С. Д. Гаев, М. С. Хадисов, Т. Х. Чагаева
Хайбах:
следствие продолжается…
(Дополненное и переработанное издание)
Нальчик
ООО «Печатный двор»
2012
© С. Д. Гаев, М. С. Хадисов,
Т. Х. Чагаева, 2012
© ООО «Печатный двор»,
2012ISBN 978-5-905770-21-0
Вместо предисловия
Это село теперь называют чеченской Хатынью, хотя число жертв в Хайбахе было несоизмеримо больше, чем в маленькой белорусской деревне. Такое сравнение может показаться неуместным, так как жизнь человеческая – бесценна, в малом ли или в большом количестве она насильственно отнята. И составители этой книги приводят такое сравнение исключительно для того, чтобы подчеркнуть масштабы хайбахской трагедии, которая в течение полувека замалчивалась, хотя знали о ней очень многие. Об этом вы
узнаете, познакомившись с данными предлагаемой вашему вниманию книги.
Есть еще одно обстоятельство, которое отличает эти две трагедии – Хатыни и Хайбаха: на белорусской земле зло творил враг, с которым на тот период боролся весь многонациональный советский народ, а в высокогорном селении Хайбах людей сожгли те, кто на тот период должен был сражаться на фронтах Великой Отечественной войны, отстаивая свободу и независимость великой страны.
Мы не имеем права предать забвению людей, погибших в том адском пламени. Рассказать о Хайбахе, ставшем символом трагедии чеченского народа, помогли:
народный поэт Ахмад Сулейманов. Именно он много лет назад вместе с одним из составителей этой книги Саламатом Гаевым стал собирать материалы о Хайбахе;
свидетели и потерпевшие – Дзияудин Мальсагов, Абухажи Батукаев, Саламбек Закриев, Сайд-Хасан Ампукаев, Айбика Тутаева, Ахмед Мударов, Магомед Юсупов, Ахмед Гамаргаев, Салауди Газмагомадов, Эльберт Хамзатов…
ученые – Далхан Хожаев, Магомед Музаев, Абдулла Вацуев, Майрбек Ошаев, Руслан Арсанукаев, Вахид Акаев, Хаджимурат Ибрагимбейли;
журналисты – Сайд-Эмин Бицоев, Абдул Ицлаев, Сайди Хожалиев, Лема Шахбулатов, Степан Кашурко, Халим Бисултанов, Мария Катышева, Ямлихан Хасбулатов, Арби Сагаипов, Руслан Сагаев, Башир Чахкиев и многие другие;
поэты и прозаики – Муса Ахмадов, Апти Бисултанов, Хусейн Сатуев, Бана Гайтукаева, Абу Исмаилов, Дзияудин Абдулаев, Саид Гацаев, Сайдмагомед Гелагаев, Умар Яричев, Увайс Мадагов;
актеры, режиссеры, художники – Руслан Хакишев, Зулай Багалова, Борха Амирханов, Султан Юшаев;
фотокорреспондент – Виктор Елизаров;
юристы, судмедэксперты – Руслан Цакаев, Адлан Тамаев, Насруди Башхаджиев;
те, кому близка эта тема – Руслан Туликов, Лема Ибрагимов, Замбек Залзаев, Герсолт Эльмурзаев, Юнус Газалоев, Тамази Гаургаев, Шамхан Якубов, Султан Осмаев, Хамзат Муртазалиев, Абуязид Хамзатов и многие другие.
ВВЕДЕНИЕ
Мысль собрать в отдельную книгу все материалы, связанные с трагедией в селении Хайбах, зародилась в начале 90-х годов ХХ века. Как раз в тот период, когда стали накапливаться письменные воспоминания очевидцев, протоколы их допросов, данные судебно-медицинской экспертизы останков погибших, многочисленные газетные публикации, фотодокументы.… Поэтому и решено было воскресить в людской памяти минувшее. На протяжении одного года немногочисленной группой составителей данного издания велась работа над материалами, которые и предстали перед читателями под общим названием «Хайбах: следствие продолжается…».
Ознакомившись с содержанием этой книги, читатели могли сразу вспомнить Хатынь, Куропаты, Лидице, Сонгми… И не наша вина, что об этой трагедии мы узнали лишь полвека спустя: до тех пор это была запретная для обсуждения тема.
Сегодня мы очень многое знаем о Хайбахе. Имеем, наконец возможность рассказать об этом всему миру. За эту возможность мы должны быть искренне благодарны людям, работавшим над изданием этой книги.
И сегодня – наконец-то! – мы можем представить читателю все документы, связанные с трагедией в селении Хайбах бывшего Галанчожского района бывшей Чечено-Ингушской Республики. Мы хотим только одного: рассказать правду о чудовищном убийстве ни в чем не повинных людей. О массовом убийстве.
Вот она перед вами, эта правда…
Прежде чем сдать рукопись книги в издательство, группа составителей перебрала несколько вариантов подачи материала, размышляя над тем, как преподнести его читателю.
Встречаясь с очевидцами, мы, естественно, испытывали соответствующие эмоции: такое без искреннего сопереживания, без слез трудно воспринять. И при этом появлялось искушение подать материал, художественно его обработав. Но в этом случае часть читателей могла его воспринять как увлекательное чтиво – и только. Возможность такого восприятия нам показалась кощунственной.
Поэтому решено было подготовить материал в виде документов, вернее, уголовного дела, в котором присутствует все: и свидетельские показания, и данные экспертизы, протоколы допросов, подлинные документы, фотоматериалы… Его следовало преподнести читателю таким образом, чтобы не нарушать хронологию: здесь, на наш взгляд, достигалась главная цель: читатель всегда будет помнить о том, что он имеет дело с подлинными документами.
…Фашизм советского происхождения – так сегодня можно охарактеризовать действия нелюдей, оставивших после себя опустошения и неслыханные жертвы. Поэтому вполне естественно стремление осознать, осмыслить то, что было сотворено, подумать над тем, что нужно предпринять, чтобы этот кошмар не повторился.
Чтобы сразу же окунуть вас в события пятидесятилетней давности, в ту атмосферу насилия, жестокости и настоящего садизма, необходимо ознакомиться со свидетельскими показаниями Дзияудина Мальсагова, в тот период работавшего заместителем наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР. По воле судьбы он стал очевидцем и главным свидетелем хайбахской трагедии.
Статья Инги Преловской «Преступление войск НКВД при изгнании чеченцев и ингушей зимой 44-го», опубликованная в «Известиях» в марте 1992 года, дает нам подлинную картину произошедшего.
В книге вы найдете данные судмедэкспертизы, показания свидетелей, документы из архивов, газетные публикации, фотоматериалы, появившиеся на страницах газет в течение нескольких лет. Во втором, переработанном и дополненном издании, вы найдете новый раздел, где размещены материалы, опубликованные в период с 1994-го по 2012 год.
Когда первое издание книги было подготовлено к печати, Указом Президента ЧРИ Д. Дудаева было учреждено специальное судебное присутствие по рассмотрению уголовного дела по геноциду в отношении чеченского народа. Обвинительное заключение, зачитанное на этом необычном судебном процессе, мы также решили включить в книгу.
Работа над первым выпуском книги велась на протяжении очень короткого времени – спешили приурочить ее к 50-й годовщине выселения чеченского и ингушского народов. В связи с этим составители попросили читателей не быть слишком взыскательными к предлагаемому их вниманию изданию, так как могли быть какие-то стилистические и орфографические огрехи, некачественная печать. Книга тогда, восемнадцать лет назад, была отпечатана на газетной бумаге, на старом полиграфическом оборудовании, при застывших в отсутствии нормальной температуры станках. Это тоже во многом снижало качество работы полиграфистов, которые, к их чести, вместе с издательским коллективом сделали все, что можно было сделать в тех условиях.
Сейчас к вашим услугам предлагается переработанное и дополненное издание книги «Хайбах: следствие продолжается…». Коллектив составителей вместе с издателями посчитали неуместным что-либо менять в данной книге: как известно, историю нельзя переписывать заново. Если даже такое происходит, ее величество История сама все расставляет по своим местам – с безжалостной бесстрастностью и без учета конъюнктурных соображений.
срок давности – не применяется
(Материалы уголовного дела)
ТАК БЫЛО ВОЗБУЖДЕНО ЭТО ДЕЛО
Сам я чеченец. Родился в Киргизии, хотя должен был родиться не там, в чужом для меня краю, а в предгорном чеченском селе Сержень-Юрт.
Будучи еще ребенком, узнал, что принадлежу народу, который насильственным образом был выслан в эти края. За что – я не знал. По моим детским соображениям считал, что это неизменная, кем-то предрешенная участь чеченцев. К этому выводу я пришел, слушая многочисленные рассказы стариков.
Помню, меня больше всего интересовали поезда: мы жили недалеко от станции. Машинистов поездов я знал почти всех, и они все знали меня. Часто брали к себе, в кабину паровоза, катали по разъездам. Они были добры ко мне, называли ласково «чечененком», и я тоже считал их своими.
Но были у меня и другие прозвища: «звереныш», «враг народа». Слышал часто и такое: «Чеченцы предатели и бандиты».
Я в тот период впервые услышал от старших, что в горах Чечни, при выселении, сожгли большое количество людей, а уже после возвращения домой и слово Хайбах. Впоследствии, работая помощником прокурора в г. Урус-Мартан, более подробно узнал о трагедии Хайбаха.
Впервые об этом настойчиво начал говорить Саламат Гаев, учитель русского языка и литературы из села Гехи-Чу. Его интересовал факт сожжения людей не только как учителя. В тот трагический день он потерял полтора десятка близких родственников.
Помню, в 1989 году в печати стали появляться статьи о нашем выселении, о трагедии в Хайбахе, об умерщвлении нетранспортабельных больных в Урус-Мартановской больнице, о других чудовищных фактах геноцида в отношении нашего народа. Позже, в августе 1990 года, когда появился ряд статей о трагедии Хайбаха, прокуратурой города Урус-Мартан было осмотрено место происшествия. Было также установлено место захоронения трупов и извлечены их останки. По этим материалам было возбуждено уголовное дело. Материалы этого дела и легли в основу данной книги.
Я знал, что все наши действия по делу находятся под контролем первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС. Расследование по делу находилось в зависимости от политических событий: при нормализации обстановки в Чечне расследование тут же затухало, напоминая тлеющий уголек. При наступлении оппозиции вновь появлялась активность. Оживлялась и пресса: в печати появлялись публикации, описывающие события в Хайбахе. Видимо, партийные функционеры и в этом искали политические дивиденды.
Передо мной прошло множество свидетелей по хайбахскому делу. Все они – люди преклонного возраста. Их показания окрашены в самые мрачные краски – мучение, голод, холод, смерть родных и близких, мертвые аулы, опустевшие горы. Загублена жизнь сотен тысяч ни в чем не повинных чеченцев.
Часто вспоминаю их рассказы. Жуткая тишина в горах: ни мычания животных, ни лая собак, ни клубящегося дыма над жилищами. Все кругом словно вымерло. Даже природа почувствовала эту трагедию: высохли родники, заросли дороги… Вдоль железной дороги, ведущей в безвестность, наподобие обрывков шпал на белом снегу были разбросаны трупы людей. Тюрьмы и лагеря переполнены «врагами народа» – чеченцами. Больных и немощных поглощала снежная степь Казахстана. И каждый свидетель этого ада задавал вопрос: «За что такое наказание?»
Вспоминали и рассказывали свидетели с болью, делали долгие, тягостные паузы с тем, чтобы справиться с волнением, жилистыми руками вытирали слезы с преждевременно состарившихся лиц. «Зачем, – спрашивали они меня, – солдаты стреляли в животных: лошадей, коров, овец, почему убивали собак и кошек? Зачем? Ведь они не исповедуют ислам, их не причислишь ни к какой вере, и бандитами они тоже быть не могли. Животные ни в чем не были виноваты перед Советской властью».
Меня радует, что, несмотря на содеянные бесчинства, чеченцы не озлобились, не замкнулись в себе. Свидетельство тому слова Ахмеда Мударова (в книге есть его свидетельские показания). Этот человек, жизнь которого тесно переплетена с трагедией Хайбаха, во время допроса сказал:
– Весь русский народ обвинить не могу. Среди солдат были и добрые и
злые люди.
Согласитесь, для того чтобы произнести эти слова человеку, у которого
на глазах расстреляли всю семью, нужно иметь нечеловеческую выдержку
и неимоверную терпимость.
…Уголовное дело, которое мы возбудили, было неугодно руководству.
«Зачем ворошить прошлое?» – говорили коллеги. А когда в ходе расследования появились архивные документы, подтверждающие геноцид в отношении нашего народа, дело в спешном порядке затребовали для передачи в прокуратуру военного гарнизона. Требования эти становились все более настойчивыми. Я знал, что после его передачи в военную прокуратуру, дело это больше не увижу. Поэтому стал постепенно копировать каждый документ, находящийся в этом деле.
На это уходило много времени. Один за другим шли запросы и телеграммы с требованием срочно выслать дело. Под различными предлогами я старался оттянуть сроки, чтобы успеть снять копии со всех документов. С этими материалами вы познакомитесь в книге.
Тем временем свидетели продолжали приходить к нам. Помню, в кабинет
вошел крепкого телосложения, высокий, на вид совсем не старый, человек.
– Мне нужен следователь Хадисов, – громко проговорил он.
В то время я был в должности помощника прокурора и вплотную занимался этим делом. Моему посетителю не было дела до такого понятия, как субординация. Он неохотно присел на предложенный ему стул, взял костыль, вернее, палку, приспособленную под костыль, обхватил ее руками, и, глядя в пол, произнес:
– Отметьте там у себя, что я, Мохдан Тушаев, явился к вам, – и поднялся, чтобы уйти.
Я, естественно, стал объяснять ему, что прежде чем сделать такую отметку, должен его допросить. На это Тушаев ответил буквально следующее:
– Пешхоевский тайп Советской власти не сделал ничего плохого. Я показаний вам давать не буду. В прокуратуру отмечаться пришел лишь из-за уважения к односельчанину Саламату Гаеву. До свидания!
Хлопнул дверью кабинета и вышел. Через несколько минут он вернулся, просунул голову в дверь, со злостью произнес:
– Вот такие, как ты, в галстуках, с зачесанными назад тремя волосками, способствовали выселению чеченцев. Теперь хоть оставьте народ в покое.
Плохое дело вы задумали – писать об этой трагедии. Нас могут еще раз выслать из-за таких, как ты. Я знаю Советскую власть – она никогда ничего не прощала чеченцам. У меня есть дети, племянники. Они работают в райкоме, в органах милиции. Их могут уволить, а мне могут не выплатить пенсию, если я буду говорить плохое о Советской власти. Лучше спроси у своего отца, как нас выселяли, и запиши его показания, а нас оставь в покое.
Я в свою очередь ответил:
– Никогда не думал, что среди стариков-чеченцев могут быть трусы. Среди молодежи бывают, но в вашем возрасте вижу первого в своей жизни.
С этими словами я прикрыл дверь. На какое-то мгновение наступила тишина. Видимо, посетитель не ожидал от меня такой реакции. Затем за дверью послышался ропот, недовольное ворчанье, а затем все утихло.
Я знал, что со стариком обошелся нетактично. Но, увы, в нашей работе тоже нередко случается такое. Настроение было испорчено. Только я принялся за работу, как снова раздался стук, и в дверном проеме появилось лицо Мохдана Тушаева. Я сделал вид, что не замечаю его.
– Взгляни-ка на меня, – попросил он примирительным тоном.
– Нечего мне смотреть на тебя. Поезжай домой. Не забудь предупредить Саламата о том, что ты уже побывал в прокуратуре.
Он тихо открыл дверь и ушел. Через некоторое время я по своим делам поехал в Гехи. Проезжая автобусную остановку в Урус-Мартане, заметил недавнего своего посетителя. Я, естественно, остановил машину и посадил его. Он узнал меня только тогда, когда мы тронулись с места. Молча проехали сел. Гехи. Я знал, что он живет в Гехи-Чу, поэтому специально свернул машину налево, чтобы отвезти его домой. Повременив, Тушаев спросил меня, куда я еду.
– Еду в Гехи-Чу, по своим делам, – ответил я.
Довез его до дома и высадил. Он поблагодарил меня. На второй день Тушаев ждал меня на работе. Мы, как ни в чем не бывало, поздоровались, я пригласил его в кабинет. Усевшись на стул, он спросил, что меня интересует.
– Ищу людей, которые хоть что-нибудь знают о событиях в Хайбахе.
Мохдан оживился:
– Так я сам вытаскивал обгоревшие трупы и хоронил их.
Мы разговорились. Дал он мне подробные показания, а когда протокол допроса был закончен и дело отложено в сторону, Мохдан своим громким басовитым голосом сказал:
– Мне все это трудно рассказывать. Я пытаюсь не вспоминать те времена: могу не сдержать слез. А это для мужчины признак слабости. Думаешь, легко рассказывать, как меня, совсем молодого, мучили в тюрьме, били, издевались, называли «гаденышем», «зверенышем», «врагом народа», «предателем». Солдаты били прямо в камере. Одни били до тех пор, пока не услышали мои стоны. Другие наслаждались этим. Мохдан на какое-то время замолчал. Когда заговорил, голос был более спокойный, ровный:
– Позже, уже будучи в лагере, вел себя так, чтобы меня скорее расстреляли. Я знал, что меня могут уничтожить, ведь в лагере было много чеченцев, и они потихоньку один за другим исчезали. Я чувствовал, что стою в очереди. Уже то, что я мусульманин, не оставляло мне никаких шансов для выживания…
Долго он рассказывал мне о своей лагерной жизни. Я чувствовал, что он начал доверять мне. На прощание Мохдан произнес:
– Я не трус. Сейчас не знаешь, кому можно рассказать правду, а кому ее не рассказывать. Не знаешь, с какой целью от тебя требуют показания и как они потом будут использованы. За себя я не боюсь, ведь жизнь моя уже прожита. Хочется, чтобы вы жили хотя бы немного лучше, чем мы.
Мой собеседник ушел. Это был умный, благородный, мужественный человек. Я до сих пор не перестаю удивляться его стойкости, любви к жизни, мудрости, храбрости. Пройдя все круги ада, он нашел в себе силы остаться именно таким.
Свидетелей по данному уголовному делу передо мной прошло десятки. Каждый из этих людей – личность. Это – наши отцы. Они, пройдя все жизненные трудности, столкнувшись с невзгодами, лишениями, сумели остаться благородными людьми, привить нам жажду любви к своему отечеству. Эти люди не разучились радоваться жизни, не озлобились. Благодаря им, мы можем сегодня донести до вас всю правду об этой трагедии.
Память народная – вечна. Однако жизнь свидетелей чудовищного геноцида чеченского народа коротка. Пока мы готовились к выпуску этой книги, не стало нескольких свидетелей, но остались навеки их показания.
Со следующей страницы мы начнем знакомить вас с материалами дела. Приводим их в хронологическом порядке, в таком виде, в каком они хранятся у нас. Мы решили ничего не менять в этих документах. Даже в том случае, когда создается впечатление, что документы повторяются по своему содержанию.
Сделали это намеренно, чтобы никто из наших читателей, если он задастся целью проверить подлинность этих бумаг, ни в чем не мог нас упрекнуть.
М. С. Хадисов,
прокурор г. Аргуна,
советник юстиции 3-го класса.
Урус-Мартан – Грозный – Аргун
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВОЙСК НКВД ПРИ ИЗГНАНИИ ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ ЗИМОЙ 1944 года
НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ ИЗ АРХИВА ЦК КПСС
«Известия» публикуют документы, которые десятилетиями
хранились в тайне. Они относятся к одному из трагических
моментов истории Советского Союза. К череде преступлений
партийно-государственной машины, о которых мы говорим
открыто: «красном терроре, искоренении крепкого
крестьянства, изгнании философов, травле ученых и поэтов,
об архипелаге ГУЛАГ, поглотившем миллионы жертв всех
национальностей, – добавляется еще одно.
Нравственный долг России – не скрывать истину, какой
бы она ни была горькой. в том, что произошло, не вина народа.
Это почерк режима «КПСС-КГБ», обломки которого еще
и сегодня лежат на нашем пути к демократии.
Сергей Шахрай,
государственный советник России по правовой
политике, вице-премьер России
Сегодня мы печатаем выдержки из документов, относящихся к событиям полувековой давности. Документы обнаружены в недавно открывшемся архиве ЦК КПСС. Ознакомившись с ними, российское руководство решило предать дело гласности и направить их в военную прокуратуру, а также чеченской стороне. После следствия событиям должна быть дана наконец правовая оценка. И потому имена лиц, упомянутых в документах, кроме тех, чье участие в карательных действиях неоспоримо, мы опускаем.
Но вот вечный вопрос, который может возникнуть и теперь: а время ли публиковать эти жуткие для нас свидетельства, когда на Кавказе так неспокойно?
Довод может быть лишь один: время, если строить наши отношения с Чечней и Ингушетией на доверии и открытости, без которых нет равенства. Раз уж сломали семь печатей на самом недоступном из наших тайнохранилищ, выложить правду честнее, чем держать ее взаперти, дожидаясь удобного часа. Да и может ли вообще быть такой час? Не потому ли стал неожиданным для России всплеск национальных страстей и движений за независимость внутри нее, не потому ли в ответ сделаны были грубые политические шаги,
что нас слишком долго держали в плену иллюзий и неведении о том, какие обиды и напряжение копилось под спудом репрессивной машины и лицемерной идеологии?
В прошлом году я была в Грозном на съезде народов республики и впервые, с головой окунувшись в трагическую историю этой земли, ощутила, как же болезненно переплетены тут настоящее и прошлое с его незажившими рубцами. Преступление, совершенное в среду, 23 февраля 1944 года, черной тенью лежит на нас, хотя не мы сами его совершили. Но не придумало человечество более гуманного пути, чем покаяться, осудить и запомнить то, что случилось той проклятой зимой в этих горах.
Секретарю ЦК КПСС
тов. Н. С. Хрущеву
члена КПСС Мальсагова
Дзияудина Габисовича
Заявление
Будучи заместителем наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР, 20/II-44 года я был вызван на совещание в служебный вагон Берия… на ст. Слепцовскую Грозненской области, откуда направили нас в горный Галанчожский район для выполнения заданий по выселению чеченцев, где на их глазах совершались чудовищные зверства. Когда я стал сопротивляться этим зверствам, командующий операцией по выселению в данном районе сказал мне, что это все делается по указанию Берия, Серова, Круглова, последние двое были ответственными за операцию в горных районах и руководители непосредственно…
О фактах этого зверства я написал И. В. Сталину после своего прибытия в Казахстан в 1945 году, однако мер не приняли, а меня уволили с работы зам. председателя Талды-Курганского облсуда (я уже работал в Казахстане, и меня вторично выселили в г. Текели Каз. ССР на спецпоселение, незаконно разломав мой собственный дом в г. Алма-Ате).
После ареста Берия, участвуя в его полном разоблачении, я давал показания при допросе в Генеральной прокуратуре СССР об этих зверствах, хотя следователь подробно не стал записывать мои показания в отношении Серова и Круглова.
Для сообщения этих и других фактов я два раза после своего освобождения от спецпоселения в 1954-м и в марте 1955 года ездил в Москву и добивался приема к Вам, этого мне не удалось, рассказывать об этих фактах второстепенным работникам я боюсь…
Из записки заместителя заведующего отделом административных органов ЦК КПСС В. Золотухина товарищу Хрущеву Н. С., 29 августа 1956 года.
«В соответствии с нашим поручением по заявлению Д. Мальсагова нами проведена предварительная проверка имеющихся материалов по вопросу выселения чеченцев и ингушей. В период следствия по делу врага народа Берия и его сообщников в Прокуратуру СССР поступали заявления от ряда переселенцев чеченцев и ингушей, в которых сообщалось об издевательствах и даже сожжении больных, женщин, стариков, детей.
Работники Прокуратуры СССР, в процессе проверки заявлений Абдуллаева и Мальсагова пересмотрели материалы МВД, относящиеся к выселению, и допросили некоторых лиц, участвовавших в выселении чеченцев и ингушей и отвечающих за проведение этого мероприятия.
Эти лица показали, что о фактах нарушения законности должностными лицами НКВД в районах выселения им ничего не известно. В материалах, имеющихся в МВД, не отражено каких-либо фактов нарушения законности в период выселения, но имеются сообщения о гибели в пути чеченцев и ингушей от истощения и болезней.
Названные в заявлении Мальсагова чеченцы, которые якобы были очевидцами сожжения людей в Галанчожском районе, работниками Прокуратуры СССР допрошены не были. В результате создается впечатление, что проверка была проведена односторонне, без учета фактов, изложенных в заявлениях…
…Считали бы целесообразным командировать в Казахскую ССР ответственного работника ЦК КПСС, чтобы на месте побеседовать с очевидцами, свидетелями событий, указанными в заявлениях».
На листке сбоку есть запись от 5 сентября о том, что Н. С. Хрущев с предложением отдела согласился и дал указание разослать записку членам президиума, кандидатам и секретарям ЦК. Судя по датам опроса первых свидетелей, представители ЦК и прокуратуры выехали из Москвы незамедлительно.
Из записки заведующего сектором отдела административных органов ЦК КПСС В. Тикунова и сотрудника Главной военной прокуратуры Г. Дорофеева от 31 октября 1956 года.
«…Переселение из высокогорного Галанчожского района осложнялось отсутствием дорог, в силу чего сообщение между населенными пунктами возможно было лишь на верховых и вьючных лошадях.
По заявлению тов. Мальсагова и других бывших жителей Галанчожского района, необходимых средств для перевозки через горы детей, больных и престарелых людей подготовлено не было, а имевшиеся у населения лошади и буйволы в день переселения были изъяты. В связи с этим жители должны были совершить двух-трехсуточный переход по заснеженным горным тропам.
Собранным на хуторе Хайбахой жителям сельсовета представители НКВД объявили, что все больные и престарелые должны остаться на месте для лечения и перевозки в плоскостные районы. По свидетельству очевидцев, значительное число граждан, в основном женщины с детьми, беременные, больные и старики, были отделены от бывшей колонны.
После увода переселяемых солдаты завели оставленных жителей в большой колхозный сарай и подожгли его, а находившихся там людей стали расстреливать из автоматов и пулеметов.
Когда сотрудники НКВД покинули Хайбах, спустившиеся с гор чеченцы вместе с некоторыми жителями окрестных хуторов, родственники которых были убиты в сарае, приступили к погребению останков погибших, зарывая их в неглубоких ямах недалеко от места, где стоял сарай».
Чеченец Гаев Джандар, 1883 года рождения, в заявлении указывает:
«В Хайбахое людей загнали в большой скотный сарай, сарай заперли и стали его обстреливать. После такого обстрела сарай обложили сеном и со всех сторон подожгли. Люди в сарае сгорели, сарай обрушился на трупы. Это мы, то есть я, мой брат и другие видели своими глазами. Думаю, что в сарае погибло не менее 300 человек. Много обгорелых костей было в сарае…
Из моих родных, из нашего дома погибли в том сарае в Хайбахое мои старшие два брата Гаевы Тута и Хату, их жены, жена сына Хату и его внук».
Хамзатов Эльберт, 1883 года рождения, чеченец, участвовавший вместе с Гаевым в захоронении трупов, показывает:
«Когда мы прибыли в Хайбахой, увидели обгоревшие останки коллективного сарая, принадлежавшего жителям хутора. Уцелели только две боковые стенки сарая, сложенные из дикого камня, сделанные из переплетенных прутьев передняя и задняя стенки и крыша сгорели. В том месте, где раньше была дверь сарая, беспорядочно лежало, образовывая кучу, приблизительно семь трупов людей. На них лежали обгоревшие части сарая и камни. В 30– 40 метрах от сарая я увидел труп беременной женщины. Следов огня на ней не было, когда мы ее хоронили, увидели у нее раны на животе и на спине…
Когда мы сняли с пожарища остатки сгоревшей кровли, мы увидели под ними большое количество обгоревших человеческих трупов… По количеству трупов и по их расположению я заключил, что сарай перед пожаром был полностью заполнен людьми».
Расстрел и сожжение части населения Нашхойского сельсовета в сарае на хуторе Хайбахой подтверждают шестнадцать опрошенных нами граждан, причем, семь из них заявили, что были очевидцами этого.
«…В результате выезда в Хайбахой мы убедились в правдоподобности заявлений о месте событий. На окраине имеются остатки большого сарая, стены которого сложены из плиточного камня: внутри на камнях обнаружены выбоины, напоминающие следы пуль».
Авторы записки отметили, что часть населения, все-таки, ушла в горы и стала оказывать сопротивление оперативным группам НКВД. Это приводило к значительным жертвам.
«По архивным документам, находящимся на хранении в Грозненском управлении МВД, – говорится далее, – видно, что подготовка и организация переселения проводилась по установкам Берия, непосредственное же руководство операцией осуществлял тов. Серов И. А. Сохранились шесть шифрованных телеграмм-оперативных сводок, в которых тов. Серов пространно информирует Берия о ходе подготовки к переселению и различных
комбинациях, которые осуществлялись им в целях проведения операции.
Больше того, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 марта 1944 года Берия и Кобулов В., а также товарищи Серов И. А., Круглов С. Н. за образцовое выполнение задания были награждены орденами Суворова I степени, которыми по статусу должно награждаться командование фронтов и армий за победу в боях в масштабе фронтовой или армейской операции, в которой меньшими силами был разгромлен численно превосходящий противник, и за другие полководческие заслуги. Одновременно орденами Суворова II степени и орденами Кутузова I и II степеней были награждены
33 других сотрудника НКВД».
Серов и Круглов в отличие от расстрелянного Берия в записке именуются товарищами. Тогда, в 1956 году, они еще действующие лица.
Не остановившись на этом докладе непосредственному начальству, В. Тикунов, выходя за рамки поручения, написал еще и личную записку.
Первому секретарю ЦК КПСС
тов. Хрущеву Н. С.
После бесед с коммунистами и беспартийными стариками и молодыми чеченцами и ингушами об их переселении у меня остался тяжелый осадок от допущенной в прошлом несправедливости к целому народу.
2 Заказ № 465
У чеченцев и ингушей, как и у любого другого народа, есть много хорошего, своя история, национальная культура и традиции… Но разве целый народ может нести ответственность за преступные действия своих отдельных соотечественников?
В архивах Грозненского управления МВД имеется текст шифровки тов. Серова от 30 января 1944 года на имя Берия, в котором он… называет акт выселения «справедливым возмездием за измену, предательство, бандитизм и отказ служить в рядах Красной Армии». Эта формулировка обвинения чеченского и ингушского народов содержится и в ряде других документов.
В справке об экономическом и политическом состоянии Чечено-Ингушской АССР, составленной с грифом «совершенно секретно» 12 ноября 1943 года, выделяют специальный раздел: «Дезертирство, массовая измена Родине, предательство». В этом разделе отмечается: «Чтобы представить масштабы предательства, приводим данные. При первой массовой мобилизации с августа по 2 сентября 1941 года из подлежащих призыву 800 человек, в пути следования к месту отправки дезертировали 450 человек и уклонились от призыва 269 человек. Во время очередного призыва родившихся в 1922 году (октябрь 1941 года) из 4 733 человек-призывников, уклонились от явки на призывные пункты 362 человека».
Разве этого достаточно, чтобы целый народ обвинить в предательстве и измене? Из этих данных не видно, что весь народ изменял и предавал. Обвинение всего народа в бандитизме также не состоятельно. Нетрудно также убедиться в том, что лучшие сыны чеченского и ингушского народов служили в рядах Советской Армии, и имеют почетные награды за воинскую доблесть и мужество.
По материалам обкома ВКП(б) ЧИ, – пишет Тикунов, – видно и то, в каком тяжелом положении находилось население горных районов. Во многих колхозах трудодни никогда не оплачивались. В Галанчожском районе все 15 имевшихся колхозов трудодни не оплачивали с момента коллективизации.
…Что касается самой операции, то тут т. Серов давал начальникам опер-чекистских групп следующие указания: «…За один-два дня до операции всю мужскую часть населения крупных аулов и селений под предлогом собраний и различного рода общественных работ (ремонт дорог, мостов, доставка в горы продовольствия для войск и т. д.) собрать в населенных пунктах и местах, мимо которых будут проходить автомашины с семьями выселяемых, оцепить их войсками НКВД и задержать. Задержанных свезти в открытое место, чтобы исключить возможность побегов, и взять под охрану».
Тут же Серов предлагал: «В случае попыток оказать сопротивление войскам НКВД во время оцепления или охраны задержанных, необходимо немедленно применить в дело оружие в отношении организаторов волынки».
Как рассказывают свидетели событий, инструкция «применить в дело оружие» была использована и в тех случаях, когда не было необходимости.
«После выселения чеченцев и ингушей, – писал Тикунов, – во многих населенных пунктах, и особенно в горных районах, были разрушены и уничтожены все жилые помещения. Безжалостно были уничтожены многие памятники древней культуры, представлявшие большую историческую ценность».
Записку В. Тикунова и Г. Дорофеева В. Золотухин направил Хрущеву, поддержав со своей стороны их предложения:
«1. Поручить КПК при ЦК КПСС, Прокуратуре СССР привлечь к партийной и судебной ответственности лиц, виновных в допущении массовых бесчинств и произвола в отношении советских граждан – чеченцев и ингушей при выселении их из бывшей Чечено-Ингушской АССР.
2. Поставить перед Президиумом Верховного Совета СССР вопрос о лишении полководческих орденов Суворова и Кутузова руководящих работников быв. НКВД, награжденных за выселение чеченцев и ингушей».
К записке приложен проект постановления ЦК с этими двумя пунктами.
Документов, которые проливали бы свет на то, что происходило дальше, в особой папке нет.
Известно, что в начале января 1957 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении ЧИАССР. Чеченцам и ингушам открыли путь на родину. Хрущев вернул пострадавшим эту свободу, но так и не решился предать публичному суду карателей. Слишком опасным показалось, видно, совпадение их действий с методами, которые мир осудил в Нюрнберге.
Побоялись затронуть самые основы государства и партии.
***
В докладе «Исторический путь чеченского народа», который прочитал полтора года назад перед делегатами первого съезда чеченского народа доктор исторических наук Явус Ахмадов, приведены такие цифры: из полумиллиона чеченцев и ингушей, отправленных в ссылку, через несколько лет не осталось в живых и трехсот тысяч.
В 1990 году в Грозном вышла книга «Второй съезд ингушского народа». Выступивший на нем писатель Саид Чахкиев называл факты сожжения мирных жителей не только в Хайбахе и селах Галанчожского района, но и в селениях Пригородного района, принадлежавшего в 1944 году Чечено-Ингушетии. «Палачи есть палачи, – говорил Чахкиев. – Но люди простые, сохранившие в своем сердце совесть, честь и человеческую доброту, всегда сочувственно относились к беде любого другого человека, какой бы он ни был национальности…
Горские евреи категорически отказались занять освободившиеся дома и квартиры чеченцев и ингушей. В Пшав-Хевсурском районе грузины в своих церквах отслужили молебни по невинно пострадавшим чеченцам и ингушам. Ряд жителей Грузии был арестован за укрывательство «врагов народа». Кумыки бережно сохранили кладбища чеченцев, не дали осквернить ни одной могилы.
Навсегда останется в памяти горцев поступок русского солдата (к сожалению,
имени его никто не знает), который, видя, как сжигают безвинных людей, застрелился на глазах у своих офицеров… Никогда не забудут чеченцы и ингуши и бывшего директора Республиканской библиотеки им. А. П. Чехова Ивана Васильевича Сергеева. Когда в 44-м солдаты начали потрошить книжные полки библиотеки, он, подвергая себя и свою семью большому риску, кинулся спасать книги на чеченском и ингушском языках. Ведь тогда, по
словам Чахкиева, в скверик у Дворца пионеров свозили, обливали бензином и жгли книги и рукописи. На протяжении тринадцати долгих лет Иван Васильевич хранил книги, надеясь, что рано или поздно справедливость восторжествует, и народ снова будет их читать на родном языке…
По Указу 1957 года автономию чеченцев и ингушей должны были восстановить
в пределах прежнего территориального деления. Но уже тогда было это непросто: земли чеченцев и ингушей заселили людьми других национальностей, закладывая те мины, которые взрываются до сих пор. Ингушам не вернули часть их земель, отнятые в 44-м, чеченцам-аккинцам – их аулы в Дагестане. У горных чеченцев отняли горы и поселили их на берегу Терека, в казачьих станицах.
Неизжитая несправедливость порождает долгую цепную реакцию. В прошлом
апреле был принят закон о реабилитации репрессированных народов.
Но от принятия его Парламентом до практических решений лежит еще дорога
противостояний, переговоров, мучительного поиска компромиссов. И сколько еще надо пройти шагов, чтобы искупить страдания невинных людей! История, которую в свое время пытались спрятать, затушевать, похоронить, не исчезала ни на миг из памяти людей и не отпускает нас от себя сегодня.
Инга Преловская
(«известия», 14 марта 1992 года)
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Государственный комитет обороны
Товарищу Сталину
Подготовка операции по выселению чеченцев и ингушей заканчивается. После уточнения взято на учет подлежащих переселению 459 486 человек, проживающих в районах Дагестана, граничащих с Чечено-Ингушетией, и в г. Владикавказе.
Учитывая масштабы операции и особенности горных районов, решено выселение провести (включая посадку людей в эшелоны) в течение 8 дней, в пределах которых в перерыве 3 дня будет закончена операция по всей низменности и предгорным районам и частично по некоторым поселениям горных районов, с охватом свыше 300 тыс. человек.
В остальные 4 дня будут проведены выселения по всем горным районам с охватом оставшихся 150 тыс. человек.
…Горные районы будут блокированы заблаговременно…
В частности, к выселению будут привлечены 6–7 тыс. дагестанцев, 3 тыс. осетин из колхозного и совхозного актива районов Дагестана и Северной Осетии, прилегающих к Чечено-Ингушетии, а также сельские активисты из числа русских в тех районах, где имеется русское население.
…Учитывая серьезность операции, прошу разрешить мне остаться на месте до завершения операции, хотя бы в основном, т. е. до 26–27 февраля 1944 г.
Л. Берия
17.02. 1944 г.
Государственный комитет обороны
Товарищу Сталину
Для успешного проведения операции по выселению чеченцев и ингушей после Ваших указаний в дополнение к чекистско-войсковым мероприятиям проведено следующее:
1. Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Моллаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения. Моллаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах
выселения.
…40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населенному пункту 2–3 человека для агитации.
Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым, А.-Г. Яндаровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов.
…Выселение начинается с рассвета 23 февраля с. г., предполагалось оцепить районы, воспрепятствовать выходу населения за территорию населенных пунктов. Население будет приглашено на сход, часть схода будет отпущена для сбора вещей, а остальная часть будет разоружена и доставлена к местам погрузки. Считаю, что операция по выселению чеченцев и ингушей будет проведена успешно.
Л. Берия
22.02. 1944 г.
Государственный комитет обороны
Товарищу Сталину
Сегодня, 23 февраля, на рассвете начали операцию по выселению чеченцев и ингушей. Выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет. Имели место 6 случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека. На 11 час. утра вывезено из населенных пунктов 94 тыс. 741 человек, т. е. свыше 21 проц., подлежащих выселению, погружены в
железнодорожные вагоны из этого числа 20 тыс. 23 человека.
Л. Берия
23.02. 1944 г.
Государственный комитет обороны
Товарищу Сталину
Докладываю о ходе операции по выселению чеченцев и ингушей на утро 24.02., вывезено из населенных пунктов 333 тыс. 739 человека, из этого числа погружены в железнодорожные эшелоны 176 тыс. 950 человек. Во второй половине дня 23 февраля почти во всех районах Чечено-Ингушетии выпал обильный снег, в связи с чем создались затруднения в перевозке людей, особенно в горных районах.
Л. Берия
24.02. 1944 г.
Государственный комитет обороны
Товарищу Сталину
Операция по выселению чеченцев и ингушей проходит нормально. К вечеру 25 февраля погружено в железнодорожные эшелоны 342 тыс. 647 человека. Со станции погрузки отправлено к местам нового расселения 86 эшелонов.
Л. Берия
26.02. 1944 г.
(Журнал «Коммунист», № 3, 1991 год)
УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
Немцы, калмыки, ингуши, чеченцы, финны, латыши и другие переселены в предоставленные районы навечно и выезд с мест поселения без особого разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
А. ШВЕРНИК
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
А. ГОРКИН
Москва, Кремль.
26 ноября 1948 год
П О С Т А Н О В Л Е Н И Е
о возбуждении уголовного дела
31.08. 1990 г. сел. Урус-Мартан
Прокурор Урус-Мартановского района Чечено-Ингушской АССР, юрист 1-го класса Р. У. Цакаев, рассмотрев материалы осмотра места массового захоронения людей в сел. Хайбах
у с т а н о в и л:
В течение длительного времени в средствах массовой информации давались различного рода информации о том, что в с. Хайбах, бывшего Галанчожского района Чечено-Ингушской АССР в феврале 1944 года при выселении чеченцев и ингушей имело место уничтожение людей путем расстрела и сожжения.
В связи с этим 24–30.08.90 г. с участием очевидца указанного события Д. Г. Мальсагова, следственной группой прокуратуры был проведен осмотр места происшествия.
Д. Г. Мальсагов на месте показал, что 27.02.44 г. в его присутствии около 600–700 человек чеченской национальности, жителей сел. Хайбах и прилегающих селений, содержащиеся в конюшне в сел. Хайбах, были сожжены, а пытавшиеся вырваться из конюшни – расстреляны советскими войсками.
Через несколько дней он видел, как оставшиеся в живых несколько лиц чеченской национальности тайно производили захоронение останков убитых.
На месте захоронения, указанном Д. Г. Мальсаговым, были произведены раскопки. При этом обнаружено массовое захоронение останков людей и остатков их одежды с явными следами воздействия высокой температуры.
Принимая во внимание, что в материалах проверки содержатся достаточные признаки преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 136 и п. «б» ст. 193-17 УК РСФСР (1926 г.), и для выяснения обстоятельств массового уничтожения людей, необходимо проведение следственных действий, руководствуясь ст. 3, п.п. 1 и 6, ст. 108, ст. 112 и п. 1 ст. 115 УПК РСФСР
п о с т а н о в и л:
1. Возбудить по факту обнаружения массового захоронения людей со следами насильственной смерти уголовное дело по ч. 2 ст. 136 и п. «б» ст. 193-17 УК РСФСР (1926 г.).
2. Для расследования данного дела в соответствии с ч. 3 ст. 129 УК РСФСР создать следственную группу. При этом дело принимаю к своему производству и включаю в следственную группу помощника прокурора района юриста 1-го класса М. С. Хадисова.
Р. У. Цакаев,
прокурор Урус-Мартановского района,
юрист 1-го класса
АКТ
ОБСЛЕДОВАНИЯ МЕСТА МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ
ПУТЕМ СОЖЖЕНИЯ И РАССТРЕЛА ЖИТЕЛЕЙ БЫВШЕГО
ГАЛАНЧОЖСКОГО РАЙОНА ЧИАССР
ПРИ НАСИЛЬСТВЕННОМ ВЫСЕЛЕНИИ В ФЕВРАЛЕ
1944 ГОДА
22 августа 1990 г.
бывшее селение Хайбах
бывшего Галанчожского района
Чечено-Ингушской АССР
Чрезвычайная комиссия в составе руководителя группы «Поиск» Советского комитета ветеранов войны С. С. Кашурко (председатель комиссии), бывшего 1-го заместителя наркома юстиции ЧИАССР Д. Г. Мальсагова, прокурора Урус-Мартановского района, члена Президиума Верховного Совета ЧИАССР Р. У. Цакаева, члена Оргкомитета по восстановлению ингушской автономии С. Х. Ахильгова, учителя Гехи-Чуйской средней школы С. Д. Гаева 22 августа побывала (на вертолете) в бывшем селении Хайбах, расположенном в горах на территории Урус-Мартановского района.
Произведен осмотр места сожжения и расстрела в конюшне бывшего колхоза им. Берия около 700 жителей, в том числе детей, женщин и стариков.
Заслушаны и записаны на диктофон и видеокамеру очевидцы невообразимой трагедии в горах.
Для подтверждения совершенного злодеяния в отношении ни в чем не повинных людей произведены раскопки сожженных и расстрелянных.
В ы в о д ы:
Комиссия считает установленным факт массового уничтожения людей в селе Хайбах и признает это геноцидом. Виновников в этом злодеянии предать суду.
Призвать государственные и общественные организации, а также всех граждан оказывать всяческое содействие проводимой по указанному факту проверке.
Д. Г. Мальсагов,
С. С. Кашурко,
Р. У. Цакаев,
С. Д. Гаев,
С. Х. Ахильгов
ПРОТОКОЛ
ОСМОТРА КОСТНЫХ ОСТАНКОВ (человеческих),
ОБНАРУЖЕННЫХ НА ТЕРРИТОРИИ БЫВШЕГО сел. ХАЙБАХ
АЧХОЙ-МАРТАНОВСКОГО РАЙОНА
ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ АССР
24, 26, 30 августа 1990 года сел. Хайбах
Прокурор-криминалист прокуратуры Чечено-Ингушской АССР, младший советник юстиции М. М. Соколов с участием прокурора Урус-Мартановского района Р. У. Цакаева, очевидца события, имевшего место при выселении жителей сел. Хайбах в феврале 1944 года Д. Г. Мальсагова с участием (в присутствии) понятых:
Туликова Руслана Рамазановича, сел. Урус-Мартан, ул. Ленина, 54, кв. 7;
Ибрагимова Лемы Абдулаевича, сел. Урус-Мартан, ул. Андреева, 55;
Дударова Абдурахмана Эльсиевича, сел. Гехи, ул. Крылова, 20;
Гаева Саламата Джанаралиевича, сел. Гехи-Чу, ул. Центральная, 72, руководствуясь ст.ст. 141–142 и 182 УПК РСФСР, произвел осмотр места обнаружения костных останков (человеческих) в бывшем сел. Хайбах, захороненных в феврале 1944 года, и в соответствии с требованиями ст.ст. 141–142 и 182 УПК РСФСР составил настоящий протокол.
Осмотр производился:
в бывшем сел. Хайбах на границе Урус-Мартановского с Ачхой-Мартановским районом при ясной погоде; температура воздуха – 25 градусов, при естественном освещении:
24 августа 1990 года: начало – в 18.30, окончен осмотр в 19.00;
28 августа 1990 года: начало – в 14.00, окончен – в 18.00;
30 августа 1990 года: начало – в 15.00, окончен – в 19.00.
До начала осмотра:
Вышеперечисленным лицам, в соответствии со ст. 141 УПК РСФСР, разъяснено их право делать заявления по поводу произведенных действий, знакомиться с протоколом и делать по нему замечания, подлежащие занесению в протокол. Понятым разъяснена их обязанность, предусмотренная ст. 135 УПК РСФСР удостоверить факт, содержание и результаты осмотра, при котором они присутствовали.
Технические средства:
1) фотографирование;
2) видеозапись на видеокамеру фирмы «Панасоник»;
3) металлоискатель.
В ходе осмотра применялось: фотографирование фотоаппаратом «Зенит-Е», пленка 65 ед., выдержка 125, 60, диафрагма 5, 6, 8. Видеозапись видеокамерой фирмы Панасоник», кассета БК-120, металлоискатель,рулетка, масштабная линейка.
Осмотром установлено:
Местом раскопок и обнаружения костных человеческих останков является бывшее сел. Хайбах Галанчожского района, Чечено-Ингушской АССР.
Подъезд к данной местности осуществлялся на вертолете марки «МИ-8»,автомашинах «УАЗ-469» в составе группы: прокурора Урус-Мартановского района Р. У. Цакаева, зав. отделением Бюро судебно-медицинских экспертиз МЗ ЧИАССР Н. Х. Башхаджиева, прокурора-криминалиста М. М. Соколова.
Для выполнения землекопных работ приглашены жители сел. Гехи-Чу в количестве 8 человек, были использованы лопаты, кирки, скребки.
Дорога проходит по пересеченной местности, по обе стороны растут деревья, кустарники. На самой высокой точке подъема проезжей части дороги прилегающая к ней территория имеет травяную растительность, изредка встречается кустарник. Ширина проезжей части дороги на ее разных участках неодинакова и составляет от 2 до 4 метров, покрытие – с мелкими частями камней горной породы. Большей протяженностью дорога с правой стороны имеет обрывы, с левой – отвесные скалы высотой от 10 до 100 метров, частично поросшие мелким кустарником, травой. Не доезжая 500 метров до конечного пункта (далее дорога отсутствует), с правой стороны на расстоянии 60 метров имеются полуразрушенные строения из камня, огражденные из аналогичного камня высотой до 70 см.
С левой стороны проезжей части расположена низменная часть территории с травяным покровом. В месте остановки транспорта дорога уходит влево.
До с. Хайбах дорога отсутствует, имеется несколько тропинок, расстояние – 2 км. Движение к месту раскопок осуществлялось пешим порядком – по тропинке через небольшие овраги с ручьями.
Слева, в нижней части возвышенности, вдоль тропинки, протекает горная речка Гехинка. При подходе к бывшему сел. Хайбах, с левой стороны, имеются три полуразрушенных строения из камня высотой до 2 метров, с проемами в стенах. Тропинка проходит через низменную часть оврага с ручьем, далее начинается подъем, где слева, на расстоянии 15 метров от тропинки, находится жилое помещение животноводов с пристройками для хранения кормов, хозяйственного инвентаря.
С целью определения более точного места захоронения до начала раскопок была выслушана информация бывшего сотрудника НКЮ РСФСР Д. Г. Мальсагова, который пояснил, что 27 февраля 1944 года во время выселения чеченцев и ингушей с территории Чечено-Ингушской АССР, он находился в сел. Хайбах. По его приезду в селе уже находились воинские подразделения, которыми командовал генерал-лейтенант Гвешиани. Населению сел. Хайбах и окрестных сел, в основном людям преклонного возраста, детям,
говорили о том, что их хотят переселить на равнину. Попросили собраться около конюшни, а затем зайти в нее, погреться от холода, что собравшиеся и сделали. Когда люди зашли в помещение конюшни, по приказу генерала Гвешиани солдаты закрыли ворота и подожгли конюшню. Внутри возникла паника, люди пытались выбежать, спастись от огня, но стоявшие вблизи ворот солдаты стали стрелять в них. Всего было сожжено и расстреляно 650–750 человек.
После ухода военных подразделений, оставшиеся в живых жители окрестных сел, сошлись к месту события и стали вытаскивать сгоревшие трупы, переносить их через овраг с ручьем и на возвышенном месте закапывать в землю. Были захоронены трупы 120–150 человек.
Указанное Д. Г. Мальсаговым место захоронения останков сожженных трупов жителей сел. Хайбах является территорией, расположенной на возвышенной части, южнее полуразрушенных жилых помещений. Данная территория имеет небольшой уклон в сторону жилого помещения животноводов (в направлении с запада на восток). На площади 45 × 25 м имеется навозная жижа до 20 см толщиной, территория огорожена деревянным забором высотой до 1 м 20 см. На расстоянии 4 м от западной стороны забора имеется ровная площадка, поросшая травой, огорожена каменным забором высотой до 60 см. Размер 15 × 10 м. Со слов бывших жителей сел. Хайбах, на данном месте находился огород.
На расстоянии 85 м от ограждения в северо-западном направлении находится ветхое строение конюшни, крыша покрыта полусгнившей соломой, сверху лежат сухие палки, ветки. Стены выложены из битого камня на высоте 1 м 90 см. С южной стороны в стене конюшни имеется дверной проем размером 1 м 10 см × 90 см. С восточной стороны конюшня имеет проем 1 м 20 см × 1 м 40 см (ранее были ворота, по истечении длительного времени подвергся изменению).
Прилегающая к бывшей конюшне территория заросла травой, дикорастущим веником. Размер бывшей конюшни: 55 × 10 м, высота 2 м 50 см, с крышей. Справа, на расстоянии 45 м от угла конюшни, находится каменная башня с бойницами в стенах. В стене, обращенной к конюшне, имеется два проема размером 1 м 10 см × 50 см и 80 см × 60 см. При осмотре внутренней части башни ничего не обнаружено. Высота башни до 15 м. Выше, в северо-западном направлении, на расстоянии 190 м от вышеописанной башни,
находится аналогичная полуразрушенная каменная башня.
Ниже ее находится бывшее разрушенное жилое строение. Между конюшней, башней и полуразрушенными строениями с левой стороны, и местом захоронения с правой стороны, протекает приток реки Гехинка шириной до 90 см, глубиной до 20 см. По правой стороне притока (ручья) расположено место захоронения. На расстоянии 40 м от ограждения в восточном направлении находятся жилое и подсобное помещения животноводов. Ниже, справа от них, в низменной части территории, на расстоянии 160 м, протекает небольшая горная речка Гехинка, шириной 2 м 30 см, глубиной до 70 см. Прилегающая к речке территория имеет травяной покров до 15 см, мелкий кустарник. Осмотр прекращен 24.08.90 года в 19 часов в связи с наступлением темного времени суток.
28.08.90 года, время – 14.00.
Начало осмотра.
Осмотру подлежало непосредственно место захоронения жителей бывшего сел. Хайбах, расстрелянных и сожженных в конюшне (со слов Д. Г. Мальсагова). С целью отыскания человеческих костных останков, огороженная территория была условно разделена на квадраты с последующим рытьем траншей (шурфов) в прямом и поперечном направлениях. Захоронения не были обнаружены. Далее раскопки продолжены ближе к левой стороне ограждения территории – в направлении к центру.
В начале шурфа размером 80 см × 1 м 20 см (длина), на глубине 30 см, были обнаружены костные останки человека без мягких тканей, одежды, части резиновой подошвы обуви (изъято, пак. № 1).
Принято решение о расчистке осматриваемой территории от мусора, растительности с последующим снятием верхнего слоя почвы на глубину, позволяющую обнаружить наличие человеческих костных останков. Осмотр окончен 28.08.90 года в 18.00.
Продолжение осмотра.
30.08.90 года, время – 15.00.
На момент осмотра на участке размером 3 м × 50 см, на глубине 40 см до 80 см, был снят верхний слой почвы (глинисто-илистая с содержанием мелких камней горных пород). На глубине 60 см ближе к правой стороне шурфа (если смотреть с западной стороны основного ограждения) обнаружены человеческие костные останки, расположены они в шурфе в северо-западном направлении. Череп имеет повреждения, конкретно механизм их образования высказать не представляется возможным из-за гнилостных изменений (изъято, пак. № 2). На дне этого же шурфа № 1 изъяты другие костные останки: четыре черепа средних размеров, похожие на детские, другие костные останки с темно-коричневым налетом, словно при воздействии высокой температуры. На расстоянии 20 см от вышеописанных костных останков обнаружен и изъят череп, трубчатая кость, отдельные фрагменты останков, фрагмент свода черепа. На глубине 60 см, в шурфе № 2, обнаружен и изъят сохранившийся скелет костных останков человека, признаков повреждений не имеется.
Помимо костных останков, в шурфе № 1 изъяты: части гребешка, четыре монеты достоинством 5, 10, 15 коп. 1937–1938 гг., три металлические ржавые застежки, две серьги из белого металла, металлическая булава, один конец заострен, другой имеет утолщение с выемкой. Около двух десятков бусинок коричневого цвета, две пуговицы коричневого цвета.
Со дна шурфов, с трех участков, взята почва – контрольный образец. На дне шурфа № 2 изъяты четки, россыпью. На расстоянии 15 метров в северо-западном направлении в сторону конюшни, на глубине 10 см обнаружена и изъята металлическая гильза бутылочной формы, маркировка на ней не сохранилась. В четырех точках внутри бывшей конюшни (по углам), перед входом в конюшню изъята почва – контрольный образец.
Кроме изъятых костных останков, в шурфе № 1 находились и другие останки, из числа которых был произведен отбор с последующим изъятием, остальные не изымались. Костные останки в шурфе находились в хаотическом состоянии. После окончания осмотра шурфы были засыпаны землей, поверхность территории приведена в первоначальное состояние.
Осмотр окончен 30.08.90 года в 19.00.
С места осмотра изъяты:
пакет № 1 – части резиновой обуви, изъятые в шурфе №1;
пакет № 2 – костные останки, изъятые вместе с фрагментом черепа;
пакет № 3 – четыре черепа, изъятые в шурфе;
пакет № 4 – череп и трубчатая кость;
пакет № 5 – костные останки сохранившегося скелета;
пакет № 6 – четыре монеты, части гребешка, 4 бусинки, фрагменты истлевшей одежды, металлическая гильза бутылочной формы;
пакет № 7 – четки, изъятые у сохранившегося скелета;
пакет № 8 – бусинки в количестве 8 шт.;
пакет № 9 – металлические ржавые пряжки, 1 пуговица, 2 сережки из белого металла, булава;
пакет № 10 – контрольный образец почвы в 3 метрах от шурфа № 1;
пакет № 11 – образец почвы, изъятый со дна шурфа № 2;
пакет № 12 – образец почвы, изъятый в 1 шурфе;
пакет № 13 – образец почвы, изъятый в 1 шурфе;
пакет № 14 – контрольный образец почвы, изъятый у входа в бывшую конюшню;
пакет № 15 – образец почвы, изъятый в углу № 1 конюшни на глубине 80 см;
пакет № 16 – образец почвы, изъятый в углу № 2 конюшни на глубине 80 см;
пакет № 17 – образец почвы, изъятый в углу № 3 конюшни на глубине 80 см;
пакет № 18 – образец почвы, изъятый в углу № 4 конюшни на глубине 80 см;
пакет № 19 – образец почвы, изъятый в центре конюшни на глубине 80 см.
В ходе осмотра производилось фотографирование фотоаппаратом «Зенит-Е», пленка 65 ед., диафрагма 5, 6, 8, выдержка 60, 125.
Видеозапись на видеокамеру фирмы «Панасоник», видеокассета БК-120,
применялся металлоискатель.
Изъятые с места осмотра костные останки и другие объекты упакованы в пакеты, опечатаны штампом «Прокуратура ЧИАССР», подписаны понятыми.
Протокол осмотра прочитан вслух, дополнений, заявлений, ходатайств от участников следственного действия не поступило.
Понятые:
Эксперт Бюро СМЭ МЗ ЧИАССР Н. Х. Башхаджиев
Свидетель события Д. Г. Мальсагов
Прокурор Урус-Мартановского района Р. У. Цакаев
Прокурор-криминалист прокуратуры ЧИАССР М. М. Соколов
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О НАЗНАЧЕНИИ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
20 сентября 1990 г. г. Грозный
Прокурор-криминалист прокуратуры Чечено-Ингушской АССР М. М. Соколов, рассмотрев уголовное дело по факту обнаружения костных останков в бывшем сел. Хайбах
у с т а н о в и л:
24, 28, 30 августа 1990 года в бывшем сел. Хайбах, расположенном на границе двух районов – Урус-Мартановского и Ачхой-Мартановского – были произведены раскопки, в ходе которых обнаружены костные останки. Поводом для производства раскопок послужила информация гр. Д. Г. Мальсагова, который пояснил, что 27 февраля 1944 года он был очевидцем выселения чеченцев из бывшего сел. Хайбах и окрестных сел. Жителей сел поместили в конюшню, а затем подожгли ее. Некоторые пытались выбежать, однако,
стоявшие у ворот солдаты по приказу командования, стали в них стрелять. После ухода солдат из сел. Хайбах, оставшиеся в живых жители стали вытаскивать из пепелища обгоревшие трупы людей и закапывать в землю.
Изъятые с места раскопок костные останки на внешний вид имеют темно-коричневый цвет, похожий на цвет, возникший при воздействии высокой температуры, один из черепов имеет повреждение. О его механизме судить не представляется возможным ввиду костного гниения, для чего необходимо проведение судебно-медицинского обследования.
Руководствуясь ст.ст. 78–79 и 184, УПК РСФСР
п о с т а н о в и л:
назначить по настоящему делу судебно-медицинскую экспертизу, производство которой поручить экспертам Бюро судебно-медицинских экспертиз МЗ ЧИАССР.
На разрешение эксперта поставить следующие вопросы:
1. Принадлежат ли обнаруженные при раскопках костные останки человеку, если да, то какие (искривление, укороченность и т. д.).
2. Имеются ли на костных останках повреждения, если да, то каков механизм и давность, локализация, степень тяжести? Могут ли данные повреждения находиться в причинной связи с наступлением смерти определенных лиц?
3. Являются ли данные повреждения огнестрельными, если да, то каков их характер? Из какого вида оружия, калибра (нарезное, гладкоствольное) могли быть причинены?
4. Имеются ли на поверхности костных останков следы, свидетельствующие о воздействии высокой температуры?
5. При жизни либо посмертно причинены ли повреждения на костных останках?
Пакет № 1 – костные останки с фрагментами черепа.
Пакет № 2 – четыре черепа.
Пакет № 3 – череп и трубчатая кость.
Пакет № 4 – костные останки сохранившегося скелета.
М. М. Соколов,
прокурор-криминалист прокуратуры
Чечено-Ингушской АССР
РЕСПУБЛИКАНСКОЕ БЮРО СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЙ
ЭКСПЕРТИЗЫ МИНЗДРАВА ЧИАССР
24 декабря 1990 г.
Прокурору-криминалисту
прокуратуры ЧИАССР
Соколову М. М.
Республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы направляет Вам заключения эксперта по факту обнаружения костных останков в бывшем с. Хайбах (экспертиза вещественных доказательств).
А. Ф. Филимендиков,
начальник Республиканского бюро
судебно-медицинской экспертизы ЧИА ССР
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТА
(экспертиза вещественных доказательств)
№ 153
1.1. На основании постановления прокурора-криминалиста прокуратуры ЧИАССР М. М. Соколова от 20 сентября 1990 года в физико-техническом отделении лаборатории Бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения ЧИАССР, судебно-медицинским экспертом высшей категории (стаж экспертной работы 24 года) Н. Х. Башхаджиевым произведена экспертиза костных останков трупов по факту обнаружения костных останков в бывшем сел. Хайбах.
1.2. Обстоятельства дела.
24, 28, 30 августа 1990 года в бывшем сел. Хайбах, расположенном на границе двух районов – Урус-Мартановского и Ачхой-Мартановского – были произведены раскопки, в ходе которых обнаружены костные останки. Поводом для производства раскопок послужила информация гр. Д. Г. Мальсагова, который пояснил, что 27 февраля 1944 года он был очевидцем выселения чеченцев из бывшего сел. Хайбах и окрестных сел. Жителей села поместили в конюшне, а затем подожгли ее. Некоторые из них пытались выбежать,
однако стоявшие у ворот солдаты по приказу командования стали их расстреливать. После ухода солдат из сел. Хайбах, оставшиеся в живых жители стали вытаскивать из пепелища обгоревшие трупы людей и закапывать в землю. Изъятые с места раскопок костные останки на внешний вид имеют темно-коричневый цвет, похожий на воздействие высокой температуры, один из черепов имеет повреждение. О его механизме судить не представляется возможным ввиду костного гниения…
1.3. Вещественные доказательства:
Картонная коробка, перевязанная шпагатом. На коробке фиолетовым красителем выполнена надпись: «Костные останки с фрагментом черепа». В коробке оказались кости.
1.4. Вопросы, подлежащие разрешению:
1. Принадлежат ли обнаруженные при раскопке костные останки человеку, если да, то пол, возраст? Имеются ли на них какие-либо особенности, если да, то какие искривление, укороченность и т. д.)?
2. Имеются ли на костных останках повреждения, если да, то механизмы и давность, локализация, степень тяжести? Могут ли данные повреждения находиться в причинной связи с наступлением смерти определенных лиц?
3. Являются ли данные повреждения огнестрельными, если да, то каков их характер? Из какого вида оружия, калибра (нарезное, гладкоствольное) могли быть причинены?
4. Имеются ли на поверхности костных останков следы, свидетельствующие о воздействии высокой температуры?
5. При жизни, либо посмертно причинены повреждения на костных останках?
Исследование
2.1. На экспертизу представлены 114 костей, в том числе: фрагменты черепа – 19, фрагменты таза – 7, нижняя челюсть – 2, бедренные кости – 3, плечевые кости – 2, локтевые – 3, лучевые – 2, фрагменты малоберцовой кости – 3, лопатки – 1, ключицы – 3, фрагменты ребер – 42, позвонки – 24, надколенники – 2, крестцовый позвонок – 1. Кости покрыты прилипшей сухой землей. Под проточной водой, легкой механической обработкой кости очищены от земли и высушены при комнатной температуре. Мягкие ткани и суставные хрящи на представленных костях отсутствуют.
При сопоставлении между собой одноименных, а также сочленяющихся костей оказалось, что анатомо-морфологические признаки строения этих костей, их размеры позволяют считать, что относятся они к скелетам двух людей детского возраста. Кости сухие, легкие, хрупкие, желто-коричневого цвета. Поверхность всех костей тусклая, шероховатая, без маслянистого отлива. На наружной компактной пластинке костей свода черепа и трубчатых костей определяются участки выветривания.
2.2. Кости черепа. Исходя из анатомо-морфологических особенностей фрагментов черепа, определена их анатомическая принадлежность. Смежные фрагменты сопоставлены по краям переломов и таким образом удалось частично реставрировать один неполный череп. В результате реставрации оказались незамещенными лицевой скелет, правая теменная кость и левая височная кость, основная кость. Кроме того, не совмещенными остались отдельные правая височная кость с пирамидкой, три отломка правой теменной кости, один отломок затылочной кости, альвеолярная часть верхней челюсти, две нижние челюсти. Кости черепа тонкие. На реставрированном черепе
выявлено, что лобная кость отделена от теменных по венечному шву. Зубцы швов со значительными дефектами, в результате чего конфигурация их упрощена, края зубцов завальцованы. Края изломов и дефектов неровные, белого цвета, резко отличаются от окружающей кости, что свидетельствует о посмертном, небольшом сроке их давности и поэтому подробное их описание с построением векторограммы, опущены. Кроме того, при легкой механической обработке металлические частички костной ткани теряются.
Сохранившиеся участки стреловидного шва на всем протяжении открыты.
Все признаки шва носят четкий и выраженный характер. Толщина лобной кости 0,3 см, теменной – 6,35 см.
2.3. Две нижние челюсти. Для удобств описания условно обозначены № 1 и № 2.
2.3.1. Нижняя челюсть № 1 умеренно массивная, тяжелая, кость плотная. Поверхность кости серо-желто-коричневатая, без маслянистого отлива. На наружной компактной пластинке вдоль нижнего края левой ветви имеются растрескивания с сероватым дном. На наружной поверхности горизонтальной и вертикальной ветвей справа имеется участок черно-коричневого цвета, неравномерно окрашенный, размером 6.2 см с нечеткими контурами. На фоне этого участка имеются очаги дефекта поверхностного компактного слоя. При легкой механической обработке края дефектов легко крошатся с
образованием мелких частиц в виде золы. Суставная головка правой ветви отсутствует. Поверхность дефекта неровная. Плоскость дефекта имеет уклон снаружи внутрь и сверху вниз. Со стороны внутренней поверхности кости край излома отвесный, довольно ровный. Со стороны наружной поверхности кости край излома, скошенный с признаками выкрашивания наружной костной пластинки. Выявлен также поперечный перелом тела на уровне между первыми резцами. Со стороны поверхности кости поверхность перелома отвесная, плотно сопоставляется с поверхностью излома. Край излома ровный. Просвет перелома зияет. Со стороны внутренней поверхности кости поверхность перелома не отвесная, просвет перелома не зияет, по краю излома наблюдаются элементы выкрашивания компактного слоя. По цвету, поверхность перелома не отличается от окружающей кости. Оба описанных перелома носят характер отдаленных и возникли от воздействия тупого твердого предмета. Воздействие силы было направлено справа налево. В области дефекта суставной головки правой ветви признаки растяжения отобразились со стороны внутренней поверхности кости и сжатия со стороны наружной поверхности кости. В области перелома тела нижней челюсти признаки растяжения отобразились со стороны наружной поверхности кости и сжатия со стороны внутренней поверхности кости.
2.3.2. Признаки возраста. На верхней челюсти 12 зубов, отсутствуют два передних резца, лунки их глубокие, четко обозначены. Стенки лунок целы.
На нижней челюсти 13 зубов, отсутствует 1-й резец справа. Лунка отсутствующего зуба глубокая, стенка разрушена из-за перелома тела челюсти.
Сохранившиеся зубы целы, без признаков врачебного вмешательства. Зубы белые с достаточным блеском. Зубы мудрости отсутствуют. На эмали зубов имеются вертикальные линейные трещины. При стереомикроскопическом исследовании (МБС-9) определяется поверхность эмали резцов и на верхней челюсти, и резцов и клыков на нижней челюсти.
Согласно данным А. Ф. Тура, сроки прорезывания постоянных зубов – вторые, моляры прорезываются на верхней челюсти в 10–14 лет, на нижней челюсти – в 10,5–14,5 лет и по степени стертости зубов возраст лица, скелету которого принадлежат приставленные челюсти, соответствует 13–14 годам.
2.3.3. Нижняя челюсть № 2 значительно меньше по размерам, чем № 1, легкая, с поверхности серо-желто-коричневая, шероховатая, без маслянистого отлива. Компактная пластинка с признаками выветривания. Расстояние от подбородного выступа до угла челюсти 7,8 см. По нижнему краю челюсти имеются значительные пластинчатые дефекты кортикальной пластинки и растрескивания. Справа имеется дефект верхушек венечного и мыщелкового отростков в виде частичной их утраты с обнажением темно-коричневого
губчатого вещества в виде глыбы тающего сахара. Слева, на уровне второго моляра, имеется дефект в виде полного отсутствия тела и восходящей ветви. Поверхность дефекта неровная, по цвету не отличается от окружающей кости. Компактная пластинка по краям повреждения отслоена в виде пластин и напоминают «выветренную скалу», что дает возможность определить характер и механизм перелома. На нижней челюсти 11 зубов. Вторые моляры и зубы мудрости не прорезались. Правый клык отсутствует. Лунка его глубокая, стенки целы. На дне лунки виден не прорезающийся зуб. Сохранившиеся зубы тусклые, округлые. Средние и боковые резцы по своей величине не отличаются друг от друга, на шейках резцов эмаль утолщена.
Бугры на жевательной поверхности зубов с четко выраженной стертостью. Описанные свойства характерны для молочных зубов. Указанное дает возможность считать, что возраст лица, нижняя челюсть которого представлена на исследование, равен 6–7 годам.
