план, упорно, однако, борясь за свое существование. Уже в то время внутри чеченских тайпов шла острая социальная борьба, связанная с феодализацией чеченского общества.
Следует отметить, что чеченским тайповьм общинам в упорной борьбе с феодализирующейся аристократией в какой-то мере удавалось ограничить ее жадные претензии и в значительной мере сохранить свою свободу и общинное устройство в общественной жизни. Но такое активное сопротивление отнюдь не сумело повернуть колесо истории вспять и привести общество к чему-то вроде «второго создания тайпового строя». Нет! Хотя феодализирующаяся знать и наталкивалась в Чечне на более упорное, чем у других народов, сопротивление крестьян, историческое развитие чеченского общества неуклонно шло по линии расширения феодальной земельной собственности за счет сокращения общинных земель. Это сопротивление против неумолимого социального процесса внешне поддерживалось наличием еще не распавшихся и довольно сильных принципов тайповой общины. Но все же, хотя каждый чеченец и мог гордо заявить: «Со оьзда нохчо ву» («я свободный че-ченец»), уже далеко не каждый из них был в подлинном смысле этого слова свободным.
Таково было фактическое положение вещей, несмотря на то, что в силу отсутствия у чеченцев сложившихся форм государственности, наличия еще довольно прочного правового института тайпизма и постоянной межтайповой борьбы, новая феодальная знать не смогла закрепить свои сословные привилегии как исключительное право на владение землей и людьми.
Не следует рассматривать это обстоятельство как необычный казус, свойственный только истории чеченского общества. Карл Маркс подчеркивает, что при единстве и общности законов развития общества не исключено многообразие форм его конкретно-исторического развития. «Один и тот же экономический базис, пишет Маркс, один и тот же со стороны главных условий благодаря бесконечно различным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т.д. может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирических данных обстоятельств».
Уже в XVI—XVII веках, судя по историческим, фольклорным и археологическим источникам, чеченский тайл перестал быть той «чудесной организацией», где все были равны, где всякие опоры и недоразумения разрешались тем коллективом, которого они касались, — всем тайпом или же избранным им советом старейшин. И общинное землевладение являлось лишь юридической фикцией, маскировавшей фактически существовавшую частную (и зачастую феодальную) собственность.
«В Чечне право собственности на занятия по праву первого займища земли… установлено и развито с незапамятных времен, — пишет историк Н. Иваненков. — Безземельный класс в обществах очень недоволен положением, занятым имущим классом. — Я задавал вопросы, с какого времени свободное занятие земли стало считаться предосудительным и называться «самовольным захватом», нарушающим общие интересы? На это получал ответы: «давно», «не знаем», «до Шамиля» и тому подобное».
Таким образом, процесс феодализации в чеченском обществе шел довольно медленно и крайне неравномерно. На плоскости, да и в горах Чечни, где жили крупные тайпы и союзы тайпов — тукхумы, были все условия для значительного обогащения тейповой верхушки, находившейся на грани превращения в феодальную знать и уже переступавшей в ряде случаев эту грань. Во всяком случае песни, сказания и легенды самих чеченцев, а также исторические документы, дошедшие до нас, содержат много сведений о богатых князьях (эли) и бесправных рабах (лай), о простом народе, зависимом от всесильных властителей. 3начит, заблуждаются историки, которые, ссылаясь на то обстоятельство, что в Чечне даже в XIX веке не было юридически оформившейся феодальной аристократии, пытаются убедить нас в том, что чеченские тайповые общины того периода были «свободными демократическими республиками».
1. ЧЕЧЕНСКАЯ СЕМЬЯ (ДОЬЗАЛ)
Идея семьи почти у всех народов мира развивалась, проходя ряд последовательных стадий, причем моногамная семья была последней формой в этой цепи. По-этому в далекие доисторические времена, вероятно, и у чеченцев существовала иная форма семьи, но с момента их датированной истории у них существует единобрачие — моногамная семья, возникшая в эпоху цивилизации, основанная на господстве мужа и созданная с определенно выраженной целью рождения детей, происхождение которых от конкретного мужчины (отца) не подлежит сомнению. Следует отметить, что такой брак, являясь единобрачием для женщин, для мужчин оставлял неписанное право пользоваться многоженством.
«Моногамия, — пишет Ф. Энгельс, — возникла вследствие сосредоточения больших богатств в одних руках,— притом в руках мужчины, — и из потребности передать эти богатства по наследству детям именно этого мужчины, а не другого. Для этого была нужна моногамия жены, а не мужа, так что эта моногамия жены отнюдь не препятствовала явной или тайпой полигамии мужа».
Любой чеченец, достигший брачного возраста, его жена, которая торжественно, с соответствующими гражданскими и религиозными обрядами вверялась ему для совместной жизни, их сыновья и дочери, а также дети от сыновей представляли семью (доьзал) в прямом смысле этого слова. Имуществом этой семьи мог распоряжаться только глава семьи — отец. Дети дочери, рожденные от законного брака, принадлежали другой семье — семье ее мужа.
Таким образом, женщина после замужества становилась членом общины мужа, но по-прежнему оставалась членом своего тайпа и, в частности, продолжала носить свое тайповое имя. И в этом случае уникальная группа членов данного тайпа состояла лишь из совокупности отцелинейных родственников, из которой исключались все жены, пришедшие к ним из других тайпов. Это была семья, состоящая из трех-четырех поколений, насчитывающая, как правило, десятки членов разных возрастов и профессий, объединенных общим хозяйством, и подчиняющаяся деспотическому управлению своего главы. Прошлое в этой семье безраздельно властвовало над настоящим, старое над новым, консерватизм над прогрессом. Но власть главы в такой семье уже в это время была безгранична лишь только юридически. На практике она ограничивалась обычаем, традицией, концентрированным опытом прежних поколений, рамками той социальной и правовой (внутрисемейной) программы, которую диктовала этой семье жизнь прошлых веков. Такая патриархальная семья из поколения в поколение вместе пахала землю, убирала урожай, пасла скот, занималась охотой, совершала товарообмен со своими соседями, все беды и радости свои делила под одной крышей.
