«КИТАБ АЛ-ХАРАДЖ»
АБУ ЙУСУФА
Автор книги «Китаб ал-харадж» Абу Йусуф Йакуб б. Ибрахим ал-Ансари ал-Куфи (113/731 – 182/798) – один из известных правоведов раннего ислама – родился в г. Куфа (Ирак) в небогатой и незнатной арабской семье. Довольно рано, в тринадцатилетнем возрасте, проявив незаурядные способности в учебе, он был взят судьей г. Куфа Ибн Аби Лайлой (ум. 148/765) для дальнейшего обучения, а уже в 22 года стал учеником и ближайшим помощником выдающегося богослова и законоведа, основателя первой из ведущих школ (мазхабов) суннитского ислама Абу Ханифы ан-Нумана (80/699 – 150/767). После смерти Абу Ханифы Абу Йусуф встает во главе его школы, в деталях разрабатывая положения ханафитского мазхаба и всецело способствуя его популяризации по всему исламскому миру. Некоторые последователи раннего ислама даже склонны считать, что не будь Абу Йусуфа и не приложи он своих усилий для распространения учения Абу Ханифы, последний едва ли достиг бы столь широкой известности.
При халифе ал-Махди (158/775 – 169/785) Абу Йусуф занимает должность судьи г. Куфа, а при следующем аббасидском халифе Харуне ар-Рашиде (170/786 – 193/809) его приглашают в столицу Халифата – Багдад, где он впервые в истории ислама становится Судьей судей (кади ал-кудат), т.е. Верховным судьей всего Халифата с правом назначать судей на местах и принимать апелляции, что до него являлось прерогативой халифа. Вне всякого сомнения такой высокий пост Абу Йусуфа немало способствовал распространению и укреплению ханафитского мазхаба, некоторые положения которого берут за основу и далее развивают основатели-эпонимы двух других суннитских религиозно-правовых школ: Муххамад аш-Шафии (150/767 – 204/820) и Ахмад б. Ханбал (164/780 – 241/855). Вполне естественно, что, заняв пост Верховного судьи, Абу Йусуф назначает судей на местах в крупных городах Халифата из числа правоведов-ханафитов, последователей школы Абу Ханифы . При жизни Абу Йусуфа должность судьи, ответственного за западную часть Багдада, получает его сын Йусуф.
Очевидно, что распространению ханафитского мазхаба способствовала и писательская деятельность Верховного судьи. Кроме «Китаб ал-харадж» Абу Йусуфом были написаны следующие основные сочинения: «Китаб ал-асар» сборник преданий, передаваемых куфийцам; «Китаб ихтилаф Аби Ханифа ва-Ибн Аби Лайла» сочинение о расхождениях Абу Ханифы и Ибн Аби Лайлы в вопросах права; «Китаб ар-радд ала сийар ал-Авзаи» книга опровержения взглядов сирийского ученого ал-Авзаи на законы ведения войны; «Китад ал-хийал» книга о механике юриспруденции; «Китаб ал-кадийа» (и/или «Адаб ал-кади») книга о судействе. По-видимому, его же перу принадлежат, как минимум, еще два полемических сочинения: «Китаб ихтилаф ал-амсар» и «Китаб ар-раддала Малик б. Анас» .
«КИТАБ АЛ-ХАРАДЖ»
В свою бытность Верховным судьей Абу Йусуф по просьбе халифа Харуна ар-Рашида пишет «Китаб ал-харадж», сочинение, посвященное правилам налогообложения в широком смысле этого слова. Здесь освящаются самые разные вопросы, как связанные с подушной податью и налогом на землю и имеющие сходство с современными налогами, так и с земле– и водопользованием, государственным управлением, а также – касающиеся наложения наказаний за те или иные правонарушения против Бога и против человека. Следует сразу оговорится, что, по всей видимости, тот вид и объем, который «Китаб ал-харадж» Абу Йусуфа имеет сегодня, существенно отличается от авторского оригинала VIII в. В пользу этого предложения свидетельствуют многочисленные разночтения и вставки в списках сочинения, равно как и в изданиях конца XIX – начала ХХ в.
«Китаб ал-харадж» Абу Йусуфа не является самой первой книгой о мусульманском налогообложении. Известно одноименной сочинение, написанное до Абй Йусуфа вазиром халифа ал-Махди – Муавийей б. Убайд Аллахом б. Йасаром ал-Ашари (ум. 170/786). Кроме них, в источниках отмечены еще 19 различных авторов сочинений, озаглавленных как «Китаб ал-харадж» или «Рисада фи-л-харадж». К сожалению, из двадцати одного сочинения по вопросам налогообложения эпохи раннего ислама и правления Аббасидов на сегодняшний день в полном объеме доступны только три: в авторстве Абу Йусуфа, Йахйи б. Адама (ум. 203/818) и Кудамы б. Джафара (ум. 320/932). Тем не менее, можно, наверное, вести речь о возникновении жанра сочинения книг по налогообложению, которые были востребованы всякий раз – с приходом нового халифа или же с появлением новой религиозно-правовой школы – в эпоху, когда активно шел процесс письменной фиксации второго источника мусульманского права – хадисов. В этой связи имеет смысл вкратце уделить внимание основным отличительным особенностям настоящего жанра юридической литературы на примере книги «Китаб ал-харадж Абу Йусуфа».
О термине харадж. На сегодняшний день в целом не вызывает сомнения, что арабский термин харадж является заимствованием из позднесреднеперсидского языка.. В манихейских текстах, написанных на среднеперсидском, термин встречается для обозначения поземельного налога. Дальнейшая реконструкция этимологии приводит к древнеперсидскому haraka-, арамейскому halak и аккадскому ilku, в значении «повинность с земли». Талмудическая литература знает термин в виде karga, keraga – «подушная подать», восходящий к тому же halak .
Та же многозначность, или разное осмысление термина харадж, характерна и для раннеисламской юридической литературы. В частности, Абу Йусуфом термин употребляется для передачи любого вида налога, иногда для обозначения только земельного налога, а временами выступает синонимом для подушной подати (джизил). Поэтому именно смысловой перевод названия – «Мусульманское налогообложение» – выглядит вполне правомерным для данного издания.
Особенности подачи материала. Кроме отмеченной полисемичности термина харадж, которая, кстати, характерна и для одноименных сочинений Йахйи б. Адама и Кудамы б. Джафара, следует указать на освещение вопросов, не имеющих непосредственного касательства к налогообложению, а также на принцип подачи материала. Речь идет прежде всего о рассмотрении в книге проблем гражданского и уголовного права, а равно и связанных с ним процессуальных норм, хотя мусульманское право и не знает такого деления. В «Китаб ал-харадж» Абу Йусуфа и Кудамы б. Джафара можно встретить разделы, относящиеся к административным, географическим и историческим вопросам. Скажем, у Кудамы б. Джафара лишь одна из девяти частей книги посвящена налогам. Вероятнее всего, такая особенность объясняется прежде всего заказчиком книги, для которого она в целях разбавления однотипного хадисного материала была сдобрена разного рода дополнительными сведениями. В случае Абу Йусуфа заказчик – халиф, в случае Кудамы б. Джафара – вазир, при котором тот состоял катибом.
Там, где затрагиваются правовые проблемы, предлагаемые варианты их решений у Абу Йусуфа зиждутся на основных постулатах ханафитской школы: это, во-первых, текст божественного откровения – Коран; во-вторых, предания и хадисы, составляющие сунну и дающие источник прецедента, то есть поступка или высказывания Пророка и его ближайшего окружения в отношении поставленного вопроса; в-третьих, согласованное мнение (иджма) авторитетных лиц, отраженное в тексте книги в выражениях типа: «по мнению Абу Ханифы и его единомышленников», «законоведы нашей школы единогласно утверждают» и т.п.; в-четвертых, применение суждения по аналогии (кийас) о предмете – при отсутствии прямых указаний на него в Коране и хадисах, например:
Если кто-нибудь наймет работника (для рытья колодца), а тот выроет ему колодец на дороге (общего пользования мусульман), не имея на это распоряжение правителя, и какой-нибудь человек, упав в колодец, разобьется насмерть, то, по аналогии, ответственность за это должна бы пасть на работника, но в данном случае мы отказываемся от аналогии, ибо, если колодец вырыт много раньше, наемные рабочие никому не будут известны, и потому в данном случае ответственность падет на того, кто нанял работника;
В-пятых, применение принципа предпочтительного решения (истихсан) при аналогичном выводе из суждения по аналогии или при наличии разнотолков в хадисах, когда Абу Йусуф говорит: «тебе… будет не трудно остановить свой выбор на одном из приведенных мнений» или «придерживайся, о повелитель правоверных, того из двух мнений, которое признаешь за благо», и наконец – использование норм обычного права (урф) в качестве вспомогательного источника права мусульманского.
Общее количество приведенных в «Китаб ал-харадж» хадисов (по Булакскому изданию) колеблется около 550, включая и те из них, которые Абу Йусуф передает от своих учителей Абу Ханифы и Ибн Аби Лайлы без указания имен предшествовавших им передатчиков. Точную цифру назвать сложно, поскольку иногда автор приводит для одного матна более одного иснада и наоборот, что дает погрешность ± 2%. Тем не менее в качестве своеобразной статистики ниже я укажу круг основных лиц-информаторов, выдающихся историков, знатоков хадисов и толкователей Корана, на которых Абу Йусуф ссылался при передаче включенных в «Китаб ал-харадж» хадисов.
Абу Ханифа ан-Нуман – 33 хадиса; Мухаммад б. Исхак б. Йасар (85/704 – 150/767) – историк, автор биографии Мухаммада – 32; ал-Амаш, Сулейман б. Мухаммад ал-Кахили ал-Асади (60/679 – 148/765) – 29; Ашас б. Саввар ал-Кинди (ум. 136/753-4 г.) – кади в ал-Ахвазе – 21; Ибн Аби Лайла, то есть Мухаммад б. Абд ар-Рахман б. Аби Лайла (ум. 148/765) – кади Куфы, первый наставник Абу Йусуфа – 15; ал-Хасан б. Умара – 15; Мугира б. Миксам ад-Дабби (ум. 137/754-5) – слепой передатчик хадисов – 15; Саид б. Аби Аруба (ум. 156-7/773) – 13; Хишам б. Урва – 13; Йахйа б. Саид – 12; Суфйан б. Уйайна б. Маймун ал-Хилали (107/725 – 196/811) – 10, и т.д.
Здесь отдельно следует выделить хадисы с отсутствующим или редуцированным иснадом: рассказывали/передавали – 31; наш шайх – 26; некто – 8; шайх из Сирии – 1, что в совокупности составляет 78 хадисов. Для некоторых исследователей такой достаточно высокий процент «дефектных» иснадов послужил поводом уличить Абу Йусуфа в предпочтении текстового содержания предания цепи его передатчиков, другими словами, в пренебрежении иснадом . Скорее всего, главной причиной здесь все-таки является адресат, то есть халиф Харун ар-Рашид, которого Абу Йусуф, вероятно, не хотел перегружать иснадами и который и без того полностью доверял своему Верховному судье; хотя, конечно, возможны и другие объяснения.
При подаче хадисного материала Абу Йусуф в целом придерживается принципа приоритетности, то есть сначала им приводятся высказывания и поступки Пророка, если они зафиксированы традицией по рассматриваемому Абу Йусуфом вопросу. Затем в порядке очередности им цитируются предания (если есть), дошедшие от Абу Бакра, Умара б. ал-Хаттаба, Усмана б. Аффана, Али б. Аби Талиба, Умара б. Абд ал-Азиза и их ближайшего окружения. При этом хадисы с высказываниями зачастую предшествуют хадисам с поступками. Естественно, если затронутый вопрос как-то отражен в Коране, то последний цитируется прежде прочего. Но таких цитат, по вполне понятным причинам, не так много.
Иногда Абу Йусуф высказывает уже сформировавшиеся мнение по тому или иному вопросу до группы хадисов, которые в таком случае приводятся в качестве подтверждения. Некоторые разделы книги вообще не содержат хадисов в традиционном понимании, например: О землях Сирии и ал-Джазиры; О принятии ислама некоторыми из жителей завоеванных территорий и из бедуинов, при условии сохранения за ними земли и имущества; О тех, которых отпали от ислама, оказывали вооруженное сопротивление и защищали свои жилища (против ислама); Об определении земли, подлежащей обложению ушром, и земли, подлежащей обложению хараджем; Об островах на Тигре и Евфрате и о плавучих мельницах. Здесь Абу Йусуф, по-видимому, передает уже сложившееся мнение или сообщает довольно известные исторические факты, не требующие дополнительного обоснования их иснадами информаторов: «Я же ни у одного из них не спрашивал их иснады».
В отдельных случаях мнение Абу Йусуфа расходится с мнением его учителей Абу Ханифы и Ибн Аби Лайлы или с мнением кого-то одного из них, что автор «Китаб ал-харадж» отмечает в выражениях: «Я же, Абу Йусуф, утверждаю, что…».
ПЕРЕВОДЫ «КИТАБ АЛ-ХАРАДЖ»
На сегодняшний день существуют два перевода сочинения Абу Йусуфа на европейские языки. Полный перевод на французский язык был сделан Е. Фаньяном (Е. Fagnan) по первому Булакскому изданию и издан в 1921 г. Этот перевод и был привлечен А.Э. Шмидтом при работе с текстом. Кроме того, есть перевод на английский язык, выполненный А. Бен Шемешом и опубликованный в 1969 г. Однако перевод Бен Шемеша существенно отличается от оригинального текста. Во-первых, в нем представлены только те разделы текста, которые непосредственно касаются налогообложения. Во-вторых, материал переведенных разделов реорганизован по усмотрению Бен Шемеша. Автор перевода объясняет такой подход целями, которые он ставил при подготовке перевода. Речь, прежде всего, идет о том, что перевод «Китаб ал-харадж» Абу Йусуфа является третьим в серии под общим названием «Налогообложение в исламе» («Taxation in Islam»). Первые два перевода в ней представляют собой соответственно «Китаб ал-харадж» Йахйи б. Адама и Кудамы б. Джа’фара. Все три книги следуют одному принципу подачи материала. Кроме того, по словам Бен Шемеша, исключенные им из перевода разделы текста не содержат оригинального материала по налогообложению, который не встречался бы в других сочинениях Абу Йусуфа или в религиозно-исторических сочинениях иных авторов .
ДАННОЕ ИЗДАНИЕ
Данное издание во многом уникально. Прежде всего, речь идет о первом русском переводе одного из самых ранних памятников мусульманского права, дающем отчетливое представление о втором основном источнике этого права – хадисах и о действовавших нормах судопроизводства времен Пророка и первых халифов. Надо сказать, что публикация подобных сочинений в русском переводе с языка оригинала – большая редкость (если вообще не единичный случай). Кроме того, над переводом текста работал не один, а два специалиста, что тоже случается не часто. При этом А.Э. Шмидт сопоставлял свой перевод с французским переводом «Китаб ал-харадж» Фаньяна, тогда как А.С. Боголюбов использовал второе арабское издание сочинения 1928 г., приводя в своих комментариях возможные варианты чтения и понимания – конъектуры – «темных» мест текста. Другими словами, в переводе так или иначе отражено претендующее на объективность видение оригинала. Конечно, какие-то места перевода могут показаться не ясными, не вполне точно передающими смысл арабского текста или некорректно откомментированными, однако, следует еще раз подчеркнуть, что данный перевод является изданием архивного материала, не предусматривающим внесение каких-либо изменений в авторский текст, кроме правки технического характера.
Издатели работали, совмещая требования к современным публикациям и одновременно принимая во внимание важность сохранения авторской редакции перевода. Текст оригинала в ходе общего редактирования претерпел минимальные изменения, которые, по большей части, касаются оформления и подачи материала, не затрагивая лексики и фразеологии самого А.Э. Шмидта. Возможно, поспей автор сам с редакторской правкой, текст перевода выглядел бы более изящно, избегнув стилистики подстрочника с характерным для арабского языка обилием притяжательных и относительных местоимений. Но соблюдение авторских прав тем более важно и обязательно – в отсутствие автора. Поэтому изменения, главным образом технического характера, внесенные в оригинал перевода, коснулись только следующих основных моментов:
во-первых, везде, где представлялась возможность, цитаты и диалоги, оформленные кавычками, были заменены на прямую речь, что позволило привнести определенную толику жизни и живости в кажущееся монотонным повествование и заодно избавиться от груза многочисленных кавычек, разнообразие коих не столь велико, сколь количество действующих лиц в цепи передатчиков того или иного хадиса;
во-вторых, каждый конкретный хадис был оформлен отдельным абзацем с отличительным стилевым признаком;
в-третьих, в текст была введена стилистика письма – там, где использовались выражения: «он написал такую грамоту», «он отправил письмо следующего содержания» и т.п.; поскольку, как правило, подобные письма (грамоты) начинаются с басмалы, то, на наш взгляд, они требуют особого выделения в тексте;
в-четвертых, отличный шрифт был придан введенным в перевод арабским словам и терминам (кроме имен собственных и русифицированных арабизмов, типа «ушровые земли»). При первом упоминании они откомментированы, приведены в постраничных примечаниях в арабской графике и включены в Указатель. Отличительным шрифтом не выделены только уже вошедшие в русский язык арабские заимствования, как то: вазир, имам, ислам, халиф, халифат и т. п.;
в-пятых, для облегчения восприятия текста из диакритических и транслитерационных знаков в книге оставлены только ‘айн (‘) и хамза (‘), но в Указателе все упомянутые в тексте перевода имена приведены дополнительно в арабской графике;
и, наконец, везде по тексту супракомментарии и примечания, принадлежащие перу А.С. Боголюбова, выделены жирным шрифтом с пометкой (А.Б.) в конце. Добавленные (там, где это представлялось необходимым) в небольшом количестве комментарии издателя снабжены пометой – Примеч. изд.
По-видимому, первоначально издание перевода планировалось вместе с арабским текстом Булакского оригинала сочинения, о чем свидетельствует форма комментария в отдельных примечаниях. Для того чтобы связать текст перевода с арабским оригиналом, в первый включена пагинация по Булакскому изданию, оформленная прямыми скобками (/…/). Ссылки на Коран из примечаний введены в корпус текста в квадратных скобках ([…]), ими же оформлен текст, реконструируемый переводчиком предположительно. Перевод цитат из Корана дан в авторском варианте А.Э. Шмидта. С уважением издатели отнеслись также к особенностям авторской пунктуации переводчика.
Цель и надежда издателя – донести до читающей публики (как научной, так и до общества в более широком смысле) неповторимый аромат раннеисламской эпохи, отметить культурные пункты отличий и совпадений в мусульманском праве и праве вообще; подтолкнуть развитие ученой мысли будущих поколений и почтить память поколений ушедших. Собственно, это causa finalis.
А.А. Хисматулин
АБУ ЙУСУФ
ЙА’КУБ Б. ИБРАХИМ АЛ-КУФИ
«КИТАБ АЛ-ХАРАДЖ»
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Это – то, что Абу Йусуф, да помилует его Аллах,
написал повелителю правоверных Харуну ар-Рашиду
Дa продлит Аллах жизнь повелителя правоверных и да дарует ему величие на долгие дни в совершенном благоденствии и неугасающей славе!
К милостям Своим, оказанным повелителю правоверных, присоединит Аллах блаженство в мире потустороннем, не убывающее и не прекращающееся, и сопутствие Пророка, да благословит его Аллах и да подаст ему мир!
Повелитель правоверных, да поможет ему Аллах, потребовал от меня, чтобы я составил для него книгу-сборник для руководства в деле взимания земельного налога, десятины, налога в пользу бедных, подушной подати и во всем прочем, во что ему приходится вникать и сообразно чему приходится поступать. Это требование повелителя правоверных было вызвано исключительно желанием избавить его подданных от притеснений и обеспечить им благополучие; да сподобит его Аллах Всевышний успеха, да наставит его и да поможет ему в этом его предприятии, и да оградит его от того, чего он опасается и остерегается! Он пожелал, чтобы я ему ясно изложил, разъяснил и истолковал то, о чем он меня спрашивал и чем имеет в виду руководствоваться на деле, и вот я все это разъяснил и истолковал.
О, повелитель правоверных! Ведь Аллах, хвала Ему, поручил тебе великое дело; награда за его выполнение – величайшая из наград, а наказание за небрежение им – самое суровое из наказаний. Аллах поручил тебе вершить дела этой общины, так что [во все] дни с утра до вечера, ты созидаешь для людей многих, пасти которых поручил тебе Аллах, власть над которыми Он тебе вверил, [заботу] о которых Он возложил на тебя в виде испытания, править которыми Он тебя поставил.
Если здание построено не на основе благочестия, то не замедлит Аллах поразить его основы, обрушит Он его на того, кто его построил и кто помогал строить. Так не моги пренебречь заботами о делах этой общины и твоих подданных, которые Аллах возложил на тебя, ведь способность к совершению дела зависит от соизволения Аллаха! Не откладывай на завтра того дела, которое нужно завершить сегодня, ибо, если ты поступишь так, ты выкажешь небрежение. Ведь предел жизни не сообразуется с желаниями человека, так постарайся завершить дела свои до положенного тебе предела жизни, ибо после этого предела никакое дело невозможно.
Подлинно, правители выполняют для Господина своего [лишь] то, что пастырь должен выполнять для своего господина. Так хотя бы в течение часа в день выполняй лежащие на тебе обязанности в том, что поручено тебе Аллахом и возложено Им на тебя. Ведь блаженнейший из правителей пред Аллахом в День воскресения мертвых тот правитель, заботами которого благоденствуют его подданные. Не сбивайся с правильного пути, дабы не сбились твои подданные, и берегись руководствоваться в делах своими вожделениями и действовать под влиянием гнева. А если ты столкнешься с двумя делами, из которых одно имеет значение для жизни загробной, а другое для жизни земной, то отдай предпочтение делу загробной жизни перед делом земной жизни, ибо загробная жизнь вечна, а земная жизнь преходяща.
Из страха перед Аллахом будь настороже и пусть все люди, и близкие, и далекие, будут равны перед тобой в выполнении тобою велений Аллаха. Выполняй волю Аллаха, не бойся порицания порицающего, но будь осмотрителен, и осмотрительность должна быть в сердце, а не только на языке. Бойся Аллаха, а страх Божий заключается в осмотрительности, и кто боится Аллаха, того Он хранит. Стремись к определенному пределу, стремись идти по дороге, по которой следует идти, шествовать по пути, который подобает избрать, совершать дела, о которых сохранится память, и придти к водопою, к которому надлежит придти, ибо это и есть истинный путь и высшая стоянка, на которой сердца исполняются страхом и прекращаются всякие доводы пред величием Царя, всемогуществом которого они подавлены. Твари презрены пред лицом Его и ожидают приговора, и страшатся Его наказания. И как будто это уже случалось, и хватит скорби и сожаления в тот день на этой великой стоянке для тех, кто знал, но не поступил [согласно тому, что знал], в тот день, когда поскользнутся ноги, когда изменится цвет лица, когда придется долго стоять и будет тяжким расчет. Аллах Благословенный, Всевышний говорит в Своем Писании: «Подлинно, один день пред лицом твоего Господина, что тысяча лет по вашему исчислению» [Коран, 22:46]; равным образом сказал Всевышний: «Это День суда, на который собрали Мы вас и предшествующие поколения» [Коран, 77:38]; и далее: «В День суда все они встретятся» [Коран, 44:40]; и еще сказал Всевышний: «Как будто в тот день, когда они узрят то, что было им обещано, они просуществовали не более одного часа…» [Коран, 46: 34-35] или «Как будто в тот день, когда они узрят [час судный], они просуществовали не более одного вечера или одного утра» [Коран, 79:46].
О, что за прегрешение, которому нет прощения! Что за раскаяние, от которого нет никакой пользы! Ведь именно благодаря чередованию ночи и дня ветшает все новое, приближается все далекое и наступает все то, что было обещано! И Аллах воздает всякой душе в меру того, что она содеяла, и Аллах скор в требовании отчета. Аллах! Аллах! Ведь жизнь коротка, бедствие велико, мир дольний погибнет и погибнет всяк в нем живущий, а мир будущий – обитель вечная.
Так да не предстанешь ты пред Аллахом завтра, как идущий по пути преступающих законы! Ведь воздающий в день воздаяния воздаст своим рабам по делам им, а не по их сану. Аллах тебя предостерегает, так будь настороже. Ведь ты создан не для забавы и тебе не ускользнуть от наблюдения: Аллах потребует от тебя ответа в том, что ты делаешь, и в том, чем ты руководствовался в своих поступках. Подумай, как ты ответишь, и знай, что в День воскресения мертвых не сдвинутся с места стопы раба Божия пред лицом Аллаха Благословенного и Возвышенного, прежде чем от него потребуют ответа. Ведь Пророк, да благословит его Аллах и да подаст ему мир, сказал:
– В День воскресения мертвых не сдвинутся с места стопы раба Божия, пока от него не потребуют ответа на четыре вопроса: о том, что он знали и как руководствовался этим в своих поступках; о том, на что он потратил свою жизнь; о том, как он приобрел свое имущество и на что его издержал; и, наконец, о том, как он использовал свое тело.
Так приготовься, о, повелитель правоверных, к тем вопросам и к ответам на них, ибо то, что ты содеял, раз это будет подтверждено, завтра [в День судный] будет тебе прочтено, и помни, что [тогда] при собрании свидетелей будут удалены завесы, отделяющие тебя от Аллаха.
Завещаю тебе, о, повелитель правоверных, охранять то, что Аллах вверил твоей охране, и заботиться о том, что Аллах вверил твоим заботам, и в этом отношении смотреть лишь на Него и [действовать лишь] ради Него. Если ты так не поступишь, то неудобопроходимым станет для тебя ровный правильный путь, станут невидимы для твоего глаза и сотрутся следы его, станет тесным для тебя его простор, ты станешь не одобрять то, что заслуживает поощрения, и поощрять то, что заслуживает неодобрения. Борись со своей душой как человек, который желает добиться для нее же успеха, а не поражения. Нерадивый пастырь ответит за то, что погибнет в его руках, что он, если бы пожелал, мог, с соизволения Аллаха, отвести с мест гибельных в места жизни и спасения. Если он этого не сделает, то его погубит, а если он вместо того займется чем-либо другим, то тем скорее и более сокрушительно наступит для него гибель. Если же он станет держаться правильного образа действий, то тем самым достигнет благополучия и Аллах воздаст ему вдвое против того, что он выполнил. Так остерегайся, чтобы не потерпело ущерба твое стадо, дабы владелец его полностью не потребовал от тебя возмещения его ущерба и не лишил тебя следуемого тебе вознаграждения в возмещение причиненного тобой ущерба. Строение следует подпереть прежде, чем оно начнет разрушаться. В твою пользу зачтется все то, что ты сделал для тех, дела которых поручил тебе Аллах, тебе во вред пойдет все то, что в этом отношении ты упустил сделать. Не забывай же заботы о деле тех, чье дело вверил тебе Аллах. Так же не забывай и не оставляй без внимания ни их, ни того, что способствует их благополучию, тогда и ты не будешь забыт. Твоя доля в благах мира сего в эти дни и ночи не уменьшится от обильного движения губ твоих при поминании Аллаха в восхвалениях, славословиях и прославлении Его, и в молитвах за посланника Аллаха, – да благословит его Аллах и да подаст ему мир, этого Пророка милосердия и руководителя по пути праведному, – да благословит его Аллах и да подаст ему мир.
В Своей милости, Своем милосердии и всепрощении Аллах сделал властителей халифами на Своей земле и сподобил их света, который озаряет для подданных все те их повседневные дела, кои для них темны, и те их права, кои вызывают у них сомнения. И озарение, [исходящее от] света властителей – в поддержании законности и в охране прав отдельных лиц путем стойкости и ясных приказов.
Превыше всего оживление сунны , введенной благочестивым поколением, ибо оживление сунны принадлежит к тем добрым делам, которые живы и не умирают. Несправедливость пастыря влечет за собой /4/ гибель паствы, и опираться на людей, недостойных доверия и нехороших значит погубить народ.
Так восполни, о повелитель правоверных, оказанные тебе Аллахом милости соответственно хорошим их приемом, благодарностью за эти милости добивайся их умножения, ибо так говорит Аллах Преблаги и Всевышний в Своей драгоценной Книге: «Воистину, если вы будете благодарны, Я еще прибавлю вам, а если будете неблагодарны, то наказание Мое мучительно» [Коран, 14:7]. Нет ничего милее для Аллаха, чем добродетель, и нет для Него ничего ненавистнее, чем порок. Совершение греховного равносильно неблагодарности за оказанные милости; мало таких людей, которые, оказавшись неблагодарными за оказанные им милости и не обратившись к раскаянию, не были бы лишены своего могущества и не оказались отданными Аллахом во власть своих врагов.
О, повелитель правоверных, я молю Аллаха, который наряду с другими милостями сподобил тебя познать Его, чтобы ни в одном из твоих дел Он не представил тебя самому себе, а чтобы Он приблизил тебя к себе так, как Он приближает к себе своих святых, возлюбленных им, ибо Он – тот, кто может это сделать, тот, кого надлежит умолять об этом.
Вот, пишу тебе о том, о чем ты приказал мне писать, и толкую и разъясняю тебе это, а ты это изучи, поразмысли над этим и повторно читай, пока не запомнишь. А я в этом деле постарался для тебя и не отступил от доброго расположения к тебе и к мусульманам, делая это ради Аллаха, снискивая Его воздаяние и опасаясь Его наказания. И я твердо надеюсь, что если ты будешь поступать в соответствии с тем, что здесь ясно изложено, то Аллах умножит для тебя храдж без притеснения кого-либо из мусульман или живущих по договору , и ниспошлет благополучие твоим подданным, ибо их благополучие покоится на поддержании законности в отношении их и в ограждении их от притеснений и взаимных обид там, где их права вызывают у них сомнения. Я записал для тебя хорошие хадисы , в которых ты найдешь поощрение и побуждение к тому, о чем ты меня спрашивал и чем ты, если пожелает Аллах, собираешься руководствоваться.
Да сподобит тебя Аллах того, чем ты сможешь заслужить Его благоволение, и да подаст Он [другим] благополучие через тебя и твоими руками!
Раздел I
Сказал Абу Йусуф, да смилуется над ним Аллах:
Сказал Абу Йусуф, да смилуется над ним Аллах : «Рассказал мне Йахйа б. Са’ид , со слов Абу-з-Зубайра, со слов Тавуса, со слов My’аза б. Джабала , который сказал: «Сказал посланник Аллаха, да благословит его Аллах и ниспошлет ему мир :
– Нет для сына Адама поступка более способного спасти его от адского пламени, чем поминание Аллаха.
Его спросили:
– О, посланник Аллаха, даже не подвижничество на пути Аллаха?
Он ответил:
– Даже не подвижничество на пути Аллаха , хотя бы ты рубил мечом, пока он не сломается, затем еще рубил бы, пока он не сломается, затем еще рубил бы им, пока он не сломается.
Так он сказал трижды, а между тем, о повелитель правоверных, благостное значение джихада поистине велико и награда за него обильна».
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов Нафи’а со слов Ибн ‘Умара, что Абу Бакр-Праведник , да будет над ним благословение Аллаха, отправил Йазида б. Аби Суфйана в Сирию [во главе войска] и прошел вместе с ними около двух миль. Ему сказали:
– О, заместитель посланника Аллаха, не вернуться ли тебе?
Он ответил:
– Нет! Ведь я слыхал, как посланник Аллаха говорил: «Если чьи-либо ноги покроются пылью на пути Аллаха, то воспретит Аллах адскому пламени коснуться их».
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Аджлан со слов Абу Хазима, со слов Абу Хурайры, который сказал:
– Сказал посланник Аллаха: «Утренний или вечерний поход на пути Аллаха лучше, чем дольний мир и все, что в нем есть».
До нас дошло со слов Макхуля объяснение [Мухаммада] слов «утренний или вечерний поход на пути Аллаха», а именно они означают, что утренний или вечерний поход на пути Аллаха, в котором жертвуешь собою, лучше, чем дольний мир и все, что в нем есть, ибо это последнее ты расходуешь, не жертвуя собою.
Рассказывал Абан б. Аби ‘Аййаш со слов Анаса , который сказал:
– Сказал посланник Аллаха: «Кто сотворит одну молитву за меня, того Аллах благословит десятью благословениями и снимет с него десять дурных поступков».
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов ‘Абд Аллаха б. ас-Са’иба, со слов ‘Абд Аллаха, то есть Ибн Мас’уда , да будет над ним благословение Аллаха, который сказал:
– Сказал посланник Аллаха: «У Аллаха есть ангелы, которые странствуют по земле и приносят мне приветы от моей общины».
Рассказал мне ал-А’маш , со слов Абу Салиха , со слов Абу Са’ида со слов посланника Аллаха, который сказал:
– Как вы будете держать себя , когда Трубящий в рог уже приставит его ко рту, сморщит свой лоб и насторожит свой слух в ожидании, что ему прикажут [затрубить]?
Мы спросили:
– О, посланник Аллаха, что же нам сказать?
Он ответил:
– Скажите: Аллах – наш защитник и лучший покровитель, на Него мы уповаем!
Рассказывал мне Йазид б. Синан со слов ‘А’ из Аллаха б. Идриса, который сказал:
– Шаддад б. Аус говорил проповедь народу; он воздал хвалу Аллаху и прославил Его, а затем сказал: «А я ведь слыхал, как посланник Аллаха говорил: «Все благо целиком в раю, а все зло целиком в аду. Ведь рай окружен тем, что вызывает отвращение, а ад окружен тем, что возбуждает вожделения; если пред человеком поднимается завеса, скрывающая неприятное, и он устоит, то он приближается к раю и становится достойным его, а если пред человеком /5/ поднимается завеса, скрывающая похоти и вожделения, то он приближается к адскому пламени и становится достойным его. Так действуйте по справедливости, помня о том дне, когда решения будут выноситься только по справедливости, и вы попадете в обиталище справедливости».
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Йазида ар-Ракаши, со слов Анаса [б. Малика], который сказал:
– Когда Пророк был вознесен на небеса и приблизился к ним, он услыхал какой-то шум и спросил: «О, Гаври’ил, что это такое? Тот ответил: «Это камень, сброшенный с края геенны; он падал в нее в течение семидесяти лет и вот теперь попал на ее дно».
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Йазида ар-Ракаши, со слов Анаса б. Малика, который сказал:
– Сказал посланник Аллаха: «Люди, обреченные на адский пламень, будут обречены на плач, и будут они плакать, пока не иссякнут их слезы, а потом еще будут плакать, пока лица их не будут изрыты как бы бороздами».
Рассказал мне Мухаммад б. Исхак , говоря:
– Рассказал мне ‘Убайд Аллах б. ал-Мугира со слов Сулаймана б. ‘Амра, со слов Абу Са’ида ал-Худури , – да будет доволен им Аллах! – Он сказал: «Я слыхал, как посланник Аллаха говорил, что Сират будет проложен от одного края геенны до другого, и он будет усеян колючками, вроде колючек са’дана , и вот тогда люди попытаются пройти по этому мосту; некоторые спасутся невредимыми, другие будут исцарапаны, а потом все же спасутся, третьи, наконец, зацепятся и опрокинутся в геенну».
Рассказал мне Са’ид б. Муслим со слов ‘Амира , со слов ‘Абд Аллаха б. аз-Зубайра , со слов ‘Ауфа б. ал-Хариса , со слов ‘А’иши , которая сказала:
– Сказал посланник Аллаха: «О, ‘А’иша, берегись совершать презренные поступки, ибо Аллах за них потребует к ответу».
Рассказал мне ‘Абд Аллах б. Вакид со слов Мухаммада б. Малика, со слов ал-Бара’а б. ‘Азиба , который сказал:
– Мы вместе с Пророком присутствовали на похоронах, и, когда мы подошли к вырытой могиле, Пророк преклонил колени, я повернулся и обратился к нему лицом, а он плакал так, что [своими слезами] оросил землю.
Затем [ал-Бара’а] сказал:
– Так вот, братья мои, к такому дню приготовьтесь .
Рассказывал Малик б. Мигвал со слов ал-Фадла, со слов ‘Убайда б. ‘Умайра , который сказал:
– Подлинно могила спросит: «О, сын Адама, что ты приготовил для меня? Разве ты не знаешь, что я – обиталище на чужбине, обиталище червей, обиталище одиночества?»
Рассказывал нам Мухаммад б. ‘Амр со слов Абу Саламы , со слов Абу Хурайры, со слов Пророка, который сказал:
– Говорит Аллах Великий и Славный: «Для своих благочестивых рабов Я уготовал то, чего ни один глаз не видел, ни одно ухо не слышало, чего не приходило на ум ни одному человек». (Если хотите,) прочтите: «Ни одна душа не знает, сколько еще сокрыто [уготованных] им утех в воздаяние за те дела, что совершены ими» [Коран, 32:17]. Подлинно, есть в раю дерево, под тенью которого всадник может ехать сто лет, не объехав его. (Если хотите,) прочтите сами: «И под тенью» [Коран, 56:29]. Подлинно, заболоченное место в раю лучше, чем этот дольний мир со всем тем, что в нем есть. (Если хотите,) прочтите сами: «Тот, кто будет спасен от адского пламени и введен в рай, тем самым достигнет блаженства, а жизнь в дольнем мире не более, как обманчивое наслаждение» [Коран, 3:128].
Рассказал мне ал-Фадл б. Марзук со слов ‘Атиййа б. Ca’да , со слов Абу Са’ида [ал-Худури], который говорил:
– Сказал посланник Аллаха: «Подлинно, к числу любимых мною наиболее людей, тех, что будут находиться ближе всего ко мне в День воскресения мертвых, [принадлежит] справедливый имам , а к числу людей, наиболее ненавистных мне в День воскресения мертвых, тех, что будут подвергнуты наиболее мучительному наказанию, [принадлежит] имам-притеснитель».
Рассказал нам Хишам б. Са’д со слов Даххака б. Музахима со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса , который говорил:
– Сказал посланник Аллаха: «Если Аллах пожелает людям добра, то власть над ними Он вверяет людям рассудительным, а имущество их отдает в руки людей великодушных, а если Аллах пожелает людям зла, то власть над ними Он вверяет людям безрассудным, а имущество их отдает в руки людей любо стяжательных.
Ведь вот, если кому-нибудь поручено вершить какое-нибудь дело моей общины и он благосклонно отнесется к нуждам членов этой общины, то и Аллах благосклонно отнесется к нему в тот день, когда у него будет какая-нибудь нужда; если же такой человек будет уклоняться от удовлетворения таких нужд, то и Аллах уклонится от удовлетворения его нужд и желаний».
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ‘Али со слов Абу-з-Зинада со слов ал-А’раджа со слов Абу Хурайры, со слов посланника Аллаха, который говорил:
– Имам не более, как щит, под покровом которого сражаются и который служит защитой. Если он призывает к благочестию и поступает справедливо, то ему будет воздаяние за это, если же он будет поступать иначе, то грех его падет на него. (рассказывал мне Йахйа б. Са’ид со слов ал-Хариса б. Зийада ал-Химйари, что Абу Зарр просил Пророка о назначении его амиром , но тот ответил:
– Ты слишком слаб [для этого]; ведь власть – нечто данное на хранение, и в День воскресения мертвых она будет источником позора и сожаления для всех, кроме того, кто принял ее, будучи ее достойным, и выполнил все обязательства, лежавшие на нем, как носителе ее.
Рассказывал мне Исра’ил со слов Абу Исхака , со слов Йахйа б. ал-Хусайна, со слов его бабушки Умм ал-Хусайн, которая говорила:
– Я видела, как посланник Аллаха завернулся в свой плащ, /6/ подняв его подмышки, а при этом говорил: «О, люди! Бойтесь Аллаха! Слушайтесь и повинуйтесь; если над вами будет поставлен хотя бы увечный абиссинский раб, все же слушайтесь его и повинуйтесь ему».
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Абу Салиха, со слов Абу Хурайры, который говорил:
– Сказал посланник Аллаха: «Если кто повинуется мне, тот тем самым повинуется Аллаху, и если кто повинуется имаму, тот тем самым повинуется мне, а если кто не подчиняется мне, тот тем самым не подчиняется Аллаху, и если кто не подчиняется имаму, тот тем самым не подчиняется мне».
Рассказывал мне один из наших шайхов, со слов Хабиба со слов Абу-л-Бахтари , со слов Хузайфы : «Несовместимо с сунной обнажать оружие против своего имама».
Рассказывал мне Мутарриф б. Тариф со слов Абу-л-Джахма , со слов Халида б. Вахбана, со слов Абу Зарра:
– Сказал посланник Аллаха: «Кто на пядень отойдет от общины и от ислама, тот тем самым сбросит с себя узы ислама».
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов ‘Абд ас-Салама со слов аз-Зухри со слов Мухаммада б. Джубайра б. Мут’има со слов его отца:
– Встал посланник Аллаха в Хайфе около Мины и сказал: «Да сделает Аллах прекрасным [того мужа], который услышит мои слова и передаст их далее так, как их слышал! Немало носителей знания, которые не являются учеными, и немало людей приносят свои знания таким, которые более знающие, чем они. Есть три вещи, которыми сердце правоверного не поступится: искренность в поступках во имя Аллаха, доброжелательное отношение к правителям мусульман и к их общине, ибо их молитва защищает его».
Рассказывал мне Гайлан со слов Кайса ал-Хамдани , со слов Анаса б. Малика: «Завещали нам наши наибольшие из сподвижников Мухаммада, чтобы мы не поносили своих амиров, не обманывали их, не выходили из послушания им и чтобы мы боялись Аллаха и были терпеливы».
Рассказывал мне Исма’ил б. Ибрахим б. Мухаджир со слов Ва’ила б. Аби Бакра, который сказал:
– Я слышал, как ал-Хасан ал-Басри говорил: «Сказал посланник Аллаха: «Не поносите правителей, ведь если они поступят хорошо, то им будет воздаяние, а на вас лежит обязательство благодарить их; если же они поступят нехорошо, то на них ляжет грех, а вы обязаны терпеть, ибо они являются тем наказанием, которым Аллах наказывает того, кого пожелает. Так не воспринимайте наказания Аллаха с негодованием и гневом, а воспринимайте его с покорностью и смирением».
Рассказывал мне ал-А’маш со слов Зайда б. Вахба , со слов ‘Абд ар-Рахмана б. ‘Абд Рабб ал-Ка’ба, который говорил:
– Я подошел к ‘Абд Аллаху б. ‘Умару в то время, когда он сидел в тени Ка’бы, а народ собрался вокруг него, и я слыхал, как он говорил: «Сказал посланник Аллаха: «Если кто присягнул на верность имаму и дал ему руку в этом, то пусть подчиняется ему, как только может, а если придет другой и станет оспаривать у него [власть], то отрубите этому другому голову».
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов Макхула, со слов My’аза б. Джабала, который сказал:
– Сказал посланник Аллаха: «О, Му’аз, подчиняйся всякому амиру, совершай молитву под руководством всякого имама и не поноси ни одного из моих сподвижников».
Рассказывал мне Исма’ил б. Аби Халид со слов Кайса:
– Встал Абу Бакр, да будет доволен им Аллах, восхвалил Аллаха и прославил Его, а затем сказал: «О, люди, вы вот читаете этот стих Корана «О вы, которые веруете! Вам надлежит блюсти самих себя, и раз вы сами находитесь на правильном пути, то не повредит вам тот, кто собьется с пути» [Коран, 5: 104]. Подлинно, мы слышали, как посланник Аллаха говорил: «Если видят предосудительное и не изменяют его, то очень возможно, что Аллах распространит и на них Свое наказание».
Рассказывал мне Йахйа б. Са’ид со слов Исма’ила б. Аби Хакима, со слов ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза , который сказал:
– Подлинно, Аллах не станет наказывать простой народ за то, что содеяли знатные , но если проступки будут совершаться [людьми вообще] и не встретят осуждения, то они [люди] все вместе заслужат наказание.
Рассказывал мне Исма’ил б. Аби Халид со слов Зубайда б. алХариса [или б. Сабита], который сказал: «Когда наступил смертный час Абу Бакра, да будет доволен им Аллах, он послал за ‘Умаром, чтобы объявить его своим преемником, а люди [окружавшие его] сказали:
– Неужели ты оставишь после себя [властвовать] над нами человека сурового, жесткого, который, став повелителем нашим, станет еще более суровым и более жестоким? Что же ты скажешь своему Господу, представ перед Ним, если оставишь над нами ‘Умара, да будет доволен им Аллах, своим заместителем!
Абу Бакр ответил:
– Неужели же вы пугаете меня моим Господом! Я скажу: «О, Боже! Я поставил амиром над ними лучшего из Твоего народа»».
Затем он послал за ‘Умаром и сказал ему:
– Я оставляю тебе завет, если ты будешь ему верен, то не будет тебе ничего милее смерти, когда она тебя настигнет; если же ты его нарушишь, то не будет тебе ничего ненавистнее смерти, а между тем тебе никак не удастся избегнуть ее! Поистине, на тебе пред Аллахом лежат обязательства ночью, выполнение которых Он не примет днем, и лежат на тебе перед Аллахом обязательства днем, выполнение которых Он не примет ночью. Ведь не приемлется же необязательный молитвенный обряд, прежде чем будет выполнен обязательный! Если у чьих-либо весов в День воскресения мертвых одна из чашек поднимется кверху, то именно потому, что в дольнем мире он следовал лжи; легкость веса падет на него, а для весов вполне законно, /7/ чтобы чаша поднялась кверху, раз она нагружена исключительно ложью. Если же у чьих-либо весов, обремененная, опустится, то именно потому, что в дольнем мире он следовал истине; тяжесть веса падет на его долю, а для весов вполне законно, чтобы чаша их, обремененная, опустилась, раз она нагружена исключительно истиной. Так если ты останешься верен этому моему завету, то из того, что еще не наступило, ничто не будет тебе милее смерти, а она ведь неизбежно наступит для тебя; если же ты нарушишь этот мой завет, то из того, что еще не наступило, ничто не будет тебе ненавистнее смерти, а между тем тебе все же никак не удастся избегнуть ее».
Сказал Муса б. ‘Укба:
– Рассказывала Асма’ дочь ‘Увайса : «И сказал [Абу Бакр] ему [‘Умару]: «О, сын ал-Хаттаба! Я оставляю тебя своим преемником, считаясь с тем, что я оставляю после себя. Ты ведь был сподвижником посланника Аллаха и, значит, видел, какое предпочтение оказывал он нам перед самим собой и нашим семьям перед своей семьей, так что нам приходилось дарить его семье от избытков того, что мы от него получали. Ты был ведь и при мне, и видел, что я следовал только по пути того, кто был до меня. Клянусь Аллахом, не для того я спал, чтобы видеть сны, не для того я делал свои предположения, чтобы впасть в ошибку! Подлинно, я нахожусь на пути [правильном], с которого не сбивался! Прежде всего, о, ‘Умар, я предостерегаю тебя от самого тебя! У всякой души свое вожделение, и если их удовлетворить, то она будет упорствовать еще в других. Остерегайся же тех из числа сподвижников посланника Аллаха, которые ходят с раздутыми животами и высоко поднятыми взорами, причем каждый из них помышляет лишь о том, что любо ему; а если кто-нибудь оказывается впавшим в заблуждение, они изумляются. Не будь ты таким и помни, что никогда они не перестанут бояться тебя, пока ты будешь бояться Аллаха, и не перестанут поступать честно в отношении тебя, пока путь твой остается правильным. Вот мой тебе завет. Мир с тобой».
Рассказывал нам ‘Абд ар-Рахман б. Исхак со слов ‘Абд Аллаха б. ал-Кураши, со слов ‘Абд Аллаха б. Хакима, который сказал:
– Говорил нам Абу Бакр проповедь, а затем сказал: «А затем: Мой завет вам – бойтесь Аллаха, прославляйте Его так, как Он того достоин, сочетайте желание со страхом и соединяйте требование с просьбой; ведь Аллах Всевышний прославил Закарийу и его семью, причем Всевышний сказал – Подлинно, они спешили друг перед другом творить добрые дела и взывали к Нам с желанием и страхом и смирялись перед Нами [Коран, 21: 90]. Затем знайте, о, рабы Аллаха, что Аллах Всевышний взял в залог ваши души во исполнение лежащих на вас в отношении Его обязательств, связал вас договором и купил у вас вот это незначительное тленное в обмен на обильное вечное. Вот у вас есть Писание Аллаха, чудеса которого непреходящи и светоч которого не угаснет; так верьте в истинность Его слова, в Писании Его ищите наставлений и им просветляйте свои взоры в день мрака, ибо Аллах создал вас для поклонения Ему и приставил к вам благородных [ангелов], которые записывают [ваши поступки] и знают, что вы делаете. Знайте, о рабы Аллаха, что и утром и вечером вы существуете в пределах определенного срока, время наступления которого скрыто от вас; если сможете, то сделайте так, чтобы окончание положенного для вас жизненного предела застало вас за делами, посвященными Аллаху, но этого вы не сможете иначе, как при помощи Аллаха. Так торопитесь же использовать сроки положенных вам пределов жизни, дабы не судил вас Аллах по худшим из ваших поступков. Ведь есть такие люди, которые, позабыв о самих себе, используют положенный им жизненный предел для других, и я запрещаю вам быть похожими на них, так спешите, спешите! Спасайтесь, спасайтесь! Ведь за вами стоит некто, кто требует [отчета] скоро, дело которого [свершается] быстро».
Рассказывал мне Абу Бакр б. ‘Абд Аллах ал-Хузайли со слов ал-Хасана ал-Басри, что какой-то человек сказал ‘Умару б алХаттабу :
– Бойся Аллаха, о ‘Умар, и много распространялся перед ним [об этом]; кто-то заметил ему:
– Замолчи! Ты слишком много позволил себе против повелителя правоверных.
А ‘Умар сказал этому [вмешавшемуся в разговор]:
– Оставь его! Не были бы хороши они, если бы не говорили нам подобных вещей, не были бы хороши мы сами, если бы не выслушивали их.
И он чуть было даже не ответил самому, сказавшему эти слова.
Рассказывал мне ‘Убайд Аллах б. Аби Хамид со слов Абу-л-Малика б. Аби Усамы ал-Хузали, что ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил проповедь и сказал:
– О, люди, на нас по отношению к вам лежит обязанность, а именно: советы в отношении сокровенного [мира] и помощь к свершению добра . О, правители! Нет благоразумия более любезного Аллаху и более вообще полезного, чем благоразумие имама в сочетании с его снисходительностью, и нет неразумения более ненавистного Аллаху и более вообще вредного, чем неразумение имама в сочетании с его жестокостью. Подлинно, кто стремится обеспечить безмятежную жизнь вокруг себя, тому она будет дарована свыше.
Рассказывал мне Да’уд б. Аби Хинд со слов ‘Амира, что ‘Абд Аллах б. ‘Аббас говорил: «Я зашел к ‘Умару, когда он был ранен и сказал ему:
– О, повелитель правоверных, радуйся тому, что ты попадешь в рай, ведь ты принял ислам, когда другие люди оставались в неверии, ты сражался за веру вместе с Пророком, когда другие люди его покинули; посланник Аллаха скончался благоволя тебе; относительно твоего права на халифат не было двух мнений и убит ты как мученик .
Тогда ‘Умар сказал:
– Повтори мне это еще раз.
И я ему это повторил. ‘Умар же произнес:
– Клянусь Аллахом, кроме которого нет другого божества, если бы все золото и серебро, которые есть на земле, /8/ принадлежали мне, я ими откупился бы от дня Страшного суда».
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов ‘Абд ал-Малика б. Муслима со слов ‘Усмана б. ‘Ата’ ал-Кала’и и со слов отца [последнего], что ‘Умар произносил проповедь людям, восхвалил Аллаха, прославил Его, потом сказал:
– А затем, я завещаю вам страх пред Аллахом, который дарует жизнь тем, кто существует кроме Него, и обрекает их на гибель, повиновение которому идет на пользу его друзьям, а неповиновение во вред его врагам. Никому из тех, кто умер, нет оправдания в том, что он умышленно держался заблуждения, приняв его за верный путь, ни же в том, что он пренебрег истиной, приняв ее за заблуждение. Поистине, наиболее достойная правителя забота в отношении подданных – это забота о выполнении ими лежащих на них пред Аллахом обязанностей, вытекающих из их веры, к которой направил их Аллах. На нас только и лежит обязанность призывать вас к тому повиновению Аллаху, которое он заповедовал вам, удерживать вас от того неповиновения Аллаху, которое он вам запретил, и проводить в жизнь веления Аллаха среди людей близких и далеких, не взирая на то, на кого [именно] ложатся [вытекающие из этих велений] обязательства. А то как же? Ведь сделал Аллах молитвенный обряд обязательным и установил для [действительности] его разные условия, как то омовение, смирение, поясные и земные поклоны. Знайте, о люди, что жадность равносильна бедности, что в безнадежности – богатство, а в одиночестве гарантия от общения с дурным. Знайте также, что кто недоволен неугодным ему предопределением Аллаха, тот не выполняет лежащего на нем в отношении Аллаха долга благодарности, и знайте, что у Аллаха есть рабы, которые умерщвляют ложь, воздерживаясь от нее, и оживляют истину, поминая ее; им внушалось стремление [к истине], и они стремились [к ней], им внушался страх [лжи], и они боялись [ее]; если они боятся, то не чувствуют себя в безопасности, но [благодаря непреложной вере] зрят [достоверно] то, что не видят глазами, и будут спасены благодаря тому, от чего они не отходили . Страх их очистил и они отказываются от того, что их покинет, в пользу того, что им останется вечно; жизнь для них милость, а смерть прославление.
Рассказывал нам Исма’ил б. Аби Халид со слов Зубайда ал-Ийами, что ‘Умар, объявляя свой завет, сказал:
– Я завещаю тому, кто после меня будет моим заместителем, чтобы он боялся Аллаха; в отношении первых мухаджиров я завещаю ему, чтобы он помнил о присущих им правах и должном к ним уважении, а в отношении ансаров , которые уже ранее жили в Мадине и уверовали, чтобы он принимал благосклонно то, что сотворили добродетельные из них, и снисходительно прощал тех из них, которые содеяли дурное; в отношении же тех, что обитают в больших городах, я завещаю ему, чтобы он брал у них только от их избытков с их согласия, так как они являются опорой ислама, объектом гнева врага и собирателями богатств; в отношении бедуинов я завещаю ему, чтобы он взимал с них в качестве налога только менее ценный скот и взятое распределял между бедными из них, так как бедуины – корень арабов и поддержка ислама, относительно тех, что находятся под покровительством Аллаха и Его посланника, я завещаю ему, чтобы он выполнял заключенный с ними договор, защищал их с оружием в руках и чтобы не обременяли их налогами сверх того, что они могут выполнить.
Рассказывал нам Са’ид б. Аби ‘Аруба со слов Катады , со слов Салима б. Аби-л-Джа’да , со слов Ма’дана б. Аби Талхи алЙа’мари, что ‘Умар б. ал-Хаттаб встал в день пятницы для проповеди, восхвалил Аллаха и прославил его, помянул Пророка Божия и Абу Бакра-Праведника, а затем сказал:
– Боже, я призываю Тебя в свидетели против поставленных над городами амиров. Я послал их ведь только для того, чтобы они научили жителей вере и заветам их Пророка, распределяли среди них добычу и соблюдали справедливость в отношении оных, а если что окажется для кого-нибудь из них затруднительным, то чтобы за разрешением вопроса он обращался ко мне.
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ‘Али со слов аз-Зухри, что пришел человек к ‘Умару и сказал:
– О, повелитель правоверных! Лучше мне заниматься тем, что угодно Аллаху, не обращая внимания на порицания порицающего, или же заниматься своими собственными делами?
‘Умар ответил:
– Тот, кому поручено ведать какими-либо делами правоверных, тот во имя Аллаха да не побоится порицания порицающего, а кто свободен от таких дел, тот пусть обратится к своим собственным делам и пусть будет искренен по отношению к тому, кто поставлен над ним.
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ‘Али со слов аз-Зухри, что ‘Умар сказал:
– Не вмешивайся в то, что тебя не касается, уклоняйся от своего врага и остерегайся своего друга, за исключением надежного, ибо с надежным человеком ничто не может сравниться; не водись с порочным человеком, дабы он не научил тебя чему-либо из своих пороков, и не посвящай его в свои тайны, а в своих делах совещайся с теми, кто боится Аллаха.
Рассказывал мне Исма’ил б. Аби Халид со слов Са’ида б. Аби Бурды , что ‘Умар б. ал-Хаттаб написал Абу Мусе:
А затем, подлинно, самым блаженным пастырем пред лицом Аллаха будет тот, чьим усердием блаженствуют его подданные, а наиболее несчастным пастырем – тот, по чьей вине несчастны его подданные. Берегись отклониться от правильного пути, дабы не совратились и наместники твои и не стал бы ты тогда пред лицом Аллаха подобен животному, которое, взирая на покрытую зеленью землю, пасется на ней, думая только о том, чтобы потучнеть, между тем как в тучности для него смерть. Мир [с тобой]!
Рассказывал нам Мис’ар со слов какого-то человека, что ‘Умар сказал:
– Поддержать установленный Аллахом порядок может лишь такой человек, который не подлаживается, не льстит и не в плену /9/ у своих вожделений; поддержать установленный Аллахом порядок может лишь такой человек, сила доблести которого не убывает и который не умаляет прав своего народа.
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов Хани’а, вольноотпущенника ‘Усмана б. ‘Аффана : «Когда ‘Усман стоял у какой-либо могилы, он плакал так, что от слез намокала его борода. Ему сказали:
– Ты поминаешь рай и ад и не плачешь, а вот тут плачешь!
Он ответил:
– Посланник Аллаха сказал: «Могила – первый из этапов загробной жизни, если кто от этого спасется , то все, что последует за этим, легче; если же он не спасется от этого, то все, что последует за этим, будет еще более тягостно». И еще сказал посланник Аллаха: «Не видел я зрелища ужаснее, чем могила».
Слышал я, как Абу Ханифа говорил:
– Сказал ‘Али ‘Умару, когда тот был избран халифом: «Если ты хочешь сравняться со своим предшественником , то залатай свою рубаху, переверни свой плащ, зачини свои сандалии, наложи заплаты на обувь, снизь свои надежды и не ешь досыта».
Рассказывал мне один из наших шайхоб со слов ‘Ата’ б. Аби Раббаха , что ‘Али б. Аби Талиб, посылая [в поход] военный отряд, поставил во главе его одного человека и сказал ему:
– Я завещаю тебе бояться Аллаха, встречи с которым тебе не избежать , помимо которого некуда тебе придти, ибо Он ведь властвует над жизнью земной и загробной. Исполняй то, для чего ты послан, и делай то, что тебя может приблизить к Аллаху, Державному и Славному, ибо то, что уготовано Аллахом, вполне заменит блага дольнего мира.
Рассказывал мне Исма’ил б. Ибрахим б. ал-Мухаджир ал-Баджали со слов ‘Абд ал-Малика б. ‘Умайра , который сказал:
– Рассказывал мне человек из племени Сакиф: «Поставил меня ‘Али б. Аби Талиб сборщиком податей над ‘Укбара и сказал мне в присутствии его жителей, которые все это слышали:
– Смотри, чтобы полностью собрать с них харадж, берегись делать поблажки в чем-нибудь и берегись, чтобы они не заметили слабости с твоей стороны.
Затем он сказал:
– Приходи ко мне около полудня.
Я пришел к нему около полудня, а он сказал мне:
– Я завещаю тебе то, что я тебе завещал в присутствии жителей подведомственного тебе округа, лишь потому, что они люди, склонные к обману. Так ты смотри в оба, когда придешь к ним. Но ты не продавай [за недоимку] ни их одежды, будь то летом, или зимой, ни того, что им нужно для пропитания, ни домашнего животного, которым они пользуются для работы, не наноси никому ни одного удара кнутом из-за дирхама , не заставляй, вымогая дирхам, никого стоять на одной ноге и не продавай ничьего движимого имущества из-за какой-либо [неуплаченной] доли хараджа, так как нам велено взимать с них [в качестве хараджа] лишь то, что избыточно. Если ты преступишь то, что я тебе приказал, то Аллах взыщет с тебя за это помимо меня, а если я услышу о таком твоем преступлении, я тебя смещу.
Я сказал:
– В таком случае я вернусь к тебе таким же, каким я от тебя уйду.
Он сказал на это:
– Хорошо бы тебе вернуться таким же, каким ты уйдешь. Затем я отправился и стал поступать сообразно с тем, что он мне приказал, и вернулся потом, ничего не упустив из хараджа». Рассказывал мне один из наших шайхов со слов Мухаммада б. Ка’ба ал-Курази : «Когда был избран халифом ‘Умар б. ‘Абд ал’Азиз, он послал за мною, а я в это время находился в Мадине. Я отправился к нему, когда я вошел к нему, то с удивлением стал пристально смотреть на него, не отворачивая от него своего взгляда.
Он сказал мне:
– О, Ибн Ка’б, ты смотришь на меня таким взглядом, каким нигде раньше не смотрел на меня.
Я сказал:
– От удивления.
Он спросил:
– А что удивило тебя?
Я ответил:
– Цвет твоего лица, [теперь] худоба твоего тела и длина твоих волос.
‘Умар ответил:
– А что было бы, если бы ты увидел меня три дня после того, как меня опустят в мою могилу, со зрачками, вытекшими на щеки, с ноздрями, источающими гной и кровь? Ты, наверное, еще в большей мере не признал бы меня».
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов Абу Зарра : «Не было у ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза другой заботы, кроме предотвращения незаконных поборов и распределения среди людей причитающихся им долей».
Рассказывал мне один шайх из сирийцев: «Когда ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз был избран халифом, он два месяца предавался скорби и печали из-за ниспосланного ему несчастья в виде обязанности разрешать дела людей, а затем он стал разбирать их дела и стал возвращать незаконно взысканные поборы тем, с кого они были взысканы; словом, он был больше занят заботами о подданных, чем о самом себе. Так ‘Умар поступал, пока не наступила его смерть, а когда он умер, законоведы пришли к его вдове с соболезнованиями, говорили ей о той ужасной беде, которая поразила мусульман, благодаря его кончине, и сказали ей:
– Расскажи нам о нем, ведь семья человека лучше других людей осведомлена о нем.
Она ответила:
– Клянусь Аллахом, он молился и постился не больше вас, но, клянусь Аллахом, не видела я ни одного раба божия, более богобоязненного, чем ‘Умар; он и тело и душу свою отдавал народу; целый день он занимался разрешением их нужд, а если к вечеру оставались неразрешенные дела, /10/ он продолжал заниматься ими и ночью. Однажды вечером, покончив с делами народа, он велел принести принадлежавший ему светильник, которым он обычно пользовался для освещения, совершил два молитвенных раката и затем присел на корточки, подперев подбородок рукой, а слезы текли по его щекам; в таком положении он оставался, пока не занялась заря и утро застало его постящимся. Я сказала ему: «О, повелитель правоверных, из-за чего-то, случившегося с тобой, ты даже не видел этой ночи». Он ответил: «Да, я представил себе, что на меня возложены заботы об этой общине [о всех ее членах], как черных, так и красных , и вспомнил я о страннике, униженно просящем и находящемся на краю гибели, о бедняке, нуждающемся, о пленнике, подвергающемся насилию, и о подобных им людях во всех концах земли, и я понял, что Аллах потребует от меня ответа за них и что Мухаммад будет оспаривать [мои оправдания], и я стал опасаться, что не останется у меня пред лицом Аллаха никакого оправдания и что не будет у меня рядом с Мухаммадом, да благословит его Аллах и да ниспошлет ему мир, приемлемых доводов и испугался я за свою душу». Клянусь Аллахом, если случалось ‘Умару быть там, где овладевает мужем радость от общения с женой, и он вспоминал о каком-либо велении Аллаха, то начинал он трепетать как воробей, упавший в воду, затем раздавался такой его плач, что я сбрасывала закрывающее нас одеяло, а он, да смилуется над ним Аллах, говорил: «Клянусь Аллахом, желал бы я, чтобы между нами и саном амира [правоверных] было такое же расстояние, как между двумя восходами ».
Как рассказывал мне один из наших шайхов-куфийцев: «Некий шайх в Мадине говорил мне:
– Видел я ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза [еще] в Мадине и принадлежал он тогда к числу людей наиболее нарядно одетых, сильнее других надушенных, с наиболее горделивой походкой; а затем я увидел его уже после того, как он стал халифом – он шел походкой монахов, и если тебе кто-нибудь скажет, что походка это нечто врожденное, то ты ему не верь после того, что было с ‘Умаром б. ‘Абд ал-’Азизом».
Рассказывал мне один из наших шайхов со слов Исма’ила б. Аби Хакима: «Разгневался однажды ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз и гнев его достиг крайнего предела, – а он был вспыльчив. Сын его ‘Абд ал-Малик присутствовал при этом и, когда его гнев успокоился, сказал ему:
– О, повелитель правоверных! Совместимо ли с тем, как ты ценишь милости Аллаха, с тем местом, на которое Он тебя поставил, и с порученными Им тебе заботами о рабах Его, чтобы гнев мог довести тебя до того, что я вижу?
‘Умар переспросил:
– Что ты сказал?
‘Абд ал-Малик повторил ему свои слова, а ‘Умар сказал ему:
– Ты, о, ‘Абд ал-Малик, не отдавайся гневу! Ведь ничем не поможет мне мой страх Божий, если я в нем не сумею подавить своего гнева настолько, чтобы он ни в чем не проявлялся».
РАЗДЕЛ II. О РАСПРЕДЕЛЕНИИ ВОЕННОЙ ДОБЫЧИ
A что касается до того, о чем ты меня спрашивал, о, повелитель правоверных, относительно раздела добычи, отнятой у врага, как производить этот раздел, то Аллах, Благословенный и Возвышний ниспослал разъяснение этого в Своем Писании. В том, что Он ниспослал Своему посланнику, Он говорит: «Знайте, что если вы захватите какую-либо военную добычу, то Аллаху и Его посланнику, родным последнего, сиротам, бедным и странникам принадлежит одна пятая часть ее, если только вы веруете в Аллаха и в то [откровение], которое Мы ниспослали рабу твоему в день различения , в тот день, когда сошлись [в бою] два войска. Аллах обладает мощью над всякой вещью» [Коран, 8:42].
Так вот это, [по моему мнению], – а Аллаху это ведомо лучше, – относится к тому, что мусульмане захватят у войска неверных, к тем пожиткам, к оружию и лошадям , которых они приведут с собой; из всего выделяется одна пятая часть для тех, кого Аллах, Великий и Славный перечисляет в Своем славном Писании, четыре пятых распределяя среди того войска, которое захватило эту добычу, среди тех, что числятся в списках, и среди остальных : всаднику из них причитаются три доли – две доли для лошади и одна для него самого, – а пехотинцу одна доля, в соответствии с тем, что сказано в хадисах и рассказах (преданиях). При этом нет преимущества у одного вида верховых животных перед другими, как об этом говорит Всевышний в Своем Писании: «[Он даровал вам] лошадей, мулов и ослов с тем, чтобы вы ездили на них верхом» [Коран, 16: 8]; и как Он говорит в другом месте: «И приготовьте против них все силы, которыми вы располагаете, и конные отряды на вражеской границе, чтобы этим устрашить врага Аллаха и врага вашего» [Коран, 8: 62]. Если арабы говорят: «это конница» (хайл) или «конница (хайл) сделала», то они этим имеют в виду не только верховых, но и вьючных лошадей, поистине вьючные лошади вообще сильнее многих коней и более подходящие для всадников.
Таким образом [в вопросе о разделе добычи] не имеется в виду одна какая-либо категория лошадей помимо другой, и не отдается предпочтение сильной лошади перед лошадью слабой, ни же человеку храброму, в полном вооружении, перед человеком трусливым, не имеющим при себе никакого оружия, кроме меча.
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Али б. ‘Умара со слов ал-Хакама б. ‘Утайбы , со слов Миксама , со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса, да будет доволен им Аллах, что посланник Аллаха разделил взятую при Бадре добычу так: две доли всаднику, а одну пехотинцу.
Рассказывал нам Кайс б. ар-Раби’ со слов Мухаммада б. /11/ ‘Али со слов Исхака б. ‘Абд Аллаха , со слов Абу Хазима, что Абу Зарр ал-Гифари, да будет доволен им Аллах, рассказал ему следующее: «Я и мой брат вместе с посланником Аллаха принимали участие в битве при Хунайне и с нами были наши два коня; и посланник Аллаха уделил нам [из добычи] шесть долей: четыре доли для наших двух коней и две доли для нас самих, мы эти шесть долей отдали в Хунайне за двух верблюдов».
Первейший из законоведов Абу Ханифа бывало говорил: «Одна доля [из добычи] человеку и одна доля коню; я не отдаю предпочтения животным пред человеком-мусульманином». Он при этом ссылался на то, о чем напоминал нам со слов Закарийи б. ал-Хариса, со слов ал-Мунзира б. Аби Хамисы ал-Хамдани, а именно, что один из сборщиков податей ‘Умара б. ал-Хаттаба в одной из местностей Сирии [при разделе добычи] уделил одну долю коню и одну долю человеку , это решение было обжаловано перед ‘Умаром, но ‘Умар одобрил это и признал его законным. Так Абу Ханифа придерживался этого хадиса и уделял одну долю коню и одну долю человеку .
Однако хадисов и рассказов, говорящих о том, что коню отдаются две доли, а человеку одна, больше, и они заслуживают большего доверия и большинство стоит на этом. И это вовсе не в виде предпочтения [коню перед человеком]: если бы речь шла о предпочтении, то ведь нельзя было бы уделять по одной доле и коню, и человеку, ибо это значило бы сравнять животное и человека-мусульманина. Такое [распределение долей] основано лишь на том, что снаряжение одного человека количественно превосходит снаряжение другого, и имеет целью приохотить людей к тому, чтобы они и лошадей привлекали к [борьбе] на пути Аллаха; разве ты не видишь, что доля коня отдается его владельцу, а не присваивается коню помимо его владельца. При этом добровольно отправляющиеся на войну и воины, внесенные в войсковые списки, принимают одинаковое участие в разделе добычи.
Так придерживайся, о, повелитель правоверных, того из двух мнений, которое признаешь за благо, и руководствуйся тем, которое сочтешь предпочтительным и лучшим для мусульман, ибо в этом отношении тебе, с соизволения Аллаха Всевышнего, предоставлен простор. Но я не считал бы правильным, чтобы ты уделял одному человеку [то есть всаднику] больше долей, чем на двух лошадей.
Рассказывал нам Йахйа б. Са’ид со слов ал-Хасана по поводу человека, находящегося в походе и имеющего при себе нескольких лошадей: «Не уделяется ему из добычи больше, чем доля двух лошадей».
Рассказывал нам и Мухаммад б. Исхак со слов Йазида б. Йазида б. Джабира , со слов Макхуля: «Не выделяется долей больше, чем доля двух лошадей ».
Что же касается до удерживаемой из военной добычи пятой части, то Мухаммад б. Са’иб ал-Калби рассказывал мне со слов Абу Салиха, со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса, что при жизни посланника Аллаха эта пятая часть делилась на пять долей: одна доля в пользу Аллаха и Его посланника, одна доля в пользу родственников последнего и три доли в пользу сирот, бедных и странников. Затем Абу Бакр, ‘Умар и ‘Усман стали делить эту пятую часть военной добычи на три доли, так что доли посланника Аллаха и его родственников отпали, и делилась она между тремя остальными категориями, а ‘Али б. Аби Талиб стал затем делить ее таким же порядком, как Абу Бакр, ‘Умар и ‘Усман.