2.4. Кости верхних и нижних конечностей. Кости сухие, легкие, серо-желто-коричневые, с пятнами пепельно-серого цвета. Поверхность костей тусклая, шероховатая, с множественными участками скарификации и выветривания. Эпифизарные щели длинных трубчатых костей не заращены, хрящевые прослойки отсутствуют, из-за чего головки и мыщелки костей отделены, на бедренных костях также отдельные большие и малые вертелы. Фрагменты малоберцовых костей – два, с сохранением верхних эпифизов,
один с нижним эпифизом. Концы фрагментов (дефекты) неровные, зубчатые, острые, белого цвета резко отличаются от остальной кости. Это указывает на небольшой срок давности и, соответственно, посмертный их характер.
Размеры костей (длина их в мм):
1. Бедренная кость правая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 354
2. Бедренная кость левая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 355
3. Бедренная кость левая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 232
4. Плечевая кость правая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 215
5. Плечевая кость левая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 220
6. Локтевая кость правая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185
7. Локтевая кость левая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 182
8. Локтевая кость правая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148
9. Лучевая кость правая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 176
10. Лучевая кость левая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 176
По данным А. П. Бондарева (табл. 22).
Размеры бедренных костей № 1 и № 2 соответствуют возрасту 11–13 лет, бедренная кость № 3 соответствует возрасту 5–6 лет.
2.5. Тазовые кости – 7, из них: 2 – подвздошные, 2 – седалищные и 2 – лобковые и один фрагмент подвздошной кости. Фрагмент подвздошной кости неправильной формы. Края излома неровные, острые, белого цвета, резко отличаются по цвету от остальной кости, что соответствует его посмертному характеру. Остальные кости целы. Хрящевые прослойки отсутствуют. Поверхность костей на уровне хрящевых прослоек мелкобугристая и ребристая.
Все кости еще не сросшиеся в единую тазовую кость. Кости таза маленькие.
2.6. Ключицы – 3. Две ключицы равны по величине и массе. Третья ключица меньше по размерам. Ключицы сухие, легкие. Компактный слой их значительно разрушен и более выражено разрушение у первых двух. Компактный слой на обоих концах первых двух ключиц имеет значительные дефекты с обнажением коричневого цвета губчатого вещества в виде глыбы тающего сахара, и поэтому измерить длину их невозможно. Длина третьей ключицы – 8,5 см. По данным Н. С. Механика (табл. 31) ключица размером 8,5 см и соответствует возрасту 6–7 лет.
2.7. Все представленные на исследование 24 позвонка маленькие, легкие, сухие, сочленяются между собой. Костная ткань тел позвонков с крупными и мелкими порами. Верхние и нижние поверхности тел позвонков с радиальной исчерченностью. На концах отростков имеются значительные дефекты компактного слоя в виде полной его утраты с обнажением губчатого вещества коричневого цвета.
2.8. Ребра хрупкие, легкие, сухие, поверхность шероховатая. На концах ребер и вдоль краев имеются дефекты компактного слоя в виде полной его утери с обнажением губчатого вещества. Ребра по величине небольшие. При сравнении между собой разделяются на две группы с небольшой разницей в величине.
2.9. При визуальном исследовании содержимого костно-мозгового канала сетчато-петлистая структура разрушенная, сухие мелкие частицы черного цвета располагаются по стенкам канала. При стереомикроскопическом исследовании в поле зрения микроскопа по всей поверхности среза кости, компактное вещество крошащееся, рыхлое, сухое, желтоватого цвета. Располагающаяся под этим слоем остальная толща компактного вещества сохраняет бесструктурный парафинообразный вид. При исследовании в ультрафиолетовых лучах при помощи осветителя люминисцентной диагностики (ОЛД-41) выявлено серо-буроватое свечение.
2.10. Для разрешения вопроса о том, принадлежат ли кости, представленные в коробке № 1 на экспертизу, одному или нескольким скелетам, были сопоставлены между собой, как одноименные, так и разноименные кости в местах их анатомического сочленения. При этом оказалось, что количество костей, их размеры, анатомические особенности строения дают основание считать, что относятся они к скелетам двух лиц детского возраста, т. е. в возрасте 11–13 лет и 6–7 лет. Установить пол по представленным костям детского возраста не представилось возможным.
На наружной поверхности справа нижней челюсти № 1 выявлены следы воздействия высокой температуры в виде обугливания компактного слоя. Кроме того, выявлены переломы обоих представленных нижних челюстей. Признаки, отобразившиеся в краях переломов, указывают на воздействие твердого тупого предмета, однако высказаться об их принадлежности, не представляется возможным.
Выводы:
1. Представленные на экспертизу в коробке № 1 костные останки принадлежат скелетам двух лиц в возрасте 11–13 лет и 6–7 лет. Признаки, пригодные для отождествления личности, не выявлены.
2. На наружной поверхности справа нижней челюсти №1 выявлены следы воздействия высокой температуры. Кроме того, на обоих представленных нижних челюстях выявлены переломы, которые возникли от воздействия твердого тупого предмета. Однако установить их принадлежность не представилось возможным. Характер краев фрагментов черепа и подвздошной кости свидетельствует о посмертном их возникновении, вероятнее всего при раскопках.
3. Повреждений огнестрельного характера при исследовании представленных на экспертизу костей не выявлено.
4. Установить причину смерти лиц, кости скелетов которых представлены на экспертизу, невозможно.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
№ 154А
Исследование
Исследование проводилось визуальное, измерительное, анатомо-морфологическое, сопоставление микроскопическое (стереомикроскоп МБС-2) и фотографирование.
1. В узелке находятся: соединенные кости черепа (лобная, теменно-височные, затылочная и основная кость), фрагмент правой части верхне-челюстной кости, фрагмент левой половины нижней челюсти.
2. Признаки давности захоронения.
Представленные кости сухие, легкие, с поверхности серого цвета с коричнево-золотистым оттенком. Имеющиеся зубы белесоватого цвета, плотно не держатся в альвеолярных отростках (выпадают), на эмали зубов видны продольные трещины коричневатого цвета.
Единых же методов, обеспечивающих возможность установления сроков захоронения по костям, нет. Можно полагать, что давность захоронения – свыше 25–40 лет.
3. Каких-либо деформаций костей свода черепа не усматривается. Края имеющихся переломов лобной кости, височных костей, правой части верхне-челюстной кости и тела левой половины нижней челюсти неровные, компактное вещество белесоватого цвета, губчатое вещество серого цвета.
Данные переломы посмертного характера, причинены тупым орудием, возможно, при изъятии данных костей из грунта, т. е. 24, 28, 30 августа 1990 года.
4. Признаки пола.
Череп овальной формы, гладкий, без угловатостей, шероховатости в области прикрепления затылочных, височных и жевательных мышц слабо выражены. Наружный затылочный бугор, надбровные дуги и теменные бугры слабо развиты, сосцевидные отростки также слабо развиты, вершины их тупые. Лоб вертикальный. Направление восходящей ветви нижней челюсти – угол тупой, примерно 125 градусов.
Размеры черепа (в мм):
1. Продольный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 149
2. Поперечный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130
3. Высотный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . … . 128
4. Длина основания черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94
5. Наименьшая ширина лба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 83
6. Ширина затылка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . … . 103
7. Сосцевидная ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94
8. Окружность черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . … . . 480
9. Сагитальная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …. . 121
10. Лобная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . … . . 98
11. Теменная часть сагитальной хорды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 111
12. Ширина большого затылочного отверстия . . . . . . . .. . . . . 27
13. Длина большого затылочного отверстия . . . . . . . . . . . . . . 31
Анатомо-морфологические признаки строения черепа, представленного на экспертизу, а также его размеры указывают на принадлежность черепа лицу женского пола.
5. Возрастные признаки:
5.1. Швы черепа: венечный (коронарный), ламбдовидный (затылочный), теменно-височный, затылочно-сосцевидный, теменно-сосцевидные швы, а также брегматическая и задняя части стреловидного шва не заращены – швы открыты на всем протяжении, шовная щель довольно глубокая, все признаки шва носят четкий и выраженный характер. Верхушечная и обелионная части стреловидного шва в стадии заращения – швы уплотнены и начинают зарастать, края шва пологие, исчезают боковые и дополнительные отростки зубцов, конфигурации линий швов упрощаются, участками имеют вид отдельных следов.
5.2. Зубы.
На правой части верхней челюсти 5 зубов (резец – 1, клык – 1, коренных – 3), на левой половине нижней челюсти – 5 зубов (резец – 1, клык – 1, коренных зубов – 3).
Степень изношенности (стертости) зубов:
– резцов – стирание бугорков, участками (в виде точек), затронут дентин;
– клыков – стирание бугорков;
– коренных зубов – стирание бугорков, участками затронут дентин.
Степень заращения швов черепа и степень изношенности зубов позволяют считать, что возраст лица, которому принадлежал исследуемый череп, соответствует 20–30 годам.
В ы в о д ы:
На основании проведенных исследований, принимая во внимание обстоятельства дела и в соответствии с поставленными на разрешение вопросами, прихожу к следующему:
1. Представленный на исследование череп принадлежит человеку, лицу женского пола и возраста 20–30 лет.
Каких-либо особенностей, деформаций на костях черепа не усматривается.
2, 5. Обнаруженные повреждения (края переломов) на лобной, височной, правой части верхне-челюстной кости и левой половины нижней челюсти посмертного характера, причинены тупым орудием и, возможно, возникли в результате извлечения черепа из грунта земли, т. е. 24–30 августа 1990 года.
3, 4. Каких-либо повреждений огнестрельного, рубленого, колото-резаного характера, а также явных признаков воздействия пламени на черепе не обнаружено.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
№ 154Б
Исследование
Исследование проводилось визуальное, измерительное, микроскопическое (стереомикроскоп МБС-2), анатомо-морфологическое и фотографирование.
1. В одном узелке находится 11 фрагментов костей. Из них: фрагмент лобной кости – 1, фрагмент затылочной кости – 1, фрагменты височных костей – 2, фрагмент основной кости – 1, фрагменты плоских костей свода черепа – 4, фрагмент верхне-челюстной кости (правая половина) – 1, фрагмент нижней челюсти (правая половина) – 1.
2. Признаки пола.
2.1. Фрагмент лобной кости (правая половина). Надбровная дуга и надпереносье слабо развиты.
2.2. Фрагмент затылочной кости с большим затылочным отверстием. Бугристость шероховатость в области прикрепления шейных и затылочных мышц выражены слабо. Наружный затылочный бугор слабо выражен. Размеры большого затылочного отверстия: длина – 36 мм, ширина – 29 мм.
2.3. Фрагмент нижней челюсти (правая половина). Бугристость в области углов и нижнего края слабо выражена. Направление восходящей ветви под тупым углом (примерно 130 гр.).
Признаки фрагментов лобной и затылочной костей, а также строение нижней челюсти указывают на принадлежность данных костей (фрагментов) лицу женского пола.
3. Возрастные признаки.
Степень изношенности зубов:
3.1. На фрагменте верхне-челюстной кости:
– малые коренные зубы – потерта эмаль, стирание затронуло бугорки;
– большие коренные зубы – стирание затронуло бугорки.
3.2. На фрагменте нижней челюсти:
– малый коренной зуб – стирание затронуло бугорки.
Степень изношенности зубов фрагментов верхне-челюстной кости и нижней челюсти указывает на возраст лица, которому принадлежали челюсти (зубы), соответствуют 18–20 годам.
4. Повреждения.
На наружной поверхности чешуи лобной кости, на наружной поверхности передне-верхнего края чешуи затылочной кости, на наружной поверхности 4 фрагментов плоских костей свода черепа расположены участки черного цвета при дотрагивании – ломкие, крошащиеся.
В ы в о д ы:
На основании проведенных исследований, принимая во внимание обстоятельства дела и в соответствии с поставленными на разрешение вопросами, прихожу к следующему:
1. Представленные на исследование кости (фрагменты) принадлежат скелету человека, лицу женского пола и возраста примерно 18–20 лет. Каких-либо особенностей деформации представленных костных фрагментов не усматривается.
2, 3, 5. Каких-либо повреждений огнестрельного, рубленого и колото-резаного характера на представленных костных фрагментах не обнаружено.
4. Обнаруженные на фрагменте лобной кости, на фрагменте затылочной кости, на 4 фрагментах плоских костей свода черепа крошащиеся участки черного цвета являются следами воздействия пламени.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
№ 154В
Исследование
Исследование проводилось визуальное, измерительное, микроскопическое (стереомикроскоп МБС-2), анатомо-морфологическое и фотографирование.
1. В узелке из хлопчатобумажной ткани находятся 23 кости (фрагмента). Из них: фрагмент черепа (лобная кость, верхне-челюстная кость, части правой скуловой кости) – 1, фрагмент теменной кости – 1, нижняя челюсть – 1, фрагмент височной кости – 1, фрагменты костей свода черепа – 19.
Анатомическое строение их позволяет считать, что данные кости относятся к скелету человека.
2. Признаки пола.
2.1. Фрагмент черепа сухой, с поверхности – серого цвета с коричневатым оттенком. Надбровные дуги и надпереносье хорошо выражены. Лоб скошен кзади, носолобный угол выражен отчетливо, лобно-носовая точка углублена. Правая глазница как бы прямоугольной формы, верхний край утолщен, тупой.
Размеры фрагмента черепа (в мм):
1. Наименьшая ширина лба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101
2. Лобная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 111
3. Полная высота лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124
4. Высота носа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 56
5. Ширина орбиты (правой) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44
6. Бигониальная ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 87
7. Высота тела нижней челюсти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 33
2.2. Нижняя челюсть.
Челюсть с выраженной бугристостью в области углов и нижнего края внутренней
поверхности подбородка. Направление восходящих ветвей, более вертикально (примерно под углом 100 градусов), углы челюсти развернуты кнаружи.
Анатомическое строение фрагмента черепа и краниометрические данные
его, а также анатомические особенности строения нижней челюсти указывают,
что они принадлежат скелету мужского пола.
3. Возрастные признаки.
Степень изношенности зубов:
3.1. Верхней челюсти:
– резцы – стирание затронуло дентин;
– клыки – стирание бугорков;
– малые коренные – стирание бугорков;
– большие коренные – стирание бугорков;
– зубы мудрости – в лунках, небольшое стирание эмали.
3.2. Нижняя челюсть:
– резцы – стирание затронуло дентин;
– клыки – стирание бугорков;
– малые коренные – стирание бугорков;
– большие коренные – стирание бугорков;
– зубы мудрости – в лунках, ниже уровня коренных зубов, стирания нет.
Степень изношенности зубов верхней и нижней челюсти указывает, что возраст лица, кому принадлежали челюсти, соответствует 18–20 годам.
4. Повреждения.
Фрагмент черепа, фрагмент теменной кости, фрагмент правой височной кости и нижняя челюсть с поверхности серого цвета с коричневатым оттенком, а имеющиеся переломы (края их) белесоватого цвета.
Фрагменты плоских костей свода черепа черного цвета, ломкие, хрупкие, крошащиеся, края их черного цвета, блестящие, как бы завальцованы.
Таким образом, переломы фрагмента черепа, фрагмента теменной кости, фрагмента височной кости и перелом нижней челюсти посмертного характера причинены тупым твердым предметом, возможно, при изъятии последних из грунта 24, 28, 30 августа 1990 года.
На фрагментах плоских костей свода черепа имеются признаки воздействия пламени.
В ы в о д ы:
На основании проведенных исследований, принимая во внимание обстоятельства дела и в соответствии с поставленными на разрешение вопросами, прихожу к следующему:
1. Представленные на исследование кости черепа принадлежат скелету человека, лицу мужского пола, возраст 18–20 лет.
2, 3, 5. Каких-либо повреждений огнестрельного, рубленого и колоторезаного
характера на представленных костных фрагментах не обнаружено.
4. На фрагментах плоских костей свода черепа имеются следы воздействия
пламени.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
№ 154Г
Исследование
Исследование проводилось визуальное, измерительное, микроскопическое (стереомикроскоп МБС-2), анатомо-морфологическое и фотографирование.
1. В одном узелке из хлопчатобумажной ткани находятся 8 костей (фрагментов).
Из них: кости свода черепа (часть лобной кости, теменные кости, часть затылочной кости, часть правой височной кости) – 1, фрагмент левой височной кости – 1, части (фрагменты) основной и затылочной кости – 1, фрагмент твердого неба – 1, фрагмент плоской кости – 1, фрагменты верхней челюсти – 2, нижняя челюсть – 1.
Анатомические признаки данных костей (фрагментов) позволяют считать,
что данные кости принадлежат скелету человека.
2. Признаки пола.
2.1. Фрагмент костей свода черепа с поверхности серого цвета с коричневым оттенком. Бугристости и шероховатости в местах прикрепления шейных и затылочных мышц хорошо выражены. Наружный затылочный бугор, надбровные дуги и надпереносье развиты, лоб скошен кзади.
Размеры свода черепа (в мм):
1. Продольный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 183
2. Поперечный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 134
3. Ширина затылка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 108
4. Окружность черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 549
5. Теменная часть сагинальной хорды . . . . . . . . . . . . . . . . . 116
2.2. Нижняя челюсть.
На нижней челюсти хорошо выражена бугристость в области углов и в области нижнего края внутренней поверхности подбородка. Направление восходящей ветви почти вертикальное (примерно под углом 105 градусов).
Размеры нижней челюсти (в мм):
1. Бигониальная ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105
2. Высота тела . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 28
Анатомическое состояние свода черепа и его размеры, а также анатомические особенности нижней челюсти и ее размеры указывают, что они принадлежат скелету мужского пола.
3. Возрастные признаки.
3.1. Швы черепа.
Венечный (коронарный) шов, брегматическая и верхушечная части стреловидного шва, ламбдовидный (затылочный), правый затылочно-сосцевидный и правый теменно-сосцевидный швы не заращены (признаки шва хорошо различаются). Обелионная и задняя части стреловидного шва в стадии заращения (шовная щель узкая, признаки шва еле заметны).
3.2. Степень изношенности зубов.
Левая половина верхней челюсти:
– резцы – стирание бугорков;
– клык – стирание бугорков;
– малые коренные – стирание бугорков;
– большие коренные – стирание бугорков.
Нижняя челюсть:
– резцы – стирание бугорков;
– клык – стирание бугорков;
– малые коренные – стирание затронуло дентин;
– большие коренные – стирание бугорков и затронуло дентин.
Данные микроскопического изучения швов свода черепа и зубного аппарата позволяет считать, что возраст лица, которому относились указанные кости, соответствует 20–30 годам.
4. Повреждения.
4.1. Кости свода черепа сухие, серого цвета с коричневатым оттенком, в области перелома (нижние края лобной кости, затылочной и теменных костей), края неровные, белесоватого цвета. Таким образом, данные переломы причинены тупым твердым предметом посмертно, возможно, при изъятии костей из грунта, т. е. 24–30 августа 1990 года.
4.2. Наружная поверхность правой теменной кости черного цвета, поверхность участками при дотрагивании крошится (см. фото № 2, № 5). На наружной поверхности левой ветви нижней челюсти у нижнего края имеется участок черного цвета с расплывчатыми контурами и размером 3,8 х1,1 см.
Таким образом, данные участки на правой теменной кости и на нижней челюсти являются следами воздействия пламени.
В ы в о д ы:
На основании проведенных исследований, принимая во внимание обстоятельства дела и в соответствии с поставленными на разъяснение вопросами, прихожу к следующему:
1. Представленные на исследование кости (фрагменты) принадлежат скелету человека, лицу мужского пола и возраста 20–30 лет.
2, 3, 5. Каких-либо повреждений огнестрельного, рубленого и колоторезаного характера на представленных костях не обнаружено.
Обнаруженные переломы костей свода черепа причинены тупым твердым предметом посмертно, и, возможно, возникли при изъятии костей из грунта, т. е. 24–30 августа 1990 года.
4. На правой теменной кости и на нижней челюсти обнаружены следы воздействия пламени.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
№ 155
Исследование
2.1. На экспертизу представлены: череп без нижней челюсти и левая бедренная кость. Кости покрыты прилипшей сухой землей. Под проточной водой, легкой механической обработкой кости очищены от земли и высушены при комнатной температуре. Мягкие ткани и суставные хрящи на представленных костях отсутствуют. Сравнительно-анатомическим методом исследования установлено, что представленные кости относятся к скелету человека. Кости сухие, легкие, темно-коричневого цвета. В правой лобно-теменной области черепа, на участке размерами 13 х 10 см, имеется дефект
наружного компактного слоя с обнажением губчатого вещества.
Дефект имеет неправильную форму. Сохранившийся по краям и в виде небольших очагов наружный компактный слой черепного цвета, с множественными растрескиваниями, при дотрагивании пальцами крошится, при микроскопическом исследовании структура строения костной ткани не определяется, имеет вид золы. Обнаруженный подлежащий слой кости серо-коричневатого цвета с неравномерно обугленными стенками ячеек. В средней части лобной области и в теменной области слева наблюдается потеря наружного компактного слоя в виде пластин, без обнажения губчатого вещества. Подлежащий слой кости серо-желтоватого цвета, с множественными,
беспорядочно расположенными линейными трещинами. Венечный шов зияет, края костей в центре разошлись до 0,5 см. Височно-скуловые дуги с обеих сторон имеют дефекты в виде полной утери их. Края дефектов неровные, зубчатые. Края дефектов со стороны наружной поверхности ровные, поверхность отвесная. Со стороны внутренней части поверхность излома отвесная, с выкрашиванием костной ткани по краям. Цвет костной ткани в краях дефекта такой же, что и окружающая ткань. Кости носа, нижние края орбит, скуловые кости и верхняя челюсть темно-коричневого цвета с мелкими дефектами наружного компактного слоя. Наружный компактный слой диафиза бедренной кости тусклый, шероховатый, темно-коричневого цвета. В области эпифизов бедренной кости на границе головки и шейки на верхней поверхности, на всей поверхности наружного и внутреннего надмыщелков обширные дефекты компактного слоя в виде полной его утери,
с обнажением губчатого вещества. Ячейки губчатого вещества заполнены черным веществом в виде сажи. Стенки ячеек губчатого вещества хрупкие.
При стереомикроскопическом исследовании (МБС-9) в поле зрения микроскопа по всей поверхности среза кости компактное вещество, крошащееся, рыхлое, сухое, желто-коричневого цвета. Располагающаяся под этим слоем остальная толща компактного вещества сохраняет бесструктурный парафинообразный вид. При исследовании в ультрафиолетовых лучах при помощи осветителя люминисцентной диагностики (ОЛД-41) на поверхности среза кости выявлено бледно-серо-коричневатое свечение. При визуальном исследовании содержимого костно-мозгового канала, сетчато-петлистая структура разрушенная, сухие мелкие частицы черного цвета располагаются по стенкам канала.
Для определения степени восприятия красителей костями применялась нильская синяя. Для этого костный срез толщиной 5 мм окрашивался в течение 10 минут в 2 % растворе сульфата нильского синего, затем прополаскивали и на 12 часов помещали в 1 % раствор уксусной кислоты. Кость равномерно окрасилась в темно-синий цвет.
2.2. Признаки расы.
Лицевой скелет значительно выступает в горизонтальной плоскости. Нос узкий, с глубоким корнем, резко выступает, скулы несколько кзади направлены, клыковые ямки сильно развиты. Указанные признаки являются характерными для представителей европейской расы.
2.3. Половые признаки: череп не массивный. Надпереносье и надбровные дуги слабо развиты. Лобный и теменные бугры развиты средне. Наружный затылочный бугор развит слабо. Лоб вертикальный. Развитость сосцевидных отростков малая, вершины их притуплены. Глазницы овальные, верхние края их острые.
Метрические признаки:
1. Продольный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 170
2. Поперечный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145
3. Высотный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 142
4. Длина основания черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 99
5. Наименьшая ширина лба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96
6. Ширина основания черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 127
7. Ширина затылка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113
8. Сосцевидная ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 106
9. Окружность черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 500
10. Сагитальная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130
11. Лобная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115
12. Теменная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110
13. Длина большого затылочного отверстия . . . . . . . . . . . . 32
14. Ширина большого затылочного отверстия . . . . . . . . . . 27
15. Скуловой диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
16. Длина основания лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96
17. Верхняя высота лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62
18. Полная высота лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
19. Верхняя ширина лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101
20. Средняя ширина лица . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90
21. Высота носа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48
22. Ширина орбиты (левой) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37
23. Мыщелковая ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
24. Бигониальная ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
25. Высота тела нижней челюсти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из 20 анализируемых метрических признаков 1 оказался практически мужским, 1 – практически женским, – вероятно, женским, 5 – вероятно, мужских и 6 – неопределенных.
Таким образом, отсутствие достаточного количества и выраженности признаков того или другого пола, необходимых для диагностики пола по черепу, не дают возможность в категорической форме высказаться о половой принадлежности черепа. Анатомо-морфологические признаки более близки к женским, что позволяет в предположительной форме высказаться о принадлежности исследуемого черепа к скелету женского пола.
Размеры бедренной кости (в мм):
Длина в естественном положении . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 432
Окружность середины диафиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 85
Окружность головки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 142
Ширина дистального эпифиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Степень изгиба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 54
Минимальный диаметр диафиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24
Ширина проксимального эпифиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90
Диагностические коэффициенты (по данным Н.-В. Н. Найниса) более характерны для принадлежности кости скелету женского пола.
2.4. Признаки роста.
Соответственно размеру бедренной кости для определения роста была использована таблица Троттера и Глезера. Оказалось, что рост лица, которому принадлежала бедренная кость, равен 161 см.
2.5. Признаки роста:
При определении роста учитывалась форма черепа. Последняя вычислялась по формуле: в *100 / а, где в – поперечный размер черепа, а – продольный размер его. Оказалось, что исследуемый череп имеет брахикранную форму (черепной указатель 85 %).
Венечный шов зияет в виду расхождения лобной и теменных костей. Со стороны внутренней костной пластинки стреловидный шов и затылочный шов прослеживаются, края их закругленные. Со стороны наружной костной пластинки швы не заращены, глубокие. Зубцы швов выражены. На верхней челюсти 9 зубов: 2 резца и клык слева, 2-й малый и 1-й большой коренные зубы слева, 2 – малых и 2 – больших коренных зуба справа. Зубы мудрости не прорезались. Лунки отсутствующих зубов глубокие, стенки их целы. Зубы белые, с сероватым оттенком. Признаков врачебного вмешательства не выявлено. 1-й резец слева серо-голубоватого цвета. На эмали имеются продольные линейные трещины. Стирание зубов оценивалось по шестибальной системе. При визуальном и стереомикроскопическом исследовании выявлено: стирание резцов затронуло дентин, на остальных зубах потерта только эмаль.
Контуры бедренной кости округлые. Кость гладкая, за исключением небольшой шероховатости в области шейки. Эпифизарная щель не прослеживается. Балки губчатого вещества тонкие, заметно их радиальное расположение. Компактный слой твердый, крепкий. Данные, полученные при исследовании швов черепа, зубного аппарата, макро-микро и рентгенологическом исследовании бедренной кости дают основание считать, что возраст лица, к которому относились исследуемые кости, – 20–25 лет.
В ы в о д ы:
1. Представленные на экспертизу череп и бедренная кость относятся к скелету человека женского пола в возрасте 20–25 лет и ростом 161 см.
2. Установить причину смерти лица, к которому относятся представленные череп и бедренная кость, не представляется возможным.
3. При исследовании представленных на исследование костей выявлены признаки воздействия высокой температуры в виде: обугливания свода черепа, серо-голубоватой окраски зубов, наличие сажи в порах губчатого вещества. Установить прижизненность данных повреждений не представляется возможным.
4. Повреждений огнестрельного характера при исследовании представленных
костей не выявлено.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
№ 156
Исследование
2.1. На экспертизу представлено 66 костей, в том числе: череп с нижней челюстью, фрагмент верхней челюсти – 1, бедренная кость – 2, большеберцовые кости – 2, малоберцовые – 2, плечевые – 2, лучевые – 2, локтевые – 2, фрагмент лопаток – 2, позвонки – 17, тазовые кости – 2, крестец – 1, подъязычная кость – 1, фрагменты ребер – 2, ключицы – 2, пяточные кости – 2, таранная – 1, фаланги – 3.
Кости покрыты прилипшей сухой глиной. Под проточной водой, легкой механической обработкой кости очищены от земли и высушены при комнатной температуре. Мягкие ткани и суставные хрящи на представленных костях отсутствуют. Для разрешения вопроса о том, принадлежат ли кости, представленные на экспертизу, одному или нескольким скелетам, были сопоставлены между собой, как одноименные кости таза, верхних и нижних конечностей, так и разноименные кости в местах их автоматического сочленения. При этом оказалось, что размеры костей (длина, толщина), анатомические особенности строения (форма, характер сочленения в суставах) дают основание считать, что все они относятся к одному скелету.
Кости сухие, легкие, хрупкие, серо-желто-коричневого цвета с пятнами пепельно-серого цвета. Эпифизы длинных, трубчатых костей с обширными дефектами кортикального слоя с обнажением губчатого вещества коричневого цвета, большинство из них имеет вид глыб тающего сахара. Кости конечностей целы (плечевая и локтевая кости переломлены рукой эксперта).
Представленный на исследование череп со значительными дефектами костной ткани в виде полной его утраты. Лицевой скелет, за исключением костей носа, отсутствует. Дефект неправильной формы размерами 12 х 15 см охватывает свод черепа в левой височной и теменной областях. Дефект в левой теменно-височной области условно ограниченный, от дефекта свода теменной области приближается к округлой форме. Края данного дефекта на всем протяжении такого же цвета, что и окружающая кость. Края дефекта спереди относительно ровные. Поверхность перелома, как со стороны наружной, так и внутренней костной пластинок, отвесные. Элементов выкрашивания, скола, отщипа не наблюдается. У заднего края дефекта, обращенного к затылочной кости, плоскость перелома скошена изнутри к наружи и спереди назад. Край со стороны наружной костной пластинки завальцован. Распространяющийся дальше вверх и вправо дефект имеет неровные края белого цвета, резко отличающиеся от окружающей кости. Это указывает на
то, что данный участок дефекта образовался посмертно, срок давности его небольшой, возможно, образовался при раскопках.
В правой височной области сквозной дефект кости в виде вытянутого овала спереди назад размерами 3,1 .1,5 см. Края повреждения неровные. Со стороны наружной костной пластинки края в виде тонкой бумаги при стереомикроскопическом исследовании в виде мелких лоскутов провисают в дефект. Со стороны внутренней поверхности черепа, компактная пластинка сколота шириной 0,2–0,4 см, что придает повреждению конусообразный вид, основанием обращенный в полость черепа. При исследовании в ультрафиолетовых лучах, при помощи осветителя люмонисцентной диагностики (ОЛД-41) в краях дефекта определяется то же свечение, что и на остальных участках, т. е. серо-буро-фиолетовое.
Метод цветных отпечатков
1. На металл (медь). Листок отфиксированной фотобумаги смочен (5 минут) в реактиве-растворителе (12 % раствор аммиака), эмульсионный слой наложен на область дефекта и придавлен грузом (мешочек с песком) на 15 минут. После этого листок фотобумаги снят и обработан реактивом-проявителем (насыщенным спиртовым раствором рубеановодородной кислоты). На эмульсионной поверхности листка фотобумаги на уровне верхнего края дефекта появилось серо-зеленоватое окрашивание в виде 6 рассеянных точек на участке размерами 0,8 х 0,5 см.
2. На металл (свинец). Для выявления металла свинца применялся вышеописанный метод. В качестве реактива-растворителя применялся 25 %-ный раствор уксусной кислоты, а в качестве реактива-проявителя – 25 %-ный раствор сернистого натрия. На эмульсионной поверхности листка фотобумаги характерного для металла-свинца темно-коричневого окрашивания не выявлено.
Аналогичными методами проведены контрольные отпечатки.
Затылочный и лобный бугры и надпереносье заметно развиты. Лоб высокий, вертикальный. Носо-лобный угол выражен отчетливо. Развитость сосцевидных отростков средняя. Вершина отростков заостренная. Остальные анатомо-морфологические признаки пола на черепе не определяются из-за дефектов.
Метрические признаки пола на черепе (в мм):
1. Продольный диаметр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 170
2. Длина основания черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 100
3. Ширина основания черепа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130
4. Ширина затылка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115
5. Сосцевидная ширина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105
6. Сагитальная хорда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135
7. Длина большого затылочного отверстия . . . . . . . . . . . . . 34
8. Ширина большого затылочного отверстия . . . . . . . . . . . . 34
Остальные 17 диагностических признаков пола определить невозможно из-за дефектов.
Из 8 диагносцируемых признаков 4 оказались, вероятно, мужскими, 3 – неопределенными и 1 – женским. Таким образом, анатомо-морфологические и метрические признаки черепа позволяют считать, что исследуемый череп, вероятно, принадлежит скелету мужчины.
Альвеолярный отросток верхней челюсти без зубов. Лунки зубов заращенные. Кость легкая с множеством отверстий остеопороза.
Нижняя челюсть атрофирована. Зубные лунки и мандибулярный канал не определяются. Кость легкая, шероховатая, с множественными бесформенными дефектами компактного слоя в виде полной его утери с обнажением губчатого вещества. Челюсть уплощена. Подбородок выдвинут вперед и приподнят. Нижне-челюстный угол тупой.
Сохранившиеся участки швов: венечный справа и затылочный со стороны внутренней поверхности черепа полностью заращены. Признаки бывшего шва на всем протяжении не определяются, о его локализации можно судить по точечным следам порозности внутренней кортикальной пластинки.
Со стороны наружной поверхности черепа венечный и затылочный швы резко уплотнены, основные зубы значительно стерты, шовная щель мелкая, прослеживается на отдельных участках и имеет вид отдельных следов.
2.2. Признаки пола по длинным трубчатым костям. Кости верхних и нижних конечностей крупные, развиты нормально. Бугристости и шероховатости в местах прикрепления мышц развиты хорошо.
Отдельные размеры бедренной и большеберцовой костей (в мм):
Бедренная кость:
Длина в естественном положении . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 490
Окружность середины диафиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 92
Окружность головки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145
Ширина дистального эпифиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Степень изгиба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Минимальный диаметр диафиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ширина праксимального эпифиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Большеберцовая кость:
Общая длина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 395
Суставная длина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 371
Ширина праксимального эпифиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 75
Ширина дистального эпифиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 55
Сагинальный диаметр внешнего мыщелка . . . . . . . . . . . . . . . .
Окружность диафиза на уровне питательного отверстия . . . 102
Диагностические размеры костей верхней конечности и отдельные размеры нижней конечности не установлены ввиду дефектов кортикального слоя и выветривания кости.
Анатомические особенности строения костей верхних и нижних конечностей и метрические признаки бедренной и большеберцовой кости указывают, что принадлежат они скелету мужского пола.
2.3. Признаки роста.
Соответственно размерам костей для определения роста была использована таблица Троттера и Глезера, составленная В. П. Алексеевым. Оказалось, что рост лица, к телу которого относились бедренная и большеберцовая кости, представленные на экспертизу, был равен 177–179 см.
2.4. Позвонки, кости таза и ребра со значительными, неподдающимися описанию дефектами кортикального слоя губчатого вещества. Кортикальный слой на позвонках сохранен лишь в виде очагов, обнаженное губчатое вещество грубое, сухое, коричневого цвета. Лопатки и ребра также с дефектами. Костная ткань лопаток, ребер и таза хрупкая, при легкой механической обработке легко ломается, а края дефектов истончены, сохранившийся компактный слой по краям дефектов гибкий, в виде бумаги коричневого цвета.
2.5. Признаки возраста. В связи с дефектами костной ткани черепа и дефектами кортикального слоя праксимальных концов трубчатых костей, конкретно возраст установить не представилось возможным. Однако анатомо-морфологические изменения нижней челюсти в виде ее атрофии, отсутствие зубов на челюстях и структура костной ткани позволяют считать, что исследуемые кости относятся лицу старческого возраста.
2.6. При визуальном исследовании содержимого костно-мозгового канала сетчато-петлистая структура разрушенная, сухие мелкие частицы черного цвета располагаются по стенкам канала. При стереомикроскопическом исследовании в поле зрения микроскопа по всей поверхности среза кости компактное вещество крошащееся, рыхлое, сухое, желтоватого цвета. Располагающаяся под этим слоем остальная толща компактного вещества сохраняет бесструктурный парафинообразный вид. При исследовании в ультрафиолетовых лучах при помощи осветителя люминисцентной диагностики (ОЛД-41) выявлено серо-буро-фиолетовое свечение.
3. Проведенными исследованиями установлено, что поступившие на экспертизу кости относятся к скелету человека мужского пола, старческого возраста, ростом 177–179 см.
На черепе в правой височной области выявлен дефект в виде удлиненного овала. Форма и характер краев повреждения не исключают возможности образования его от воздействия пулевого снаряда огнестрельного оружия, однако в конкретной форме высказаться невозможно из-за изменений, происшедших в результате длительного нахождения костей в земле. Дать оценку точечным следам металлизации из-за их малочисленности невозможно.
Признаки, отобразившиеся в краях дефекта в левой теменно-височной области, носят характер тупой травмы, но отсутствие отломков, которые позволили бы восполнить дефект кости, не дает возможность высказаться о механизме травмы. Часть дефекта на своде черепа носит посмертный характер, о чем свидетельствует белого цвета поверхность излома, резко отличающаяся от остальной кости.
Из-за большого срока давности установить прижизненность дефектов в правой височной и левой теменно-височной областях не представляется возможным. Следы воздействия высокой температуры при исследовании костей, поступивших на исследование, не найдены.
В ы в о д ы:
1. Поступившие на экспертизу кости принадлежат скелету одного человека, мужского пола, старческого возраста, ростом 177–179 см.
2. На черепе в правой височной области выявлен дефект костной ткани, вероятно, пулевого огнестрельного характера. В левой теменно-височной области повреждение носит характер тупой травмы. В более конкретной форме высказаться невозможно.
3. Признаки воздействия высокой температуры при исследовании представленных костей не найдены.
4. Причина смерти лица, костные останки, которого представлены на исследование, конкретно не установлена. Не исключена возможность, что причиной смерти явилась черепно-мозговая травма.
ИЗ ДОСТОВЕРНЫХ
ИСТОЧНИКОВ
Сов. секретно
экз. № 1
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
ТОВАРИЩУ БЕРИЯ Л. П.
РАПОРТ
Докладываю: Ваше задание по обеспечению отгрузки и продвижению эшелонов со спецконтингентом с Орджоникидзевской железной дороги – выполнено.
Последний эшелон СК-268 прибыл к месту назначения на станцию Риддер Томской железной дороги – 20 марта 1944 г. и разгружен.
Всего погружено – 180 эшелонов, в которых доставлено в места расселения 491 571 человек, из них:
Джалал-Абадской области (Кир.) 24 281 человек
Ошской области 29 968 человек/88 649
Фрунзенской области 34 380 человек
Джамбульской области (Каз.) 16 565 человек
Алма-Атинской области 29 089 человек
Восточно-Казахстанской обл. 34 449 человек
Северо-Казахстанская обл. 38 887 человек
Южно-Казахстанская обл. 20 808 человек
Кзыл-Ординской области 26 514 человек/402 922
Кустанайской области 47 665 человек
Актюбинской области 20 309 человек
Семипалатинской области 31 238 человек
Павлодарской области 41 230 человек
Акмолинской области 60 344 человек
Карагандинской области 37 844 человек
Все эшелоны проследовали благополучно.
Начальник отдела перевозок НКВД СССР
комиссар госбезопасности Аркадьев
20 марта 1944 года
«Утверждаю»
Нач. НКВД по СКК
Дагин
Строго секретно:
только для оперсостава НКВД
И Н С Т Р У К Ц И Я
Начальнику оперативной группы
Особенности национальных областей и специфические условия национального аула требуют при проведении операции от начальника группы и каждого оперативного работника-участника операции политическую выдержанность, стойкость, оперативную честность и гибкость.
Важнейшее политическое значение и сложность операции требуют, чтобы работа всей опергруппы и каждого оперработника в отдельности была проведена предусмотрено, с должным политическим и оперативным тактом, чтобы избежать каких бы то ни было нареканий со стороны колхозных и трудящихся масс и не дать повода а/с элементам к провокациям.
Начальник оперативной группы обязан:
1. Тщательно изучить район операции и каждый оперируемый населенный пункт.
2. Знать весь вверенный ему опер. состав, правильно его расставить, тщательно ориентировать, четко поставить перед каждым работником конкретную задачу.
3. Обеспечить должную работу агенту осведомительной сети, чтобы знать политические настроения и обстановку в районе.
4. Быстро и решительно деморализовать в зародыше какие бы то ни было попытки и вылазки кулацко-мульско-бандитского элемента.
5. Обеспечить всеми имеющимися средствами телефон, телеграф, конно-нарочные и т. д. / четкую связь с опер. составом, действующим в районе, соседними опергруппами и своевременность опер. донесений в УНКВД области.
6. Правильная расстановка оперативных сил местного актива и красных партизан, привлекаемых к операции. Начальник опергруппы должен рассчитать время таким образом, чтобы операция по изъятию глав проходила по возможности единовременно по всему району.
Операцию по изъятию глав тщательно подготовить и провести со всеми опер. предосторожностями, с производством тщательного обыска.
Все обнаруженное при обыске огнестрельное и холодное оружие подлежит безусловному изъятию.
7. Сопротивление арестованных к пункту концентрации со всего района обеспечить надежной охраной (опер. работники, милиция, Совпартактив), исключающую всякую возможность бегства.
8. Начальник группы выделяет соответствующих оперативников для наблюдения за правильным составлением представителями РИКов и с/Советов описи имущества, подлежащего конфискации.
9. Начальники опергрупп совместно с н-ками местных РО НКВД, по окончании изъятия глав, на районных тройках докладывают дела на переселяемых, оформляя их соответствующими решениями местных РИКов, после чего списки переселяемых ставятся на обсуждение собраний партийно-комсомольских организаций, колхозников и пленумов с/Советов.
Проработка списков переселяемых на собраниях проводится представителями партийно-советских организаций, докладчиками на собраниях опер. работники не выступают.
10. По оформлению дел через РИК, семья каждого переселяемого извещается опер. группой о переселении ее вместе с главой семьи за предел края. Семье указывается точный срок подъема, место сбора и время прибытия на станцию погрузки. Сроки разрабатываются УНКВД области для каждого района и вручаются начальнику опергруппы.
Каждая семья должна знать, что ей разрешено везти с собой 30 пудов багажа, в т. ч. обязательно 2-месячный запас продовольствия из расчета 750 г хлеба на едока/мукой или зерном: запас печеного хлеба на 14 дней на время следования в пути и др. продукты – мясо, сыр, жиры и т. д. Денежные средства семья может брать неограниченно. Багаж должен быть тщательно упакован с надписью – фамилией владельца, и погружаться в
багажные вагоны.
С собой в людские вагоны семьям разрешается взять необходимые на путь следования продовольствие, одежду, белье, постельные принадлежности и мелкие вещи домашнего обихода.
Топоры, вилы, пилы и др. орудия к погрузке в людские вагоны не допускаются, а грузятся в вагоны для багажа.
На каждые 5 семей в эшелон должна быть погружена 1 лошадь с соответствующей упряжью, простейшим с/х инвентарем (плуг, борона), и запасом фуража на время следования в пути по норме – 8 кг прессованного сена и 4 кг зерна в сутки на каждую голову. На каждую лошадь при погрузке иметь справку ветврача, что лошадь здоровая.
11. В целях пресечения бегства семей после извещения, для наблюдения за ходом упаковки вещей и т. д. Начальник группы прикрепляет к каждой семье по 1–2 активиста, несущих ответственность за своевременный подъем семьи, упаковку багажа и доставку ее на сборный пункт.
Независимо от этого, общее наблюдение за ходом подготовки, сбора семей и ответственность за своевременную организацию доставку семей и багажа к пункту погрузки, лежит на опер. группе района.
12. Каждая переселяемая семья по месту своего жительства, а главы семей в пунктах концентрации должны быть подвергнуты мед. осмотру для выявления инфекционных больных и калек, подлежащих безусловному отсеву.
Главы в пунктах концентрации и семьи по месту жительства должны быть подвергнуты минимальной санобработке. В районах, пораженных оспой, каждому члену переселяемых семей должна быть сделана противооспенная прививка. Справка о противооспенной прививке вкладывается в личное дело переселяемой семьи.
Помимо того, оперативная группа должна на каждую семью иметь врачебную справку об отсутствии в семье больных. Без этих справок переселяемая семья в эшелон погружена не будет.
13. К моменту подъема семьи н-к опер. группы окончательно оформляет дела на переселяемых (приобщает к делу решение РИКа, пленумов с/С, допросы главы, врачебные справки и т. д.) и составляет по установленной форме именной список переселяемых семей, с указанием возраста и пола каждого члена семьи. Особое внимание обратить на точность записей фамилии и имени.
Список вместе с делами вручается н-ку пункта погрузки при сдаче переселяемых семей.
14. Подъем семей, отправку их из аулов к станциям погрузки производить в строго организованном порядке. Для сопровождения, помимо местного актива, обязательно выделить соответствующее количество опер. состава.
Начальник опергруппы, в районе операции которого находится пункт концентрации глав, организует отправку и доставку глав семей к пунктам погрузки в точные сроки и порядке, указанного ему н-ком соответствующего УНКВД.
Главы семей направляются к пунктам погрузки в сопровождении усиленной охраны.
Начальник опергруппы обязан строго наблюдать за тем, чтобы в момент отправки семей из аулов, а равно и в пути их следования, не были допущены какие бы то ни было эксцессы, используя силы местного актива, агентуру, тактично не допускать организацию проводов выселяемых семей за аулы.
15. В процессе следственного опроса изъятия глав н-к группы обязан для освещения переселяемых в пути следования завербовать необходимое осведомление из расчета 1 осведомитель на каждые 10 семей (что в среднем даст по 1 осв. на вагон). Списки завербованного осведомления, с характеристиками, сдаются н-ку пункта погрузки.
Учитывая, что в процессе всей операции будет втянуто большое кол-во участников (оперсостав, войска, милиция, местный районный и с/актив), н-к опергруппы и весь оперсостав должен наблюдать за тем, чтобы исключить какие то ни было элементы (особенно в период описи, изъятия и упаковки имущества).
Каждый такого рода мельчайший случай, с чьей бы стороны он не исходил, должен быть немедленно строжайшим образом расследован, а виновные привлечены к ответственности.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ
Докладываю об итогах операции по выселению чеченцев и ингушей. Выселение было начато 23 февраля в большинстве районов, за исключением высокогорных населенных пунктов.
По 29 февраля выселены и погружены в железнодорожные эшелоны 478 479 человека, в том числе 91 250 ингушей. Погружено 180 эшелонов, из которых 159 эшелонов уже отправлены к месту нового поселения.
Сегодня отправлены эшелоны с бывшими руководящими работниками и религиозными авторитетами Чечено-Ингушетии, которые использовались при проведении операции.
Из некоторых пунктов Галанчожского района остались не выселенными 6 тыс. чеченцев в силу большого снегопада и бездорожья, вывоз и погрузка которых будет закончена в 2 дня. Операция прошла организованно и без серьезных случаев сопротивления и других инцидентов.
…Проводится проческа лесных районов, где временно остановлено до гарнизона войск НКВД и опергруппа чекистов. За время подготовки и проведения операции арестовано 2 016 человек антисоветского элемента из числа чеченцев и ингушей. Изъято огнестрельного оружия 20 072 единицы, в том числе винтовок 4 868, пулеметов и автоматов 479.
…Руководители партийных и советских органов Северной Осетии, Дагестана и Грузии уже приступили к работе по освоению отошедших к этим республикам новых районов.
п. 2. Для обеспечения подготовки и успешного проведения операции по выселению балкарцев приняты все необходимые меры. Подготовительная работа будет закончена до 10 марта, и с 15 марта будет проведено выселение балкарцев. Сегодня заканчиваем здесь работу и выезжаем на один день в Кабардино-Балкарию и оттуда в Москву.
Л. Берия
01.03. 1944 г.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ
…В проведении операции принимали участие 19 тыс. оперативных работников НКВД-НКГБ и Смерш и до 100 тыс. офицеров и бойцов войск НКВД, стянутых из различных областей, значительная часть которых до этого участвовала по выселению карачаевцев и калмыков, и, кроме того, будет участвовать в предстоящей операции по выселению балкарцев…
В результате проведенных трех операций выселено в восточные районы СССР 650 тыс. чеченцев, ингушей, калмыков и карачаевцев. В процессе подготовки операции по выселению чеченцев, ингушей, карачаевцев, калмыков и балкарцев проведена работа по ликвидации банд, созданных и вооруженных немецко-фашистскими оккупантами при отступлении с Северного Кавказа. Проведено изъятие антисоветского элемента и нелегально хранящегося у населения оружия.
7. 04. 1944 г.
Нарком внутренних дел Союза ССР
Л. Берия
Товарищу И. В. Сталину,
товарищу В. М. Молотову (СНК СССР),
товарищу Г. Н. Маленкову (ЦК ВКП(б))
Во исполнение постановления Государственного Комитета обороны НКВД в феврале-марте 1944 г. было переселено на постоянное жительство в Казахскую и Киргизскую ССР 602 193 человека, жителей Северного Кавказа, из них чеченцев и ингушей – 496 460 человек, карачаевцев – 68 327, балкарцев – 37 406 человек.
Переселение этого контингента с территории Северного Кавказа и расселение в местах нового жительства было проведено удовлетворительно.
В колхозах размещены:
– 428 948 чел.;
– в совхозах – 64 703 чел.;
– передано для трудового использования в промышленных предприятиях – 908 542 чел.
Основная масса спецпереселенцев выселялась на территорию Казахской ССР (477 809 человек). Однако республиканские органы Казахской ССР не уделили должного внимания вопросам трудового и хозяйственного устройства спецпереселенцев Северного Кавказа. В результате бытовое устройство спецпереселенцев в Казахстане и приобщение к общественно полезному труду находилось в неудовлетворительном состоянии. Семьи спецпереселенцев, расселенные в колхозах, не принимались в члены сельхозартелей. Неудовлетворительно проходило наделение семей спецпереселенцев приусадебными участками и огородами, а также обеспечением жильем. Спецпереселенцы, расселенные в совхозах и переданные в промышленные предприятия, слабо привлекались для работы на производстве, отмечены заболеванием сыпным тифом, недостатки в хозяйственном и бытовом устройстве, кражи, уголовные преступления.
Для наведения порядка в Казахскую ССР был командирован в мае 1944 г. заместитель народного комиссара внутренних дел Круглов с группой работников.
В июле были арестованы 2 196 спецпереселенцев по различным преступлениям. Все рассмотрены Особым совещанием.
Были созданы 429 спецкомендатур НКВД для наблюдения за режимом проживания спецпоселенцев, борьбы с побегами, оперативно-чекистского обслуживания и содействия в быстрейшем хозяйственном устройстве спецпереселенческих семей.
Было улучшено хозяйственное устройство спецпереселенцев. Из 70 296 семей, расселенных в колхозах, вступило в члены сельхозартелей 56 800 семей, или 81 %. Получили приусадебные участки и огороды 83 303 семьи (73,3 %).
12 683 семьи проживали в собственных домах. Организована работа трудовых детских колоний. В июне 1944 г. было устроено в них 1 268 детей. Улучшилась занятость. Так, в Джамбульской области из 16 927 человек трудоспособных фактически работали 16 396 человек, в Акмолинской области из 17 667 человек учтено работающих 19 345 человек, из них 2 746 стариков и подростков.
Июль 1944 г. Л. Берия
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ И.В
СПРАВКА
о количестве выселенцев и спецпоселенцев, первоначально переселенных на спецпоселение, и о количестве выселенных и спецпереселенцев, прошедших переучет в 1948–1949 гг.
Наименование
спецконтингента
Было
переселено
на спецпоселение Численность
прошедших
переучет
Примечание
Немцы 1 024 722 1 063 041 в числе пересел. 210 600 репатриированных к янв. 1945 г.
Чеченцы, ингуши, карачаевцы,
балкарцы 608 749 450 034 до 01.07. 1948 г. умерли 144 704 чел.
Крымские татары,
болгары, армяне, греки 228 392 185 707 умерли 44 125
Турки, курды, хемшилы 94 955 80 346 умерли 14 895
Калмыки 91 919 73 727 умерли 16 017
«Оуновцы» 100 310 85 391 умерли 10 384
«Власовцы» 148 079 112 882
Литовцы 49 331 44 814
«Указники» 12 16 465 20 852
«ИПХ» 1 502 841
«Фольксдойч» и немецкие пособники 5 914 6 705
Бывшие кулаки 962 251 119 122 по решению правительства были освобождены в 1941–1948 гг. от спецпоселения 810 614 чел.
Поляки (из Казахстана) 41 722 32 438 в 1947 г. были освобождены от спецпоселения, однако в 1948 г.
взяты вновь на спецпоселение
Итого: 3 332 589 2 275 900
Начальник отдела спецпоселений
МВД СССР
полковник Шиян
ПРИКАЗ № 176*
61-му учебному стрелковому полку
19 июня 1944 г.
Ниже поименованный офицерский состав считать находившимся в командировке по выполнению государственного задания.
Командир полка Дмитриенко А. С.
с 19 февраля по 13 апреля 1944 г.
/54 дня/
Командир взвода пулеметного батальона мл. лейтенант Струев Н. М.
с 19 февраля по 8 апреля 1944 г.
/47 дней/
Следует обратиться к личным делам Струева Н. М. (к арх. делу в РВК, к автобиографиям и др., чтобы узнать его «честность», фальсификацию фактов).
6 марта 1991 г., станица Шелковская, РВК.
В присутствии зам. военкома ст. лейтенанта
Юнусова Руслана Хасумовича
Николай Макарович Струев сказал, что никого при выселении не насаживал на штык, не убивал, что на хуторе больной старик дарил ему кинжал, потом еще и часы. За что? За то, чтобы добрее был…
(22 марта) Струев с подчиненными «отлавливал» тех горцев, которые не могли преодолеть дороги с гор и оставались в укрытиях. При встрече с «палачами», они вынуждены были «дарить» самое святое, дорогое имущество, надеясь на пощаду, надеясь «задобрить» убийц.
г. Грозный
* Эту выписку из приказа со своим комментарием к ней прислал в прокуратуру г. Урус-
Мартан С. С. Кашурко.
Архивные документы публикуются без изменений.
свидетели обвиняют
САЛАМАТ
ДЖАНАРАЛИЕВИЧ
ГАЕВ
Родился в селе Нашха Урус-Мартановского района ЧИАССР, национальность – чеченец,
образование высшее, женат, не судим. В данное время проживает в селе Гехи-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Отвечая на вопросы следователя прокуратуры, считаю необходимым самому написать то, что мне стало известно об обстоятельствах расстрела и сожжения моих родственников в дни выселения чеченцев и ингушей в феврале 1944 года. Постараюсь сделать это в форме свободного изложения, а не сухим протокольным языком.
Родился я в феврале 1939 года, хотя по документам мой год рождения значится 1942-й. Ошибка при заполнении документов была допущена по причине неграмотности моей матери, которая при записи не смогла назвать год рождения на русском языке.
Таким образом, в день выселения мне было пять лет. Помню ли я зрительно картины тех лет? Да, помню. Некоторые моменты в памяти запечатлелись на всю жизнь. Помню скалы, пещеры, узкие тропинки, красочные горные пейзажи. Но больше всего я запомнил, как мы никак не могли определиться с местом жительства: сегодня в одной пещере переночуем, завтра – в другой, через пару дней приходилось искать другое место.
Позже, став взрослым, я понял то, что в те трагические годы не мог постигнуть своим детским умом, а именно – почему моя мать так часто меняла места нашего обитания. На всю жизнь запомнил ее тревожный взгляд, словно она каждую минуту, каждую секунду ждала неведомой мне опасности. О том трудном периоде нашей жизни она мне и другим своим детям рассказывала позже.
Как я понял из ее рассказов, в день выселения мамы не было дома. Она находилась на ферме, расположенной на отгонном пастбище. Там же она и узнала о выселении. От родственников и знакомых она узнала о жестокостях солдат, задействованных в депортации народа.
Мне теперь известно, что трагедия, о которой стало известно лишь спустя полвека, произошла 27 февраля 1944 г. в селе Хайбах Галанчожского района.
В конюшне колхоза им. Берия собрали стариков, детей, больных, путников с дорог, отставших от своих семей, а также тех, кто выпасал скот. Всех их сожгли. Среди сожженных и расстрелянных были и мои близкие родственники. От матери я узнал, что там сожжены заживо и погибли от пуль мой дядя Тута Гаев в возрасте 110 лет, его столетняя жена Сарий Гаева, Хату Гаев – 108 лет, его жена Марем Гаева – 90 лет, Алауди Хатуевич Гаев – 50 лет, жена Гаева Алауди, Хеса – 30 лет. Родившиеся в ту ночь близнецы этой женщины – Хасан и Хусейн.
Ночью шел крупный мокрый снег, была слякоть. На берегу речки Гехинки, столпившись, стояли женщины, жительницы села Хайбах. Надо же было такому случиться: под открытым небом в эту страшную ночь рожала своего четвертого ребенка Пайлах Батукаева. Родилась девочка, которую назвали Тоитой. У Тоиты так же, как и у близнецов Хасана и Хусейна, это был первый и последний день жизни. Погибли дети самой страшной смертью: они вместе со всеми были сожжены.
Руководители операции по выселению народа предложили старым и немощным, а также тем, кто не мог передвигаться из-за болезни или по другим причинам, собраться в конюшне для последующей отправки транспортом.
Взяв с собой в узелках самое необходимое, жители Хайбаха и окрестных сел собрались в конюшне. Позже им предложили устлать пол конюшни сеном, чтобы несколько утеплить помещение. Так как больные, а вместе с ними и старики не могли передвигаться самостоятельно, с ними вместе остались и сопровождавшие их родственники. Позже я не раз слышал, что среди выселяемых прошел слух о том, что за оставшимися в конюшне людьми должен прилететь самолет. Услышав такую новость, в конюшню устремились и подростки – каждому хотелось полететь на самолете.
Ожидавшие транспорт люди расположились на разостланном в конюшне сене. Вдруг по команде начальника они были заперты на засов, после чего строение обложили сеном и подожгли. Люди поняли, что их ожидает ужасная смерть. Все они устремились к воротам, и вскоре под натиском людской массы, ворота оказались выбитыми. Но и этот момент участники операции предусмотрели: они принялись расстреливать людей из автоматов. У входа мгновенно образовался завал из трупов. Он и помешал выйти на волю
остальным.
А тем временем огонь делал свое дело: объятая пламенем конюшня рухнула. Все, кто оставался в ней, оказались погребенными под обвалившейся крышей. Всю эту картину издалека видели Писар Гамаргаев и Саламбек Закриев. Оба рассказывали, как наблюдали за всей этой картиной в бинокль.
Позже мне стало известно, что произошло это на глазах у Дзияудина Габисовича Мальсагова, бывшего ответственного работника ЧИАССР. Мальсагов рассказал мне, что начальник операции сослался на то, что выполняет приказ Берия и Серого. Сам Мальсагов вместе с военнослужащим Громовым попытались воспрепятствовать сожжению людей, но вскоре были обезоружены и отправлены под конвоем в высокогорное село Малхесты.
Через несколько дней Мальсагов и Громов, возвращаясь из Хайбаха в Грозный, наткнулись возле сгоревшей конюшни на Жандара Гаева, который с Рукманом Эльгакаевым, Эльбертом Хамзатовым, Саламбеком Закриевым, Сайд-Хасаном Ампукаевым, Писаром Гамаргаевым и другими пытались найти останки погибших и похоронить их по мусульманскому обычаю. При появлении Мальсагова и его товарища они бросились врассыпную. Мальсагов окликнул их на родном языке, попросил подойти. Он разговаривал с Жандаром и узнал, что в этот день они похоронили 132 трупа. Через несколько лет при встрече в Казахстане с Жандаром Гаевым Мальсагов узнал, что в Хайбахе было предано земле 147 человеческих тел. Останки остальных сгорели дотла.
Эти же факты были известны и моей матери, которая в то время вместе с четырьмя малолетними детьми в возрасте от трех до двенадцати лет, скрывалась в недоступных для солдат местах. С ее слов мне известно, что, скрываясь от жестокости людей, она познала доброту медведя, который ночью не стал возвращаться в свою берлогу и ушел, оставив на снегу у входа свои следы.
Я хорошо помню, как во время скитаний в горах, мы ни разу не ели горячую пищу, питаясь, чем придется: черемшой, высохшими плодами мушмулы, шиповника, кизила. Если удавалось зайти в заброшенное жилище высланных, брали там кукурузную муку или зерна, фасоль. Приготовить можно было только на углях, зажигая огонь очень осторожно, чтобы дым не привлек внимание солдат. Одежда наша прохудилась и буквально рассыпалась на части. Это продолжалось в течение двух месяцев и одиннадцати дней.
Мой дядя Жандар Гаев рассказывал, как во время захоронения останков погибших родственников они расставляли посты, чтобы предупредить друг друга при появлении солдат. Хоронили людей не только днем, но и ночью, зажигая огонь в палатке, чтобы солдаты издалека не заметили его.
После возвращения из высылки в 1957-м и в последующие годы Жандар, Ясу, Шапа Новрузов, Селам Алихаджиев и моя мать были живы. Я в свободное от учебы время часто посещал место трагедии, слушал рассказы очевидцев и свидетелей, сопоставлял их, пытался узнать причину столь жестокого отношения солдат к мирным жителям. Мысленно сравнивал все это с фашизмом, со зверствами карательных отрядов оккупантов в Белоруссии и на Украине, преследованием Гитлером евреев. Однако по сегодняшний день я не нашел причину чудовищного глумления над беззащитными старцами, детьми, женщинами.
Жандар и Ясу Гаевы пасли своих овец в горах, в том самом Хайбахе. Я навещал их, слушал рассказы о выселении, задавал интересующие меня вопросы, пытался восполнить пробелы в своей памяти, и они помогли мне в этом. Поэтому сегодня я могу описывать эту трагедию. Уверенно могу утверждать, и это подтвердят очевидцы, что военные отравляли в горах водоемы, ставили минные ловушки для оставшихся в живых. Уничтожали скот и птицу, отравляли оставшуюся пищу.
По рассказу жителя села Самашки – его звали Чока Хожаев – я узнал, что он и двое его товарищей употребили найденную соль, и она была отравлена.
В результате один из них умер, а другие чудом остались живы, так как приняли противоядие – семена варибуса. Соль была перемешана с мышьяком и подброшена для умерщвления людей.
В 1944 году именно от такой отравы умер и Эдалбек Гаев, в свое время друживший с Чокой. Он употребил в пищу подброшенные сухари и отравился.
А его брат Эдалха Гаев погиб, наткнувшись на минную ловушку, устроенную военными в горах. Во время высылки солдаты отсекали мертвецам головы и уносили их с собой. За это получали соответствующие награды. На территории села Нашха мы нашли несколько безголовых тел, утверждал Села Алихаджиев. Среди убитых были Саламбек Алихаджиев, сельский учитель Иби Довтаев, колхозники Мусит Мусостов, Халид Алиев и другие.
Примечателен рассказ Эльберда Яхиева, жителя села Нестеровка. В те времена, то есть после февраля 1944 года, он пас овец в горах вместе со своими братьями. Узнав, что выслали всех чеченцев и ингушей, он пробрался на территорию Грузии. Там жил до 1947 года, а позже был арестован и находился в Грозненском следственном изоляторе. Для опознания ему были предъявлены бальзамированные головы знакомых и незнакомых ему людей. Он еще удивлялся, что голова его знакомого так хорошо сохранилась. И сделал акцент на том, что голова была, как живая, даже старый шрам был отчетливо виден. Из его рассказа я сделал вывод, что в 1947 году для опознания предъявлялись не фотографии, а хранившиеся с 1944 года бальзамированные головы.
Этот же факт подтверждали Ваха Раисов, Ахмед Тушаев, Абухажи Батукаев, Юса Муртазалиев, которые привлекались для борьбы с «бандитами» с мая 1948 года. Кроме Ю. Муртазалиева, все они проживали в селе Гехи-Чу.
Мне с ними многократно приходилось беседовать по поводу выселения. Рассказ Саламбека Закриева из села Гехи-Чу тоже характерен для тех времен и достаточно убедительно подтверждает жестокость карательного отряда НКВД. Он рассказывал мне о пожилой женщине Сусуркаевой, застрелянной с находившимся у нее за спиной шестилетним мальчиком. Автоматная очередь была произведена в спину мальчика: внутренности мальчика находились на спине бабушки.
О том, как обошлись с семьей Саламбека Закриева. Знают многие: его молодую жену Сациту – ей был 21 год – застрелили. Маленький сын Сайхан, обессиленный, лежал рядом с трупом матери и сосал ее грудь, через несколько месяцев мальчик умер в Казахстане. Остальные подробности жестокости в отношении мирного населения может рассказать сам Саламбек Закриев, называя при этом имена погибших, места их захоронения, обстоятельства, при которых эти люди были убиты.
Эти же факты достаточно подробно описаны в газете «Комсомольское племя», вышедшей 24 августа 1989 года.
При сборе данного материала непосредственное участие со мной принимал писатель Ахмед Сулейманов. Материалы об этих событиях содержатся в газетах «Заветы Ильича» от 7 октября 1989 года, «Ленинская правда» от 25 октября 1989 года, «Грозненский рабочий» от 5 марта 1989 года, «Медицинская правда» от 10 октября 1989 года, «Голос Чечено-Ингушетии» от 2 сентября 1990 года, в газете «Даймохк» от 5 сентября 1990 года.
В краеведческом музее находится переданная нами тетрадь с описанием тех же событий. Под каждой строчкой названных документов я могу подписаться, убежденный в истинности и достоверности их содержания. Сведения, содержащиеся в этих документах, собраны нами в результате длительного кропотливого труда. Предварительно этот материал подвергся аналитической проверке и только после этого был передан для публикации.
Анализируя уже ставшие историей факты, связанные с выселением целого народа, я сам себе задаю вопросы и пытаюсь на них ответить. Не знаю, сможет ли на эти вопросы ответить прокуратура, а также суд истории. Кто виноват в выселении моего народа? Какую цель ставили при этом руководители государства? Для облегчения какой задачи было переселено в конце войны, в феврале 1944 года столько людей? Если ставилась какая-то задача, то была ли она известна ответственным работникам коренной национальности? Знали ли эти работники о предстоящем выселении их народа? Если знали, как они, каждый поименно, отреагировали на это? Какими своими действиями воспрепятствовали этому злодеянию?
Так как в данном деле напрямую затрагиваются вопросы истории, желал бы, чтобы была произведена видеозапись показаний еще пока живых свидетелей. До сих пор живы и здравствуют свидетели, которые своими глазами видели, как солдаты стреляли в мирных граждан только за то, что они не могли идти быстро в силу своей беспомощности и болезни, по этой причине не могли покинуть родные места.
Теперь мне известно, что палач М. М. Гвешиани после этой операции дослужился до генерал-лейтенанта КГБ, получил награды за то, что беспощадно сжег безвинных, беззащитных, беспомощных детей, женщин и стариков. И умер своей смертью в 1966 году, будучи помилован после расстрела Берия.
Сын его, Джермен Михайлович Гвешиани, был женат на дочери А. Косыгина. Не здесь ли кроется тайна помилования этого вояки?
ДЗИЯУДИН
ГАБИСОВИЧ
МАЛСАГОВ
Родился в 1913 году в селе Старый Ачхой Ачхой-Мартановского района ЧИАССР, чеченец. Образование высшее, семейный, работает главным ревизором контрольно-ревизионной группы, не судим.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я работал следователем, прокурором, судьей и в других должностях с 1937 года в Курчалоевском, Шалинском и Атагинском районах Чечено-Ингушетии. В марте 1942 года был выдвинут на должность заместителя наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР.
18 февраля 1944 года в Грозный приехали Л. П. Берия и другие руководящие работники НКВД. Утром того же дня меня пригласил председатель Совнаркома Супьян Моллаев и сообщил, что предстоит выселение чеченцев и ингушей. Он также сообщил, что будет встреча у первого секретаря обкома партии Иванова, поэтому отлучаться никуда не следует. После этого разговора, примерно через два часа, меня пригласили в кабинет Иванова.
Там находились Моллаев, Серов, Круглов, заместители Берия. Приезд этих людей и сама встреча проходили в режиме строгой секретности. О том, что в республике находится Берия, мне сообщил Моллаев. Мне также сказали, что я должен ехать в Галанчожский район. Туда я поехал с Халимом Рашидовым, вторым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС.
Рашидов должен был быть в Сунженском районе, а я – в Галанчожском. До станции Слепцовская мы ехали вместе. Нам сказали, что нас ожидают заместитель Л. Берия Аполлонов и другие высокопоставленные военные.
Когда мы прибыли на станцию, там, в железнодорожном вагоне находились генерал-полковник Аполлонов и другие генералы. С нами вел беседу представитель высокой власти. Зазвенел телефон, и я понял, что Аполлонов разговаривает с Берия, так как, обращаясь к нему, называл по телефону его имя и отчество – Лаврентий Павлович.
В Галанчож должны были поехать я, генерал, имени которого не назвали, старшие офицеры в сопровождении солдат. Как фамилия генерала, я не знаю. Они в то время не называли своих фамилий.
До селения Галанчож мы ехали на автомашинах. Еще до нашего отъезда после обеда в обкоме партии проводилось совещание партийно-хозяйственного актива. Когда мы вышли от первого секретаря обкома, нам сказали ждать в приемной. Оттуда нас пригласили в зал заседания и там объявили, что предстоит выселение всего народа и что все мы должны принять участие в этом. Лично я задал вопрос:
– Почему выселяют всех, в чем они повинны? Например, один мой брат вернулся контуженным с фронта, а пять других братьев находятся на фронте. Почему я и моя семья, как и тысячи других, должны выселяться?
На этот вопрос Серов ответил, что это мера временная, основная масса людей вернется обратно.
Никакой подписки о неразглашении сведений о поголовном выселении чеченцев у нас не брали, так как это объявлялось тем, кто был допущен к работе с секретными документами. Однако всех предупредили, что за разглашение этой государственной тайны будут привлечены к уголовной ответственности вплоть до расстрела.