Эта семья жила под властью деспота (старейшины), олицетворения обычая, заранее программирующего поведение и роль каждого из ее членов. И член семьи выступал здесь вовсе не как личность, самостоятельно вырабатывающая свою жизненную программу, а как винтик данной семейной машины.
Такая семья и являлась основой чеченской общины нового времени. Об этом свидетельствует и историк М. Косвен, на основе исследования разнообразного материала пришедший к выводу, что одной из основных ячеек чеченского общества в эпоху башен и замков была патронимия (небольшая группа близкородственных малых семей). Но касаясь различных обозначений патронимии у народов Кавказа М. Косвен утверждает, что термин «тайп» для обозначения патронимии применяется, в частности, у чеченцев и ингушей. В представлении чеченцев тайп никогда не рисовался как малая группа людей. Поэтому нам кажется, что слово «тайп» никак не может быть употреблено для обозначения патронимии — небольшой группы близкородственных семей.
Чеченский тайп XVII века состоял из нескольких сыновьих групп — гаров (ветвей тайпа), которые, в отличие от тайпа, могли назвать имя своего реального предка и в свою очередь делились на более мелкие группы: некъий, цIа и доьзал. Поэтому для обозначения патронимии у чеченцев, скорее всего, может быть употреблен другой термин, а именно, «гар» — следующая ступень после тайпа, обозначающая небольшую группу близкородственных семей по отцовской линии.
Собственный очаг (цIа), крепкое и здоровое потомство, процветание традиционного хозяйства были для чеченца целью и сутью его жизни. Смерть не считалась злом, так как она неизбежна и послана «самим верховным богом» (дела). Но когда семье или тайпу грозило полное вымирание, то это считалось страшным бедствием для всей общины, поэтому она открывала свободный путь для усыновления чужих детей, которые отныне вступали в одинаковые законные права со всеми остальными членами данного тайпа.
Во главе патриархальной семьи мог стоять только муж, хотя жена в приобретении имущества была не менее правоспособна и дочь наследовала равную долю с братом, а мать — наравне с детьми. И не следует тут путать ранние правовые отношения с теми, которые появились с установлением гражданско-религиозного права мусульман — шариата в чеченском обществе, когда при разделе состояния главы дома сын получает полную долю, дочь — полдоли, а жена — одну восьмую.
Однако замужняя женщина и в условиях родового строя теряла в какой-то мере свои агнатические права. Надо полагать, что и в этом случае преследовалась цель воспрепятствовать переходу имущества путем брака из одного рода в другой, из рода, которому женщина принадлежала по рождению, в род ее мужа.
Женщина, как мы уже указывали, всегда принадлежала главе семьи, а не общине. В семье были беспрекословно подчинены: дочь отцу, жена мужу, потерявшая отца незамужняя женщина ближайшему родственнику по отцу; ему, а не общине она в соответствующих случаях была подсудна, и он мог распоряжаться ею со всей строгостью нравственных устоев рода. В родовом обществе женщины нередко становятся и предметом меновых сделок и грабежа: их похищают из родительского дома, захватывают в плен как военную добычу. Так постепенно устанавливаются новые формы брака: путем похищения невесты, путем купли ее и путем соглашения. Все эти три формы брака, возникшие в глубокой древности, в какой-то мере сохранялись в чеченском быту до недавного времени. И только в наши дни, в связи с коренными изменениями традиционных семейно-брачных отношений, они утрачены окончательно.
В доме чеченца жена была полновластной хозяйкой. Свободная от тяжелых и опасных работ, она всецело посвящала себя семье, воспитанию детей, прялка и швейная игла для нее были то же самое, что для мужа — топор и плуг.
«Одним из самых нелепых представлений, — писал Ф. Энгельс, — унаследованных нами от эпохи просвещения XVIII века, является мнение, будто бы в начале развития общества женщина была рабыней мужчины… Народы, у которых женщины должны работать гораздо больше, чем им полагается по нашим представлениям, часто питают к женщинам гораздо больше подлинного уважения, чем наши европейцы». Здесь уместно напомнить и слова выдающегося грузинского писателя XIX века А. Казбеги, хорошо знавшего обычаи и нравы чеченцев. «Чеченская женщина, — писал он, — свободнее всех женщин и потому честнее всех. Никогда не допустит она никакой непристойности, хотя имеет право свободно общаться с мужчинами».
Единство чеченской семьи было настолько сильным и нерушимым, что даже смерть главы последней не могла расчленить ее. Но так как по чеченским обычаям древности женщине не разрешалось управлять семьей, то власть над семьей умершего, в том числе и над женой умершего, передавали опекуну (верасу) из числа ближайших родственников умершего.
По обычному праву чеченцев жена всегда могла уйти от мужа, урегулировав при этом свои материальные взаимоотношения с ним, то есть уплатив плату (яшацалла) за оскорбление его достоинства своим уходом. При этом приданное жене возвращалось. Но яшацалла платил и муж, если он, без всяких на то оснований, разводился с женой.