Нам сообщают об ‘Абд Аллахе б. ‘Аббасе, что он сказал: «‘Умар предложил нам, чтобы мы за счет пятой доли добычи женили наших холостых и уплатили наши долги; мы отказались это сделать иначе, как если он передаст нам эту пятую долю , но ‘Умар отказал нам в этом».
Сообщил мне Мухаммад б. Исхак об Абу Джа’фаре : «Я его спросил, какого мнения держался ‘Али, да почтит Аллах лицо его, о пятой части военной добычи, а он ответил:
– Его мнение совпадало с мнением членов его рода, но он не хотел идти против мнения Абу Бакра и ‘Умара, – да будет доволен ими Аллах!»
Рассказывал нам Мугира , что Ибрахим относительно слов Аллаха Всевышнего – Аллаху… принадлежит пятая часть ее [Коран, 8: 42] – сказал: «Аллаху принадлежит вообще всякая вещь и здесь это слово служит просто вступительным словом предложения».
Рассказывал нам Аш’ас б. Саввар со слов Абу Зубайра, со слов Джабира б. ‘Абд Аллаха , что собиралась пятая часть захваченного в войне за веру и раздавалась войску , а если имущества было много, то давалось также сиротам, бедным и странникам.
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов аз-Зухри, со слов Са’ида б. ал-Мусаййиба со слов Джубайра б. Мут’има, что посланник Аллаха распределял долю своих родственников среди хашимитов и муталлибитов .
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла , что отец его сказал: «Я слыхал, как ‘Али, да будет доволен им Аллах, говорил:
– Я сказал: «О, посланник Аллаха, не признаешь ли за благо предоставить в мое распоряжение причитающуюся нам по закону долю пятой части военной добычи, с тем, чтобы я разделил ее еще при жизни твоей и чтобы после тебя никто не оспаривал ее у нас? Сделай так». И посланник Аллаха так сделал и предоставил в мое распоряжение эту долю, и я разделил ее при жизни его; затем Абу Бакр, да будет доволен им Аллах, предоставил в мое распоряжение эту долю и я распределил ее при его жизни, и ‘Умар, да будет доволен им Аллах, предоставил ее в мое распоряжение и я ее распределил при его жизни, а когда настал последний /12/ год жизни ‘Умара и к нему поступило большое количество добычи, он отложил то, что приходилось нам по закону, затем послал за мной и сказал:
– Возьми это и распредели.
Я ответил:
– О, повелитель правоверных, нам нынешний год нет в этом необходимости, а мусульмане в этой [доле] нуждаются, так отдай ее им в этом году!
А затем, после ‘Умара, никто не призывал нас [брать нашу долю], пока я не занял вот это мое место. Когда я вышел от ‘Умара, да будет доволен им Аллах, мне повстречался ‘Аббас б. ‘Абд ал-Мутталиб и сказал мне:
– О, ‘Али, ты нынешним утром лишил нас того, что уже не будет возвращено нам до Дня воскресения мертвых!».
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов аз-Зухри, что Наджда написал Ибн ‘Аббасу, спрашивая его, кому принадлежит доля родственников посланника Аллаха; Ибн ‘Аббас написал ему в ответ:
Ты мне пишешь и спрашиваешь меня о доле родственников, кому она принадлежит; она принадлежит нам, и ‘Умар б. ал-Хаттаб, да будет доволен им Аллах, предложил нам, чтобы за счет этой доли мы женили наших холостяков, уплачивали наши долги и обслуживали нуждающихся из нас, но мы отказались от этого, если он не предоставит этой доли в наше [полное] распоряжение, а он отказал нам в этом.
Рассказывал мне Кайс б. Муслим со слов ал-Хасана б. Мухаммада б. ал-Ханафийи : «После кончины посланника Аллаха возникло разногласие среди людей по поводу этих двух долей [пятой части военной добычи], то есть доли посланника Аллаха, мир над ним, и доли его родственников. Одни утверждали, что доля посланника [Аллаха] принадлежит тому, кто станет халифом после него; другие утверждали, что доля родственников [посланника Аллаха] принадлежит его родственникам [и после его кончины], третьи же утверждали, что доля его родственников принадлежит родственникам того, кто стане халифом после него; в конце концов все согласились на том, чтобы эти две доли обратить на приобретение коней и оружия».
Рассказывал мне ‘Ата’ б. ас-Са’иб , что ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз отсылал и долю посланника Аллаха, и долю его родственников хашимитам .
Абу Ханифа и большинство наших законоведов считают, что халиф должен распределять [пятую часть добычи] так, как это делали Абу Бакр, ‘Умар, ‘Усман и ‘Али.
Так, как указано, распределяется военная добыча, то есть все то, что мусульмане отнимут у войск неверных, те пожитки, предметы вооружения и кони и т. п., что они захватят с собой; точно так же поступают и со всем захваченным в рудниках золотом, серебром, медью, железом и свинцом: и с этого взимается пятая доля, будь то в стране арабов или персов, и эта пятая доля обращается на милостыню . Взимается пятая доля также с добываемых из моря предметов роскоши и амбры, и эта пятая доля обращается на милостыню в соответствии с тем, что говорит Аллах в Своем Писании: «Знайте, что если вы захватили какую-нибудь военную добычу, то пятая доля принадлежит Аллаху и Его посланнику, родственникам последнего, сиротам, бедным и странникам» [Коран, 8: 42].
Пятая доля взимается со всего, что добывается из рудников, будь то в большом или в малом количестве, даже если человек добудет из рудника серебра весом меньше двухсот дирхамов, или золота, весом меньше двадцати мискалов , – все равно с этого взимается пятая доля и рассматривается это не как объект, подлежащий обложению закатом , а как добыча. Не подлежат обложению руды этих металлов, а взимается пятая доля только с [содержащегося в них] чистого золота, чистого серебра, железа, меди и свинца. Тому, кто добывает эти металлы из рудников, не засчитываются [в счет пятой доли] понесенные при этом расходы; бывает, что расходы по добыче поглощают всю стоимость добытых металлов: в таком случае со старателя не должна взиматься пятая доля, но взимается пятая доля с него уже после очистки металлов, все равно, много ли, мало ли его получилось, а понесенные им расходы ему ни в какой мере не зачитываются. А что касается до прочих минералов, добываемых из недр земли, помимо перечисленных, как то: яхонт, бирюза, сурьма, ртуть, сера и охра, то ни с одного из них не взимается пятина и все они приравниваются к глине и песку. Если тот, кто добыл сколько-нибудь золота, серебра, железа, свинца или меди, обременен долгами, то это не освобождает его от уплаты пятой доли.
Разве не ясно, что если какие-либо воины захватят добычу у врага, то с добычи взимается пятая доля совершенно независимо от того, лежат ли, нет ли на них долги; если бы даже оказалось, что на них лежат долги, то это не препятствовало бы взиманию пятой доли [с добычи]. Что же касается самородков, то есть того золота и серебра, которое Аллах создал в земле в тот день, когда она была сотворена, то они тоже облагаются пятиной, а если кто найдет древний клад, никому не принадлежащий, состоящий из золота, серебра, драгоценных каменьев или одеяний, то с этого клада взимается пятая доля, а четыре пятых принадлежат тому, кто его нашел, ибо клад приравнивается к военной добыче, которую захватили войска: с нее взимается пятая доля, а остальное принадлежит им.
А если кто из врагов вступит на мусульманскую территорию, получив гарантию неприкосновенности, и найдет там самородок золота или серебра, то он целиком отбирается /13/ у него, и ему ничего из этого не приходится; если же [нашедший такой самородок] окажется зиммийем, то с него, как и с мусульманина, взимается пятая часть, а четыре пятых отдаются ему. Точно так же, как если отпущенный на волю по договору раб найдет самородок [золота или серебра] на мусульманской территории, таковой представляется ему за вычетом пятой доли; то же самое относится к рабу, рабыне, подарившей своему хозяину ребенка , и рабу, получающему вольную по завещанию после смерти хозяина . Если же мусульманин, вступивший на вражескую территорию даже под защитой мирного договора, найдет там самородок, то таковой принадлежит ему, и не взимается с него пятая доля, где бы он ни был найден, все равно, на земле, принадлежащей или не принадлежащей кому-либо из врагов; а не взимается в этом случае пятая доля с самородка потому, что из-за него мусульмане «не погнали [на вражескую территорию] ни коня, ни верблюда» [Коран, 59: 6]. Но если мусульманин вступил на вражескую территорию под защитой мирного договора и нашел [самородок] на земле, принадлежащей кому-либо из врагов, то самородок принадлежит владельцу земли; если же он нашел самородок на участке, не принадлежащем кому-либо из врагов, то он принадлежит тому, кто его нашел.
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. Са’ид б. Аби Са’ид ал-Макбури со слов своего деда: «Когда во времена до ислама человек погибал в колодце, люди рассматривали этот колодец, как уплачиваемую его кровным родным пеню за его смерть, а если его убивало верховое животное, то последнее тоже считалось пеней за его смерть; равным образом пеней за смерть человека считали и рудник, если он в нем погиб. Кто-то спросил [у Пророка] мнения Аллаха об этом и тот ответил:
– Бессловесное животное не ответственно за причиненную им смерть и колодец не ответственен за причиненную им смерть, рудник не ответственен за причиненную им смерть, а с самородка надо платить пятину.
Тогда его спросили:
– А что такое самородок, о посланник Аллаха?
Он ответил:
– То золото и серебро, которое Аллах создал в земле в тот день, в который она была сотворена».
Пророку принадлежала лучшая часть всякой добычи , которую он себе выбирал: или конь, или меч, или невольница; в день Хайбара лучшей частью добычи была Сафийа ; помимо этого Пророку принадлежала доля пятины, которую он распределял среди своих жен, и кроме того ему приходилась доля военной добычи наравне со всеми мусульманами. Его часть при разделе добычи при Хайбаре вместе с долей ‘Асима-б. ‘Ади составила в общем сто долей, так как посланник Аллаха в этом сражении находился среди мусульман. То, что Аллах назначил своему посланнику в качестве пятины, складывалось из трех видов раздела добычи: лучшая часть вождя, доля в четырех пятых добычи на общих основаниях со всеми мусульманами и принадлежащая ему по назначению Аллаха доля пятины. Подлежавшая при Хайбаре разделу добыча была разделена на 18 долей, каждая доля на 100 человек. Лучшей частью вождя в добыче после битвы при Бадре был меч».
Рассказывал мне Аш’ас б. Саввар со слов Мухаммада б. Сирина : «Посланнику Аллаха из всякой военной добычи принадлежала лучшая часть, которую он сам себе выбирал; при Хайбаре этою лучшею частью была Сафийа дочь Хуйай’а».
Рассказывал мне Аш’ас со слов Абу-з-Зинада: «Лучшей частью добычи при Бадре был меч ‘Асима б. Мунаббиха» .
РАЗДЕЛ III. О ДОБЫЧЕ ФАЙ И О ХАРАДЖЕ
Что касается фай’а, о повелитель правоверных, то это, по нашему мнению, харадж, харадж с земли. Аллах же знает лучше, потому что Аллах, благословен Он и возвышен, говорил в Своей Книге: «То, что возвратил Аллах Своему посланнику от жителей селений, принадлежит Аллаху, Его посланнику, близким, сиротам, беднякам и путнику, чтобы это не переходило от одних богатых из вас к другим» [Коран, 59: 7], пока не останется у них насовсем. Затем сказал Тот, кто возвышен и прославлен: «…беднякам-мухаджирам, которые покинули свои жилища и имущество, уповая получить у Аллаха преимущество перед другими и Его одобрение, поддерживая Аллаха и Его посланника. Эти люди искренни» [Коран, 59: 8]. Затем сказал Тот, кто возвышен: «Те, которые живут в своих жилищах и уверовали прежде других, возлюбя того, кто выселился к ним, не ища в своей груди выгоды от того, что им дадут, предпочитая выселившихся себе, даже если сами они нуждаются. Те, кто уберег душу свою от скупости, обретут благо» [Коран, 59: 9]. Затем сказал Тот, кто возвышен: «Те, которые пришли после них, говорят: «Господь наш, прости нас и братьев наших, которые опередили нас в вере, и не влагай в сердца наши ненависть к тем, которые уверовали. Господь наш, Ты же Всеблагий, Милостивый» [Коран, 59:10]. Вот так сказано, а Аллах лучше знает о тех верующих, которые придут после других ко Дню воскресения.
Билал и те, кто вместе с ним, просили ‘Умара б. ал-Хаттаба разделить то, что Аллах отдал им в Ираке и Сирии . Они говорили:
– Раздели земли между теми, кто их захватил, как делишь добычу, захваченную во вражеском лагере.
Но ‘Умар отказал им в этом. Он указал им на эти же стихи Корана и сказал:
– Аллах сделал тех, кто придет после вас, совладельцами этого фай’а. А если я разделю его, то тем, кто придет после вас, не останется ничего. Вот я и оставляю это неразделенным, чтобы даже пастух в городе Сан’а обязательно получил от этого фай’а свою долю, не краснея от стыда ».
Сказал Абу Йусуф: «Передал мне один из наших шайхов от Зайда б. ‘Али Хабиба , что ‘Умар написал Са’ду [б. Аби Ваккасу] , когда тот завоевал Ирак:
И вот, дошло до меня твое послание, в котором ты сообщаешь, что люди просят тебя разделить /14/ между ними их военную добычу и то, что предоставил им Аллах. Когда к тебе придет это мое послание, то посмотри каких коней и какое снаряжение люди доставили к тебе в лагерь и раздели это между теми мусульманами, которые участвовали в его захвате. Земли же и каналы оставь тем, кто на них работает, чтобы все это осталось за всеми мусульманами. А вот если бы ты разделил это между теми, кто участвовал в захвате, то тем, кто будет после них, не досталось бы ничего.
Я тебе уже приказал, чтобы ты призывал к исламу тех, с кем столкнешься, до того, как начнется сражение. Тот, кто откликнется на призыв до начала сражения, становится одним из мусульман, которому предоставляется то же, что и им, и от которого требуется то же, что и от них, и у него доля в исламе; тот же, кто откликнется после сражения и после разгрома, сам становится одним из мусульман, но его имущество отходит к людям ислама, потому что они овладели им до того, как человек принял ислам. Вот таков мой приказ и мой завет тебе».
Сказал Абу Йусуф: «Передавал мне не один из ученых мадинцев, которые сказали: „Когда к ‘Умару б. ал-Хаттабу пришло войско из Ирака, которым командовал Са’д б. Аби Ваккас, то ‘Умар держал совет со сподвижниками Мухаммада об учреждении gn.ano. (воинских реестров). До этого же он при выплате людям следовал примеру Абу Бакра, деля поровну между ними. Когда же был завоеван Ирак, он стал советоваться с людьми о том, что было бы предпочтительнее, и выяснил мнения, которые ему высказали. Он спросил у людей совета о разделе тех земель, которые Аллах предоставил мусульманам в Ираке и Сирии. Люди посовещались об этом и пожелали, чтобы ‘Умар разделил между ними то, что принадлежит им по праву, и то, что они завоевали.
Сказал ‘Умар:
– А как же быть тем мусульманам, которые придут и найдут землю с землепашцами уже разделенной, перешедшей по наследству от отцов и находящейся во владении? Нет, это не решение.
Сказал ему ‘Абд ар-Рахман б. ‘Ауф :
– А каково же решение? Что же такое земля и землепашцы, как не то, что Аллах предоставил мусульманам?
И сказал ‘Умар:
– Это не так, как ты говоришь, и я так не думаю. Аллах после меня не дарует завоевание страны, в которой было бы так много получено. Напротив того, возможно, что мусульман постигнут трудности. И если я разделю землю Ирака с ее землепашцами и землю Сирии с ее землепашцами, то чем оборонять границы, что получат дети и вдовы в этой стране и в других странах от жителей Сирии и Ирака?
Многие люди возражали ‘Умару, говоря:
– Неужели ты оставишь то, что Аллах предоставил нам посредством наших мечей, для тех, кто не присутствовал и не участвовал в завоевании, для детей тех и внуков тех, кто не присутствовал при завоевании?
Но ‘Умар сказал всего лишь:
– Я считаю так.
Они же сказали:
– Посоветуйся.
Он стал советоваться с первыми мухаджирами, а они разошлись во мнениях. ‘Абд ар-Рахман б. ‘Ауф считал, что надо разделить между ними то, что следовало им по праву, а мнение ‘Усмана, ‘Али, Талхи и Ибн ‘Умара совпало с мнением ‘Умара. Тогда он послал за десятью старейшими и самыми уважаемыми ансарами: питью из племени ал-Аус и пятью из племени ал-Хазрадж . Когда они собрались, ‘Умар восславил Аллаха и возблагодарил Его, как это полагается его народу, а затем сказал:
– Я не затрудняю вас ничем, кроме того, чтобы вы разделили со мной ответственность за ваши дела, которую я несу. Я такой же как каждый из вас, а сегодня истина у вас. Кто-то со мной согласится, а кто-то не согласится. Я не хочу, чтобы следовали моему желанию, у вас есть от Аллаха Писание, в котором изложена истина. Я же сказал о деле, в котором хочу следовать только истине.
Они сказали:
– Говори, мы слушаем, повелитель правоверных.
И он сказал:
– Вот вы слышали речи тех людей, которые утверждают, что я утеснил их в правах. Но боже упаси, чтобы я совершил утеснение! Если я утеснил их в чем-то, что им принадлежит, и отдал это кому-то другому, то это мне больно. Однако я считаю, что после земли Кисры ничего для завоевания не осталось. Аллах отдал нам в добычу их имущество, их землю и их землепашцев. Я разделил между людьми то имущество, которое они захватили как добычу, вычтя пятую часть хуле, который я отправил куда следует, я отвечаю за эту отправку. Я решил, что оставлю неразделенными земли с землепашцами и наложу на них за земли харадж, а за их жизнь джизиу, которую они будут выплачивать. Это будет фай’, принадлежащий всем мусульманам, и сражавшимся, и детям, и тем, кто придет после них. Разве вы не видите, что пограничье (ас-Сугур) не может обойтись без постоянного присутствия там людей? Разве вы не видите, что такие важные области как Сирия, ал-Куфа, ал-Джазира, ал-Басра и Миср нужно обеспечить войсками, которым надо выдавать жалование? Откуда взять все это, если я разделю земли и землепашцев.
И они сказали:
– Твое мнение – верное мнение. То, что ты сказал и что решил, хорошо. /15/ Ведь если не наполнить ас-Сугур и эти области и не предоставить им то, что их усилит, неверные возвратятся в свои пределы.
Он сказал:
– Дело мне совершенно ясно. Но кто же тот человек, обладающий достоинствами и умом, чтобы наложить на землю то, что с нее положено, а на землепашцев то, что они могут вынести?
Они согласно указали ему на ‘Усмана б. Хунайфа и сказали:
– Посылай его на самое важное дело. Он проницательный, умный и искушенный.
‘Умар немедленно обратился к нему и назначил обмерять землю ас-Савада , и до смерти ‘Умара с Савада ал-Куфы ежегодно выплачивалось по сто тысяч дирхамов. Дирхам тогда равнялся одной драхме и двум с половиной даникам , а весил он тогда один мискал».
Он сказал: «Передал мне ал-Лайс б. Са’д от Хабиба б. Аби Сабита, который сказал:
– Сподвижники посланника Аллаха хотели от ‘Умара б. алХаттаба, чтобы он разделил Сирию таким же образом, как посланник Аллаха разделил Хайбар. Настойчивее всех других при этом были аз-Зубайр б. ал-’Аввам и Билал б. Раббах. ‘Умар сказал: «Но ведь в таком случае я ничего не оставлю тем мусульманам, которые будут после вас», а потом сказал: «Ну ей же богу, хватит с меня Билала и тех, кто с ним!» Мусульмане посчитали, что чума, «которая постигла их в Амвасе , случилась из-за проклятия ‘Умара. ‘Умар оставил им всем вместе зиммийев, которые выплачивали бы харадж мусульманам».
Он сказал: «Передал мне Мухаммад б. Исхак от аз-Зухри, что ‘Умар б. ал-Хаттаб стал советоваться с людьми относительно ас-Савада, когда тот был завоеван. Большинство хотело, чтобы ‘Умар разделил его, а сильнее всех на этом настаивал Билал б. Раббах. ‘Умар же решил оставить его как есть и не делить. ‘Умар сказал:
– Ну ей богу же, хватит с меня Билала и тех, кто с ним! Они же продолжали настаивать на своем два дня, три дня или еще дольше. И сказал ‘Умар:
– Вот я нашел доказательство, которое высказывал Аллах Всевышний в Своей Книге: «Ради того, что предоставил Аллах посланнику Своему, взяв у других, вы не гнали ни коней, ни верблюдов. Но Аллах дает Своим посланникам власть над кем захочет, Аллах властен над всем» [Коран, 59: 6] , (пока не закончил тем, что касалось племени бану ан-надир) . А это относится и ко всем другим поселениям».
Затем ‘Умар сказал:
– То, что предоставил Аллах Своему посланнику, взяв от жителей поселений, принадлежит Аллаху, Его посланнику, близким, сиротам, беднякам и путнику, чтобы это не переходило от одних богатых из вас к другим. Что дал вам посланник, то берите, а то, что воспретил вам, считайте запретным. Страшитесь Аллаха, ведь Аллах при наказании суров [Коран, 59: 7].
Затем сказал:
—…беднякам мухаджирам, которые покинули свои жилища и имущество, уповая получить у Аллаха преимущество перед другими и Его одобрение, поддерживая Аллаха и Его посланника. Эти люди искренни [Коран, 59: 8].
Затем он обеспокоился, чтобы не смешать одних с другими и сказал:
– Те, которые обрели жилище и веру прежде других, любят того, кто к ним выселился, не стремясь в душе к тому, чтобы им давали, отдавая выселившимся предпочтение перед собой, даже если сами они нуждаются. Те, кто уберег душу свою от скупости, обретут благо» [Коран, 59: 9]. Это то, что дошло до нас, а Аллах лучше знает, именно об ансарах.
Затем он обеспокоился, чтобы не смешать одних с другими, и сказал:
– Те, которые пришли после них, говорят: «Господь наш, прости нас и братьев наших, которые опередили нас в вере, и не влагай в сердца наши ненависть к тем, кто уверовал. Господь наш, Ты – Сострадающий Милосердный» [Коран, 59:10]. Это относится к тем, кто пришел после других. Этот фай’ предназначен им всем вместе. Так как же мы разделим его между одними и оставим тех, кто следует за ними, без доли? И он получил общее согласие оставить землю неразделенной и собирать с нее харадж».
Сказал Абу Йусуф: «Таково было мнение ‘Умара о запрещении делить земли между теми, кто их завоевал. Оно соответствовало такому разъяснению этого запрещения, которое внушил ему Аллах, содержащееся в его Книге. Это была поддержка Аллаха, которая выразилась в том, что ‘Умар сделал, в том, что пошло на благо всем мусульманам, и в том, что он решил собирать этот харадж и делить его между мусульманами ради их общей пользы. Иначе нельзя было бы назначать людям жалование и пайки, так что ас-Сугур не был бы заселен, а армия не была бы сильна для походов джихада. И чем же защититься от возвращения неверных в свои пределы, если не будет там тех, кто может сражаться, и тех, кто получает воинское довольствие? А Аллах лучше знает в чем польза. /16/
РАЗДЕЛ IV. КАК ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ УПРАВЛЕНИЕ АС-САВАДОМ
Сказал Абу Йусуф: «Что касается того, что спросил ты, о повелитель правоверных, о положении ас-Савада и какой харадж и джизиу со своих голов должны давать его жители, а также что из этого назначил им ‘Умар б. ал-Хаттаб, действует ли в отношении какой-то его части договор сулх и что определяют обстоятельства сулх и ‘анва »?
Сказал Мухаммад б. Исхак [со слов] аз-Зухри:
– ‘Умар б. ал-Хаттаб завоевал весь Ирак до Хурасана и Синда . Он также завоевал всю Сирию и Египет до Ифрикийи . Что же касается Хурасана и Ифрикийи, то они были завоеваны во времена ‘Усмана б. ‘Аффана. Когда ‘Умар завоевал ас-Савад и ал-Ахваз , а мусульмане намекнули ему, чтобы он разделил ас-Савад, жителей ал-Ахваза и те города, которые они завоевали, ‘Умар ответил им: «Что же останется тому из мусульман, кто придет после?» И он оставил землю и ее жителей не разделив, наложил на людей джизиу, а с земли брал харадж.
Он сказал:
– Передал мне Муджалид от аш-Ша’би , что его спросили о жителях ас-Савада, и он сказал, что договор с ними заключен не был, а когда ‘Умар согласился принимать от них харадж, договор с ними был заключен.
Другие же факихи говорили: «Ни с кем из них договор заключен не был, а только с жителями ал-Хиры , ‘Айн ат-Тамра , Уллайса и Баникийи . Что же касается жителей Баникийи, то они провели Джарира бродом, а что касается жителей Уллайса, то они дали Абу ‘Убайду остановиться на отдых и указали ему на какую-то оплошность врага. С жителями же ал-Хиры договор заключил Халид б. ал-Валид , он же заключил договор о мире с жителями ‘Айн ат-Тамра и с жителями Уллайса».
Он сказал: «Передал мне Исма’ил б. Аби Халид, который сказал:
– Когда ‘Умар б. ал-Хаттаб стал халифом, в начале года он послал Абу ‘Убайда против Михрана , а сражение при ал-Кадисийе произошло в конце этого года. Пришел Рустам , командовавший персами в день ал-Кадисийи, и сказал: «Подлинно Михран поступает как дитя».
Исма’ил продолжил:
– Передал мне Кайс, что Абу ‘Убайд ас-Сакафи перешел через Евфрат навстречу Михрану, а персы обрубили мост позади него и убили его и его соратников. Своим душеприказчиком Абу ‘Убайд оставил ‘Умара б. ал-Хаттаба. Дела людей после Абу ‘Убайда принял Джарир. Он и встретил Михрана, и разбил Аллах его и многобожников. Михран был убит, а Джарир поднял его голову на копье. Затем в конце года ‘Умар б. ал-Хаттаб направил Са’да б. Малика против Рустама, и они встретились при ал-Кадисийе».
Он сказал: «Передал мне Хусайн от Абу Ва’ила , который сказал:
– Са’д б. Аби Ваккас двигался вперед, пока не остановился у ал-Кадисийи, а с ним и люди.
Сказал Абу Ва’ил:
– Не думаю, что нас было больше семи или восьми тысяч, между тем как у многобожников было тогда шестьдесят тысяч или около того, и у них были слоны.
Он продолжил:
– Когда они остановились, то сказали нам: «Поворачивайте назад! Ведь мы же видим, что у вас нет ни числа, ни силы, ни вооружения. Так что поворачивайте!»
Он продолжил:
– Мы ответили: «Мы не из таких, кто поворачивает!»
Они же начали насмехаться над нашими стрелами, говоря по-персидски дус и сравнивая их с веретенами. Когда же мы отказались уйти от них назад, они сказали:
– Направьте к нам разумного человека, который бы нам объяснил, что привело вас из вашей страны. Ведь мы не видим у вас ни числа, ни снаряжения.
Он продолжил:
– И сказал ал-Мугира : «Я пойду к ним».
Он переправился к персам, сел к Рустаму на ложе и засопел.
Персы вокруг тоже засопели, когда он сел к нему на ложе. Сказал ал-Мугира:
– Клянусь Аллахом, то, что я вот так сижу, никак не возвышает меня и не унижает вашего господина.
И сказал ему Рустам:
– Ну так взвести же нам, что привело вас из вашей страны. Мы не видим у вас ни числа, ни снаряжения.
И сказал ал-Мугира ему:
– Мы были людьми, находящимися в бедственном положении и заблуждении. Аллах направил к нам Пророка, облагодетельствовал нас им и дал нам необходимое для жизни через него. Среди того, что было нам дано, было и зерно, о котором мы говорили, что оно произрастает на этой земле. Когда мы поели его сами и накормили им наши семьи, они сказали: «Нам не терпится, чтобы вы поселили нас в этой стране и мы бы ели это зерно».
И сказал Рустам:
– Ну тогда мы убьем вас!
Ал-Мугира сказал:
– Если вы убьете нас, то мы войдем в Сад райский, а если мы убьем вас, то вы войдете в Огонь адский. Иначе же платите нам джизиу.
И когда он сказал «платите нам джизиу», они завопили, засопели и сказали:
– Не будет мира между нами и вами!
И сказал ал-Мугира:
– Вы переправитесь к нам или мы переправимся к вам?
И сказал Рустам:
– Мы переправимся к вам. Не испугаемся же!
Он продолжил:
– Мусульмане подождали, пока не переправились из них все те, кто переправлялся, а потом навалились на них, перебили и разгромили их.
Сказал Хусайн:
– Их царь Рустам был из Азербайджана.
Он продолжил:
– И сказал ‘Абд Аллах б. Джахш : «Я сам видел как мы переходили оборонительный ров, ступая по спинам людей, /17/ которых не коснулось оружие, а они убили друг друга в давке».
Он продолжил:
– Мы нашли суму, в которой была камфара. Мы решили, что это соль; сварили мясо, бросили в него камфары, но не смогли его есть. К нам подошел один ‘ибадит , неся рубаху, и сказал: «Эй, набожные, не портите вашу пищу, ведь в соли этой земли нет ничего хорошего. А не подойдет ли вам, если я отдам вам за нее эту рубаху?»
Он продолжил:
– Он отдал нам за камфару рубаху, а мы отдали ее нашему товарищу и он ее надел. А цена этой рубахи, когда я посмотрел ткань, – два дирхама.
Он сказал:
– Я увидел человека, привлекшего мое внимание, на котором было два золотых браслета, а оружие его осталось под ним в одной из этих могил. Он вышел к нам, не заговорив с нами, и мы не заговорили с ним, а отрубили ему голову . Мы гнали их, пока они не достигли Евфрата.
Он продолжил:
– Мы скакали, преследовали и громили их, пока они не достигли Суры .
Он продолжил:
– Мы преследовали их, а они бежали, пока не дошли до ас-Сарата . Мы их преследовали, а они бежали, пока не достигли ал-Мада’ина . Они остановились в Куса , а там был гарнизон многобожников в Дайр ал-масалих. Наша конница атаковала их, мы с ними сразились и гарнизон многобожников бежал, чтобы собраться в ал-Мада’ине. Мы же двигались вперед, пока не остановились на берегу Тигра. Один из наших отрядов переправился через него выше или ниже ал-Мада’ина. Мы осадили их так, что они не могли найти никакой пищи кроме своих собак и кошек. Ночью они вышли из города и дошли до Джалулы . Против них выступил Са’д с людьми, а у него в авангарде был Хашим б. ‘Утба .
Он продолжил:
– И вот произошло сражение. Губил их Аллах и преследовал, громя их, до Нихаванда .
Он продолжил:
– Все жители этой страны разошлись по своим пределам и землям.
Сказал Хусайн:
– Когда Са’д разгромил многобожников у Джалулы и они присоединились к тем, кто в Нихаванде, Са’д возвратился и послал ‘Аммара б. Йасира . Тот отправился, остановился в ал-Мада’ине и захотел поселить там людей. Людям же это место не понравилось, и они сочли его отвратительным. Это дошло до ‘Умара и он спросил: «Что, оно не пригодно для верблюдов?» Они ответили: «Не годится, потому что там комары». И сказал ‘Умар: «Воистину для арабов не годится земля, если она не годится для верблюдов». И люди пошли назад. Са’д встретил одного ‘ибадита, который сказал: «Я укажу вам землю, которая свободна от насекомых, оттеснила солончак, находится посреди обрабатываемых земель, далеко от края пустыни, и находится на степном мысу». Люди сказали: «Ну так давай, говори!» И он сказал: «Земля между Хирой и Евфратом». Люди заложили ал-Куфу и поселились в ней».
Сказал Абу Йусуф: «Передал мне Мис’ар от Са’да б. Ибрахима , который сказал:
– Во время битвы при ал-Кадисийи люди оказались около человека, у которого были отсечены руки и ноги, а он бился на земле и говорил: «…с теми, кого почтил Аллах из пророков, праведников, мучеников, благочестивцев.., как хорошо быть сотоварищем для таких». И спросил его кто-то: «Кто же ты, раб Аллаха?» Он ответил: «Я один из ансаров».
Он сказал: «Передал мне ‘Амр б. Мухаджир от Ибрахима б. Мухаммада б. Са’да от отца его, что Абу Михджана привели к Са’ду, – а Абу Михджан напился вина в день ал-Кадисийи, – и Са’д приказал заковать его в кандалы. А Са’д страдал раной и в это время не выходил к людям. Его подняли над ал-’Узайбом ,чтобы он мог посмотреть на них. А командовать конницей Са’д тогда назначил Халида б. ‘Урфуту . Когда столкнулись люди в сражении, Абу Михджан сказал стихами:
Какая печаль, что оделась конница копьями,
А меня оставили связанным, я в узах .
Затем он сказал жене Са’да:
– Освободи меня, и Аллах вознаградит тебя за меня, если позволит мне вернуться, чтобы снова вложить ноги в оковы. А если я буду убит, то без меня вам будет спокойнее. Она освободила его, когда люди сблизились для боя. Абу Михджан вскочил на кобылицу Са’да, которую звали ал-Балка – Пегая, схватил копье и выехал. Откуда бы он ни набрасывался на врага, он громил его. Люди поражались и говорили: «Это ангел», когда видели, что он проделывает. Са’д стал смотреть только на него, приговаривая:
– Стойкость, стойкость ал-Балка, удар, удар Абу Михджана! А Абу Михджан-то в кандалах!
Когда разгромил Аллах врагов, а Абу Михджан вернулся, чтобы снова вложить ноги в оковы, жена сообщила /18/ Са’ду как было дело, а он сказал:
– Клянусь Аллахом, сегодня я не накажу побоями человека, руками которого Аллах сделал для мусульман то, что он сделал. И освободил его. А Абу Михджан сказал:
– Пил я вино, когда было наложено на меня наказание . И вот я прошел очищение от него. Что же касается сегодняшнего дня, то я, клянусь Аллахом, совершенно не пью».
Он сказал: «Передал мне Исма’ил б. Аби Халид от Кайса б. Аби Хазима:
– В день ал-Кадисийи четверть людей была из племени баджила.
Он продолжил:
– Один человек из племени Сакиф был захвачен персами и сказал им, что мощь людей здесь от Баджила. Персы на нас направили шестнадцать слонов, а на всех остальных двух. Клянусь Аллахом, что ‘Амр б. Ма’дикариб еще и подзадоривал людей, говоря: «Эй, мухаджиры, будьте львами из львов! Ведь перс он же козел после того, как встретит предназначенное ему копье! »
Он сказал:
– А у персидских лучников, у каждого из них стрела мимо не пролетала. И я сказал: «Берегись, Абу Саур!». Перс выстрелил и ранил его коня. ‘Амр бросился на него, обхватил его рукой и зарезал как режут овцу, в добычу же взял два золотых браслета, парчовый кафтан и золотой пояс.
Он продолжил:
— Когда Аллах разгромил многобожников, племени Баджила была отдана четверть ас-Савада, и они кормились с этого три года. Затем Джарир отправился с посольством к ‘Умару б. алХаттабу и тот сказал ему: «О Джарир, ведь за раздел отвечаю я. Если бы не это, то я оставил бы вам то, чем я вас наделил. Однако я решил вернуть это мусульманам». И Джарир вернул эти земли, ‘Умар наградил его восьмьюдесятью динарами».
Он сказал: «Передал мне Хусайн, что ‘Умар б. ал-Хаттаб назначил Ну’мана б. Мукаррина правителем Каскара . Он написал ‘Умару:
О повелитель правоверных, я и Каскар подобны молодому человеку, у которого есть женщина распутница, разукрашивающаяся ради него и умащающаяся. Заклинаю тебя Аллахом, чтобы ты освободил меня от Каскара и послал в одну из армий мусульман.
‘Умар написал ему:
Отправляйся к людям Нихаванда, ты назначен над ними.
Это было тогда, когда персы были разгромлены у Джалулы и был взят Нихаванд». Он продолжил: «Ну’ман отправился к ним, они вступили в сражение с персами, Ну’ман был первым убит, а знамя взял Сувайд б. Мукаррин. Аллах дал им победу и разгромил многобожников, после чего им не удалось соединиться».
Что же касается… помимо Хусайна, то он передал мне, что ‘Умар б. ал-Хаттаб, когда советовался с ал-Хурмузаном о Фарсе, Исфахане и Азербайджане , то ал-Хурмузан сказал ему:
— Исфахан это голова, а Фарс и Азербайджан крылья. Начинай с головы.
‘Умар пошел в мечеть, а там молился ан-Ну’ман б. Мукаррин. ‘Умар присел около него и, когда тот завершил свою молитву, сказал ему:
— Не вижу я ничего другого, как только назначить тебя на должность.
Ан-Ну’ман ответил:
— Если сборщиком податей, то нет, а воином-гдзш^/и согласен.
И сказал ‘Умар:
— Ну вот, ты газий.
Он дал ему назначение и написал жителям ал-Куфы, — а это было уже после того, как они заложили ал-Куфу и поселились в ней, — чтобы они поддержали его. Вместе с ан-Ну’маном отправились ‘Амр б. Ма’дикариб, Хузайфа б. ал-Йаман, ‘Абд Аллах б. ‘Амр и ал-Аш’ас б. Кайс . И отправился ан-Ну’ман с мусульманами.
Когда они прибыли в Нихаванд, ан-Ну’ман отправил ал-Мугиру б. Шу’бу к царю персов, которым был Зу-л-Джанахайн . Ал-Мугира переправился на его сторону, и сказали Зу-л-джанахейну, что посланец арабов уже здесь. Он стал советоваться со своими соратниками и теми, кто был с ним, и сказал:
— Как вы думаете, должен ли я воссесть перед ним в царском великолепии и вызвать его благоговение или встать перед ним с вооруженным отрядом ?
Они ответили:
— Воссядь перед ним в царском великолепии и вызови его благоговение. И он воссел на свое ложе, возложил корону на свою голову, а справа и слева от себя посадил сыновей царей, убранных золотыми браслетами и серьгами и одетых в парчу. Затем он позвал ал-Мугиру. Когда он вошел, его взяли под руки два человека, он же оставил при себе свой меч и копье и, идя, стал опираться на свое копье , втыкая его в ковры и портя их, — а они сочли это дурным предзнаменованием, — пока не остановился перед их царем. Затем царь стал говорить ал-Мугире, а переводчик переводил. Он сказал:
— О, арабы, видимо вас постигли голод и бедствия, что вы пришли к нам? Если вы чего-то хотите, то мы прикажем сделать это для вас, а вы уйдете назад.
Ал-Мугира же произнес хвалу Аллаху и восславил Его, а затем сказал:
— Мы, арабы, были унижены, люди топтали нас, а мы их не топтали. И послал Аллах /19/ Пророка из нас же ради уважения к тому, кто был в самой нашей середине из-за своих достоинств и кто был самым правдивым в своих речах. Он нам сообщил о том, что мы и нашли таким, как он сказал. И вот он обещал нам завладеть тем, что здесь есть, и одержать над этим верх. А я вижу здесь убранство и великолепие, так что те, кто за мной, не остановятся перед тем, чтобы завладеть этим.
Ал-Мугира рассказывал: «И сказала мне моя душа:
— Вот если бы ты подобрал одежду, которая у тебя висит, вспрыгнул бы да и подсел к этому бурдюку на ложе, чтобы они сочли это дурным предзнаменованием.
Я вспрыгнул, и вот я уже на ложе рядом с ним. Они же стали спихивать меня ногами и колотить руками. А я сказал им:
— А вот мы с вашими посланцами так не поступаем! Ведь нельзя же вам так! Не браните меня! С посланными так не обращаются!
И они от меня отступились. И сказал царь:
— Если вы хотите, то мы переправимся к вам, а если хотите, то вы к нам.
Ал-Мугира сказал:
— Нет уж, мы переправимся к вам».
Он продолжил: «И вот мы переправились к ним. Они же сцепились по пять, семь, восемь и десять человек в одной цепи , чтобы не разбежаться. Мусульмане двинулись на них и встали перед их рядами. Они пускали в нас стрелы, делая это быстрее, чем мы».
Сказал кто-то другой: «Сказал ал-Мугира ан-Ну’ману:
— По людям стреляют очень быстро, они ранены. Вот если бы ты атаковал.
Ан-Ну’ман ответил:
— У тебя вот много разных достоинств. Но я сражался вместе с посланником Аллаха, а он если не вступал в сражение в начале дня, то ждал, чтобы солнце опустилось и подул ветер, и победа бывала низведена, — и добавил, — Я подам сигнал знаменем три раза: при первом сигнале человек должен завершить свои дела и произвести омовение, при втором сигнале он должен осмотреть ремни сандалий и изготовить оружие к бою, когда же я подам третий сигнал, люди бросились бы в атаку, не оглядываясь друг на друга; даже если будет убит сам ан-Ну’ман, то на него никто не оглядывался бы. И взываю к Аллаху и заклинаю амиров, которые среди вас, сказать аминь на это воззвание.
Затем он сказал:
— О господи, яви сегодня мне щедроту свою в виде мученической смерти ради торжества и победы мусульман, — а люди, стоявшие вокруг, сказали «аминь».
Ан-Ну’ман три раза подал сигнал знаменем и бросился в атаку, а люди бросились тоже, и он оказался первым, кто был повержен. Кто-то проезжал мимо, а он повержен. Этот человек рассказал: «Мне было жаль его, но я вспомнил его приказ и не позаботился о нем, но установил знак, чтобы было известно, где он пал». Он сказал: «У мусульман, когда они сражались, было принято, что о человеке заботились его соратники». Зу-з-джанахейн упал со своего серого мула с распоротым животом, и Аллах даровал победу мусульманам. Тот человек пришел на место, где пал ан-Ну’ман, а в нем еще оставалась последняя искра жизни. Ему принесли бурдюк с водой, он омыл свое лицо и спросил: «Что сделали люди?» Ему ответили, что Аллах даровал им победу, а он сказал: «Хвала Аллаху! Напишите об этом ‘Умару». И истек срок его, да будет Аллах доволен им и милостив к нему.
Передал мне Исра’ил от Абу Исхака, который сказал: «Передал мне тот, который читал послание ‘Умара к ан-Ну’ману б. Мукаррину относительно Нихаванда:
— Когда вы встретитесь с врагом, то не бегите, а когда захватите добычу, то не приходите в неистовство.
И вот когда мы встретились с врагом, ан-Ну’ман сказал:
— Не атакуйте их, — а это было в пятницу, — пока повелитель правоверных не поднимется на динбар и не испросит у Аллаха победу.
Затем мы напали на персов и ан-Ну’ман был сражен первым. Он сказал:
— Укройте меня одеждой, идите на врага, и да не устрашит он вас.
Аллах даровал нам победу, а ‘Умару это как-то стало известно, он поднялся на минбар и объявил народу о смерти ан-Ну’мана. Весть же о Нихаванде и мусульманах дошла до ‘Умара с опозданием, и он все молил о победе, люди же, которые из-за того, что видели его мольбы, только и думали о Нихаванде и Ибн Мукаррине».
Передал мне один из ученых мадинцев, глубокий старец, который сказал: «Один бедуин пришел в Мадину и спросил:
— Что до вас дошло о Нихаванде и Ибн Мукаррине?
Его спросили:
— А что такое?
Он ответил:
— Нет, ничего.
Пришел к ‘Умару Кулайб б. ал-Джарими и сообщил ему о том, что сказал бедуин. ‘Умар послал за ним и спросил:
— Ты, несомненно, упомянул о Нихаванде и Ибн Мукаррине, потому что у тебя есть сведения. Сообщи же нам.
Бедуин сказал:
— О повелитель правоверных, я такой-то сын такого-то из таких-то и шел, чтобы переселиться ближе к Аллаху и к его посланнику со своей семьей и имуществом. Мы останавливались в таком-то и таком-то месте и снова пустились в путь. И вот вдруг человек на рыжем верблюде, подобного которому я не видел. Мы спросили его: «Ты откуда взялся?» Он ответил: «Из Ирака». Мы спросили: «Какие вести о людях?» Он ответил: «Они встретились в сражении, Аллах разгромил врага, а Ибн Мукаррин убит». А я ведь, клянусь Аллахом, /20/ не знаю ни Нихаванда, ни Ибн Мукаррина.
‘Умар спросил:
— А не знаешь ли, в какой день от пятницы это было?
Он ответил:
— Нет, клянусь Аллахом, дня не знаю, но однако знаю, когда это произошло. Мы вышли в путь в такой-то и такой-то день, остановились в таком-то месте, и он перечислил все свои стоянки. И сказал ‘Умар:
— Это вот такой-то день, пятница. Не иначе, как ты встретил одного из гонцов джиннов . Ведь и у них есть гонцы. Вот и свершилось то, что пожелал Аллах.
А уже потом пришла весть, что они встретились в бою именно тогда. Когда же ‘Умар начал оплакивать ан-Ну’мана, то положил руку на голову и заплакал».
Передал мне Исма’ил от Кайса от Мудрика б. ‘Ауфа алАхмаси, который сказал: «В то время, когда я находился у ‘Умара, доволен им Аллах, вдруг вошел посланец ан-Ну’мана б. Мукаррина и ‘Умар стал расспрашивать его о людях. Этот человек стал вспоминать тех людей, которые были сражены при Нихаванде. Он говорил:
— Такой-то и такой-то, такого-то сын такого-то, а затем посланец сказал:
— И другие, которых мы не знаем.
‘Умар сказал:
— Их всех знает Аллах.
Он сказал:
— Человек продает себя, имея в виду ‘Ауфа б. Аби Хаййа Абу Шибла ал-Ахмаси. Мудрик б. ‘Ауф сказал:
— О, повелитель правоверных, это, клянусь Аллахом, мой дядя по матери. Люди говорят, что он сам пошел на гибель.
‘Умар сказал:
— Они солгали. Нет, он был из тех, кто купил мир иной ценою мира ближнего».
Исма’ил сказал, что ‘Ауф б. Аби Хаййа был ранен во время своего поста . В нем еще оставалась искра жизни, но он отказался попить и так и умер, смилуется над ним Аллах Всевышний.
Сказал Абу Йусуф: «Когда был завоеван ас-Савад, ‘Умар стал о нем советоваться с людьми. Большинство из них считало, что его следует разделить. Сильнее всех на этом настаивал Билал б. Рабах, мнение ‘Абд ар-Рахмана б. ‘Ауфа было таким же. ‘Усман же, ‘Али и Талха разделяли мнение ‘Умара, который решил, что ас-Савад следует оставить и не делить. Он даже сказал на настойчивые требования раздела:
— Клянусь Аллахом, избавьте меня от Билала и его друзей!
Но они продолжали это целыми днями, пока ‘Умар не сказал им:
— Вот я нашел доказательство того, чтобы оставить ас-Савад и не делить, в речении Аллаха Всевышнего: «Для бедняков, выселившихся, которые покинули свои дома и имущество, надеясь на щедрость Аллаха и благосклонность…», он говорил им, пока не дошел до слов того, кто возвышен, «…которые придут после них» [Коран, 59: 8-10].
И сказал ‘Умар:
— Как же я разделю все это между вами и оставлю того, кто придет после, обездоленным?
И было сообща решено, чтобы оставить ас-Савад как есть, собирать с него харадж, оставить его в руках жителей, наложив на их земли харадж, а на их головы джизиу».
Сказал Абу Йусуф: «Передал мне ас-Сарий б. Исма’ил от ‘Амира аш-Ша’би, что ‘Умар б. ал-Хаттаб измерил ас-Савад, а это составило тридцать шесть тысяч джарибов . Он наложил на каждый джариб посева дирхам и кафиз , на джариб виноградника наложил десять дирхамов, на джариб финиковых пальм пять дирхамов. А на мужчину он наложил джизиу в двенадцать дирхамов, или в двадцать четыре, или в сорок восемь».
Сказал Абу Йусуф: «Передал мне Ca’ид б. Аби ‘Аруба от Катады от Абу Миджлиза , который сказал:
— ‘Умар б. ал-Хаттаб послал ‘Аммара б. Йасира руководить молитвой и вести войну, ‘Абд Аллаха б. Мас’уда отправлять правосудие и заведовать казной, ‘Усмана б. Хунайфу измерять земли. Он назначил им выдачу в одну овцу каждый день, — половина ее и внутренности предназначались ‘Аммару б. Йасиру, четверть ‘Абд Аллаху б. Мас’уду и другая четверть ‘Усману б. Хунайфу, — и сказал: «В отношении этого имущества я поставил бы себя и вас в положение опекуна сироты . Ведь сказал Аллах: «Тот, кто богат, пусть будет воздержан, а кто беден, тот пусть тратит только по необходимости» [Коран, 4:6]. И клянусь Аллахом, я предвижу, что земля, с которой каждый день берут овцу, очень скоро окажется разорена».
Он сказал: «‘Усман обмерил земли и наложил на джариб виноградников десять дирхамов, на джариб финиковых пальм восемь дирхамов, на джариб сахарного тростника шесть дирхамов, на джариб пшеницы четыре дирхама, а на джариб ячменя два дирхама. На голову одного человека он наложил двенадцать дирхамов, или двадцать четыре дирхама, или /21/ сорок восемь дирхамов , а женщин и детей освободил от этого.
Сказал Ca’ид:
— У меня есть расхождение кое с кем из моих товарищей: на джариб пальм было наложено десять дирхамов, а на джариб виноградников восемь».
Он сказал: «Передал мне Мухаммад б. Исхак от Джарийи б. Мударриба от ‘Умара б. ал-Хаттаба, что он хотел было разделить ас-Савад между мусульманами и приказал записать за ними наделы. Но оказалось, что на одного человека пришлось бы два или три землепашца. ‘Умар посоветовался со сподвижниками Мухаммада и сказал’Али:
— Пусть они останутся имуществом всех мусульман.
‘Умар послал ‘Усмана б. Хунайфа, и тот наложил на жителей ас-Савада по сорок восемь, и по двадцать четыре, и по двенадцать дирхамов».
Он сказал: «Дошло до нас от ‘Али б. Аби Талиба, что он сказал:
— Если бы только одни из вас не побили бы лица другим, то я обязательно разделил бы ас-Савад между вами.
Жители ас-Савада принесли жалобу ‘Али, и он послал сотню всадников с Са’лабой б. Йазидом ал-Химмани во главе. Когда Са’лаба вернулся, то сказал:
— Аллах свидетель, что я никогда не вернусь в ас-Савад.
А это потому, что он там увидел всякое зло».
Он сказал: «Передал мне ал-А’маш от Ибрахима б. ал-Мухаджира от ‘Амра б. Маймуна , который сказал: «‘Умар послал Хузайфу б. ал-Йамана в местность, лежавшую за Тигром, а ‘Усмана б. Хунайфа в местность перед ним. Они вернулись к нему, а он спросил:
— Как вы обложили землю податями? Не обременили ли вы жителей местности, порученной вам, так что им не вынести?
Хузайфа сказал:
— Я оставил достаточно.
А ‘Усман сказал:
— Я оставил половину, но если бы ты захотел, то я бы взял.
И сказал ‘Умар на это:
— А разве, клянусь Аллахом, если я оставил бы это для вдов жителей Ирака, то не избавил бы их от этого, чтобы они обращались за вспомоществованием к амиру, который будет после меня?»
Он сказал: «Передал мне ас-Сарий от аш-Ша’би, что ‘Умар б. ал-Хаттаб наложил на виноградники десять дирхамов, на финики пять, а на всякую землю, — обрабатывается ли она или не обрабатывается, — до которой доходит вода, наложил дирхам и махтум . Сказал ‘Амир, что это махтум ал-хаджжаджи, который тоже, что и са’ . На те земли с пальмами, которые орошает небо, налагается ‘ушр, на те земли, которые орошаются с помощью далва , пол’ушра, с пальм же, земля под которыми обрабатывается, не взимается ничего».
Он сказал: «Передал мне Хусайн б. ‘Абд ар-Рахман от ‘Амра б. Маймуна ал-Ауди, который сказал:
— Я присутствовал, когда ‘Умар б. ал-Хаттаб, за три или четыре дня до того, как был смертельно ранен, призвал к себе Хузайфу б. ал-Йамана и ‘Усмана б. Хунайфа и сказал им: «Не обременили ли вы землю так, что ей не вынести?» ‘Усман был амилем земель по Евфрату, а Хузайфа — тех земель, которые за Тигром от Джаухи, и до тех, которые орошаются Тигром. ‘Усман сказал: «Я обложил землю тем, что она выдерживает. Но если бы ты захотел, то со своей земли я бы взял вдвое». Хузайфа сказал: «Я обложил землю налогом, который можно вынести, а осталось в ней еще много сверх этого». И сказал ‘Умар: «Следите, чтобы не обременять землю тем, что она не выдержит. Ведь если не оставлю я вдовам жителей Ирака ничего, то они будут взывать к тому, кто будет после меня, о своей нужде».
Хузайфа ведал наложением печатей в Джаухе , а ‘Усман б. Хунайф по Нижнему Евфрату, наложением печатей на шеи .
‘Умар завещал в своем завещании, чтобы с зиммийами обращались соответственно договору с ними, не обременяли бы сверх их возможностей и сражались бы с теми, кто выступает против них».
Он сказал: «Передал нам ал-Муджалид б. Са’ид от ‘Амира аш-Ша’би, который сказал:
— Когда ‘Умар б. ал-Хаттаб пожелал измерить ас-Савад, то послал Хузайфе распоряжение: «Пришли ко мне дихкана из Джаухи», а ‘Усману б. Хунайфу послал распоряжение: «Пришли мне ко мне дихкана из области перед Ираком». Послал каждый из них по одному дихкану, при котором был переводчик из жителей ал-Хиры. И когда они предстали перед ‘Умаром, он спросил:
— Как вы платили персам с вашей земли?
Они ответили:
— Двадцать семь дирхамов .
Он же сказал:
— Этим я от вас не удовлетворюсь, и наложил на каждый джариб земли, возделанной и невозделанной, до которой доходит вода, кафиз пшеницы или кафиз ячменя и дирхам.
Хузайфа и ‘Усман произвели обмер этих земель, и результаты обмера у них оказались различными. ‘Усман был хорошо знаком с делами хараджа и измерял /22/ землю обмером дибадж . Что же касается Хузайфы, то жители Джаухи оказались людьми дурными и при обмере обманывали его. Джауха была тогда процветающей, а после обмера оказалась разоренной, воды ее иссякли и доходы с нее уменьшились. Уменьшились и поступления из-за того, что они сделали с Хузайфой при его обмере».
Он сказал: «Передал мне ал-Хасан б. ‘Умара от ал-Хакама от ‘Амра б. Маймуна от Джарийи б. Мударриба, который сказал:
— ‘Умар б. ал-Хаттаб послал ‘Усмана б. Хунайфа в ас-Савад и приказал ему измерить его и наложить на каждый джариб, обработанный или не обработанный, с того, что от него получают, равное дирхаму и кафизу. Он исключил из обложения виноград, финики, свежие овощи и фрукты и все, что растет на грядке. На каждую голову он наложил сорок восемь дирхамов и обязательство содержать в течение трех дней проезжающих через них мусульман. ‘Усман собрал с них подать за три года, отправил собранное ‘Умару и сказал: „Воистину они выдержали бы и больше этого».
Он сказал: «Передал мне ал-Хаджжадж б. Арта от Ибн ‘Ауфа, что ‘Умар б. ал-Хаттаб измерил ас-Савад до гор Хулвана и наложил на каждый джариб, возделанный или не возделанный, до которого доходит вода с помощью далва или без него, засеянный или под паром, дирхам и кафиз, а на каждую голову наложил сорок восемь дирхамов, если это человек состоятельный, двадцать четыре дирхама, если среднего достатка, и двенадцать дирхамов, если бедный, а на шеи им вешал свинцовые печати. Он исключил из обложения пальмы, чтобы облегчить положение облагаемых , а с джариба виноградников он взимал десять дирхамов, с джариба кунжута пять дирхамов, с джариба летних овощей и зелени три дирхама, а с джариба хлопка пять дирхамов».
Он сказал: «Передал мне ‘Абд Аллах б. Са’ид б. Аби Са’ид от своего деда, что ‘Умар б. ал-Хаттаб, когда заключал с какими-либо людьми мирный договор, то ставил им условием, чтобы они платали харадж так-то и так-то, содержали проезжающих мусульман в течение трех дней , чтобы указывали дорогу, чтобы не помогали нашим врагам против нас, чтобы не укрывали от нас преступника. И если они будут поступать так, то могут не опасаться за свою жизнь, за своих женщин, детей и имущество. Во все этом они находятся под защитой Аллаха и под защитой Его посланника, и мы не причастны к бесчинствам войска».
РАЗДЕЛ О ЗЕМЛЯХ СИРИИ И АЛ-ДЖАЗИРЫ
Что касается того, что спросил ты, повелитель правоверных, о делах Сирии и ал-Джазиры , как они были завоеваны и на каких условиях был заключен мир с их жителями, то я написал одному шайху ал-Хиры, знающему обстоятельства ал-Джазиры и Сирии при их завоевании, спрашивая его об этом, и он написал мне:
«Дa сбережет и простит тебя Аллах. Я собрал для тебя то, что я знаю о Сирии и ал-Джазире. У меня нет ничего, чтобы я запомнил от факихов, и нет ничего от тех, кто ссылается в этом на факихов. Все, что я пишу, это сведения, взятые от тех, кто обладает высоким авторитетом в знании этого вопроса. Я же ни у одного из них не спрашивал их иснады .
Ал-Джазира до ислама одной своей частью входила в Византию, а другой — в Персию. Каждая из держав в той части, которая находилась в ее руках, держала наместников и войска. Рас ал’айн и все, что за ним до Евфрата, принадлежало Византии, а Нисибин и то, что за ним в сторону Тигра — Персии. Долина Маридина и Дары в сторону Синджара и ал-Баррийи принадлежала Персии, а хребет Маридина, Дара и Тур ‘Абидин — Византии. Пограничным постом между Персией и Византией была Хисн Сарджа между Дарой и Нисибином. Когда Абу ‘Убайда б. ал-Джаррах вместе с теми, кто был с ним, направился в Сирию, то Абу Бакр направил вместе с ним Шурахбила б. Хисну , назначив его управлять ал-Урдуном , и Йазида б. Аби Суфйана, назначив его управлять Дамаском, и Халида б. ал-Валида, вызвав для него сильное подкрепление из ал-Йамамы и назначив ему в управление Химс . Он вызвал для него подкрепление после того, как ‘Амр б. ал-’Аси достиг Сирии.
И когда Аллах даровал им победу, Абу ‘Убайда встал на рубежах Сирии, Шурахбил двинулся в ал-Урдунн, Йазид б. Аби Суфйан на Дамаск, а Халид б. ал-Валид на Хумс. Когда же дело их было завершено, /23/ Абу ‘Убайда направил Шурахбила на Киннасрин , и тот завоевал его, а ‘Ийада б. Ганама ал-Фахри в ал-Джазиру. Тогда резиденцией царя ар-Рума была ар-Руха , и ‘Ийад б. Ганам устремился к ней, ему же не было оказано никакого сопротивления в селениях и волостях, он не встретил ни засады, ни отряда, так что сумел подойти к самой ар-Рухе. Жители ее заперли ворота, ‘Ийад же поставил заслон у города, но кого, мне не назвали. Когда правитель ар-Рухи увидел осаду и потерял надежду на подкрепление, он открыл ночью одни из городских ворот, ведущих в горы, и бежал, а вместе с ним большая часть войска. В городе же остались те его жители, которые были набатеями , — а их было много, — и те румы, которые не бежали вслед за другими, — а их было мало. Они послали ‘Ийаду б. Ганаму просьбу заключить с ними договор о мире на условиях, о которых они уже слышали. ‘Ийад написал об этом Абу ‘Убайде б. ал-Джарраху. Когда тот получил его послание, то отправил его My’азу б. Джабалу и дал ему прочесть. Сказал ему My’аз:
— Если ты заключишь с ними мирный договор на условии выплаты определенной суммы, а они будут не в состоянии его выполнить, ты не должен сражаться с ними, и не следует отменять те условия, которые ты им поставил. И если они смогут, то уплатят это без унижения, как в отношении их приказал Аллах. Ты же заключи с ними мирный договор и предложи им, чтобы они платили посильное. Преуспевают ли они или нуждаются, тебе ничего не полагается с них, кроме того, что им по силам. Эти твои условия должны быть окончательными и не должны отменяться.
Абу ‘Убайда согласился с ним и так и написал ‘Ийаду. Когда ‘Ийад б. Ганам получил послание, он оповестил осажденных о его содержании. У тех, кто передал сведения об этом случае, нет единства: один сказал, что они приняли мирный договор на условии посильной уплаты, другой же сказал, что они его не приняли. Они же понимали, что в их руках такое имущество и излишки, которые можно взять как посильное, и отказывались давать что-либо кроме обусловленного. Когда ‘Ийад обдумал их отказ и оценил укрепления их города, то отказался от захвата его силой, заключив с ними договор на тех условиях, о которых они просили. Аллах же лучше знает как это было, хотя известно наверняка, что мирный договор был заключен и город был взят на условиях ‘Ийада. В этом нет сомнения.
Затем ‘Ийад б. Ганам пошел на Харран сам или послал войско, а это был город, ближайший к нему. Его же жители набатеи заперли город, — а туда пришло еще какое-то количество румов, — и засели в нем. ‘Ийад предложил им то же, что предложил жителям ар-Рухи. И когда осажденные узнали, что город их царя захвачен, то согласились на это. Что же касается селений и волостей, то ни одно из них не упустило возможности заключить мирный договор и не отказалось от него, однако жители каждой области, когда бывал захвачен их город, говорили: «Мы поступаем так же, как и жители нашего города и наши главы». До меня не дошло, то ли ‘Ийад дал им этот договор о мире, то ли отказал в нем.
Что же касается тех, которые были назначены правителями от имени халифов мусульман после завоевания этих областей, то они приравнивали сельских жителей к жителям городов во всем, кроме поставок войскового довольствия (ризк ), которые возлагались на них, но не на жителей городов. Один из ученых, который считался знающим это, сказал: «Они поступали так потому, что сельские жители владели землями и посевами, а у жителей городов этого не было».
Ученые в подтверждение своих доказательств говорят: «Ту истину, которая у нас в руках, мы получили от того, кто был раньше нас, а он был надежен в знании ваших налоговых канцелярий. Ни вы, ни мы не знаем, как обстояли дела на самом деле. Как же вы можете доказать нам то, о чем у вас нет достоверных сведений? Вы же разрушаете это налаженное дело, находящееся в ваших руках, о котором нет откровений».
Что же касается тех территорий, которые в ал-Джазире, то не дошло до меня ничего, что бы я запомнил, а только лишь, что, когда персы были разбиты в день ал-Кадисиййи, и это дошло до тех войск, которые там были, то они собрались и сдались со всем, что у них было, кроме жителей Синджара. Они же поставили заставу, чтобы защитить долину Синджара и долину Маридина и Дары, и укрепились в своем городе. Когда же Персия погибла и пришел тот, кто призвал их к исламу, они ответили согласием и остались в своем городе.
‘Ийад б. Ганам ал-Фахри наложил на каждого жителя алДжазиры один динар, два мудда пшеницы, два киста оливкового масла и два киста уксуса и приписал их всех к одному разряду. До меня не дошло, было ли это условием мирного договора или делом, которое он как-то отметил, или он это сделал на основании того, что было передано от факихов, или же в соответствии с достоверным иснадом.
Когда ‘Абд ал-Малик б. Марван послал ад-Даххака б. ‘Абд ар-Рахмана /24/ ал-Аш’ари туда наместником, в ал-Джазиру, то счел недостаточным то, что бралось с них. Он сосчитал всех людей и приписал весь народ к разряду тех, кто зарабатывает на жизнь своими руками, затем он сосчитал, сколько работающий зарабатывает за весь год, вычел из этого необходимые расходы на еду, приправы, одежду, обувь, на то, что необходимо на праздничные дни всего года, и вычислил, что после этого каждому из них в год следует выплачивать четыре динара, и обязал их всех выплачивать эти деньги. Это он сделал единым разрядом. Затем он определил владения как ближние и дальние и наложил на каждую сотню джарибов находящихся близко посевов один динар, на две сотни джарибов находящихся далеко посевов один динар, на каждую тысячу виноградных лоз близких виноградников один динар, на две тысячи лоз дальних виноградников один динар, на каждую сотню масличных деревьев в близких посадках один динар, на каждые две сотни деревьев в дальних посадках один динар. Пределом дальности у него был день пути, два дня пути и больше, те же земли, которые ближе, чем день пути, это ближние.
Сирия была обложена податями подобным же образом, и ал-Мусул обложен также.
РАЗДЕЛ. КАК ‘УМАР ОДЕЛИЛ СПОДВИЖНИКОВ ПОСЛАННИКА АЛЛАХА
Сказал Абу Йусуф: «Передал мне Ибн Аби Наджих , который сказал: «К Абу Бакру поступили деньги и он сказал:
— Тот, кому было обещано Пророком, пусть приходит.
Пришел к нему Джабир б. ‘Абд Аллах и сказал:
— Сказал мне посланник Аллаха: «Если бы поступили деньги из ал-Бахрайна , то я дал бы тебе столько-то и столько-то», показывая при этом свою пригоршню. Абу Бакр сказал ему:
— Бери.
Джабир взял пригоршню, сосчитал и увидел, что это пятьсот дирхамов. И сказал ему Абу Бакр:
— Бери к этому еще тысячу.
И Джабир взял еще тысячу. После этого Абу Бакр дал каждому человеку, которому посланник Аллаха обещал что-либо. То же, что от денег осталось, он разделил поровну между людьми простыми и знатными, свободными и рабами, мужчинами и женщинами; вышло по семь с третью дирхамов на каждого.
Когда же подошел следующий год, денег поступило много, гораздо больше, чем тех. Абу Бакр разделил их между людьми, и каждый получил по двадцать дирхамов. Пришли к нему люди из мусульман и сказали:
— О замещающий посланника Аллаха, вот ты разделил деньги и уровнял людей между собой, а ведь между ними есть обладающие преимуществами, заслугами и древностью происхождения. Не следует ли тебе оделить обладателей заслуг, древности происхождения и преимуществ соответственно их достоинству?
Он сказал:
— Сказал Абу Бакр: «Что касается того, что вы напомнили о заслугах, древности и преимуществах, то мне об этом не известно. Это то, за что вознаграждает Аллах. Здесь же только средства на пропитание, а при этом равенство лучше предпочтения».
Когда стал халифом ‘Умар б. ал-Хаттаб и были сделаны завоевания, то предпочтение одним перед другими оказывалось. ‘Умар говорил: «Не поступлю я с тем, кто сражался против посланника Аллаха так же, как с тем, кто сражался вместе с ним». Он также назначил выплаты тем мухаджирам и ансарам, у кого были преимущества и кто обладал древностью рода, а из них тем, кто был в битве при Бадре, по пять тысяч, тем же, кто не был в ней, по четыре тысячи, а тем, чей ислам был подобен исламу участников битвы при Бадре , он назначил меньшие выплаты, понижая их соответственно степени заслуг».
Сказал Абу Йусуф: «Передал мне Абу Ma’шар, которому передал маула ‘Умры и кто-то еще кроме него, сказав, что когда к ‘Умару б. ал-Хаттабу пришли победы и стали поступать деньги, он сказал:
— Абу Бакр по поводу таких денег имел одно мнение, а у меня мнение иное: не поступлю я с тем, кто сражался против посланника Аллаха так же, как с тем, кто сражался вместе с ним.
И назначил тем мухаджирам и ансарам, которые были в битве при Бадре, по пять тысяч, а тем, чей ислам был таким же, как ислам сражавшихся, но сами они в битве не участвовали, по четыре тысячи. Женам Пророка он назначил по двенадцать тысяч кроме Сафийи и Джувайрийи , которым он назначил по шесть тысяч. Они же отказались принять их. ‘Умар сказал им:
— Я назначил тем женам из-за хиджры.
А они сказали:
— Нет, ты назначил им из-за их места подле посланника Аллаха, так и у нас было такое же.
‘Умар понял это и назначил им по двенадцать /25/ тысяч. Он назначил ‘Аббасу, дяде посланника Аллаха, двенадцать тысяч, Усаме б. Зайду четыре тысячи, ‘Абд Аллаху б. ‘Умару, своему сыну, три тысячи, а тот спросил у него:
— Отец мой, зачем ты назначил Усаме на тысячу больше, чем мне? Не было у его отца таких заслуг, которых не было бы у моего отца, и не обладает он [какими-либо доблестями], которых не было бы и у меня?
‘Умар ответил:
— Отец Усамы был более любим посланником Аллаха, чем твой отец, и Усама был ему милее, чем ты.
Ал-Хасану и ал-Хусайну ‘Умар назначил по пять тысяч и сравнял их долю с долей отца ввиду их близости к посланнику Аллаха, а остальным сыновьям мухаджиров и ансаров он назначил по две тысячи, но когда мимо него прошел ‘Умар б. Аби Салама , он сказал:
— Прибавьте ему еще одну тысячу.
Тогда Мухаммад сын ‘Абд Аллаха б. Джахша сказал [халифу ‘Умару]:
— Не было у его отца таких заслуг, которых не было бы у наших отцов, и нет у него таких достоинств, которых не было бы и у нас.
[Халиф ‘Умар] ответил:
— Я назначил ему две тысячи за заслуги его отца Абу Саламы и прибавил ему еще одну тысячу ради его матери Умм Саламы; если бы у тебя была такая мать как Умм Салама, то и тебе я бы прибавил одну тысячу.
Населению Макки и вообще всем мусульманам ‘Умар назначил по восемьсот дирхамов.
Талха б. ‘Убайд Аллах подвел к нему своего брата ‘Усмана, и ему ‘Умар назначил восемьсот, но когда мимо него прошел анНадр б. Анас, то ‘Умар сказал:
— Дайте ему две тысячи.
Тогда Талха заметил ему:
— Я привел к тебе человека, равного ему, а ты ему назначил [только] восемьсот, тогда как вот этому назначил две тысячи.
‘Умар ответил:
— Отец вот этого встретил меня в день Ухуда и спросил: «Что делает посланник Аллаха?» Я ответил: «Я его не вижу, не иначе, как он убит». Тогда он обнажил свой меч, сломал свои ножны и воскликнул: «Если и убит посланник Аллаха, то Аллах жив и не умирает». Затем он ринулся в бой и был убит. А вот отец этого [твоего брата] в таком-то месте пасет овец».
Такого порядка [дележа военной добычи] ‘Умар придерживался в течение своего правления».
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов Абу Джа’фара, что когда ‘Умар собирался приступить к дележу [военной добычи] между людьми, и его точка зрения [на руководящие принципы распределения долей, расходившиеся с точкой зрения людей] оказывалась более правильной, чем их точка зрения, они ему говорили:
— Так начни с самого себя.
А он отвечал:
— Нет, — и начинал с самого близкого родственника посланника Аллаха [в первую очередь], назначая доли ал-’Аббасу, затем ‘Али, без перерыва занимаясь разделом между пятью племенами , пока не кончал племенем ‘Ади б. Ка’б. [рассказывал мне ал-Муджалид б. Са’ид со слов аш-Ша’би, со слов человека, встречавшегося с ‘Умаром: «Когда Аллах даровал ему победу и были завоеваны земли персидские и византийские, он собрал людей из числа сподвижников Пророка и спросил:
— Каково ваше мнение? Лично я считаю нужным давать людям жалование только раз в год и объединять в моих руках все (поступающее в качестве военной добычи) имущество, ибо даст большую пользу.