В селе Галашки нам подали лошадей – генерал, я и несколько офицеров в сопровождении примерно 15 солдат отправились в Галанчожский район.
За полтора месяца до выселения в селах Чечено-Ингушетии начали появляться солдаты. Под видом учений, ведения боевых действий в горных условиях, они готовились к массовому террору. Это я понял позже, когда сам факт предстоящего выселения перестал быть тайной.
Вечером мы прибыли в село Ялхорой Галанчожского района. Наше появление в этом районе было засекречено. Выселение чеченцев ожидалось начать 27-го, а 28 февраля 1944 года – закончить. Потом я узнал, что 24.02.44 г. в плоскостных районах республики чеченцев выселили. Об этом мне сообщил сам Гвешиани.
Кстати, Гвешиани полтора месяца находился в селе Ялхорой и руководил выселением жителей Галанчожского района. Он в то время занимал должность начальника Дальневосточного управления НКВД и был командирован в Чечню. В каждом районе выселением наших соотечественников руководил военный не ниже звания генерала. В селе Ялхорой нам представился сам Гвешиани. Внешне он разговаривал вежливо, культурно, называл меня по имени. Это было вечером 19 февраля 1944 года.
До 24 февраля 1944 года мы приехали в село Хайбах, а после с капитаном Громовым поехали по маршруту: Акки – Эски – Хайбах – Нашха. С Громовым я познакомился в пути следования. В ночь с 26-го на 27 февраля 1944 года мы приехали в село Хайбах. В то время из Галанчожского района люди еще не были выселены. Были слухи о том, что здесь орудует банда Исраилова и поэтому, по всей видимости, власти придавали особое значение этому району, и выселение чеченцев отсюда было немного отсрочено.
27 февраля в селе Хайбах собрали всех жителей для отправки в город Грозный. Здесь, в конюшне колхоза им. Берия, собрали людей со всех окрестных сел и хуторов. Офицер НКВД приказал тем, кто не может идти, зайти в помещение, там, мол, специально подготовлено место, завезено сено для утепления. Здесь собрались старики, женщины, дети, больные, а также здоровые люди, присматривающие за больными и престарелыми родственниками. Сюда же зашли и здоровые люди, которые решили, что их вместе с нетранспортабельными могут увезти на машинах, подводах. Некоторые поговаривали, что их вывезут на самолетах.
По моему подсчету, в конюшню зашло 650–700 человек. Это происходило на моих глазах. Всех остальных жителей района через село Ялхорой под конвоем отправили в село Галашки, а оттуда – до железнодорожной станции.
Примерно в промежутке с 10 до 11 часов, когда уже увели здоровую часть населения, ворота конюшни закрыли. Я услышал команду:
– Зажигайте!
Вспыхнул огонь, охватив всю конюшню. Оказывается, заранее было подготовлено сено и облито керосином. Когда пламя поднялось над конюшней, люди, находившиеся внутри конюшни, с неестественными криками о помощи выбили ворота и рванулись к выходу. Генерал-полковник Гвешиани, стоявший недалеко от этих ворот, приказал:
– Огонь!..
Тут же из автоматов и ручных пулеметов начали расстреливать выбегающих людей. Выход у конюшни был завален трупами. Один молодой человек выбежал оттуда, но в метрах двадцати от ворот его настигли пули автоматчиков. Выбрались еще двое, но их у ворот также расстреляли.
Я подбежал к Гвешиани и попросил прекратить расстреливать людей, сказал, что это произвол. Гвешиани ответил, что на это есть приказ Берия и Серова и попросил не вмешиваться в это дело. Иначе, как и они, погибнешь здесь. Капитан Громов также начал возмущаться по поводу уничтожения людей. Мы с Громовым больше ничего не могли сделать.
Гвешиани позвал меня и Громова, дал в сопровождение нескольких солдат и отправил нас в Малхесты. Эта местность состоит из мелких горных хуторов.
Там также есть боевые башни, построенные несколько веков назад.
Здесь мы увидели страшную картину: с промежутками в несколько десятков метров на дорогах и тропах валялись трупы расстрелянных горцев.
В самом Малхесты трудно было найти дом, где не находился бы труп расстрелянного чеченца.
Через несколько дней, когда мы с Громовым возвращались обратно, в пещере увидели много бездыханных тел. Мне особенно запомнилась мертвая женщина, прижавшая к себе трупы двух детей – грудного ребенка и второго малыша двух-трех лет.
В пути следования в Малхесты и возвращаясь обратно мы чеченцев не встречали. Повсюду были солдаты, а оставшаяся часть людей скрывалась в горах и лесах. Их автоматически причисляли к бандитам и жестоко с ними расправлялись.
Когда возвращались в Малхесты, мы с Громовым заехали в Хайбах, чтобы посмотреть, что осталось после расстрела людей. В Хайбахе, у конюшни, чеченцы выкапывали трупы сожженных и расстрелянных людей. Увидев нас, они бросились в разные стороны. Я им на чеченском языке крикнул, чтобы они остановились и подошли ко мне. Один из них приблизился ко мне, а остальные разбежались. Подошедший ко мне был Жандар Гаев. Вид у него был ужасный. Он, вместе с земляками, на месте сожжения круглые сутки откапывал трупы чеченцев и хоронил их недалеко от этого места. Жандар
сказал мне, что они уже похоронили 137 трупов.
В разговоре с нами Гаев рассказал, что они отстали от своих и скрываются в горах. Я им посоветовал, чтобы они сдались властям. Но Жандар мне ответил, что военные убивают и тех чеченцев, которые добровольно идут к ним с просьбой воссоединить их с родственниками. Он попросил у меня какой-нибудь документ, чтобы их не расстреляли. Рядом стоял Громов. Я ему перевел весь наш разговор. Тогда мы с Громовым выдали Жандару Гаеву справку о том, что он и те люди, которые с ним были, отбились от родственников и просили помочь им проследовать к сборному пункту. Мы сказали, что не знаем, поможет ли эта справка им в чем-нибудь, так как у нас не было никакой печати или штампа, чтобы заверить этот документ.
Потом мы с Громовым добрались до железнодорожной станции «Слепцовская». Там встретили какого-то полковника-грузина. У него спросили, где находятся Серов и Берия. Мы хотели им доложить, что в горах при выселении чеченцев допущены злоупотребления – уничтожено много невинных людей путем расстрела и сожжения. Полковник что-то сказал своему шоферу на грузинском языке. Громов понял суть их разговора, так как раньше работал в Грузии и знал грузинский язык. Мой спутник предложил срочно покинуть это место. Мы сели в автомашину и уехали.
По пути Громов объяснил мне, что полковник вызвал автоматчиков, чтобы расстрелять нас как лишних свидетелей преступления в Хайбахе и в Малхесты. Когда мы проехали село Закан-Юрт, нас догнала военная автомашина.
Офицер, ехавший на ней, сказал, что нам повезло, что мы уехали оттуда, так как нас разыскивали автоматчики. В Грозном обо всем, что видел, я подробно рассказал Серову – это было примерно 8-го марта. Генерал был в ярости, приказал мне не говорить никому об этом. В то время я даже не мог заикнуться о преступлениях, совершенных войсками, так как меня могли физически уничтожить как свидетеля.
В о п р о с: Скажите, Мальсагов, когда Гвешиани отдавал приказ уничтожить людей, запертых в конюшне, вы не обратили внимание на его лицо, его поведение?
О т в е т: Гвешиани вел себя спокойно, как будто бы ничего не происходило,будто там, внутри, не было людей. Там, кроме меня, находились Громов и другие офицеры, примерно человек 15, а также много солдат. После Хайбаха с Гвешиани я никогда не встречался.
После выселения моего народа, Чечню я покинул только 18 апреля 1944 года. До этого дня я был задействован властью для оказания помощи при выселении оставшихся в горах чеченцев. Вместе со мной были и другие ответственные работники. Некоторые из них пробыли в Чечне до 1948 года.
В то время в Галанчожском районе обитала банда Хасана Исраилова.
Она большой опасности не представляла. По моему соображению, в банде было 14 человек. Эта группа не могла совершать какие-либо действия против Советской власти, так как для операции по выселению чеченцев были стянуты войска НКВД – по два солдата на каждого жителя района. Кроме того, в горах была еще банда Виситы Анзорова. Сколько там было человек, мне неизвестно.
Я состоял в отряде особого назначения, который был создан в июне 1942 года в городе Грозном. Позже отряд переименовали в Грозненский истребительный батальон. Я значился бойцом батальона. В этом воинском подразделении не было ни одного рядового беспартийного. Основное его назначение было – борьба с десантом немецкой армии. Летом 1942 года фашисты были близки к Грозному. Гитлеровское командование забросило в горы десант. Это было в конце августа – начале сентября. Неприятель был заброшен в горы Веденского и Чеберлоевского районов. Их было 76 человек под командованием немецкого разведчика полковника Геккерта.
Диверсионная группа была быстро уничтожена, от нее осталось 5 человек.
В начале октября 1942 года нашему отряду был дан приказ опуститься в село Нижалой. Командование обратилось к нам с просьбой помочь в поимке членов банды Шаипова. Нам объяснили, что в ней 100 человек. Разработали операцию, окружили эту шайку. Разбойники бросили чучело из бурки и папахи в обрыв, отвлекли внимание солдат. Бойцы направили огонь в сторону этой фигуры. Тем временем преследуемые, воспользовавшись этим обстоятельством, ушли из окружения. Оказалось, что эта свора состояла из трех человек. В перестрелке был ранен и захвачен в плен сын-подросток главаря банды – Шаипова. Лейтенант хотел застрелить его, но я не позволил ему этого сделать. Тогда он направил пистолет на меня. Я был готов ко всему, но стоявший сзади меня автоматчик навел на него автомат. Лейтенант испугался, побежал и доложил в штаб, что я упустил банду.
Из штаба пришли военные и начали разбирать этот случай. Я объяснил, что если мы берем на фронте в плен раненых немцев, то почему лейтенант пытается застрелить подростка, ведь он ранен и находится в плену. Выслушав мое возмущение, командование признало действия лейтенанта незаконными и его арестовали на 15 суток. Затем я поехал в районный центр Чеберлой.
Там первым секретарем работал Халим Рашидов.
Когда я находился у него в кабинете, следом зашли два человека в штатском. Это были полковник Колесников, замнаркома внутренних дел ЧИАССР и Серов. Серов начал высказывать Рашидову, что между местечком Денидук и селом Нижалой идет война. Он так и сказал – война. Бой идет между отрядами Советской Армии с немецким десантом и повстанцами-чеченцами.
Я удивился этому, так как только что прибыл оттуда. Поэтому решил уточнить, сообщив им, что там никакой войны не было, что в перестрелке с тремя членами банды Шаипова ранен мальчик. Между тем Колесников и Серов докладывали начальству, что с обеих сторон имеются большие потери.
После этого нарком внутренних дел Дроздов и первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Иванов подписали и дали информацию в Москву о том, что они легализовали и уничтожили 5 000 бандитов – чеченцев и ингушей, а Л. П. Берия передал в центр, что в течение пяти дней идут ожесточенные бои с чеченскими бандитами.
Это делалось с целью создать видимость тяжелой обстановки в регионе.
В то время по грубо завышенным данным НКВД в бандах находилось всего 335 человек. Откуда они взяли данные о пяти тысячах бандитов – неизвестно. Такого количества не было и быть не могло – я тому живой свидетель.
Когда меня позже допрашивали в Москве по делу Берия, я говорил о сфальсифицированных им сведениях о наличии бандитов в Чечне. Эти данные были сфабрикованы с целью опорочить весь народ в целом.
В о п р о с: Скажите, Мальсагов, в чем выражалась деятельность банд Исраилова, Анзорова и Шаипова? Какие действия они предпринимали против Советской власти?
О т в е т: Банды совершали набеги на колхозное имущество, угоняли скот, грабили людей. Хасан Исраилов называл себя генеральным секретарем национально-социалистической партии гитлеровцев. Он был адвокатом, грамотным человеком, но в то же время большим авантюристом.
В о п р о с: Скажите, Мальсагов, после увиденного вами вы где-нибудь говорили о факте уничтожения чеченцев в Хайбахе, писали ли об этом, обращались ли к кому-нибудь с заявлением о привлечении к ответственности лиц, виновных в уничтожении людей?
О т в е т: В январе 1945 года я написал Сталину о произволе военных в Хайбахе и Малхесты. В конце февраля меня за это уволили с работы и предупредили, что если я напишу об этом, то попрощаюсь с жизнью.
В 1953 году, после ареста Берия, я написал в Москву об этом случае. Через три недели меня вызвали в Москву и допрашивали. Я давал конкретные показания, как и вам сейчас, о геноциде чеченского народа в Хайбахе, Малхесты и других селах Чечни. В ходе допросов по делу Берия говорил, что были также расстреляны председатель Галанчжского райисполкома Бугаев и шесть ответственных работников-чеченцев в селе Пешхой. Это случилось, когда они шли на соединение со своими родственниками. Во время записи моих показаний по делу Берия, я обратил внимание на то, что следователи не хотят изобличать в совершенном преступлении Серова и Круглова. В отношении преступников – Гвешиани, Берия и других – показания записывали тщательно и охотно.
В Москве я находился более трех недель. Когда шло предварительное расследование, на судебном процессе по делу Берия я не был, хотя на тот период был вызван в Москву. Почему-то меня на судебное заседание не вызывали и не допрашивали. Мои показания и весь материал по эпизоду Хайбахского преступления имеются в уголовном деле по обвинению Л. П. Берия.
Впоследствии, когда по моим заявлениям из Москвы приезжала комиссия во главе с заведующим отделом административных органов Тикуновым, весь материал по Хайбаху находился у него со всеми моими заявлениями, письмами и жалобами. Тикунов приезжал в Казахстан, где я жил – это было после моей встречи с Н. С. Хрущевым.
С Хрущевым я встретился в июле 1956 года, когда он приехал в Алма-Ату.
Хрущев проводил совещание партактива в оперном театре. Я участвовал в работе этого совещания. Мне представилась возможность лично вручить ему заявление о варварском истреблении чеченцев в Хайбахе, Малхесты и других селах.
Охрана Хрущева была из работников КГБ республики. Начальник охраны меня знал и после переговоров с ним он прочитал мое письмо-заявление и разрешил мне подойти к Хрущеву после доклада. Я представился Хрущеву, сказал, что по национальности чеченец и попросил рассмотреть заявление по факту уничтожения чеченцев в селе Хайбах. Хрущев пригласил меня в комнату отдыха, внимательно прочитал заявление и спросил, знаю ли я, какая ответственность ложится на меня, если не подтвердятся изложенные в заявлении факты? Я ответил, что эти факты не могут не подтвердиться, и что полностью отдаю отчет своим действиям. Хрущеву я сказал:
– Нужно спросить председателя КГБ ССР Серова и министра Внутренних Дел СССР Круглова, где находятся 700 человек Нашхоевского сельского Совета, где многие жители села Малхесты, где председатель Галанчожского сельсовета и шесть ответственных работников?
Потом я сам же ответил на эти вопросы:
– 700 человек сожжены в Хайбахе в конюшне колхоза им. Л. П. Берия. Более 300 человек из Малхесты расстреляны в домах, на дорогах и в пещерах, где они скрывались от солдат. Делалось это по приказу Серова, Круглова и Берия.
После этой встречи с Н. С. Хрущевым была создана комиссия по расследованию Хайбахского преступления во главе с ответственным работником ЦК КПСС Тикуновым. В 1956 году эта комиссия выехала в село Хайбах, в бывшую Чечено-Ингушетию. При осмотре этого места участие принимал и я. При раскопках бывшей конюшни сразу же обнаружили останки людей.
Нашли много пуль и гильз от оружия, которым расстреливали чеченцев. Это расследование длилось свыше 6 месяцев. После по результатам расследования была составлена справка. Эту справку я читал лично. В ней правильно отражались все факты. Была проведена огромная работа, допрошены более ста человек.
В о п р о с: Скажите, Мальсагов, были ли те расстрелянные и сожженные люди в конюшне Хайбаха больны тифом или какой-либо другой болезнью?
О т в е т: Неправда, что уничтоженные были заражены тифом. Возможно среди них и были единицы тифозных больных. Солдаты тифозных прямо в своих же домах расстреливали. Кроме того, хворых, которые не могли передвигаться, не выселяли, а сразу же уничтожали на месте в своих же кроватях. Бывали случаи, когда нетранспортабельных выводили из дома и расстреливали прямо во дворе. Мертвых никто не хоронил. Они лежали в тех позах, в которых их настигла смерть.
В о п р о с: Скажите, Мальсагов, имелись ли случаи умышленного отравления отбившихся при выселении чеченцев?
О т в е т: Да, эти случаи имели место. Военные оставляли отравленные продукты – пряники, сухари, сахар и другие продукты. Много было случаев гибели людей от отравлений.
В о п р о с: Мальсагов, вы помните, какая была погода, когда уничтожали людей в Хайбахе?
О т в е т: В этот день шел мокрый снег, дул сильный ветер, была ужасная погода.
В о п р о с: Как вели себя солдаты при приказе расстреливать чеченцев? Была ли на их лицах тень сожаления, сочувствия, жалости?
О т в е т: Не знаю, но приказ солдаты выполняли беспрекословно. Ни одного возмущавшегося, за исключением капитана Громова, я не заметил.
В о п р о с: Встречались ли вы с ответственными работниками Чечено-Ингушского обкома КПСС после выселения народа, как они относились к этому геноциду?
О т в е т: Меня первый секретарь обкома КПСС Иванов не принял. Я встретился с Лысовым, бывшим секретарем обкома КПСС по кадрам. Ему я рассказал о расстрелах мирных жителей. Он посоветовал обратиться к Серову.
Я ответил, что Серову об этом уже рассказал. На этом разговор между нами закончился.
В о п р о с: После выселения чеченцев, кто распоряжался их имуществом? Особенно скотом?
О т в е т: Часть скота перегнали в Грузию, вторую – в Дагестан, другую – в Осетию и даже увезли в Тульскую область. То же самое можно сказать и про другое имущество. Кстати, тогда скота в Чечне было намного больше, чем сейчас.
В о п р о с: Скажите, Мальсагов, у вас сохранились какие-либо документы, переписка по Хайбаху?
О т в е т: К сожалению, нет, не сохранилась.
В о п р о с: Скажите, как относились русские, дагестанцы, осетины, армяне, евреи после выселения к невыехавшим чеченцам, в общем, – к самой трагедии чеченского народа?
О т в е т: Я среди этих людей не вращался. Правда, когда я оказывался в людном месте, на меня указывали пальцем и говорили: «Чечен, чечен!» Были, к сожалению, и люди, которые не понимали эту трагедию, но им всем было объявлено, что чеченцы – враги. И этом случае, как правило, срабатывали стереотипы.
В о п р о с: Скажите, как относился лично Тикунов к этим событиям?
О т в е т: Со всей определенностью могу сказать: очень объективно. Хочу отметить вот что. Мне еще в то время стало известно, что приказ отсечь нетранспортабельных подписал Круглов. В ходе расследования этих событий в 1956 году, когда доказали, что именно Круглов отдал приказ расстреливать нетранспортабельных чеченцев, он (Круглов) застрелился.
Серов же умер своей смертью в июле 1990 года.
В о п р о с: Знал ли Н. С. Хрущев о том, что вы проситесь к нему на прием по причине уничтожения людей в Хайбахе?
О т в е т: Нет, не знал. Для него все было неожиданным.
В о п р о с: Как вас принял Хрущев?
О т в е т: Н. С. Хрущев очень внимательно меня выслушал. На нашу беседу он потратил более часа. Он придавал большое значение моему письму, перечитывал отдельные места, задавал мне много вопросов. Интересовался, как живут чеченцы в высылке.
АХМЕД
МУДАРОВ
Родился в 1892 году в селе Нашха Галанчожского района, чеченец. Неграмотный, семейный. Судим в 1946 году по ст. 59-3 УК. Приговорен к восьми годам лишения свободы. В данное время живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Жил я на хуторе Тийста, расположенного недалеко от села Хайбах. Села были рядом: если крикнуть, можно было услышать друг друга. В феврале 1944 года всех жителей села Тийста собрали и повели в Хайбах. Это была среда. В ауле остались больные, старики и ухаживающие за ними молодые люди. Я со своей семьей из восьми человек остался дома: вся семья болела тифом.
В воскресенье мой восьмилетний сын вылез из дома через окно, чтобы принести воду. Обычно более здоровые члены семьи ухаживали за тяжело больными. Сын принес воду и сказал, что в селе Хайбах раздаются выстрелы, лают собаки и над селом клубится дым.
Вскоре в окно нашего дома произвели выстрел из какого-то тяжелого орудия. Часть стены обвалилась, и на меня попадали куски сухой глины, отвалившейся от стены. Я сказал детям, что нас стерегут, и выходить на улицу нельзя.
Вечером я заметил, что к дому идут несколько человек в военной форме. В дом зашли пятеро, остальные остались во дворе. В одной руке у них были пистолеты, а в другой – кнуты. Среди них был русский, низкий, черный, который знал чеченский язык. Его звали Григорий. До этого я его несколько раз видел в селах Галанчожского района. Он тоже меня знал. Я ему по-чеченски сказал, что мы знакомы. Ты должен выслушать меня. Мы не можем никуда идти, потому что больны. Мы можем отправиться вслед за своими
родственниками, но после выздоровления. Если вы пытаетесь нас напугать и заставить идти, то это невозможно, не мучайте нас. Попросил его не применять насилия по отношению к нам и перевести на русский язык то, что я ему сказал. Григорий улыбнулся и сказал:
– Ничего не знаю.
После этого двое схватили меня за плечи, вывели во двор. Через некоторое время вывели остальных. Я услышал приказ: «расстрелять». Рядом со мной был мой брат Умар. Ему я по-чеченски сказал:
– Не смей их злить, они могут совершить злодеяние.
На меня была наставлена винтовка. Раздался выстрел. Меня отбросило в сторону. Я упал. Пуля пробила челюсть. Потом рядом стоявший военный нажал на курок и выпустил в меня почти весь диск автомата.
Даже после этого я еще видел и слышал. Потом ко мне подошел третий военный. Он сзади штыком проткнул мне спину, и, не вынимая штыка, потащил к обрыву и сбросил меня туда. Спереди, через ребра, вышел кончик штыка. Я видел этот заостренный кусок металла, торчавший из грудины.
Меня тащили с помощью штыка, как калошу палкой. Когда штык входил в мое тело, было очень больно. Было больно и тогда, когда военный вытаскивал его из моего тела. Эту острую пронизывающую боль я ощущаю и сейчас.
На дне обрыва я потерял сознание. В этот момент я не знал, что следом за мной будут расстреляны остальные члены моей семьи: мать Ракка, сестра Зарият, брат Умар, сын Ахъяд – восьми лет, сын Шаъман – шести лет и младший сын Увайс – пяти лет, восьмилетняя племянница Ашхо. Из них сразу после расстрела умерли 6 человек. Военные почему-то в остальных членов семьи произвели только по одному выстрелу. То ли экономили пули, то ли оставили для того, чтобы мучились дольше.
Когда я пришел в сознание, первым делом стал взывать к Аллаху о помощи. Правая рука у меня была пробита автоматной очередью. Челюсть висела, так как была перебита выстрелом из винтовки, кровоточили другие раны по всему телу. Вокруг была тишина. Я попытался подняться. К моему удивлению, я мог передвигаться: видно, Аллах помог мне.
Я дополз до двора, где лежала моя убитая семья. Все они, кроме дочери, были в одном месте. Был в живых сын Шаъман. Он узнал меня и сказал:
– Апи, мне больно.
Больше он ничего не сказал. Я не мог ему что-либо посоветовать или утешить, так как не мог разговаривать. Дочери я не находил. Сын Шаъман звал меня:
– Апи, Апи…
Я прочитал над ними отходную молитву «Ясин», заполз в дом, вытащил одеяло и накрыл трупы, чтобы звери их не тронули. Также сделал пугало для мышей и собак, чтобы они не приближались к трупам. После этого снова ползком пробрался в дом и лег. Я знал, что могу умереть в любую минуту, и это хотелось сделать по-человечески.
Но я не умирал. В доме было сильно накурено и в комнатах стоял сильный запах табака. Видимо, военные долго еще находились в доме. По мусульманским обычаям нельзя курить и пить, а умереть в табачном дыму – тоже грех и Всевышний не прощает этого.
Я выполз из дома, нашел яму, которую можно было приспособить себе под могилу, лег в нее и начал здоровой рукой сыпать на себя землю: я хотел встретить смерть в могиле. Сколько времени это продолжалось, я не знаю.
Незаметно, словно засыпая, я потерял сознание. Через некоторое время я вновь пришел в себя. Во дворе я увидел солдата и снова закрыл глаза: он непременно добил бы меня, если бы обнаружил, что я еще жив.
По моим подсчетам, я провел в этой яме трое суток. Я понял, что умирать еще рано, если не умер в течение трех суток. Попытался выползти из ямы.
Сильно опухло плечо. Обвисла перебитая челюсть, переломанная рука висела плетью. Я дополз до пригорка – это примерно 60–80 метров. Забрался туда, чтобы меня кто-нибудь увидел.
Вдруг каким-то невероятным образом почувствовал, что сзади кто-то приближается ко мне. Этот человек был достаточно далеко от меня, но уже можно было различить, что ко мне идет не военный, так как на голове у него была папаха. В стороне, в лощине, на лошадях резвились солдаты, смеялись, кричали и что-то весело рассказывали друг другу. Другая часть военных угоняла скот.
Я подумал, что они все равно меня растопчут лошадьми. А человек, который шел в моем направлении, меня не замечал. Когда я понял, что он так и пройдет мимо, я осторожно скатил камень с пригорка, чтобы он обратил на меня внимание: крикнуть-то я не мог. Человек заметил меня и подошел.
Это оказался мой дядя Али. Он искал меня. Все трупы членов моей семьи он нашел и теперь занимался моими поисками.
При встрече с дядей я дал ему понять, что нужно положить между челюстями что-нибудь, чтобы я мог двигать языком и разговаривать. Дядя положил между верхними и нижними зубами щепку. Теперь я мог говорить. Отвечая на мои вопросы, он рассказал, что его преследовали военные и дважды произвели в него прицельные выстрелы. А еще раньше, преследуя его верхом на конях, они пытались зарубить его шашкой, но шашка скользнув по костям черепа, разрезала на голове кожу, не задев кость. Разрезанная кожа
отвисла и свернулась. Вместо волосяного покрова на его голове виднелась белая полоса подкожной ткани. Он спасся от военных, бросившись с обрыва.
Я сказал ему, что он один не сможет мне помочь, и попросил поискать кого-нибудь. Дядя ушел и через некоторое время вернулся с моим зятем, мужем моей сестры. Зятя звали Пособи. Он был сыном впоследствии ставшего абреком Виситы Анзорова. Сестра вышла замуж за Пособи, когда он еще не был врагом Советской власти. Впоследствии его отец – Висит Анзоров был признан властями главарем банды.
Пособи был хорошо вооружен, как и полагается «бандиту». Он просил у меня совета – что ему делать дальше. Я сказал, что он сейчас в горах один и не может воевать, так как это бессмысленно и нет необходимости вступать в бой с солдатами. Я попросил его, чтобы он привел сюда двух быков, которые находились на некотором расстоянии от нас. Дальше следовало найти сани и отвезти меня и дочку, которая осталась жива, в безопасное место. Пособи все сделал так, как я ему посоветовал, и отвез нас в пещеру.
Он завесил проход одеялом, растопил костер. В этой пещере я находился более двух месяцев.
Дочь умерла на четвертый день, ее мы похоронили. Через некоторое время меня перевели в другое место. Лечили подручными средствами, в основном, солевым раствором, чтобы раны не гноились. А их у меня было много – до сих пор ношу в себе несколько пуль. Не приведи Аллах испытать кому-нибудь те мучения, которые выпали на мою долю.
Летом 1945 года в горы приехали известные шейхи Яндаров и Арсанов. По их призыву чеченцы, которые скрывались в горах, сдавались властям и их отправляли в Казахстан и Киргизию. Меня после этих ранений перевезли в село Рошни-Чу, где я прожил более восьми месяцев, вылечивая раны.
После, когда я несколько окреп, отправили в Казахстан, в город Алма-Ату. Там устроился на работу и проживал среди земляков. Однако, через шесть месяцев, в сентябре 1946 года, меня арестовали и осудили на восемь лет лишения свободы «за пособничество бандитам».
В о п р о с: Что вы знаете по факту уничтожения людей в селе Хайбах?
О т в е т: В то время я встречал людей, которые непосредственно хоронили трупы сгоревших жителей Хайбаха. Они мне подробно рассказывали о захороненных останках сожженных людей. Кроме того, в 1954 году в г. Алма-Ата мне Д. Мальсагов рассказывал, как он оказался свидетелем уничтожения людей.
В о п р о с: Сколько пуль сейчас находится в вашем теле?
О т в е т: Семь. Часть пуль из неглубоких ран я вытащил сам с помощью ножа еще в феврале 1944 года. Врачи в Казахстане вытащили из моего тела еще семь пуль.
В о п р о с: Скажите, по вашему мнению, какая была причина выселения вас и уничтожения вашей семьи?
О т в е т: Какой-либо причины я не знаю. Никогда оружия не брал в руки. И не умею им пользоваться, никому зла не причинял. Все время работал в колхозе скотником.
В о п р о с: Скажите, за что вас судили?
О т в е т: Когда я был ранен, за мной ухаживали абреки Виситы Анзорова. Меня признали бандитом и осудили на восемь лет. Абреками и бандитами признали всех чеченцев, которые остались в горах при выселении. Они никогда на военных не нападали и даже избегали их. Будучи подследственным, меня мучили, надо мной издевались, требовали
подписать протокол. Я не подписывал. Они надевали на меня резиновую смирительную рубашку, избивали, сажали в карцер. Девять месяцев я не подписывал протокол с «признаниями». Следователь ничего не мог сделать со мной. Тогда из Алма-Аты привезли главного прокурора. Он при мне заполнил одну страницу с моими показаниями, и я расписывался под ними.
Вторая страница была чистой.
Со мной в камере сидел один карачаевец. Ему я рассказал о допросе главного прокурора и как я подписывал свои показания. Он мне сразу же сказал:
– Тебя обманули. Теперь жди суда.
Действительно, через три месяца особым совещанием тройки я был заочно осужден к восьми годам лишения свободы. Отбывал наказание в Монголии, в Иркутской области. В тюрьмах провел 8 лет и 18 дней.
В о п р о с: Скажите, Мударов, сколько ранений на вашем теле?
О т в е т: Семь пуль сейчас находятся в моем теле, можете даже пощупать их. Выстрелом из винтовки была насквозь пробита челюсть, эта же пуля повредила плечо. Кроме того, я сам вытащил много пуль, которые торчали из-под кожи, находились неглубоко в теле. Я их вытаскивал пальцами рук, после выковыривал ножом. Кроме того, семь пуль из моего тела удалили врачи. Всего по моим подсчетам, в меня попало 59 пуль. Но больнее этих пуль было штыковое ранение. Я чувствовал, как холодная струя проходит через все мое тело. Интересно то, что при входе и выходе штыка было невыносимо больно.
В о п р о с: Скажите, Мударов, кого вы считаете виновным в гибели вашей семьи, в выселении вас из Чечни?
О т в е т: Я не знаю, кого считать виновными. Солдаты выполняли приказ. По всей видимости, русские хотели завоевать наши горы и сделать послушным весь народ. Когда этого не смогли, то решили всех уничтожить. Другой причины я не знаю. Хочу еще добавить, что когда по совету Яндарова и Арсанова сдался властям, то ожидал, что ко мне будут относиться по-человечески, так как я был весь изранен, семья моя уничтожена. Однако меня, наоборот, чтобы окончательно добить, посадили в тюрьму на восемь лет.
МАГОМЕД
ИБРАГИМОВ
Родился в 1921 году в селе Нашха Галанчожского района, чеченец, образование 8 классов, пенсионер. В данное время проживает в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Для содержания скота в Хайбахе условий не было. Само село маленькое, строить фермы негде, в связи с этим приходилось выращивать скот за пределами населенных пунктов. Поэтому мы и жили не у себя дома, а за селом, там, где были фермы, были также зимние пастбища для выпаса скота. Расстояние между нашим стойбищем и селом Хайбах – примерно десять километров.
Место проживания наших предков – село Тийста. Там вполне можно было слышать о происходящем в Хайбахе. Спустя три дня после выселения приехал наш дядя и сообщил, что в Хайбахе заживо сожжены люди. Из наших родственников были убиты восемь человек: их скинули с обрыва, прошив автоматными очередями.
Меня и моих братьев попросили приехать в Хайбах, чтобы помочь захоронить трупы. Мой дядя Ахмед Мударов с множественными огнестрельными ранениями был сброшен в обрыв, а трупы остальных моих родственников (всего семь человек) лежали у себя во дворе, расстрелянные солдатами. Это произошло в нашем родном селении Тийста.
Услышав эту ужасную новость, мы поспешно укрыли трупы и поспешили в Хайбах. К тому времени до нас разными путями стали доходить новые подробности о неслыханном злодеянии. Ни до, ни после этого ничего подобного я не слышал. Эта новость ужасала своей циничностью. Люди в военной форме, которых мы гостеприимно принимали у себя в домах, делили с ними пищу и кров, в один миг превратились в безжалостных убийц.
В Хайбахе мы застали настоящий ад. От запаха гниющих трупов вперемешку со стойким запахом гари невозможно было подойти. К тому же свободно передвигаться было опасно: в горах были войска. Но оставлять сожженных под открытым небом, непогребенными, было нельзя. Мы вкратце рассказали собравшимся здесь людям о трагедии, которая произошла с семьей Ахмеда Мударова, и, оставив их хоронить останки сожженных, вернулись обратно.
Вырыв траншею, мы отнесли в нее всех убитых, накрыли их кошмой и засыпали землей. Затем мы перевезли раненого Ахмеда Мударова с дочерью к месту нашего пребывания. Оставлять его в селе было очень опасно.
В горах у жителей было много скота. В каждом подворье был крупный рогатый скот, было также очень много овец, коз, птицы. После выселения оставалось имущество людей – с собой забирать разрешалось только самое необходимое, в основном – еду. Поэтому все, что каждая семья нажила десятилетиями, оставалось нетронутым в опустевших жилищах.
Спустя пятнадцать дней после выселения, солдаты согнали скот в отдельное место и отправили в Грузию. Все это мы наблюдали издалека, скрываясь в горах. Мы не ожидали от Советской власти такого варварского отношения к себе. Ведь люди, жившие в нашем селе, а также во многих соседних селах, не сделали этой власти ничего плохого. Люди не заслужили такого жестокого отношения к себе. Между тем, в Хайбахе в числе убитых были и новорожденные. И этот факт красноречиво говорит о том, что шансов выжить у нас не было в случае, если мы попадем в руки карателей. Другим словом я тех
людей назвать не могу.
После выселения мы пришли в село и увидели его разграбленным. Солдаты откровенно занимались мародерством, растаскивая все, что попадалось в руки. Увозилось все, начиная с посуды и заканчивая одеялами, подушками, коврами…
В том году, когда нас выселяли, мне было тридцать два года. На мое имя пришла повестка, но у меня были больные глаза, и медики это подтвердили.
В связи с этим я не мог служить в армии. В нашей семье не было молодых людей призывного возраста – все ушли на фронт. Я могу перечислить их фамилии. Много раз я задавал себе один и тот вопрос: за что была уготована вот такая судьба моему народу? Никто мне на этот вопрос так и не ответил.
А то, что люди были нелояльны к существующей власти – это удобная отговорка.
Жестокость, с которой мы столкнулись в период выселения и в последующие годы уже на чужбине, ужасала и не оставляла никаких иллюзий. А трагедию в Хайбахе ни описать, ни тем более, объяснить никто не сможет. И это с людьми сделала власть, при которой эти люди жили, работали на нее, чтили эту власть и учили этому своих детей.
В Хайбах мы добирались ночью, так как днем передвигаться было опасно: в горах было много солдат. В пути следования мы все время находили трупы женщин, детей, стариков. Похоронить этих людей, соблюдая все погребальные обряды, не было никакой возможности.
Даже после жестоких убийств в Хайбахе, после бесчеловечного акта выселения никто в Галанчожском районе не оказывал сопротивления властям.
Между тем, подобные трагедии, такие, как в Хайбахе, произошли и в других близлежащих селениях. Просто Хайбахская трагедия по своим масштабам превосходила остальные. До сих пор вижу перед собой эту ужасную картину: опустевшие села, лай собак, мертвые тела на дорогах и запах, исходящий от них. Трупы гнили, и никто их не хоронил. Никогда в наших горах не было такого, чтобы люди оставались непогребенными.
В то время жители некоторых сел болели тифом, но среди сожженных в Хайбахе таких больных не было. Там просто было много людей в преклонном возрасте, были женщины, малолетние дети, были также молодые люди, которые помогали престарелым родственникам передвигаться. Они и доставили сюда, в Хайбах, своих немощных родственников, и должны были за ними присматривать и в дальнейшем. Они тоже попали в Хайбахскую топку и там сгорели.
Хочу уточнить еще один момент: за две недели до выселения весь гужевой транспорт был отобран и люди шли пешком, со своими детьми и домашним скарбом на плечах. Это был еще один штрих, насколько бесчеловечно относилась власть к выселяемым.
САЛАМБЕК
ЗАКРИЕВ
Родился в 1911 году в селе Нашха Галанчожского района. Неграмотный, имеет семью, чеченец, не судим. В данное время проживает в селе Гехи-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Это было в конце февраля – начале марта 1944 года. Я заметил стоящего на склоне горы Ерды-Корт Писара Гамаргаева. Оттуда, как на ладони, видны все населенные пункты Галанчожского района. Писар окликнул меня и попросил подойти. Мы разговорились. Он сообщил мне, что в Хайбах свезли всех жителей Галанчожа. Он также сообщил, что второй день наблюдает за движением людей – у него был хороший военный бинокль.
Дальше из его рассказа я узнал, что в Хайбахе выселяемые переночевали, а наутро большую часть людей по льду озера Галанчож отправили на равнину, а часть жителей завели в колхозную конюшню. Он все это хорошо видел и без бинокля.
После того, как людей отправили на сборный пункт (намного позже я узнал, что он располагался в селе Шалажи), строение, куда завели больных людей, немощных стариков, женщин и детей, подожгли. Колхозная конюшня начала гореть. Над ее крышей поднялся густой черный дым.
Писар Гамаргаев также рассказал мне, что видел, как солдаты поймали кого-то и бросили в обрыв. Гамаргаев решил узнать, кого сбросили в пропасть. Он осторожно отправился к тому месту и увидел, что на дне пропасти лежит беременная женщина, родственница Махди Канаева. Эту женщину солдаты встретили после уничтожения людей в конюшне Хайбаха.
Писар Гамаргаев с другими оставшимися в живых и избежавшими высылки сельчанами отправился в Хайбах и они начали хоронить останки сожженных.
Это было очень опасное занятие, так как и в самом селе, и в окрестных селах было много военных. Но, несмотря на опасность, группа мужчин решила предать земле тех, кто в эти дни погиб мучительной смертью в безжалостном пламени хайбахской топки.
Они поставили дозорных, чтобы те могли сообщить о появлении солдат, так как в случае встречи с ними они расстреляли бы этих людей, ни о чем не спрашивая. На протяжении трех суток они хоронили останки сожженных и расстрелянных жителей селения Хайбах и других сел Галанчожского района.
При захоронении он узнал несколько погибших. Это были Тута Гаев, Керим Амагов. Их он опознал по лицам. Лица их сохранились, так как трупы лежали животом вниз – именно поэтому их лица были узнаваемы. Целых тел практически не было, поэтому в основном они хоронили обугленные человеческие кости. Они соорудили носилки, на них клали трупы и костные останки, относили все это к вырытым наспех могилам и предавали земле, как полагается по мусульманским обычаям.
Место захоронения погибших я могу показать и сегодня. Остатки хоронили в яме, где раньше хайбахцы добывали глину для строительства домов. По моим подсчетам, всего захоронили около 300 трупов, часть останков они не смогли захоронить. Сколько тел было предано земле, я не знаю, так как целых скелетов было только около 300.
В о п р о с: Встречались ли вы с военными во время погребения трупов в Хайбахе и после?
О т в е т: Нет, не встречались. Мы избегали этих встреч, так как военные расстреляли бы нас сразу же.
В о п р о с: Скажите, Закриев, что вы сделали после захоронения, куда пошли и где провели время?
О т в е т: Все скрывались в горах группами и в одиночку. Однажды на наш след напали солдаты. В ходе преследования они обстреляли мою жену Сациту. С ней был наш двухлетний сын Сайхан. Автоматной очередью у нее была оторвана нога. Она лежала мертвая около двух суток. Ей было в то время 21 год. Сына Сайхана нашли рядом с трупом: он обессилел от голода, и в тот момент, когда мы его нашли, он сосал грудь матери.
Был также застрелен мой брат Темирсултан – его военные застали, когда он пас овец. Эти события происходили в марте – апреле 1944 года. В мае того же года из Казахстана приехали шейхи Абдул-Хамид Яндаров и Баудин Арсанов. По их призыву мы сдались властям, после чего нас увезли в Казахстан.
В о п р о с: Скажите, Закриев, где вы жили после выселения чеченцев – в своих домах или в другом месте?
О т в е т: Жить в своих домах было невозможно, так как в заброшенных аулах появлялись военные, искали там оставшихся людей и уничтожали их с особой жестокостью.
В о п р о с: Как вы питались, одевались в течение 2–3 месяцев, находясь в горах?
О т в е т: Питались чем попало. Ели высохшие плоды мушмулы, кизила, на опустевших стойбищах иногда находили кукурузную муку, еще что-то. И это была большая удача, так как после выселения весь съестной запас жителей был вывезен.
В о п р о с: Скажите, Закриев, какая, по вашему мнению, была причина вашего выселения?
О т в е т: Никакой причины для выселения меня и других чеченцев не было. Я работал в колхозе, ухаживал за скотиной, косил траву, убирал навоз в конюшне. Это все, чем мы занимались в горах. Плохого ничего не делали. Вины своей я не чувствую ни перед кем. Хочу еще сказать, что от людей, скрывавшихся в горах, мне стало известно, что в селе Пешха было расстреляно много людей. В этом селе Солтмурад Изнауров и Хасу Магомадов обнаружили более 20 трупов. Их они захоронили. При погребении мертвых
в Хайбахе и в Пешхе оружия у них не обнаружили.
В о п р о с: Что вы еще запомнили, связанное с выселением?
О т в е т: До сих пор трудно переношу смерть жены и сына Сайхана. Ночью мы группой в 20–30 человек шли в очередной раз менять место расположения. В этот раз наткнулись на засаду. Раздались автоматные выстрелы. Мы бросились в разные стороны. Моя жена с двухлетним сыном шла от меня в метрах пятнадцати сзади. На моей одежде от этих выстрелов я обнаружил 32 повреждения. На фуражке среднего сына – три отверстия. Мы не пострадали. В эту ночь я и не знал, что моя жена лежала смертельно раненная, с перебитой ногой.
На второй день я нашел ее мертвой. С ней рядом лежал двухлетний сын Сайхан. Я до конца своей жизни не забуду застывшего взгляда сына, когда мы подошли к ним. Со мной было несколько родственников. Но Сайхан посмотрел только на меня. Видимо, узнал. Я стоял и не мог шевельнуться. Мои односельчане в то самое время воевали против фашистов. А здесь уничтожали солдатские семьи, дома и хутора. Сердце до сих пор сжимается от обиды и непонимания. Эти мучения и страдания я не могу забыть и простить, потому что, Аллах тому свидетель, какие-либо действия против Советской власти я не предпринимал. А мой народ обвиняли именно в этом.
Боль не утихает в моем сердце с 27 февраля 1944 года до сих пор. Спустя несколько месяцев в горах появились очень почитаемые в Чечне шейхи – Яндаров и Арсанов. Они сами ходили по горным тропам, без сопровождения солдат. Ученые-алимы были людьми известными в горах – их узнавали издалека. Они и убедили нас, скрывающихся от преследования чеченцев в том, чтобы мы сдались властям. Жить в таких условиях невозможно, говорили они. Эти почтенные люди дали слово, что нас не тронут, что нас отвезут к своим родственникам в Казахстан и Киргизию.
Вообще, в горах была жуткая картина: тишина и какая-то настороженность. Села стали какими-то страшно безжизненными. В домах были разбросаны вещи, оставшиеся от ограбления. Посуда была перебита полностью.
В каждом доме была гнетущая обстановка. Жизнь в горах замерла. Уже не бродил скот. Редкая собака попадалась в горах, и даже она сторонилась людей.
В первые же два дня после выселения сотрудники НКВД угнали куда-то весь скот. Солдаты патрулировали села, устраивали засады, отлавливали чеченцев и тут же расстреливали. Когда по призыву Яндарова и Арсанова люди выходили из леса добровольно, солдаты обращались с ними, не испытывая к этим обездоленным, истощенным людям никакого сострадания.
Их, как правило, отвозили в Грозный, сажали в товарные вагоны, где прел конский навоз, и увозили в Казахстан.
В пути следования нам выдавали продукты, в основном, это был хлеб на три дня и вода. Вагоны сопровождал усиленный конвой. Нас привезли в Казахстан и выгрузили. С железнодорожной станции нас развозили по другим населенным пунктам. А какие лишения пришлось испытать после приезда в Казахстан, известно всем и без моего рассказа.
САЙД-ХАСАН
АМПУКАЕВ
Родился в 1920 году в селе Мужичи Галанчожского района. Чеченец. Образование 3 класса. Судим по ст. 59-3 УК РСФСР. Был приговорен к восьми годам лишения свободы. В данное время живет в селе Гехи-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В конце февраля 1944 года, в период выселения, я находился в селе Мужичи. Вся наша семья – отец, мать, братья – находились там. Брат к тому периоду пропал без вести на войне. Старшим был я. Родители у нас были престарелые, поэтому вся нагрузка по дому была на мне.
Недалеко от села было место, где мы держали скот. Отец говорил, что по хуторам ходят солдаты. Для безопасности я скрывался в урочище, где была наша стоянка. В ту ночь я остался на ночлег в лесу. Утром я услышал взрывы. Оставив скот, я забрался на гору и посмотрел вниз. Я увидел, как в массовом порядке куда-то уводили чеченцев. Я понял, что жителей села ведут насильно, и побоялся спуститься к ним.
Через 2–3 дня с высокой горы я наблюдал, что происходит в близлежащих селах. Я видел, как военные угоняли скот и уносили имущество. Однажды ночью я осторожно добрался до нашего дома, чтобы взять какие-нибудь продукты питания. Из нашей сакли все съестное уже унесли, а оставшиеся сыр и брынзу раскидали по земле. То, что нашел в доме из продуктов питания, я взял с собой и ушел обратно в горы. Таких, как я, здесь оказалось много.
Встретил я там Закриева Саламбека и других жителей окрестных хуторов. Мы
объединились и начали борьбу за существование, при этом не зная, как нам следует поступать дальше. Жили мы, как дикари, так как были отторгнуты от окружающего мира. Знали и чувствовали, что если попадем к военным, нас непременно расстреляют.
Однажды недалеко от нашего села я увидел группу людей. Я понял, что это чеченцы, и окликнул их. Они сказали, что в селе Хайбах уничтожили людей и нужно их похоронить. Я присоединился к ним, и вместе со всеми отправился в село. Среди них были и мои родственники. В Хайбахе некоторые дома были повреждены, разбиты двери и окна. Там, где находилась колхозная конюшня, тлели угли. Крыша этого строения была сооружена из толстого слоя глины, замазанной на плетеные щиты. Под обуглившимися
обломками крыши были видны трупы обгоревших людей.
Собравшиеся здесь помолились, как подобает мусульманам, и начали разгребать землю и вытаскивать трупы. Останки переносили на плетеных носилках.
Вокруг села были поставлены дозоры, чтобы сообщить о появлении военных. В первый день мы похоронили много трупов. Сколько их было, я не считал. Дело продвигалось быстро. Одни копали траншеи, другие выкапывали останки, третьи подносили их к месту захоронения.
С наступлением сумерек люди разбивались на группы и уходили ночевать в горы, ущелья, урочища, где они чувствовали себя в относительной безопасности. На второй день мы продолжили работу.
Из погибших узнал только Туту Гаева. В момент пожара он, оказывается, лежал лицом вниз, поэтому оно сохранилось. Я узнал его по знакомой бороде.
Убитых хоронили и на третий день. Мне известно, что в дни выселения в Хайбахе собрали жителей пяти населенных пунктов, заставили их ночевать под открытым небом, прямо на снегу, а утром в пешем порядке куда-то отправили.. Оставшихся больных и присматривающих за ними людей загнали в конюшню и подожгли. Тех, кто выбежал из этого ада, косили автоматными очередями.
В похоронах участвовало много людей. Среди них я был самым молодым.
Все, что было в Хайбахе в эти дни, я хорошо помню. Особенно запомнилось то, что детские черепа почти полностью сгорели. Предав покойников земле, люди расходились группами, и жили, кто как мог.
Часто в горах появлялись карательные отряды и уничтожали встречавшихся им чеченцев. Кроме того, военные подбрасывали отравленные продукты, минировали дороги и тропы, на них подрывались люди, скот и дичь. Мы ничего не знали о судьбе наших родителей, родственников, что стало с детьми.
Так, в страхе и больших мучениях, мы провели весну и лето 1944 года.
Осенью в горах появились известные шейхи Яндаров и Арсанов. Они приехали по заданию власти, чтобы содействовать переселению оставшихся чеченцев. Люди вышли из своих укрытий и сдались властям. Но впоследствии их автоматически причисляли к бандитам или их пособникам. Именно по таким наветам их ссылали на каторжные работы. Эта участь постигла и меня. Я был обвинен в пособничестве бандитам и осужден на 8 лет тюремного заключения. Прошел через весь этот ад и по воле Аллаха остался жив.
В о п р о с: Скажите, Ампукаев, по вашему мнению, почему выслали чеченцев?
О т в е т: На то воля Аллаха.
АХМЕД
ГАМАРГАЕВ
Родился в 1927 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец. В данное время проживает в селе Гехи-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В феврале 1944 года, когда выселяли чеченцев, я оказался вне дома. Поэтому и остался в горах, отстав от своих. Когда вернулся в село, то там уже никого не было. Все в доме было разбросано. Вещи, продукты валялись во дворе. Солдаты уносили вяленое мясо, сыр, муку, а оставшиеся продукты обливали керосином. Мы, вместе с другими оставшимися в горах чеченцами, ушли в горы, так как в селе оставаться было нельзя. Солдаты в упор расстреливали любого попавшегося им чеченца. Стреляли не только в людей, но и в животных. Раздавались крики, плач, стоны, зовы о помощи, слышались
автоматные очереди…
Над Хайбахом стоял дым. Ночью видно было, как в селе горел огонь. В бинокль я видел чекистов возле села. Их было очень много.
Потом мне стало известно, что в сельской конюшне сожгли живыми мирных жителей. Мы похоронили их в течение трех дней. Попадались трупы знакомых. Погибших перетаскивали носилками и хоронили. Недалеко от места гибели военные установили на дорогах мины, на которых подрывались люди, животные, дичь. Кроме того, подбрасывали отравленные продукты.
Осенью в горы приехали Яндаров и Арсанов. Они уговорили людей сдаться властям. Я последовал этому призыву. Наверное, поэтому и остался в жив.
АБУХАЖИ БАТУКАЕВ
Родился в 1912 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец. Образование начальное, пенсионер, имеет семью, не судим. В данное время живет в селе Гехи-Чу по улице Заречная, 10.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я с 1938-го по февраль 1944 года работал председателем Нашхоевского сельского Совета. В начале февраля 1944-го в селе Нашха начали появляться военные, их с каждым днем становилось больше. Военные представлялись инженерами, геологами. Они ходили по селам, часто общались с людьми.
У меня жил военный инженер, лезгин по национальности. Его звали Махмад Махмадмили. Он прожил у меня 9 суток, в течение которых я, как и принято в чеченских семьях, старался, чтобы он чувствовал себя хорошо, как у себя дома.
Однажды этот офицер попросил у меня Коран. Я ответил, что у меня в доме нет Корана. Он тогда достал свой Коран и позвал меня в мечеть. Он попросил меня, чтобы я поклялся на Коране, что никому не расскажу то, что он мне сообщит. Я сначала не решался дать клятву, но потом согласился.
И тогда он сообщил мне, что у всех чеченцев заберут скот. Он предупредил
меня, чтобы я, не мешкая, частично продал свой скот.
Но я знал, что скот мало кто покупал, да и не поверил я этому лезгину. На вторые сутки Махмад сказал, что не все он мне сообщил. Дальше он поведал чудовищные вещи. Если верить ему, то всех чеченцев и ингушей скоро должны были выслать. Он также назвал ориентировочную дату – первое марта 1944 года. Сам Махмад раньше работал, как он говорил, в должностях судьи, прокурора, следователя. Махмад сам помогал мне зашивать деньги в детскую одежду, предварительно деньги он смазывал маслом, чтобы не
хрустели.
Я об этом рассказал своей жене. Она также поклялась на Коране. Мы начали готовиться в дорогу. У меня было четверо детей – сын и три дочери.
Сыну было 8 лет, самой младшей дочери – один день от роду: она родилась в ночь перед выселением и погибла на второй же день, в той самой злополучной конюшне, где сожгли людей.
Меня вскоре вызвали в село Ялхорой – центр Галанчожского района. Как потом выяснилось, вызвал меня генерал-майор. Сейчас я по предъявленной мне фотографии узнал Гвешиани и его брата. Генерал меня спросил, знаю ли я бандита Виситу Анзорова. Я ответил, что знаю. Он начал спрашивать, в каких отношениях я нахожусь с Анзоровым. Я ему высказался, что никаких отношений с ним у меня нет. Тогда он спросил, где находится Анзоров. Я развел руками, мол, как я могу знать. Гвешиани пояснил, что Висита Анзоров находится у своего брата в селе Шалажи и попросил меня привезти его к
нему. Я сказал, что Анзоров в неприязненных отношениях со мной, и он не пойдет со мной никуда. Но генерал резко оборвал меня и грубо приказал:
– Раз сказано, значит, выполнишь!
В тот день я подготовил коня и пустился в путь. Наутро я был в селе Гехи-Чу. Там военные остановили меня и не пустили дальше. Из села Гехи-Чу вместе с жителями этого села меня вывезли в Среднюю Азию.
Там, в Гехи-Чу, я попросил генерала отпустить меня к своей семье. Но он грубо одернул, сказав, что всех жителей из Галанчожского района выселили, везде стоят солдаты.
– В этой обстановке ты не сможешь найти свою семью.
Потом, в Казахстане, в городе Ленгере, я и мой дядя Ибрагим Бабаев, фронтовик, разыскивали родных. Односельчане Меди Домбаев и Хусейн Исмаилов сообщили нам, что наши семьи сожжены и расстреляны. Дядя был очень подавлен, растерян, очень переживал. Но он мужественно перенес эту трагедию, естественно, я брал пример с него.
Потом нас с дядей в 1946 году вывезли в Ташкент в Управление Туркменской железной дороги. Там какой-то офицер начал интересоваться нашими семьями. Мы ответили, что их расстреляли и сожгли. Тот военный, оказывается, знал о судьбе наших семей. Он сожалел о случившемся. Этот русский обнял моего дядю и заплакал. Он все повторял:
– Как можно убивать детей? В чем они повинны?
Позже офицер записал наши показания и отпустил нас. Надо отметить, что были русские, которые от всего сердца сочувствовали нашему горю и помогали.
В 1948 году группу чеченцев, работавших на руководящих должностях, из
Казахстана привезли в Грозный, чтобы они способствовали в поимке оставшихся в горах чеченцев. Среди них был и я. Нас было примерно 30 человек.
Это бывшие работники прокуратуры, суда, сельсоветов, НКВД. Мы прочесывали леса, горы. Несколько человек нам удалось отправить в Среднюю Азию. В горах были установлены мины, на которых подрывались медведи, волки, кабаны. Взрывные устройства были установлены для уничтожения оставшихся в горах чеченцев. Также были разбросаны отравленные продукты – сухари, сахар, пряники. Имелись многочисленные случаи отравления и гибели людей, употребивших в пищу такие продукты.
В 1948 году я побывал в Хайбахе, где была расстреляна и сожжена моя семья. Там, на месте бывшей конюшни, я нашел скелет человека. Мой односельчанин Хамид Исмаилов в Казахстане рассказывал, что когда он хоронил, вернее перезахоранивал трупы сожженных в конюшне, он нашел там косу моей жены Пайлах.
Пребывая в 1948 году в горах, мы попали в село Шатой на праздник 1 Мая. Там праздновали дагестанцы, грузины, осетины. Я стоял в стороне и плакал. Вспоминал свой народ, шатоевцев, гордых и храбрых джигитов.
Заметив меня, начальство пригласило за стол. Но до приезда на Кавказ я поклялся на Коране: пока не вернусь к своим в Казахстан, спиртное не употреблять. Об этом сказал веселившимся, и они оставили меня в покое.
Помню, они расспрашивали о том, как живут чеченцы на чужбине.
Тогда все они сочувствовали нам, жалели наш народ. У меня в Хайбахе погибла мать, жена и четверо детей, кроме того, у дяди Ибрагима Бабаева погибло семеро детей, сестра, дочь с тремя детьми, жена, всего – 19 человек.
Боль этой утраты не дает мне покоя и сегодня.
МАГОМЕД
ЮСУПОВ
Родился в 1933 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование 8 классов, имеет семью, работает шофером, не судим.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я родом из тех же краев – родился в селе Нашха Галанчожского района. Когда выселяли наш народ в феврале 1944 года, я был подростком, однако хорошо помню события тех лет. После депортации еще много людей оставалось в горах. Они были вынуждены скрываться от военных. Среди них был и я вместе со старшим братом Даяном и сестрой Пашой, которая до настоящего времени живет в селе Рошни-Чу.
Оставшихся в горах людей убивали, издевались над ними. Солдаты, которые были очень хорошо вооружены, жестоко обращались с ними. Они охотились за ними, как за зверями.
Памятен мне один эпизод. Однажды мы вчетвером вышли из леса на открытую местность. Со мной были Сайд-Ахмед Гадаев, Аламат Новрузов и Абуязид Комуркаев. Внезапно раздались автоматные выстрелы, и в этот момент тяжело ранило Абуязида Комуркаева. Мне на всю жизнь запомнилось, как у него из живота вытекали внутренности. Нам двоим, мне и Новрузову, удалось уйти от карателей, а Сайд-Ахмеда Гадаева они захватили и жестоко избили. Я помню, как всю ночь кричал раненый Новрузов – он молил о помощи. Однако помочь ему было невозможно: нас ожидала такая же участь, если бы мы попытались приблизиться к нему. Через неделю люди нашли его
разложившийся труп. Таких случаев было много. Об этом могут рассказать
люди, которые до сих пор живы.
О том, что было в селе Хайбах в феврале 1944 года, как в сельской конюшне заживо сожгли людей, я узнал вскоре после этого страшного события.
Помню, как взрослые рассказывали, что видели там сожженных людей, к которым невозможно было подойти – кругом были солдаты. При попытке захоронить сожженных, солдаты могли уничтожить каждого из сочувствующих. Поэтому трупы хоронили тайком, выставив дозоры, хоронили также и ночью. Эти подробности я слышал от старших.
Место сожжения людей посещал и мой старший брат Даян, который умер в 1947 году. Он видел эту картину. Я помню, как он об этом рассказывал.
Позже мы уехали в Казахстан к своим родственникам. Этому способствовали
многоуважаемые шейхи Яндаров и Арсанов.
Вернувшись в республику из высылки, они провели среди наших людей большую разъяснительную работу – ведь в горах еще оставалось большое количество людей, вынужденных скрываться от преследования солдат. Вселяло надежду и то, что власть гарантировала безопасность добровольно сдавшимся. Вместе со всеми меня тоже отправили в Казахстан, где я встретился со своими родственниками.
САЛМАН
ДЖАЛАЕВ
Родился в 1926 году в Галанчожском районе ЧИАССР. Чеченец. Неграмотный, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время живет в селе Гехи-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я, Джалаев Салман, до выселения чеченского народа в феврале 1944 года проживал вместе с родителями в бывшем Галанчожском районе Чечено-Ингушской АССР. С момента возвращения из ссылки проживаю вместе с семьей в селе Гехи-Чу Урус-Мартановского района.
В период депортации мой отец работал пастухом, а я ему помогал. Старший брат Салам находился на фронте. После выселения мы остались на ферме, продолжая работать. О трагедии, случившейся в Хайбахе, мы узнали на второй день. Об этом рассказывали сами очевидцы, которые хоронили трупы несчастных. Восемь месяцев мы скрывались от работников НКВД, так как любому из нас грозила смерть в случае встречи с ними. Таились мы потому, что знали об участи знакомых, которых убили солдаты. Военные постоянно прочесывали лесистую часть гор.
Я знаю о том, что убили Абуязида Комуркаева, Сациту Закриеву, Банажу Гаеву, Рукмана Эльгакаева, Тимирсолта Закриева, Саламбека Алихаджиева, Иби Довтаева и многих других. При этом применялись самые изощренные методы уничтожения людей, такие, как отравление продуктами. Солдаты минировали участки, отрубали головы трупов и увозили их с собой. Уничтожали невинных людей под видом борьбы с бандитами и врагами народа, увозили скот и имущество.
В бегах мы находились до тех пор, пока не вернулись в наш край почитаемые народом шейхи Абдул-Хамид Яндаров и Бауди Арсанов, которые спасли нас от неминуемой гибели. Они разъяснили беженцам ситуацию, а затем нам было дано право выехать туда, где находился наш народ.
АЙБИКА
ТУТАЕВА
Родилась в 1892 году в селе Нашха Галанчожского района, чеченка, неграмотная, одинокая, не судима. Умерла в июне 1993 года.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
До выселения чеченского народа я проживала в селе Хайбах Галанчожского района. В день выселения в феврале 1944 года со всех окрестных сел и хуторов жителей подвозили на санях в село Хайбах для последующей отправки в ссылку.
В эти дни там, в горных селениях, находилось огромное количество военных. Все они были вооружены. С жителями обращались безжалостно, у этих людей отсутствовала элементарная человечность. Уничтожали продукты, отбирали скот, ломали и портили имущество, которое веками было нажито людьми, также разрушались исторические строения.
После сбора нас в пешем порядке отправили в сопровождении солдат до ст-ции Сунженская. Это расстояние примерно 80–100 километров. Накануне целые сутки после сбора в селе Хайбах нас держали на снегу, хотя дома были совсем рядом. При этом мне помнится, как родила ребенка прямо на снегу женщина по имени Пайлах Батукаева.
В пути следования людям не давали даже воды, чтобы напиться, не говоря уже о других удобствах. Нас в ст-ции Сунженская перегрузили в товарные вагоны, предназначенные для отправки скота, и отправили в Южно-Казахстанскую область.
В Хайбахе остались те, кто в силу своей болезни, старости или по другим причинам не смогли самостоятельно передвигаться. Там были также люди совершенно здоровые, которые ухаживали за своими родственниками. Им было обещано, что прилетит самолет и всех потом, позже, заберут оттуда.
Среди них были многие мои родственники: Гаев Тута, Гаев Хату, Гаева Сарий, Гаева Марем, Гаева Хаса с новорожденными сыновьями по имени Хасан и Хусейн, Гаев Хасамбек и многие другие.
Когда мы приехали в Казахстан, буквально через месяц, мы узнали о судьбе оставшихся на родине людей, в том числе и моих родственников.
Этих людей сразу же после нашей отправки загнали в конюшню, и, закрыв ворота, заживо сожгли. Пытавшихся выбежать оттуда расстреливали в упор.
В похоронах сожженных принимали участие случайно уцелевшие родственники: Гаевы Жандар и Ясу, Саламбек Закриев, Сайд-Хасан Ампукаев и многие другие. Некоторые из них еще живы и могут рассказать об этой трагедии как очевидцы.
МУДИЙ
ГАДАЕВ
Родился в 1915 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец, неграмотный, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я родился в селе Нашха Галанчожского района. До выселения жил там же. Прекрасно помню события, которые происходили во время депортации чеченского народа.
Это было в феврале 1944 года. За несколько дней было выселено основное население нашей республики. Жителей горного Галанчожского района вывезли за сутки. Однако осталось много людей, которые находились высоко в горах – они там пасли скот. В их числе был и я. Со мной оставались мой старший брат Солт-Ахмет и два младших брата – Абдул-Хамид и Сайд-Ахмед, а матери с нами не было: ее отправили вместе со всеми.
При выселении и после работники НКВД жестоко убивали людей, забирали скот и продукты. А в селе Хайбах заживо сожгли людей. В их захоронении участвовал мой старший брат Солт-Ахмед. Там же, в горах, погиб мой младший брат Абдул-Хамид. Он там и похоронен. О его гибели рассказывается в документальном фильме «Расскажем всю правду» (режиссер Р. Льянов).
В постоянном страхе мы прожили в горах около восьми месяцев, после чего были высланы в места проживания родственников. Случилось это благодаря людям, которым горцы верили, как самим себе – это уважаемые шейхи Яндаров и Арсанов. Если бы они на тот период не появились в горах, оставшиеся люди ни за что не поверили бы военным и просто погибли бы от голода, холода или от пуль военных.
МУМА
ИСАКОВ
Родился в 1920 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец. Образование 3 класса, не судим. В данное время живет в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
После выселения я остался в горах. Наша семья имела овец, коров и лошадей. В момент проведения операции по выселению я находился на зимнем пастбище. Поэтому отбился от своих. Таких, как я, было много. В горах были маленькие хутора, неизвестные органам власти. Туда солдаты не добирались, так как не знали об их существовании. Это нас и спасло.
До нас дошла весть о том, что в селе Хайбах убито много людей. Сколько их и каким образом они были уничтожены, я тогда не знал.
Потом пришла более подробная весть о том, что в селе Хайбах сожгли людей заживо. Нам, молодым, захотелось поехать туда, узнать и увидеть все своими глазами. На двух лошадях я и мои односельчане поехали к месту сожжения людей. Когда мы прибыли в Хайбах, там уже хоронили трупы сгоревших людей.
Я помню, как, увидев нас, обрадовались люди, которые несколько дней хоронили несчастных. Трупы к месту захоронения носили на сплетенных носилках. Мы быстро подключились к этой работе и начали вытаскивать обгоревшие останки и хоронить их. Мертвых мы находили и в окрестностях Хайбаха, на дорогах, в лесу. Военные расстреливали чеченцев там, где их заставали. Людей травили, они подрывались на минах.
Через два дня после захоронения останков, я по просьбе моих родственников поехал в Рошни-Чу ухаживать за скотом. После уничтожения людей в Хайбахе оставшиеся в горах чеченцы проявляли большую осторожность, опасались встречи с военными. Был такой случай. 12–13-летние подростки пасли овец в лесистых горах. Им было строго-настрого запрещено выходить из леса, так как солдаты могли застрелить их. Но мальчишки забыли
про этот наказ, и, заигравшись, выбежали на опушку леса. Там оказалась засада. Мальчишки бросились обратно в лес, но военным удалось схватить Сайд-Ахмеда. Абуязид же был смертельно ранен и только третьему из них, удалось убежать. Раненный Абуязид дошел до шалаша в лесу, заполз в него и стонал всю ночь. Наутро его нашли мертвым и в тот же день похоронили.
Когда в горы приехали шейхи А.-Х. Яндаров и Б. Арсанов с целью убедить людей сдаться властям, с ними был и тот самый подросток Сайд-Ахмед, которого военные захватили в плен. Это обстоятельство подействовало на родственников подростка выйти из укрытий и добровольно отправиться в Среднюю Азию.
Люди, жившие в наших краях, не были против Советской власти. Делали то, что нам говорили, платили налоги, работали в колхозе. Причин для того, чтобы выслать всех чеченцев со своих родных мест, не было. Правда, говорили, что в горах есть банды Анзорова и Исраилова, но эти люди ничего плохого народу не делали. Анзоров был состоятельным человеком. Ни к кому в карман не лез. А ему навесили ярлык бандита.
Если причиной для высылки людей было именно это обстоятельство, то бандитов и надо было выселять. А получилось так, что выслали целый народ, а бандиты, как и прежде, остались в горах.
ЗАЙНДИ
ЗУЛАЕВ
Родился в 1934 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование 8 классов, имеет семью, работает в совхозе «Гехинский» механиком, не судим. В данное время проживает в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я родился в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. В феврале 1944 года, как известно, были депортированы чеченский и ингушский народы.
В то время мне было 10 лет, и я очень хорошо помню эти времена.
В основном население горных районов ЧИАССР было выселено с 23-го по 27 февраля 1944 года.
Часть нашей семьи уехала вместе со всеми, а я с матерью и старшим братом находился высоко в горах, где мы пасли овец. После изгнания основной части населения началось преследование оставшихся в горах чеченцев. При этом убивали кого попало, поэтому люди находились в постоянном страхе и никто не рассчитывал, что останется жив. Применялись самые жестокие меры уничтожения невинных людей: обстреливали места, где, по мнению военных, могли находиться люди, минировали участки, где они появлялись.
Свидетельством неслыханного зверства, которое творилось в отношении народа, явилась трагедия селения Хайбах, где заживо сожгли большое количество людей, которые по разным причинам не могли уехать вместе с другими. То есть это были люди, которые в силу слабого здоровья или преклонного возраста не могли передвигаться, с ними также были родственники, которые ухаживали за ними. Их сожгли в конюшне. Об этом мне стало известно вскоре после трагедии. Я даже помню, как взрослые ходили хоронить
останки сожженных.
Мне отец рассказывал один эпизод. Когда их вели колонной для отправки, у одной беременной женщины начались схватки. Ее, чтобы пристрелить, отвели в сторону. В это время женщина родила ребенка. Все боялись подходить к ней. Кто посмел бы это сделать, могли застрелить на месте. Мой отец, Зула Чергизов, увидев ее, резко бросился к ней и схватил новорожденного, затем помог женщине встать и посадил ее на телегу.
Фамилия этой женщины – Амагова. После этого роженица всю жизнь благодарила
отца. Умерла она в Казахстане. До сих пор жив ее брат Адам Амагов.
За этот поступок отца могли застрелить, но так как колонну вел капитан, который жил у нас накануне выселения, этого не случилось. Видимо, у него рука дрогнула, и он не смог поднять на знакомого дуло автомата. Может быть, чисто по-человечески его пожалел.