Мы не знаем подробности того, как и когда пал у дальних предков вайнахов матриархат и существовал ли он вообще. Но анализ некоторых слов говорит нам о многом. Так, например, обращаясь к хозяйке дома, чеченцы до сих пор говорят: цIенана (хозяйка огня), но никогда не говорили и не говорят, например, цIенда (хозяин огня). Позже, вероятно с появлением жилища, выработались уже другие термины: цIа (дом), цIиннана (домохозяйка) и цIинада (домохозяин). Этот, казалось бы, незначительный штрих несомненно говорит о том, что когда-то в чеченском обществе преимущество было на стороне женщин. В связи с этим весьма важно отметить и такую деталь, что по обычному праву чеченцев за убийство женщины полагалось две крови, и за оскорбление ее также платили вдвойне.
Глубокоуважаемой и мудрой гражданкой страны, а нередко и храбрым воином предстает перед нами чеченская женщина во многих сказах и поэмах, которые сохранились в памяти народа. В них мы встречаем образ гордой и требовательной девы, умеющей постоять за себя и заставляющей уважать себя. И что это, как не отголосок ее некогда первостепенной роли в обществе?
Брак у чеченцев, как правило, заключался после предварительного знакомства молодых людей. Встречались они на белхи (помощь), на свадьбах и вечеринках или устраивали свидания, обычно в доме ближайшего родственника девушки. Случаев обручения с детства у чеченцев почти не было.
Существовал обычай кражи невесты. Порой она совершалась с согласия самой девушки, но нередко это было вопреки ее воле, что являлось грубейшим насилием над свободой последней со стороны незнакомого и нелюбимого ею человека.
В домашних делах чеченка была полновластной хозяйкой, и мужу не положено было вмешиваться в ее дела. Следует отметить, что униженное положение женщины в чеченской семье было освещено и закреплено с принятием чеченцами мусульманской религии.
Строго чеченец должен был соблюдать нравственные обязанности по отношению к своим детям. Если отец относился к ним небрежно, причинял им зло или в ущерб им расточал свое имущество, то это становилось предметом всеобщего осуждения, рассматривалось как позор. Однако юридически семья беспрекословно руководилась и направлялась единой волей отца. Перед ним бесправны были все: и жена, и остальные члены семьи. Глава семьи не только держал в строжайшем повиновении своих домашних, но ему же принадлежало право по своему усмотрению наказывать их телесно и даже лишать жизни.
Сын, достигший совершеннолетия, мог обзавестись своим отдельным хозяйством, семьей или, как говорят чеченцы, беввала (отделиться), но все нажитое трудом членов этой семьи или полученное в дар со стороны юридически принадлежало отцу, и пока тот был жив, сыну не давалось права распоряжаться ни своим имуществом, ни членами семьи своего дома без ведома и благословения отца.
Таким образом, право собственности давало отцу и мужу неограниченную власть в чеченской семье. Жена и дети в доме хотя и были правоспособными как граждане, но их права не действовали, так как были узурпированы абсолютным единоначалием отца и мужа. Эта семья уже содержала в себе «в миниатюре все те антаганизмы, которые позднее широко развились в обществе и в его государстве».
Но уже с конца прошлого столетия и эта патриархальная семья в Чечне начала медленно и неуклонно разлагаться, а революция 1917 года «взорвала» ее окончательно.
2. ЧЕЧЕНСКИЙ ТАЙП (РОД)
Исследованные нами различные источники свидетельствуют, что в XVI—XVII вв. в Чечне сложились девять тукхумов: Аьккхий, Мальхий, Нохчмахкахой, TIep-лой, ЧIаьнтий, ЧIвбарлой, Шарой, Шуотой и Эрштхой.
Чеченский тукхум — это своего рода военно-экономический союз определенной группы тайпов, не связанных между собой кровным родством, но объединившихся в более высокую ассоциацию для совместного решения общих задач защиты от нападения противника и экономического обмена. Тукхум занимал определенную территорию, которая состояла из фактически заселенной им местности, а также окружающего района, где тайпы, входившие в тукхум, занимались охотой, скотоводством и земледелием. Каждый тукхум говорил на определенном диалекте одного и того же вайнахского языка. Так, например, если чеберлоевцам свойственно аканье (аса алу, аса малу, ас дау), то аккинцев можно считать окающими (ас олу, ас молу, ас доу) и т. д.
Некоторые современные историки считают, что между тукхумом и тайпом, взятыми в их исторической динамике, нет никакой разницы, кроме количественной. Как тукхум, так и тайп могут в определенной последовательности выполнять функции и рода, и фратрии, то есть союза родов.
Хотя тукхум и означает в переводе семя, яйцо, говоря о его внутренней структуре необходимо подчеркнуть, что эта организация, в представлении чеченцев, никогда не рисовалась как группа кровно-родственных семей, а представляет собой союз родов, объединившихся во фратрию по своему территориальному и диалектологическому единству.
«Как свидетельствуют публикуемые нами документы, — пишет Хаджи-Мурат Хашаев, — в дагестанский тукхум могли входить не только родственники, но и лица, происходящие из других тукхумов… Тукхум XIX века не знает ни общности производства, ни общности потребления».
Развивая эту мысль, историк Х.-М. Хашаев заявляет, что «названия тукхумов могли происходить и от местности их местожительства, что между членами тукхума не было экономического и политического равенства». Следует отметить, что закон кровной мести был обязательным внутри чеченского тукхума, и варандоевец, убивший, например, вашандароевца — члена своего тукхума Шуотой, не мог рассчитывать на пощаду со стороны варандоевцев. Брак между членами чеченского тукхума также не воспрещался, что говорит об отсутствии среди членов тукхума кровного родства.