Они ему ответили:
— Поступай так, как ты находишь нужным, ибо, с соизволения Аллаха, ты будешь сподоблен Его помощи.
Тогда ‘Умар назначил размеры жалования и велел принести оерблюжью лопатку [для записи] и спросил:
— С кого же мне начать?
‘Абд ар-Рахман б. ‘Ауф ему ответил:
— Начни с самого себя.
Но ‘Умар сказал:
— Нет, клянусь Аллахом! Я начну с рода хашимитов, как рода Пророка.
И он занес в списки прежде всего тех хашимитов, которые участвовали в битве при Бадре, как клиентов, так и коренных арабов, положив каждому из них по пять тысяч [дирхамов], а ал-’Аббасу б. ‘Абд ал-Мутталибу он назначил двенадцать тысяч, затем назначил доли тем из рода ‘Умаййи б. ‘Абдшамса , которые принимали участие в битве при Бадре, и так далее, одному за другим, в порядке степени близости к роду хашимитов, причем всем участникам битвы при Бадре, как арабам, так и клиентам , он назначил по пять тысяч дирхамов, а ансарам он положил по четыре тысячи, и первым ансаром, которому была назначена доля, был Мухаммад б. Маслама.
И назначил ‘Умар женам Пророка по десять тысяч дирхамов , a ‘А’ише двенадцать тысяч; тем, кто участвовал в эмиграции в Абиссинию , он назначил по четыре тысячи [дирхамов] каждому, а ‘Умару б. Аби Саламе он назначил тоже четыре тысячи, ввиду положения, занимаемого его матерью Умм Салама. Тогда Мухаммад, сын ‘Абд Аллаха б. Джахша сказал:
— Зачем ты отличаешь ‘Умара [б. Аби Саламу] перед нами? Не за то ли, что его отец участвовал в хидкрР. Так ведь и наши отцы участвовали в хиджре и сражались при Бадре.
‘Умар [б. ал-Хаттаб] ответил:
— Я оказываю ему предпочтение ввиду того уважения, которым он пользовался со стороны посланника Аллаха; пусть тот, кто просит дать ему [столько же], докажет, что его мать такая же, как мать ‘Умара б. Аби Саламы, и я дам ему [тоже столько же].
Ал-Хасану и ал-Хусайну ‘Умар назначил по пять тысяч дирхамов, принимая во внимание их положение при посланнике Аллаха, а затем назначил всем людям и арабам, и клиентам по триста и четыреста дирхамов. /26/ Женам мухаджиров и ансаров. ‘Умар назначил по шестьсот, четыреста, триста и двести [дирхамов], а кое-кому из мухаджиров и ансаров по две тысячи; тоже две тысячи он назначил ар-Руфайлу , когда тот принял ислам, причем тот сказал ‘Умару:
— Оставь мою землю в моих руках, я буду ее обрабатывать и уплачивать с нее харадк в том размере, в каком он с нее взимался ранее.
Так он и поступил.
Муджалид говорил:
— Была у меня тетка, которой ‘Умар назначил двести [дирхамов], но когда Са’ид б. ал-’Аси был назначен амиром в Куфе, он аннулировал одну сотню. Затем, когда в Куфу прибыл ‘Али, ‘Али пришел в гости к моему деду, там моя тетка поговорила с ним об этом, и он утвердил за ней эту [вторую] сотню».
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Амр б. ‘Алкама со слов Абу Саламы б. ‘Абд ар-Рахмана б. ‘Ауфа, со слов Абу Хурайры, который сказал: «Я вернулся из Бахрайна с пятьюстами тысячами дирхамов’, я вечером пришел к ‘Умару б. ал-Хаттабу и сказал ему:
— О, повелитель правоверных, прими эти деньги.
Он спросил:
— Сколько их?
Я ответил:
— Пятьсот тысяч дирхамов.
Он спросил:
— А знаешь ли ты, сколько это будет, пятьсот тысяч?
Я ответил:
— Да, сто тысяч и еще сто тысяч и так далее пять раз.
На это ‘Умар сказал:
— Тебя одолевает сон; ступай, проспись за ночь и приди утром.
Когда настало утро, я пришел к нему и сказал:
— Прими от меня эти деньги.
Он спросил:
— А сколько их?
Я ответил:
— Пятьсот тысяч дирхамов.
Он спросил:
— Дозволенного ли они происхождения?
Я ответил:
— Я не знаю больше того[, что сказал].
Тогда ‘Умар сказал:
— О, люди, вот получили мы много денег; если хотите, мы отмерим их вам мерою, а хотите, отсчитаем вам счетом, или, если пожелаете, отвесим вам весом.
Кто-то из собравшегося народа сказал:
— О, повелитель правоверных, составь на людей [именные] списки, на основании которых им и будут производиться выдачи.
‘Умару это понравилось, и он назначил мухаджирам по пять тысяч дирхамов, ансарам по три тысячи, вдовам (женам) Пророка по двенадцать тысяч; а когда Зайнаб бинт Джахш получила положенную ей сумму денег, она сказала:
— Да простит Аллах повелителя правоверных! Среди моих спутниц есть такие, которые лучше меня сумеют поделить эти деньги.
Ей сказали, что эти деньги целиком для нее, и тогда она велела их высыпать, прикрыла их покрывалом, сказала одной из бывших при ней женщин:
— Просунь свою руку [и возьми] для семьи такого-то, затем для семьи такого-то.
И продолжала раздавать деньги различным семьям, пока женщина, вынимавшая деньги из-под покрывала, не сказала ей:
— Я не вижу, чтобы ты упомянула обо мне, а между тем и я могу требовать с тебя.
Зайнаб сказала:
— Тебе принадлежит то, что [еще осталось] под покрывалом.
Женщина сняла покрывало, и там оказалось восемьдесят пять дирхамов. Затем Зайнаб воздела руки и сказала:
— Господи, уже никогда более, по истечении этого года, мне не придется получать подарка от ‘Умара б. ал-Хаттаба.
И, действительно, она была первой из вдов (жен) Пророка, последовавшей за ним [в могилу]. Говорили нам, что она была самою щедрою и тароватою из жен Пророка.
Зайду б. Сабиту ‘Умар положил выдать столько же, сколько ансарам, но начал он выдачу с жителей поселений в окрестностях Мадины; так сначала он стал выдавать доли племени бану ‘Абд ал-Ашхал, затем племени ал-Аус, ввиду отдельности их жилищ, затем племени ал-Хазрадж, так что Зайд оказался последним, ибо принадлежал к племени бану Малик б. ан-Наджран, живших в окрестностях мечети».
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ал-Валид ал-Мадани со слов Мусы б. Йазида: «Абу Муса ал-Аш’ари привез ‘Умару б. алХаттабу один миллион [дирхамов]. ‘Умар спросил:
— Сколько ты с собой привез?
Тот ответил:
— Один миллион.
‘Умар был поражен этим так, что спросил:
— Знаешь ли ты, что говоришь?
Абу Муса ответил:
— Да, я привез с собой сто тысяч и еще сто тысяч.
И продолжал считать [сотнями тысяч] до десяти раз. Тогда ‘Умар сказал:
— Если ты говоришь правду, то да получит свою долю из этих денег и пастух, находящийся в Йамане, не краснея от стыда».
Рассказывал мне какой-то шайх из мадинцев со слов Исма’ила б. Мухаммада б. Са’ида, со слов Зайда, со слов его отца, который рассказывал: «Я слышал, как ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил:
— Клянусь Аллахом, кроме которого нет другого божества, нет ни одного человека, который не имел бы право на долю из этих денег, все равно будет она ему выдана или нет , и никто не имеет на это больше прав, чем другой, за исключением подвластного раба; и я в этом отношении не более, чем любой из вас. Но мы все находимся на определенных степенях, указанных в Писании Аллаха, и получаем свои доли по указаниям посланника Аллаха: один человек родился уже в исламе, другой раньше принял ислам, третий добился благосостояния, уже состоя в исламе, /27/ четвертый впал в нужду, уже состоя в исламе. Клянусь Аллахом, если я останусь жить, то пастух в горах Сан’а получит свою долю из этих денег, оставаясь у себя на месте, прежде, чем покраснеет его лицо, то есть из-за того, что он просил себе эту долю.
Списки химйаритов были составлены отдельно. Военачальникам и амирам поселений ‘Умар назначил по девять тысяч, по восемь тысяч и по семь тысяч [дирхамов], в зависимости от того, что им было нужно для пропитания и какими делами им приходилось заниматься. Новорожденному ребенку тотчас по появлении его на свет полагалось сто дирхамов, а когда он подрастал, его доля доходила до двухсот, а по достижении им зрелости [‘Умар] увеличивал его долю. Когда ‘Умар увидел, что денег так много, он сказал:
— Если бы прожил до этой же ночи будущего года, я сровнял бы последних людей с самыми лучшими, так чтобы они были равны по получаемому ими содержанию.
Но он скончался до этого».
Рассказывал мне ‘Али б. ‘Абд Аллах со слов аз-Зухри, со слов Са’ида б. ал-Мусаййиба: «Когда ‘Умару доставили пятые доли [захваченной в] Персии [добычи], он сказал:
— Клянусь Аллахом, никакой крыши, кроме неба не будет над ним, пока я не поделю их между людьми.
Он велел все сложить во дворе мечети и велел ‘Абд ар-Рахману б. ‘Ауфу и ‘Абд Аллаху б. Аркаму провести ночь в охране этого имущества. Поутру ‘Умар пришел туда вместе с народом и велел сеять с этого имущества покрывала. Покрывала были сняты и ‘Умар увидел такое количество драгоценных каменьев, жемчуга, золота и серебра, какого глаза его еще не видали; он заплакал, а ‘Абд ар-Рахман б. ‘Ауф сказал:
— Это одно из таких обстоятельств, которые требуют благодарности, так почему же ты плачешь?
‘Умар ответил:
— Верно, но Аллах не дарует людям этого, не вселив между ними вражды и ненависти.
Потом спросил:
— Рассыпать ли им все это пригоршнями или же отмерить мерою са’?
Затем он решил ссыпать им все это пригоршнями, что он и сделал, но случилось это до того, как были составлены поименные списки».
Рассказывал мне ал-А’маш со слов Абу Исхака, со слов Харисы б. Мударриба , что ‘Умар спросил:
— Сколько требуется, чтобы насытить бедняков?
Он велел принести джариб [муки] в семь кафизов, из которой был испечен хлеб, а затем собрал тридцать бедняков и насытил этим хлебом; то же он сделал и вечером. Основываясь на этом, он затем назначил беднякам по два джариба в месяц на человека.
Рассказывал мне один престарелый шайх из наших шайхов, что его шайхи ему рассказывали, что у ‘Умара б. ал-Хаттаба было четыре тысячи коней, клейменных для надобностей священной войны, если получаемое человеком жалование было несколько мало или он вообще находился в нужде, ‘Умар дарил ему такого коня и говорил ему:
— Если ты его заездишь или погубишь его тем, что не будешь его достаточно кормить и поить, ты за него ответишь, если же ты на нем будешь сражаться и он погибнет в бою или же ты сам будешь убит, на тебе не будет лежать никакой ответственности.
РАЗДЕЛ. О ТЕХ НОРМАХ, КОТОРЫМИ СЛЕДУЕТ РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ
[ПРИ СБОРЕ НАЛОГА] В САВАДЕ
Я вникал в вопросы о харадже, взимаемом с Савада, и в те установки, на основании которых производился сбор налога; я собрал для обсуждения этих вопросов людей, хорошо знакомых с хараджем, и других, и вступил с ними в спор, ибо все они по этому поводу утверждали нечто такое, чем совершенно недопустимо руководствоваться на деле. Я стал спорить с ними о тех ставках хараджа с земельных угодий, которые были возложены на население [Савада] в правление ‘Умара б. ал-Хаттаба, и относительно того, что земля эта в то время могла дать то, что на нее было наложено.
Ведь сказал же ‘Умар Хузайфе и ‘Усману б. Хунайфу :
— Быть может вы обложили землю так, что она этого не выдержит? ‘Усман в то время был поставлен им правителем — сборщиком податей на берегу Евфрата, а Хузайфа — в области по ту сторону Тигра, начиная от канала Джауха, и на землях им орошаемых. Так ‘Усман ответил:
— Я обложил землю тем, что она может дать, а если бы я захотел, я мог бы обложить ее вдвое больше.
А Хузайфа сказал:
— Я обложил землю тем, что она может нести, но большого избытка в ней нет.
Вверенные их управлению земли в то время могли вынести бремя наложенного на них хараджа, ибо два сподвижника посланника Аллаха об этом заявили и ни от кого до нас не доходили противоречивые об этом сведения. Мои собеседники заметили, что в то время возделанных земель там действительно было много, заброшенных же мало, и стали распространяться о большом количестве имеющихся в Саваде теперь годных для обработки, но не обрабатываемых земель и о малом количестве годных для обработки и действительно обрабатываемых земель. Они далее заявили:
— Если бы стали [теперь] требовать с нас харадж в том размере, который был установлен тогда, взимая с годных для обработки, но заброшенных земель столько же, сколько взимается с годных для обработки и действительно обрабатываемых земель, и задумали бы вновь начать обрабатывать те земли, которые в данное время /28/ находятся в состоянии запустения и нами не засеваются, то мы оказались бы не в состоянии уплачивать харадж с не обработанных нами земель и уменьшилось бы наше достояние. А что касается тех земель, которые находятся в состоянии запустения вот уже сто лет, или немного больше, или немного меньше, то их невозможно быстро вновь культивировать и извлечь из них достаточное для харадж, и тот, кто захотел бы их обрабатывать, будет нуждаться в пропитании и в затратах, которые ему не по силам. В этом наше оправдание, почему мы отказываемся от обработки заброшенных земель.
Затем я нашел , что относительно того, взимать ли с населения натурой, пищевыми продуктами в определенной мере, или же дирхамами в определенной сумме, тот налог, который поступает в доход султана или в государственную казну, существуют разногласия, и то же самое касается взаимных расчетов плательщиков хараджа. Что касается до взимания налога пищевыми продуктами, то если цены на них будут непомерно низки, султан не удовлетворится тем, что было возложено на население, и не захочет сложить с них то [что он в денежном эквиваленте хотел получить с них], а с другой стороны нельзя будет этим подкрепить войска и не будут защищены границы. Если же цены [на пищевые продукты] будут непомерно высоки, то не захочет султан оставить в руках плательщиков хараджа тот избыток, который у них получится в связи с этим. И дешевизна, и дороговизна находятся в руках Аллаха и не устанавливаются по приказу кого бы то ни было . То же самое имеет место и с налогом деньгами в дирхамах, помимо многих других вещей, с этим связанных, которые долго было бы объяснять. Для дешевизны и дороговизны не существует определенного предела, с которым можно было бы сообразовываться; это нечто такое, что зависит только от неба, и неизвестно, каково оно будет. Ни дешевизна не зависит от обилия пищевых продуктов, ни дороговизна их от их недостатка, а все это по велению Аллаха и Его решению, ибо бывают ведь пищевые продукты в изобилии, но в высокой цене, бывают они и в небольшом количестве, но в низкой цене.
Рассказал мне Мухаммад б. ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла со слов ал-Хакама б. ‘Утайбы, со слов какого-то человека, который рассказывал ему, что при жизни посланника Аллаха раз цены [на пищевые продукты] сильно поднялись и люди сказали ему:
— Цены сильно поднялись, установи нам определенные ставки, которыми мы могли бы руководствоваться.
Посланник Аллаха ответил:
— Дешевизна и дороговизна в руках Аллаха, негоже нам вмешиваться в осуществление велений и предопределения Аллаха.
Рассказывал мне Сабит Абу Хамза ал-Йамани со слов Салима б. Аби-л-Джа’ды, говоря, что слыхал, как последний рассказывал: «Сказали люди посланнику Аллаха:
— Цены поднялись, установи нам [определенные] цены.
Он ответил:
— Дороговизна и дешевизна цен находятся в руках Аллаха, и я не хочу предстать пред Аллахом, не чувствуя за собой несправедливости в отношении кого-либо, за которую он мог бы привлечь меня к ответу».
Рассказывал мне Суфйан б. ‘Уйайна со слов Аййуба, со слов ал-Хасана: «Поднялись цены во дни посланника Аллаха и сказали ему люди:
— О, посланник Аллаха, не назначишь ли ты нам [определенные] цены?
Он ответил:
— Аллах устанавливает цены; подлинно, Аллах — Тот, кто дает мало, и Аллах же — Тот, кто дает щедрой рукой! Клянусь Аллахом, не я вам даю что бы то ни было, не я вас чего-либо лишаю, я просто страж и кладу это туда, куда мне приказано; и я надеюсь, что когда я предстану пред Аллахом, никто не сможет потребовать от меня ответа за несправедливость, содеянную мною в отношении его лично, в отношении его крови и его достояния».
А что касается тех неудобств, которые испытывают плательщики хараджа во взаимных расчетах , то при обоих видах взимания налога [натурой или деньгами] необходимо держаться либо твердых постоянных ставок, в соответствии с обмером земли (мисаха), либо распределения налога в соответствии с качествами земли ; ведь какой бы из этих двух видов [натурой или деньгами] ни применить, более сильные одолеют более слабых и используют его исключительно в свою пользу, переложив [всю тяжесть] хараджа на тех, кому она непосильна и против его желания; и еще много обстоятельств связано с этими вопросами, которые я объяснил бы, если бы это не было слишком долго. Но я из всего этого уже изложил тебе то, чего, если будет на то соизволение Аллаха, будет, надеюсь, достаточно для организации сбора хараджа, ‘ушра, заката и подушной подати, а равно и других кроме этого податей. Я, лично, не вижу ничего более выгодного для государственной казны, ничего более обеспечивающего плательщиков хараджа от взаимных обид при взаимных расчетах, в смысле переложения тяжести хараджа одними на других, не вижу ничего более обеспечивающего их от репрессий наместников и сборщиков податей, чем справедливый [в соответствии с урожайностью] необременительный сбор натурой (мукасама) он удовлетворяет и интересы правителя, и плательщиков хараджа освободит от взаимных обид и перекладывания хараджа одними на других и даст им избытки. Повелитель правоверных, да продлит Аллах его жизнь, в силу того положения, в которое Аллах поставил его в отношении своего вероучения и своих последователей, точнее это все может видеть и лучше в этом разобраться! Я молю Аллаха сподобить повелителя правоверных успеха в тех из этих мероприятий, которые он имеет в виду и которые ему покажутся предпочтительными, и своею благою помощью наставить его на путь праведный, на пользу веры и его подданных!
Да продлит Аллах жизнь повелителя правоверных! Мне кажется правильным, чтобы в порядке лукасады те из жителей Савада, которые возделывают пшеницу и ячмень, облагались двумя пятыми [урожая] на землях с естественным орошением, а на землях, орошаемых при помощи оросительных сооружений, — тремя десятыми урожая, /29/ а яровые хлеба одною четвертью. И ни один из поименованных объектов обложения не должен облагаться на основании предварительного приблизительного определения урожайности, и не должна определяться [для плательщиков налога] лишь приблизительно [на глазок] цена того, что может быть продаваемо купцам; налог натурой в соответствии с урожайностью должен взиматься с учетом существующих на эти продукты цен, или же им должна быть произведена справедливая оценка, так чтобы не ложилось непосильного бремени на плательщиков хараджа и не было ущерба правителю, а затем лишь с них должно взиматься то, что с них следует.
Применять нужно тот из указанных путей, который окажется менее обременительным для плательщиков хараджа; если же менее обременительным для них окажется продажа продуктов урожая и распределение вырученного между ними и правителем, то так и нужно поступать.
Рассказывал нам Муслим ал-Хизами со слов Анаса б. Малика, что посланник Аллаха вернул евреям [земли] Хайбара для обработки исполу ; он посылал к ним ‘Абд Аллаха б. Раваху и тот производил оценку их урожая и предлагал им выбрать любую половину его, либо же он говорил: «Производите оценку вы и предоставьте мне выбрать любую половину». Евреи ввиду этого говорили, что на таком [справедливом отношении] держатся небеса и земля.
Рассказывал мне ал-Хаджжадж б. Артат со слов Нафи’а, со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Умара, что посланник Аллаха вернул евреям [земли] Хайбара для обработки исполу, и эти земли оставались в их руках, пока был жив посланник Аллаха, пока был жив Абу Бакр и большую часть правления ‘Умара, а затем ‘Умар отнял у них эти земли.
Рассказывал мне Мухаммад б. ас-Са’иб ал-Калби со слов Абу Салиха, со слов ‘Абд Аллаха б. ал-’Аббаса: «Когда посланник Аллаха взял Хайбар, жители его сказали ему:
— О, Мухаммад, мы владеем земельными имуществами и мы лучше, чем вы, знаем, как их обрабатывать, так войдите с нами в соглашение относительно их.
Посланник Аллаха согласился предоставить им эти земли для обработки исполу, однако, с такой оговоркой:
— Если мы захотим вас выселить, мы вас выселим.
Когда посланник Аллаха вошел в такое соглашение с жителями Хайбара, об этом услышали жители Фадака ; посланник Аллаха [по их просьбе] послал к ним Мухаййису б. Мас’уда, и они сдались на тех же условиях, что и для жителей Хайбара, и Фадак таким образом выпал на долю посланника Аллаха, так как мусульманам для захвата его не пришлось утомить ни коней, ни верблюдов».
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла со слов ал-Хакама, со слов Муксима, со слов ‘Абд Аллаха б. ал-’Аббаса, что когда посланник Аллаха взял Хайбар, жители последнего сказали ему:
— Мы лучше, чем вы, осведомлены о том, как надо обрабатывать [землю] этого города.
И он предоставил им эти земли для обработки исполу. Затем он послал ‘Абд Аллаха б. Раваху произвести раздел [урожая] между ними и им. Жители Хайбара преподнесли ему подарок, но он отклонил их подарок и сказал:
— Посланник Аллаха послал меня не затем, чтобы я поедал ваше имущество, он послал меня лишь за тем, чтобы я произвел раздел [урожая] между вами и им.
Затем [‘Абд Аллах б. Раваха] прибавил:
— Если хотите, я займусь этим и начну отмеривать причитающуюся вам половину, а если хотите, примитесь вы за это и начните отмеривать эту половину.
Тогда они сказали:
— Вот, на этом держатся небеса и земля.
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов Нафи’а, со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Умара, что ‘Умар стал говорить проповедь и сказал: «Пророк сказал:
— Мы заключили с жителями Хайбара мирный договор с тем условием, что мы их выселим, когда пожелаем.
Между тем они [теперь] отнеслись враждебно к ‘Абд Аллаху б. ‘Умару, как и ранее они враждебно отнеслись к ал-Ансари, и мы не видим здесь более ни одного врага, кроме них; если кому причитается получить деньги в Хайбаре, пусть их возьмет, я собираюсь выселить его жителей».
Что же касается до государственных земель (ката’и’) , то те из них, которые пользуются естественным орошением, представлялись [правителем в собственность отдельным лицам при условии уплаты десятины — ‘ушр], а те, которые орошались при помощи ведер, бурдюков и колес с черпаками для орошения , при условии уплаты половины ‘ушра, ввиду затрат, связанными с указанными способами искусственного орошения. ‘Ушр и закат с плодов и посевов взимаются только на землях, подлежащих обложению ‘ушром; согласно тому, что об этом говорят предания и сунна, ‘утром облагались те из этих земель, которые естественно орошаются проточной водой, а половина ‘ушра — те земли, которые орошаются при помощи бурдюков, ведер и колес с черпаками для орошения. Это те нормы, которые общеприняты на основании учения тех наших ученых, которых мы еще застали, и на основании того, что говорится в преданиях.
Но я считаю правильным взимать ‘ушр только с тех продуктов, которые могут сохраняться в руках людей, но не может взиматься ‘ушр ни с овощей, которые не могут сохраняться впрок, ни с кормовых трав, ни с топлива. К тем продуктам, которые не могут сохраняться у людей впрок, относятся дыни, огурцы, тыквы, баклажаны, морковь, всякие овощи, душистые травы и тому подобное; со всего этого не должен взиматься ‘ушр. А к тем продуктам, которые могут сохраняться у людей впрок и измеряются кафизами /30/ или взвешиваются ратлами , принадлежат пшеница, ячмень, просо, рис, ягоды, кунжут, конопля, миндаль, лещинные орехи, грецкие орехи, фисташки, шафран, маслины, хенна, сухостебельник, полевой тмин, анис, лук, чеснок и тому подобное.
Если земля дает этих продуктов пять васков или больше, то с нее взимается ‘ушр, если только она [естественно] орошается проточной водой или дождем; если же она орошается при помощи бурдюков, ведер и колес с черпаками, то с нее взимается только половина ‘ушра; если же земля даст [этих продуктов] меньше пяти васков, с нее ничего не взимается. Если земля уродит два с половиной васка пшеницы и два с половиной васка ячменя, то с нее взимается ‘ушр; равным образом ‘ушр взимается с земли в том случае, если она уродит один васк пшеницы, один васк ячменя, один васк риса, один васк фиников и один васк винограда при условии, что в общей сложности это составит пять васков; если же до пяти васков не хватает одного васка или меньше, или больше одного васка, то ‘ушр с этой земли не взимается. Исключение составляет шафран ; если он растет на земле, облагаемой ‘ушром и его уродится столько, что цена урожая будет равна цене пяти васков самой простой из произрастающих на земле зерновых культур, облагаемых ‘ушром, то с этого урожая шафрана взимается ‘ушр, если только земля естественно орошается проточной водой или дождями, если же она орошается при помощи бурдюков, ведер или колес с черпаками, то только половина ‘ушра. Если шафран произрастает на земле, облагаемой хараджем, то он облагается хараджем при наличии указанных только что условий, но если цена его урожая не достигнет упомянутой цены пяти васков [зерна], то он не подлежит никакому обложению.
Абу Ханифа утверждал, что если шафран произрастает на земле, облагаемой ‘ушром, то он облагается ‘ушром, хотя бы земля уродила его всего только один ритл, а если он произрастает на земле, облагаемой хараджем, то он тоже облагается хараджем [на таких же условиях].
Наши товарищи [по ханафитской школе права] расходятся во взглядах на время уплаты налога за продукты земли. Абу Ханифа утверждает, что налог уплачивается независимо от того, выросло ли много или мало, а другие законоведы утверждают, что он уплачивается лишь тогда, когда то, что вырастает на земле, составит по меньшей мере пять васков, и что количества меньше пяти васков не облагаются закатом.
Абу Ханифа утверждал, что со всех продуктов земли, будет ли их много или мало, произрастающих на земле, облагаемой ‘ушром, взимается ‘ушр, если земля естественно орошается проточной водой, и половина ‘ушра, если она орошается при помощи ведер, бурдюков и колес с черпаками. На землях, облагаемых хараджем, взимается харадж с пшеницы, ячменя, фиников, проса, ягод, всяких видов овощей и всяких других яровых и озимых хлебов, все равно, измеряются ли эти продукты мерою или нет. Если земля уродит что-либо из поименованных продуктов, будь то мало или много, с этого взимается ‘ушр, причем не принимается в расчет ни плата землеробам, ни расходы на содержание скота, если только земля естественно орошается проточной водой или дождями; если же она орошается при помощи ведер, бурдюков и колес с черпаками, то с этих продуктов взимается половина ‘ушра.
Рассказывали нам со слов Хаммада, что Ибрахим ан-Наха’и сказал:
— Со всех продуктов земли, много ли их будет или мало, взимается ‘ушр, хотя бы вырос только один сноп .
Этого взгляда держался и Абу Ханифа и говорил:
— Нельзя не взимать с земли полагающегося с него хараджа, если она принадлежит к землям, облагаемым хараджем, или причитающегося с нее ‘ушра, если она принадлежит к землям, облагаемым ‘ушром, независимо от того, много ли она уродит или мало.
Другие же утверждают, что не взимается закат с продуктов земли, если количество их меньше пяти васков, причем они опираются на то, что об этом дошло от посланника Аллаха.
Рассказывал нам Абан б. Аби ‘Аййаш со слов ал-Хасана ал-Басри, со слов Анаса б. Малика, что Пророк сказал:
— Не должен взиматься закат с количества меньше пяти васков пшеницы, ячменя, проса, фиников и изюма, ни с веса ниже пяти укий , ни с количества [скота] меньше пяти верблюдов.
Рассказывал нам Йахйа б. Аби Унайса со слов Абу з-Зубайра, со слов Джабира б. ‘Абд Аллаха, что Пророк сказал:
— Не взимается закат с того, что меньше пяти васков. На этом и стоят представители нашей школы.
Один васк равен шестидесяти са’, считая тот са’, которым мерил Пророк; пять васков составляют триста са’, а один са’ — пять с третью ритлов, а это равно одному кафизу по мере, /31/ принятой ал-Хаджжаджем , или одному хашимитскому руб’у ; первый хашимитский махтум равен тридцати двум ритлам.
Если земля уродит триста са’ упомянутых продуктов, а владелец земли часть урожая употребит для себя, для прокормления семьи или угощения соседа или друга, и оставшаяся часть урожая окажется меньше трехсот са’ то с оставшейся части все же взимается ‘ушр, если земля естественным путем орошается проточной водой, и половина ‘ушра, если она орошается искусственно при помощи ведер, бурдюков или колес с черпаками, но ничего не взимается с хозяина за то, что он потребил сам или скормил другим; равным образом, если часть урожая будет похищена [у хозяина], на нем лежит уплата ‘ушра или, соответственно половины ‘ушра только с того, что осталось.
Вот эти все данные представляют собой то, что дошло до нас относительно продуктов земли, и они являются основными положениями в этом вопросе; все частные случаи должны решаться на основе этих положений и по сопоставлении с ними, ибо они являются выражением того, с чем нужно соизмерять и к чему приноравливаться. Придерживайся [о, повелитель правоверных] в этих вопросах тех данных, которые ты сочтешь более полезными для твоих подданных и более прибыльными для государственной казны, и того из разноречивых мнений, которое найдешь предпочтительным.
Рассказывал нам ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла, что ‘Амр б. Шу’айб говорил: «Налог с пшеницы, ячменя, фиников и винограда, если они естественным путем орошаются проточной водой, составляет ‘ушр, а если они искусственно орошаются при помощи ведер, бурдюков и колес с черпаками, то половину ‘ушра».
Рассказывал нам Суфйан б. ‘Уйайна со слов ‘Амра б. Динара, что посланник Аллаха говорил: «С того, что орошается небом, взимается ‘ушр, а с того, что орошается при помощи каната [поднимающего ведро из колодца], половина ‘ушра».
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Умара со слов Абу Исхака, со слов ‘Асима б. Дамры, что ‘Али б. Аби Талиб говорил: «С того, что орошается небом или естественной проточной водой, и с того, что орошается текущим по поверхности земли оросительным каналам — взимается ‘ушр».
Рассказывал нам также Исра’ил б. Йунус со слов Абу Исхака, со слов ‘Асима б. Дамры, что ‘Али говорил: «С того, что орошается небом, взимается одна десятая, а с того, что орошается при помощи бурдюков, одна двадцатая». А в другом месте [‘Али] со слов Пророка говорит: «При помощи колес с черпаками».
Рассказывал нам Мухаммад б. Салим со слов ‘Амира аш-Ша’би, со слов Пророка: «С того, что орошается небом или проточной водой, взимается ‘ушр, а с того, что орошается при помощи колес с черпаками, ведер или бурдюков, половина ‘ушра».
Рассказывал нам ‘Амр б. ‘Усман, что Муса б. Талха считал правильным взимать закат только с пшеницы, ячменя, финиковых пальм, виноградных лоз и изюма; он говорил: «У нас [относительно этого] имеется письмо, которое Пророк написал Му’азу», или же он говорил: «[имеется] рукопись», или: «я нашел рукопись».
Рассказывал мне Абан б. Аби ‘Аййаш со слов Анаса б. Малика, что Пророк говорил: «С того, что орошается небом или проточной водой, взимается ‘ушр, а с того, что орошается при помощи бурдюков, ведер или из водоемов — половина ‘ушра».
Рассказывал нам ‘Амр б. Йахйа б. ‘Умара б. Аби л-Хасан со слов своего отца, со слов Абу Са’ида ал-Худури, что Пророк сказал: «Не взимается закат с верблюдов числом меньше пяти заудов , не взимается закат с количества меньше пяти укий, не взимается закат с количества меньше пятивасков». ‘Амр прибавляет: «Васк у нас был принят равным шестидесяти са’».
Рассказывал мне ‘Абд ар-Рахман б. Ма’мар, что ему рассказывал Йахйа б. ‘Умара б. Аби-л-Хасан ал-Мазини со слов Абу Са’ида ал-Худри, со слов посланника Аллаха то же самое, но он еще прибавлял: «Пять васков того времени равны были двум нынешним васкам»
Рассказывал нам ‘Абд Аллах б. ‘Али со слов Исхака б. ‘Абд Аллаха б. Аби Бакра, со слов ‘Аббада б. Тамима, со слов ряда лиц из сподвижников посланника Аллаха, в том числе со слов Абу Аййуба, что посланник Аллаха сказал: «Закат взимается с пяти васков и более пшеницы, фиников и изюма». А Лайс б. Аби Сулайм рассказывал нам со слов Муджахида, со слов Ибн ‘Умара: «Не взимается закат с зелени».
Рассказывал нам ал-Валид б. ‘Иса:
— Я слыхал, как Муса б. Талха говорил, что не взимается закат со свежих овощей, дынь и разных видов огурцов; он сказал только, что закат взимается только с пшеницы, ячменя и виноградных лоз, причем под закатом, взимаемым с этих продуктов, он подразумевал ‘ушр.
Рассказывал нам Кайс б. ар-Раби’ ал-Асади /32/ со слов Абу Исхака, со слов ‘Асима б. Дамры, со слов ‘Али: «Не взимается закат с овощей, то есть с однолетних овощей , разного вида огурцов, дынь и всего того, у чего [после сбора] не остается корня».
Рассказывал мне также и Абан, что Анас б. Малик говорил: «Нет заката с однолетних овощей».
Рассказывал нам Аш’ас б. Саввар со слов ‘Ата’ б. Аби Раббаха, что ал-Хакам и Ибрахим ан-Наха’и говорили: «Закат взимается со всего того, что произрастает на земле».
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Абд Аллах со слов ал-Хакама, со слов Мусы б. Талхи, со слов ‘Умара б. ал-Хаттаба, что Пророк сказал:
— Закат взимается только с четырех [продуктов] — с фиников, изюма, пшеницы и ячменя.
Рассказывал нам ал-Хаджжадж б. Артат со слов ал-Хакама, со слов Муксима, что ‘Абд Аллах б. ‘Аббас в пояснение слов Аллаха Державного и Славного: «И в день сбора [плодов] платите то, что с них полагается» [Коран 6: 142] , сказал:
— Имеется в виду ‘ушр и половина ‘ушра.
Рассказал нам Аш’ас б. Саввар со слов Мухаммада б. Сирина, что ‘Абд Аллах б. ‘Умар, в пояснение слов Аллаха, Державного и Славного: «И в день сбора [плодов] платите то, что с них полагается», сказал:
— Это кроме того, что с них полагается в виде заката.
Рассказал нам ал-Мугира со слов Саммака, что Ибрахим в пояснение слов Аллаха Благословенного и Всевышнего: «В день сбора [плодов] платите то, что с них полагается», сказал:
— Это имело силу до того, как был установлен сбор ушра и половины ушра, а после того, как была установлена уплата ушра и половины ушра, это было отменено.
Рассказывал нам один из наших шайхов пояснение слов Всевышнего: «И в день сбора [плодов] платите то, что с них полагается», со слов Абу Раджа со слов ал-Хасана:
— Это закат с зерна и плодов.
Наконец, Кайс б. ар-Раби’ рассказывал нам со слов Салима ал-Афтаса, что Са’ид б. Джубайр в пояснение слов Аллаха, Благословенного и Всевышнего: «И в день сбора [плодов] платите с них то, что с них полагается», сказал:
— Придет к вам гость — накормите его верховое животное, обратится к вам нищий — подайте ему что-нибудь; лишь после этого будут взиматься ‘ушр и половина ушра.
РАЗДЕЛ. О ГОСУДАРСТВЕННЫМ ЗЕМЛЯХ (КАТА’И’)
Что касается до государственных земель в земле Иракской, то таковыми были все те земли, которые принадлежали Кисре, его марзубанал и членам его семьи и не находились ни в чьем владении.
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ал-Валид ал-Мадани со слов человека из племени Асад, про которого говорили, что не видел он человека лучше осведомленного в делах Савада, чем он: «Во времена ‘Умара [доходы] с государственных земель (савафи ) достигали четырех миллионов [дирхамов]; в настоящее время эти земли называются государственными доходными землями. Дело в том, что ‘Умар отбирал [в казну] всякую землю, принадлежавшую Кисре или же членам его семьи или же человеку, убитому на войне или бежавшему на вражескую территорию, и всякие высыхающие болотистые земли и песчаные земли, залитые водой . Этот человек назвал мне еще две категории земель, которых я, однако, не запомнил».
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ал-Валид со слов ‘Абд Аллаха б. Аби Хурры: «‘Умар б. ал-Хаттаб отобрал у населения Савада в казну земли десяти категорий: земли убитых во время войны, земли бежавших [на вражескую территорию], всякую землю, принадлежавшую Кисре [Хосрою], всякую землю, принадлежавшую одному из членов его семьи, всякую усыхающую болотистую землю и всякую песчаную землю, залитую водой, а еще четыре категории земель, принадлежавших Хосроям, я забыл. Харадж с тех земель, которые ‘Умар отобрал в казну, доходил до семи миллионов [дирхамов], но когда произошла битва при Дайр ал-Джамаджим , люди сожгли реестры , так что эти подлинные записи исчезли, уничтожились и их более не знают».
Рассказал мне кто-то из мадинцев, из числа старых шайхов: «Из реестров было усмотрено, что ‘Умар в пользу государства выделил все, что принадлежало Кисре, его семье и всем тем, кто сбежал со своей земли или погиб на поле брани, а равно все высыхающие болотистые земли и заросли , причем ‘Умар отдавал эти земли во владение тем, кому хотел».
Эти [упомянутые в приведенном рассказе недвижимости] должны расцениваться, как имущество никому не принадлежащее и не находящееся во владении какого-либо наследника, так что справедливый имам имеет право из них дарить и отдавать во владение тем, кто принес пользу исламу, причем он должен давать это тем, кому полагается, и быть в этом беспристрастным. Так вот следует поступать с этой землей, ибо это и представляет собой, по моему мнению, практиковавшийся в Ираке порядок распоряжения государственными землями, порядок, которым руководствовались также ал-Хаджжадж и ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз. ‘Умар [б. ‘Абд ал-’Азиз] в этом вопросе руководствовался сунной, ибо если праведные правители дали кому-либо во владение землю, то уже никто не имеет права отменить это. /33/ Если же кто отнимет [землю] у одного и даст ее во владение другому, то эта земля должна рассматриваться как такое имущество, которое один на сильно отобрал от другого и отдал третьему.
Относительно отданных во владение частным лицам государственных земель (ката’и’) установился такой порядок, что с них взимается ‘ушр, так как они находятся на положении земель, с которых взимается садака . Во всяком случае решение этого вопроса зависит от имама: если он найдет нужным обложить эти земли ‘ушром, то пусть сделает, и если найдет нужным обложить их двойным ‘ушром, то пусть сделает так, а если найдет нужным перевести их в разряд земель, облагаемых харадЖем, ввиду того, что они орошаются водными источниками, орошающими хараджевые земли, то пусть поступает так; в этом отношении имаму представляется полная свобода действий именно в Ираке. Взимается же с этих земель ‘ушр именно с учетом тех затрат на прорытие оросительных каналов, на возведение строений и обработку земли, ко торые ложатся на владельца такого поместья (икта’). А ведь затраты на это, которые ложатся на такого владельца икта очень велики, и именно ввиду этих ложащихся на него затрат с него и взимается ‘ушр. А впрочем, дело это [о, повелитель правоверных], в твоих руках; то, что ты найдешь более правильным, то и делай, если на то будет соизволение Аллаха.
РАЗДЕЛ
Что же касается до территории Хиджаза , Макки, Мадины, Йамана и тех земель арабских, которые завоевал посланник Аллаха, то там нельзя ни увеличивать, ни уменьшать обложения земли, ибо относительно этого имеется распоряжение и решение посланника Аллаха, и не во власти имама изменить их в каком-либо направлении. До нас дошли сведения о том, что посланник Аллаха совершил ряд завоеваний на территории Аравии, и завоеванные земли обложил ‘ушром, но никаких земель на этой территории не обложил хараджем; то же самое утверждают относительно этих земель другие законоведы нашей [ханафитской] школы; ведь и тебе небезывестно, что ни в Макке, ни на священной территории не взимался харадж , и такой же порядок был распространен на всю территорию Аравии, а равно и на Бахрайн и на Та’иф . Ведь ты же понимаешь, что арабам идолопоклонникам оставалось только либо быть убитыми, либо принять ислам, и от них, в отличие от других народов, не принималась подушная подать. Таково положение на территории Аравии. Но для некоторых жителей Йамана, которых он считал принадлежавшими к числу имеющих Священное Писание (ахл ал-китаб), Пророк установил для них подушный харадж , основываясь на том, что Аллах Державный и Славный говорит в своем Писании: «Тот из вас, кто изберет их своими друзьями, принадлежит к числу их» [Коран 5:56] . И обложил Пророк каждого взрослого и каждую взрослую из них динаром или эквивалентом в тканях ма’афир , а земли он обложил не хараджем, а ‘ушром, поскольку они пользовались естественным орошением, и половиной ‘ушра, если они орошались искусственно, с учетом затрат на орошение при помощи ведер и колес с черпаками.
РАЗДЕЛ
Однако хариджиты сбились с большой дороги , поставили поселения арабов на одну доску с поселениями персов и не придерживались того, что было общепризнано сподвижниками посланника Аллаха, чего держались также ‘Умар и ‘Али, а ведь те из сподвижников посланника Аллаха, которые сошлись на [этом], лучше разъясняют [волю Аллаха] и в большей мере пользовались [в этом] помощью [Аллаха], чем хариджиты. Хвала Аллаху, Господу Вселенной!
РАЗДЕЛ
А что касается до территории Басры и Хурасана, то она, по моему мнению, находится на одном положении с Савадам: земли, занятые вооруженной рукой, облагаются хараджем, земли, оставленные населению по мирному договору, облагаются согласно условиям мирного договора, а земли, население которых приняло ислам, облагаются ‘ушром; я ни в каком отношении не делаю разницы между Савадом и упомянутыми территориями. Относительно этих территорий установилась уже определенная практика; предшествующие халифы ее осуществляли и я думаю, что тебе следует ее утвердить. Так обстоит дело и этим следует руководстоваться.
Если в Ираке, Хиджазе, Йамане, Та’ифе, на территории Аравии или в другой какой-либо области окажется земля, никому не принадлежащая, не находящаяся ни в чьем владении, не составляющая чьей-либо собственности или наследства и не носящая на себе следов обработки, и имам эту землю отдаст кому-либо во владение, а тот ее обработает, то получивший во владение эту землю уплачивает с нее харадж, если она принадлежит к землям, облагаемым хараджем, а хараджем облагаются те земли, которые захвачены с боем, как, например, Савад и другие такие территории. Если же эта земля принадлежала к землям, облагаемым ‘ушром, то получивший ее во владение уплачивает с нее ‘ушр, а ‘ушром облагаются те земли, население которых приняло ислам. Хиджаз, Мадина, Макка, Йаман и территория Аравии, все они принадлежали к землям, облагаемым ‘ушром, а со всякой земли из тех, что заняты с боем, которую имам отдаст кому-нибудь во владение, уплачивается харадж, если только имам не обратит ее в землю, облагаемую ушром. А это право принадлежит имаму; /34/ если он отдаст комулибо во владение землю, подлежавшую [ранее] обложению хараджем, то если он найдет нужным обложить ее ‘ушром, полутора ушрами, двойным ‘ушром и более или хараджем, то чем он найдет нужным обложить владельцев земли, то он и осуществляет. И я надеюсь, что в этом отношении у имама будет полная свобода действий; как он захочет, так и распорядится, за исключением земель, находящихся на территории Хиджаза, Мадины, Макки и Йамана, ибо здесь не может взиматься харадж, нельзя и не разрешается имаму изменить это положение, относительно которого имеется распоряжение и постановление посланника Аллаха.
Вот я тебе [о, повелитель правоверных] все объяснил; так держись того из двух мнений, которого пожелаешь держаться, и руководствуйся тем, что ты сочтешь лучшим для мусульман, наиболее соответствующим общей пользе как знатных, так и простых из них, и более правильным в интересах твоей веры.
Рассказывал мне ал-Муджалид б. Са’ид со слов ‘Амира аш-Ша’би, что ‘Умар б. ал-Хаттаб послал ‘Утбу б. Газвана в Басру, а она тогда называлась Индией ; он вступил в Басру раньше, чем Са’д б. Аби Ваккас вступил в Куфу. Зийад , сын своего отца, построил мечеть в этом городе и цитадель; она и поныне на своем месте. Абу Муса ал-Аш’ари завоевал Тустар , Исфахан, Михраджан Кадак и Мах Зубйан , а Са’д б. Аби Ваккас в это время осаждал ал-Мада’ин.
Если праведные правители отдали кому-либо во владение землю в Саваде, Аравии, Джибале или в одной из тех областей, в которых, как мы упоминали, имам может отдавать государственную землю во владение частным лицам, то те халифы, которые пришли к власти после них, уже не вправе аннулировать это и отнять эту землю у того, кто ею владеет в качестве наследника или приобрел ее путем покупки [у первоначального владетеля]. А если кто-нибудь из правителей отнимет эту землю у одного человека и отдаст ее во владение другому, то такой правитель уподобляется насильнику, который отбирает у одного и отдает другому.
Непозволительно имаму и не волен он отдавать кому-нибудь из людей во владение такую землю, которая по праву принадлежит мусульманину или живущему [на мусульманской территории] по договору, ни же изымать из его владения хоть и часть этой земли, разве что на этом владетеле лежит в пользу имама обязательство. В последнем случае имам взыскивает с него в пределах обязательства и отнятое у него таким образом отдает во владение кому пожелает; это вполне законно.
Земля, по моему мнению, все равно, что деньги; имаму принадлежит право дарить из государственной казны [деньги] тем, кто принес пользу исламу и благодаря кому ислам может справляться с врагами, и в этом отношении имам делает то, в чем он видит большее благо для мусульман и что он считает более полезным для их общего дела. То же самое относится и к землям [государственным]: имам в пределах названных территорий отдает их во владение тому, кому пожелает; и я считаю, что имам не должен оставлять втуне такую землю, которая не составляет чьей-либо собственности и не обрабатывается, а должен отдавать ее во владение кому-нибудь, ибо это поднимает процветание областей и увеличивает количество уплачиваемого [с них] хараджа.
Вот это, по моему мнению, как я тебе сообщил, те пределы, в которых может производиться отдача [государственных земель] во владение [частным лицам].
Уже Пророк отдавал земли во владение [отдельным лицам] и тем привлек к исламу людей, и халифы после него отдавали земли во владение таким лицам, в передаче которым этих земель они видели благо.
Рассказывал мне Ибн Аби Наджих со слов ‘Амра б. Шу’айба, со слов своего отца, что посланник Аллаха отдал какую-то землю во владение кое-кому из племени Музайна или Джухайна, но они не стали; тогда пришли [другие] люди и обработали эту землю, а музаниты или джуханиты возбудили против них тяжбу пред ‘Умаром б. ал-Хаттабом. ‘Умар сказал:
— Если бы [эти земли] были предоставлены [им] мною или Абу Бакром, то я взял бы их обратно, но они отданы во владение самим посланником Аллаха.
Затем он прибавил:
— Если кто владеет землей и в течение трех лет оставит ее без обработки, а другие придут и обработают ее, то они имеют больше прав на эту землю, чем он.
Рассказывал нам Хишам б. ‘Урва со слов своего отца , что посланник Аллаха отдал во владение аз-Зубайру земельные угодья, на которых росли финиковые пальмы и которые [ранее] принадлежали племени бану-н-Надир. Хишам говорил, что этот земельный участок назывался ал-Джурф и что ‘Умар б. ал-Хаттаб роздал разным лицам во владение весь ал-’Акик , так что [розданные участки] зашли за владение ‘Урвы б. аз-Зубайра, и затем сказал:
— Кто же отныне может просить земельного надела? Ведь если осталось еще что-нибудь хорошее , то это то, на чем я стою .
Хавват б. Джубайр попросил отдать ему этот участок, и ‘Умар отдал его ему.
Рассказывал мне Суфйан б. ‘Уйайна со слов ‘Амра б. Динара: «Когда Пророк прибыл в Мадину, он выделил земельные участки Абу Бакру и ‘Умару б. ал-Хаттабу».
Рассказывал мне Аш’ас б. Саввар со слов Хабиба б. Аби /35/ Сабита, со слов Салта ал-Макки, со слов Абу Рафи’а: «Пророк роздал им земли, но они оказались не в состоянии их обработать и в правление ‘Умара б. ал-Хаттаба продали их за восемь тысяч динаров или восемь тысяч дирхамов и отдали эти свои деньги на хранение ‘Али б. Аби Талибу. Когда они затем взяли [у него] эти деньги, то нашли в них нехватку и сказали:
— Это не все.
‘Али сказал:
— Сочтите, сколько с этих денег причитается заката.
Они учли его и нашли, что следуемое им налицо сполна. Тогда Али сказал:
— Неужели вы думали, что я буду держать у себя деньги и не уплачивать причитающегося с них заката?»
Досказывал мне кто-то из наших шайхов, из числа тех, что живут в Мадине: «Пророк отдал Билалу б. Харису ал-Музани во владение всю землю между морем и необитаемой пустыней . Когда наступило правление ‘Умара б. ал-Хаттаба, тот сказал Билалу:
— Ты ведь не в состоянии обработать эту землю.
И склонил его к тому, что он оставит во владении Билала эту землю, но только кроме недр земных, которые он изъял из его владения».
Рассказывал мне ал-А’маш со слов Ибрахима б. ал-Мухаджира, со слов Мусы б. Талхи: «‘Усман б. ‘Аффан отдал во владение ‘Абд Аллаху б. Мас’уду земельный участок в Нахрайне , а ‘Аммару б. Йасиру в Истинийа , Хаббабу предоставил участок земли в Са’набе , а Карйат Хурмузан предоставил Са’ду б. Малику. Все эти участки лежали по соседству. ‘Абд Аллах б. Мас’уд и Са’д отдавали предоставленные им земельные участки [в обработку] другим на из трети или из четверти урожая».
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов тех, кто ему это говорил: «‘Абд Аллах б. Мас’уд владел землей, облагаемой хараджем Хусайн б. ‘Али владел землей, облагаемой хараджем, равно как и другие кроме них сподвижники Пророка; владел землей, облагаемой хараджем, также и Шурайх, и все они уплачивали харадж со своих земель».
Все эти предания говорят о том, что Пророк, а после него и халифы отдавали земли во владение разным лицам; Пророк в этих своих действиях видел пользу в связи с тем, что это примиряло [людей] с исламом и поощряло обработку земли. Так же думали и халифы и раздавали земли только тем, за которыми признавали заслуги перед исламом и которых считали способными одолеть врага. Этот свой образ действий они считали наилучшим, а если бы не это, то они так не проступали бы; но они не раздавали зе мель, которые по праву уже принадлежали мусульманину или живущему по договору на мусульманской территории.
Рассказывал мне Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, со слов Са’ида б. Зайда, что посланник Аллаха сказал: «Кто без права на это захватит хоть пядь земли, тому [Аллах в день Страшного суда] повесит ожерелье из семи земель».
РАЗДЕЛ. О ПРИНЯТИИ ИСЛАМА НЕКОТОРЫМИ ИЗ ЖИТЕЛЕЙ ЗАВОЕВАННЫХ ТЕРРИТОРИЙ И ИЗ БЕДУИНОВ, ПРИ УСЛОВИИ СОХРАНЕНИЯ ЗА НИМИ ЗЕМЛИ И ИМУЩЕСТВА
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, относительно тех из жителей завоеванных территорий, которые приняли ислам при условии сохранения им жизни и принадлежащих им земель, какие в этом отношении существуют нормы. Личность их неприкосновенна и им принадлежит их имущество и их земли, при условии сохранения которых они приняли ислам, и земля эта облагается Утром, так же как и в Мадине, когда ее жители приняли ислам при посланнике Аллаха и их земля стала облагаться ‘ушром. То же самое имело место в Та’ифе и в Бахрайне, а равно и в отношении бедуинов, когда они приняли ислам при условии сохранения за ними их водных источников и принадлежавших им территорий; им принадлежит то, что ими выговорено при принятии ислама, и они им владеют, и никто из других племен не имеет права ни построить на этой территории что-нибудь, что давало бы ему право притязать на какую-либо долю ее, ни вырыть на ней колодец, который давал бы ему право притязать на какую-либо долю ее. Но с другой стороны они не имеют права препятствовать пастьбе или лишать пастухов, скот, а равно и лошадей и верблюдов доступа к воде на этой территории. Их земля облагается ‘ушром, они не могут быть изгнаны из нее, могут наследовать ее друг у друга и делать ее объектом купли и продажи. Это относится равным образом ко всякой территории, жители которой приняли ислам при условии сохранения ее за ними: земля и все, что на ней, принадлежит им.
Всякие люди из числа многобожников, с которыми имам заключит мирный договор с условием, чтобы они признали его власть, положились на его клятвенные заверения и уплачивали харадж, считаются зиммийами и их земля становится землей, облагаемой хараджем; с нее взимается то, что было установлено по мирному договору, заключенные с ними условия выполняются, и не взимается с них более положенного. Всякую же землю, которую имам захватит вооруженной силой, он, если найдет это предпочтительным, распределяет в качестве военной добычи между теми, кто ее захватил, ибо в этом отношении он пользуется полной свободой действий, и в таком случае эта земля облагается ушром /36/ Если же не разделит этой земли [в качестве военной добычи] и найдет лучшим оставить ее в руках тех, кто ею владел, как ‘Умар б. ал-Хаттаб поступил с Савадом, то он имеет право это сделать, и эта земля в таком случае облагается хараджем, но после этого имам уже не имеет права отнять у них землю, ибо она составляет их собственность, которую они могут наследовать один от другого и делать объектом купли и продажи; на владельцев земли он налагает харадж, но не может быть возложено на них то, что им не по силам.
РАЗДЕЛ. О МЕРТВЫХ ЗЕМЛЯХ, ЗАНЯТЫХ ПО МИРНОМУ ДОГОВОРУ ИЛИ ВООРУЖЕННОЙ СИЛОЙ, И ИНЫХ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, как быть с территориями, занятыми вооруженной силой или оставленными за их прежними владельцами по мирному договору, где в некоторых населенных местах имеется много земель, на которых не видно ни следа обработки, ни возведенного кем-либо строения, как лучше поступить с ними. Так вот, если на этих землях нет следов построек или обработки, если они не составляют военной добычи (фай’) жителей [лежащего на этой территории] поселения, не являются ни выгоном, ни местом захоронения покойников, ни местом для заготовки жителями топлива, ни пастбищем для их крупного и мелкого скота, не составляют чьей-либо собственности, и не находятся в чьем-либо фактическом владении, то это мертвые земли, и если кто оживит их или оживит часть их, то они принадлежат ему. Ты можешь отдать эти земли во владение кому пожелаешь и признаешь нужным, или отдать их ему в аренду и поступить с ними так, как ты признаешь за благо. Мертвая земля принадлежит всякому, кто бы ее ни оживил.
Уже Абу Ханифа говорил:
— Раз кто-нибудь оживил мертвую землю, она принадлежит ему, если он сделал это с разрешения имама; а если он оживит мертвую землю без разрешения имама, то земля ему не принадлежит и имам может отнять ее у него и поступить с ней так, как найдет нужным, либо отдать ее в аренду, либо отдать ее комунибудь во владение или еще что-либо иное.
Абу Йусуфу сказали:
— Невозможно, чтобы Абу Ханифа сказал это иначе, как на основании какого-либо [специального] обстоятельства, ибо имеется ведь предание о том, что Пророк сказал: «Если кто-либо оживит мертвую землю, то она принадлежит ему». Так объясни нам, в чем тут дело, ибо мы надеемся, что ты слыхал от него по этому вопросу что-либо, на что можно было бы сослаться?
Абу Йусуф ответил :
— Обоснование этой точки зрения [Абу Ханифы] заключается в том, что он говорит: «Оживление [мертвой земли] может производиться не иначе, как с разрешения имама». Как ты думаешь, если два человека одновременно захотят каждый избрать себе [для оживления] один и тот же участок [мертвой земли] и каждый из них будет мешать другому, кто из них имеет больше прав на этот участок? А если какой-либо человек захочет оживить участок мертвой земли на площади, принадлежащей к жилищу другого человека, который заявляет, что у первого нет никаких прав на эту землю и говорит: «Не оживляй ее, ибо эта земля принадлежит к площади моего жилища и этим будет мне нанесен ущерб?» Вот здесь, в таких случаях, Абу Ханифа прибегает к разрешению имама как к средству разрешения спора между людьми: если имам даст человеку разрешение на это, он может оживить землю, и это разрешение будет законным и правильным, а если имам комулибо запретит [это делать], то его разрешение будет законным, и при наличии разрешения или запрещения имама не будет споров между людьми относительно одного и того же участка и не будет [никому] ущерба в этом.
То, что говорит Абу Ханифа, не противоречит преданию; противоречие преданию было бы налицо только в том случае, если бы он сказал: «Если он оживит землю с разрешения имама, то она не принадлежит ему», а если он говорит, что земля принадлежит ему, то это согласно с преданием, но, конечно, только при наличии разрешения со стороны имама, с тем, что его разрешение положило предел существующим между людьми спорам и причинению ими ущерба друг другу. Я же лично думаю, что если только это не связано с ущербом для кого-нибудь и если никто этого не оспаривает, то [общее] разрешение посланника Аллаха имеет законную силу вплоть до Дня воскресения мертвых; если же с этим связан ущерб [для кого-нибудь], то этот случай надо рассматривать с точки зрения хадиса: «Посадка [дерева], произведенная кем-либо с нарушением чужих прав, не может служить основанием для возникновения права [на землю] ».
Рассказывал мне Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, со слов ‘А’иши, что Пророк сказал: «Если кто оживит мертвую землю, то она принадлежит ему, но из посадки [дерева], произведенного человеком с нарушением чужого права, не возникает права [на землю] для него».
Рассказывал мне Хаджжадж б. Артат со слов ‘Амра б. Шу’айба, со слов его отца со слов его деда, что Пророк сказал: «Если кто оживит мертвую землю, то она принадлежит ему».
Рассказывал мне так же Мухаммад б. Исхак со слов Йахйи б. ‘Урвы, со слов его отца, что посланник Аллаха сказал: «Если кто оживит мертвую землю, то она принадлежит ему, но не возникает права [на землю] из посадки [дерева], произведенной человеком с нарушением чужих прав». ‘Урва говорил еще: «Рассказывал мне [это] некто, кто видел, как эта финиковая пальма была срублена топором у самого основания ».
Рассказывал мне Лайс со слов Тауса, что посланник Аллаха сказал /37/: «Земля, находящаяся во владении [мусульман] с давних пор, принадлежит в первую очередь Аллаху и его посланнику, а затем только вам; если кто оживит мертвую землю, то она принадлежит ему, а кто отмежевал себе участок, теряет права на него по истечении трех лет [если его не обработает]».
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов аз-Зухри, со слов Салима б. ‘Абд Аллаха, что ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил с минбара: «Если кто оживит мертвую землю, то она принадлежит ему, а отмежевавший себе участок по истечении трех лет теряет на него право [если его не обработает]». Дело в том, что люди, бывало, отмежевывали себе такие участки земли, которых фактически не обрабатывали.
Рассказывал мне также ал-Хасан б. ‘Умара со слов аз-Зухри, со слов Са’ида б. ал-Мусаййиба, что ‘Умар б. ал-Хаттаб сказал: «Если кто оживит мертвую землю, то она принадлежит ему, а если кто отмежует себе участок земли, то по истечении трех лет он теряет права на нее [если не обработает ее]».
Рассказывал мне Са’ид б. Аби ‘Аруба со слов Катады со слов ал-Хасана, что Самура б. Джундуба говорил: «Если кто отгородил землю стеною, то эта земля принадлежит ему».
По нашему мнению, последнее предание имеет в виду мертвые земли, на которые не распространяются чьи-либо права и которые не составляют чьей-либо собственности, и устанавливает, что если кто оживил такую землю, находящуюся в упомянутых условиях, то она принадлежит ему; он может засеять эту землю сам или отдать для обработки другому по договору музара’а или же отдать ее для обработки за определенное вознаграждение, прорыть на ней оросительные каналы и вообще возделывать ее так, как это требуется для ее пользы.
Если эта земля принадлежит к территории, облагаемой ‘ушром, владелец уплачивает с нее ‘ушр, если же она принадлежит к территории, облагаемой хараджем, он уплачивает с нее харадж, но если он выроет на этой земле колодец или выведет наружу подземный водовод, то земля облагается ‘ушром.
Если какие-либо люди из числа врагов, с которыми ведется война, погибнут и земля их останется в запустении и не будет известно, чтобы кто-либо владел ею и чтобы она составляла чью-либо собственность или чтобы кто-нибудь предъявил притязания на нее, а какой-нибудь человек завладеет ею, возделает ее, засеет и сделает на ней древесные насаждения и будет уплачивать с нее харадж или ‘ушр, то эта земля принадлежит ему.
Это вот и есть те мертвые земли, которые я определил тебе при самом начале рассмотрения этого вопроса. Имаму не принадлежит право отнимать что-нибудь у кого-либо иначе, как по твердо признанному праву, но имам имеет право отдавать во владение всякому [кому пожелает] всякую мертвую землю и все, что не составляет чьей-либо собственности и чем никто не владеет; в этом отношении он может поступать в соответствии с тем, что он признает благом для мусульман и наиболее общеполезным.
Если кто оживит мертвую землю из числа тех земель, которые раньше принадлежали многобожникам и были захвачены мусуль санами вооруженной силой, после чего разделил их между мусрьманами-воинами [в качестве военной добычи], удержав пятую часть в пользу казны, то такая земля облагается ‘ушром, ибо в силу того, что имам разделил ее между мусульманами, она стала землей, облагаемой ‘ушром, а потому тот, кто оживит участок такой земли, должен уплачивать с нее ‘ушр, как и раньше уплачивали его те, между которыми имам поделил эти земли.
Если же имам по завоевании этих земель оставил их в руках их прежнего населения, не поделив их между завоевавшими их [войсками], как, например, ‘Умар б. ал-Хаттаб оставил Савад в руках его прежнего населения, то такая земля облагается хараджем и тот, кто оживит участок такой земли, уплачивает с нее харадж, как раньше уплачивали его те, за кем имам ранее утвердил эти земли.
Если какой-либо человек оживит участок мертвой земли на территории Хиджаза или [вообще] Аравии, население которой приняло ислам при условии оставления за ними этой территории, то такая земля облагается ‘ушром и принадлежит ему.
Если же эта мертвая земля принадлежит к числу тех земель, которые были завоеваны мусульманами, а ранее принадлежали многобожникам, и этот человек, оживив ее, проведет на нее воду из водных источников, находившихся во владении многобожников, то эта земля облагается хараджем; если же он оживит ее не при помощи этой воды, а при помощи колодца, который он вырыл на этой земле, или при помощи источника, выведенного им наружу на этой земле, то такая земля облагается ‘ушром, а если он имеет возможность провести воду на эту землю из рек, находившихся ранее в руках не арабов, то эта земля облагается хараджем независимо от того, проведет ли он эту воду фактически или нет.
Земля, принадлежавшая арабам, находившимся в ином положении, чем земля не арабов, ибо с арабами велась война с тем, чтобы они приняли ислам, — от них не принималась подушная подать (джизйа), от принималось только обращение в ислам, и если их территория оставалась за ними, то она становилась землей, облагаемой ‘ушром , а если имам делил их территорию [между завоевавшими ее воинами] и не оставлял ее в их руках, то все же она облагалась ‘ушром.
Нормы, применявшиеся к арабам , не похожи на те нормы, которые применялись к не арабам, ибо с не арабами война велась с тем, чтобы заставить их либо принять ислам, либо уплачивать подушную подать, а с арабами война велась только за тем, чтобы они приняли ислам: они должны были или принять ислам, или быть убиты, и нет сведений о том, чтобы посланник Аллаха иди кто-либо из его сподвижников, или кто-либо из халифов после него взимал с арабов-идолопоклонников /38/ подушную подать; условием было либо принятие ислама, либо смерть.
Если арабы [язычники] бывали побеждены, их жены и дети уводились в плен, как и посланник Аллаха захватил в плен жен и детей [племени] Хавазин после битвы при Хунайне, но затем он их простил и отпустил на волю. Так Пророк поступил только с идолопоклонниками из арабов, а арабы, признававшие откровение, приравнивались к не-арабам и с них взималась подушная подать; так ‘Умар удвоил для племени бану Таглиб ставку заката взамен хараджа, так и посланник Аллаха обложил каждого взрослого человека из населения Йамана одним динаром или его эквивалентом в тканях ма’афир, ибо эти люди, по нашему мнению, на одном уровне с признающими Откровенную книгу. Таким же образом Пророк заключил мирный договор с населением Наджрана , обязав их уплатить выкуп. А что касается до не-арабов, то подушная принимается от них, как от признающих Откровенную книгу , так и от многобожников, идолопоклонников и огнепоклонников. Ведь посланник Аллаха взимал подушную подать с маджусов, населявших Хаджар , а ведь маджусы-язычники не принадлежали к числу признающих Откровенные книги; они, по нашему мнению, принадлежат к не-арабам, на их женщинах нельзя жениться и их убоину нельзя есть. ‘Умар б. ал-Хаттаб обложил неарабов язычников в Ираке подушной податью (джизйа), взимаемой с мужчин по трем категориям: с малоимущих, достаточных и средних. А в отношении отпавших от ислама арабов и не-арабов нужно держаться такого же образа действий, как и в отношении арабов-идолопоклонников: от них требуется только принятие ислама или же их надо убить, а подушная подать [с гарантией неприкосновенности] с них не взимается.
РАЗДЕЛ. О ТЕХ, КОТОРЫЕ ОТПАЛИ ОТ ИСЛАМА, ОКАЗЫВАЛИ ВООРУЖЕННОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ И ЗАЩИЩАЛИ СВОИ ЖИЛИЩА [ПРОТИВ ИСЛАМА]
Если ли бы отпавшие от ислама стали отстаивать [против мусульман] свои жилища и оказывать вооруженное сопротивление, то их жены и дети подлежат уводу в плен, а они сами подлежат принудительному возвращению в ислам; так Абу Бакр увел в плен детей отпавших от ислама арабов из племени бану Ханифа, а ‘Али б. Аби Талиб увел в плен детей племени бану наджийа . Хараджем они не облагаются; если они вновь примут ислам до сражения и до того как будут побеждены, то им гарантируется жизнь, неприкосновенность имущества и не подвергаются они уводу в плен; если же они будут побеждены и тогда лишь примут ислам, то им тоже гарантируется жизнь, но на них распространяется постановление об уводе в плен детей и жен, тогда как мужчины остаются свободными и не обращаются в рабов. Посланник Аллаха ведь выкупил пленных в день Бадра и не стали они рабами, а равно и Абу Бакр отпустил [пленных] ал-Аш’аса б. Кайса и ‘Уйайну б. Хисна , и не стали они ни рабами, ни клиентами того, кто пощадил их жизни.
Мужчины из числа отпавших от ислама и из числа идолопоклонников не подлежат уводу в плен и не облагаются подушной податью (джизиа), им представляется на выбор только смерть, либо ислам, и если имам одержит победу над кем бы то ни было из тех, пред которыми [до принятия ислама] стоит выбор — либо смерть, либо ислам, то он уводит в плен их жен и детей, а мужчин убивает и взятую добычу распределяет по принадлежности: одну пятую тому, кто указан Аллахом в Его Писании, а четыре пятых тем мусульманам, которые принимали участие в сражении.
Это законно, но если имам воздержится от увода в плен, отпустит их, простит их и оставит им землю и их имущество, то это в его воле, это тоже правильно и законно, и их земля в таком случае облагается ‘ушром и не имеет ничего общего с землей, облагаемой хараджем, потому что нормы, применяемые к таким землям, отличаются от тех, которые применяются к землям, подлежащим обложению хараджем. Посланник Аллаха завоевал не одну область, населенную арабами-язычниками, но оставлял их неприкосновенными; к таким областям относятся Бахрайн, Йаман и другие, как то территории Гатафан и Тамим ; но все [движимое имущество, которое мусульмане в этих случаях уносили в качестве добычи] в свою лагерную стоянку, оставалась [им] полностью; четыре пятых распределялось между теми, кто захватил эту добычу, а одна пятая удерживалась в пользу тех, кого Аллах поименовал в Своем Писании.
Взятая войском добыча (ганима) разнится от того имущества жителей поселений, которое Аллах дарует [мусульманам] в виде фай’а; нормы, применяемые в отношении фай’а отличаются от тех, что применяются в отношении той военной добычи. Из добычи (ганима), захваченной у язычников-идолопоклонников арабов и не арабов и у людей, имеющих Священное Откровение, безразлично, одна пятая распределяется между теми, кого Аллах поименовал в Своем Писании, а четыре пятых между теми, которые сражались из-за этой добычи и захватили ее. /39/
РАЗДЕЛ
А что касается до населения поселков и (обрабатываемых) земель, до городов и их населения и всего, что в них есть, то имаму предоставляется свобода действий: если захочет, он оставляет их на занимаемой ими земле, в их жилищах и домах, отдает им их имущество и налагает на них подушную подать (джизйа) и харадж, за нарочитым исключением мужчин из числа идолопоклонников-арабов, ибо от них не принимается подушная подать [как выкуп за сохранение жизни], а предоставляется им только на выбор либо принять ислам, либо умереть.
Не удерживается пятая часть [в пользу казны] из той недвижимости [деревенских жителей], которую Аллах в виде фай’а дарует [мусульманам]; ведь тебе не безызвестно то, что Аллах, Державный и Славный, говорит в Писании Своем: «Те недвижимости деревенских жителей, которые Аллах в виде фай’а дарует Своему посланнику, принадлежат Аллаху, Его посланнику, родственникам последнего, сиротам, неимущим и странникам», но то, что далее говорит Всевышний: «(принадлежит это) также бедным мухаджирам, которые были изгнаны из своих жилищ и лишены своего имущества», и то, что Он говорит далее: «(принадлежат они) и тем, которые остались жить в Мадине и уверовали раньше их», и еще далее: «и тем, которые пришли позже них». И все эти [перечисленные группы людей] вошли в понятие родственников. Но эти распоряжения касаются лишь того, что не составляет военной добычи войск.
В свое время посланник Аллаха оставлял некоторые [земли], принадлежавшие поселениям, не подвергая их разделу; Макку, в которой были сосредоточены богатства, он взял вооруженной силой, но не разделил этих богатств; он покорил племена Курайза и ан-Надир, и не одну территорию, населенную арабами, но кроме Хайбара он нигде не подвергал разделу земельные угодья. Таким образом имаму предоставляется свобода действий: если он произведет раздел, как это делал посланник Аллаха, то это будет хорошо, а если он воздержится от раздела, как поступил и Пророк, за исключением [земель] Хайбара, то и это будет хорошо.