После выселения основной массы людей мы прожили в горах около восьми месяцев. После этого в места нашего обитания приехали уважаемые шейхи Яндаров Абдул-Хамид с племянником Яндаровым Вахой (он по настоящее время проживает в Урус-Мартане), а также Арсанов Бауди. Они провели разъяснительную работу среди оставшихся, гарантировали им безопасность. После этого организованно собрали людей и отправили в Казахстан. В их числе был и я.
Только через год я нашел своего отца. Все, что было нажито нами в течение длительного времени, разграбили чекисты. Отец умер в Казахстане, а кто уцелел, вернулись обратно домой после официального разрешения.
МУСА
ХАБИЛАЕВ
Родился в 1915 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Неграмотный, одинокий, пенсионер, судим в 1946 году по ст. 59, п. 3«а» УК. Приговорен к 10 годам лишения свободы. В данное время проживает в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я родился в селе Нашха бывшего Галанчожского района в 1915 году, хотя в документах значится 1893 год. Дни выселения помню очень хорошо. Это было в феврале 1944 года. Штаб военных, руководивших операцией по выселению чеченцев из Галанчожского района, находился в селе Хайбах. Я был в бегах, так как мне грозило тюремное заключение в связи с тем, что меня считали врагом народа.
Штаб был организован заблаговременно, но никто не знал, что предстоит выселение. Об этом было объявлено только в день выселения.
В этот день я находился рядом с Хайбахом и наблюдал за тем, что там происходило. Видел, как отправляли оттуда людей в сопровождении солдат. При этом отбирали скот, драгоценности. Слышен был плач женщин и детей, лай собак, рев скотины.
После отправки основного населения наступило временное затишье. Потом появился дым и началась стрельба. После этого целый день я наблюдал дым пожарища. Расположение огня было на окраине села Хайбах, там, где находилась совхозная конюшня. Я побежал туда и увидел весь этот ужас. Я был потрясен, ошарашен. Потом взял себя в руки, постарался успокоиться.
Когда стал осматривать место гибели сотен людей, я нашел свою мать, которая полностью обгорела. Я смотрел на обуглившийся скелет. Останки своей матери я похоронил на кладбище. Опознал там и других людей: Гаевых – Туту, Хату, Сарий, Марем, Хасу, Ибрагимовых – Аднана и Петимат, Гамзатовых – Зану, Бердана, Мохмада, Тайхана, Гелагаевых – Совдат, Думий, Сосмад, Аботи, Зайнат, Абумуслима, Гермаха и многих других.
Основная масса трупов находилась в конюшне. Мы предали земле их останки. При этом вытаскивали людей из навоза, переносили их в другое место и хоронили. Многие не выдерживали, им становилось плохо, их рвало, они теряли сознание. Похоронили всех, кого могли. После этого все разошлись.
Считаю нужным уточнить, что рядом с воротами конюшни лежал труп солдата.
До весны 1945 года я находился здесь, на земле Чечено-Ингушетии. После этого, благодаря шейхам Яндарову и Арсанову мне удалось уехать в Казахстан, к своим родственникам. Там через год меня арестовали и осудили. Был приговорен к десяти годам лишения свободы. 8,5 лет из них провел в тюрьме. Позже я был реабилитирован и освобожден. В настоящее время живу в селе Рошни-Чу.
МОХДАН
ТУШАЕВ
Родился в селе Нашха в 1926 году. Чеченец. Образование 4 класса. В данное время пенсионер. Былосужден к восьми годам лишения свободы. Проживает в селе Гехи.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Родился я и жил до февраля 1944 года в селе Нашха Галанчожского района. В феврале 44-го в горах распространилась весть о том, что чеченцев выселяют. Как раз в то самое время в нашем доме уже месяц как жил офицер в звании капитана. Он немного говорил по-чеченски. Как его звали, я не помню, но отчетливо запомнил, что к нему мы относились очень доброжелательно: старались накормить его самой вкусной едой, стелили ему лучшую постель.
Он рассказал моему отцу, что всех чеченцев должны выселить. Стариков и больных людей выселять не будут, говорил он. Поэтому он советовал, чтобы я ушел в горы, так как там, на откорме, находился наш домашний скот.
В тот же вечер я ушел к месту стоянки скота. Утром я уже видел, как выгоняли людей из своих домов и выводили на окраину села. Все это было видно со скалы, на которую я взобрался, чтобы осмотреть местность в округе.
Такую же картину я наблюдал и в окрестных селах. У меня был бинокль, и поэтому все можно было разглядеть со всеми подробностями. Скрывавшиеся от выселения люди собирались в группы и решали все вопросы на день и на последующее время. Появляться в селах было опасно, так как военные стреляли без предупреждения. Мы находили обезглавленные трупы людей. Военные уничтожали население без всякой жалости и сострадания. Свидетельством тому были обезглавленные трупы, которые мы находили в разных местах. Головы убитых предъявляли своим командирам – таким образом они вели счет убитых «бандитов». Эти деяния пугали чеченцев, вызывали гнев и ненависть к любому русскому человеку.
Ответственно могу сказать, что привлеченные к выселению чеченцев дагестанцы были не лучше русских. Я видел в бинокль, как один из них по имени Мохмад отчленял голову трупа. Пастухи-дагестанцы, которых военные не тронули, предавали чеченцев. Они хорошо знали местность и наводили чекистов на места, где укрывались чеченцы.
Очень быстро разнесся слух о том, что в Хайбахе сожгли людей. Однажды над селом Пешха появился дым. Я с несколькими земляками спустился ближе к селу. Там горели дома. Были убиты около сорока человек. С разных ущелий и гор спускались жители и присоединялись к нам. Мы все знали друг друга.
Мы разбились на две группы. Одна группа ушла хоронить сожженных в село Хайбах, другая – в село Пешха. Помолились за убитых и похоронили их в спешно вырытых могилах. В каждую могилу клали по два трупа.
В центре села я нашел своего убитого деда. Его тоже предали земле вместе с односельчанами. Военные в горах минировали дороги, тропинки, дома в безлюдных хуторах. В местах обитания чеченцев все чаще стали раздаваться взрывы. От мин гибли люди. Военные безжалостно стреляли в местных жителей, подбрасывали им отравленные сухари и другие продукты. Люди употребляли их в пищу и погибали. При встрече друг с другом мы делились новостями. В горах уже все знали, что нельзя есть найденные продукты.
Осенью 1945 года приехали известные в Чечне муллы Яндаров и Арсанов. По их призыву люди начали выходить из ущелий и сдаваться властям. Но была большая часть, которая не верила доброте русских и предпочла смерть в горах, чем быть в распоряжении военных и в неволе.
В основном чеченцы сдавались властям в надежде увидеться со своими близкими родственниками, а после им и смерть была не страшна. Так рассуждали горцы и прощались с теми, кто оставался в горах. Мы прощались, зная, что больше можем не встретиться.
По просьбе двоюродного брата моего отца я тоже сдался военным. Нас доставили в Урус-Мартан. Там был чеченец-предатель по имени Абдурахман. Он прислуживал военным, помогал уничтожать земляков. Увидев нас (нас было несколько человек), он сказал военным, что мы собираемся убежать в горы. Они тут же связали нам руки. Мне руки связали телефонным проводом, от чего я сильно мучился. Нас бросили в какое-то помещение.
Утром я проснулся, и, открыв глаза, увидел направленный на меня ствол маузера. Того офицера я знал в лицо, его фамилия, по-моему, была Щербаков. Меня повели к грузовику. Я узнал водителя. Он бывал в нашем районе и с ним я несколько раз ходил ловить рыбу. Он узнал меня. Водитель понял, как мне тяжело. Он подошел ко мне и развязал руки. Никто из военных ему слова не сказал. Мне кажется, что этим меня и спас, так как мучительную боль я помню до сих пор.
Нас повезли в Грозный. Там меня держали в тюрьме, избивали. При этом я молчал и не произносил ни слова. Я кричал от боли, но они все равно били. Мне кажется, в тюрьме избивающие делились на группы: любители избивать при криках и любители издеваться над теми, кто молчит при избиении. Я не знаю, что от меня нужно было этим людям. Сожгли мой дом, расстреляли моего деда, родственников, забрали имущество – более 500 голов коров и 1 000 овец. За что меня бьют, зачем издеваются, я не понимал. На моем теле не было места, где не было следов от побоев. Били меня прикладом. Медленно в тело втыкали штык. Наставляли к горлу кинжал и имитировали движения, при котором режут горло. Я был молодым и очень здоровым. Один чеченец из села Сержень-Юрта мне сказал, что это делают специально, чтобы подорвать мое здоровье.
Нас вывезли в Среднюю Азию. После – Джамбул. Я встретил там чеченца по имени Якуб из села Те-Лоя, который бежал обратно на Кавказ. Он рассказывал, что всех доставленных чеченцев, которые сдались властям, после выселения арестовали и осудили, ему самому удалось бежать.
Это было летом 1945 года. Вскоре меня нашли и забрали в Алма-Ату. Мне было предъявлено обвинение в пособничестве бандитам. Главным доказательством в НКВД посчитали то, что на мне была рубашка офицера. Эту гимнастерку подарил моему отцу приятель-офицер, когда тот был у нас в гостях. Кто-то донес, что я хожу в ней, и что пособничал бандитам. Меня осудили на 8 лет. Через 6 лет меня освободили. Взяли с меня подписку о том, что я не расскажу никому, что отбывал наказание. Со слов начальника и по его поведению я понял, что меня осудили незаконно и поэтому они запретили мне жаловаться и говорить об этом. Я до сих пор считаю, что не стоит об этом говорить кому-либо.
В о п р о с: Скажите, Тушаев, за что вас выслали с родных мест?
О т в е т: Ни один пешхоевец не сделал ничего против Советской власти. Я думаю, кому-нибудь нужно было поссорить народы. Кто-то отдавал приказы, а кто это делал, я не знаю. Знаю одно, что большинство русских этот приказ выполняли лучше, чем воевали на фронте с немцами. В глазах у этих военных была ненависть к нашему народу. Были и сочувствующие добрые солдаты, которые помогали нам, а порой, рискуя жизнью, и спасали. Но их было мало. Теперь не разберешь все равно, кто виноват в уничтожении чеченцев.
Должен сказать, что эти вояки мне привили жестокость. Будучи в заключении в тюрьме, я вел себя так, чтобы меня быстрее расстреляли. Ждал там смерти. Мне нечего было терять. Не верил, что останусь жив, так как видел, как истребляли чеченцев в тюрьмах, в колониях, на свободе, лишь по одной причине, что ты – чеченец. А это для чекистов значило дикарь, враг, бандит, мусульманин. Нас расстреливали, сажали на штыки, сжигали.
Теперь это ни для кого не секрет.
ИССА ХАМЗАТОВ
Родился в 1930 году в селе Боичи бывшего Ялхороевского района ЧИАССР. Чеченец. Образование 5 классов, имеет семью, пенсионер, не судим.В данное время живет в городе Грозном.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я до нашего выселения проживал вместе со своей семьей в селе Боичи Галанчожского района ЧИАССР. Сегодня я пришел сюда, узнав от своих родственников о том, что прокуратурой г. Урус-Мартан расследуется уголовное дело по факту уничтожения людей в селении Хайбах.
Пришел, чтобы рассказать, как солдаты отняли деньги у моего отца. В то время мне было 12 лет. Перед выселением мой отец продал 2 быков и 16 баранов. Деньги отец хранил в сумке. В день выселения солдаты пришли в дом, обыскали каждого. Отец держал деньги у себя, но солдаты отняли у него эту сумку. Они сказали, что деньги вернут отцу в Грозном.
В этот холодный февральский день нашу семью пешком повели в Ялхорой, затем – в село Алкун, а там, на машине, повезли на ст-цию Слепцовская.
Когда нас вели (расстояние было не менее 70 км), сопровождающие нас солдаты стреляли над толпой из автоматов. Они вели перекрестный огонь из оружия с двух концов. Видимо, для устрашения людей.
Я хорошо запомнил их выкрики: «Вперед, вперед!». Помню также, как машина, на которой нас везли, застряла. Солдаты выхватывали подушки, одеяла и бросали под колеса машины. Таким образом вытащили грузовик. У меня эта картина до сих пор стоит перед глазами.
Эльберт
Хамзатов
Родился в 1888 году в селе Урус-Мартан ЧИАССР. Чеченец. Образование начальное, имеет семью, пенсионер, не судим. Умер в 1992 году.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Наш народ в феврале 1944 года был выслан с территории Чечено-Ингушетии в Сибирь и Казахстан. Во время выселения я вместе с семьей находился на отгонном пастбище, где пас свой скот. О том, что население Галанчожского района насильственно вывезли, мы узнали через несколько дней. До этого мы даже не думали, что такое может случиться. Часть людей, находившаяся в недоступных местах, осталась в горах. Работники НКВД не знали о нашем местонахождении.
Примерно через неделю после этого жестокого преступления к нам пришел Муса Хабилаев и рассказал, что в селе Хайбах сожжено большое количество людей, и позвал нас на помощь, чтобы предать тела этих людей земле. Вместе с ним отправились на место трагедии я и мой двоюродный брат Салавди Газмагомадов. Когда мы пришли в село Хайбах, мы увидели страшную картину. В конюшне, где было сожжено большое количество людей, лежала гора трупов, некоторые из них сгорели дотла. Останки сожженных мы предали земле.
Людей убивали, жестоко избивали. Потом, спустя несколько месяцев, для спасения оставшихся в горах чеченцев приехали уважаемые шейхи – Яндаров и Арсанов. Они провели огромную работу и приложили максимум усилий для того, чтобы мы могли уехать в Казахстан к своим соотечественникам.
Благодаря им нам была гарантирована безопасность и мы смогли в августе 1944 года выехать в Талды-Курганскую область. Если бы не усилия этих уважаемых людей, никто не знает, что с нами случилось бы в дальнейшем.
После смерти Сталина, как раз в тот период, когда арестовали Берия, меня допрашивали в Москве. Я на том допросе рассказал все, что знаю о выселении и о сожжении людей в Хайбахе. Как сейчас это делаете вы, на том допросе все записывалось.
Я уверен, что никакой причины для того, чтобы выслать целый народ, не было. У нас трудолюбивый и очень доверчивый народ. Кто был призван в ряды Советской Армии, все воевали, я сам бывший работник милиции, поэтому знаю об этом. Среди нас не было ни дезертиров, ни предателей. Никто не уклонялся от службы в рядах Советской Армии. Поэтому я утверждаю, что не было никаких причин для выселения нашего народа.
В результате депортации умерло огромное количество людей. Те, кто оставался в горах после выселения, в основном были уничтожены. В результате выселения мы потеряли примерно половину населения. Более того, были разорены все семьи, конфисковано огромное количество скота.
И в завершении я хочу сказать следующие слова: «Упаси нас Аллах от такой кары, от такого насилия и произвола!».
Салауди
Газмагомадов
Родился в 1931 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование 8 классов, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Сегодня ни для кого не секрет, что в день выселения в селе Хайбах уничтожено большое количество людей. Их сжигали и расстреливали. Я ходил и звал на помощь тех, кто оставался в горах после выселения. Нужно было захоронить останки сожженных. В Хайбах я пошел вместе со своим двоюродным братом Эльбертом Хамзатовым.
Когда мы пришли сюда, нас охватил ужас. Мы были ошарашены той жестокостью, которая была применена в отношении мирного населения Галанчожского района. Там, в селе Хайбах, в конюшне, которая была расположена на окраине села, были заживо сожжены люди. В их числе – мои родственники.
На месте конюшни мы обнаружили трупы сожженных. В течение трех дней мы предавали их земле.
Нас преследовали солдаты, тех, кто попадался, расстреливали на месте без суда и следствия. А потом объявлялось, что уничтожены враги народа.
До сих пор кажется странным то, что происходило после выселения основной массы людей: подбрасывались отравленные продукты, минировались участки дорог, по которым передвигались люди, одним словом, на них повсеместно была открыта охота. В постоянном страхе мы прожили в лесах несколько месяцев, ведя дикий образ жизни. Затем, благодаря многоуважаемым шейхам Яндарову и Арсанову, нам было дано право выехать в Казахстан, к своим родственникам, которые были высланы в феврале 1944 года. Мы приехали туда в августе того же года.
Не могу не рассказать о том, что меня сильно удивило: мой Коран, который мне достался по наследству, был дважды проткнут штыком. Коран, который ранее принадлежал моему деду, я нашел на месте сожжения людей в селе Хайбах.
ХАМИТ
ЗУЛАЕВ
Родился в 1918 году в Галанчожском районе ЧИАССР, чеченец, неграмотный, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я уроженец села Нашха бывшего Галанчожского района ЧИАССР. Как известно, в феврале 1944 года весь чеченский народ был выслан в Казахстан и Сибирь. Я прекрасно помню эти времена. За сутки было выселено основное население Галанчожского района, однако, многие люди по разным причинам остались в горах. В том числе и я со своими младшими братьями. Мы отстали от своих, так как находились высоко в горах, где пасли скот.
В день выселения в селе Хайбах заживо были сожжены люди. Там же было расстреляно большое количество людей, пытавшихся спастись от огня. Среди них были и мои родственники.
Через несколько дней после этой трагедии, рискуя жизнью, остававшиеся в горах жители захоронили останки погибших. Однако в захоронении я сам лично не участвовал. После выселения начались преследования тех, кто оставался в горах. При этом без суда и следствия на месте расстреливали любого встречного чеченца. Военные минировали дороги и тропы, где могли появляться люди. В такой ситуации никто из нас не думал, что останется живым.
Находясь под страхом уничтожения, мы, переходя с места на место, скрывались несколько месяцев. После этого, благодаря усилиям шейхов Яндарова и Арсанова, нам было дано разрешение выехать в Казахстан к своим родственникам, которые были выселены раньше, в феврале 1944 года. После возвращения из Казахстана живу в селе Рошни-Чу.
Зияуди
Оздамиров
Родился в 1923 году. Место рождения – Галанчожский район Чечено-Ингушской АССР. Чеченец. Неграмотный, имеет семью. Пенсионер. Не судим. В данное время проживает в селе Гехи-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В 1944 году после депортации чеченцев я вместе с младшим братом Зайнди отстал от своих родственников и еще несколько месяцев оставался в горах. Через несколько дней мы узнали, что в селе Хайбах в дни выселения заживо было сожжено большое количество людей. Об этом нам рассказали люди, которые непосредственно видели. Более того, от них мы узнали, что среди сожженных были больные, немощные старцы. В числе погибших и мои родственники: дедушка по матери – Гаев Тута, бабушка по матери – Гаева Сари, Гаев Хату и его жена Марем и многие другие.
После того, как выслали основное население, работники НКВД и солдаты стали преследовать оставшихся в горах людей чеченской национальности.
При этом уничтожали их различными средствами: с помощью огнестрельного оружия и ядов. Я прекрасно помню, как об этом рассказывали наши старики.
Через несколько месяцев после выселения мы с братом и другими людьми с помощью Абдул-Хамида Яндарова и Бауди Арсанова получили право от властей выехать к своим родственникам, при этом нам была гарантирована безопасность. В Казахстане мы нашли своих родственников. Вот все, что я могу пояснить.
Зайнди
Оздамиров
Родился в 1934 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование 5 классов, женат, временно не работает, не судим. В данное время живет в селе Гехи-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Во время выселения я еще был ребенком – к тому времени мне было десять лет. Но я прекрасно помню эти годы. Моя мать умерла в 1937 году, а отца вместе со всеми другими родственниками, которые выселялись в феврале 1944 года, увезли в Казахстан. Он там и умер.
Я и мой старший брат Зияудин совершенно случайно отстали от своих родственников в день выселения, так как пасли овец за пределами села. Более шести месяцев мы скитались по горам, жили, где попало, голодали. Затем в наш край приехали уважаемые шейхи Яндаров и Арсанов, которые приложили максимум усилий по спасению тех чеченцев, которые остались на родине. Если бы не они, люди ни за что не поверили бы власти, и, скорее всего, там, в горах, и погибли бы. Именно из-за них они вышли из своих
укрытий и выехали в Казахстан, чтобы воссоединиться с остальными родственниками.
При отправке у людей полностью отобрали то, что ими было нажито в течение длительного времени. Угнали скот, разграбили имущество, продукты. Чекисты уничтожали священные книги – Кораны, поджигали дома. Это было настоящее ограбление народа и уничтожение его под видом бандитов.
Однако нас обвинять в бандитизме не было никаких оснований, поскольку
наш народ, от мала до велика, был очень работящий, доверчивый, гостеприимный. У меня до сих пор нет ответа на вопрос о том, за что выслали чеченцев в феврале 1944-го.
Абу
Шовхалов
Родился в 1926 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец. Неграмотный, пенсионер. Не судим. В данное время живет в селе Гехи-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я в настоящее время проживаю в селе Гехи-Чу. Живу здесь с тех самых пор, как вернулся из высылки. До депортации мы жили в селе Моцара бывшего Галанчожского района. После выселения соотечественников я со своими родственниками около восьми месяцев оставался в горах, как принято говорить, находился в бегах. Делал это ради сохранения жизни.
Мне стало известно, что в дни выселения в селе Хайбах было совершено зверское преступление в отношении ни в чем не повинных людей. Участники захоронения сожженных мне рассказывали, что в Хайбахской конюшне были сожжены старики, женщины и дети. Я могу назвать свидетелей этого глумления – Рукмана Эльгакаева, Шапу Наврузова, Саламбека Закриева, Сайд-Хасана Ампукаева, Ахмеда Гамаргаева, Эльберта Хамзатова, Абдул-Азима Эльмурзаева, Жандара Гаева, Ясу Гаева.
Я не был непосредственным участником захоронения, однако, хорошо помню, как на тот период рассказывали, что часть трупов была обложена минами с целью уничтожить родственников, которые могли захоронить своих близких.
Каждый, кто оставался в горах после выселения, находился в опасности и мог погибнуть в любое время. Военные убивали совершенно невинных людей, а сами утешались тем, что ведут борьбу с врагами народа. В результате погибали мирные люди – старики, женщины и дети.
Судьбу многих оставшихся в горах чеченцев спасли почтенные мусульманские шейхи Абдул-Хамид Яндаров и Бауди Арсанов, которые вернулись обратно в наш край и добились от властей разрешения нам воссоединиться с высланными в Казахстан родственниками.
САЛАУДИН
ЗУЛАЕВ
Родился в 1940 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование среднее, имеет семью, работает в Урус-Мартановском АТП водителем, не судим. В данное время живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я очень смутно помню, когда выселяли наш народ. После депортации основного населения в горах остались многие люди, которые в день сбора находились высоко в горах со своим скотом. В их числе был и я со своими старшими братьями и матерью.
Мне старшие братья рассказывали о тех жестокостях, которые творили работники НКВД в отношении тех, кто оставался в горах после выселения.
Этих людей, по их словам, преследовали, как зверей, при возможности убивали, вырезали, минировали участки в местах возможного их появления.
В бегах мы находились около восьми месяцев, затем нас увезли в Казахстан, где нам удалось встретиться с родственниками. Это все, что я могу пояснить.
Мухит
Галаев
Родился в 1929 году в селе Хайбах Галанчожского района. Чеченец, образование 2 класса, не судим, пенсионер, живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В тот период, когда сожгли людей в Хайбахе, я жил в селе Рошни-Чу. Услышав об этом злодеянии, в Хайбах стали стекаться люди. Я тоже с родственниками поехал туда. Своими глазами я видел, как вытаскивали из обуглившегося строения конюшни трупы, обгоревшие скелеты, кости и хоронили их.
Мне было тогда 16 лет. Я стоял и наблюдал, как хоронили погибших. Взрослые мне не позволяли помогать им. Похороны продолжались три дня.
После чеченцы помолились и разошлись.
В пути нам встретились трупы убитых чеченцев. После Хайбаха я четыре дня не мог прийти в себя. Меня тошнило, была рвота. Я не знаю, почему выслали и убивали чеченцев. Их вины ни в чем не было. Все они были обыкновенные люди, своим трудом добывавшие свой хлеб. Никаких претензий к власти у них не было. Но власть не оставила их в покое.
Хасанбек
Билтуев
Родился в 1931 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование 8 классов, имеет семью, не судим. В данное время проживает в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Об этом люди узнали только утром того дня, когда всех без исключения обязали покинуть родину. Меня с матерью увезли вместе с ингушами, так как в те дни мы находились у родственников в Ингушетии. У нас с собой не было ничего: ни продуктов, ни одежды.
Привезли нас в Казахстан, в Карагандинскую область. Мы ничего не знали о судьбе родственников, оставшихся в Хайбахе. В Казахстане через год у меня умерла мать, и я остался один.
О той казни, которая была применена к моим родным в селе Хайбах в дни выселения, я узнал только после депортации в Казахстан остальных моих родственников. Они и рассказали о том, что в дни выселения в Хайбахе было уничтожено большое количество людей – их сожгли. В их числе было 29 моих близких родственников. Об этом свидетельствуют многие люди, которые до сих пор живы и которые принимали участие в захоронении трупов.
По словам этих людей, моих родных и близких вместе с остальными завели в конюшню и сожгли. Этот факт вряд ли кому-нибудь удастся опровергнуть, так как есть множество свидетелей, есть родственники, которые так и не увидели своих близких. Они приняли мученическую смерть, так и не поняв, за что им была уготована такая участь.
Это все, что я могу пояснить.
Мухит
Джаутханов
Родился в 1935 году в Галанчожском районе ЧИАССР. Чеченец. Образование 4 класса, имеет семью, работает сторожем в совхозе «Гехинский», не судим. В данное время проживает в селе Шалажи.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
До выселения, то есть до конца февраля 1944 года, мы проживали на хуторе Гехи-Чу Галанчожского района Чечено-Ингушской АССР. На хуторе было всего 10–12 семей. Все его жители были близкими родственниками, представителями одного тейпа.
День выселения чеченцев из хутора Гехи-Чу я помню хорошо. Было холодно, дул ветер, шел снег, был слышен лай собак, мычание животных, плач женщин. Солдаты жили в Гехи-Чу около месяца. Утром 23 февраля 1944 года они приказали, чтобы мы быстро собрали свои вещи и покинули дома.
У некоторых были телеги. На них сажали больных, престарелых людей, грузили продукты, узлы с одеждой.
Я помню, как нас повели в районный центр Ялхорой не прямой дорогой, а обходной. Почему это сделали, я не знаю. Еще я запомнил: чем больше было детей в семье, тем меньше они могли брать в дорогу продукты питания.
Нашу семью выселили из Гехи-Чу полностью, кроме брата Демилха. Демилха не мог ходить, так как у него были больные ноги. Я хорошо помню, как Демилха остался на хуторе. Ему было лет 20–26. Времени на расставание почти не было. Все вокруг плакали, просили помощи у Аллаха.
После Ялхороя нас повели в село Алкун, а оттуда на машинах повезли на ст-цию Слепцовская. Мне запомнилось, как солдаты в пути пристрелили лошадь, которая не могла подняться на гору. На этой лошади ехала женщина.
Когда ее высадили с телеги, солдаты автоматной очередью добили коня. Из туши несчастного животного струилась кровь.
В моем детском понятии солдаты были добрые и злые. Одни жалели нас, другие при возможности расстреливали и были беспощадны.
Нас вывезли в Павлодарскую область Казахстана. Потом сюда же доставили оставшихся при выселении чеченцев. Среди них был Асхаб Гайсултанов. Он и рассказал нам о смерти моего брата Демилха, старика Изнаура, Умара и двух женщин. Оказывается, он обнаружил в своем доме их трупы, заколотые штыками. Асхаб похоронил их рядом с домом. Кто убил моего брата, я не знаю.
Возвратившись на родину, оставшиеся в живых братья несколько раз посетили Гехи-Чу, искали могилу брата Демилхи, Умара, Изнаура, старушки Хастар… Могилу мы не нашли – там теперь ровная земля и нигде нет надмогильного холмика.
Прошу прощения за то, что я плачу здесь, в вашем кабинете, вспоминая ужасы выселения. Простите меня за эту слабость. Чтобы чеченец заплакал, он должен испытать нечеловеческие страдания…
Магомед
Галаев
Родился в 1928 году в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района ЧИАССР. Чеченец. Образование начальное, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время проживает в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В день выселения я находился высоко в горах, где мы вместе с отцом и братьями ухаживали за овцами. Именно по этой причине мы и отстали от остальных и около восьми месяцев скитались по горам.
Позже нам стало известно, что в те дни в Хайбахе сожгли людей. Естественно, согласно мусульманскому обычаю, мы сразу же отправились туда хоронить останки сожженных.
Хотя я был тогда еще молод, хорошо помню эту страшную картину: обгоревшие трупы, обвалившуюся крышу конюшни. К этому страшному месту пришли все, кто скрывался в горах. Однако была угроза преследования работниками НКВД, которые практически превратились в карателей. В целях безопасности были выставлены посты.
Я был свидетелем того, как солдаты жестоко расправлялись с теми, кто оставался в горах после выселения чеченцев. Их убивали без всякой причины. Кроме того, минировали участки в местах возможного появления людей, отрезали головы мертвецам, подбрасывали отравленные продукты питания.
В бегах мы находились до сентября 1944 года. Благодаря шейхам Яндарову и Арсанову, которые вернулись в родные места из-за нас, нам было разрешено выехать в Казахстан к своим соотечественникам, которых выслали раньше. Перед отправкой у нас отобрали овец в количестве 500 голов, десяток лошадей и крупный рогатый скот.
Дополнительно поясняю, что в селе Хайбах из сожженных людей примерно тридцать процентов – мои родственники. Многих мы опознали при захоронении, а часть невозможно было узнать, так как трупы полностью сгорели.
Зама
Абдурзаков
Родился в 1926 году в селе Нашха ЧИАССР. Чеченец. Образование 7 классов, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время проживает в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Мы до выселения проживали на родине своих предков в Галанчожском районе. Во время выселения в феврале 1944 года я находился вместе со своими родителями в лесу, где мы содержали большое количество личного скота. Основное население в то время располагалось в селах горного района.
О том, что всех чеченцев выслали, мы узнали через несколько дней. А те, кто находился в лесах со своим скотом, отстали от своих собратьев. Более того, я прекрасно помню, как мы узнали о том, что в селе Хайбах в день выселения заживо сожгли людей. Взрослые ходили хоронить останки сожженных. Среди них было много наших родственников. Возраст помешал мне принять участие в захоронении убитых – старшие нам не позволяли приближаться к этому страшному месту.
После выселения солдаты постоянно преследовали нас. При случае людей просто убивали, минировали дороги, мосты, подбрасывали отравленные продукты с целью отравления людей.
В то время, кто был призван в ряды Советской Армии, сражался на войне. В частности, мой брат Абдурзаков Денильбек, 1910 года рождения. С первых дней войны воевал, участвовал в Сталинградской битве, получил ранения. В декабре 1943 года был выслан вместе с нами как «враг народа».
В о п р о с: Значит, судя по вашим показаниям, не было никаких причин для выселения целого народа?
О т в е т: Никаких оснований для этого не было. Какая же должна быть причина, чтобы уничтожить невинный народ? Ведь во время ссылки мы потеряли половину населения, об этой чудовищной акции можно говорить много и неустанно. Думается, что восторжествует справедливость и установят, наконец, действительные причины такого страшного преступления в отношении нашего и других народов.
Якуб
Хаджиев
Родился в 1928 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец. Образование 7 классов, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время проживает в г. Грозном.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Вместе с отцом и двумя братьями в день выселения я находился в урочище села Мужичи в лесу, где ухаживали за скотом. В горах в зимнее время овец выводят в лес, где они добывают себе корм. Я это уточняю потому, что у людей могут возникнуть вопросы по этому поводу, мол, разгар зимы, а тут разговор заходит о выпасе скота.
Примерно через два дня нам стало известно, что все жители села Нашха выселены. В горах остались такие же, как и мы, люди, которые оказались за пределами своего села. Часть нашей семьи была выселена. В нашем селе уже никого не было. Кругом было безлюдно, мычали животные, лаяли собаки, повсюду бродили овцы. В домах был беспорядок – постель была разбросана, посуда перебита… На улице почему-то валялись куски сушеного мяса, лук и другие продукты.
Мы оставались в горах и продолжали жить в надежде на лучшее, верили, что наши родственники вернутся. Пасли скот и скитались по окрестностям села Нашха.
Наступило лето. Однажды мой 12-летний брат Абуязид, подростки Махмуд Юсупов, Аламад Новрузов и Суламбек Гадаев вышли из леса на поляну. До этого старшие запретили им выходить из чащи, так как вокруг лесов и населенных пунктов расположились каратели. Они на месте расстреливали попавшихся им в руки чеченцев.
Дети, забыв о запрете, собирали ягоды и играли в самодельный мяч. Оказывается, на этом месте была устроена засада. Чекисты привязали на себя ветки для маскировки. Солдаты напали на детей, поймали Махмуда Юсупова, а остальные разбежались. Солдаты не смогли догнать мальчиков, но автоматной очередью прошили живот моему брату Абуязиду. Это видел Махмуд Юсупов. Из утробы мальчика вывалились внутренности. Абуязид собрал их, запихнул в живот, забежал в лес к своему шалашу, завернулся в бурку и всю ночь стонал и кричал от боли. Утром его нашли мертвым.
Абуязида похоронили Жандар Гаев и другие односельчане. Через некоторое время начали просачиваться слухи о том, что оставшихся чеченцев будут переселять, что за ними приехали Яндаров и Арсанов. Они обещали, что никого не тронут. Мы поверили им и добровольно пришли в село сдаваться солдатам.
Нас увезли в Казахстан. В Хайбахе я не был, но все соотечественники в Казахстане рассказывали о том, что там сожгли и расстреляли людей.
Абдул — Азим
Эльмурзаев
Родился в 1914 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Неграмотный, пенсионер, одинокий, не судим. В данное время живет в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я уроженец села Нашха бывшего Галанчожского района. В дни выселения находился высоко в горах – ухаживал за овцами. Это примерно в восьми километрах от Хайбаха.
В дни выселения оттуда доносились выстрелы из огнестрельного оружия.
Через несколько дней нам стало известно, что в селе Хайбах уничтожено большое количество людей, часть из них сожжена, остальные расстреляны.
Узнав об этом, мы отправились на место происшествия, стараясь не встречаться с солдатами, которые продолжали убивать оставшихся в горах чеченцев. Со мной были Мума Исаков, Исмаил Гайсултанов, Мохади Абдулаев и его братья Нурди, Сайд-Магомед и Сайд-Ахмед.
В захоронении останков сожженных вместе со мной принимали участие Жандар Гаев, Ясу Гаев, Жахот Гаев, Мухид Галаев, Мума Исаков, Сайд-Хасан Ампукаев, Рукман Эльгакаев, Саламбек Закриев, Писар и Ахмед Гамаргаевы, Салавди Газмагомаев, Эльберт Хамзатов, Муси Хабилаев, Товсултан Жамулаев, Тами Жинаев, Солт-Ахмад Гадаев, Шапаъ Новрузов, Хамид Исмаилов, Саламбек Ахмадхаджиев.
Когда мы пришли в село, то увидели страшную картину: полусгоревшая конюшня полностью была забита трупами, крыша вместе с черным потолком обвалилась, балки обгорели и лежали на мертвых. У ворот конюшни трупы лежали в несколько слоев. Были и с огнестрельными ранениями – те, что лежали рядом с воротами. Было много полностью обгоревших тел, попадались отдельные части тела: ноги, руки, головы… Это была страшная картина. Все это словами невозможно описать.
Более трех дней мы хоронили убитых, выставив посты, так как солдаты могли появиться в любое время. Среди погибших мы опознали Туту Гаева, Хату Гаева, Хесу Гаеву, Керима Амагова, Зубайра Песуева и его жену Соврапат, Хажигаз Абдулаеву, Халада Исмаилова (Каблу), Сану Дагаеву и других.
В конюшне были трупы, которые полностью были утоплены в навозе, их невозможно было достать.
Похоронив кого возможно, спасаясь, мы ушли в леса. Более трех месяцев мы находились в бегах, в прямом смысле этого слова, так как военные преследовали нас. Если галанчожцы попадали в руки солдат, их беспощадно расстреливали. Много людей погибло, употребив отравленные продукты питания или подорвавшись на минах. Военные пытались любой ценой уничтожить оставшихся в горах чеченцев под видом борьбы с врагами народа.
Потом приехали в Галанчож уважаемые шейхи Яндаров и Арсанов, которые приложили большие усилия, чтобы обезопасить нас и добились разрешения этапировать нас в Казахстан к своим родственникам и соотечественникам, которые были высланы в феврале 1944 года.
Таким образом, в феврале 1945 года я уехал вместе с другими чеченцами. Но и там жизнь наша была не сладкой.
Солтахмед
Гадаев
Родился в 1914 году в селе Нашха Галанчожского района ЧИАССР. Чеченец. Образование начальное, не судим. В данное время проживает в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
После выселения чеченцев я остался в горах. В тот период многие отбились от выселяемых в массовом порядке. Причина была вполне житейская – молодые люди моего возраста ухаживали за скотом, который, как правило, содержался за пределами населенного пункта.
Когда я направился домой, встретил человека, который рассказал мне, что все жители депортированы, и появляться в населенном пункте опасно.
С тех пор я жил в горах, в пещере.
Вскоре весть о трагедии в селе Хайбах стала распространяться по отдаленным хуторам, по пунктам, где обычно содержали скот. Галанчожцы стали стекаться в село Хайбах. Там, оказывается, солдаты уничтожили много людей. Завели их в конюшню и подожгли ее. Я участвовал в захоронении останков погибших. Со мной были Жандар Гаев, Эльберд Хамзатов, Амачуев, Закриев и другие.
Крыша конюшни после сгорания обвалилась, и под ней находились трупы людей. Сколько мертвых захоронили, не помню, но было их более 200. Позже оставшиеся в горах чеченцы стали гибнуть, так как военные подбрасывали им отравленные продукты, минировали дороги и тропы. На них натыкались люди, животные и погибали.
Осенью в горах появились Яндаров и Арсанов. Они агитировали чеченцев выходить из укрытий и ехать на соединение с родственниками.
В о п р о с: Скажите, Гадаев, как вы считаете, почему вас выслали, почему вас убивали, жестоко обращались с вами?
О т в е т: Я думаю, что это воля Аллаха. Наверное, Аллах чем-то разгневался на чеченцев. Видимо, что-то неугодное Аллаху мы сделали. Поэтому Он и принес в наши края истязания над мусульманами.
Магомед
Гаев
Родился в 1931 году в селе Нашха Галанчожского района. Чеченец. Образование 8 классов, профессия – водитель. Работает в кооперативе «Маяк» Ильинского РБК Алма-Атинской области. В данное время живет в г. Алма-Ата.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
Я один из очевидцев трагедии, которая произошла в Галанчожском районе. Нас в семье было шесть человек: отец, мать, три брата и сестра. На тот период мне было 13 лет и я очень хорошо помню этот день.
Жили мы в Хайбахе. Отец работал чабаном в колхозе. В день выселения мы с отцом рано утром на санях поехали в горы за сеном. Возвращаясь, заметили, как солдаты НКВД, стали окружать село. Отец насторожился. Помню его озабоченное лицо: он почувствовал опасность. Поэтому мы с отцом решили не ездить в село, а стали наблюдать за происходящим издалека.
Ближе к обеду из Хайбаха стали уводить людей. Заметив это, мы решили остаться в горах и на второй день. Наблюдая за селом издали, мы хорошо видели, как в колхозную конюшню направился большой поток людей, подгоняемый солдатами. Мы только потом узнали, что в конюшню были заведены те, кто был болен, стар и немощен, а также люди, которые за ними ухаживали.
Видел, как через некоторое время подожгли конюшню. Сразу же поднялся густой дым. Даже на таком далеком расстоянии было заметно, что в селе творится что-то страшное: сотни голосов, слившись воедино, превратились в один жуткий, нечеловеческий крик. Это были крики сжигаемых людей.
Картина была жуткая. Вдруг раздались автоматные и пулеметные выстрелы. Когда выстрелы утихли, наступила тишина. Никто уже не пытался вырваться из конюшни: ее вход был завален трупами. А на тех, кто находился внутри, со всей тяжестью обрушилась горящая крыша. В тот момент мы не могли подойти поближе: нас моментально расстреляли бы.
Когда солдаты ушли, оставшиеся в горах чеченцы начали собираться к месту сожжения их родных и близких. Они стали хоронить обгоревшие трупы. Мы с отцом находили своих близких родственников. В захоронении этих трупов участвовали и мои дяди – Ясу, Жандар и Жахот. Сейчас их нет в живых.
Я помню, как отец старался прогнать меня от этого места, так как было страшно смотреть на обуглившиеся трупы. Откапывали и закапывали трупы примерно неделю. Отец говорил, что они похоронили более 200. После этого мы с отцом прожили в горах до мая 1944 года.
Как раз в этот период в горы приехали религиозные авторитеты А.-Х. Яндаров и Б. Арсанов. Они проводили работу по отправке к месту высылки оставшихся в горах людей.
Помню, был один случай. Солдаты напали на трех подростков, которые пасли баранов. Одного смертельно ранили, старшего арестовали, а третий сбежал. Арестованного подростка повели к Арсанову для беседы, а после его отпустили. Кто знает, как сложилась бы судьба этого мальчика, если бы не встреча с Арсановым.
Люди потихоньку стали откликаться на призывы религиозных авторитетов сдаться властям. Именно благодаря А.-Х. Яндарову и Б. Арсанову удалось сохранить несколько тысяч человеческих жизней. Ведь солдаты устраивали на скрывающихся в горах людей облавы, расстреливали на месте, отчленяли им головы с тем, чтобы представить их своему начальству. За эти «подвиги» получали награды.
Со стороны лиц грузинской национальности также находились «охотники» на чеченцев. Помню, как убили Исраилова. Это произошло на хуторе Бюрти.
Видел я Виситу Анзорова. У него было пять сыновей. В. Анзорову гарантировали жизнь, если он сдастся. Анзоров, как мы все знаем, не сдался.
Много испытаний пришлось испытать на себе чеченскому народу. Даже в местах их нового проживания им приходилось испытывать на себе унижение со стороны не только властей, но и обыкновенных людей. Дело доходило до того, что в Алма-Ате нельзя было появиться в другом районе. Офицеры-чеченцы, воевавшие на передовой, регулярно ходили в комендатуру, чтобы отметиться.
Ваха
Бекаев
Родился в 1954 году в станице Чарская Чарского района Семипалатинской области. Чеченец. Образование среднее, имеет семью, работает в Ермоловском мехлесхозе, не судим. В данное время проживает в селе Рошни-Чу.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В 1983 году я поехал в Ставропольский край и работал там чабаном в Степновском районе до 1986 года. 23 февраля 1985 года я поехал за силосом на ферму в село Степное. Там с местными чабанами у меня произошел конфликт из-за очереди под погрузку. Один из них, фамилия его Ермоленко Юрий Алексеевич, оскорбил меня и мой народ, обвиняя нас в предательстве.
От него я услышал грубую нецензурную брань, сопровождавшуюся грубыми выпадами в адрес целого народа. Он говорил, что был военнослужащим в то время. Когда я ему сказал, что он рано или поздно ответит за свои действия, Ермоленко сказал мне, что он выполнял приказ и за это он не будет нести наказание. В 1986 году я приехал домой из Ставропольского края и в настоящее время нахожусь дома. Вот все, что я могу пояснить.
В о п р о с: Скажите, кто присутствовал при вашем разговоре с Ермоленко И. Г.?
О т в е т: При этом присутствовали чабаны Жалдак, Ларюк, Деревенко и Володя, который работал на тракторе, фамилию я его не помню.
В о п р о с: Скажите, а где проживают эти люди, которых вы назвали выше?
О т в е т: Все они живут в селе Степное.
Я ему сказал, что прежде чем что-то говорить в отношении чеченского народа, чтобы он посмотрел на себя, т. к. я знал со слов местных жителей, что его дед действительно был предателем. Во время нашей ссоры к нам подошел управляющий Ермоленко Иван Григорьевич, и он сказал, что действительно, в 1944 году чеченцев выслали, что он при этом принимал активное участие. Он также рассказал о том, как выселяли население Галанчожского района. В частности, в селе Хайбах, с его слов, в конюшню были заведены больные, старики, дети, после чего заколотили окна и двери, обложили конюшню соломой и подожгли. Ермоленко также сообщил, что именно он
облил бензином и поджег конюшню.
В частности, Деревенко проживает по ул. Пионерская, а Ларюк живет по ул. Мира.
Дополнительно поясню, что при разговоре Ермоленко присутствовали и скотники Иван Звада и Григорий Чайка. Они проживают по ул. Красногвардейской.
В о п р о с: После этого вы не ездили туда, не знаете, живут ли эти люди до сих пор там?
О т в е т: Да, ездил. В последний раз я был там в 1988 году. Все выше указанные люди живут там и работают на прежнем месте.
Денисултан
Гайсултанов
Родился в 1920 году в Галанчожском районе ЧИАССР. Чеченец. Образование 4 класса, имеет семью, пенсионер, не судим. В данное время живет в селе Шалажи.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В 1944 году, в конце февраля (точную дату не помню), нас выселили из хутора Геличи Галанчожского района ЧИАССР. На хуторе Геличи было всего примерно 10 домов и столько же семей. В этом селе все жители являлись близкими родственниками друг другу.
В то время я был единственным человеком, который мог писать, читать и разговаривать по-русски. Утром этого дня солдаты дали нам время – 30 минут для сборов, сообщив, что чеченцев куда-то выселяют. Всех жителей хутора, которые могли ходить, солдаты увели в районный центр Ялхорой. На хуторе Геличи остались мой дядя по отцу Изнаур Гайсултанов, старик преклонного возраста, восьмилетний Умар Гайсултанов, мой двоюродный брат, т. е. сын моей тетки, калека Денилха Жабиев. Кроме них, там осталась моя бабушка Хастар.
Нас вывезли в Павлодарскую область, совхоз Чикат. Там наш дядя Асхаб Гайсултанов по приезде к нам сообщил, что после выселения он оставался в горах Галанчожского района. Он нам также рассказал, что, когда он посетил наш хутор, то в своем доме обнаружил трупы своей матери Хастар, Изнаура, Умара, Денилхана и еще одной женщины. Асхаб сообщил, что эти люди были заколоты штыками.
Трупы были вынесены Асхабом и похоронены в дворе своего дома. Асхаб Гайсултанов сейчас проживает в Талды-Курганской области, совхозе Сарбулака, отд. 3. Вот все, что могу пояснить по заданным мне вопросам.
Николай
Струев
Родился в 1924 году в станице Курганская Краснодарского края, русский, член КПСС с 1944 года. Образование высшее, имеет семью, пенсионер. До смерти в 1992 году проживал в станице Шелковская.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ
В июле 1942 года меня призвали в Советскую Армию. В то время я жил в станице Курганской Краснодарского края. Нас повезли в город Краснодар – в пулеметно-минометное училище. В этом училище я находился девять месяцев.
После учебы был направлен в какой-то полк под Краснодаром. Там шли бои. В бою я получил ранение. Это случилось в сентябре 1943 года под Таманью.
После ранения я попал в госпиталь в городе Железноводске. Лечился в госпитале (не помню номера этого госпиталя). Пробыл там более трех месяцев. После я был направлен в полк, который дислоцировался в станице Солдатская, недалеко от города Прохладного.
Сейчас мне стало известно, что это был 61-й учебно-стрелковый полк.
В феврале 1944 года (точную дату не помню, но это было ближе к весне), наш полк был поднят по тревоге и погружен в железнодорожные вагоны.
Нас привезли на ст. Хасав-Юрт, ночью высадили. Потом в пешем порядке мы шли вдоль дороги около четырех суток, а затем свернули в горы. По пути следования делали привалы, в села не заходили.
Нам сообщили, что нас ведут на маневры в горы. В селах нам встречались плакаты «За лучшее проведение маневров в горах».
Я не знаю и не помню, в какой район или населенный пункт нас завели. Сейчас не помню ни одного населенного пункта, а также где мы проходили и где жили. Перед нами была поставлена задача распределения солдат по местным семьям и ждать приказа.
На тот период я был командиром взвода в звании мл. лейтенанта. В селах еще были чеченцы. Пару дней мы охраняли дома. В селе нам ничего о предстоящем выселении чеченцев никто не говорил. Все это было под большим секретом. Рано утром чеченцев начали выводить из домов. В это время нас тоже направили в другие села и места. Выселением чеченцев занимались войска НКВД.
После депортации чеченцев мы прочесывали ущелья и окрестности, чтобы найти оставшихся людей. Я лично не видел, чтобы солдаты НКВД и солдаты нашего полка обращались жестоко с чеченцами. В горах наш взвод не поймал ни одного чеченца. Ни один чеченец не был убит. Со стороны чеченцев также не пострадал ни один солдат. После выселения чеченцев в селах было безлюдно, только ходили солдаты. По селу бродил скот, солдаты грабили имущество, оставшееся от чеченцев. Они уносили швейные машинки, ковры и т. д.
В о п р о с: Вы были 22 марта 1944 года на хуторе Геличи Галанчожского района Чечено-Ингушетии?
О т в е т: Я не помню этого хутора, возможно, там и был.
В о п р о с: Были ли в вашем взводе сержант Сидоров и курсант Синица?
О т в е т: Рядового Синицу я помню. Он был недисциплинированным солдатом. Уходил в самоволку, крал военное имущество. Однажды ушел из взвода, отсутствовал в течение двух дней. Из-за этого бойца меня вызывали в армейскую разведку и там допрашивали. Там должен быть протокол моего допроса по поводу самоволки Синицы.
В о п р о с: Скажите, Струев, вы знали чеченцев по имени Гайсултанов Изнаур, калеку Чабаску Демилху, восьмилетнего Умара?
О т в е т: Первый раз слышу.
В о п р о с: Вы участвовали в убийстве этих трех человек?
О т в е т: Нет, я не участвовал в убийстве этих трех лиц.
В о п р о с: По донесению зам. народного комиссара Государственной безопасности СССР комиссара Госбезопасности II-го ранга Кобулова от 22.06. 1944 года на хуторе Геличи мл. лейтенант Струев, курсант Синица и сержант Сидоров убили больного Гайсултанова Изнаура, калеку Чабаску Демилху и восьмилетнего Гайсултанова Умара, причем, двое из них были заколоты штыками. Что вы можете пояснить по этому поводу?
О т в е т: Об этом факте ничего мне неизвестно. Это клевета.
В о п р о с: Скажите, Струев, кто мог оклеветать вас и с какой целью?
О т в е т: Меня мог оклеветать Синица или командир роты, его фамилию я не помню.
В о п р о с: Скажите, Струев, чем объяснить, что вы не помните ни одного населенного пункта района, где вы провели в командировке почти два месяца в связи с выселением чеченцев?
О т в е т: Мне никто не называл этих сел, поэтому я и не запомнил. Да я
вообще ничего не помню.
В о п р о с: Скажите, Струев, вы запомнили что-нибудь за время этой командировки в горах?
О т в е т: Я помню бродячий скот, лошадей, как грабили солдаты нашего полка войлочные ковры, швейные машинки и другие ценности. Запомнил, как солдаты и гражданские срезали с овец курдюки, а после растапливали жир.
В о п р о с: Скажите, Струев, за что вам больной старик подарил кинжал, а после и часы?
О т в е т: Я думаю, за то, чтобы добрее был с ними.
В о п р о с: Чем объяснить, что вы, будучи в армии, носили отчество Михайлович, а по приезде в Чечено-Ингушетию изменили отчество на Макарович?
О т в е т: Мое настоящее отчество Макарович. Я сам начал исправлять. Я призывался с отчеством Макарович, а после лечения в Железноводском госпитале у меня оказалось отчество Михайлович. В 1990 году в судебном порядке в станице Шелковской исправили отчество на Макарович. Я делал запрос в Ленинград, в Медицинский музей, где подтвердили время нахождения в госпитале, номер госпиталя.
В о п р о с: Вам что-нибудь известно об уничтожении около 700 чеченцев в селе Хайбах путем сожжения и расстрела? Это случилось как раз в тот период, когда вы находились там в командировке в 1944 году?
О т в е т: Нет, я об этом ничего не слышал.
В о п р о с: Вы можете указать место, где вы находились в феврале–марте 1944 года в горах?
О т в е т: Не могу. Мы на одном и том же месте не находились и одних суток. Перед выселением нас, солдат, отвели от населенного пункта и выселением народа занимались войска НКВД.
В о п р о с: Скажите, Струев, почему вы в Шелковском военкомате отрицали факт прохождения службы в феврале–марте 1944 года в горах Чечено-Ингушетии?
О т в е т: Я не отрицал, я только сказал, что 61-й полк есть в Чкаловском, ныне Оренбурге. Там, в окрестности, был 61-й полк 313-й стрелковой дивизии. Я это имел в виду.
В о п р о с: Скажите, Струев, почему командир роты и тем более Синица, могли оклеветать вас в убийстве трех чеченцев?
О т в е т: Не знаю, чем я им не угодил.
В о п р о с: Как же так получается, что курсант Синица сам на себя написал докладную о производимых бесчинствах, расстреле и убийствах чеченцев солдатами 61-го полка? Что вы можете пояснить по этому поводу?
О т в е т: Это можно объяснить тем, что сам он, наверно, участвовал в бесчинствах, убийствах и грабежах. А я из-за этого получал взыскания, был под домашним арестом из-за Синицы.
В о п р о с: Было ли вам известно, что бойцами 61-го полка в Нашхоевском сельсовете Галанчожского района был произведен самочинный расстрел до 60 человек – больных и калек, выселение которых временно было приостановлено?
О т в е т: Мне об этом ничего неизвестно.
В о п р о с: Скажите, Струев, как вы отнеслись к выселению чеченцев, будучи командиром взвода в 1944 году?
О т в е т: Мне было больно за этот народ.
Документы служебной переписки
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ПРИОБЩЕНИИ К ДЕЛУ
ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
26 февраля 1990 года г. Грозный
Руководитель следственной группы прокуратуры ЧР, советник юстиции 3-го класса М. С. Хадисов, рассмотрев материалы уголовного дела, возбужденного по факту геноцида чеченского народа,
у с т а н о в и л:
В феврале 1944 года руководством Советской империи была заранее запланирована и организована завершающая стадия геноцида чеченского народа.
По данному факту прокуратурой ЧР возбуждено уголовное дело и ведется расследование.
События этого тягчайшего преступления в отношении чеченского народа, а также документы, изобличающие геноцид, получены из архивов г. Москвы:
1. Докладная №221с/348 «Совершенно секретно» начальника конвойных войск НКВД СССР генерал-майора Бочкова.
2. Рапорт начальника Галанчожского опер. сектора полковника Гранского от 28.05.44 г. заместителю наркома госбезопасности СССР комиссару госбезопасности 2-го ранга Кобулову.
3. Рапорт начальника отдела перевозок НКВД СССР комиссара госбезопасности Аркадьева от 24.04.44 г. народному комиссару внутренних дел СССР, генеральному комиссару государственной безопасности Берия Л. П. о количестве депортированных.
4. Заявление руководителя группы «Поиск» Кашурко С. С. Заведующему общим отделом ЦК КПСС Болдину В. И.
5. Инструкция начальнику оперативной группы.
6. Список лиц, награжденных орденами и медалями при выселении чеченцев.
7. Копия телеграмм, адресованные Сталину после выселения.
Принимая во внимание, что указанные документы являются доказательствами, изобличающими виновных лиц в совершении геноцида над чеченским народом, руководствуясь ст.ст. 83-84 УПК РФ
п о с т а н о в и л:
1. Признать вышеперечисленные документы вещественными доказательствами и приобщить их к уголовному делу.
Руководитель следственной группы
прокуратуры Чеченской Республики М. С. Хадисов
Заведующему общим отделом ЦК КПСС
тов. Болдину В. И.
от руководителя группы «Поиск»
Советского Комитета ветеранов войны
КАШУРКО Степана Савельевича
Уважаемый Валерий Иванович!
27 февраля 1944 г., во время выселения в ауле Хайбах Галанчожского района Чечено-Ингушской АССР, в конюшне колхоза имени Берия сожжены около 700 жителей.
По просьбе Верховного Совета ЧИАССР, как специалист, я участвую в выяснении обстоятельств свершившегося.
Принимавший участие в этой акции заместитель наркома юстиции ЧИАССР, ныне пенсионер Д. Г. Мальсагов в 1956 году по поводу этой трагедии написал заявление Н. С. Хрущеву.
Создана была специальная комиссия ЦК КПСС во главе с зам. заведующего отделом административных органов тов. Тикуновым В. С. В ее состав входили и два следователя по особо важным делам Главной военной прокуратуры СССР.
Комиссия выезжала на место происшествия.
Заявление Мальсагова подтвердилось полностью.
Подробная справка с приложением материалов проверки находится в архиве ЦК КПСС.
Прошу Вас предоставить мне возможность ознакомиться с материалами этого дела.
С искренним уважением
С. С. Кашурко
28 сентября 1990 г.
ПРОКУРАТУРА ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ АССР
11.09.90 г. Прокурору Урус-Мартановского района
тов. Цакаеву Р. У.
Прошу Вас к 24.09.90 г. представить в прокуратуру ЧИ АССР информацию о ходе следствия по уголовному делу по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах.
Прокурор следственного управления И. Ю. Анисимова
10.10.90 г. Прокурору Урус-Мартановского района
тов. Цакаеву Р. У.
Вам предлагалось к 24.09.90 г. представить в прокуратуру ЧИАССР информацию о ходе следствия по уголовному делу по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах, однако, до настоящего времени информация в прокуратуру республики не поступила.
Вторично прошу Вас к 15.10.90 г. представить информацию.
Прокурор следственного управления И. Ю. Анисимова
Прокурору следственного управления
прокуратуры ЧИАССР
тов. Анисимовой И. Ю.
ИНФОРМАЦИЯ
30.08.90 г. прокуратурой Урус-Мартановского района возбуждено уголовное дело по факту уничтожения около 700 человек в с. Хайбах бывшего Галанчожского района ЧИАССР 27.02. 1944 г. при поголовном выселении чеченского народа.
Поводом и основанием возбуждения данного дела явились сообщения средств массовой информации о совершении преступлений, массовых уничтожений людей в с. Хайбах при выселении чеченского народа в феврале 1944 г.
В ходе осмотра на месте происшествия были обнаружены кости людей с признаками насильственной смерти. По обнаруженным костям назначена судебно-медицинская экспертиза. В ходе допроса свидетелей факт массового уничтожения людей подтверждается. В настоящее время проводится работа по установлению очевидцев преступления, работников НКВД, запрашиваются архивные документы и проводятся другие следственные действия.
Расследование по делу проводится следственной группой в составе прокурора района Цакаева Р. У. (руководитель), ст. помощника прокурора Хадисова М. С. и следователя Тамаева Л. С.
Прокурор Урус-Мартановского района,
юрист 1-го класса Р. У. Цакаев
Заведующему общим отделом
ЦК КПСС тов. Болдину В. И.
Москва, Старая площадь
15.10.90 г.
Урус-Мартановской городской прокуратурой Чечено-Ингушской АССР расследуется уголовное дело по факту массового уничтожения людей путем сожжения в с. Хайбах в феврале 1944 года.
По указанному факту в 1956 г. в связи с заявлением члена КПСС Мальсагова Д. Г., поданному лично Н. С. Хрущеву, бригадой ЦК КПСС проводилась проверка, которую курировал отдел административных органов ЦК.
Материалы проверки хранятся в архиве ЦК КПСС.
Прошу Вас предоставить нам возможность ознакомиться с этими материалами и снять необходимые копии.
Урус-Мартановский городской прокурор,
член Президиума Верховного Совета
Чечено-Ингушской АССР Р. У. Цакаев
ПОСТАНОВЛЕНИЕ О ПРОДЛЕНИИ СРОКА
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ
ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ
30.10.90 г. г. Урус-Мартан
Прокурор Урус-Мартановского района ЧИАССР, юрист 1-го класса Цакаев Р. У., рассмотрев материалы уголовного дела по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах,
у с т а н о в и л:
Прокуратурой Урус-Мартановского района 31.08.90 г. возбуждено и расследуется уголовное дело по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах, имевшему место 27.02.44 г. при выселении чеченцев и ингушей.
Расследование дела связано с необходимостью установления очевидцев преступления, что представляет большую сложность из-за длительного времени, прошедшего с момента его совершения, и требует проведения большого объема поисковой работы.
Кроме того, значительные затруднения вызывает установление архивов, где могут храниться материалы, имеющие отношение к данному преступлению.
По делу производятся судебно-медицинские и другие экспертизы, для окончания которых потребуется несколько месяцев.
Указанные обстоятельства свидетельствуют о необходимости продления срока предварительного следствия по данному уголовному делу.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 133 ч. 2 УПК РСФСР,
п о с т а н о в и л:
Срок предварительного расследования по настоящему делу продлить до 3 месяцев.
Прокурор Урус-Мартановского района,
юрист 1-го класса Р. У. Цакаев
01.11.90 г. Прокурору Урус-Мартановского района
15–1144–90 тов. Цакаеву Р. У.
Вам неоднократно предлагалось представить в прокуратуру ЧИАССР информацию о ходе расследования уголовного дела по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах, однако, до настоящего времени информация от Вас не поступила.
Прошу Вас к 12.11.90 г. представить информацию.
Прокурор следственного управления И. Ю. Анисимова
01.11. 90 г. Прокурору Урус-Мартановского
№ 13–353–90 района, юристу 1-го класса
Цакаеву Р. У.
Вторично направляется вам для разрешения заявление Гугаева К. Х. в отношении его брата Гугаева Х. Г. Гугаев Хусейн в 1937 г. привлекался к уголовной ответственности по ст. 58 п. 2, 7, II УК РСФСР и оправдан Верховным судом ЧИАССР 29.01.40 г. Другого дела в отношении Гугаева Х. нет.
Как пояснил Мальсагов Д. Г., он допрошен в качестве свидетеля по делу, возбужденному прокуратурой Урус-Мартановского района по факту обнаружения человеческих останков в Хайбахе. Гугаев Х. Г. убит в 20-х числах февраля 1944 г. недалеко от Хайбаха на территории Урус-Мартановского района. Вместе с ним погибли еще 6 человек.
О результатах рассмотрения жалобы сообщите заявителю.
Приложение: заявление на 1 листе.
Старший помощник прокурора ЧИАССР,
старший советник юстиции В. Г. Рудаков
Прокурору Чечено-Ингушской АССР
тов. Пушкину
от гр-на Гугаева К. Х.,
проживающего по адресу:
г. Грозный, пр. Орджоникидзе, 40,
кв. 61
ЗАЯВЛЕНИЕ
23 февраля 1944 года в бывшем Галанчожском районе ЧИАССР работниками НКВД был убит мой дядя, Гугаев Хусейн Гугаевич, 1908 г. рождения (около), работавший там до этого дня председателем Галанчожского райисполкома, член партии с 1931 года, уроженец села Шатой Шатойского района. О том, что он и его товарищи – партийные и советские работники, всего 7 чел., были зверски убиты, свидетельствует бывший замнаркома юстиции ЧИАССР тов. Мальсагов Д. Г. и ряд других свидетелей. У моего дяди имелись на руках все необходимые документы: пропуск для проезда до с. Шатой к
своей семье, разрешение на выселение на неделю позже 23 февраля, которые выдавались партийным и советским руководящим работникам.
Прошу Вас возбудить по данному убийству уголовное дело.
К. Гугаев
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБ ИЗМЕНЕНИИ
СОСТАВА СЛЕДСТВЕННОЙ ГРУППЫ
11.11. 90 г. г. Урус-Мартан
Прокурор Урус-Мартановского района ЧИАССР, юрист 1-го класса Цакаев Р. У., рассмотрев материалы уголовного дела по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах,
у с т а н о в и л:
Следственной группой прокуратуры Урус-Мартановского района в составе прокурора района, юриста 1-го класса Цакаева Р. У. (руководитель группы) и ст. помощника прокурора, юриста 1-го класса Хадисова М. С., расследуется уголовное дело по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах, имевшему место 27.02.44 г.
В настоящее время возникла необходимость изменения состава группы.
На основании изложенного, руководствуясь ч. 3 ст. 129 УПК РСФСР,
п о с т а н о в и л:
– изменить состав следственной группы по настоящему уголовному делу;
– уголовное дело принять к своему производству. Назначить руководителем следственной группы ст. помощника прокурора района, юриста 1-го класса Хадисова М. С.
– включить в состав следственной группы следователя прокуратуры района, юриста 1-го класса Тамаева Л. С.
Прокурор Урус-Мартановского района,
юрист 1-го класса Р. У. Цакаев
09.01. 91 г. Прокурору г. Урус-Мартан
тов. Цакаеву Р. У.
В связи с запросом прокуратуры РСФСР прошу к 16.01. 91 г. представить в прокуратуру республики подробнейшую информацию (с указанием конкретных следственных действий) по делу по факту массового захоронения людей в с. Хайбах.
Прошу исполнить запрос точно в срок.
Прокурор следственного управления И. Ю. Анисимова
16.01. 91 г. Прокурору следственного управления
тов. Анисимовой И. Ю.
ИНФОРМАЦИЯ
В 1990 году в течение длительного времени в средствах массовой информации публиковались различного рода информации о том, что в с. Хайбах бывшего Галанчожского района ЧИАССР в феврале 1944 года при выселении чеченцев имело место массовое уничтожение людей.
По данному факту прокуратурой Урус-Мартановского района 31 августа 1990 года возбуждено уголовное дело.
В ходе предварительного следствия по настоящему делу произведен осмотр происшествия с участием очевидца указанного события Мальсагова З. Г., при котором проведены раскопки в указанном Мальсаговым З. Г. месте.
В результате чего обнаружено массовое захоронение останков людей и останков их одежды.
Обнаруженные костные останки людей с места захоронения изъяты и направлены на экспертизу, которая проводилась длительное время.
Заключением экспертизы установлено, что костные останки, направленные для исследования, принадлежат скелетам людей различных возрастов, на которых выявлены следы воздействия высокой температуры.
Более того, в процессе предварительного расследования допрошены многочисленные свидетели, в том числе с применением звукозаписи об обстоятельствах совершенного злодеяния в отношении чеченского народа.
По делу допрошены около 30 свидетелей, некоторые из них сами участвовали в 1944 году при перезахоронении останков уничтоженных людей в с. Хайбах.
В настоящее время запрошены архивные материалы, ведутся допросы свидетелей. Дополнительно устанавливаются свидетели-очевидцы уничтожения людей в с. Хайбах.
Сделаны запросы в адресные бюро страны по установлению адресов лиц, принимавших участие в выселении чеченцев в 1944 году.
И. о. прокурора гор. Урус-Мартан М. С. Хадисов
17.01. 91 г. г. Москва
Центральный архив ЦК КПСС
Прокуратурой г. Урус-Мартан Чечено-Ингушской Республики расследуется уголовное дело по факту массового уничтожения людей при выселении чеченского и ингушского народов.
Расследованием по делу установлено, что 27.02.44 г. в с. Хайбах, бывшего Галанчожского района ЧИАССР в ходе поголовного выселения чеченцев, по указанию работников НКВД были заведены в конюшню колхоза им. Л. П. Берия около 600–700 человек чеченской национальности и уничтожены путем поджога конюшни и расстреляны.
По нашим сведениям в Архиве ЦК КПСС хранится уголовное дело по обвинению Берия Л. П.
В ходе расследования дела по уничтожению людей в Хайбахе усматривается, что некоторые лица были допрошены в качестве свидетелей по делу и по эпизоду выселения чеченцев и ингушей, в частности, по факту уничтожения людей в с. Хайбах Галанчожского района ЧИАССР.
При дальнейшем расследовании возникла необходимость приобщить к делу копии документов из дела по обвинению Берия Л. П. В частности, копии протоколов допросов, выписку из обвинительного заключения по эпизоду выселения чеченцев и ингушей.
Большая просьба выслать нам указанные копии документов в срочном порядке, так как срок следствия истекает.
И. о. прокурора гор. Урус-Мартан ЧИР,
юрист 1-го класса М. С. Хадисов
г. Урус-Мартан, прокуратура.
Заместителю прокурора
тов. Хадисову М. С.
Ачхой-Мартановский райгосархив сообщает, что документы до 1944 года в районном госархиве в хранении не имеются. Документы по Галанчожскому району в архив вообще не поступали.
Зав. райгосархивом М. М. Накаева
21.02.91 Прокурору г. Урус-Мартан
15-1144-00 тов. Цакаеву Р. У.
Прокуратурой Урус-Мартановского района расследуется уголовное дело по факту массового уничтожения граждан чеченской национальности в с. Хайбах в феврале 1944 года.
Поскольку в ходе следствия установлено, что преступление было совершено работниками НКВД, то дело для дальнейшего расследования необходимо передать в военную прокуратуру Грозненского гарнизона.
Заместитель прокурора ЧИР,
старший советник юстиции А. Е. Шевцов
Срок предварительного расследования по уголовному делу по факту уничтожения людей в с. Хайбах 27.02. 1944 г. продлить до 6 месяцев.
Зампрокурора Чечено-Ингушской АССР,
государственный советник юстиции 3-го класса А. Е. Шевцов
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ВОЗБУЖДЕНИИ ХОДАТАЙСТВА О ПРОДЛЕНИИ СРОКА
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ ПО ДЕЛУ
30 ноября 1990 г. г. Урус-Мартан
Пом. прокурора Урус-Мартановского района ЧИАССР юрист 1-го класса Хадисов М. С., рассмотрев материалы уголовного дела по факту уничтожения людей в с. Хайбах 27.02. 1944 г.,
у с т а н о в и л:
27.02.44 г. в с. Хайбах бывшего Галанчожского района ЧИАССР в ходе поголовного выселения чеченцев по указанию работников НКВД были заведены в конюшню колхоза им. Л. П. Берия около 600–700 человек чеченской национальности и уничтожены путем поджога конюшни и расстреляны.
Допрошенный по делу Мальсагов Д. Г. показал, что 27.02.44 г. в его присутствии около 600–700 человек чеченской национальности, жителей с. Хайбах и прилегающих селений, были сожжены, а пытавшиеся вырваться из конюшни – расстреляны войсками. Через несколько дней он видел, как оставшиеся в живых несколько лиц чеченской национальности тайно производили захоронение останков убитых.
Свидетель Батукаев А. показал, что в тот день в Хайбахе в конюшне была сожжена вся его семья – 4 детей и жена, а его вывезли в Казахстан 27.02.44 г.