Чеченский тукхум, в отличие от рода, не имел официального главы, равно как и своего военачальника (бячча). Отсюда видно, что тукхум был не столько органом управления, сколько общественной организацией, тогда как тайп был необходимой и логической стадией прогресса в развитии идеи управления. Но возникновение союза тайпов (тукхумов) представляло собой также несомненный прогресс, происходящий на одной и той же территории как неуклонный процесс к возникновению нации, хотя тенденция к локальному разделению по родам и продолжала существовать.
Совещательным органом тукхума был совет старейшин, который состоял из представителей всех тайпов, входивших в данный тукхум на равных по положению и почету правах. Тукхумный совет созывался в случае необходимости, для решения межтайповых споров и разногласий, для защиты интересов как отдельных тайпов, так и всего тукхума. Затем следовал совет страны (мешан кхел), в котором вместе с родовой знатью тон задавали служители божеств — жрецы. «Не случайно те места, где собирались советы, — пишет историк В. Виноградов, — немедленно освящались и религиозными символами. Так, один из самых влиятельных мехкан кхелов функционировал в Ичкерии на священной горе Кхеташкорта, вблизи крупного селения Центорой, в самом названии которого отразился стародавний культ почитания огня (цIe)»1.
На этом совете обсуждались также отдельные положения, обычаи различных провинций, и в зависимости от их экономической и правовой целесообразности, они здесь же обобщались и получали санкцию всенародной власти.
Тукхумный совет имел право объявлять войну и заключать мир, вести переговоры с помощью своих и чужих послов, заключать союзы и порывать их.
Вот почему еще надо полагать, что понятия тукхум и тайп далеко не идентичны. Так, «94-х летний старик Эгиш из Бавлоя указывал на два основных различия между этими терминами: тайп, заявляя о своем единстве, ссылается на своего, пусть и мифического, но единого предка и на кровнородственное, экзогамное единство членов своей общины, тогда как тукхум говорит лишь о единстве территориальном и языкового диалекта». Следовательно, тукхум, как показывает и сам термин, не кровнородственный союз, а всего-навсего братство и представляет собой естественное образование, выросшее из родовой организации. Это союз или ассоциация нескольких тайпов одного и того же племени, сложившаяся для определенных целей. Но в Чечне есть и союзы кровнородственных родов, образовавшиеся путем сегментации одного начального рода, как например чантийцы или терлоевцы. В состав терлоевцев входят такие кровнородственные группы, именующие себя тарами, а иногда и родами, как Боьшни, БIавлой, Жерахой, Кхенахой, МацIархой, НикIарой, Оьшний, Санахой, Шуьндий, Элтпхьархой и д-р.
Из ста тридцати пяти тайпов, составлявших чеченское общество в середине XIX века, три четверти были объединены в девяти фратриях (союзах) следующим образом.
В тукхум Аьккхий входили такие тайпы, как Барчахой, Жевой, ЗIогой, Ноккхой, Пхьарчой, Пхьарчахой и Ваьппий, занимавшие в основном район восточной Чечни на границе с Дагестаном. В Маьлхи входили: БIаьстий, БIенастхой, Италчхой, Камалхой, Кхо-ратхой, КIеганхой, Меший, Саканхой, Тератхой, ЧIар-хой, Эрхой и Iамхой, занимавшие юго-западный район Чечни на границе с Хевсуретией и Ингушетией. ВНохчмахкхой объединялись такие крупные тайпы, как БелгIатой, Беной, Билтой, Гендаргеной, ГIордалой, Гуной, Зандакъой, ИхIирхой, Ишхой, Куршалой, Сесан-хой, Чермой, ЦIентарой, Чартой, ЭгIашбатой, Энакхаллой, Энганой, Шуоной, Ялхой и Iалирой, занимавшие в основном восточные и северо-восточные, а частично и центральные районы Чечни. В ЧIебарлой входили: ДIай, Макажой, Садой, Сандахой, Сиккхой и Сирхой. В Шарой входили: Кинхой, Ритахой, Хихой, Хой, Хьакмадой и Шикъарой. Тайпы, входившие как в ЧIебарлой, так и в Шарой, занимали юго-восточный район Чечни по реке Шара-Аргун. В Шуотой вошли: Варандой, Вашандарой, ГIаттой, Келой, Маршой, Нижалой, Нихалой, Пхьамтой, Саьттой и Хьаккой, занимавшие центральную Чечню в долине реки Чанты-Аргун. В Эрштхой вошли тайпы: Галой, ГIандалой, Парчой, Мерзкой, Мужахой и ЦIечой, жившие на западе Чечни, в долине реки Нижнего Мартана (Фортанги). А все остальные тайпы чеченцев в этом районе объединялись в кровно-родственные союзы. Так, например, Борзой, БугIарой, Хилдехьарой, Доьрахой, Кхуокхадой, Хьачарой и Тумсой, жившие в верховье реки Чанти-Аргуна, объединялись в союз ЧIаьнтий, а такие, как Никъарой, Оьшний, Шуьндий, Элтпхьархой и другие входили в ТIерлой. Были в Чечне и такие тайпы, которые не входили в тукхумы и жили самостоятельно. Такие, например, как Зурзакъхой, МIайстой, Пешхой, Садой и др.
Дела тукхума, как мы уже писали, решались советом старейшин, созываемым им по мере надобности. Но тукхум как орган не имел каких-либо функций управления, принадлежавших тайпу, хотя он и был облечен в общей социальной системе определенными полезными полномочиями в связи с необходимостью какой-либо организации, большей, чем тайп.
Таким образом, договорившись между собой разрешать мирным путем взаимные споры и помогать друг другу в обороне и нападении на противника, тайпы объединялись в тукхумы, прежде всего, по территориальным признакам. Так, например, нохчмахкхойцы занимали территорию восточной Чечни (Бена, Сесана, Шела, Гуьмси и частично Ведено). Надо полагать, что нохчмахкхойцы, составившие основное ядро чеченцев, первыми поселились и в районах Аксая, Мичига и вдоль реки Терека.