В свое время и ‘Умар оставил Савад неразделенным; большинство областей Сирии и Египта были завоеваны вооруженной рукой; мирные договоры были заключены только с жителями укрепленных мест, а земли были захвачейы и завоеваны вооруженной рукой, но все же ‘Умар оставил их [неразделенными], как собственность современных ему мусульман и тех, что придут после них, и видел в этом благо. Точно также и имам, приняв меры к защите интересов мусульман и веры, может следовать в этом отношении тому пути, который сочтет правильным.
РАЗДЕЛ. ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ ЗЕМЛИ, ПОДЛЕЖАЩЕЙ ОБЛОЖЕНИЮ ‘УШРОМ, И ЗЕМЛИ, ПОДЛЕЖАЩЕЙ ОБЛОЖЕНИЮ ХАРАДЖЕМ
А что касается твоего, о повелитель правоверных, вопроса о том, что такое земля, подлежащая обложению ‘ушром, и что такое земля, подлежащая обложению хараджем — то всякая земля, будь то земля арабов и не арабов, жители которой приняли ислам при условии сохранения ее за ними, составляет их собственность и облагается ‘ушром, так же, как и Мадина, когда ее население приняло ислам при условии сохранения ее за ними, и как Йаман. Точно так же является землей, облагаемой ‘ушром, земля всех тех идолопоклонников-арабов, от которых не принимается подушная подать (джизйа), которым предоставляется либо принять ислам, либо умереть, хотя бы имам и завоевал такую землю, так как посланник Аллаха, завоевав в свое время земли из земель арабов, оставил их неприкосновенными, и эти земли до настоящего времени являются землями, облагаемыми ‘ушром.
Всякая территория из территорий не арабов, которую имам завоюет и оставит в руках населения, является землей, облагаемой хараджем, но если он ее разделит между теми, которые захватили ее [в виде военной добычи], то она является землей, облагаемой ‘ушром. Ведь ты знаешь, что ‘Умар б. ал-Хаттаб завоевал землю неарабов и оставил ее в руках населения, и земля эта стала облагаться хараджем, вообще всякая земля из земель не арабов, население которой заключило мирный договор с условием сохранения ее за ним и стало зиммийами, становится землей, облагаемой хараджем.
РАЗДЕЛ. О ПРОДУКТАХ МОРЯ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, о добываемых из моря предметах украшения и амбры; так вот, с предметов украшения и амбры, добываемых из моря, взимается пятая часть, а с других продуктов [добываемых из моря] ничего не взимается. Абу Ханифа и Ибн Аби Лайла утверждали, что ни с одного из этих [продуктов моря] ничего не должно взиматься, ибо они на одном положении с рыбой, но я нахожу правильным взимать с этих продуктов одну пятую часть, а четыре пятых принадлежат тому, кто их добыл, ибо по этому вопросу нам передавали предание со слов ‘Умара, с которым вполне соглашается и ‘Абд Аллах б. ‘Аббас; мы следуем этому преданию и не считаем возможньщ действовать в противоречии с ним.
Рассказывал мне ал-Хасан б. ‘Умара со слов ‘Амра б. Динара, со слов Та’уса /40/ со слов Талхи б. ‘Аббаса, что ‘Умар б. ал-Хаттаб поставил Йа’ла’ б. ‘Умаййу сборщиком податей с продуктов моря и тот написал ему об амбре, которую какой-то человек нашел на берегу моря, и спрашивал его, как быть с ней. ‘Умар написал ему, что это один из даров Аллаха; и с амбры, и со всего, что Аллах, да прославится хвала Его, выбросит из моря, должна взиматься пятая часть.
А ‘Абд Аллах б. ‘Аббас сказал: «Таково и мое мнение».
РАЗДЕЛ. О МЕДЕ, ОРЕХАХ И МИНДАЛЕ
Что касается до меда, орехов и миндаля и тому подобных продуктов, то с меда взимается ‘ушр, если он находится на земле, облагаемой ‘ушром, если же он находится на земле, облагаемой хараджем, то с него ничего не взимается; равным образом, если он находится в пустыне, в горах, на деревьях или в пещерах, с него тоже ничего не взимается; и он приравнивается к тем плодам, которые [дико] растут на равнинах и в горах; не взимается с них ни харадж, ни ‘ушр.
Рассказывал нам один из наших шайхов со слов ‘Амра б. Шу’айба, что стоявший во главе Таифа амир написал ‘Умару б. ал-Хаттабу:
Собственники пчельников не уплачивают нам того, что, бывало, платили Пророку, а между тем требуют, чтобы мы охраняли их долины; так напиши нам свое мнение по этому вопросу.
‘Умар написал ему [в ответ]:
Если они уплатят тебе то, что они, бывало, платили Пророку, то охраняй им их долины, если же они не уплатят тебе того, что, бывало, платили Пророку, то не охраняй.
— А уплачивали они Пророку, — говорил ‘Амр, — один мех [меду] с каждых десяти мехов.
Рассказывал мне Йахйа б. Са’ид со слов ‘Амра б. Шу’айба, что ‘Умар написал: «С ульев один мех [меду] на каждые десять мехов».
А ал-Ахвас б. Хаким передавал мне со слов своего отца: «Один ритл с каждых десяти ритлов».
Рассказывал мне также ‘Абд Аллах б. ал-Мухаррир со слов аз-Зухри, который доводил цепь своих источников [до Пророка], что посланник Аллаха сказал: «С меда взимается ‘ушр, а что касается до орехов, миндаля, лещинных орехов, фисташек и тому подобное, то с них взимается ‘ушр, если они находятся на земле, облагаемой ‘ушром, и харадж, если они находятся на земле, облагаемой хараджем, так как их можно мерить мерой».
Ни с тростника, ни с дров, ни с сена, ни с соломы, ни с хвороста не взимается ни ‘ушр, ни пятая часть, ни харадж, но с ситника [calamus aromaticus ] взимается ‘ушр, если он растет на земле, облагаемой ‘ушром, или харадж, если он растет на земле, облагаемой хараджем, так как представляет собой съедобный плод; ситник, правда, не съедобен, но плодоносит и используется. Но что взимается с нефти, с гудрона, с ртути и с битума, если есть в земле источник таковых, нам не известно, безразлично, находится ли источник на земле, облагаемой ‘ушром, или на земле, облагаемой хараджем
РАЗДЕЛ. ПОВЕСТВОВАНИЕ О НАДЖРАНЕ И ЕГО ЖИТЕЛЯХ
Ты, о повелитель правоверных, спрашивал меня о Наджране и его жителях, какие были установлены нормы в отношении этой области и ее жителей, почему они были изгнаны из нее после заключенного с ними договора и что именно явилось причиной этого, ибо Пророк закрепил эту область за ее жителями на условиях, которые он им поставил и которые они приняли; об этом Пророк написал им грамоту, о списке которой я тебе уже упоминал, и послал ‘Амра б. Хазма к ним и к другим еще [покоренным] племенам.
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак, что Пророк, посылая ‘Амра б. Хазма в Наджран, написал ему следующее:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Это гарантийная [грамота] от Аллаха и Его посланника! О, верующие! Выполняйте договоры! Завет Мухаммада Пророка ‘Амру б. Хазму, отправляемому в Йаман:
— Я приказываю ему бояться Аллаха во всех делах своих и постоянно держаться этого; я приказываю ему удерживать из добычи пятую часть, принадлежащую Аллаху, и взимать предписанный /41/ мусульманам налог (садака) с плодов.
А текст грамоты Пророка населению Наджрана, которая находится в их руках, таков:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Это то, что Мухаммад пророк, посланник Аллаха, написал жителям Наджрана, будучи властен над ними в отношении всякого плода, золота, серебра и рабов: все это он милостиво дарует и оставляет им с тем, чтобы они, в виде налога, отдавали две тысячи одеяний стоимостью в одну унцию (укийа) каждое , причем тысячу одеяний каждый месяц раджаба и тысячу одеяний каждый месяц сафара, каждое одеяние в одну унцию серебра . Все, что окажется выше или ниже ставки хараджа унциях [серебра ], будет учтено, равным образом будет учтено все, что они внесут кольчугами, лошадьми, стременами и [другим] движимым имуществом.
Наджран обязан содержать и кормить моих послов до двадцати дней и менее, и не могут мои послы задерживаться [в городе] свыше месяца. Если же случится в Йамане предательство и измена, то наджранцы обязаны предоставить моим послам заимообразно тридцать кольчуг, тридцать коней и тридцать верблюдов; в случае гибели [или пропажи] тех кольчуг, лошадей и [другого] движимого имущества, которое они заимообразно предоставят моим послам, все это лежит на ответственности последних, пока они его не вернут.
Наджран и прилегающая область находятся под покровительством Аллаха под защитою Мухаммада, Пророка и посланника Аллаха, в смысле неприкосновенности имущества жителей, их личности, их земли, их веры, как в отношении тех из них, что отсутствуют, так и в отношении тех, которые находятся налицо, и в отношении их родственников и в смысле неприкосновенности их храмов и всего, чем они владеют, будь то мало или много. Ни один епископ не будет лишен своего епископства, ни один монах своего монашества, ни один священник своего священнического сана. Не будут они отвечать за проступки совершенные и за кровь, пролитую в эпоху до ислама. Не будет им причинен убыток и не будут они притесняемы и войско не ступит на их землю.
Если кто из них будет искать [защиты своего права], то спорящих рассудят по справедливости: никто [другого] не обидит и не будет обижен. Если кто впредь будет взимать лихву, тот будет лишен моей защиты, но ни за какое другое незаконное действие никто из них не будет привлечен к ответу.
To, что оговорено в этой грамоте, находится под гарантией Аллаха и поручительством Мухаммада, Пророка и посланника Аллаха, поскольку жители Наджрана будут искренне и честно выполнять лежащие на них обязательства, не пытаясь в обход закона уклониться от них, вплоть до того, как Аллах свершит Свой приговор . Это подтверждают своим свидетельством Абу Суфйан б. Харб , Гайлан б. ‘Умар, Малик б. ‘Ауф из племени бану Наср, ал-Акра б. Хабис ал-Ханзали и ал-Мугира б. Шу’ба, а написал для них эту грамоту ‘Абд Аллах б. Аби Бакр.
Впоследствии наджранцы пришли к Абу Бакру, и он написал им [грамоту следующего содержания]:
Эта та грамота, которую раб божий Абу Бакр, заместитель (халиф) Пророка Мухаммада, посланника Аллаха, написал жителям Наджрана, принимая под покровительство Аллаха и поручительство Пророка Мухаммада, посланника Аллаха, их самих, их земельные угодья, их веру, их имущество, их домочадцев, их богослужение [касается это как находящихся налицо, так и находящихся в отсутствии], их епископов, их монахов, их храмы и все, чем они владеют, будь то много или мало. Не будет им причинен убыток и не будут они притесняемы; не будет епископ лишен своего епископского сана, ни монах своего монашества во исполнение в отношении их всего того, что заключено в грамоте, написанной для них Пророком Мухаммадом.
Все, что написано в этой грамоте, находится под гарантией Аллаха и поручительством Пророка Мухаммада во веки! А наджранцы должны быть искренни и прямодушны в выполнении лежащих на них обязательств. Это подтверждают своим свидетельством: ал-Мустаурид б. ‘Амр из племени бану л-Кайн, ‘Амр, клиент Абу Бакра, Рашид б. Хузайфа и ал-Мугира. Написал… .
Затем, когда халифом был избран ‘Умар (б. ал-Хаттаб), наджранцы пришли к нему, а ‘Умар ведь выселил их из Наджрана Йаманского и поселил их в Наджране Иракском, так как он опасался от них беды для мусульман . ‘Умар написал им грамоту следующего содержания:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Это та грамота, которую повелитель правоверных ‘Умар написал жителям Наджрана. Те из них, которые окажутся в пути, будут неприкосновенны под гарантией Аллаха: ни один из мусульман не причинит им ущерба во исполнение того, что в своих грамотах им гарантировали пророк Мухаммад и Абу Бакр.
Далее: амиры сирийские и иракские, через области которых им придется проходить , пусть разрешат им засеять землю. Та земля, которую они обработают, будет принадлежать им в качестве дара, предоставленного им Аллаха ради, в возмещение за [исконно] принадлежащую им землю; никто не может их притеснять, не будут они подлежать незаконным поборам.
Далее: всякий мусульманин, оказавшийся подле них, пусть оказывает им помощь против того, кто их обидит, ибо они люди, находящиеся под гарантией, а подушная подать с них слагается на срок в двадцать четыре месяца после их прихода [на новое место]. Они обязаны уплачивать [налог] с производимых ими злаков, не подвергаясь нарушению своих прав и насилию. Это подтверждают своим свидетельством ‘Усман б. /42/ ‘Аффан и Му’айкиб, а написал [грамоту]….
Когда скончался ‘Умар и халифом был избран ‘Усман, наджранцы явились к нему в Мадину, и он по их поводу написал ал-Валиду б. ‘Укбе , который был его наместником, следующее:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
От раба Божия ‘Усмана, повелителя правоверных, ал-Валиду б. ‘Укбе: да подаст тебе Аллах мир и славословлю я Аллаха, кроме которого нет другого божества!
Далее: епископ, вождь и благородные люди наджранцев, живущих в Ираке, явились ко мне с жалобой, показав мне одновременно те условия, которые поставил им ‘Умар, и я понял, что они претерпели от мусульман. Так я облегчаю им лежащую на них подушную подать на тридцать одеяний, отказавшись от них ради Аллаха Всевышнего, велика Его слава! И признаю я за ними полностью всякую землю, дарованную им ‘Умаром взамен той земли, которая принадлежала им в Йамане. Обходись с ними хорошо, ибо это люди, находящиеся под покровительством, и у меня с ними [старые] отношения. Загляни в ту грамоту, которую им написал ‘Умар, и выполни в отношении их все та, что в ней оговорено, a когда прочтешь их грамоту, то верни им ее. Мир с тобой! Писал [грамоту] Хамран б. Абан в половине месяца ша’бана 27-го года.
Когда халифом стал ‘Али и прибыл в Ирак, то наджранцы явились к нему.
Рассказывал мне ал-А’маш со слов Салима б. Аби-л-Джа’да: «Явился к ‘Али епископ Наджрана с написанной на красной коже грамотой и сказал:
— Прошу тебя, о повелитель правоверных, твоей собственноручной подписи и устного предстательства, — другими словами — Только вернул бы ты нас в нашу страну!
Но ‘Али отказался вернуть их [на родину] и сказал:
— Несчастный! Ведь ‘Умар был человеком праведных действий!
А ‘Умар то ведь и выселил их, боясь со стороны беды для мусульман, так как у себя на родине они собрали много коней и оружия; так вот [из-за этого] ‘Умар выселил их из Йамана и поселил их в Наджране иракском. Они же полагали, что если ‘Али, быть может, не согласится с образом действия ‘Умара, то вернет их на родину. Затем ‘Али написал им грамоту следующего содержания:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Эта грамота, данная рабом божьим ‘Али б. Аби Талибом жителям Наджрана. Вы явились ко мне с грамотой, данной вам Пророком, в которой он установил гарантии неприкосновенности вашей личности и вашего имущества, и я выполню в отношении вас то, что в грамотах гарантировали вам Мухаммад, Абу Бакр и ‘Умар. Всякий мусульманин, который впредь явится к наджранцам, пусть соблюдает то, что им гарантировано; да не будут они обмануты, ни притесняемы и да не нарушится ни одно из присвоенных им прав! Написал [грамоту] ‘Абд Аллах б. Аби Рафи’ 10-го числа месяца второй джумады, 37-й год со времени прибытия посланника Аллаха в Мадину.
Эти вышеназванные одеяния представляют собой тот налог, который лежал на их земле и составлял подушную подать; эти одеяния распределялись по количеству голов мужчин, не принявших ислам, и на всякую землю на территории Наджрана, хотя бы кто-нибудь из них уже и продал свою землю или часть ее мусульманину, зиллийу или кому-нибудь из племени бану Таглиб. Что касается до налога на землю, то [она подлежит сбору] безразлично, принадлежит ли она женщине или малолетнему, тогда как подушная подать наджранцев ни в какой мере не ложится ни на женщин, ни на малолетних. Ныне в этом [иракском] Наджране на них не лежит обязательство содержать послов и наместника и вносить их в пользу особые поборы ; это имело силу только при жизни Пророка, когда они жили в Наджране Йаманском, а в настоящее время нет.
Если бы кто из наджранцев купил землю из числа земель облагаемых хараджем, то он должен был бы уплачивать с нее харадж, и не препятствует уплате этого хараджа то, что он обязан со своей земли в Наджране, ни тот налог в виде одеяний, который он обязан вносить в качестве подушной подати и как налог с земли, если таковая имеется у него именно в Наджране. Ведь эти одеяния должны наджранцами отдаваться в качестве подушной подати [и налога с земли ] только на территории Наджрана.
К наджранцам следует относиться снисходительно, следует с ними обращаться хорошо и соблюдать то покровительство, которое им гарантировано; не должны они облагаться сверх своих возможностей, не должны подвергаться насилию и притеснению и не должен им причиняться ущерб. Не должны они подвергаться [дополнительным] повинностям и поборам, хотя бы и было направлено к ним [специальное] лицо для взимания [причитающихся с них] налогов у них на месте. С их жен и детей не полагается взимать подушной подати ни в виде одеяний, ни в какой-либо другой форме.
Рассказывал мне ал-Хасан б. ‘Умара со слов Мухаммада б. ‘Убайд Аллаха, со слов ‘Абд ар-Рахмана б. Сабита, со слов Йа’ла’ б. ‘Умаййи , который говорил: «Когда ‘Умар б. ал-Хаттаб послал меня сборщиком хараджа с земель Наджрана (Йа’ла’ имел в виду тот Наджран, который находится поблизости от Йамана), он написал мне следующее:
«Ты прими во внимание всякую землю, покинутую ее владельцами, /43/ как те земли из них, которые не возделываются , но орошаются естественными водными источниками или дождем, так равно те, на которых произрастают финиковые пальмы или [другие] деревья; последние ты отдай им, пусть обрабатывают и орошают их, и со всего, что милостью Аллаха вырастет, две трети будут принадлежать ‘Умару и мусульманам, а одна треть останется им; а если какие-либо из таких земель орошаются при помощи ведер, то им будут принадлежать две трети [продуктов], а Умару и мусульманам одна треть. И отдай им все невозделанный земли, пусть засеют их; с тех из них, которые орошаются естественным водным источником или дождем, им будет принадлежать одна треть урожая, ‘Умару же и мусульманам две трети, а с тех [ранее] невозделанных земель, которые орошаются при помощи ведер, им будут принадлежать две трети урожая, ‘Умару же и мусульманам одна треть».
РАЗДЕЛ. О НАЛОГЕ В ПОЛЬЗУ БЕДНЫХ (САДАКА)
Ты спрашивал [меня], о повелитель правоверных, с какого количества верблюдов, коров, мелкого скота и лошадей должна уплачиваться садака и как обходиться с теми, на ком лежит обязанность уплачивать в каком-либо размере этот налог с одной из названных выше категорий [домашних животных]. Так прикажи, о повелитель правоверных, тем, кто занимается взиманием налога в пользу бедных, взимать должное с того, кто обязан [платить], и отдавать должное тому, кому это надлежит отдавать, и придерживаться в этом отношении того, что установлено практикой (сунна) посланника Аллаха, а затем, после него, практикой халифов. Помни, что ведь тому, кто установит хорошую сунну, причитается награда за нее и, сверх того, такая же награда, которая причтется людям, руководствующимся этой сунной, причем награда этих последних от этого не потерпит ни малейшего ущерба; равным образом тот, кто установит порочную сунну, понесет ответственность за нее и, сверх того, такую же ответственность, как и те, что руководствуются этой сунной, причем, однако, ответственность этих последних от этого ни насколько ни умалится . Так нам передавали со слов нашего Пророка, и я молю Аллаха, чтобы Он сделал тебя одним из тех, кои руководствуются практикой Пророка и одобряют его образ действий и тем самым увеличивают Его награду, и чтобы Он помог тебе в выполнении того дела, которое Он тебе поручил, и сохранил бы тебе то [стадо], пастухом которого Он тебя поставил.
Я уже упоминал о том, что, как дошло до нас, было наложено на каждую из перечисленных категорий в качестве налога в пользу бедных; за осуществлением этих [положений] я застал наших законоведов; это общепризнанная у нас практика , и это самое лучшее из того, что мы слышали по этому вопросу в предании со слов аз-Зухри со слов Салима со слов Ибн ‘Умара. [Последний рассказывал], что посланник Аллаха написал грамоту относительно налога в пользу бедных и прикрепил ее к своему мечу (а может быть сказал «к своему завещанию»), и не извлек ее, пока не преставился . Этой грамотой руководствовался Абу Бакр, пока не погиб, руководствовался ею затем и ‘Умар. «В этой [грамоте], — сказал [Ибн ‘Умар], было написано:
С 40 овец вплоть до 120 взимается одна овца ; свыше этого, до 200 овец, — две овцы; свыше этого, до 300 овец, — три овцы, а свыше этого — с каждой [полной] сотни овец — по одной овце, причем с количества меньше ста уже ничего не взимается . С пяти верблюдов взимается одна овца, с десяти верблюдов — две овцы, с пятнадцати верблюдов — три овцы и с двадцати верблюдов — четыре овцы; с 25 до 35 верблюдов одна более, чем годовалая верблюдица (бинт махад); с количества верблюдов выше этого до 45 — одна верблюдица более двухлетнего возраста (бинт лабун); с количества выше этого, до 60 верблюдов — одна верблюдица более трехлетнего возраста (хикка), с количества выше этого, до 75 — одна верблюдица более четырехлетнего возраста (джаза’а), с количества выше этого, до 90 верблюдов — две более, чем годовалые верблюдицы; с количества выше этого, до 120 верблюдов — две верблюдицы более двухлетнего возраста; а если количество верблюдов превышает 120, то с каждых 50 взимается одна верблюдица более трехлетнего возраста, а с каждых 40 — одна верблюдица более двухлетнего возраста . При этом не следует объединять то, что разрознено, ни же разъединять то, что объединено , и если имущество находится в совместном владении двух лиц, то они облагаются поровну».
Дошло до нас, что ‘Али б. Аби Талиб говорил: «Если количество верблюдов превышает 120, то [облагаются они] с таким расчетом, чтобы это находилось в соотношении с положенными [для меньших количеств] ставками. (Таково также мнение Ибрахима ан-Наха’и и этого же взгляда придерживался Абу Ханифа).
А если верблюдов очень много, то с каждых 50 взимается одна верблюдица более трехлетнего возраста (хикка). Соответственно с этим, если количество [облагаемого] мелкого скота очень велико, то с каждых 100 овец взимается одна овца. С количества крупного рогатого скота меньше 30 голов свободно пасущихся коров ничего не взимается, с 30 голов до 39 взимается один теленок не моложе одного года (таби’ джаза’), с 40 голов — теленок старше двух лет (мусинна) , а если количество больше этого, то с каждых 30 голов взимается один теленок не моложе года, а с каждых 40 голов — один теленок старше двух лет ».
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Ибрахима, со слов Масрука: «Когда Мухаммад посылал Му’аза в Йаман, он приказал ему взимать с каждых 30 голов /44/ крупного рогатого скота теленка или телку не моложе одного года, а с каждых 40 голов — одного теленка старше двух лет».
Подобное этому дошло до нас и от ‘Али б. Аби Талиба.
Что же касается до лошадей, то среди наших шайхов, которых я еще застал, существовали разногласия. Абу Ханифа говорил, что с лошадей уже свободно пасущихся взимается садака в размере одного динара с каждой лошади ; то же самое сообщалось нам со слов Хаммада, со слов Ибрахима и подобные же данные дошли до нас и со слов ‘Али [б. Аби Талиба].
Однако дошло до нас со слов того же ‘Али в другом предании, возводимом им до самого Пророка, что последний будто сказал: «Я сложил для моей общины [налог] с лошадей и рабов».
Точно также дошло до нас о посланнике Аллаха в передаче людей, пользующихся известностью, что он сказал: «Прощаю я своей общине [налог] с лошадей и рабов».
Сюда относится то, что нам рассказал Суфйан б. ‘Уйайна со слов ал-Хариса, со слов ‘Али, со слов Пророка, который сказал: «Я прощаю вам садаку с лошадей и рабов».
А что касается до рабочих [вьючных] верблюдов и рабочего рогатого скота, то с них не взимается садака; Му’азз с них ничего не взимал и такова же точка зрения ‘Али.
Буйволы и хорасанские [двугорбые] верблюды [в отношении взимания садаки] рассматриваются так же, как [обыкновенные] верблюды и крупный рогатый скот, все равно как между козами и овцами и [не делают различия], говоря об овечьей породе .
Что же касается того, что в качестве налога садака взимается с мелкого рогатого скота, то должна взиматься только одна овца или более в возрасте более одного года, но не должно взиматься в качестве садаки животное дряхлое, слепое, одноглазое или страдающее каким-либо тяжелым недостатком; [не должны отбираться в счет налога] ни баран [вожак] стада, ни стельная овца, ни овца, готовая ягниться, ни овца кормящая, то есть такая, при которой находится выкармливаемый ягненок, ни овца, предназначенная в пищу, то есть такая, которую владелец откармливает с целью ее съесть, ни годовалая или еще более молодая овца; но если животное старше года и не принадлежит к упомянутым четырем категориям , то сборщик садаки принимает его. При этом сборщику налога не предоставлено права выбирать овец и брать их только из числа лучших, и не должен он брать их только из худших, минуя лучших, но должен брать средние из них, сообразно с годом и тем, какой он даст приплод . Сборщик налога садака не должен перегонять овец из одной области в другую.
Садака взимается с верблюдов, с крупного и мелкого скота только по истечении года [их пребывания в руках владельца], а когда исполнится год, с них взимается садака, а при определении числа {подлежащих обложению голов] учитываются и молодые, и старые животные, и ягнята, принесенные пастухом на руках, если они родились до [начала отчетного] года, а если эти ягнята родились после [начала] этого года, то в первый год они не принимаются к учету, а принимаются к учету только во второй год, при условии, что они выживут в течение года. При [расчете] садаки не делают разницы между козами и овцами.
Если кто-нибудь владеет 40 верблюдами и со времени его владения ими пройдет год, то как говаривал Абу Ханифа, с них ничего не взимается , я же полагаю, что сборщик должен взять с них одного [верблюда] (и то же самое, по обоюдному мнению Абу Ханифы и Абу Йусуфа, относится к телятам и верблюжатам. А если этот человек владеет одной взрослой овцой и 39-ю верблюдами и останутся они в его владении целый год, то с них [в качестве налога] взимается взрослая овца; в соответствии с этим Абу Ханифа говорил: «Если в число 40 [подлежащих обложению верблюдов] входит [другое] взрослое животное, которое принимается в счет садаки, то с этих 40 взимается садака». Это в одинаковой мере относится к верблюдам и крупному рогатому скоту. Но если упомянутая овца в течение года околеет, то с этих [оставшихся 39 животных], по мнению Абу Ханифы, ничего не взимается, тогда как Абу Йусуф утверждает, что с них полагается взимать 39/40 верблюда ). Если 40 голов крупного рогатого скота просуществуют [у человека] в продолжении года, а затем 20 голов из них околеют прежде, чем явится сборщик налога, то когда он придет, с них взимается половина теленка старше двух лет [мусинна]; если же погибнет меньшее количество, то [налог взимается] с учетом этого количества; если погибнет 1/3 сорока голов, то на последних остается налог в размере 2/3 теленка старше двух лет, а если погибнет 1/4 этих сорока голов, то на последних остается налог в 3/4 теленка старше двух лет, и не полагается то, что следует [в виде налога] в виде такого теленка, перечислять на годовалого теленка (таби’).
То же самое относится и к верблюдам. Если человек владеет 25-ю верблюдами в продолжение целого года, то с них полагается взимать одну более, чем годовалую верблюдицу (бинт махад); если погибнут все верблюды, кроме одного [до прихода сборщика], то с оставшегося верблюда взимается 1/25 более чем годовалой верблюдицы; если же из этих верблюдов погибнут 20, а останется из них 5, то [за погибших 20] с их хозяина ничего не взимается и сборщику причитается получить лишь 1/5 более чем годовалой верблюдицы.
Если кто владеет 50-ю головами крупного рогатого скота, то с них взимается всего только один теленок старше двух лет (мусинна), /45/ но с количества голов крупного рогатого, превышающего 30, взимается только один годовалый теленок (таби’), пока число голов не достигнет 40, а когда оно достигнет 40 голов, то с них взимается теленок старше двух лет. Затем с количества, превышающего 40 голов, взимается только один теленок старше двух лет, пока количество голов не достигнет 60-ти, а когда оно достигнет 60 голов, то с них взимается два годовалых теленка. Далее, если количество голов достигнет 70, то с них взимается один годовалый теленок и один теленок старше двух лет. Если же количество крупного рогатого скота еще умножится и станет обильно, то с каждых 40 голов взимается один теленок старше двух лет, а с каждых 30 голов — годовалый теленок или годовалая телка (таби’а). Если человек в продолжение года владел 50-ю головами крупного рогатого скота, а затем [до прихода сборщика налога] пало из них 10 голов, то с наличного числа голов взимается теленок старше двух лет, ибо осталось такое количество голов, с которого взимается мусинна, а если из 50 голов погибнет 20, то с владельца за эти [оставшиеся 30 голов] взимается 3/4 теленка старше двух лет, так как [эти 20 голов] убыли с того количества, с которого причиталось взять одного теленка старше двух лет , а таковым количеством является 40 голов, и таким образом отпала 1/4 полагавшегося с этого количества теленка старше двух лет.
Если человек в продолжение года владел 50-ю верблюдами, то с них полагается [в качестве налога] одна верблюдица старше трех лет (хикка); если же из них погибнут три или четыре до прихода сборщика налога, так что останутся 46 верблюдов, то сборщик берет с него одну верблюдицу старше трех лет, так как одна такая верблюдица взимается именно с 46 верблюдов , и погибшие верблюды в расчет не принимаются. А если у этого человека [после падежа] останется меньше 46 верблюдов, то причитавшаяся с них верблюдица-хикка делится на 46 частей и затем смотрят, скольким частям этой верблюдицы соответствует оставшееся количество верблюдов, и соответствующее [количество частей верблюдицы] взимается с этого человека [в виде налога].
Так же поступают и с мелким скотом. Если человек владел 120 овцами, то с него взимается [в качестве налога] одна овца, так как с овец ничего не взимается, пока их количество не достигнет 40 овец, а если их количество достигнет 40 овец, то взимается с них одна овца [при количестве от 40 до 120 овец]. Если из 120 овец погибнут 20 или 40 или 80 овец, то с этого человека за оставшиеся 40 овец взимается одна овца, так как их осталось такое количество, с которого полагается взимать налог садака; если же из этих овец погибнет 100, а останется всего 20 овец, то с этого человека полагается взять 1/2 овцы, то есть половину того, что полагалось бы взять с 40 овец; остальные же овцы, свыше 40, при расчетах с ним не учитываются, а расчет с ним производится с учетом того количества, которого не хватает до 40 овец. А если человек в продолжение года владел 121 овцой, то с них взимается две овцы; а если из них до прихода сборщика налога погибнет какое-нибудь количество, то налог с этого человека слагается в соответствии с этим количеством. Если погибнет 1/6 всего указанного выше количества овец, то слагается с этого человека двух овец; соответственный [расчет] производится [при гибели] 1/5 всего количества. Но если из этого количества овец погибнут всего только две овцы, то на этом человеке остается налог в размере 119/121 двух овец.
Сообразно с изложенным [производятся расчеты налога] во всех таких случаях в отношении верблюдов, крупного рогатого скота и мелкого скота, но Аллаху [все это] ведомо лучше.
РАЗДЕЛ. ОБ УМЕНЬШЕНИИ, УВЕЛИЧЕНИИ И СНЯТИИ НАЛОГА
Не разрешается ни одному человеку, верующему в Аллаха и день Страшного суда, отказываться от уплаты налога в пользу бедных (садака) или переносить его со своего имущества на имущество группы других людей, с целью таким путем раздробить налог, так, чтобы садака с его имущества свелась на нет и у каждого [из вовлеченных в эту сделку], оказалось такое количество верблюдов, крупного рогатого скота и овец, с которого не надо платить налога; нельзя никоим образом прибегать к уловкам, с тем чтобы каким-нибудь способом или под каким-либо предлогом свести на нет подлежащий уплате налог в пользу бедных.
Дошло до нас, что ‘Абд Аллах б. Мас’уд сказал: «Ничто не может препятствовать мусульманину платить закат, и если кто его не уплатит, то не будет за него молитвы ».
А Абу Бакр, когда [арабы] стали отказываться платить ему садаку, говорил: «Если они откажутся отдать мне из числа того, что давали Пророку [в качестве налога для бедных], хотя бы веревку для спутывания ног верблюда, то я пойду на них войной!» Даже войну с ними он [в этом случае] считал для себя законной.
Джарир передает слова посланника Аллаха: «Когда будет уходить от вас сборщик садаки, то пусть уходит довольный вами».
Так прикажи, о повелитель правоверных, избрать человека рерного, надежного, воздержанного, благожелательного, пользующегося твоим доверием и доверием твоих подданных и поручи ему ведать сбором налога в пользу бедных во всех областях. Ему же ты прикажи, чтобы он во все области направил людей по своему выбору, [предварительно] осведомившись об их образе жизни, об их поведении и об их отношении к доверенному им имуществу; пусть они соберут для него налог садака во [всех] областях. Когда налог будет собран [и доставлен] ему, то ты прикажи ему распорядиться им так, как повелел Аллах, великая хвала Ему !
Не поручай сбор заката сборщикам харадЖа, ибо имущество, собранное в виде налога для бедных, /46/ не должно смешиваться в общую массу с собранным в виде хараджа. Я слыхал, что сборщики хараджа высылают от себя людей для сбора налога в пользу бедных, и эти люди занимаются притеснениями, действуют несправедливо и делают то, что незаконно и им не предоставлено; а дня сбора садаки надо выбрать людей честных, праведной жизни. А если ты кому-нибудь поручишь сбор садаки, и он пошлет со своей стороны людей, в благочестии и надежности которых он уверен, то ты назначь им содержание в размере по твоему усмотрению, но не назначай им такого содержания, которое поглотило бы большую часть собранного налога .
Не следует смешивать имущества, собранного в качестве хащЖа, с имуществом, собранным в качестве налога для бедных и в качестве ‘ушра, так как харадж составляет фай’ всех мусульман, тогда как налог в пользу бедных принадлежит тем людям, которых Аллах перечислил в Своем Писании . А если налог в пользу бедных с верблюдов, крупного рогатого скота и мелкого скота собран, то к нему прибавляется то, что собрано с мусульман в виде сушра [с недвижимости], ‘ушра с движимого имущества, со всех предметов потребления, которые представляются [на оценку] сборщику ‘ушра и тому подобное, так как все это приравнивается к налогу в пользу бедных и все это распределяется между теми, которых Аллах, Благословенный и Всевышний, поименовал в Своем Писании. Аллах Всевышний в Своем Писании в числе ниспосланных Его пророку Мухаммаду откровений говорит: «Садака — только для бедных и неимущих, для тех, кто собирает, для тех, сердца коих должны быть задобрены, для рабов, должников, дая [воюющих] на пути Аллаха и для странников» [Коран, 9: 60].
Что касается тех, сердца которых должны быть задобрены , то таковых уже больше нет, а тем, кто занят сбором заката, имам дает столько, сколько им нужно, составит ли это меньше или больше 1/8 всего собранного налога. Имам дает из собранного налога [в виде вознаграждения] тому, кому он поручил [ведать сбором налога] столько, сколько требуется ему самому и посылаемым им [на места] сборщикам, без расточительности, но и без [излишней] скупости, а остальная часть налога распределяется между остальными категориями: одна доля бедным и неимущим, одна доля должникам, то есть тем, кто не в состоянии расплатиться со своими долгами; странникам, отбившимся от каравана, тоже одна доля для продолжения пути и в виде вспомоществования; одна доля на освобождение рабов: с одной стороны человеку, владеющему рабом или имеющему состоящих в рабстве отца, брата, сестру, мать, дочь, жену, деда, бабушку, дядю или тетку со стороны отца, дядю или тетку со стороны матери и так далее, чтобы помочь ему выкупить их, а с другой стороны из этой доли оказывается помощь рабам, заключившим со своими господами договор о выкупе; наконец одна доля выделяется на исправление дорог, находящихся в пользовании мусульман .
Все эти доли выделяются уже после того, как выделено содержание сборщиков налога.
Причитающаяся бедным и неимущим доля распределяется между [бедными и неимущими] жителями каждого данного города из налога, собранного вокруг этого города, и нельзя из него заимствовать средства для раздачи [бедным и неимущим] жителям другого города. А что касается до других долей, то имам поступает с ними по своему усмотрению в пределах тех категорий, которые Аллах Всевышний поименовал в Своем Писании, и если он все собранные средства [за вычетом содержания сборщикам налога] направит в пользу одной какой-нибудь из поименованных Аллахом категорий, то это будет законно.
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Умара со слов Хакийа б. Джубайра, со слов Абу Ва’ила, что ‘Умару б. ал-Хаттабу принесли [собранный] налог в пользу бедных, и он весь его отдал членам одной семьи.
Рассказывал нам также ал-Хасан б. ‘Умара со слов ал-Хакама, со слов Муджахида, что Ибн Аббас сказал: «Нет беды в том, чтобы садака была отдана лицам одной какой-нибудь категории».
Рассказывал нам тот же ал-Хасан б. ‘Умара со слов ал-Минхала б. Амра, со слов Зирра б. Хубайша , что Хузайфа сказал: «Нет беды в том, чтобы садака была отдана лицам одной какой-нибудь категории».
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов Асима б. ‘Умара, со слов Катады, со слов Махмуда б. Лабида, со слов Рафи’а б. Хадиджа, что посланник Аллаха сказал: «Тот, кто взимает садаку с соблюдением справедливости [по заслугам], равен тому, кто воюет на пути Аллаха ».
Рассказывал нам кое-кто из наших шайхов, что Таус говорил: «Послал Пророк ‘Убаду б. ас-Самита собирать садаку и сказал ему:
— Бойся Аллаха, о Абу-л-Валид, дабы не предстать в День воскресения мертвых несущим на шее ревущего верблюда, мычащую корову или блеющую овцу !
Тот спросил:
— Так это будет, посланник Аллаха?
Пророк ответил:
— Да, клянусь тем, в чьих руках находится моя душа, за исключением тех, над кем смилуется Аллах.
‘Убада ответил:
— Клянусь тем, кто послал тебя, как носителя истины, не стану я во веки веков управлять даже двумя людьми!»
Рассказывал мне Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, со слов Хамида ас-Са’иди: «Поставил Пророк какого-то человека по имени Ибн ал-Лутбийа сборщиком налога в пользу бедных среди арабов племени бану Сулайм. Когда тот пришел к ним, то сказал:
— Вот это останется вам, а вот это предоставлено мне. Посланник взошел на минбар, восхвалил Аллаха и прославил его, а затем сказал: /47/
— Что это за сборщик [налога], если я его пошлю [собирать налог], а он будет говорить населению: «Вот это для вас, а вот это предоставлено мне?» Разве не рос он в доме своего отца и своей матери, чтобы научиться распознавать, предоставлено ли это ему или нет? Клянусь тем, в чьих руках находится моя душа, если только кто-нибудь присвоит себе что-либо из налога в пользу бедных [сбор коего ему поручен], то в день воскресения мертвых он неизбежно предстанет несущим это [присвоенное им] на своей шее, будь то ревущий верблюд, мычащая корова или блеющая овца.
Затем он воздел руки свои, так что были видны его подмышки, и молвил:
— Господи, правильно ли я это сказал?»
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла со слов ‘Икримы б. Аби Халида, со слов Бишра б. ‘Асима, со слов ‘Абд Аллаха б. Суфйана, со слов его отца, со слов его деда, что ‘Умар б. ал-Хаттаб послал последнего сборщика (заката), а затем увидел его где-то в Мадине и спросил его:
— Ну, доволен ли ты тем, что находишься как бы в походе [на пути Аллаха]?
Тот ответил:
— Как так? Ведь люди вот утверждают, что я их притесняю.
‘Умар спросил:
— Каким образом?
Тот ответил:
— Они мне говорят: «Ты отбираешь у нас даже ягненка».
‘Умар ответил:
— Конечно, бери [его] у них, хотя бы пастух принес его на своих плечах , и сообщи им, что оставляешь им овец кормилец, овец, предназначенных в пищу, племенного самца и стельных овец.
Рассказывал нам также ‘Ата’ б. ‘Аджлан со слов ал-Хасана: «‘Умар б. ал-Хаттаб послал Суфйана б. Малика собирать закат в Басре. Тот пробыл там некоторое время, а затем попросил у ‘Умара разрешения отправиться в джихад. ‘Умар спросил его:
— А разве ты не находишься все равно что в джихаде!
Тот ответил:
— Каким образом? [Напротив], люди говорят [про меня]: «Вот он притесняет нас».
‘Умар спросил:
— В чем именно?
Суфйан ответил:
— Они говорят про меня: «Вот он ставит нам в счет [всякого] ягненка».
‘Умар сказал:
— И ставь его в счет, хотя бы пастух принес его на своих плечах. Разве ты не оставляешь им овец кормилец, овец, предназначенных в пищу, и племенных самцов?»
Рассказывал мне Йахйа б. Ca’ид со слов Мухаммада б. Йахйа б. Хаббана, со слов двух лиц из племени Ашджа’, что ‘Умар б. ал-Хаттаб послал к ним Мухаммада б. Масламу сборщиком (заката); [эти два человека] говорили: «Оставался [Мухаммад б. Маслама] у нас и брал у нас всякую овцу, которую мы ему приводили в удовлетворение его законных требований».
Рассказывал мне равным образом Йахйа б. Са’ид со слов Мухаммада б. Йахйи, со слов ал-Касима б. Мухаммада, что мимо ‘Умара б. ал-Хаттаба проходили овцы, взятые в качестве садаки, и среди них оказалась овца с [очень] большим выменем. ‘Умар спросил:
— Это что за овца?
Ему ответили:
— Одна из овец, взятых в качестве садаки.
Тогда ‘Умар сказал:
— Эту овцу ее хозяева [несомненно] не отдали добровольно: не обирайте людей и не берите у них избранного.
Под «избранным» ‘Умар подразумевал лучшее имущество людей.
Рассказывал мне Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, что Пророк на заре ислама послал кого-то собирать налог в пользу бедных и сказал ему: «Бери и старую верблюдицу, и молодую, и страдающую недостатками, но не бери ничего из лучшего имущества людей».
Рассказывал мне тот же Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, что когда Аллах приказал Пророку собирать налог в пользу бедных, тот послал какого-то человека собирать этот налог с народа; при этом посланник Аллаха сказал ему:
— Не бери ничего из того отборного, что наиболее дорого людям; бери и старую верблюдицу, и молодую, и страдающую недостатками.
Не хотел Пророк запугивать людей, пока они не поймут [в чем дело], и не учтут [всего, что с этим связано]. Человек этот пошел и собрал этот [налог] в соответствии с тем, что Пророк ему приказал брать. Под конец пришел он к какому-то бедуину и сказал ему, что Аллах Всевышний приказал своему посланнику, чтобы тот взимал с людей садаку, чтобы этим очистить их и обелить. Бедуин сказал сборщику налога:
— Ступай и возьми.
Тот взял [без разбора] старых верблюдиц, молодых и страдавших недостатками. Тогда бедуин сказал ему:
— Никогда никто до тебя не приходил взимать что-либо с моих верблюдов. Клянусь Аллахом, ты непременно должен взять [животных] на выбор.
Сборщик налога вернулся к посланнику Аллаха и рассказал Пророку об этом случае, а Пророк испросил благословения [Аллаха] дая этого [бедуина].
Рассказывал мне Суфйан б. ‘Уйайна со слов ‘Абд ал-Карима ал-Джазари , со слов Зийада б. Аби Марйама, что Пророк послал кого-то собирать садаку и тот привел ему [в качестве собранного налога] старых верблюдиц; тогда посланник Аллаха сказал:
— Ты и сам пропал, и [налог] погубил.
Сборщик налога ответил ему:
— Я оставлял [плательщикам налога] двух молодых верблюдов
за одного старого. Тогда Пророк сказал:
— В таком случае нет тебе беды!
Рассказывал нам Да’уд б. Аби Хинд со слов ‘Амира аш-Ша’би, который сказал: «Прежде говаривали, что тот, кто действует несправедливо при сборе садаки, одинаково [повинен], как и тот, кто отказывается ее уплачивать».
Рассказывал нам Абу ‘Убайда б. Аби Раита со слов Абу Хамида, со слов Вахила б. ‘Ауфа ал-Муджаши и который сказал: «Пришел я к Абу Хурайре /48/ и сказал ему:
— О, Абу Хурайра! Те, кто поставлены собирать садаку, притесняют нас, преступают в отношении нас закон и отбирают наше имущество.
Абу Хурайра ответил:
— Не отказывайте им ни в чем и не поносите их, но прибегайте к защите Аллаха от творимого ими зла!»
Рассказывал нам один из наших шайхов со слов Ибрахима б. Майсары, что какой-то человек спросил Абу Хурайру:
— Из какой части имущества должно брать то, что идет в уплату садаки?
Тот ответил:
— Из средней [по качеству] трети, если же [сборщик] от этого откажется, то предложи ему пятилетнюю (санийа) и четырехлетнюю (джаза’а) верблюдицу, а если он откажется, то предоставь ему [делать по-своему] и говори с ним по-хорошему.
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Умара со слов Абу Исхака, со слов ‘Асима б. Дамры, что ‘Али [б. Аби Талиб] сказал: «С мелкого скота количеством меньше сорока голов ничего не взимается».
Абу Йусуфа спросили:
— А почему ты полагаешь, что с плательщиков хараджа налог должен взиматься пропорционально урожаю продуктов земли, как то: зерновых культур, пальм, [плодовых] деревьев и виноградных лоз, в соответствии с установленным тобой соотношением, и почему ты не восстанавливаешь для плательщиков хараджа тех [опре деленных] ставок, которыми ‘Умар б. ал-Хаттаб обложил их землю, их пальмовые насаждения и их плодовые деревья? А ведь они были согласны с этими ставками и справлялись с ними.
Абу Йусуф ответил :
— ‘Умар видел, что в то время земля могла вынести наложенное на нее налоговое бремя, но не говорил тогда, когда устанавливал определенные им [ставки налога]: «Это те [ставки] хараджа, которые обязательны для плательщиков хараджа и закреплены за ними [навсегда], и ни мне, ни тем халифам, что придут после меня, не предоставлено ни снижать их, ни повышать». Напротив того, раз ‘Умар сказал Хузайфе и ‘Усману, пришедших к нему с отчетом о тех иракских землях, над которыми он поставил их сборщиками податей: «А может быть вы обложили землю таким [налогом], бремя которого она не в состоянии вынести», то в этих его словах имеется указание на то, что если бы оба упомянутые лица сообщили ему: «Земля не может вынести того бремени, которое ты наложил на ее население», то он несомненно уменьшил бы установленные для населения ставки харадЖа. Ведь если бы те [ставки хараджа], которые ‘Умар установил и которыми он обложил землю, были окончательными, не подлежавшими ни снижению, ни повышению, то не поставил бы этим он [приведенного выше] вопроса о том, справляется ли [с ними] или нет население этой земли.
Да и откуда следует, что нельзя ни снижать, ни повышать этих ставок, раз ‘Усман б. Хунайф в ответ на вопрос ‘Умара сказал: «Я обложил землю таким [налогом], который ей по силам, а если бы я захотел, я мог бы удвоить [обложение] порученной мне земли». Разве не поведал он [‘Умару], что на земле избыток, который тоже мог взять, если бы захотел? А Хузайфа на вопрос ‘Умара тоже ответил: «Я обложил землю таким [налогом], который она может вынести, но большого избытка ей не осталось». Аллаху это ведомо лучше, [но как мне кажется], эти слова [Хузайфы] указывают на то, что на земле все же остался избыток, хотя и небольшой, который он оставил в руках населения. Ведь ‘Умар поставил им [упомянутый] вопрос, чтобы знать, повысить или понизить [ставки налога] в соответствии с тем, что населению земли посильно, и в таг ких пределах, чтобы это не нанесло ему ущерба.
Ну, раз мы видим, что те ставки хараджа, которыми [‘Умар] когда-то обложил их землю, для них тяжелы, раз мы убеждаемся, что их земля не может вынести этого [бремени] и что требовать от населения соблюдения этих ставок значить побуждать его к выселению и к оставлению земли, раз сам ‘Умар, обложивший население харадкем, спрашивал, по силам он им или нет, и распорядился, чтобы люди не облагались сверх того, что им посильно, то мы и руководствуемся тем, что повелел и предложил ‘Умар в уповании на то, что правильным путем является выполнение его велений. Так вот мы и не возложили на население того, что ему непосильно, а потребовали от них уплаты хараджа только в таких размерах, которые может снести их земля.
В пользу того, что имаму предоставлено право снижать и повышать те [ставки] хараджа, которыми он оложил население в соответствии с тем, что им по силам, и налагать на всякую землю то, что пожелает, лишь бы это не наносило ущерба ее населению, будь то в процентном отношении к урожаю зерновых культур или в дирхамах на основании измерения площадей (джарибов) земли, в пользу этого говорит и то, что ‘Умар обложил население Савада одним кафизом и одним дирхамом с каждого джириба возделанной и невозделанной земли и восемью дирхамами с каждого джириба пальмовых насаждений.
Говорят, что ‘Умар исключил финиковые пальмы [из числа облагаемых проектов] с целью облегчить земледельцев; а с другой стороны говорят, что он обложил ‘ушром те пальмовые насаждения, которые орошаются естественным водным источником, и половиной ‘ушра те из них, которые орошаются при помощи колес с черпаками; а с пальм, растущих на обрабатываемой [под другие культуры] земле, он ничем не обложил, но обложил виноградные лозы, кормовые травы и прочее, о чем мы говорили выше .
Направил ‘Умар Йа’ла’ б. ‘Умаййу в Наджран и написал ему, чтобы он взимал с земледельцев пропорционально одну треть или две трети того зерна, которое по милости Аллаха уродит земля, и /49/ чтобы он пропорционально урожаю фиников взимал налог с их пальмовых насаждений; при этом с тех [пальмовых насаждений], которые орошаются естественным водным источником, две трети принадлежат [всем] мусульманам, а одна треть земледельцам, а с тех, которые орошаются при помощи бурдюков, земледельцам принадлежит две трети, а одна треть [всем] мусульманам.
Вот в этих двух мерах, принятых ‘Умаром в отношении земель Савада и земель Наджрана, заключается указание на то, что имаму предоставлена свобода действий, и он имеет право обложить всякую землю хараджем в таких размерах, которые выдерживает земля и которые по силам ее владельцам.
Разве ты не знаешь, что посланник Аллаха захватил Хайбар вооруженной силой, а все же не обложил его [земли] хараджем, но отдал их евреям для обработки исполу. Разве ты не знаешь и того, что ‘Умар после завоевания Савада рассуждал с некоторыми дихканами Ирака и спрашивал их:
— Сколько вы раньше платили персам с вашей земли?
Они ему ответили:
— Двадцать семь [дирхамов] .
‘Умар сказал на это:
— Я не могу удовлетвориться таким [налогом] с вас. И решил произвести обмер [земельных площадей] в [завоеванных] областях и обложил их хараджем [в соответствии с результатами обмера]. ‘Умар счел такой порядой более подходящим для плательщиков хараджа, лучшим для поддержания и увеличения [доходов, получаемых с] фай’а и притом без обременения [плательщиков хараджа] непосильными налогами. Так вот имаму предоставляется разобраться в установленных ‘Умаром обложениях плательщиков хараджа, если они и сейчас в состоянии платить столько же и земля их и сейчас это может вынести, [то пусть оставит это обложение], а в противном случае пусть обложит их в соответствии с тем, что может вынести земля и что посильно ее владельцам.
Рассказывал нам ‘Абд ар-Рахман б. Сабит б. Саубан со слов своего отца: «Написал ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз ‘Абд ал-Хамиду 6. ‘Абд ар-Рахману :
Обследуй земельные угодья и не ровняй земли, находящиеся в запустении, с землею возделанной, ни же наоборот, возделанной земли с землей, пришедшей в запустение. К земле запущенной присмотрись, и если она может дать что-нибудь, то возьми с нее то, что она может дать, и позаботься об ее улучшении, чтобы она могла обрабатываться. Ничего не взимай с земли, годной для обработки, но не засеянной, а если какую-нибудь возделанную землю из тех, что облагаются хараджем , постигнет неурожай, то взимай с нее харадж с кротостью, для успокоения землевладельцев. И приказываю я тебе взимать харадж из расчета [десять дирхамов] весом в семь [мискалов], не включая в налог [поборов по добыче] золота, на вознаграждение чеканщикам, за плавление серебра, на подарки [тебе] ко дню Науруза или Михраджана, на расходы [по составлению налоговых] реестров, на плату за сооружение ирригационных каналов , на наем помещений и на плату за совершение брачного договора. А с местного населения, принявшего ислам, харадж взимать не следует.
Тот, кому поручен сбор хараджа, не имеет права освобождать кого-либо от уплаты части причитающегося с его земли хараджа, разве что имам поручит ему сделать это, сказав ему: «Освобождай от уплаты [части хараджа) тех, в освобождении которых ты усмотришь благо для подданных и поощрение к взносу хараджа». Тот, кого ведающий сбором хараджа освободит от доли хараджа без разрешения имама, не должен принимать этого и не разрешается ему это, так что он обязан внести весь тот харадж, который лежит на нем, ибо харадж — это садака, уплачиваемая с земли и являющаяся достоянием всех мусульман. Не разрешается ведающему сбором хараджа уступать какую-либо его часть, разве что он принял на себя ответственность за представление полной суммы хараджа ; в последнем случае ему разрешается освобождение [от части хараджа, а получающий эту льготу вправе ею воспользоваться; или, если имам усмотрит благо в передаче хараджа с чьей-либо земли владельцу этой земли, то имам вправе это сделать, а землевладелец может это принять. Словом, освобождать от какой-либо доли хараджа вправе только имам или тот, кому это право предоставляется им, если он усмотрит в этом благо.
Никому не разрешается переводить землю, подлежащую обложению хараджем, в разряд земель, облагаемых ‘ушром, ни же землю, облагаемую ‘ушром, в разряд земель, облагаемых хараджем. Например, владеет человек землей, облагаемой ‘ушром, рядом с которой лежит земля, облагаемая хараджем, покупает последнюю, объединяет ее со своей землей [в один участок] и уплачивает со всего ‘ушр, или наоборот, владеет человек землей, облагаемой хараджем, рядом с которой лежит земля, облагаемая ‘ушром, покупает последнюю, объединяет ее со своей землей [в один участок] и со всего уплачивает ‘ушр. Все это такие манипуляции с землей и хараджем, которые не разрешены .
РАЗДЕЛ О ПРОДАЖЕ РЫБЫ В ЗАКРЫТЫХ ВОДОЕМАХ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, относительно продажи рыбы в зарослях и /50/ других местах скопления воды, — так продажа рыбы в воде не разрешается, ибо, с одной стороны, в этом есть риск , а с другой — рыба принадлежит тем, кто ее ловит. Если же рыбу можно схватить руками, не ловя ее [снастями], то в продаже ее нет беды; примером рыбы, которую можно схватить без ловли [снастями], может служить рыба, находящаяся в сосуде, а в противном случае, если ее можно поймать только [снастями], рыба расценивается как антилопа в степи или птица в небесах: их продавать нельзя, ибо это связано с риском, и принадлежат они тому, кто завладеет ими на охоте. Кое-кто, правда, допускает послабление в вопросе о продаже рыбы в зарослях; Аллаху все конечно ведомо лучше, но мне лично кажется, что правда на стороне тех, кто отвергает такую продажу.
Рассказывал нам ‘Ала б. ал-Мусаййиб со слов ал-Хариса ал-Укли, что ‘Умар б. ал-Хаттаб сказал: «Не занимайтесь куплей и продажей рыбы в воде, ибо в этом риск».
Рассказывал нам и Йазид б. Аби Зийад со слов ал-Мусаййиба б. Рафи’а, что ‘Абд Аллах б. Мас’уд сказал: «Не продавайте рыбу в воде, ибо в этом риск».
Рассказывал нам ‘Абд Аллах б. ‘Али со слов Исхака б. ‘Абд Аллаха, что Абу з-Зинад говорил: «Я написал ‘Умару б. ‘Абд ал-Азизу относительно озера в Ираке, в котором собиралась рыба, и спрашивал его, можем ли мы сдать это озеро в аренду, а он мне написал: «Сделайте это».
Рассказывал нам точно также Абу Ханифа, что Хаммад сказал: «Я спросил ‘Абд ал-Хамида б. ‘Абд ар-Рахмана и тот написал ‘Умару б. ‘Абд ал-’Азизу, прося разъяснить этот вопрос о том, можно ли продавать право рыбной ловли в зарослях . ‘Умар написал ему, что в этом нет беды и назвал это [продажей рыбы в] закрытом водоеме ».
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Умара, что ал-Хакам б. Ибрахим сказал: «Если ты купишь [рыбу в зарослях] в качестве определенного улова, а часть последнего даже увидишь [своими глазами], то в этом нет беды».
Передавали нам, что ‘Али б. Аби Талиб обложил заросли Бирс [Бурс?] четырьмя тысячами дирхамов и написал жителям тех мест относительно этого грамоту на куске кожи, причем отдал он им эти заросли [в аренду], заключив с ними сделку относительно тростника, [росшего там].
Рассказывал нам Ибн Аби Лайла со слов ‘Амира аш-Ша’би: «Пророк запретил [всякую] продажу с риском».
РАЗДЕЛ О СДАЧЕ В АРЕНДУ (В ОБРАБОТКУ) НЕВОЗДЕЛАННОЙ ЗЕМЛИ, НО С ПАЛЬМОВЫМИ НАСАЖДЕНИЯМИ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, о сдаче невозделанной земли по договору музара’а исполу и из трети урожая; так вот, наши товарищи [законоведы] в Хиджазе и в Мадине стоят на точке зрения неодобрительности и [юридической] недействительности этой сделки. Они говорят, что земля невозделанная [принципиально] отличается от [имеющихся на ней] пальмовых и древесных насаждений, и не видят беды в заключении договора мусака о поливе пальмовых и древесных насаждений из трети, четверти или другой какой-либо меньшей или большей доли урожая. А наши товарищи [законоведы] в Куфе расходятся во мнениях по этому вопросу: те из них, которые считают законным договор мусака о поливе пальмовых и древесных насаждений [на невозделанной земле], считают также законной сдачу невозделанной земли исполу или из трети урожая по договору музара’а, а те из них, которые отвергают договор мусака в отношении пальмовых и древесных насаждений, отвергают также договор музара’а исполу или из трети урожая в отношении невозделанной земли. Но обе эти группы из представителей Куфы рассматривают эти договора как [юридически] равноценные: кто отвергает законность договора мусака, отвергает также и законность договора музара’а , а кто считает законным договор мусака, считает законным также и договор музара’а.
Аллаху, конечно, сие ведомо лучше, но по-моему лучшее, что мы слыхали по этому вопросу, это то, что все это законно, правильно и юридически действительно, сдаваемые в таких случаях для обработки земельные угодья, по моему мнению, должны рассматриваться как капитал в договоре коммадитного товарищества (мудараба) : один человек предоставляет другому капитал при условии участия [в прибыли] в половинной или третьей доле, и это считается законным, хотя это [условие] и неопределенно, ибо неизвестно, какова будет его прибыль; между тем, насколько я знаю, среди ученых в вопросе [о законности] этого нет разногласий. Так вот и земля в моих глазах все равно что [капитал] в договоре мудараба, причем невозделанная земля и пальмовые и древесные насаждения в качестве объекта договора равноценны.
Абу Ханифа принадлежал к числу тех, которые отрицательно относились ко всяким такого рода [договорам] относительно земли невозделанной и относительно пальмовых и древесных насаждений, будь то при условии предоставления [арендатору] трети, четверти или какой-либо другой меньшей или большей доли урожая, тогда как Ибн Аби Лайла не видел в этом беды.
Абу Ханифа и [все] те, которые отрицательно относились к такому договору, ссылались на хадис, передаваемый Абу Хасином со слов Рафи’а б. Хадиджа со слов его отца, который рассказывал, что посланник Аллаха однажды проходил мимо какой-то ограды и спросил:
— Кому она принадлежит?
Хадидж ответил:
— Мне, я взял ее в наймы.
Тогда посланник Аллаха сказал:
— Не бери ее в наймы с условием уплаты чего-либо [заработанного] при помощи ее.
Так вот Абу Ханифа и те, которые неодобрительно относились к договору лусака, ссылались на этот хадис и говорили: «Эта аренда юридически недействительная, на неясных [условиях]. Равным образом они [в оправдание своего отрицательного отношения] к договору музара’а с условием предоставления [арендатору] трети или четверти [урожая] ссылались на хадис, в котором Джабир передает, что посланник Аллаха порицал договор музара’а с предоставлением [арендатору] трети или четверти [урожая]. А вот наши товарищи [законоведы] в Хиджазе считают это законным, как я тебе об этом уже упоминал, и ссылаются [в оправдание этого] на то, как поступил /51/ посланник Аллаха с населением Хайбара в отношении фиников и посевов, и вообще не знаю я никого из законоведов, кто с этим не соглашается, кроме вот этой группы [законоведов] из Куфы , о которой я тебе говорил.
Так лучшее, что мы слышали по этому вопросу, [а Аллаху это, конечно, ведомо лучше], это то, что такой [договор] законен и правилен, и придерживаемся мы тех xaguco., которые дошли до нас о заключении посланником Аллаха договора мусака с Хайбаром, так как эти хадисы более по нашему мнению достоверны, более многочисленны и имеют общий характер, чем те хадисы, которые приводятся в пользу противоположной точки зрения.
Рассказывал нам Нафи’ со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Умара, со слов ‘Умара [б. ал-Хаттаба], что Пророк заключил договор с жителями Хайбара, обусловивши [предоставление им] части урожая посевов и фиников, и ежегодно он передавал каждой из своих жен по сто васков: 80 васков финиками и 20 васков ячменем. А когда у власти стал ‘Умар б. ал-Хаттаб, он разделил Хайбар и предоставил вдовам Пророка на выбор: либо он предоставит им земельные наделы в Хайбаре, или же гарантирует им ежегодную выдачу по сто васков [каждой]. Они в этом вопросе разошлись во мнениях: одни из них предпочли получить земельные наделы, а другие предпочли выдачу [своей доли] васками. ‘А’иша и Хафса принадлежали к тем, которые предпочли получить [свою долю] басками.
Рассказывал нам ‘Умар б. Зарр : «Уселись мы у Абу Джа’фара и один из нас спросил его о договоре, гарантирующем [урожай] с земли и пальмовых или древесных насаждений. Он ответил:
— Посланник Аллаха в свое время гарантировал населению Хайбара половину [урожая] при условии, что они будут ухаживать за пальмовыми насаждениями, охранять их, орошать и заниматься их искусственным опылением, а как только наступило время сбора фиников, он послал ‘Абд Аллаха б. Раваху определить примерно, какой они могут ожидать урожай с финиковых пальм, с тем чтобы они приняли его [за основание для расчета] и вернули Пророку, — благословение и мир над ним, — стоимость половинной доли [урожая] плодов.
В один из ближайших годов жители Хайбара пришли к Пророку и сказали ему:
— Подлинно, ‘Абд Аллах б. Раваха поступил с нами несправедливо при определении урожая.
Посланник Аллаха ответил:
— Мы соберем в соответствии с тем, как ‘Абд Аллах определил ожидаемый урожай, и затем вернем вам стоимость [собранного] в размерах приходящейся вам половины [фактического урожая].
На это они при помощи жестов руками ответили так (Ибн Зарр при этом жестами изобразил две трети) и сказали:
— Вот в этом соблюдение права, на этом держатся небеса и земля; нет, мы сами все соберем.
И они взяли на себя сбор с пальм и отдали посланнику Аллаха, — да благословит его Аллах и да приветствует, — стоимость [собранного] в размере половины».
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов Абу Джа’фара, что Пророк отдал [земли] Хайбара [его жителям] исполу, а Абу Бакр, ‘Умар и ‘Усман отдавали жителям [Хайбара] их земли (в обработку) за треть [урожая].
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Ибрахима б. ал-Мухаджира, со слов Мусы б. Талхи, который говорил: «Я видел, как Са’д б. Аби Ваккас и ‘Абд Аллах б. Мас’уд сдавали свои земли [в обработку] из трети и из четверти [урожая]».
А Хаджжадж б. Артат рассказывал нам со слов Абу Джа’фара, что Пророк отдал [земли] Хайбара в обработку исполу. Обьино же Пророк, Абу Бакр, ‘Умар и ‘Усман отдавали им их земли [в обработку] из трети урожая. Аллаху это конечно ведомо лучше, но [по нашему мнению] это вот лучшее из того, что мы слыхали по этому вопросу, и это то, чего по нашему мнению следует придерживаться.
Договор музара’а У нас бывает нескольких видов. Во-первых, сюда относится предоставление права пользования (‘арийа) ; при этом виде договора отпадает арендная плата. Состоит этот вид в том, что человек предоставляет своему брату землю в пользование с тем, чтобы тот ее засеял, но не обязывает его к взносу арендной платы. Пользователь засеивает землю своими семенами при помощи своих волов и на свои средства; урожай принадлежит им обоим , a харадж лежит на владельце земли; если же земля обложена ‘ушром, то уплата ‘ушра лежит на обработавшем землю. Такого взгляда держится и Абу Ханифа.
Другой вид музара’а: какому-либо человеку принадлежит земля и он приглашает другого засеять всю землю, причем поставка семян и издержки производства ложатся на них обоих в равных долях. Этот вид музара’а подобен первому: урожай делится между обоими контрагентами, и ‘ушр, если земля обложена ‘ушром, уплачивается с урожая, а если земля обложена хараджем, то уплата хараджа лежит на собственнике земли.
Третий вид музара’а — отдача в аренду невозделанной земли за определенную [арендную плату] в дирхамах на год или на два. Это законно, причем, как утверждает Абу Ханифа, харадж лежит на владельце земли, равно как на владельце земли лежит и уплата ‘ушра, если земля обложена ‘ушром. То же самое говорю и я по поводу обязательства уплачивать харадж при сдаче земли в аренду, /52/ но что касается до ‘ушра, то по моему мнению, уплата его лежит на производителе зерна.
Четвертый вид — музара’а с предоставлением арендатору трети или четверти урожая. Абу Ханифа утверждает, что такой договор юридически недействителен , что на арендаторе лежит уплата [определенной] подходящей для данной земли арендной платы, причем и уплата хараджа, и уплата ‘ушра лежат на собственнике земли. А я утверждаю, что музара’а законна на установленных для нее условиях, причем харадж лежит на владельце земли, а ‘ушр на обоих контрагентах, то есть на урожае. Вот это четвертый вид музара’а.
Пятый вид музара’а заключается в том, что человек, владеющий землей, волами и располагающий семенами для посева, приглашает землероба и передает ему все это, а тот с этим обрабатывает землю, причем получает за это шестую или седьмую часть урожая. По мнению Абу Ханифы и его единомышленников, такой договор юридически недействителен: урожай, по их мнению, принадлежит собственнику земли, а землеробу причитается соответствующее обязательствам вознаграждение, харадж лежит на владельце земли, а ‘ушр на [полученном] зерне.
А, по-моему, этот договор законен на тех условиях, которые заключают оба контрагента, как об этом свидетельствуют дошедшие до нас предания. Вот если бы человек отдал в аренду другому водяную мельницу с тем, чтобы он работал на ней и выполнял помол для людей с обязательством платить за аренду половину заработанного, то это было бы юридически недействительно и незаконно. Или, если человек отдаст другому в аренду дома какоголибо поселения, или дворовый участок, или вьючных животных, или лодку, с тем, чтобы тот заработал на них и чтобы полученный по милости Аллаха заработок был поделен между ними поровну, то это незаконно и, по мнению Абу Ханифы и по моему мнению, но это никак нельзя равнять с теми сделками и видами музара’а, о которых мы говорили, и при этом юридически недействительном виде сделки арендатору с владельца этих объектов причитается соответствующее конкретным условиям работы [определенное] вознаграждение, а полученный с мельницы или лодки доход принадлежит их владельцу.
РАЗДЕЛ ОБ ОСТРОВАХ НА ТИГРЕ И ЕВФРАТЕ И О ПЛАВУЧИХ МЕЛЬНИЦАХ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, относительно островов на Тигре и Евфрате, которые образуются благодаря обмелению, [как отнестись к] человеку, на земле которого образовался такой остров , если он придет, оградит этот остров каким-либо сооружением от воды и станет сеять на нем. Так вот, если в Тигре и Евфрате вода, обмелев, обнажит остров и придет человек, к земле которого примыкает этот остров, оградит его каким-либо сооружением от воды и вспашет его для посева, то этот остров принадлежит ему, ибо он подобен мертвой земле, если никому этим не наносится ущерб. Если же этим кому-нибудь наносится ущерб, то такому человеку препятствуют в этом и не разрешают ему ни возводить на острове заградительных от воды сооружений, ни производить на нем посевов, ни вообще создавать на нем чтолибо новое иначе, как с разрешения имама. Но если вода, обмелев, обнажит на Тигре такой остров как тот, что лежит против [местечка] Бустан Муса , или тот, что лежит у восточного берега, то никому не разрешается производить на таком острове никаких изменений, ни возводить построек, ни пахать землю для посева, потому что если такой остров будет огражден от доступа воды и вспахан под посев, то этим будет нанесен ущерб жителям домов и дворовых участков [этого местечка ]. И имаму не предоставляется права отдавать кому-либо во владение какой-либо такой [остров], ни производить на нем какие-либо изменения.
Но то, что лежит за пределами городской территории, приравнивается к мертвой земле: человек может ее оживить [то есть обработать] уплачивать правителю с нее должное. Если в части заболоченной местности, никому не принадлежащей и заливаемой водой, человек соорудит плотину, освободит местность от воды и оживит ее, вырубив тот тростник, которым она заросла, то такой участок расценивается как мертвая земля. Равным образом всякие заросли, всякий участок, заливаемый морем или лежащий на берегу его, над которым какой-нибудь человек потрудится, раз они не находились ранее в чьем-либо владении, осушит и возделает их, будут принадлежать ему и все это рассматривается как мертвая земля.
Но если человек оживит какой-нибудь такой участок, а у него окажется владелец, владевший им до него, то я считаю нужным вернуть такой участок первому владельцу и не признаю за вторым никакого права на него. Если второй владелец уже успел засеять такой участок, то посев принадлежит ему, причем он отвечает за возможный ущерб, нанесенный земле, но не должен он платить арендной платы; отвечает он также за срубленный тростник, а равным образом за [скошенные] растения, если участок лежит в степи и на нем произрастают растения, ибо таковые приравниваются к тростнику.
А если человек в заболоченном месте устроит загородку для скота, проведет в нем [дренажный] канал, а затем придет другой человек и скажет: «Я войду в товарищество с тобой [по обработке] этой земли», то если ко времени вступления второго человека в товарищество с ним он уже отвел от участка воду, такое товарищество не имеет юридической силы, если же он [к тому времени] еще не успел отвести от участка воду, /53/ то товарищество законно. Равным образом, если это происходит в степи и придет к нему человек и скажет: «Я вступаю с тобой в товарищество», то если он к тому времени уже вырыл на своем участке водоем или колодец или [оросительный канал] или провел на него воду, то такое товарищество юридически недействительно; но если он [к тому времени] еще не вырыл [колодца] и не провел [оросительного канала], то такое товарищество законно, как и в первом случае.