Ампукаев С. показал, что он вместе с оставшимися в горах чеченцами хоронил останки погибших людей в с. Хайбах.
Аналогичные пояснения дали допрошенные по делу свидетели Закриев С., Исаков М., Гамаргаев А.
Свидетель Оздамиров З. показал, что после выселения чеченцев он оставался в горах Галанчожского района ЧИАССР. Военными с целью уничтожения оставшихся чеченцев были заминированы дороги, на которых подрывались люди и скот. Кроме того, работниками НКВД подбрасывались отравленные продукты, от употребления которых умирали чеченцы.
Аналогичные показания дали свидетели Шовхалов А., Оздамиров З., Джалаев С., Тутаев А. и другие.
Расследование по делу в установленный срок не может быть окончено по следующим причинам:
В настоящее время назначена и проводится судебно-медицинская экспертиза по костным останкам, обнаруженным в результате раскопок, проведенных при осмотре места происшествия в бывшем с. Хайбах.
Более того, по делу необходимо установить и допросить многочисленных свидетелей, которые явились очевидцами злодеяний, совершенных в с. Хайбах.
При этом признать уцелевших родственников, незаконно репрессированных людей потерпевшими, а также признать потерпевшими лиц, которые сами непосредственно пострадали в результате того страшного преступления.
Необходимо истребовать из соответствующих государственных органов копии архивных документов, имеющих значение для данного уголовного дела и приобщить их к делу.
По делу необходимо провести поисковые мероприятия для установления лиц, которые непосредственно принимали участие, а также причастных в уничтожении невинных людей чеченской национальности в феврале 1944 года.
По выявлению виновных лиц в совершении этого тягчайшего преступления решить вопрос о привлечении их к уголовной ответственности.
Срок следствия по делу, установленный прокурором Урус-Мартановского района ЧИАССР – до 3 месяцев, истекает 30 ноября 1990 года.
Однако к этому времени окончить расследование дела не представляется возможным в связи с вышеуказанными причинами.
Для выполнения указанного объема работы потребуется дополнительный срок не менее трех месяцев.
Принимая во внимание изложенное, руководствуясь ст. 133 УПК РСФСР,
п о с т а н о в и л:
Возбудить перед прокурором ходатайство о продлении срока предварительного следствия по настоящему делу до 27.02. 1991 г.
Пом. прокурора Урус-Мартановского района,
юрист 1-го класса М. С. Хадисов
С о г л а с е н
Прокурор Урус-Мартановского района ЧИР,
юрист 1-го класса Р. У. Цакаев
19.03.91 г. Прокурору г. Урус-Мартан,
юристу 1-го класса
Р. У. Цакаеву
Направляется для организации проверки жалобы гр-на Струева Н. М.
О результатах проверки прошу сообщить в прокуратуру ЧИР.
Заместитель прокурора
Чечено-Ингушской республики С.-Х. А. Джумалаев
Председателю Всесоюзного Совета
ветеранов войны, труда и Вооруженных Сил,
маршалу Советского Союза
Николаю Васильевичу Огаркову
от инвалида Отечественной войны,
фронтовика Струева Николая Макаровича,
проживающего в Чечено-Ингушской
Республике, ст. Шелковская,
ул. Р. Мажатова, д. 1, кв. 16.
Уважаемый Николай Васильевич!
С болью в душе пишу письмо и очень прошу Вас помочь разобраться в следующем.
28 февраля 1991 г. я получил из Москвы открытку с таким содержанием, отпечатанным на машинке:
«Уважаемый Николай Михайлович, по случаю Дня СА ВМФ поздравляю тебя и желаю крепкого здоровья! На празднование этого дня меня пригласили ветераны в г. Грозный и Гудермес. Если будет возможность, приеду навестить ветеранов станицы Шелковская, так что предстоит побывать и у тебя. Жди гостя! Твой адрес мне дали в Курганинской. Я веду поиск ветеранов 61-го уч. стрелкового полка. До встречи! Роспись. 16.02.91». Далее мой адрес, адрес из Москвы. «125413, Москва, Флотская, 29. КАШУРКО Степану Савельевичу».
Удивился получению открытки и самому тексту обращения на «ты». Думаю: наверное, старый однополчанин, хорошо знающий меня, обрадовался.
Когда прочитал, что он ведет поиск ветеранов 61-го уч. стр. полка, стал припоминать, где этот полк был, какой дивизион, посмотрел выписки из в/билета: 1944 г. 61-й полк 313-й СД г. Чкалов, других записей нет. Нас перебрасывали часто, особенно после лечения в госпиталях (два ранения).
Сразу написал поздравительную открытку:
«Здравствуйте, уважаемый Степан Савельевич! Очень рад поздравлению. Не скрою, оно меня взволновало. Прошло много лет. Сколько пройдено и сколько пережито – это не описать и не рассказать. Помню 61-й уч. стр. полк 313-й стр. дивизии ЮЖУРВО. Многое уже забыл, ведь уже под семьдесят. Жаль, что вы не приехали, можно было бы поговорить. Кто Вы? С какой целью ведете поиск? Служили в 61-м уч. стр. полку? Как узнали мой домашний адрес? Интересно, кто дал вам в Курганинской мой адрес. Там у меня мало родных и близких. Напишите, пожалуйста, и если будете в наших краях, ждем в гости, пишите. Я живу с женой Надеждой Васильевной, учителя, пенсионеры. С уважением Н. Струев».
5 марта с. г. ушел вечером на фотокружок. Прихожу домой в 19 ч. А жена говорит: «Звонил из военкомата КАШУРКО С. С.». Вот примерно их разговор: «Н. М. дома?» Назвался, кто он. Жена ответила, что меня нет. «А где он?» Ответила: «В школе». Кашурко С. С.: «Значит, у него есть фотографии военных лет». «Конечно, есть в альбоме». «А можно посмотреть?» «А это Вы встретитесь с ним и посмотрите». Жена пригласила его в гости. Кашурко: «Да у Вас, говорят, хлеба нет в Шелковской». «Как нет? – отвечает жена. – Н. М. купил перед вечером две булки, рядом с нами хлебозавод». Жена почувствовала, что Кашурко С. С. подлавливал. После этого он ответил, что ездил с военкомом в школу, меня там не нашли. Был в лесу с ребятами. Но, как стало известно, разговаривали на тему, что они комиссия, хочет знать, кто выселял чеченцев, рассказывали приметы одного учителя.
С Кашурко было два молодых чеченца.
Сразу после своего прихода позвонил в райвоенкомат. Ответил Кашурко С. С. и он пригласил зайти в военкомат, я тоже пригласил его поехать ко мне домой. Отказался. Быстро оделся. В РВК меня встретил начальник первой части, поздоровались за руку. С ним пошли на второй этаж в его комнату.
Там встретил за столом Кашурко С. С. и двоих молодых ребят-чеченцев, которые привезли Кашурко С. С. Мой «гость» пошел мне навстречу, я тоже, обнялись. Опять сразу пригласил к себе домой, отказался. Я еще ничего не пойму. Предложил раздеться. Вижу, чувствую, дело затянется. Звоню жене, что задержусь (она уже приготовила ужин). Кашурко бесцеремонно отбирает у меня трубку: «Н. В., не беспокойтесь, мы уже у военкома покушали».
Затем, улыбаясь, спросил, служил ли я в 61-м уч. полку? Думая, что он спросил о 61-м п. 313-й дивизии УМВО, недалеко от г. Чкалова. Кашурко С. С. попросил назвать командира полка. Назвал. Еще кого знаю. К сожалению, в таком возрасте память плохая, да и попал в эту часть после госпиталя.
Сейчас придешь за чем-то, да и забыл, зачем шел.
Однако Кашурко С. С. повернул разговор на 61-й уч. полк, который был на Сев. Кавказе и стоял в ст. Солдатской. А я и не знал, что он 61-й полк, прибыл из госпиталя, который находился в г. Железноводске. Хотите, верьте, хотите нет, но этот полк даже в военном билете не записан. Ранение получил 09.1943 г. и находился на излечении до Х II 1943 г., а затем командир пулеметного взвода с 12. 1943 до 10. 1944 на фронте. Этот же полк готовил маршевые роты на фронт. Не чувствуя еще подвоха со стороны Кашурко С. С., а по существу уже шел допрос в присутствии ст. лейтенанта РВК и 2 молодых ребят-чеченцев из г. Грозного (один из обкома комсомола), ответил на него.
Участвовал ли полк в выселении чеченцев (а сам он уже знал). Ответил, нет, но мы были на маневрах в горах и стояли несколько недель в горах, в селениях горцев. Мы даже ничего не знали о выселении. Это так хитро было проведено (теперь вспоминаю), что всюду висели лозунги «За лучшее проведение маневров в горах!» Никто не знал, зачем мы здесь, всюду были войска НКВД. Рассказываю все откровенно, но почувствовал, Кашурко С. С. начал вести разговор предвзято, начал мне подсказывать, чтобы я говорил об ужасах и т. п., показывать фотографии. Спросил, знаете такой аул? Ответил: нет. Я и сейчас его (хотя он назвал) не помню.
Снова допрос: «Вы выселяли чеченцев?» Ответил: нет. Это делали специальные группы НКВД. Мы даже не видели, как забирали чеченцев, нас, необученных, отвели от селений в горы, ущелья.
Такой встречей «поиска» Кашурко С. С. я был ошарашен, подавлен, не ожидал такого наглого удара. Кашурко все время стал вести разговор в сторону того, что при выселении были зверства над людьми, что убивали детей, стариков, жгли селения.
Я страшно возмутился. Спросил Кашурко: «Вы куда ведете разговор, к чему подводите? Фронтовик ли?» «Не имеет значения», – грубо ответил он.
Честно ответил, что не видел ужасов и издевательств. Мне даже страшно произносить эти слова.
Тогда Кашурко С. С. привел в доказательство донос одного мародера, солдата моего взвода, я уже забыл и о нем, Синицына. Рассказал Кашурко С. С. кто этот человек, что он убежал с моего взвода, дезертир, предлагал мне украденную им форму офицера. За то, что он несколько суток не был во взводе, меня вызывали в СМЕРШ, дали несколько суток домашнего ареста.
Где поймали этого дезертира, не знал, так как вскоре меня из ст. Солдатской с маршевой ротой отправили на 1-й Белорусский фронт. И я до сего дня не знал, что он меня оклеветал. Кашурко С. С. показал заведенное на меня досье. Далее повел себя как «бериевец», склонял, чтобы я говорил то, чего не было. Спрашивал, какие имею награды, звание. Сказал мне, что видел список 200 человек, награжденных медалью «За отвагу», но моя фамилия была вычеркнута, почему? Стал рассказывать, что разговаривал со многими
однополчанами, они раскаялись, а вы вот, нет, не откровенны. Я ему твердо ответил, что преступления не совершал. Стал упрекать «как мне было не стыдно вести патриотическую работу». Другой молодой паренек, чеченец из обкома комсомола (как охарактеризовал его Кашурко С. С.), уперся на меня пронзительными глазами и сказал: «Специально приехал посмотреть на человека, который выселял чеченцев». В общем, разговор стал угрожающим. Мне никто из допрашивающих не поверил. Ушел домой весь разбитый и подавленный, в таком состоянии нахожусь до сих пор, также и жена.
Кашурко С. С. показал мне удостоверение, что является членом Всесоюзного общества ветеранов, что ведет «Поиск» жертв сталинизма. Как понимать визит этого человека? Возраст к 37–50 годам?
Служил и защищал Родину честно. Имею два ранения непосредственно в боях, фронтовик. После войны работал в лесхозе, на партийной работе, в школе. Всюду был примером патриотизма и любви к Родине.
Тут еще по-настоящему не зажили фронтовые раны, последствия их, недавно получил инвалидность. А теперь Кашурко С. С. еще добавил. Кто ему дал право таким образом вести «поиск», а по существу выискивание ветеранов 61-го запасного полка с целью унижения их и раскаивания?
Недоброе дело он затеял. Разъезжая по Сев. Кавказу, сеет вражду и ненависть между людьми. Надо его остановить. Доберется уже до полковников и генералов. Вот таким путем Кашурко С. С. поздравил меня с Днем Советской Армии.
Р. S. Уезжая из Шелковской, пообещал еще приехать в «гости» в мае.
С уважением Н. Струев. 11.03. 1991 г.
Данные о моей воинской службе в годы войны:
1. Южный фронт, 56-я армия, 283-я стрелковая дивизия, 691-й стр. полк с 07-го по 09. 1943 года.
2. 1-й Белорусский фронт, 50-я гвардейская стрелковая дивизия. 152-й гвардейский стрелковый полк, командир пулеметного взвода.
3. Железноводск, госпиталь 544Г 09. 1943-го по 12. 1943 г.
4. Гор. Чкалов, эвакогоспиталь, 3321 с 10. 1944 по 03. 1945 г.
5. Гор. Чкалов, 61-й з. стр. полк, 313-я зап. стр. дивизия ЮЖОРВО с 03. 1945-го по 09. 1945 г.
20.03. 91 г. Прокурору г. Урус-Мартан
тов. Цакаеву Р. У.
21.03.91 г. за № 15-1144-90 в Ваш адрес направлено письмо о необходимости передачи уголовного дела по факту массового уничтожения граждан чеченской национальности в с. Хайбах в феврале 1944 года в военную прокуратуру Грозненского гарнизона, поскольку установлено, что преступление было совершено работниками НКВД.
До настоящего времени этот вопрос Вами не решен, в связи с чем предлагаю незамедлительно принять решение о передаче дела по подследственности и представить дело в прокуратуру Республики.
Прокурор республики,
государственный советник юстиции 3-го класса А. В. Пушкин
01.04.91 г. Прокурору г. Урус-Мартан
тов. Цакаеву Р. У.
Направляется постановление о продлении срока следствия до 12 месяцев по уголовному делу по факту массового уничтожения работниками НКВД граждан чеченской национальности в с. Хайбах.
Приложение: постановление на 4 л.
Прокурор следственного управления И. Ю. Анисимова
18.02.91 г. Заместителю прокурора РСФСР,
государственному советнику юстиции
2-го класса Землянушину И. С.
Направляется постановление заместителя прокурора Урус-Мартановской городской прокуратуры ЧИР т. Хадисова М. С. с ходатайством о продлении срока следствия по уголовному делу по факту массового уничтожения граждан чеченской национальности в с. Хайбах в период выселения в феврале 1944 г. работниками НКВД.
Установленный прокуратурой Чечено-Ингушской Республики срок следствия истекает 28.02.91 г., однако, к указанному сроку закончить предварительное следствие не представляется возможным, поскольку необходимо выполнить большой объем работы. Необходимо установить и допросить свидетелей, которые явились очевидцами уничтожения людей в с. Хайбах, установить и допросить бывших работников Госбезопасности и НКВД, принимавших участие при выселении чеченцев из Галанчожского района.
Ходатайство о продлении срока предварительного следствия обсуждено.
Прошу Вас продлить срок следствия по делу до 1 года (т. е. до 31.08.91 г.).
Приложение: 2 экз. постановления.
Заместитель прокурора республики,
старший советник юстиции А. Е. Шевцов
Срок следствия по уголовному делу № 90610010 по факту уничтожения людей в с. Хайбах Чечено-Ингушской Республики 27.02 1944 г. продлить до 12 месяцев.
Заместитель прокурора РСФСР,
старший советник юстиции Е. К. Лисов
13.03. 1991 г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ВОЗБУЖДЕНИИ ХОДАТАЙСТВА
О ПРОДЛЕНИИ СРОКА СЛЕДСТВИЯ
15.02. 1991 г. г. Урус-Мартан
Заместитель Урус-Мартановской городской прокуратуры юрист 1-го класса Хадисов М. С., рассмотрев материалы уголовного дела № 90610010,
у с т а н о в и л:
31.08.90 г. прокуратурой Урус-Мартановского района ЧИР возбуждено настоящее уголовное дело по факту массового уничтожения работниками НКВД граждан чеченской национальности в с. Хайбах бывшего Галанчожского района в период их поголовного выселения 27 февраля 1944 г.
Поводом и основанием для возбуждения данного дела явились выступления в республиканских и центральных средствах массовой информации об уничтожении около 700 жителей бывшего Галанчожского района в с. Хайбах.
Расследованием по делу установлено:
27.02. 1944 г. при выселении чеченцев из Галанчожского района ЧИР в с. Хайбах были собраны нетранспортабельные больные, старики и дети, примерно 600–700 человек – под предлогом, что их вывезут на транспорте.
Люди были заведены и закрыты в конюшне колхоза им. Л. П. Берия.
После работниками НКВД конюшня была обложена сеном и подожжена по приказу генерал-майора Гвешиани, руководившего операцией по выселению чеченцев из бывшего Галанчожского района.
Когда из горящей конюшни под напором находящихся там людей были сорваны ворота и люди хлынули наружу, то по приказу Гвешиани солдаты НКВД по ним открыли пулеметный и автоматный огонь. Выход из конюшни был заслонен трупами. От пожара конюшня развалилась, где погибли и сгорели заведенные туда 600–700 человек.
Допрошенный по делу Мальсагов Д. Г. показал, что 27.02.44 г. в его присутствии около 600–700 человек чеченской национальности были сожжены, а попытавшиеся вырваться из конюшни – расстреляны войсками. Через несколько дней он видел, как оставшиеся в живых несколько лиц чеченской национальности тайно производили захоронение останков убитых.
Свидетель Батукаев А. показал, что в этот день в Хайбахе, в конюшне, была сожжена вся его семья – 4 детей и жена, а его вывезли 27.02.44 г. в Казахстан.
Ампукаев С. показал, что он вместе с оставшимися в горах чеченцами хоронил останки погибших людей в с. Хайбах.
Аналогичные пояснения дали допрошенные по делу свидетели Закриев С., Исаков М., Гамаргаев А., Эльмурзаев А., Юсупов М., Зулаев З., Хамзатов И., Галаев М., Газмагомадов С., Абдурзаков и др.
Свидетель Оздамиров З. пояснил, что после выселения чеченцев он оставался в горах бывшего Галанчожского района ЧИАССР. Военными, с целью уничтожения оставшихся чеченцев, были заминированы дороги, на которых подрывались люди и скот. Кроме того, работники НКВД подбрасывали отравленные продукты, от употребления которых умирали чеченцы.
Аналогичные показания дали свидетели Шовхалов А., Оздамиров З., Джалаев С., Тутаев А., Асуев Э., Зулаев С., Гадаев, Хабилаев, Хамзатов, Билтуев Х., Хаджиев Я. и др.
При осмотре места происшествия в с. Хайбах произведены раскопки, в результате которых обнаружены человеческие костные останки.
По данным костным останкам назначена судебно-медицинская экспертиза, заключением которой установлено, что представленные на экспертизу кости относятся к скелетам разных людей, по возрасту и полу. При этом на них выявлены признаки воздействия высокой температуры и дефект костной ткани, вероятно, пулевого огнестрельного характера.
Срок следствия по делу, установленный прокурором ЧИР до 6 месяцев, истекает 28 февраля 1991 года.
Однако расследование в установленный срок не представляется возможным в связи с тем, что по делу необходимо выполнить большой объем работы.
– необходимо дополнительно установить и допросить свидетелей, 70–100 человек, которые явились очевидцами уничтожения людей в с. Хайбах;
– необходимо установить и допросить родственников погибших в с. Хайбах;
– установить и допросить бывших работников Госбезопасности и НКВД, принимавших участие при выселении чеченцев из Галанчожского района;
– не получены запрошенные материалы из архивов по факту уничтожения людей в с. Хайбах;
– в случае установления виновных лиц, совершивших преступления, необходимо решить вопрос о привлечении их к уголовной ответственности;
– решить вопрос о передаче дела по подследственности в военную прокуратуру.
Для выполнения указанного объема работы потребуется дополнительный срок не менее 6 месяцев.
Принимая во внимание изложенное, руководствуясь ст. 133 УПК РСФСР,
п о с т а н о в и л:
возбудить перед прокурором РСФСР ходатайство о продлении срока следствия по настоящему делу до 12 месяцев.
Заместитель прокурора г. Урус-Мартан,
юрист 1-го класса М. С. Хадисов
Х о д а т а й с т в о п о д д е р ж и в а ю:
Урус-Мартановский город. прокурор,
юрист 1-го класса Р. У. Цакаев
СПРАВКА
по уголовному делу №90610010
1. Дело возбуждено 31.08.90 г.
2. Принято к производству 31.08.90 г.
3. Срок следствия продлен до 6 месяцев прокурором Чечено-Ингушской Республики.
4. Обвинение по делу никому не предъявлено.
Зам. прокурора г. Урус-Мартан,
юрист 1-го класса М. С. Хадисов
10.06.91 г. Прокурору г. Урус-Мартан
тов. Цакаеву Р. У.
Прошу срочно предоставить в прокуратуру Республики уголовное дело по факту массового уничтожения граждан чеченской национальности в с. Хайбах в феврале 1944 г. для передачи дела по подследственности в военную прокуратуру.
Прокурор следственного управления И. Ю. Анисимова
14.06.91 г. Прокуратура РСФСР
старшему прокурору следственного
управления, старшему советнику юстиции
Грезеву Ю. Н.
ИНФОРМАЦИЯ
ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ ПО ФАКТУ
МАССОВОГО ЗАХОРОНЕНИЯ ЛЮДЕЙ В С. ХАЙБАХ
УРУС-МАРТАНОВСКОГО РАЙОНА
ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
30.08.90 г. прокуратурой Урус-Мартановского района возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 136 и п. «б» ст. 193-17 УК РСФСР (1926) по факту массового уничтожения граждан чеченской национальности в с. Хайбах в феврале 1944 года.
В ходе предварительного следствия по настоящему делу произведен осмотр места происшествия, при этом произведены раскопки, в результате чего было обнаружено массовое захоронение останков людей.
Проведенной судебно-медицинской экспертизой установлено, что костные останки, направленные на исследование, принадлежат скелетам людей различных возрастов, на которых выявлены следы воздействия высокой температуры.
По делу допрошен ряд свидетелей, которые дают показания об обстоятельствах выселения и убийствах лиц чеченской национальности в с. Хайбах.
В ходе следствия запрошены архивные материалы, устанавливаются очевидцы уничтожения людей.
Поскольку установлено, что преступление было совершено работниками НКВД, то решается вопрос о передаче дела по подследственности в военную прокуратуру Грозненского гарнизона, о чем Вам будет сообщено дополнительно.
Первый заместитель прокурора республики,
старший советник юстиции Т. З. Арсамирзаев
СПРАВКА
Мной неоднократно по телефону и устно указывалось прокурору г. Урус-Мартан т. Цакаеву Р. У. и заместителю тов. Хадисову М. С. о необходимости передать дело в военную прокуратуру.
Тов. Хадисов ссылался на необходимость переписать показания с магнитофона и в связи с этим снова задерживалась передача дела.
Прокурор отдела И. Ю. Анисимова
08.07.91 г.
ТЕЛЕГРАММА
от 25.07.91 г.
08. 247191 ООР
02 207590 ЗАКОН
Москва, Прокуратура РСФСР
Грозный, Респрокурору Арсамирзаеву
Передача дела гибели жителей села Хайбах в военную прокуратуру неоправданно задерживается. Прошу разобраться в причинах, результатах.
Сообщите Респрокурору.
Наш 15-1697-91-ПРОКОФЬЕВ-
02 247191 БОР
ТЕЛЕГРАММА
Прокурору Урус-Мартановского района срочно передайте военному прокурору дело гибели жителей Хайбаха
И. о. прокурора республики Т. З. Арсамирзаев
исп. Гадуев А.-В. Г.
26.07.91 г. Грозный
30.07. 91 г. Первому заместителю прокурора ЧИР,
старшему советнику юстиции
Арсамирзаеву Т. З.
Направляется уголовное дело, возбужденное по факту уничтожения людей в с. Хайбах ЧИАССР при выселении в 1944 году для передачи по подследственности в военную прокуратуру.
Приложение: уголовное дело № 90610010 на 236 листах.
Урус-Мартановский
городской прокурор Р. У. Цакаев
Военному прокурору
Грозненского гарнизона
тов. Бибикову Д. М.
Для дальнейшего расследования по подследственности направляется уголовное дело № 90610010 по факту гибели жителей села Хайбах в 1944 году.
Приложение: уголовное дело № 90610010 в 1 томе на 237 л., надзорное производство по уголовному делу № 18/7п-90.
И. о. прокурора республики,
старший советник юстиции Т. З. Арсамирзаев
ТЕЛЕГРАММА
Прокуратура РСФСР.
Прокофьеву.
На н/р 15 1697 91
Дело гибели жителей села Хайбах 31.07.91 передано подследственности военную прокуратуру.
и. о. Респрокурора Т. З. Арсамирзаев
г. Грозный, прокуратура ЧИР
исп. Анисимова
20 мая 1992 г. Прокурору Северо-Кавказского
военного округа
г. Ростов-на-Дону
В связи с возникшей необходимостью прошу выслать в наш адрес Уголовное дело № 90610010 по факту уничтожения в феврале 1944 года жителей с. Хайбах Чечено-Ингушетии.
Заместитель Генерального прокурора
Чеченской Республики С.-Х. А. Джумалаев
25.06. 92 г. Прокурору Северо-Кавказского
военного округа
№ 15-1144-90 г. Ростов-на-Дону
Генеральному прокурору Российской
Федерации Степанкову В. Т.
г. Москва
НАПОМИНАНИЕ
20 мая 1992 года за исходящим № 15-35-190-92 в Ваш адрес было направлено письмо с просьбой выслать в наш адрес уголовное дело № 90610010 по факту уничтожения в феврале 1944 года жителей с. Хайбах в Чечено-Ингушетии.
До сих пор нами не получено дело и не получен ответ о причинах неисполнения нашей просьбы.
Дело запрашивается в связи с возникшей необходимостью, и оно имеет отношение только к нашей Республике.
Заместитель Генерального прокурора
Чеченской Республики С.-Х. А. Джумалаев
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ВОЗОБНОВЛЕНИИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ
15 августа 1993 г. г. Грозный
Руководитель следственной группы прокуратуры ЧР советник юстиции 3-го класса Хадисов М. С., рассмотрев материалы уголовного дела № 90610010 по факту уничтожения людей в с. Хайбах,
у с т а н о в и л:
31.08.91 г. прокуратурой Урус-Мартановского района возбуждено уголовное дело по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах Галанчожского района.
30.07.91 г. данное дело по запросу передано прокуратуре ЧИАССР для передачи по подследственности в военную прокуратуру Грозненского гарнизона. Впоследствии оно направлено в прокуратуру Северо-Кавказского Военного Округа. На неоднократные запросы прокуратуры ЧР в высылке данного дела, военная прокуратура Северо-Кавказского Военного Округа и прокуратура РСФСР не реагируют.
В Урус-Мартановской горпрокуратуре имеется ксерокопия данного дела, а также копии документов, полученные с подлинников.
По устным сведениям из телефонных разговоров известно, что дело по факту уничтожения людей в с. Хайбах приостановлено.
15 августа 1993 года прокуратурой ЧР возбуждено уголовное дело по факту геноцида чеченского народа. Уголовное дело, возбужденное по факту геноцида чеченского народа и дело, возбужденное по факту массового уничтожения жителей с. Хайбах, однородны и составляют одно преступление.
В настоящее время возникла необходимость возобновить предварительное следствие по делу № 90610010 по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 210 УПК РФ,
п о с т а н о в и л:
1. Возобновить предварительное следствие по уголовному делу № 90610010 по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах.
2. Дело для дальнейшего производства принять к своему производству.
3. Копию настоящего постановления направить Генеральному прокурору.
Руководитель следственной группы
прокуратуры ЧР М. С. Хадисов
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ПРИНЯТИИ ДЕЛА К ПРОИЗВОДСТВУ
15 августа 1993 года г. Грозный
Руководитель следственной группы прокуратуры ЧР советник юстиции 3-го класса Хадисов М. С., рассмотрев материалы уголовного дела № 90610010, поступившие из прокуратуры ЧР,
у с т а н о в и л:
С начала XVIII века по настоящее время продолжается геноцид чеченского народа, начатый со стороны Российской, впоследствии Советской империей, и в настоящее время продолжается Российской Федерацией.
По данному факту Генеральным прокурором ЧР возбуждено уголовное дело и расследование поручено мне. На основании изложенного
п о с т а н о в и л:
Настоящее уголовное дело принять к своему производству и приступить к расследованию.
Руководитель следственной группы,
советник юстиции 3-го класса М. С. Хадисов
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О СОЕДИНЕНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ
15 августа 1993 г. г. Грозный
Руководитель следственной группы советник юстиции 3-го класса М. С. Хадисов, рассмотрев материалы уголовного дела, возбужденного по факту геноцида чеченского народа,
у с т а н о в и л:
15 августа 1993 года Генеральным прокурором ЧР возбуждено уголовное дело по факту геноцида чеченского народа.
31.08.90 г. возбуждено уголовное дело по факту массового уничтожения людей, – геноцида чеченского народа 27.02.44 г. в с. Хайбах Галанчожского района.
В соответствии со ст. 26 УПК РФ, указанные дела необходимо соединить в одно производство, так как лица, виновные в уничтожении более 700 человек в с. Хайбах и в геноциде чеченского народа являются одни и те же. Кроме того, преступление ими совершено в одно и то же время. Соединение этих дел вызывается необходимостью и не отразится на всесторонности, полноте и объективности исследования и разрешении дела.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 26 УПК РФ
п о с т а н о в и л:
соединить уголовное дело по факту геноцида чеченского народа и уголовное дело по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах, в одно производство.
Руководитель следственной группы
прокуратуры ЧР М. С. Хадисов
Генеральному прокурору ЧР,
советнику юстиции 2-го класса
тов. Шериповой Э. А.
ИНФОРМАЦИЯ
по уголовному делу по факту массового
уничтожения людей в с. Хайбах
Галанчожского района ЧР 27.02. 1944 года
Прокуратурой Урус-Мартановского района ЧР 31.08.90 г. возбуждено уголовное дело по факту массового уничтожения людей в с. Хайбах, имевшему место 27 февраля 1944 года.
В ходе расследования данного дела было установлено:
27.02.44 г. в с. Хайбах Галанчожского района ЧР в ходе поголовного выселения чеченцев, по указанию работников НКВД, были заведены в конюшню колхоза им. Л. П. Берия около 600–700 человек чеченской национальности и уничтожены путем поджога конюшни и расстрела. Поджог и расстрел их был произведен по приказу генерал-полковника Гвешиани и других высокопоставленных лиц, руководивших выселением чеченцев из Галанчожского района.
Кроме того, после окончания операции по выселению чеченцев в горных районах продолжалась операция по уничтожению оставшихся чеченцев. В основном эта операция проводилась с привлечением 61-го учебно-стрелкового полка, дислоцировавшегося в ст. Солдатская.
Из архивных документов установлены конкретные лица, производившие расстрел мирных жителей горного района, которые не могли быть переселены по состоянию здоровья.
Из рапорта начальника Галанчожского сектора полковника Гранского от 28.05. 1944 г., написанного на имя заместителя народного комиссара госбезопасности СССР Кобулова, усматривается, что после выселения чеченцев и ингушей в Галанчожский район прибыли части военно-учебного стрелкового полка майора Сайгакова – для помощи Государственной комиссии по сбору скота и имущества. Дислоцируясь подразделениями на хуторах Галанчожского района, они допустили ряд безобразных фактов нарушения революционной законности, самочинных расстрелов над оставшимися после переселения
чеченками-старухами, больными, калеками, которые не могли следовать.
22 марта на хуторе Геличи Галанчожского района курсант Синица по приказанию мл. лейтенанта Струева и сержанта Сидорова расстрелял больного Гайсултанова Изнаура, Жабиева Демилхана – калеку, Гайсултанова Умара – восьмилетнего мальчика. Из них старик и мальчик были заколоты штыками.
19 апреля 1944 года этой же группой в районе хутора Геличи были расстреляны еще два неизвестных чеченца.
На хуторе Амки Галанчожского района оставалось после переселения пять женщин-старух, которые по состоянию здоровья не смогли следовать на пункты сбора.
Бойцы этого же подразделения, дислоцированного в Амки (Ялхороевский с/совет), через трубу в топящуюся печь бросали боепатроны, которые рвались и убивали находящихся в избах жильцов.
По неуточненным данным курсанты этого же подразделения, находившиеся в Нашхоевском с/совете Галанчожского района, произвели самочинный расстрел больных и калек до 60 человек.
Допрошенный в 1991 году по делу бывший командир Струев Н. показал, что он действительно участвовал в выселении чеченцев, но приказ о расстреле мирных граждан не отдавал. Однако его подчиненные курсанты Синица и сержант Сидоров сами творили произвол.
Допрошенный по делу свидетель Мальсагов Д. показал, что 27.02. 1944 г. в его присутствии около 600–700 человек чеченской национальности из с. Хайбах и других прилегающих сел были заведены в конюшню и сожжены, а пытавшиеся выбежать из горящей конюшни, расстреляны войсками НКВД.
Свидетель Батукаев А. показал, что в этот день в конюшне в с. Хайбах была сожжена вся его семья – 4 детей и жена, а его вывезли 27.02. 1944 г. в Казахстан.
Свидетель Ампукаев С. показал, что он, вместе с оставшимися в горах после выселения чеченцами участвовал при перезахоронении уничтоженных людей в с. Хайбах.
Аналогичные показания дали допрошенные по делу свидетели Закриев С., Исаков М., Гамаргаев А. и другие.
Свидетель Оздамиров З. показал, что после выселения чеченцев он оставался в горах Галанчожского района.
Военные и служащие НКВД, с целью уничтожения оставшихся чеченцев, заминировали дороги, на которых подрывались люди и скот. Кроме того, ими подбрасывались отравленные продукты, отравлялись родники, от употребления которых умирали чеченцы.
Аналогичные показания дали свидетели Шовхалов А., Оздамиров З., Джалаев С., Тутаева А. и др.
В ходе расследования дела при выявлении конкретных лиц, виновных в уничтожении чеченского народа, дальнейшее расследование руководством прокуратуры ЧИАССР и РСФСР было поручено военной прокуратуре Грозненского гарнизона, а после передано в г. Ростов-на-Дону.
На неоднократные требования прокуратуры ЧР выслать данное дело прокуратура г. Ростова-на-Дону и прокуратура РФ не отвечает.
Мною, прежде чем передать дело военной прокуратуре, дело было перекопировано и сохранено в его оригинальном виде.
В связи с изложенным, остались не привлеченными к уголовной ответственности лица, виновные в геноциде чеченского народа, не дана судебно-правовая оценка деятельности высших должностных лиц СССР – Сталина И., Берия Л., комиссаров госбезопасности Серова, Кобулова, Круглова, Аполлонова, начальника конвойных войск НКВД СССР генерал-майора Бочкова, начальника отдела перевозок НКВД СССР комиссара госбезопасности Аркадьева, подполковника А. Гранского и других лиц, руководивших совершением тягчайшего преступления против чеченского народа, выразившегося в его физическом истреблении.
Расследование по данному делу мною возобновлено, принято к производству и приобщено к делу, возбужденному прокуратурой ЧР по факту геноцида чеченского народа.
Изложенное сообщается в порядке информации.
Руководитель следственной группы,
советник юстиции 3-го класса М. С. Хадисов
Военному прокурору следственного отдела
Генеральной прокуратуры РФ
тов. Мирутову
В мартовском номере «Известий» появилась сенсационная статья собкора газеты И. Преловской «Преступления войск НКВД зимой 44-го» с подзаголовком: «Новые материалы из секретных архивов ЦК КПСС», в которой упоминается фамилия Абдуллаева, известного нам как автора книги на схожую тему. Вот что сказал писатель в беседе с руководителями Фонда «Хайбах»:
«Публикация со ссылкой на прокуратуру СССР, которая якобы не установила факты зверских расправ над чеченцами зимой 44-го, изложенных в заявлениях Мальсагова и Абдуллаева, мягко говоря, безответственны и преследуют цель ввести в заблуждение общественность и по возможности – следственные органы, занятые поиском виновников геноцида, ушедших в глубокое подполье в связи с падением коммунистического режима. Самозаглавие статьи находится в противоречии с тем, что пытается внушить читателю автор. Не думаю, что Преловская была неискренна, работая над статьей, но зачем ей понадобилось увязывать мое имя с фамилией Мальсагова, которого я не знал, и, который возник в качестве правдоискателя в 1956 году, тогда как мои разоблачительные материалы были направлены Сталину в 1946-м и в 1948 годах, за что меня дважды судили по ложным обвинениям.
Политбюро ЦК ВКП(б) вернулось к моим жалобам после смерти Сталина и последовавшему вслед за тем аресту Лаврентия Берия. По личному указанию Маленкова специально созданная комиссия провела тщательное расследование злодеяний бериевцев на Северном Кавказе и прибыла в Чимкент для опроса родственников казненных в ходе выселения чеченцев, фамилии и адреса которых были переписаны из моих заявлений, адресованных Сталину. Выезжая на транспорте обкома в места расследования опрашиваемых в Южном Казахстане, комиссия получала необходимые ей сведения в моем присутствии, вернувшись в обком, выходила на связь с помощником Маленкова.
Подводя итог проделанной работе в кабинете у второго секретаря Южно-Казахстанского обкома КПК Тарасенко, руководитель комиссии объявил, что все факты по моим разоблачительным материалам подтвердились и что названные в них генерал Церетели, полковник Гвешиани и полковник Гусакошвили будут преданы суду, как военные преступники, и что на других соучастников злодеяний будет подан розыск.
«Может быть, в нынешнее смутное время и не стоило бы заниматься делами престарелых мерзавцев, но идея неотвратимости наказания палачей за кровь невинных людей обязывает к этому», –сказал в заключение писатель и добавил, что для успешного завершения следствия по делу «Хайбах» необходимо истребовать материалы из секретных архивов ЦК КПСС. Целиком поддерживая мнение Абдуллаева, просим обратиться к этим материалам и довести следствие до логического завершения.
Зампред. Фонда «Хайбах» З. Залзаев
Сентябрь 1992 г.
г. Грозный.
24 августа 1993 г. Заместителю председателя
Фонда «Хайбах»
тов. Залзаеву З. З.
364051, г. Грозный,
пр. Орджоникидзе, 40, кв. 24
Ваша жалоба по уголовному делу о массовом сожжении и расстреле 27 февраля 1944 года жителей села Хайбах Галанчожского района Чеченской Республики поступила в военную прокуратуру СКВО и рассмотрена.
По делу установлено, что руководство операцией по выселению чеченцев, проводившееся с 28 февраля 1944 года, осуществлялось комиссаром госбезопасности 3-го ранга Гвешиани М. М. и генерал-майором Кривенко М. С.
К операции привлекались воинские подразделения 137-го стрелкового полка, 141-го горно-стрелкового полка, 173-й отдельный стрелковый батальон, 205-й отдельный стрелковый батальон, 285-й стрелковый полк. Списочного состава указанных частей и подразделений за тот период не сохранилось.
В архивных документах этих в/частей отсутствуют какие-либо сведения об Уничтожении жителей селения Хайбах, и документы, санкционирующие применение оружия в отношении нетранспортабельных или нежелающих выезжать с родных мест лиц.
Гвешиани Михаил Максимович и Кривенко Михаил Спиридонович умерли.
В ходе следствия проверялась причастность к уничтожению жителей с. Хайбах указанного в жалобе Ермоленко Ивана Григорьевича. Установлено, что с 10.01.43-го по 01.10.44 год Ермоленко проходил службу в учебной части 49-й учебной стрелковой дивизии. В архивных документах этого соединения нет каких-либо сведений о привлечении его подразделений к операциям по выселению и уничтожению чеченцев и ингушей.
Допрошенный по настоящему делу в качестве свидетеля Ермоленко Иван Григорьевич заявил, что в феврале 1944 года его часть дислоцировалась в станице Солдатская Ставропольского края, к операциям по выселению чеченцев и ингушей его подразделение не привлекалось, поэтому участия в уничтожении жителей селения Хайбах он не принимал, и об этом преступлении ему ничего неизвестно. Показания Ермоленко И. Г. подтверждаются архивными документами, поэтому оснований для привлечения его к уголовной ответственности не имеется.
Розыск других участников уничтожения жителей села Хайбах положительных результатов не дал.
При наличии у Вас иных сведений о лицах, руководивших и принимавших участие в операции по уничтожению жителей селения Хайбах, прошу сообщить в наш адрес.
Заместитель военного прокурора СКВО,
полковник юстиции А. Н. Казак
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ВЫДЕЛЕНИИ МАТЕРИАЛОВ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
28 августа 1993 года г. Грозный
Руководитель следственной группы прокуратуры Чеченской Республики Хадисов М. С., рассмотрев материалы уголовного дела по факту геноцида в отношении чеченского народа,
у с т а н о в и л:
в феврале 1944 года высшим руководством Советской империи Сталиным, Берия, Серовым, Кругловым, Кобуловым, Бочковым, Гранским, Гвешиани, а также и другими должностными лицами совершен геноцид в отношении чеченского народа. Часть лиц, совершивших тяжкие преступления в отношении чеченского народа, установлена, и в отношении их вынесено Постановление о привлечении их в качестве обвиняемых.
Следствие по обвинению указанных выше лиц закончено и дело направлено в суд.
Однако в ходе расследования данного дела не установлены все лица, причастные к совершению геноцида, а поэтому необходимо в отношении их выделить материалы в отдельное производство, так как это вызвано необходимостью и не отразится на всесторонности, полноте и объективности исследования и разрешения дела.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 26 УПК РСФСР,
п о с т а н о в и л:
1. Выделить в отдельное производство материалы уголовного дела в отношении неустановленных лиц, подлежащих привлечению к ответственности как совершивших геноцид против чеченского народа.
Выделению подлежат:
– копии протоколов допросов свидетелей, потерпевших;
– документы, опубликованные в печати;
– документы, полученные из архивов.
2. Копию настоящего постановления направить Генеральному прокурору Чеченской Республики.
Руководитель следственной группы
прокуратуры Чеченской Республики М. С. Хадисов
НАГРАДЫ – ЗА ГЛУМЛЕНИЕ
УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
О награждении орденами и медалями работников Наркомата внутренних дел и Наркомата государственной безопасности
За образцовое выполнение специальных заданий Правительства наградить:
ОРДЕНОМ СУВОРОВА I СТЕПЕНИ
1. Генерального комиссара госбезопасности Берия Лаврентия Павловича.
2. Комиссара госбезопасности 2-го ранга Кобулова Богдана Захаровича.
3. Комиссара госбезопасности 2-го ранга Круглова Сергея Никифоровича.
4. Комиссара госбезопасности 2-го ранга Серова Ивана Александровича.
ОРДЕНОМ КУТУЗОВА I СТЕПЕНИ
1. Генерал-полковника Аполлонова Аркадия Николаевича.
2. Комиссара госбезопасности 1-го ранга Меркулова Всеволода Николаевича.
3. Генерал-майора Пияшева Ивана Ивановича.
ОРДЕНОМ СУВОРОВА II СТЕПЕНИ
1. Комиссара госбезопасности 2-го ранга Абакумова Виктора Семеновича.
2. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Воронина Александра Ивановича.
3. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Гвешиани Михаила Максимовича.
4. Комиссара милиции 2-го ранга Грушко Евгения Семеновича.
5. Комиссара госбезопасности Добрынина Георгия Прокофьевича.
6. Комиссара госбезопасности Дроздова Виктора Александровича.
7. Полковника госбезопасности Жукова Александра Алексеевича.
8. Комиссара госбезопасности Прошина Василия Степановича.
9. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Рапава Авксентия Нарикиевича.
10. Генерал-майора Сладкевича Моисея Иосифовича.
11. Генерал-лейтенанта Стаханова Николая Павловича.
12. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Церетели Шалву Отаровича.
13. Генерал-майора Шередега Ивана Самсоновича.
ОРДЕНОМ КУТУЗОВА II СТЕПЕНИ
1. Комиссара госбезопасности 2-го ранга Гоглидзе Сергея Арсентьевича.
2. Генерал-майора Головко Андрея Исидоровича.
3. Генерал-майора Горбатюка Ивана Марковича.
4. Генерал-майора Зимина Павла Михайловича.
5. Генерал-майора Киселева Василия Ивановича.
6. Комиссара госбезопасности Клепова Сергея Александровича.
7. Генерал-майора Кривенко Михаила Спиридоновича.
8. Комиссара госбезопасности Леонтьева Александра Михайловича.
9. Комиссара госбезопасности Маркарьяна Рубена Амбарцумовича.
10. Комиссара госбезопасности Мешанова Павла Самсоновича.
11. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Мильштейна Соломона Рафаиловича.
12. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Огольцова Сергея Ивановича.
13. Генерал-майора Петрова Гавриила Александровича.
14. Комиссара госбезопасности Покотило Сергея Викторовича.
15. Комиссара госбезопасности Ткаченко Ивана Максимовича.
16. Генерал-майора Угловского Павла Федоровича.
17. Комиссара госбезопасности Юхимовича Семена Петровича.
ОРДЕНОМ КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
1. Комиссара милиции 2-го ранга Антонова Петра Ивановича.
2. Майора Афонского Василия Ивановича.
3. Полковника милиции Балбасенко Дмитрия Дмитриевича.
4. Полковника госбезопасности Бежанова Григория Акимовича.
5. Полковника Белянского Алексея Васильевича.
6. Полковника Березина Сергея Васильевича.
7. Майора госбезопасности Волховитина Анатолия Аркадьевича.
8. Полковника интендантской службы Бродского Михаила Рафаиловича.
9. Полковника Булыга Андрея Евтафьевича.
10. Полковника Васильева Александра Федоровича.
11. Генерал-майора Петрова Павла Михайловича.
12. Генерал-майора Воробьева Александра Поликарповича.
13. Генерал-майора Вургафта Александра Алексеевича.
14. Майора госбезопасности Гаврилина Александра Николаевича.
15. Комиссара госбезопасности Гагуа Иллариона Алексентьевича.
16. Полковника госбезопасности Геогаляна Гарегина Арутюновича.
17. Полковника административной службы Голубкова Николая Васильевича.
18. Комиссара госбезопасности Горлинского Николая Дмитриевича.
19. Генерал-майора Горностаева Якова Филипповича.
20. Полковника Григория Арташеса Аршаковича.
21. Полковника госбезопасности Гугучия Александра Алларионовича.
22. Комиссара госбезопасности Гавлианидзе Сергея Семеновича.
23. Комиссара госбезопасности Дроздова Герасима Трофимовича.
24. Майора Дымова Филиппа Андреевича.
25. Полковника Есипова Ивана Григорьевича.
26. Майора безопасности Журавлева Михаила Алексеевича.
27. Майора госбезопасности Забощикова Алексея Георгиевича.
28. Полковника Захарова Матвея Андреевича.
29. Майора госбезопасности Золотова Георгия Фелоретовича.
30. Полковника Игнатьева Евгения Федоровича.
31. Майора Ильинского Анатолия Ивановича.
32. Майора госбезопасности Ищенко Георгия Авксентьевича.
33. Комиссара госбезопасности Какучая Варлама Алексеевича.
34. Полковника госбезопасности Калининского Михаила Ивановича.
35. Полковника Каменева Ивана Иосифовича.
36. Комиссара госбезопасности Каранадзе Григория Теофиловича.
37. Полковника госбезопасности Карлина Вениамина Залмановича.
38. Майора госбезопасности Киреева Николая Васильевича.
39. Генерал-майора Кирюшина Ивана Никифоровича.
40. Красноармейца Копылова Алексея Ивановича.
41. Полковника Кофанова Михаила Николаевича.
42. Полковника госбезопасности Краснова Капитона Евлампиевича.
43. Майора Ксенофонтова Александра Федоровича.
44. Майора интендантской службы Кувшинова Ивана Ивановича.
45. Майора госбезопасности Кучугина Николая Петровича.
46. Подполковника Литовченко Петра Ивановича.
47. Майора госбезопасности Лобовского Наума Лазаровича.
48. Полковника госбезопасности Лопаева Александра Кузьмича.
49. Полковника госбезопасности Мамиева Моисея Ильича.
50. Комиссара госбезопасности Маркеева Михаила Ивановича.
51. Полковника госбезопасности Марычева Николая Кондратьевича.
52. Комиссара госбезопасности Матевосова Ивана Ивановича.
53. Полковника госбезопасности Михайлова Александра Петровича.
54. Подполковника Мицхевича Матвея Николаевича.
55. Майора Москвичева Георгия Васильевича.
56. Комиссара милиции 3-го ранга Начкебия Капитона Григорьевича.
57. Подполковника госбезопасности Ножницкого Николая Леонтьевича.
58. Подполковника Орлова Михаила Федоровича.
59. Комиссара госбезопасности Орлова Павла Александровича.
60. Капитана госбезопасности Парамонова Глеба Григорьевича.
61. Комиссара госбезопасности Родионова Дмитрия Гавриловича.
62. Полковника госбезопасности Рудакова Евгения Васильевича.
63. Подполковника госбезопасности Руденко Михаила Тимофеевича.
64. Генерал-майора Рухадзе Николая Максимовича.
65. Подполковника госбезопасности Рыжкова Павла Игнатьевича.
66. Майора Самуся Николая Корнеевича.
67. Полковника Синицина Александра Петровича.
68. Полковника интендантской службы Скачко Василия Порфирьевича.
69. Полковника Скородумова Петра Александровича.
70. Подполковника Соколенко Ивана Прокофьевича.
71. Полковника Спасенко Федора Антоновича.
72. Подполковника Степаненко Николая Федоровича.
73. Комиссара госбезопасности Текаева Бориса Ильича.
74. Полковника госбезопасности Филатова Степана Ивановича.
75. Подполковника госбезопасности Шестакова Михаила Николаевича.
76. Полковника милиции Шитикова Ивана Ивановича.
77. Комиссара госбезопасности Эсаулова Анатолия Александровича.
78. Полковника Ястремского Аверкия Павловича.
79. Генерал-майора Яценко Николая Ивановича.
ОРДЕНОМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ I СТЕПЕНИ
1. Майора госбезопасности Абрамяна Хачика Мурадовича.
2. Капитана госбезопасности Адукова Магомеда Султановича.
3. Полковника Алексеева Александра Александровича.
4. Полковника Ашмарипа Николая Матвеевича.
5. Полковника Бабина Бориса Григорьевича.
6. Подполковника Бабинцева Ивана Артемьевича.
7. Майора Баранова Павла Лазаревича.
8. Полковника госбезопасности Бзиава Константина Павловича.
9. Майора Буланова Николая Михайловича.
10. Полковника госбезопасности Вартанова Седрака Тевосовича.
11. Подполковника Виноградова Ивана Алексеевича.
12. Подполковника Гончарова Сергея Ефимовича.
13. Майора Гурина Ивана Александровича.
14. Подполковника Доренского Федора Михайловича.
15. Лейтенанта Дреева Ибрагима Дзавиновича.
16. Подполковника Захаренко Константина Прокофьевича.
17. Майора госбезопасности Зуева Григория Герасимовича.
18. Подполковника госбезопасности Ивановского Владимира Яковлевича.
19. Полковника Калинина Андрея Самсоновича.
20. Техника-капитана Карпова Василия Тимофеевича.
21. Подполковника Карсанидзе Иосифа Соломоновича.
22. Подполковника Кириллова Александра Ивановича.
23. Младшего сержанта Климаренко Григория Васильевича.
24. Майора Колысенко Григория Петровича.
25. Подполковника Комарова Андрея Семеновича.
26. Подполковника Косоногова Алексея Павловича.
27. Майора Кринкина Ивана Николаевича.
28. Подполковника Кузьмина Сергея Васильевича.
29. Генерал-майора Лобадзе Нестора Дариспаневича.
30. Капитана Лесняка Петра Ивановича.
31. Генерал-майора Малышева Николая Михайловича.
32. Красноармейца Медведева Тимофея Михайловича.
33. Подполковника госбезопасности Меладзе Ивана Николаевича.
34. Полковника Новичихина Петра Метрофановича.
35. Старшего лейтенанта Першины Николая Николаевича.
36. Подполковника Родионова Петра Михайловича.
37. Майора Скородумова Николая Ивановича.
38. Солдатова Константина Ивановича.
39. Полковника госбезопасности Соловьева Сергея Дмитриевича.
40. Майора Спектора Шся Моисеевича.
41. Подполковника госбезопасности Старинова Георгия Семеновича.
42. Майора Танькина Василия Ивановича.
43. Полковника госбезопасности Татузова Ефрема Левановича.
44. Подполковника Филипова Георгия Васильевича.
45. Подполковника Холмачева Трофима Ефстасьевича.
46. Подполковника Чувакова Николая Васильевича.
47. Подполковника госбезопасности Шавгулидзе Михаила Иосифовича.
ОРДЕНОМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ II СТЕПЕНИ
1. Подполковника госбезопасности Антипова Алексея Максимовича.
2. Капитана госбезопасности Антонова Василия Андреевича.
3. Подполковника Антонова Сергея Михайловича.
4. Капитана Афонина Николая Матвеевича.
5. Капитана госбезопасности Белоглазова Николая Алексеевича.
6. Подполковника госбезопасности Ванюкова Михаила Савельевича.
7. Подполковника госбезопасности Викторова Василия Григорьевича.
8. Подполковника госбезопасности Воронова Дмитрия Николаевича.
9. Капитана госбезопасности Гогиева Георгия Николаевича.
10. Капитана Гардышева Михаила Семеновича.
11. Майора Дауева Михаила Даниловича.
12. Майора Даушвили Вахтанга Шалговича.
13. Майора Доброродова Николая Ивановича.
14. Егорова Николая Васильевича.
15. Майора госбезопасности Яндовитского Ивана Федоровича.
16. Подполковника госбезопасности Зверева Геннадия Иосифовича.
17. Капитана Иванова Федора Константиновича.
18. Старшего лейтенанта милиции Каландадзе Полиектора Егоровича.
19. Капитана госбезопасности Карпенко Федора Степановича.
20. Капитана Клепикова Виктора Николаевича.
21. Подполковника Козырева Николая Ивановича.
22. Капитана Кукушкина Геннадия Сергеевича.
23. Подполковника Кушинского Ивана Васильевича.
24. Капитана госбезопасности Лузинова Алексея Николаевича.
25. Капитана госбезопасности Магала Леонида Григорьевича.
26. Майора госбезопасности Манько Ивана Метрофановича.
27. Майора Матвеева Федора Васильевича.
28. Капитана госбезопасности Медведева Михаила Ивановича.
29. Майора Менабде Михаила Леварсьевича.
30. Майора госбезопасности Мкртумяна Гургена Карапетовича.
31. Накашидзе Давида Николаевича.
32. Полковника госбезопасности Нацвлиашвили Михаила Григорьевича.
33. Майора Николаева Ивана Михайловича.
34. Майора Олемского Ивана Григорьевича.
35. Полковника госбезопасности Оленева Александра Ивановича.
36. Лейтенанта Панышева Виктора Ивановича.
37. Майора Полуэтова Константина Семеновича.
38. Майора госбезопасности Попова Семена Антоновича.
39. Майора госбезопасности Пряникова Алексея Васильевича.
40. Капитана Пятницкого Ивана Андреевича.
41. Майора Рашенко Дмитрия Ивановича.
42. Майора Реброва Михаила Евгеньевича.
43. Майора Репкина Александра Павловича.
44. Подполковника госбезопасности Решетникова Михаила Ивановича.
45. Майора Рогина Николая Егоровича.
46. Капитана госбезопасности Рыжова Сергея Георгиевича.
47. Майора госбезопасности Семенова Александра Григорьевича.
48. Майора Сергеева Александра Владимировича.
49. Майора госбезопасности Симонишвили Григория Давыдовича.
50. Старшего лейтенанта Слыкова Петра Георгиевича.
51. Полковника Тимофеева Николая Васильевича.
52. Подполковника Товстуха Александра Георгиевича.
53. Майора госбезопасности Топтыгина Василия Алексеевича.
54. Капитана Пирожкова Виктора Назаровича.
55. Майора госбезопасности Фесенко Константина Романовича.
56. Подполковника госбезопасности Фубаева Антона Ивановича.
57. Старшего лейтенанта Сеганова Петра Филиповича.
58, Подполковника Черебниченко Платона Николаевича.
59. Майора госбезопасности Чернова Леонида Андреевича.
60. Майора Шварева Ивана Ивановича.
61. Подполковника госбезопасности Шулешова Федора Ивановича.
ОРДЕНОМ КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ
1. Полковника милиции Абакарова Касаины.
2. Подполковника Акимова Александра Кузьмича.
3. Полковника госбезопасности Акоподжанова Агамеда Вагаршаковича.
4. Майора госбезопасности Аланья Дементия Владимировича.
5. Майора госбезопасности Антонова Георгия Сергеевича.
6. Комиссара госбезопасности Аркадьева Дмитрия Васильевича.
7. Полковника госбезопасности Асланикашвили Калистрата Андреевича.
8. Капитана интендантской службы Архименко Василия Андреевича.
9. Полковника Безноса Петра Андреевича.
10. Подполковника госбезопасности Белогорского Оскара Юльевича.
11. Подполковника Березовского Николая Ивановича.
12. Подполковника госбезопасности Берлава Георгия Сергеевича.
13. Подполковника госбезопасности Бакучаева Шалву Александровича.
14. Капитана Бондаренко Федора Ивановича.
15. Генерал-майора Бочкова Виктора Михайловича.
16. Полковника Бричкевича Александра Васильевича.
17. Майора Бубенцова Дмитрия Васильевича.
18. Майора Валяева Ивана Васильевича.
19. Майора Васильева Виктора Николаевича.
20. Капитана интендантской службы Владимирова Андрея Васильевича.
21. Полковника госбезопасности Волкова Александра Петровича.
22. Майора госбезопасности Воробьева Николая Васильевича.
23. Полковника Воронежского Андрея Алексеевича.
24. Полковника Гагаркина Петра Андреевича.
25. Майора госбезопасности Галюгина Сергея Алексеевича.
26. Майора госбезопасности Гавазова Павла Михайловича.
27. Подполковника Голышева Матвея Исаковича.
28. Старшего лейтенанта госбезопасности Горбачева Василия Федоровича.
29. Старшего лейтенанта Горбачева Петра Григорьевича.
30. Подполковника госбезопасности Городниченко Валентина Китовича.
31. Подполковника госбезопасности Григоряна Варфаломея Аэропетовича.
32. Подполковника госбезопасности Грицуко Алексея Михайловича.
33. Майора госбезопасности Дроздова Александра Федоровича.
34. Полковника госбезопасности Гусакова Александра Сергеевича.
35. Майора госбезопасности Джваришейшвили Бориса Виссарионовича.
36. Подполковника Добрынина Павла Дмитриевича.
37. Полковника Дроженко Ивана Игнатьевича.
38. Инженер-подполковника Дубровина Льва Александровича.
39. Полковника милиции Ершкова Федора Сергеевича.
40. Полковника госбезопасности Жданова Ивана Федоровича.
41. Полковника Зарецкого Аркадия Львовича.
42. Подполковника госбезопасности Зименкова Алексея Ильича.
43. Майора Иванова Константина Дмитриевича.
44. Майора госбезопасности Имедадзе Доментия Николаевича.
45. Полковника Кабакова Исака Львовича.
46. Подполковника Калабухова Ивана Андреевича.
47. Кирноса Максима Демидовича.
48. Старшего лейтенанта интендантской службы Клещева Григория Даниловича.
49. Ключко Ивана Петровича.
50. Полковника госбезопасности Кондратенко Бориса Елисеевича.
51. Капитана госбезопасности Косырева Андрея Васильевича.
52. Подполковника Котляра Льва Соломоновича.
53. Майора Коцеруба Николая Ефимовича.
54. Капитана госбезопасности Кочергина Алексея Дмитриевича.
55. Майора Кочетова Николая Николаевича.
56. Майора Кошелева Виктора Николаевича.
57. Капитана Крайнева Василия Васильевича.
58. Кудина Василия Федоровича.
59. Подполковника Кузнецова Андрея Ивановича.
60. Полковника Кузнецова Ивана Андреевича.
61. Полковника госбезопасности Кукутария Михаила Николаевича.
62. Генерал-майора Курлыкина Арсения Павловича.
63. Майора Курышева Петра Никитича.
64. Капитана госбезопасности Кутепова Леонида Владимировича.
65. Майора Левина Василия Ефремовича.
66. Полковника милиции Маградзе Карамана Дмитриевича.
67. Майора Малкова Сергея Прокофьевича.
68. Старшего лейтенанта госбезопасности Малышева Николая Георгиевича.
69. Комиссара госбезопасности 3-го ранга Мамулова Степана Соломоновича.
70. Подполковника Манаенко Ивана Михайловича.
71. Генерал-майора Микроненко Петра Никифоровича.
72. Подполковника Митрофанова Степана Ивановича.
73. Капитана Михайлова Владимира Петровича.
74. Подполковника госбезопасности Моисевского Луку Петровича.
75. Майора интендантской службы Мышкина Сергея Владимировича.
76. Капитана госбезопасности Нилова Сергея Ивановича.
77. Старшего лейтенанта госбезопасности Орлова Михаила Дмитриевича.
78. Полковника Парфирова Петра Федоровича.
79. Полковника госбезопасности Парцхаладзе Николая Константиновича.
80. Подполковника госбезопасности Петракова Ивана Тимофеевича.
81. Капитана интендантной службы Петрова Феофана Никитовича.
82. Подполковника Политыкина Сергея Тимофеевича.
83. Подполковника госбезопасности Положинского Константина Тимофеевича.
84. Майора Прохорина Виктора Павловича.
85. Рукавицина Гавриила Ильича.
86. Полковника госбезопасности Рыбкина Бориса Аркадьевича.
87. Подполковника Сальникова Александра Александровича.
88. Подполковника Семенова Николая Семеновича.
89. Майора Слоневского Владимира Григорьевича.
90. Подполковника Смирнова Семена Николаевича.
91. Капитана госбезопасности Солдатова Василия Александровича.
92. Капитана Сунозова Сергея Ивановича.
93. Майора госбезопасности Сухарева Петра Федоровича.
94. Майора госбезопасности Тарабутина Ивана Андреевича.
95. Майора госбезопасности Тараева Ивана Агасиевича.
96. Майора Теплого Петра Федоровича.
97. Подполковника Терентьева Федора Алексеевича.
98. Майора госбезопасности Техова Николая Тимофеевича.
99. Подполковника госбезопасности Тимофеева Алексея Александровича.
100. Старшего лейтенанта госбезопасности Толчинского Бориса Соломоновича.
101. Капитана госбезопасности Трушина Андрея Федоровича.
102. Майора Фадеева Николая Николаевича.
103. Младшего лейтенанта госбезопасности Федорова Бориса Кирилловича.
104. Подполковника госбезопасности Фотченко Тимофея Васильевича.
105. Полковника Фролова Сергея Ильича.
106. Майора госбезопасности Харитонова Андрея Матвеевича.
107. Майора госбезопасности Харитонова Анатолия Федоровича.
108. Полковника Харитонова Василия Васильевича.
109. Подполковника милиции Харькова Дмитрия Михайловича.
110. Полковника Хорькова Илью Михайловича.
111. Майора госбезопасности Хурденко Александра Николаевича.
112. Подполковника госбезопасности Цируля Валентина Ивановича.
113. Подполковника Чаплыгина Виктора Георгиевича.
114. Майора милиции Челенкова Григория Ивановича.
115. Капитана интендантской службы Шавиевского Бориса Владимировича.
116. Полковника Шевцова Николая Георгиевича.
117. Полковника Ширяева Григория Михайловича.
118. Майора Шмакова Максима Никитовича.
119. Полковника Шорина Николая Александровича.
120. Подполковника госбезопасности Янкушенко Михаила Абрамовича.
МЕДАЛЬЮ «ЗА ОТВАГУ»
1. Капитана Абрамова Александра Петровича.
2. Старшего лейтенанта Абрамова Николая Ивановича.
3. Лейтенанта госбезопасности Авдонина Михаила Егоровича.
4. Капитана госбезопасности Александрова Леонида Алексеевича.
5. Старшего лейтенанта Андреева Степана Ивановича.
6. Старшего лейтенанта госбезопасности Аничкина Николая Дмитриевича.
7. Старшего лейтенанта госбезопасности Аряева Василия Михайловича.
8. Капитана госбезопасности Бабченко Владимира Антоновича.
9. Капитана госбезопасности Баласанова Аршавира Абрамовича.
10. Майора госбезопасности Басова Ивана Дмитриевича.
11. Капитана милиции Батычко Григория Федоровича.
12. Старшего лейтенанта госбезопасности Белова Алексея Герасимовича.
13. Младшего лейтенанта госбезопасности Белова Николая Николаевича.
14. Майора госбезопасности Белокурова Николая Сергеевича.
15. Старшего лейтенанта госбезопасности Бердникова Сергея Ивановича.
16. Старшего лейтенанта госбезопасности Берникова Василия Григорьевича.
17. Старшего лейтенанта милиции Бесценного Константина Ивановича.
18. Лейтенанта госбезопасности Близнова Николая Петровича.
19. Младшего лейтенанта госбезопасности Волотина Николая Николаевича.
20. Лейтенанта госбезопасности Болотова Дмитрия Владимировича.
21. Лейтенанта госбезопасности Борисова Федора Ивановича.
22. Подполковника интендантской службы Борисова Петра Николаевича.
23. Лейтенанта Борикина Андрея Михайловича.
24. Старшего лейтенанта Бураева Николая Алексеевича.
25. Лейтенанта Бусыгина Александра Васильевича.
26. Младшего лейтенанта госбезопасности Бухарова Ивана Ивановича.
27. Лейтенанта Ванюшина Сергея Романовича.
28. Младшего лейтенанта госбезопасности Васильева Николая Михайловича.
29. Лейтенанта Варича Афанасия Дмитриевича.
30. Лейтенанта госбезопасности Вашакидзе Акакия Михайловича.
31. Лейтенанта Вершинина Федора Васильевича.
32. Лейтенанта госбезопасности Возного Ивана Никитича.
33. Майора милиции Волочкова Николая Гавриловича.
34. Капитана Воробьева Ивана Федоровича.
35. Подполковника госбезопасности Габриелова Карпа Ивановича.
36. Капитана госбезопасности Гаврикова Ивана Алексеевича.
37. Капитана Гамаюнова Ивана Алексеевича.
38. Старшего лейтенанта Ганенкова Василия Ивановича.
39. Майора Гаранина Михаила Васильевича.
40. Лейтенанта госбезопасности Гвоздева Ивана Григорьевича.
41. Младшего лейтенанта госбезопасности Гилевского Владимира Григорьевича.
42. Лейтенанта Главного Алексея Ивановича.
43. Лейтенанта Глухмана Льва Александровича.
44. Сержанта Гончаренко Михаила Даниловича.
45. Капитана медслужбы Гречишкину Марию Михайловну.
46. Лейтенанта госбезопасности Грибова Петра Петровича.
47. Майора госбезопасности Григораша Андрея Антоновича.
48. Майора Григорьева Евгения Ивановича.
49. Старшего лейтенанта госбезопасности Громова Василия Михайловича.
50. Старшину Гузенко Григория Федоровича.
51. Майора госбезопасности Гусева Николая Михайловича.
52. Старшего лейтенанта госбезопасности Гкрвича Александра Вениаминовича.
53. Подполковника Гуцко Сергея Семеновича.
54. Капитана Гашина Николая Петровича.
55. Старшего лейтенанта Давыдова Алексея Васильевича.
56. Капитана милиции Демидова Ивана Васильевича.
57. Девдарнани Георгия Илларионовича.
58. Сержанта Дербунова Иосифа Николаевича.
59. Лейтенанта Диденко Андрея Икодовича.
60. Дмитриева Николая Ивановича.
61. Майора госбезопасности Дмитриева Петра Петровича.
62. Капитана милиции Дмитрикова Петра Яковлевича.
63. Подполковника госбезопасности Дранишникова Константина Михайловича.
64. Майора госбезопасности Дробота Петра Тимофеевича.
65. Старшего лейтенанта госбезопасности Дронова Николая Васильевича.
66. Полковника госбезопасности Дубиновского Виктора Кузьмича.
67. Евгунова Ивана Семеновича.
68. Евдокимова Василия Ивановича.
69. Лейтенанта госбезопасности Евстафьева Николая Александровича.
70. Капитана Егорова Дмитрия Ильича.
71. Полковника госбезопасности Ендакова Николая Михайловича.
72. Старшего лейтенанта госбезопасности Ермолаева Максима Семеновича.
73. Лейтенанта Жилина Виктора Степановича.
74. Капитана Житкова Владимира Дмитриевича.
75. Капитана госбезопасности Житлова Дмитрия Петровича.
76. Сержанта Забелина Сергея Яковлевича.
77. Старшего лейтенанта госбезопасности Закусило Павла Алексеевича.
78. Лейтенанта Зайцева Аркадия Сергеевича.
79. Капитана Захарова Даниила Алексеевича.
80. Майора госбезопасности Захарова Сергея Григорьевича.
81. Лейтенанта Звездина Николая Николаевича.
82. Лейтенанта госбезопасности Зенкова Петра Михайловича.
83. Капитана госбезопасности Зиновьева Федора Темировича.
84. Старшего лейтенанта госбезопасности Зубкова Степана Петровича.
85. Капитана госбезопасности Иванова Василия Анисимовича.
86. Майора милиции Иванова Петра Лаврентьевича.
87. Подполковника Иванова Сергея Владиславовича.
88. Лейтенанта Ивлева Кузьму Павловича.
89. Подполковника госбезопасности Ильина Федора Климентьевича.
90. Капитана Иосилевского Абрама Рафаиловича.
91. Старшего лейтенанта Исаева Илью Николаевича.
92. Капитана госбезопасности Кабаева Павла Ивановича.
93. Капитана госбезопасности Казакова Якова Ивановича.
94. Старшего лейтенанта Казанина Дмитрия Ивановича.
95. Майора госбезопасности Калинина Алексея Васильевича.
96. Майора госбезопасности Карапетян Баграти.
97. Капитана Корсанова Владимира Николаевича.
98. Старшего лейтенанта госбезопасности Каспировича Виктора Александровича.
99. Старшего лейтенанта Кельганкина Георгия Федоровича.
100. Подполковника госбезопасности Киреева Михаила Андреевича.
101. Майора госбезопасности Кирпичникова Александра Лукича.
102. Младшего лейтенанта госбезопасности Кирсанова Михаила Владимировича.