Характерно отметить здесь и такую деталь, что нохчмахкхойцы своей древней родиной считают Ношхой (местечко в районе Галанчожа), хотя с незапамятных времен и живут на территории своего нынешнего поселения.
Отдельные тайпы из этого тукхума, например, Беной и ЦIентарой, настолько сильно увеличились, что давно уже забыли о своем первоначальном кровном родстве. Брак между беноевцами и центароевцами давно стал обычным явлением. Выйдя за пределы своей древней земли, представители этих тайпов уже с XVI века стали расселяться по другим районам современной Чечни. Трудно найти в наше время населенный пункт, где бы не было представителя, например, беноевцев.
Таким образом, по мере своего увеличения тот или иной тайп в свою очередь расчленялся на несколько родов, и гары прежнего рода в этом случае становились самостоятельными родами, а первоначальный род продолжал существовать уже как тукхум — союз родов. Мы уже писали о таком тукхуме ЧIаьнтий. Есть в Чечне и такие тайпы, которые в силу тех или иных исторических обстоятельств не входили ни в какие тукхумы, жили и развевались самостоятельно. Эти тайпы образовались как из аборигенов данного края, так и из прибывших лиц. Поэтому следует считать тайп той основной ячейкой, откуда любой чеченец исчисляет свои первоначальные кровнородственные отношения и связи по отцовской линии.
Когда чеченцы хотят подчеркнуть отсутствие родства у какого-нибудь человека, то обычно говорят: «Цу стеган тайпа а тукхам, а дац» — (у этого человека нет ни рода, ни племени).
Итак, что же такое чеченский тайп и какие общественно-экономические принципы устанавливает правовой институт тайпизма?
В своей известной работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов» В.И. Ленин, сокрушительно опровергая мелкобуржуазного идеолога Михайловского, дает следующую классическую характеристику сущности родовой организации: «Но вот в Америке богатый материал, собранный Морганом, дает ему возможяость проанализировать сущность гентильной (родовой. — М.М.) организации, и он сделал тот вывод, что объяснения ее надо искать не в идеологических отношениях (например, правовых или религиозных), а в материальных». Именно на основе этих материальных отношений людей возникли и разливались правовые, религиозные и другие отношения родового строя в Чечне со всеми их характерными особенностями.
Знаменитый американский исследователь первобытного строя, посвятивший себя изучению обычаев и нравов древних индейцев, Л. Морган в своей работе “Ancient Society”, служившей основным источником для известной работы Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», дает следующее описание родового строя у индейцев: «Все его (рода — М. М.) члены — свободные люди, обязанные защищать свободу друг друга; они обладают равными личными правами, — ни сахемы, ни военные вожди не претендуют ни на какие преимущества; они составляют братство, связанное кровными узами. Свобода, равенство, братство, хотя это никогда не было сформулировано, были основными принципами рода, а род, в свою очередь, был единицей целой общественной системы, основой организованного индейского общества».
Чеченский тайп — это тоже группа людей или семейств, выросших на основе примитивных производственных отношений. Члены его, пользуясь одинаковыми личными правами, связаны между собой кровным родством по отцовской линии. Свобода, равенство и братство, хотя никем и не были сформулированы, здесь также составляли главное начало тайпа — этой основы всей организации чеченского общества. Но чеченский тайп рассматриваемого нами периода (после XVI века) отнюдь не был уже архаическим родом, каким он был у ирокезов. Нет! Тайповый строй чеченцев этого периода является уже продуктом собственного заката, проявлением его потенциальных внутренних противоре-чий, разложения до сих пор казавшихся незыблемыми форм, вытекавших из первоначальных правовых принципов тайпизма, которые раньше цементировали тайповый строй и искусственно удерживали его разложение. Эти старые формы и тайповые принципы уже вступили в противоречие с теми социально-имущественными сдвигами, которые с каждым днем возрастали внутри отдельных тайповых ячеек. Юридическая оболочка тайповых корпораций уже не соответствовала имущественной структуре общества.
Однако была очень важная причина внешнего характера, которая сохраняла в силе «старое право» и «гормонировала» с происшедшими новыми сдвигами, а именно: малочисленные чеченские тайпы жили в это время в окружении более сильных соседей (грузин, кабардинцев, кумыков и других), феодальная знать которых постоянно так или иначе посягала на их вольность. Эти внешние условия и отсутствие у чеченцев сложившихся форм государственности сильно повлияли на сплочение тайпов, и эта сплоченность перед лицом внешней опасности придавала вид (конечно, только вид) равенства, братства, защиты интересов друг друга.
Итак, тайп в понятии чеченцев — патриархальная, экзогамная группа людей, происходящих от одного общего предка. Известны четыре термина, служивших для обозначения боковых ветвей, сегментировавшихся от тайпа, и употребляющихся у чеченцев с незапамятных времен для обозначения крупных родственных групп, которые представляют собой определенное общественное, территориальное и, прежде всего, кровнородственное единство: ваьр, гар, некъий и цIа. Только первый из них — ваьр, многозначен и наряду с остальными терминами обозначает кровнородственную группу людей, причем более точно определяет понятие род — тайп.