Если на реке Тигре или Евфрате, благодаря обмелению воды, выступит из воды остров против жилища какого-либо человека и его дворового участка и он захочет присоединить этот остров к своему дворовому участку, чтобы этим увеличить его размеры, то он на это не имеет права и это ему не позволяется. Но если придет другой какой-нибудь человек, оградит этот остров от воды, засеет его и уплатит с него должное правителю, то этот остров расценивается как мертвая земля, которую человек этот оживил. Но если тот человек, против дворового участка которого находится этот остров, захочет его обрабатывать и уплатит с него должное правителю, то он имеет преимущественное право на этот остров, который и будет признан за ним.
Если же для судов, плавающих по Тигру и Евфрату, произойдет ущерб от того, что такой остров, возникший в результате обмеления вокруг него воды, будет снабжен заградительными от воды сооружениями и на нем будет построена плотина, и плавающие на судах будут в связи с этим опасаться потопления, то такой остров изымается из владения этого человека и возвращается в свое изначальное состояние, ибо такой остров все равно, что дорога общего пользования для мусульман, и никому не следует на дорогах общего пользования для мусульман сооружать чего-либо, что может нанести им ущерб.
Ведь и имаму не разрешено отдавать [частному лицу] часть дороги общего пользования всех мусульман, ввиду связанного с этим ущерба для них; это право ему не предоставлено. Если имам захотел бы отдать во владение частному лицу для возведения там построек одну из больших проезжих дорог, находящихся в общем пользовании мусульман, то хотя бы близко ли, далеко ли от этой дороги имелась другая дорога общего пользования, право передачи такой дороги в частное владение имаму не предоставлено и делать ему это не разрешено законом, и если он все же сделает это, то тем самым совершит проступок.
То же самое относится и к упоминавшимся уже островам, которые образуются на Тигре и Евфрате в результате обмеления; имам волен их отдавать во владение частному лицу, если в этом нет ущерба для мусульман, но если с этим связан ущерб [для кого-нибудь], то имам их [никому] не отдает, и если кто-нибудь соорудит на них, что-либо являющееся источником такого ущерба, то приводятся эти острова в свое первоначальное состояние.
Ты спрашивал меня также [о повелитель правоверных], относительно плавучих мельниц , которыми [население] пользуется на Тигре и на путях следования судов, плавающих по Тигру. В таких плавучих мельницах есть и польза, и вред, и если они наносят ущерб судам, плавающим по Тигру, то их передвигают на другое место и не допускается, чтобы их владельцы вернули их на место старой стоянки; а если они не приносят никакого вреда, то их оставляют в неприкосновенности.
(Абу Йусуфу сказали : «Вред их в том, что иной раз вода относит судно к такой мельнице и оно о нее разбивается». Абу Йусуф ответил:) «Владелец плавучей мельницы отвечает за те суда, которые о нее разобьются, и имам не оставляет без внимания ни одну такую [причиняющую вред плавучую мельницу], а неизбежно распоряжается либо уничтожить ее, либо передвинуть ее на другое место, ибо в этом громадный вред. Евфрат и Тигр все равно, что дорога общего пользования мусульман, и никому не предоставлено право производить на них какое-либо [изменяющее их характер] сооружение, а если кто таковое соорудит и кто-нибудь в связи с этим погибнет, то соорудивший его находится в ответе.
Я полагаю, что [имам] должен поручить надежному, заслуживающему доверие человеку обследовать положение этого дела и не оставлять на Тигре и Евфрате ни одной из таких плавучих мельниц на таком месте, на котором она может причшшть вред, и приказывать ему, чтобы он неукоснительно переносил их на другое место, раз он опасается от них вреда, пригрозив карой их владельцам в случае [самовольного] возвращения их [на старое место], ибо такое мероприятие было бы большой заслугой».
РАЗДЕЛ О ПОДЗЕМНЫХ КАНАЛАХ [ВОДОПРОВОДАХ], О КОЛОДЦАХ, ОБ ОРОСИТЕЛЬНЫХ КАНАЛАХ [НА ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМЛИ] И О ВОДОПОЛЬЗОВАНИИ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, относительно канала, оба берега которого образуют насыпи на дороге общего пользования и тем создают неудобства для жилищ [живущих по соседству] людей, все равно, будет ли канал вырыт наместником, алщ>ол или кем-либо другим, но только ущерб наносится этим многим людям, благодаря тому, что им приходится с трудом спускаться [по насыпи] к своим жилищам; как быть с этим и может ли имам распорядиться и засыпать такой канал и уничтожить его, если ему принесут жалобу на это?
Так вот, если этот канал остался еще со старого времени, то его не надо трогать, но если он заново вырыт наместником или кем-либо другим, то нужно разобраться в степени пользы и вреда, приносимого этим каналом; если пользы от него будет больше, то его не следует трогать, а если от него больше вреда, то ты распорядишься его разрушить, засыпать и сравнять с землей. Не следует имаму разрушать /54/ ни одного канала, пользы от которого больше [чем вреда], ни вообще покушаться на него, а всякий канал, вреда от которого больше, чем пользы, имам обязан разрушить, засыпать и сравнять с землей. Исключением является такой канал, который служит источникрм питьевой воды, и если он причиняет вред одним людям, а другим приносит благо как источник питьевой воды, то имам на него не покушается; а если какие-нибудь люди покусятся на него, запрудят или засыпят без разрешения имама, то имаму следует распорядиться привести канал в прежний вид, а этих людей следует подвергнуть наказанию, ибо пользование водой для питья не то же, что пользование ею дая орошения земель, и мы полагаем, что право пользования водой для питья можно защищать с оружием в руках, но не считаем допустимым с оружием в руках отстаивать право пользования водой для орошения земель.
Тем, кто пользуется водой из такого канала для питья, принадлежит право препятствовать любому человеку орошать водою из него свои посевы, пальмовые и древесные насаждения и виноградные лозы, если этим он причинит ущерб пользователям этого канала.
Спрашивал ты меня также, о повелитель правоверных, относительно канала, берущего начала из Тигра и Евфрата и находящегося в общем пользовании группы людей, как между ними распределить стоимость рытья, если задумают прорыть и прокопать его? Ведь собираются они все вместе и роют его от начала до конца, при этом каждый раз, когда они пройдут участок земли одного из участников, последний освобождается от дальнейшей работы по рытью, а остальные продолжают рыть, и так далее, пока канал не будет прорыт до конца. Другие законоведы утверждают, что канал должно рыть [сообща] от начала до конца, а когда это будет закончено, то затраты за все работы по рытью канала распределяются между всеми земельными участками, пользующимися водой из него, и ложатся на каждого пользователя канала соразмерно тому, сколько у него [земли].
Так придерживайся, о повелитель правоверных, того из этих мнений, которого ты пожелаешь, и я надеюсь, что с соизволения Аллаха тебе не трудно будет разобраться в этом деле.
А если у пользователей этого канала возникнет опасение, что он прорвется, и они захотят в защиту от этого укрепить его, а часть из них откажется от участия в этом, то если прорыв грозит всеобщим бедствием, ты заставь их всех принять участие в укреплении канала пропорционально их участкам, если же этот прорыв не грозит всеобщим бедствием, то не след принуждать их к этому, а прикажи каждому из них, чтобы он укрепил свою часть [канала].
Пользователи такого канала не имеют права препятствовать кому бы то ни было пользоваться из него водою для питья, но они имеют право запретить ему пользоваться [водою из канала] для орошения земли.
Если кто владеет родником, колодцем или подземным водоводом, то не имеет права запретить страннику пить из него или поить из него своих верховых животных, верблюдов и мелкий рогатый скот, и не имеет он права давать сколько-нибудь воды из них для питья за плату, а под водою для питья мы понимаем воду для питья как для человека, так и для крупного и мелкого скота и верховых животных; но он может запретить пользоваться водою для орошения земли, посевов, пальмовых и древесных насаждений.
Никто не имеет права орошать какой-нибудь из названных объектов [водою из этих источников] без разрешения их владельца, а если последний это ему разрешит, то в этом нет беды; но если владелец продаст ему это [право орошения], то такая сделка незаконна и не разрешается ни продавцу, ни покупателю, в силу того, что эта сделка неопределенная, связанная с риском, не поддающимся учету. То же самое относится к такой сделке, если она заключается в отношении водоема, в котором собирается вода из потоков, в продаже этой воды тоже нет добра; если бы даже пользование ею было обусловлено определенной мерой или определенным количеством дней, все равно и это не разрешается на основании хадиса, касающегося этого вопросами на основании установившейся сунны.
Нет беды в том, чтобы человек продавал воду, налитую в сосуды, ибо эта вода уже собрана для хранения, и если человек собрал воду в свой сосуд для хранения, то в продаже ее нет беды. А если человек устроит себе водоем и наполнит его водой посредством сосудов так, чтобы в нем собралось много воды, а затем станет продавать эту воду, то в этом нет беды, ибо раз вода попала в сосуды, он значит собрал ее для хранения и продажа ее законна.
Если же вода [в этом водоеме] собирается из [естественных] потоков, то продажа ее не одобряется, а что касается до воды в роднике или колодце, то продажа ее тоже не одобряется, безразлично, поднимается ли вода в них и обильна или нет, и если [владелец колодца или родника] продаст воду из них, то эта [сделка] незаконна, а если кто почерпнет оттуда воды, она принадлежит ему. А если бы продажа такой воды и была бы законна [для владельца водного источника], то для того, кто ее черпает [ее покупка] была бы незаконной, пока на это не согласился бы сам владелец воды; разве не видишь ты, что не полагается человеку брать воду из бурдюка своего товарище иначе как с его разрешения и согласия, разве что это будет им сделано в состоянии необходимости и опасения за свою жизнь.
Владельцу родника, подземного водовода, колодца или канала не разрешается препятствовать доступу к воде странника, в соответствии с тем, что об этом говорится в хадисах и других преданиях , но он имеет право запретить пользоваться этими источниками для орошения посевов, пальмовых и древесных насаждений и виноградных лоз, так как нет хадиса, в котором говорилось бы о допустимости этого, да и владельцу это причиняет ущерб. А что касается до скота, верблюдов и верховых животных, то владелец такого водного источника не имеет права препятствовать их доступу к нему. Разве ты не видишь, что если кто-нибудь отведет канал другого человека на свою землю и они будут тягаться [перед судом], то вопрос будет решен в пользу владельца канала, а тому, кто притеснил его, будет запрещено отводить его воду на свою землю, будь то из канала, из подземного водовода, /55/ из родника, колодца или из водоема. Разве ты не видишь, что это может погубить посевы владельца воды, тогда как упомянутый выше водопой животных не наносит ущерба владельцу воды? Разве ты не видишь, что отвод воды в канал такого захватчика лишает владельца воды возможности обрабатывать свою землю и орошать свои посевы и свои пальмовые и древесные насаждения, тогда как пользование водой для питья не препятствует ему в этом и не приносит ему вреда. И хадисы, касающиеся этого вопроса, и сунна проводят различие между двумя этими случаями.
Рассказывал мне Мухаммад б. ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла со слов ‘Амра б. Шу’айба, со слов его отца, со слов его деда, что один из слуг ‘Абд Аллаха б. ‘Умара написал ‘Абд Аллаху б. ‘Умару:
За оставшуюся у меня после орошения моих посевов, моих пальмовых насаждений и моих недвижимостей воду мне предложили 30 000 [дирхамов]; если ты найдешь нужным, чтобы я продал остаток и за вырученные деньги купил рабов, которые помогут мне работать на тебя, я так и поступлю.
‘Абд Аллах б. ‘Умар написал ему в ответ:
Получил твое письмо и понял то, о чем ты мне пишешь. Я слышал, как посланник Аллаха говорил: «Если кто препятствует пользоваться избытком воды [принадлежащих ему водных источников], чтобы тем помешать более обильному росту кормовых трав, того Аллах в День воскресения мертвых лишит своей благодати. Так, когда ты получишь это мое письмо, ты ороси свои пальмовые насаждения, свои посевы и недвижимости, а остаток воды предоставь для орошения своим соседям, начиная с ближайшего и так далее. Мир с тобой!
Рассказывал мне Джарир б. ‘Усман ал-Химси со слов Зайда б. Хаббана аш-Шар’и: «Человек из нашей среды поселился в земле Византийской и стали люди засевать землю вокруг его шатра, а он их прогнал. Тогда какой-то человек из числа мухаджиров запретил ему так поступать и стал удерживать его от этого, но тот не соглашался . Тогда мухаджир сказал:
— Я совершил совместно с посланником Аллаха три похода и во время этих походов слышал, как он говорил: «Мусульмане являются совладельцами трех вещей — воды, кормовых трав и огня».
Когда этот человек услышал упоминание о Пророке, он умилился, подошел к мухаджиру, обнял его и извинился перед ним».
Рассказывал нам ал-’Ала б. Касир со слов Макхула: «Сказал посланник Аллаха:
— Не препятствуйте никому пользоваться кормовыми травами, водой и огнем, ибо это предмет первой необходимости для находящихся в беде и помощь для слабых».
Рассказывал нам Мухаммад б. Исхак со слов ‘Абд Аллаха б. Аби Бакра, со слов ‘Амры, что ‘А’иша сказала: «Пророк запретил продажу воды».
Понимать это, по нашему мнению, нужно так, что он запретил продажу воды до того, как она будет собрана для хранения, а хранят ее не иначе, как в сосудах и посуде, а что касается до колодцев и водоемов, то в них вода не хранится.
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Умара со слов ‘Ади б. Сабита, со слов Абу Хазима, со слов Абу Хурайры, что посланник Аллаха сказал: «Да не препятствует никто доступу к воде ради опасения за [орошение] кормовых трав».
А если владелец родника, канала, колодца или подземного водовода запретит страннику напиться из них и напоить свое верховое животное или своего верблюда или свою овцу, так что существует опасение за жизнь странника, то раз он опасается за свою жизнь, наши товарищи-законоведы считают допустимым [для него] бороться за воду с оружием в руках, если только имеется избыток воды сверх нужд того, кому она принадлежит; между тем законоведы не допускают этого в отношении съестных припасов, относительно которых они [в случае опасности для жизни] допускают захват и насильное отнятие их [у владельца], но без вооруженной борьбы. Вода находится в особом положении, и изза нее законоведы допускают, в случае опасности для жизни человека, вооруженную борьбу с тем, кто запрещает доступ к ней, хотя бы она по нужде была собрана даже в сосуды, если только ее имеется избыток сверх нужд того, в чьих руках она находится.
В обосновании своей точки зрения эти юристы ссылаются на предание об ‘Умаре и путниках, которые прибыли к месту, где имелась вода, и попросили местных жителей указать им, где находится колодец; те им колодца не указали, и тогда путники сказали:
— Подлинно, мы и наши верховые животные погибаем от жажды , укажите нам, где колодец, и дайте нам ведро, дабы нам напиться.
Но те не исполнили их просьбы. Они затем рассказали об этом ‘Умару б. ал-Хаттабу, а тот сказал:
— Почему же вы не прибегли против них к помощи оружия? Все мусульмане-совладельцы Тигра и Евфрата и всякой подобной им большой реки и всякого русла потока, из которых они черпают воду, пьют сами и поят коней и верблюдов; никто не смеет препятствовать этому и люди всяких категорий имеют право орошать [из этих водных источников] свою землю и свои пальмовые и древесные насаждения и нельзя одному предоставлять доступ к воде, а другому нет. Если кто-нибудь захочет провести на свою землю канал из такой большой реки , и это может нанести ущерб большой реке, то он на это не имеет права, и ему не позволяют рыть этот канал; но если /56/ в этом нет никакого вреда, то ему предоставляют рыть этот канал. На имаме лежит обязанность углублять такую большую реку, находящуюся в общем пользовании мусульман, если она нуждается в углублении, и исправлять плотину на ней, если река грозит ее прорывом.
Такую большую реку, находящуюся в общем пользовании мусульман, нельзя равнять с каналом, принадлежащем какой-нибудь отдельной группе людей, к которой никто против их воли не может примкнуть; разве ты не видишь, что владельцам этого канала принадлежит право преимущественной покупки, если кто-нибудь из них продаст свой участок земли, и они вправе препятствовать тому, чтобы кто-нибудь посторонний орошал из их канала свою землю или свои пальмовые насаждения или древесные насаждения. Евфрат и Тигр находятся в ином положении, ибо из Евфрата и Тигра водой может пользоваться всякий, кто захочет, по ним плавают суда и нет в отношении них людей с правом преимущественной покупки в связи с тем, что они совместно пользуются водой из них.
РАЗДЕЛ
Если кто-нибудь приспособит на своей земле на берегу Евфрата или Тигра подступ к воде, с которого водоносы могли бы черпать воду, и станет брать с них за это плату, то это незаконно и неправильно, так как он им ведь ничего не продает и не отдает им в аренду никакого земельного участка. Но если бы он стал отдавать этот подступ к воде, находящийся на его земле, в аренду каждый месяц за определенную плату, с тем чтобы там могли останавливаться верблюды и верховые животные, то это было бы законно, ибо этот человек в данном случае сдавал бы землю в аренду для определенной цели; и если бы кто-нибудь арендовал часть этого подступа к воде с тем, чтобы поставить там своего верблюда или верховое животное хотя бы на один день, то и это было бы законно. Но если этот подступ к воде не входит во владение того, кто его устроил, то сдавать его в аренду ему не следует и не годится, а если бы он находился на таком участке, который не может составлять ничьей [частной] собственности, и он бы его себе присвоил, ты , [о повелитель правоверных], должен был бы запретить ему это, ибо всем мусульманам предоставляется право пользоваться водой на таком месте без всякого вознаграждения; ты это мог бы разрешить ему только в том случае, если бы самая земля принадлежала ему на правах собственности. Но если эта земля не принадлежала ему на правах собственности и не передана ему во владение имамом, то ему не разрешают ни отдавать ее в наймы или в аренду, ни производить на ней какие-либо изменения. Если же земля принадлежит этому человеку, а мусульмане пожелали бы проходить через этот участок земли, чтобы начерпать воды, то имаму надлежит разобраться в этом вопросе: если у мусульман нет иного пути, чем этот, чтобы пользоваться водой [из реки], то этот человек не может препятствовать им проходить по своей земле и своему подступу к воде без арендной платы и без вознаграждения , так как не может же он препятствовать пользоваться водой для питья; а если у мусульман имеется еще и другой путь кроме этого, то владелец этой земли вправе запретить им проходить по своей земле.
Словом, никому не предоставлено права устраивать себе подступ к воде на берегу таких [рек], как Евфрат и Тигр, и сдавать его в аренду, если самый земельный участок не принадлежит ему или имам не предоставил его ему с правом возводить на нем какие-либо сооружения, ибо Евфрат и Тигр принадлежат всем мусульманам, они все являются их совладельцами, и если кто-нибудь устроит [на не принадлежащем ему участке] подступ к воде для водопоя или что-нибудь другое, то он на это не имеет права, разве что он устроит это для общего пользования; в таком случае это разрешается.
Если жители какой-либо местности [или квартала] устроят для своих надобностей подступ к воде, чтобы там черпать воду, то они все же не имеют права препятствовать кому бы то ни было черпать там воду; если же с этим связан ущерб от стоянки там верховых животных и верблюдов, то [людям с верховыми животными и верблюдами] они могут закрывать доступ к воде [на этом месте], но другим они не должны препятствовать.
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, как быть с человеком, имеющим свой собственный оросительный канал, из которого он орошает свои посевы, свои пальмовые и древесные насаждения, если вода из канала просочится на его землю, а затем потечет с его участка на участок другого человека и затопит его, отвечает ли [за этот ущерб] этот человек? Нет, на владельце оросительного канала не лежит никакой ответственности за это, так как [прорыв канала] случился в пределах его владений. Даже если земля [второго человека] совсем бы пропиталась водой и пришла в состояние негодности, на владельце первого участка все-таки не лежало бы никакой ответственности, тогда как сам владелец затопленной и пропитавшейся водой земли обязан защитить свою землю заградительными сооружениями. Но не разрешается мусульманину преднамеренно подвергнуть землю мусульманина или зиммийа [такому наводнению], с тем, чтобы затопить имеющиеся на ней посевы его из желания причинить ему ущерб; ведь посланник Аллаха воспретил причинение вреда [кому бы то ни было], ибо сказал: «Да будет проклят тот, кто причинит вред мусульманину или другому кому-либо, да будет он проклят!»
А ‘Умар б. ал-Хаттаб послал Абу ‘Убайде письменный приказ, чтобы он запрещал мусульманам притеснять кого-либо из зиммийев. Но если станет известно, что владелец канала собирается спустить воду на свою землю с целью причинить ущерб своим соседям и погубить их хлеба, и если это будет точно установлено, то необходимо воспрепятствовать ему в причинении им ущерба. А если на затопленной земле упомянутого второго человека скопится рыба из [спущенной на его участок] воды и кто-нибудь ее поймает, то она принадлежит этому последнему, но не владельцу этой земли.
Разве ты не видишь, что если кто-нибудь убьет антилопу, охотясь за ней на земле другого человека, то антилопа принадлежит ему; то же самое имеет место и с рыбой. Владелец земли может только запретить ему повторить это и запретить ему доступ на свою землю. /57/ Если же этот человек все же вернется и вновь станет ловить [рыбу], то пойманное опять-таки принадлежит ему и он ничего не обязан платить за это; запрещено ему только ловить такую рыбу, которую можно взять руками, и если какойнибудь человек поймает [руками] такую рыбу, то она принадлежит владельцу земли.
Если кто-нибудь владеет оросительным каналом, протекающим по земле другого человека, и владелец вот этой земли захочет воспрепятствовать тому, чтобы этот канал протекал по его земле, то он не вправе это сделать, раз канал уже ранее протекал по его земле; ты [, о повелитель правоверных,] должен оставить канал в прежнем положении, протекающим по этой земле, ибо владелец канала владел им и ранее именно на таких условиях. Если же он каналом ранее не владел [на таких условиях] и канал не протекал [по земле соседа], то ты должен потребовать от него доказательства того, что этот канал действительно принадлежит ему. Если он предоставит требуемые доказательства, ты присудишь канал ему, а если у него не будет доказательств относительно происхождения канала, но он представит доказательства того, что таковой и ранее протекал по этой трассе и что по этому каналу он подводил воду к своей земле с целью ее орошения, ты ему это разрешишь, и [в этом случае] ему принадлежит и канал, и полоса отчуждения (харим) по обойм берегам канала, с тем, чтобы он мог его углублять, если же он захочет привести канал в порядок, углубить его, и улучшить, а владелец земли [по которой протекает его канал] станет препятствовать ему в этом, то владелец этой земли не имеет права на это, а владелец канала должен сбрасывать откопанную им землю по обоим краям своего канала в пределах полосы отчуждения и не должен сбрасывать на землю владельца участка ничего, что могло бы принести ему ущерб.
Равным образом, если этот канал протекал на другой, ниже лежащий участок земли и владелец этого участка захочет запретить ему проводить [воду на его участок], а владелец канала представит доказательства того, что канал с самого основания принадлежит ему, то ты ему разрешишь это и он имеет право проводить воду из своего канала на землю владельца ниже лежащего участка.
Если человек выроет колодец, канал или подземный водовод на земле другого человека без его разрешения, то последний имеет право препятствовать ему в этом и требовать от него, чтобы он засыпал то, что вырыл, и притом, если этом нанесен ущерб земле этого второго человека, то производивший выемку земли отвечает за стоимость порчи, то есть того ущерба, который понесла земля второго человека в результате проведенной выемки земли.
Если человек владеет подземным водоводом, а другой человек выроет себе другой водовод под первым или над ним, то владелец первого водовода имеет право препятствовать ему в этом и потребовать, чтобы он засыпал свой водовод; даже если он разрешил было ему рыть его и тот стал его рыть, то все же первый, если пожелает, может в дальнейшем запретить ему это, и из данного им было разрешения не вытекает для него ответственности за связанный с этим для второго человека ущерб за исключением лишь одного случая, а именно, если данное ему согласие он обусловил определенным сроком и воспрепятствовал ему в работе до истечения этого срока; вот в этом последнем случае владелец первого водовода отвечает перед ним за стоимость рытья.
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, относительно полосы отчуждения по краям колодцев, водоводов и родников, вырытых в безводных местах для орошения посевов, для скота и для питья. Так вот, если человек выроет колодец в безводной местности, на участке, не принадлежащем ни мусульманину, ни живущему [на мусульманской территории] по договору, то ему принадлежит земля вокруг колодца на расстоянии сорока локтей, если колодец предназначен для скота, если же колодец типа надих , то полоса отчуждения (харим) вокруг колодца простирается [вглубь] на шестьдесят локтей, если же, наконец, это будет не колодец, а родник, то полоса отчуждения по берегу его простирается [вглубь] на пятьсот локтей. А под колодцем надих надо понимать такой колодец, из которого посевы орошаются при помощи верблюдов, а колодец для водопоя (‘атан) и есть колодец для скота, из которого человек поит свой скот, но из которого не орошает посевов, всякий колодец, из которого посевы орошаются при помощи верблюдов и есть колодец надих.
Я могу сообщить со слов ал-Хасана б. ‘Умары, со слов аз-Зухри, что посланник Аллаха сказал: «Харим родника простирается на пятьсот локтей, харим колодца для орошения при помощи верблюдов — на шестьдесят локтей, а харим колодца для водопоя — на сорок локтей, если он предназначен для водопоя скота».
Рассказал нам Исма’ил б. Муслим со слов ал-Хасана, что посланник Аллаха сказал: «Кто выроет колодец, тому принадлежит земля вокруг колодца на сорок локтей для водопоя скота».
Рассказал нам также Аш’ас б. Саввар со слов аш-Ша’би: «Харим колодца простирается на сорок локтей и в эту сторону, и в ту сторону. Никто не имеет против воли этого человека права доступа на харим его колодца, ни к его воде».
Для подземного водовода, пока он не выступает на поверхность земли, я считаю правильным отводить такой же харим, как и для колодцев, и никто не имеет права проникать на харим вырывшего этот колодец, ни же на харим его родника, ни на [харим] его подземного водовода; не имеет никто права рыть в пределах этого харима колодец, а если кто и станет рыть таковой, то он не имеет права на это, и владелец колодца или родника может препятствовать ему в этом и засыпать то, что вырыл второй, ибо это место принадлежит к хариму его колодца или его родника. Равным образом, если второй возведет на этом месте какую-нибудь постройку или произведет на нем посев или вообще что-нибудь там устроит, то первый имеет право препятствовать ему во всем этом; при этом, если [в связи с этими работами] что-либо погибнет в колодце первого человека, то он не несет никакой ответственности, ибо за то, что погибнет в связи с работами второго человека, последний и несет ответственность ввиду того, что он произвел эти работы в пределах чужого владения. Я в данном случае принимаю во внимание такие условия, при которых владельцу подземного водовода не может быть причинен вред, и соответственно с этим считаю нужным определить размеры харима, но если вода [такого подземного водовода] проступает наружу и течет /58/ по поверхности земли, я считаю нужным определить его харим в размерах харима [открытого] оросительного канала.
Но если второй человек выроет колодец вне харима первого человека, но все же настолько близко от него, что вода [из колодца] первого человека начнет уходить заведомо для него в связи с прорытием этого второго колодца, то на прорывшем последний не лежит никакой ответственности, так как он не произвел никакой работы в пределах харпла первого человека. Разве ты не видишь, что я отвожу второму такой же харим, как и первому, и предоставляю ему такие же права, как и первому. В таком же положении [в отношении неприкосновенности харима] находится также и родник, и колодец для водопоя, и колодец для орошения посевов при помощи верблюдов водоносов.
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Умара со слов аз-Зухри, со слов Са’ида б. Мусаййиба, что ‘Умар б. ал-Хаттаб сказал: «Если ктонибудь оживит мертвую землю, то она принадлежит ему, но отмежевавший себе участок такой земли теряет право на нее по прошествии трех лет ».
Из хадиса ‘Умара вытекает, что у того, кто отмежует себе [участок мертвой земли, на который имеет] право , теряет право на него по прошествии трех лет, если его не обрабатывает. А «отмежевавший себе участок» (лухадкир) это такой человек, который пришел на мертвую землю, окружил ее забором, но не обработал ее и не оживил; так вот он сохраняет преимущественное право на эту землю только до истечения трех лет; если по истечении трех лет ее не оживит, то в отношении права на эту землю он находится в таком же положении, как и все другие люди, и не имеет он на нее преимущественного права перед другими по истечении трех лет.
Рассказывал нам Мухаммад б. Исхак со слов Абу Бакра б. Мухаммада об ‘Амре б. Хазме, что он спросил ‘Амра о водопоях, а тот ответил: «Во времена до ислама [харим колодца] имел пятьдесят локтей во все стороны, а когда распространился ислам, то расстояние между каждыми двумя колодцами было установлено в пятьдесят локтей, так что к каждому колодцу [в качестве харима] принадлежит лежащая вокруг земля на расстоянии двадцати пяти локтей».
Рассказывал нам Мухаммад б. ‘Абд Аллах б. ‘Амр б. Шу’айб со слов своего отца, со слов деда: «Если кто выроет колодец, то ему принадлежит окружающая колодец земля на расстоянии пятидесяти локтей, куда никто не имеет доступа против его воли».
Рассказывал нам Кайс б. ар-Раби’ со слов Билаля б. Йахйа алАбси, а тот доводил иснад этого предания до самого Пророка, который сказал: «Заповедная полоса существует только для трех — для колодца, для привязи лошади и для группы людей, усевшихся в кружок».
Рассказывал нам Мухаммад б. Исхак, доводя иснад до самого Пророка, который сказал: «Если вода в русле потока дойдет до щиколоток, то люди, живущие выше по руслу потока, не имеют права путем запруды лишать воды живущих ниже по руслу потока».
Рассказывал нам Абу Умайс со слов ал-Касима б. ‘Абд арРахмана, что ‘Абд Аллах б. Мас’уд сказал: «Люди, живущие ниже по течению, в пользовании водным источником для орошения, господствуют над теми, что живут выше по течению, пока они не удовлетворят свои потребности в воде».
Рассказывая Абу Ма’шар со слов своих шайхов, доводя иснад до самого Пророка, что Пророк в отношении мелких каналов (ширадж), в которых скапливается дождевая вода, распорядился, чтобы живущий выше не запружал воды от своего соседа, если она поднимется до щиколоток. А под словом ширадж понимаются мелкие оросительные каналы.
РАЗДЕЛ О КОРМОВЫХ ТРАВАХ И ЛУГАХ
Если у жителей поселения имеются луга, служащие для них выгоном и местом сбора топлива, причем достоверно известно, что эти луга принадлежат им, то они составляют их собственность в том состоянии, в котором они находятся; они могут их продавать, покупать, наследовать и устраивать на них все то, что человек может устраивать в своем собственном владении, однако жители такого поселения не имеют права запрещать [посторонним] пользоваться на этих лугах кормовой травой и [имеющейся там] водой, так что любые владельцы скота могут пасти его на этих лугах и поить их водой из этих водных источников; но никто не имеет права отводить эту воду на свои посевы иначе, как с разрешения владельцев этой воды. А водопой скота и пользование водой для питья не то же самое, что орошение посевов, как я уже докладывал тебе , [о повелитель правоверных].
Никто не имеет права устраивать себе пастбище в пределах чрсого владения, провести для себя там канал, вырыть себе колодец или вспахать для себя поле без разрешения владельца. Владелец же [этого участка] может произвести у себя все упомянутые работы, и если он их произведет, то уже никто не имеет права сеять там, где посеял он, и не может отмежевать себе [то место], но если [этот участок] представляет собою луг , то его владелец и другие люди в отношении пользования им равноправны: они являются совладельцами как его кормовых трав, так и имеющейся на нем воды. А что касается до зарослей, то они находятся в ином положении, чем луга, и никто не имеет права собирать топливо в заросли, принадлежащей другому человеку, иначе как с его разрешения, а если сделает это [без разрешения], то несет ответственность [за причиненный ущерб]. Но если этот человек поймал в зарослях какую-нибудь рыбу или убил птицу, то они принадлежат ему, так как владелец зарослей ими не владеет. Разве ты не видишь, что если кто-нибудь, охотясь в пределах жилого участка или сада другого человека, убьет какую-нибудь дичь или птицу, то они принадлежат ему, и нет у владельца жилого участка права собственности на них, но он имеет право запретить доступ в пределы своего жилого участка и своего сада; если же кто-нибудь проникнет туда без его разрешения, то этим он конечно совершит проступок, но то, что он, охотясь там, убьет, все же принадлежит ему. /59/
Если рыба [в зарослях] будет огорожена , но поймать ее можно только снастями, то совершенно безразлично, будет ли рыба огорожена или нет, продавать ее можно только после улова; но если рыбу можно взять руками, без снастей, то она принадлежит своему владельцу, огородившему ее, и если кто другой поймает такую рыбу, то поймавший ее за нее отвечает; если же владелец такой рыбы продаст ее до того, как поймает, то это равносильно продаже рыбы, сохраненной им в сосуде.
Если владелец рогатого скота станет пасти свой скот в зарослях, принадлежащих другому, то он ответственен за это, что скормил скоту, и за то, что приведено в негодность. Разве ты не видишь, что я могу продать тростник, растущий в зарослях, могу сдать [в аренду] заросли, заключив сделку относительно произрастающего там тростника. Ведь вот, ‘Али б. Аби Талиб заключил с людьми, владеющими зарослями Бирс (Бурс?), договор на сумму в; четыре тысячи дирхамов и написал об этом грамоту на куске кожи. Напротив того, кормовые травы [на корню] не могут быть продаваемы и не могут сдаваться [в аренду] по договору.
Ведь у каждого населения, как в горах, так и на равнинах, обычно имеется место для выгона, для пастбища и для сбора топлива . Но если бы, в отличие от жителей всякого поселения, как в горах, так и на равнине, у жителей вот этого данного селения, владеющих вот этими лугами, в том числе выгоном и пастбищем для своего скота и для своих верховых животных, не было никаких других лугов, а те [луга] , которыми они владеют, обслуживали бы их собственные нужды, служили бы пастбищем для их собственного скота и их верховых животных и служили бы им самим для сбора топлива, так что разрешить другим людям пользоваться этими лугами в качестве пастбища и для сбора топлива значило бы нанести ущерб владельцам этих лугов, а равно их скоту и верховым животным, но они имели бы право воспрепятствовать всякому, кто пожелал бы воспользоваться этими лугами как пастбищем или собирать там для себя топливо. Но если у тех же людей в окрестностях имеются еще пастбища и места для сбора топлива, не принадлежащие определенному лицу, то они не должны и не имеют права препятствовать другим людям собирать там топливо и пасти там свой скот.
Рассказывал нам Абу Исхак аш-Шайбани со слов Бишра б. ‘Амра ас-Сакуни , со слов Абу Мас’уда ал-Ансари или же со слов Сахла б. Ханифа , что он слыхал, как Пророк говорил относительно Мадины: «Подлинно она заповедна и неприкосновенна! Подлинно, она заповедна и неприкосновенна! Подлинно, она заповедна и неприкосновенна!»
А Малик б. Анас рассказывал нам, что, как ему передавали, Пророк заповедал тернистые деревья Мадины и ее окрестностей на расстоянии двенадцати милей , а охоту в этих насаждениях запретил в окрестностях Мадины на расстоянии четырех миль.
Некоторые ученые находят объяснение этой меры в том, что она имела в виду сохранить [насаждения] этих тернистых деревьев, так как они доставляют корм для скота, как то верблюдов, коров и овец, а пищей для населения служит именно [их] молоко, и потребность населения в пище превышает его потребность в топливе.
Если растения, служащие топливом, растут на лугах, находящихся в чьем-либо владении, то никто не имеет права собирать там топливо иначе, как с его разрешения, а если кто это сделает, то он отвечает перед владельцем за стоимость собранного топлива. Если же эти луга не составляют ничьей собственности, то все люди невозбранно могут собирать там топливо.
Равным образом не возбраняется человеку собирать топливо [на каком-либо участке] в чьем-либо [частном] владении. То же самое относится и к плодам с деревьев, растущих на горах, на лугах и в долинах, раз никто их не сажал, и не возбраняется человеку есть эти плоды и собирать их, раз ему не известно, что они составляют чью-либо собственность. То же самое относится и к меду, находимому на горах и в зарослях, и никому не возбраняется его есть; ведь мед, находимый на горах [и в зарослях], не составляет собственности какого-либо человека, так как мед, приобретаемый людьми в собственность, находится в ульях. Мед, не сохраняемый [в каком-либо сосуде], доступен для всеобщего пользования, так же, как и птенцы диких птиц и их яйца, находимые в зарослях.
Если кто-нибудь сожжет траву на своей земле, а огонь перекинется [на другие земли] и сожжет чужое достояние, то владелец упомянутой земли не несет ответственности, так как имеет право, зажигать огонь на своей земле; то же самое относится и к тому случаю, если кто-либо станет жечь жниво на своей земле; равным образом, если собственник зарослей станет сжигать растущий в них тростник, а огонь, [перекинувшись на чужой участок] сожжет чужое достояние, на нем не лежит ответственности. Однако мусульманину не разрешается умышленно причинять ущерб соседу, затоплять его землю и сжигать его посевы в связи с какими-либо работами, проводимыми им на своей собственной земле.
Рассказывал нам Хишам б. Са’ид со слов Зайда б. Аслама со слов его отца, что тот был свидетелем того, как ‘Умар поручил одному из своих рабов управлять пастбищем и сказал ему:
— О Хунайй , сверни свои крылья пред людьми и бойся /60/ жалобы притесненного, ибо жалоба его будет услышана. Пусть придет ко мне владелец овечки или небольшого стада верблюдов , и не говори мне о скоте ‘Усмана б. ‘Аффана и Ибн ‘Ауфа! Ведь если погибнет Ибн ‘Аффана и Ибн ‘Ауфа, они вернутся в Мадину к своим пальмовым насаждениям и посевам, а если у этого бедняка погибнет скот, он придет ко мне и будет водить: «О повелитель правоверных! О, повелитель правоверных!» Слишком мало для меня значат и вода, и пастбище, чтобы я не решился выдать такому человеку золота или серебра. Клянусь Аллахом! Клянусь Аллахом! Все это принадлежит их стране; за нее они сражались до ислама, за сохранение ее они приняли ислам, и если бы не эти домашние животные, при помощи которых я снаряжал походы на пути Аллаха, не удалось бы сохранить для людей их страны .
РАЗДЕЛ ОБ ОТДАЧЕ НА ОТКУП [ЗЕМЕЛЬНОГО НАЛОГА] САВАДА, О ВЫБОРЕ ДОВЕРЕННЫХ ЛИЦ , [ПРИСТАВЛЯЕМЫХ К ОТКУПЩИКАМ,] И О НАКАЗАХ ДЛЯ НИХ
Я полагаю, что тебе, [о повелитель правоверных], не следует отдавать на откуп ни [налогов] какой-либо части Савада, ни [налогов] другой какой-либо области. Ведь если в принятом на себя откупщиком обязательстве значится больше, чем [фактически] сможет дать харадж, то он станет притеснять плательщиков хараджа, станет облагать их тем, чего они не обязаны платить, станет чинить им обиды и требовать от них того, что причинит им ущерб, лишь бы выпутаться из того, чем он сам себя связал. Такие и подобные мероприятия ведут к разорению областей и к гибели подданных, а откупщику, в заботах о поправлении своих дел путем взятого на себя откупа, и горя мало до их гибели. Возможно и то, что откупщик, пожелав получить большой излишек против откупной суммы, сможет достигнуть этого только путем жестокого обращения с подданными, подвергая их суровым телесным наказаниям, выставляя их на солнцепек, привешивая им к шее камни и подвергая их мучительным пыткам, и плательщиков хараджа в связи с уплатой того, чего они платить не обязаны, постигнет такое разорение, которое Аллахом запрещено. Ведь Аллах, Державный и Великий, повелел взимать с них только разрешенное, и не дозволяется обременять их тем, что им не по силам.
Я лично отношусь отрицательно к системе откупа именно потому, что не уверен в том, что вот данный откупщик не обложит плательщиков хараджа тем, что для них не обязательно, и не станет с ними обходиться так, как я [выше] тебе описал, так что это причинит им ущерб и они, разорив, покинут то, что сами возделывали, а [уплата] хараджа придет в расстройство.
Ничто не может длительно существовать на основе беспорядка и никогда не потерпит ущерба то, что основано на добром порядке. Державный и Великий [Аллах] сказал: «Не творите смуты на земле после того как она приведена в добрый порядок!» [Коран, 7: 54 и 83]. Равным образом Он же сказал: «А когда он отворачивается [от тебя], он стремится произвести смуту на земле и погубить посевы и приплод скота. Но Аллах не любит смуты» [Коран, 2: 201]. Те народы, которые погибли, погибли именно из-за того, что не отдавали должное с тем, чтобы его купили у них, и из-за того, что угрожали притеснениями [другим], с тем чтобы откупались от них.
Возлагать на плательщиков хараджа то, чего они не обязаны платить, значит совершить явное насилие, которое не разрешено и [никому] не подобает. Но если жители округа или одного из больших городов сами приведут с собой богатого человека из определенной области, который скажет: «Я беру на себя ответственность за уплату хараджа жителями этого округа или этой области», и они согласятся на это и скажут: «Это для нас легче», то в этом следует разобраться.
Если в этом будет усмотрено благо для жителей данной области или данного округа, то [это предложение] принимается, человек этот принимает на себя ответственность [за уплату хараджа] и его обязательство фиксируется свидетельскими показаниями. Но к нему приставляется доверенное лицо со стороны имама, вера и благонадежность которого не вызывают сомнений, причем ему назначается вознаграждение из государственной казны; если [человек, взявший на себя ответственность за уплату хараджа] захочет притеснить кого-нибудь из плательщиков хараджа, потребовать от него больше должного или возложить на него что-либо, что не входит в его обязанности, то это доверенное лицо препятствует ему в этом самым решительным образом.
Впрочем, повелителю правоверных лучше видно, какого мнения держаться в этом вопросе; то, что он сочтет лучшим для плательщиков хараджа и более выгодным для казны, тем он и будет руководствоваться при сдаче [хараджа] на откуп и назначении доверенных лиц после предварительных наказов и увещеваний как доверенному лицу, так и откупщику относительно ограждения подданных от притеснений, и, пригрозив откупщику, чтобы не смел возлагать на плательщиков хараджа того, что им не под силу или того, что для них не обязательно; если же он все же сделает это, то повелитель [правоверных] в отношении него выполнит то, чем он ему пригрозил, дабы это запугало и удержало других, если на то будет соизволение Аллаха .
Да продлит Аллах жизнь повелителя правоверных! Я считаю, что тебе следует выбрать людей порядочных, верующих и надежных и им поручить сбор хараджа, тот, кого ты назначишь, пусть будет законоведом, знающим, советующимся с авторитетными людьми, безупречным, чтобы люди не могли обнаружить в нем слабые стороны; пусть он будет таким человеком, который, выполняя волю Аллаха, не боится упреков упрекающего, который ожидает награды в раю за соблюденное им право и оправданное доверие и боится наказания со стороны Аллаха после смерти за все противоположное этому, содеянное им; пусть будет он таким человеком, свидетельство которого принимается, если он является свидетелем, и со стороны которого не надо опасаться несправедливого приговора, если он выступает судьей. Такому человеку ты поручишь собирать налог с имущества, брать с него то, что законно, и воздерживаться от того, что незаконно, /61/ освобождая от налога то, что признает нужным, и взимая то, что сочтет нужным; если же этот человек не будет надежным, достойным доверия, то за целость имущества нельзя будет поручиться. Я вот как будто уже вижу как правители не остерегаются в выборе тех лиц, которым поручают сбор хараджа: если один из претендующих на это людей простоит несколько дней у порога одного из таких правителей, то последний отдает в его руки и самих мусульман, и взимание хараджа с них, не имея быть может представления ни о чистоте его намерения, ни о его бескорыстии, ни о безупречности его образа действий, ни о других его качествах. В отношении лиц, которым в какой-либо мере поручается ведать хараджем, необходима осторожность, необходимо осведомиться об их поведении, расспросить об их образе действий так же, как это полагается в отношении людей, которым предполагается поручить суд и расправу.
Тому, кого ты поставишь ведать хараджем, ты накажи, чтобы он не притеснял жителей вверенного ему округа и не относился к ним с презрением или пренебрежением, напротив того, пусть облачится в сношениях с ними в одежды кротости, сдобрив ее некоторою долей строгости и настойчивости, но все же так, чтобы им не чинились обиды и на них не возлагалось то, чем они не обязаны. Кротость в отношении мусульман, суровость в отношении порочных, справедливость в отношении зиммийев, защита интересов притесняемого, строгость в отношении притеснителя и снисходительность в отношении людей вообще, [вот что требуется] ибо это побуждает людей к повиновению. Также накажи ему, чтобы во взимании хараджа он руководствовался тем, что ему предписано, пусть в свои отношения к плательщикам хараджа не вносит ничего нового от себя, пусть соблюдает на своих приемах и в личных сношениях полное равенство между ними, так чтобы и близкий, и далекий, и благородный, и низкий были равны в защите своих прав, и пусть не поддается корыстным побуждениям.
Подлинно, Аллах ставит тех, которые боятся Его и предпочитают оказывать Ему повиновение и выполнять Его веления, выше остальных людей. Если ты дашь [назначаемым тобой лицам] такие указания, и Аллах будет знать, что в сердце своем ты им отдаешь действительное предпочтение, а затем кто-нибудь из них в этом что-нибудь изменит или станет поступать в разрез с этими указаниями, то, я уповаю, Аллах взыщет не с тебя, а с него, и дарует тебе должное воздаяние в соответствии с тем, к чему ты стремился.
Затем вместе с назначенным тобою правителем [сборщиком хараджа] ты должен отправить некоторое количество воинов, занесенных в войсковые списки, которые клятвой обязались перед тобой быть доброжелательными, а твоя доброжелательность требует, чтобы ты не притеснял своих подданных. Вместе с тем ты должен приказать, чтобы этим воинам выплачивалось жалование от месяца в месяц из их [войскового] управления и чтобы помимо него им из хараджа не уделялось ни одного дирхама.
Если плательщики хараджа скажут: «Мы сами от себя будем оплачивать поставленного над нами правителя [сборщика хараджа] и его войсковую часть , то такое предложение не должно быть принято и этот (расход) не должен быть возложен на них. Ведь мне приходилось слышать, что среди лиц, окружающих сборщика податей и правителя, имеются такие, которые пользуются его покровительством или имеют доступ к нему по протекции, к помощи которых он прибегает, хотя они не отличаются ни праведностью, ни порядочностью; он посылает в подведомственные ему округа, требуя таким путем выполнения обязательств [плательщиками хараджа]. Между тем эти люди не охраняют того, что им поручено охранять, не соблюдают справедливости в отношении к тем, с которыми имеют дело; все их помыслы направлены к тому, чтобы присвоить себе что-нибудь, будь то из хараджа или из имущества подданных, затем, как мне приходилось слышать, берут они это при помощи притеснений, насилия и несправедливости. Затем правитель и окружающие его лица, остановившись в каком-либо селении, беспрестанно требуют от его жителей на свое содержание того, что им не по силам и к чему они не обязаны; в конечном итоге их к этому принуждают и это причиняет им ущерб. Затем правитель посылает одного из тех, которые, как я тебе описывал, его окружают, к человеку из тех, за которыми в его пользу числится харадж, с тем, чтобы тот привел его, и можно было бы взять с него этот харадж. И говорит [правитель] этому [посланцу]:
— Я позволяю тебе взять с него столько-то и столько-то; слышал я даже, что правитель иной раз назначал такому (посланному) сумму, превышавшую размер требовавшегося с человека хараджа.
И когда этот посланный к плательщику хараджа приходил к нему, он говорил ему:
— Уплати мне то, что назначил мне правитель, а назначено мне столько-то и столько-то. Когда плательщик хараджа не уплачивал ему этого, он подвергал его побоям и притеснениям, угонял его коров и мелкий скот, так же поступал он по возможности и с несчастными издольщиками, пока путем насилия и несправедливости не получал от них требуемого.
Все это причиняет ущерб плательщикам хараджа и уменьшает фай’, не говоря уже о связанном с этим грехе. Так ты прикажи пресечь такой порядок и прекратить поползновения творить подобное этому, так чтобы среди окружающих правителя лиц не было ни одного из тех, о которых я говорил, и чтобы взимаемые для тебя платежи взимались законным путем и налагались только на то, что по закону подлежит обложению.
Дай также указание относительно выбора тех воинов, которых ты посылаешь вместе с правителем, чтобы были они из числа воинов порядочных, умных, обеспеченных и достаточных.
Равным образом дай указания относительно того, чтобы и жатва хлебов, и молотьба производились хорошо, чтобы после жатвы хлеба задерживались только до того времени как окажется возможной молотьба, как только наступит возможность молотьбы, хлеба должны быть перенесены на гумно и ни на один день они не должны оставляться [на поле], раз стала возможной молотьба; ведь до того как хлеба будут сохранены на гумне, их расхищают и землеробы, и прохожие, /62/ и птицы, и животные, а ущерб от этого проистекает только для хараджа, но не для владельца зерна, ибо он потребляет его, как мне пришлось слышать, еще в колосьях до жатвы, пока не наступит момент определения налога в соответствии с количеством собранного зерна. Ввиду этого задержка хлебов в поле или на гумнах приносит ущерб, а потому, когда хлеб собран в гумнах и снопы сложены в кучи, приступают к молотьбе, не задерживая хлебов на гумне в течение одного, двух или трех месяцев не обмолоченными; от задержки хлебов на гумнах проистекает ущерб для султана и для плательщиков хараджа, ибо с этим связана задержка в обработке земли и в посевах.
Пока хлеб хранится на гумнах, не должно производиться приблизительного определения и исчисления его количества, находящегося на ответственности плательщиков хараджа, с тем, чтобы затем взыскать с них то, чего не достает по сравнению с ранее определенным количеством, ибо это было бы гибельно для плательщиков хараджа и привело бы к разорению областей. Не следует и не допустимо, чтобы сборщик податей обвинял плательщиков хараджа в расхищении жатвы и затем взимал с них больше, чем полагается по условию.
Когда хлеб обмолочен и провеян, сборщик хараджа определяет для них размер хараджа в соответствии с собранным урожаем, но не должен определять для них количество зерна малою мерою , а затем, оставив его месяц или два на гумне, вновь определять размер падающего на их долю хараджа и, вторично определив количе ство зерна мерою, в случае недостачи по сравнению с количеством, определенным в первый раз, говорит: «Дайте мне все сполна», и брать у них то, что ему не полагается. Нет, когда хлеб обмолочен и его количество измерено кафизами, сборщик хараджа определяет падающий на плательщиков в соответствии с общим количеством зерна размер хараджа и берет причитающееся ему по праву, не оставляя его [на гумне]. Не должен он также отмерять то, что причитается султану, малою мерою, а оставшееся землеробу другою [необычною] мерой: пусть мера для обеих сторон будет одинаковой.
Не следует взимать с плательщиков хараджа поборов на жалование сборщику, ни на вознаграждение за измерение зерна мудйами или пригоршнями , ни на постой, ни на вьючных животных для перевозки доли султана, а равным образом нельзя предъявлять к плательщикам хараджа [необоснованного] обвинения в какой-либо недоброкачественности [зерна] с тем, чтобы взыскать с них за нее.
Не должно взиматься с плательщиков хараджа никакой платы ни на расходы [за составление налоговых] реестров и списков, ни на вознаграждение за [сооружение и содержание] ирригационных каналов, ни на вознаграждение тем, кто измеряет количество зерна, и вообще на них не должно падать никаких поборов в пользу кого-либо за какую-либо из перечисленных работ, и не может быть никакого дележа, ни специального побора помимо того определения доли налога в соответствии с урожайностью, о котором я уже говорил.
Нельзя ставить в счет плательщикам хараджа солому с тем, чтобы взять с них соответственную долю соломы мерою так, как взимается соответствующая доля пшеницы или ячменя, или чтобы продать ее, а затем поделить вырученную цену ее, как я об этом говорил по поводу определения ставки налога при взимании хараджа натурой в соответствии с урожайностью.
Нельзя взимать с дирхамов, вносимых плательщиками в уплату хараджа, добавочного налога, который они называют равадж ; мне приходилось слышать, что приносит человек дирхамы, чтобы внести их в уплату лежащего на нем хараджа, а сборщик удерживает еще и для себя некоторую часть, причем говорится, что это в возмещение изношенности дирхамов и разницы в их фактическом достоинстве .
Никоим образом не может быть подвергнут побоям человек, вносящий дирхамы в уплату хараджа и нельзя заставлять его [в виде пытки] стоять; мне приходилось слышать, что сборщики податей заставляют плательщиков хараджа выстаивать на солнце, подвергают их жестоким побоям, вешают на них кувшины и связывают их так, что это препятствует выполнять молитвенный обряд. Это тяжелый проступок перед Аллахом и ислама отвратительный.
Затем я полагаю, что тебе, [о повелитель правоверных,] надлежит приказать сборщикам хараджа, чтобы они тебя ставили в известность, если явятся к ним люди из числа подведомственных им плательщиков хараджа и сообщат им, что в округе имеются древние, старые оросительные каналы и много невозделанных земель, и что если они строят для себя эти каналы и углубят их, так что по ним можно пустить воду, то эти невозделанные земли будут процветать и дадут возможность увеличить уплачиваемый ими харадж. [Узнав об этом,] тебе надлежит дать соответствующие инструкции кому-либо из людей добропорядочных, на религиозность и честность которых можно положиться, и отправить его по этому делу [на место], чтобы разобрался в этом, расспросил об этом людей опытных и сведущих в этом деле из числа жителей данной местности, такими, которые отличаются прозорливостью и осведомленностью, которые не станут извлекать из этого для себя лично прибыль или пользоваться этим для компенсации какого-либо личного ущерба.
Если они все придут к единогласному заключению, что это предприятие полезное и что оно повлечет за собой увеличение хараджа, то ты, [о повелитель правоверных,] прикажешь отрыть эти каналы, взявши расходы на счет государственной казны и не возлагая их на жителей данной области; пусть лучше возделывают, а не разрушают, пусть лучше благоденствуют , а не впадают в бедность из-за растраты сверх средств!
Если плательщики хараджа попросят об улучшении для них земель и исправлении каналов, на которых зиждется их благо, то их просьбу следует удовлетворить, поскольку в этом не будет ущерба для других из числа жителей соседних округов и волостей; если же это связано с ущербом для других, с гибелью посевов и уменьшением хараджа, то их просьба не подлежит удовлетворению.
Если население Савада нуждается в прорытии магистральных каналов, берущих начало из Тигра и Евфрата, то эти каналы нужно прорыть для них, причем расходы на это должны лечь частью на государственную казну, /63/ частью же на плательщиков хараджа, и нельзя возложить эти расходы целиком только на плательщиков хараджа; напротив, расходы на прорытие [мелких] каналов, которые они отводят на свои земли, свои посевы, виноградники, кормовые травы, сады, огороды и тому подобное ложатся исключительно на плательщиков хараджа, а государственная казна не несет никакой доли этих расходов.
Что же касается починки прорывов плотин, установки плотин и устройства головных сооружений на Тигре и Евфрате и на других больших реках, то расходы на все это целиком ложатся на государственную казну и никакой доли их не следует возлагать на плательщиков хараджа; забота об этом лежит специально на имаме, ибо это дело общее для всех мусульман и расходы на это должны покрываться государственной казной; ведь от этих и подобных причин проистекает гибель земельных угодий, а ущерб этим наносится именно хараджу. Расходы на эти работы должны доверяться только человеку богобоязненному, который в этом случае сделает все, что ему надлежит делать, во имя Аллаха, честность и похвальное поведение которого тебе, [о повелитель правоверных,] известны, и не поручай этого дела такому человеку, который может тебя обмануть, будет делать то, что незаконно и что ему не полагается, будет брать деньги из государственной казны лично для себя и для сопровождающих его лиц, бросит на произвол судьбы и оставит без внимания опасные места и ничем не укрепит их, так что они разверзнутся и [вода] потопит принадлежащую людям жатву и разрушит их жилища и их селения.
Затем пошли [туда же другого] человека, [поручив ему] ознакомиться с тем, что делает тот, кого ты поставил над этими опасными местами, с тем, чего он не делает, хотя это было бы необходимо сделать, с тем, что развалилось и почему развалилось, почему он затянул уплату за работу на этих местах и за их укрепление, в результате чего они развалились. После всего этого ты поступи со своим доверенным лицом в соответствии с теми сведениями, которые ты о нем получишь: лично похвали его за его дело, либо вырази ему порицание и неодобрение и накажи его.
Вообще полагаю, [о повелитель правоверных] что тебе следует посылать [на места] людей порядочных, благонравных, на религиозность и честность которых можно положиться, с тем, чтобы они наводили справки об образе жизни сборщиков хараджа, о том, что они делают в порученных им областях, и как они взимают харадж в соответствии с теми указаниями, которые им были даны, и в соответствии с твердо установленными для плательщиков харадж ставками его.
Когда все это будет тобой установлено, сборщики податей должны быть привлечены к строжайшей ответственности за взятые ими излишки, пока они их не выплатят, хотя бы после мучительного и примерного наказания, дабы они [впредь] не преступали того, что им было наказано и заповедано. Ведь все те притеснения и несправедливости, которые допускают на деле лица, поставленные над сбором хараджа, толкуются так, как будто они им были вменены в обязанность, а между тем им было наказано совершенно иное; если ты одного из них подвергнешь мучительному наказанию, то другие воздержатся, будут опасаться и бояться, а если ты так с ними не будешь поступать, они будут действовать беззаконно против плательщиков хараджа, осмелятся их притеснять, чинить им несправедливость и требовать с них того, чего они платить не обязаны.
Если тебе станет известно достоверно, что сборщик податей или наместник в нарушении закона чинит притеснения и несправедливости и обманывает тебя в отношении твоих подданных и удерживает для себя кое-что и фай’а, пользуется незаконными источниками дохода и ведет дурной образ жизни, то запрещается тебе назначать его на какую-либо должность, пользоваться его помощью, поручать ему какие-либо дела твоих подданных или привлекать его к участию в каком-нибудь твоем деле; нет, накажи его за это так, чтобы неповадно было другим творить подобное тому, что творил он. Берегись молитвы того, кто подвергается притеснению, ибо его молитва будет услышана!
Рассказывал мне Мис’ар со слов ‘Амра б. Мурры, со слов ‘Абд Аллаха б. Саламы: «Сказал мне Му’аз:
— Молись, спи, питайся, зарабатывай законное, не греши и, умирая, будь мусульманином! Берегись молитв [или молитвы] претерпевшего притеснения!»
Рассказывал мне Мансур со слов Абу-л-Ва’ила, что Абу-д-Дарда’ сказал: «Я завещаю вам делать то, чего сам не делаю, но в чем, как я уповаю, благо [для вас]; подлинно, ненавистнее всего мне притеснять такого человека, который никого не призовет на помощь против меня кроме Аллаха. Справедливость и беспристрастие в отношении притесняемого и воздержание от притеснения не только заслуживают награды, но и влекут за собой увеличение хараджа и способствуют процветанию областей. Где справедливость, там и благоденствие, а где несправедливость, там его нет: где харадж взимается с нарушением справедливости, там в связи с этим области приходят в расстройство и упадок. Вот ведь ‘Умар б. ал-Хаттаб, соблюдая справедливость в отношении плательщиков хараджа, отдавая им должное и ограждая их от притеснений, собирал с Савада 100 000 000 (дирхамов), а вес дирхама в то время был равен весу одного мискала».
О повелитель правоверных, если бы ты постарался снискать благоволение Аллаха, Державного и Славного, устраивая раз в месяц или раз в два месяца прием для рассмотрения причиненных твоим подданным обид, выслушивая на этих приемах жалобы обиженных и высказывая на них свое неодобрение обидчикам, /64/ то, я уповаю, не будешь ты принадлежать к числу тех [правителей], которым чужды нужды их подданных! Может быть не успеешь ты сделать более одного или двух приемов, как это уже распространится по большим и малым городам, и чинящий насилие будет бояться, что ты узнаешь о чинимом им насилии, и не осмелится чинить его, а слабый и обиженный будет надеяться на твои приемы и на рассмотрение тобой его дела, сердце его воспрянет и умножатся его молитвы [за тебя].
Если для тебя окажется невозможным на одном устроенном тобой приеме выслушать всех присутствующих жалобщиков, то на первом приеме ты рассмотришь дела одной группы из них, а дела следующей группы из них на втором приеме, и далее точно так же на третьем приеме. Не отдавай при этом предпочтения одному какому-нибудь человеку перед другим; чье заявление подано первым, тот и должен быть вызван первым, и точно так же, что следуют за ним.
Если сборщик податей и наместники будут знать, что ты устраиваешь прием для рассмотрения жалоб народа хотя бы один день в году, не говоря уже об одном дне в месяц, то они с соизволения Аллаха воздержатся от притеснений и будут сами по себе действовать справедливо. Я твердо уповаю на то, что ты этим стяжаешь себе великую награду. Подлинно, кто освободит правоверного от какой-нибудь скорби дольнего мира, того Аллах освободит от какой-нибудь скорби в мире загробном.
Рассказывал мне ал-А’маш со слов Абу Салиха, со слов Абу Хурайры, что посланник Аллаха сказал: «Кто освободит правоверного от какой-нибудь скорби, того Аллах освободит от скорби в День воскресения мертвых, и если кто покроет [ошибку] мусульманина в дольнем мире, то Аллах покроет его прегрешение в День воскресения мертвых».
Рассказывал мне Лайс от Ибн ‘Аджлана со слов Ауна: «Бывало говорили, что если тот, кому Аллах даровал красивый внешний облик и подходящее для него положение, смиряется перед Аллахом, то он принадлежит к числу тех, кто искренне поклоняется Аллаху».
Рассказывал мне Исма’ил б. Аби Халид со слов Кайса б. Аби Хазима, что он слыхал как ‘Ади б. ‘Ади говорил, что он слыхал как посланник Аллаха говорил: «Тот, кого мы пошлем заведовать податным округом, пусть сообщит и о малом, и о многом, что там имеется, а кто обманным путем утаит хоть нитку или более, тот обманщик, и в День воскресения мертвых предстанет, имея при себе утаенное им».
Рассказывал мне также Хишам со слов ал-Касима, со слов Абу ‘Абд ал-Вахида, со слов ‘Абд Аллаха б. Мухаммада б. ‘Акила, со слов Джабира б. ‘Абд Аллаха, что ‘Абд Аллах б. Унайс говорил: «Я слыхал, как посланник Аллаха говорил:
— В День воскресения мертвых люди воскреснут босыми, необрезанными, не могущими говорить, и возгласит им [Аллах] голосом, который будет слышен и близким и далеким: «Я — Царь, Я — Возмездник! Не должен ни один из тех, кому уготовано место в аду, входить в ад, если за ним числится обида в отношении одного из тех, кому уготовано место в раю, и не должен входить в рай ни один из тех, кому уготовано место в раю, если за ним числится обида в отношении одного из тех, кому уготовано место в аду, пока Я не воздам обидчику».
Рассказывал мне ал-Муджалид б. Са’ид со слов ‘Амира аш-Ша’би: «Написал ‘Умар б. ал-Хаттаб населению города Куфы, чтобы прислали к нему человека из числа самых лучших и самых порядочных, и то же самое написал населению Басры и Сирии. Население Куфы послало к нему ‘Усмана б. Фаркада, население Сирии — Ma’на б. Йазида, а население Басры — ал-Хаджжаджа б. ‘Илата, все трое из племени Сулайм; ‘Умар поставил каждого из них сборщиком хараджа с земли [того края, в котором он жил]».
Рассказал мне Мухаммад б. Аби Хамид: «Рассказывали нам наши шайхи, что Абу ‘Убайда б. ад-Джаррах сказал ‘Умару б. ал-Хаттабу:
— Ты осквернил сподвижников посланника Аллаха .
‘Умар ответил ему:
— О, Абу ‘Убайда! Если я для сохранения моей собственной веры не стану обращаться к людям верующим, то к чьей же помощи мне обращаться.
Абу’Убайда сказал:
— Если ты уже поступаешь так, то назначением им жалования огради их от возможности стать обманщиками, — другими словами — Если ты назначаешь их сборщиками, то будь щедр в назначении им жалованья и содержания, так чтобы они не нуждались».
Доказывал мне Мухаммад б. ‘Абд ар-Рахман б. Аби Лайла со слов кого-то, ему это передававшего, что ‘Абд Аллах б. ал-’Аббас говорил: «Послал за мной ‘Умар б. ал-Хаттаб; я пришел к нему и он сказал мне:
— О, Ибн ‘Аббас, умер сборщик податей Химса, и был он из людей добропорядочных, а добропорядочность качество редкое; так вот я уповаю, что ты принадлежишь тоже к числу таких людей, и призвал тебя, чтобы назначить тебя сборщиком хараджа в этом городе; но есть у меня в душе в отношении тебя некоторое опасение; правда, я не видел с твоей стороны того, что вызывает мое опасение, но все же я боюсь этого за тебя. Скажи, что ты думаешь о заведывании сбором хараджа.
Я ответил:
— Я не считаю возможным принять от тебя какую-нибудь должность, пока ты не сообщишь мне, что у тебя на душе.
‘Умар спросил:
— А что ты этим хочешь сказать?
Я ответил:
— Я хочу сказать, что если я окажусь свободным от того, /65/ чего ты опасаешься, я [все же] буду знать, что не гожусь для такой должности, и хотя я принадлежу к числу людей, следящих за собой, я все же буду за себя опасаться того, чего ты за меня опасаешься; ведь я редко видел, чтобы какое-либо твое предположение не нашло подтверждения в откровении.
‘Умар ответил:
— О Ибн ‘Аббас, как посмотрю я на тебя, ты считаешь меня исключительно счастливым человеком! А опасаюсь я за тебя того, что ты наложишь свою руку на добычу-фай’, если она поступит в то время, как ты будешь находиться в своем округе, и тебе станут говорить: «Давай ее нам! Пусть достанется она не только вам, за исключением всех других! » Ведь я видел, что посланник Аллаха назначал сборщиками податей других людей, а вас обходил.
Я сказал:
— Клянусь Аллахом, я видел то же, что видел ты! А как ты полагаешь, почему Пророк поступал так?
‘Умар ответил:
— Клянусь Аллахом, не знаю я, не допускал ли он вас к должности сборщика податей и освобождал вас от нее, несмотря на то, что вы подходили для нее, или же он опасался того, что вы, пользуясь своим положением, станете помогать друг другу [в ущерб другим] и навлечете на себя упреки, а упреки были бы неизбежны. Но вот ты высказал мне все, и я все высказал тебе, так что же ты думаешь?
Я ответил:
— Я считаю, что не могу быть сборщиком податей для тебя.
‘Умар спросил:
— Почему?
Я ответил:
— А вот почему: раз у тебя на душе то, что ты говоришь, то если бы я стал управлять для тебя податным округом, я немедленно был бы для тебя бельмом на глазу .
‘Умар сказал:
— Так посоветуй мне, [как поступить].
Я ответил ему:
— Я посоветую тебе назначить сборщиком податей человека, которого ты считаешь верным и который уверен в тебе». [рассказывал мне ал-Муджалид б. Са’ид со слов ‘Амира от ал-Мухаррира б. Аби Хурайры, со слов его отца, что 4Умар б. ал-Хаттаб созвал сподвижников посланника Аллаха и сказал им:
— Если вы не станете мне помогать, то кто же мне поможет?
Они ответили:
— Мы тебе поможем.
‘Умар сказал:
— О, Абу Хурайра, ты в этом году отправишься в Бахрайн и в Хаджар.
И я отправился, — говорил Абу Хурайра, — и в конце года принес ‘Умару два мешка в 500 000 (дирхамов).
‘Умар сказал ему:
— Никогда еще я не видел большей кучи денег, чем эта! Не тяготеет ли над ней молитва притесненного и не вошли ли в нее деньги сироты или бедной вдовы?
— Клянусь Аллахом, — ответил я, — говорил Абу Хурайра, — скверным был бы я в таком случае человеком, если бы ты взял легко доставшуюся тебе добычу, а я остался бы при одних только тяготах.
Рассказывал мне один из наших шайхов: «‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз написал одному из благороднейших сирийцев, удалившемуся на жительство в Сирию, письмо, в котором упоминал о том, в какое он попал положение, благодаря испытаниям, обрушившимся на него в связи с вершением дел мусульман и о недостатке в помощниках для облегчения начинаний; вместе с тем ‘Умар просил этого человека помочь ему в том, чем он должен заниматься. Человек этот написал ему в ответ:
Дошло до меня послание повелителя правоверных, в котором он упоминает о тех испытаниях, которые обрушились на него в связи с вершением дел мусульман, и о недостатке помощников в его благих начинаниях, одновременно требуя помощи от меня. Знай, что ты находишься в изношенном рубище и в образе, обреченном на исчезновение. Знающий боится и не говорит, а невежда находится в неведении и не спрашивает, а ты требуешь от меня помощи. Клянусь теми благодеяниями, которых сподобил меня Аллах, никогда не буду я помощником для грешников.
Рассказывал мне один из наших шайхов: «Слышал я как Маймун б. Михран рассказывал, что ‘Умар б. ал-Хаттаб собирал с Ирака ежегодно 100 000 тысяч укийа [унций], а затем к нему явились по десять человек от населения Куфы и Басры и в четыре приема свидетельствовали перед ним, клянясь Аллахом, что вся эта сумма собрана законным путем и что не тяготеет над ней притеснение ни мусульманина, ни живущего на территории ислама на договорных началах иноверца».
Рассказывал мне тот же шайх, что Маймун б. Михран жаловался в письме ‘Умару б. ‘Абд ал-’Азизу на трудность выполнения судебных функций и сбора хараджа, a был он в ал-Джазире судьей и сборщиком хараджа. ‘Умар написал ему в ответ:
Я не возлагал на тебя ничего, что могло бы причинить тебе заботы, собирай то, что законно, и суди в соответствии с тем, как выясняется для тебя истина, а если дело будет для тебя неясно, доложи его мне. Ведь если бы люди стали бросать дело лишь потому, что оно для них тягостно, то не устояли бы ни вера, ни мирские дела.
Рассказывал мне Абу Хасин, что ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил: «Спина правоверного заповедна».
Рассказывал мне Тарик б. ‘Абд ар-Рахман со слов Хакима б. Джабира: «‘Умар [б. ал-Хаттаб] ударил какого-то человека, а тот сказал ему:
— Ни к кому я не относился с опасением, кроме людей двух категорий: к человеку, который не знает, а потом узнает, и человеку, который совершает ошибку, а потом получает прощение.
‘Умар ответил ему:
— Ты прав. На, отомсти мне!
Но тот ему простил».
Рассказывал мне Исра’ил со слов Симака б. Харба, со слов Абу Саламы: «‘Умар б. ал-Хаттаб ударил мужчин и женщин, столпившихся вокруг водоема. Встретил его ‘Али и спросил, в чем дело, а ‘Умар ответил:
— Я боюсь, что обрек себя на гибель!
‘Али возразил:
— Если бы ты ударил их обманным путем или из вражды, то ты бы действительно погиб, но если ты их ударил с целью назидания и исправления, то в этом нет беды. /66/ Ведь ты не более как пастырь, не более как наставник».
Рассказывал мне Мис’ар б. Кидам со слов ал-Касима: «Посылая [на места] своих сборщиков податей, ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил им:
— Я посылаю вас не в качестве тиранов, а посылаю вас в качестве вождей; не бейте мусульман, дабы не унизить их, не хвалите их, дабы не вскружить им головы, не чините им препятствий, дабы их не обидеть, но заботьтесь о том, чтобы дойная корова мусульман давала больше молока».