103. Старшего лейтенанта госбезопасности Кирсанова Леонида Никаноровича.
104. Подполковника интендантской службы Коба Василия Михайловича.
105. Майора Кожухова Ивана Тимофеевича.
106. Младшего лейтенанта Кокушкина Григория Ивановича.
107. Младшего лейтенанта Колесникова Ивана Алексеевича.
108. Капитана госбезопасности Колодкина Ивана Яковлевича.
109. Капитана госбезопасности Корейшина Алексея Владимировича.
110. Полковника Корниенко Евгения Михайловича.
111. Подполковника Коханова Николая Степановича.
112. Капитана Кочина Василия Андреевича.
113. Капитана госбезопасности Кравченко Михаила Тимофеевича.
114. Старшего лейтенанта госбезопасности Крапивина Василия Иванович.
115. Капитана Кратасюка Николая Марковича.
116. Старшего лейтенанта госбезопасности Кресова Виктора Никитовича.
117. Лейтенанта Круля Александра Николаевича.
118. Ефрейтора Кудинова Михаила Леонтьевича.
119. Старшину Кудрявцева Александра Ивановича.
120. Подполковника Кудрявцева Дмитрия Ильича.
121. Младшего лейтенанта госбезопасности Кузина Василия Григорьевича.
122. Лейтенанта госбезопасности Кузьмина Леонида Николаевича.
123. Полковника госбезопасности Кукушкина Ивана Павловича.
124. Лейтенанта госбезопасности Кулепко Леонида Михайловича.
125. Старшину Куликова Ивана Павловича.
126. Капитана госбезопасности Кучерова Алексея Васильевича.
127. Лейтенанта административной службы Лаптева Никиту Михайловича.
128. Старшего лейтенанта госбезопасности Ларионова Ивана Дмитриевича
129. Лежиева Петра Денисовича.
130. Капитана госбезопасности Лейна Петра Эмануиловича.
131. Майора Леонтьева Владимира Георгиевича.
132. Старшего лейтенанта Липакова Дмитрия Андреевича.
133. Старшего лейтенанта госбезопасности Локтева Ивана Васильевича.
134. Майора госбезопасности Лопудева Петра Ивановича.
135. Старшего лейтенанта Лукина Ивана Карповича.
136. Старшего лейтенанта госбезопасности Лукьяненко Афанасия Константиновича.
137. Младшего лейтенанта госбезопасности Лукьянова Петра Родионовича.
138. Майора Ляшенко Андрея Афанасьевича.
139. Капитана госбезопасности Майзуса Григория Семеновича.
140. Капитана милиции Макаренко Александра Петровича.
141. Красноармейца Макарова Георгия Федоровича.
142. Капитана Макеева Игната Антоновича.
143. Майора Максимова Василия Алексеевича.
144. Младшего лейтенанта госбезопасности Мамиева Бориса Ильича.
145. Подполковника Мандрита Ивана Ильича.
146. Майора госбезопасности Манерова Якова Архиповича.
147. Майора госбезопасности Малыгина Анатолия Александровича.
148. Младшего лейтенанта госбезопасности Маркова Михаила Ивановича.
149. Лейтенанта госбезопасности Маркелова Василия Васильевича.
150. Капитана Маслакова Сергея Михайловича.
151. Старшего лейтенанта Махова Василия Ивановича.
152. Лейтенанта Мачабели Заала Георгиевича.
153. Медведева Сергея Васильевича.
154. Полковника госбезопасности Мезрухина Моисея Мордковича.
155. Старшего лейтенанта госбезопасности Миисева Александра Егоровича.
156. Старшего лейтенанта Мирошниченко Николая Карповича.
157. Старшего лейтенанта госбезопасности Митракова Ивана Ивановича.
158. Капитана Могилевского Михаила Григорьевича.
159. Капитана милиции Моргоева Али-Мурзу Хатоевича.
160. Полковника госбезопасности Мудрого Александра Георгиевича.
161. Старшину Мурашева Николая Кирилловича.
162. Майора Налетова Александра Дмитриевича.
163. Лейтенанта Нестерова Леонида Адамовича.
164. Подполковника госбезопасности Никитина Владимира Устиновича.
165. Капитана госбезопасности Николаева Петра Николаевича.
166. Лейтенанта Ожитерюка Леонида Адаровича.
167. Подполковника госбезопасности Николаева Владимира Устиновича.
168. Лейтенанта госбезопасности Николаева Петра Николаевича.
169. Лейтенанта госбезопасности Никонова Виктора Федоровича.
170. Капитана Новоженова Леонида Андреевича.
171. Старшего лейтенанта госбезопасности Нурадинова Мухтара.
172. Старшего лейтенанта Отрызко Владимира Тимофеевича.
173. Лейтенанта Одарченко Григория Ивановича.
174. Майора Орехова Григория Алексеевича.
175. Старшего лейтенанта Орленко Петра Максимовича.
176. Майора госбезопасности Отарова Мкртыча Огановича.
177. Майора госбезопасности Осипова Ивана Тимофеевича.
178. Подполковника Останина Ивана Ивановича.
179. Капитана госбезопасности Палкина Алексея Петровича.
180. Капитана Петрова Николая Васильевича.
181. Капитана безопасности Петушкова Дмитрия Владимировича.
182. Старшего сержанта Пивнюка Алексея Абрамовича.
183. Младшего лейтенанта госбезопасности Площика Николая Николаевича.
184. Лейтенанта госбезопасности Покопцева Александра Ивановича.
185. Полушина Василия Корниловича.
186. Капитана Пономарева Павла Аркадьевича.
187. Капитана госбезопасности Попова Александра Васильевича.
188. Капитана госбезопасности Прибыткова Владимира Николаевича.
189. Старшего лейтенанта Прокопчука Леонида Самойловича.
190. Старшину Прошнина Александра Федоровича.
191. Подполковника Рахимова Зайнулу Шаповича.
192. Капитана Речицкого Николая Васильевича.
193. Подполковника госбезопасности Романова Якова Романовича.
194. Майора госбезопасности Рынского Марка Григорьевича.
195. Полковника госбезопасности Саатсазова Георгия Николаевича.
196. Майора госбезопасности Савельева Георгия Васильевича.
197. Капитана Савина Ивана Иосифовича.
198. Капитана Савицкого Григория Николаевича.
199. Майора госбезопасности Савченко Афанасия Михайловича.
200. Полковника госбезопасности Савченко Ивана Иосифовича.
201. Лейтенанта Сагина Андрея Кузьмича.
202. Лейтенанта госбезопасности Сазонова Дмитрия Григорьевича.
203. Младшего лейтенанта Саламатина Виктора Петровича.
204. Старшего лейтенанта Самсонова Виктора Степановича.
205. Младшего лейтенанта госбезопасности Оложиченко Алексея Григорьевича.
206. Капитана госбезопасности Семенова Бориса Ивановича.
207. Лейтенанта Семенова Николая Михайловича.
208. Старшего лейтенанта Семидотского Михаила Алексеевича.
209. Лейтенанта госбезопасности Сидненко Валентина Сергеевича.
210. Капитана госбезопасности Сиротина Василия Даниловича.
211. Младшего лейтенанта Смелова Николая Васильевича.
212. Старшего лейтенанта госбезопасности Смычкова Владимира Иосифовича.
213. Подполковника госбезопасности Соколова Николая Ивановича.
214. Лейтенанта Соловьева Аполлона Григорьевича.
215. Старшего лейтенанта Соснина Владимира Николаевича.
216. Степаненко Константина Ивановича.
217. Старшего лейтенанта Степанчука Бориса Кузьмича.
218. Капитана госбезопасности Стручкова Андрея Петровича.
219. Сурского Николая Акимовича.
220. Старшего лейтенанта госбезопасности Сухарева Николая Яковлевича.
221. Старшего лейтенанта Сухобека Ивана Ивановича.
222. Майора госбезопасности Сычова Степана Александровича.
223. Сержанта Танцура Якова Николаевича.
224. Капитана Тараховского Григория Андреевича.
225. Майора Тарана Ивана Васильевича.
226. Красноармейца Терехова Алексея Андреевича.
227. Старшего лейтенанта госбезопасности Терещенко Сергея Федоровича.
228. Старшего лейтенанта госбезопасности Титаева Петра Семеновича.
229. Майора Трофимова Ивана Кондратьевича.
230. Старшего лейтенанта Трофимова Василия Васильевича.
231. Младшего лейтенанта Тукузина Абдурахмана Алиевича.
232. Младшего лейтенанта Устинова Михаила Николаевича.
233. Старшего лейтенанта госбезопасности Учителя Николая Абрамовича.
234. Капитана госбезопасности Федорова Глеба Ивановича.
235. Капитана Федюкина Алексея Михайловича.
236. Майора госбезопасности Фомина Давида Наумовича.
237. Капитана Фролова Павла Евдокимовича.
238. Майора госбезопасности Хананушяна Константина Варшамовича.
239. Подполковника госбезопасности Хапова Таукана Машевича.
240. Капитана госбезопасности Хачатурова Мкртыча Карапетовича.
241. Полковника Хорошего Федора Семеновича.
242. Капитана госбезопасности Хренкова Михаила Александровича.
243. Капитана госбезопасности Цюцюровского Петра Гавриловича.
244. Старшего лейтенанта Черкасова Юрия Ивановича.
245. Старшего лейтенанта Чернова Ивана Ивановича.
246. Полковника Черноголова Степан Романович.
247. Старшего лейтенанта Чернякова Игната Семеновича.
248. Полковника госбезопасности Чернявского Митрофана Илларионовича.
249. Капитана госбезопасности Чистопольского Михаила Семеновича.
250. Майора госбезопасности Шалоника Владимира Антоновича.
251. Капитана Шпетного Ивана Парамоновича.
252. Младшего лейтенанта Шувалова Дмитрия Никитовича.
253. Щербакова Александра Ивановича.
254. Старшего лейтенанта госбезопасности Юрьева Евгения Ивановича
255. Майора госбезопасности Якименко Константина Власовича.
256. Лейтенанта госбезопасности Якобидзе Эдуарда Акакиевича.
257. Майора госбезопасности Якушева Павла Васильевича.
258. Майора госбезопасности Янушкольского Исая Михайловича.
259. Старшего лейтенанта Яшукова Николая Ивановича.
МЕДАЛЬЮ «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ»
1. Агамалова Андрея Амбарцумовича.
2. Майора милиции Агутова Алексея Петровича.
3. Младшего лейтенанта милиции Алексеева Сергея Иосифовича.
4. Капитана Антипова Владимира Григорьевича.
5. Капитана госбезопасности Артамонова Ивана Артеевича.
6. Старшего лейтенанта госбезопасности Арутюнова Васгена Осиповича.
7. Майора милиции Ахмедова Сурхая Ахмедовича.
8. Капитана госбезопасности Бабец Акима Федоровича.
9. Старшего лейтенанта госбезопасности Баскаева Черемена Мисаевича.
10. Младшего лейтенанта госбезопасности Басканова Семена Алексеевича.
11. Капитана Белина Ивана Абрамовича.
12. Младшего лейтенанта госбезопасности Беляева Леонида Александровича.
13. Капитана госбезопасности Бермана Семена Ильича.
14. Лейтенанта Богутского Константина Константиновича.
15. Старшего лейтенанта Борисенко Ивана Никифоровича.
16. Младшего лейтенанта госбезопасности Будника Израиля Пилатовича.
17. Младшего лейтенанта Бызова Кузьму Романовича.
18. Старшего лейтенанта Васильева Ивана Федоровича.
19. Майора Васильева Семена Васильевича.
20. Лейтенанта Воронкова Ефима Петровича.
21. Старшего лейтенанта госбезопасности Галустова Сурена Гайковича.
22. Капитана госбезопасности Гегамяна Паруйра.
23. Старшего лейтенанта госбезопасности Головина Дмитрия Васильевича.
24. Старшего лейтенанта госбезопасности Голушко Сергея Михайловича.
25. Капитана госбезопасности Григорьева Якова Григорьевича.
26. Лейтенанта Грызлова Василия Ивановича.
27. Старшего лейтенанта госбезопасности Губанова Матвея Михайловича.
28. Старшего лейтенанта госбезопасности Гуркина Ивана Федоровича.
29. Майора Доминна Степана Мироновича.
30. Майора Драчинского Ивана Макаровича.
31. Майора Дроздова Ивана Афанасьевича
32. Майора госбезопасности Евсеева Василия Андреевича.
33. Капитана госбезопасности Еренина Александра Алексеевича.
34. Ермакова Василия Владимировича.
35. Младшего лейтенанта госбезопасности Жукова Никиту Ивановича.
36. Младшего лейтенанта госбезопасности Залетова Евгения Николаевича.
37. Лейтенанта Золотарева Андрея Арофьевича.
38. Капитана Зоткина Михаила Ивановича.
39. Лейтенанта госбезопасности Иванникова Юрия.
40. Майора Кабакова Николая Трофимовича.
41. Старшего лейтенанта милиции Кадыра Аджиев Салах.
42. Старшего лейтенанта Калашникова Алексея Степановича.
43. Старшего лейтенанта Каратова Николая Ивановича.
44. Старшего лейтенанта Кийко Николая Тимофеевича.
45. Майора госбезопасности Кириллова Петра Ивановича.
46. Подполковника Ковальчука Алексея Антоновича.
47. Старшего лейтенанта Кольцука Николая Тимофеевича.
48. Коноваленко Михаила Александровича.
49. Лейтенанта госбезопасности Концова Федора Ивановича.
50. Майора Корниенко Ивана Ивановича.
51. Капитана госбезопасности Кошеланова Александра Павловича.
52. Майора Кузнецова Александра Владимировича.
53. Старшего лейтенанта Лебедева Георгия Георгиевича.
54. Старшего лейтенанта Лебедянского Ивана Денисовича.
55. Майора госбезопасности Леонова Ивана Максимовича.
56. Младшего лейтенанта Леонтьева Юрия Александровича.
57. Младшего лейтенанта Лунтадзе Архипа Лукича.
58. Старшего лейтенанта госбезопасности Мазурова Георгия Максимовича.
59. Старшего лейтенанта госбезопасности Малого Василия Абакумовича.
60. Капитана Мамаева Николая Михайловича.
61. Красноармейца Мамниашвили Шалву Иосифовича.
62. Подполковника госбезопасности Модина Алексея Павловича.
63. Майора Некрасова Петра Андреевича.
64. Лейтенанта Новикова Александра Гавриловича.
65. Лейтенанта Опенкова Ивана Гавриловича.
66. Капитана Павлова Николая Петровича.
67. Старшего техника-лейтенанта Павлова Николая Николаевича.
68. Подполковника Переводникова Ивана Степановича.
69. Лейтенанта госбезопасности Петрова Сергея.
70. Пичика Николая Федоровича.
71. Старшего лейтенанта госбезопасности Подмосковного Александра Александровича.
72. Капитана госбезопасности Полякова Михаила Васильевича.
73. Капитана госбезопасности Попова Ивана Алексеевича.
74. Старшего лейтенанта Ревенко Михаила Ивановича.
75. Младшего лейтенанта госбезопасности Ржевского Владимира Ивановича.
76. Младшего лейтенанта госбезопасности Рохлина Владимира Исааковича.
77. Старшего сержанта Романцева Павла Максимовича.
78. Младшего лейтенанта госбезопасности Рунышкина Леонида Алексеевича.
79. Майора интендантской службы Рязанова Петра Николаевича.
80. Майора Самаруга Александра Семеновича.
81. Ефрейтора Саникова Ивана Михайловича.
82. Старшего лейтенанта Сандуя Петра Тимофеевича.
83. Майора Святокума Сергея Степановича.
84. Младшего лейтенанта госбезопасности Серебрякова Николая Ивановича.
85. Старшего лейтенанта Скрипко Александра Михайловича.
86. Капитана госбезопасности Слепнева Николая Алексеевича.
87. Старшего лейтенанта милиции Создаева Николая Евграфовича.
88. Капитана Степанова Александра Михайловича.
89. Старшего лейтенанта Степина Ивана Семеновича.
90. Капитана госбезопасности Стулова Михаила Максимовича.
91. Капитана Сырчикова Ивана Ивановича.
92. Майора Татьянина Степана Семеновича.
93. Капитана госбезопасности Торопченко Николая Александровича.
94. Капитана Трубина Ивана Васильевича.
95. Старшего лейтенанта милиции Трусова Николая Сергеевича.
96. Майора госбезопасности Туманова Сергея Николаевича
97. Младшего лейтенанта госбезопасности Федорова Дмитрия Андреевича.
98. Младшего лейтенанта госбезопасности Фомичева Михаила Андриановича.
99. Капитана госбезопасности Халуимова Алексея Савельевича.
100. Старшего лейтенанта госбезопасности Циклаури Шалву Иосифовича.
101. Старшего лейтенанта госбезопасности Цулукидзе Николая Илларионовича.
102. Старшего лейтенанта госбезопасности Цыбазова Николая Петровича.
103. Старшего лейтенанта госбезопасности Цыпленкова Николая Алексеевича.
104. Старшего лейтенанта Четверякова Ивана Трофимовича.
105. Капитана госбезопасности Чистякова Кузьму Григорьевича.
106. Подполковника Шаповалова Терентия Яковлевича.
107. Капитана Шапошникова Василия Васильевича.
108. Подполковника Шепелева Павла Родионовича.
109. Младшего лейтенанта милиции Шишкалова Гродни Агафоновича.
110. Старшего лейтенанта госбезопасности Штесура Каленика Никитовича.
111. Капитана интендантской службы Южанина Алексея Ивановича.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
М. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
А. Горкин
Москва, Кремль, 8 марта 1944 г.
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРЕССА
(1990–1994)
ХАЙБАХ: СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Выход книги «Хайбах: следствие продолжается», изданной в г. Грозном, был приурочен к скорбной дате – пятидесятилетию депортации чеченского и ингушского народов в 1944 году. Авторы книги Саламат Гаев, Муса Хадисов и Тамара Чагаева на основе архивных документов, которые десятилетиями хранились под грифом «Совершенно секретно», правдиво и беспристрастно поведали о бесчеловечном акте геноцида беззащитных мирных жителей горного чеченского аула Хайбах. Читатели смогли в полном объеме узнать о трагедии Хайбаха только спустя десятилетия, благодаря подвижнической и кропотливой работе авторов книги.
Это произведение, несомненно, достойно самого пристального внимания общественности не только в нашей республике, но и за ее пределами.
Дай Бог, чтобы больше не было на земле повторения ужаса Хайбаха.
КРОВОТОЧАЩАЯ РАНА
27 февраля 1944 года войсками НКВД расстреляны и сожжены в чеченском ауле Хайбах 700 человек, в числе которых были старики, женщины, дети, даже новорожденные. Это одно из чудовищнейших преступлений, совершенных советским тоталитарным режимом против чеченского народа.
Стремление исследовать этот вопрос встречало решительное противодействие со стороны различного рода структур, заинтересованных в сокрытии тайны геноцида над мирными жителями высокогорных чеченских аулов. Но постижения трагической правды невозможно было лишить тех, кто добивался ее и хотел рассказать миру.
Впервые о преступлениях войск НКВД, возглавляемых полковником М. Гвешиани, рассказал в своих письмах в ЦК КПСС З. Абдулаев, а в последующем – и Д. Мальсагов. Дзияудин Мальсагов – очевидец уничтожения людей в Хайбахе, он рассказал о зверствах НКВД лично Хрущеву при встрече с ним в Алма-Ате. По заданию Хрущева была осуществлена проверка, полностью подтвердившая изложенные Мальсаговым факты, а на судебном процессе, состоявшемся над преступниками из НКВД, он выступил в качестве свидетеля.
Кропотливейшую работу по изучению обстоятельств хайбахского массового убийства чеченцев, вопреки угрозам со стороны КГБ ЧИАССР, проводил учитель истории, краевед Саламат Гаев. Это благодаря ему и его единомышленникам, соавторам М. Хадисову и Т. Чагаевой, их большой работоспособности, высокому патриотизму стало возможным появление на свет первой книги-исследования, составленной на основе архивных документов, воспоминаний, свидетельских показаний очевидцев физического уничтожения сотен тружеников, простых, безграмотных крестьян, заклейменных изменниками родины и бандитами.
Хайбах с его трагедией – не в прошлом, а в нашем, сегодняшнем. Это – кровавый пепел, стучащий в груди каждого живого чеченца. Это – до сих пор снящиеся людям кошмары злодеяний, льющиеся слезы родственников сожженных людей, незаживающая рана на теле чеченского народа, вынесшего голод, холод, инфекционные заболевания, физическое насилие, духовное угнетение, всю неслыханную жестокость спецкомендатур. Навечно сосланные в Казахстан и среднюю Азию чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы через 13 лет были возвращены Хрущевым в свои родные очаги. Однако не всем народам посчастливилось быть возвращенными на свою историческую родину. Турки-месхетинцы, крымские татары, поволжские немцы, корейцы, греки, часть чеченцев и ингушей до сих пор не возвращены в места, откуда они были депортированы.
Книга «Хайбах: следствие продолжается» – духовный памятник жертвам сталинского геноцида, вечное напоминание о зверствах сталинско-бериевской власти. Уничтожив чеченцев в Галанчожском ущелье, полковник М. Гвешиани телеграфировал Л. Берия, этому современному «нерону»:
«Только для ваших глаз: ввиду нетранспортабельности (термин-то какой!) и в целях неукоснительного выполнения в срок операции «Горы», вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах».
Как видно из содержания телеграммы, садист из НКВД признает факт ликвидации «нетранспортабельных чеченцев». За кровавую операцию по выселению народов, «образцовое выполнение специальных заданий правительства» Указом Президиума Верховного Совета СССР мастера заплечных дел из НКВД и НКГБ были награждены орденами и медалями. Число награжденных составляет более 700 человек. Такие высокие чины госбезопасности как Берия, Кобулов, Круглов, Серов награждаются орденами Суворова I степени, а Гвешиани, отдавший приказ сжечь и расстрелять людей в Хайбахе – орденом Суворова II степени. С полным списком поощренных «героев» читатель сможет ознакомиться на страницах книги.
Значительное место в книге занимают свидетельские показания об обстоятельствах ликвидации чеченцев в Хайбахе. В числе свидетельствующих и те, кто хоронил сожженные трупы людей. Свидетельства эти страшны, и их чтение не воспринимается без душевного содрогания. С глубокой болью воспринимается рассказ свидетеля Абухажи Батукаева, у которого в Хайбахе погибла мать, жена, четверо детей, а у его дяди Ибрагима Бабаева «погибли семеро детей, сестра, дочь с тремя детьми, жена, всего – 19 человек».
Каждый свидетельствующий рассказывает о той личной трагедии, пережитой им, о том кромешном аде пройденного ими, повествует о страданиях и насилии, перенесенного ими за годы террора над чеченцами, и каждый из них по-своему прошел преследования и унижения.
Отдельные горцы, лицезревшие кровавый вертеп расстрелов и сожжения мирных жителей, уходили в места, недоступные карательным силам НКВД, НКГБ. Среди скрывающихся находились женщины, дети, старики и дееспособные мужчины. Власти вели против них беспощадную войну. Каратели подбрасывали отравленные продукты, которые подбирали истощенные люди и очень часто – дети, умиравшие в мучениях от отравлений. Другой изуверский метод борьбы с «бандитами» состоял в том, что они подбрасывали трупы убитых горцев и минировали их, а люди, совершенно незнакомые с
арсеналом иезуитских методов чекистов, гибли, пытаясь по мусульманскому обычаю предать земле трупы убитых. Против оставшихся горцев ежедневно проводились военные операции по их ликвидации. Естественно, отдельные группы горцев вступали на путь борьбы с ненавистным режимом. Очевидцы рассказывали, как НКВД «боролся» со скрывавшимися в горах горцами.
Так, отчитываясь перед обкомом партии, бывший начальник НКВД высыпал на пол целый мешок отрезанных от туловищ голов уничтоженных во время операции чеченцев.
Все оставшиеся в горах люди были обречены, если бы не деятельность чеченских религиозных авторитетов, таких, как А.-Х. Яндаров и Б. Арсанов.
Об их огромной роли в сохранении многих жизней говорят чуть ли не все свидетели в данной книге. Знакомство со статьей Саламата Гаева «Суфийские шейхи Чечни» убеждает нас в том, что попытки дискредитировать добрые дела религиозных авторитетов Чечни не имеют под собой сколь-нибудь серьезных оснований. Прошедшие через террор НКВД суфийские шейхи хорошо понимали, что очень важно сохранить народ от возможного тотального уничтожения, и, выполняя эту задачу, они шли на определенные компромиссы с жестоким режимом. А это сегодня отдельными ура-патриотами вменяется им в вину, забывая, что они также вынуждены были мириться с существующим строем, подчиняться его идеологии, придерживаться навязываемого образа жизни. Думается, статья С. Гаева в книге «Хайбах: следствие продолжается» –основательный и очень правильный ответ на нет-нет да и раздающиеся голоса, очерняющие роль наших духовных лидеров в период выселения.
Вся трагедия чеченского народа как бы в миниатюре отразилась на одной чеченской фамилии Гаевых. У этой большой семьи, состоявшей в день выселения из 115 человек, расстреляно, сожжено и умерло 76 человек, а вернулось на родину 39 человек.
Выдержав всю чудовищную жестокость советской тоталитарной системы, превратившись в монолитное единство, чеченский народ вернулся на родину полный решимости восстановить разрушенные и запущенные села, сады, зажечь огонь в погасших очагах предков. Но «спецы тайного фронта» видели в национальном единстве большую опасность для себя. И надо было народ, не поддавшийся ассимиляторству, расколоть, раздробить, не допустить дальнейшего его единства, национального возрождения, вызвать
эмиграционные тенденции, искусственно создавая безработицу, путем ограничения доступа коренной национальности в нефтедобычу, ее переработку, а также в систему машиностроения бывшей ЧИАССР.
Многие чеченцы уже в конце 50-х и начале 60-х годов стали в массовом порядке выезжать на заработки в Россию, Казахстан, не имея возможности трудоустроиться на родине. Кроме того, кадровая политика, проводимая в республике московскими ставленниками со дня возвращения чеченцев и ингушей, носила антинациональный характер, здесь допускались грубые перекосы. Вся духовная жизнь, освещение исторического прошлого находилось под жестким контролем упрощенной, вульгарной идеологии. Все это, безусловно, явилось следствием насильственного изгнания народа, того недоверия, которое ему оказывали центральные партийные советские органы и соответствующие идеологические структуры.
Резюмируя сказанное, следует подчеркнуть, что авторы книги «Хайбах: следствие продолжается» С. Гаев, М. Хадисов, Т. Чагаева вписали в историю народа еще одну страницу, причем одну из самых жестоких, трагических. И совершенно прав Магомед Музаев, писавший в своем «Заключении»: «Это книга – публичное проклятие организаторам и исполнителям геноцида, напоминание проводникам новой имперской политики, что их злодеяния также не удастся скрыть, что они будут выявлены, а сами организаторы репрессий против народов навечно заклеймены».
К появлению этой книги в свет приложили колоссальные усилия большое количество людей, можно сказать – весь наш народ, это его духовный продукт. При этом хочу сделать ремарку о том, что нельзя согласиться с такого рода возгласами: «хватит говорить о трагедиях, о высылке, оглядываться на прошлое и т. п.». Сегодня нельзя принять философию беспамятства, и наше прошлое требует, как никогда, адекватной реконструкции. Только через такое знание прошлого возможно понимание современности, поэтому исследования, касающиеся депортации чеченцев и ингушей, и не только их, необходимы вне всякого сомнения, и издание при этом соответствующих материалов – задача актуальная.
Вахид Акаев,
член-корр. АН ЧР.
«Отечество», № 5, 1994 г.
В НАШИ ДУШИ ВСЕЛИЛАСЬ БОЛЬ!
В № 42 журнала «Огонек» за 1990 год была опубликована заметка о трагических событиях февраля 44-го, о сожжении сотен наших земляков и горном селении Хайбах в период выселения, которое стало символом нашей общей боли, нашей скорби.
В ответ на эту публикацию пришло много писем из самых дальних уголков нашей страны. Авторы писем – и руководитель крупного проектного института, и доктор наук, пенсионерка, ветеран Великой Отечественной войны. Мы решили привести тексты этих писем полностью, без изменений, чтобы показать, какой болью отозвались события, рассказанные журналом «Огонек», какую глубокую, незаживающую рану оставили они в сердцах людей.
Здравствуйте!
Прочитал Вашу заметку в 42-м номере «Огонька» за 1990 год. Первое мое чувство: такое не могло случиться в действительности, это всего-навсего чей-то невероятный вымысел! Ведь это позволяли себе лишь фашисты, завоевав нашу землю.
Конечно, необходимы доказательства, и лучше, если бы Вы их не смогли найти. Но появление этой заметки в журнале, я думаю, не могло произойти без наличия документов и оставшихся очевидцев. А поэтому, приходится верить в случившееся 46 лет назад на земле селения Хайбах.
Я и моя семья – русские. Нам ненавистна национальная рознь, нам очень горько за то, что происходит сейчас в наших южных республиках. И мы прекрасно понимаем, что причиной тому является преступная национальная политика наших правителей, начиная с самых первых, что взобрались на престол государства большевиков.
И в душах наших давно вселилось горькое чувство раскаяния перед всеми народами, какой численности они бы ни были, которые претерпели невероятные чувства унижения от своего «старшего брата».
Я думаю, что мы не имеем никакого права называть себя «старшим братом» по отношению к чеченцам, ингушам, татарам, евреям, чукчам, эвенкам, литовцам, эстонцам и т. д.
Мы, дети послевоенных лет, низко склоняем головы пред светлой памятью горцев, безвинно погибших не только в конюшне селения Хайбах, но и на всех тех этапах их вынужденной кочевой жизни, что уготовили им. Мы потрясены Вашей информацией. Прошу сообщить, каким образом можно осуществить перевод денежных средств на создание памятника мученикам Хайбаха, готов лично участвовать в его строительстве в качестве рабочего в лето 1992 года.
С уважением В. Калашников ,
директор института
«Саратовоблпроект», г. Саратов
***
Читал ваше письмо в «Огоньке» и плакал. Хочу, чтобы вы и все чеченцы знали и другое. Какой путь для моих слов вы найдете, устный или печатный – вам виднее.
В 1954–1957 гг. я работал по распределению в Западном Казахстане (поселок Кулсары, Гурьевская обл.). Кроме нас, молодых специалистов и казахов, там сплошь были депортированные, отсидевшие, сосланные. 38 национальностей! Были чеченцы и ингуши. Я с ними ничего не делил, кроме хлеба: иногда они мне давали, иногда – наоборот. Пекарня не справлялась.
Случая не было, чтобы кто-нибудь не поделился.
Затем вышло такое: мать семерых детей, чеченка, заболела воспалением легких. Терапевт по невежеству определил у нее грипп. Лечит на дому, а она медленно погибает. Соседкой у них была медсестра, моя землячка – украинка Катя. Просит: «Посмотри ее, А. А.!» Были сложности. Первое – тот врач – казах из местных. По расспросам уже вижу – ошибся он. Но опровергну – влезу, осложню отношения с местным населением. С другой стороны, и врачи могут обидеться: коллегиальность нарушил, не в свое дело влез.
Если эти две группы от меня отвернутся, с кем мне жить и работать? Короче, пошли мы ночью, чтобы никто не видел, больную осматривать. А она уже задыхается, ее и в больницу не довезти. Вижу – точно двусторонняя крупозная пневмония! Еще одна землячка, зав. аптекой, пенициллин нам ночью выдала.
Катя уколы делала, я смотрел. Спасли ведь мы эту мамашу! А у нее только старший школу шоферов кончал, остальные – мал-мала меньше.
С тех пор зауважали меня ваши единокровные, выручали много раз, и в домах их я гостил. Случая не было, чтобы чем-то обидели, уважения не показали, плохо приняли!
Чеченцы – народ прямой и честный, я смотрю объективно и со стороны – вы можете гордиться своим народом. В общении с ними одна у меня забота была: «Только бы в чем не сфальшивить, не соврать. Этого – не простят!»
Вы можете смеяться, а я молодой был, мне всего 22 стукнуло, для меня их уважение очень важно было. Они меня не опасались, верили, но не мог я понять – откуда у них, даже молодых, такая озлобленность. Только теперь, узнав из вашего письма, как сожгли людей в конюшне, начал понимать истоки. А тогда? Нет, не поверил бы! Фашисты могли такое делать. Но чтобы наши? Звери они! И было бы хорошо, если бы их разыскали, судили. Ведь, небось, получают почести как «участники» ВОВ. Герои сраные (простите).
Нужен суд. И нужен памятник. На месте конюшни. И еще – пусть простят меня давние мои приятели-чеченцы, не все знал я об их беде и не мог тогда до конца понять.
Если кто из них жив, пусть знают: уважаю, ценю и помню их всегда! Искренне ваш!
А. А. Пастернак ,
врач, г. Бояровка Киевской обл.
Да, и последнее: к вопросу о благородстве. «Мои» чеченцы не рассказывали о своем прошлом, о своей февральской трагедии, потому что берегли меня! Опасались: по молодости и горячности выскажу. А затем – разделю их участь.
Знаю – прежней империи не быть! Но и верю: затем свободные народы будут дружить, и верить друг другу, как мы в Кулсарах!
Это письмо – песчинка в фундамент нашей будущей дружбы.
Дорогие друзья, товарищи, люди!
Поверьте мне. Я много видел, много страдал и много пережил. Я часто прощал. Но такого! Если все это правда, то прошу и требую: найти и наказать по закону виновников этого страшного преступления. Зная, что пока это очень трудно, предлагаю в данном (и подобных) случаях принять меры наказания преступникам приговором «всеобщее презрение народа». Такой приговор может вынести народ при соответствующем сборе подписей.
Думаю, что такой приговор страшнее всякого другого. На месте этого страшного преступления поставить памятник погибшим с упоминанием двух героев (а в те времена они действительно были героями!) – капитана Громова и молодого бойца истребительного батальона чеченца Дзияудина Мальсагова. Уверен, что деньги на памятник соберет народ (если местные власти, как обычно, не смогут их найти). Думаю, что надо объявить конкурс на проект памятника.
По долгу своей службы я много раз общался с народами Северного Кавказа. Это прекрасные люди – люди добрые, гостеприимные, готовые всегда и во всем помочь. Это люди с благородством, с честью и достоинством.
Спасибо автору материала за его гражданскую смелость, которая нам сейчас так необходима.
Михаил Николаевич Тарасов ,
доктор географических наук, профессор,
г. Новочеркасск
Я русская, ветеран войны. Нас пичкали информацией в «Боевых листках», какие изверги фашисты, как они сжигают села вместе с жителями и т. п.
Согласна, много бед натворили фашисты. Но скажите, какие матери родили извергов, что смогли сжечь 700 человек наших людей – людей, трудившихся на клочках каменистой земли???
Боже! Где они? Понесли ли наказание за свои злодеяния? Кто они? Вы знаете, я не могу выразить на бумаге, что я чувствую. Только плачу. Я никогда не молилась. Сейчас же говорю:
– Господи! Покарай недочеловеков, отдавших приказ уничтожить стариков, женщин, детей. Детей! Самое дорогое у матери – это ребенок. Об этом мы кричали на каждом перекрестке и… хладнокровно уничтожаем их.
Извините, я перенесла инфаркт. Пишу и руки дрожат. Господи! Накажи их! Накажи Божьим судом!
Еще раз извините за несвязность изложения.
С уважением Анна Ситникова ,
пос. Талая Магаданская область
Леденящую кровь историю поведали Вы в письме в журнале «Огонек» № 42. Хорошо знаю о ГУЛАГах, о десятках миллионов уничтоженных невинных, в том числе лучших сынов Родины. О геноциде и прочих «завоеваниях социализма». Но о таком, что приписывали в фильмах лишь немецкому фашизму, однако, творившемся нашей «единой с народом» армией, узнал впервые. Даже на фоне уничтоженного в наши дни в Тбилиси и Баку рассказанное Вами невероятно.
Предполагается ли создание памятника в память всем 700 расстрелянным и сожженным с полными их именами и этим двум героям – капитану Громову и солдату Дзияудину Мальсагову в селении Хайбах или в столице Чечено-Ингушетии? Необходим и мемориал всему народу! Это наш долг перед ними, ибо кровь их на наших руках, все одобрявших, потворствующих откровенному фашизму. Можно лишь удивляться гневной реакцией вождей партократии на требование о покаянии.
Информируйте, пожалуйста, о возможных мемориалах, и если есть счет в банке, то сообщите его номер, лучше бы через «Огонек».
Низкий поклон всем вам в канун дня скорби и траура.
А. Гусев,
ветеран войны и труда,
г. Ленинград
ТАЙНА АУЛА ХАЙБАХ
Вырвавшись из тесных улиц г. Грозного, наша машина стремительно понеслась вперед, но путь ее лежал в прошлое. К месту кровавой трагедии, происшедшей сорок пять лет назад в горной Чечне, когда по воле «отца народов» изгонялись с родных мест целые народы. Наконец мы в ауле Хайбах.
Бывшем ауле. Сегодня лишь древние сторожевые башни да безымянный могильный холм, огороженный жердями, напоминают о том, что тут когда-то обитал человек. Правда, в день, когда мы сюда попали, здесь было довольно многолюдно – люди из близлежащих селений, из городов автономной республики собрались на импровизированный сход.
Среди собравшихся и свидетели черной даты – 23 февраля 1944 года.
Тогда чеченцы и ингуши были объявлены врагами народа (какого?) и их стали насильственно выселять с родной земли. Делалось это внезапно и профессионально истребительными батальонами, но все же в труднодоступных аулах, отдаленных хуторах еще оставались люди. Большинство из-за старческой или детской немощи, по болезни не могли подчиниться приказу выселиться. Их-то и свозили подразделения НКВД в один из «сборных пунктов», расположенный в ауле Хайбах.
27 февраля шел мокрый снег, – вспоминает Д. Г. Мальсагов, бывший в то время заместителем наркома юстиции автономной республики. – С раннего утра к Хайбаху начали прибывать грузовики с людьми, в основном больными, стариками, женщинами, детьми. Среди них встречались и молодые мужчины, сопровождавшие своих близких, которых отказались бросить без присмотра.
Всех загнали в конюшню колхоза имени Берия (роковое совпадение!), якобы для того, чтобы переждать непогоду. Когда же в конюшню затолкали человек семьсот, ворота заперли. Начальник Дальневосточного краевого управления НКВД комиссар 3-го ранга Гвешиани отдал приказ поджечь конюшню.
Строение, видимо, было обильно полито бензином, коли, несмотря на сырую погоду, пламя охватило его вмиг. Крики и стоны заживо сжигаемых людей не тронули сердца бойцов истребительного батальона, ласково называемых в народе «ястребками».
– Правду говорят, – продолжает вспоминать Дзияудин Габисович, – что экстремальная ситуация придает человеку новые силы: крепкие ворота рухнули под напором толпы, обреченной на мученическую смерть. Но тут Гвешиани скомандовал: «Огонь!» Людей, пытавшихся вырваться из огненного плена, косила автоматная очередь. Вскоре гора трупов забила проход.
Мало кому удалось выйти живым из этого ада.
Мальсагова и капитана Громова (запомним с благодарностью это русское имя), выступивших против такого зверства, под конвоем отправили в районный центр. По пути им попадались трупы мирных жителей, которые, видно, предпочли смерть высылке.
После исторического XX съезда партии, осудившего многие сталинские злодеяния, была создана специальная комиссия, расследовавшая обстоятельства и этой трагедии. В нее, кроме ответственных партийных и советских работников, следователей, вошли и судебно-медицинские эксперты. С их помощью комиссия подтвердила время и причину гибели людей, останки которых удалось захоронить землякам, были обнаружены останки и других жертв. Однако точное число погибших тогда не удалось установить. Сегодня решено воздвигнуть в ауле Хайбах памятник жертвам трагедии февраля сорок четвертого года. Общественность республики давно и скрупулезно подсчитывает их число, устанавливает имена, но точную цифру до сих пор назвать трудно. Для этого еще потребуется, видимо, помощь криминалистов и судебно-медицинских экспертов.
На сходе, где нам пришлось побывать, запомнились слова, сказанные стариком-горцем:
– Не для мести мы собрались здесь и не для того, чтобы бередить старые раны, а ради памяти, ради истории своего народа. И еще требуем покаяния от участников хайбахской расправы, которые до сих пор живут, не пряча глаза от стыда.
Тут надо отметить, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 марта 1944 года за удачно проведенное выселение, можно сказать, собственного народа, орденами Суворова I степени награждены Л. П. Берия и его помощники. Всего тот Указ отметил боевыми орденами и медалями более семисот человек, отличившихся в операции по изгнанию из родных очагов безвинных и беззащитных людей. Очевидно, что каратели те награды носили не без гордости, наверняка, выдавая их за фронтовые. И поэтому вопрос о покаянии тоже представляется не эмоциональным требованием униженных и оскорбленных, а нравственно-этической необходимостью. Даже если учесть, что лет через двадцать этот Указ был безгласно отменен…
Гапур Боков,
Чечено-Ингушская АССР.
(«Медицинская газета»,
10 декабря 1990 г.)
ДОЛЛАРЫ МАРИ БЕННИГСЕН – ФОНДУ «ХАЙБАХ»
Вы помните, наверное, это имя – Мари Беннигсен-Броксап. Доктор истории из Лондона, дочь известного ученого-кавказоведа Александра Беннигсен была участницей недавней международной научной конференции, посвященной шейху Мансуру. Впервые оказавшись на земле, к которой она давно питала человеческий и творческий интерес, Мари хотела как можно больше увидеть и узнать о жизни нашей республики, понять происходящие в ней сегодня процессы. Ее обаяние, доброжелательность, не показное любопытство ко всему вызывали у тех, с кем она общалась, ответную доброжелательность, горячее желание хотя бы чем-то помочь ей. И если раньше английская гостья была знакома и дружна с историками Вахидом Акаевым, Явусом Ахмадовым, художником Султаном Юшаевым, то после этой поездки она приобрела множество новых друзей в Чечне.
К сожалению, погода в те дни стояла хмурая, и лондонскому историку не удалось посмотреть те места, прошлое которых ее волновало. Так, она была потрясена открывшейся ей трагедией Хайбаха и охотно приняла предложение Оргкомитета Народного Фонда памяти жертв Хайбаха побывать там. Специально для этой цели Президент Джохар Дудаев выделил вертолет. Однако из-за беспрерывного проливного дождя поездка сорвалась.
Мари уехала домой, а в память о себе оставила у Вахида Акаева конверт для Оргкомитета Фонда памяти. Когда его вскрыли, там оказалось сто долларов. Взнос Мари Беннигсен – это первый взнос в валюте и первый взнос, сделанный иностранцами. Рублями здесь уже собрана полтора миллиона, сбор средств продолжается, возможно, примеру нашей гостьи последуют и представители вайнахской диаспоры, проживающие в разных странах мира.
(«Голос Чеченской Республики»,
июнь 1992 год)
В ФОНД ПАМЯТИ…
Не преувеличу, если скажу, что подавляющее большинство взрослого населения республики приняло участие в проведении дня памяти 23 февраля 1992 года. Это и понятно: нет ни одной чеченской и ингушской семьи, которая не похоронила бы в Казахстане и Киргизии близких людей. Каждый третий депортированный вайнах нашел последний приют вдали от родных мест. Отдать дань памяти усопшим, помянуть их светлый образ, выразить искреннее соболезнование близким и родным, собирались люди по месту работы, на сельских сходах, проводили митинги, устраивали молебны в мечетях.
Но, на мой взгляд, самым трогательным в траурном ритуале был телемарафон «Хайбах». От всего сердца хочется сказать огромное спасибо тем, кто организовал и провел его, кто принял в нем участие, внес посильную лепту по сбору средств для строительства мемориала «Хайбах».
В свою очередь хотел бы высказать одно предложение, суть которого такова: на месте захоронения и гибели хайбахцев построить мемориал, посвященный жертвам Хайбаха и остальным сожженным горным селам и аулам; высечь на чурте названия этих сел, имена всех погибших в огне. Огородить мемориал, зажечь вечный огонь, сделать общий обелиск и зиярат, посадить вокруг него по дереву во имя каждого погибшего.
Ну, а главный мемориал сталинским жертвам, всем жертвам большевистской власти построить на одной из площадей Грозного.
Слов нет, горе жителей Хайбаха и других сел бывшего Галанчожского района неизмеримо велико. Это общенациональное горе. Но село Хайбах расположено в гористой, отдаленной местности. Отсутствие удобных дорог, регулярного автобусного движения затруднит поездку туда простым людям. А потому памятник должен стоять и в столице республики, в месте, доступном каждому.
Далее. Наш народ всегда живо откликается на мероприятия такого рода, охотно внося посильные суммы.
Но вот что в связи с этим меня волнует. Да, наш народ не скупится, жертвует на благоустройство дорог, прокладку водопроводов, строительство мечетей, обелисков, мостов, содержание кладбищ, создание кинофильмов и т. д. Но ведь все это может оказаться и непосильным для людей, особенно малоимущих. Не желая оставаться в стороне, они вносят деньги, выделяя их из своих скромных бюджетов. Мне кажется, что государство должно активнее брать эти заботы на себя. Трудно давать правительству рецепты, но, на мой взгляд, оно могло бы, например, продать какое-то количество нефти и
вырученные средства направить на строительство общенациональных мемориалов жертвам Дады-Юрта, сталинских репрессий, памятников выдающимся сынам и дочерям своего народа, создание кинофильмов о героическом прошлом вайнахов… Не грех и многим предпринимателям, банкам, биржам взять определенную долю расходов на себя. Хотелось бы обратить внимание и на такой важный момент. Каждый человек понимает, что значит в боевой обстановке не выполнить приказ командира. Тем более, знают это военнослужащие, участники войны. Операция 23 февраля 1944 года была приравнена к боевой, и все воины, участвовавшие в ней, были строго предупреждены: за невыполнение приказа – расстрел. А многие из них и не знали до последнего дня истинной цели своего
пребывания здесь, ибо были ложно информированы. Среди выселявших нас военных было немало и участников ВОВ, привлеченных к этой операции вскоре после ранения или краткосрочных отпусков. Были сняты с театра боевых действий и переброшены сюда даже целые части. Все они некоторое время жили среди чеченцев и ингушей, ели их пищу, спали в их домах, были согреты теплом их сердец, заботой. Они видели, как вайнахи помогают фронту, честно трудятся, как скорбят, услышав горестные известия с фронта,
и как радуются успехам Красной Армии.
Среди этих воинов было немало порядочных и мужественных людей, которые, рискуя жизнью, извещали вайнахов о предстоящем переселении.
Нашлись такие, которые пошли на смерть, отказавшись выполнять бесчеловечный приказ, проливать кровь безвинных людей, – они были тут же расстреляны. Они не испачкали своих рук, не уронили своей чести – чести русского и украинского народов, сыновьями которых являлись. Их имена наш благодарный народ должен установить и обозначить на обелисках, воспеть в литературных произведениях. Надо узнать, кто из их близких остался жив, оказать им всемерную помощь.
Долг историков, журналистов, всех, кто соприкасается с архивами КГБ, МВД, разыскать имена этих безвестных героев, обнародовать их. Мы должны воздвигнуть памятники этим мужественным людям, создать для этого специальный фонд.
М. Индербиев,
председатель республиканского
Совета ветеранов
ОПАЛЕННАЯ КОЛЫБЕЛЬ
Хайбах… Слово, похожее на вздох страдания. У нас в республике оно ассоциируется с Куропатами и Хатынью. Но впервые громко это слово прозвучало лишь в 1990 году, когда некоторые республиканские и районные газеты опубликовали материалы своих корреспондентов об этом скорбном месте. А до сих пор это была запретная для обсуждения тема, как запретной была тема выселения вообще. Кому-то очень хотелось, чтобы все думали, будто ничего не было. И все делали вид, будто думают, что ничего не было.
Но ведь было. И это былое незабываемо, потому что оно не зажило, болит, кровоточит открытой раной и во втором, третьем поколении. Уж слишком жестоки были испытания, эхом отдались они от отца к сыну, от деда к внуку.
…Прибывший из Нальчика для специального рейса вертолет поднимает в небо небольшую группу, которой предстоит наконец-то снять табу с событий в Хайбахе. Здесь московский журналист, руководитель группы «Поиск» Советского Комитета ветеранов войны, приглашенный в Чечено-Ингушетию оргкомитетом по восстановлению автономии Ингушетии Степан Савельевич Кашурко и сопровождающий его в поездке член оргкомитета Салим Ахильгов, корреспондент ТАСС Шарип Асуев, прокурор Урус-Мартановского района, под руководством которого ведется расследование этого страшного преступления, народный депутат ЧИАССР Руслан Цакаев, учитель из Гехи-Чу, проделавший огромную поисковую работу, Саламат Гаев и непосредственный участник тех событий, бывший заместитель наркома юстиции и боец Грозненского истребительного батальона Дзияудин Габисович Мальсагов.
…Я приникаю к иллюминатору и узнаю места, по которым в октябре прошлого года мы ехали в Хайбах на траурный митинг, организованный неформальными движениями. Внизу среди лесистых склонов змеится дорога, по ней мчится кажущаяся сверху игрушечная машина: она везет людей из Рошни-Чу и Гехи-Чу – родственников безвинно погибших нашхоевцев и тех стариков, на долю которых выпала страшная миссия хоронить сожженных.
Мы пролетаем над скалистыми утесами и глубокими ущельями, и нигде не видно человеческого жилья, только изредка проплывают развалины старинной башни и жилого помещения рядом с ней… Имя этой прекрасной земли – Нашха. По преданию, именно отсюда вышли вайнахи. Нашха – их колыбель.
Ее горы формировали характер народа, выпестовывали его нравственные устои. Здесь рождались традиции, которыми восхищались просвещенные умы Европы и России. А сейчас здесь разрушенный мир. Когда чуть позже в разговоре с одним из стариков Степан Савельевич к слову спросит, а что же стало со скотом, с имуществом высланных людей, Салим Ахильгов вмешается и резко скажет: «Самое дорогое имущество, которого мы лишились, это наши башни». И все поймут, что он имеет в виду не только каменные строения, но и те духовные башни народа, каковыми были его нравственные устои –высоты и крепости его духа.
Разрушенный мир. Огнем Хайбаха опаленная колыбель народа…
Когда люди вернулись из высылки, каждый год стал приходить сюда один человек. Он бродил по горам, осматривал развалины хуторов, беседовал с пастухами, расспрашивал случайных путников на дорогах, встречался с уроженцами здешних мест. И записывал, записывал, записывал… Он знал, что рано или поздно мир захочет узнать страшную правду. И боялся, что когда эта правда сможет вернуться к людям, живых ее свидетелей уже не будет. Поэтому он записывал, не жалея на это ни времени, ни сил. Много раз поднимался он – а это был поэт Ахмад Сулейманов – на каменный утес, о котором шла молва, будто он – говорящий: позовешь кого-нибудь из предков, и он отзовется. Не предков он звал, а выкрикивал названия галанчожских сел и хуторов:
–Моцкара!
–Чармаха!
–Ялхара!
–Хайбах!
Но не откликались они на его призывы… Сколько раз, бродя по этим склонам, вспоминал он стихи Магомеда Гадаева – поэта с судьбой драматической: «Как памятник безграничному горю стою я в этой пустынной Азии.
И когда я вижу Тянь-Шаньские горы, передо мной картины родного края предстают, где, как на трауре, раскачиваются сады и дикие леса»… (подстрочный перевод).
Дикие леса и сейчас – как на трауре.
К месту захоронения привел московского гостя Дзияудин Мальсагов. Начал – в который уже раз – свой горький рассказ. Он повторял его и письменно и устно. Писал и Сталину, и Хрущеву, давал интервью журналисту и выступал в прошлом году здесь на митинге… Но и сейчас он не может подавить волнения. Это понятно, потому что черный день 27 февраля 1944 года стал для его дальнейшей судьбы определяющим. Он не мог молчать о том, свидетелем чего стал тогда, из-за этого пережил много несчастий. Когда жена Мальсагова Валентина Петровна рассказала об этих несчастьях одному высокопоставленному лицу в республике, тот ответил:
– Он много писал, надо было молчать.
– Я не мог молчать, – говорит Дзияудин Габисович, – у меня совесть болела перед народом.
…В тот день в Хайбахе – одном из четырех сборных пунктов, организованных при выселении в Галанчожском районе, – были собраны те, кого не смогли отправить со всеми вместе 23 февраля. В основном это были больные и престарелые люди. Со многими остались и вполне здоровые родственники.
По мнению Д. Мальсагова, было человек 650–700. Их поместили в конюшне до того времени, пока не прибудет за ними транспорт. Так было сказано людям. Но ворота конюшни крепко заперли, и командовавший операцией комиссар госбезопасности 3-го ранга – человек со стеклянными глазами – Гвешиани приказал поджигать. Мальсагов и капитан Громов попытались воспрепятствовать злодеянию, но были обезоружены и под конвоем отправлены в Малхесты. Навсегда врезалась в память Дзияудину Габисовичу страшная картина: огромный костер, распоровший хмурое февральское небо, рухнувшие под напором обреченных людей ворота конюшни, крик Гвешиани:
– Огонь!
И гора трупов, закрывшая выход…
На обратном пути Мальсагов с Громовым нашли в Хайбахе развалины конюшни и людей, занятых адской работой: они извлекали останки своих сородичей из-под пепелища, чтобы предать их земле.
Рассказ Мальсагова продолжали подъехавшие на машине Эльберт Хамзатов, Ахмед Гамаргаев, Саид-Хасан Ампукаев, Мума Исаков. Именно они вместе с Жандаром Гаевым и другими выполняли эту работу. Рыли траншею. С опаской, днем и ночью. Самые молодые держали брезент над светильником, чтобы не увидели солдаты. Лица пришлось обвязать тряпками, потому что запах стоял невыносимый. На носилках переносили трупы из конюшни, насчитали 147. Узнать никого не смогли, кроме стодесятилетнего Туты Гаева: он упал вниз лицом, его узнали по бороде. Но всех извлечь из-под обломков все-таки не смогли.
Вскрываются сейчас тайные захоронения, где прячутся следы преступлений сталинско-бериевских прислужников. «Белые пятна» истории заполняются чудовищными фактами. И каждый раз леденеет душа и бьется в уме вопрос: «Как? Почему такое стало возможным?» И каждый раз мы шепчем спасительную молитву:
– Не приведи, Всевышний, чтобы такое когда-нибудь повторилось.
Вскрывается и эта могила: в подтверждение устных свидетельств нужны вещественные доказательства, чтобы можно было продолжить расследование и возбудить уголовное дело. Адам Газалоев, Ваха Эльгакаев, Баудин Карнаев, сын Эльберта Хамзатова Абуязид и другие берутся за лопаты. И глазам собравшихся открывается лицо страшного преступления.
…На горы опустилась ночь. Взволнованные и усталые люди стали устраиваться на ночлег.
– Впервые за 46 лет я ложусь спать в родном селе – сказал Хамзат Муртазалиев –уроженец Хайбаха, которому в год высылки было четыре года.
Символически прозвучали его слова.
Чрезвычайная комиссия, в которую вошли Степан Савельевич Кашурко (председатель), Дзияудин Мальсагов, Салим Ахильгов, Руслан Цакаев и Саламат Гаев, составили акт обследования места массового уничтожения жителей Галанчожского района в Хайбахе.
В этом документе записано: «Комиссия считает установленным факт массового уничтожения людей путем сожжения и расстрела в Хайбахе и признает это геноцидом.
Призвать государственные и общественные организации и всех граждан оказывать всяческое содействие проводимому по указанному факту расследованию.
Необходимо в память о зверски замученных мирных жителей установить памятник».
***
Когда материал уже был готов к печати, стало известно, что Степан Савельевич Кашурко вместе с представителями оргкомитета по восстановлению автономии Ингушетии побывал в Тбилиси. Он встретился с родственниками командовавшего операцией в Хайбахе Гвешиани, дослужившегося до генерал-лейтенанта, и узнал следующее: после казни Берии Гвешиани был разжалован. Умер он в 1966 году.
Мария Катышева,
журналист (« Комсомольское племя »,
22 февраля1990 год.)
ХАЙБАХ
Летят наши дни, как белые птицы. Летят ночи, как птицы черные. Летит время, жизнь торопя. И каждый год, после трагического 1944-го, 23 февраля в сердца врывается черный траур памяти. Эта дата – дата геноцида в отношении чеченцев, а символом этой большой трагедии стал Хайбах.
Когда мы, чеченцы, произносим слово «Хайбах», в воображении встают ужасы расстрелов, издевательств, грабежей и самое непостижимое – ужас сожжения заживо ни в чем не повинных людей, среди которых были малые дети, женщины, больные и глубокие старики.
Хайбах болью отзывается в сердцах вайнахов еще и потому, что это село расположено на земле Нашхой, которая является колыбелью чеченского этноса, матерью-землей, священной от истока народа. Сотворение такого ужаса именно там вайнахи рассматривают как демонстрацию злотворцами акта геноцида.
Когда Ермолов в роли палача уничтожал посевы, угонял скот, истреблял жителей, чеченцы были воюющей стороной и могли тем же ответить Ермолову и царю-батюшке. Но здесь был свой народ. И тем ужасней и бесчеловечней этот акт злодеяния даже в ряду таких, как Хатынь, Лидице…
Когда делегация чеченцев и ингушей была в Москве в 1956 году по поводу восстановления попранной автономии и возвращения народа на свою историческую родину, разумеется, члены ее еще достоверно не знали о целой серии тягчайших преступлений НКВД и НКГБ против вайнахов в год выселения. В условиях лагерного, гулагного режима, когда переход границы района поселения без разрешения комендатуры карался 25 годами каторжных работ (именно так гласил «гуманный» указ), а письма переселенцев находились под цензурой «святой троицы» – специальной комендатуры, НКВД и НКГБ, – трудно было быть информированными о таких деяниях «вождей народов», которые «вели нас от победы к победе», оставляя кости и черепа миллионов по всей земле великой.
Будучи на приеме у Анастаса Ивановича Микояна, один из делегатов решил начать свое выступление с преамбулы – стереотипа коммунистической молитвы:
– Мы благодарны партии…
Он тут же был остановлен вопросом:
– За что благодарны КПСС чеченцы и ингуши? Я бывал на Кавказе в годы установления Советской власти. Я знаю ваши заслуги в революции и упрочении Советской власти на Кавказе. Вам нечего благодарить партию, партия должна исправлять свои ошибки, допущенные по отношению к вам…
Члены делегации по-разному поняли эти слова. А истинную их суть постигали вайнахи постепенно, узнавая все новые адреса поселений, где работники НКВД и НКГБ творили ужасы геноцида. Это – Ялхорой, Пешхой, Аьккхи, Галанчож, Коти, Бийжана, Мушечу, Чармаха, Таргим, Гули, Цори, Моцкар и другие.
В этом перечне Хайбах занимает особое место, став символом мрачного и кровавого злодеяния. Здесь якобы для отправки на плоскость транспортом оставили более семисот нетранспортабельных людей. Предложили им расположиться внутри колхозной конюшни, заставляя каждого брать охапку сена, чтобы удобнее устроиться до прихода транспорта. Люди еще ничего не подозревали, но у некоторых зародилось сомнение:
– Почему постельные принадлежности, съестные припасы и ценные вещи заставили сложить горой в одном месте, а людей налегке загоняют в баз?
Солдаты по приказу командующего операцией Гвешиани стали кругом обкладывать баз сеном, а потом поливать керосином. Сомнения стали фактом.
Тогда толпа навалилась на ворота и сорвала их, но пожар уже разгорался.
Плотной стеной стоящие у ворот автоматчики сразу открыли огонь. Люди падали друг на друга и больше не вставали. Вскоре проем ворот был забит трупами, которые уже горели.
Ахмад Мударов, который известен всему вайнахскому миру не только Чечено-Ингушетии, но и зарубежья, носит еще в своем теле семь пуль из двенадцати, пущенных в него. Израненный, он был проколот штыком и сброшен в пропасть, но чудом остался жив. Очевидно, это предопределение божественное, чтобы сообщить человечеству тайну гибели Хайбаха.
Поэтому недавно собравшиеся в Гехи-Чу уроженцы Галанчожа решили увековечить память безвинно погибших, превратив село Хайбах в мемориал – ЗИЯРАТ.
Для того чтобы возродить историческое поселение Хайбах, куда будут ежегодно приходить на День поминовения, нужна дорога. Нужно благоустроить живописные места у родников на всем протяжении дороги, создать необходимые условия для свершения ритуала поминовения и молитвы.
Нужно выстроить гостиный дом и мечеть, сделать многое другое. Учитывая, что для всего этого потребуются немалые расходы, собравшиеся посчитали необходимым открыть в филиале коммерческого АПБ в Урус-Мартане фонд памяти Хайбаха, учредить счет № 000700714 и обратиться ко всем жителям республики и зарубежной диаспоры вайнахов с просьбой внести свои пожертвования на указанный счет.
А. Долатов,
старший научный сотрудник
Аргунского музея-заповедника
(«Голос Чеченской Республики»,
23 февраля 1991 года)
ХАЙБАХ: АУЛ, КОТОРОГО НЕТ
В феврале 1944 года в маленьком горном селении Чечено-Ингушетии войсками НКВД были заживо сожжены несколько сот мирных жителей. Самому старшему из них исполнилось 110 лет, самые младшие родились за день перед трагедией…
В ночь на 27 февраля 1944 года в горах выпал крупный снег, осложнив и без того трудный путь в высокогорные селения для войск, выполнявших специальное задание правительства. Несколько дней назад приведен в исполнение приказ о депортации чечено-ингушского народа. Сложнейшая операция проведена блестяще: почти полумиллионное население равнинной части республики согнали на железнодорожные станции и, погрузив в грязные, холодные товарные вагоны, отправили на верную гибель в далекий Казахстан и Среднюю Азию.
В горах, куда не могли добраться «студебеккеры», оставались люди в древних каменных саклях. Они ничего не знали о событиях на равнине. Как быть с ними? Отправлять с новыми эшелонами? Это сопряжено с огромными трудностями. Кроме того, уже отчитались об успешном выполнении задания.
Часть здорового населения решили согнать вниз и отправить вслед за другими. Оставшихся, кто не может спуститься самостоятельно – больных, детей, престарелых, – сжечь. Кто подал эту бесчеловечную преступную идею, кто ее поддержал, одобрил, мы сегодня не узнаем. Расскажем о событиях лишь то, что донесли до нас скупые свидетельства чудом уцелевших очевидцев.
Существует много версий о причинах высылки чеченцев и ингушей, начиная с белого скакуна под золотым седлом, якобы предназначенного в подарок фюреру, вплоть до прямого пособничества гитлеровцам.
По известным теперь данным НКВД, число так называемых бандитов в республике не превышало 335 человек. Это были в основном люди, вступившие в конфликт с властями в период тотальной коллективизации, недовольные насильственными методами работы партийно-советского аппарата.
Однако в Москву шли ложные донесения о наличии в горах многочисленных бандформирований и героической борьбе с ними местных чекистов.
Больше всех «отличались» этим ответственный работник НКВД ЧИАССР Албогачиев, нарком внутренних дел Дроздов и первый секретарь обкома партии Иванов. Вместе с заместителем генерального комиссара госбезопасности Серовым они представили Берии, а тот – Сталину ложные сведения о поимке 5 тысяч бандитов в горах Чечено-Ингушетии, сыгравшие немалую роль при обосновании необходимости выселения чеченцев и ингушей.
И вот 23 февраля 1944 года (Берия любил подгонять «мероприятия» к какой-либо торжественной дате) сотни составов двинулись в холодный, неведомый край, унося в своих мерзлых вагонах обреченных жителей вековых башен.
А через несколько дней колонны войск двинулись в горы. Оставшихся жителей со всех хуторов Нашхоевского округа собрали в селении Хайбах, под предлогом формирования транспортной колонны для дальнейшего отправления на равнину. Утопая по колено в снегу, медленно двигались вереницы людей в сопровождении военных. Жителей собрали в конюшне колхоза имени Лаврентия Берия, которую предварительно подготовили, обложили сеном, соломой, «чтобы до подхода повозок с лошадьми люди не мерзли».
Вместе с больными, детьми и стариками пришли взрослые, молодые люди, не пожелавшие оставлять близких. Когда все собрались (горцев оказалось несколько сот человек), ворота конюшни накрепко закрыли. И тогда произошло то, что без содрогания невозможно вспоминать. Возглавлявший операцию начальник Дальневосточного краевого управления НКВД Гвешиани скомандовал… поджигать.
Вряд ли предполагалось, что кто-то посмеет возразить варварскому приказу. Капитана Громова и молодого бойца истребительного батальона Дзияудина Мальсагова (присутствие чеченца в этот момент оказалось для всех совершенной неожиданностью), попытавшихся остановить организованное массовое зверство, быстро нейтрализовали.
Подожженная со всех сторон колхозная конюшня мгновенно вспыхнула. Когда она оказалась объята пламенем, огромные ворота рухнули под натиском людей, и обезумевшая толпа хлынула наружу. Жуткие крики детей, стоны, ужас на лицах тех, кто уже успел выскочить из пепла, горящие живые люди, на которых лопается и расползается кожа. Гвешиани хладнокровно скомандовал:
– Огонь!
Из сотен стволов раздались автоматные очереди. Впереди бегущие падали под градом пуль, заслоняя собой выход. Через несколько секунд образовалась гора трупов, которая не позволила никому выйти. Ни один не спасся.
Громова и Мальсагова уводили под конвоем, а этот ад еще продолжался.
Через несколько дней капитан Громов и Мальсагов вернулись в Хайбах. Солдат уже не было, возле конюшни, от которой остался лишь кровавый пепел, возилось несколько местных жителей. Как выяснилось, в тот трагический день на рассвете они ушли в горы за дровами и по случайности остались живы. Они видели жестокую казнь своих земляков. А когда войска ушли, вернулись в аул, чтобы по мусульманскому обычаю предать останки мучеников земле.
Жандар и Ясу Гаевы, Эльберт Хамзатов, Ахмад Гамаргаев и другие проделали нечеловеческую работу. Долбя мерзлую землю и рискуя ежеминутно оказаться под автоматным огнем (народ выслали и оставшиеся автоматически считались бандитами), в мороз, без сна и отдыха трое суток эти люди хоронили своих сожженных братьев и сестер. Жандар Гаев читал над каждым посмертную молитву.
В 1945 году, оправившись от потрясения, Дзияудин Мальсагов написал из Казахстана, где он оказался чуть позже, чем его земляки, письмо «отцу народов», которому верил безмерно. Рассказал все, как было. Через месяц его вызвал начальник Талды-Курганского областного управления НКВД Юдин. Сказал:
– Если еще раз напишешь, – лишишься головы.
Из-за этого письма его сняли с работы. Мальсагов не оставил надежды предать гласности факты, о которых в правительстве, по его убеждению, не могли знать, иначе бы не случилось этого произвола. Часто пишет ему капитан Громов, который также не может
забыть тот кошмар…
В 1956 году в Алма-Ату приехал Н. С. Хрущев. Во время совещания в оперном театре Дзияудину удалось передать письмо Никите Сергеевичу, а позже и поговорить с ним.
Через некоторое время комиссия ЦК КПСС, в составе которой был заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС С. В. Тикунов, начала расследование.
В течение нескольких месяцев скрупулезно изучалась обстановка, остатки кровавого пепелища, которое и через 12 лет хранило следы массового зверства. Все подтвердилось так, как рассказывал Мальсагов.
Хатынь, Лидице… К этим печальным именам следует добавить имя чеченского аула Хайбах, которого уже нет ни на одной карте мира.
Сайд-Эмин Бицоев,
журналист
(«огонек», № 42, 1990 год)
ЕМУ БЫ ЖИТЬ ДА ЖИТЬ
Жизнь человека, о котором вам сейчас предстоит узнать, совершенно не похожа на жизнь людей, окружающих его с рождения. Природа наделила его замечательной внешностью, острым, практичным умом и на редкость дерзким характером. Знакомясь с его жизнью, невольно приходишь к мысли, что этот человек никогда не испытывал страха. Даже тогда, когда казалось, что выхода нет. Его уважали и побаивались. С ним всегда считались. Дослушав наш рассказ до конца, вы убедитесь в том, что жизнь его похожа на легенду. И именно поэтому о нем очень многие помнят, эпизоды из его жизни передаются из уст в уста, людьми более пожилыми пересказываются молодым. И жизнь его еще больше становится похожей на легенду.
В начале тридцатых годов Эдилбек Гаев был избран председателем колхоза «Горный животновод». Хозяйство его за десять лет окрепло, приобрело известность в округе. Хотя с самого первого дня существования колхоза люди ни разу не получали трудодни, свой кусок хлеба зарабатывали честно. Себя и свои семьи прокармливали, и колхоз был в передовых.
В феврале сорок четвертого года, за несколько дней до трагедии, Эдилбек Гаев отправился в командировку в Урус-Мартан. Его под разными предлогами там пытались задержать. Но так как он хорошо владел русским языком и имел хорошие связи среди начальства, Эдилбек сумел вернуться домой.
А дома тем временем не оказалось ни пожилых родителей, ни жены с пятилетним сыном Рашидом. Их жилище было разграблено, вся домашняя утварь разбита, а люди угнаны в неволю.
Вторая семья Эдилбека находилась в соседнем селе Зерха. Он всем своим чутьем понял, что случилось что-то ужасное, вероломное, никак не поддающееся осмыслению. Словно загнанный зверь провел он два дня в своем селе, сознавая свое бессилие перед разыгравшейся трагедией. На третий день услышал о сожжении людей в Хайбахе. Он и его брат Эделха были среди тех, кто хоронил несчастных. После всего увиденного он не захотел уезжать вместе с выселяемыми. Но жизнь оставшихся на родине была значительно трагичнее, чем судьба тех, кто был угнан в неволю.
…Два года назад перед выселением у них в селе появился молодой дагестанец Махма. Он попросился в дом к Эдилбеку Гаеву. При этом рассказал трогательную историю о том, как по его вине при прохождении службы в армии погиб человек, его же родственник. Это обстоятельство вынудило его дезертировать. Именно поэтому он не может вернуться ни к себе домой, ни тем более туда, где находилась его войсковая часть. Закончив свою историю, он взмолился:
– Выхода у меня другого нет – или тюрьма, или месть со стороны родственников погибшего. Эдилбек, стань мне братом.