Основные коренные чеченские тайпы следующие: Айткхалой, Ачалой, Барчахой, Белхой, БелгIатой, Беной, Бецахой, Билтой, Бигахой, БугIapой, Варандой, Вашан-дарой, Ваыппий, Галой, ГIандалой, ГIарчой, ГIаттой, Гендаргеной, Гилой, ГIой, ГIордалой, Даттахой, ДIай, Дишний, Доьрахой, Ж’евой, Зандакъой, ЗIогой, Зумсой (он же БугIарой), Зурзакъой, Зюрхой, Ишхой, ИхIирхой, Италчхой, Камалхой, Keй, Келой, Кулой, Курша-лой, Кушбухой — (он же Iалирой), Кхартой, КIеганхой, Лашкарой, Макажой, Маршалой, Мержой, Мерлой, Мазархой, МIайстой, Мужахой, Мулкъой, Нашхой, Нижалой, НикIарой, Нихалой, Ноккхой, Пешхой, Пхьам-той, Пхьарчой, Ригахой, Садой, Сахьандой, Сярбалой, Саьттой, Сесанхой, Сиркхой, Оьшний, Tyмсой, Терта-хой, Тулкхой, Туркой, Харачой, Херсаной, Хилдехьар-хой, Хой, Хуландой, Хурхой, Хьаккой (он же ЦIоган-хой), Хьакмадой, Хьачарой, Химой, Хихой, Хьуркой, Цацанхой, ЦIентарой, ЦIечой, Чартой, Чархой, Чермой, ЧIархой, ЧIинхой, Чунгарой. Шарой, Шикъарой, Ширдой, Шуоной, Шпирдой, Шуьндий, ЭгIашбатой, Элстанжхой, Эяакхаллой, Энганой, Эрсаной, Эрхой, Ялха-рой, Ялхой, Iалирой, Iамахой и др.
Тайпов в Чечне в исследуемый нами период с относительной точностью насчитывается более ста тридцати пяти. Из них более двадцати не коренные, а образовавшиеся от представителей других народов, но уже давно прочно вошедшие в состав чеченского общества, ассимилировавшиеся в разное время и при различных условиях: одни из них шли в страну вайнахов сами, в поисках удобных земель, а других приводили сюда сложившиеся исторические обстоятельства, и они были вынуждены перенять чужой для них язык, чужие обычаи и верования. Разумеется, эти люди не имели здесь ни тайповых гор, ни общинных земель, ни каменных склепов (солнечных могил) для похорон своих умерших сородичей. Но по примеру аборигентов этого края они сплотились в кровные родства, оказывали помощь членам своей общины, объявляли кровную месть за убийство своего сородича, придерживались и других об-щественно-обязательных принципов правового института тайпизма. Это обстоятельство для нас интересно еще и тем, что оно решительно отвергает «теорию» абсолютно чистого этнического происхождения вайнахов, в частности, чеченцев.
Следует отметить, что происходил и обратный процесс. Так, например, известно, что такие довольно крупные ингушские фамилии, как Ахриевы, Льяновы и Боровы происходят из чеченского рода дышнинцев, Дарцыговы, Бузуртановы (Насыркортовские) и Хаутиевы — из терлоевцев и т. д.
Поскольку каждая семья, входившая в состав тайпа, могла дать начало новому тайпу в процессе сегментации семей, возникла сложная структура с множеством различных радиусов, но с единым центром. Следовательно, чеченский тайп XVII века состоял из нескольких сыновьих групп, которые в свою очередь делились на более мелкие группы. Другими словами, тайп представлял собой уже совокупность родственных групп, происходящих от одного общего предка и соподчиненных между собой в соответствии с делением на прямую и боковые линии родства.
Такой принцип первородства в наследовании статуса внутри тайпа делал эту организацию похожей на дерево, ствол которого, разрастаясь, непрерывно ветвится. И этот процесс разрастания кровнородственных связей дает в чеченском тайпе линии наследования на протяжении тридцати и более поколений. При этом только один (старший) сын сохранял за собою право дальнейшего наследования этой гентильной организации. Младшие сыновья, давая каждый свое ответвление, вскоре теряли следы в этом генеалогическом процессе. В противном случае непрерывное ответвление боковых линий должно было привести к возникновению новых групп кровнородственных семей со своими наименованиями.
Сказанное можно проиллюстрировать на примере ГIуминекъий из тайпа Садой.
Как видно из приведенной схемы, представители прямой линии родства наследуют место своего родоначальника, тогда как младшие сыновья, отделившись, основывают свои собственные линии, вскоре выпадающие из поля зрения. В случае смерти старшего (не семейного сына), эту линию наследует следующий по возрасту. Но имя некъий не меняется.
В отличие от тайпа, имя предка которого окутано легендами древности, некъий или гар всегда может назвать своего реального предка. Само слово «гар» — ветвь, начало, плод — вызывает вопрос: от кого, из какого? И в данном случае называют личное имя своего отдаленного предка, которое могли взять себе в качестве наследственного наименования потомки того или иного гара. Укажем на некоторые из них: Акх-Темаркъин гар. Акх-Темаркъа был отцом Астемира, а Астемир — семнадцатый предок ныне здравствующего Мутуша Сулейманова из селения Алхазурово Урус-Мартановского района (см. приложение № 5).
Кровнородственные группы некъий и гар ничем, кроме как возрастом, не отличаются от тайпа как по структуре, так и в функциональном отношении, и представляют собой организацию патронимического типа. Только в гaрe и некъий, как мы уже отмечали, линия отсчета ведется не от мифического предка, как в тайпе, а от реального — отца этой большой Патронимической семьи рода.
Чеченский гар так же, как и некъий, — группа семей, больших или меньших, образовавшаяся в результате разрастания и сегментации патриархально-тайповой общины, сохраняющая в той или иной форме хозяйственное, общественное и идеологическое единство и носящая общее наименование, образованное от собственного имени главы разделившейся семьи.