Рассказывал мне один из шайхов со слов ‘Амра б. Маймуна: «‘Умар б. ал-Хаттаб, обращаясь к народу, сказал:
— Клянусь Аллахом, я посылаю к вам своих наместников не для того, чтобы они вас били, не для того, чтобы они отбирали ваше достояние, но посылаю их к вам для того, чтобы они наставляли вас в вашей вере и в заветах нашего Пророка. Если ктонибудь подвергнется другому обращению, то пусти донесет об этом не: клянусь тем, в чьих руках находится моя душа, я позволю ему отомстить [обидчику].
Тогда вскочил ‘Амр б. ал-’Аси и сказал:
— О повелитель правоверных! Неужели ты, если кто-нибудь из мусульман, будучи поставлен наместником над подданными, подвергнет одного из них телесному наказанию, сочтешь нужным позволить пострадавшему отомстить [наместнику].
‘Умар ответил:
— Да, клянусь тем, в чьих руках находится моя душа, я непременно позволю ему отомстить наместнику! Я видел, как посланник Аллаха позволял мстить самому себе. Так вот, не бейте мусульман, дабы не унижать их, не умаляйте их прав, дабы не оттолкнуть их в неверие, не загоняйте их в болотистые заросли, дабы их там не погубить! »
Рассказывал нам ‘Абд ал-Малик б. Аби Сулайман со слов ‘Ата’а: «‘Умар [б. ал-Хаттаб] написал поставленным на должность лицам, чтобы они встретились с ним во время хараджа; они явились к нему, а он встал и обратился [к народу] со словами:
— О люди, я послал этих своих сборщиков податей и наместников для осуществления ваших прав, а не для того я их поставил, чтобы они посягали на ваше тело, на вашу жизнь и на ваше достояние. Кто претерпел обиду от кого-нибудь из них, тот пусть встанет.
В тот день из всех [обратившихся] людей встал лишь один только человек и сказал:
— О повелитель правоверных, поставленный тобой сборщик податей подверг меня ста ударам плетью.
‘Умар сказал:
— Не подвергнешь ли ты его тоже ста ударам плетью? Подойди и отомсти ему!
Тогда к нему подступил ‘Амр б. ал-’Аси и сказал:
— О повелитель правоверных, подлинно, если сделаешь такой почин в отношении поставленных тобой должностных лиц, то это будет для них тяжко и станет традицией, которой будут придерживаться и те, которые придут после тебя.
‘Умар ответил:
— Неужели же я не представлю ему возможности отомстить [обидчику]? Ведь я видел, как посланник Аллаха позволил требовать удовлетворения от него самого. Так пойди[, — обратился он к потерпевшему, —] и отомсти!
Тогда ‘Амр [б. ал-’Аси] сказал:
— Позволь нам удовлетворить его.
‘Умар ответил:
— Пусть так.
И они удовлетворили потерпевшего тем, что искупили обиду 200 динарами, по два динара за каждый удар плетью».
Рассказывал мне ‘Абд Аллах б. ал-Валид со слов ‘Асима б. Аби– н-Нуджуда, со слов ‘Умары б. Хузаймы б. Сабита: «Назначая кого-нибудь на должность, ‘Умар [б. ал-Хаттаб] призывал в свидетели группу ансаров и других людей и [в их присутствии] вменял назначаемому в обязанность соблюдение четырех условий: не ездить верхом на вьючном животном , не облачаться в тонкие одежды, не есть изысканных блюд и не закрывать своих дверей перед являющимися со своими нуждами людьми, не держать [для этого] привратника (хаджиб) . Когда ‘Умар как-то шел по одной из улиц Мадины, какой-то человек крикнул ему:
— О ‘Умар, не думаешь ли ты, что эти четыре условия спасут тебя от [возмездия] Аллаха Всевышнего, в то время как твой наместник в Египте ‘Ийад б. Ганам облачается в тонкие одежды и держит себе хаджиба.
‘Умар призвал Мухаммада б. Масламу, который был его посланцем для связи его с наместниками, и послал его [к ‘Ийаду], сказав:
— Приведи его в том виде, в котором его застанешь.
[Мухаммад б. Маслама] явился к ‘Ийаду и застал у дверей его хаджиба, он вошел к ‘Ийаду, на том была тонкая рубаха (камис). Мухаммад сказал ему:
— Иди, тебя зовет повелитель правоверных!
‘Ийад сказал:
— Дай мне накинуть на себя свою кабу .
Мухаммад возразил:
— Нет, ты явишься не иначе, как в своем настоящем виде.
Он привел к ‘Умару ‘Ийада, и когда ‘Умар его увидел, то сказал ему:
— Сними свою рубаху.
А затем велел принести рубаху из грубой шерсти (мидра’a) , пригнать небольшое стадо овец и принести палку и сказл ‘Ийаду:
— Надень эту рубаху, возьми эту палку, паси этих овец, гони их к водопою и давай пить идущим мимо тебя! Ты слышишь, [что я тебе говорю].
‘Ийад сказал:
— Лучше смерть, чем это!
‘Умар повторил ему свой приказ, а он все повторял:
— Лучше смерть, чем это!
Тогда ‘Умар сказал:
— Зачем тебе это так противно? Ведь твой отец только потому и был назван Ганамом , что пас овец. Или ты думаешь, что впредь твой образ действий будет лучше?
— Да, о повелитель правоверных, — ответил ‘Ийад.
Тогда ‘Умар сказал:
— Сними это.
И вернул его в его наместничество, и не было у ‘Умара другого наместника, который бы мог сравниться с ‘Ийадом».
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Ибрахима: «Когда до ‘Умара б. ал-Хаттаба доходили сведения о том, что его наместник не навещает больных и не допускает к себе бедных, он его увольнял».
Рассказывал мне ‘Убайд Аллах б. Аби Хамид со слов Абу-лМалиха: «Написал ‘Умар б. ал-Хаттаб /67/ Абу Мусе ал-Аш’ари:
Отнесись одинаково ко всем людям на твоих приемах при соблюдении твоего достоинства, чтобы бедный не отчаивался в твоей справедливости, а благородный не рассчитывал использовать для себя твою несправедливость».
Рассказывал мне один шайх из числа сирийских ученых то, что другие люди считают сообщением со слов ‘Урвы б. Рувайма, а именно, что ‘Умар б. ал-Хаттаб написал Абу ‘Убайде б. ал-Джарраху, когда тот находился в Сирии:
Перехожу к сути дела. Я вот пишу тебе письмо, в котором не упустил блага ни для тебя, ни для себя. Придерживайся в своем образе действий [следующих] пяти принципов, тогда не потерпит ущерба твоя вера и сам ты насладишься лучшим из [возможных для тебя] жребиев . Если предстанут перед тобой двое тяжущихся, требуй либо безупречных приемлемых на суде доказательств, либо категорических клятв ; затем приближай к себе слабого, чтобы развязался его язык и он бы осмеливался [говорить о своих нуждах]; заботься о страннике, так как задержка [в рассмотрении его нужд] заставит его махнуть рукой на свои нужды и вернуться восвояси; если кто-нибудь предъявит вздорные требования, ты на них не соглашайся , и наконец стремись добиться заключения мировой, раз тебе не вполне ясно, какое вынести решение. Мир с тобой.
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак, что ему рассказывал некто, слышавший это от Талхи б. Ма’адда, что ал-’Умари говорил: «Говорил нам ‘Умар б. ал-Хаттаб проповедь: он восхвалил и прославил Аллаха, благословил Пророка, помянул Абу Бакра, испросив ему прощение грехов, а затем сказал:
— О люди, ни один человек, обладающий каким-нибудь правом, не может в осуществление своего права доходить до требования совершить какой-либо проступок против Аллаха! Вот эти наличные деньги, по моему мнению, могут быть признаны праведными только при наличии трех условий: если они получены по праву, расходуются на законные цели и гарантированы от расхода на вздорные цели. Я в отношении к вашим деньгам нахожусь в положении опекуна сироты: если могу обойтись без этих денег, я от них воздержусь, если же буду нуждаться, буду брать из них по-хорошему [в меру необходимости ]. Я не допущу, чтобы кто-нибудь обижал другого и чинил ему несправедливость; я положу [обидчика] одной щекой на землю, а на другую его щеку наступлю ногой своей и добьюсь, чтобы он подчинился праву. Вы, о люди, имеете право требовать от меня [трех] вещей, которых я вам скажу, и вы требуйте их от меня: вы имеете право требовать от меня, чтобы я не взимал с вас харадж и то, что Аллах пошлет вам в виде добычи-фай’а, иначе как в рамках установленных для этого норм, и имеете право требовать от меня, чтобы попавшие таким путем в мои руки деньги ваши расходовались только по установленному законом назначению; вы имеете право требовать от меня, чтобы я, если на то будет соизволение Аллаха, увеличил ваше жалование и расходы на ваше содержание; наконец, вы имеете право требовать от меня, чтобы я обезопасил ваши границы и не замыкал вас в ваших границах .
Близится для вас время, бедное надежными людьми, богатое чтецами Корана, бедное законоведами, богатое ожиданиями; время, когда люди будут вершить дела как будто бы в интересах загробной жизни, а на самом деле гонясь за обильными земными благами, пожирающими веру их обладателя так, как огонь пожирает топливо. Если кто из вас доживет до этого времени, то пусть побоится Аллаха, Господа своего, и да претерпит. О люди, Аллах превознес права Свои над правами тварей Своих и, говоря о превосходстве Своих прав, сказал: «Он не приказывает вам признавать ангелов и Пророков своими господами; станет ли Он приказывать вам впадать в неверие после того, как вы стали мусульманами?» [Коран, 3: 74].
Ведь я не посылаю вас в качестве амиров или тиранов, а в качестве наставников на пути праведном, чтобы вашим примером руководствовались другие. Без ограничения удовлетворяйте права мусульман; не бейте их, да не унизите их; не хвалите их, да не вскружите им головы; не закрывайте дверей перед ними, дабы сильный из них не жил за счет слабого; не берите себе больше в ущерб им, дабы не обидеть их, и не действуйте в отношении них безрассудно; ведите их в бой против неверных в меру их сил, а если заметите, что они утомились, воздержитесь [от продолжения боя], ибо это скорее доведет вас до цели в борьбе с вашими врагами. О люди, я призываю вас в свидетели против поставленных во главе городов амиров в том, что я назначаю их только для того, чтобы они наставляли людей в их вере, делили бы между ними дарованную им добычу-фай’ и творили среди них суд и расправу, а если что-нибудь им покажется затруднительным, то пусть докладывают мне».
[Тот же ал-’Умари] сообщил, что ‘Умар б. ал-Хаттаб говаривал: «Дело [управления] может идти хорошо только при строгости, но без насилия, и только при снисходительности, но без проявления слабости».
Рассказывал мне один из ученых Куфы, что ‘Али б. Аби Талиб написал Ка’бу б. Малику, своему наместнику:
Перехожу прямо к сути дела. Оставь вместо себя заместителя управлять вверенной тебе областью, а сам с группой помощников отправься и обойди земли Савада округ за округом и расспрашивай жителей о поставленных над ними должностных лиц и присматривайся к их образу жизни, пока ты таким образом не обойдешь всех тех из них, которые управляют округами на территории между Тигром и Евфратом; затем ты вернись в округа Бихкубаза и сам займись делами благоустройства этих округов. Не выходи из подчинения Аллаху в управлении теми делами, которые Он на тебя возложил, помня, что жизнь дольняя преходяща, а загробная жизнь грядет, что поступки сына Адама за ним закрепляются, что ты по лучишь возмездие за то, что ты содеял раньше, и встретишь /68/ [в загробной жизни] то добро, которое ты сотворил раньше [в мире дольнем]. Твори благо, найдешь благо!
Рассказывал мне некто, слышавший это от ‘Ата’а б. Аби Раббаха, что ‘Али б. Аби Талиб, отправляя [в поход] военный отряд, ставил во главе его одного человека, которому давал наказ и говорил: «Наказываю тебе бояться Аллаха, пред которым тебе неизбежно придется предстать; делай то, чем можешь снискать благоволение Аллаха, ибо то, что [уготовано для тебя] у Аллаха, заменит тебе земные блага».
Рассказывал мне Да’уд б. Аби Хинд, что Рийах б. ‘Убайда говорил: «Был я у ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза и сказал ему:
— У меня в Ираке поместье и дети; разреши мне, о повелитель правоверных, повидаться с ними.
‘Умар ответил:
— Детям твоим не грозит беда, твоему поместью не грозит гибель.
Но я продолжал неотступно упрашивать его, пока он не дал мне своего разрешения. Когда настал день прощания с ним, я сказал ему:
— О повелитель правоверных, поручи мне исполнение того, что тебе нужно.
[‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз] ответил:
— Мне нужно, чтобы ты расспросил [о положении] жителей Ирака, каково поведение поставленных над ними наместников и как они довольны своими наместниками. Когда я прибыл в Ирак, я расспросил подданных о наместниках, и мне сообщили о них всяческое хорошее. Когда я вернулся к халифу, я приветствовал его и сообщил ему о хорошем поведении наместников в Ираке и хвалебных отзывах населения о них. Он сказал:
— Хвала Аллаху за это! Если бы ты сообщил мне о них дурное, я отставил бы их от их должности и никогда впредь не обратился к ним за содействием. Ведь пастырь ответственен за пасомых им, он обязан заботиться в интересах своих подданных обо всем том, чем Аллах пожелает их облагодетельствовать и чем он сам может снискать Его благоволение. Подлинно, кто подвергнется испытанию в виде [необходимости заботиться] о подданных, тот подвергся тяжелому испытанию!»
Рассказывал мне ‘Абд ар-Рахман б. Сабит б. Саубан со слов своего отца, который сказал: «‘Ади б. Артат, наместник при ‘Умаре б. ‘Абд ал-’Азизе, написал ему:
Перехожу непосредственно к сути дела. Некоторые люди у нас не вносят причитающегося с них хараджа., пока не подвергнутся какому-либо наказанию.
‘Умар написал ему в ответ:
Перехожу непосредственно к сути дела. Чрезвычайно удивила меня твоя просьба о разрешении подвергать людей наказанию, как будто я для тебя броня, которая сможет защитить тебя от наказания Аллаха, и как будто мое согласие может спасти тебя от гнева Аллаха! Когда ты получишь мое это письмо, [то пусть установится такой порядок]: внесет тебе кто-нибудь, что у него есть, по собственному почину — [хорошо], а если нет, то потребуй от него клятвенного заверения [в том, что у него ничего нет]. Клянусь Аллахом, я предпочитаю, чтобы они предстали перед Аллахом со своими грехами, чем чтобы я предстал перед Ним, подвергнув их наказанию. Мир тебе!
То же лицо рассказывало, что пришел какой-то человек к ‘Умару [б. ‘Абд ал-’Азизу] и сказал ему: «О повелитель правоверных, я засеял поле свое, но прошло мимо него сирийское войско и потоптало его». ‘Умар возместил ему этот [ущерб] десятью тысячами дирхамов.
РАЗДЕЛ О ПОЛОЖЕНИИ ХРИСТИАН ИЗ БАНУ ТАГЛИБ И ДРУГИХ ЗИММИЕВ И ОБ ОТНОШЕНИИ К НИМ
Ты спрашивал меня, о повелитель правоверных, о христианах из племени бану Таглиб, о том, почему с них салака (закат) с имущества взималась в двойном размере и почему они были освобождены от уплаты подушной подати (джизйа) , а равно о том, какой режим должен быть установлен для зиммийев вообще и в отношении уплаты подушной подати, и в отношении хараджа, и в отношении одежды, и в отношении уплаты садаки и ‘ушра.
Рассказывал мне один шайх со слов Саффаха со слов Да’уда б. Кардуса, со слов ‘Убады б. ан-Ну’мана таглибита, что он сказал ‘Умару б. ал-Хатгабу: «О повелитель правоверных, ведь тебе известно мужество таглибитов: живут они бок о бок с врагами [мусульман], и если они окажут врагам немощь против тебя, средства их существования значительно возрастут. Так если ты сочтешь возможным предоставить им какую-нибудь выгоду, сделай это».
В связи с этим ‘Умар заключил мир с племенем бану Таглиб с тем условием, чтобы они никого из своих детей не крестили в христианской вере, и с тем, чтобы садака взималась с них в двойном размере. ‘Убада [после этого] говорил, что так и сделали, не обязав их договором [как других зиммийев], с условием, что подушная подать с них слагается, но при этом каждый христианин из племени бану Таглиб, владеющий пасущимися овцами, ничего не уплачивает с них, пока их число не достигнет сорока, но если их число достигнет сорока пасущихся овец, то с 40 до 120-ти овец взимается две овцы, а если их будет хоть на одну овцу больше, то взимается четыре овцы , и из такого расчета взимается с таглибитов садака. Точно так же поступали с обложением крупного рогатого скота и верблюдов: с таглибита христианина взималось двойное количество против того, что взималось с мусульманина, причем их женщины подлежали одинаковому с мужчинами обложению садакой, но с детей их ничего не взималось. Такое же соотношение существовало и в обложении той земли, которою они владели в день заключения с ними договора: с них взималось вдвое против того, что взималось с мусульман.
Что же касается детей и умалишенных, то представители иракской школы считают, что с их земли надлежит взимать садаку в двойном размере, тогда как скот их не подлежит обложению, а представители хиджазской школы утверждают, что садака должна взиматься и с их скота. /69/ В этом отношении поступают как с хараджем, который тоже заменяет подушную подать. С прочего имущества таглибитов христиан и с их рабов ничего не взимается.
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов кого-то, кто рассказал ему про ‘Умара б. ал-Хаттаба, что тот удвоил для христиан из племени бану Таглиб размер садаки взамен хараджа.
Рассказывал нам также Исма’ил б. Ибрахим б. ал-Мухаджир, что он слышал от своего отца, что тот слышал, как Зийад б. Худайр говорил: «Первым, кого ‘Умар б. ал-Хаттаб прислал сюда для сбора ‘ушра, был я, причем он приказал мне, чтобы я никого не выслеживал, но если какое-либо имущество попадало в поле моего зрения, то я должен был взимать с него налог один дирхам с сорока дирхамов с мусульман, а с зиммийев по одному дирхаму с двадцати дирхамов. В отношении христиан из племени бану Таглиб ‘Умар приказал мне быть жестким, говоря, что они племя арабское, не принадлежат к рядовым обладателям Откровенных книг и может быть примут ислам; а ‘Умар ведь поставил христианам из племени бану Таглиб условие, чтобы они своих детей не воспитывали в христианстве».
Со всякой земли, облагаемой ушром, раз ее купит таглибит христианин, ушр взимается в двойном размере, как равным образом удваивается для них налог с того имущества, которое они раз носят в целях торговли. Со всякой вещи, с которой мусульманин уплачивает ординарную ставку, таглибит-христианин уплачивает двойную ставку.
В отношении такого случая, когда человек из зиммийев, за исключением христиан из племени бану Таглиб, купит землю из земель, облагаемых ушром, Абу Ханифа говорит: «Я эту землю облагаю хараджем и уже не меняю этого способа обложения, хотя бы он и купил эту землю от мусульманина, ибо с зиммийа не взимается закат, а ушр ничто иное, как закат, так я и заменяю его хараджем.
Я же, Абу Йусуф, говорю: «Я облагаю такую землю ‘ушром в двойном размере, он и является уплачиваемым с нее хараджем, а если эта земля путем покупки опять перейдет в руки мусульманина или христианин [ее владелец] примет ислам, я опять облагаю эту землю [ординарным] ушром, который взимался с нее с самого начала ».
Рассказывал мне один из наших шайхов, что ал-Хасан и ‘Ата’ оба утверждали, что в этом случае должен взиматься ушр в двойном размере, и, по моему мнению, точка зрения ал-Хасана и ‘Ата’ предпочтительнее точки зрения Абу Ханифы. Разве ты не видишь, что если у мусульманина имеется имущество для продажи, и он попадает в поле зрения лица, взимающего ушр, то с него взимается четверть ушра, если же это имущество будет куплено зиммийем, и он попадет в поле зрения лица, взимающего ушр, то с зиммийа взимается половина ушра, то есть вдвое больше, чем с мусульманина, а если имущество опять вернется к мусульманину, ты его опять обложи четвертью ушра.
Ведь имущество одно и то же, но обложение его меняется в зависимости от того, кто им владеет, и то же самое должно иметь место и в отношении земли из земель, облагаемых ‘ушром; разве ты не видишь, что если бы зиммий купил землю из земель арабских, никогда не облагавшихся хараджем, в Макке или Мадине или аналогичной им области, я не стал бы облагать эту землю хараджем [да разве возможен харадж в заповедной области?], но с нее должна взиматься садака в двойном размере, подобно тому, как удваивается обложение того имущества зиммийев, которое они хотят продавать. Если же кто из них примет ислам, то его земля переходит в категорию земель, облагаемых ‘ушром, так как ее нельзя уже обложить хараджем .
РАЗДЕЛ О ТОМ, С КОГО НАДЛЕЖИТ ВЗИМАТЬ ПОДУШНУЮ ПОДАТЬ (ДЖИЗЙА)
Подушную подать (джизйа) должны уплачивать все зиммийи, которые живут в Саваде и в других местах, как, например, население Хиры и других городов, а именно: евреи, христиане, зороастрийцы (мадкусы), сабейцы и самаритяне , но нарочито исключаются из их числа христиане из племени бану Таглиб и население Наджрана. Взимается подушная подать только с мужчин, а с женщин и детей не взимается, причем с состоятельных людей она взимается в размере 48 дирхамов, с людей среднего достатка в размере 24 дирхамов, а с неимущего землероба, кормящегося работой собственных рук в размере 12 дирхамов. Взимается подушная подать с них ежегодно и принимается она от них также в виде других, кроме денег, движимостей, как то: вьючные животные, утварь и тому подобное, причем эти объекты принимаются от них по их стоимости; но не принимаются в счет подушной подати давленина, свиньи и вино. Правда, уже ‘Умар б. ал-Хаттаб запретил принимать в счет подушной подати упомянутые недвижимости и сказал: «Заставляйте самих владельцев этих движимостей продавать их и взимайте с них вырученную за них цену».
Все же такое взимание подушной подати [натурой] допустимо, если это более удобно для плательщиков. Как нам пришлось слышать, ‘Али б. Аби Талиб принимал от зиммийев в уплату по душной подати /70/ иголки… и засчитывал им это в счет подушной подати.
Не следует взимать подушной подати ни с нищего, живущего подаянием, ни со слепого, не имеющего ремесла или работы, ни с хронического больного , живущего подаянием, ни с паралитика, но если паралитик и хронический больной, а равно и слепой обладают материальным достатком, то подушная подать с них взимается. То же самое относится и к монахам в монастырях: если они обладают материальным достатком, подушная подать с них взимается, но если они только нищенствуют и живут за счет подаяний достаточных людей, она с них не взимается. Точно так же подушная подать взимается с отшельников в кельях, если они обладают средствами и достатком, хотя бы они передали свое достояние другому лицу, с тем, чтобы оно тратило его на поддержку монастырей и живущих в них монахов и других постояльцев; в таком случае уплата подушной подати [за них] возлагается на настоятеля монастыря, но если настоятель монастыря, в руках которого должно находиться это достояние, станет отказываться и поклянется Аллахом и чем-либо другим, чем подобные ему люди из его единоверцев клянутся, что у него нет ничего из этого достояния, то его оставляют в покое и ничего с него не взимают.
С мусульманина не взимается подушная подать, разве что он принял ислам по истечении [податного] года, ибо если он принял ислам по истечении податного года, уплата подушной подати для него обязательна, так как она уже стала составной частью того хараджа, который является достоянием всех мусульман, и она с него взимается. Но если человек принял ислам за день или два дня, за месяц или за два месяца, или больше, или меньше до истечения [податного] года, то с него никакой подушной подати не взимается, раз он принял ислам до истечения года; если же он обязан уплатить подушную подать, но умрет прежде, чем она будет с него взята, или же после того, как часть ее уже уплачена, а часть еще осталась за ним, то с его наследников нельзя требовать уплаты ее и нельзя удерживать из оставшегося после покойника имущества, ибо это не является лежащим на нем долговым обязательством .
Равным образом, если человек примет ислам, еще не уплатив части причитающейся с него подушной подати, этот неуплаченный остаток с него не взыскивается. Не взимается подушная подать с преклонного старца, который не может работать и никакими средствами не располагает, и равным образом ничего не взимается с умалишенного.
Не взимается закат со скота зиммийев, ни с верблюдов, ни с крупного рогатого скота зиммийев, ни с овец, причем это в одинаковой мере относится к мужчинам и женщинам.
Рассказывал нам Суфйан со слов ‘Абд Аллаха б. Та’уса со слов его отца со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса, что в отношении имущества зиммийев возможно только освобождение от налога, я же утверждаю , что с имущества зиммийев, все равно, мужчин или женщин, не взимается закат, за исключением того имущества, которое они приносят для продажи: с этого последнего с них взимается половина ‘ушра, но взимается закат с этого имущества только в том случае, если оно достигает двухсот дирхамов или двадцати мискалов золота или соответствующей стоимости предназначенными для продажи товарами.
Ни один из зиммийев не может быть подвергнут побоям с целью понудить его к уплате подушной подати, нельзя их [с этой целью] заставлять выстаивать на солнце, ни же подвергать их другим [пыткам] и нельзя вешать на них какие-либо вызывающие отвращение предметы; напротив, к ним следует относиться снисходительно, но можно их подвергать заключению в темницу, пока они не уплатят причитающегося с них, и можно не выпускать их из темницы, пока не будет получена сполна причитающаяся с них подушная подать.
Тот, кому поручено взимать подушную подать, не имеет права освобождать от нее кого-либо из христиан, евреев, маджусов, сабейцев и самаритян и не должен делать поблажки ни одному из них в отношении какой-либо ее доли; равным образом он не имеет права освобождать от подушной подати одного, а с другого ее взимать; это недопустимо, ибо неприкосновенность их жизни и имущества обусловлено именно уплатой подушной подати, которая равноценна хараджу.
Что же касается сбора податей в больших городах, как, например, Город Мира , Куфа, Басра и другие им подобные города, то я полагаю, что имаму в каждом из них надлежит поручать это дело человеку порядочному, хорошему, надежному, на веру и честность которого можно положиться; этому человеку имам должен дать помощников, которые должны собирать и вызывать к нему представителей различных вероучений: евреев, христиан, маджусов, сабейцев и самаритян, с тем, чтобы он мог собрать с них налог соответственно тем категориям, о которых я уже говорил, а именно — 48 дирхамов с состоятельного человека, как, например, с менялы, с торговца материями, с владельца поместья, с купца и с лечащего врача; если у кого-нибудь из них есть промысел или торговля, то с представителей каждого промысла и торговли взимается в соответствии с его доходностью 48 дирхамов с состоятельного человека и 24 дирхама с человека среднего достатка: чей промысел выдерживает обложение в 48 дирхамов, с того взимается 48, чей промысел выдерживает обложение только в 24 дирхама, с того взимается 24, а 12 дирхамов взимается с тех, кто работает /71/ своими руками, как, например, портной, красильщик, плотник, чеботарь и тому подобное. Когда эти налоги соберутся в руках тех, кто поставлен их собирать, они передают их в государственную казну.
А что касается Савада, то тем лицам, которым ты, [о повелитель правоверных,] поручишь сбор хараджа, ты накажи, чтобы они со своей стороны посылали по селениям людей, на веру и честность которых они полагаются; те в свою очередь должны приказывать старшинам селений собрать всех живущих там евреев, христиан, маджусов, сабейцев и самаритян, и когда они соберутся, эти лица должны собрать с них подати по категориям в соответствии с тем, как я уже говорил. Этим уполномоченным лицам ты должен наказать, чтобы они придерживались тех норм, которые я тебе начертал и описал, чтобы они не преступали их в том или ином направлении, чтобы ничего не взимали с того, кто по-твоему не обязан платить подушной подати, и не прибегали к притеснениям и насилию.
Если старшина селения скажет: «Я войду с вами в соглашение за них и уплачу вам требуемое», то эти уполномоченные лица не должны соглашаться на его предложение, так как при этом возможна большая утечка подушной подати, принимая во внимание то, что старшина селения может быть сойдется с ними на 500 дирхамы, а в селении может оказаться столько жителей, что подушная подать, будучи взята с них непосредственно, достигнет 1000 дирхамов и выше. Такая сделка незаконна и недопустима, принимая во внимание связанный с этим ущерб для хараджа, а помимо того, когда староста станет собирать подать с тех зиммийев, которые находятся в его владении, на долю кого-нибудь может прийтись меньше 12 дирхамов налога, а по закону налог не может быть меньше этой суммы; более того, среди таких обложенных лиц могут оказаться люди состоятельные, с которых полагается взимать 48 дирхамов.
Собранную подушную подать сборщики хараджа вместе с хараджем сдают в государственную казну, потому что это является добычей фай’ составляющей собственность всех мусульман, равно как и все налоги, взимаемые с зиммийев с товаров, которые они хотят продавать, и с тех не мусульман, которые приходят на нашу территорию, заручившись гарантией неприкосновенности, а равно и налоги, собираемые с зиммийев с тех облагаемых ‘ушром земель, которые перешли в их руки, и все налоги, взимаемые со скота христиан из племени бану Таглиб, причем причитающееся с этого скота взимается на месте, где он стоит.
Все упомянутые налоги расходуются таким же путем, как харадж, и распределяются так же, как он, и не идут они по тому же назначению, как садака, и не по тому же назначению, как пятая доля военной добычи: ведь относительно садака имеется постановление Аллаха, как ее распределять, и так она и распределяется, и способ распределения пятой доли добычи установлен им же, и это распределение ее осталось незыблемым, и люди не имеют права преступать этих установлений или противоречить им.
Надлежит тебе, о повелитель правоверных, (да поможет тебе в этом Аллах!) дать наказ, чтобы к населению, живущему под покровительством твоего Пророка и твоего двоюродного брата Мухаммада , относились мягко, и надлежит тебе заботиться о них, чтобы они не подвергались притеснениям и обидам, чтобы их не облагали свыше их сил и чтобы с их имущества не взималось иначе, как в соответствии с лежащими на них обязательствами.
Сообщают ведь о посланнике Аллаха, что он сказал: «Если кто притеснит живущего на договорных началах [на мусульманской территории] или обложит его сверх его сил, то я [в день Страшного суда] буду свидетельствовать против него [притеснителя]».
И в последних словах, сказанных ‘Умаром б. ал-Хаттабом при кончине, имеется следующий [завет]: «Завещаю я тому, кто будет халифом после меня, соблюдать гарантии, представленные посланником Аллаха, и заботиться о том, чтобы выполнять обязательства в отношении пользующихся этими гарантиями, чтобы их защищали вооруженной рукой и чтобы их не облагали свыше их сил».
Рассказывал нам Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, со слов Са’ида б. Зайда, что Ca’ид где-то в Сирии проходил мимо людей, поставленных на солнцепеке; он спросил:
— Что с этими людьми?
Ему ответили:
— Они поставлены на солнцепек за [неуплату] подушной подати.
Ca’иду показалось это отвратительным, он пошел к амщу [данной местности] и сказал ему:
— Я слыхал, как посланник Аллаха говорил: «Кто подвергает людей пыткам, того Аллах подвергнет пыткам».
Рассказывал нам один из наших шайхов со слов ‘Урвы, со слов Хишама б. Хакима б. Хизама, что Хишам видел, как ‘Ийад б. Ганам выставлял зиммийев на солнцепеке за [неуплату] подушной подати, и сказал ему: «О ‘Ийад! Что это такое? Ведь посланник Аллаха сказал, что те, которые подвергают людей пыткам в дольнем мире, будут подвергнуты пыткам в загробном мире».
Рассказывал мне также Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, что на сирийской дороге, возвращаясь из своей поездки туда, ‘Умар б. ал-Хаттаб проходил мимо людей, которые были выставлены на солнцепеке, причем им на голову лили масло. ‘Умар спросил:
— Что такое с этими людьми?
Ему ответили:
— За ними подушная подать, которую они не уплачивают, так их пытают, пока они ее не заплатят.
Тогда ‘Умар спросил:
— А что говорят они сами и чем оправдываются в неуплате подушной подати?
Ему ответили:
— Они говорят, что не находят [чем уплатить].
‘Умар сказал:
— Так оставьте их и не возлагайте на них того, чего они не могут [уплатить]. Ведь я слыхал, как посланник Аллаха говорил: «Не подвергайте /72/ людей пыткам, ибо тех, которые подвергают людей пыткам в дольнем мире, Аллах подвергнет пыткам в День воскресения мертвых!»
Затем ‘Умар отдал распоряжение и эти люди были освобождены.
Рассказывал мне один из шайхов старшего поколения, основываясь на источнике, восходящем до времени самого Пророка, что Пророк назначил ‘Абд Аллаха б. Аркаму сборщиком подушной подати с зиммийев, и когда тот отошел от него, Пророк окликнул его и сказал ему: «Ведь ты знаешь, что если кто притеснит живущего на договорных условиях или обложит его свыше его сил или же умалит его права и возьмет у него что-либо против его воли, то против такого человека я буду свидетельствовать в День воскресения мертвых».
Рассказывал мне Хусайн б. ‘Амр б. Маймун, что ‘Умар [б. алХаттаб] сказал: «Я завещаю тому, кто будет халифом после меня, чтобы он хорошо относился к зиммийам, чтобы в отношении них выполнялись договорные обязательства, чтобы их защищали вооруженной рукой и чтобы их не облагали свыше того, что им по силам».
Рассказывал нам Варка’ ал-Асади, что Абу Зибйан говорил: «Были мы вместе с Салманом ал-Фариси в походе и мимо нас прошел человек, сорвавший какой-то плод и начавший делить его со своими спутниками; он прошел мимо Салмана, и тот выругал его, а он, не зная Салмана, ответил ему тем же. Тогда этому человеку сказали:
— Ведь это же Салман.
Он вернулся и стал извиняться перед Салманом. Затем этот человек спросил Салмана:
— О Абу ‘Абд Аллах, на что мы имеем право рассчитывать от зиммийев?
Тот ответил:
— [Они помогают тебе] из состояния ослепления выбраться на праведный путь, [они помогают тебе] из состояния бедности дойти до состояния богатства и, наконец, если ты являешься товарищем одного из них, ты можешь вкушать от его пищи, а он твоей, он может пользоваться твоим верховым животным, а ты его верховым животным, с тем однако, чтобы не сворачивать с того направления, которому следует он ».
Рассказывал мне ‘Умайр б. Нафи’ со слов Абу Бакра: «‘Умар б. ал-Хаттаб проходил мимо чьих-то дверей, у которых просил подаяния нищий, преклонный старик слепой. ‘Умар сзади дотронулся до его руки и спросил:
— Кто ты ?
Тот ответил:
— Из числа обладателей Откровения.
‘Умар спросил далее:
— Из числа каких?
Тот ответил:
— Я еврей.
‘Умар спросил:
— А что заставило тебя делать то, за чем я тебя застал?
Тот ответил:
— Я в виде подаяния собираю то, что нужно для уплаты подушной подати и для моих личных нужд при моем возрасте.
Тогда ‘Умар взял его за руку, повел его к себе домой и вынес ему безделицу из своего дома, затем послал сказать заведовавшему государственной казной:
— Посмотри на этого и на подобных ему. Клянусь Аллахом, мы были несправедливы к нему, кормившись за его счет во время его молодости и оставив его без помощи, когда он одряхлел. Садака [говорит Аллах] только для бедных и неимущих. Правда, под бедными и неимущими здесь подразумеваются мусульмане, но вот этот — неимущий из числа обладателей Откровения.
И ‘Умар велел сложить подушную подать с этого [старика] и подобных ему людей. Абу Бакр прибавляет:
— Я сам был свидетелем того, что сделал ‘Умар, и сам видел этого старика».
Рассказывал нам Исра’ил б. Йунус со слов Ибрахима б. ‘Абдала’а, что он слышал, как Сувайд б. Гафала говорил: «Я присутствовал, когда у ‘Умара собрались его сборщики податей и он сказал им:
— О вы, здесь присутствующие! До меня дошло, что вы в уплату подушного налога принимаете давленину , свиней и вино.
Билал сказал:
— Да, они это действительно делают.
Тогда ‘Умар сказал:
— Не делайте этого, а заставляйте владельцев поименованных вещей продавать их, а затем взимайте с них вырученную цену».
РАЗДЕЛ ОБ ОДЕЖДЕ И О ВНЕШНЕМ ВИДЕ ЗИММИЙЕВ
Вместе с этим, [о повелитель правоверных,] следует во время сбора с них подушной подати прикреплять им к шее [свинцовую] печать, пока все они не будут проверены, а затем печати срываются, как это было сделано ‘Усманом б. Хунайфом, если они об этом попросят. Затем следует отдать распоряжение, чтобы ни одному из зиммийев не разрешалось подражать мусульманам ни одеждой, ни верховым животным, ни внешним видом, затем с них нужно требовать: чтобы они опоясывались поясами зуннар, наподобие грубой веревки, которой каждый из них должен повязывать середину туловища; чтобы колпаки у них были стеганые, чтобы седельная лука вместо обычной шишки была украшена чем-то вроде деревянного граната, чтобы их сандалии были снабжены двойными ремешками и чтобы они [вообще] не держали себя наподобие мусульман, а женщинам зиммийев надо запрещать ездить на кожаных седлах без дерева.
Следует также запрещать зиммийам строить в городе новые храмы и церкви, только такой храм и такая церковь сохраняются для них, сохранение которых было предусмотрено в заключенном с ними мирном договоре и вошло в сферу данных им гарантий; всякие храмы и церкви, относящиеся к этой категории, оставляются в их пользовании и не разрушаются, и то же самое относится также к храмам огня. Зиммийам предоставляют право жить в мусульманских городах и на их рынках предоставляется право /73/ продавать и покупать, но только не должны они продавать ни вина, ни свинины и не должны выносить крестов на показ в городах, а колпаки их пусть будут длинные, стеганые. Прикажи же, [о повелитель правоверных,] назначенным тобою на месте должностным лицам, чтобы они заставляли зиммийев соблюдать указанный внешний вид, точно так же ведь и ‘Умар б. ал-Хаттаб приказал своим наместникам заставлять зиммийев соблюдать такой внешний вид, чтобы, как он говорил, их по внешнему виду можно было отличить от мусульман.
Рассказывал мне ‘Абд ар-Рахман б. Сабит б. Саубан со слов своего отца, что ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз написал одному из своих наместников:
Перехожу прямо к сути дела. Разбивай и уничтожай всякий выставленный напоказ крест, да не ездит ни один еврей или христианин на конском седле, пусть ездит на ослином вьючном седле, да не ездит ни одна из их женщин на кожаном без дерева седле, пусть ездит на ослином вьючном седле . Отдай относительно этого самые строгие распоряжения и запрещай [преступать эти распоряжения] тем, кто находится в твоем окружении. И пусть христианин не носит кабы и не одевается в шелковые одежды и не носит тюрбана, а между тем мне говорили, что многие из находящихся в твоем окружении христиан опять стали носить тюрбаны, перестали повязывать свой стан поясами, стали отпускать волосы на голове спереди и с боков, со стороны ушей, и перестали их стричь.
Клянусь своей жизнью! Если так поступают находящиеся в твоем окружении, то подлинно, это только по вине твоей слабости, немощности и потворства, и раз они начали возвращаться обычаям, то, подлинно, они знают, что ты собою представляешь. Так следи за всем тем, что я запретил, и удерживай от этого тех, кто это совершает. Мир тебе!
Рассказывал мне ‘Убайд Аллах со слов Нафи’а, со слов Аслама, вольноотпущенника ‘Умара б. ал-Хаттаба, что ‘Умар написал своим сборщикам податей: «Прикрепляйте зиммийам к шее печати».
Рассказывал мне Камил б. ал-’Ала’ со слов Хабиба б. Аби Сабита, что ‘Умар б. ал-Хаттаб послал ‘Усмана б. Хунайфа произвести обмер земель Савада и тот обложил каждый джариб возделанной и невозделанной, но годной для обработки земли одним дирхамом и одним кафизом натурой и снабдил печатями не арабов Савада, всего 500 000 человек по разрядам: обязанных платить 48 дирхамов, 24 дирхама или 12 дирхамов подушной подати; когда ‘Усман покончил с их регистрацией, он отдал их в распоряжение дихкан и велел сломать печати.
Рассказывал нам ‘Убайд Аллах также со слов Нафи’а, со слов Аслама, вольноотпущенника ‘Умара б. ал-Хаттаба, что ‘Умар дал следующее письменное распоряжение относительно неверных: «Убивайте всех, кого коснулась бритва ; не взимайте ничего ни с женщин, ни с детей, а в счет подушной подати не взимайте больше 4-х динаров или 4-х дирхамов». Затем ‘Умар обложил каждого человека двумя муддами пшеницы и приказал, чтобы к шеям их были прикреплены печати.
Рассказывал мне ал-А’маш со слов ‘Умары б. ‘Умайра или со слов Масрука, что Му’аз б. Джабал говорил: «Когда Пророк послал меня в Йаман, он приказал мне с каждого взрослого человека взимать по одному динару».
РАЗДЕЛ О МАДЖУСАХ, ИДОЛОПОКЛОННИКАХ И ОБ ОТПАВШИХ ОТ ИСЛАМА
Все многобожники, как то: маджусы, идолопоклонники, почитатели огня и камней, сабейцы и самаритяне облагаются подушной податью, за исключением отпавших от ислама мусульман и идолопоклонников-арабов; относительно последних двух категорий правило такое: им предлагают принять ислам, примут — хорошо, а если нет, то мужчин убивают, а женщин и детей уводят в плен. В отношении своей убоины и в отношении заключения браков с ними многобожники из числа идолопоклонников, огнепоклонников и маджусов /74/ не ставятся на одну доску с обладателями Откровенных книг в соответствии с тем, что по этому поводу дошло до нас от пророков, и это то, что общепризнанно в мусульманской общине, что на практике проводится и относительно чего нет разногласий.
Рассказывал нам Кайс б. ар-Раби’ ал-Асади со слов Кайса б. Муслима ал-Джудали, со слов ал-Хасана б. Мухаммада, что посланник Аллаха заключил мирный договор с маджусами, жителями Хаджара, поставив условием, что с них будет взиматься подушная подать, что браки [мусульман] с их женщинами будут запрещены и будет запрещено потребление [мусульманами] их убоины .
Рассказывал нам равным образом и Мухаммад ал-Калби со слов Абу Салиха, со слов Ибн ‘Аббаса, что посланник Аллаха взимал подушную подать с маджусов, жителей Хаджара.
Рассказывал нам один из наших шайхов со слов Джабира ал-Джу’фа, со слов ‘Амира аш-Ша’би:
— Первым, кто установил взимание хараджа, был посланник Аллаха, ибо он обложил [подушною] податью каждого взрослого человека из населения Хаджара, и мужчин, и женщин, а когда [у кормила правления] стал ‘Умар б. ал-Хаттаб, он обложил [подушною] податью население Савада.
Рассказывал нам Хаджжадж б. Артат со слов ‘Амра б. Динара, со слов Баджалы б. ‘Абды ал-Анбари, что последний был секретарем у Джаз’а б. Му’авии по управлению округами Маназир и Дастмайсан и что ‘Умар б. ал-Хаттаб написал Джаз’у:
Взимай подушную подать с живущих вокруг тебя маджусов, ибо посланник Аллаха взимал подушную подать с маджусов Хаджара.
Рассказывал нам Суфйан б. ‘Уйайна со слов Насра б. ‘Асима ал-Лайси, со слов ‘Али б. Аби Талиба, что посланник Аллаха, Абу Бакр и ‘Умар [б. ал-Хаттаб] взимали подушную подать с маджусов.
‘Али говорил:
— Я лучше всех знаю маджусов: у них была Откровенная книга, которую они читали, и наука, которую они изучали, но все это изгладилось из их сердец.
Рассказывал нам один из шайхов со слов Джа’фара б. Мухаммада, со слов его отца: «Упомянули ‘Умару б. ал-Хаттабу о каких-то людях, которые поклонялись огню и не были ни евреями, ни христианами, ни вообще обладателями Откровенной книги. ‘Умар сказал:
— Не знаю, что мне с ними делать.
Тогда встал ‘Абд ар-Рахман б. ‘Ауф и сказал:
— Я свидетельствую, что посланник Аллаха сказал: «Поступайте с ними так же, как с обладателями Откровенных книг».
Рассказывал нам Фитр б. Халифа, что Фарва б. Науфал говорил:
— Взимать подушную подать с маджусов, в то время как они не являются обладателями Откровенной книги, дело тяжкое.
Тогда к нему подступил Мустаурид б. ал-Ахнаф и сказал:
— Ты высказал порицание посланнику Аллаха; раскайся или же я тебя убью, — прибавив еще, — ведь посланник Аллаха взимал подушную подать с маджусов Хаджара.
Затем мы пошли за разрешением этого вопроса к ‘Али б. Аби Талибу, а тот сказал:
— Я расскажу вам о маджусах рассказ, который удовлетворит вас обоих. Маджусы были общиной, обладавшей Откровенной книгой, которую они и читали, но один из их царей однажды пил до опьянения, схватил за руку свою сестру, вывел ее за ограду селения, причем за ним последовало четыре человека, на глазах у которых он ее изнасиловал. Когда он протрезвел, сестра сказала ему: «Вот, что ты содеял, а такие-то четверо глядели на тебя». Он ответил: «Я ничего об этом не знаю». Она сказала: «Так ты будешь убит и нет тебе спасения, если не послушаешься меня». Он ответил: «Я послушаюсь тебя». Она сказала: «Возведи такое поведение в религиозную систему и скажи, что это вероучение Адама, что Ева произошла от Адама, и предложи народу принять /75/ это вероучение, пригрозив им мечом: кто последует за тобой, того оставь, а кто откажется, того убей». Царь так и поступил, но никто за ним не последовал, и он стал избивать их в этот день до самой ночи. Тогда сестра сказала ему: «Я вижу, что люди не боятся меча, но перед огнем они, наверное, струсят; зажги для них костер и бросай их в огонь». Царь так и сделал — люди убоялись огня и последовали его проповеди .
И вот, — прибавил ‘Али б. Аби Талиб, — посланник Аллаха стал взимать с них харадж ради их Откровенной книги, но запретил браки с ними и потребление их убоины из-за их многобожия.
Рассказывал мне шайх из ученых Басры со слов ‘ Ауфа б. Джамилы, что ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз написал ‘Ади б. Артату для прочтения минбара [мечети] в Басре письмо следующего содержания:
Перехожу непосредственно к сути дела. Спроси ал-Хасана б. Аби-лХасана, что помешало бывшим до нас имамам запретить маджусам иметь одновременно несколько жен таких [степеней родства], каких ни один последователь других религиозных общин не объединяет?
‘Ади спросил ал-Хасана, а тот сообщил ему, что посланник Аллаха в свое время согласился взимать с маджусов, жителей Бахрайна, подушную подать, разрешив им продолжать исповедовать свою веру маджусов, в то время, когда наместником посланника Аллаха там был ал-’Ала’ б. ал-Хадрами, а затем это подтвердил Абу Бакр, за Абу Бакром ‘Умар [б. ал-Хаттаб], а за ‘Умаром ‘Усман [б. ‘Аффан].
Рассказывал нам ‘Абд ар-Рахман б. ‘Абд Аллах со слов Каталы, со слов Абу Миджлиза, со слов Абу ‘Убайды, что посланник Аллаха написал Мунзиру б. Сава:
Тот, кто молится так, как мы молимся, обращается в сторону нашей киблы и ест нашу убоину, тот мусульманин, тот пользуется покровительством Аллаха и покровительством Его посланника, те же из маджусов, которые на это согласны, будут находиться в полной неприкосновенности, а кто от этого откажется, с того следует взимать подушную подать.
Рассказывал нам какой-то шайх из жителей Мадины, что посланник Аллаха написал ал-Мунзиру б. Сава письмо следующего содержания:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
От Мухаммада, посланника Аллаха ал-Мунзиру б. Сава. Да подаст тебе Аллах мир! Для тебя я воздаю хвалу Аллаху, помимо которого нет другого божества! Затем перехожу к сути дела. Тот, кто обращается во время молитвы в сторону нашей киблы и потребляет в пищу нашу убоину, тот мусульманин, ему причитается то же, что и нам, и на нем лежат те же обязательства, что и на нас; а если кто этого не сделает, то с него надо взимать [подушную подать] в размере одного динара, как стоимость ткани ма’афир. Мир и милость Аллаха тебе, и да простит тебе Аллах!
Рассказывал нам Абан б. Аби ‘Аййаш со слов ал-Хасана ал-Басри, со слов Абу Хурайры, что Пророк сказал: «Тот, кто молится так, как мы молимся и потребляет в пищу нашу убоину, тот мусульманин, пользующийся покровительством Аллаха и Его посланника: ему причитается то же, что и нам, и на нем лежат те же обязательства, что и на нас».
Рассказывал мне один шайх из Куфы, что ‘Абд ал-Хамид б. ‘Абд ар-Рахман получил от ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза письмо следующего содержания:
Ты в своем письме ко мне спрашиваешь меня относительно принимающих ислам жителей Хиры из числа евреев, христиан и маджусов, с которых [до перехода в ислам] причиталась очень значительная подушная подать; ты просишь у меня разрешения, [и впредь] взимать с них подушную подать. Так ведь Аллах, хвала Ему и слава, послал Мухаммада для того, чтобы он призывал людей к исламу, а не для того, чтобы собирать налоги; если кто из последователей этих религиозных общин примет ислам, то с его имущества взимается садака и не облагается он подушной податью, а его наследство переходит к его кровным родственникам, если они есть, и они наследуют один от другого таким же порядком, как последователи ислама; если же у такого [принявшего ислам зиммийа] не окажется наследника, то его наследство поступает в государственную казну мусульман, которая распределяет [его] между мусульманами. Если же [такой наследователь при жизни] совершил какой-нибудь проступок [уголовного порядка], то пеня за него ложится на государственные средства, распределяемые между мусульманами, из которых пеня за него уплачивается. /76/ Мир тебе!
Рассказывал нам Исма’ил б. Аби Халид, что аш-Ша’би спросили относительно последствий, вытекающих из того факта, что мусульманин отпустит на свободу своего раба христианина; аш-Ша’би ответил:
— Вольноотпущенник не облагается хараджем, ибо он пользуется теми же гарантиями, что и его патрон .
Я спросил мнения Абу Ханифы по этому вопросу, он мне ответил:
— Вольноотпущенник [в данном случае] облагается хараджем, ибо на мусульманской территории ни один зиммий не освобождается от уплаты подушного хараджа.
И я думаю, что мнение Абу Ханифы самое правильное из тех, которые нам привелось слышать по данному вопросу.
Рассказывал мне ‘Абд ар-Рахман б. Сабит б. Саубан, что его отец говорил: «Я спросил ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза:
— Почему это цены при тебе так высоко поднялись, тогда как при тех [халифах], которые были до тебя, они были низки?
Он ответил:
— Те, что были до меня, облагали зиммийев непосильными для них налогами, так что у них не было другого исхода, как продажа [своего имущества], которое ввиду этого не находило сбыта, я же никого не облагаю тем, что ему не по силам, и каждый человек волен продавать по какой цене хочет.
Тогда я сказал:
— Отчего бы тебе не установить для нас твердых цен?
Халиф ответил:
— Это от нас ни в какой мере не зависит; цены устанавливаются только Аллахом».
РАЗДЕЛ ОБ ‘УШРЕ
О повелитель правоверных, я полагаю, что взимание ‘ушра ты должен поручить людям порядочным и верующим, чтобы в своих деловых отношениях с людьми они не нарушали справедливости, не притесняли их, не взимали с них больше того, что для них обязательно, и руководствовались тем, что мы для них установили. Затем тебе следует наводить справки о том, что они делают, как обращаются с теми, с кем им приходится иметь дело, и не преступают ли они того, что было им наказано. Если они окажутся повинными в последнем ты должен сместить их с должности, наказать их и взыскать с них то, что по твоему мнению следует, в пользу того, кто ими обижен, или с кого они взяли больше того, чем он обязан платить. Если же окажется, что [поставленные тобой сборщики ушра] придерживались того, что им было приказано, и воздерживались от притеснения мусульманина и живущего на договорных началах, то ты их за это утвердишь [в занимаемых ими должностях] и вознаградишь их добром, ибо если ты будешь утверждать [в должности] за хорошее поведение и честность, а наказывать за притеснения и нарушения того, что ты приказал [соблюдать] в отношении подданных, то поступающий хорошо еще усугубит свое хорошее поведение и честность, а чинящий притеснения воздержится впредь от притеснений и нарушения справедливости.
Прикажи сборщикам ‘ушра, чтобы они [для определения ставки ‘ушра] с различных [одновременно облагаемых] товаров складывали их стоимость, а затем следует взимать с мусульман 1/4 ‘ушра [= 2,5 %], с зиммийев — 1/2 ушра [= 5 %], а с человека, пришедшего из вражеской страны (харбий) — ушр [= 10 %] со всего того, что предъявляется для регистрации сборщику и предназначено для торговли, если стоимость этого достигает 200 дирхамов, то с них ничего не взимается. Равным образом, если стоимость товаров достигает 20 мискалов, с них взимается ‘ушр, а если стоимость их будет ниже этого, то с них ничего не взимается. Если же товары будут предъявлены сборщику несколько раз и каждый раз стоимость их не достигнет 200 дирхамов, то с них ничего не взимается, хотя бы при сложении стоимость предъявленных несколько раз одних и тех же товаров стоимостью ниже 200 [дирхамов] суммированная стоимость их достигла тысячи дирхамов, с них все равно ничего не взимается, и стоимость их в таком случае не должна складываться.
Если сборщику ‘ушра будут предъявлены 200 дирхамов чеканной монетой или 200 мискалов в слитках, или же наоборот 200 дирхамов в слитках или 20 мискалов чеканной монетой, то он с этого взимает 1/4 ушра [= 2,5 %] с мусульманина, половину ‘ушра [= 5 %] с зиммийа и ‘ушр [= 10 %] с харбийа, а затем он уже не взимает с них ничего до прошествия года с этого срока, хотя бы [те же суммы] предъявлялись ему несколько раз; так же сборщик ‘ушра поступает, если кто-нибудь предъявит ему товар, купленный для торговли; если стоимость товара равна /77/ 200 дирхамам или 20 мискалам, он с него взимает налог [сроком на один год], а если стоимость не равна этому и ниже 200 дирхамов или 20 мискалов, он ничего с него не взимает.
Нарочитым исключением из приведенного порядка является обложение харбийа: если сборщик взял с него ‘ушр, а он затем вернулся на вражескую территорию, а по истечении месяца с тех пор, как с него был взят ‘ушр, вновь перейдет [на мусульманскую территорию] и придет к сборщику ‘ушра, тот вновь взимает с него ‘ушр, раз стоимость находящегося при нем товара равна 200 дирхамам или 20 мискалам, так как раз он вернулся на вражескую территорию, то в отношении него теряют силу мусульманские законы, но если находящийся при таком харбии товар стоимостью ниже 200 дирхамов или 20 мискалов, то с него ничего не взимается, ибо порядок таков, что [налог взимается] только, начиная со [стоимости] в 200 дирхамов или 20 мискалов. Таким образом, с мусульманина с 200 дирхамов взимается пять дирхамов, с зиммийа с 200 дирхамов взимается десять, а с харбийа с 200 дирхамов — 20. Из того же расчета взима ется [налог] золотом: если с мусульманина причитается половина мискала, то с зиммийа причитается один мискал, а с харбийа — два мискала.
С имущества, не предназначенного для торговли, по предъявлении его сборщику ‘ушра, ничего не взимается. Если зиммии предъявляют сборщику ‘ушра [предназначенные для продажи] вино и свинину, то для зиммийев устанавливается стоимость этих товаров, причем их стоимость определяется зиммийами же, а затем взимается с них [за предъявленные товары] ‘ушр [= 5 %]. Так же поступают с харбийами: если они предъявляют свиней и вино, на эти товары устанавливается цена, и с нее взимается ‘ушр [= 10 %].
А если мусульманин предъявит сборщику ‘ушра овец, крупный рогатый скот или верблюдов и заявит, что это не на воле пасущийся скот, то его заставляют клятвенно подтвердить это заявление, и если он даст такое клятвенное заверение, сборщик воздерживается от его обложения . То же самое относится к пищевым продуктам, предъявляемым сборщику ‘ушра: если собственник скажет: «Это собрано с моих посевов», и если он предъявит финики и скажет: «Эти финики собраны с моих пальм», то с него за эти продукты не причитается ‘ушра, ибо ‘ушром облагается лишь то, что приобретено для торговли; эти же нормы относятся и к зиммийу, а что касается до харбийа, то такие заявления от него не принимаются.
С зиммийев таглибитов и с зиммийев жителей Наджрана ‘ушр взимается на одинаковых началах, как и с других зиммийев, обладателей Откровенных книг: взимается с них половина ‘ушра, причем и мадкусы, и многобожники облагаются в одинаковом размере.
А если придет торговец[-мусульманин] к сборщику ‘ушра с каким-нибудь имуществом или товаром и скажет: «Я с него уже уплатил закат », и клятвенно подтвердит это, то такое заверение от него принимается, и он освобождается от сбора; но ни от зиммийа, ни от харбийа такое заявление не принимается, ибо они не облагаются закатом, об уплате которого могли бы заявить. А если кто представит какой-нибудь товар и заявит, что этот товар является объектом договора коммандитного товарищества (мудараба) или что это [чужой] товар, который он несет для продажи, то с него не взимается, после того как он клятвенно подтвердит свое заявление. Равным образом не взимается ушр с раба, представившего товар, принадлежащий, безразлично, его господину или ему лично, пока не придет сам его господин; не взимается ушр также с товара раба-мукатаба.
Если придет к сборщику ‘ушра торговец и принесет виноград, свежие финики и [другие] свежие фрукты, приобретенные им для торговли, причем стоимость их равна 200 дирхамам и выше, то с него взимается ¼ ушра [=2,5 %], если он мусульманин, ½ ‘ушра [= 5 %], если он зимний, и ушр [= 10 %], если он харбий; а если стоимость этих фруктов ниже 200 дирхамов, то с них ничего не взимается. А если такой торговец явится к сборщику ‘ушра повторно с тем же товаром, и стоимость этого товара ниже 200 дирхамов, но будучи суммирована по числу раз [которые торговец представлял его сборщику] составила бы тысячу [дирхамов], то с него тоже не уплачивается закат и не следует суммировать стоимости одного и того же повторно представленного товара.
‘Умар б. ал-Хаттаб установил взимание разных видов ‘ушра, и нет беды в сборе их, если только при этом не нарушается справедливость в отношении населения и с него не требуется больше того, /78/ что с него полагается.
Все, что в качестве ‘ушра взимается с мусульман, идет на те же нужды, что и садака, а все, что в качестве ‘ушра собирается со всех зиммийев и с харбиев, идет на те же нужды, что и харадж, равно как и то, что взимается со всех зиммийев в качестве подушной подати, и то, что взимается со скота племени бану Таглиб, расходуется на те же нужды, что и харадж, и распределяется таким же путем как харадж, но не приравнивается к садаке. Относительно садаки Сам Аллах установил определенные правила, согласно которым она должна распределяться, и так она и распределяется, относительно пятой доли [военной добычи]. Аллах также установил правила, согласно которым она и [распределяется].
Вот это те основания, на которых взимается сад ока со скота и имущества, и этим у нас [в школе ханафитов] руководствуются на деле. Но Аллаху это ведомо лучше!
Рассказывал мне Исма’ил б. Ибрахим б. Мухаджир, что он слышал, как его отец рассказывал, что он слышал, как Зийад б. Худайр говорил: «Я был первым, кого ‘Умар б. ал-Хаттаб послал для взимания ‘ушра. Он приказал мне, чтобы я никого не разыскивал, а со всего, что пройдет через мои руки, взимал налог в размере одного дирхама с 40 дирхамов [= 2,5 %] с мусульман, с зиммийев по одному дирхаму с каждых 20 дирхамов [5 %], ас тех, кто не пользуется покровительством , ‘ушр [= 10 %]. ‘Умар также приказал мне быть жестким в отношении христиан из племени бану Таглиб, так как они-де племя арабское, не [рядовые] обладатели Откровенной книги, и, быть может [в связи с таким к ним отношением] примут ислам. Ведь ‘Умар поставил условием христианам из племени бану Таглиб, чтобы они не воспитывали своих детей в христианстве ».
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов ал-Касима со слов Анаса б. Сирина, что Анас б. Малик сказал: «Послал меня ‘Умар б. ал-Хаттаб сборщиком ‘ушра и написал мне наказ, чтобы я взимал с мусульман с тех товаров, которыми они хотят торговать, ¼ ‘ушра [= 2,5 %], с зиммийев ½ ‘ушра [= 5 %], а с харбиев — ‘ушр [= 10 %]».
Рассказывал нам ‘Асим б. Сулайман со слов ал-Хасана, что Абу Муса ал-Аш’ари написал ‘Умару б. ал-Хаттабу:
— Когда купцы-мусульмане с нашей стороны переходят на вражескую территорию, с них взимают десятину (ушр).
‘Умар написал ему в ответ:
— Взимай с неверных то, что они взимают с купцов-мусульман, с зиммийев взимай половину ‘ушра [= 5 %], а с мусульман с каждых 40 дирхамов один дирхам; с того, что стоимостью ниже 200 дирхамов, ничего не должно взиматься, если же стоимость равна 200 дирхамам, то взимается [с мусульман] 5 дирхамов [= 2,5 %], а с того, что дороже 200 дирхамов, налог взимается из этого расчета.
Рассказывал нам ‘Абд ал-Малик б. Джурайдж со слов ‘Амра б. Шу’айба, что жители Манбиджа , из числа вражеского населения по ту сторону моря, написали ‘Умару б. ал-Хаттабу письмо следующего содержания: «Разреши нам доступ на твою землю в качестве купцов и взимай с нас десятину Сутр)». ‘Умар посоветовался по этому поводу со сподвижниками посланника Аллаха, и они посоветовали ему согласиться на это. Жители Манбиджа были первыми харбийами, с которых был взят ‘ушр.
Рассказывал нам ас-Сарий б. Исма’ил со слов ‘Амира аш-Ша’би со слов Зийада б. Худайра ал-Асади, что ‘Умар б. ал-Хаттаб послал его заведовать сбором ‘ушра в Ираке и Сирии и велел ему взимать с мусульман четверть ‘ушра [=2,5 %], с зиммийев половину ушра [= 5 %], а с харбийев — ‘ушр [= 10 %]. Проходил мимо него человек из племени бану Таглиб, из христиан-арабов, вместе с лошадью, которую оценили в 20 000 дирхамов. Зийад сказал:
— Отдай мне свою лошадь и получи от меня 19 000 или же оставь себе лошадь, но уплати мне 1 000 [дирхамов налога].
Таглибит уплатил ему 1000 дирхамов и оставил себе лошадь. /79/ Затем в том же году, возвращаясь к себе домой, таглибит вновь встретился с Зийадом и тот сказал ему:
— Уплати мне еще тысячу [дирхамов].
Таглибит ему на это сказал:
— Что же, всякий раз, как я буду проходить мимо тебя, ты будешь взимать с меня по тысяче [дирхамов]?
Зийад ответил:
— Да.
Тогда таглибит повернул обратно, направился к ‘Умару б. ал-Хаттабу и застал его в Макке, где он находился в каком-то доме. Таглибит попросил разрешения войти. ‘Умар спросил его:
— Кто ты такой?
Таглибит ответил:
— Я человек из христиан-арабов.
И он изложил ему все свое дело. Тогда ‘Умар сказал ему:
— Ты будешь избавлен [от этого].
И больше ничего к этому не добавил. Таглибит вернулся к Зийаду б. Худайру и уже приготовился к тому, чтобы уплатить ему еще тысячу, но застал у него опередившее его письмо ‘Умара к Зийаду [следующего содержания]:
Если кто-нибудь пройдет через твои руки и ты возьмешь с него садаку, то больше ничего не взимай до истечения годового срока с этого дня, разве что найдешь у него [в другой раз] излишек [имущества против предшествующего раза].
Тогда этот таглибит воскликнул:
— Клянусь Аллахом! А я уже было примирился с тем, чтобы уплатить тебе еще тысячу. Призываю Аллаха в свидетели, что я отрекаюсь от христианства и что я принимаю вероучение того человека, который написал тебе это письмо.
Рассказывал нам ‘Абд ар-Рахман б. ‘Абд Аллах ал-Мас’уди со слов Джами’а б. Шаддада, что Зийад б. Худайр велел протянуть веревку через Евфрат. Прошел мимо него какой-то человек, и он взял с него [сколько причиталось налога]. Затем этот человек отравился дальше и продал свой товар, а когда он на обратном пути опять прошел мимо Зийада и тот вновь хотел взять с него налог, то он сказал:
— Что же, всякий раз, как я буду проходить мимо тебя, ты будешь взимать с меня [налог]?
Зийад ответил:
— Да.
Тогда этот человек отправился к ‘Умару б. ал-Хаттабу и застал его в Макке обращающимся к народу с проповедью, причем он как раз говорил: «Подлинно, Аллах сделал свой храм убежищем , так да не узнаю я ни о ком, кто причинил кому-либо в чем-нибудь ущерб на пути его из убежища Аллаха к своему дому!»
— Тогда, — рассказывает этот человек, — я сказал ему: «О повелитель правоверных, я христианин, прошел я мимо Зийада б. Худайра, и он взял с меня налог, после чего я отправился и продал свой товар, а он затем захотел взять с меня налог вторично». ‘Умар сказал: «На это он не имеет права, он имеет право взимать с тебя налог только один раз в году». Затем он сошел [с минбара] и написал Зийаду письмо относительно меня. Я переждал несколько дней, а затем пришел к ‘Умару и сказал ему: «Я тот шайх христианин, который говорил с тобой по поводу Зийада». ‘Умар ответил: «А я тот шайх мусульманин , который уже разрешил твое дело».
Рассказывал мне Йахйа б. Ca’ид со слов Зурайка б. Хаййана, который был поставлен заведовать таможенными сборами в Египте и говорил, что ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз написал ему письмо следующего содержания:
Наблюдай за теми мусульманами, что проходят мимо тебя и взимай с обнаруженного их имущества и товаров для торговли с каждых сорока динаров по одному динару [= 2,5 %], а с товаров стоимостью ниже этого из такого расчета вниз до суммы в 20 динаров, а имущество стоимостью ниже 20 динаров ты оставь и ничего с него не взимай. А если мимо тебя пройдут зиммии, то с их товаров, предназначенных для торговли, ты взимай с каждых 20 динаров по одному динару [= 5 %], а с товаров стоимостью ниже этой суммы вниз до 10 динаров — из такого же расчета, а далее товары [стоимостью ниже 10 динаров] ты оставь и ничего с них не взимай. Затем ты напиши им грамоту о получении с них налога [действительную] до истечения года с этого срока.
Рассказывал нам ‘Амр б. Маймун б. Михран со слов своего отца, что его бабушка говорила: «Проходила я мимо Масрука вместе с Салсалой, рабыней, освобожденной по договору, несшей большое количество товаров для продажи. Масрук спросил ее:
— Кто ты такая?
Она ответила:
— Рабыня, освобожденная по договору.
Так как она была иранка, то к ней обратился с вопросом переводчик, которому она и ответила по-персидски, что она рабыня, отпущенная по договору; переводчик сообщил об этом Масруку, а тот ответил:
— Имущество раба не облагается закатом, и отпустил ее».
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов Хаммада, со слов Ибрахима: «Если зиммии приносят вино для продажи, то взимается половина ‘ушра [= 5 %] с его стоимости, причем заявление зиммийа [владельца этого вина] о его стоимости не принимается в расчет, но должен он привести еще двух зиммийев, которые устанавливают для него стоимость вина, и тогда с [установленной ими] цены взимается половина ‘ушра».
Рассказывал нам /80/ Кайс б. ар-Раби’ со слов Абу Фазары, со слов Йазида б. ал-Асамма, что Ибн Зубайр говорил:
— Те канаты, что протягиваются через реки, и те заграждения, что устраиваются на мостах [для задержания подлежащих обложению налогом], совершенно незаконны, и их сооружение не разрешается. Посылая своих сборщиков податей в Йаман, Ибн аз-Зубайр запретил им пользоваться чем-либо вроде канатов, протянутых через реки, и заграждений, устанавливаемых на мостах и на дорогах. Когда они явились к нему, [исполнив его поручение] он нашел собранную сумму недостаточной, но они возразили ему:
— Ты ведь запретил нам [пользоваться] заграждениями.
Тогда он сказал:
— Продолжайте взимать налоги так, как вы их взимали .
Рассказывал нам Мухаммад б. ‘Абд Аллах, что Анас б. Сирин говорил: «Хотели меня назначить сборщиком ‘ушра в ‘Убулле , но я отказался. Затем повстречался мне Анас б. Малик и [узнав о моем отказе] спросил:
— А что тебе мешает?
Я ответил:
— Взимание ‘ушра худшее из того, чем занимаются люди.
Но он возразил:
— Не отказывайся, ведь это ‘Умар [б. ал-Хаттаб] установил ‘ушр и обложил мусульман четвертью ‘ушра [= 2,5 %], зиммийев половиной ‘ушра [= 5 %], а многобожников, не пользующихся покровительством, — ‘ушром [= 10 %]».
РАЗДЕЛ О ЦЕРКВАХ, СИНАГОГАМ И КРЕСТАХ
Ты спрашиваешь меня, о повелитель правоверных, о положении зиммийев, о том, на каких основаниях им были оставлены и не разрушены их синагоги и церкви в больших и малых городах во время завоеваний мусульман и на каких основаниях им были разрешены крестные ходы в дни их праздников. Ведь мир между мусульманами и зиммийами был заключен на условии уплаты последними подушной подати, и города были заняты мусульманами на том условии, чтобы синагоги и церкви зиммийев, как в городах, так и за их пределами, не разрушались, чтобы им самим была гарантирована жизнь и чтобы [мусульмане], защищая их, с оружием в руках отражали нападающих на них врагов .
Вот на этих условиях зиммий обязались уплачивать мусульманам подушную подать, на этих условиях между ними был заключен мир, и эти обоюдные условия были записаны в грамоте с оговоркой, чтобы зиммийи не строили новых синагог и новых церквей. Вся Сирия и область Хиры, за исключением небольшой ее части, были завоеваны на этих условиях, и поэтому их синагоги и церкви были оставлены и не были подвергнуты разрушению.
Рассказывал мне один из ученых со слов Макхула аш-Шами (сирийца), что Абу ‘Убайда б. ал-Джаррах заключил в Сирии мирный договор с зиммийами и, явившись туда, поставил им следующие условия: синагоги и церкви будут им оставлены с тем, чтобы они не строили новых синагог или церквей, чтобы они обязаны были указывать путь заблудившемуся [мусульманину], строить из своих средств мосты через реки, оказывать в течение трех дней гостеприимство проходящим мимо мусульманам , чтобы они не смели ни поносить мусульманина, ни поднимать на него руку, не поднимали креста в собраниях последователей ислама, не выпускали свиней из своих жилищ во дворы мусульман, чтобы зажигали [сигнальные] огни для воителей на пути Аллаха, не указывали [врагам] незащищенные места мусульманской территории, не били в била ни [непосредственно] перед азаном мусульман, ни во время возглашения азана, не выносили хоругвей в дни своих праздников, не надевали оружия в дни своих празднеств и не хранили такового у себя дома; если же они сделают что-либо [запрет чего предусмотрен] этими условиями, то они будут подвергнуты наказанию и взысканию. На этих условиях было заключено мирное соглашение, но зиммийи попросили Абу ‘Убайду:
— Разреши нам один день в году совершать крестный ход, но без хоругвей, а именно в день нашего самого большого праздника.