Как мы уже знаем, у Эдилбека было много скота, добротное жилище, и лишний рот в доме его хозяйству не помеха. Кроме того, по вайнахским обычаям он не мог отказать гостю в помощи. И с того самого дня Махма жил здесь как полноправный член семьи.
По своей натуре чеченцы – народ очень легковерный. Это не раз отмечалось в литературе, как одна из особенностей нашей нации. Будь Эдилбек чуть-чуть испорчен светским образом жизни, он сразу же смекнул бы, что к чему. Однако и сам Эдилбек, и вся его семья приняла все, что он им рассказал, за чистую монету. И здесь он прожил довольно продолжительное время.
Сразу после выселения Махма прибыл в эти места с конкретной задачей. Он знал все о семье Эдилбека Гаева. Прекрасно знал каждую тропинку в округе. Естественно, он мог знать и то, где скрывается его названный брат, находившийся в ту пору в бегах.
Теперь вы можете догадаться, что Махма прибыл в горы не один. Он привел солдат к порогу жилища, где Эдилбек скрывался вместе с женой и несколькими родственниками. Дом находился в селе МогІста.
Сакля стояла на самом краю пропасти, и если выглянуть в окно, человек, не привыкший к такой крутизне, мог бы отпрянуть.
В тот момент, когда солдаты во главе с Махмой, вошли в дом, Эдилбек, ничего не подозревая, стоял у окна и чистил ружье. Махма первым поднял на него руку, со всей силой ударив ружейным прикладом по голове. В глазах у Эдилбека помутилось, и он на некоторое время потерял сознание. Создалось впечатление, что он вот-вот рухнет на пол. В ожидании этого момента солдаты на мгновение застыли. В следующие секунды раздался отчаянный возглас его жены Банажи:
– Чего ты медлишь! Я прикрою тебя! Прыгай!
Эдилбек пришел в себя, и, как дикая кошка, даже не коснувшись подоконника, прыгнул в окно.
Метров двадцать пролетев над пропастью, он по отлогому дну обрыва скатился вниз. Солдаты, стоявшие снаружи, прострелили ему левую руку.
Падая, он сильно ударился головой. Судьба Банажи и всех родственников, находившихся в этот момент в доме, была предрешена.
Трудно было предположить, что человек, прыгнувший с такой высоты в пропасть, да еще вдобавок ко всему раненый, мог остаться в живых. Но на душе у Махмы было неспокойно. Он хорошо знал Эдилбека, прекрасно понимал, что человек, обладающий такой силой, ловкостью, выносливостью, мог остаться в живых. В тревоге, в постоянном ожидании чего-то страшного провел он остаток своей жизни.
После этого предательства Махму в звании старшего лейтенанта послали работать в Шатой начальником милиции. Но он недолго проработал в этой должности: его пристрелил шестнадцатилетний юноша – Юсупан Юнус, давно прослышавший о его злодеяниях и коварстве.
…Вы, наверное, догадались, что Эдилбек остался жив. Раны свои он залечил. Естественно, он продолжал скрываться в горах. В 1945 году, теплым летним вечером он сидел и ужинал в кругу своих односельчан. И вспомнил, что его близкий друг Уми Шамиль, юрист по образованию, томится в Грозненской тюрьме.
– А я тут сижу, относительно свободен, сыт и надо мной не висит угроза завтра или послезавтра быть расстрелянным, – подумал он и в ту же минуту решил сделать все, чтобы навестить друга.
Той же ночью, переодевшись в офицерскую форму, он прибыл в Урус-Мартан и вошел прямо к начальнику милиции.
– Это ты, Хасуевич? Какими судьбами? – спросил тот, еле шевеля побелевшими губами. Он хорошо знал Эдилбека еще до выселения, а после сам безуспешно пытался поймать его в свои сети. Он очень удивился, что этот самый Хасуевич сумел проникнуть к нему через целый кордон солдат, охранявших кабинет начальника милиции. Он также вспомнил, сколько раз этот человек уходил от его преследования. Несколько раз он выходил из самых безвыходных ситуаций. И каждый раз какая-то неведомая сила уводила его от пули.
– Я к вам с просьбой, – сразу же, без предисловий начал Эдилбек. – У меня здесь остался единственный друг. Он теперь в тюрьме. Позвольте мне навестить его и передать кое-что из белья и немного еды.
– Раз так, у меня к тебе есть встречная просьба, Хасуевич, – обратился к нему в свою очередь немного пришедший в себя начальник милиции. – Мы дадим тебе человек 50 солдат. Помоги выманить оставшихся в горах абреков.
– Уважьте просьбу гостя. Я не отказываюсь помочь вам. Но прежде разрешите навестить друга, – повторил свою просьбу Эдилбек, вложив в свой голос как можно больше смирения и покорности.
Начальнику милиции ничего не оставалось, кроме как согласиться. Велик был соблазн с помощью этого человека выловить хотя бы часть тех людей, которые днем и ночью не давали ему покоя уже тем, что они находились на воле. Он также надеялся, усыпив его бдительность, схватить и самого Эдилбека.
Наутро начальник милиции распорядился заправить свою машину бензином, предложил Эдилбеку собрать передачу для друга и вместе с водителем отправил его в город. Они сразу же направились в центральную тюрьму.
Видимо, начальник Урус-Мартановской милиции уже связался с тюремным начальством, так как ворота перед их машиной сразу же открылись. Уми Шамиля из заточения вывели во двор, чтобы тот мог встретиться с Эдилбеком.
О том, пожалуй, самом радостном и самом страшном своей непредсказуемостью моменте своей жизни Уми Шамиль вспоминал и после, уже в наши дни.
– Что происходит, Эдилбек? – спросил Шамиль своего друга, с распростертыми объятиями шагнувшему ему навстречу, – как ты здесь оказался?
Эдилбек улыбнулся.
– Если случится то, что я задумал, я отсюда благополучно уйду. Если пройдет их план, я окажусь в тюрьме, рядом с тобой.
С этими словами он крепко обнял своего друга. Они говорили в течение целого часа. Эдилбек поделился с ним всеми новостями.
Затем, попрощавшись с ним, он вышел из тюремного помещения, удивляясь, что его отпускают. Некоторое время, поездив по городу, навестив нескольких своих знакомых по мирной жизни, Эдилбек вечером вернулся в Урус-Мартан.
– Ну что, Хасуевич, наш уговор остается в силе? – спросил его начальник милиции, испытующе глядя прямо в глаза.
– Наш разговор остается в силе. Ты же меня знаешь, – ответил он ему.
– Только не надо рисковать солдатами. Тебе за это звездочки не прибавят. А мне и вовсе нельзя с ними появляться в горах – сразу же в предатели запишут. Мы поступим иначе.
Он попросил показать ему конюшню, где на привязи стояли лошади, которые чекисты силой отобрали у населения. Эдилбек отобрал двух самых лучших коней. Одного оседлал, второго навьючил продуктами. Попытавшегося возразить начальника милиции он успокоил словами:
– Увидев меня целого и невредимого, да еще с лошадьми и с продуктами в придачу, люди больше мне поверят. Ждите от меня вестей.
С этими словами он направился в горы. А поздно вечером уже делился со своими друзьями по несчастью и едой, и такими неслыханными впечатлениями.
Кто знает, почему тогда поверил ему начальник милиции. А может, он вовсе и не верил ему. А просто понадеялся на авось, отчаявшись с помощью доступных ему методов выловить скрывавшихся в горах людей. Предлагая Эдилбеку такую сделку, он не мог не сознавать, что само его предложение было глубоко аморальным. И, естественно, ни к чему не обязывало Эдилбека.
…Жизнь этого человека оборвалась в 1946 году. Убедившись, что ни с помощью оружия, ни хитростью им не справиться с Эдилбеком, его преследователи решили подбросить ему соль, в которую был добавлен мышьяк.
Но он избежал смерти. Позже ему каким-то образом попадает отравленное печенье. На этот раз он отравился. Похоронен Эдилбек Гаев в родном селе Зерха.
Тамара Чагаева,
журналист
(«Голос Чеченской Республики»)
ИСПОВЕДЬ РАССТРЕЛЯННОГО
То, о чем вы сейчас узнаете, происходило под вечер, в воскресенье, 27 февраля 1944 года. Семья Ахмада Мударова тогда жила в селе Тийста Галанчожского района. В тот период в горах свирепствовал сыпной тиф. И когда в доме появились солдаты, многие члены этой семьи лежали больные.
Среди них был сам Ахмад, его мать Бакка, брат Умар и сестра Заринат, его сыновья Ахъяд, Шаъман, Увайс, а также племянница Ашхо.
Непринужденно разговаривая между собой, солдаты стали обыскивать дом.
– Помню, над моей кроватью в старой полотняной сумке висели серебряные часы, подаренные мне двоюродным братом, – вспоминает Ахмад. – Один из солдат, поддев винтовкой, сбросил сумочку на пол, достал оттуда часы и положил себе в карман. Под кроватью лежало седло, кинжал с ремнем, который носил еще мой отец. Солдаты вынесли все это из комнаты.
Затем они взяли висевшую у его изголовья рубашку, завязали ее узлом. Получилось что-то вроде полотняного мешка, который тут же наполнили кукурузной мукой. Они еще долго шарили по углам, обошли весь дом, залезли на чердак, обыскали сарай. Затем обреченным объявили, что их поведут в штаб села Хайбах, выволокли на улицу и усадили на камни во дворе.
У Ахмада тревожно заныло сердце, когда после отрывистой команды офицера солдаты стали передергивать ружейные затворы. В первую минуту он подумал, что Умар, его младший брат, сказал им что-то такое, что им могло не понравиться (Умар прослужил в армии два года и понимал по-русски).
Ахмад обернулся к брату, решив, что они собрались стрелять в него. И в эту же секунду получил пулю от солдата, стоявшего напротив. Пуля прошла насквозь, проломив ему челюсть и задев плечо. Потом его ударили прикладом автомата и, для большей уверенности подцепив штыком, сбросили в обрыв.
Испытаний, выпавших на долю этого человека, с лихвой хватило бы на несколько человеческих жизней. Его имя стало символом национальной трагедии, отмечено печатью огромного человеческого горя и вечной скорби по безвинным жертвам.
Видимо, после расстрела он сразу потерял сознание. Не помнит, сколько он пролежал так. Когда Ахмад пришел в себя, вся одежда на нем была в крови. Попытался поднять голову и обнаружил, что нижняя челюсть повисла вниз: он ею уже не управлял. Потянул брюки, чтобы посмотреть, что у него с ногами. На землю выпало несколько пуль, которые, к счастью, только слегка задели кость.
В эту минуту он вспомнил все, что произошло. Страшная догадка промелькнула в его воспаленном мозгу. Страх за близких сковал все его тело.
И он совершенно забыл про себя. Ему очень хотелось подтянуться наверх, к тому месту, где произошла трагедия. И тогда Ахмад, прося помощи у Всевышнего, пополз наверх. С огромным трудом преодолев несколько метров, он добрался до тех самых камней и увидел ужасную картину. Все шестеро лежали на камнях расстрелянные, а Заринат, сестры его, с ними не было.
Он положил их рядом и прочитал над ними посмертную молитву. И в этот момент услышал слабый голос умирающего сына Шаъмана: «Апи, мне больно!» (дети называли отца Апи).
Все шестеро были расстреляны в упор – по одной пуле на каждого. Он пополз в дом, выволок оттуда одеяло и накрыл убитых. Воткнул в землю рядом с ними лопату, а на ее черенок повесил еще одно одеяло: чтобы отпугнуть собак и зверей. Сам он снова пополз в дом и лег там. Но пролежал здесь недолго, потому что в жилой комнате стоял густой дым от сигарет. Он выполз оттуда и с трудом добрался до ямы, вырытой неподалеку от дома. Скатился вниз по отлогой стенке и лег там, подумав: «Если умру, будет мне могила».
Он не помнит, сколько времени находился в забытье: то ли спал, то ли снова потерял сознание. Но когда снова очнулся, увидел на крыше своего дома солдата. Ахмад так и пролежал в яме в течение двух дней. На третий день понял, что ему не суждено умереть, и, дождавшись темноты, выполз из ямы и попытался добраться до того места, где находились тела его родственников.
Утром следующего дня он увидел человека, который проходил мимо его дома по дну оврага. Убедившись, что это не солдат, Ахмад с трудом сдвинул с места камень, и, когда тот поравнялся рядом с ним, скатил его вниз: крикнуть или сказать что-нибудь даже вполголоса, он не мог. К счастью, это оказался его дядя Али – родной брат отца (позже Али пропал без вести).
Оказывается, он нашел тела всех убитых. Дядя также нашел его сестру Заринат, которая по удивительной случайности была ранена только в плечо.
Теперь дядя искал его.
Ахмад попросил Али чем-нибудь раздвинуть ему зубы, чтобы он мог говорить. Сам Али тоже был ранен: кожа на задней части головы была прорублена саблей до самых костей, и, сморщенная, сдвинулась вперед.
Люди, скрывавшиеся в горах, долго и заботливо выхаживали Ахмада. Поставили, в конце концов, на ноги. Но несколько пуль все же осталось в его измученном теле.
Его вскоре постигло еще одно несчастье: через пять дней, здесь же, в пещере, скончалась его сестра Заринат. Ее отнесли на кладбище и похоронили рядом с остальными убитыми.
В этой пещере Ахмад провел два месяца. Сил передвигаться у него не было совсем. В марте 1945 года Ахмад покинул горы, откликнувшись на призыв шейхов Баудина Арсанова и Абдул-Хамида Яндарова, уполномоченных властями собрать оставшихся в горах людей. Пришел к ним, будучи уверенным, что все так и будет, как и обещали шейхи: его отправят в Казахстан, и он сможет воссоединиться с женой и сыном.
Людей собирали в селении Рошни-Чу. Сюда Ахмад прибыл обессиленный, в лохмотьях. Он до сих пор помнит взгляд Абдул-Хамида Яндарова. В этом взгляде было сострадание и понимание того, как измучен и страдает и физически, и духовно этот человек. Затем шейх, ничего не сказав ему, удалился и вернулся с теплой одеждой и обувью.
…В Алма-Ате, куда он приехал вместе со всеми, ему были уготованы новые испытания: умер сын. Затем последовал арест по ложному обвинению. Допросы, сопровождавшиеся пытками. И в итоге – восемь лет лишения свободы.
Радость возвращения из заключения омрачилась смертью сына, родившегося после его ареста. А потом появился еще один сын, Ваха. И снова судьба подарила Яхе и Ахмаду огонек надежды. И снова – новая утрата. Уже после возвращения на родину скончалась Яха. Видимо, на роду было написано Ахмаду перенести столько горя. Эта беда, к сожалению, тоже оказалась не последней. Уже здесь, на родине, не стало и Вахи.
Ахмад уже был не молод. И не ждал от жизни ничего. В своих горестных воспоминаниях больше думал о смерти, чем о жизни. А жить как-то надо было. С помощью родственников стал строить дом. Во всем ему помогали люди, устраивали белхи.
Тогда, во время белхи, когда строили ему дом, они и познакомились. Пожилой, разбитый горем человек и совсем еще юная Айшат. Вскоре девушка дала согласие стать хозяйкой этого дома.
С детьми им повезло. Один за другим подрастали семь сыновей и дочь – счастливая сестра семи братьев, словно из вайнахского эпоса. Все дети при деле: кто работает, кто учится.
В прошлом году Ахмаду Мударову исполнилось сто лет. Сколько горя, страданий вместили в себя эти годы. Но и радость не обошла его: он, наконец, реабилитирован. Очень жаль, что произошло это спустя многие годы горя и страданий. И кто ответит на вопрос, который Ахмад часто задает людям:
– За что погибли мои родные? Моя мать Бакка, брат Умар, сестра Заринат, мои сыновья Ахъяд, Шаъман, Увайс и племянница Ашхо?
На этот вопрос ответить некому.
Тамара Чагаева,
журналист
(«информационный вестник»,
февраль 1991 год)
КАК ИХ ЗАБЫТЬ?
О бывшем селе Бежено (Никархоевский сельский Совет Галанчожского района) знают немногие. Говорят, это был райский уголок, затерявшийся среди гор. Люди в нем отличались трудолюбием, всегда вели себя с подчеркнутым достоинством, и, несмотря на суровые условия жизни, были добры и ласковы к людям.
А с тех пор, как в феврале 1944 года село было превращено в груду камней и пепла, в нем никто не живет. Тропы, проложенные горцами в этом замечательном уголке природы, заросли колючим кустарником и превратились в волчьи тропы.
Что же случилось в том сорок четвертом? Наверное, люди моего поколения помнят, как рано утром село окружили солдаты. Мужчин в ауле не было: часть из них была заключена в тюрьмы, а остальные ушли на фронт. В селе оставались только женщины и дети.
Двое солдат ворвались к Хамзатовым, обыскали весь дом. Нашли небольшую сумму денег, которую семья хранила на черный день. Деньги тут же, не стесняясь, солдаты поделили между собой.
Арухаз, хозяйка дома, возмущенная поведением солдат, потребовала вернуть деньги и убраться из ее дома. Она пыталась объяснить, что это сбережения всей семьи, что у нее два сына на фронте. В ответ солдат стал оскорблять ее, назвал дикаркой, бандиткой и в ярости набросившись на нее, ударил прикладом автомата.
Арухаз с трудом сдержала стон от боли и обиды и в ответ дала солдату пощечину. Тот отскочил в сторону, схватил автомат и дал очередь по Арухаз. Та упала. Вояка стрелял во всех. Было убито восемь человек: Арухаз Хамзатова – 60 лет, Хизи Хамзатов – 16 лет, Ильяс Хамзатов – 14 лет, Адман Хамзатов – 5 лет, Халид Хамзатов – 3 года. Была также убита мать погибших детей – Забура Хамзатова. Автоматная очередь также скосила находившихся в тот день в гостях правнуков Арухаз – двадцатилетнюю Анисат Албастову
и девятнадцатилетнего Махмуда Албастова. Дом с телами погибших был сожжен. Так зверски расправились солдаты с ни в чем не повинными женщинами и детьми.
Халимат Асланбекова,
внучка Арухаз Хамзатовой,
с. Алхан-Кала
(«информационный вестник», № 5)
Я СЧИТАЮ ЕГО СВОИМ УСТАЗОМ
Бывают люди, встреча с которыми озаряют всю жизнь. Идешь к такому человеку за советом, утешением, для того, чтобы поделиться радостью, высказать свою боль. И знаешь – он поймет, как никто другой. Он найдет именно те слова, которые нужнее всего тебе в данный момент. Он не предаст, не осудит. Для меня такой встречей стало знакомство с поэтом, ученым-этнографом Ахмадом Сулеймановым. Я считаю его своим устазом – духовным учителем.
Чаще всего мы выступали вместе, когда речь шла о депортации чеченцев и ингушей, о гибели безвинных людей в высокогорном хуторе Хайбах.
И это совсем не случайно: я уроженец Хайбаха, прихожусь близким родственником многим из погибших; Ахмад Сулейманов – первым из тех, кто начал фиксировать свидетельства очевидцев. Он делал это еще тогда, когда люди предпочитали молчать, памятуя о тех жестоких испытаниях, которым подвергались правдоискатели. Сейчас материалы, собранные Ахмадом Сулеймановым и мною, представляют собой бесценные документы. Но тогда, когда мы познакомились осенью 1964 года, и думать не смели, что этим документам суждено увидеть свет. Слишком глухой была стена умолчания, слишком запуганы были люди. Саламат вспоминает:
– Это было осенью. Я ожидал урус-мартановский автобус. Сумерки сгустились, и я раздумывал, как буду добираться из Урус-Мартана в Гехи-Чу: автобусы тогда ходили только до райцентра. Я был молодым специалистом, первый год начал работать в Гехи-Чуйской школе после окончания института, утром надо быть на занятиях. И вот я обратил внимание на группу людей неподалеку: мужчина лет сорока читал стихи окружающей его молодежи.
Я полюбопытствовал, подошел поближе. Стихи были на запретную тогда тему – о выселении. Когда он закончил, я не выдержал и сказал свое мнение:
– Стихи сильные, да только их никогда не напечатают.
Он внимательно посмотрел на меня и ответил:
– Да, молодой человек, вы правы, их не напечатают.
В автобусе мы оказались рядом, разговорились, чтобы скоротать дорогу. Ахмад (а это был он, Ахмад Сулейманов) оказался необыкновенно интересным собеседником. И главное, чувствовалось, что он умеет не только говорить, но с поддельным интересом, внимательно слушать.
Когда приехали в райцентр, уже совсем стемнело. Ко мне, случайному спутнику, Ахмад отнесся очень предупредительно: предложил переночевать у него, чтобы не идти ночью пешком двадцать километров. Работал он тогда директором школы в Урус-Мартане. Я согласился. Как водится, в разговоре затронули родословную. Я рассказал о родственниках, о Хайбахе. Чему я потом удивлялся, так это великолепному такту хозяина: он уже тогда больше меня знал о Хайбахе, знал поименно живых свидетелей и моих погибших родственников, но ни словом, ни жестом не дал понять, будто что-то знает. Более того, никаких лишних вопросов, могущих смутить меня, он не задал. Просто внимательно слушал.
Тогда он устроил мне хороший вечер: пригласил друзей, развлекал нас игрой на национальных музыкальных инструментах, пел, много рассказывал.
Он необыкновенный рассказчик, заворожит любого. Оказалось, что он еще и художник. Дом его мне показался маленьким музеем.
Хозяин был весел и радушен, угощение – вкусным. И это при отсутствии хозяйки. Мы не заметили, как прошло время.
Потом мы стали видеться, но тревожащую нас обоих тему Ахмад не затрагивал. Вернулся он к ней только через два года, когда лучше узнал меня. Советовал собирать факты, признался, что люди не очень-то откровенничают, боятся. Мне было проще: родственники, хотя и скупо, но все же посвящали меня в свои сокровенные думы. Так, под воздействием Ахмада, я стал сознательнее, целенаправленнее вести поисковую работу. Никогда ничего не фиксировал, чтобы не отпугнуть людей, только слушал, осторожно
спрашивал.
Ахмад на удивление был разносторонне одарен природой. Он и историк, и литератор, и певец, и музыкант, и художник. Все ценное, что есть в вайнахском этикете, свойственно ему: он скромен, тактичен, умеет вести беседу.
Я не нахожу других слов для его характеристики, кроме слов восхищения.
Саламат Гаев
(«Голос Чеченской Республики»,
22 мая 1992 год)
ГОДЫ В ИЗГНАНИИ
– В день выселения мне едва исполнился год, – рассказывает Хальберт Пикаев из селения Самашки. – Как рассказывает ныне здравствующая моя мама, я только начал ходить и учился произносить отдельные слова.
Дальше его рассказ – о нем самом, о тех событиях, часть из которых он помнит сам, часть ему рассказывали старшие. Ему не просто вспоминать не первую, и как оказалось, самую трудную часть его жизни. Временами он останавливается, чтобы справиться с охватившим его волнением. А когда начал рассказывать о разлуке с матерью, у него на глазах появились слезы.
…За три дня до трагедии мать Хальберта, Асила, отправилась в соседнее село Чармах, где проживали ее родители. Позже она вспоминала, как ее туда толкала какая-то неведомая сила. Родители Асилы были в возрасте, и она старалась бывать у них чаще. Обратно домой ее не пустили солдаты.
Она всячески пыталась объяснить им, что ей нужно вернуться к семье, к маленьким детям. Ни уговоры, ни слезы – ничего не помогло. Она так и рассталась со своей семьей, и ее, убитую горем, отчаявшуюся, отправили вместе со своей старшей сестрой и родителями в Павлодарскую область. И разлука эта продолжалась целых тринадцать лет. А так как никаких документов при ней не было, ее записали на фамилию ее зятя Сагаева. Она до сих пор носит эту фамилию.
Мыслями Асила часто возвращается к тому периоду своей жизни. Ни холод, ни голод, ни лишения она не переносила так тяжело, как разлуку с детьми.
Они снились ей каждую ночь, она слышала их голоса. Часто, тайком, когда тоска накатывалась особенно сильно, она уходила подальше от людских глаз и давала волю своему горю. В молитвах она обращалась к Всевышнему с неизменной просьбой уберечь ее детей от смерти.
В первое время Асила ничего вокруг не замечала. Когда от непривычного для нее холода сводило руки и ноги, она сразу же вспоминала о детях. Когда ее звали к столу отведать нехитрую похлебку, у нее от боли сжималось сердце: как они там, ее малыши. Асилу успокаивали, пытались внушить ей мысль о том, что родственники не могли оставить их в беде. Асила слушала, но справиться со страхом за своих мальчиков не могла.
Через несколько лет Асила уже вполне сносно говорила по-казахски, с утра до ночи работала. Но главное ее существование было посвящено поискам детей. Обращалась и к властям, искала их через все доступным ей каналам. Появится в поселке новый человек – она сразу же к нему. Может, он слышал что-нибудь о ее детях. Боль, лишения, душевные муки – все эти чувства заполняли жизнь Асилы Сагаевой. Ее страдания, связанные с разлукой с мужем, не так сильно ранили ей душу. Взрослый человек легче может справиться с жизненными трудностями, чем дети. Сознавая это, она даже мысленно не могла допустить того, что с ним могло что-то произойти.
Знание казахского помогало ей наводить справки о детях. Но при каждой попытке разыскать их, немедленно терпела неудачу. И не случайно. Ведь оба они имели разные фамилии. Она – Сагаева Асила, а сын ее вместо фамилии Узбашаев был записан как Пикаев. Как ей было знать, что ее поиски уже с самого начала были обречены на неудачу.
Встретился Хальберт Пикаев с матерью только в 1957 году. За эти тринадцать лет, прожитых в разлуке, произошло много разных событий. От родственников Асила узнала о том, что два ее маленьких сына были депортированы в Казахстан только в августе 1944 года. В течение шести месяцев они скрывались от карателей в горах. Скитались по лесам вместе с больной бабушкой, тетей и ее сыновьями десяти и двенадцати лет. На руках у этих женщин были два брата – полутора и трех лет.
Может быть, в этот период своей жизни они обязаны своей тете. Именно на ее попечении оказались больная мать, двое ее сыновей и два племянника. О том, как она продержалась полгода с такой ношей на плечах, одному Богу известно.
Одичавшие, исхудавшие, голодные предстали они перед глазами людей, пришедших к ним на помощь в августе 1944 года. Это спустя полгода после того, как прошла массовая депортация чеченцев и ингушей в казахстанские степи. Среди тех, кто встретил их после того, как они вышли из своих укрытий, были отец и дядя Хальберта. Они посадили их на поезд и с очередными эшелонами отправили в Казахстан, а сами с Баудином Арсановым решили задержаться на родине до весны 1945 года. Причина у них была очень важная: в горах оставалось еще очень много людей, скрывавшихся от преследования чекистов. И им нужна была помощь.
Встретиться с отцом Хальберту не пришлось: он вместе с братом был арестован в мае 1945 года в Джамбульской области. До своих родственников они так и не добрались. О причине ареста и о дальнейшей судьбе братьев Узбашевых до сих пор ничего неизвестно.
Позже, став старше, Хальберт Узбашев-Пикаев писал во многие инстанции, пытаясь хоть что-нибудь узнать о судьбе отца. Но все упиралось в упорное молчание тех, кто мог владеть этой информацией. Он по крупицам собирал все сведения об отце, приставал с расспросами к матери, родственникам, ко всем, кто раньше его знал. Попытался было в ранней юности изменить свою нынешнюю фамилию Пикаев на настоящую Узбашев. Но тогда это было делом сложным. И он от своей затеи отказался.
– До 1976 года я очень верил Советской власти, – сказал мне Хальберт Пикаев. – Состоял во всех общественных организациях. Как было принято тогда писать в характеристиках, принимал активное участие в общественной жизни. Причем действительно принимал бескорыстное участие. Несмотря на то что эта власть отняла у меня родину, отца, мать и брата. А сколько таких судеб!
Тамара Чагаева,
журналист,
с. Самашки,
1992 год
СНЯТЬ ТЯЖЕСТЬ С ДУШИ
В одном из номеров «Голоса Чечено-Ингушетии» была опубликована заметка «Всем смертям назло», в которой рассказывалось о работе, проводимой руководителем группы «Поиск» Советского комитета ветеранов войны Степаном Савельевичем Кашурко. Интервью со следопытом мы и предлагаем вниманию читателей.
– Степан Савельевич, непосредственная наша задача – поиск воинов, без вести пропавших в годы великой отечественной войны. Сейчас вы, однако, занялись и темой выселения чеченцев и ингушей, собрали обширный материал, извлекли на свет массу нигде не публиковавшихся документов. Скажите, почему вы взялись за эту сложную тему и вообще, какие пути привели вас в нашу республику?
– Поиском без вести пропавших воинов я занимаюсь уже тридцать лет, так что стаж у меня большой. Начинал эту работу под руководством писателя-следопыта С. С. Смирнова и маршала Советского Союза И. С. Конева. Потом стал самостоятельно вести поиск. Вскрывал места, где лежали незахороненные солдаты, работал в архивах, встречался с людьми разных национальностей из разных республик. Несколько раз мне попадались фамилии чеченцев и ингушей. Но я не углублялся в их дела, откладывал в сторону, срабатывал устоявшийся стереотип: народ был выселен. Но вот в 1985 году мне пришло слезное письмо с Орловщины, из Дмитровского района. Жители просили помочь им извлечь из болота, из старой бомбовой воронки останки погибших в марте 43-го года бойцов, которые, будучи в разведке, оказались зажатыми немцами на льду реки Неруса. Потом, когда лед уже был пробит снарядами и бомбами, в воронку глубиной 8 метров немцы сбросили 125 трупов советских бойцов. Приехав на место, я организовал раскопки, достали останки, как и говорили люди, 125 бойцов. Оказалось, что пятеро из них были из Чечено-Ингушетии. «Стало быть, надо разобраться, в чем тут дело», – подумал я.
Это было подразделение 65-й армии, которой командовал легендарный полководец П. И. Батов. Я запросил Чечено-Ингушетию: ответьте мне, родные и близкие таких-то и таких-то. Пошли мне письма с ответами, но в некоторых из них было написано, что родные еще не вернулись из Казахстана, живут где-то там. И мне было обидно, что не донесу я до них эту весть.
Тогда же я наткнулся и на такой факт. В тот же период – в марте 1943 года – на берегу реки Десны в Сумской области наш кавалерийский корпус, прорвавшийся за линию фронта, был отрезан немецкими танками.
Кавалеристы с саблями – против танков. Надо представить, что это был за бой. И сотни кавалеристов вместе с конями были закопаны в траншеи, в воронки. С тех пор так никто и не знал, кто же там лежит. Местные жители, которые просили меня помочь в расследовании, подсказывали, что, когда их хоронили, помнится, они в бурках были. Я понимал: значит, с Кавказа.
В одном из документов прочитал имя: Газоев Бексултан Газамахмович. Гвардии старшина, командир взвода конной разведки 3-й гвардейской кавалерийской дивизии, 2-й гвардейский Кавказский корпус. Кадровый, 18-го года рождения. Я с трудом читал: ЧИАССР, Галанчожский район. Плохо читалось название сельсовета: «Нохчо» – что-то такое там было. И написано было: х. Хайбах. Я понимал: хутор Хайбах. Было написано также, кому в случае гибели сообщить: мать Зана. Я думал, может быть, Зина. Но когда послал открытое письмо в Чечено-Ингушетию, Галанчожский район, хутор Хайбах, то получил его назад из Грозного со штампом адресного бюро: такого адреса в Чечено-Ингушетии не существует. Видимо, ошибка. Я сомневался: значит, не совсем точно прочитал, где-то путаница. Такое в поисковой работе часто случается, ведь в разных республиках есть одинаковые названия населенных пунктов. Поэтому решил, что писать надо было не в Чечено-Ингушетию, а в Черкесию. Но и оттуда ответили, что такого адреса нет. Мне было жаль, что имя командира взвода конной разведки, погибшего в этой мясорубке 12 марта 1943 года, не будет увековечено на его родне, а лишь на могиле.
Было жаль, что близких Газоева Бексултана я не смогу найти. Решил: когда буду в Черкесии или Чечено-Ингушетии, то все выясню на месте. Не раз так бывало, говорят, такие у нас не проживают, а вылетаю на место – и, представьте себе, нахожу. Дело в том, что в сельсоветах смотрят по своим книгам, а я иду в центр села и разговариваю с людьми, со старожилами. То ли равнодушие, то ли текучка помешала работникам сельсовета сделать то же.
И вот в прошлом году оказался в Чечено-Ингушетии, выступил по телевидению, зачитал 14 фамилий, которые удалось выявить. А на следующий день пришел в Верховный Совет, на сессию: думаю, выступлю перед депутатами, может, кто знает, как найти родственников этих погибших бойцов.
Да с руководством встречусь, как водится. И там, на сессии, я услышал, что идет разговор о Хайбахе. Засомневался: то ли это название, которое встретил я пять лет назад. Позвонил домой в Москву, попросил поднять документы Газоева. Да, точно, Хайбах. Потом встретился с Доку Гапуровичем Завгаевым, он очень сердечно принял меня, был тронут прозвучавшей накануне телевизионной передачей, и сразу спросил, чем помочь? «Вы мне скажите, где этот Хайбах?» – спросил я. Он удивился: «Хайбах! Так это же… Был Галанчожский район… А что тебе до него?» – спрашивает. «Да вот, – отвечаю, – разыскиваю родственников Газоева Бексултана».
– Не найдешь, – говорит он мне, – люди были сожжены.
Когда я узнал о трагедии, случившейся в 1944 году в Хайбахе, тяжело стало на душе. Человек геройски в таком страшном бою пролил свою кровь, сложил голову, а его родных и близких постигла тяжелая участь… Я решил поехать туда, решил побывать на этом пепелище – а как я потом выяснил, у него на этом хуторе была вся родня. Но Доку Гапурович охладил мой пыл, сказав, что туда нет дороги, что собирается ехать прокурор Урус-Мартановского района, но задержка как раз из-за дороги. Тогда я говорю: «Дайте вертолет или я пойду пешком. Я пойду, потому что это – моя цель». Вертолет дали, а остальное вы знаете.
– Да, помню тот день. Помню, как волновались люди, приехавшие из Рошни-Чу и Гехи-Чу – выходцы из Галанчожского района, свидетели трагедии. Помню, как нервничали вы, когда шли раскопки захоронения. а в результате был составлен действительно исторический документ – акт, подтвердивший, что геноцид в Галанчоже имел место. Но я вот о чем думаю: вы могли бы ограничить свою поисковую работу установлением личности воина, увековечиванием его памяти на могиле. Но вы ищете близких, обращаетесь даже к их праху. Это говорит о том, что вы сердцем чувствуете чужую боль.
Что же лежит в основе этого? Какой-то личный факт, семейная история?
– Совершенно верно. Мой двоюродный брат Герой Советского Союза Николай Васильевич Зебницкий во время войны был командиром отряда особого назначения, действовавшего в тылу у немцев. За четыре года в тылу разведки потеряли многих своих товарищей, хоронили их тайно, явных знаков на могилах не оставляли, только делали отметки для себя. И вот брат предложил мне пройти боевыми дорогами его отряда, извлечь и перезахоронить, как полагается, останки его товарищей, увековечить их память. Когда мы начали вскрывать захоронения разведчиков, то рядом с ними находились массовые захоронения партизан и бойцов – в траншеях, в воронках. Ведь здесь потом проходила линия фронта, шли бои. Понятно, что, извлекая останки разведчиков из отряда Зебницкого, мы не могли оставить в безвестности тех, кто позже положил свои жизни. Так я начал заниматься поиском. Потом меня привлек Сергей Сергеевич Смирнов, занимающийся поиском героев Бреста…
– Но вот, прикоснувшись к судьбе Бексултана Газоева, вы углубились в другую тему: занялись поиском материалов об истории выселения чеченцев и ингушей. Это началось сразу же после работы в Галанчожском районе…
– Тогда, в Хайбахе, я узнал, что возглавивший операцию по уничтожению людей Гвешиани вроде бы живет в Тбилиси. Решил сразу же поехать туда, встретиться с ним, если живой, или с родственниками. Конечно, без помощников было бы трудно. Но мне везет на хороших людей, готовых искренне помочь. Будучи в Ингушетии, я почувствовал, как близко приняли мои сообщения в Назрани. Подошли тогда ко мне представители движения за восстановление ингушской государственности и предложили: «Степан Савельевич, мы будем помогать тебе во всем».
За мной закрепили машину, постоянным сопровождающим стал один из руководителей движения, Салим Ахильгов. Он очень помог мне, был со мной в Хайбахе. Вы помните, мы создали чрезвычайную комиссию…
– Да, в нее вошли прокурор Урус-Мартановского района, ведущий следствие по этому делу, Руслан Цакаев, свидетель геноцида Дзияудин Мальсагов, сельский учитель, проделавший огромную поисковую работу, Саламат Гаев и вы с ахильговым. Почему была создана именно такая комиссия?
– Акция, совершенная в Хайбахе в 1944 году, была чрезвычайной, поэтому и появилась надобность в чрезвычайной комиссии: разговоры разговорами, но слова к делу не пришьешь, нужен документ. Акт, составленный комиссией, тогда же и стал тем документом. А назавтра мы уже мчались в Тбилиси с Ахильговым и Исой Оздоевым. Мы разыскивали родственников Гвешиани, встретились с женой его родного брата, вызвали ее на откровенный разговор.
– Степан Савельевич, из той поездки вы привезли фотографию Гвешиани, которая впоследствии обошла почти все газеты республики. Как вам удалось ее раздобыть?
– О, это любопытная история. Мы очень осторожно вели разговор. Ингушей я попросил помолчать, боясь, что Арцемида заподозрит неладное и не раскроется. Поддерживали беседу сопровождавшие нас грузины, они нас «прикрывали». Мне очень хотелось посмотреть на облик человека, совершившего такое страшное злодеяние, я попросил альбом. А увидев это лицо, решил, во что бы то ни стало заиметь фотографию.
– Какое страшное в своей характерности лицо: бесцветные, словно стеклянные, глаза, тонкие, плотно сжатые губы, крепкий раздвоенный подбородок… Лицо человека, не знающего пощады…
– Да, облик соответствовал его деяниям. Я дал знак ребятам: изымайте. Понимаю, что это нехорошо, а что поделаешь? Но фотография так крепко была вклеена в альбом, что они не могли ее незаметно оторвать. Я боялся, что хозяйка заметит неладное, возмутится, поэтому сказал напрямую:
– Уважаемая Арцемида, разрешите нам взять фотографию. И представьте, она разрешила, позволила взять даже две: одна – та, что была опубликована, а на другой он с братом – генерал-лейтенант с подполковником.
– Конечно, вы интересовались дальнейшей судьбой Гвешиани?
– Я спросил, а что же, его разве не преследовали? Она ответила: «Ну как же, посадили на скамью подсудимых, еще расстреляли бы вместе с Берией – он был очень влиятельным, был любимцем Берии, но его спасло родство с одним из высокопоставленных людей в верхах».
Вот такой разговор у нас был. Интересно было узнать, как дальше складывалась жизнь палача. Она рассказала, что он был разжалован, очень переживал, но неплохо дожил свои годы, правда, перед смертью был парализован.
В тяжелом состоянии мы возвращались из Тбилиси, по пути заехали к Идрису Базоркину. Долго беседовали, он своим рассказом еще больше «подогрел» меня. Вот так я почувствовал судьбу народа и решил найти этих убийц, палачей. Имя Гвешиани было только концом ниточки, потянув которую надо было размотать весь клубок. Полгода я занимался этим, работал в архивах, получал тысячи писем. Тогда узнал, сколько еще горя на земле, сколько людей несчастны от того, что их близкие пропали без вести. Мне надо было размотать этот клубок, я считал это своим долгом. Работая над архивами фронтовиков, я стал работать и над архивами другого фронта – в тылу, где бойцы войск НКВД сражались с мирным населением. Я стал искать доказательства: действительно ли все так, как люди говорили, может, они преувеличивали. И нашел: оказывается, не преувеличивали. Вот тетради, в них очень много документов, где подробно сказано, кто, где находился, в каком населенном пункте, кто что делал – поименно.
– Что вы думаете делать с этими материалами?
– Хотелось бы издать документальную книгу. Это будет необыкновенная книга, потому что жители Чечено-Ингушетии узнают всю правду, перед ними предстанут все тайны, сопутствующие этому геноциду. Из этих документов они узнают, кто накануне выселения сидел с ними за одним столом, о чем говорили, как выселяли, где могилы погибших еще до выселения.
– Меня очень занимает одна судьба. Помните, в Хайбахе главный свидетель акции по уничтожению людей Дзияудин Мальсагов рассказывал, что вместе с ним пытался воспрепятствовать злодеянию капитан Громов, однако они оба были разоружены и под конвоем были отправлены в Малхесты. Не известно вам что-либо о дальнейшей судьбе Громова?
– Известно, но это отдельный разговор. Сейчас его нет в живых.
– В некоторых средствах массовой информации, рассказывавших о Хайбахе, особенно выделялась мысль, что из всех бойцов, присланных сюда для выселения народа, не нашлось никого, кто бы выступил против чудовищных приказов. Так ли это?
– Ну почему же. Не все из участников акции по выселению были негодяями или палачами. Одно дело бериевская отборная гвардия, куда входили такие отморозки, что и мать родную не пожалели бы. И совсем другое – те, кто был снят сюда с фронта. Были и такие, кто тихонько предупреждал о готовящемся событии, как-то помогали выселенцам собраться. А сколько рапортов попадается мне, когда работаю в архивах, где бойцы пишут: не могу здесь больше находиться, не хочу убивать мирных людей. Из наложенных
резолюций явствует, как таких наказывали: на фронт, в штрафные роты.
Исполнители страшной воли Берии и Сталина были разные. Одни, рискуя попасть в жуткие условия, вплоть до решетки, отказывались идти на убийство людей. Множество таких людей. А другие… за это убийство получали награды, как «блестяще выполнившие спецзадание». Притаились и сейчас живут тихо-мирно. Есть у меня такие фамилии, были и встречи. Некоторые говорят о содеянном с искренним раскаянием, а есть такие, что все отрицают.
Они сейчас зашевелились, потревожил я их, пишут на меня.
– Время, как всегда предъявляет свой счет. Рано или поздно каждому приходится отвечать за свои поступки. Думается, трагедия выселенных народов должна послужить уроком, прежде всего тем, кто стоит у власти, и кто диктует обществу свою волю, уроком тем, кто становится исполнителем этой воли. Ваша книга, безусловно, сыграет свою роль.
– Я хотел бы попросить тех, кто перенес эту трагедию, написать для этой книги свои воспоминания. Это очень важно. Весь материал будет использован для того, чтобы полнее, глубже, объективнее показать этот отрезок истории
– Тогда я назову ваш московский адрес: 125413, Москва, Флотская, 26, кв. 296.
(«Голос Чечено-ингушетии»,
11 июня 1991 года)
ВСТРЕЧА С ПРЕЗИДЕНТОМ
Отрывок из интервью Президента Чеченской Республики
Д. Дудаева журналу «Орга»
Вопрос: Джохар, хотелось бы узнать, какому тайпу вы принадлежите, где родились, кто ваши родители, а также хотелось бы более подробнее узнать о ваших близких родственниках.
О т в е т: В Галанчожском районе есть село Ялхорой. Так вот, в этом селе и жили мои предки до нашего выселения. Мой отец был самым младшим, одиннадцатым сыном, в семье. Моя мать принадлежит нашхоевскому тайпу.
В о п р о с: Все сыновья произошли от одной матери?
О т в е т: Нет. Наши отцы позволяли себе такие «шалости». А если серьезно, горцы старались иметь много сыновей. Об этом мы все хорошо знаем. В горах условия очень суровые. Хозяйство без сыновей вести трудно. Кроме того, горцы терпели много лишений из-за козней со стороны русских. Как известно, вайнахи всегда противостояли тем, кто приходил на их землю с огнем и мечом. Противостояние было жесточайшее. Поэтому горам нужны были сыновья. Много сыновей.
Так вот, у моего отца было десять братьев, а он, как я уже сказал, был одиннадцатым сыном в семье. Из них пятеро так и не дожили до 27 лет: погибли в разных потасовках с русскими. Остальные в 30-е годы были высланы в Сибирь как кулаки, или схвачены НКВД и посажены в тюрьмы. Никого из них мы, живущие сегодня, не видели.
Я никогда не видел ни одного из своих восемнадцати дядей (у моей матери было восемь братьев).
Очень много моих родственников по матери погибло в стычках с властями, а позже – в Хайбахе. Моя бабушка по матери, тетя и два ее сына – одному было одиннадцать, второму – восемь, были сожжены в Хайбахе.
(Журнал «Орга», № 5,
1992 год)
ХАЙБАХ: АРХИВЫ ПАМЯТИ
Недавно республиканская радиокомпания начала цикл передач, объединенных таким названием. Тема эта еще совсем недавно была совершенно закрыта для печати. И до
последнего времени люди почти ничего не знали о трагедии селения Хайбах. Но, к счастью, сломаны печати на многих недоступных тайнохранилищах.
Село Хайбах, затерявшееся далеко в горах, стало символом трагедии нашего народа в феврале 44-го. Когда мы произносим это слово, в воображении встают ужасы расстрелов, грабежей, и самое непостижимое – сожжение заживо ни в чем не повинных людей, малых детей, женщин, глубоких стариков, больных. Самому старшему из них исполнилось 110 лет, самые младшие родились за день до трагедии…
Затрагивая тему Хайбах, нельзя не упомянуть фамилию Гаевых. В семьях двух братьев – Гая и Чергиза – росло пятнадцать сыновей. Это был уважаемый в народе, крепкий, большой род. люди в нем были открытые, хлебосольные, щедрые на добро.
В далеком сорок четвертом двое Гаевых – Тута и Хату – были сожжены заживо в конюшне колхоза, носящем зловещее имя Берии, в самом Хайбахе. Трое других братьев –
Жандар, Жахот и Ясу, рискуя жизнью, вместе с другими односельчанами похоронили останки сожженных, отдав им свой последний человеческий долг. Они тогда еще не знали, что главный долг перед заживо сожженными они оставляют для своего потомка Саламата Гаева.
Рассказать об этом человеке – наш долг. Ему мы обязаны тем, что на протяжении многих лет он терпеливо собирал и сохранил материал о трагедии в Галанчожском районе для нас, сегодняшних.
ДАЛЕКОЕ, БЛИЗКОЕ
Тогда, в сорок четвертом, ему было всего пять лет. Но детская память цепка, а горе безмерно. Отца его, арестованного по ложным обвинениям еще до войны, к тому времени уже не было в живых (его реабилитировали лишь в 1963 году). На руках у его жены Езихат осталось четверо ребятишек, младший из которых родился уже после ареста отца.
Тяжелая судьба выпала на долю этой семьи. Лишившись кормильца, начиная с момента выселения, она семь с лишним месяцев вынуждена была скитаться по горам, спасаясь от преследования. Никому доподлинно не суждено знать, каких неимоверных усилий стоило Езихат спасти от опасности, голода и холода своих четверых малолетних детей, какие тяжелые думы посещали ее, когда, забившись в какую-нибудь нору, она пыталась согреть детей своим теплом. Никто не знал, как ей удавалось чинить буквально на глазах расползавшееся тряпье, – одеждой это и назвать было нельзя. Ели, что попадалось. Утром, просыпаясь, они не знали, что с ними произойдет до захода солнца, какая их постигнет участь. Без опаски нельзя было пить воду. На знакомой тропе их могла подстерегать засада. Когда оказывались рядом со своим жилищем, боялись зайти в него.
Саламат Гаев считает: они остались в живых только благодаря известным в народе шейхам Баудину Арсанову и Абдул-Хамиду Яндарову. В то горькое время власти мобилизовали их, чтобы собрать оставшихся в горах людей.
Немного в истории народа найдется таких примеров, когда ни террор, ни щедрые посулы не имели такой власти над людьми, как одно лишь слово таких людей. Скитальцы вышли из своих укрытий и послушно пошли на их зов: одного лишь обещания, что их не тронут, было достаточно, чтобы собрать в условленном месте изможденных, одичавших, больных людей.
Вспоминалась в связи с этим книга А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». История семьи Худаевых. Старший из братьев, будучи пьяным, заколол ножом пожилую женщину-чеченку. Перед дыханием кровной мести трусливо замерли за глинобитными стенами такие грозные для нас в те годы и райком партии, и райисполком, и МВД с комендатурой и милицией. Дохнул варварский дикий закон, и сразу оказалось, что никакой Советской власти в Кок-Тереке нет… И только чеченские старики проявили разум! Они пошли в МВД один раз и попросили отдать старшего Худаева для расправы. МВД с опаской отказало. Они пришли в МВД второй раз и попросили устроить гласный суд и при них расстрелять Худаева. Тогда, обещали они, кровная месть с Худаева снимется. Но как это – гласный суд? Но как это – заведомо обещанная публичная казнь?
…И все-таки какое-то веяние XX века коснулось не МВД, нет, – зачерствелых старых чеченских сердец. Они все-таки не велели мстителям – мстить!
Они послали телеграмму в Алма-Ату. Оттуда спешно приехали еще какие-то старики, самые уважаемые во всем народе. Собрали совет старейшин. Старшего Худаева прокляли и приговорили к смерти, где бы на земле он не встретился чеченскому ножу. Остальных Худаевых вызвали и сказали:
– Уходите, вас не тронут.
И они пошли. Пошли без оглядки. Потому что знали: их действительно никто не тронет. А теми мудрыми стариками, как пишет А. Солженицын, «самыми уважаемыми во всем народе», как раз и были Б. Арсанов и А.-Х. Яндаров. Так что роль этих людей в истории нашего народа, как считает Саламат Гаев, действительно еще не изучена и до конца не оценена потомками.
Трудно рассказать обо всем, что сделал Гаев для того, чтобы люди узнали правду о Хайбахе, чтобы поразмыслили о том, что может сотворить группа людей, слепо подчиняясь одному слову приказа.
Собирая материал о Хайбахе, Саламат часто встречался с известным поэтом, этнографом Ахмадом Сулеймановым, который первым начал фиксировать свидетельства очевидцев, пешком обошел все опустевшие села в Галанчожском районе. И Ахмад Сулейманов, и Саламат Гаев делали это еще тогда, когда другие предпочитали молчать, памятуя о жестоких испытаниях, которым подвергались люди, отважившиеся на такую поисковую работу.
Теперь собранные ими свидетельства – бесценный материал.
Сегодня Саламат возглавляет Фонд «Хайбах». Он без устали продолжает работать. Привлек многих людей. Среди них художник Султан Юшаев, корреспондент газеты «Голос Чеченской Республики» Мария Катышева, писатель Муса Ахмадов, поэты Апти Бисултанов и Хусейн Сатуев, архитектор Борха Амирханов. Есть у него единомышленники среди односельчан, знакомых и друзей.
Он все воспринимает, как некий подарок судьбы: если архитектор завершил работу над проектом будущего Мемориала в Хайбахе, если на заводе в срок выполнили заказ на металлическую ограду или дорожные рабочие уже приступили к работам по прокладке дороги в сторону Галанчожского района, и даже сумели поднять высоко в горы мощный американский дорожный экскаватор, – Саламат воспринимал как высшую награду для себя.
Он мечтает о том времени, когда возродятся пустующие села, чтобы в них, как много лет назад, затеплилась жизнь. Разве можно допустить, чтобы село Нашха, прародина, исторический центр чеченских племен, сегодня пустовал?
Хочу сказать, что и в работе над циклом передач о Хайбахе моим наставником, терпеливым и мудрым помощником был тоже он – Саламат Гаев.
Сообщая об этом, хотелось бы рассказать одну из историй, которую поведал
он мне.
Человек никогда не может знать того, что уготовила ему судьба. Именно к таким превратностям судьбы относит Саламбек Закриев то, что он вместе с родителями, двумя братьями и снохой отстал от выселяемых односельчан: почти вся их семья в тот день находилась на ферме, расположенной далеко от дома. Услышав от людей о происходящих в селах событиях, все они решили пока домой не возвращаться. В тот трагический день, о котором теперь знает почти весь мир, Саламбек Закриев, взобравшись на вершину горы
Ярды-Корт, в бинокль наблюдал за тем, что происходило в Хайбахе. Хотя лиц нельзя было различить, но он отчетливо видел, как мечутся люди. Саламбек по слухам знал, что села, откуда уводились люди, солдатами сразу же поджигались. Ему и в голову не могло прийти, что на этот раз горели люди. Далеко за селом почувствовали они какой-то особый приторный запах гари. И только придя на пепелище, к ужасу своему обнаружили под пеплом гору обгоревших трупов.
Хоронили погибших в течение трех дней. Саламбек на всю жизнь запомнил ужасную картину. И сейчас, спустя много лет, сердце его начинает ныть и болеть при этих воспоминаниях. Он всегда удивлялся сравнению, которое приходило ему на ум: обуглившиеся человеческие кости очень были похожи на кукурузные стебли, оставшиеся после пожара. И еще одно страшное открытие он сделал в те дни: кто помоложе сгорел до самых костей. А вот кожа на телах пожилых людей стягивалась, но не горела.
Трагедия не обошла и семью самого Саламбека. Брат его, Тимарсолта, был убит, а его жена Баята осталась с тремя дочерьми – Сацитой, Хайпат и Тайпат. В течение семи-восьми месяцев скрывалась она с малолетними детьми в лесу. Ночевала в расщелинах гор. Ели что придется, не знали крова над головой, тепла очага.
Однажды, уходя от преследования, старшая дочь Тайбат отстала от убегавших, заблудилась в кустарнике. Ее смогли отыскать только на третий день.
И еще одна трагедия коснулась семьи Саламбека Закриева. С группой женщин и детей жена его, Сацита, с годовалым сыном Сайханом уходила от преследования. Как это делалось в старину, да и теперь в сельской местности, сына она привязала к себе на спину: так легче было бежать. Рядом с ней бежали Мелимат Эльгакаева, к тому времени ждавшая ребенка, и еще одна молодая совсем женщина, державшая за руку всхлипывающую, спотыкавшуюся и падающую девочку.
Из засады раздалась автоматная очередь. Первой упала Мелимат, потом молодая женщина. Упала, сраженная пулей, и Сацита.
Узнав о случившемся, Саламбек вместе с двумя пожилыми мужчинами вышел на поиски погибших. Вскоре они наткнулись на место трагедии. На груди убитой Сациты лежал крохотный сын Саламбека. Тяжело раненая, в предсмертных муках молодая женщина как-то смогла развязать узел платка, которым привязала сына к себе на спину. С каким-то странным безразличием ребенок рассматривал стоящих над ним людей.
Саламбек растерялся. Самая первая мысль его была: вот сейчас, при стариках, узнав его, мальчонка непременно потянется к нему, своему отцу.
«Только не это, только не это!», – молил он Бога, прячась за спины попутчиков, чувствуя, как холодный пот прошибает его. У чеченцев не принято ласкать детей при старших. Саламбек всегда придерживался этого неписаного правила. И даже сейчас, в эту самую тяжелую для него минуту, он скорей пожелал бы своему сыну смерти, чем позора при старейшинах.
Малыш тем временем освободился от холодных объятий матери и ползком направился к отцу, который отходил все дальше.
– Ради Всевышнего, не отталкивай его!!! – взмолились старики.
И мальчик, добравшись до места, где стояли мужчины, тихо обнял ноги отца. Старики плакали.
В скорбной тишине похоронили убитых, взяли мальчика и ушли подальше от этого места.
Первенец Саламбека, Сайхан, умер через два месяца. Он все это время болел и таял на глазах. Похоронен он в городе Текели Талды-Курганской области. Там же похоронен и брат Саламбека, Ахмед, его отец Закри, другие родственники. Сам Саламбек живет сейчас в селе Гехи-Чу Урус-Мартановского района.
…В 1958 году, после возвращения на родину, Саламбек отыскал место, где они четырнадцать лет назад похоронили несчастных. Он тихо и долго стоял на том месте, и перед его глазами вставали картины пережитого.
Но жизнь не остановишь. Пепел погибших всегда будет стучать в наших сердцах. Во имя этой памяти мы должны жить, чтобы сделать жизнь своего края достойной человека.
Тамара Чагаева
(«Голос Чеченской Республики»,
23 февраля 1993 года)
ИНКВИЗИЦИЯ
В этом рассказе вы прочтете подробности того страшного февральского утра. Автор заметок, Дзияудин Мальсагов, будучи первым заместителем наркома юстиции и одновременно бойцом Грозненского истребительного батальона, находился в горах и был свидетелем проводимого здесь войсками НКВД геноцида и очевидцем жестокой трагедии селения Хайбах.
«Хочу в нескольких словах остановиться на ситуации, сложившейся в нашей республике в период, предшествовавший выселению чеченцев и ингушей в феврале 1944 года. Осенью 1942-го положение на Южном фронте было очень серьезным. Немцы стояли у берегов Терека. Матерому разведчику полковнику немецкой армии Геккерту удалось вместе с группой диверсантов высадиться в нашем тылу и занять выгодную позицию на горе Дени-Дук. С помощью местного населения удалось окружить диверсантов, часть которых в короткой перестрелке была перебита, остальные сложили оружие. Позже — взяли в плен и оставшихся. Многие наши бойцы, командиры, и, подчеркиваю, представители местного населения, проявили мужество и отвагу при ликвидации банды Геккерта.
В это же время в наш тыл проник фашистский разведывательный самолет, который в районе между Атагами и Урус-Мартаном был сбит зенитной батареей. Экипаж в количестве 5 человек скрылся. Преследование закончилось тем, что один фашистский летчик был убит, командир – ранен, двоих взяли в плен. Лишь одному удалось скрыться. Но на вторые сутки его задержал Идрис Арсанов (сын Бауди Арсанова) и сдал НКВД ЧИАССР, за что был награжден именным пистолетом марки «ТТ».
К чему такая предыстория? Мне непонятно стремление некоторых историков скрыть действительную обстановку, скрыть имена конкретных виновников чудовищного произвола, представлявших ложную, искаженную информацию о «сложной» ситуации в республике.
В октябре 1942 года в кабинете первого секретаря Чеберлоевского райкома партии Халима Рашидова, Серов, бывший заместитель Берии, сказал, что в селении Нижалой по существу уже пятый день идет война, которую ведут войска НКВД против немецко-фашистского десанта и повстанцев, где с обеих сторон есть тяжелые потери…
Я возмутился, услышав эту ложь, и заявил, что всего несколько минут назад вернулся из Нижалоя после недельного пребывания там, никакой войны, кроме десятиминутной перестрелки с бандой Шаипова из 3 человек, там не было. В ходе этой операции был ранен и взят в плен сын Шаипова, вот и все потери. В тот день там были упомянутый Рашидов, Председатель Президиума Верховного Совета ЧИАССР Тамбиев, заместитель наркома внутренних дел ЧИАССР Колесников, которые могли видеть и слышать эту «войну», если бы она была. Других военных действий быть не могло, поскольку немецкий десант уничтожили еще в сентябре.
После такого разговора следовало сделать вывод, но выяснилось, что Серов передал ложную информацию Берии.
Другой факт фальсификации. Нарком внутренних дел ЧИАССР Дроздов вместе с Серовым и первым секретарем обкома партии Ивановым представили Берии, а тот – Сталину ложный донос, что выловлено более 5 тысяч бандитов – чеченцев, ингушей, который сыграл немалую роль при обосновании необходимости выселения народа. Это при том, что даже по завышенным данным НКВД число бандитов в республике не превышало 335 человек…
То было раньше. Но послушайте, что пишет в наши дни С. Дацагов.
«…Бандиты в горах загоняли солдат и офицеров Советской армии, пленив их, в кошары и сжигали, обложив кошары сеном…»
Нет слов, чтобы выразить свое негодование по поводу этого неприкрытого вранья. Дацагов поставил все с ног на голову, в чем тоже угадывается попытка частичного оправдания вандалистского акта насилия. К чему это все? Неужели Дацагов верит тому, что пишет?
Я расскажу, как все было на самом деле. Нет, наверное, на свете человека, больнее меня пережившего это жуткое зрелище.
27 февраля шел крупный мокрый снег, грязь, слякоть, дорог в горах нет, а тут еще все размыло и дул холодный пронизывающий ветер. С самого рассвета к селению Хайбах начали собирать людей со всех хуторов Нашхоевского сельского Совета и других селений Галанчожского района, которые сами не смогли спуститься с гор. В основном больные, дети, старики, женщины.
Их собирали в конюшне (не в кошаре, не в сарае) колхоза имени Берии (кощунственное совпадение) под предлогом, что формируется транспортная колонна для дальнейшей отправки на равнину. Почему же среди погибших оказались здоровые мужчины, молодые люди? Хорошо помню, что многие заходили в конюшню со своими больными или престарелыми родственниками, чтобы уехать вместе с ними в колонне.
Точно знаю, что в конюшне собралось не меньше 650–700 человек, поскольку стоял перед самым входом. Горцы заходили, ничего не подозревая.
Наверное, в этот момент о готовящемся знали всего несколько человек, те, кто перед этим отдавал приказ солдатам обложить конюшню сеном, «чтобы не было холодно»…
А дальше было вот что. Когда все жители окрестных хуторов собрались, ворота конюшни крепко закрыли. Начальник Дальневосточного краевого управления НКВД комиссар госбезопасности 3-го ранга Гвешиани отдал приказ поджигать. Я пришел в ужас от сознания того, что сейчас произойдет с этими людьми. Подскочил к Гвешиани и говорю:
– Остановите людей, что вы делаете!
Гвешиани спокойно ответил:
– Эти люди нетранспортабельны, их надо уничтожить…
– Я буду жаловаться маршалу Берии!
Тогда мы не подозревали, что это за человек.
– Это приказ Серова и Берии…
Дальше еще ужасней. Нещадный чудовищный костер поднялся до гигантских размеров. Говорят, в экстремальных ситуациях человек способен на невозможное. Я в этом убедился. Вечный инстинкт самосохранения придал силы тем, кому была уготована самая страшная смерть. Когда вся конюшня оказалась объятой пламенем, огромные, сильно укрепленные ворота под натиском людей вдруг рухнули, и сквозь огонь толпа обезумевших людей хлынула наружу. Гвешиани скомандовал:
– Огонь!
Из десятка стволов раздались автоматные и пулеметные очереди. Впереди бегущие, падая, заслоняли собой выход, целая гора трупов не позволила никому выйти. Ни один не спасся. Меня и капитана Громова, который тоже выступал против организованного зверства, отправили с конвоем в селение Малхесты. Нас уводили, а этот ад еще продолжался…
Не дай Бог кому пережить такое жуткое зрелище! По дороге, в хуторах, в ущельях, пещерах, везде лежали трупы расстрелянных горцев. Особенно много людей уничтожили в Малхестах. Воможно, кто-то не захотел конвоировать их на место сбора…
На обратном пути мы с Громовым вернулись в Хайбах. Солдат уже не было. Возле конюшни возились несколько человек. При нашем появлении они убежали в лес: после выселения оставшиеся автоматически считались бандитами. Я крикнул на чеченском, чтобы люди возвращались. Один из них, это был Жандар Гаев, подошел к нам. Он был весь в грязи, потный, глаза ввалились. Жандар объяснил, что видел, как все произошло, издалека, а после ухода солдат они (их было пятеро – в день высылки пошли ночью за дровами и по счастливой случайности остались живы) вернулись, чтобы по мусульманскому обычаю предать мучеников земле.
Жандар вместе с остальными проделал нечеловеческую работу. В течение нескольких дней, долбя мерзлую землю, закапывали трупы. К нашему приходу им удалось похоронить 132 человека. Потом, несколько лет спустя, когда мы случайно встретились в Казахстане, Жандар говорил, что всего похоронили 147 человек. Вот откуда эта цифра, фигурирующая как общее число погибших. Но, как я сказал прежде, жертв было гораздо больше.
С моим предположением о численности жертв согласились и члены правительственной комиссии, расследовавшей причину трагедии Хайбаха в 1956 году.
Спустя 12 лет под обвалившейся кровлей конюшни члены комиссии нашли останки сотен людей, тех, кого не удалось похоронить Жандару Гаеву со своими помощниками. Этого человека сейчас нет в живых, но хочу, пользуясь случаем, сказать большое человеческое спасибо и сделать земной поклон ему и другим за их мужество и отвагу, за то, что, рискуя жизнью, в мороз, без сна и отдыха, хоронили своих сожженных братьев и сестер…
В 1945 году, чуть оправившись от потрясения, я написал письмо Сталину, которому, признаюсь, верил тогда безмерно. Рассказал все как было. Через месяц меня вызвал к себе начальник Талды-Курганского областного управления НКВД Юдин и сказал:
– Если еще раз напишешь – лишишься головы!
Из-за этого письма меня сняли с должности.
Второй раз написал в Москву после смерти Сталина, но Берия был еще жив. Приезжала комиссия, опрашивала свидетелей. Кончилось все очередной угрозой.
В 1956 году в Алма-Ату приехал первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. К тому времени я окончил юридический институт и уже успел подняться по служебной лестнице. Хрущев проводил совещание в Алма-Атинском оперном театре, и я решил предпринять третью попытку.
Написал ночью письмо с подробным описанием того, что видел, слышал, кто отдавал приказы и т. д. Надо сказать, что Серов стал уже председателем КГБ СССР, и я понимал, что добиться официального приема у Хрущева по поводу персоны Серова будет сложно. В оперный театр меня пустили, как первого заместителя председателя Алма-Атинского областного суда. И тут, улучив момент, когда Никита Сергеевич во время перерыва шел в комнату отдыха, я подошел, и, представившись, отдал свое письмо. Никита Сергеевич вежливо ответил на приветствие, пригласил с собой в кабинет.
Вопреки моим ожиданиям, Хрущев очень внимательно ознакомился с письмом, сам начал спрашивать о подробностях того февральского утра.
Мы проговорили более часа, после чего Никита Сергеевич спросил, понимаю ли я ответственность за факты, упоминаемые мной в письме. Если это не подтвердится, трудно сказать, что меня ожидает. Вопрос настолько серьезный, что требуется немедленно создать правительственную комиссию.
Комиссия, очень авторитетная, в которой были заместитель заведующего отделом ЦК С. В. Тикунов, другие ответственные лица, начала расследование. Вызвали в Чечено-Ингушетию и меня. Комиссия работала более шести месяцев. Все подтвердилось, как я писал. Вскоре после их отъезда Серова сняли с поста председателя КГБ СССР…
Надо рассказать людям всю правду, куда подевались 700 жителей Галанчожского района, куда подевались председатель Галанчожского райисполкома Гугаев и шесть ответственных работников вместе с ним, шедших в Итум-Кали для соединения со своими семьями. Где остальные, о судьбе которых родственники не знают ничего?
Мы проводим кропотливую работу, ищем фашистских преступников по всему миру, возвращаем их и воздаем должное за их кровавые деяния. В то же время палачей собственного народа кто-то пытается укрывать или еще хуже – защищать. Люди должны, имеют право знать имена лиц (людьми их не назовешь), чья рабская покорность, услужливость и жестокость привели к массовой гибели ни в чем не повинных жителей.
(«Республика»,
21 февраля 1991 года)
КОСТЕР В ГОРАХ
Когда говорят о Хайбахе, обязательно называют эту фамилию – Гаевы. Гаевы Тута и Хату из тех, кто был заживо сожжен в конюшне колхоза имени Берия в феврале 1944 года. Гаевы Жандар и Ясу – из тех, кому выпало тогда же разгребать пепелище и хоронить останки мучительно погибших родственников. Гаев Саламат – из тех немногих, кто еще в годы застоя начал собирать, фиксировать материалы о драматических событиях в Галанчожском районе. Сегодняшний наш рассказ – часть истории его жизни.
…Жандар и Ясу пасли овец в окрестностях Хайбаха: не хотели они, чтобы пустовала эта земля, чтобы только души умерших навещали развалины их родных очагов. Поселившись после ссылки на равнине, они приходили сюда со своими отарами и поддерживали жизнь не по своей воле покинутой родины, к которой им не позволено было вернуться. Саламат во время каникул присоединился к ним.
Как-то ночью – было это в 1968 году – сидели они у костра. Луна освещала горы мягким светом. Запах трав стелился над землей, невдалеке журчал ручеек, вздыхали расположившиеся на ночлег овцы. Жизнь, подчеркнутая красотой природы, была особенно прекрасной и желанной. И особенной печалью щемили сердце воспоминания о той трагедии, которая разыгралась в этих горах.
– Ваши, – спросил Саламат у Жандара, своего дядю, – если бы сейчас к тебе привели виновников смерти твоего брата, что бы ты с ними сделал?
Жандар задумался. Молчал и Ясу, самый младший из братьев Гаевых. Отблески костра плясали на его белой, длинной по пояс бороде. Тогда, после адской работы на пепелище, каждый из участников погребения дал какой-то обет. Ясу в знак вечного траура решил не брить бороду.
Саламат ждал ответа…
Джанарали, отца Саламата, и одного из братьев – Жандара, арестовали по ложному обвинению еще до войны. В 1942 году он скончался от тягот тюремной жизни, оставив свою жену с четырьмя малолетними детьми.
Горцы жили за счет скотоводства. Овец, коров держали не только там, где непосредственно стоял дом, но и в загонах, фермах, построенных в отдаленных урочищах. Время от времени там находился кто-нибудь из членов семьи. Так жила и овдовевшая Езихат. Братья мужа, конечно, поддерживали ее, помогали, заботились о детях, но все-таки она осталась в доме и за хозяйку, и за хозяина. В заботах и хлопотах дожила она и до февраля 1944 года – до рокового для народа дня. Несколько дней назад, взяв всех четверых детей, она ушла в дальнее урочище, где в загоне стоял молодняк.
За домом в Хайбахе, как обычно, присмотрят родственники. Пробыли они на ферме, ничего не зная о случившемся. А потом Езихат заподозрила неладное… Что-то тревожное в воздухе носилось…
Оставив детей на попечение старшей дочери, одиннадцатилетней Асмы, она пошла в село. Вернулась – лица на ней не было. На хуторе никого уже не осталось. Не было и солдат. Дома царил беспорядок. Все было перевернуто. Подушки разорваны, три сундука, в которых хранились наиболее дорогие вещи, были разбиты. Так для Езихат Гаевой и ее четырех детей началась совсем иная жизнь. Встречаясь украдкой с тем, кто случайно, как и она, или намеренно ушел от выселения, узнала, что отныне все они считаются бандитами и подлежат расправе без суда и следствия.
Начались скитания, мучительные переходы по горам. Место укрытия меняли каждые два-три дня. Лишь изредка Езихат уходила, чтобы встретиться с кем-нибудь из родственников, получить помощь, взять горсть муки или кусок мяса, который, побив камнем, ели прямо сырым: огонь разводить было опасно.
Большими группами не собирались. И дети, замотанные в тряпки, голодные, подолгу, иной раз сутками, сидели в какой-нибудь пещере, выемке скалы, а то и в дупле огромного дерева. Маленький Ваха, даже несмотря на мокренькие штанишки, на голод, не плакал, сидел, не шелохнувшись, потому что уже знал: рядом опасность. Опасность была всюду. Боялись пить воду и есть найденную пищу – травились. Боялись выходить на тропу – нарывались на засаду. Потом боялись оставаться и в пещерах: все они были под наблюдением солдат – пришлось перебраться в лес. Ходили вокруг своих порушенных жилищ, но зайти боялись – там минировалось. Как-то – это было уже в апреле – залезли в только что освобожденную медвежью берлогу. Несмотря на стоявший в ней невыносимый запах, дети и мать, тесно прижавшись друг к другу, крепко заснули, может быть, впервые за долгое время, это убежище казалось им надежным. А ночью выпал снег. Выбравшись из берлоги на рассвете, Езихат похолодела: вокруг виднелись медвежьи следы.
Испугавшись неожиданного снега, хозяин берлоги, видимо, решил вернуться домой, но, учуяв незванных гостей – не обеспокоил их, потоптался и ушел.
Зато солдаты начали прочесывать лес. Они шли цепью, на расстоянии пяти метров друг от друга. Многих тогда загубили, многих выловили. Но Езихат с детьми и тогда уцелела: прятались, перебирались с уступа на уступ.
Пятилетнему Саламату – маленькому несмышленышу, становилось весело, когда мать, посадив его на закорки, еле-еле карабкалась по утесу, скользя, срывалась назад, поднималась и, оставив его на уступе, спускалась за Вахой, потом за Аламатом. Потом вместе с помощницей Асмой втаскивала узлы с нехитрыми, но столь дорогими пожитками. День и ночь молитва не сходила с губ матери, день и ночь она призывала на помощь всех святых, потому что надеяться не на кого: сородичи сами спасались, кто как мог.
Два месяца и восемь дней длилась эта мука.
– Это точное число, я вам говорю, – сказал мне Халид Наврузов, двоюродный брат Саламата, уроженец хутора Моцкара.
Выселение застало его и сестру тоже на ферме, где они ухаживали за молодняком. За день до 23-го к ним пришел отец – принес продукты. Побыв с ними несколько дней, он ушел домой, но вскоре вернулся назад. Его бледное, покрывшееся испариной лицо испугало детей. Отец рассказал то, что ему удалось узнать, сообщил также, что четверо других детей вместе с матерью были вывезены. Так начали свои скитания и Наврузовы. Шепа, отец Халида, был человек удивительный. Из тех, кому природа раскрывает свои тайны. Он мог предсказать, какая будет погода за несколько месяцев вперед – и не ошибался. Он был учителем, бухгалтером, пастухом и плотником, умел удалять зубы и лечить переломы, знал ветеринарное дело. Его знания и навыки очень выручали скитальцев. Узнав о том, что произошло в Хайбахе, Шепа отправился туда вместе с сыном.
Группа людей во главе с Жандаром Гаевым разгребала пепелище. Обезображенные останки клали на самодельные носилки и переносили к траншее, продолбленной в мерзлой земле. Никого не узнавали. Только своего брата Туту распознал Жандар по бороде – она уцелела, потому что он упал лицом в землю. Халид и другие подростки держали над огоньком зажженной свечи (работали по ночам) кошму, прикрывая свет от взоров солдат. Это было ужасно.
Две ночи провел Халид на погребении, его начало рвать от стоявшего над пепелищем запаха, и в третий раз он уже не пошел. Но и этого было достаточно, чтобы окаменеть на всю жизнь. «Два месяца и восемь дней мы скитались», – говорит Халид и у него, немолодого уже и по виду сурового мужчины, начинает дрожать голос. Признается: «Чем старше становлюсь, тем тяжелее это вспоминать».
Наступил предел отчаянию. Нужно было искать выход. И тогда взрослые мужчины, чувствующие на себе ответственность за весь нашхоевский род, решили собраться в пятницу на горе Куока-Корта. Издревле шло это: в дни большого народного горя около сорока мужчин приходили на вершину этой священной горы и часть ночи проводили в молитве, прося Всевышнего о помощи. И в этот раз, собравшись там, мужчины сказали: надо просить Бога, иначе, когда опадут листья, мы все погибнем, нам уже негде будет прятаться, нечего будет есть. Всех перестреляют, как диких зверей…
Видимо, отчаянная мольба оказавшихся в безнадежном положении людей была услышана. Не прошло и двух недель после этого, как появились в горах известные, почитаемые в народе шейхи Бауди Арсанов и Абдул-Хамид Яндаров, мобилизованные властями для сбора оставшихся в горах людей.
Роль этих шейхов еще предстоит изучить и объективно осветить историкам.
Саламат же Гаев оценивает ее совершенно конкретно:
– Благодаря им было спасено много людей. Яндаров и Арсанов согласились выполнить возложенную на них миссию при том условии, что солдаты уйдут. Это было сделано, и шейхи пошли по горам, скликая прячущихся людей, обещая, что они не будут наказаны. Многие скитальцы с опаской, с недоверием относились этим заверениям, но минувшие после выселения месяцы были для них кромешным адом, и они решили положиться на судьбу.
Выходили из пещер, медвежьих берлог, из всех укромных местечек. Вышла и Езихат с донельзя ослабевшими больными детьми. Пока собирали остальных, Гаевых поселили в Рошни-Чу, в пустом доме. Было лето и можно найти еду в бесхозных садах и огородах. А стоявшие здесь солдаты уже никого не трогали. Приближалась осень, группа для отправки в Среднюю Азию сформировалась. Как и другие, Езихат получила несколько килограммов зерна.
– Берите зерна, сколько сумеете раздобыть, – настаивал Яндаров, – кладите в карманы, везде, куда можно положить…
Так началась дорога в Казахстан.
…Много лет спустя, повзрослев, Саламат будет фиксировать все услышанное от своих близких. Судьба сведет его с поэтом Ахмадом Сулеймановым, собравшим большой материал о выселении народа. Оба они, опасаясь всевидящего ока КГБ, будут хранить до поры до времени в тайне то, что им удалось узнать – будут хранить для истории.
Уже нет в живых Езихат, прожившей жизнь длиной в сто лет. Уже нет дяди Жандара и многих из тех, кто вместе с ним хоронил сожженных. Уже позади и та августовская ночь 1990 года, когда Саламат остался ночевать в Хайбахе, ожидая приезда представителей прокуратуры: он должен был вручить им для экспертизы пакет с останками, обнаруженными при вскрытии захоронения.
В ту августовскую ночь и вспомнил он лето 1968 года, когда спросил у Жандара: «Ваши, что бы ты сделал, если бы к тебе привели виновников смерти твоего брата?» Белобородый Ясу так и не сказал ни слова. А Жандар после некоторого молчания ответил: «Если бы их всех вместе связали и привели ко мне, честное слово, я бы ничего не сделал. Я бы их сегодня не тронул».
Саламат тогда удивился, смысл этих слов открылся ему гораздо позже.
Мария Катышева,
журналист
(«Голос Чечено-ингушетии»,
28 февраля 1992 года)
ТАЙНА БЫВШЕЙ ЛОЩИНЫ
Мы обращаемся к представителям старшего поколения. Вспомните, может, кто-то из ваших родных и близких в тот период лечился в районной больнице и в дальнейшем вы ничего не знаете об их судьбе…
Может, вы вспомните кого-нибудь из медперсонала? Не может быть такого, чтобы исчезло бесследно такое количество людей! А может, есть среди вас люди, которые знают и помнят все, но придерживаются принципа: «Зачем ворошить старое? Не нужно было тревожить прах давно умерших?»
Я знаю, есть среди нас и такие люди. Но нельзя быть в данном случае сторонним наблюдателем. Нельзя забывать о том, что с нами произошло сорок шесть лет назад. Это – наша история. Самые мрачные ее страницы.
Сегодня мы должны сделать все, чтобы больше не оставалось «белых пятен» на этих самых страницах.
Несколько человек после материала «Варварство» («ЛП» от 17 июня с. г.) мне сделали серьезный упрек:
– Статью нужно было озаглавить словом «геноцид». Принимаю этот упрек, потому что трудно назвать каким-то другим словом то, что было задумано палачами в отношении нашего народа. В дальнейшем мы планируем публикацию большого материала на эту тему именно под таким заголовком.
Само по себе это событие получило большой общественный резонанс.
Буквально через несколько дней после раскопок состоялся сход граждан села Гойское, который вынес следующее решение: просить органы власти района и республики взять под свой контроль расследование по факту обнаружения массового захоронения людей на территории Урус-Мартановской районной больницы, а правоохранительные органы – в случае установления факта умерщвления или насильственной смерти больных – принять меры к полному установлению лиц, виновных в данном преступлении, и привлечению их к ответственности по всей строгости закона как лиц, совершивших преступление против человечности, не подпадающего под сроки давности.
Такое же решение было принято чуть позже на сходе граждан села Урус-Мартан.
На состоявшейся 23 июня 1990 года второй сессии Урус-Мартановского районного совета народных депутатов принято решение «О фактах массового захоронения людей в феврале 1944 года на территории Урус-Мартановской райбольницы». Принимая во внимание широкий общественный резонанс не только в районе, но и в республике, широкое обсуждение этого вопроса на сходах граждан, сессия просит Верховный Совет ЧИАССР взять под свой контроль расследование по факту обнаружения массового захоронения людей на территории Урус-Мартановской районной больницы.
На сессии была создана комиссия райсовета по установлению аналогичных мест захоронения. Сессия поддержала решения, вынесенные на сходах граждан сел Гойское и Урус-Мартан и отдельным пунктом приняла решение просить МВД ЧИАССР и прокуратуру республики в случае установления факта насильственной смерти больных, принять все меры по установлению лиц, виновных в данном преступлении, и привлечению их к ответственности по всей строгости закона. Сессия обязала комиссию райсовета периодически на страницах районной и республиканских газет информировать население о ходе расследования данного факта.
На днях в районном Дворце культуры состоялся вечер вопросов и ответов «Уроки истории». Сразу замечу, что какой-то определенной заданной темы не было, и, тем не менее, весь разговор от начала и до конца был построен на обсуждении данного вопроса. Каждый из выступивших с волнением, с болью говорил о необходимости самого тщательного расследования насильственного умерщвления ни в чем не повинных больных людей. Многие остались недовольны тем, что расследование продвигается очень медленно.
До сих пор не закончена судебно-медицинская экспертиза останков погибших, сроки экспертизы затягиваются.
На второй же день состоялось заседание комиссии райсовета. На ней обсуждались организационные вопросы. Председателем комиссии избран народный депутат ЧИАССР Ю. Эльмурзаев, его заместителем – депутат райсовета Ю. Сосламбеков. Обязанности технического секретаря комиссии возложены на депутата райсовета У. Бакаева. На этом же заседании были определены первоочередные задачи комиссии, распределены обязанности.
Позже несколько членов комиссии встретились с прокурором района. Р. У. Цакаев сообщил, что по данному делу прокуратурой района 7 июля с. г. возбуждено уголовное дело.
Теперь о сроках. Никто не станет отрицать, что сроки катастрофически упускаются. Со дня раскопок прошло почти два месяца. И ничего, согласитесь, за это время не сделано. Экспертизы нет, предполагавшийся район раскопок не расширен, медленно ведется поиск свидетелей происшедшего…
Пока есть эмоции. Для того чтобы несколько разжечь эти эмоции, приведу отрезок из пояснительной записки к фотоматериалу, сделанному на основании раскопок. Пояснительная записка составлена членом комиссии врачом-эпидемиологом районной СЭС У. Бакаевым, тоже давно занимавшимся этим вопросом.
«В день выселения чеченцев из села Урус-Мартан 23 февраля 1944 года все больные из Урус-Мартановской районной больницы и собранные подворно из других сел (в общей сложности 72 человека) были умерщвлены.
Жертвы были выброшены тут же, в десяти метрах от здания больницы, в естественную лощину, по дну которой протекал небольшой ручей. Трупы засыпались шлаком и мусором. Под угрозой сурового наказания место захоронения долгие годы держалось в тайне.
Но тем не менее, многие знали об этой страшной тайне и вынуждены были молчать. В пору гласности инициативной группе удалось собрать фактический материал и провести поисковую работу. Было определено место гибели множества больных людей – стариков, женщин, детей. После экспертизы, извлеченные из-под земли останки людей, будут, как положено по нашим обычаям, преданы земле. Средства для этого уже собраны.
Жители Урус-Мартана в шоковом состоянии от этих событий. Они не пришли в себя от подробностей страшной трагедии в селе Хайбах, где в этот же период было сожжено более 700 человек.
…Пока на этом месте нет памятника погибшим, нет традиционных чуртов. Лишь разрытая земля и печальные деревья, склонившиеся над ней. Если бы они могли заговорить, если бы могли стать живыми свидетелями трагедии…
Тамара Чагаева
(«информационный вестник»,
1 августа 1990 года)
ЛЮДЕЙ СЖИГАЛИ НЕ ТОЛЬКО В ХАЙБАХЕ
ГИБЕЛЬ И ВОЗРОЖДЕНИЕ ЗУМСОЯ
Неспроста собрались в тот чудесный солнечный день уроженцы Зумсоя в своем родовом гнезде. Растормошил их Умар-Али Хаджимурадов – председатель рабочкома из поселка Гикало. Человек молодой, не переживший ужасов выселения, он много слышал об этом от своего отца, от родственников. Говорили, будто и в Зумсое, родном селе Хаджимурадова, как и в Хайбахе, были заживо сожжены больные люди. Рассказывая об этом друг другу, люди ссылались на 85-летнего Мухадина Хаджиева, вроде он и точное место этого злодеяния знает. Умар-Али и начал настаивать: мол, почему мы не проверим, почему молчим, ведь запрет с темы выселения уже снят, о Хайбахе уже рассказано всему миру…
И вот собрались зумсоевцы, чтобы отдать долг памяти близким, вспомнить, как погибло их село, поговорить о его возрождении. Вечером и ночью накануне назначенного дня все подъезжали и подъезжали люди из плоскостных селений, из Шатойского и Итум-Калинского районов. Холодная непроглядная ночь легла на горы, а в комнате тепло и уютно, весело потрескивает огонь в печи, идет беседа. Удивительны старые горцы в общении. Разговор их неспешен, движения спокойны. Они держатся так, словно впереди у них масса времени – целая вечность и им некуда торопиться.
Наш фотокорреспондент Виктор Елизаров сразу же почувствовал себя здесь своим человеком.
Оказалось, что он и живущий ныне в поселке Гикало зумсоевец Каим Батаев – ровесники. Оба начали работать еще подростками: один – в колхозе, другой – в мастерской КИП. День 23 февраля 1944 года запомнился каждому из них по-своему. Виктор Елизаров шел на работу мимо Грознефтяной и был поражен, увидев, как ему показалось, нескончаемую цепь товарняков, скопление людей, услышал и крики, стоявшие над этим столпотворением.
– Сторож у нас был чеченец Дакаев, – вспоминает он, – прихожу, а его уже нет…
А Каим рассказал, что зумсоевцев о предстоящем выселении предупредили еще накануне, собрали нескольких взрослых мужчин в школе и сказали: завтра утром поедете в Среднюю Азию. Кое-кого из самых строптивых задержали под охраной в сельсовете и в мечети. Люди начали собираться в дорогу, резали скот, укладывали вещи. А поутру отправились. Шел дождь со снегом, идти было трудно, и многие часть своих пожитков бросали у обочины той самой тропинки, которая теперь превращается в дорогу. Заночевали в Бугарое, а на другой день, когда спустились в Ушкалой, их уже ждали полуторки. Начался буран. Люди падали духом. Из Шатоя уже на «студебеккерах» переселенцев доставили на станцию Алды, третью ночь они провели в товарняках. Каим запомнил, какой крик поднялся, когда вагоны начали маневрировать: ведь мало кому из горцев до сих пор приходилось ездить на поезде. Женщины плакали, а старики говорили, что это, наверное, началось землетрясение. Потом тронулись в путь. Дни шли за днями, недели за неделями, а конца пути, казалось, не будет. И что примечательно: все думали,
что их вот-вот вернут с дороги назад, что произошла какая-то ошибка.
Дорого обошлась народу эта ошибка. А дорога в неизвестность протянулась не на недели, а на долгие тринадцать лет. Тринадцать лет испытаний.
Горестные эти испытания, покорежившие судьбы людей, читаются в глазах старейшин рода, в их морщинистых лицах.
Хасан Берсанукаев, Мовла Гишкаев, Умалт Эскерханов, Исрапил Хижаев… У каждого из них свои тяжкие воспоминания, как, наверное, у каждого из этого поколения. Им выпало жестокое время. Вот смотрю на Исрапила Хижаева. Почти сто лет ему сейчас. В 1944 году у него было трое детей, все погибли в Казахстане от голода. Горе приходило тогда в каждый дом, и люди понимали: нельзя замыкаться на своей личной беде. Чтобы выжить, надо быть всем вместе, помогать друг другу, друг друга поднимать. Так, потерявший детей Хижаев Исрапил приютил осиротевшего Шахида Ангаева, в семье которого погибло от голода 11 человек.
– Если бы не Исрапил, – говорит Шахид, – не жить бы и мне…
Не только родственные узы связывают собравшихся в Зумсое этих немолодых уже людей. Еще крепче их связывают пережитые вместе беды выселения и ни с чем не сравнимая радость возвращения. Они вместе проходили сквозь горнило испытаний, и вышли из него сплавленными воедино. Сегодня они – живые свидетели гибели их родного Зумсоя, из их воспоминаний складывается одна из самых страшных страниц народной истории.
Мами Шамаев рассказывает, как вели их из Чейнар-хутора. Мать его, незадолго до этого повредившая ногу, и старший брат Усам, перенесший в детстве полиомиелит, передвигались с трудом. Их оставили в доме Дауда Авторханова, на хуторе Исмаил-Кали. Дураева Асмарт (в то время Ибрагимова), чей отец был в этих местах председателем сельсовета, тоже хорошо запомнила тот момент. Кроме Марьям Шамаевой и ее сына, в этом доме оставались еще Чунгиева (Хамзатова) Эйга, Губашева Тюа, 80-летняя Мисирга Дадаева, еще несколько человек. А потом родственники потеряли их следы. В Казахстане, под бдительным оком комендатуры, в жесткой борьбе за существование заниматься розыском близких было невозможно. О судьбе их узнали только много лет спустя. И вот каким образом.
…Еще до войны в доме Мухадина Хаджиева часто останавливался мастер-медик из Дагестана – Азиз, изготавливавший кувшины (кудалы). Когда народ высылали, Азиз вернулся к себе домой, взяв кое-что из вещей хозяина дома: все равно ведь они пропадут, так хоть память останется! Среди них были и часы со звоном – по тем временам вещь роскошная и приметная, гости Мухадина всегда на нее заглядывались.
И вот, когда Мухадин вернулся из ссылки, когда жизнь его пошла по кругу новых испытаний, он случайно узнал, что его часы видели в Хасав-Юрте у какого-то дагестанца. Это и был Азиз. Мухадин отправился к нему. Трогательной, радостной и печальной одновременно была эта встреча. Чеченец рассказывал о своих мытарствах, дагестанец – о своих. Оба не сдерживали слез. Вот тогда-то и поведал страшное Азиз: когда 23-го зумсоевцев увели, к ним, оказавшимся здесь инородцам, приставили стражу, из дома не выпускали. Ночью они видели в окно, как вспыхнул дом Дауда Авторханова, горел вместе с запертыми в нем больными людьми. Кто же отдавал приказ, кто поджигал – они, конечно, знать и видеть не могли.
Это был только первый аккорд тех потрясений, которые обрушились на уже опустевшее урочище. Когда его некогда счастливые обитатели тряслись в товарняках, а потом мыкали горе в Казахстане, в этом божественно прекрасном уголке земли продолжали разыгрываться новые драмы. По сведениям, собранным известным ученым-этнографом Ахмадом Сулеймановым, в разных хуторах этого урочища было уничтожено около 60 стариков, не пожелавших на склоне лет расставаться со своими очагами.
Эти горы были свидетелями причудливой судьбы юной абречки Коки, в шестнадцать лет взявшейся за оружие.
Тогда же нашел здесь свою смерть абрек Куддус Хамзаев. Словно загнанный волк, укрывался он на кладбище в склепе святого Кхойкху Ибрагима (зовущего, предупреждающего). Давным-давно жил святой Ибрагим, ходил по земле, учил людей правильно жить, призывал к добру и милосердию. Говорят, и сейчас, если прийти к нему на могилу в пятницу и в молитве о чем-нибудь попросить, то это обязательно сбудется, лишь бы думы твои были чистыми.
А еще рассказывали нам старики такой случай: когда были в ссылке, в этих местах пасли овец грузинские пастухи. Свою отару они загнали в мечеть, ту самую, которую сейчас восстановили Мухаевы; более удобного места не нашли. И вот голос святого Ибрагима послышался им – он требовал убрать овец из мечети. Но пастухи этого не сделали, и вскоре, говорят, их отара погибла в грозу. Может быть, это легенда, а, может быть, и правда, ведь в основе каждой легенды лежит какой-то реальный факт. Таким вот был Кхойкху Ибрагим, на чьей могиле прятался абрек. И его никак не могли взять. Тогда доставили из Шатоя, из больницы группу больных женщин и детей, и чекисты, укрываясь за их спинами, открыли огонь по непокорному.
Говорили, Куддус не выдержал причитаний и криков беззащитных, обреченных на гибель людей, вышел и был убит.
Вершители зла старались не оставлять живых свидетелей своих деяний. Но информация обрывками просачивалась порой благодаря простой случайности, такой, например, как часы Мухади Хаджиева. И народная память хранила до поры до времени крупинки этих сведений, таились они в народном сердце, причиняя острую, требующую выхода боль. Когда-нибудь о пережитом надо было рассказать, когда-нибудь все равно надо было восстановить по обрывкам целостную картину злодеяний. И когда после тринадцати лет жизни на чужбине, люди возвращались домой, они думали не только о том, какое это счастье, но и о том, что в первую очередь надо разыскать своих неведомо
где утраченных близких. Если живы – воссоединиться с ними, если нет – поставить на месте гибели надмогильный чурт. Так или иначе, но что-то разузнать о них, потому что нет ничего более гнетущего, чем безвестность. С этого мечтали люди начать свою новую жизнь на старом месте. Для многих так оно и получилось, но только не для жителей отдаленных горных селений.
Возрождение их родовых гнезд не наступило с возвращением на родину. Селиться в этих, как и некоторых других, местах было запрещено. Уроженцы Зумсоя стали обживаться на равнине, многие из них сейчас обитают в поселке Гикало. Вроде бы жилось здесь легче, чем в горах, а все-таки тянуло домой, к незабываемым скалам, к родникам с ледяной водой, к разрушенным очагам. И двинулись сюда после ссылки, несмотря на все запреты. Махмуд Мухаев со своей Алпату и детьми, Мухадин Хаджиев, Кюри Хаджимурадов со своими семействами. Начали отстраивать разоренные жилища. За ними
потянулись другие. К 75-му году здесь пытались обосноваться семей 30.
Почему «пытались»? Да потому, что ретивые исполнители властной воли совершали сюда постоянные набеги, чтобы изгнать непослушных хуторян, устраивали погромы.
Мы знали, хотя и не в подробностях, о выселении народа в 1944 году, но мало кто знал о многократном выселении горцев из родных мест в 60– 70-е годы. Старики говорят, что это было даже хуже, чем в войну. Узнав о приближении опергруппы, хуторяне хватали самое дорогое и бежали прятаться в лес. В один из таких побегов Алпату повредила ногу, вылечить толком не смогли и она хромает до сих пор.
Блюстители порядка поджигали с трудом отстроенные дома, скот угоняли. Что же, им был дан приказ… Да ведь и тем, кто поджигал дом Дауда Авторханова в Исмаил-Кали тоже был дан приказ. Приказ есть приказ… Но ведь есть и совесть, способная противиться приказам, как совесть тех солдат, чьи рапорты хранятся еще в архивах: не могут воевать с мирными жителями, лучше отправьте на фронт. И резолюции на них: «В штрафную роту». Жизнь показывает, что имеющий совесть предпочтет штрафную роту, а значит, верную гибель в бою, чем исполнит неправедный приказ.
Не знаю, были ли такие «штрафники» в 60–70-е годы, данных таких не имею, но верных системе служак люди хорошо знают по именам. И соответственно к ним относятся. И молодежь знает тех, кто продолжал нести гибель их Зумсою.
Саид-Хасан Хаджиев, сын Мухадина родился здесь в 1964 году. Вот одно из воспоминаний из его детства:
– Помню, дом только что отстроили, как пришла опергруппа. Сломали стропила, шифер, но остальное оставили, потому что жили и питались у нас. А вот у Малика, лесничего нашего, дом ломом ломали, я это хорошо запомнил. Вообще-то нашу семью отсюда выселяли семь раз, предполагая, будто мы укрываем у себя Хасуху Магомадова. Мы доходили до Бугароя, потом возвращались и начинали восстанавливать дом. В 57-м году здесь жить не разрешали, рассеяли людей по плоскости, боялись, что опять будет брожение. А в 70-х годах уже просто нравилось брать дань. Люди, которые жили здесь, складывались и откупались от властей…
И это тоже была гибель.
Мне кажется, возрождение Зумсоя началось только-только. Даже не тогда, когда с легкой руки бывшего секретаря Шатойского райкома КПСС Л. Д. Дзейтовой, понимавшей пагубность предыдущей политики, наконец-то приступили к восстановлению хуторов. И в Зумсой потянулись люди, как в Шатой, Химой.
Дорогу начали прокладывать. И все же – не тогда. А только с того октябрьского солнечного дня, с которого я начала свой рассказ. С того дня, когда собрались все на хуторе Исмаил-Кали, что близ местечка СиелиетІа, где в древности проводились языческие празднества в честь бога Селы. Пришли, приехали уроженцы этого урочища из далеких и близких мест. Разделить их тревогу и боль приехал руководитель Итум-Калинского района Ахмад Гелагаев.
Наверное, с того момента, когда молодые люди взяли в руки лопаты, чтобы вскрыть давнее пепелище, обнажить страшную тайну и удостовериться, что здесь погребены их близкие, чтобы предать их останки, как положено, земле, совершив подобающий обряд, наверное, с того момента, когда старожилы встали в круг, исполнили зикр и спели назмы, на стоны похожие. С того момента, когда появился акт обследования места происшествия, подписанный Шихмирзой Бетмурзаевым, Русланом Хакишевым, Мухадином Хаджиевым, Курейшем Батаевым, Сайд-Хасаном Хаджиевым, Умар-Али Хаджимурадовым, Хусейном Алдамовым и Абдул-Азимом Янгулбаевым, свидетельствующими, что увиденное ими при раскопках подтверждает акт геноцида.
Старики не могут скрыть волнения, тот день для них особенный, и мучительный, и светлый. Но они имеют право быть гордыми, ибо они прошли через многое и устояли. И сумели сохранить уголек жизни в своем родовом гнезде, а ведь сколько сел в горах и сейчас стоят в развалинах. Мухадин Хаджиев и его сын Саид-Хасан, Махмуд Мухаев и пятеро его симпатичных бородатых парней – Ваха, Вахид, Сулумбек, Мехти, Махмуд-Салех… Два поколения. И маленький Саламу, сын Сулумбека – это уже будущее Зумсоя.
Запомнит ли он этот день? А вот мальчишки – подростки из поселка Гикало Усман Альмерзоев, Али Мамадиев, Муса Эльмурзаев, безусловно, запомнят.
Родившиеся и выросшие на равнине, они в этот день открыли для себя землю предков. И не просто открыли, а прикоснулись к самой ее больной ране. Спрашиваю, хотели бы они здесь жить? Хором отвечают: конечно, вот сделают дорогу, и переедем, родители уже давно поговаривают об этом.
Иные говорят: не надо требовать от людей, чтобы возвращались в горы, не надо их заставлять. Заставлять не надо, да. Но пусть будут благословенны те, кто возвращается: право же, эти горы не заслужили забвения. Тем более такие богатые природой и историей места, как это урочище. Мальчишки знают, что отсюда родом известные сейчас в республике люди Лечи Харсанов, Герсолт Эльмурзаев, режиссер театра, лауреат премии имени Станиславского Руслан Хакишев. Сюда ведут корни поэтессы и переводчицы Марьям Исаевой и ее сестры народной артистки республики Хавы Хакишевой.
Молодые люди знают, что хромой Тамерлан прошел этими местами, что отсюда родом руководитель одного из восстаний против царского режима Ума Дуев. Здесь каждая скала, каждый кусок башни, поляна или ручеек, а то и камень овеяны преданиями глубокой старины. Даже их названия могут поведать о многом: Кешта – там, где стояли ворота; Чайнара – медвежья поляна; Элан бІовнашка – к княжеским башням; ЖІарие тІиехьа – за крестом (есть предание, что на скале стоял каменный крест).
Урочище Зумсой – совершенно уникальный уголок Чечни. Огромная котловина, почти кругом огороженная скалистой стеной. Говорят, за лето она нагревается, а зимой долго отдает тепло. Поэтому микроклимат здесь особый.
Уроженец здешних мест Каим Батаев рассказывал, что до выселения в окрестных хуторах насчитывалось 1 100 дворов (для сравнения – сейчас их пока 55). Люди сами себя кормили, держали много скота, выращивали картофель, кукурузу, даже фасоль умели выращивать. Как и сейчас, паслись тогда на богатых травой луговинах белые кони. Это был неповторимый, обогретый ласковым солнцем мир. Однажды он рухнул. Но обязательно возродится.
Мария Катышева,
журналист
(«Голос Чеченской Республики»,
12 февраля 1992 года)
Незабываемая разлука
Арубика, Залма, Сацита, Тоита. Четыре сестры. Четыре судьбы. Одна трагичнее другой. Жизнь младших двух сестер оборвалась в первый же год выселения. Саците в том году было три года, Тоите – всего год.
Но сначала вернемся к событиям, происшедшим 27 февраля 1944 года. Так сложилось, что родителей в то утро не было дома. И старшей из сестер, Арубике, ничего не оставалось, кроме как укутать младших во что попало и собрать их в дорогу. А ей самой едва исполнилось десять лет. Может, будь она постарше, догадалась бы взять в дорогу побольше съестного. Но когда у тебя на руках такой «груз», и когда ей самой впору быть под чьей-то опекой, здесь не до размышлений. Главное, не растерять бы в дороге младших сестер: родителей-то нет рядом.
Арубика вспоминает, как она металась по дому, собираясь в неведомую дорогу. Укутанные во что попало по самые глаза, средние две сестры стояли у порога, а младшая хныкала на кровати, пытаясь освободиться от одеяла, в которое ее завернула старшая сестра. Прибежали родственники, сами застигнутые врасплох. А солдаты ждать не хотели, подгоняя их грозными окриками. Так и отправились в путь, не зная, не ведая о том, что их ждет впереди.
– Я не помню, сколько мы ехали, на чем. Помню только, как часто останавливались. Помню окрики солдат, ржание лошадей, плач детей, – рассказывает
Залма.
Все помнить она не может: ей было всего шесть лет. И вот ее, каким-то образом уснувшую на санях, ночью оставляют прямо на дороге. Видимо, дорога дальше была настолько крутой и узкой, что солдаты решили бросить сани прямо на дороге, а дальше следовать пешком. Вот и оказалось, что на тех самых санях осталась одна в темном февральском лесу шестилетняя Залма.
– До сих пор перед глазами у меня темные облака, проплывающие над самыми верхушками гор. В лесу стояла жуткая тишина. И ни души рядом, – продолжает Залма свой грустный рассказ.
В это время раздался топот копыт, отчетливо слышный в ночном лесу. Вскоре появились два всадника. Поравнявшись с санями, они остановились.
Один из них склонился над санями и приподнял одеяло, под которым, свернувшись, лежала девочка. По их голосам Залма поняла, что оба они были удивлены таким обстоятельством. Между ними произошел короткий разговор.
По их интонациям девочка поняла, что они о чем-то спорят. Солдат постарше пытался в чем-то убедить второго, тот возражал. Когда второй сделал резкое движение в сторону саней, пожилой солдат наклонился, подхватил девочку и усадил ее перед собой.
Когда Залма заплакала, он достал из кармана сухарь и протянул ей. К сухарю она не притронулась: такая пища ей была неведома. Страх у нее прошел. По добрым, отеческим ноткам в голосе солдата поняла, что зла он ей не сделает. Каким-то чутьем она догадывалась, что именно этот солдат и был ее спасителем, отстоявшим ее в словесной перебранке со своим напарником.
Ехали долго. Светало, когда они оказались в селе, куда собирали всех выселяемых. Это было что-то вроде сборного пункта. Позже, став взрослой, Залма узнала, что это было село Шалажи. Люди расположились посреди большой площади. Горели костры. Люди, ежась от холода, сгрудились вокруг этих костров. Картина была безрадостная.
Солдат, подъехав к одному из таких костров, снял девочку с лошади, усадил поближе к костру, снова протянул ей сухарь. Затем, увидев босые ноги Залмы, разулся. Разорвав пополам одну портянку, обмотал ноги девочки, а двумя вторыми половинками обмотал свои ноги.
Незнакомая обстановка, большое количество людей, тревога в глазах окружающих – все это не могло не отразиться на девочке. Она с тревогой оглядывалась, не находя среди окружающих своих родных. И вдруг, вдалеке, увидела свою мать, вернее, подол ее платья. Бросив сухарь, раскидав в стороны куски портянок, она рванулась в сторону матери. Залма не ощущала холода, обжигавшего ее босые ноги. Солдат догнал девочку. Взяв ее за руку, вернул к костру. Он не отдал ее даже родному дяде, ответив, что доверит ребенка только ее матери. Вскоре пришла мать и приняла на руки плачущую, перепуганную дочь.
В данное время Арубика и Залма живут в Грозном. Живут они вместе. Всегда вместе. Словно после той, незабываемой разлуки, они боятся расстаться друг с другом. Младшие две сестры умерли в Казахстане.
Свидетельствует пресса
(1995–2012)
Весной 2012 года Ахмаду Сулейманову исполнилось 90 лет. В связи с этим коллектив составителей книги «Хайбах» счел необходимым поместить данный материал, тем самым отдавая дань уважения человеку, который первым начал собирать материал о трагедии Хайбаха.
ИМЯ ТВОЕ МНЕ БЫЛО ОПОРОЙ
О таких, как он, порой говорят, что в их груди горит огонь Прометея. По сути, он был законченным аскетом – ничего для себя, быт проще некуда, только самое необходимое. Мне кажется, за ним повсюду неотступно следовала его боль за свой народ.
Он много знал, таинственные для большинства лабиринты истории и хитросплетения политики были ему понятны. А в большом знании, как известно, много печали. Печалью
отзывались и топонимы, в которых запечатлелась судьба чеченцев. Их собиранию он посвятил всю свою жизнь, а четырехтомник «топонимия Чечено-ингушетии» стал его главной работой.
Та правда, что знал Ахмад Сулейманов, не совпадала с установками, которые пыталась навязать система, а потому он был неудобен и часто – неугоден. Не изменяющий своим принципам, он как бы самим фактом своего существования отрицал деспотизм всепроникающей идеологии.
Война не только унесла сотни тысяч человеческих жизней, не только разрушила села и города Чечни, сокрушила ее экономику, она нанесла жесточайший удар по культуре, национальной духовности. Сегодня, обеспокоенные тем, как бы раздобыть кусок хлеба, где бы найти крышу над головой, мы пока не столь горько оплакиваем потери, понесенные в нематериальной сфере. Но общество осознает, и быть может, скоро, как изголодалось в первую очередь именно по духовным ценностям. Тогда станет ощутимым дефицит и книг, и записей фольклорных произведений, и картин, музейных экспонатов, и архивных материалов по разным вопросам…
Наступит время, когда молодежь захочет подробнее узнать о людях, которые олицетворяли культуру нации, были ее совестью, служили примером нравственности и долга, о тех лучших представителях своего народа, чьи имена вошли в историю края. Соприкоснувшись с творчеством таких мастеров, как Магомед Мамакаев, Марьям Айдамирова, Аднан Шахбулатов, Ахмад Сулейманов, новые поколения обязательно заинтересуются: а какими эти люди были в быту, как поступали в экстремальных ситуациях, как вели себя с друзьями и противниками и даже… какие блюда предпочитали
и какие рубашки носили. О подвижниках, ярких, незаурядных личностях хочется знать как можно больше, понять, где истоки их выдающегося дарования, чем подпитывался, чем вдохновлялся их талант, что их окружало, как соотносились их творческие устремления с тем временем, в котором им выпало жить. Наверное, сегодня немаловажно вспомнить и зафиксировать все, связанное с этими светоносными личностями, тем более что некоторых из них уже нет с нами.
Работа в газете подарила мне счастливую возможность знакомства, творческого взаимодействия или дружеского общения со многими известными, почитаемыми в Чечне людьми, чей след, бесспорно, останется в нашей истории.
Вспоминаю Ахмада Сулейманова. Этот человек был настоящей энциклопедией чеченских обычаев, фольклора, истории. Выходец из общества Чантий (чIаьнти. – ред.), воспитанный в лучших национальных традициях в семье, где знали и любили легенды, мифы, народные песни, он с раннего возраста приобщился ко всему этому. Такой была атмосфера, в которой он рос, и потому этим образцам он следовал, естественно, без тени нарочитости.
Он и другим старался помочь почувствовать красоту традиций, дорогих его сердцу, очень расстраивался, если видел, что кто-то ведет себя недостойно, пренебрегая обычаями.
Советская пропаганда, объявившая национальную обрядность пережитками прошлого, отсекала от современности тот пласт культуры, который складывался веками, вбирая в себя мудрость народа, его разносторонний, порой трагический опыт. Все это в одночасье оказалось под запретом, в газетах стала регулярно печататься рубрика, которая так и называлась «Пережиткам – бой». Для Ахмада Сулейманова, знатока, хранителя и пропагандиста чеченских традиций, это было тяжелейшим испытанием.
Приведу одну цитату. Может быть, кому-то она покажется длинноватой, но не могу удержаться, уж больно характерно этот текст отражает мертвящую казенщину недавнего советского прошлого. Мы начинаем забывать прелести партийной диктатуры. Так давайте вспомним.
1989 год, второй пленум Урус-Мартановского РК КПСС, доклад. И в нем, как пример, заслуживающий всяческого порицания, приводится такой эпизод:
«…9 января сего года в селе Алхазурово инициативной группой была сделана попытка созвать собрание по месту жительства с целью выдвижения кандидатом в народные депутаты помощника режиссера Чечено-Ингушского драмтеатра им. Х. Нурадилова тов. Сулейманова А. С. Председатель сельисполкома тов. Музуров С. открыл клуб и предоставил помещение, не имея решения сессии или исполкома сельского Совета на проведение собрания.
Представленный протокол о выдвижении окружной избирательной комиссией признан недействительным… Несколько слов о выдвижении самого кандидата.
Товарищ Сулейманов А. С. выдвинут кандидатом в народные депутаты СССР 19 января сего года коллективом районной типографии… При представлении протокола в окружную комиссию и.о. директора типографии и секретарь парторганизации не сумели охарактеризовать своего кандидата. Знают, что он поэт. Стихов, однако, его не читали. Инициативной группой собранию тов. Сулейманов безосновательно представлен как народный поэт ЧИАССР, что нашло отражение и в постановлении о выдвижении. Такого звания он не удостаивался…»
Безосновательно представлен как народный поэт…
Безосновательно…
Это сказано о человеке, вся жизнь которого была положена на алтарь служения народу. Да, он не носил официального звания «народный». Даже в народные депутаты, как видим, его не пропустили. Но люди сами, не нуждаясь в партийной указке, отметили его, называя не иначе как «къонах».
Ахмад Сулейманов – поэт, певец, исполнитель народных мелодий на дечик-пондуре, художник, учитель, гражданин, общественный деятель. Таким мы знали его.
…Первое, что сделал Ахмад, ступив на казахстанскую землю в 1944 году, – стал изучать казахский язык. Он считал: нужно знать язык людей, среди которых его народу, оторванному от своей матери-земли, предстоит выживать. А душа болела за ту, не по своей воле оставленную землю. Неужели так и не суждено туда возвратиться? Неужели не останется и памяти о том, что в горах Кавказа жили вайнахи? Но судьба всегда дает шанс жаждущему.
Другое дело – поймет ли он этот знак, сумеет ли воспользоваться предоставленной возможностью. Ахмад Сулейманов сумел. Совершенно случайно он узнал, что есть такая наука – топонимика, изучающая язык земли. Эта наука утверждает, что человек обязательно оставляет свои следы там, где живет.
Он сливается с этим местом. И Ахмад стал записывать названия чеченских селений, докапываться до их происхождения. Работа спорилась, и крепла уверенность, что рано или поздно изгнанники возвратятся домой.
А когда возвратились, он пошел по селам. Нет ни одного села, ни одного хутора, где бы не побывал, этот одинокий странник. Чтобы больше узнать о своем народе, он и соседние республики посещал многократно, как своими, интересовался топонимами осетин и грузин. Созданный им в результате четырехтомник сразу же стал библиографической редкостью.
Параллельно шла и другая работа: Ахмад собирал материал о том, как проходило выселение, что сталось с теми, кто 23 февраля остался на родине.
Это была трагическая страница народной истории, о ней в то время даже упоминать воспрещалось, но тем важнее было ее сохранить. Сулейманов составлял длинные списки погибших, заучивал их наизусть и уничтожал.
Потом восстанавливал и снова уничтожал. Опасно было хранить такие списки, даже записи на эту тему делать было рискованно. Одинокий странник все бродил по горам, поднимался на каменистый утес в Галанчоже и взывал:
– Ялхара!
– Моцкара!
– Чармаха!
– Хайбаха!
С этого утеса, как гласит предание, можно говорить с предками, вызывать духов. Ахмад звал жителей уничтоженных селений, но только свист ветра в ущелье отвечал ему. «Как памятник безмерному горю, стою я посреди этой пустынной Азии, – вспоминал он стихи Магомед-Салаха Гадаева. – И когда увижу Тянь-Шаньские горы, передо мной предстают картины родного края. Как безутешные плакальщицы, раскачиваются там сады и дикие леса…»
В пустынных горах родной Чечни стоял Ахмад, и беззвучный плач покинутых садов одевал трауром его душу.
Ахмад первым открыто завел речь о трагедии Хайбаха. Помню, описанием геноцида в Галанчожском районе начиналась его статья «Дружба всего дороже», предложенная «Грозненскому рабочему». Д. Безуглый, в целом одобрив статью, был смущен, ведь никаких документальных подтверждений тому давнему злодеянию тогда еще не было. Он предложил убрать сомнительный абзац. Но Сулейманов был непреклонен: если это вычеркнете, забираю статью. И тогда Безуглый согласился на предложение заведующей отделом Л. Калиты: провести журналистское расследование, оно и будет иметь юридическую силу. Вместе с журналистом Сагаиповым Ахмад еще раз
прошел по селам, встретился с очевидцами трагедии, они подтвердили свои свидетельства. Статья вышла с этим «криминальным» абзацем. А потом в «Комсомольском племени» был опубликован обширный материал, собранный А. Сулеймановым и С. Гаевым и подготовленный историком Д. Хожаевым.
Отныне тема была открыта.
Да, он ничего не хотел для себя. Все его думы и мечты были просты, естественны, как воздух, хлеб, вода: чтобы народ жил той жизнью, которую предназначила ему историческая судьба; чтобы не занимали драгоценную землю гор табачными плантациями, а выращивали бы люди то, что им необходимо для жизни; чтобы праздники проходили так, как в этих краях повелось издревле, чтобы не запрещалось говорить на родном языке… Он очень страдал, видя, как рушится то, что складывалось веками, как многие, особенно среди молодежи, отступают от заветов отцов.
…Слушаю живой, взволнованный голос поэта – давнюю диктофонную запись своей беседы с Ахмадом Сулеймановым. Вот она, больная для него тема. Хочу привести здесь его слова, по возможности без сокращений. Прошло уже больше пятнадцати лет, но они по-прежнему актуальны:
– Как вода, просачиваясь в землю, находит себе путь, таким же естественным путем складываются у любого народа его традиции. Они оттачиваются веками. Что-то оказывается ненужным, лишним и не приживается, отпадает. Лучшее, наиболее целесообразное, остается. Рождение традиций подсказано самой природой. Они появились не вдруг, не с неба упали – они вырабатывались, шлифовались, как и зоркость глаз, чуткость пальцев. Их рождение диктуют условия жизни. Чтобы понять традиции того или иного народа, надо знать условия его бытования.
Когда вошло в моду бороться с пережитками прошлого, то под эту статью стали подгоняться многие традиции. Их старались всячески искоренить.
Выработалось устойчивое мнение: раз традиционное – значит, устаревшее, вредное. Насильственное вторжение, стремление переломать некоторые обычаи приводило к их извращению. Так исказилось традиционно священное отношение к женщине. В современной идеологии считается, что женщина у чеченцев была забита, бесправна. Это не так. Становясь хозяйкой дома, она приобретала священный титул – цIийнан нана. Это значит – мать дома, владычица огня. А огонь – это тепло, уют, добро. Это семья, дом. Без огня, который поддерживает жена, жизни в доме нет. Самое дорогое, что брала девушка из родительского дома, выходя замуж, это глиняный горшочек с углями. Огонь в очаге горел всегда. Суровым проклятием у нас считается: «Пусть огонь в твоем очаге потухнет». Это значит, семья станет немощной, не будет женщины, которая поддерживает огонь.
Как и земля, женщина у горцев была святыней. Мужчина только в трех случаях мог стать на колени: перед землей, перед матерью и перед женщиной. Это сейчас утрачено, и что в результате мы имеем?
Сегодня существуют суд, прокуратура, райком, милиция. Есть и общественное мнение. Но оно не стоит доброго слова. А прежде общественное мнение было высшей инстанцией. Боясь, что мой сосед подумает обо мне плохо, я даже наедине с собой страшился совершить злое дело. С малых лет ребенка приучали к ощущению, что над ним есть этот незримый суд общины. И каждый старался быть душевно красивее, умнее, талантливее, богаче мудростью и добротой. Есть в чеченском языке слово «яхь». Это не-
переводимое понятие, приблизительно – твое лицо, честь. Самое страшное, когда говорили: Iаьржа юьхь (юьхьIаьржа хIоьттина. – ред.) – почернело твое лицо.
…Нельзя сказать, чтобы лучше обстояло дело и с традиционными видами хозяйствования. Они практически вытеснены. В горах пригодная для сельского хозяйства земля поистине драгоценность. А как она используется?
Кормовые травы, зерновые культуры растут по склонам, а наиболее ровные, удобные для обработки площадки отведены под табак. Прежде люди умели выращивать не только его: еще и сейчас можно встретить в покинутых селах одичалые сады…
Горец любил свои горы. Природа гор растила, пестовала его. А теперь там сотни мертвых аулов, и десятки общин умерли тоже. Почему сейчас по всему свету рассеяны наши шабашники? Почему нужно искать где-то филиалы, а не возродить, не оживить наши селения? Я страшусь увидеть время, когда не станет горца, когда горы опустеют…
Ахмад не скрывал своей тревоги, говорил о ней и в своих произведениях, и в публичных выступлениях, и в бытовом общении. Потому и прилепился к имени Сулейманова ярлык националиста, потому и книжки его с трудом пробивались в печать, а из школы, где он работал учителем, директором, не вылезали комиссии. Но он не боялся неприятностей. Потому что был не просто школьным преподавателем, которого ученики уважали, но побаивались, а учителем в высоком смысле слова – духовным наставником, можно сказать, гуру.
Да, алхазуровские ученики видели, что в других школах ребятам живется вольготно, а тут… В школу надо приходить до звонка. Попробуй на линейке ответить неправду, когда директор спрашивает, кто не сделал сегодня зарядку, кто не облился холодной водой до пояса? На улице за школой директор велел установить громкоговоритель, через который он оповещал о школьных делах все село. Родители знали, чем занимались их дети. А как стыдно становилось, если оттуда раздавалось: сын такого-то сегодня опоздал в школу.
Муса Бексултанов, один из учеников Сулейманова, вспоминает:
– Ахмад собрал нас, старшеклассников, и мы пошли в лес, выкопали деревья и посадили их в школьном дворе. Так у нас появился «зеленый класс». Мы сами и скамейки поставили. Ахмад всегда говорил: «Это наше село. Это наша школа». Учил беречь их и любить. Он говорил: из такого-то села столько-то поступило в такие-то вузы, а вы хуже, что ли? Был очень строг с нами, мы трепетали перед ним. Но все потому, что нам хотелось жить легко, как другие ребята, а он учил нас жить достойно, чтобы мы прошли свой путь, не роняя чести.
Прошло несколько лет. Муса Бексултанов стал писателем. И первую свою книгу он посвятил учителю со словами: «Ахмад, когда я писал эту книгу, имя твое мне было опорой».
Так могут сказать и Муса Ахмадов, и Апти Бисултанов, и Леча Абдуллаев, и многие другие, кому посчастливилось иметь таких наставников как Ахмад Сулейманов… Не случайно их имена стали знаменем первого общенационального съезда чеченского народа. Учителя могли радоваться: всплеск национального самосознания, высокий духовный порыв, охвативший его участников, – это было то, о чем они мечтали.
Но потом Ахмад как-то отошел от общественной деятельности. Стал приводить в порядок свои бумаги. Стал прихварывать – сказались перенесенные лишения. А на арену политической жизни вышли новые силы. Произошла революция, которую интеллигенция, знающая и предлагающая иной путь, не поддержала. И тотчас стала в иных устах «эфемерной», «неизвестно откуда взявшейся», «несуществующей», «враждебной народу».
Как-то идеологи революции попытались привлечь к себе наиболее образованную, мыслящую часть населения, организовали «круглый стол», чтобы выработать пути к согласию. Интеллигенция откликнулась. Помню, пришел на эту встречу и Ахмад Сулейманов, «сбежал» из санатория, где лечился в это время. Но явились туда и такие люди, которых поиск взаимопонимания вовсе не заботил, им не терпелось высказать претензии в адрес интеллигенции. Помню, как запальчиво выступал один пожилой человек, почти кричал: «Что это за интеллигенция? Откуда она взялась? Где она была раньше? Что-то мы о ней не слышали!»
А седой учитель сидел совсем рядом. И на его голову падали, словно камни, слова обвинения. За что же? Только за то, что он не митинговал дни и ночи на площади Свободы.
Помню, кто-то из зала попросил председательствующего Мовлади Удугова дать слово Ахмаду. Но тот, видимо, не расслышал. А потом в зал вошел Джохар Дудаев, окруженный охраной, и зал зааплодировал ему стоя. Было уже не до делового разговора. Никто не обратил внимания в этом шуме, как тихо удалился старый учитель. Никто не привстал, когда он уходил – этого тогда не заметили. Будто ослепли. Потому, наверное, что солнце слишком сильно светило…
Сколько лет минуло, сколько произошло событий, но мне никак не забыть эту страшную сцену, напоминающую пленум Урус-Мартановского РК КПСС 1989 года.
В республике между тем настали сложные времена, начались неоднозначные процессы. Ахмад все принимал близко к сердцу, что-то одобрял, что-то отвергал, от чего-то предостерегал. Он оставался со своим народом и в этот смутный час, старался принимать посильное участие в происходящем, своим веским словом, богатыми познаниями помочь людям, определяющим направление развития республики, выбрать верную дорогу. Не все и не всегда прислушивались к его мнению… А в 1995 году его не стало.
Смерч войны завихрился над Чечней, сметая все на своем кровавом пути.
…Я слушаю старую диктофонную запись с голосом Ахмада Сулейманова. Как же актуально звучат сегодня его слова: «Горец любил свои горы. Природа гор растила, пестовала его. А теперь там сотни мертвых аулов… Я страшусь увидеть время, когда не будет горца, когда горы опустеют…»
Мария Катышева
(Журнал «Дош»,
июль 2005 г.)
Александр Черкасов
Крот истории
Где-то на Кавказе. Горное село. Сотни человек сидят, согнанные вместе в одно здание – женщины, дети, старики. Их держат там взаперти. Вооруженные люди, загнавшие их туда, говорили им что-то непонятное, непостижимое – об их общей вине, о том, что они ответственны за чьи-то неведомые им преступления…
Понять это было невозможно, и спорить с тем, у кого оружие, – невозможно… Но силовые структуры – органы безопасности и внутренних дел – не бездействуют. Уже развернуты войска и спецподразделения. Где-то на равнине действует штаб, там – генералы, министры и их заместители. Связь между штабом и спецподразделениями идет по закрытым каналам. Вот уже и команда дана! Но…
Те, в горах, начинают расстреливать узников. Здание поджигают – оказывается, и это было ими подготовлено: по периметру все облито горючим.
В другое время нечто подобное, взрывчатка и канистры с бензином были подготовлены басаевцами – но в Буденновске людей удалось спасти. Здесь же спастись не удается никому…
Нет, это отнюдь не неудача спецслужб – по итогам все руководители операции получают благодарности, а то и повышения. Поскольку именно по их приказу, с их одобрения людей сгоняли в конюшню, сжигали и расстреливали. Истории той уже более шестидесяти лет. А дело было в Чечено-Ингушетии, в Галанчожском районе, в селе Хайбах.
***
Полгода назад, в феврале, большую дискуссию (более 170 постов!) на форуме «Полит.ру» вызвала статья «Один, который не стрелял», посвященная годовщине депортации чеченцев и ингушей. И едва ли не главной причиной того возмущения стал рассказ о событиях в селе Хайбах, где в конюшнях колхоза имени Берия были уничтожены около семисот мирных жителей.
Так вот, некоторые детали и подробности той статьи (в частности, сведения, почерпнутые в книге С. Кара-Мурзы «История советского государства и права») оказались неточными или ошибочными.
Спустя полгода я хочу кое-что исправить – прежде всего, основываясь на показаниях одного из тех, кто депортацию осуществлял. Некоторые из критиков вообще ставили под сомнение саму возможность использовать рассказы случайно выживших жертв и свидетелей – так почему бы не дать слово «другой стороне»?
Еще говорили, что вообще, свидетельства – штука ненадежная. Другое дело – документы официальные! Будут и документы…
Обвинения в «недостатке патриотизма» были едва ли не самыми мягкими в письмах моих критиков. Что ж, придется дать слово человеку, для которого «военно-патриотическая работа» была в советское время основной.
В итоге кое-что, действительно, проясняется.
Например, капитан Козлов – тот самый «один, который не стрелял» – арестован в Хайбахе не был.
Это ошибка – не было такого капитана.
Его правильная фамилия – Громов.
И так далее…
Впрочем, обратимся к материалам.
***
В спорах о причинах российских трагедий ХХ века, об их виновниках слишком часто обнаруживается «простой» ответ: «Они!»
«Особо продвинутые» наши соотечественники давно уже уяснили еврейские корни всех российских бед (достаточно зайти на форум «Полит. ру», или почти что на любой другой форум Рунета). У «профессиональных русских» в каждой из бывших советских республик есть «братья по разуму» из национальных республик – те скажут: «жиды…, а ще клятi москалi!», или что-то подобное на своей местной мове.
И как-то с большой неохотою признается соучастие во всех этих безобразиях собственных соплеменников. Между тем без «национальных кадров» «товарищи из центра» не смогли бы сотворить и сотой доли сделанного – плохого и хорошего.
Было у советской власти такое замечательное свойство – она не давала возможности остаться в стороне. Впрочем, то же самое было и в фашистской Германии: без соучастия, хотя бы минимального, хотя бы символического, не то что жить – выжить было сложно. Вот «свидетели Иеговы» быстро оказались в концлагерях – они отказывались вскидывать руку в нацистском приветствии, «Хайль Гитлер!» не говорили…
Так вот, ни коллективизация, ни массовые репрессии, ни даже депортации целых народов были бы невозможны без этих самых «национальных кадров».
И к депортации ингушей и чеченцев также был привлечен чеченский и ингушский «партийно-хозяйственный актив». Они первыми – еще 18 февраля – узнали о предстоящем выселении народов. Они участвовали – вместе с генералитетом НКВД – в осуществлении этого «мероприятия». И последними были отправлены вслед за собственным народом в места ссылки.
Был среди них первый заместитель наркома юстиции Чечено-Ингушетии Дзияудин Мальсагов (см. в Приложении 1 его автобиографию) – ему и слово.
Слова его, замечу, были занесены в протокол допроса (см. в Приложении 2 протокол допроса Мальсагова) в рамках расследования уголовного дела № 90610010, возбужденного (см. в Приложении 3 постановление о возбуждении дела) 31 августа 1990 года прокурором Урус-Мартановского района Русланом Цакаевым.
Находясь в этой должности с марта 1942 года, Мальсагов был по сути «на переднем крае» борьбы с «бандитами» в чеченских горах – для тех, кто оправдывает депортацию необходимостью подавить «банддвижение», его показания на этот счет будут небезынтересны.
…Оказавшись 27 февраля 1944 года в Галанчожском районе, Мальсагов и Громов ужаснулись увиденному. Они пытались протестовать: «Я подбежал к Гвешиани и попросил у него, чтобы прекратили произвол. Гвешиани ответил, что на это есть приказ Берия и Cepoва и попросил не вмешиваться в это дело, иначе, мол, как и они, погибнете здесь. Капитан Громов также начал возмущаться по поводу уничтожения людей. Мы с Громовым больше ничего не могли сделать».
Спустившись на равнину, они пытались обратиться к вышестоящему начальству: «…мы с Громовым добрались до ж-д. станции Слепцовская. Там встретили какого-то полковника-грузина. У него спросили, где находятся Серов и Берия. Мы хотели им доложить, что в горах при выселении горцев допущены злоупотребления, уничтожено много невинных людей путем расстрела и сожжения. Полковник что-то сказал своему шоферу на грузинском языке. Громов же понял, так как он раньше работал в Грузии и знал грузинский язык. Громов сказал мне, что нам нужно срочно уехать оттуда. Мы сели
в автомобиль и быстро уехали. Потом Громов говорил мне, что полковник вызвал автоматчиков, чтобы расстрелять нас как лишних свидетелей преступлений в Хайбахе и в Малхесты. Когда мы проехали с. Закан-Юрт, нас догнала военная автомашина, и офицер с этой автомашины сказал нам, что нам повезло, что мы уехали оттуда, так как нас искали автоматчики. По приезде в Грозный об этом геноциде я подробно рассказал Серову, примерно 8 марта. Серов был в ярости, приказал не говорить никому об этом случае.
В то время я и не мог больше заикнуться об этом преступлении, так как меня могли физически уничтожить как свидетеля этой трагедии».
Дзияудин Мальсагов отправился вслед за своим народом только 18 апреля 1944 года, а в Средней Азии занял не последнюю должность – стал первым заместителем Председателя Талды-Курганского Облсуда… В общем, оставался партийно-советским номенклатурным работником среднего звена…
***
Но служба государству – совсем не обязательно синоним подлости, многое зависит от личных качеств человека.
Проблема «двойной лояльности» в мире сформулирована уже давно (например «Могут ли врач, связанный клятвой Гиппократа, или священник, связанный тайной исповеди, давать показания?»). В Советском Союзе нечто подобное выражалось более широко и лапидарно: «Нельзя одновременно быть умным, честным и партийным».
А вот, Мальсагов оказался правдоискателем – и быстро поплатился за это: «В январе 1945 года я написал об этом произволе в Хайбахе и Малхесты Сталину. В конце февраля меня за это уволили с работы и предупредили, что если я напишу об этом, то попрощаюсь с жизнью».
Но никто в этом мире не вечен. Сталин умер, и…: «В 1953 году, после ареста Берия, я написал в Москву об этом случае. Через три недели меня повезли в Москву и допрашивали. Я давал конкретные показания, как и Вам сейчас, о геноциде чеченского народа в Хайбахе, Малхесты и в других селах Чечни. < …> Когда записывали мои показания по делу Берия, я обратил внимание на то, что следователи не хотят изобличать в совершенном преступлении Серова и Круглова, а в отношении других преступников Гвешиани, Берия и других лиц показания записывали тщательно и охотно. < …> Мои показания и весь материал по эпизоду Хайбахского преступления имеется в уголовном деле по обвинению Берия Л. П…»
Расследование преступлений сталинского времени стало оружием в борьбе между наследниками Вождя народов. Чеченцы же по-прежнему оставались в Казахстане. Мальсагов не унимался: «…С Н. С. Хрущевым я встретился в июле 1956 года, когда он приезжал в Алма-Ату. Хрущев проводил совещание партактива в оперном театре. Я участвовал в работе этого совещания. Мне представилась возможность лично вручить ему заявление о геноциде чеченского народа в Хайбахе, Малхесты и других селах. < …> Хрущев пригласил в свою комнату, внимательно прочитал заявление и спросил у меня,
знаю ли я, какая ответственность ложится на меня, если не подтвердятся изложенные в заявлении факты. < …> Я сказал: «Нужно спросить Председателя КГБ СССР Серова и министра МВД СССР Круглова…» < …> После этой встречи с Н. С. Хрущевым была создана комиссия по расследованию Хайбахского преступления во главе с ответственным работником ЦК КПСС Тикуновым. < …> Тикунов приезжал в Казахстан, где я жил. Это было после моей встречи с Н. С. Хрущевым. < …> В 1956 году эта комиссия выехала в
с. Хайбах, в бывшую Чечено-Ингушетию. При осмотре этого места участие принимал и я. При раскопках на месте бывшей конюшни сразу же обнаружили останки людей. Нашли много пуль и гильз от оружия, которым расстреливали чеченцев. Это расследование длилось свыше 6 месяцев. После была составлена справка по результатам расследования. < …> Была проведена огромная работа, допрошены более ста человек».
Однако правдоискательство в Советском Союзе всегда заканчивалось, можно сказать, одинаково. В январе 1957 года была восстановлена Чечено-Ингушская АССР, Дзияудин Мальсагов активно работает в составе ее Организационного комитета – и сразу встречает резкое сопротивление. В августе 1957 года он полемизирует с секретарем ЦК КПСС Поспеловым – вот что пишет об этом историк Александр Некрич (см. в Приложении 4 фрагменты из книги Некрича): «…С. Н. Джугурьянц, в распоряжении которого была стенограмма VI пленума обкома, так описывает этот инцидент: «Член орга-
низационного комитета Д. Мальсагов пытался на основе отдельных эпизодических фактов неправильного отношения к чеченцам и ингушам приписать такое отношение руководящему партийному органу республики. По поводу этого выступления П. Н. Поспелов сказал, что в нем прозвучала неверная нотка, не в пользу дружбы народов. Глубоко ошибочным было заявление и другого члена Оргкомитета, Тагиева, требовавшего пересмотра решения о передаче Пригородного района Северо-Осетинской АССР».
Между тем напряженность в республике растет – местное партийное и чекистское руководство, видимо, полагало, что от чеченцев и ингушей еще можно как-то избавиться. В конце августа 1958 года с Грозном начинаются тщательно срежиссированные погромы чеченцев (подробнее об этом см. в статье «Насылающие ветер»).
Слово Александру Некричу:
«< …> Мальсагов отправился в Москву, чтобы довести до сведения ЦК партии о происходящих в Грозном событиях. На стоянке поезда в Харькове он увидел женщину, которая читала эту [античеченскую] листовку. Мальсагов подскочил к ней в момент отхода поезда, вырвал из ее рук листовку и привез ее в Москву. Здесь он через некоего Р. пытался передать листовку в Комиссию партийного контроля, но Р. листовки не передал. 8 мая 1959 г. Мальсагов был исключен из партии и арестован.
…Сильнее всего слежка и грубые провокации как в Грозном так и в Москве проводились против наиболее активного и безбоязненного разоблачителя отступлений от линии партии в ЧИАССР – слушателя ВПШ при ЦК КПСС, бывшего члена Оргкомитета по восстановлению ЧИАССР Д. Г. Мальсагова. Во втором полугодии 1958 года и первой четверти 1959 года Шмойлов и Халеев проводили специальную операцию (экспертизы, допросы, дознание и т. д.) по выявлению лиц, причастных к составлению доклада для ЦК КПСС на семидесяти страницах».
Вот что другой «правдоискатель», старый большевик и терской казак Сергей Петрович Писарев тогда писал об этом в ЦК КПСС (Приложение 3 к заявлению Председателю КПК при ЦК КПСС, раздел 1 «ПОЧЕМУ В АПРЕЛЕ 1959 ГОДА Я БЫЛ ВЫНУЖДЕН ОТРИЦАТЬ СВОЕ АВТОРСТВО ДОКЛАДА НА СЕМИДЕСЯТИ СТРАНИЦАХ?» /Некоторые данные, объясняющие мое недоверие подполковнику госбезопасности Халееву, и основания для проверки служебной деятельности и партийного лица как Шмойлова, так и Халеева):
Эта двухлетняя подготовка завершилась незаконным АРЕСТОМ (при содействии секретаря обкома Фоменко, поскольку Яковлева в это время в ЧИАССР не было) невиновного Д. Мальсагова и столь же оскорбительными обысками в Москве у старых коммунистов, товарищей Мальсагова (писателя А. Е. Костерина и меня).
25 марта прошлого [1959. – прим. публ.] года по лживой телеграмме Фоменко был вызван и на аэродроме по выходе с самолета арестован Д. Мальсагов…».
Вновь слово Александру Некричу: [Мальсагова] обвинили в том, что он вел антисоветскую деятельность, разжигал национальную рознь, клеветал на русский, чеченский, ингушский народы, на руководящих партийных и советских работников республики. Его также обвинили в том, что он будто бы продиктовал текст этой листовки своему племяннику; Р. выступил в качестве свидетеля обвинения. Был еще и другой «свидетель», который, однако, позднее написал заявление об отказе от своих показаний на Мальсагова.
Суд признал Мальсагова виновным и отправил в лагерь в Потьму, где Мальсагов пробыл 5 лет (см. Приложение 5. «Из учетной карточки Дубравлага»). На приговор был подан протест заместителем Генерального Прокурора СССР, но затем протест был отозван без объяснения причин. В партии Мальсагова не восстановили. В настоящее время он работает агрономом в Министерстве сельского хозяйства Чечено-Ингушской АССР. Люди, близко знавшие Мальсагова, утверждают, что дело против него было чистейшей «липой»…».
Как видим, Дзияудин Мальсагов был человеком умным и честным… Но в итоге его показания все же оказались в уголовном деле № 90610010 – почему, как, каким образом?
***
После той февральской публикации мои наиболее принципиальные оппоненты говорили об антипатриотизме автора. Не могу с ними согласиться – память неразрывна. В этом отношении символично само начало расследования хайбахского дела. «Спусковым крючком» для него стала именно военно-патриотическая работа – в самом что ни на есть советском понимании. Впрочем, об этом подробнее расскажет руководитель поискового центра «Подвиг» Международного союза ветеранов войн и вооруженных сил Степан Кашурко: так получилось, что именно труды по восстановлению памяти героев Великой
Отечественной войны сделали его в 1990 году председателем общественной комиссии по расследованию событий 1944 года в Хайбахе, а в итоге привели к началу расследования уголовного дела (см. его интервью в газете «Известия» от 18 марта 2004 г. (см. в Приложении 6 статью Тимофеевой):
«…Накануне 20-летия Победы маршала Конева назначили председателем Центрального штаба Всесоюзного похода по дорогам войны. Я был капитан-лейтенантом ВМФ в запасе, журналистом. Считал себя учеником Сергея Сергеевича Смирнова, автора знаменитой «Брестской крепости». Коневу нужен был такой помощник, и он взял меня порученцем по особо важным делам розыска героев войны.
След ее [хайбахской трагедии] обнаружился на Украине, у города Новгорода-Северского. В половодье берег Десны обнажил останки кавалеристов в кавказских бурках. Разведчики 2-го гвардейского Кавказского кавалерийского корпуса погибли 12 марта 1943 года, выполняя в тылу врага особое задание генерала Рокоссовского. У одного из них в непромокаемом пакете были смертный медальон, фотокарточка, вырезка из армейской газеты и письмо матери в Хайбах. Это был командир взвода Бексултан Газоев. Сообщаю о герое на родину. Ответ из Грозного: «Населенного пункта Хайбах в Чечено-Ингушской АССР нет». Но в письме матери Газоев указал адрес: Хайбах, Галанчожский район, Нашхоевский сельсовет. Я вылетел в Грозный.
«Дался вам этот Хайбах! – сказал мне Доку Завгаев, первый секретарь обкома. – Ну, был до войны. А в войну не стало». Я настаивал: нужно найти родственников героя. Он долго уходил от разговора, но все же признал:
«Люди сгорели при депортации». Как же так? Человек за родину жизнь положил, а его родных – сожгли? «Не кипятитесь! – осадил меня Завгаев. – Был указ Сталина. Об этой истории говорить и писать запрещено».
…Вернулся в Москву, чтобы найти архивные материалы. Документы специальной комиссии ЦК КПСС хранились у заведующего общим отделом ЦК.
Пришлось обращаться к Горбачеву. Он дал разрешение…».
Следствие длилось три года. Были допрошены свидетели, а из архива были извлечены документы (например, этот рапорт см. в Приложении 7 официальный документ из дела). А потом дело было передано военной прокуратуре и «ушло» в Ростов… И – тишина. Впрочем, теперь, после оправдания Ульмана и Аракчеева, в этом тоже есть что-то символичное: в Ростове теперь принято оправдывать обвиняемых в военных преступлениях…
Но здесь слово лучше дать самому сотруднику прокуротуры Мусе Хадисову (см. в Приложении 8 интервью Зои Световой). А в 1994 году была издана книга: «Хайбах: следствие продолжается» (в приложении дана краткая библиография)…
***
Эта история, вроде бы, не окончена. Но – что гораздо важнее! – в ней есть Герои. Дзияудин Мальсагов, Степан Кашурко и многие другие. Именно такие люди делают Историю с большой буквы. Виновники трагедии Хайбаха не только совершили преступление, но пытались оставить на его месте «черную дыру», удалить из человеческой памяти.
Люди, чья судьба наглядно показывает, что служба Идее, служб