По мере размножения тайп распадался на две или более части — гары, и каждый из этих гаров с течением времени составлял самостоятельный тайп.
Чтобы подтвердить свою принадлежность к аборигенам Чечни, каждый чеченец должен был помнить имена не менее двенадцати лиц из числа своих прямых предков. Но назвав мифическое имя своего первого предка (родоначальника тайпа) ЧIинхо или ТIерло, он невольно пропускал неизвестное множество имен последующих за ним лиц, и называл своего ближайшего реального предка, который в лучшем случае являлся главой некъий.
Это обстоятельство свидетельствует еще и о том, что чеченский тайп, возникший первоначально как кровно-родственная организация, в процессе своей эволюции прошел несколько различных этапов.
И все же многое в понимании исторической эволюции чеченского тайпа и его соотношения с другими формами социальной организации продолжает оставаться опорным.
Старейшины и вожаки чеченских тайпов не всегда обладали недоступными замками, не украшали свои выезды фамильными гербами. Они не гарцевали в сверкающих доспехах и не бились на романтических турнирах. Подражая тайповой демократии в обществе, они все еще имели вид мирных крестьян: водили по горам отары овец, пахали и сеяли сами. Но высокие понятия чести, равенства и братства между всеми членами тайповой общины пришли в новый этап тайповых отношений не в ореоле прежней чистоты и благородства, а в извращенной, модернизированной форме, порожденной наглой жестокостью и высокомерными притязаниями сильных и богатых.
Формально и теперь старейшины продолжали славить высокую честь, твердить о равенстве и братстве, а на самом деле плели грязную паутину интриг и дрязг.
В своей основной массе вайиахи очень настороженно и чутко относились ко всяким попыткам и поползновениям к зарождению феодальной власти и феодальной аристократии и общими усилиями в корне пресекали их. Об этом свидетельствуют богатейший фольклорный материал и обычай, байтал вакхар (раскулачивание), бытовавший у чеченцев и очень редко встречающийся у других народов.
И все же процесс разложения тайповой общины явственно прослеживается у чеченцев еще с позднего средневековья (XIII—XIV века). Причем этот процесс и тогда знаменует не первоначальную стадию, а уже ту ступень, которой предшествовали более ранние шаги.
Экономической основой тайпа были скотоводство, земледелие и охота. Скот являлся тем базисом, который определял специфические особенности чеченского тайпа того периода (об этом мы расскажем ниже). Поля и усадьбы также являлись важнейшей частью тайпового имущества. Земледелием чеченцы занимались с древнейших времен. Еще в начале XVII века качкалыковские чеченцы имели богатые виноградники, сеяли пшеницу, просо, ячмень, а позже стали возделывать кукурузу.
Майсты и вообще Средне-Аргунский район Чечни XVII века славились своими мудрыми лекарями, хорошо лечившими раны, делавшими ампутацию органов и даже трепанацию черепа. Майстинцам, например, еще задолго до появления русских на Кавказе, известна была прививка оспы. Они славились и как искусные строители боевых и жилых башен. И, наконец, майстинцы славились и как знатоки адата — тайпового права. Именно сюда, в Майсты, который в силу своего географического положения был защищен от всевозможных нападений врагов, съезжались старейшины тайпов на официальные совещания для обсуждения адатно-тайповых вопросов.
Чеченский историк XIX века Умалат Лаудаев пишет по этому поводу: «…старики всех окрестных фамилий стали собираться для совещания о прекращении беспорядков в стране. На совете ими определялось, какое возмездие должно последовать за различные преступления. Старики возвращались домой, объявляли фамилиям устно свои постановления и заставляли клясться свято исполнять их». Из таких определений на этих советах старейшин слагался у чеченцев адат — обычное право.
Местом, где также обсуждались вопросы общечеченского адата, была и гора Кхеташ-Корта, возле аула ЦIенторой. Но это было уже значительно позже.
3. АДАТ (IАДАТ) КАК ЮРИДИЧЕСКАЯ НОРМА ТАЙПОВОГО (РОДОВОГО) СТРОЯ
Патриархально-тайповое устройство в качестве юридической нормы предполагает адат, который несомненно проводит интересы тайпового строя. Адат — это обычное право, созданное на основе экономики и быта оседло-земледельческих и кочевых скотоводческих племен. Адат затрагивает вопросы, непосредственно соприкасающиеся с бытом. Сюда относятся вопросы уголовного порядка, семейные и наследственные.
Таким образом, тайп характеризуется правами, привилегиями и обязанностями, предоставленными и возложенными на его членов и соответствующими в совокупности правовому институту тайпизма.
Какие же общественно обязательные принципы устанавливает правовой институт чеченского тайпа для своих сородичей?
Основных общественно обязательных принципов, устанавливаемых правовым институтом тайпизма для своих сородичей и обществ, двадцать три.
1. Единство и незыблемость тайповых отношений для каждого сородича тайпа.
2. Право на общинное землевладение.
Еще в конце XVII века в горах Чечни мы находим пахотные земли, которые, как правило, находятся в общем владении всем родом. Но вскоре происходит раздел земли между отдельными семьями. И все же надо отметить, что имущественная диференциация в горной Чечне в тот период носила более глубокий характер. Об этом свидетельствуют такие факты, как наличие безземельных крестьян и кабальных форм земельной ренты, а также довольно большое количество крупного и мелкого рогатого скота в руках отдельных лиц.
3. Объявление всем тайпом кровной мести другому тайпу за убийство и общественную дискредитацию члена данного тайпа.
При убийстве кого-либо из членов тайповой общины тут же собирался совет старейшин тайпа погибшего, в котором принимали активное участие и близкие родственники последнего. Установив подробное обстоятельство и причины убийства, совет старейшин принимал решение об отомщении за убитого.