Абу ‘Убайда сделал им эту уступку и удовлетворил их просьбу, так что зиммийам неизбежно пришлось выполнить и в отношении мусульман все поставленные им условия. На этих же условиях были завоеваны и [другие] города.
После того как зиммийи убедились, что мусульмане выполняют взятые на себя в отношении их обязательства и хорошо с ними обращаются, они ожесточились против врагов мусульман и стали помогать мусульманам против них. Население каждого города, уже заключившего мирный договор с мусульманами, посылало /81/ со своей стороны разведчиков, которые собирали сведения о византийцах, их царе и о том, что они собираются предпринять. Эти посланцы городского населения возвращались к нему и сообщали о том, что византийцы вот уже собрали невиданное количество [войск], а главари [от населения] каждого города приходили к амиру, которого Абу ‘Убайда оставлял там в качестве своего заместителя, и сообщали ему собранные сведения, а такой правитель каждого города, который был оставлен там Абу ‘Убайдой в качестве своего заместителя, сообщал эти сведения Абу ‘Убайде.
В результате к Абу ‘Убайде непрерывно стали поступать такого рода сведения, и это показалось ему и [всем] мусульманам настолько значительным, что Абу ‘Убайда написал всем наместникам своим, оставленным им в городах, с населением которых был заключен мирный договор, приказывая им в своих письмах вернуть населению собранную с него подушную подать и харадж и говорить ему:
— Мы возвращаем вам ваше достояние, так как до нас дошли сведения о том, какие большие силы собраны против нас, а вы ведь по [мирному договору] обязали нас защищать вас, но [при создавшихся условиях] мы не в состоянии этого выполнить; так мы вот и возвращаем то, что мы с вас взяли. Но мы считаем себя в отношении вас связанными [заключенным] условием, тем, что закреплено между нами грамотой, если Аллах сподобит нас помощью против врагов.
Когда наместники сказали это жителям городов и вернули им те суммы, которые были с них собраны, они сказали:
— Да вернет Аллах вас нам и да сподобит вас помощи против врагов! Ведь если бы они были [на вашем месте], они бы нам ничего не вернули, а взяли бы все, что у нас еще осталось и ничего бы [нам] не оставили.
А Абу ‘Убайда соглашался заключать с зиммийами мирный договор на упомянутых условиях и делал им просимые уступки, желая тем снискать их расположение, чтобы до жителей других городов, еще не просивших о заключении мира, дошли слухи об этом, и они тоже бы поспешили просить мира. Но то имущество, тех пленных и те пожитки, которые Абу ‘Убайда [с оружием в руках] захватывал в окружающих эти города селениях, он, не возвращая им, распределял между [воинами] мусульманами, предварительно выделяя одну пятую долю, а остальные четыре пятых распределял между [воинами] мусульманами.
Сошлись войска мусульман и неверных в кровопролитном сражении, с обеих сторон было перебито много народу, но затем Аллах даровал мусульманам победу над неверными, заставил последних обратиться в бегство, повернув тыл перед мусульманами, а мусульмане учинили среди неверных такое избиение, какого они еще не видали. Когда жители тех городов, с которыми Абу ‘Убайда еще не заключил мирного договора, увидели, какому избиению подверглись их единоверцы-неверные, они послали к Абу ‘Убайде просить мира, и он заключил с ними мир на тех же условиях, что и с первыми, но только они поставили ему еще условие, чтобы бывшим среди них византийцам, которые пришли воевать с мусульманами и остались у них, была гарантирована неприкосновенность, чтобы им было разрешено со всем своим имуществом, достоянием и семьями вернуться в Византию и чтобы в этом им не чинилось никаких препятствий. Абу ‘Убайда принял это условие, а они уплатили ему подушную подать и открыли пред ним ворота городов.
Затем Абу ‘Убайда отправился в обратный путь, и всякий раз, как ему приходилось проходить мимо города, с населением которого он еще не заключал мирного договора, главари последнего посылали к нему просить амира, и он соглашался на это, гарантировав им те же условия, что и ранее заключавшим мир, и закреплял это грамотой о мире между ними, а когда он проходил мимо города, с населением которого он уже ранее заключил мирный договор и которому оставленный им там наместник вернул взятые было с него подати, жители выходили к нему навстречу с теми суммами, которые ими были уплачены в счет подушной подати и хараджа и затем были возвращены им, и выносили ему навстречу всякого рода товары, предназначенные для продажи, но он оставил в отношении них в силе те условия, которые им были установлены, не изменив их и ничего из них не выкинув.
Затем Абу ‘Убайда написал ‘Умару б, ал-Хаттабу и сообщил ему о бегстве неверных, о той без боя взятой добыче (фай’), которую Аллах даровал мусульманам, о том, сколько зиллийи уплатили согласно условиям мирного договора, и о том, что мусульмане [т.е. войско] требовали от него, чтобы он поделил между ними города, /82/ их население и земли, с находящимися на них древесными насаждениями и посевами, но что он отказал им в этом, пока не напишет ‘Умару и тот не сообщит ему своего мнения по этому вопросу.
‘Умар написал ему в ответ:
Я разобрался в том, что ты написал о добыче, дарованной тебе Аллахом без боя, и об условиях мирных договоров, заключенных тобой с населением малых и больших городов, и посоветовался по этому вопросу со сподвижниками посланника Аллаха . Каждый из них высказал свое мнение, а мое мнение согласуется с Писанием Аллаха Всевышнего; Аллах Всевышний говорит: «Ни коней, ни других верховых животных вы не гнали [в бой] ради того, что Аллах даровал Своему посланнику в качестве фай’а; Аллах дарует Своим посланникам власть над теми, над кем пожелает, ибо Аллах властен над всякою вещью. А то, что Аллах в качестве фай’а даровал Своему посланнику из [недвижимостей] деревенских жителей» и так до слов «вот они — люди мужественные», а это относится к первым мухаджирам [далее Аллах говорит]: «(и тем), которые остались жить в Мадине и уверовали раньше их и с любовью отнеслись к тем, которые переселились к ним; они в душе своей не ощущают потребности в том, что выпало на их долю, отдают [мухаджирам] предпочтение перед самими собой, хотя бы они сами и находились в нужде; тому, кто защищен от собственной скупости, уготовано блаженство», а это относится к ансарам; [далее Аллах говорит]: «а те, которые пришли после них…», а это относится к сынам Адамовым, как красным, так и черным.
Так вот Аллах сделал этих, которые придут после них, вплоть до Дня воскресения мертвых, участниками в доле этого фай’а. Поэтому оставь то, что Аллах даровал тебе в виде захваченной без боя добычи, в руках тех, которые им владеют, и в соответствии с их платежеспособностью обложи их подушной податью, которую распределяй между мусульманами; а владельцы этих земель пусть их обрабатывают, ибо это они лучше умеют и более к этому способны. Ни тебе, ни находящимся с тобой мусульманам не дано в ущерб им превратить их в фай’ и поделить их [между мусульманами] ввиду заключенного между тобою и ими мирного договора и ввиду того, что ты взимаешь с них подушную подать в соответствии с их платежеспособностью. Аллах это разъяснил нам и вам, говоря в Своем Писании: «Сражайтесь с теми обладателями Откровенных книг, которые не веруют в Аллаха и в День судный, не считают запретным того, что запретил Аллах и Его посланник, которые не следуют истиной вере, пока они униженные, не уплатят подушную подать из рук в руки» [Коран, 9: 29]. А раз ты с них получишь подушную подать, то больше с них тебе ничего не причитается и ничего [требовать от них тебе] нельзя.
Сам посуди, если бы мы взяли да поделили жителей этих городов [местностей], что осталось бы тем мусульманам, которые будут жить после нас? Клянусь Аллахом, они не нашли бы человека, с кем бы поговорить, и не смогли бы извлечь для себя пользу из его достояния. Подлинно, мусульмане, пока живы, живут за их счет, а когда погибнем мы и погибнут они, то наши дети будут жить за счет их детей, и так до скончания веков; пока они будут существовать, они будут рабами тех, кто исповедует веру ислама, пока будет существовать ислам.
Так обложи их подушной податью, огради их от захвата в плен [их жен и детей], запрети мусульманам притеснять их, причинять им ущерб и присваивать себе их достояние иначе, как на законных основаниях, а сам соблюдай те условия, которыми связал себя перед ними во всем том, что гарантировал им [по мирному договору]. А что касается до крестных ходов в дни их праздников, то не препятствуй им в этом, но только за пределами города и без хоругвей и знамен, как они тебя просили, один раз в год, а внутри города среди мусульман и на виду их мечетей кресты не должны выноситься на показ.
Тогда Абу ‘Убайда разрешил им [совершать крестный ход] раз в год в день их праздника, который приходится на [конец] их поста, а помимо этого дня они не [должны были] совершать крестных ходов. Что же касается до других условий, на которых мусульмане заключили мир с [не мусульманским] населением, то синагоги и церкви зиммийев были оставлены им в таком виде, в каком они были, и не были разрушены и не было на них в этом отношении никакого посягательства.
Вот какие отношения установились между мусульманами и зиммийами в Сирии.
Рассказал мне вот что Мухаммад б. Исхак и другие лица, осведомленные в завоеваниях [мусульман] и в их походах, причем одни /83/ кое-что добавляли к рассказам других: «Когда Халид б. ал-Валид вернулся из Йамамы, он вошел к Абу Бакру-Праведнику, а затем вышел от него и прождал несколько дней. После этого Абу Бакр сказал ему:
— Снарядись к походу в Ирак.
И отправил его Абу Бакр-Праведник в Ирак. Халид б. ал-Валид выступил с отрядом в 2 000 воинов и столькими же сопровождающими [его обоз]. Когда он проследовал мимо Фа’ида , то к нему пристало 500 воинов из племени Тайй и столько же сопровождающих, а когда он достиг Шарафа, у него было уже 5000 человек, быть может немного меньше или больше, и жители Шарафа удивились Халиду и его войску, собиравшимся углубиться в землю персов. Когда они достигли ал-Мугисы , они натолкнулись на конных разведчиков персов; те посмотрели на мусульман, затем повернули обратно, добрались до своего укрепления и заперлись в нем. Халид со своим войском подошел к укреплению, осадил их в нем и занял укрепление; всех бывших в укреплении воинов он убил, женщин и детей увел в плен, захватил все бывшее в укреплении оружие, имущество и верховых животных, а укрепление разрушил.
Затем Халид двинулся дальше и подступил к ал-’Узайбу , там было укрепление, занятое гарнизоном Хосроя . Халид напал на них, убил их. Захватил бывшее в укреплении оружие, имущество и верховых животных, разрушил укрепление, мужчинам отрубил головы, а женщин и детей увел в плен; из добычи (фай’), которую ему даровал Аллах, Халид выделил пятую долю [для государственной казны], а четыре пятых поделил между своими воинами, которые взяли укрепление. Узнав об этом, жители Кадисийи попросили мира и уплатили Халиду подушную подать.
От Кадисийи Халид двинулся дальше и остановился перед Наджафом , где была сильная крепость Хосроя, защищаемая персидскими воинами; Халид осадил их, занял крепость и заставил их сдаться. Во главе их стоял перс по имени Хазармард. Халид велел отрубить ему голову и, опершись о его труп, велел подать себе поесть, а остальные пленные были тут же, связанные друг с другом, в железных ошейниках, и говорили один другому:
— Это — демон.
Покончив с едой, Халид велел и им также отрубить головы, а их женщин и детей увел в плен, захватив все бывшее в крепости имущество, оружие и верховых животных. Среди этих крепостей, взятых Халидом, не было крепости сильнее защищенной, более обеспеченной бойцами, оружием и имуществом, чем Наджаф, и не было защитников более храбрых, чем те, что были в Наджафе. Халид разрушил и сжег эту крепость.
Затем Халид послал разведчиков в Уллайс, где тоже было укрепление, занятое гарнизоном Хосроя. Халид осадил гарнизон, взял укрепление, велел вывести оттуда всех мужчин и отрубить им головы, а женщин и детей он увел в плен, захватив все бывшее в укреплении имущество и оружие, укрепление же разрушил и сжег. Когда жители [города] Уллайса увидели это и узнали о том, как Халид поступил с населением укрепления, они стали просить у него мира с обязательством уплатить ему подушную подать; он принял их условия и они уплатили ему подушную подать.
Затем Халид отправился к городу Хира; жители засели в трех его укреплениях: ал-Каср ал-Абйад, Каср ал-’Адасийин и Каср Ибн Букайла. Соратники Халида гарцевали на своих конях на открытом пространстве [между укреплениями] и предлагали засевшим в них воинам, чтобы кто-нибудь вышел сразиться с ними, но никто, как они увидели, не выходил к ним и не желал сразиться с ними, только несколько ребят показались на верху крепостной [стены]. Тогда Халид послал одного из своих старших соратников к укреплению Каср ал-Абйад; тот [подъехал к нему] и остановился, а затем сказал тем, что показались наверху [стены]:
— Пусть выйдет ко мне кто-нибудь из вас, чтобы я мог переговорить с ним.
После чего один из осажденных взглянул на него сверху и спросил:
— А ему будет гарантирована неприкосновенность вплоть до возвращения в крепость?
Посланный Халида ответил:
— Да.
Затем к нему спустился /84/ ‘Абд ал-Масих б. Хаййан б. Букайла, преклонный старец, у которого брови нависали над глазами, а вместе с ним к посланцу Халида вышел Ийас б. Кабиса ат-Та’и, правитель Хиры от имени Хосроя, назначенный им после ан-Ну’мана б. ал-Мунзира . Они пришли к Халиду, и он сказал им:
— Я призываю вас к Аллаху и к исламу. Если вы так поступите, то вам будет то же, что и мусульманам, а с вас потребуется то же, что и с мусульман. Если же вы откажетесь, то будете платить джизйу, а если и от этого откажетесь, то я приду к вам с людьми, которые больше стремятся к смерти, чем вы к жизни.
А в руке Ибн Букайлы был яд. Халид спросил его:
— Что это?
Он ответил:
— Это яд. Если бы ты предложил мне то, чего я не хочу, то мне ничего бы не осталось, как выпить его, но не возвращаться к своему народу с тем, чего он не желает.
Халид взял яд у него из руки и сказал:
— Во имя Аллаха, при имени которого не случится никакого вреда ни на земле, ни на небе, — и проглотил его.
А Ибн Букайла вернулся к своему народу и сказал:
— Я пришел к вам от людей, на которых яд не действует.
Ибн Кабиса сказал Халиду:
— Что нам за нужда в войне с тобой? Но мы не хотим вместе с тобой вступать в твою веру. Мы остаемся при нашей вере и будем платить тебе джизйу.
И он заключил с ним договор о мире на условии уплаты 60 тысяч [дирхамов ]. Халид ушел с условием не разрушать ни церкви, ни синагоги, ни укрепления из их укреплений, с помощью которых они оборонялись, если нападал на них враг, им не запрещалось бить в била и выносить свои кресты, они не должны вести себя коварно, они должны принимать как гостей тех из мусульман, которые приезжают к ним, в пределах того, что тем полагается отпускать из еды и питья.
Халид сделал вместе с ними такую запись обязательств:
Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!
Эта запись от Халида б. ал-Валида для жителей ал-Хиры. Заменяющий посланника Аллаха Абу Бакр ас-Сиддик приказал мне, чтобы после победы над жителями ал-Йамамы я отправился к жителям ал-Ирака, арабам и не арабам, чтобы я призвал их к Аллаху и Его посланнику, чтобы обнадежил их раем и дал бы отсрочку от адского огня. Если они ответят согласием, то для них будет то же, что и для мусульман, и на них будет возложено то же, что и на мусульман. И вот я достиг ал-Хиры, и вышел ко мне Ийас б. Кабиса ат-Та’и с главами жителей ал-Хиры. Я призвал их к Аллаху и Его посланнику, но они отказались ответить согласием. Я предложил им на выбор платить джизйу или воевать, и они сказали: «Нам нет нужды воевать с вами, но мы можем заключить договор о мире на тех же условиях, на которых заключили его помимо нас другие из людей Писания об уплате джизйи».
Я посчитал, каково их число и нашел, что их семь тысяч человек. Я рассмотрел их по качествам и нашел, что тех, у кого были хронические болезни, была тысяча человек. Я исключил их из общего числа, так что тех, на кого должна была быть наложена джизйа, стало шесть тысяч. Они заключили со мной договор о мире на условии уплаты шестидесяти тысяч [дирхамов]. Им было выставлено условие, что они должны подчиниться завету Аллаха и Его установлению, которое Он установил для людей Торы и Евангелия.
Они не должны противопоставлять неверного мусульманину и выделять его перед ним, арабом ли или не арабом. Они не должны указывать неверным на слабые места мусульман, их обязывает к этому завет Аллаха и Его установление, которое как самое твердое Он дал Пророку в виде завета/установления или договора. Если же они воспротивятся, то не может быть с ними никакого договора о защите, нет и самой защиты. Если же они завет соблюдают, заботятся о нем и исполняют его перед мусульманами, то им полагается все то, что полагается заключившим договор о защите, а нам полагается заступаться за них. И если Аллах даровал нам победу, а они уже были под защитой договора, тогда для них действителен завет Аллаха, /85/ самое крепкое из того, что Он установил для Пророка как завет и установление. И на зиммийах лежит подобное же обязательство, которому они не должны противиться. А если мусульмане потерпели поражение, то у них выбор в пределах того, что выбирали зиммийи. И не дозволено им противиться тому, что им приказано.
Я установил для них, что если какой-либо старик ослабел от работы или его поразило какое-то бедствие, или был он богатым, но обеднел, а люди его веры подают ему милостыню, то его джизйа вычитается, он получает содержание за счет ал-мал мусульман, и содержание его такое, какое установлено в ал-Мадине и во всех землях ислама . Если же они ушли в землю иную, чем ал-Мадина и земли ислама, то мусульмане не несут расходов на их содержание. Если кто-то из рабов, принадлежащих зиммийам, принял ислам, то его выставляют на одном из рынков мусульман и продают за самую высокую цену, не снижая ее специально и не торопясь, а стоимость его отдается его владельцу. Зиммийам можно носить всякую одежду кроме военной, но так, чтобы они своей одеждой не были похожи на мусульман. Если оказался какой-либо человек из них, на котором нашли что-то из военной одежды, то его расспрашивают об этой его одежде, и если он ответит, его отпускают, иначе же наказывают за то, что на нем было что-то из военной одежды.
Я постановил для них, чтобы подати, о которых я заключил с ними договор, вносили в байт ал-мал мусульман сборщики амили, назначенные из них же самих. Если же зиммийи попросят о помощи у мусульман, те должны оказать помощь, средства же на эту помощь берутся из байт, ал-мал мусульман.
Сказал Халид б. ал-Валид Ийасу б. Кабисе и ‘Абд ал-Масиху б. Хаййану б. Букайле:
— Вы не отстроите эти укрепления и не засядете в укрытие?
Они оба ответили:
— В них мы обороняемся от безумца, пока он не станет тихим.
Он сказал:
— Ну, если бы вы были людьми, которым полагается сражаться, ведь вы же арабы ?
Они ответили:
— Мы предпочли вино и свинину. Лучше нас в этом для тебя будут наши соседи, имея в виду персов. Халид заключил с ними договор о мире на условии уплаты шестидесяти тысяч [дирхамов] и отбыл».
Первая джизйа была доставлена из восточных земель и первые деньги были отданы в распоряжение Абу Бакра ас-Сиддика. Он сказал: «Халид б. ал-Валид написал грамоту марзбанам Персии и передал ее Ибн Букайле:
Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!
От Халида б. ал-Валида Рустаму, Михрану и марзбанам Персии. Мир тому, кто идет путем истинным. Я восхваляю перед вами Аллаха, помимо которого нет никакого божества, а только Он, и, воистину, Мухаммад — раб Его и посланник.
А затем: слава Аллаху, который отпустил вас со службы, разъял ваше единство, нарушил ясность вашей речи, ослабил ваше могущество и отобрал ваше владение. Когда придет к вам эта моя грамота, пошлите ко мне заложника, доверьтесь договору со мной о защите и уплатите мне джизйу. Если же вы этого не сделаете, то клянусь Аллахом, помимо которого нет божества, а только Он, я обязательно поведу на вас людей, которые любят смерть так, как вы любите жизнь. Мир тому, кто идет путем истинным.
Затем Халид подошел к селению на нижнем Евфрате, называемому Баникийа, а в нем гарнизон Кисры в своем укреплении. Халид осадил их, взял укрепление и перебил всех бывших в ней мужчин, а женщин и детей взял в плен, захватил все бывшее в ней имущество и вооружение, затем сжег укрепление и разрушил его. И когда увидели это жители селения, то попросили его заключить с ними договор о мире на условии уплаты джизйи. С их стороны заключить договор о мире было доверено Хани б. Джабиру ат-Та’и, и он заключил его на условии уплаты восьмидесяти тысяч дирхамов.
Затем он пошел дальше, пока не остановился у Баникийи(?) на берегу Евфрата. Враги сражались с ним ночь до утра. Халид осадил их, сражение с осажденными стало еще сильнее, он захватил селение силой Аллаха Всевышнего и с Его помощью. В селении были стены, за которыми Кисра собрал своих. Халид перебил сражавшихся и взял в плен их детей и женщин, сжег укрепление и разрушил его. И когда жители Баникийи увидели это, они попросили Халида заключить с ними договор о мире, /86/ и дал им договор.
Затем Джарир б. ‘Абд Аллах был послан в какое-то селение в ас-Саваде. И когда вышел Джарир к Евфрату, чтобы перейти его к людям этого селения, закричал ему Салуба, дихкан этого селения: «Не переходи, я сам перейду к тебе!» Он перешел к нему и заключил с ним договор о мире на тех же условиях, что и договор с жителями Баникийи и уплатил ему джизйу. Заключили с Халидом договор о мире и жители Марусмы и селений вокруг нее на условиях тех же, на каких заключили его с Халидом жители ал-Хиры.
Затем Халид возвратился в ал-Наджаф и укрепился в его середине. Он взял проводника из жителей ал-Хиры, чтобы двинуться на ‘Айн ат-тамр, и остановился перед ним. В ‘Айн ат-тамре был отряд Кисры, засевший в укреплении. Халид осадил их, чтобы заставить выйти. Он перебил их, а их женщин и детей взял в плен. Халид захватил то, что было в крепости из имущества, вооружения и верховых животных, он сжег укрепление и разрушил его, убил дихкана ‘Айн ат-тамра, — а он был человеком из арабов, — а его женщин и детей взял в плен. Жители ‘Айн ат-тамра уплатили Халиду джизйу подобно тому, как уплатили ему жители ал-Хиры и жители других селений. Халид написал для них грамоту о том же, о чем написал для жителей ал-Хиры, а также для жителей Уллайса, а Халид находился поблизости от них. Затем был послан Са’д б. ‘Амр ал-Ансари с отрядом мусульман, чтобы достигнуть Сандауды , а в ней жили люди из племени Кинда и Ийад , христиане. Са’д осадил их тягчайшей осадой, затем заключил с ними договор о мире на условии джизйи, которую они ему уплатили. Некоторые же из них приняли ислам.
Са’д б. ‘Амр оставался на своем месте во время, когда халифами были Абу Бакр, ‘Умар и ‘Усман, пока сам не умер, а сын его там по сей день.
Халид хотел сделать ал-Хиру резиденцией, чтобы там остаться. Ему пришло послание от Абу Бакра ас-Сиддика, в котором он приказывал Халиду отправиться в Сирию для поддержки Абу ‘Убайды и мусульман. Халид б. ал-Валид взял хуле от того, что даровал ему Аллах, и послал это Абу Бакру вместе с тем, что взял как джизйу и как пленников, а четыре пятых он разделил между своими соратниками, которые были с ним. Абу Бакр написал Халиду, что Абу ‘Убайда прав, тогда пришло ему письмо от Абу ‘Убайды, который просил у него помощи. Халид отправился из ал-Хиры с проводниками из ее жителей и из жителей ‘Айн ат-тамра, чтобы пересечь степи. Когда он пересек их, то попал в земли племени бану Таглиб. Он перебил и взял в плен множество из них.
Затем он ушел с земель бану Таглиб, а с ним проводники этого племени, чтобы пойти к ан-Нукайбу и ал-Кавасилу . Он встретил такое множество собравшихся, какого не видел, только собрались так жители ал-Йамамы. Они сразились в жестоком сражении, так что и Халид убил какое-то число своей рукой. Он напал на селения, которые были вокруг, захватил имущество жителей и то, что у них еще было, и осадил их. Когда осада стала для них тяжкой, они попросили заключить с ними договор о мире на условиях, подобных условиям договора с жителями Аната .
Еще раньше Халид ходил в страну Анат и подошел к ал-Кавасилу Анат. Жители попросили заключить договор о мире, и он заключил его с ними, а они отдали ему то, что он хотел, чтобы он не разрушил у них ни синагогу, ни церковь, и чтобы они могли бить в била во всякое время, когда пожелают ночью или днем, кроме времени мусульманских молитв, и чтобы они могли выходить с крестами в дни их праздника. Он поставил им условием, чтобы они принимали мусульман как гостей в течение трех дней, сопровождали и охраняли их в пути. Между ними и им была составлена запись договора о мире.
От них Халид ушел с несколькими проводниками и направился ан-Нукайбу и ал-Кавасилу. Жители заключили с ним договор о мире на условиях, подобных условиям для жителей Анат, с которыми был заключен договор о мире, /87/ и между ним и ими была сделана об этом запись.
Затем Халид отправился, чтобы дойти до земель Каркисийи . Он напал на то, что было вокруг нее, захватил имущество, взял в плен женщин и детей, перебил мужчин и держал в осаде жителей Каркисийи много дней. После этого они послали к нему, требуя заключить с ними договор о мире. Халид ответил им и предложил те же условия, что и жителям Анат о том, что не будет разрушена ни их синагога, ни их церковь, что они могут бить в била, если это не во время молитв мусульман, и могут выносить свои кресты в день их праздника, Халид предоставил им это. Он сделал между собой и между ними запись и выставил им условием, чтобы они принимали мусульман как гостей и сопровождали бы их в дороге. Они уплатили ему джизйу, а синагоги и церкви были оставлены как были не разрушенными, как следовало по договору о мире между мусульманами и зиммийами. Абу Бакр не выразил несогласие Халиду с этим договором, как и после Абу Бакра ‘Умар, ‘Усман и ‘Али».
Сказал Абу Йусуф: «Я не видел, чтобы было разрушено что-либо из того, на что распространялся договор о мире, и не было никаких изменений, и что если был подписан приказ о том, что подписали Абу Бакр, ‘Умар, ‘Усман и ‘Али, то мусульмане не разрушали ничего из того, на условии сохранения чего действовал договор о мире. Что же касается той синагоги или церкви, которой случилось быть построенной, то это разрушалось. Не один из халифов прошлого думал об этом и намеревался разрушить синагоги и церкви, которые были в малых и больших городах. Но жители городов доставали записи, на основании которых осуществлялся договор о мире между мусульманами и ими, им давали ответ на это факихи и табии и осуждали халифов за это, и халифы удовлетворили их в том, что они хотели, а договор о мире выполнялся на тех же условиях, на каких его выполнял ‘Умар б. ал-Хаттаб, и до Дня воскресения. Твое же мнение об этом еще в будущем, но ведь ты же оставил им синагоги и церкви на тех же основаниях, о которых я тебя уведомил.
Халид, когда он вышел из ал-Хиры, чтобы достигнуть Дамаска, взял в плен тысячу человек. Кто-то из тех, кто передавал нам сведения, сказал:
— Он взял в плен, когда вышел из ал-Хиры, чтобы достигнуть Дамаска, пять тысяч человек.
И было так, что он послал из ал-Хиры то, что даровал ему Аллах в виде пленных и джизйи, с ‘Умаром б. ‘Умаром б. Ca’дом. Это были первые пленные и деньги от джизйи, прибывшие к Абу Бакру, которые послал ему Халид б. ал-Валид. Это помимо тех денег, которые пришли ему из ал-Бахрайна.
Затем ‘Умар б. ал-Хаттаб отозвал Халида из Сирии, а правителем назначил Абу ‘Убайду ал-Джарраха. Халид поднялся и обратился к народу, восхвалил Аллаха и восславил Его, а затем сказал:
— Амир верующих назначил меня править в Сирии, а когда дошло до сливок и меда , он отставил меня и предпочел в этом кого-то помимо меня.
Ему навстречу поднялся какой-то человек и сказал:
— Имей терпение, о амир, ведь это же безумие!
А Халид сказал:
— А Ибн ал-Хаттабу стыдно или нет?
И когда до ‘Умара дошло то, что сказал Халид, он сказал:
— Вот я и отстранил Халида, чтобы он понял, что это Аллах дал победу Своей вере, а не он.
Написал ‘Умар Абу ‘Убайде: «Мир». А затем:
Воистину нет тяготы кроме той, после которой Аллах не дал бы облегчение, не возобладает одно бедствие над двумя радостями. «О те, которые уверовали, будьте терпеливы, терпимы и сдержаны, бойтесь Аллаха, и может быть вы преуспеете» [Коран, 3: 200].
Написал ‘Умару Абу ‘Убайда: «Мир тебе». А затем:
Аллах, благословен Он и возвышен, сказал: «Воистину жизнь ближняя это игра, забава, изукрашение, кичливость друг перед другом, умножение имущества и потомства, подобно тому, как дождь, прорастание растений при котором восторгает неверных, потом растения увядают, ты видишь их пожелтевшими, а потом это высохшая труха. В жизни будущей жестокое наказание и прощение от Аллаха и благоволение. А что же такое жизнь нынешняя как не самообольщение! Спешите же друг перед другом к прощению от Господа вашего и к раю, ширь которого как ширь неба и земли, уготованному тем, кто уверовал в Аллаха и в Его посланника. Это достоинство Аллаха, которое Он передает тому, кто пожелает. Аллах — обладатель великого достоинства» [Коран, 57: 19—21].
‘Умар б. ал-Хаттаб вынес /88/ послание Абу ‘Убайды, прочитал его людям и сказал:
— О жители ал-Мадины, это послание Абу ‘Убайды. Он дает вам смотр и зовет на священную войну .
И не успели люди подумать, как прибыл к ‘Умару гонец с известием о победе Аллаха посредством Абу ‘Убайды, о поражении многобожников и том, что Абу ‘Убайда перебил их. И сказал ‘Умар:
— Велик Аллах, велик Аллах, велик Аллах! Сколько народу говорило: «Вот только, если Халид», но нет победы иначе, как от Аллаха!»
Сказал Абу Йусуф: «Передал нам Сулайман: «Передал нам Ханаш от ‘Икримы от Ибн ‘Аббаса, что его спросили не арабы, можно ли им строить синагогу или церковь в городах мусульман. Он ответил:
— Что касается города, который заложили арабы, то им нельзя строить в нем ни синагогу, ни церковь, им нельзя бить в било в городе и нельзя показывать в нем вино и брать в него свиней. Что же касается всякого города, который заложили не арабы, а Аллах завоевал его посредством арабов, жители сдались на их суд, то не арабам полагается все то, что есть в договоре с ними, а арабы должны все это перед ними соблюдать».
Раздел О людях порочных и занимающихся воровством, о преступлениях и о том, какие в подлежащих случаях надлежит налагать наказания
Ты спрашиваешь меня, о повелитель правоверных, о людях порочных и безнравственных и занимающихся воровством, нужно ли им, если они будут привлечены за какой-нибудь проступок и подвергнуты тюремному заключению, выдавать что-нибудь на пропитание, пока они находятся в тюрьме, и должна ли эта выдача идти за счет собранной садаки (заката) или за счет другого источника и как вообще надлежит обращаться с ними.
Так вот, если у человека, находящегося в таком положении, [как упомянутый заключенный] нет чем питаться, нет ни имущества, ни вообще чего-либо, чем бы себя поддержать, то безусловно необходимо выдавать содержание или из средств заката, или из государственной казны. За счет какого из этих двух источников ты будешь производить этот расход — предоставляется на твое усмотрение, [о повелитель правоверных], но я считаю предпочтительным, чтобы каждому из заключенных необходимое для пропитания выдавалось из государственной казны, так как [по-моему], незаконно и неправильно поступать иначе. Ведь необходимо питать и пленника из захваченных в плен неверных и хорошо с ними обходиться, пока не будет вынесено относительно него какое-либо решение, так как же возможно оставить умирать с голоду мусульманина, который совершил проступок или грех, которого к содеянному им привели либо судьба, либо невежество. О повелитель правоверных, все халифы неизменно выдавали на заключенных то, что необходимо им для пищи и приправы и для зимней и летней одежды. Первым завел такой порядок в Ираке ‘Али б. Аби Талиб, так же стал поступать и Му’авийа в Сирии, так же поступали и все халифы после него.
Рассказывал мне Исма’ил б. Ибрахим б. ал-Мухаджир со слов ‘Абд ал-Малика б. ‘Умайра: «Если в каком-нибудь племени или вообще в народе обнаруживался человек преступный, ‘Али б. Аби Талиб подвергал его заключению в тюрьму; если у этого человека было какое-либо имущество, затраты на его содержание производились из его имущества, а если никакого имущества у него не было, то затраты на его содержание производились из государственной казны, причем ‘Али говорил:
— Люди ограждены от того зла, которое он может им причинить, а потому затраты на его содержание должны производиться из государственных средств».
Рассказывал нам один из наших шайхов со слов Джа’фара б. Буркана: «‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз написал нам:
Не содержите в ваших тюрьмах ни одного мусульманина закованным в цепи таким образом, чтобы он был лишен возможности стоя совершать молитвенный обряд, и пусть ни один не оставляется на ночь в оковах кроме такого человека, который преследуется за убийство; и выдавайте им из сумм садаки (заката) столько, чтобы им хватало на пищу и на приправу. Привет!»
Прикажи, о повелитель правоверных, определить то, что необходимо заключенным на пропитание в виде пищи и приправ, и вели пересчитать это на дирхамы, которые должны отпускаться им ежемесячно и передаваться лично; ведь если ты велишь отпускать на них хлеб, то начальники тюрем, надзиратели и тюремщики будут брать его себе. Ты поручи это дело человеку добропорядочному; пусть он запишет имена тех, кто находится в тюрьме и которым ты распорядился выдавать содержание [из сумм] садаки (заката), и пусть список их имен находится у него, и пусть он выдает им это содержание из месяца в месяц; пусть он при этом садится и вызывает поименно /89/ одного человека за другим и выдает им это содержание на руки, а если кто из них окажется освобожденным и выпущенным на волю, то отпущенное на его содержание он должен вернуть. Размер отпускаемого содержания пусть будет по десять дирхамов в месяц на каждого заключенного, но, конечно, не каждый заключенный нуждается в отпуске ему содержания из казны. Зимняя одежда заключенных должна состоять из рубахи и плаща киса’ , а летняя — из рубахи и плаща изар ; заключенным женщинам следует выдавать такое же содержание, а их одежда должна состоять зимой — из рубахи, покрывала и киса’, а летом — из рубахи, изара и покрывала. Избавь заключенных от необходимости выходить в оковах и собирать милостыню у людей, ибо было бы ужасно, чтобы люди из мусульман, совершившие грех или проступок, причем Аллах предопределил то положение, в которое они попали, будучи заключены в тюрьму, выходили в оковах просить милостыню; я не думаю, чтобы неверные поступали таким образом с находящимися в их руках пленными мусульманами, так как же можно допустить такое обращение с последователями ислама. Ведь могут они дойти до того, чтобы выйти в оковах просить милостыню только под гнетом голода; иной раз они, может быть, и соберут необходимое для пропитания, а иной раз ведь и не соберут. Человек ведь не свободен от греха. Так ты, о повелитель правоверных, справляйся о положении заключенных и прикажи выдавать им содержание в соответствии с тем, что я тебе объяснил.
Если кто-нибудь из заключенных умрет и не окажется у него ни близкого, ни родственника, то его надо омыть, завернуть в саван за счет государственной казны, прочитать над ним молитву и похоронить его; мне привелось слышать, причем мне это говорили люди, заслуживающие доверия, что зачастую умрет из заключенных какой-нибудь чужеземец, а труп его остается лежать в тюрьме и день, и два , пока не попросят начальника тюрьмы распорядиться похоронить его и пока другие заключенные не соберут промеж себя доброхотные пожертвования и не наймут кого-нибудь, чтобы снести его на кладбище; и хоронят его в таких случаях не омытым, без савана и не прочитав над ним молитвы. Как ужасно при господстве ислама такое отношение к его последователям!
[Затем, о повелитель правоверных], если ты приказал налагать [в подлежащих случаях] положенные законом наказания (хадд), то несомненно уменьшилось бы количество заключенных в тюрьмах и люди безнравственные и лиходеи стали бы бояться и воздерживались бы от тех преступных деяний, которые они совершают; количество заключенных в тюрьмах так велико именно потому, что мало занимаются разбором их дел, — посадят человека в тюрьму, и только, а разбора дела нет. Так ты прикажи своим наместникам каждодневно разбирать дела заключенных: кто заслужил телесного наказания [по усмотрению судьи] , того пусть накажут и выпустят, а за кем нет никакого проступка, того пусть освободят. Накажи своим наместникам также, чтобы они не были не умерены в телесных наказаниях и не выходили при наложении их за пределы того, что законно и допустимо; мне привелось слышать, что и по одному только подозрению, и за действительно совершенный проступок они подвергают человека 300 или 200 либо более или менее ударам. Ведь это незаконно и недопустимо. Спина правоверного заповедна, за исключением тех случаев, когда нарушено право, когда имеется налицо безнравственный поступок, клевета или пьянство, или же на человека наложено телесное наказание (та’зир) судьей за проступок, не влекущий за собой хадда, но ни в одном из поименованных случаев не полагается подвергать провинившегося дополнительным [ударам] , как это, по дошедшим до меня сведениям, делают твои наместники; подлинно, посланник Аллаха запретил подвергать ударам тех, кто выполняет мусульманские молитвенные обряды.
Рассказывал нам один из наших шайхов со слов Хауды б. ‘Ата’, со слов Анаса, что Абу Бакр сказал: «Посланник Аллаха запретил подвергать ударам тех, кто соблюдает молитвенные обряды».
По моему мнению, а Аллаху это ведомо лучше, смысл этого хадиса таков, что посланник Аллаха запретил подвергать ударам их, если они не присуждены к хадду, влекущему за собою для них наказание плетьми. А то, что по дошедшим до меня сведениям, в этом отношении делают твои наместники, ни в коей мере не связано ни с судебным решением, ни с проступком, влекущим за собой предписанные [Аллахом] наказания (хадд), [а вне этого] такие наказания не могут налагаться на преступника, все равно, совершил ли он малый или большой проступок.
Если кто-нибудь из заключенных совершил что-либо такое, за что он подлежит кровавой мести (кисас) , хадду или та’зиру, то его следует этому подвергнуть. Равным образом, если кто-нибудь нанес другому такую рану, за которую возможно возмездие путем нанесения обидчику /90/ такой же раны, то, если факт будет установлен свидетельскими показаниями, характер нанесенной им раны точно устанавливается и ему отмщается тем же, разве что пострадавший его простит; если же рана такова, что виновнику нельзя отмстить нанесением таковой же, то на него налагается пеня, он подвергается наказанию и длительному заключению в тюрьме, пока не принесет раскаяния, после чего его освобождают. Равным образом, если кто-нибудь совершит такую кражу, за которую полагается отрубить [руку], ее отрубают.
Воистину, награда [в загробной жизни] за наложение хадда в подлежащих случаях велика, и велика от этого польза для обитателей земли!
Рассказывал мне ал-Хасан б. ‘Умара со слов Джарира б. Йазида, что он слыхал, как Абу Зур’а б. ‘Амр б. Джарир рассказывал, что он слыхал, как Абу Хурайра говорил: «Посланник Аллаха сказал, что применение хадда на земле для обитателей земли лучше, чем утренний дождь в течение тридцати дней».
Имам не имеет права быть пристрастным к кому бы то ни было в применении хадда и не может освобождать от хадда по чьему-либо представительству, и не должен он в этом вопросе бояться осуждения осуждающего; другое дело, если в отношении необходимости применить хадд существуют какие-либо сомнения: в таком случае имам устраняет хадд на основании тех преданий , которые дошли до нас от сподвижников посланника Аллаха и их последователей, которые говорили: «Насколько возможно устраняйте предписанные законом наказания (хадд) при наличии каких-либо сомнительных обстоятельств, ибо ошибка в помиловании лучше, чем ошибка в наказании ».
Нельзя применять хадд к тому, кто его не заслужил, как равным образом, нельзя отменять хадд в отношении того, кто его заслужил, если только не имеется налицо сомнение в этом. И нельзя мусульманину ходатайствовать перед имамом о сложении хадда, если он заслужен, и это доказано показаниями свидетелей; если же дело еще не доведено до имама, то большинство законоведов допускают ходатайство, но относительно того, что после доведения дела до имама следует воздержаться от ходатайства о сложении хадда, насколько нам известно, нет разногласия среди законоведов. Но Аллаху сие ведомо лучше.
Рассказывал нам Хишам б. ‘Урва со слов ал-Фурафисы ал-Ханафи: «Вели вора мимо аз-Зубайра и он ходатайствовал о его освобождении. Ему сказали:
— Неужели же ты ходатайствуешь о сложении хадда?
Он ответил:
— Да, раз его еще не привели к имаму; вот если его приведут к имаму, то не простит Аллах последнему, если он простит виновного».
Рассказывал мне также Хишам б. Са’д со слов Абу Хазима, что ‘Али ходатайствовал за вора. Ему сказали:
— Неужели ты ходатайствуешь за вора?
Он ответил:
— Да, раз его еще не довели до имама; вот если его приведут к имаму, то Аллах не простит последнему, если он простит вора.
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Ибрахима: «Устраняйте предписанные законом наказания (хадд) от рабов Божьих до пределов возможности».
Я видел немало наших законоведов, которые самым решительным образом не одобряли ходатайства о сложении хадда и остерегались возбуждать таковые, ссылаясь при этом на слова Ибн ‘Умара: «Если кто-либо своим ходатайством помешает применению какого-либо из предписанных Аллахом наказаний (хадд), то он тем самым окажется препятствующим Аллаху [действовать по Своему усмотрению] в отношении тех, кого он сотворил ».
Рассказывал мне Мухаммад б. Исхак со слов Мухаммада б. Талхи, со слов его отца, со слов ‘А’иши дочери Мас’уда, которая рассказывала со слов своего отца: «Какая-то женщина из племени Курайш украла одеяло (катифа) из дома посланника Аллаха, и люди стали говорить о том, что посланник Аллаха собирается отрубить ей руку; люди ужаснулись этому, и мы пришли к Пророку, чтобы переговорить с ним об этом, и сказали:
— Мы выкупим ее за 40 унций.
Он ответил:
— Очиститься [от греха ] будет для нее лучше.
Уловив кротость в словах Пророка, мы пошли к Усаме и сказали ему:
— Поговори ты с посланником Аллаха.
Тот поговорил с ним, и тогда посланник Аллаха встал и обратился к нам со следующими словами:
— Что это за повторное обращение ваше ко мне по поводу одного из установленных Аллахом наказаний, которое должно поразить одну из рабынь Аллаха? Клянусь тем, в чьих руках находится моя душа, если бы Фатима , дочь Мухаммада, содеяла нечто такое, что содеяла эта женщина, то Мухаммад безусловно отрубил бы ей руку.
Затем Пророк прибавил /91/:
— О Усама, не ходатайствуй о сложении установленного Аллахом наказания (хадд)».
Рассказывал нам Мансур со слов Ибрахима, что ‘Умар б. ал-Хаттаб сказал: «Лучше мне отменять хадд в сомнительных случаях, чем налагать его в сомнительных случаях»,
Рассказывал мне Йазид б. Аби Зийад со слов аз-Зухри, со слов ‘Урвы, что ‘А’иша говорила: «Устраняйте от мусульман установленные Аллахом наказания по мере возможности; подлинно, лучше имаму ошибиться в помиловании, чем ошибиться в наложении наказания».
Рассказывал нам ал-Хасан б. ‘Абд ал-Малик б. Майсара со слов ан-Наззала б. Сабры: «В то время, когда мы вместе с ‘Умаром находились в Мина, вдруг появилась дородная плачущая женщина верхом на осле, а люди так теснились вокруг нее, что чуть насмерть не задавили ее, и кричали ей:
— Ты совершила прелюбодеяние! Ты совершила прелюбодеяние!
Когда она подъехала к ‘Умару, тот спросил ее:
— Как это с тобой случилось? Ведь нередко женщина подвергается насилию.
Она ответила:
— Была я женщина малосообразительная; сподобил меня Аллах совершения ночных молитв, и вот однажды ночью я помолилась и заснула и проснулась только от того, что на мне оказался мужчина. Посмотрела я на него, лежа под ним, но не осознала, что это за творение Аллахово.
Тогда ‘Умар сказал:
— Если бы эта женщина была убита, то, боюсь, огонь пожрал бы оба Ахшаба .
Затем ‘Умар написал поставленным в различных городах амирам, чтобы ни один человек не подвергся убиению без его ведома».
Рассказывал нам Мугира со слов Ата’а, который говорил, что Мухаммад б. ‘Умар рассказывал ему, что ‘Умар б. ‘Абд ал-’Азиз сказал: «Имам является попечителем того, кто сражался против веры, хотя бы имам и казнил его отца или брата» .
Если на заключение имама будет представлен человек, который умышленно убил мужчину или женщину, причем самый факт будет общеизвестен и несомненен и против этого человека будут представлены соответствующие доказательства , то имам должен войти в рассмотрение [достоверности] этих доказательств; если будет установлена безупречность репутации свидетелей или хотя бы одного из них, то имам отдает этого человека во власть ближайшего родственника убитого , который может его по желанию убить или простить . Так же имам поступает в тех случаях, когда убийца добровольно признается в совершенном им убийстве, хотя бы против него и не было представлено [требуемого законом] доказательства.
Если же будет донесено о человеке, который при помощи железного оружия умышленно перерезал сустав руки другому человеку или одного из пальцев его правой или левой руки или же перерезал сустав его ноги или пальцев ноги или же один или два сустава какого-либо пальца, то во всех этих случаях применяется возмездие тем же; равным образом возмездие тем же применяется, когда человек отрежет другому ухо целиком или частично, а также в отношении зубов, если они все или частично будут им сломаны или выбиты. Впрочем, в отношении зубов полагается возмездие тем же, если человек сломает другому зуб целиком, если же зуб не сломан целиком, а останется еще часть зуба, то за это взимается пеня (арш).
Если же человек отсечет другому руку в локтевом суставе или голень в коленном суставе, то за это полагается возмездие тем же; равным образом, если он преднамеренным ударом лишит человека глаза, то полагается возмездие тем же; возмездие тем же полагается и в случае нанесения ран по всему телу, если только к этому имеется возможность, а в противном случае взимается пеня (арш). Если же кто-нибудь ударом раздробит другому какую-либо кость, как, например, берцовую или лучевую кость, бедро или одно из ребер, то возмездие тем же не допустимо и [за причиненное увечье] взимается пеня (арш); нет за причинение этих увечий и предписанного Кораном наказания (хадд), в качестве возмещения обидчику, ибо [при увечьях] возмездие тем же допускается лишь при отсечении [той или иной части тела] в суставе.
Не допускается возмездие тем же в случае каких-либо увечий в области /92/ головы, за исключением нанесения зияющей раны; если человек умышленно нанесет другому такой удар [по голове], что обнажит кость, то за это полагается возмездие тем же, но при всяких других увечьях [в области головы], более легких или более тяжелых, чем нанесение зияющей– раны, возмездие тем же не допускается; если эти увечья причинены умышленно, за них взимается пеня.
Всякий, кто умышленно нанесет другому такую рану, что он от нее умрет или будет в результате ранения прикован к постели до самой смерти, подлежит кровомщению и должен быть в соответствии с этим предан смерти. Если же не было умысла и человек убил другого случайно, и это было доказано [показаниями свидетелей], безупречная репутация которых, всех или хотя бы двух из них, будет установлена путем расспросов, то сродники убийцы со стороны отца обязаны уплатить пеню (дийа) за убитого в течение трех лет, уплачивая ежегодно по одной трети. Однако ни в случае мировой [между убийцей и сродниками убитого], ни в случае наличия умысла, ни в случае признания в таковом со стороны убийцы его сродники не обязаны платить пеню (дийа) за убитого.
Согласно тому, что сообщается со ссылкою на посланника Аллаха и на имамов из числа его сподвижников, пеня за убийство (дийа) должна составлять 100 верблюдов или 1000 динаров, или 10000 дирхамов, или 2000 овец, или 200 одеяний, или, наконец, 200 голов крупного рогатого скота.
Рассказывал нам Мухаммад б. Исхак со слов ‘Ата’а, что посланник Аллаха обязывал людей уплачивать пеню за убийство из своего имущества: владельцев верблюдов он обязывал отдавать 100 верблюдов, владельцев овец — 2000 овец, владельцев крупного рогатого скота — 200 голов, а владельцев одежд — 200 одеяний .
Рассказывал нам Ибн Аби Лайла со слов аш-Ша’би, со слов ‘Убайды ас-Салмани, что в качестве пени за убийство ‘Умар б. ал-Хаттаб обязывал вносить людей, владевших золотом, 1 000 динаров, владевших серебром — 10 000 дирхамов, владельцев верблюдов — 100 верблюдов, владельцев крупного рогатого скота — 200 голов, владельцев овец — 2 000 овец, а владеющих одеждами — 200 одеяний.
Рассказывал нам Аш’ас со слов ал-Хасана, что это именно ‘Умар и ‘Усман перечислили пеню за убийство на деньги и предоставили тому, кто ее должен платить, по желанию, вносить ее верблюдами [и вообще натурой] или же соответствующим денежным эквивалентом.
Вот так учат те наши ученые в Ираке, которых я еще застал, а ученые мадинской школы исчисляют стоимость пени за убийство серебром в 12000 [дирхамов].
Сподвижники Мухаммада — да благословит и приветствует Аллах его и да помилует его сподвижников! — расходятся во мнениях относительно возраста верблюдов , [отдаваемых в качестве] пени за неумышленное убийство.
Абд Аллах б. Мас’уд сообщает, что посланник Аллаха сказал: «Пеня (дийа) за неумышленное убийство [взимается верблюдами пяти возрастных групп — из каждой группы] по одной пятой [общего числа верблюдов]».
Рассказывал мне об этом же и Хаджжадж со слов Зайда б. Джубайра, со слов Хишфа б. Малика, со слов ‘Абд Аллаха, говоря, что Пророк сказал: «Пеня за неумышленное убийство взимается [верблюдами пяти возрастных групп] — по одной пятой [общего числа из каждой группы]».
А Мансур со слов Ибрахима и Абу Ханифа, со слов Хаммада, со слов Ибрахима же рассказывали мне, что ‘Абд Аллах говорил: «Пеня за неумышленное убийство взимается пятыми долями [общего числа идущих в уплату пени верблюдов из следующих пяти возрастных групп]: 20 верблюдиц хикка, 20 верблюдиц джаз’а, 20 верблюдиц бинт лабун, 20 верблюдов ибн лабун и 20 верблюдиц бинт махад». То же самое говорил в отношении пени за неумышленное убийство и ‘Умар б. ал-Хаттаб.
Рассказывал мне Абу Ханифа со слов Хаммада со слов Ибрахима, что ‘Абд Аллах говорил: «Пеня за неумышленное убийство взимается пятыми долями [общего числа идущих в уплату верблюдов из пяти возрастных групп]», но ‘Али б. Аби Талиб говорил: «Пеня за неумышленное убийство взимается четвертыми долями [общего количества идущих в уплату пени верблюдов из следующих четырех возрастных групп]: 25 верблюдиц хикка, 25 верблюдов джаз’а, 25 верблюдиц бинт лабун и 25 верблюдиц бинт махад».
А ‘Усман и Зайд б. Сабит оба говорили, что пеня за неумышленное убийство взимается 30 верблюдицами джаз’а, 30 верблюдицами бинт лабун, 20 верблюдами ибн лабун и 20 верблюдицами бинт махад; об этом мне рассказывал Шу’ба со слов Катады со слов /93/ Са’ида б. ал-Мусаййиба.
Что же касается до пени за убийство, которое похоже на умышленное, то и тут мнения расходятся в вопросе о возрасте подлежащих отдаче в виде пени верблюдов. ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил: «При наличии сходства с умышленным убийством пеня должна состоять из 30 верблюдиц джаз’а, 30 верблюдиц хикка и 40 верблюдиц на шестом году жизни (санийа), все вперемежку обоего пола» . А ‘Али б. Аби Талиб говорил: «Пеню за убийство, похожее на умышленное, составляют 33 верблюдицы хикка, 33 верблюда джаз’а и 34 верблюдицы на шестом году жизни, все вперемежку обоего пола». ‘Абд Аллах б. Мас’уд при наличии сходства с умышленным убийством говорил о 25-ти верблюдицах джаз’а, о 25-ти верблюдицах хикка, о 25-ти верблюдицах бинт лабун и о 25-ти верблюдицах бинт махад — по одной четверти [общего количества из каждой возрастной группы]. ‘Усман б. ‘Аффан и Зайд б. Сабит говорили: «В этом случае [взимается] усугубленная пеня , а именно 40 верблюдиц джаз’а, 30 верблюдиц хикка и 30 верблюдиц бинт лабун».
А Абу Муса и ал-Мугира б. Шу’ба говорили, что [в этом случае пеня состоит из] 30 верблюдиц хикка, 30 верблюдиц джз’а и 40 верблюдов в возрасте от 6-ти до 9-ти лет, причем все вперемежку обоего пола.
Вот основные мнения сподвижников Пророка относительно возраста верблюдов, [отдаваемых в уплату] пени за убийство не умышленное, и я уповаю, [о повелитель правоверных], что тебе, если на то будет соизволение Аллаха, будет не трудно остановить свой выбор на одном из приведенных мнений.
Что касается до неумышленного убийства, то таковое имеет место, когда человек метит в одну цель, а попадает в другую.
Ал-Мугира рассказывал мне со слов Ибрахима: «Неумышленное убийство имеет место в том случае, если человек попадает в какую-либо цель, хотя и не имел ее в виду; вот это и есть неумышленное убийство, и [пеня за него] лежит на сродниках [убийцы]».
А что касается до убийства, похожего на умышленное, то ал-Хаджжадж б. Артат рассказывал мне со слов Катады, со слов ал-Хасана б. Аби-л-Хасана, что посланник Аллаха сказал: «Если кто убит криком или ударом палки, то имеется налицо убийство, похожее на умышленное».
А Абу Ханифа передал нам со слов Хаммада, со слов Ибрахима: «Убийство, похожее на умышленное, налицо при всяком умышленном покушении без употребления железного оружия; всякий, кто погиб без того, чтобы против него было пущено в ход оружие, падает жертвой убийства, лишь похожего на умышленное, и за это на сродниках [убийцы] лежит уплата пени».
Рассказывал мне аш-Шайбани со слов аш-Ша’би, ал-Хакама и Хаммада, со слов Ибрахима: «Если удар нанесен камнем, плетью или палкой и повлек за собою смерть, то имеется налицо убийство, похожее на умышленное и взимается за него усугубленная пеня».
В случае нанесения в голову резаной раны (дамийа), которая только кровоточит, полагается возмещение [с обидчика] по справедливому судебному приговору; в случае нанесения в голову резаной раны с поверхностным рассечением мяса (бади’a), a таковая более тяжка, чем просто кровоточащая рана, за нее полагается более суровый приговор; в случае нанесения в голову резаной раны (муталахима) с глубоким рассечением мяса, а она более тяжка, чем предыдущая, за нее полагается еще более суровый приговор, а в случае нанесения в голову глубокой резаной раны (симхак), почти до самой кости, а такая рана еще более тяжка, чем предшествующая, за нее полагается еще более суровый приговор . А что касается до раны (мудиха), обнажившей черепную кость, то за нее полагается возмещение в пять верблюдов или в 500 дирхамов, причем возмещение (арш) , меньшее, чем за такую рану, не возлагается на сродников. Всякое возмещение (арш), меньшее, чем уплачивается за рану мудиха, уплачивается самим обидчиком из собственных средств, а все, что выше этого, лежит на его сродниках. За нанесение раны с раздроблением черепной кости (хашима) полагается возмещение в размере 10 верблюдов или 1 000 дирхамов, т.е. в размере 1/10 пени за убийство. За нанесение раны со смещением черепных костей (мунаккила) полагается возмещение в размере 3/20 пени за убийство. За нанесение раны, дошедшей до мозга (амма), полагается возмещение в размере 1/3 пени за убийство, а если в связи с ней последует потеря рассудка, то за нее уплачивается полностью вся пеня, полагающаяся за убийство; если же с такою раною и не связана потеря рассудка, но связана потеря волос, то за нее тоже полностью уплачивается вся пеня (дийа), полагающаяся за убийство, которая таким образом поглощает и возмещение (арш) за нее. /94/ Ни в одном из приведенных случаев не полагается возмездия тем же, хотя бы рана была нанесена умышленно, кроме раны, обнажающей череп (мудиха); если такая рана нанесена умышленно, то за нее полагается возмездие тем же, а ведь во всех остальных случаях, кроме раны, обнажающей череп, невозможно осуществить возмездие тем же.
Рассказывал мне ал-Хаджжадж со слов ал-’Ата’, что ‘Умар б. ал-Хаттаб говорил: «Мы не допускаем кровомщения за повреждение костей».
Рассказывал мне Мугира со слов Ибрахима: «Нет кровомщения за нанесение раны, обнажившей мозг (амма), сместившей черепные кости (мунаккила) или поразившей мозг (джа’ифа ); если такая рана нанесена умышленно, за нее взимается пеня с имущества виновного». Нечто подобное дошло до нас и от ‘Али.
За отсечение кисти руки полагается возмещение в размере половины пени, полагающейся за убийство, и за отсечение [всех] пальцев — тоже половина пени, полагающейся за убийство, а за отсечение каждого отдельного пальца — 1/10 пени, полагающейся за убийство; за отсечение каждого из суставов пальца полагается треть той пени, что полагается за отсечение пальца, если же это касается большого пальца, имеющего только два сустава, то за отсечение каждого из них полагается 1/2 той пени, что полагается за весь палец; те же нормы имеют силу и для ступней, и для пальцев ноги.
За повреждение обоих глаз полагается полная пеня, как за убийство, а за повреждение каждого отдельного глаза — половина этой пени.
За веки обоих глаз полагается полная пеня , а за каждое отдельное веко — 1/4 пени, за обе брови, если они повреждены так, что больше не растут, полагается полная пеня, а за каждую отдельную из них — 1/2 пени.
За каждое [отсеченное] полностью ухо полагается половина полной пени, а если отсечена только часть уха, то пропорционально, исходя из этого расчета; в случае потери слуха уплачивается полная пеня.
За отсечение носа полагается полная пеня; полная же пеня уплачивается и за отсечение мягкой части носа, даже если не затронут хрящ, и при потере обоняния настолько, что пострадавший лишен возможности воспринимать запахи.
За обе губы причитается полная пеня, за каждую отдельную губу — 1/2 пени; за отсечение языка, если это связано с полной потерей речи, уплачивается полная пеня, а если отсечена только часть языка, то пропорционально, исходя из этого расчета.
За отсечение головки члена полагается возмездие тем же, если оно произведено умышленно, а если случайно, то уплачивается полная пеня.
За отсечение обоих яичек уплачивается полная пеня; если сначала был отсечен член, а затем оба яичка, то за все это уплачивается двойная пеня, если же сначала были отсечены оба яичка, а затем член, то за оба яичка уплачивается ординарная полная пеня, а за член — возмещение по приговору судьи; но если человек сразу отсечет и то, и другое, то уплачивает за них двойную пеню.
За груди мужчины уплачивается возмещение по приговору судьи, за груди женщины — полная пеня, полагающаяся за убийство женщины , за оба соска ее или за один сосок — половина пени.
За отсечение руки в локтевом суставе уплачивается половина пени, а за то, что отсечено выше этого, по мнению Абу Ханифы, уплачивается возмещение по приговору судьи, я же, Абу Йусуф, утверждаю, что [и за это] уплачивается половина пени, таково также мнение Ибн Аби Лайлы.
За выбитый зуб полагается 1/20 пени, причем все зубы равноценны; если отбита лишь часть зуба, то за это полагается пропорциональное возмещение из того же расчета. Если в результате удара зуб почернеет, покраснеет или позеленеет , то пеня за него полагается такая же [как за выбитый зуб]; если же зуб [в результате удара] только пожелтеет, то за него полагается возмещение по приговору судьи.
За перелом локтевой части руки, уплачивается возмещение по приговору судьи, равным образом за предплечье, голень, бедро, ключицу или одно из ребер — за каждое из этих увечий уплачивается возмещение по приговору судьи в соответствии с его значимостью.
За повреждение спинного хребта, если в результате его пострадавший становится горбатым или потеряет способность к половым сношениям, уплачивается полная пеня.
За бороду, выдранную так, что она больше не растет, уплачивается полная пеня, за нанесение глубокой раны с поражением внутренних органов — 1/3 полной пени, а если рана очень глубока — 2/3 полной пени.
За отсечение отсохшей руки, хромой ноги, за выбитый слепой глаз или почерневший зуб, за отсечение языка немого, члена евнуха или страдающего половым бессилием — за каждое из этих увечий, в соответствии с его значимостью, уплачивается возмещение по приговору судьи. За отсечение обеих ягодиц уплачивается полная пеня.
За зуб, выбитый у ребенка, из еще не сменившихся молочных зубов, уплачивается возмещение по приговору судьи, хотя Абу Ханифа утверждает, что за него ничего не уплачивается, ибо он вновь вырастет в прежнем виде. За лишний палец и за лишний зуб уплачивается возмещение по приговору судьи.
За разрыв промежности у женщины, не лишающей ее возможности удерживать мочу и извержения, уплачивается одна треть полной пени, ибо это увечье приравнивается к нанесению глубокой раны с поражением внутренних органов; если же в результате этого увечья ни то, ни другое выделение либо одно из них не удерживается женщиной, то за это увечье полагается полная пеня.
За всякое увечье, /95/ за которое свободному человеку возмещается полной пеней, будь оно нанесено рабу, выплачивается в полном размере, а за всякое увечье, за которое свободному человеку возмещается половина полной пени, будь оно нанесено рабу, выплачивается в половинном размере; в таком же соотношении уплачивается пострадавшему [рабу] и возмещение за нанесенные ему раны.
При увечьях, умышлено наносимых мужчинами женщинам и наоборот, возмездие тем же не допускается, за исключением случаев со смертельным исходом; если мужчина убьет женщину, его за это убивают, и, равным образом, если женщина убьет мужчину, ее за это убивают, но во всех других случаях увечья, помимо убийства, между мужчинами и женщинами не может быть вопроса о возмездии тем же, а уплачивается возмещение (арш). Таким образом, если мужчина отрубит женщине руку или ногу или один из пальцев или нанесет ей глубокую рану в голову до кости, притом все это умышленно, или, наоборот, если женщина поступит с ним таким же образом, то между ними не может быть вопроса о возмездии тем же, а за все это уплачивается возмещение (арш) за нарочитым исключением убийства, ибо в последнем случае вступает в силу кровомщение (кисас).
Возмещение, уплачиваемое женщинам за нанесенные им раны, равно половине того возмещения, которое уплачивается мужчинам за нанесенные им раны, ибо ведь и уплачиваемая за убийство женщины пеня составляет половину той пени, что уплачивается за убийство мужчины. Если, например, мужчина отрубит женщине руку, то он обязан уплатить половину той пени, которая полагается за убийство, а полная пеня за убийство женщины равна 5 000 [дирхамов], так что мужчина в данном случае обязан уплатить ей 2 500 дирхамов или отдать 25 верблюдов.
Рассказывал нам Ибн Аби Лайла со слов аш-Ша’би, что ‘Али, бывало, говорил: «Причитающаяся за неумышленное причинение женщине увечья пеня равна половине той пени, что причитается за увечье, причиненное мужчине, будь то увечье легкое или тяжелое».
При увечьях, причиняемых друг другу свободными людьми с одной стороны и рабами — с другой, тоже нет места кровомщению, за исключением случаев со смертельным исходом. Если свободный человек покусится на жизнь раба и умышленно убьет его железным оружием или, наоборот, раб покусится на жизнь свободного человека и умышленно убьет его, то в отношениях между ними вступает в силу кровомщение; но если это убийство не будет умышленным или если один из них вырвет другому оба глаза или один из них или отрежет ему оба уха или одно из них, это безразлично, то за все это должно уплачиваться возмещение (арш) пострадавшему; при этом принимается во внимание, в какой мере обесценен раб, и господину раба с виновного причитается соответствующее возмещение.
Если же свободный человек неумышленно убьет раба, то он обязан уплатить господину последнего его стоимость, сколь бы высока она ни была, а по мнению Абу Ханифы, уплачиваемая виновным стоимость [раба] не может доходить до размеров полной пени, уплачиваемой за убийство свободного человека.
Рассказывал нам Са’ид со слов Катады, что Са’ид б. ал-Мусаййиб и ал-Хасан говорили относительно свободного человека, который неумышленно убил раба: «Он обязан уплатить [господину убитого раба] столько, сколько последний стоил в день убийства, как бы ни была высока его стоимость».
Если какой-либо человек неумышленно нанесет другому две раны в одно и то же место или в два различных места и тот от одной раны излечится, а от другой умрет, то сродники нанесшего эти раны обязаны уплатить полную пеню за убийство, как это мы выше разъяснили, но за рану, от которой убитый успел исцелиться, никакого добавочного возмещения (арш) не уплачивается. Если же этот человек нанес эти раны умышленно, то вступает в силу кровомщение за убийство, но за ту рану, от которой убитый успел исцелиться, никакого добавочного возмещения (арш) не уплачивается.
Абy Ханифа говорил: «Если зажившая рана была на таком месте, что возможно возмездие тем же, то вопрос должен быть представлен на разрешение имама; если имам захочет, он применит возмездие тем же и за не смертельную рану, и за убийство или же прикажет осуществить кровомщение только за убийство, оставив без внимания не смертельную рану».
Если одна из таких двух ран нанесена случайно, а другая умышленно и раненый умрет от обеих ран, то сродники виновного должны уплатить половину полной пени, а сам виновный должен уплатить другую половину из своих средств. Если же раненый умрет от случайно нанесенной раны, исцелившись от раны, нанесенной умышленно, то сродники виновного должны уплатить полную пеню за случайно нанесенную рану, а за рану, нанесенную умышленно, виновному отмщается тем же. Если же, наоборот, раненый умрет именно от умышленно нанесенной раны, исцелившись от раны, нанесенной случайно, то в отношении виновного осуществляется кровомщение за убийство, а его сродники должны уплатить возмещение (арш) за рану, нанесенную случайно. Если, наконец, раненый умрет от случайно нанесенной раны, исцелившись от раны, нанесенной умышленно, причем последняя рана эта такова, что отмщение тем же не представляется возможным, то в таком случае только сродники виновного обязаны уплатить ординарную полную пеню, а уплата возмещения (арш) за умышленно нанесенную [не смертельную] рану не требуется, так же, как в случае нанесения двух ран, одной случайно, а другой умышленно, если раненый от одной из них умрет, исцелившись от другой . /96/
Если какой-нибудь человек умышленно отрубит другому руку железным оружием, но рана заживет, а имам велит пострадавшему отмстить обидчику тем же и тот это исполнит, а обидчик в результате этого умрет, то, по мнению Абу Ханифы, сродники отмстившего обязаны уплатить пеню за павшего жертвой отмщения; нечто подобное утверждал и Ибн Аби Лайла.
Я же, Абу Йусуф, утверждаю, что на отмстившего за себя не падает никакой вины, как явствует из дошедших до нас по этому вопросу преданий, ибо он искал своего законного права, искал своего права с обидчика, который [затем] умер, причем не преступил закона по отношению к обидчику, так что последний пал жертвой [осуществления] постановлений [Священной] книги и сунны [Пророка]. А вот если пострадавший отмстил обидчику тем же без разрешения имама и без согласия обидчика и этот последний в результате этого умрет, то за него должна быть уплачена полная пеня из средств того, кто отмстил ему за себя; Абу Ханифа делал оговорку: «Это только в том случае, если рана на таком месте, что возможно возмездие тем же».
По поводу такого случая, когда убит человек, у которого из родных только два сына, один взрослый, а другой малолетний, а иных наследников нет, [наш] авторитетный законовед Абу Ханифа говорил: «Я считаю приемлемым доказательство, представленное одним только взрослым сыном, и присуждаю ему право кровомщения, не дожидаясь, пока подрастет малолетний», причем Абу Ханифа прибавляет еще: «Как ты полагаешь, если бы этот малолетний, выросши, оказался умалишенным, неужели я стал бы задерживать [осуществление кровавой мести] этим старшим сыном?»
А Ибн Аби Лайла говорил: «Я не считаю приемлемым представленных доказательств, пока не подрастет малолетний, и рассматриваю последнего, как находящегося как бы в отсутствии; до возвращения находящегося в отсутствии [родственника убитого] убийца не может быть убит».
Абу Ханифа на это возражал: «Нельзя ставить на одну доску находящегося в отсутствии с малолетним, ибо вали имеет право распорядиться за малолетнего, но не может распоряжаться за находящегося в отсутствии взрослого иначе, как по доверенности».
Дело в том, что Ибн Аби Лайла допускал кровомщение по доверенности за умышленное убийство, тогда как наш [авторитетный] законовед Абу Ханифа в вопросе о кровомщении за умышленное убийство не допускал действия по доверенности, и это, по моему мнению, лучше. (В оправдание точки зрения Абу Ханифы) я должен сказать, что ал-Хасан б. ‘Али ведь убил Ибн Мулджама , хотя у ‘Али в то время был еще и малолетний сын.
Если кто-нибудь из тех торговцев, что живут на базарах, в пригородах и в городских кварталах, прикажет одному из своих наемников полить водой дорогу перед жилищами мусульман и кто-нибудь, [поскользнувшись], убьется насмерть, то ответственность падает на того, кто дал этот приказ, а если этот торговец приказал наемнику [полить водой дорогу], а тот на дороге совершил омовение, то ответственность [за этот несчастный случай] падает на совершившего омовение, ибо из омовения извлекает пользу совершивший его, а из поливки дороги пользу извлекает отдавший соответственное распоряжение.
Если кто-нибудь наймет работника [для рытья колодца], а тот выроет ему колодец на дороге [общего пользования мусульман], не имея на это распоряжения правителя, и какой-нибудь человек, упав в колодец, разобьется насмерть, то, по аналогии, ответственность за это должна бы пасть на работника, но в данном случае мы отказываемся от аналогии , ибо, если колодец вырыт много раньше, наемные рабочие никому не будут известны, и потому в данном случае ответственность падает на того, кто нанял работника. Если же кто упадет в этот колодец, споткнувшись о камень, то ответственность падает на положившего там этот камень, ибо он как бы толкнул того своими руками, но если неизвестно, кто положил там этот камень, ответственность падает на владельца колодца. Если же человека в этот колодец столкнуло перегруженное поклажей вьючное животное, то ни владелец этого животного, ни владелец колодца за это не отвечают, но если при этом вьючном животном имеется погонщик, вожак или верховой, то на него и ложится ответственность. Наконец, если обрушившаяся стена столкнет человека в этот колодец, и он там погибнет, то если владелец стены был предупрежден о необходимости ее сломать, но не сделал этого, он за это и отвечает, как отвечает и за смерть всякого, кто будет задавлен этой стеной; но если владельцу стены не было сделано такого предупреждения, то он не отвечает ни за один из этих несчастных случаев, а ответственность за того, кого рухнувшая стена столкнула в этот колодец, ложится на владельца последнего. /97/
Если человек поскользнется в связи с тем, что кто-нибудь пролил на дороге воду или на ней остались остатки воды от совершенного кем-нибудь омовения, или в связи с тем, что кто-нибудь побрызгал дорогу водою, и упадет в колодец, а равно, если кто-нибудь, поскользнувшись в связи с этим, убьется насмерть, еще не упав в колодец, то отвечает за это проливший воду, а если оказавшаяся на дороге вода дождевая и человек, поскользнувшись, упадет в колодец и убьется насмерть, то отвечает за это владелец колодца.
Равным образом, если человек, поскользнувшись или запутавшись в своей одежде, упадет со своей крыши в упомянутый колодец, ответственность падает на владельца колодца, и точно так же на него падает ответственность, если идущий по дороге запутается в своей одежде и упадет в колодец; а если этот упавший упадет на другого человека и насмерть задавит его, то на владельце колодца лежит ответственность за смерть обоих этих людей.
Если человек упадет в колодец, но останется невредим и, желая выбраться из него, зацепившись за стенку его, вскарабкается на некоторую высоту, а затем сорвется и разобьется насмерть, то на владельце колодца не лежит никакой ответственности, ибо его не было там на месте, чтобы удержать его от этого. Сам посуди, ведь если бы упавший в колодец (и оставшийся невредимым) разбился насмерть, расхаживая по дну колодца , разве может пасть ответственность за это на владельца колодца? Он за это не отвечает. Предположим, что на дне колодца лежит обломок скалы, и упавший в колодец (и оставшийся при этом невредимым), расхаживая по дну колодца, насмерть разобьется об этот обломок скалы, то если обломок скалы находится на своем исконном месте, владелец колодца за это, конечно, не отвечает; вот если владелец колодца раньше успел сдвинуть этот обломок скалы с его первоначального места и передвинул его на какое-нибудь другое место (в колодце же), то он, конечно, отвечает за смерть этого человека. Владелец колодца отвечает и в том случае, если упавший в колодец человек умрет с горя .
Если к имаму приведут кого-нибудь, обвиняемого в прелюбодеянии, и четыре свидетеля, свободных мусульманина, дадут показания против него в совершении им прелюбодеяния и убедительно докажут совершение этого безнравственного поступка, то об этих свидетелях надлежит навести справки; если их безупречная репутация будет установлена и уличенные — не малолетние, то каждый из них, мужчина или женщина, наказываются ста ударами плетью.
Мужчина подвергается наказанию в штанах, стоя, причем удары плетью распределяются по всем частям тела, за исключением лица и половых органов, а как некоторые говорят, и за исключением головы; но большинство законоведов говорит, что удары наносятся и в голову, и самое правильное, что нам пришлось слышать по этому вопросу, это то, что удары должны наноситься и в голову, в соответствии с тем, что по этому поводу нам передавали об ‘Али б. Аби Талибе.
Рассказывал нам Ибн Аби Лайла со слов ‘Ади б. Сабита, со слов ал-Мухаджира б. ‘Умайры, что привели к ‘Али человека, подлежавшего наказанию по предписанию Корана (хадд), и ‘Али сказал: «Бей его и удели каждой части тела причитающуюся ей долю, но остерегайся бить по лицу и по половым органам». Женщина же подвергается наказанию сидя, причем ее закутывают в ее одежды так, чтобы не были видны не подлежащие обнажению части тела.
Обоим (и мужчине, и женщине) удары наносятся средней силы, не слишком длительные и не слишком легкие.
Так мне рассказывал Аш’ас со слов своего отца, который говорил: «Я присутствовал, когда Абу Барза подвергал хадду женщину, причем около него находилась небольшая кучка людей; он сказал:
— Наноси ей удары средней силы, без оттяжки и не слишком легкие, и пусть она будет одета в свою одежду, когда ты будешь наносить ей удары».
Плеть, которою наносятся удары, должна быть средней жесткости, не слишком жесткой и не слишком мягкой, ибо Мухаммад б. ‘Аджлан рассказывал нам со слов Зайда б. Аслама, что к Пророку привели человека, заслуживающего наказания хаддом, и принесли ему плеть крепкую и жесткую, но он сказал:
— Помягче этой.
Ему принесли расплетшуюся; он сказал:
— Покрепче этой.
Тогда принесли Пророку плеть высохшую и он сказал:
— Вот эта годится.
Рассказывал нам ‘Асим со слов Абу ‘Усмана, что к ‘Умару привели человека для того, чтобы он подверг его хадду, и он велел принести плеть, ему принесли плеть, но она оказалась мягкой и он сказал /98/:
— Пожестче этой.
Тогда ему принесли плеть средней жесткости и он сказал (человеку, который должен был привести в исполнение наказание):
— Бей так, чтобы не были видны твои подмышки , и удели каждой части тела то, что ей причитается.
Если свидетели дадут показание о совершении прелюбодеяния мужчиной или женщиной, находящимися в состоянии ихсана , и убедительно расскажут о совершении этого безнравственного поступка, то имам приказывает побить их камнями до смерти.
Рассказывал нам Мугира со слов аш-Ша’би, что евреи спросили Пророка:
— Кто наказывает побиванием камнями?
Пророк ответил:
— Если четыре свидетеля покажут, что видели, как человек совершал прелюбодеяние наподобие иглы для сурмления век, проникающей в коробку с сурьмой, то побивание камнями обязательно.
Полагается, чтобы первыми бросали камни свидетели, затем имам, а затем уже остальные люди. Во время казни мужчину не зарывают в землю, тогда как женщину зарывают в землю до пупка.
Так Йахйа б. Са’ид рассказывал нам со слов Муджалида, со слов ‘Амира, что ‘Али подверг побиванию камнями женщину, причем она была зарыта в землю до пупка. ‘Амир говорил: «Я сам был свидетелем этого».
Равным образом нам передавали, что когда к Пророку пришла женщина из рода Гамид и призналась ему в совершении прелюбодеяния, он велел зарыть ее по грудь, затем велел людям побивать ее камнями, после чего распорядился совершить над нею молитву, а затем похоронить.
Если кто-нибудь явится к имаму и признается ему в совершении прелюбодеяния, имам не должен принимать на веру его заявление, пока он не сделает его повторно. А если сделавший такое признание явится к имаму с признанием четыре раза, каждый раз заново повторяя его, то имам, все еще не принимая от него этого признания, наводит о нем справки, не одержим ли он, не сошел ли с ума и нет ли в его рассудке чего-либо, что вызвало бы осуждение или неприязнь; если ничего этого не окажется , то к сделавшему признание применяется хадд, состоящий, если он мухсан, в побивании камнями. В случае применения этой меры, на основании одного только признания, первым бросает камень имам, а затем остальные люди, если же виновный был девственником, имам приказывает наказать его 100 ударами плетью. Как нам передавали, посланник Аллаха так поступил с Ма’изом б. Маликом, когда тот явился к нему и признался ему в совершении прелюбодеяния.
Рассказывал нам Мухаммад б. ‘Амр со слов Абу Саламы, со слов Абу Хурайры: «Пришел Ма’из б. Малик к Пророку и заявил:
— Я совершил прелюбодеяние.
Пророк отвернулся от него, пока он не подошел к нему четыре раза (с тем же признанием), и лишь тогда велел побить его камнями. Когда первый камень поразил Ма’иза, он повернулся и быстро побежал; ему повстречался человек, державший в руке верблюжью челюсть, которой он и нанес Ма’изу смертельный удар.
Пророку сообщили, что Ма’из бежал, когда его поразил первый камень, и Пророк сказал:
— А почему вы не оставили его в покое ?
Передавали нам также, что Пророк осведомлялся о состоянии умственных способностей Ма’иза б. Малика и спрашивал:
— Не знаете ли вы о какой-либо ненормальности его рассудка? Не находите ли в его рассудке чего-нибудь плохого?
Ему ответили:
— Мы знаем его только как человека, находящегося в здравом уме, и, насколько мы можем судить, как одного из наших добропорядочных людей».
Наши товарищи [по ханафитской школе права] расходятся во мнениях о значении термина ихсан. Некоторые говорят, что свободный мусульманин бывает мухсан только находясь в законных брачных отношениях со свободною женщиной-мусульманкой; такие же отношения с женщиной из зиммийев, обладателей Откровенной книги или других, не создают состояния ихсан. Другие же говорят, что обладатели Откровенной книги, а равно и все зиммии, состоя в браке между собой, создают друг другу состояние ихсана. Третьи говорят, что состояние в браке с невольницей не делает свободного мусульманина мухсаном, а потому он за совершение прелюбодеяния подлежит только наказанию плетью, тогда как состояние в браке с женщиной из числа обладателей Откровенной книги делает его мухсаном; другие, напротив, утверждают, что жена из числа обладателей Откровенной книги не делает его мухсаном, и, наконец, некоторые утверждают, что такая женщина, состоя в браке со свободным мусульманином, находится в состоянии ихсана, он же — нет.
Аллаху это, конечно, ведомо лучше, но [по-моему], самое правильное из того, что нам пришлось слышать по этому вопросу, это то, что свободный мусульманин становится мухсан, только состоя в браке со свободной женщиной-мусульманкой, если же он состоит в браке с женщиной из числа обладателей Откровенной книги, то она через него становится мухсана, но он через нее не становится мухсан.
Рассказывал нам Мугира со слов /99/ Ибрахима и со слов аш-Ша’би по поводу свободного мусульманина, который женится на еврейке и христианке, а затем совершит прелюбодеяние, оба сказали: «Он карается ударами плетью, но не побивается камнями».
Рассказывал нам равным образом и ‘Абд Аллах со слов Нафи’а, что Ибн ‘Умар считал, что жена из числа многобожников не делает мужа мухсаном.
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов Хаммада, со слов Ибрахима: «Ни жена-еврейка, ни жена-христианка, ни жена — собственная невольница не делают мужа (свободного мусульманина) мухсаном».
Если против беременной женщины, находящейся в состоянии ихсана, будут даны показания в том, что она совершила прелюбодеяние, или она сама повторно, четыре раза, признается в том, то не следует побивать ее камнями, пока она не разрешится от бремени; как нам передавали, так именно поступал и Пророк.
Рассказывал нам Абан со слов Йахйи б. Аби Касира, со слов Абу Килабы, со слов Абу-л-Мухаллаба, со слов ‘Имрана б. Хусайна, что женщина из племени Джухайна пришла к Пророку и сказала:
— Я заслужила хадд, примени его ко мне.
Эта женщина была беременна. Пророк приказал бережно обращаться с ней, пока она не разрешилась от бремени. Разрешившись от бремени, она опять пришла к Пророку и опять призналась в том, в чем призналась ранее. Тогда Пророк приказал до низу закрыть ее одеждами, а затем, подвергнув ее побитию камнями, совершил над нею молитву. Ему сказали:
— О посланник Аллаха! Ты совершаешь над нею молитву, а между тем она ведь совершила прелюбодеяние.
Пророк ответил:
— Она принесла такое покаяние, что, если бы поделить его между 70-ю жителями Мадины, его хватило бы на всех них. Могла ли бы она сделать что-нибудь лучшее, как пожертвовать своею жизнью?
Если четыре человека, будучи слепыми, будут свидетельствовать о том, что мужчина или женщина совершили прелюбодеяние, то имаму следует применить к ним хадд , но не подвергаются хадду те, против которых они давали показание. То же самое имеет место, если свидетелями окажутся рабы или люди, подвергавшиеся хадду за ложное обвинение в прелюбодеянии, или зиммийи. В этих вопросах принимаются показания только четырех свободных мусульман безупречной репутации; если же эти четыре свидетеля окажутся людьми порочными или если по наведении справок о них, ни у одного из них не будет установлена безупречная репутация, то они не подвергаются хадду, поскольку их все же четверо, но не подвергают хадду также и то лицо, против которого они давали показания.
Рассказывал нам Аш’ас, что аш-Ша’би по поводу четырех свидетелей, давших показания о ком-нибудь, что он совершил прелюбодеяние, причем один из них или даже все они не имели безупречной репутации, говорил: «Я никого из них не считаю нужным подвергать телесному наказанию».
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов аз-Зухри: «Со времени посланника Аллаха и первых двух халифов после него установилась такая практика, что не считается допустимым принимать показания женщин в вопросах, связанных с применением хадда».
А если кто будет представлен на суд имаму за то, что выпил вина , все равно, много ли или мало, то он должен быть подвергнут хадду, ибо малое или большое количество вина одинаково запретно и влечет за собою хадд; опьянение каким бы то ни было напитком запрещено и влечет за собою хадд.
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов Хусайна, со слов аш-Ша’би, со слов ал-Хариса, со слов ‘Али: «Безразлично, и за малое и за большое количество выпитого вина полагается 80 [ударов плетью]».
А со слов ‘Ата’ ал-Хаджжадж рассказывал нам, что за потребление ни одного другого напитка, за исключением вина, не полагается хадда, пока он не вызовет опьянения.
Рассказывал нам Ибн Аби ‘Урва со слов ‘Абд Аллаха ад-Данаджа , со слов ал-Хусайна, со слов ‘Али: «Посланник Аллаха и Абу Бакр-Праведник назначали [за пьянство] 40 ударов плетью, а ‘Умар б. ал-Хаттаб довел количество ударов плетью до 80-ти; и то и другое количество одинаково считается сунной в отношении наказания за потребление вина».
А то, что единогласно признано законоведами нашей школы, сводится к тому, что всякий, кто выпьет вина, все равно, мало ли или много, карается 80-ю ударами плетью, и всякий, кто опьянеет от какого-либо другого, кроме вина, напитка настолько, что потеряет способность рассуждать и различать вещи, тоже карается 80 ударами. ‘Умар за опьянение от финикового вина наказывал тоже 80-ю ударами.
Рассказывал нам аш-Шайбани со слов Хассана б. ал-Мухарика: «Какой-то человек, в то время как раз постившийся, сопровождал ‘Умара б. ал-Хаттаба в пути; когда он разговелся, /100/ он набросился на принадлежавший ‘Умару мех, привязанный к [седлу], в котором было финиковое вино, выпил из него и опьянел; ‘Умар наказал его ударами [плетью], как того требует хадд. Тогда человек сказал ‘Умару:
— Ведь я пил из твоего меха.
‘Умар ответил:
— Я наказал тебя за то, что ты опьянел, а не за то, что ты пил».
Рассказывал мне Мис’ар, что ему рассказывал Абу Бакр б. ‘Амр б. ‘Утба со слов ‘Умара: «Хадд полагается только за то, что сковывает рассудок». Не следует применять хадда к пьяному, пока он не протрезвился; как нам передавали, ‘Али так поступил с ан-Наджаши. [рассказывал Мугира со слов Ибрахима: «Если человек опьянеет, то его оставляют в покое, пока он не протрезвится, а затем уже наказывают плетью».
Если кто-нибудь будет приведен к имаму за то, что пил вино в месяце рамадан или же тоже в рамадане выпил другого, кроме вина, напитка и опьянел, то он подвергается ударам [плетью] в соответствии с требованием хадда, а кроме того, после хадда наказывается несколькими ударами плетью еще и по усмотрению судьи (та’зир); как нам сообщали, такого или подобного образа действий придерживались ‘Али и ‘Умар.
И ал-Хаджжадж рассказывал нам со слов Абу Синана: «К ‘Умару привели человека, выпившего вина в рамадан; ‘Умар наказал его 80-ю ударами плетью, [как то полагается по хадду], и сверх того наказал его [по своему усмотрению] еще 20 ударами».
Как нам рассказывал ал-Хаджжадж со слов ‘Ата’ б. Аби Марвана, со слов отца последнего, подобное наказание применял и ‘Али к приведенному к нему человеку, выпившему вина в рамадан.
Если имаму донесут о ком-либо, что он облыжно обвинил свободного мусульманина в совершении прелюбодеяния, и если против клеветника дадут показания два свидетеля, безупречная репутация которых будет установлена, или если сам клеветник сознается в своей клевете, то его подвергают телесному наказанию (хадд). Равным образом если он облыжно обвинит в прелюбодеянии мать или отца другого человека, причем они оба мусульмане, то он тоже подвергается хадду, а если такой клеветник, еще не будучи наказан за первую клевету, провинился в оной вторично, он подвергается хадду один раз за оба проступка.
Если облыжно обвинивший другого в прелюбодеянии — раб, то он подвергается хадду, установленному для рабов, а именно 40 ударам плетью ; если же он, таким образом оклеветав другого и еще не подвергшись наказанию, получит свободу и лишь тогда его приведут к судье, тот не повышает наказание против этих 40 ударов, ибо они являются той мерой наказания, которой он подлежал в тот день, когда он провинился в клевете.
Если же этот раб, будучи отпущен на волю и еще не подвергшись наказанию, оклевещет другого человека, его за оба проступка наказывают 80-ю ударами плетью. Равным образом если в счет этих 80-ти ударов плетью за двукратную клевету он получил некоторое количество ударов, а затем оклеветал еще третьего человека, то он дополучает удары, оставшиеся до полных 80-ти, так что полученные раньше удары принимаются в расчет, и он не подвергается заново 80-ти ударам, пока из ранее заслуженного хадда останется хотя бы один недополученный удар; даже если он оклевещет еще четвертого человеками из ранее заслуженного хадда остался хотя бы один недополученный удар, он только дополучает удар до полных ранее заслуженных 80-ти ударов, и за четвертый случай клеветы не подвергается большему против этого количеству ударов.
Если же этот (отпущенный на волю) раб, уже получив полностью эти 80 ударов, оклевещет еще другого человека, то за это его вновь наказывают 80-ю ударами плетью, предварительно выдержав его некоторое время в заключении, дабы он легче мог перенести вторичное наказание.
По поводу раба, облыжно обвинившего свободного человека в прелюбодеянии, Са’ид рассказывал нам со слов Катады, со слов ‘Али, что таковой наказывается 40 ударами плетью. Катада говорил, что таково также мнение Са’ида б. ал-Мусаййиба и ал-Хасана.
Равным образом и Ибн Джурайдж рассказывал нам со слов ‘Умара б. ‘Ата’, со слов ‘Икримы, со слов ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса по поводу раба, который оклеветал свободного человека, что он карается 40 ударами плетью.
Законоведы нашей школы единогласно утверждают, что от человека, раз облыжно обвинившего другого в прелюбодеянии, уже никогда впредь не принимаются свидетельские показания, а если он раскается, то раскаяние его имеет значение только для его отношений с Аллахом .
В отношении же того, кто облыжно обвинит в прелюбодеянии еврея или христианина, Мугира рассказывал мне со слов Ибрахима: «Он не подвергается хадду».
Совершивший прелюбодеяние подвергается телесному наказанию одетый [в одни] штаны, а равно и пьяница, тогда как тот, кто облыжно обвинил другого в прелюбодеянии, подвергается наказанию полностью одетым и только если на нем надета шуба, она с него снимается.
Рассказывал нам Лайс со слов Муджахида, а равно /101/ Мугира со слов Ибрахима: «Клеветник подвергается наказанию полностью одетым».
Насказывал нам Мутарриф со слов аш-Ша’би: «Клеветник подвергается телесному наказанию полностью одетым, только если на нем одета шуба или подбитая чем-нибудь каба’ они с него снимаются, с тем чтобы он мог чувствовать удары».
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов Хаммада, со слов Ибрахима: «С прелюбодея снимается одежда и подвергается он телесному наказанию в [одних] штанах», и Абу Ханифа процитировал: «…и пусть не одолеет вас сострадание к обоим (прелюбодеям) при исполнении (предписаний) веры аллаховой» [Коран, 24:2]». Равным образом и пьяница подвергается наказанию в [одних] штанах.
Прелюбодею наносятся более сильные удары, чем пьянице, а пьянице — более сильные удары, чем клеветнику, а наказание по усмотрению судьи (та’зир) еще более жестко, чем все перечисленные.
Впрочем, относительно та’зира законоведы нашей школы расходятся во мнениях; тогда как, по мнению одних, наказание по та’зиру не может доходить и до наименьшего назначаемого по хадду количества ударов плетью, то есть до 40, другие утверждают, что наказание по та’зиру можно довести до 75 ударов плетью, то есть меньше того, что полагается по хадду свободному человеку, а третьи говорят, что можно довести наказание по та’зиру и до большего количества ударов. Аллаху это, конечно, ведомо лучше, но, по-моему, лучшее мнение по этому вопросу — это то, что определение меры наказания по та’зиру предоставляется имаму в зависимости от тяжести или легкости проступка и в соответствии с присущей, по его мнению, наказуемому выносливостью, в пределах от этого (упомянутого наименьшего количества ударов) до неполных восьмидесяти .
Что касается рабыни и раба, совершивших прелюбодеяние, то законоведы нашей школы единогласно утверждают, что каждый из них карается 50-ю ударами плетью, и, как нам передавали, это ведется так от ‘Умара б. ал-Хаттаба и от ‘Абд Аллаха.
Рассказывал нам Йахйа б. Ca’ид со слов Сулаймана б. Йасара, со слов Ибн Аби Раби’а: «Призвал нас ‘Умар в числе других юношей-курайшитов для [приведения в исполнение хадда в отношении] нескольких рабынь из числа невольниц города Мадины, уличенных в прелюбодеянии, и мы нанесли им по 50 ударов плетью».
Рассказывал нам также ал-А’маш со слов Ибрахима, со слов Хаммама, со слов ‘Амра б. Шурахбила, что Ма’кил пришел к ‘Абд Аллаху и сказал ему:
— Моя невольница совершила прелюбодеяние.
Тот ответил:
— Накажи ее 50-ю ударами плетью.
Рассказывал нам ал-Аш’ас, что аз-Зухри, ал-Хасан и аш-Ша’би говорили: «Женщина изнасилованная не подвергается хадду». И это лучшее из того, что мы слыхали по этому вопросу, но Аллаху это ведомо лучше.
Если кто-нибудь будет приведен [к имаму] по обвинению в воровстве , и против него будут представлены доказательства в совершении им такового, причем стоимость украденного в виде вещей равна 10 дирхамам или же украдены просто 10 дирхамов чеканной монетой, то пусть ему отрубят руку у сгиба, а если он вновь после этого украдет 10 дирхамов или что-либо равноценное, то ему следует отрубить левую ногу. Относительно того места, в котором следует отрубить ногу, среди сподвижников Мухаммада существовали разногласия: одни говорили, что нога отрубается в суставе, а другие говорили, что она отрубается в подъеме. Так ты, [о повелитель правоверных], придерживайся того из этих мнений, которого пожелаешь, ибо я уповаю, что в этом тебе предоставлена свобода действий. Относительно же того, что рука должна отрубаться в месте сгиба, разногласий нет. После того, как [рука или нога] будет отрублена, рану следует прижечь .
Рассказывал нам Майсара б. Ма’бад, что он слыхал, как ‘Ади б. ‘Ади рассказывал Раджа б. Хайве, что Пророк велел отрубить ногу [вору] в суставе.
А Мухаммад б. Исхак рассказывал нам со слов Хакима б. Хакима б. ал-’Ала’, со слов ‘Аббада б. ан-Ну’мана б. Мурры, что ‘Али велел отрубить вору ногу в середине, то есть в середине ступни.
Рассказывал нам Исма’ил со слов Умм Разин, которая сказала, что слышала, как ‘Абд Аллах б. ‘Аббас говорил: «Неужели эти ваши амиры не могут отрубить так, как это делал этот бедуин (т.е. Наджда), который рубил ногу и не давал промаху, /102/ оставляя только пятку?»
Рассказывал нам Ибн Джурайдж со слов ‘Амра б. Динара и ‘Икримы, что ‘Умар б. ал-Хаттаб заставлял отрубать руку в сгибе, а ногу заставлял отрубать в подъеме, причем ‘Умар указывал на его середину.
А ‘Абд ал-Малик (т.е. Ибн Аби Сулайман) рассказывал нам со слов Саламы б. Кухайла, со слов Худжаййи б. ‘Ади , что ‘Али приказывал отрубать ворам руку, а затем прижигать рану.
Наши законоведы расходятся во мнениях относительно [минимума] того, за кражу чего полагается отрубать [руку или ногу]; одни говорят, что эта мера применяется только в том случае, если стоимость [украденной вещи] равна 10 дирхамам и выше, другие же говорят, что отрубать [руку или ногу] следует только в том случае, если стоимость украденной вещи равна 5 [дирхамам и выше], а некоторые представители хиджазской школы говорят о 3 дирхамах [как о минимуме]. Аллаху это, конечно, ведомо лучше, но я полагаю, что лучшее, на чем мы можем остановиться в этом вопросе, это 10 дирхамов и выше, принимая во внимание то, что по этому поводу дошло до нас в преданиях от сподвижников Мухаммада.
Рассказывал нам Хишам б. ‘Урва со слов своего отца, что при жизни посланника Аллаха кара отсечением [руки или ноги] применялась за [кражу вещи], равной по стоимости щиту миджанн, который имел в то время определенную (не малую) цену, а из-за малозначащей вещи эта кара ведь не применялась.
А Мухаммад б. Исхак рассказывал мне, что ему рассказывал Аййуб б. Муса со слов ‘Ата’, со слов Ибн ‘Аббаса: «Вору не следует отрубать руку за [кражу вещи] стоимостью, [равной стоимости] миджанна, а стоимость миджанна — 10 дирхамов».
Рассказывал мне также ‘Абд Аллах б. Мас’уд: «Отрубается [рука или нога] за [кражу вещи] стоимостью не ниже одного динара или 10 дирхамов».
Подобное этому дошло до нас и об ‘Али.
А Хишам б. ‘Урва рассказывал нам со слов своего отца, что ‘А’иша говорила: «При жизни посланника Аллаха отсечение [руки или ноги] не применялось из-за малозначащих вещей».
Если четыре свидетеля дадут показания против какого-нибудь человека в том, что он совершил прелюбодеяние, приурочив этот проступок к давно истекшему времени, хотя удаленность от имама не могла помешать им своевременно дать свои показания, то их свидетельство не принимается, а провинившийся не подвергается хадду за этот проступок. Равным образом, если свидетели дадут показания против какого-нибудь человека в краже вещи стоимостью в 10 дирхамов или более, но приурочат эту кражу к давно истекшему времени, вор также не подвергается за это хадду, но несет материальную ответственность за украденное.
Если свидетели дадут против кого-нибудь показание в том, что он облыжно обвинил мусульманина в прелюбодеянии и приурочат этот поступок к давно истекшему времени, а оклеветанный человек явится и потребует своего права, то клеветник подвергается хадду, и давность проступка не избавляет его от кары, так как этот случай относится к нарушению прав человеческих. То же самое имеет место и в случаях умышленного нанесения раны, за которое полагается отмщение тем же, и в случае неумышленных ранений, за которые полагается материальное возмещение (арш).
Если кто-нибудь оклевещет одного человека в Басре, другого в Городе мира, а третьего в Куфе, и уже после этого будет подвергнут хадду за один из этих проступков, то эта кара зачитывается ему за все три проступка вместе. Точно так же, если человек совершит несколько краж, то ему отрубают только одну руку за все эти кражи.
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов Хаммада, со слов Ибрахима, а равно и Мугира со слов Ибрахима: «Если человек совершил несколько краж, то отрубается у него только одна рука , и если он несколько раз пил вино или несколько раз провинился в клевете, он подлежит хадду только один раз».
Относительно случая, когда человек сам признается в совершении такой кражи, за которую полагается отрубить руку, среди законоведов нашей школы существуют разногласия; по мнению одних, эта кара приводится в исполнение после однократного признания провинившегося, а другие говорят, что ему отрубают руку только после двукратного признания. По моему мнению, лучшее, на чем мы можем остановиться в этом вопросе, это то, что такому человеку не отрубают руки, пока он не признается [в краже] дважды, и притом в два приема; таков смысл предания, [которое] дошло до нас и от ‘Али б. Аби Талиба. То же самое /103/ имеет место и в отношении того, кто признался в том, что он пил вино, причем от него разит вином, и он тоже не наказывается ударами плетью, пока не повторит своего признания два раза. Что же касается признания в клевете, то признавшийся в ней подвергается наказанию плетьми и после однократного признания.
При таких же условиях кара приводится в исполнение и в случаях кровомщения, когда люди в своих взаимоотношениях ищут своего права в случаях нанесения смертельных ран или менее тяжелых ранений, и в случаях признания в нарушениях имущественных прав; по единогласному мнению, в этих случаях достаточно однократного признания.
Если же кто-нибудь признается в совершении такой кражи, за которую полагается отрубить руку, или в том, что он выпил вина, или же в том, что он заслужил хадд за прелюбодеяние, и имам уже распорядился подвергнуть его телесному наказанию или отсечению руки, но он откажется от своего признания прежде, чем это распоряжение будет исполнено, то он хадду не подвергается. Если же провинившийся признается в нарушении какого-либо из прав человеческих, как, например, в клевете или в вопросах кровомщения за убийство и менее тяжкие увечья, или в нарушении имущественных прав, а затем откажется от своего признания, то в отношении его все же приводится в исполнение приговор за проступок, в котором он признался, и ни одно из предусмотренных за эти проступки наказаний не отменяется в связи с его отказом от ранее сделанного им признания. (рассказывал нам ал-А’маш со слов ал-Касима б. ‘Абд ар-Рахмана, со слов отца последнего: «Сидел я у ‘Али, когда к нему пришел человек и заявил:
— О повелитель правоверных, я совершил кражу.
Тогда ‘Али сказал:
— Ты дал против самого себя исчерпывающее показание, и распорядился отрубить ему руку, и я сам видел ее, повешенную ему на шею».
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов ал-Хасана б. Ca’да, со слов ‘Абд Аллаха б. Шаддада, что к ‘Умару привели женщину, в четыре приема признавшуюся в совершении прелюбодеяния. ‘Умар сказал ей: «Если ты откажешься от своего признания, мы тебя не станем подвергать тебя хадду».
Рассказывал нам также Ибн Джурайдж, что сообщил ему Исма’ил со слов Шихаба: «Если кто-нибудь [хотя бы] многократно признается в воровстве или [вообще] проступке, влекущем за собой хадд, а затем откажется от своего признания, то не подлежит он никакому наказанию». Подобное этому дошло до нас и от аш-Ша’би.
Если раб, не имеющий полномочия на самостоятельное ведение торговых операций или лишенный ранее полученного полномочия , признается в умышленном убийстве человека, в клевете, в краже, влекущей за собой отсечение [руки], или в прелюбодеянии, то такое его признание принимается от него [как доказательство] против него, ибо за первый из названных проступков от отвечает своею жизнью, а за клевету, кражу и прелюбодеяние он отвечает телом, (то есть подлежит телесному наказанию), и в этих случаях его нельзя заподозрить [в корыстных целях]; такое подозрение по отношению к нему возникает в денежных делах и в преступлениях [против личности], не влекущих за собою кровомщения, ибо, если такой проступок [раба] будет подтвержден его господином, последнему могут сказать: «Отдай раба», или «Откупи его [проступок]», или «Уплати сделанные им долги», либо же раб может быть продан [в уплату полагающегося] за это [возмещения]. Поэтому и не принимают на веру признания раба, [не обладающего временной право– и дееспособностью] в неумышленном убийстве, в нанесении кому-нибудь не смертельного увечья , в незаконном присвоении чужого имущества или в долгах. И напротив, если раб получил от своего господина соответствующие полномочия на ведение торговли, то его признание в долгах и в незаконном присвоении чужого имущества имеет законную силу; если даже такой раб и не признается сам в совершении такого проступка, но против него будут представлены доказательства в совершении им неумышленного убийства или неумышленном нанесении кому-нибудь не смертельных увечий, то его господину можно сказать: «Отдай его в возмещение этого или выкупи его путем уплаты пени за убийство (дийа), или уплаты денежного возмещения (арш) за нанесение раны»; равным образом, если свидетели покажут против раба, что он незаконно присвоил себе чужое имущество, его господину могут сказать: «Выкупи его или продай его для [возмещения] этого [убытка] ».
Все то, что мы выше сказали относительно раба, в одинаковой мере относится и к рабыне, и к рабу-мукатабу .
Рассказывал нам Мугира со слов Ибрахима: «Применение хадда к мукатабу, поскольку за ним еще остается часть предусмотренной договором суммы выкупа, оговаривается теми же условиями, что и применение хадда к обыкновенному рабу».
Рассказывал нам Абу Ханифа со слов Хаммада, со слов Ибрахима: «Признание раба имеет законную силу в отношении всех проступков, влекущих за собою применение к нему хадда, но не имеет его признание законной силы в отношении такого [правового действия], с которым связан его выход из рабского состояния ».
Не может быть применено наказание отсечением [руки] ни к кому, кто совершил кражу у своего отца, у своей матери, у своего сына, у своего брата, у своей сестры или вообще у лица, состоящего с ним в такой степени родства, которое исключает возможность брака . /104/ Равным образом не подвергается наказанию отсечением [руки] ни женщина за кражу имущества своего мужа, ни раб за кражу имущества своего господина, ни господин за кражу имущества своего раба, ни раб-мукатаб за кражу имущества своего господина, ни господин, условно освободивший своего раба-мукатаба, за кражу имущества последнего; точно так же не подвергаются этому наказанию ни тот, кто совершил кражу из добычи-фай’ ни тот, кто совершил кражу из пятой доли (хумс) военной добычи, ни совершивший кражу в бане, в общедоступной лавке, в которой производится торговля, или же в караван-сарае, получив туда доступ, ни участник торгового товарищества, совершивший кражу у своего товарища из принадлежавших товариществу товаров; не подвергается наказанию отсечением [руки] также и тот, кто украл имущество, данное ему на хранение в виде ссуды или в залог.
Относительно человека, раскапывающего могилы с целью грабежа, мнения законоведов расходятся; кое-кто из них считает, что ему следует отрубить руку, а кое-кто говорит: «Я не нахожу нужным отрубать ему руку, так как то, что он крадет, находится не в сохранном месте». Аллаху это, конечно, ведомо лучше, но, по-нашему, лучшее, что по этому вопросу можно сказать, это то, что такому [грабителю] следует отрубать руку. То же самое нужно сказать и о карманщике: если он, разрезав рукав [другому человеку], вытащит из него десять дирхамов, ему отрубают руку, если же то, что он, разрезав рукав [другому человеку], вытащит у него меньше десяти дирхамов, то руки ему не отрубают, но подвергают его наказанию и заключают в тюрьму впредь до того, как он раскается [в своем проступке]. Что же касается человека, обсчитывающего при размене денег, и [мелкого] жулика, то и тот и другой подвергаются наказанию по усмотрению судьи и заключению в тюрьму, пока они не раскаются.
А что касается до взломщика, который взламывает двери людских жилищ или двери лавки, то если он унесет из дома или лавки товар и этот товар будет обнаружен при нем, ему следует отрубить руку за унесенный товар. То же самое относится и к женщине, которая, проникнув в чье-либо жилище, унесет оттуда одежду или что-либо подобное стоимостью в десять дирхамов; если при выходе из жилища при ней окажутся эти вещи, ей следует отрубить руку. Отрубают руку и вору, укравшему что-либо из палатки, доступ в которую запрещен, отрубают руку и тому, кто вспарывает мешки и крадет из них, отрубают руку и тому, кто, проломив стену дома и просунув в отверстие свою руку, украдет из дома что-либо, не входя в него.
Относительно карманщика, который украдет десять дирхамов и более, взрезав кошелек, находящийся в рукаве, некоторые из наших законоведов утверждают, что ему следует отрубить руку, если кошелек был привязан внутри рукава, но что ему не следует отрубать руку, если кошелек торчал наружу .
Если кто-нибудь будет пойман с поличным в тот момент, когда он, проломив стену, забрался в дом или в лавку и уже собрал вещи, но не успел их вынести до поимки, то ему не отрубают руку, но подвергают его жестокому наказанию и заключают его в тюрьму впредь до того, как он раскается.
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов ал-Хусайна, со слов аш-Ша’би, со слов ал-Хариса, что к ‘Али б. Аби Талибу привели человека, проломившего стену дома и застигнутого как раз при этом, и что ‘Али не велел отрубать ему руку.
И ‘Асим рассказывал нам со слов аш-Ша’би: «Не следует отрубать руку такому человеку, если он не успел унести вещи из дома».
Рассказывал нам ал-Мас’уди со слов ал-Касима, что какой-то человек украл деньги из государственной казны и Са’д написал об этом ‘Умару, а ‘Умар ответил ему, что этому человеку не следует отрубать руку .
А Ca’ид рассказывал нам со слов Катады, со слов ал-Хасана: «Если кто-нибудь совершит кражу из военной добычи, из которой и ему причитается некоторая доля, то ему не отрубают руку, но если ему из этой добычи ничего не причитается, ему отрубают руку».
Рассказывал нам также Ca’ид со слов Катады, что Ca’ид б. ал-Мусаййиб сказал относительно человека, который вступит в половые отношения с девушкой, входящей в состав добычи фай’: «К нему не применяется хадд за нее, если и он (как участник фай’а) имеет некоторую долю права на нее».
Рассказывал нам Абу Му’авийа со слов ал-А’маша, со слов Ибрахима, со слов Хишама, со слов ‘Амра б. Шурахбила, что Ma’кил ал-Музани пришел к ‘Абд Аллаху и сказал ему:
— Мой раб похитил мою рабыню; должен ли я отрубить ему руку?
‘Абд Аллах ответил:
— Нет, ибо отдельные части твоего достояния связаны между собой .
Рассказывают также, что к ‘Умару привели раба, совершившего кражу у своего господина, и ‘Умар не подверг его отсечению руки. Сообщают также, что /105/ ‘Али говорил: «Если мой раб украдет что-либо из моего имущества, я не подвергну его отсечению руки».
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов ал-Хакама, что Ибрахим и аш-Ша’би говорили: «Тому, кто грабит наших мертвецов, отрубают руку точно так же, как тому, кто грабит наших живых»; ал-Хаджжадж сказал: «Я спросил ‘Ата’ относительно человека, разрывающего могилы с целью грабежа, и он мне ответил, что такому человеку отрубают руку».
Рассказал нам Ибн Джурайдж со слов Абу-з-Зубайра, со слов Джабира: «Не отрубают руку ни мелкому жулику, ни воришке, ни обманщику».
Рассказывал нам Аш’ас со слов Абу-з-Зубайра, со слов Джабира, что посланник Аллаха сказал: «Обман не карается отсечением [руки]».
Согласно тому, что сообщается в преданиях, действительно, обман не карается отсечением руки; ведь сообщают же, что посланник Аллаха сказал: «Если вы уличите кого-нибудь в обмане, то сожгите его товары».
Сообщают также об Абу Бакре и ‘Умаре, что они оба за обман налагали жестокие телесные наказания.
Точка зрения, которой, на моей памяти, придерживались наши законоведы, сводится к тому, что [обманщика] следует наказывать и притом жестоко наказывать, и отбирать у него все наличное имущество. Равным образом не применяется кара отсечением [руки] к человеку, укравшему вино, свиней и всякие музыкальные инструменты, а равно не применяется эта кара за кражу финикового вина, за кражу какой-либо птицы, добычи, взятой на охоте, каких-либо диких животных, финиковых косточек, земли, гипса, извести и воды.
Абу Ханифа говорил: «Не карается отсечением [руки] ни кража съестных припасов, т. е. хлеба, ни кража свежих плодов, ни кража дров или строительного леса, ни кража всякого рода камней, гипса, извести , мышьяка, глиняной посуды, глины, охры, котлов, сурьмы, стекла, ни кража рыбы, как соленой, так и свежей, ни кража каких-либо овощей, душистых трав, цветов, соломы, ни кража деревянных плах, ни кража свитка Корана, ни кража свитков со стихами». А что касается кражи клевера и уксуса, то Абу Ханифа полагал, что за нее следует карать отсечением [руки].
Я же, Абу Йусуф, полагаю, что если кто украдет чернильный орех, мироядерный плод или что-либо из сухих лекарств, пшеницы, ячменя, муки, ягод, сухих плодов, драгоценных каменьев, жемчуга или каких-либо мазей, благовоний, вроде алоэ, мускуса, амбры или других, подобных им, он карается отсечением [руки], если стоимость украденного равна десяти дирхамам или более. Это лучшее из того, что нам привелось слышать по этому вопросу, но Аллаху это ведомо лучше.
Тому, кто украдет плоды с верхушки финиковой пальмы, не отрубают руку, но ему ее отрубают, если он украдет финики после того, как они сложены для хранения на гумне или в домах, если стоимость украденного равна десяти дирхамам или более. Не карается отсечением руки тот, кто украдет каких-нибудь животных с пастбища, но если он украдет их из помещения, в котором они заперты для сохранности, эта кара к нему применяется. Не карается отсечением [руки] тот, кто украдет тростник, доски текового дерева или строительный лес, если только кража не совершена уже после того, как эти материалы были переработаны в сосуды или двери; если он украдет какую-нибудь такую вещь (сделанную из этих материалов) и стоимость ее будет равна десяти дирхамам, ему отрубают [руку]. Но не отрубают руки тому, кто украдет какой-нибудь идол, будет ли он сделан из дерева, из золота или из серебра; это лучшее из того, что нам привелось слышать по этому вопросу, но Аллаху это ведомо лучше.
Рассказывал мне Йахйа б. Ca’ид со слов Мухаммада б. Хаййана , со слов Рафи’ б. Хадиджа, что посланник Аллаха сказал: «Ни кража плодов, ни кража семенной пыли финиковой пальмы не караются отсечением руки».
Рассказывал нам Аш’ас со слов ал-Хасана, что к Пророку привели человека, укравшего съестные припасы, и он не велел отрубить ему [руку].
Передавал нам /106/ ал-Хаджжадж б. Арта со слов ‘Амра б. Шу’айба, со слов его отца, что его дед сказал: «Кара отсечением руки не применяется ни к тому, кто украдет животное, еще не загнанное в стойло, ни к тому, кто украдет плоды, еще не сложенные на гумне». Нечто подобное дошло до нас и от Ибн ‘Умара.
Слыхал я также как Абу Ханифа говорил, что он слыхал, как Хаммад говорил, что Ибрахим сказал: «‘Али б. Аби Талиб кражу какой-либо птицы не карал отсечением [руки]».
А Ибн Аби Лайла считал, что не следует карать отсечением [руки] того, кто украл какой-либо из покровов ал-Ка’бы; этого мнения держусь и я.
Если кражу совершает человек с отсохшей правой рукой, то ему отрубают эту отсохшую руку, если же у него отсохла левая рука, то правую руку уже не отрубают, ибо если отрубить ему правую руку, он останется совсем без рук, и отрубать ее поэтому не следует. Равным образом, если у вора парализована правая нога, то правую руку ему не отрубают, чтобы он не оказался без руки и без ноги с одной и той же стороны тела; если же у вора правая нога здорова, а парализована левая, то ему отрубают правую руку, так как паралич у него с другой стороны тела. Если такой вор вновь совершит кражу, ему отрубают парализованную левую ногу, а если он еще в третий раз совершит кражу, то ему уже не отрубают [другую руку], а заключают в тюрьму, чтобы изолировать его от мусульман и подвергают жестокому наказанию, пока он не раскается. Как нам передавали, такого образа действия держались Абу Бакр и ‘Умар.
Рассказывал нам ал-Хаджжадж б. Арта со слов ‘Амра б. Мурры со слов ‘Абд Аллаха б. Саламы, что ‘Али по поводу вора говорил: «Ему отрубают руку; если он вторично совершит кражу, ему отрубают ногу, если же он после этого вновь совершит кражу, его сажают в тюрьму».
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов Симака, со слов тех, кто ему это передавал, что ‘Умар советовался с людьми, как быть с вором, и все сошлись на том, что за [первую] кражу ему следует отрубить руку, если он вторично украдет, то ему следует отрубить ногу, а если он затем вновь совершит кражу, то его следует посадить в тюрьму.
Рассказывал нам ал-Хаджжадж со слов ‘Амра б. Динара, что Наджда письмом запросил ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса, как быть с вором, а тот ответил ему то же самое, что по этому вопросу сказал ‘Али, и нам передавали, что точно так же поступил с вором и Абу Бакр.
Если вор совершает такую кражу, за которую следует отрубить руку, но до того, как это приведут в исполнение, он потеряет правую руку в сражении, в результате кровомщения или иным каким-нибудь образом, то ему [за эту кражу] не отрубают левую ногу, но подвергается он жестокому наказанию, несет материальную ответственность за украденное и заключается в тюрьму.
Хадд не применяется к юноше, еще не достигшему половой зрелости, а в сомнительных случаях эта кара не применяется к юноше, пока он не достигнет пятнадцати лет; некоторые говорят и о возрасте старшем, чем этот. Равным образом ни один вид хадда не применяется к девушке, пока она не имеет регул или не достигнет пятнадцатилетнего возраста.
Рассказывал нам ‘Убайд Аллах со слов Нафи’а, что Ибн ‘Умар говорил: «В день сражения при Ухуде Пророк посмотрел, гожусь ли я для сражения, и сочтя меня слишком молодым, отставил меня, а было мне тогда четырнадцать лет. Затем в день сражения у рва , когда мне было пятнадцать лет , Пророк вновь посмотрел, гожусь ли я, и разрешил мне (принять участие в сражении)».
Нафи’ говорил: «Рассказал я этот хадис ‘Умару б. ‘Абд ал’Азизу, когда тот уже был халифом; он сказал:
— Вот это грань между взрослым и малолетним, — и написал своим наместникам:
Если кто достигнет пятнадцатилетнего возраста, то назначайте ему [содержание] в числе воинов, а кто еще не достиг этого возраста, тому давайте на содержание наравне с детьми».
Это лучшее из того, что нам привелось слышать по этому вопросу, но Аллаху это ведомо лучше. /107/
Рассказывал нам Абан со слов Анаса, что к Абу Бакру привели юношу, совершившего кражу; так как не было ясно, достиг ли юноша половой зрелости, Абу Бакр не подверг его отсечению руки.
Рассказывал мне кто-то из шайхов, что Макхул говорил: «Когда юноша достигнет пятнадцати лет, принимаются его свидетельские показания и обязательно распространяются на него наказания хадда».
Рассказывал нам ал-Мугира, что Ибрахим сказал, что девушка, которая выйдет замуж, с которой муж вступит в половые отношения и которая потом совершит прелюбодеяние, не подвергается хадду, пока она не имеет регул.
Человека, о котором предполагают или которого подозревают в том, что он совершил кражу или иной какой-нибудь проступок, не следует подвергать побоям, не следует ему угрожать и не следует его запугивать, ибо если он, подвергшись такому обращению, признается в совершении кражи, в совершении проступка, караемого хаддом, или в убийстве, то такое его признание не имеет никакого значения и не разрешается ни подвергать его отсечению руки, ни вообще возлагать на него ответственность за то, в чем он признался.
Рассказывал мне аш-Шайбани со слов ‘Али б. Ханзалы, со слов его отца, что ‘Умар сказал: «Человек не может поручиться за себя в том, что во вред себе не признается в чем-либо [им не содеянном], если ты его заставишь голодать, станешь его запугивать или бросишь в темницу».
А Мухаммад б. Исхак рассказывал мне следующее со слов аз-Зухри: «Привели к Тарику в Сирии человека, схваченного по подозрению в краже; Тарик подверг его побоям, и тот признался [в краже]. Затем Тарик отправил его к ‘Абд Аллаху б. ‘Умару, спрашивая его, как быть в этом случае. Ибн ‘Умар ответил, что этому человеку нельзя отрубать руку, так как он признался [в краже] лишь после того, как Тарик подверг его побоям».
Так ты, о повелитель правоверных, накажи своим наместникам, чтобы они не хватали людей по одному только подозрению. Придет, например, какой-нибудь человек к другому и расскажет ему: «Такой-то заподозрил меня в том, что я совершил у него кражу », и вот уже хватают этого человека за это и тому подобное. Такой образ действий противоречит закону. Возводимое одним человеком на другого обвинение в убийстве или краже не должно приниматься, и хадд к обвиняемому не должен применяться иначе, как по представлении не опровергнутых доказательств или по [добровольному] признанию обвиняемого, сделанному не под влиянием угроз и запугивания со стороны наместника, как я тебе уже изложил. Равным образом не разрешается и недопустимо сажать человека в тюрьму по одному только высказанному другим человеком против него подозрению. Ведь и посланник Аллаха не привлекал людей к ответственности на основании одних только подозрений.
Нет, необходимо устроить очную ставку обвинителя с обвиняемым; если у обвинителя имеется доказательство, то на основании последнего и выносится судебный приговор, а в противном случае от обвиняемого требуют поруки и отпускают его; если после этого обвинитель что-нибудь выяснит против обвиняемого, [иску дается ход], а в противном случае обвиняемого оставляют в покое. То же самое следует проделывать с теми, которые заключены в тюрьму по одному только подозрению, и с теми, которые их обвиняют. Сподвижники посланника Аллаха так тщательно старались избегать применения хадда там, где это могло оказаться неуместным, и видели такую заслугу в устранении такой кары при наличии сомнения, что к лицу, приведенному к ним в качестве вора, обращались с вопросом: «Совершил ли ты кражу? Скажи, что нет».
Передают также, что к Пророку привели какого-то человека и сказали:
— Вот этот украл покрывало.
Пророк же спросил:
— А что заставляет считать его вором?
Рассказывал нам Суфйан б. ‘Уйайна со слов Йазида б. Хусайфы, со слов Мухаммада б. ‘Абд ар-Рахмана б. Саубана, что привезли к Пророку человека, укравшего покрывало; Пророк спросил:
— Что заставляет думать, что он украл? Совершил ли ты кражу?
А Са’ид б. Аби ‘Аруба рассказывал мне со слов ‘Алима ан-Наджи, со слов Абу-л-Мутаваккила, что к Абу Хурайре в бытность его амиром привели вора. Абу Хурайра сказал ему:
— Украл ли ты? Скажи, что нет. Украл ли ты? Скажи, что нет.
Рассказывал мне ‘Абд ал-Малик б. Джурайдж со слов ‘Ата’а, что к ‘Али привели какого-то человека, против которого два человека показали, что он совершил кражу. ‘Али занялся какими-то общественными делами, а затем высказал угрозы в отношении лжесвидетелей и прибавил:
— Если только мне приведут лжесвидетеля, я поступлю с ним так-то и так-то.
Наконец он вызвал обоих свидетелей, но их уже не нашел, и тогда он отпустил приведенного к нему человека. /108/ Если имам распорядится, чтобы человеку за совершенную им кражу отрубили правую руку, а тот протянет левую руку и ее отрубят, то правую руку ему уже не отрубают, это нам передавали со ссылкой на аш-Ша’би, и это, по нашему мнению, самое правильное.
Мусульманин, который совершит кражу у зиммийа, карается точно также, как тот, который совершит кражу у мусульманина, равным образом, если вор — зиммий, он карается так же, как вор-мусульманин.
Рассказывал нам Аш’ас со слов ал-Хасана: «Если кто-нибудь совершит кражу у еврея или христианина или у иного какого-нибудь зиммийа, ему отрубают [руку]».
А что касается того, кто будет схвачен за вооруженный разбой на большой дороге, то Абу Ханифа говорил: «Если он грабил с оружием в руках и захватил чужое добро, то ему отсекают одну руку и одну ногу с противоположных сторон тела, но не убивают его и не распинают на кресте; если же этот грабитель одновременно с грабежом чужого добра совершил убийство, то назначение для него меры наказания предоставляется на усмотрение имама: если пожелает, он его казнит, не подвергая его отсечению руки и ноги, а пожелает — так велит его распять на кресте, не подвергая его отсечению руки и ноги, и, наконец, если пожелает, то велит отрубить ему руку и ногу, а затем распять его или казнить; если же грабитель совершит убийство, но не совершит при этом грабежа, то он должен быть просто казнен. Изгнать [грабителя] из страны — это значит заключить его в тюрьму . Все это Абу Ханифа сообщил со слов Ибрахима.
Я, Абу Йусуф, думаю, что если [разбойник] совершил убийство, но без грабежа, то его следует просто казнить, а если он совершил грабеж без убийства, то ему следует отрубить одну ногу и одну руку с противоположных сторон тела.
Это нам рассказывал ал-Хаджжадж б. Арта со слов ‘Атыйи ал-’Ауфи, со слов Ибн ‘Аббаса.
А Лайс рассказывал нам со слов Муджахида: «Решение вопроса о каре за вооруженный грабеж представляется на усмотрение имама».
Если тебе, [о повелитель правоверных], представят на суд человека, который женился на [разведенной] женщине до истечения срока ‘идда , то он не подлежит хадду в соответствии с тем, что дошло до нас об отношении ‘Умара и ‘Али к этому вопросу, ибо они оба не считали нужным применять в этом случае хадд, но поженившиеся в таких условиях должны быть просто разведены. Равным образом не подлежит хадду человек, которого представят тебе на суд по обвинению в том, что он вступил в связь с рабыней, совладельцем которой он является; не подвергается хадду также ни тот, кто вступил в связь со своей рабыней, условно освобожденной по договору (мукатаба), ни тот, кто вступил в связь с рабыней своей жены, своего отца или своей матери, если он скажет: «Я не знал, что это мне запрещено», но если он скажет: «Я знал, что это мне запрещено», то он подвергается хадду. Не применяется хадд к тому, кто вступает в связь с рабыней своего сына или своего внука, хотя бы он сказал: «Я знал, что связь с ней мне запрещена», так как в связи с этим приводятся слова посланника Аллаха: «И ты, и то, чем ты владеешь, принадлежите твоему отцу ». Но если кто-нибудь вступит в связь с рабыней своего брата или сестры или с рабыней родственника, находящегося с ним в запретной [для брака] степени родства, кроме тех, которые я перечислил, то его подвергают хадду.
Рассказывал нам Исма’ил б. Аби Халид со слов ‘Умайра б. Нумайра: «Спросили мнения Ибн ‘Умара относительно такого случая, когда один из совладельцев рабыни вступил с нею в связь. Ибн ‘Умар ответил, что такой человек не подлежит хадду».
Рассказывал нам ал-Мугира со слов ал-Хайсама б. Бадра, со слов Харкуса, что ‘Али не подверг хадду человека, вступившего в связь с рабыней своей жены.
Рассказал нам следующее Исма’ил со слов аш-Ша’би: «Пришел какой-то человек к ‘Абд Аллаху и сказал ему:
— Я вступил в связь с рабыней своей жены.
Тот ответил:
— Побойся Аллаха и не повторяй этого».
Рассказывал нам также Аш’ас, что ал-Хасан сказал относительно человека, вступившего в связь с рабыней своей матери: «Он не подлежит хадду; в этом отношении и рабыня деда или бабушки находится в одинаковом положении с рабыней матери или отца».
Если кто совершит прелюбодеяние со свободной женщиной, а она в результате этого умрет, то он должен уплатить пеню за убийство (дийа) и, кроме того, подвергается хадду , а если кто совершит прелюбодеяние с женщиной, а затем женится на ней, то он подвергается только хадду; равным образом подвергается хадду тот, кто совершит прелюбодеяние с рабыней, а затем только купит ее. Если же человек совершит прелюбодеяние с рабыней и [при этом] убьет ее, то я считаю наиболее правильным возложить на него уплату ее стоимости, но не подвергать его хадду.
Если имам или поставленный им наместник сам видел, как какой-нибудь человек воровал или /109/ пил вино, или совершил прелюбодеяние, то он не должен подвергать этого человека хадду на основании того, что он сам был свидетелем, но должен ждать, пока ему не будут представлены доказательства, и это предпочтительная точка зрения на основании дошедших до нас по этому вопросу преданий, но если судить по аналогии, то [имам или правитель] подвергают виновного хадду [на основании одного только того, что сам был свидетелем проступка]. Нечто подобное дошло до нас и со ссылкой на Абу Бакра и ‘Умара. Если [имам или правитель] сам слышал, как виновный признавался в нарушении какого-либо чужого права, то он возлагает на виновного ответственность за это нарушение и без представления свидетельских показаний об этом.
Не следует приводить хадда в исполнение ни в мечетях, ни на вражеской территории.
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Ибрахима, со слов ‘Алкамы, который говорил: «Мы отправились в поход на византийскую территорию; с нами был Хузайфа, а над нами был поставлен какой-то человек из курайшитов. Этот курайшит выпил вина и мы хотели подвергнуть его хадду, но Хузайфа сказал:
— Вы хотите подвергнуть хадду вашего амира теперь, когда вы подошли к своим врагам и они вас подстерегают?».
Дошло до нашего сведения, что ‘Умар отдал приказ начальникам войсковых частей и отрядов, чтобы они не подвергали телесному наказанию до возвращения из похода; он не желал, чтобы внушенное шайтаном негодование могло побудить наказанного перейти на сторону неверных.
Рассказал нам Аш’ас со слов Фудайла б. ‘Амра ал-Фукайми, со слов Ма’кила: «Пришел к ‘Али [в мечеть] какой-то человек и набросился на него. ‘Али крикнул:
— Эй, Канбар, выведи его из мечети и подвергни хадду».
Рассказал нам также Лайс со слов Муджахида, что [в прежние времена] неодобрительно относились к тому, чтобы наказания хаддом приводились в исполнение в мечетях.
Если зиммий насильно заставит женщину-мусульманку отдаться ему, то он, по мнению наших законоведов, подвергается такому же хадду, как и мусульманин.
По поводу этого передают ряд хадисов, в том числе и то, что нам рассказывал Да’уд б. Аби Хинд со слов Зийада б. ‘Усмана, а именно, что какой-то человек из христиан насильно заставил женщину-мусульманку отдаться ему; это было доложено Абу ‘Убайде; он сказал:
— Не на таких условиях мы заключили с вами мирный договор, и велел отрубить виновному голову.
Рассказывал нам Муджалид со слов аш-Ша’би, со слов Сувайда б. Гафалы, что какой-то человек, зиммий из сирийских набатейцев, ткнул женщину, сидевшую на верховом животном, острием палки; она не упала; тогда он толкнул ее и повалил на землю; ее одеяния развернулись и обнажили ее, а он бросился на нее и овладел ею. Это было доведено до ‘Умара б. ал-Хаттаба и он велел распять виновного и сказал:
— Не на таких условиях заключили мы с вами договор.
Рассказывал нам Са’ид со слов Катады, что ‘Абд Аилах б. ‘Аббас по поводу свободного человека, продающего другого свободного человека , сказал:
— Они оба должны быть подвергнуты [телесному] наказанию, но не подвергаются отсечению [руки].
РАЗДЕЛ О НОРМАХ, ПРИНИМАЕМЫХ К ОТСТУПНИКАМ ОТ ИСЛАМА
Относительно отступника от ислама, впавшего в неверие, мнения расходятся; одни считают, что ему нужно предложить раскаяться, а другие не находят этого нужным. Так же дело обстоит и с еретиками (зиндик ), которые, внешне показывая себя мусульманами, впадают в ересь, а равно с евреями, христианами и маджусами, принявшими ислам, а затем отпавшими от ислама и вернувшимися к своей прежней вере, от которой они было отказались. В пользу каждого из этих мнений передаются предания, на которые можно сослаться.
Тот, кто считает, что отступнику не нужно предварительно, предлагать раскаяться, ссылаются на то, что посланник Аллаха сказал: «Если кто изменит своей вере, то убейте его».
А тот, кто считает, что отступнику надо предварительно предложить раскаяться, ссылаются на такие передаваемые слова Пророка, как: «Мне приказано воевать с людьми, пока они не произнесут: «Нет божества, кроме Аллаха». А раз они произнесут эти слова, то тем самым их жизнь и имущество для меня становятся неприкосновенными, за вычетом тех обязательств, которые лежат на их имуществе, а отчета от них потребует Аллах».
Ссылаются также и на то, что передается со слов ‘Умара, ‘Усмана, ‘Али, Абу Мусы и других: они говорили, что Пророк сказал только: «Убейте того, кто изменил своей вере», /110/ но тот отступник, который опять вернулся в лоно ислама, ведь не остается отступником от веры.
Смысл этого хадиса о Пророке таков: «(Убейте) того, кто упорствует в своем отступничестве». Разве ты не видишь, что Пророк объявил неприкосновенной жизнь и имущество того, кто скажет: «Нет божества кроме Аллаха». А этот [вернувшийся в лоно ислама отступник] ведь говорит: «Нет божества кроме Аллаха», так как же я могу его убивать, раз Пророк запретил его убивать?
Ведь сказал же Пророк Усаме:
— О, Усама, неужели ты его убил после того, как он сказал, что нет божества кроме Аллаха?
Усама ответил:
— Он произнес эти слова, опасаясь моего оружия.
Пророк спросил:
— А ты вскрыл его сердце?
Пророк этим дал понять Усаме, что он не знал, что происходило в сердце этого [отступника], и что Усаме не было предоставлено право убивать его по одному только подозрению, что он произнес эти слова из страха перед его оружием.
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Абу Зибйана, что Усама говорил: «Отправил нас посланник Аллаха в составе военного отряда; поутру мы напали на ал-Хурукат, на территории племени Джухайна, и я настиг какого-то человека, который воскликнул:
— Нет божества кроме Аллаха, а я пронзил его копьем. Однако этот случай запал мне в душу, и я рассказал об этом Пророку. Он спросил:
— Неужели он сказал, что нет божества кроме Аллаха, а ты все же убил его?
Я ответил:
— О посланник Аллаха, ведь он произнес эти слова только из страха перед моим оружием.
Пророк сказал:
— Так почему ты не вскрыл его сердце, когда он это говорил, чтобы узнать, произнес ли он эти слова действительно из страха перед твоим оружием, или нет?
Затем он стал беспрерывно повторять эти слова, так что я даже пожалел, что не тогда только принял ислам».
Рассказывал нам ал-А’маш со слов Абу Суфйана, со слов Джабира, что посланник Аллаха сказал: «Мне приказали воевать с людьми, пока они не скажут: «Нет божества кроме Аллаха», а раз они произнесут эти слова, тем самым для меня становятся неприкосновенными их жизнь и их имущество, за исключением лежащих на последнем обязательств, а отчет за них потребует Аллах».
Тo же самое рассказывал нам о Пророке ал-А’маш и со слов Абу Салиха, со слов Абу Хурайры.
А Суфйан б. ‘Уйайна рассказывал нам следующее со слов Мухаммада б. ‘Абд ар-Рахмана, со слов отца последнего: «Когда к ‘Умару пришли с донесением о завоевании Тустара, он спросил тех, кто принес это известие:
— А было ли при этом какое-нибудь чрезвычайное происшествие?
Они ответили:
— Как же, один из мусульман перешел на сторону неверных, но мы схватили его.
‘Умар спросил:
— А что вы с ним сделали?
Они ответили:
— Мы его убили.
Тогда ‘Умар сказал:
— Так почему же вы не заперли его в каком-нибудь доме, не кормили его хлебом в течение одного дня и трижды не предложили ему раскаяться с тем, чтобы убить его в том случае, если он не раскается? Боже, я не был при этом, я не приказывал этого и вот, когда мне сообщили об этом, я этого не одобрил!»
Рассказывал нам Ибн Джурайдж со слов Сулаймана б. Мусы, что ‘Усман говорил: «Отступнику от веры следует трижды предложить раскаяться».
А Аш’ас рассказывал со слов аш-Ша’би, что посланник Аллаха сказал: «Трижды нужно предложить отступнику от веры раскаяться; если он раскается, [он остается неприкосновенным], а в противном случае его убивают».
Рассказывал нам Ca’ид со слов Катады, со слов Хамида, что Му’аз вошел к Абу Мусе и застал у него какого-то еврея; он спросил:
— Кто это?
Абу Муса ответил:
— Это еврей, который принял было ислам, а затем отпал от ислама; вот уже два месяца мы пытаемся заставить его раскаяться, но он не раскаивается.
Тогда Му’аз сказал:
— Я не сяду, пока не отрублю ему голову во исполнение решения Аллаха и решения Его посланника.
А Мугира рассказывал нам со слов Ибрахима, что отступнику предлагают раскаяться; если он раскается, его оставляют в покое, а если нет, то убивают.
Вот это — те хадисы, на которые ссылаются те законоведы, которые считают необходимым предварительно побудить отступника к раскаянию, а таких [законоведов] много. А по нашему, лучшее, что нам привелось слышать по этому вопросу, это то, что отступников побуждают раскаяться, и если они раскаются, [то остаются жить], а в противном случае им отрубают голову в соответствии с дошедшими до нас известными хадисами и с практикою тех законоведов, которых мы еще застали. Но Аллаху это ведомо лучше.
А если женщина отпадет от ислама, то ее положение иное, чем положение мужчины; в отношении женщины-отступницы мы придерживаемся точки зрения /111/ ‘Абд Аллаха б. ‘Аббаса, так как Абу Ханифа рассказывал мне со слов ‘Асима б. Аби Разина, что Ибн ‘Аббас говорил: «Женщин не убивают, если они отпадают от ислама, но их заключают в тюрьму, предлагают им [вновь] принять ислам и принуждают их к этому».
Если муж и жена отпадут от ислама и сбегут на вражескую территорию и об этом будет донесено имаму, то оставленное ими обоими имущество надлежит поделить между их законными наследниками; если при этом окажутся рабы, которым они на случай своей смерти завещали дать вольную, то таковых отпускают на волю, точно также дают вольную тем рабыням [сбежавшего] человека, которые имели от него детей, так как побег человека в страну врагов равносилен его смерти. Если такой человек оставил на мусульманской территории принадлежавших ему рабов, а затем, находясь уже в стране врагов, даст им вольную, то этот акт не имеет законной силы; равным образом, если он, [находясь уже в стране врагов], оставит кому-либо что-нибудь по завещанию или подарит ему что-нибудь, то ни один из этих актов не имеет законной силы. Вот если такой человек до побега во вражескую страну даст вольную, оставит завещание или дарственную запись, то все это имеет законную силу, ибо сбежав во вражескую страну, он тем самым теряет права на свое имущество, которое составляет наследственную массу, [подлежащую разделу] между его законными наследниками.
Жену отступника разводят с ним, причем ей вменяют в обязанность соблюсти трехкратный срок ‘идда с тремя месячными со дня отпадения [ее мужа] от ислама, а если она окажется беременной, то до разрешения от бремени, а затем, если пожелает, она может вновь выйти замуж. Имущество отступника делится между его наследниками. Если имам распорядился разделить его имущество между его наследниками после его побега во вражескую страну, а жена отступника со дня отступничества своего мужа до того дня, когда имам распорядился о разделе его имущества, уже трижды имела регулы, то для нее нет доли в наследстве, так как она на законном основании может выйти за другого мужа . Как ты полагаешь, если бы она вышла замуж за другого, а тот бы умер, разве предоставил ли бы ты ей долю в наследстве обоих? Она находится на положении жены, трижды получившей развод от мужа, лежащего на одре [смертельной] болезни , или получившей один окончательный развод от мужа, находящегося в полном здравии : если он умрет до истечения срока ‘идда, то ты ей предоставишь долю в наследстве [мужа], если же последний умрет по истечении этого срока, она [от него] не наследует.
Все, что отступник из своего имущества захватил с собой, бежав в страну врагов, будучи захвачено мусульманами, составляет военную добычу наравне с военной добычей, захваченной у врагов [неверных].
Аш’ас рассказывал нам со слов ‘Амира следующее относительно женщины, муж которой отпал от ислама и бежал в страну врагов: «Если она еще имеет регулы, то ‘идда для нее устанавливается в три периода, а если она уже не имеет регул, то в три месяца, а если она беременна, то до разрешения от бремени, а затем, если она пожелает, она может выйти замуж, а наследство отступника делится между его наследниками-мусульманами.
А ал-А’маш рассказывал нам со слов Абу ‘Амра, что к ‘Али привели Мустаурида ал-Иджли, отпавшего от ислама. ‘Али предложил ему вернуться в лоно ислама, но тот отказался, и он велел его убить, а наследство поделил между его наследниками-мусульманами.
Но если такой отступник, [бежавший в страну врагов], раскается и вернется, то ему возвращают то его имущество, которое еще осталось в целости, но за то, что растрачено его наследниками, последние не несут ответственности; что же касается до его рабов, подлежащих по завещанию освобождению после его смерти, и до его рабынь, имевших от него детей, то если имам к тому времени уже дал им вольную, это сохраняет законную силу и отступник не может предъявить в отношении их никакого иска, а если имам к тому времени этим [рабам и рабыням] еще не дал свободы, то они остаются в том же положении, в котором находились до отступничества своего господина.
Если у женщины, отпавшей от ислама и совершившей побег в страну врагов, имеется муж, и имам распорядился поделить оставшееся после нее имущество между ее законными наследниками, то муж не имеет права на долю наследства, ибо со времени своего отступничества эта женщина становится запретной для него и он ей больше не муж. Если же такая женщина отпадает от ислама, будучи больна, и умрет от этой болезни, или же совершит побег в страну врагов, будучи больной, а имам постановит считать ее умершей, то я считаю правильным предоставить ее мужу в этих условиях право на долю ее наследства и провожу различие между отступничеством, совершенным ею в полном здравии, и отступничеством, совершенным ею в состоянии болезни, от которой она потом умерла. Этого мнения придерживался и Абу Ханифа, и /112/ нельзя считать правильным применением аналогии суждение по аналогии, что муж не имеет права на долю наследства жены, безразлично, отпавшей от ислама в состоянии болезни, или находясь в полном здравии.
Если мужчина отпадает от веры в состоянии болезни и умрет от этой болезни, не раскаявшись, а его жена за это время до его смерти три раза имела регулы, то ей не причитается доля наследства, если же она за это время не имела регул трижды, то ей причитается доля наследства, ибо она в этих случаях находится на правах жены, получившей развод ; а смерть этого человека от болезни в данном случае равносильна его побегу в страну врагов в здоровом состоянии, раз имам постановил считать его умершим и распорядился поделить [между его законными наследниками] оставленное им на мусульманской территории имущество.
Если какой-нибудь мужчина-мусульманин будет поносить посланника Аллаха, обвинять его во лжи, порочить или уничижать его, то тем самым он проявит свое неверие в отношении Аллаха, в связи с чем его жена считается разведенной с ним; или он должен раскаяться, или же его убивают. То же самое относится и к женщине, но только Абу Ханифа говорит, что женщину не убивают, [а принуждают вернуться в лоно ислама ].
Рассказывал нам ‘Абд ар-Рахман б. Сабит б. Саубан, что его отец говорил: «Был я наместником ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза и написал ему о том, что какой-то человек, ранее еврей, а потом принявший ислам, затем вновь перешел в еврейскую веру, отказавшись от ислама. ‘Умар написал мне в ответ:
Призови его вернуться к исламу, и если он вновь примет ислам, отпусти его; если же он откажется, то вели принести крест , уложи его на нем и затем вновь призови его к исламу; если он опять откажется, то привяжи его [к кресту] и, приставив копье к его сердцу, вновь призови его к исламу; если он вернется [в лоно ислама], то освободи его, а если он откажется от этого, убей его.
Так я и поступил с этим евреем, вплоть до того, что приставил копье к его сердцу, тогда он вернулся к исламу и был освобожден».
Ты спрашиваешь меня, о, повелитель правоверных, как быть с теми деньгами, вещами, оружием и т. п., которые твои наместники в больших городах отбирают у схваченных ими с поличным грабителей. Так ты накажи своим наместникам, чтобы все, что будет отобрано у грабителей, передавалось какому-нибудь надежному и добропорядочному человеку, который в свою очередь должен поместить это в сохранное место. Если затем придет кто-нибудь требовать эти вещи и представит доказательства через свидетелей, против которых не может быть отвода, людей хорошего рода и