Тайп преступника также собирал свой совет старейшин, который искал способы и средства для достижения примирения с тайпом убитого. Но так как эти противоположные стороны редко уступали друг другу и долго не приходили к соглашению, то вмешивались представители нейтральных тайпов. Таким образом, собирался уже совет племени, который с учетом требований обеих сторон вырабатывал условия примирения. При этом условия бывали различные, в зависимости от положения того или другого тайпа. Так, например, за убийство члена крупного, знатного тайпа нужно было платить 63 ко-ровы. Рана, нанесенная ему огнестрельным оружием, стоила 20 коров. За попытку покушения огнестрельным оружием и осечки при этом требовалось уплатить 60 коров. Член маленького, слабого рода «стоил» третью долю, то есть 21 корову. Рана, нанесенная ему огнестрельным оружием, стоила 6 коров и т. д.
Принимались условия примирения — дело решалось. В случае же отказа примириться, обиженная сторона выбирала, кого она намерена убить. Обычно, разумеется, выбирали убийцу (куьг бехкидерг — у кого виновная рука). Против такого выбора тайп убийца не имел право возражать. Убийством этого виновника обычно заканчивалась кровная месть.
4. Безусловное запрещение брака между членами одного тайпа.
Из всех тайповых обычаев наиболее долго бытовал обычай запрещения брака внутри тайпа. В чем же причина такого запрета? «Если вступающие в брак были из одного тайпа, то у них не будет многочисленного и здорового потомства», — утверждали старейшины, чьи наблюдения и опыт свидетельствовали об отрицательном влиянии браков между близкими родственниками. А другие уверяли, что нарушение экзогамии повлечет за собой тяжкие заболевания вступивших в брак.
Запрещение браков внутри тайпа не является результатом законодательного акта. И все же чеченцы до сих пор стараются держаться этого принципа. Отдельные тайпы, ставшие на путь нарушения экзогамии, например цадахроевцы, преследовались общественным мнением всех тайпов. Почему? Да потому, что родственница по отцовской линии считается сестрой любого члена данного тайпа.
Кровнородственные связи у чеченцев развиты настолько сильно, что они тянутся, вернее не прекращаются, до седьмого-восьмого поколения.
Им — «близким» и даже «причастным» родственникам по отцовской линии — и то не давалось права ни на бракосочетание, ни на кровомщение между собой. Тогда как такие же «близкие» родственники по материнской линии имели право и на брак между собой, и на кровную месть. Хотя, надо отметить, что брак по линии матери для первого, второго и даже третьего поколения не рекомендовался.
5. Оказание отдельным членам тайпа тайповой помощи в случае бедствий или несчастий.
Несомненным пережитком или, вернее, остатком этой тайповой помощи были так называемые белхи, которые широко использовались до последних дней главным образом материально состоятельными лицами и духовенством.
6. В случае смерти члена тайпа, объявляется траур всему роду. Строгое воздержание от участия в увеселениях.
Такой траур долго длился для близких сородичей, а наиболее отдаленные снимали его через определенный промежуток времени с разрешения ближайшего родственника умершего.
7. Тайп возглавлял тайпанан хьалханча — предводитель тайпа, или, как принято говорить, тхьамада.
Предводитель (хьалханча) руководил советом старейшин и участвовал во всех делах тайпа, указывая его членам, как вести себя в тех или иных обстоятельствах. Все свои поступки и действия каждый из членов тайповой общины обязан был согласовывать с предводителем. Однако, решающую роль в управлении родом играл не предводитель, а совет старейшин рода — демократическое собрание.
8. Выбор предводителя, производившийся свободной договоренностью членов совета старейшин, который состоял из взрослых мужчин тайпа, не носил наследственного характера.
Предводитель (хьалханча) и военачальник (бячча) производились на эти должности за их личные качества — храбрость, мудрость и красноречие при решении тех или иных вопросов. При этом, если на должность предводителя предпочтение отдавалось старшему по возрасту, то на должность военачальника, как правило, выдвигался мужчина среднего и даже молодого возраста.
Строго соблюдая принцип родовой демократии, совет старейшин предохранял должность предводителя от узурпации, а военачальник пользовался своей властью только во время войны.
9. Каждый тайп имел свой совет старейшин (тайпанан кхел).
Решеиие совета старейшин было обязательным для всех членов данного тайпа. Также обязательным и беспрекословным были для каждого тайповца решения и наставления предводителя тайпа.
10. Совет старейшин избирался из числа мудрых и уважаемых людей пожилого возраста, но независимо от их имущественного ценза.
Хотя номинально должность члена совета старейшин была пожизненной, однако на практике обладание ею зависело от уровня нравственности избранного, по-скольку существовало и право его смещения.
11. Совет старейшин заседал открыто: каждый чеченец по своему желанию мог присутствовать на нем, получить слово и высказать свое мнение.
При окончательном решении вопроса на совете право голоса имели только его выборные члены.
12. Все члены совета старейшин имели равные права.
13. Тайп имел право назначать и смещать своих предводителей — (тайпанан хьалханчхой) и военачальников (бяччи).
Право назначения представителей всем собранием членов тайпа, в исследуемый нами период, было уже юридической фикцией, так как он фактически уже не избирался, а выдвигался сам в силу тех или иных выдающихся личных качеств. Как правило, это было хозяйственно-состоятельное лицо. И все же должность предводителя, как мы уже писали, никогда не была наследственной, по освобождении она занималась другим лицом из того же рода. Власть чеченского предводителя, так же как и у ирокезов, была чисто морального порядка; средствами принуждения он не располагал.
Рубрики: